Хочу видеть тебя

Глава 1

Александр

Внезапный звонок вырвал меня из сна. Едва разомкнув веки, я потянулся к телефону. Кому не спится в два часа ночи? На дисплее высветился номер Ильи Загороднева. Я откинулся на подушки, прохрипев ругательства. Как же мне хотелось послать этого заносчивого мажора в задницу, но он был слишком сильно мне нужен. Скрипнув зубами, ответил на звонок.

— Алло.

— Астров, ты спишь? — раздался громкий бас, и я, зажмурившись, терпеливо досчитал до пяти.

— Уже нет, — изрёк недовольно.

— Ты мне нужен, — проскрипел Загороднев, и я уловил в его голосе совсем другие нотки. Смесь паники и растерянности.

— Что случилось? — выдавил сквозь зубы, едва скрывая раздражение.

В прошлый раз мне пришлось вытаскивать этого раздолбая и его дружков из клуба после пьяной драки. Одного тогда сильно помяли, но от Загороднего старшего эту заварушку удалось скрыть.

— Да тут дело такое… — слова звучали растянуто, Илья явно был не трезв. — Я на трассе, в пятидесяти километрах от города. Домой ехал, батя внезапно вернулся.

— И? — спросил нетерпеливо. — Бензин, что ли, кончился, или ментам нетрезвый попался?

— Если бы, — выдохнул он с истеричным смешком. — Я девчонку какую-то сбил.

Сон как рукой сняло, я подскочил на месте и шокировано переспросил:

— Что? Как сбил? Где? На трассе?

— Нет… — протянул Загороднев с досадой, будто жалел о чём-то. — Когда выезжал с дачи Громова. Она, блин, сама на дорогу выбежала, коза такая!

— Стоп! — я всё ещё не понимал, как этот идиот оказался на трассе. — Ты что, просто взял и уехал?

— А что мне оставалось? — рявкнул он в панике. — Я выпил сильно, и испугался, что засекут.

— Девушка жива?

— Чёрт её знает! Тебе это и предстоит проверить.

Я сжал кулаки до хруста костей. Поверить не мог, что Илья решил просто скрыться с места преступления, вместо того, чтобы помочь той, которую покалечил, а возможно и… Отбросил ужасные мысли. Я очень надеюсь, что девушка жива, и с ней всё будет хорошо.

— Ты так сильно головой ударился или реально надрался?— просипел я. — Вернись сейчас же на место и вызови скорую помощь.

— Не могу уже.

— Что значит — не могу?

— У меня машина в кювете. Ты так и будешь болтать, или наконец-то поднимешь свою задницу и приедешь?

С каким удовольствием я бы послал его далеко и надолго, но всё, что я мог в этот момент — это подавить очередной порыв и как можно спокойнее произнести:

— Присылай своё местоположение.

***

Автомобильные фонари обливали ночную трассу неярким тоскливым светом, в точности отражая моё внутреннее состояние. Я бросил взгляд на карту навигатора и крепче стиснул руль. Осталась всего пара километров до красной точки, где должен был находиться Загороднев.

Мы были знакомы с ним ещё с детства, но большими друзьями себя не считали. Илья никогда не был пай-мальчиком, но в последнее время ему совсем снесло крышу. Наши отцы дружили, вели совместный бизнес, пока два года назад отец Ильи не ушёл в политику, продав свою долю одной влиятельной шишке, которая и протащила его к власти. Мой отец сработаться с новым партнёром не смог, а, может быть, и не дали, впрочем, теперь это уже не столь важно. Теперь важно — в каких долгах мы погрязли из-за этого.

Я притормозил у обочины, вглядываясь в ночной мрак лесопосадки, и только включив дальний свет, смог увидеть разбитую иномарку Загороднева. Врёт его навороченный навигатор метров на сто. Взял из бардачка фонарик и направился к машине, вернее, к тому, что от неё осталось.

Илья стоял неподалёку, опираясь о ближайшее дерево, и курил сигарету. Судя по разбросанным на земле окуркам — далеко не первую.

— Ну, наконец-то, — прохрипел он и, пошатнувшись, отпрянул от ствола.

Зашаркал по траве, еле передвигая ноги. Он — в зюзю. Как его дружки вообще за руль пустили? Лишь когда лицо Ильи оказалось в свете фар, я смог разглядеть его. Чертыхнулся, внимательно его разглядывая. Нос и губа разбиты в кровь, на лбу большая шишка с налившимся фингалом.

— Ты сам аварию подстроил? — процедил вопрос сквозь зубы.

— Угу, — вяло буркнул он. — Пришлось рискнуть, но ничего — живой, как видишь.

— На кой чёрт?

— Так лобовое девка разбила, а щас — будто так и было.

Сжал челюсти, не веря, что всё это происходит взаправду. Загороднев, конечно, тот ещё отморозок, но я и не догадывался, что до такой степени. Он остановился в метре от меня, но я всё равно уловил крепкий запах перегара.

— По-твоему, в полиции придурки работают? — рыкнул я.

— А кто ж ещё?

— Придурок здесь — только ты! Любая экспертиза покажет…

— Вот не надо тут умничать! Без тебя тошно! — перебил Загороднев, смачно сплюнув под ноги. — Домой меня отвези лучше. И смотри, никому ни слова, откуда меня забрал.

Глава 2

Вероника

Я находилась в каком-то странном месте, запертая внутри большой прозрачной сферы. Снаружи — небо, усыпанное бесчисленным количеством звёзд, а внутри — вода. Большой шар, полностью заполненный жидкостью, в центре которого находилась я, и пустая звенящая тишина, окутывающая меня со всех сторон. Уши были словно заложены, на них давила вода. Я не понимала, как тут оказалась, и почему мне так сложно пошевелиться. Иногда мне удавалось проплыть к краю сферы, и я могла различить странные звуки снаружи. Монотонный писк, чей-то голос, который было невозможно разобрать из-за толщи воды, редкие стуки. Они вызывали во мне смутный страх, заставляющий с трудом возвращаться обратно — в центр шара. Но больше всего я удивлялась тому, что я могла дышать под водой. Просто делать вздох — и ничего не чувствовать, кроме глотка воздуха. Странного, наполненного примесями медикаментов.

Я не знаю, сколько времени прошло, прежде чем шар внезапно лопнул, и всё погрузилось во тьму. Тело стало ощущаться по-другому, невесомость исчезла, а кожа стала чувствовать тёплый воздух. Ко мне вдруг пришло осознание — я просто сплю. И что сейчас настало время проснуться.

— Скажите, когда ей уже станет лучше? Вы понимаете, я не могу постоянно приезжать, больница в пятидесяти километрах от нас!

Недовольный голос тёти Веры был первым, что я услышала, когда открыла глаза. Вернее, мне показалось, что я их открыла, но, по факту, ничего не увидела. Лишь серое мутное пятно. Я попыталась снова. Чётко ощутила взмах собственных ресниц, движение век и зрачков, но перед глазами продолжала стоять непроглядная пелена.

— Давайте вы не будете повышать голос в реанимации, — раздался другой женский голос, тихий и усталый. — Здесь лежат особо тяжёлые пациенты. Свои недовольства вы можете озвучить в министерстве здравоохранения. У меня и так нехватка персонала, а те, что дежурят, делают для пациентки всё возможное.

Я зажмурилась и снова открыла глаза. Бесполезно — перед глазами мерцал серый экран старого сломанного телевизора.

— Тётя Вера? — позвала я испуганно, и услышала сбоку суетливую возню.

— Ника! — облегчённый вздох. — Ну, слава богу!

— Как вы себя чувствуете? — подключился второй голос.

— Тётя Вера, что у меня на глазах? — спросила я, пытаясь поднять руки, но мою попытку моментально пресекло мягкое прикосновение прохладной ладони.

— Пока подключена система, руки поднимать нельзя, — снова прозвучал голос незнакомки.

А параллельно с ним заговорила и тётя:

— Ничего у тебя на глазах нет…

— Как — нет? — мой голос непривычно скрипел, в горле было неприятно сухо. — Но я… я вас не вижу!

— Не волнуйтесь, — тут же принялась успокаивать меня женщина, по всей видимости, сотрудник больницы, в которой я находилась. — Мы обязательно вам поможем, вы поправитесь.

Только эти слова не успокаивали. Я была в панике и чувствовала себя крайне беспомощной.

— Что со мной? Почему я здесь?

— Ты не помнишь? — несколько озабоченно спросила тётушка. — Тебя сбила машина, когда ты переходила дорогу. Ночью! Что ты делала ночью на улице, Ника?!

Я зажмурилась, откидываясь головой на подушку. Попыталась собраться с мыслями и вспомнить, что со мной произошло. Но в голове был туман, настолько же густой, как непроглядная пелена перед глазами. Лишь расплывчатые картинки мелькали в памяти, которые было сложно понять.

— Я… я не знаю…

— Как - так — не знаешь? — продолжала строгий допрос моя единственная родственница.

— Мне нужно осмотреть пациентку, — вмешалась врач, спасая меня от вопросов, на которые я не могла ответить. — Вам лучше подождать в коридоре.

Тётя Вера недовольно цокнула, но я всё же услышала её удаляющиеся шаги.

— У вас ещё родственники есть, Вероника? — негромко спросила женщина, зачем то сжимая мне виски и переносицу прохладными пальцами.

— Нет.

— Хм… — неоднозначно протянула она. — Свет видите?

— Нет.

— Совсем? Я свечу вам в глаз фонариком.

— Если бы вы это не сказали, я бы даже не узнала… — шепчу испуганно, готовая расплакаться.

— Ну всё, без лишней паники, дорогая, — мягко попросила врач, проведя ладонью по моим волосам. — Я приглашу к вам специалиста, направим на МРТ… Всё будет хорошо.

— Такое случается? Это лечится?

— И не такое случается, поверьте, — уклончиво ответила она. — Мы понаблюдаем вас этот день, если всё будет хорошо, то завтра переведём в обычную палату.

— Мне больно вдыхать, — пожаловалась я, когда моё дыхание участилось в попытках справиться с нахлынувшими слезами.

— У вас ушиб двух правых рёбер.

— Вот как… — я сжалась, чувствуя себя ужасно, и тут поняла, что не могу пошевелить пальцами левой руки. — Рука сломана?

— Небольшая трещина, заживёт. И левая лодыжка пока тоже недееспособна из-за вывиха.

— Господи…

Глава 3

Я, наверное, единственная девушка в мире, которая не любит лето. И нет, не из-за знойной жары или сезона вечной прополки, а потому, что летом нет учёбы. Ведь летом, на каникулы, наше общежитие закрывали, и я была вынуждена приезжать в посёлок и жить в доме тёти Веры. Я прекрасно знала, что мне не особенно в нём рады. Второй муж моей единственной родственницы, Иван Вениаминович, за глаза называет меня дармоедкой, нахлебницей и лишним ртом, который он вынужден кормить. Наверное, если бы я не помогала с огородом, не ухаживала за курами и кроликами, меня бы давно выставили за забор, но тётя высоко ценила дополнительные «рабочие» руки, и продолжала выделять мне крохотную комнату на чердаке, переделанном под второй этаж. Как правило, я всё лето проводила именно там. Иван Вениаминович так боялся, что непутёвая племянница его жены загуляет и опозорит его благородное имя, что толком не позволял мне с кем-либо общаться. Я должна была возвращаться домой до девяти часов вечера, не водиться с неугодными (по его мнению) подружками, а уж о парнях и речи быть не могло. Свободной я себя ощущала, только когда вырывалась в город во время учёбы. Но и перед отъездом успевала получать строгий ультиматум: «Залетишь — сюда можешь не возвращаться». Идти мне всё равно было некуда, да и «залетать» я не собиралась. Поэтому уже второй год возвращалась из колледжа на свой маленький чердак.

У тёти не было своих детей, но был пасынок от второго мужа — Денис. Вот кому было дозволено всё: и гулять с друзьями по ночам, не появляясь дома по нескольку суток, пить, курить, водить в дом девчонок и ничего не делать по хозяйству. Разве что мусорить, оставлять за собой грязную посуду после еды прямо там, где поел: в гостиной, на кухне, в комнате за компьютером, а так же разбрасывать своё грязное бельё повсюду. Дармоедка ведь всё соберёт, помоет, постирает и разложит по местам, ведь иначе получит нагоняй за бездельничество. Денис был на два года старше меня, жил в отдельной пристройке к дому, и часто закатывал вечеринки с друзьями. Особенно когда его отца и моей тёти не было дома. Они уезжали к матери Ивана Вениаминовича на каждые выходные. Бабушка была уже старенькой, с больными ногами, и нуждалась в помощи, но переезжать из родного дома не желала.

«Вас и так там много, сынок, — лопотала она, качая головой. — Куда мне к вам поселиться? Дом-то маленький, не хочу я вас теснить!»

День, когда меня сбила машина, как раз был субботой. Тёти и её мужа не было, а я, после полива, убежала к Вале, моей подруге. У неё был день рождения. Я пробыла в гостях где-то с час, а потом подруга уговорила меня остаться ещё на полчасика. Праздник как-никак, и строгого родственника дома не было. В итоге, у калитки своего летнего пристанища я оказалась около десяти часов. Денис не терял время даром — его компания уже собралась во дворе дома, успела хорошо поддать, и громко веселилась. Соседи не жаловались на шум — уже привыкли. К тому же, как правило, после часу ночи друзья уходили гулять на улицу или к озеру, а в посёлке на ночное гуляние молодёжи никто не обращал внимания.

К сожалению, мой приход не остался незамеченным. Стоило мне скрипнуть калиткой, как меня облепили нетрезвые взгляды парней.

— О, Вероничка! Ты когда с учёбы вернулась? — весело заголосил Никита, который всегда уделял мне больше внимания, чем остальные.

— Здравствуйте, — натянуто улыбнулась. — На прошлой неделе.

— Здравствуйте! — передразнил рослый боров, кажется, Семён, — Денис, ты её в город не пускай больше, смотри, в какую интеллигенцию превращается! — он поднялся с лавочки и выпятил пузо, тыча указательными пальцами на свой пах. — Не правильно здороваешься, Вероничка, вот «здравый ху* нате» — будет по-нашему!

Парни хором заржали, а Денис посмотрел на часы:

— Ты где шляешься, Ника? Время уже так-то не детское.

Да, и я уже не ребёнок. И свои трусы стираю самостоятельно. Но ссориться с «правильным» сыном себе дороже, поэтому вместо колкостей я вполне миролюбиво произношу:

— У Вали день рождения, засиделась, и не заметила, как пролетело время.

— Да пофиг, — хмыкнул Денис, параллельно наливая в рюмку. — За опоздание полагается штрафная!

— Я не пью! — отрезала я и развернулась к крыльцу.

— Неужели никто в городе не научил?! — со смешком хрюкнул боров-Семён. — Ну вы посмотрите, прямо ангелочек во плоти!

— Да ладно вам, — протянул Денис, — Всё она умеет, это при бате моём прикидывается. Да, Вероничка? Но сейчас-то батьки нет, идём к нам, порадуй своей красотой наши грешные очи!

— Поэт, бля! Вы посмотрите, — заржал кто-то.

— Ну, тебе-то, конечно, виднее, — промурлыкала Регина, она никогда не пропускала весёлые гулянки. — Плохому тут втихаря свою служаночку учишь!

— А ты всех по себе не равняй, — парировал Денис, и снова повернулся ко мне. — Поздно ты, принцесса, пришла. Твоя опочивальня занята на неопределённый срок одной безумно влюблённой парочкой. Так что, садись рядышком, мне под крылышко, и без лишних возражений жди своей очереди.

— Что? — ошарашено пролепетала я, поднимая взгляд к окну, где находилась моя комнатка. — Как это — занята?!

Денис хохотнул, задорно играя бровями.

— Тебе наглядно показать? — выдал он, прищурившись. — Идём, пока я добрый!

Сжав кулаки, я подхожу к компании и едва сдерживаюсь, чтобы не расцарапать наглое лицо своего сводного двоюродного брата. Мы никогда не были дружны, но и не ругались толком. Он всегда предпочитал меня не замечать, а я старалась не мешаться. Да и дома Денис появлялся нечасто. Но сейчас я была на грани того, чтобы устроить скандал с битьём посуды.

Глава 4

Я проснулась от того, что меня потревожили тихие голоса неподалёку. Низкий бас незнакомого мужского голоса сливался с мягким воркованием моей тёти.

— Конечно, мы обеспечим всем необходимым, — твёрдо обещал мужчина. — Веронике необходимо пройти более серьезное обследование, и в этой больнице сделать это невозможно, — закончил он с лёгким раздражением.

— Спасибо, вы так добры, — лепетала тётя Вера. — Вы знаете, я так устала! Здесь никто не может сообщить ничего внятного! Скажите, мою девочку будут сопровождать?

Я удивлённо вытянулась от непривычно мягкого и заботливого тона, которым моя единственная родственница произнесла словосочетание «мою девочку». Для неё это было в новинку, обычно тетушка говорила обо мне обречённо - вымученно, как бы делая акцент — мол, досталась же на мою голову дочурка от непутёвой сестрицы.

— Да, конечно, — отозвался незнакомец с готовностью. — Вы тоже можете поехать, если пожелаете…

— Ох, я бы с радостью, но если я ещё раз отпрошусь на работе, меня просто уволят, — выдохнула она сокрушённо.

Два дня назад меня перевели в палату, причём, каким-то чудом — платную, и тётя перестала приезжать. Её девочке же стало лучше, а то, что я не могла самостоятельно найти стакан с водой или элементарно попасть в туалет, её мало волновало. Поэтому мне приходилось просить помощи медперсонала.

— Куда меня будут сопровождать? — подала я голос, чуть приподнимаясь на подушках.

Машинально ощупала себя здоровой рукой, проверяя, не сползла ли моя больничная пижама. Разумеется, на меня обратили внимание, я хоть не увидела этого, поняла по тому, как говорившие стихли и зашелестели одеждой.

— Дорогая, ты проснулась? — заботливо ворковала тётя Вера. Я поморщилась от её сладкого голоска, больше напоминающего льстивое пение лисицы из сказки, которая заговорила колобка и впоследствии его проглотила. — Как ты себя чувствуешь?

— Так же, как и вчера, — выдавила с горечью. — Открыла глаза и не поняла, утро сейчас или ночь.

— Вечер, моя милая, — продолжала петь родственница. — Восемнадцатый час идёт.

— Что происходит? — не выдерживаю я резкой перемены тёти Веры.

— Вероника, солнышко, тут к тебе пришли…

— Можно, я сам? — перебивает мужской голос, и я слышу два последовательных чётких шага. — Здравствуйте, Вероника.

— Кто вы? — хмурюсь, не понимая, кому я в этот раз понадобилась.

Вчера ко мне приходили следователи, и я рассказала им все детали той ночи, которые вспомнила. Умолчала только о приставаниях Дениса, побоявшись, что у тёти и её мужа могут появиться проблемы из-за этого. Подобного мне не простят, а нам ещё с ними жить под одной крышей до тех пор, пока я не смогу самостоятельно снимать жильё. Если теперь вообще смогу…

— Меня зовут Евгений Сергеевич, я — личный помощник Дмитрия Романовича Загороднева, депутата городской думы. У меня есть к вам важный разговор.

Александр

За всё время, что я знал Загороднева - старшего, в таком бешенстве мне довелось увидеть его впервые. Он ходил из стороны в сторону, утаптывая огромный меховой ковёр в своей гостиной, и скрежетал зубами так, будто пытался их враз раскрошить.

— Ты, сопляк безмозглый, совсем охренел?! — рявкнул он, как только Илья вошёл в зал.

Тот замер и покосился на меня. Только я и сам не знал, почему дядя Дима вызвал меня в их люксовую квартиру. Вряд ли ради того, чтобы я стал свидетелем, как он умеет раздавать звиздюлей своему избалованному сыночку. По ходу, эта участь уготована нам обоим. Я едва заметно пожал плечами и отвернулся от Ильи.

— А что случилось-то, бать? — буркнул тот и сел с другого края дивана, вальяжно закидывая ногу на ногу.

— Что случилось?! — Загороднев побагровел так, что даже шея покрылась пятнами. — Ты какого хрена мне лапши на уши навешал?!

Он швырнул в лицо сына какие-то карточки, размером с половину листа. Проследил взглядом за взволнованным Ильёй, и понял, что это — фотографии с камеры. Камеры с того самого перекрёстка. Взял из дрожащих рук этого долбоящера один из снимков, напечатанный крупным планом, и увидел за рулём Илью. Хоть качество оставляло желать лучшего, но лицо Загороднего - младшего разобрать было можно. А, при сравнении снимков через компьютерные программы, доказать, что это он, не составит никакого труда.

— Бать…

— Что «бать»?! Машину у тебя угнали, да?! Вместе с мозгами угоняли, или ты их за ненадобностью в урну вместе с пустыми бутылками от бухла выбросил?! — дядя Дима задохнулся от собственных воплей, взял передышку, а затем уставился на меня чумным взглядом. — А ты, Саша, к нему в подельники записался? Где сидел? Сзади?

— Меня там не было, — ответил спокойно.

— Но ведь это ты его привёз!

— Потому что ваш сын попросил забрать его, когда у него машину угнали, — повторил то, что просил меня говорить Илья.

— Ещё один умник, решил из меня идиота делать! — всплеснул руками Загороднев и, сменив на своём раздутом лице все цвета радуги, склонился надо мной. — Я записи с этой самой камеры смотрел! — тыкнул он пальцем в снимок в моей руке с такой силой, что промял его до трещины. — Ты приезжал к месту аварии!

Глава 5

Как только я перешагнул порог дома, я услышал очередную ругань родителей. Мать снова пыталась «вразумить» отца не продавать коттедж, только вот о том, сколько денег уходит на его содержание, она не задумывалась. Сейчас наша семья переживала не лучшие времена, и решение отца мне вполне было понятно. Быстрее бы и мать осознала, что так роскошно, как раньше, мы уже жить не будем.

— С тобой невозможно разговаривать, — раздался рокот отца, а за ним последовал громкий хлопок дверью.

Положил ключи на тумбочку и пошёл к себе, лишь бы не пересекаться с раздраконенным отцом. Но не успел ровно на пару шагов — меня остановил его оклик:

— Александр! Ты где был? — спросил недовольно отец.

— У Загородневых.

— А где должен был быть? — с нажимом уточнил он.

Я сжал челюсти, без труда поняв намёк. Пытаясь зацепиться за новую сферу бизнеса, отец подмазывался к нужным людям. Связей у него было предостаточно, а вот возможностей… В общем, сейчас ему нужны были инвестиции от крупных партнёров, чтобы продвинуться на рынок, а в кризисные времена не так-то много знакомых готовы рискнуть. К моему несчастью, один всё же нашёлся. Этим человеком оказался Леонид Поджаров. Мужчина владел сетью ресторанов в нескольких городах, и сейчас осваивал рынок коммерческой недвижимости. Туда же теперь пытается пролезть мой отец.

У Поджарова есть дочка Лена, мы учимся с ней на параллельных потоках, и изредка пересекаемся на совмещённых парах, но толком не общаемся. Было дело, мы как-то зажигали на новогоднем студенческом вечере, но дальше поцелуев у нас не зашло. И сейчас я рад этому до невозможности. Потому что отец, одержимый идеей, что нам обязательно нужно «подружиться», тыкал бы меня носом в это, как котенка в собственное дерьмо, при каждом удобном случае.

— Я уже говорил, что не пойду.

— Что значит «не пойду»? Тебя попросили помочь Лене с английским! Она два часа тебя прождала, а мне пришлось выдумывать небылицы!

— Я уже говорил, что репетитор из меня никакой. Пусть наймут профессионала.

— Леонид просил тебя, намёк понимаешь?

— Понимаю, именно поэтому не пойду. Ведь, в противном случае, тебе точно придётся искать нового инвестора для своих гениальных идей.

Я толкнул дверь в свою комнату.

— Александр! Я ещё не закончил! — громыхнул отец, останавливая меня.

Я вновь повернулся к отцу и, скрестив руки на груди, ждал, когда он закончит.

— Давай я попробую объяснить по-другому. Всю жизнь я пахал, как проклятый, чтобы обеспечить твоё будущее и будущее твоей сестры. Подстраивался под обстоятельства, как мог, чтобы чего-то достичь. Ради вас. И никогда не воротил нос, чтобы не делать того, чего мне не хочется, как делаешь сейчас ты. Может, вам со стороны и непонятно до конца, в каком мы положении, но я скажу так — если я не заключу сделку с Поджаровым, мне придётся не только этот дом продать, но и себя заодно на органы раздать, чтобы с долгами расплатиться.

— Я всё прекрасно понимаю, — выдохнул я. — И, если ты не заметил, уже два года сам обеспечиваю и себя, и свою сестру. От тебя не прошу ни копейки.

— А я прошу о небольшой услуге! Я ведь не жениться на ней предлагаю. Просто удели девушке внимание, пока я решаю свои вопросы. Всё просто.

— Ну да, очень просто. Ладно, я тебя услышал, — буркнул я и ушёл в комнату.

— Позвони ей и извинись! — полетело мне вдогонку, а я, оказавшись у себя в комнате, устало упёрся лбом в дверь.

Нет у меня сейчас времени на Ленку, мне бы Загороднева вытерпеть. Только отец вряд ли так просто отстанет, надо с этой девчонкой что-то делать. Сел за компьютер и посмотрел расписание зачётной недели. Завтра будем сдаваться Алексеечу, значит, увидимся и поговорим.

В кармане завибрировал телефон. С легким раздражением посмотрел от кого вызов — ну конечно, это был Илья. Видимо, поймал оставшиеся звезделя от папочки-депутата и решил поделиться со мной впечатлениями.

— Алло.

— Короче, я вляпался, — пробасил Загороднев.

— Я уже это понял.

— Нет, реально. Всё гораздо хуже, чем я представлял.

— Да ну? — закатил я глаза. Неужели дошло?

— Не ёрничай, Астров! — рыкнул Илья. — С девчонкой, которую я сбил, есть проблема.

— Уверен, твой отец тебя и здесь вытащит, — ответил как можно спокойнее, но внутри всё жгло от злости и чувства несправедливости.

— Не всё так просто. У неё пропало зрение из-за травмы, нужна операция.

— Твою мать! — перебил я, сжав телефон в руке до хруста.

Этот чёртов ублюдок из молодой девчонки инвалида сделал, а, вместо элементарного чувства вины и угрызений совести, он продолжает переживать за свою позолоченную задницу.

— Да! Отец меня чуть не прибил, когда узнал. Ты же слышал, как он орал! У него выборы на носу, и если об аварии узнают журналисты, его карьере придёт конец…

— С девчонкой-то что? — перебил нетерпеливо. Плевать мне на выборы и их репутацию.

— Операцию батя, конечно, оплатит, но он настаивает, чтобы я возился с этой слепой, пока всё не уляжется.

Глава 6

На следующий день я сидел в сквере у клиники и следил за машиной Евгения. Ждал, когда помощник Загороднева наконец уедет. Сегодня было довольно прохладно, а я, прежде чем выйти из дома, даже не додумался взять с собой ветровку. Машину я оставил в местном дворе, чтобы не светиться. Меньше всего мне хотелось вляпаться в неприятности. Взглянул на часы и поёжился, усмехаясь собственным мыслям. Я уже вляпался. Ровно в тот момент, как согласился на условия Загороднева. В любом случае, мне хуже не будет, а вот Илье — запросто, но это уже его проблемы.

На телефон прилетело очередное сообщение от отца. Нехотя открыл его и прочитал:

«Сегодня мы идём на ужин к партнёру. Жду в шесть дома».

Закатил глаза. Партнёров у отца не стало в тот самый момент, как он остался без фирмы, поэтому называть Поджарова «партнёром» было слишком громко. Я даже не уверен, что тот всерьёз воспринимает предложение отца, иначе бы не тянул резину больше пяти месяцев.

«Ок», — бросил в ответ коротко, и вернул телефон в задний карман джинсов.

В этот момент я заметил, как возле знакомого серебристого автомобиля появился Евгений. Он с важным видом отряхивал свой пиджак и разговаривал с кем-то по телефону. Отчитывался перед начальством, видимо. Помощник Загороднева огляделся напоследок, вынуждая меня вжаться в скамейку и скрыться за стриженным кустарником, затем сел в салон и плавно выехал на шоссе. Вот и всё, теперь настала моя очередь валять дурака. Долго не мешкая, вошёл в ослепительно белый холл и был сразу замечен сотрудницей за стойкой регистрации.

— Вам помочь? — спросила она меня, поднимаясь с места и расправляя халат.

Стройная и молодая, на вид не больше двадцати пяти, улыбалась мне услужливой улыбкой во все тридцать два зуба. Это сразу навело меня на мысль, что медицинские услуги стоят здесь недёшево.

— Да. Я бы хотел навестить Веронику… — запнулся, как назло, позабыв фамилию девчонки, но не лезть же теперь в телефон, чтобы подглядеть. — Михееву.

Вроде бы так.

— Минуточку, — девушка запорхала ресницами и припала к монитору компьютера. — А какое отделение?

Завис, не зная, что говорить. Куда именно её определили, я был без понятия, и Загороднев, по всей видимости, таким вопросом тоже не озадачился, прежде чем меня сюда отправить. Но вопрос отпал сам по себе. Девушка вдруг распрямилась и напряглась.

— А, всё, нашла… — залепетала она. — Извините за ожидание, второй этаж, палата номер три.

Видимо, дядя Дима успел дать особые указания, и девчонку тут с ног до головы облизывают, лишь бы угодить.

— Спасибо, — кивнул я, и направился к лестнице.

В просторной одиночной палате никого не оказалось. Я нерешительно шагнул внутрь, озираясь по сторонам. Здесь было достаточно комфортно, чисто и светло. Мебель практически новая, по крайней мере, не потрёпанная, а от кровати до двери установлены металлические поручни. По спине пронёсся холодок, когда я обратил внимание на другие специальные приспособления для людей с ограниченными возможностями. Надеюсь, они понадобятся этой девушке не навсегда…

Подошёл к тумбочке, на которой лежали причудливый браслет, чем-то напоминающий часы без циферблата с круглой красной кнопкой, и простой маленький плеер с проводными наушниками, который сейчас редко встретишь в обиходе.

Вздрогнул, когда в полной тишине отворилась дверь туалетной комнаты, и неловко повернулся, задев локтем поручень. Бум — отдалось гулким стуком, и всё застыло вокруг: я, открытая дверь, за которой затаились, воздух в палате. Зря я вошёл, нужно было дождаться у вдоха в палату, чтобы девчонка не напугалась.

Несколько долгих секунд ничего не происходило, я старался даже не дышать, и думал, как мне незаметно вернуться к порогу. Дверь уборной вновь пришла в движение, едва слышно скрипнув, и выпустила, наконец, обитательницу этой палаты на моё обозрение.

Это вовсе не девчонка, как рисовало мне воображение, а девушка. С длинными, немного растрёпанными волосами цвета тёмной карамели и большими глазами, выделяющимися на бледном лице. На лоб, с правой стороны, приклеен широкий пластырь, но под ним всё равно виднеется фиолетовый налив и заметны ссадины. Тонкая кисть её руки взмывает в воздух и припадает к стене в поисках выключателя. Вторая рука загипсована. Движения кажутся настолько нетерпеливыми и нервными, что во мне сразу возникает желание помочь девушке, но я всё так же не решаюсь выдать себя. И пока она занята, шагаю к порогу, чтобы на этот раз войти, как положено, а не тайком. Лёгкий хруст под ступней выдаёт моё присутствие, и девушка снова резко застывает, устремляя в мою сторону непривычно пустой расфокусированный взгляд. Так обычно смотрят люди, пребывающие в глубокой задумчивости — «в никуда». Только, увы, здесь не этот случай.

— Кто здесь? — раздаётся требовательный мелодичный голос, а тонкие пальцы отрываются от стены и начитают ощупывать белоснежный махровый халат, в который была завёрнута девушка.

— Извини, я не хотел тебя напугать, — сказал хрипловато от волнения. — Меня зовут… Илья.

Запнулся и поморщился от того, что только что сказал. Девушка повернула голову на мой голос и её взгляд упал чуть в стороне от моего лица. Она шагнула, прихрамывая на одну ногу, продолжая на ощупь ориентироваться по поручням. Наверное, сейчас ей чертовски сложно воспринимать окружающий мир.

Глава 7

Дома я оказался раньше шести. Мама суетилась перед ужином так, будто к нам в гости планирует наведаться сам президент. Я подошёл к ней, пока она крутилась у стола, раскладывая приборы, и взял с тарелки ломтик нарезанного карбоната. Тут же получил по руке шлёпок, а по моему лицу пронёсся укоризненный взгляд.

— Саш, всю красоту испортишь. Я с утра на кухне пыхчу, потерпи.

Есть хотелось неимоверно, но я поднял руки вверх и шутливо изобразил услужливый поклон. Мама всегда очень вкусно готовила, и даже во времена, когда у нас была домработница, она никого не подпускала к кухне. Готовила всегда сама, да так, что можно было тарелку облизывать после двух порций добавки.

— Лера разве не с тобой пришла? — мать осмотрела пустой проход позади меня и недовольно нахмурилась.

— Нет, — пожал плечами.

Сестру я видел только утром, когда высадил её у крыльца универа.

— Вот где её носит? Просила же, прийти пораньше и помочь мне! — недовольно проворчала мама, поставив натёртый до блеска стакан рядом с тарелкой.

— Мам, у них же неделя зачётов, — брякнул отмазку, хоть и сам в неё не особо верил.

В последнее время Лера обитает где угодно, но только не на занятиях. Лишь бы сессию закрыла успешно. Сестра младше меня на четыре года и, если быть справедливым, в её возрасте я тоже мало думал об учёбе и о том, как заработать на жизнь. Но от неё мне всё-таки хотелось видеть более прилежное поведение. Младшая сестра всё-таки.

— Знаю я ваши зачёты, — завелась с пол-оборота мама. — Доиграется у меня эта ученица, запру её дома!

— Что за шум, а драки нет? — услышали мы голос отца, после чего его владелец заглянул через кухонную арку. Он оглядел меня прищуренным прохладным взглядом и спросил: — А где сестра?

Закатил глаза и пошёл на выход.

— У неё, к случаю, телефон имеется, — протянул я устало. — А я, простите, не её личный секретарь.

— Маш, ты звонила Лере? — тут же спросил отец, словно предъявление выплюнул.

— Имей совесть, Лёш! Я весь день на кухне!

Я проскочил через гостиную со скоростью света, чтобы не слушать назревающую перепалку между предками, и вошёл в свою комнату. Скинул с себя футболку и пошёл в душ. После мерзопакостной погоды хотелось хорошенько прогреться. Невольно вспомнил свой визит в больницу, и перед глазами, словно устрашающее видение, предстали пустые глаза девчонки. Интересно, какого они были цвета? С порога я не смог толком разглядеть её. Запомнил только, что они были большими, и выделялись чёрным пятном на бледном лице.

Вероника.

Колючая язвочка, которая совсем не выбирала слова, отзываясь о таких парнях, как я. Не могу сказать, что я ангел во плоти, но до Загороднева мне всё-таки далековато…

Отбросил воспоминание о её ироничной улыбке, которой она меня незаслуженно наградила, и выключил горячие струи воды. Мне нет до девчонки никакого дела. Это касается исключительно Загороднева. В его интересах поставить сломленную Веронику на ноги, а в моих — выбраться из любительской лиги на более серьёзный уровень.

Время как раз подходило к шести, когда я вышел в гостиную. Родители уже встречали в холе гостей, я слышал их голоса. Мама вошла первая. Лучезарно улыбаясь, она вела тонкую, словно жердь, жену Поджарова к столу, и лепетала какую-то ерунду по поводу предстоящего у нас в доме ремонта. Какой ремонт, когда коттедж выставлен на продажу? Следом вошла Лена. Она с любопытством оглядывалась по сторонам, до тех пор, пока не увидела меня. На ней было надето красное переливающееся платье свободного кроя, а её иссиня-чёрные волосы завивались легкими локонами. Лена хитро сощурилась, и улыбнулась мне, закусив нижнюю губу.

— Привет, Алекс, — сказала она, чуть склонив голову. Подошла ближе ко мне и заговорщически прошептала: — Как хорошо, что ты здесь! Хоть скучно не будет.

Выдавил улыбку и ничего не ответил. Мне было абсолютно плевать, веселить однокурсницу я не собирался. Лена была довольно видной красоткой, и в институте ей, как правило, скучать не давали.

Я осмотрелся, сестры среди собравшихся так и не было. Куда запропастилась эта неугомонная бестия? Вытащил телефон из кармана и, извинившись, отошёл от Лены. Звонок ровным счётом ничего мне не дал — Лера была вне зоны доступа. Наверняка, она отключила телефон намеренно, чтобы предки не донимали её звонками. Коза мелкая. Иногда хочется привязать её к шесту, на котором она выделывает свои секси-пируэты, и надрать ремнём задницу.

— Саш, ты где сядешь? — раздался шёпот под ухом. Лена, оказывается, за мной увязалась и сейчас нагло косилась на дисплей моего телефона. — Давай, может, с краю, а? Чтобы не уснуть от их скучных разговоров о бизнесе.

— Хорошо, — кивнул не глядя, лишь бы отвязалась. — Садись, я сейчас подойду.

— Сестре звонишь? — не отставала Лена.

— Угу…

— Я её на днях в клубе видела, кстати. Она с Громовым танцевала.

Я напрягся.

— С каким из них? — уточнил я.

Громовы — трое сыновей нашего ректора Григория Владимировича. Старший — Сергей, он выпустился ещё два года назад, и сейчас проходил стажировку за границей, он точно отпадает, второй — Константин, учится на моём курсе и тайно вздыхает по Ленке, а третий, Стас, окончил первый курс, как и моя сестра, и вполне может подбивать к ней клинья. Удавлю, гада.

Глава 8

Вероника

— Ника, мы тут подумали, — осторожно начала тётя Вера. — Ты, наверное, пока у бабушки нашей поживёшь.

— Что? — переспросила удивлённо. Я ведь, однозначно, ослышалась.

Мы ехали из городской клиники, где меня продержали, как подопытного кролика, целых три дня. Проводили консилиумы и разбирались, можно ли мне делать операцию сразу. Мнения врачей сильно разделялись. У меня был пережат нерв, и никто не хотел упускать время, чтобы его спасти, но, из-за серьёзного воспаления, хирургическое вмешательство мне было противопоказано. В итоге, меня сначала решили пролечить, а после сделать операцию. И, даже при таком раскладе, вероятность того, что я больше не увижу голубое небо над головой, оставалась возможна на пятьдесят процентов.

— К бабушке поедешь, — на этот раз твёрдо объявила тётушка. — Места у нас на первом этаже нет, на втором тебе сейчас будет жить проблематично. Да и бабушке сейчас присмотр нужен, она совсем плоха стала.

В груди полоснуло огнём. Неужели она сейчас серьёзно?

— По-твоему, я сейчас в состоянии за кем-то «присматривать»? — прошипела последнее слово, которое ядом кольнуло по мне.

— Ты могла остаться на стационарном лечении, Ника! Зачем нос тогда воротила?! Нам всё оплачивают, помогают в трудной ситуации, а ты… Просто неблагодарная!

— А то, что эти люди полностью виновны в моём нынешнем состоянии — это ничего, да? Им лишь бы откупиться, чтобы делу огласку не придали!

— Ты ведь знаешь, что это не так! Они, между прочим, тоже пострадавшие. У парня машину угнали, избили! Загороднев на нас мог просто рукой махнуть, а он такую помощь оказывает! Исключительно по доброте душевной, побольше бы таких политиков.

— Я им не верю, — сказала то, что думаю. — Ты правильно заметила — было бы всё так, как нам говорят, твой сердобольный политик действительно бы махнул рукой, и даже связываться бы не стал.

— Всё, угомонись! — потеряла терпение тётушка. — Не захотела остаться в клинике — будешь у бабушки. Дом у неё одноэтажный, так безопаснее. А у меня работа и хозяйство, сама должна понимать. Ваня тоже постоянно на дежурствах. Так что, из нас помощники никакие.

Я стихла, откинувшись на спинку кресла, и молчала всю оставшуюся дорогу. Кто бы мог подумать, что в один короткий миг моя жизнь превратиться в большое «ничто». В душе будет зиять кромешная пустота, бессилие будет разъедать кислотой, и всё важное, что у меня было — планы, цели и просто мечты — превратится в пустоту…

Дорога укачивала. Из-за того, что перед глазами стояло большое серое пятно, и я не могла сфокусироваться, голова начинала кружиться. Нам приходилось останавливаться, чтобы я подышала свежим воздухом и оклемалась.

Тётя Вера нервничала, хоть и старалась вести машину аккуратно. Наконец, когда мы подъехали к дому бабушки, мы обе вздохнули с облегчением. Тётя не стала задерживаться, завела меня в дом, помогла с вещами, разложила лекарства на подоконнике, объясняя, в какой последовательности брать коробки и принимать.

— Хотя, что я объясняю, — прошелестела она нервно. — Придёт медсестра, оплаченная Дмитрием Романовичем, и сама всё даст. Всё, я убежала, опаздываю. Выздоравливай, Ник, — и хлопнула дверью.

Наверное, в этот момент я чётко осознала, что, после смерти матери, я стала никому не нужна. Лишний рот, как любил изъясняться Иван Вениаминович.

Что, если операция не пройдёт успешно? Смогу ли я найти в себе силы, чтобы жить дальше?

— Вероника, внученька, — услышала я скрипучий голос бабушки, смешанный со стуком костылей о деревянный пол. — Ты голодная? Давай, я супчик нагрею.

— Нет-нет, бабуль. Я не голодная. Отдыхай, — успокоила её, хоть это было и не совсем правдой. В последнее время мне кусок в горло не лез.

— Ну, тогда я присяду, тут, рядышком, — предложила она, продолжая стучать уже совсем рядом. — Поговорим, чтобы не скучать.

Так мы с бабушкой скоротали наш первый совместный вечер и легли спать. А на утро ко мне пожаловал нежданный гость, которого я предпочла бы никогда не видеть и не знать, как бы нелепо это ни звучало в моём положении…

***

Бабушка неважно чувствовала себя с самого утра. Она попыталась встать с постели, чтобы поставить чайник, но не смогла этого сделать. Виновато охала, причитая на себя, какая стала старенькая и беспомощная, а характерный скрип кровати оповестил меня, что старушка снова легла.

— Я чуть передохну, Ника, и позавтракаем, хорошо? У меня бывает иногда, долго раскачаться не могу, но пройдёт, пройдёт.

— Бабуль, я попробую разобраться, — пообещала я, и надела на руку свой незаменимый атрибут — электронную трость.

Из приоткрытого окна я услышала стук калитки и насторожилась. К нам явно пожаловали гости.

— Это моя соседка, баба Нюра, она обещала зайти сегодня утром, проведать меня, — подала голос бабушка. — Ох, а я не поднимусь никак. Да что же это такое!

Я поднялась сама. Уж что-что, а открыть дверь смогу. Заблудиться в доме с пятью стенами довольно сложно. Подошла к двери я как раз вовремя — раздался стук по полотну. По звуку поняла, что немного промахнулась, и свернула левее. На ощупь нашла щеколду и отворила.

Глава 9

Нам удалось расправиться с яичницей вполне достойно. Пусть это было не совсем аккуратно, но весело. Выходка Ильи с повязкой действительно сравняла наши шансы. Это было… приятно. Я не чувствовала себя скованной рядом с ним, не боялась, что он может следить за моими неловкими движениями. Ещё ни разу, с тех пор, как мой мир поглотила темнота, я не завтракала с таким удовольствием.

— Чёрт, я сдаюсь! — раздался мягкий смех, когда мажорчик попытался убрать со стола вслепую. — Надо снять повязку, иначе мы всю посуду побьём.

— Рано сдаёшься, мой добрый фей. Попробуй продержаться так хоть один день, — подстрекала я с улыбкой. — Уносим каждый свою тарелку к раковине. Посмотрим, кто из нас лучше справится! Кто провалится, тот и моет посуду!

Я поднялась из-за стола, крепко ухватившись пальцами за свою тарелку. Рядом об пол проскрежетала табуретка, и я почувствовала, как его мощная фигура возвысилась надо мной.

— Был бы я феем, вылечил бы тебя лёгким взмахом волшебной палочки, — серьёзно обронил он, мне даже почудилось, будто с его губ слетела горькая усмешка. — Но, увы…

Растерялась от тона его голоса и застыла. Нет, мне просто показалось. Наглый мажорчик не мог испытывать сожаление к девчонке, которую ему палками навязали. Послышался неторопливый шаг, и я встрепенулась, тут же стараясь его обойти.

— Зубы мне заговариваешь, чтобы вырвать из рук победу? — наигранно строго проворчала я.

В ответ раздался весёлый смех, а по спине скользнули его пальцы. В попытке удержать, Илья попытался схватиться за меня. Когда он был с завязанными глазами, я чувствовала себя с ним комфортно.

— Раскусила!

Я неловко врезалась в кухонный стол бедром, поставила на него тарелку и пробежала ладонью по корпусу, пытаясь найти раковину. Нащупала её железный краешек, и с победным кличем опустила тарелку на дно.

— Я первая! Посуда — на тебе! — Я резко обернулась и сделала шаг, как мне показалось, в сторону, но налетела прямиком на мажорчика, выбивая посуду из его рук.

Он обхватил меня руками, видимо, боясь, что я упаду, и мы застыли, под звон расколовшейся об пол керамики. Меня охватило оцепенение, я даже вдох не решалась сделать.

Вжух! — Илья снял повязку, потому что я ощутила на себе его взгляд, но, как и мгновение назад, не шевелилась.

— Ты не ушиблась? — спросил напряжённо.

— Нет, — выдохнула, пытаясь освободиться из плена его рук. Меня очень беспокоила реакция собственного тела на его прикосновения. — Всё-таки, плохая вышла затея.

— Не двигайся, — он пресёк мои попытки отстраниться. — Тут осколки.

— Ох! — вырвалось непроизвольно, когда очутилась на его руках. — Что ты делаешь? Поставь меня!

Щёки пылали от смущения и охватившего волнения, беспощадно распиравшего мою грудь.

— Потерпите, госпожа недотрога! — голос совсем близко, почти у самого уха. — Сейчас отнесу подальше от осколков, и верну вас в вертикальное положение.

Кожа лица уже вся пылала от смущения, когда мои ноги коснулись пола. Я даже припомнить не могла, когда меня носили на руках. Да и было ли подобное?

— Стой здесь и никуда не ходи, пока я всё не уберу, — проговорил Илья в мою макушку.

— Извини, — выдавила я виновато. — Создала тебе лишние проблемы.

— Подумаешь, — усмехнулся он. — На одну тарелку меньше мыть. А ты даже не представляешь, как я ненавижу мыть посуду!

Его слова немного приободрили. По крайней мере, я больше не чувствовала себя полной растяпой. Стараясь больше ничего не натворить, я покорно стояла на том месте, где меня оставили, до тех пор, пока Илья всё не убрал. Затем моей руки коснулась его рука. В этот раз я даже не вздрогнула, лишь сжала пальцы вокруг его ладони. Словно на подсознательном уровне уже усвоила — он не обидит, он пытается мне помочь.

— Идём, выпьем лекарства, а потом прогуляемся на свежем воздухе, — сказал он негромко.

— Но я не хочу гулять… — послушно шагнула за ним следом.

— Тебе нужно. К тому же, погода сегодня отличная, — настоял мажорчик тоном, не терпящим возражений, и зашуршал коробками с лекарствами. Как же он любит командовать, хлебом не корми! — К тому же, ты будешь со мной, и я глаз с тебя не спущу. Расслабься.

Расслабиться? Его пристальное внимание как раз волновало меня больше всего. Но не признаваться же в этом…

Закончив с приёмом лекарств, мы действительно стали собираться на прогулку. Я наотрез отказывалась выходить куда-то за пределы двора, да и Илья особо не настаивал. Его заботил несколько другой момент — как происходит процедура моего переодевания. Ведь я была в домашнем халате.

— Тебе нужна помощь? — неуверенно уточнил он, и я вновь ощутила на себе пристальное внимание.

Словно мажорчик нагло изучал меня с головы до ног. Неподалёку со скрипом открылась дверка шкафчика, куда тётя Вера закинула мою сумку с вещами.

Покраснела и отказалась:

— Нет, тут я справлюсь сама. Просто выйди, пожалуйста, минут на десять, в другую комнату. Вон, с бабушкой моей пообщайся, вы, смотрю, неплохо ладите.

Глава 10

Александр

Я понятия не имел, что делать. Звонок в скорую помощь большого труда не требует, а вот как избежать встречи с родственниками Вероники — ума не приложу. Они, в отличие от неё самой, зрячие, и светиться перед ними в поганой шкуре Загороднева нельзя, безобидная старушка не в счёт. Мало ли, они ещё встретятся лично, и тогда могут возникнуть вопросы.

— Что случилось? — в панике прошептала Вероника, и её пухлые нежно-розовые губы задрожали. — Что с бабушкой?

— Я не знаю, — ответил честно. — Я пытался её разбудить, но она не реагирует.

О том, что бабуля вся покрыта испариной и её изрядно трясёт, я умолчал.

— Я хочу к ней подойти, — она шагнула прямо на меня, но я не отступил, положив ладони на хрупкие плечи.

— Нет, не нужно её тревожить. Лучше дождёмся врачей.

— Ты что-то недоговариваешь? — темные дуги её бровей, хмуро искривившись, нырнули под повязку.

Недоговариваю. Потому что не хочу, чтобы моя новая знакомая ещё больше разволновалась.

— Ну что я могу недоговаривать? — старался говорить уверенным тоном. — С твоей бабушкой всё будет хорошо, не переживай так.

Мягко развернул её к двери и подтолкнул в переднюю, подальше от старушки. Довёл до старомодной софы с лакированными подлокотниками и спинкой, на которой, по всей видимости, Вероника спала этой ночью, и поспросил:

— Сядь, пожалуйста, я сейчас приду.

— Почему здесь не звонишь? — она ощупала мягкий материал и осторожно присела на самый краешек софы.

Я закатил глаза. Это не девчонка, а Шерлок в юбке. Столько подозрений, и все — для меня одного.

— Здесь связь плохая, — зачем-то потряс телефоном в воздухе, будто меня в этой комнате мог кто-нибудь увидеть. — Я только позвоню и вернусь, хорошо?

— Хорошо, — выдохнула напряжённо.

Я быстро вышел за дверь и набрал номер. Диспетчер ответила практически сразу и, выслушав меня, зафиксировала адрес вызова.

— Ожидайте, — произнесла ровным голосом и отключилась.

А я, прежде чем вернуться к Веронике, написал Загородневу сообщение:

«Бабушке Вероники стало плохо. Я вызвал «скорую». Её родственникам тоже нужно сообщить».

Ответ пришёл незамедлительно:

«Астров, тебе делать нечего? Не светись там ни перед кем!»

«Тогда сам приезжай и разруливай».

«Просто свали оттуда. Завтра утром приедешь».

«И кто будет врачей встречать? Девчонка слепая?»

«Тебе не пофиг?»

Я сжал челюсти. Не пофиг. Отвечать не стал, нервным движением убрал телефон в карман джинсов и вернулся в избу. Как раз вовремя, потому что Вероника уже стояла у раковины и ощупывала посуду, выставленную на сушилке.

— Ты что делаешь?

Она подняла голову и смущённо застыла.

— Я пить хочу.

— Сейчас налью, — я подошёл к ней и взял кружку, которую она так и не успела найти.

— «Скорая» едет?

— Да, — кивнул, наливая прохладной воды прямо из-под крана. Всё-таки в деревнях есть свои плюсы, воду они пьют чистую, без примесей.

Залип на некоторое время, глядя как мягкие губы Ники обхватывают стакан, но сообразив, что снова бесцеремонно пялюсь на неё, отвернулся. Уже не в первый раз за день приходится себя одёргивать. Красивая всё-таки девчонка, хоть и за широкой повязкой не видно почти половины лица. Прятать глаза у неё вечно не получится, нам ещё мазь предстоит под веко закладывать.

— Спасибо, — поблагодарила Вероника, возвращая мне стакан. — Илья, проверь, пожалуйста, бабушку.

Её обращение в который раз больно резануло по ушам. Как только имя Загороднего слетало с губ девчонки, я начинал чувствовать себя конченым мерзавцем. Молча ушёл в комнату и склонился над пожилой женщиной. Она, кажется, ещё больше побелела, короткие седые волосы прилипли ко лбу влажными прядями, а подушка вокруг головы промокла. В доме прохладней, чем на улице, но, всё же, было душно. Я боялся, что это только усугубляет её состояние, и открыл единственное открываемое в комнате окно.

— Нам нужно твоей тёте сообщить, — нехотя сказал я. — Где твой телефон?

— На этажерку вчера клала перед сном, — прозвучало в ответ. — Сейчас я редко им пользуюсь. Так, чтобы вызовы принять.

Подошёл к указанному месту и взял телефон с заваленной какими-то запылёнными коробочками полки.

— Пароль блокировки стоит?

— Я похожа на ту, кто сейчас в состоянии пароли вводить? — тут же огрызнулась Вероника.

И то верно. Прикусил язык и залез в контакты. «Тётя Вера» высвечивалась в последних входящих звонках. Нажал на вызов и отдал телефон владелице:

— Сама сообщи, пожалуйста.

— А что сообщить то? Ты не рассказываешь.

— Скажи, что старушке стало плохо, и что мы вызвали «скорую». Узнай, приедет ли она, и в какое время. Всё.