Хочу тебя проучить

Глава 1

— Ты уволена! — говорит мне босс и опускает глаза в бумаги, больше я его не интересую.

Новость взрывается в голове, как бомба, и не даёт осознать случившееся. Стою, разглядываю глянцевую лысину директора, едва прикрытую редкими волосками, и чувствую себя оплёванной. В голове вихрем проносятся провинности, за которые можно наказать так радикально, и ни одной не вспоминаю.

Черт! А может, я разбила любимую чашку шефа? Или не заметила его и случайно ударила дверью? Когда носимся с подносами в час пик, всякое может случиться.

— За что? — выдавливаю из себя наконец после паузы.

— Свободна!

Вот это номер! Даже разговаривать не хочет. Но увольнение не каприз взбалмошного шефа. Это серьезно. И потом, меня нельзя выгнать.

Нет, не так!

Мне!

Нельзя!

Увольняться!

Ни в коем случае! Потеря хорошей работы подобна извержению вулкана, поток лавы опять бросит мою жизнь на самое дно.

Я мгновенно встряхиваюсь и заламываю руки. К дьяволу гордость!

— Погодите, так нельзя! Иван Тимофеевич, объясните хотя бы, что я сделала?

— Мартынова, ты у нас больше не работаешь, – директор бросает на меня быстрый взгляд поверх очков и снова погружается в бумаги. –  Вон там дверь, видишь? — толстый палец показывает на выход. — Закрой ее с другой стороны.

— Но…

— Хочешь уйти с охраной?

Его слова вызывают еще больше недоумения. Неужели я такой злостный преступник, что секьюрити нужны?

Я больше не спорю, хотя ничего не понимаю. Выхожу в приемную, но секретарши на месте нет. Да и вообще вокруг пусто, словно все сотрудники разбежались, как тараканы по углам, не желая со мной встречаться.

В раздевалке сижу, смотрю в одну точку. В голове не укладывается такой поворот судьбы. Уже почти год работаю в этом элитном ресторане и ни одного нарекания. Казалось бы, жизнь наконец перестала штормить, вошла в привычное русло, а тут это.

Выгнали, мать твою за ногу, как блудливую дворняжку! За что?

В душе нарастает протест.

— Кристя, — в раздевалку заглядывает запыхавшаяся Надя, старшая смены, — Уф! Хорошо, что ты не ушла. Там тебя клиент просит.

— Меня? — теперь удивляюсь ещё больше.

— Ага! Тот, который жалобу на тебя накатал.

— В смысле?

— В прямом. Не понравилось этому мажору, как ты улыбнулась.

— А я должна была сделать это по-особенному? Одним углом рта, или раскрыв только четыре передних зуба? Кроликом поработать? Вот так?

Закусываю нижнюю губу, оттопыриваю верхнюю и делаю страшное лицо. Надя машет рукой и хихикает.

— Ну, ты даёшь! Завидую тебе, девка! Даже в такой ситуации пытаешься шутить.

— Я не шучу. Чего ему надо?

— Вот ты у него и спроси. Я сама удивилась, когда позвал. Бегом в зал. Может, босс ещё передумает.

Подавляю желание плюнуть на клиента и уйти по-английски. Любопытство побеждает обиду, хочется посмотреть на козла, одним взмахом сломавшего мне жизнь.

Кладу вещи назад в шкафчик, поправляю фартук и кокетливый берет, любуюсь собой в зеркале. Мне очень идёт блузка в яркую розовую полоску с бордовой отделкой по воротнику и рукавам. Это цвет делает кожу лица нежной и почти прозрачной.  Ни одной косметикой такого эффекта не добиться. Жаль, что больше не надену униформу.

Натягиваю берет чуть ли не до носа и шагаю в зал.

Нужный стол нахожу глазами сразу и тут же вспоминаю одинокого молодого человека, заказавшего только латте. Когда приносила заказ, не обратила на него внимания. Обычный клиент, каких за смену проходит через мои руки много.

И вот поди ж ты! Вредным оказался.

Осторожно разглядываю парня издалека. Симпатичный, модный, породистый. Волнистые волосы украшает стильная стрижка с выбритыми висками и затылком, светлой и гладкой коже позавидует любая девчонка. Легкая щетина не портит общего приятного впечатления.

И одет парень с иголочки, узнаю известные бренды и коллекции, нагляделась на них за год достаточно. Сидит, небрежно откинувшись на спинку стула, этакий король на расслабоне.

Интересно, сколько ему лет? Трудно определить возраст: он может быть студентом-первокурсником или боссом крупной компании. Такие породистые лица долго сохраняют молодость и привлекательность.

Одно слово: МАЖОР!

Самовлюбленный и уверенный в своей неотразимости мажор.

И чем я такому не угодила?

Глава 2

Телефон звонит в самый неподходящий момент. Джули прыгает на мне с таким задором, что совершенно не хочу ее отвлекать. Вот-вот блаженство разольется по телу, вот-вот…

 Но проклятый рингтон не унимается. Наощупь нахожу мобильник и подношу к глазам: отец.

– Какого лешего? Достал!

– Алекс, что такое? – хрипло спрашивает подруга, а ее шоколадное тело замедляет ритм.

– Ты продолжай, продолжай! – легонько хлопаю по упругой пятой точке и отбрасываю телефон в сторону.

Батя подождёт, наверняка ничего хорошего не скажет.

Но настроение уже сбито, желание завершить начатое куда-то исчезает. Мысли крутятся вокруг звонка и неугомонного родителя.  Хватаю Джули за тонкую талию, сбрасываю с себя и сажусь.

– Алекс! – она обиженно смотрит бездонными чёрными глазами.

– Прости крошка, в другой раз, – тяну руку к пиджаку, вытаскиваю карту. – Сходи, купи себе что-нибудь.

– За кого ты меня принимаешь?

Подруга обиженно надувает и без того пухлые губы, но я вижу, как загораются алчным блеском ее глаза: довольна. Удовлетворять капризного русского мажора – это работенка не из легких, надо очень постараться, а заработать на шопинг, ничего не делая, здорово.

Мобильник опять заходится в истерике. И зачем я так срочно понадобился отцу?  Не ответишь, смешает с дерьмом, ещё отключит от кормушки, это его любимая угроза. А если вообще проигнорирую звонок, отыграется на маме. Папаша любит держать всех на коротком поводке и дергать за него, когда ему надо.

Вздыхаю и свайпаю по экрану.

– Да, слушаю…

 – Слушает он! – голос отца гудит от ярости, отодвигаю трубку от уха и морщусь.

– Не кричи! Я не глухой!

Джули делает круглые глаза. Она уже оделась и стоит у кровати, наклонившись, в ожидании поцелуя. Ещё одна матрешка, которая ради денег готова на все. Но вкусная матрешка, пока не надоела. Провожу пальцем по ее губам, они податливы, как пластилин, легко меняют форму.

– Засранец! – орет батя. – Почему я не могу до тебя дозвониться?

– Не перегибай! Я же ответил.

– Санька, хочешь помериться со мной характером?

Вздыхаю: опять двадцать пять. И какая муха его укусила? Встаю, чтобы запереть за Джули дверь. На пороге она лезет ко мне с поцелуями, я ее выталкиваю. Горничная, которая везёт по коридору тележку, охает, разглядев, что на мне ничего нет. Делаю характерный жест бёдрами и подмигиваю, девушка краснеет и пробегает мимо номера.

– Как ты можешь, Алекс? – шипит Джули, захватывает пальцами мою кожу и скручивает ее.

Вот зараза! Больно же! Шлепаю ее по рукам.

– Санька, ты где? – вопит в телефоне отец. – Что там у тебя случилось?

Спятить можно! Не утро, бедлам.

– Все нормально, связь пропала, – мычу в ответ и прикусываю мочку Джули. – Приходи вечером.

– Ты с кем разговариваешь? Каким вечером? – не успокаивается трубка.

– Я занят сейчас, – закрываю наконец дверь. – Вечером не можешь позвонить?

Ставлю телефон на громкую связь и иду в ванную: выслушивать вопли отца нет никакого желания. Он что-то кричит, но сквозь шум льющейся воды доносятся только отдельные слова:

– Не могу… гаденыш… заблокирую карты… придушу… только посмей!

В целом, ничего нового, это я слышал уже сотни раз. Нервы превратились в канаты, ни одним воплем не прошибешь. Выключаю воду и в тишине доносится:

– Жениться… невеста… Королева.

Что? О чем это он? Кто женится? Какой король? И причём тут я?

Наскоро вытираюсь и хватаю телефон.

– Поздравь брачующихся и за меня.

 – Кого?

В коротком слове столько замешательства, что настораживаюсь. Кажется, я промахнулся.

– Н-ну, того, кто женится.

Говорю осторожно, сейчас я на минном поле: шаг влево, шаг вправо и разбросает по стенам кусочки бренного тела.

– Сам себя и поздравишь. Тебе забронирован билет на ночной рейс до Москвы. Завтра жду дома.

– Батя, я не понял. Ты о чем?

– Прилетишь, узнаешь, – злорадно хмыкает родитель.

Черт! Швыряю бесполезный мобильник на кровать. Разговаривать с папашей бесполезно, он в последние годы как с цепи сорвался. Нет, раньше у нас были приемлемые отношения. Даже на рыбалку пару раз ездили, общались без криков и угроз.

Но после того, как батя завел себе юную любовницу…

Передергиваюсь от отвращения.  Нашелся мачо престарелый, мать ети!

Плюнуть бы на все, послать этого тирана подальше! Так нет, не могу! Я как раз та разменная монета, на которой мир в семье держится.

Пока веду себя как дохлый опарыш на крючке, все довольны. Мама наслаждается тихой жизнью в Подмосковье, я делаю вид, что учусь, и трахаю куколок любого цвета, а папаша лелеет свою любовницу, которая ему в дочки годится.

Глава 3

В Москве намеренно останавливаюсь в отеле.

Да и куда возвращаться? В родительский замок в деревне? Не хочу.  Жить вдали от шумной Московской тусовки тоскливо.

 В квартиру отца, где он любится со своей лялькой? Но там батя постоянно на натянутом нерве, и его подстилка проходу не даёт, испытывает моего братишку между ног на выносливость. Эта девица – бомба замедленного действия. Даже просто кувыркаться с ней время от времени отцу назло опасно. Последствия даже представить страшно.

Однако идти на встречу с батей, не владея информацией, не хочу.

Набираю номер его любовницы. Эта дамочка явно метит в мои мачехи, наверняка все знает.

– Алло! – томный голос поёт в трубке, словно ручеёк журчит.

Так и представляю холёную блондинку, которая лежит на белоснежных простынях и потягивается. Прислушиваюсь к себе: нет, ни одна жилка не дрогнет, а ведь когда-то мой братишка делал стойку при одном движении ее бровки. Я даже бесился, что она выбрала папашу.

– Вероника, это я…

– Алекс! О Боже! Алекс! – быстрый топот босых ног по паркету: вскочила, носится по спальне. – Милый, дорогой! Так приятно тебя слышать! – интонация меняется, становится игривой. – Проказник, где тебя черти целый год носили? Ни разу не позвонил. Я соскучилась…

Ещё бы! Перед отъездом Ника даже всплакнула, что долго меня не увидит. Можно сказать, что я спрятался в Англии от этой щучки, которая нацелилась сразу на двоих мужиков из семейства Громовых.

– Слушай, мне батя звонил, какой-то женитьбой уши грел. Его прямо бомбило.

– Алекс, детка…

Хмыкаю. Нашла детку! Почти метр девяноста вымахал, да и будущая мамочка всего на пару лет старше.

– Без «деток» давай!

– Борик тебе невесту нашёл. Хочет, чтобы ты женился и образумился наконец.

– Да пошёл… он! – сплевываю в сердцах. – Его матрешки мне по барабану!

Выкрикиваю и прикусываю язык: Ника решит, что это я ее так назвал, но она реагирует хохотком.

– Бунтуешь?

– Нет. Просто не хочу, и все! Придёт время, сам найду.

– Я соскучилась…

– Не начинай…

Бессмысленный разговор заканчивается, а раздрай в душе остается. Информации – нуль, настроение – ниже нуля.

При личной встрече батя еще больше напускает туману.

– Увидишь, – говорит он, закатывая глаза. – Соблазнительная штучка. Она такая… такая…

– Вот и бери ее себе, – огрызаюсь я.

– Ты что! Мне Никуша все глаза выцарапает.

– Ага! Как же! – хмыкаю вслух, а в голове вертится: «Никуша найдет себе нового папика или его сыночка. Она гуру в этом деле».

– Санька, не дерзи! – свирепеет батя. – Иначе…

Он замахивается, но я спокойно смотрю на него. Уже давно не боюсь этого седого мужика с мешками под глазами и пивным брюшком, подчиняюсь только из нелюбви к разборкам и скандалам.

И вот уже полчаса жду эту матрешку в семейном ресторане. Специально выбрал подальше от центра Москвы, чтобы случайно не встретиться с приятелями.  Чтобы я, да на свидания вслепую ходил? Где это видано?

Загадочная невеста опаздывает, а я терпеть не могу непунктуальность: что-что, а это качество характера батя вбил в меня кулаками.

В груди полыхает огонь, того и гляди выплеснется на кого-нибудь.

– Что вы будете заказывать, господин? – женский голос с какими-то горловыми нотками раздаётся прямо над ухом.

– Латте принеси, – говорю, не поднимая головы, и смотрю на часы: ещё немного сижу и ухожу, пусть батя сам последствия разгребает.

Прозрачная кружка для латте появляется передо мной буквально через минуту, словно возникает из воздуха.

– Приятного аппетита, – говорит тот же голос.

Удивленный такой оперативностью, бросаю взгляд на официантку, но она уже идёт к другому столику. Мельком вижу ее профиль и замечаю кривую улыбку, словно девушка усмехается.

И эта туда же! Я что, похож на пацана, над которым можно смеяться? Открываю рот, чтобы все высказать официантке, но та исчезает в маятниковых дверях кухни.

Глухое раздражение, немного было притихшее, волной поднимается в груди. Делаю глоток и чуть не взрываюсь: кофе оказывается чертовски горячим.

От ненависти ко всем бабам, существующим только для того, чтобы портить жизнь нормальным мужикам, волна раздражения поднимается в груди, и это цунами на хрен отключает мозги.

 Меня переклинивает.

Набираю номер директора ресторана, представляюсь, приказываю уволить официантку и сразу забываю о ней. Телефон на столе снова вибрирует: звонит будущая невеста.

– Алекс, прости, опаздываю, – верещит в трубку она. – Стою в пробке на кольце. Пять минут – и буду у тебя. А ты не мог выбрать место поближе к центру?

Глава 4

Смотрю остановившимся взглядом, как кружка скользит по столу, как перевешивается через край, падает и слышу спокойное:

— Упс! Какое невезение!

Стерва! Да как она смеет? Эта матрешка вдруг возомнила себя оскорбленной королевой. С какой стати? Я даже лица ее не помню, зато перед глазами до сих пор стоит ядовитая ухмылка. Ее уволили? Так, за дело! Нечего портить настроение клиентам!

Яростно отряхиваясь. Дьявольщина! Мои чиносы теперь заляпаны какашками кофе и похожи на тряпку. Хорошо жених! А девица вдруг  снимает фартук и колпак и суёт мне в руки.

Совсем обнаглела! Да знает ли она, кто я?

Мое возмущение захлебывается на корню.

Тяжелые блестящие волосы волной падают на лицо официантки, на ее плечи, на грудь. Она встряхивает головой, откидывая их назад, а я, как заворожённый, смотрю, как пряди одна за другой, как в рекламе дорогого шампуня, перекатываются ей на спину.

Легкий цветочный аромат перебивает запах кофе. Раздуваю ноздри, вдыхая этот нектар, тянусь носом за девушкой, но она уже  разворачивается и походкой от бедра плывет к выходу из ресторана.

Я смотрю ей вслед и вижу тонкую талию, стройные ноги, узкие плечи и… волосы, блестящей стеной закрывающие спину. Рот наполняется слюной, в брюках становится тесно, и по телу кровью разносится желание. Дикое, необузданное, первобытное! Хочется догнать эту самку, взвалить на плечо и унести в свою пещеру. И запереться с ней на сутки, на двое, на неделю…

— Александр Борисович, как же так? — голос администратора выводит меня из транса. —Ох, как неудачно! Простите! Позвольте помочь.

— Я сам! — рявкаю на суетливого мужчину, и он отшатывается, словно от удара. — Как зовут эту официантку?

Голос плохо подчиняется мне, откашливаюсь и отстраняюсь: не дай бог, администратор заметит мое смятение!

— Кристина. Но вы ее больше не увидите! Никогда.

«Никогда? Это мы ещё посмотрим!» — зло думаю про себя и бросаю взгляд на окно: девушка выскочила на улицу, может, спряталась где-то и рыдает. Во всяком случае все мои Барби поступали так, когда я их обижал. Эти матрешки ловко научились слезами  манипулировать мужиками.

Но не мной! На такие приёмчики не реагирую, ещё больше злят.

Администратор исчезает и появляется с ведерком, из которого торчит зелёное горлышко.

— Это презент от ресторана. Извините за неловкую ситуацию, — бормочет он.

— Меню принесите, —  приказываю в ответ, мне сейчас не до него.

Взгляд медленно скользит по ресторанному двору и саду. И где эта официантка? Куда спряталась зализывать ранку? Дьявол, сквозь эту стену хвойной зелени ничего разглядеть невозможно! Боковым зрением замечаю девицу в шубке. Она скачет на крыльце, размахивая платиновыми волосами, и машет мне рукой.

Это невеста?

— Блин-блинский! — вырывается стон.

У меня не батя, а презерватив в очках. Ну, куда его глаза смотрят? Знает же, что ненавижу таких кукол, а он подсовывает мне еще одну наподобие своей Вероники. И что делать с этой лялькой?

Стискиваю зубы: терпение, только терпение!  Шевелю пальцами в ответ.

Девушка вблизи оказывается симпатичной, но мой намётанный глаз сразу вычисляет все изменения ее лица и фигуры. Пластика носа, груди, наверняка сужение талии, контурная обработка лица филерами, татуаж бровей и век, гель в губах и прекрасные волосы от лучшего московского стилиста — более искусственной красотки я ещё не встречал.

— Прив-е-е-е-т, — тянет она, скидывает шубку и подставляет губы для поцелуя.

Обойдётся.

Чмокаю ее в щеку.

— Тебя случайно не Барби зовут?— в вопрос вкладываю весь накопившийся яд.

— Ой, да! — хлопает ресницами она, не замечая издевки. — А как ты догадался?

— Ненавижу это имя. Ты свободна!

— Нет, что ты! — пугается вдруг красавица. Ее лицо меняется, словно она вот-вот заплачет. — Так меня зовут подружки. По паспарту я Лариса, — она протягивает руку, сверкая длинными ногтями, тыльной стороной сверху. — Можно просто — Лора.

На меня этот манерный жест действует как красная тряпка на быка. Никогда руки бабам не целовал и не буду! И на Кукле такой не женюсь! Ни за что! Ну, батя! Ну, удружил! Выбрал мне будущую жену по своему вкусу.

— Не хочешь носик попудрить? — внаглую выпроваживаю девицу в туалет.

— Ой, косметика поплыла, да? Я сейчас.

Девушка суёт мне шубку и сумочку (тоже известный приёмчик: так есть некая гарантия, что не брошу ее одну) и спешит к выходу из зала. Я подхожу к окну. Куда же убежала официантка? Вещей при ней не было, значит, должна вернуться за ними. Звоню отцу.

— Санька, видел Ларису? — чуть не глохну от вопля драгоценного предка. — Хороша, да?

— Батя, ты издеваешься? — шиплю в трубку и вглядываюсь в кусты: мне кажется, или за ними кто-то есть? — Лариса-крыса выглядит как раз так, как я больше всего ненавижу: пепельная блондинка с пухлыми губами, острым носиком и сиськами пятого размера.

— Неужели пятого? — охает папаша. — Спроси, в какой клинике делала. Я туда Нику отправлю.

Совсем родитель спятил на почве половой горячки.

— Забирай эту себе.

— Так, сын! — в голосе появляются сварливые нотки. — Хочешь проблем? Устрою.

— Проехали.

Отключаюсь. Как-нибудь вечер выдержу. А может, и ночь. Должна же быть у меня награда за терпение.  В конце концов эти куклы в темноте не отличаются от остальных баб, если их специально не ощупывать.

— Котик, сразу предупреждаю, — оглядываюсь на Ларису, которая уже стоит рядом, а вместе со мной ее оценивают похотливыми глазами и другие гости ресторана. — Я веганка.

«А чтоб тебе всю жизнь жрать одну траву, корова луговая!» — чуть не брякаю в сердцах я, поэтому без предисловия хватаю матрешку за задницу.

— А тут тоже объёма добавила?

  Она игриво хлопает длинными ресницами, закатывает глаза и хихикает:

— А как ты догадался, котик?

— Наощупь.

Глава 5

Выскочив на крыльцо после ссоры с мажором, я бесцельно бегу по дорожке сада.

Наш ресторан с необычным названием «Городские джунгли» находится в тенистом переулке и примыкает к пятизвездочном отелю. Вверх на много этажей рвутся глянцевые стены, отделанные синим стеклом, а внизу все украшено зеленью.

Она повсюду: в кадках, горшках и вазонах. Тянется вверх, оплетает металлические решетки, свисает с карнизов и поддержек. Этакий уголок живой природы, созданный руками человека. Даже трудно поверить, что совсем рядом возвышаются небоскребы и живет круглосуточной суетой шумная столица.

Вылетаю на проспект. Мимо несутся машины, спешат по своим делам пешеходы,  и я  замираю. Куда бегу? Зачем? Вещи остались в шкафчике. В кармане ни телефона, ни денег — пусто. Холодный осенний ветер проникает под свободную форменную блузку, и я начинаю дрожать.

Возвращаюсь в садик, падаю на скамейку и какое-то время сижу бездумно, обнимая себя за плечи. С этого места я вижу крыльцо ресторана и автомобильную стоянку, зато сама совершенно не заметна. Густые ветки вечнозеленого тиса создают естественную живую изгородь.

Сколько времени прихожу с себя, не знаю, но в виски стучится первая мысль: «Боже! Что я, дура, наделала?»

Вздрагиваю от звука клаксона и раздвигаю ветки: на стоянке шумно паркуется роскошное ярко-желтое авто с открытым верхом.

«Везёт же некоторым! – полыхает во мне зависть – Кто-то родился с золотой ложкой во рту».

Из машины выбирается девушка в кожаной юбке. Ее пепельные волосы развеваются на ветру и сливаются цветом с короткой шубкой автоледи. Красавица, несмотря на высоченные каблуки, легко взлетает по ступенькам крыльца, но замирает и радостно машет кому-то рукой.

Встаю, чтобы увидеть этого счастливца.  У окна стоит хамоватый мажор. Он прижимает к уху телефон, и мне кажется, что смотрит прямо на те кусты, за которыми я прячусь.

И весь накопленный за смену шлак поднимается во мне жгучей обидой. Из-за этого говнюка я опять окажусь в долговой яме? Да ни за что!

Зависть мгновенно улетучивается, а ее место занимает злость и осознание содеянного. Что я сделала этому парню? Чем не угодила?

  А главное, как объяснить теперь маме, почему я потеряла работу?

О боже! Как представлю, что с ней будет…

Нет, лучше об этом не думать. Совсем!

Иначе…

Дерьмо собачье! Уже год я барахтаюсь в жизненной яме, а кто-то разъезжает на Порше. Почему одним все, а другим ничего? Чем отличается эта платиновая красавица от меня? Почему я вынуждена терпеть унижение от ее кавалера?

Нет! Так дело не пойдёт! Я им покажу!

Вылетаю из кустов и несусь прямой наводкой к ресторану. Вбегаю в холл, администратор видит меня, тут же преграждает дорогу и машет охранникам.

– Кристина, не дури! Ничего не изменишь! И вообще, чего сорвалась? Ты же знаешь нашу породу небожителей. Особенно этот. Ему на нас насрать с большой колокольни.

– Феликс Леонидович, пропусти! – иду на него грудью.

– Успокойся ты! Скандалом ничего не добьешься, а сама пострадаешь.

– Мне плевать, – голос дрожит, чуть не срывается на крик.

– Девочка, смирись. Или попробуй уговорить клиента забрать заявление. Смотри, сейчас он в отличном настроении, глядишь и смилостивится.

– Я так не могу, Феликс Леонидович.

– А ты попробуй. Иногда приходится засунуть собственное «я» в задницу и склонить голову. Иди, – он подталкивает меня в спину. – Сделай смиренное лицо, убери огонь из глаз.

В холл выскакивает Надя. Она слышит последние слова администратора, согласно трясёт головой и тащит меня в сторону туалетов.

— Кристя, не валяй дурака, — скороговоркой торопится Надя. — Вспомни о матери. Как скажешь ей, что больше не работаешь?

— Не скажу. Какое-то время смогу продержаться.

— А твои мечты? Неужели ещё на год отложишь?

Я вздыхаю и невольно поддаюсь общему давлению, потому что в душе испытываю ужас перед мамой, которая совершенно не переносит плохие новости.

Она молча выслушает информацию и уйдет в комнату. Заберется с ногами на широкий подоконник, положит голову на колени и будет смотреть вниз с высоты пятого этажа, словно ее земля магнитом манит. Просто смотреть. Ни разу она не попыталась открыть окно, свеситься, или еще что-то сделать, но я все равно умираю от страха, когда оставляю ее одну.

Но и это еще не все.

Рядом с мамой пристроится Киллер, или Кил, наш тойтерьер, прозванный так за сволочной нрав. Он завоет на весь дом и сделает это с несказанным удовольствием. Будет выть с переливами, подвизгиваниями и всхлипами — его собачья минута славы.

Соседи переполошатся, решат, что где-то покойник. Сначала придут к нашей двери и станут звонить в нее. Кил встретит их тоскливым лаем, больше похожим на плач несчастного существа.

Перепуганные люди начнут стучаться. Но мама и ухом не поведет. Следующий этап закономерен: жильцы вызовут полицию и слесаря с инструментами, а увидев маму, устроят громкий скандал. Радостный Кил обязательно кого-нибудь цапнет за брюки или за ногу, что первое попадется, и ни за что не расцепит челюсти, так и будет болтаться, рычать и вращать черными глазенками.

Глава 6

Дальнейшее вижу, как в замедленной съемке. Вот мажор поднимает руку, призывая администратора. Феликс Леонидович скользит по паркету своей фирменной походкой потомственного лакея, а мне кажется, что он идёт по воде, как Иисус Христос. Администратор приближается столику и почтительно склоняет голову. М-е-е-е-дленно так.

– Слушаю вас, Александр Борисович.

Его слова порывом ветра врезаются в сознание. «Феликс знает мажора? – открытие шокирует, появляется чувство, будто меня предали или подставили. –  И ничего не сказал».

– Как там тебя…, – клиент щелкает пальцами.

 – Феликс Леонидович, вам можно просто – Феликс.

 – Хм, Феликс, ха-ха-ха, скажи директору, ха-ха-ха, – смех буквально распирает ублюдка, – пусть выкинет мою жалобу.

– Спасибо, спасибо, Александр Борисович. Кристина немного погорячилась. Бывает такое с молодыми да неопытными леди.

Чувствую толчок в спину и тоже бормочу благодарности.

– Хотя… нет, – вдруг меняет своё решение мажор.

«Он за кого меня принимает? За идиотку? – поднимается в душе волна ненависти. – Решил на короткий поводок посадить?»

– Что-то не так? – пугается администратор.

Я вижу его быстрый взгляд в мою сторону. Он явно не понимает, за что к моей незначительной персоне такое внимание.

– Хочу посмотреть на поведение… этой… Кристины, кажется. Пусть директор сохранит заявление в сейфе, вдруг ещё понадобится.

«Ах, ты сволочь! Ах, ты мерзавец!» – не могу прийти в себя от такой наглости и сжимаю кулаки.

– Так ей и надо! Иди к своей лапуле, котенок, – блондинка тянется к кавалеру пухлыми губами, тот недовольно морщится и отворачивает ее лицо рукой.

– Как скажете! Как скажете, – кланяется Феликс.

Я стою, превратившись в монумент, и едва сдерживаюсь, чтобы не опрокинуть бутылку с остатками вина на головы этих мерзких богатеньких буратинок.

– А ты, – синий взгляд нахала устремляется на меня, вернее, он выпускает целый град острых стрел. – принеси нам то блюдо, что хочет моя невеста. И смотри, долго ждать я не намерен.

Ещё не веря в своё спасение, кипя от негодования, поворачиваюсь и медленно иду к раздевалкам. Только скрывшись из глаз, перехожу на бег.   Мгновенно переодеваюсь в сменную униформу и несусь в кухню. Все сотрудники поднимают головы, когда влетаю в маятниковые двери, и дружными аплодисментами встречают меня.

Слёзы выступают на глазах. Эти люди стали моей семьей, моей наградой за долгие дни мучений, моими родителями, в конце концов. Они учат меня профессиональным приемам, помогают, дают советы по жизни.

 Всхлипываю, из груди рвутся рыдания.

– Ну-ну, девочка, не плачь! – обнимает меня шеф-повар и прижимает к большому животу. – Не плачь.

– Кристина, ты с нами! Ура! – бросается ко мне Надежда и обхватывает со спины.

– Спасибо вам… спасибо…

– Все, забыли! – хлопает в пухлые ладоши шеф-повар, Михаил Иванович, или дядя Миша, как называют его сотрудники. – За работу! Кристина, блюдо уже готово. Неси в зал! И… удачи там!

В этот вечер я обслуживаю только скандального клиента и его пассию. Наверное, если бы знала, чем обернётся для меня знакомство с мажором, ни за что не подошла бы с извинениями. Но, увы, мы не в состоянии управлять своей жизнью даже на пять минут вперед, проведение все решает за нас.

И первое же блюдо ставит меня в тупик. Я хватаю поднос с чем-то бело-розовым, принимаю независимый вид и плыву по залу. Аккуратно ставлю тарелку перед блондинкой, разворачиваюсь, чтобы уйти, как тоненький визг буквально прибивает меня к месту.

Этот крик поднимает на ноги посетителей соседних столиков. Люди вскакивают, не понимая, где опасность. А блондинка сидит с красным лицом и захлебывается на одной ноте:

— Это что? — наконец выплевывает слова спутница мажора. — Ты издеваешься? А-а-а! Унеси эту мерзость!

Опускаю глаза и холодею: точно чёрный день! На тарелке сидит кукла Барби, а ее пышное платье и рукава сделаны из полупрозрачных слайсов сыровяленой грудинки.

Мажор вдруг хрюкает первым смешком, а потом начинает хохотать. Его просто выворачивает от смеха. Он держится за живот, вилкой тычет в пластинки мяса и ничего не может сказать, а на глазах выступают слёзы.

— А ч-что случилось? — заикаюсь я, не понимая проблему: такое оформление мясной тарелки любят заказывать в ресторане клиенты особого сорта.

— Она, — палец мажора упирается в бок подруге, — она – Барби. Но она – веганка.

Смешки несутся с соседних столиков, посетители принимают мою ошибку за шутку. Я тоже неуверенно улыбаюсь. Действительно, получилось смешно.

— Алекс, как ты можешь? — пищит блондинка. — Она же специально это сделала. Назло нам!

Она толкает тарелку, но я настороже, подхватываю ее, не дав мясу рассыпаться по полу.

– Простите, ошиблась. Сейчас принесу другое.

Сзади подлетает Надя. Она выхватывает у меня Барби и ставит перед гостьей другое блюдо.

Глава 7

Только в кухне могу перевести дух. Ну, и славный вечерок намечается!

– Что, не по нравилась барская еда? – ухмыляется Наташка, опять пробегая мимо. – Это тебе наказание.

– Да… пошла ты!

Сжимаю кулаки и иду на таран. Еще эта гнида будет мне на мозги капать! Мало мне своих проблем!

– Э! Э, красотки! – нас расталкивает массивный живот, обтянутый темно-бордовым фартуком. – На моей кухне – без драк! Иначе выставлю во двор остужаться. Там как раз дождь идет.

– Держи эту малолетку, Феликс. Зашибу! – огрызается Наташка. – Она места своего не знает.

Напарница исчезает за дверями, а я даже дышать не могу, так сжимается горло от злости.

– Кристя, приди в себя! Твой клиент опять зовет, – спасает ситуацию Надя.

Вот так весь вечер и мотаюсь челноком. Приношу то одно, то другое, подаю зажигалку, наливаю в бокалы вино, забираю пепельницу, полную коричневых окурков от дамских сигарет. И все под пристальными взглядами можора.

А в голове все крутятся слова администратора. Почему он назвал гостя по имени-отчеству? Они знакомы?

 Выполняя очередной приказ, ловлю Феликса за рукав, хотя он явно пытается от меня спрятаться.

– Феликс Леонидович, вы назвали этого клиента по имени-отчеству. Кто это? Вы его знаете?

– Ну… да, – мямлит администратор и поглядывает на Надежду, но та делает вид, что не замечает его мысленных посылов. – Постоянный клиент.

– А почему я его раньше не видела?

– Жил за границей.

– Вот как? Значит, вы с ним давно знакомы?

– Кристина, он опять тебя зовёт, — пытается избавиться от меня администратор.

Оглядываюсь, но парочка занята друг другом, слушают песню, которую исполняет наша певица, и покачиваются в такт мелодии.

– Феликс Леонидович, я не отстану!

– Зачем тебе знать? Он скоро опять исчезнет.

– А если нет? Говорите!

– Это сын нашего хозяина. Так сказать, наследный принц.

– Кого? – икаю от удивления, сегодня вечер шоковых открытий. – А разве у хозяина есть сын?

Никогда не слышала, чтобы у Бориса Громова, владельца сети ресторанов, разбросанных по всей стране и за рубежом, был наследник.

– Того, – вздыхает администратор. – Парень проблемный, меняет подруг, как перчатки. Сколько девушек из-за него слёзы льют, не перечесть. Был тут один скандал, вот отец и отправил сыночка за рубеж, чтобы с глаз долой, пока не образумится.

– Как же! Таких, как этот мажор, только могила исправит, – хмыкаю я и вижу поднятую руку. – Опять зовёт.

– Кристя, ты там, осторожнее с ним, неспокойно как-то на душе.

– Все будет окей! – показываю большой палец. – Как раньше говорили, предупреждён, значит вооружён.

Ничего подобного! Мажор все равно застает меня врасплох.

Вечер плавно переходит в ночь. Блондинка все больше пьянеет, мажор – наглеет. Теперь его руки свободно бродят по податливому телу подруги, забираются то в декольте, то под юбку. Девушка хохочет от восторга и пытается играть также, но парень бьет ее по длинным пальцам, а сам не сводит глаз с меня, когда я приближаюсь к столу.

Мне бесит такое поведение мажора, возомнил себя богом, мерзавец! Но приходится терпеть. Молча сношу его пристальные взгляды, якобы случайные касания пальцами моих рук, талии, бедра. Даю себе зарок: выдержать испытание до конца во что бы то ни стало.

И все-таки этот урод меня достал.

– Отнеси ему счет, – советует Надя, – и положи молча на стол. Его подружка едва на ногах держится, да и он тоже здорово подшофе.

 Совет разумный.

За десять минут до конца смены, выполнив основную работу, иду в зал. Ноги дрожат от усталости, а голова болит от постоянного напряжения. Посетители почти разошлись: ресторан работает до часу ночи. Втайне надеюсь, что и этот папенькин сыночек скоро свалит. Должен же он подругу домой доставить или в клуб.

Поднятую руку вижу издалека. Мажор сидит за столом один без спутницы. Куда исчезла та, я не заметила. Радость пышным цветом вспыхивает в душе: наконец-то финал этого мучительного ужина. Прибавляю шагу.

– Ваш счет.

 Кладу на стол темно-бордовую папку из натуральной кожи. На ней золотая гравировка «Городские джунгли» увита зелеными лианами.

– Г-господин, – говорит мажор и поднимает тяжелые веки.

– Что?

– Повтори: «Господин».

Делаю шаг назад, но мажор проворно вскакивает и мгновенно оказывается рядом. Черт! Да он совсем не пьян! Неужели притворялся?

– Кофе принеси!

– Вам эспрессо или латте?  

Спрашиваю, а сама глазами ищу выход. Сердце колотится где-то в горле, от напряжения кружится голова.

Глава 8

Как же бесит эта официантка!  До скрежета зубовного бесит, до умопомрачения!

Не реагирует ни на слова, ни на прикосновения, как будто полностью отключила чувства и эмоции, поэтому ещё больше хочется задеть ее чем-нибудь, вывести из каменного стояка.

Только когда заставил ее съесть суши с острым соусом, немного скривилась и сразу сбежала. Я видел издалека, как она пьет воду, и в душе злорадствовал: «Так тебе и надо! Это тебе за высокомерие и заносчивость!»

Но, попробовав дракона из суши, пожалел и себя. Шеф-повар постарался: перца чили было в соусе столько, что хватило бы на роту чилийцев. И все равно пришлось признать, что вкус суши из-за этого не пострадал, наоборот, показался невероятно изысканным. Такое блюдо я не пробовал даже в Японии.

Лариса болтает без умолку. А для меня ее голос звучит фоном, словно где-то телевизор включённый работает и бормочет что-то невнятное.  Иногда вслушиваюсь в ее слова и опаньки! прозреваю. Оказывается, батя  близко знаком с ее родителями, да и живет она через два дома от нас. Как получилось, что я ее не знаю?

— Вы недавно переехали в наш поселок? — спрашиваю осторожно и на всякий случай убираю руку: слишком уютно она устроилась на искусственной заднице.

— Ты что, Алекс! Совсем не помнишь меня? — хихикает Лора. — Мы в параллельных классах учились. На физкультуре с тобой рядом баскетбольные приемы отрабатывали.

— Ты? Приемы? Зашибись!

Час от часу не легче! Что-то горло хочется промочить. Залпом допиваю бокал, но алкоголь на меня сегодня действует слабо, я запутался в бабах, как в двух соснах. Одно дело послать лесом да полем незнакомку, и совсем другое дочку соседей по посёлку. Старой истории мне хватило за глаза, больше не надо.

Год назад назад назло папаше начал встречаться с дочкой его партнёра по бизнесу. Шуры-муры, трали-вали, покувыркались чуток, а потом — получи мажор гранату: девчонка влюбилась, как кошка, и решила схватить меня за… жабры двумя полосками на тесте.

Даже сейчас зябко становится, как вспоминаю тот момент. Смотрел на красные черточки, а в голове рождался взрыв сверхновой.

Ну, и рванула она в самый неподходящий момент: при встрече с родителями. Те уже обговаривать начали условия передачи своей доченьки мне на руки, а я заявил, что ребёнок не от меня.

Что тут началось! Подруга устроила настоящее представление. Она рыдала, билась в истерике, бросалась с кулаками на меня, топала ногами. Потом выхватила из аптечки таблетки, чтобы у всех на глазах доказать, что без меня ей свет не мил.

Лекарства отобрали, кстати, это были витамины, но предки переполошились. Партнёр налетел на батю, а тот — на меня. Билет купил и выпроводил из страны, чтобы я глаза не мозолил.

А зря. Я в финале концерта совестью проникся и захотел жениться, и только позже узнал, что беременность — тоже запланированный спектакль влюбчивой матрешки.

Вот и сейчас вглядываюсь в черты прекрасного лица Ларисы, но не вижу знакомых. Напрягаю память, и не могу вспомнить ее, хоть тресни. А наверняка встречались на школьных праздниках,  соревнованиях, совместных лекциях.

Это надо же так перекроить себя, чтобы от природы ни грамма не осталось! Тут же перед глазами появляется статья  желтой прессы. В Китае миллионер подал в суд на жену-модель за обман. Его трое детей родились очень некрасивыми. А когда он стал искать причину, выяснилось, что женушка полностью переделала свою внешность, чтобы подцепить богача.

Конечно, мужик сам лоханулся: мог бы и догадаться, но я в такое дерьмо наступить не хочу.

— Куколка, а как ты относишься к детям? — спрашиваю Ларису.

Она возит вилкой по пустой тарелке и пытается засунуть в рот добытые капли соуса. А те словно издеваются: капают обратно на тарелку, не хотят быть съеденными искусственным ртом.

— Дети — цветы жизни.

Сердце ухает в пятки. Только не это! Жениться на Кукле и годик потерпеть я согласен, но заводить наследников с этой… нет уж, увольте!

— А по мне пусть они цветут на чужом огороде.

— Согласна! — мотает головой Лариса.  – Я чайлдфри. Киндер-сюрпризы... Б-е-е-е…

Уф! Пронесло!

В ее словах даже слышу лазейку, за которую в случае чего могу ухватиться при разводе. Эх, надо было записать!

– Тогда зачем согласилась на свидание со мной?

– Родители настояли. У них с твоим отцом общие планы по слиянию компаний.

– Вот блин!

Лазейка мгновенно захлопнулась. Дьявол! Никому наследники не нужны. Огромный сливной конгломерат станет с обеих сторон любимым детищем. Мы с Лорой – разменные монеты наших предков, будь они неладны! Никогда не понимал этого стремления – завести детей, чтобы потом извлечь из них выгоду.

Откидываю взглядом ресторан, гостей становится все меньше. Пора и нам уходить. Где эта чертова официантка? Она словно слышит мои слова, тут же показывается у входа в зал.

— Котик, я хочу домой, — капризничает Лариса.

— Иди, собирайся, — не отвожу глаз от Кристины, которая словно плывет над полом.

Глава 9

Эта безумная смена наконец-то заканчивается. В ней всего было слишком много: сволочной клиент, оказавшийся наследником империи, перепалки с Натальей, увольнение и новое возвращение к работе.

Какое счастье, что мне девятнадцать лет и ещё полно сил, чтобы выдержать все испытания. Но судьбе, видимо, и этих было мало, она приготовила мне новый сюрприз.

В раздевалке несколько минут сижу, закрыв глаза, и прихожу в себя. Нельзя возвращаться домой с помятым лицом и поникшей головой. Мама чувствует мое настроение с порога. Одна надежда на позднее время. Надеюсь, она уже поужинала и спит.

Когда я занята, за мамой приглядывает соседка. Она заходит в гости словно невзначай, приносит угощение, разогревает маме еду. Я расплачиваюсь с ней по-своему: иногда деньгами, иногда продуктами, но чаще помогаю вести группы в соцсетях. Тетя Нина — профессиональная швея. Она работает над заказами, а я продвигаю ее бренд в массы. Вот в таком симбиозе и выживаем уже год.

Другие девушки тоже молчат, даже Наташка притихла. Это и понятно: смена выдалась трудной, как всегда, в выходные дни.  Хорошо, что ресторанный автобус развозит нас по домам.

Входит Надя с пакетами в руках.

– Девочки, возьмите продукты.

Это ещё один бонус ресторана, кроме чаевых, которых я сегодня не заработала совсем. Не востребованные клиентами заказы складываются в контейнеры и отдаются сотрудникам. Никто не спорит и не ищет лучшие блюда, мы рады и тому, что достанется.

Разбираем пакеты и тащимся к выходу, едва передвигая ноги.

Завтра у меня выходной, наконец-то высплюсь и займусь домашними делами. А ещё у меня наполеоновские планы: мечтаю в следующем году поступить в вуз, пусть не в такой престижный, как планировала, но все же. Результаты ЕГЭ ещё действительны, надеюсь, суммы баллов хватит, чтобы попасть на бюджет. Завтра планирую подать документы на курсы при университете, потому что у вуза есть свои внутренние экзамены.

Только выхожу на крыльцо черного хода, как кто-то хватает меня за руку и тянет в сторону. От неожиданности реагирую как девчонка: вскрикиваю, испуганно оглядываюсь и столбенею…

Сзади стоит мажор и ухмыляется кривым ртом. Он очень высокий, выше меня почти на голову. И сильный. Нависает мощной стеной, закрывает личное пространство так, что не остаётся чистого воздуха, нечем наполнить легкие.

Зато в нос бьет запах алкоголя, смешанный с ароматом парфюма. Резкий, раздражающий, вызывающий головокружение, тошноту и… какое-то непонятное волнение. Я впервые оказываюсь так близко к взрослому мужчине, и эта близость тревожит не на шутку.

— И куда куколка собралась? — без предисловия спрашивает он и крутит на пальце ключи от машины.

— Простите, это вы мне говорите? — с тоской смотрю на близкий автобус, освещённый огнями, и коллег, уже забравшихся в салон.

— Ну да.  Поехали?

— К-куда?

— Ко мне.

Жаром опаляет щеки и уши. От такой наглости перехватывает дыхание. Толкаю его что есть силы в твёрдую грудь, но он ловко перехватывает запястья и прижимает руки к стене. Каменная крошка больно впивается в кожу.

— Господин, вы пьяны. Вам вызвать такси? — стараюсь быть предельно вежливой.

— Не хочешь ко мне, давай в отель. Развлечемся, покувыркаемся. Джакузи, шампусик, лабух (скрипач — сленг) наяривает на скрипке… И мы такие… в до мажоре…

О Боже! О чем он говорит!

— Да, пошёл ты…, — уже не сдерживаю отвращения.

— А ты борзая! — верхняя губа мажора дергается, обнажая белые зубы.

— Если не отпустишь, закричу!

— Попробуй! — короткий смешок почему-то кажется угрозой.

Набираю в легкие воздуха:

— На-дя! Помо…

Договорить не удаётся. Мажор вдруг наклоняется и захватывает мой рот губами.  От неожиданности реагирую не сразу. Мгновенно отключаются мозги, поэтому инстинкт самосохранения срабатывает быстрее, чем разум. Я сгибаю ногу в колене и резко дергаю вверх.

— Ах, ты… змея!

Мерзавец отталкивает меня, и я несусь к автобусу. Будь, что будет! Но терпеть приставания пьяного мужика не намерена. Яростно вытираю рот. И какой идиот придумал, что поцелуй сладкий? Нет, он противный и слюнявый. А ещё мерзкий язык лезет внутрь, и такое чувство, словно тебя хотят проглотить.

Уже влетая в автобус, слышу голос блондинки.

– Котик, ты почему оставил меня одну? – капризно хнычет она.

Плюхаюсь на сиденье и пытаюсь остановить дрожь от только что пережитого ужаса. Рядом тут же оказывается Надежда.

– Степаныч, чего стоим, кого ждём? Все на месте, – тормошит она водителя. – Трогай! Быстро.

– Молчать, женщина! – шутливо отвечает тот. – Без твоих команд справлюсь!

– Что делать теперь? Что мне делать? – тихо повторяю я, а в голосе дрожат непролитые слёзы.

— О Боже! Что опять случилось?

— Этот зажал меня и полез целоваться?

Глава 10

Несусь вниз, не чувствуя ступенек под ногами. Ужас! Даже представить страшно, что сделает крохотный Кил, который ненавидит все, что движется, со случайным прохожим. Хорошо ещё, если схватит за штаны, а вдруг заберётся выше? Наш тойчик и не на такое способен.

На следующем этаже картина открывается кошмарная. Оправдываются мои худшие ожидания. Высокий мужчина крутится волчком по лестничной клетке, а на воротнике кожаной куртки висит наш тойчик.

— Кил, фу! Брось его! — кричу сдавленным голосом: не хочется будить всех соседей.— Брось!

— Убери свою шавку! — орет незнакомец и руками пытается оторвать Кила. Кажется, ещё чуть-чуть, и этот зверь задушит крохотную собачку.

— Я сама! — взвизгиваю не своим голосом и бросаюсь к мужчине и хлопаю его по пальцам. — Тойчик, миленький, или ко мне, я тебе вкусненькое принесла.

Но расцепить сжатые челюсти собаки не так-то просто. Если она выбрала себе жертву, ни за что не отпустит, может укусить и хозяйку. Киллер вращает выпученными глазёнками и злобно  рычит.

— Я тебя засужу! — вторит  собаке баритон, и я чувствую запах алкоголя.

— Стойте смирно! — рявкаю на незнакомца. — Киллер на дух не переносит пьяниц.

— Я пьяница? — захлебывается мужик. — Держать надо такую псину на цепи.

— Не двигайтесь!

Он замирает, упираясь руками в стену, и в полумраке подъезда по-прежнему не вижу его лица. Я подавляю смех: слова незнакомца вызывают недоумение. Кого держать на цепи? Карликовую собачку?

— Вы напугали нашего Кила, вот он и напал.

— Ага! Как же! Напугал. Да это чудовище само прыгнуло на меня с верхней ступеньки.

Мне кажется, или в облике мужчины и его голосе есть что-то знакомое? Думать об этом не могу, уговариваю собаку. Удаётся оторвать Кила только с третьей попытки. Мужчина хватается за шею, и я вижу, как его пальцы окрашиваются кровью.

Час от часу не легче! Я держу вертикально трясущееся от бессильной ярости тельце тойчика, чтобы не дать ему возможность пустить в ход зубы. Дверь на площадке открывается, выглядывает сонная тетя Нина.

— Кристя, что происходит? Опять Кил постарался?

— Ах, так это уже не в первый раз?

Мужчина поворачивается лицом, и я охаю: мажор. Что он делает ночью в моем подъезде?

— Вы следите за мной? — вскрикиваю от возмущения.

— Спятила? Нужна ты мне! — фыркает мажор, но отводит взгляд.

— А как я должна понимать ваш визит, господин, в мой дом?

От слова «господин» этот мерзавец морщится, но мне плевать! Достал, зараза, до печёнок! Сама готова вцепиться в его горло мертвой хваткой.

— Кристя, ты его знаешь? — тетя Нина забирает из моих рук Кила.

— Конечно! Этот господин преследовал меня весь вечер на работе, теперь явился и сюда. Тетя Нина, вызывайте полицию!

Интонация моего голоса не нравится тойчику. Он опять представляет себя сторожевым псом, оскаливает зубы и яростно рычит.

— Дочь, что здесь происходит! — вдруг слышу сзади родной голос.

Мы втроём подпрыгиваем от неожиданности: на последней ступеньке пролёта стоит мама. Я с ужасом смотрю на неё, тетя Нина тоже в шоке и закрывает ладошкой  рот, лишь круглые глаза торчат. И только мажор разглядывает окровавленные пальцы и матерится под нос.

На маме длинный домашний халат, запахнутый до горла, волосы причёсаны, глаза подведены, а губы накрашены. Такое впечатление, что она не спала, а тщательно готовилась к выходу в свет.

Вот только она покинула квартиру впервые за год.

Впервые!

От удивления мы с соседкой теряем дар речи, зато мажор оживляется.

— Госпожа, вы не могли бы забрать этого пса-убийцу?

— Молодой человек! У вас кровь, — мама медленно поднимает руку.

— Я знаю. Кровь. Это ваш милый пёсик постарался. Укусил меня за ухо.

— Надо же, какое невезение! — всплескивает ладошками мама.

— Так тебе и надо! — мой голос сочится ядом. — И почему Кил выбрал именно ухо, не знаете случайно, господин? Закон бумеранга. Слышали о таком?

У меня даже настроение поднимается. Так тебе и надо, козлина! Нечего лезть ко мне с поцелуями!

— Лучше заткнись по-хорошему! — мажор надвигается на меня и нависает всей массой.

Радужку глаза полностью закрывает потемневший зрачок, и я вижу в нем своё отражение, которое мне совершенно не нравится. Но Киллер тоже не дремлет. Он рвётся в руках тети Нины и заливается лаем.

— Кристина, где твои манеры? — мама укоризненно смотрит на меня, потом забирает у соседки тойчика и поворачивается к мажору. — Рану нужно обработать.

— Ну, мама!

— Не мамкай, невоспитанная девчонка, — прикрикивает на меня и важно поднимается по ступенькам. — Молодой человек, за мной!

На моем лице, видимо, написана такая ярость, такое желание пнуть, что мажор огибает меня по кривой, прижимаясь к стене, но идёт следом за мамой.

Глава 11

Жениться?

Она шутит или серьезно? Вглядываюсь в лица хозяек квартиры. Кристина явно растеряна, стоит с раскрытым ртом, словно что-то хочет сказать, но не может.

А ее мать вполне серьёзна. Я вижу, как подрагивают ее длинные пальцы, сжимающие пластинку пластыря. Глаза сияют лихорадочным блеском, щеки заливает румянец. Вот она кладёт пластырь, кокетливо взбивает волосы и теребит бортики шелкового халата, которые уже не закрывают наглухо ее тело, а свободно лежат на груди. Вот женщина проводит рукой по шее, ее пальцы ныряют в ложбинку между полушариями и ещё больше оголяют их.

Интересная ситуация. Прислушиваюсь к себе. Нет, меня престарелые дамы не волнуют. Совсем. Хотя полумраке комнаты женщины кажутся сёстрами. Обе стройные, невысокие,  с длинными прямыми волосами и очень красивые.

Ептыть! Какой сложный выбор!

И почему все хотят меня женить? Но, судя по всему, в этом доме есть мужчина: кабинет обставлен в соответствии с его вкусом. Взглядом натыкаюсь на фото в  тяжёлой рамке, которое стоит на книжной полке. На нем на фоне водопада  позирует семья.  Крепкий мужчина в шортах и футболке обнимает за плечи хрупкую женщину, а с другого боку в его руку вцепилась голенастая девушка, почти девочка. Длинные волосы заплетены в косу, а та переброшена через плечо.

Счастливые люди на отдыхе в лучший для себя момент жизни.

— Уходи! — глухо говорит издалека Кристина. — Убирайся из моего дома!

— Дочка, так нельзя!

Голос матери едва слышен. Он шелестит, как осенняя листва, и лопается при каждом звуке. И я вдруг понимаю: что-то не так с достопочтенным семейством, не пора ли мне делать ноги? Но язык работает вперёд головы.

— А чай? Что-то в горле пересохло.

— Ах, ты… — официантка уже не сдерживает эмоций. Ее лицо искажает гримаса. Она срывается с места, хватает меня за рукав и тянет к выходу. — Обойдёшься, господин хороший! Дверь открыта. На выход!

Такого обращения стерпеть не могу. Мало того, что сегодня оказался обрызган кофе,  почти получил по яйцам и был растерзан зубами шавки, так ещё и выставить меня хотят, как бомжа. Я вырываюсь.

— Ты, матрешка, нюх потеряла? Я тебя засужу за членовредительство.

— Давай! Вперёд! Кому нужны твой потрёпанный карандаш и шарики?

— Чт-о-о-о? — так со мной ещё ни одна Кукла не разговаривала. — Карандаш? Да ты, на себя посмотри! Сама страхуилина! На тебя ни у одного мужика хозяйство не вста…

От внезапного удара по затылку захлебываюсь словами. Отскакиваю в сторону и оборачиваюсь: сзади стоит мамаша с толстенной книгой в руках. Вот  женщина медленно поднимает ее снова…

Все! На сегодня с меня хватит!

Вырываю книгу из пальцев хозяйки и швыряю ее на диван. На тойтерьера, бьющегося в истерике лая, скалю зубы и рыкаю. Тот со щенячьим визгом прячется в домике вольера.

— Сволочь! — кричит Кристина и бросается на меня с кулаками.

Но я успеваю распахнуть дверь и выскочить в коридор. Да сам не думал, что могу так быстро спускаться по ступенькам. Но летел по лестничным пролетам буквально на крыльях. Скорее, вот отсюда! Из затхлого воздуха кабинета, из квартиры с безумными женщинами, из дома, в который сам не понимаю, как попал.

Выскакиваю на крыльцо и вдыхаю кислород полной грудью, подставляю лицо под моросящий дождик и кажется, будто на свободу вырвался из кладбищенского склепа. Несколько секунд понадобилось, чтобы прийти в себя и просветлеть мозгами. Наконец оглядываюсь, выискиваю глазами огоньки такси. Дьявол, и где оно? Неужели уехало? А как же Лариса, которая осталась спящей в салоне?
Ептыть! Теперь придётся ещё и с отцом выяснять отношения! Сходил, называется, в ресторан, и нажил на свою задницу ворох проблем.

Вызываю новую машину. В дороге пытаюсь понять, как я оказался у дома Кристины. Сдуру приказал таксисту следить за автобусом, в бешенстве был на официантку, хотел поквитаться. Разозлила слишком, завела, как пацаненка в пубертат. Никогда не бегал за бабами, они сами преследовали меня. А тут зацепила чем-то матрешка, напрочь отключила мозги, околдовала золотыми, как у кошки, глазами.  Словно вместо шампанского, приворотное зелье выпил.

В номере даже не раздеваюсь, падаю плашмя на кровать и сразу проваливаюсь в сон. Пробуждение оказывается кошмарным. Сквозь пелену тумана откуда-то издалека пробивается звонок. Он свербит и свербит мозг, ввинчивается в него почище шурупа, не дает задержать в памяти кусочки соблазнительной картинки.

Рукой нащупываю телефон и рявкаю в трубку:

— Какого лешего?

Тишина, никто не отвечает, а звонок заливается с новой силой. Смотрю на часы: половина девятого, ещё спать и спать. С трудом сползаю с кровати и иду к двери. Кого ещё черти принесли в такую рань?

— Санька, открывай эту дверь, пока я ее не выбил! — рычит из-за створки голос бати.

Стою секунду в раздумье. Может, притвориться, что не ночевал дома? Вздыхаю:  бесполезно. Отец наверняка уже выяснил, что я в номере. Открываю дверь.

— Батя, ты бы ещё раньше пришел, — нападаю сходу, не даю ему опомниться.

Но отцу этого и не надо. Он вдруг откидывается назад, заносит руку, и я даже глазом дернуть не успеваю, как родительский кулак впечатывается в мою прекрасную физию. На мгновение теряю ориентацию, кажется, что черепок лопнул, как спелый арбуз. Трясу головой, пытаюсь понять, что происходит.