Холод

Холод

В деревне Озёрки с приходом декабря начались аномальные морозы. Скот замерзал прямо на улицах. Люди не выходили из домов. Такого никто никогда не видывал.

Девочка четырнадцати лет по имени Агата родилась и выросла в этой деревне. Как-то раз, устав сидеть в четырёх стенах, она встала и сказала:
—Мам, можно мне выйти хоть на крыльцо? Свежим воздухом подышать…

Мама ответила нежно, но строго:
—Нет, Агат. На улице зима. Очень холодно. Градусник показывает пятьдесят по Цельсию. Это смертельно. А на прошлой неделе было ещё холоднее. Животные умирают. Сядь лучше, порисуй или посмотри телевизор.

Девочка вздохнула и ушла в свою комнату. Достала лист А4, взяла цветные карандаши и принялась смотреть в окно, ища глазами, что можно нарисовать. На улице была сильная метель. Снежки раздувало ветром. Людей не было, а дальше, за последними заборами, стоял лес — тёмный, дремучий, как из страшных сказок.

«Вот, наверное, и нарисую его», — подумала Агата и вдруг начала всматриваться в глубину чащобы. И увидела: там, между стволами, стоял силуэт. Как будто человек в маске. Только маска была необычная, как на колядки — праздничная и странная. Человек был в длинной шубе, в капюшоне, в зимних сапогах. Лица не было видно.

Агата пригляделась. Чем дольше она смотрела, тем больше ей казалось, что этот человек смотрит прямо на неё. Ей стало не по себе. Она резко дёрнула штору.

Потом взглянула на листок. На нём был нарисован лес. А в самой чаще стоял тот самый силуэт в маске и шубе. Агата поняла сразу: Я не рисовала этого. Я нарисовала только лес.

Она смяла листок и выбросила в мусорное ведро.
—Пожалуй, хватит на сегодня творчества, — пробормотала она. — Пойду к бабушке.

Бабушку Варвару в деревне уважали. Она всегда могла помочь и словом, и делом, поддержать или сказать прямо, как есть. Агата постучала в дверь: «Тук-тук, я вхожу». Бабушка сидела на кровати и смотрела телевизор.

— Привет, бабуль, — нежно сказала Агата, улыбнувшись.
Бабушка сняла очки.
—Привет, внучка. Умаялась, наверное, в четырёх стенах?
—Как-нибудь справлюсь. На улицу всё равно не выйти.
—Да почему не выйти-то? Выйти можно. Но не сегодня. Завтра потеплее чуть станет — сможешь выйти, хоть воздухом свежим подышишь.

Услышав это, Агата обрадовалась. Её улыбка стала ярче, и она, светясь, присела рядом с бабушкой.

На следующий день Агата всё же вышла на улицу. Родители разрешили, но ненадолго. Во дворе никого не было — лишь кучка взрослых переговаривалась о чём-то тихо. Агата слепила своего первого снеговика. А потом её взгляд приковал к себе зимний лес.

Там, в чаще, стояла та же фигура, что и вчера на рисунке.

Агата не могла оторвать взгляд. Силуэт помахал рукой. Затем взгляд Агаты упал на снеговика.

У него была какая-то слишком огромная улыбка. Агата точно знала: она не делала ему такую улыбку. Вообще не делала.

Слегка отшатнувшись, Агата побежала. Не в сторону дома, а подальше от снеговика и той зимней чащобы, где стоял силуэт.


Она бежала, пока не поняла, что далеко забежала. Остановилась. Не видела ни того места, где был силуэт, ни своего дома.

«Погуляю тут и потом вернусь», — подумала она.

Она лепила снежки и кидала их в деревья, в сторону леса. Лепить снеговиков больше не хотелось. Просто гуляла недалеко от опушки.

Вдруг из леса показался силуэт. Он выходил из чащобы. Казался тёмным, страшным, чужеродным. «Кто может оказаться в лесу в такое время?» — лишь эти мысли лезли в голову.

Из-за деревьев вышла девушка в маске. Раздался голос из-под неё — нежный, женский, тёплый, словно излучающий свет, мёд для ушей.

— Чего ты тут гуляешь? В холодрыгу такую?
Агата смутилась.
—Я гуляю… сегодня не так холодно. А как вы здесь…?

— Как я здесь? Я тоже гуляю. Знаешь что, в лесной чаще Деда Мороза встретила. Он со мной конфетами поделился… за стишок. Если хочешь, могу и с тобой поделиться?

Маска у неё была яркой: правая половина напоминала лицо бледной, ледяной царевны, а левая — тёплое жёлтое солнце с лучами.

Агата насторожилась. Она не понимала, кто эта девушка, и тем более откуда Деду Морозу взяться — ещё не Новый год. «Родители не разрешают брать сладкое у незнакомцев», — вспомнила она.

— Нет, спасибо. Мне родители запретили сладкое.
—Эх, жалко… а мне так хотелось хоть с кем-то поделиться. Может, одну попробуешь? Отдам самую вкусную.

Агате было тяжело. Она очень хотела попробовать конфету, родители давно не покупали сладостей. Но, найдя в себе силы, вежливо отказалась снова.
—Нет, говорю же, мне сладкое запретили.

— А ты чего так вырядилась? На праздник к кому-то идёшь?
Незнакомка спрятала конфету в карман своей шубы.На руках у неё были пёстрые меховые рукавицы.
—Нет… Я, как и ты, просто гуляю. Ищу, с кем можно дружить. Поиграем в снежки?

Предложение прозвучало так неожиданно и по-детски просто, что Агата невольно улыбнулась. Это была первая улыбка за долгое время. Наконец-то кто-то живой, настоящий, — пронеслось в голове. Страх отступил, уступив место жгучему любопытству. Что же за человек скрывается под этой странной маской? Может, она просто чудачка?

«Ладно, хоть не одна», — подумала Агата.
—Давай, — согласилась она, и в её голосе прозвучала давно забытая лёгкость. — Но сперва скажи, как тебя зовут? Меня — Агата.

Незнакомка замерла на секунду, будто перебирая в памяти что-то давно не используемое.
—Меня зовут Сияна.

— Сияна… — необычное имя. Оно будто звенело, как ледяная сосулька.
—Агата, — протянула Сияна, и её голос стал тише, задумчивее. — Это имя… с угольком тепла внутри. Мне нравится. А моё — зимнее. Для тишины и блеска.

Игра началась. Первый снежок Агаты разлетелся, не долетев. Сияна звонко рассмеялась, но смех её был странно беззвучным — только покачивание плеч под шубой. Её ответный бросок был метким и быстрым. Снежок угодил Агате в плечо со звонким, не по-снежному твёрдым щелчком, будто в неё попали круглой, отполированной льдинкой.

— Твои щёки такие розовые, как ягоды! — крикнула Сияна. — Мороз — лучший художник, правда?

Они носились между деревьями. Агата заметила: снег под её валенками хрустел привычно, а под ногами Сияны скрипел тонко и высоко, словно её касались не ступни, а острые лезвия коньков. Ветер будто притих, наблюдая за ними.

— Давай слепим кого-нибудь! — предложила Сияна, внезапно остановившись. — Не снеговика, а… снежную принцессу! Вдвоём — веселее!

Агата кивнула. Они принялись сгребать снег. Когда Агата подняла голову, чтобы попросить помощи, слова застряли в горле.

Сияна не лепила голову. Она вырезала её своими руками в пёстрых рукавицах. Она процарапывала углубления для глаз, резко очерчивала скулы. И получалось не грубое снежное лицо, а утончённое, почти живое. Безликое. Пока что.

— Мороз научил меня лепить, — тихо проговорила Сияна, не отрываясь от работы. Её голос потерял теплоту, став ровным и безжизненным, как гладь замёрзшего озера. — Он показывает самые красивые формы. Особенно улыбки…

И её пальцы резко провели по снегу, вырезав длинную, дугообразную щель. Слишком широкую. Неестественно растянутую. Ту самую улыбку, что была у снеговика во дворе.

Лёд ужаса пронзил Агату снова. Она отшатнулась.
Сияна медленно подняла голову.Две половинки маски — ледяная царевна и солнечное личико — смотрели на неё безмятежно.
—Что-то не так? — спросил тёплый голос, вернувшийся вновь. — Разве она некрасивая? Я могу научить и тебя так лепить. Нужно только… не бояться холода. Стать его частью.


Агата спросила, глядя на странную девушку:
—Это что? За правду?
Сияна ей ответила:
—Да, правда. Я же говорила тебе про Деда Мороза. Знаешь, я его очень хорошо знаю… и расскажу тебе, если захочешь.

Она говорила игривым, ласковым голосом. Агата слегка покраснела — не от холода, а от её теплоты. «Она милая», — подумала она, но не сказала вслух.

— Я пойду с тобой… Но мне родители не разрешают сладости. У меня аллергия.
—Хорошо, — сказала Сияна. — Просто погуляем.