Ходящая по снам

Глава первая. Явь

Утро в деревне — всегда хлопотное время. Даже для такой лентяйки, как Елизавета Петровна. Пока потягивалась на пуховой своей перине, за окном Акимыч уже успел поругаться со строителями, что сваи прямо на малину положили. Потом досталось Витале — за брошенные на крыльце провода. Умывалась под неумолчное ворчание деда на Милку и мелких пакостников, что разлили молоко ему на новые сапоги. Резиновые сапоги этого винтажного модника были ярко-желтого цвета. Такие солнечные, что одуванчики на заднем дворе принимали Акимыча за своего. Он дорожил ими, как своими не к ночи помянутыми валенками. Мыл, сушил сам. После двора протирал тряпочкой, чтоб ни единого пятнышка не оставалось. Пора было спасать народ от этого вождя революций, пока он еще кого-нибудь не поймал.

— Доброе утро, дедушка дорогой, — промурлыкала Лизавета, появляясь на кухне. Отняла остатки молока и насильственно усадила трудягу за стол.

— Еще не завтракал, наверное. Весь в делах, весь в заботах. Давай-ка я тебе капучино сделаю и бутербродик. Может, кашки сварить? — Лиза обернулась и посмотрела на округлившиеся глаза деда Василия. — Да, гречку я точно смогу сварить. Вот и позавтракаем.

Она налила в кастрюлю воды, опустила пять пакетиков гречки на каждого и пошла мучить свою кофемашину. Причина утреннего плохого настроения у Василь Акимыча прояснилась после плотного завтрака и долгих посиделок на кухне. Хитрый дед все-таки пошел ночью и навязал ниток на калитки и дырки в заборах соседей, чтоб знать, кто ходить будет.

— А эти бугаи с утра, как начали свою буханку переставлять и разгружать, все мое плетение порвали! Полночи мучался, а они… — проглотил матерное слово дед.

— Вечером поправлю, как все уйдут, — заговорщически подмигнул Лизе. — Мы с Барбосом тут беспорядки всякие разводить не дадим.

Сильно его разозлило, что на вверенной территории командовали какие-то пришлые.

— Только на рожон не лезь. Вениамин обещал на неделе тревожную кнопку для вневедомственной охраны сделать. Им ехать 10 минут. Наше дело будет только оповестить, а там уж они сами разберутся.

— Охрана, — проворчал старый вояка. — Знаем мы, как они охраняют. Под собственным носом не видят. Защитнички…

Так, ворча, и пошел новый ролик с Виталиком снимать. Сегодня у деревенских блогеров была по плану полировка копыт у козы новым разрекламированным аппаратом для педикюра. Эти тролли активно привлекали Лизавету для подбора всяких бьюти-технологий, потом через агентство связывались с производителями и пробовали на главном блогере или на бессловесной Милке. Молокоотсос им, кстати, тоже привезли. Конструкция была признана не очень удачной и после третьей или пятой дойки позорно сломалась. Но просмотров такое безобразие и хулиганство набирало прилично, некоторые конторы уже сами просились для тестирования продукции в экстремальных условиях.

Набрала мудрую Тортиллу, как называла про себя Розу Абрамовну. Та пребывала в отличном настроении. Благодарила за «чудо какого вкусного» мальчика и просилась в гости. Посыл был более чем прозрачным, и Лиза, конечно, пригласила их в свою дачную усадьбу, как смогут, вместе с племянником.

На улице к дому приближался какой-то гастролирующий цирк-шапито. Играла музыка, кричали дети и лаяла собака. Потом стало еще громче, и Лиза побежала с кухни на крыльцо встречать обещанных гостей. Ленка — многодетная мать двух вождей краснокожих и одного весьма сурового подростка, муж Мишка, заваленный сумками с продуктами, и Барбос, который облаивал машину со всех сторон. Перекрикивая магнитолу с веселыми детскими песнями, все стали выгружаться, носиться по двору, рассказывать свежие новости. Старшего, Алексея Михайловича, Лиза отправила помогать Акимычу и оператору. Глядишь, найдут общий язык. Два наследника Монтесумы неуправляемыми баллистическими ракетами носились по участку за псом и от него, улюлюкая и хохоча. Дамы обнимались, а счастливый отец семейства все еще выгружал пакеты и коробки.

— Вы ко мне на все лето переезжаете? — оглядывая гору каких-то свертков, пакетов и жердей, спросила Лиза.

— Не боись, только спиногрызов тебе оставлю, а сами уедем, — неудачно пошутила Ленка, но, взглянув на вытянутое лицо подруги, расхохоталась и призналась: — Да шучу, шучу. Горку спортивную им купили по случаю с рук в Фоминске, еле запихнули в машину. Сейчас соберем на травке — будет у нас полчаса времени. Ну или поменьше. — Сорвалась внезапно и, подхватив одного из близнецов, оттащила от колодца.

— Матвей Иванович! — позвала Лиза. — Можно это как-то заколотить на время, чтоб не добрались? — попросила она подошедшего прораба, показав на колодезный домик и заинтересованных малолетних вредителей.

— Ага, — понимающе откликнулся Иваныч. — Сейчас организуем. Пошел к буханке, покопался в безразмерном нутре ее, вытащил петли и навесной замок.

— Вот теперь порядок. Ща качели сварганим мальцам, прям вылитые внуки мои, такие же живчики. А ну-ка! — подхватил обоих на плечи, предварительно получив утвердительный кивок от Ленки, и под довольные визги утащил бесенят на задний двор.

— Уфф. — Лиза присела на помост беседки. Ленкины детки — это был не последний аргумент, почему она не любила посещать семейные праздники у них дома.

— Мы вечером уедем, — примирительно протянула подруга. — У нас тут в пансионате номер снят. Просто там они точно с ума со скуки сойдут и разнесут этот приют пенсионеров. Пожалей людей, они туда отдыхать приехали.

Глава вторая. Сон

Вечером лечь пораньше не получилось. Дед Василий опять хандрил, что пограничная служба его провалена, а Лиза его чаем отпаивала и хвалила за все про все. И хозяйство на нем одном держится, и бизнес их блогерский только им и тянется, а она, коза неблагодарная, только деньги на карточку получает и своими непонятными делами занимается. Дедушка, напившись чаю, был уже не таким хмурым. Похлопал Лизавету по плечу, сказал, что глупостей напридумывала, ему это все в радость. Да и он себе тоже надумал. Какая теперь из старого вояки защита, смех один. И пошел к себе на печь.

— Вот и зря ты так думаешь. Для меня другой защиты и не надо. Ты все равно лучше всех, – ответила Лизавета в спину Акимычу. Настроение было минорное. Рецепт кулебяки с зайчатиной выучила слово в слово. Настала пора засыпать.

Сонный Лизин дом встретил хозяйку открытыми окнами. Все так же шелестела о чем-то своем с ветром береза и какая-то пичуга активно чирикала, призывая партнера по брачным играм. Пройдя босыми ногами от двери в спальню, Лиза посмотрела на свернувшуюся большим клубком козу на кровати. Изменения стали еще заметней. По позвоночнику, прорезав шерстяной покров, торчали костяные шипы, лопатки выдавались еще сильнее, вытянулись вдоль спины, как сложенные крылья.

– Ме! - печально поприветствовала Лизавету страдалица. Хвост животины был покрыт какой-то коростой и опущен, как будто даже длиннее стал.

– Ты моя девочка. Больно тебе? – осторожно погладила питомицу Лиза. – Я сейчас доктора приведу, может он чего подскажет? Подожди немножко. Я туда и обратно.

Сомнений больше не оставалось. Козе срочно нужна помощь. Все разговоры бабы Милы, что это наследственность были просто теорией, а коза вот она настоящая. Рецепт кулебяки никуда не денется, главное – доставить зоотехника.

Сжала в руке с таким трудом завоеванный трофей, и потопала к калитке. В этот раз мостик был бетонной плитой, брошенной через канаву. Иван нашелся среди бесчисленного стада коров, у которых постоянно отваливались от ушей бирки, и сами буренки перемещались с невероятной целеустремленностью. В этой неразберихе несчастный доктор пытался разобраться, кого он уже привил, а кого нет. Лиза вытянула из мычащего стада мужчину прямо за его клетчатую рубашку.

– Здравствуйте.

– А это вы. Я тут очень занят. Надо за сегодня всех проверить и вакцинировать. Просто руки опускаются, ничего не успеваю.

– Давайте лучше я вам помогу.

Особо не разбираясь, просто перевела Ивана через бетонную плиту туда и обратно. Как часто бывает во сне, все изменилось за мгновенье. Коровы уже не мычали, сбившись в плотную толпу, а вольготно ходили по пастбищу.

– Вот видите, вы уже всех проверили и бумаги заполнили. А у меня коза болеет.

– Опять коза. Она абсолютно здорова. Я уже не знаю, зачем к вам езжу постоянно. Елизавета, вы очень интересная девушка, но поймите: коза – плохой повод завязать отношения. Я может и не против, может быть даже сильно «за», но мы с вами очень разные, – пытался оправдаться ветеринар, пока Лиза, крепко взяв того за руку, тащила к своей калитке.

– Понимаю, понимаю. Козу посмотрите и идите к своим коровам.

Эта отповедь слегка корябала по самолюбию Лизы, но реальной симпатии она к Ивану не испытывала, а что он себе надумал, его проблемы.

– Да я не про коров, я в целом. Просто чувствую себя, как загнанный заяц. Все чего-то хотят, – продолжал изливать душу зоотехник. – То кошка у них хвост сломала. Приезжаешь, а там какая-то племянница хозяйки сама себя шире. Похоже, что хвост кошке она сама и повредила. В углу меня зажала и давай глаза закатывать. А я на работе! – Повысил голос герой–любовник деревенский. – Я не могу быком-осеменителем тут работать на полставки. Доярки подрались, кто в мою смену коров водить будет на узи. Прямо на ферме за волосы друг друга таскали. Мужики смеются, ставки делают, когда меня уже охомутают. Понимаете? – Он проникновенно заглянул Лизе в глаза, резко остановившись.

– Я взрослый самостоятельный мужчина, я может из города сюда приехал, чтоб от маминой опеки убраться подальше, а тут вот такое дело.

– Понимаю, как ни странно. Тоже бесит, когда за меня берутся что-то решать. Пойдемте. Мне, правда, нужна ваша помощь.

Увидев Милку, возлежавшую на кровати с апгрейдом, Иван реально завис. Он стоял и таращил глаза на рогатую красотку с костяными выростами и зачатками крыльев, тряс головой, пытаясь прийти в себя.

– Этого не может быть. Это сон. Такое даже в кино не покажут.

– Что это, доктор? – встревоженно спросила Елизавета, – Она не встает уже несколько дней с кровати, отказывается от еды. Посмотрите, у нее еще что-то с хвостом, он весь в коросте.

– Ну, если вспомнить мои увлечения древнегреческими мифами, то понятно, почему я это вижу. Но чтоб так подробно. Это, дорогая Елизавета Петровна, явление настолько редкое, что в научных трудах не описано. Коза ваша перерождается в Химеру обыкновенную. Хотя там по-моему все-таки голова льва была с телом козы, а не наоборот. Очень интересный случай.

Он открыл свою докторскую сумку и аккуратно ваткой, смоченной антисептиком, стал снимать коросту с чешуйчатого хвоста перерожденки.

– Смотрите, это драконий хвост, – очищая чешуйку за чешуйкой, приговаривал удовлетворенно. – По мифологии это животное может летать и изрыгать пламя, но надеюсь, до этого не дойдет. Хотя про летать я погорячился. Крылья вот-вот проклюнутся.

Глава третья. Явь

Проснулась головой на подушке, а мыслями в розовых облаках. Как приятно кому-то нравится, без экивоков, без флирта этого дурацкого — просто нравится человеку. Понятно, что рядом с доярками Лиза смотрелась гораздо выигрышнее, но сам факт грел душу неискушенной в любовных делах даме сердца. За окном только рассвело, и в такую рань спал даже вездесущий дед Василь.

Душе хотелось праздника, и Лиза решила, что давно она собственным лицом не занималась. В сумке, привезенной из дома, хранился нехилый запас масок и скрабов, что перепадали с работы или заказывались по интернету. Отобрав наименее просроченные, занялась красотой своей неземной. Очищение, скраб, маска из голубой глины. Остатки можно на руки нанести, чтоб деревенский загар немного сгладить. Накрутив на голове полотенчико, чтоб волосы не пришлось отмывать от этой непонятной субстанции, напевала на кухне, зарядив свою кофемашину на капучино из козьего молока.

— Как ты красива сегодня! Нет в твоем сердце не только коза, как ты сегодня мила, — перевирая слова, вытягивала довольная Лизавета, выходя на задний двор из кухонной двери.

— Ох, со святыми за упокой!

Ранними пташками оказались и строители вместе с батюшкой. Он и стоял на ступеньках, обернувшись к открывающейся двери. Ребята, чтоб не будить хозяев прошли мимо крыльца на задний двор, где засыпали в сваи пескобетон и докручивали оставшиеся пару штук.

— Простите... Доброе утро, — пискнула Лиза, закрывая дверь изнутри.

— Ну что, отец Сергий, поцеловал бы лягушку, глядишь, в принцессу оборотилась бы. Стала бы тебе матушкой, не все тебе холостым ходить, — беззлобно подначивали трое из ларца батюшку, пока Лиза смывала патентованный состав, изгваздав не только тазик и полотенце, но и всю кухню.

— Тьфу на вас. Прости их господи. Матушку им подавай, вас, буратин беспримесных, в женское общество вообще пускать нельзя. Ржете только как кони. Барышню вот перепугали. Лизавета Петровна, — аккуратно постучал в дверь поп.

— Минуточку, — задушено, из-под полотенца, отвечала «бедная Лиза». Кое-как оттерев зелень с лица, открыла дверь. Теперь красотка была красной как рак, с сине-зелеными разводами под подбородком и заляпанной футболке.

— Простите, что так получилось. Надо было вас заранее предупредить. Это моя вина, так рано гостей принимать не принято, — продолжал рассыпаться батюшка в извинениях, проходя на кухню.

Он очень тактично не показывал, что видит весь этот разгром и потеки зеленой глины по столу и стенам. Лиза решила не заморачиваться и просто взяла тряпку, протерев сначала стул, а потом стол перед священнослужителем.

— Наверное, у вас были веские причины, чтобы встать так рано, — начала она.

— Да, вы правы. Причина более чем веская. Сегодня воскресная служба, и я хотел бы пригласить вас с Василием Акимовичем присутствовать. Это пожертвование не должно быть замолчано. Вы сделали благое дело, и я хотел бы поблагодарить вас при всех. Это самое малое, что могу сделать. У нас в храме литургия проводится поздняя, так что в 9 утра будем вас ждать. Ребята вас отвезут, они тоже собирались.

Пока Лизавета придумывала вежливую отмазку, батюшка распрощался и смущенный шмыгнул за дверь.

— Что за шум, а драки нет? — почесываясь, в семейных труселях выполз на кухню дед Василь. — Ой, Лизавета, это что ж с тобой? Заболела? — Тыкнув в несмытое пятно на шее, он покачал головой, разглядывая зеленый палец. — Ага. Красоту с утра пораньше решила навести, а тут эти охальники. — Прозорливо оглядывая кухню, постановил бьюти-блогер.

— Ну дык давай умывайся, а я кухню приберу. Вот приперлись ни свет ни заря, только девку мою напугали. Ждем кого, али так вскочила как пташка ранняя?

— Спасибо, доброе утро, — насупилась Лиза. — Я сама тут приберусь. Отец Сергий заходил, на службу ждет.

— Это ты под него, что ли зеленым выкрасилась, чтоб работников наших не выхаживал? — улыбнулся старый проказник. Погрозил пальцем: — Это ты, Лизка, брось, зачем нам такой жених? Из своего только ряса да забот полон рот. Нам нужон, чтоб за хозяйством смотрел, как меня не станет, а этот то тут, то там с молельщицами, своими прихожанками, носится. Так и будешь кататься от одной проблемы до другой. Нету у него своего прихода, перелетный значить. Бабы еще когда наши вызнали.

— А чего еще твои бабы узнали? — заинтересовалась Лизавета, убирая со стола зеленое полотенце с пятнами и вытирая шею. К идеям деда поженить ее на любом, кто носит брюки, она уже относилась с юмором и всерьез не воспринимала.

— Да мутный твой отец Сергий. Сам молод, вроде обходителен, а как глянет — мороз по коже. В администрации его дюже боятся, после той охоты и кончины старого батюшки. Рыльце у них в пушку, похоже. А этот по деревням ездит, вот службы ведет, пока замены нет. Помогает, кому может, да все выспрашивает. Я тут про краеведа хотел узнать, так наш батюшка уже и им интересовался. А сходить надо, авось сами чего увидим. У тебя платье-то нарядное есть, Лизавета?

— Найдем и платье, и платок, — отмахнулась Лиза. — Ты про краеведа чего узнал? Рассказывай.

— Ну дык, дай хоть сортир посетить, непоседа. Все как на духу расскажу. Кой-чего и узнал, — ухмыльнулся дед и потопал в свою половину за очередным спортивным костюмом.

Акимыч выяснил, что краевед оказался пришлым с Вереи и сам он не музейный работник, а любитель какой-то. Собиратель историй и антиквариата. Сначала все самовары да иконы по домам выкупать пытался, даже в церковь ходил, отец Алексий его еще из храма выгнал, ругался. Потом бабушек про историю расспрашивал, кто где жил, да как. Как зовут, не помнят. Похоже на Ираклия или Акакия, дурацкое какое-то имя. У Лизаветы забрезжил в памяти какой-то собиратель историй, и слово «уезд», зацепившееся с ним же.

Глава четвертая. Сон

Лиза оказалась к гипнозу невосприимчива, и как ни билась старая дама, ни в какой транс она впадать не собиралась. Вконец измучившись с упрямой подопытной, Роза присела в кресло, попросила помолчать, чтоб она могла подумать. Лизавета же, что встала ни свет ни заря, после утомительной дороги и неудачных экспериментов, в тишине и на мягкой подушке заснула сама, удерживая в руке безвольные пальцы Ольги.

Дома было хорошо. Комната с печью казалась больше, чем наяву. Печь тоже преобразилась. Исчезли трещины и пятна сажи на побелке. Заслонки и дверцы избавились от ржавчины. Даже полы блестели, как хорошо натертый лаком паркет.

Проводя рукой по светлым бревнам комнаты, еще вчера закопченным от времени, Лиза позвала свою хранительницу.

— Милка, твоих лап дело?

— Меее, — довольно отозвалась коза из спальни.

Спальня, что наяву была простым закутком, теперь по размерам не уступала большой комнате. Добавилось еще одно окно. Кровать тоже увеличилась в размерах. На ней возлежала гаремной повелительницей перерождающаяся Химера. Сегодня у Лизиной козы уже сформировались вполне оперенные крылья, которые она горделиво продемонстрировала хозяйке. Пластика и поза животного все больше и больше напоминала крупного кошачьего. Рога подросли, венчая устрашающими дугами голову любимицы.

— Вот ты какой, северный олень, — завороженно прошептала Лиза, осторожно подходя к мифическому животному. Вспомнит ли, кто ее чесал и роды принимал?

— Мррр. Ме, — ответила коза, привычно уткнувшись в живот, выпрашивая ласки.

— Ты ж моя козья морда. Свалишь же, — счастливо выдохнула Лиза, почесывая стратегически важные места. Химера муркала, когтила покрывало и, изредка взмахивая чешуйчатым хвостом, поднимала пыль из залежавшейся перины.

— Я тебе сейчас свежей водички принесу, раз тебе доктор диету прописал, — пообещала довольная Лизавета, вставая с краешка этого царского ложа. Коза лениво поднялась, сложив свои белоснежные крылья за спиной, спрыгнула с кровати и двинулась за Лизой к выходу.

— Вот мы и ходить начали, — с умилением глядя на любимицу, не удержалась от комментария Лиза. — Ты моя девочка хорошая, — продолжала поглаживать жмущуюся к бедру химеру. Так и прошли к двери на волю.

Потянувшись всем телом, как умеют только кошки, рогатая покогтила ступеньки и, спрыгнув на землю одним плавным движением, раскрыла крылья на всю ширину. Солнечный свет высветил каждое перышко этого великолепия, и Лиза задохнулась от восторга. Ее Химера была прекрасна. Гордую голову на длинной шее венчали изогнутые, как у горных сородичей, рога. По спине острыми уголками торчали наросты, переходящие в длинный чешуйчатый хвост с копьевидным окончанием. «Острый, наверно», — пронеслась отстраненная мысль в голове.

— Милка, — позвала хозяйка, хотя это простое имя уже никак не подходило сияющему на солнце подтверждению правдивости древних мифов.

— Может, тебя теперь Амалфея называть? – предложила Лизавета, вспомнив, кто выкармливал главного греческого бога на острове Крит.

— Ме, — утвердительно кивнула рогатая и взмахнула крыльями, подняв вокруг пыль и сухую траву. Оторваться от земли удалось не сразу. Сначала, закрутив небольшое торнадо, она просто с силой поднимала и опускала свои великолепные крылья, а потом, подобравшись, как лев перед броском, прыгнула вверх и вперед, освоив наконец сам механизм полета. Подогнула мощные лапы и начала набирать высоту над домом.

Лиза, не отрываясь, смотрела на рогатую, боясь и сожалея заранее, что придется отпустить это чудо на волю, как она отпустила Иннокентия. Стояла, понимая и сожалея, что сама рождена прямоходящей по земле, а никак не для свободного полета.

— Не улетай далеко. Возвращайся в наш дом, — просила она небеса, глядя, как сияющая белая точка поднимается все выше и выше.

Словно услышав мольбу-призыв, коза плавно, закладывая виражи, начала спускаться. Проверила, что может летать, — и домой на кроватку. Участок их тоже сильно изменился. Забор между соседями пропал, и пустырь, что Лиза уже начала считать своим, растянулся бескрайним полем, теряясь за горизонтом. Вдали белела стволами березовая роща, а туманная граница стала отодвигаться все дальше и дальше.

— Вот, значит, как мы площадь убежища увеличивать будем, — удовлетворенно подумала Лизавета, провожая взглядом приземляющуюся Химеру. — Что видит, то и хранит. Чем выше поднимается, тем больше видит. Интересно, а кошка бабы Милы тоже по деревне гуляла, чтоб убежище свое расширить? Хотя кошки всегда гуляют сами по себе.

Милка-Амалфея удовлетворенно приблизилась, требуя новой порции ласки и поощрения. Попила воды, принесенной из колодца, и, гордо взмахнув хвостом, удалилась в дом, а Лиза осталась осматривать свои новые владения.

— Так, я вообще-то по делу пришла, — вспомнив про спящую Ольгу и свой сон на больничной кровати, проговорила сама себе.

— Пойдем, посмотрим, что там изменилось с последней встречи. Ощущение чужого рукопожатия было воспроизвести сложнее, чем неодушевленный предмет, но за несколько подходов к калитке сновидица справилась и шагнула в проем, уже твердо удерживая тонкие пальцы несчастной.

Ольга нашлась за ажурным кованым мостиком, на берегу медленно текущей реки. Сидя на травке и поджав под себя босые ноги, ученица донны Розы, завороженно смотрела за течением, не отвлекаясь на происходящее вокруг.

Глава пятая. Явь

Проснулась от знакомого цоканья когтей по металлическому козырьку. Иннокентий вежливо стукнул в окно клювом.

— Сейчас, сейчас, мой хороший, — выпутываясь из тонкого одеяла, приговаривала Лиза. — Подожди. — Шептала, чтоб не разбудить народ в палате.

Подбежала к оконной раме, чудом не развалив в темноте столик с цветами, открыла, свесилась через подоконник, протягивая руку дорогому другу. Кеша переступил с карниза на предплечье, позволяя внести себя через проем.

— Торрропись! Пожаррр! — настойчиво потерся головой о щеку хозяйки.

— Где? Дома? Я сейчас! — выпустила в окно вещую птицу и, как была в носках, выскочила в коридор.

Хорошо, что телефон так и оставался в кармане джинсов. Набрала Акимычу. Гудки, не отвечает. Повтор Виталику — вне зоны доступа. Последняя попытка — Вениамин, тот ответил сразу после первого гудка.

— Лиза?

— Мне надо домой, срочно. Потом все объясню. Там, похоже, пожар.

— Сейчас буду, не уходи никуда. Тебя не выпустят просто так.

Лизавета оглянулась. В темном коридоре мягко светилась лампа на посту медсестры. Молодая девушка заинтересованно подняла глаза на Лизин разговор и начала подниматься со стула. Лиза успокаивающе махнула рукой и вернулась в палату. В темноте помещения начали проступать силуэты: света уличных фонарей хватало, чтоб разглядеть и мирно спавшую на боку Ольгу, которая подложила ладонь под щеку, и раскинувшуюся в кресле тетю Розу, выводящую рулады носом.

Ботинки нашлись наощупь в самом темном углу под кроватью. Куртка висела на спинке. Лиза закрыла окно и опять попыталась набрать деда. Гудки, гудки, гудки.

— Что же делать? — металась по палате Лизавета, порываясь то позвонить Ленке, то опять набирать деда Василия. Кеша врать не станет.

Звонок телефона, засветившегося в руках, заставил подпрыгнуть на месте.

— Я подъехал, выходи. Встречу у лифта на первом этаже, у охраны.

Лиза, не сбросив трубку, выскочила в коридор, вихрем пробежала мимо медсестры. И, не дожидаясь лифта, выскочила на лестницу. Перепрыгивая через ступеньки, шептала, как заклинание: «только б успеть, только б успеть …»

Вениамин поймал ее прямо на лестничном марше первого этажа. Похоже, услышал, как скакала козой его собеседница через несброшенный звонок. Не говоря ни слова, быстрым шагом потащил пытающуюся обогнать его Лизу к машине. Сел и рванул с места. Так быстро по ночной Москве Лиза не каталась даже в студенчестве. Она успела только пристегнуться, когда черная махина на четырех колесах стала разгоняться на полупустых улицах через моргающие или откровенно красные светофоры. Вдавливаясь в сидение на поворотах, она снова мучила телефон, постоянно набирая знакомый номер.

— Иванычу набери, — коротко бросил Веня, не отрывая глаза от дороги. Они летели, едва касаясь резиной земли, проскакивая ремонт и люки с небрежностью носорога в буше.

— Сейчас прибавим, уже почти выехали, — попытался ободрить нервно копошащуюся в телефонной книге девушку.

— Матвей Иванович! — закричала в ответившую трубку Лизавета. — У вас все хорошо? Дед Василий не отвечает! Он там совсем один. Да, пожалуйста, сходите. Ничего, что поздно. Я уже телефон оборвала, еду домой, скоро буду! Да, спасибо! Позвоните, да. Жду!

— Сейчас сходит, — выдохнула Лиза. — Только бы все обошлось. — Судорожно сжимая телефон как последнюю надежду, повторяла она. Машина, тем временем, вылетела на трассу за городом и резала ночь черным болидом, пугая редкие попутки.

Зарево пожара было видно с подъездной дороги. Огненная птица выбрасывала свои дымные крылья вверх в начинающее светлеть с востока небо. Кругом толпился народ с деревни, кто с ведрами, кто с лопатами, стояли две пожарные машины с включенными проблесковыми огнями и раскатанными рукавами. Подъехать ближе к дому не получилось. Лиза выпрыгнула из машины, запутавшись в ремне. Побежала, выкрикивая родное имя.

Дом был цел. Дед Василий нашелся около крыльца, где гордо рассказывал уставшему человеку в боевке и шлеме, как они догадались встречный пал пустить. Горел соседский дом, тот, что недавно посещали искатели. Выгорел весь участок с травой и бурьяном и часть поля за ним, сгорела старая банька, где нашли брошь. Чудом огонь не перекинулся на Лизин сарай с сеном и козой с козлятами.

Матвей Иванович с ребятами успели вовремя. Додумались опрокинуть забор и пустить встречный пожар на надвигающуюся опасность от Лизиного дома. Благо, поднявшийся ветер гнал огонь в сторону поля от деревни. Прибежавшие селяне закидывали землей и забивали ветками то, что подбиралось к дому. Акимыч, надышавшись дыма, надрывно кашлял и все пытался раскурить свою беломорину, несмотря на протесты местного фельдшера. Здесь были все, кто увидел зарево. Зоотехник вообще догадался приехать на фермерском тракторе и, путаясь в рычагах, пытался опахать участок, но только сломал забор окончательно. Пожарные поливали догорающие остатки соседского дома и хмуро ругались за самовольный пал травы.

— Да какая трава в два часа ночи! Поджог это! — кричал на огнеборцев Василь Акимыч, потрясая кулаком. Лиза выдохнула, только прижав бушевавшего деда к груди, и расплакалась от переживаний и бешеной гонки в ночи.

— Ну будя, будя. Чего потоп-то развела, — утешал ее дедушка. - Все живы. Робята прибежали, пока я с Барбосом обход совершал. Милку вот с детями вывели. В сенях она стоит. Ну, не реви ты, как над покойником. – Гладил по спине всхлипывающую внучку свою приемную. Сам был как черт перемазан сажей, сипел с присвистом, отплевывался, но выглядел молодцом.

Глава шестая. Сон

Амалфея, а по простому коза Милка, казалось, была довольна своей шуткой, как кошка, что притащила на подушку мышь. Все упреки, что дед старый и нервы его надо беречь, пропустила меж рогов, лишь довольно мекнув-мякнув, подставила козью морду для почесываний.

— Ну что хулиганишь, бестолочь ты такая. А так приснишься чужому или болтливому — уведут со двора, а нам такая коза самим нужна, — продолжала ласково увещевать питомицу Лиза.

— Да погоди ты, дай хотя бы рецепт запишу новый. Сегодня на очереди были вареные в меду огурцы с сушеной калиной и вороньим глазом. Помогали от подагры и ревматизма. Лиза так еще подумала, что для пенсионеров огурцы во сне видеть — это запросто. Да и ревматизм им болячка знакомая. Пока рецепт крайне полезного сонного десерта занимал свое место на страничке книги, коза задумчиво жевала одеяло, всем своим видом показывая, что если хозяйка с ней на улицу не пойдет и не обеспечит провиантом, то с постельным бельем может попрощаться раз и навсегда. Лизавета на провокации не велась и аккуратно буква в букву выводила: «Варить три ночи подряд, не доводя до кипения. Помешивать против часовой стрелки можжевеловой веткой».

— Все, пошли на прогулку. Я готова.

Надо было навестить бабу Милу и узнать про Ольгу. Еще очень интересовала серебряная брошь, так и оставшаяся приколотой к пижаме. Милке надо было какой-нибудь живности наловить или предложить уже самой поохотится. Угодья теперь большие, может, какого кролика поймает, бестия рогатая.

К калитке химера протопала след в след за хозяйкой, а потом, прихватив зубами край кофты, выскользнула вслед.

— Эй, ты куда это собралась? Ты вообще-то дом должна сторожить!

— Меее, — издевательски ответила хищная и скрылась в тумане. Лиза чувствовала свою козу, как раскаленное маленькое светило. Она с легкостью могла указать, куда улетело непоседливое животное, и призвать ее силой одного желания. Все оказалось просто, как чувствовать собственную руку, копошащуюся в сумке. То, что ты ее не видишь, не значит, что не контролируешь. Белокрылая химера кружила за пределами их мирка, примериваясь, на кого бы поохотиться.

— Я за тобой вернусь, не улетай далеко, — крикнула неудачливая пастушка и поспешила сжать в руке бабушкины часики. Надолго эту гулену оставлять не хотелось.

Маланья сегодня ничего не готовила и не собирала из своих запасов. В доме отчетливо пахло мятой и ромашкой, но на столе лежала только белая рубаха, куда знахарка аккуратно наносила красным мелком геометрический узор.

— Проснулась твоя подруга, — вместо приветствия сказала Лизавете. — Посиди спокойно, не сбивай. Такие рубахи для рожениц хороши. Наденет на ночь, и ни один морок не привяжется. Грани-то тоньше паутинки становятся, когда человек в мир приходит или когда уходит, вот и приходится сторожка вплетать. Сейчас узор нанесем, а потом его ниткой и закрепим. Будет крепко держаться.

Лиза завороженно разглядывала незамысловатые ромбы и перекрестия линий. Что-то похожее она видела в музее Историческом.

— Милка из дому сбежала, — пожаловалась она бабушке.

— Ну так не на цепи ж ее держать. Полетает — вернется. Она кошмары теперь людские будет сама ловить. Они ей питательней теперича, чем веники-то из крапивы. Позовешь — вернется, куды ей бечь, у нее дом есть, с периною — хихикнула Маланья.

— Как там Ольга? — села перебирать нитки рядом, помогая распутать перевязанные клубки.

— Это хорошо, что ты сюда ее притащила, там у себя она так на воду бы и глядела. Здоровая она. Все помнит. Страхи ее кончились. Поговорить вам надо. Не нравятся мне те, кто ее поймать смог. Девка-то сильная, хоть и не нашей породы. Сама до всего дошла. Книжек умных прочитала. Я столько и в той жизни не видела.

Стукнула по рукам за связывание разных красных клубков.

— Не видишь что ли — одна нитка женская, а другая для старухи, что неплодна стала. Цвет-то различай. Учить тебя и учить. Чем сегодня потчевать собираешься? — резко перескочив с одной темы на другую, спросила, посмотрев строго на внучку.

Та замешкалась, не поняв вопроса, а потом догадалась, что рецепты проверяют у нее.

— Огурцы вареные на меду, в печке томленые. С сушеной калиной и вороньим глазом. Взять полфунта меда липового со спящего зимою улья да молодых огурцов, чья рассада у дачника не взошла, — забарабанила она, как пионер присягу.

— Верю, верю. Ты, Лизка, торопись. Тяжелые времена настают. Тревожат мертвых. Сны их баламутят. Есть в моей книжке и такой рецепт, чтоб спалось им крепко да сладко, да пока сама не дойдешь, помогать не стану.

— Я постараюсь. А как тревожат?

Но Маланья отвечать не стала, лишь скосила глаза на Лизину грудь и пальцами сцапала забытую с прошлого раза брошку.

— Это еще что такое? Ты б думала, чего цепляешь! Опять тебе этот ворюга притащил? Поинтересовалась бы у милого своего, откуда дрянь эту таскает, глядишь, и не вешала бы память усопшую к сердцу-то.

— Снять? — испугалась Лиза, схватив приколотую серебряную безделушку.

— Да оставь уже, вреда-то не наделает. Нет в ней злобы, одна грусть только осталась. Сходила бы да отпустила плакальщицу, сколько лет мучается. Ни уйти, ни вернуться.

— Мы ее в старой бане нашли у соседей, а Кеша потом в сон притащил.

Глава седьмая. Явь

Ночью пошел долгожданный дождь. Тяжелые капли стучали в старое окно, на улице шумел мокрый ветер и просыпаться совершенно не хотелось. Дед с утра топил печь. На подоконнике скопилась лужица воды у старой рамы, а Лизавета валялась на кровати, лениво размышляя, что пора вставать. Очень не хотелось идти в деревянную будку, но организм требовал начать новый день именно с нее. Потоки воды текли вдоль не посаженных грядок, кругом разливалась серая мгла и казалось, что май уступил пару дней октябрю.

– Не пойду никуда, буду лежать на кровати и ничего не делать.

За время своего отпуска Лиза не вспомнила ни одного дня, когда ничего не происходило. Все требовало ее внимания, движения и сил. А тут погода сама дала перерыв.

Стройка сегодня тоже никуда не двигалась: был большой праздник – 9 мая, да и непогода не позволит. После утреннего праздничного парада, просмотренного вдвоем по интернету, дед Василь засобирался в баню с мужиками. Они приехали и со всем почтением погрузили нарядного ветерана. Оставшись одна в теплом, протопленном доме, Лиза забралась в уютное гнездо из подушек и свернутого пледа. У кровати ее уже ждал ноут с не досмотренным еще в Москве сериалом и кружкой сладкого кофе. Отдыхать было скучно. Через полчаса глупые реплики героев наводили тоску, спина затекла, а с подоконника на пол начала капать растущая лужа воды.

– Ну, так дело не пойдет.

Свежеобретенное шило в нижней части спины подзуживало на какое-нибудь осмысленное действие. Лиза остановила на незаконченной фразе главного героя, который уже минут пять размышлял о своих непростых чувствах, и пошла за тряпкой. Вымыла подоконник и пол, разобрала завал из чистых и ношенных вещей, поменяла постельное белье.

– Нормально так отдыхается...

Обнаружила себя на кухне возле помытой посуды и сияющей плиты. Приехал Виталя. Получил сегодня выходной за отсутствием старшего и в довесок два пакета вещей в прачечную на завтра.

В холодильнике еще оставалась еда, нарезать салат на праздничный ужин времени много не нужно и, покружив по дому в поисках занятия, опять оказалась у ноута. После небольшой встряски нашлось и дело интереснее, и место приятнее, чем мягкая перина.

К вечеру приехал распаренный Акимыч с Матвеем и новой идеей, а Лиза оторвалась от поисковых запросов, разгибая уставшую спину. Пора было менять табуретки на кухне на что-нибудь более удобное. Хозяин брошки после долгих поисков оказался реальной фигурой. В тематических сайтах и форумах рассказывали, что в Первую мировую войну он вступил в ряды Финляндского полка. Высочайшим приказом от 1916 года штабс-капитан Голлер был удостоен ордена Святого Георгия 4-й степени. Интересная личность. В Русской армии барона Врангеля служил в 1-м сводно-гвардейском полку до эвакуации Крыма.

После 20-го эмигрировал во Францию, был участником сопротивления и умер в 45-м, не дожив до победы. Был женат. Остались двое детей. Стоило поискать кого-то на Лазурном берегу из общества русских эмигрантов, может, и подскажут, где этого вояку похоронили. Ехать во Францию ради несчастной Евдокии искательница не собиралась, а вот списаться и отправить брошь для захоронения вполне была готова.

Мужики тихонько сидели рядом, заглядывая через плечо на ветки форумов, стараясь не мешать. Лиза поняла, что больше из открытых источников ничего не вытащит, отложила вопрос на поразмышлять и обратилась к своим придумщикам.

- Раз у нас сухой закон, давайте просто поужинаем, и расскажите свою гениальную идею. У меня готово все.

За ужином больше молчали да вспоминали стариков, заставших наступление немцев. Недалеко от деревни был музей Веры Волошиной. Фашисты казнили ее в тот же день, что и Зою Космодемьянскую, но подвиг юной разведчицы такой огласки не получил, хотя маленький музей и открыли.

– Жалко девчонку, совсем молоденькая погибла. Надо будет нам туда, Лизавета, наведаться, моя Марья там помогала, чем могла, поди, и от наших рук не откажутся.

– Конечно, съездим. Память такую забывать нельзя. Если есть чем помочь, то поможем. Не сомневайся. О чем вы поговорить-то хотели? Вернулись с такими загадочными лицами...

– Так вот чего удумали. Дом наш, Лизавета, маловат, да и венцы нижние поменять треба. Вот мы с Иванычем и покумекали, что надо нам свайный фундамент не только для туалету делать, но и весь дом на него поставить.

– Сразу и обвяжем все, – поддержал деда прораб. – Расходы пока только на сваи будут, а дому потом с постройками на одном фундаменте стоять, все крепче, чем каждый раз свое городить.

– Подождите. Вы хотите наш дом разобрать и фундамент весь заменить? А жить мы где будем? - округлила глаза Лиза, не поняв и половины.

– Да, тьфу на тебя. Куда разбирать? Фундамент нам поменяют, а дом оставят. Полы опять же утеплят. Уже придумали все. Надо еще только 40-50 свай, да обвязки чутка. Ну, с печкой еще покумекать. Она-то на своей опоре стоит, это только перекладывать.

– Можно это без меня как-нибудь решить? Я вообще ничего не поняла. Главное, чтоб не в сарае с козой куковать, пока вы тут все сломаете, – Лиза потерла виски пальцами. – А без этого никак нельзя?

– Ежели по-правильному, то никак. А если кое-как, то можно и так, – хитро ответил дед, запутав окончательно свою хозяйку, но потом подмигнул и продолжил. – Не боись, Лизка, такие хоромы нам отгрохают, что будешь у нас боярыня столбовая, а мы, значит, при тебе.