Пролог
«ХОЛОД»
Часть 27.
СВЕРХГЛУБОКАЯ
«Когда Полярная звезда
Среди снегов терзает душу,
Из недр холодная зима
Огнём страстей кипит наружу.
Тоска под сводом ледяным
Из мерзлоты приходит вечной,
И стон земли из глубины
Звучит, как голос человечий…»
ПРОЛОГ
Город Полярный. Лето 2018 года.
- Глубокая, зараза! – бритый паренек согнулся над огромной ямой в земле, - интересно, сколько метров там, а, Слива?
- А ты упади туда, Прыщ, потом нам расскажешь, - усмехнулся здоровяк и почесался бритым затылком о воротник непромокаемой ветровки, - ну и душок здесь. Как будто коты насрали, а потом сдохли. Да, Нос?
- Деньги не пахнут, - улыбнулся большеносый громила и пнул ногой камень, - а большие не пахнут вообще. Где его черти-то носят? Слышь, Маркиз, - он повернулся к парню с автоматом, прижавшемуся к камню, который изучал вытащенную из носа козюльку, - хорош трэш-контент ворочать! Иди, поторопи его там. Запашок тут в натуре мама не балуйся. Глаза аж режет! – Нос потер слезящиеся глаза и повернулся к Прыщу, который завороженно смотрел в бездонную черноту ямы, - фонариком посвети, убогий. На вон! – он протянул парню старенький фонарь «Летучая мышь».
- Ага, Прыщ, посвети, - усмехнулся Слива, - чтоб знать, куда падать будешь! Блядь, ну запах-то! И в носу, и во рту, и в ушах… Сука, чешется всё! – Слива потер красный небритый кадык, - кто у них тут сдох, интересно? Давай, Прыщ, свети!
Парень опустил руку с фонарем в яму и заглянул в пугающую черноту:
- Стремно, - он выдернул руку, - не видно ни хрена. Бездна.
- Как этот… фашист сказал? Нитка, Шмитка, Хуитка… Как его? – закашлялся Нос.
- Ницше, - раздался глухой голос подошедшего к ним Маркиза, поправившего на плече автомат, - «Если ты долго смотришь в бездну, то бездна смотрит в тебя».
- Умный что ли до хуя? – Слива потер слезящиеся глаза, - хуй бы с этим Ницшей. Где он-то?
- Нет его там, - пожал плечами Маркиз, - походу с другой стороны решил спуститься. Тачка пустая стоит.
- Слышь, братва, - Слива стряхнул со лба капли холодного пота, - что-то кошмарит меня здесь. Вон колотун какой, - он вытянул вперед трясущуюся руку с пальцами, на которых были набиты синие перстни, - замануха по ходу какая-то. Может ну его на хуй? А то хрен знает до чего они докопались там. Сейчас черти еще повыпрыгивают.
- Э, ты хорош, Слива, - Прыщ сделал шаг назад и поднял над головой фонарь, - фантастика это всё.
- Ни хуёвая фантастика, - Слива зашелся в жутком кашле и выплюнул на ладонь комок желтой мокроты, - блядь, сука, что мы здесь хапанули-то? На «тубик» вроде не похоже, кровью бы харкали. Валим отсюда! Всё, раздупляемся. В пизду такие непонятки! Давай, Маркиз, выводи отсюда, - он посмотрел на длинного, который снял автомат и щелкнул предохранителем, - ты чего, замерз что ли? Какого творишь, Маркиз?
- Не дергайся, - процедил сквозь зубы Маркиз и вскинул автомат, - сзади.
Слива обернулся и его глаза встретились с глазами Носа. Они были большие, круглые и из них почему-то текла кровь.
- Это чё блядь за на хуй? – только и успел произнести он, как Нос набросился на него и, схватив за воротник, с размаху припечатал к каменной стене. Он громко кашлянул, и поток крови из его рта фонтаном вылился на лицо Сливы.
- Чё блядь за чудище? - проорал Слива, - Нос, блядь, окстись! Это же я, кореш твой! – он с силой оттолкнул от себя Носа и тот, отлетев на пару метров, загробастал в руку огромный булыжник и снова пошел на Сливу, роняя на землю кровавые слюни:
- Убью, демон! – прошипел он, но тут же в грудь Носа ударила автоматная очередь.
Он завалился на бок и затрясся в жутких конвульсиях.
- Ты чего творишь, Маркиз? – Слива повернулся к длинному, сжимающему в руках дымящийся ствол и увидел такие же, как у Носа глаза, из которых текли струйки крови, - у тебя это… Тоже… Глаза, - он не успел договорить.
1 глава - 1
Москва. Высотка на Котельнической набережной, осень 2018 года.
Холод уже минут пятнадцать наблюдал за неизвестно откуда взявшейся на шестнадцатом этаже мухой. По-осеннему ленивое насекомое неспеша перелетело с люстры на шкаф, а потом тормознуто врезавшись в стену, сползло на любимый Теин фикус. Немного отдышавшись муха взлетела и прилипла к стене.
Холод потянулся к столику и взял оттуда первую попавшуюся под руку книгу.
- «Жизнь животных» Брема, - прочитал он название вслух, вернул книгу на место и взял со стола бутылку бурбона.
В это время раздался звонок в дверь.
- Там к Вам пришли, - возник в дверях силуэт Дворецкого в неизменном безукоризненно отутюженном черном костюме.
«Интересно, он его когда-нибудь снимает?» - задумался Холод, но ответ в голову так и не пришел. Зато в комнате появился Иуда.
- Бухаешь, племяш? – Иуда без приглашения уселся на кожаное кресло и закинул ногу на ногу, - это нехорошо, - он покачал головой.
- Бухать нехорошо, - почесал небритый подбородок Холод, - а стресс снимать нормалёк, - он взял со стола стакан, подул в него, вытер халатом и налил туда немного янтарной жидкости, - Марк на дачу на выходные уехал с Крокодилом, - Холод посмотрел на стакан и сделал глоток, - у Теи дела какие-то в «Центре»… Слушай, - Холод повернулся к Иуде, - я вот чего думаю… Может мне обои переклеить?
- Пить Вам бросать надо. А то Тея Святославна, - Дворецкий протянул Холоду тарелку с тонко нарезанными ломтиками лайма, - расстроится очень, - Дворецкий вздохнул.
- Вот видишь, - Холод сделал еще один глоток и, зацепив лайм, сжал его зубами и почувствовал горьковатый привкус во рту, после чего снова посмотрел на Иуду, - отдыхать я определенно не умею. Может все-таки обои? – Холод посмотрел на Дворецкого, но тот махнул рукой и вышел из комнаты.
- Ты правда… подвязывал бы с синькой-то, племяш, - Иуда с прищуром посмотрел на Холода, который запахнул на себе халат, поставил бокал на столик и уселся в кресло-качалку.
- Да я и не развязывался, - Холод посмотрел на свои махровые розовые носки на ногах, - понимаешь, старый, я вот все ждал, когда это наступит… Чтобы вот никуда не бежать, не оглядываться… И вот… - он открыл ящичек из мореного дуба и вытащил оттуда сигару, - вот оно, - Холод понюхал сигару и бросил ее обратно в ящик, - сижу здесь, мух изучаю.
- А это всегда так, - рассмеялся Иуда и подмигнул вошедшему Дворецкому.
- Кофе будете? – Дворецкий посмотрел на Иуду.
- Чифирь ему набадяжь, - усмехнулся Холод.
- В накладку будете или в прикуску? – Дворецкий снова посмотрел на Иуду.
- Блядь! – выругался Холод и снова вытащил сигару. На этот раз он щелкнул золотым «Зиппо» и втянул в себя стойкий аромат кубинского лета, - вот есть такое, что ты делать не умеешь? – Холод оглядел Дворецкого, - вот скажи мне.
- Есть… Наверное, - пожал плечами Дворецкий, - но научиться всегда можно.
- Вот почему мы тогда… - Холод воткнул сигару в зубы и продолжил, - почему мы тогда с тобой до сих пор обои не переклеили?
- Потому что ни Вам, ни мне это не надо, - улыбнулся Дворецкий, - не в обоях дело. Переклеим мы их… Разве от этого что-то изменится?
- Не изменится, - выдохнул Холод и, взяв Брема со стола запустил книгой в муху, усевшуюся на портрет семьи Наумовых. Раздался звук битого стекла, а противная муха взлетела и метнулась к выходу, где ее, взмахнув рукой, зажал в кулаке Дворецкий.
- Расстроится Тея Святославна, - вздохнул он.
- Починим, - Холод встал с кресла и поднял фотографию с юным Наумом, маленькой Теей и сопливым Кирюшей, за спиной которых стоял их отец.
- Починить-то все можно, только вот зачем ломать? – нарушил молчание Иуда.
- Ты еще скажи про ломать не строить… – вздохнул Холод и аккуратно положил портрет на подоконник.
Дворецкий щеткой смел стекло и снова исчез, а Холод открыл окно и вдохнул осенний воздух:
- Я вот думаю, сколько я так еще выдержу? – Холод повернулся к Иуде, - уже крышей еду.
- А ты к психологу сходи, - улыбнулся Иуда.
- И чего мне твой психолог скажет? – не понял Холод.
- А ему ничего и не надо говорить. Он тебя слушать будет, - Иуда повернулся и взял с подноса вошедшего Дворецкого дымящуюся кружку и отхлебнул, - вышак, - он кивнул Дворецкому, - благодарствую, родной. На вон, хлебани, - он протянул кружку Холоду, - в себя приди. Разговор есть. Только небольшими глотками, а так, как втянучку, а то мотор после синьки стуканет.
1 глава - 2
– Года полтора это, кажись, назад было, – Иуда сжал кружку двумя руками, – сиделец старый ко мне пришел. Мы сверстники с ним, еще по пересылке в Ванино знакомцы. Он вроде как от дел отошел, но человеком порядочным остался. А порядочный у нас как… – Иуда сделал глоток и на секунду задумался, – без средств к существованию. Ну и попросил о помощи. Он вообще никогда ничего не просил. У нас как принято, – Иуда посмотрел на стоящего у Дверей в комнату Дворецкого, – просить не принято, сами должны увидеть и помочь, а мы как-то с ним из поля зрения потерялись. Судьба, как говорится, по жизни разбросала.
– Ты давай это, старый, – без предварительных ласк, – поморщился Холод, – и своей воровской прелюдии. Сразу скажи: вашим перестал быть и забыли о нем.
– Ну пусть по-твоему так будет, – Иуда поставил кружку на столик, – хотел я ему деньжат подбросить на жизнь, а он головой покачал: «Помощь не приму. Должен буду. Вещица есть одна. Лучше ее купи»… И из кармана достал.
– Чего достал-то? – Холод посмотрел на Иуду.
– А вот чего, – Иуда влез в карман кожаного пиджака и бухнул что-то, завернутое в серую тряпку, на столик прямо рядом с кружкой.
– И чего это? – Холод подбородком кивнул на сверток.
– А ты сам погляди, – ухмыльнулся Иуда.
– Да я хрен знает, что там у тебя, – Холод взял сверток и, почувствовав на руке его тяжесть, развернул, – булыжник какой-то, – он оглядел матово поблескивающий камень размером с грецкий орех, – свинец что ли? – Холод поднял глаза на Иуду, – или олово? Ты чего, грузила что ли лить собрался?
– Разрешите мне посмотреть? – Дворецкий подошел к Холоду и взял у него камень, – ну на серебро не похоже… Легковато будет. Это платина, – Дворецкий вернул Холоду самородок, – граммов сто пятьдесят будет.
– Чего? – Холод еще раз удивленно посмотрел на тяжелый «грецкий орех».
– Платина, – повторил Дворецкий, – химический элемент 10-й группы, 6-го периода периодической системы химических элементов, с атомным номером 78; блестящий благородный металл серебристо-белого цвета. Приблизительная рыночная стоимость около шести тысяч рублей за грамм на сегодняшний день.
– Это почти лям?! – Холод подкинул на руке самородок и присвистнул, – ничего так у тебя знакомец бедствовал! На папиросы-то с чаем до конца жизни хватить должно было. А у него он откуда? – Холод изучающе посмотрел на Иуду.
– Племяш у него в середине восьмидесятых срок под Мурманском тащил, – Иуда вздохнул и снова взялся за кружку, – на «химии». Вот их и приспособили граждане начальники кайлом на шахте какой-то копать. Там он это и нашел. Отсидел, вернулся. А парень шальной был. По молодости-глупости погулять любил. Вот и решил пару кропалей таких поменьше продать. А побольше у дядьки припрятал. Ну сговорился с кем-то там, взял камушек на пять-шесть граммов, уехал и не вернулся. Его потом у железнодорожных путей с проломанной башкой нашли. В карманах, конечно, пусто. Вот и решил мой знакомец с этим, – Иуда кивнул на самородок, – не связываться. И сховал до лучших времен.
– Лучших не получилось, – вздохнул Холод, – так ты от меня что хочешь?
– Да глупость я совершил непозволительную, – Иуда поднялся и поставил кружку на подоконник, – я вон Дыму об этом рассказал. Ну он весь загорелся.
– Понятно, – усмехнулся Холод, – бабло-то это немерянное. Знать бы еще где его искать…
– Так известно где, – Иуда почесал затылок, – племяш-то моего знакомца карту нарисовал в подробностях перед тем, как Богу душу отдал. Вот Дым с Дёмой посчитали все, покумекали, профит прикинули и туда Дым рванул с людьми в конце лета. И ни слуху от него, ни духу, ни вестей каких. А тут слушок пополз нехороший. Мол нашли мусора ихние Дымовских ребят. Покареженные все, изуродованы, а Дыма нет. Как сахар в чаю растворился. И сам понимаешь, на мне всё сходится – мол, я его туда отправил, – Иуда развел руками, – вот поэтому я и пришел.
– То есть насколько я во всех твоих хитросплетениях понимаю, – Холод посмотрел на дымящуюся в бронзовой пепельнице сигару и взял пачку сигарет, – ты так меня просишь помочь Дыма отыскать.
– Ну да, – кивнул Иуда.
– А что за местность-то? – Холод чиркнул золотым «Зиппо» и зятянулся.
– Город Полярный, – Иуда посмотрел на потолок.
– Город Полярный – один из самых северных населенных пунктов Мурманской области. Построен при горно-обогатительном комбинате на базе медно-никелевого месторождения, открытого в 1946 году. Там же находится легендарная «Сверхглубокая», – Дворецкий посмотрел на часы, – обедать скоро пора. Вы ребрышки будете или бифштекс?
– Слушай, тебя не гуглем случайно зовут? – Холод закусил губу и, покачивая головой, посмотрел на Дворецкого, – какой у тебя в голове процессор стоит, что ты про все знаешь и все помнишь? Что это за «Сверхглубокая»?
– Система скважин в СССР на большой глубине, задачей которых было усовершенствовать имеющуюся и создать новую технику и технологии сверхглубокого бурения, а также методы комплексных геофизических исследований пород и руд на больших глубинах. Помимо всего прочего предполагалось получить максимально полную информацию о вещественном составе горных пород и физическом их состоянии, а также вскрыть и изучить пограничную зону между гранитным и базальтовым слоями земной коры на ранее неиспользованной глубине.
1 глава - 3
Москва. Высотка на Котельнической набережной, осень 2018 года.
– Ну и что ты думаешь? – Тея медленно разжала пальцы и опустила кусочек сахара в чашечку с кофе, – надо, наверное, что-то делать.
– Мне бы с собой что-то сделать, – вздохнул Холод и взял с подоконника пачку сигарет, – не хочу я этого ничего.
– А что ты хочешь? – Тея взяла ложку и аккуратно размешала сахар.
– Не знаю, – Холод пожал плечами и закурил, – знал бы – уже бы делал. Я от приключений устал. Они у меня во где, – Холод поднес ладонь к горлу, – но и жить так… как Вова, например, я тоже не могу. Что-то делать, не зная зачем я не умею. Может нам куда-то уехать? – Холод присел за стол напротив Теи, – давай куда-нибудь сбежим?
– Куда? – Тея вытащила ложку из чашки и положила на блюдце, – нет такого места, куда от себя сбежать можно, – она взяла кофе и сделала небольшой глоток, – куда бы не сбежал, везде ты будешь.
– Да… От себя я точно устал, – Холод провел рукой по коротко стриженным волосам, – еще этот… – Холод кивнул в сторону коридора, – этот «окей гугль»… Все знает, как надо… Как робот.
– Он переживает, – Тея поставила чашку на стол, – мы все переживаем. Поэтому тебя никто не трогает.
– А может надо меня тронуть? – Холод поморщился и затянулся.
– Ну да… Иногда тебя растормошить хочется, – Тея посмотрела на отражение лампы в окне, – ты как в спячке какой-то.
– Не знаю, – Холод нервно затушил сигарету в пепельнице, – вон оно вроде то, что хотел, а как-то ничего больше не хочется, – он положил руку на стол.
– Может перестать что-то хотеть и просто начать жить? – Тея погладила его руку, – вот взять и начать. Прямо завтра. Что-то поменять… Что-то сделать, а не смотреть на муху целую неделю.
– Понятно, – Холод снова повернулся и посмотрел в коридор, – этот доложил? Да я все понимаю, – Холод снова потянулся к пачке сигарет, – я как та муха. Все лето пролетал, а осень наступила и все. Батарейки сели. И нет больше той мухи, – Холод чиркнул зажигалкой и закурил, – делать, говоришь, что-то надо? Каждый день новое? Так нового нет. Вон, старое есть. Иуда, конечно, молодец дедуля. Кашу из говна опять заварил и нам принес: «Кушать подано!»… Не, пускай сам разгребает. Хочет сам жрет, хочет дружкам своим ворам скармливает.
– Они нам помогли, – Тея внимательно посмотрела на Холода.
– А мы им, – словно отрезал Холод, – квиты. Я не один из них и жить как они не хочу. Они за что-то свое, чего мне не понять, воюют. Знаешь, – Холод взял Теину чашечку кофе и отпил из нее, – воры, они добро, которое сделали, помнят. Если так каждый ко мне приходить будет…
– Иуда и Дым не каждые, – Тея покачала головой.
– Да знаю я, – Холод с грохотом поставил чашку на блюдце, – мы как будто с тобой местами поменялись. Ты как я раньше… Ты пойми, – Холод взял Теину руку и крепко сжал, – если я сейчас приду туда, все начнется заново, а заново я больше не хочу.
– Но ты и так жить не хочешь, – остановила его Тея, – слушай, а может ты просто не умеешь жить, как все?
– Не знаю, – Холод пожал плечами и стал серьезным, – давай я тебе по-другому скажу, – а может мне так жить и не надо? Я не Сивый, ни Владлен, ни Вова… А ты не Арина с Алиной, не Аня Сивого… Может мы просто так жить не умеем.
– Наверное, – Тея горько улыбнулась, – значит и мечтали мы о том, чего нет.
– Не, – Холод покачал головой, – да что я сейчас делать могу? Сказать пацанам: «Собирайтесь»? Они-то пойдут. И Дыма того спасут, если он вообще живой, – Холод вздохнул, – только как я им это скажу? Они не такие, как я. Они устали.
– А ты? – Тея заглянула в его глаза.
– Я нет, – Холод сцепил зубы, – я держусь и буду держаться. Ради тебя, ради Марка, ради того, через что мы прошли…
– Но это будешь уже не ты, – остановила его Тея, – я помню того, кого я полюбила. А сейчас понимаю за что. Ты не бежал, ты шел вперед. С тобой было страшно, но это был страх… Наверное, может, за себя. Но этот страх быстро проходит. Рядом с тобой становишься сильнее. А сейчас мне снова страшно. За тебя, – Тея погладила руку Холода, – тебе надо идти. Только пообещай мне одну вещь. Не надо говорить, что это последний раз. Не надо хотеть, чтобы это все закончилось. Просто сделай так, как ты делаешь всегда. Чтобы никто не… – Тея остановилась, – просто будь живым. И, главное, ребят не надо трогать. Ты сам справишься. Мы вместе справимся.
– В смысле? – Холод поднял глаза.
– Я поеду с тобой, – лицо Теи стало серьезным, – с тобой страшно, а без тебя еще страшнее. Но мы уже большие мальчик и девочка. Думаю, справимся.
– Но как, если ребят не трогать? Кто нам может помочь? Я не знаю, что это за место, не знаю людей. Есть только Иудина сказка… Где-то в Тьмутаракани есть клад тайный, – Холод развел руками, – и кто тот клад тронет…
– Кажется, мой отец оттуда родом, – Тея на секунду задумалась, – он вроде как там работать начинал. Родственников у нас точно там нету, но, мне кажется, я знаю, кто нам может помочь…
– И кто это? – Холод сверкнул глазами, – Господь Бог или Дьявол?
– Завтра разберемся, – Тея взяла чашку и поставила ее в мраморную раковину, – а сегодня иди поспи.
1 глава - 4
Москва. Кафе на Пушкинской площади, осень 2018 года.
– Я не пойму, что ты от меня хочешь? – Доцент покрутил в руках модные очки в дорогой оправе и положил возле себя на стол, – узнать я могу, но участвовать в этом… Я пас, – Доцент посмотрел на свои руки и поднял на Тею глаза, – извини, но я пас, – повторил он, – не в этот раз.
– Ты понимаешь, что ты нужен ему? Нужен мне, – Тея смерила Доцента взглядом.
– Я хочу побыть нужным себе. И понимаю, что именно сейчас ЭТО мне не нужно, – он сделал акцент на слове «это», – обычно такое заканчивается очень плохо. Это темная история. И поверь мне, свет мы на нее не прольем, а сделаем только темнее. Мы не знаем, кто здесь замешан. Какие силы за этим стоят.
– Но Иуда-то жив, – возразила Тея.
– Извини, Тея, – Доцент нервно покрутил в руках очки, – Иуда – старый дурак. Есть вещи, рядом с которыми даже стоять нельзя, а он это в руках подержал. Ты знаешь, что такое незаконный оборот драгметаллов? Вот тебе для примера. Во французской Гвиане можно добывать по несколько тонн золота ежегодно. Знаешь, почему этого не делают и почему Гвиана – это нищая и убогая страна? Потому что у золота есть белый и черный рынок. И если на белом рынке появится золото с черного, это, – Доцент развел руками, – ты пойми, даже за граммы убивают. А тут тонны. И с платиной так же. Один дурак показал другому дураку, и тот поверил в сказку, что он станет богатым. Это авантюра, – Доцент покрутил головой, – она изначально должна была плохо закончиться. И мы ничего не изменим. Сделаем только себе хуже. Узнать – да. Участвовать, – Доцент покрутил головой, – нет и еще раз нет. И вам не дам.
– Ты стал другой, – Тея потянулась к бокалу с минералкой.
– Нет, – Доцент пододвинул ей стакан, – другая стала ты. Сейчас ты думаешь, что ты спасаешь Холода. На самом деле ты делаешь ему только хуже.
– Ты ошибаешься, – остановила его Тея.
– Дай Бог, – он взял бутылку и тоже налил себе в стакан воды, – но мне почему-то кажется, что нет. Ты думаешь, что он не сможет жить, как все. Он сможет. Он сильный. Он не сдается, Тея, сдалась ты.
– С чего ты так решил? – Тея поставила бокал на стол.
– Потому что ты сейчас говоришь со мной, а не он. И не надо говорить, что он не хочет, – Доцент улыбнулся, – Холод говорит за себя сам. Это нужно тебе.
– И что я пытаюсь по-твоему доказать? – Тея начала злиться.
– Я этого не говорил, – Доцент покачал головой, – просто все мы жили на драйве. У одних из нас он в сердце, эдакий заряд адреналина. У Холода в мозгу. Сейчас его мозг отдыхает, а ты считаешь, что он умирает. Он просто спит.
– Но сон – это тоже частица смерти, – не успокаивалась Тея.
– Тея, я знаю Ницше, – Доцент улыбнулся, – но Холода не надо спасать. Не надо трогать ребят, не надо делать того, что ты не должна делать.
– А я что, должна смотреть, как он загибается? – Тея начала закипать.
– Он не загибается, – Доцент снова улыбнулся, – просто ты сейчас делаешь то, что он уже сделал вчера.
– В смысле? – не поняла Тея.
– Он набрал меня вчера ночью и объяснил всю ситуацию. И я не сказал ему «нет», – начал было Доцент, но Тея остановила его:
– А что ты тогда мне здесь… – глаза Теи злобно сверкнули.
– Тея, успокойся, – Доцент посмотрел на пальцы Теи, нервно стучащие по столу, – то, что предлагаешь мне ты, это твое решение. А он должен решить сам. И к твоему сожалению он тебя опередил. Но он идет не потому, что ему не хватает адреналина и драйва, а потому, что хотелось бы мне этого или нет, Дым – это наш человек. И если с ним что-то случилось, мы должны ему помочь. Мы должны это сделать не потому, что в нас бушуют гормоны, у нас депрессия и мы не можем жить по-другому. Мы должны потому, что в беде один из нас и думать об этом мы не должны. Мы просто должны делать. Ты помнишь, Марк нажал на курок? – Тея кивнула, а Доцент продолжил, – Если мы в чем-то сомневаемся, значит мы не сделаем этого никогда. Эта история безусловно опасна, а ты не до конца понимаешь всю ее суть. А если ты не понимаешь, значит ты не готова. Хотя, – Доцент посмотрел на Тею, – сейчас вижу, что готова. Только тебе надо немного успокоиться.
– Вот ты урод, – зло прошептала Тея и вдруг рассмеялась.
– С вами и не таким станешь, – рассмеялся он в ответ, – я просто изначально не хотел, чтобы ты разрушала остальным жизнь. Вовану жить проще без приключений, как и всем остальным. Они устали.
– А ты? – Тея посмотрела на него.
– Так же, как и вы. Нет, – он поднял с мраморного пола дорогой портфель и вытащил оттуда серую папку, – здесь вся информация по убийству четверых москвичей в Полярном. Мне наши приключения только на руку сыграли. Я сейчас за штатом. В Москве меня держать им резона нет, поэтому лучше куда-нибудь подальше сослать. Так что считай, нам всем несказанно повезло. Тебя я оформлю, как внештатного эксперта-медика. Холод, думаю, сам разберется. Я изучил информацию. Подводных камней даже на первый взгляд предостаточно. А потом то, что сказал Иуда… Он точно это не придумал? – Доцент посмотрел на Тею.
– Нет, – ответила Тея.
– Неплохо бы этому «грецкому ореху» экспертизу сделать, но поверим старику на слово, – Доцент открыл папку, – тем более Дым и его люди действительно вылетели в Мурманск и назад не вернулись. Так что пакуйте чемоданы, внештатный эксперт.
1 глава - 5
Мурманская область. Кольский полуостров. Осень 2018 года.
На железнодорожном вокзале Холода, Тею и Доцента поджидал пыхтящий, как самовар, дизельный тепловоз. Громко зевнув гудком, самый северный поезд в мире лениво потащил свои три вагона за полярный круг.
Зеленое здание Мурманского вокзала исчезло вместе с Мурманском за сопками под тяжелые вздохи Теи и Доцента. Через двенадцать километров, которые поезд прополз как безногая черепаха, из тумана нарисовалась станция Кола. Подобрав четырех пассажиров, состав покатился дальше по рельсам, которые были зачем-то проложены через центр города между памятником Ленину и универмагом, возле которого пассажиры на остановке ждали автобус.
В следующий раз тепловоз остановился в Мурмашах, которые по самый асфальт, словно зимней шапкой, были накрыты туманом.
За Мурмашами обитаемый мир закончился и начались четыре часа езды по безлюдной глухомани с редкими поселками и железнодорожными разъездами, которые щедро разбавляли сочные осенние акварели севера с озерами, сопками, низкорослым лесом и глухими болотами. Вдоль железнодорожного полотна тянулись бесплодные и каменистые земли, которым не было ни конца, ни края. Доцент сообщил, что это скорее всего тундра, а таращащийся в окно Холод окрестил эту безлюдную местность жопой с двумя «п».
Неожиданно в купе вперся мужик в ватнике, и, воняя водкой и костром, предложил купить свежепойманной рыбки, бухнув прямо на столик с курицей гриль мокрый мешок.
Тея почувствовала, как у нее заложило нос. Мужчина изучающе посмотрел на Тею, с головы до ног отсканировал Доцента… потом его взгляд остановился на Холоде. Встретившись с ним глазами, мужик хрипло произнес: «Пардонте» и исчез, чтобы через пару минут вернуться с бутылкой водки и четырьмя стаканами в подстаканниках вместе с кучей извинений, «что людям помешал».
Холод поднялся с полки и шмыгнул носом. Мужик, звякнув тарой, исчез, оставив после себя кучу вредоносных запахов. Холод открыл окно, пейзажи за которым становились все скучнее и скучнее.
Никуда не спешащий тепловоз подбирал голосующих возле железнодорожных путей людей. Холод вздохнул и вышел из купе, где сразу столкнулся с красномордой проводницей в ватнике-безрукавке, добровольно принявшей на себя обязанности экзорциста и изгоняющей при помощи матюков и веника мужика с рыбой в его «сидячий» вагон, который она называла скотовозом.
В качестве оправдания безбилетного проезда в хорошем вагоне, мужик совал ей в лицо огромную рыбину. Получив веником по шее, он обиделся и швырнул пятнистую щуку проводнице прямо под ноги и исчез вместе с мешком навсегда, послав проводницу в эротические дали. Женщина подняла дергающуюся рыбу за жабры и, увидев Холода, предложила ему чая, с улыбкой сообщив, что сахара нет. Холод отрицательно покачал головой. Проводница фыркнула, сунула рыбу себе под мышку и исчезла за резко задвинутой дверью служебного купе. Оставшись один, Холод прижался лбом к стеклу и уставился на пейзажи Кольской глубинки, большая часть которой обезлюдела и опустела.
Сопящий дизель подбирал и высаживал редких пассажиров на полустанках с лапландскими названиями – Ляйве и Нял. Иногда он останавливался и, пуская дым из трубы, пропускал товарняки, груженные добытыми из недр Заполярья полезными ископаемыми. Потом трогался и катился дальше мимо полустанков, у которых даже не было названия. Обычные северные «километры», где изба путевого обходчика была настоящей цивилизацией.
Холод зачем-то вспомнил Санта-Клауса и его оленей, и однозначно решил, что без снега в северной Лапландии совсем хреново.
За окном тем временем появилась станция Моккет, а следом за ней впереди показались горы с высокой трубой у подножья, из которой тянулся длинный шлейф дыма. Это и был Полярный, до которого по прямой оставалось всего километров тридцать, но поезд, не ища легких путей на зло Холоду, потащился в объезд, пугая его суровой природой и нависшими над горизонтом горами.
Проехали станцию Титовка с пустым вокзалом и заколоченными домами-призраками. За Титовкой началась «сталкерская» территория заброшенных военных гарнизонов, которая закончилась станцией Луостари и въездом в пограничную зону. Об этом ехидно сообщила проводница с папиросой в зубах, посоветовавшая Холоду не курить, увидев, как он достает из кармана пачку сигарет.
В вагон, кряхтя, забрался мужчина в камуфляже, оказавшийся мужем проводницы, а заодно и пограничником. По-мужски пожав ей руку, он узнал, что в поезде находятся три пассажира и, увидев Холода у окна, направился к нему.
Увидев перед собой руку пограничника, Холод выудил из кармана паспорт и положил его в протянутую ладонь.
Пограничник понюхал, а потом задумчиво полистал документ, после чего, открыв окно, позвал человека без запоминающихся черт лица, выдающих в нем принадлежность к ФСБ. Тот с улыбкой подошел к Холоду, но в это время в тамбуре появился Доцент со спасительной раскрытой корочкой, и паспортный контроль закончился десятиминутным разговором представителей силовых структур о том, как хорошо в Москве и совсем плохо здесь, В Заполярье.
Пожелав счастливого пути, фээсбэшник исчез вместе с пограничником и щукой в пакете.
Холод вернулся в купе и уселся на полку. Поезд заскрипел и тронулся дальше. Пейзажи за окном оживились и стали намного живописнее. Дверь в купе распахнулась, и появилась проводница с натянутой улыбкой и чаем, в котором неизвестно откуда появился сахар.
1 глава - 6
Взявший разгон поезд, неожиданно споткнулся и вернулся к скорости безногой черепахи, которая еще минуту назад бежала вдоль зеленых гор и вдруг оказалась среди выжженной земли и металлических обломков. Справа от полотна тянулась насыпная дамба, скрывающая от посторонних глаз ядовитые лужи отстойников бурого цвета.
Слева возвышались бесконечные отвалы добытых пород, образующие причудливые хребты. Сквозь мутную гарь с трудом можно было разглядеть Полярный – несколько кварталов пятиэтажек, торчащих прямо на сопке.
Поезд тем временем обогнул свалку отходов, и из ниоткуда появились три громадные трубы, одна из которых изрыгала струю грязно-желтого дыма от серы.
Когда тепловоз подобрался поближе, выяснилось, что трубы – это местная ТЭЦ, за которой дымится главный потребитель рабочей силы в Полярном – местный горно-обогатительный комбинат. Именно к нему и причалил дизель, туда, где среди цехов и труб спрятался одноэтажный вокзал «Станция Полярная».
Выяснив у проводницы, что до Полярного еще три километра, Холод, Доцент и Тея, переступая через рельсы, потопали под паровозные гудки товарняков к зданию Кольской горно-металлургической компании, к правому боку которого прислонилась автобусная остановка.
Автобуса ждали минут двадцать. Тея, поглядывая на желтое облако, прикрывала нос свитером. Ждущий рядом с ними автобус мужичок обнадежил, что в осеннее время ветер редко дует в сторону города, а поэтому серой придется дышать раза два-три в неделю, не больше.
Наконец, подпрыгивая на колдобинах, к остановке подкатил автобус. Водитель распахнул двери, и путешественники забрались внутрь.
Ехали недолго. Через пару минут старенький «ПАЗик» остановился возле ворот заводского КПП. Внутрь спереди забрался угрюмый ЧОПовец. Он прошелся по салону и вылез через заднюю дверь, с ухмылкой поглядывая на Тею, прячущую лицо в воротнике свитера. Автобус стартанул с места и, попетляв вначале среди сопок, а потом по городу, который Холод так и не успел разглядеть, остановился у автовокзала, где Доцент очень удивился, узнав, что из Мурманска до Полярного ходят автобусы повышенной комфортности с мягкими креслами, телевизором, вайфаем и даже кофе. И едет он всего час сорок!
До гостиницы было всего десять минут пешком. Тея удивилась, что для этого пришлось пройти через весь город с водонапорной башней, новеньким ДК и выстроившимися в ровные ряды свежевыкрашенными девяти– и пятиэтажками.
Улицы были чистыми, серой не пахло, а гостиница, подмигнувшая им неоновой вывеской с пятью звездами, почему-то внушила доверие, тем более, что на Полярный уже опустился северный вечер, который буквально через несколько минут превратился в осеннюю северную ночь.
– Прошу, – Холод распахнул перед Теей дверь в гостиницу, – добро пожаловать в сказку. Правда на счет ее конца я еще не уверен, – он улыбнулся и посмотрел на Доцента, который наконец-то найдя вайфай, поселился в своем телефоне.
1 глава - 7
Мурманская область. Город Полярный. Осень 2018 года.
Увидев надпись, приклеенную на «ресепшене» «Местов нет!», Доцент жестом руки успокоил Холода, разглядев скучающую за стеклом платиновую блондинку:
– Все нормально, – сказал он и уверенной походкой направился к девушке-администратору, – день добрый, Вероника, – изучив бейджик, болтающийся на груди четвертого размера, Доцент с лучезарной улыбкой облокотился на стойку, – вот скажите, где командировочному в Вашем городе на недельку остановиться?
Девушка оторвалась от изучения своего огромного отклеившегося накладного ногтя и подбородком кивнула на надпись.
– Ну а если подумать? – снова улыбнулся Доцент.
– А хуй ли тут думать? – хрипло вздохнула девушка, – нет – значит нет. Откуда им взяться? Хотя… На сколько надо-то? Бронь вроде есть, – девушка плюнула на пальцы и перелистнула страницу журнала регистрации посетителей.
– Вот это другой разговор! – Доцент повернулся к Холоду с Теей и заговорщицки подмигнул, – Ну и какие хоромы в вашем теремке присутствуют?
– Какие блядь есть, такие и присутствуют, – невозмутимо ответила девушка и злобно посмотрела на ноготь, – селиться до завтра будете? А там может чё и придумаем. Может съедет кто. Восемь тыщ номер.
– Дороговато для командировочного, – улыбнулся Доцент, – а где в вашем чУдном городе можно вечер провести?
– Да ни хуя нигде, – девушка подсмотрела на Доцента, хлопая накладными ресницами, – слышь ты, командировочный, ты ко мне не подкатывай. Номеров дешевле нет. Бери чё дают, а то и этих не будет.
– Как бы… – на секунду задумался Доцент, но Холод, отодвинув его, подошел к стойке:
– Что за восемь тысяч, родная, там имеется? – он положил на стойку пачку пятитысячных купюр, – Давай-ка, роди мне по-быстрому.
– Да там всё пучком, – на удивление дружелюбно улыбнулась девушка, – «Джуниор сюит». Высший класс. Еще и с завтраком. А еще, если чё, у нас ресторан достойный, повар с Абхазии.
– Ну нормуль, – подмигнул ей Холод, – оформи-ка нам два юниорских с дамой, – он посмотрел на Тею, – и с товарищем командировочным. И денежку возьми сколько надо, и про себя не забудь за старание. На недельку нам.
– Окай! – улыбнулась девушка и, зацепив полстопки «пятерок» на глаз, сбросила их в ящик стола.
– Так где время-то можно провести? – попытался продолжить начатый разговор Доцент.
– Сказала бы тебе где, – прошипела девушка, – да вот люди тут нормальные… Слышьте, уважаемый, – окрикнула она Холода, – а «Сюит» один остался, – девушка сняла ключ со стены и положила на стойку, – вы, наверное, с дамой туда заселяйтесь. Документы потом оформим.
– А с командировочным что делать будем … Вероника? – подмигнул ей Холод.
– Ну даже не знаю, – девушка еще раз хлопнула ресницами, – есть вроде как «Комфорт» двухместный, правда там какой-то финн живет, но он спокойный вроде.
– Так командировочным все равно, – рассмеялся Холод, – сели его, родная, с финном.
– Поняла, – кивнула девушка, – паспорт давай и анкету заполняй. Чё-кого… зачем приехал… В общем разберешься, грамотный, – девушка бухнула на стол два листа бумаги.
– А ручку Вашу можно? – поморщился Доцент.
– Может тебе еще и ножки раздвинуть? – заржала девушка, увидев, что Холод с Теей исчезли в лифте, – своё надо носить. А то время собрался проводить, а даже ручки нет! Может у тебя и в штанах тоже… нет ничего? – хмыкнула девушка и уставилась в телевизор, где на экране по сцене запрыгали какие-то модные корейские поп-идолы.
– Так это… Если «Комфорт» на двоих, значит это дешевле будет? – Доцент попробовал перекричать телевизор.
– А тебе что, сдачу дать, командировочный? – девушка злобно сверкнула глазами, – Дешевле только у бабы Маши на балконе. На вон тебе ручку, – она швырнула на стойку огрызок карандаша, – только с собой не утащи. Бельё завтра получишь. У горничных рабочий день закончился.
1 глава - 8
Тея подошла к окну и, отодвинув шторы, оглядела дома, в которых начали зажигаться окна.
– Ничего так, – отвлек ее Холод, – номерок-то. Вода даже горячая есть. Жить можно.
– Зря ты так с Олегом, – Тея еле заметно улыбнулась.
– Не зря, – с ухмылкой ответил Холод, – нашел к кому клинья подбивать. Это ж коза пробитая. Вот представь, склеил бы он ее и еще бы одна трагедия была бы.
– Не склеил бы, – покачала головой Тея, – комедия бы получилась. Он ей Блока… С Блоком к ней не подкатишь.
– Ну вот, спасли значит Олежку, – Холод плюхнулся на огромную кровать, – вечер может культурно с финном проведет, а не со шваброй платиновой.
– А ты мстительный, – рассмеялась Тея, – это за что ты так ему? За поезд из Мурманска?
– И за это тоже, – Холод потянулся, – вместе с рейсом чартерным с пересадкой. Командировочный хренов, – Холод протянул руку к телефону, стоящему на тумбочке, и снял трубку, – алё, Вероника, ты повару абхазцу скажи, чтобы нам в номер чего-нибудь настрогал. Салатиков там, шашлычок абхазский. И это… командировочному водки с хавкой тоже зашли. Какой водки? – Холод на секунду задумался, – финская есть? Вот ее и тащи. Денег не хватит если – скажешь. Отблагодарю.
– Да, – Тея снова повернулась к окну, – знаешь, мне кажется все эти северные города такие одинаковые. Дома вроде ничего, улицы чистые, машины приличные…
– Города – это не дома с улицами и машинами, – Холод подошел к Тее сзади и положил руки ей на плечи, – это люди, которые в них живут. Так что… Если люди везде одинаковые, то и города одинаковые.
– Одинаковые города для одинаковых людей, – вслух произнесла Тея и задернула шторы, оставив окна зажигаться для так похожих друг на друга северных жителей с кучей вредных привычек, большой зарплатой и пониманием того, что они живут в огромной заднице и завидуют тем, кто приехал в их город ненадолго.
1 глава - 9
Доцент проснулся и с трудом разлепил один глаз, разглядев сидящего перед ним крепкого паренька в кожаном плаще и кепке, надвинутой на глаза.
– Чё, проснулся, командировочный? – сверкнул золотой фиксой во рту крепыш, – ладно ты к Вероничке моей клеился, прощу тебя по незнанке. Только скажи мне, чучело, что ты в Полярном забыл? Глухой что ли? – парень втянул носом воздух, – а… бухой походу. Давай, пробуждайся, чувырла. Кто такой? Чьих будешь?
– В куртке… в нагрудном кармане, – прохрипел Доцент и уселся на кровати, вытащив из-под одеяла ноги в полосатых носках.
Парень поднялся с кровати, на которой храпел финн и подошел к стулу, где болталась куртка Доцента. Он запустил огромную пятерню в нагрудный карман и, вытащив, полицейскую ксиву, отдернул руку, словно обжегся:
– Опачки, начальник, извиняй, неувязочка вышла, – парень попятился к выходу, – надеюсь без обидок? Попутал, исчезаю! Думал, кореш мой столичный приехал, – с этими словами парень исчез за дверью.
Доцент неспеша поднялся с кровати и, топая по холодному полу ногами в носках в полоску, поплелся в ванную. Не обнаружив в кране горячей воды, он сполоснул лицо колючей холодной и обтер лицо колючим, как наждачная бумага полотенцем. Когда он вернулся в комнату, его с улыбкой встретила Вероника:
– Что же вы не сказали, гражданин начальник, что вы по делам служебным к нам приехали? Мы вас сейчас переселим. «Сюитов» правда больше нет, но есть «Комфорт», и там не хуже. И знаете… – девушка вплотную приблизилась к Доценту своей грудью наперевес, – и время у нас есть где провести. Клуб ночной в старом детском садике и пиццерия «Чеилинтано» с караоке. Главное, чтобы желание было, – она протянула Доценту клочок бумаги с телефоном и, хитро вспорхнув накладными ресницами, исчезла, крикнув на ходу, – сейчас горничная придет и Вас переселит.
Опешивший Доцент присел на кровать и, вытащив из-под одеяла пустую бутылку водки «Финляндия», поставил ее на стол.
1 глава - 10
Холод с утра столкнулся с Доцентом, выходящим из соседнего номера:
– Опа! Ты что, переехал?
– Ага, – довольно кивнул Доцент, – в комфорте проживать буду.
– Это как тебе удалось-то? – заинтересовался Холод.
– Кверху каком, – Доцент подмигнул Веронике, простучавшей стройными ножками в каблуках по паркету, – воспользовался, так сказать, служебным положением. Правда не сам. У тебя какие планы?
– Местного тут авторитета цифры оставили. Надо набрать, потолковать, – задумался Холод, – а ты куда собрался?
– В ГУВД командировку отметить и с начальством местным пообщаться, – Доцент вытащил из кармана пачку «Ментоса» и закинул в рот несколько кругляшей, – а тебе братву местную искать не надо, – он кивнул в сторону плаща и кепки, маячившего в конце коридора, – они вон с утра уже сами здесь пасутся. Ну давай, позже созвонимся, – Доцент сбежал вниз по лестнице.
Холод осмотрел в конец коридора. Плащ и кепка исчезли, а вместо него в коридоре возник квадратный гражданин в дорогом распахнутом кашемировом пальто. Уверенной походкой он подошел к Холоду и протянул руку:
– Я Козырь. А ты Холод, кажется? Звонили люди за тебя.
В это время дверь номера открылась и на пороге появилась Тея.
– День добрый, – улыбнулся Козырь, – супруга твоя?
Холод кивнул и изучающе посмотрел на собеседника.
– Нам бы потолковать с глазу на глаз, – замялся Козырь, – модно в ресторации посидеть.
– Не переживайте, – улыбнулась Тея, – я немного по окрестностям поброжу. Ты как закончишь, – она посмотрела на Холода, – позвони мне.
– Да чего Вы бродить-то будете? – засмущался Козырь, – вон, – он кивнул в сторону плаща, – Борюсик вас покатает. Вы животных любите? У меня тут на фазенде зоопарк целый. Собаки, медведь, олени, волки, песец, птиц много… Если хотите, он покажет. Если супруг не против, – Козырь посмотрел на Холода.
– Съезди, – кивнул Холод, – только смотри, – он посмотрел на Козыря.
– В лучшем виде доставим, – улыбнулся подошедший плащ и кепка, – не переживайте. Мы люди ровные, нам приключения не нужны.
– Уткнись, – зашипел на него Козырь, – и даму там покорми чем-нибудь. Нинке скажи, пусть из местной экзотики что-нибудь сварганит. А мы что ли давай пойдем, – он посмотрел на Холода, и они неспеша стали спускаться по лестнице в зал ресторана, по которому под крики менеджера зала в разные стороны носились заспанные официанты с тарелками, просыпаясь на ходу.
1 глава - 11
– Не пойму, чего вам, Москве, здесь надо? – Козырь покрутил на вилке кусок вяленой оленины, – Вначале Дыма принесла нелегкая, теперь ты, – он исподлобья посмотрел на Холода, – и ведь не говорите, что вам надо, молчите.
– Мне Дым нужен, – Холод взял с тарелки ветку петрушки и пожевал ее.
– Нету Дыма твоего, – Козырь поморщился, – сдуло. Слышал, чего с его ребятами стало? А он испарился.
– Поэтому я и здесь, – Холод взял запотевший графин водки и плеснул себе маленькую стопку.
– Слушай, Холод, давай напрямки. Ты же вроде общаком не крещенный, такой же, как я, ставленный, – начал Козырь, – вот сам подумай. Если мысли какие на счет того, что это я Дыма…
– Пока мыслей вообще никаких нет, – покачал головой Холод, – лучше скажи, ты с ним общался?
– Да особо и нет. У меня дела в области были, – пожал плечами Козырь и тоже взял графин, – с Москвы отзвонили, сказали посодействовать. Мои люди его встретили, а он от услуг наших отказался, типа под ногами не путайся, сами разберемся. Вот скажи, Холод, – Козырь пристально посмотрел на Холода, – это вообще нормально, когда мне в моем городе говорят, чтобы под ногами не путался.
– Прямо твой город? – ехидно улыбнулся Холод.
– Мой, – кивнул головой Козырь, – я этот город к рукам прибрал, все здесь обустроил, а вы сюда понаехали с делишками мутными. Вот за муть и получили.
– От кого получили? – Холод наколол на вилку кусок сыра.
– А я бы знал? – пожал плечами Козырь, – Мне самому эти несознанки не нравятся. В моем городе я могу делать то, что хочу, а я, чтобы с Дымом и его людьми так приключилось, совсем не хотел.
– Так что все-таки с ними приключилось? – Холод пододвинул тарелку, в которой аппетитно дымилась картошка с какой-то жаренной рыбой.
– А ты мусорка своего привез, он тебе лучше меня расскажет, – усмехнулся Козырь, – наши там что-то нарыли.
– Как же ты, если хозяин, не знаешь, что они нарыли? – Холод поковырялся вилкой в тарелке.
– Я мусорам, друг мой, не хозяин, – ответил Козырь, – они меня не спрашивают, где что нанюхали. Все, чего знаю, я с тобой поделился. Помощь какая нужно, только скажи.
– Лютуют тут мусора? – спросил Холод.
– Жизнью своей мусорской живут. Мы к ним не лезем, они к нам не суются, – пожал плечами Козырь и посмотрел на свою простреленную левую руку.
– Девяностые? – подмигнул ему Холод.
– А что думаешь, у вас только в Москве девяностые были? Тут за каждый комбинат вторая мировая война была, – Козырь поморщился от боли, – лет пять назад только успокоились, и начинать заново не хотим. Так что ищи, чего тебе надо, но в наши дела особо не лезь, по-братски прошу. Мы если что рядом, поможем. Как-никак в одной кастрюле варимся, – Козырь поднялся из-за стола и достал из кармана телефон, – в общем, гостишка тут моя, живите и ни в чем себе не отказывайте. Халдеи все в курсах. Может надо что еще?
– Тачка нужна, – Холод посмотрел на Козыря.
– Да не вопрос, – ответил Козырь, – сейчас Борюсик жену твою привезет и ключи от «Кайен» тебе отдаст. Они вон уже назад едут. Понравилось твоей супруге у меня. Видать, зверье она жалует, – Козырь подмигнул Холоду и твердой походкой, не обращая внимания на преданно улыбающихся ему официантов, вышел из гостиницы.
2 глава - 1
Мурманская область, город Полярный. Отделение полиции. Осень 2018 года.
Доцент распахнул дверь с табличкой «Майор Панин И.А.» и уставился на взлохмаченного, как ёжик, товарища, который самозабвенно колотил рукояткой табельного «Макарова» по стене.
Доцент для приличия кашлянул, но человек с пистолетом его не услышал.
– Здравия желаю, господин майор, – предпринял еще одну попытку обратить на себя внимание Доцент.
– Нет здесь господ. Товарищи одни, – услышал Доцента начальник местного РОВД и, взяв со стола портрет президента, повесил на вбитый «Макаровым» гвоздь, – посмотри, Москва, ровно висит?
– Налево чуть клонит, – всмотрелся в портрет президента Доцент.
– Президент всегда ровно висеть должен, – майор поправил портрет, – без левизны и правизны всякой. А дрели, сука, нет в отделе!
– Вообще президент висеть не должен, – улыбнулся Доцент, – знаете зачем я здесь? – перешел он к делу.
– Чебурашек ваших московских в шахте нашли, – поморщился Панин, – только не пойму, с каких пор Главное Управление каждым мертвым зэком интересуется.
– Сами о них в Москву сообщили, – Доцент смахнул пыль со стула и сел.
– Так один из них ваш был. Куда еще мне о них сообщать? По месту прописки зарос сделали, – Панин уселся за свой стол и перевернул лицом вниз портрет бывшего президента, который поменялся местами с премьером, – все никак руки не доходили. Шесть лет лишних провисел, – Панин улыбнулся, – так что узнать-то хотели?
– Обстоятельства смерти, – Доцент вытащил из портфеля блокнот.
– А хрен знает, какие там обстоятельства, – Панин порылся на столе и вытащил какую-то папку, – вот козлы ленивые! Даже дело не завели! Я в отпуске был, – он отложил пустую папку, – короче, ситуевина здесь такая. Обнаружено четыре трупа. Насильственный характер смерти. Километрах в 50 от города несколько шахт есть в Оленьей впадине. В одной из них и нашли. Рядом машина пустая. Машину вроде как проверили – в Мурманске в аренду взята. Вернули ее. Что за люди – никто не знает, в городе никто не видел. Там они точно не светились. Оружие обнаружили. АК-47. Но то, что зэки – сами поняли, наверное, по запросу. Тела в морге. Можете с экспертом нашим связаться. Тетка хорошая, – Панин выдернул со стола бумажку и написал номер, – только позвоните вначале, она не все время там. Ну как бы вроде и все. Можете расследовать.
– А вы? – Доцент с прищуром взглянул на майора.
– А чего мы? Ваши трупы, вы и расследуйте, – пожал плечами Панин, – а если честно, подполковник, людей у меня херней заниматься нет. Тут медянщиков лови, металлургов, с производства тащат, кабели дергают, с «забросов» все прут, а в штате 8 человек. А город-то режимный! Просто так не въедешь.
– Это я уже понял, – рассмеялся Доцент, – ну а какие-нибудь соображения по факту гибели этих четырех есть?
– А что соображать? В шахту за каким-то хером поперлись, и их засыпало. Ну и переколбасили друг друга, когда поняли, что выбраться не смогут. Или ты думаешь, что их кто-то убил? – хмыкнул Панин, – не смеши мои ботинки, – Панин махнул рукой, – кому они тут нужны?
– А может с кем-то из местных разборка? Бандиты-то у вас есть? – спросил Доцент.
– Есть, – скрипнул зубами Панин, – Козырев. Сука еще та! В 90-е комбинат наш кошмарил. Сейчас вроде как успокоился, но меня не обманешь. Нутро звериное так и прет. Хозяин города! Было бы за что – давно бы посадил, – Панин выудил из мятой пачки сигарету и закурил, – у местных братков здесь все под крылышком, кроме комбината местного. Комбинат ваши, московские держат. У Козыря только акции 5%. Так что нет у нас никаких разборок. Если бы Козырь с этими четырьмя расправиться решил, он бы потерял их навсегда. Они вон должников и врагов своих на куски рубили и по всей тундре дикому зверью скармливали. Либо в котлованах с кислотой растворяли на приисках. Не, не его это формат. Сами они.
– А официальное начальство е вас? – Доцент что-то пометил в своем блокноте.
– Как у всех. Мэр есть. Глава поселения, только избрали, месяц назад, – Панин затянулся, – только его сейчас на месте нет. Он здоровье поправляет. Там кукла с глазками нарисованным сидит в его офисе и зам, который ни хера ничего не знает. Мэр так себе, ничего, правда не из наших. Но мужик деловой, хваткий. Но пока то, что народу наобещал, даже на больничном исполняет. А он-то каким боком к бандитам прирос? Их нашли летом, когда он еще и мэром не был.
– А кто был? – Доцент снова взялся за ручку.
– Да никого не было, – Панин со смехом выпустил облачко дыма, – старого мэра у нас года два назад посадили, а с должности уволить забыли. Вот тут его люли и рулили. Хотя, как рулили… Воровать начали. Их Козырь из города вывез и сказал: «Давай, до свиданья». По факту-то они никто. Бюджет весь растащили. Вон, и компьютеры с нашего отделения тоже уперли. В розыске сейчас. А что хотел? У нас тут так… Заполярье. Запрягаем долго, а едем еще дольше, – Панин раздавил окурок в пепельнице, – так что чего и кого хочешь – сам ищи. Людей у меня нет, я тебе уже сказал, автотранспорта тоже. Только личный, а на нем все, кто в отпуске, за ягодой в тундру уехали – сезон пошел. Те, кто на службе по самые гланды работой завалены. Не до тебя им с твоим квартетом криминальных мертвецов.
– А как же содействие? – усмехнулся Доцент.
2 глава - 2
Окрестности Полярного. Кольская Сверхглубокая. Осень 2018 года.
Желтая «Нива» Сыровяткина, ревя пробитым глушителем, бодро выскочила из Полярного и, разбрызгивая бурые лужи, минуя КПП горно-обогатительного комбината, уткнулась в огромный завал. Победоносно глядя на Доцента, Сыровяткин сообщил, что из-за паломничества сталкеров, геологов-любителей и охотников за металлом, руководство комбината перекопало дорогу к сверхглубокой экскаваторами и навалило сверху булыжников. Доцент непонимающе уставился на своего проводника, но Сыровяткин с заговорщицким видом подмигнул ему и свернул с дороги на какую-то мышиную тропу.
«Нива» поползла по холмам, преодолевая препятствия в виде камней, озер и черного угольного песка, перемешанного с пылью. Довольный собой Сыровяткин насвистывал мелодию из «Секретных материалов», словно намекая, что истина где-то рядом, и только он, небритый гражданин средних лет с диатезными щеками и воспаленными глазами, ее знает.
Тем временем машина забралась на очередной холм, и перед Доцентом открылся величественный вид на то, что когда-то с гордостью называли «Кольской Сверхглубокой». Осталось от нее совсем немного – ржавые мачты электропередач со срезанными проводами и несколько ветхих строений из кирпича, с которых сильный осенний ветер срывал остатки кровли на крыше.
Сыровяткин газанул, и «Нива» скатилась с горы, поднимая тучи серой пыли.
Для начала проводник завел Доцента внутрь какого-то заброшенного ангара с металлоломом, где они полчаса бродили по безжизненным коридорам под один и тот же вопрос Сыровяткина: «Ничего не слышите?»
Ветер гремел остатками крыши, а тяжелые резиновые сапоги Сыровяткина осколками стекла. Наконец Доценту надоело в сотый раз сказанное «Ничего не слышите?», и он ответил вопросом на вопрос: «А что, должен?»
Сыровяткин, довольный собой, улыбнулся. Луч его фонарика пополз вверх по бетонной стене, и, остановившись на уровне второго этажа, выхватил из темноты крохотное окошко:
– Здесь голоса и записали. Здесь все и началось, – заговорщицки прошипел молодой человек и замолчал.
Образовавшуюся гнетущую тишину нарушили гулко падающие на бетон капли воды. Доцент огляделся по сторонам – ломанные шкафы, осколки стекла, груды покореженного ржавого металла, промокшие и покрытые плесенью журналы наблюдений и покореженные приборы.
Сквозь пустые глазницы давно разбитых окон из-за сопки высовывалось золотое солнце.
– Здесь все и случилось, – резюмировал Сыровяткин и зашагал вперед, разрезая темноту лучом фонарика.
Доцент еще раз посмотрел на закопченные стены и поспешил за Сыровяткиным, спотыкаясь о завалы прогнивших досок и шифера. Неожиданно проводник остановился, и Доцент с размаху врезался в его спину. Сыровяткин напрягся и, обойдя лужу, в которой валялся старый унитаз с воткнутым в него вантузом, осветил фонарем торчащий из воды люк, намертво закрученный огромными болтами.
– Вот она, – победоносно произнес Сыровяткин и повернулся к Доценту, в третий раз сообщив, что здесь все началось…
Видя, что Сыровяткина разрывает от нетерпения, Доцент наконец поинтересовался, что же здесь случилось? Молодой человек стянул с головы капюшон и, достав из кармана дождевика пухлый блокнот, направил на него луч фонарика:
– Кольская сверхглубокая скважина была заложена 24 мая 1970 года. Бурением скважины и анализом полученных материалов занималась специально созданная для этого Кольская комплексная геологоразведывательная экспедиция глубокого бурения, работавшая под руководством академика Давида Губермана. В результате бурения, которое с перерывами велось с 1970 по 1991 год, глубина скважины составила 12 262 метра, диаметр верхней части – 92 сантиметра, диаметр нижней части – 21,5 сантиметров. К 1990 году новое ответвление достигло глубины 12262 метров. На этом рубеже бурение было прекращено, – Сыровяткин остановился и посмотрел на Доцента, – и знаете почему? А я скажу, – Сыровяткин снова направил фонарь в блокнот, – слухи о том, что советские ученые на Кольском полуострове "добурились до ада", ходят с конца 1980-х. Мол, опустили на дно скважины некие приборы, которые зафиксировали очень высокую температуру, настоящее адское пекло, а потом в микрофонах раздались страшные звуки, похожие на "стоны грешников из преисподней". Рассказывали даже, что как-то из скважины выпрыгнуло некое существо, похожее на черта. На счет черта я сомневаюсь, – Сыровяткин направил луч фонарика на люк с болтами, – но все остальное могло иметь место. Иначе как объяснить такой факт? Каждый новый километр в глубь планеты приносил стране несчастья, а когда началась проходка тринадцатой тысячи метров, страна и вовсе развалилась, – Сыровяткин поднял вверх указательный палец и уставился на Доцента, – в космос человечество продвинулось гораздо дальше, чем в глубь Земли… 12 262 метра — это предел. Глубже Земля людей не пустила.
– Замечательная история, – остановил его Доцент, – но мне хотелось бы узнать про погибших здесь москвичах.
– А при чем здесь москвичи? – остановил Доцента Сыровяткин, – они и не здесь даже погибли, а в районе Оленьей впадины. Подождите… – молодой человек задумался, – а вы разве не по моему заявлению приехали?
– Какое заявление? – Доцент стряхнул с ладони налипшую на нее ржавчину.
– Как какое? – Сыровяткин направил ему в лицо фонарик. Обыкновенное. В милицию. О том, что руководство горно-обогатительного комбината способствует аномальным проявлениям в районе города Полярный – мутации при рождаемости, хронический алкоголизм, массовые галлюцинации. Я все подробно изложил. Вместо того, чтобы возле Сверхглубокой церквушку поставить да батюшку пригласить, они здесь собрались отель собрались построить с экскурсиями… Вот что за название? «Колодец в ад». Подождите… – Сыровяткин остановился, – вот Панин сука! – он хлопнул себя по грязной штанине, – Обманул. Сволочь!
2 глава - 3
Доцент вытащил из кармана прыгающий, как лягушка, на виброзвонке телефон:
– Да, сейчас подъедем, – он повернулся к Сыровяткину, – если не тяжело, подбросьте меня, пожалуйста, до гостиницы.
– А что, – напрягся Сыровяткин, – мы к Додырину не поедем?
– Давайте, наверное, в другой раз, – выдохнул через нос Доцент.
– Ну как скажете, – Сыровяткин вцепился в руль и погнал в сторону появившегося из-за сопки Полярного.
2 глава - 4
Город Полярный, Мурманская область. Осень 2018 года.
– Неплохо вы так облошадились, – Доцент посмотрел на Тею и Холода, стоящих возле новенького белого «Кайена».
– Братва местная подогнала, – улыбнулся Холод, – ну как съездил?
– Сказать «никак» – это мягко сказано. Зато Сверхглубокую посмотрел. Ада там точно нет, – Доцент покачал головой, – а этот Сыровяткин, – он кивнул в сторону отъехавшей от гостиницы «Нивы», – шизик еще тот. Пошутил, видимо, надо мной местный начальник полиции. Но… – Доцент вытащил из кармана бумажку, – две ниточки есть. Судмедэксперт Зинаида Павловна и некто Додырин, как я понял главный по той шахте, где нашли людей Дыма. Жалко в два места не успеем.
– Успеем, – перебила его Тея, – я к эксперту поеду, а вы к этому… Дыркину. Давай ключи, – она посмотрела на Холода.
– В смысле? – не понял Холод.
– Ну сам же говорил, что на таких тачках только телки гоняют, – улыбнулась Тея.
– А ты чего, телка? – хмыкнул Холод.
– Ну не корова точно! – Тея выхватила из ладони Холода ключи, а из пальцев Доценту бумажку с адресом судмедэксперта Зинаиды Павловны и запрыгнула в машину.
– Потопали, – повернулся к Доценту Холод, – зря я это про тёлок. Далеко шагать?
– Нет, наверное, – Доцент пожал плечами, – здесь все близко.
– Так что там со скважиной? Рассказывай. Чертей видели? – Холод на ходу закурил и повернулся к Доценту.
2 глава - 5
Мурманская область. Город Полярный. Бывшее Управление СГ-3. Осень 2018 года.
– Господи Боже мой! Опять этот Сыровяткин! – седой мужчина взял из рук Холода кусок медной руды с надписью «Месторождение Восток», сделанной на деревянной подставке, и уселся за стол, заваленный бумагами, – как говорится, в каждом городе должен быть свой дурачок. Все никак с этой Сверхглубокой не успокоится. Собрал сказок и легенд полный блокнот… Кино снимать можно!
– Так что, вранье что ли все это про ад? – Холод уселся в кресло, сняв с него стопку серых папок.
– Про ад? Скорее всего да, – улыбнулся мужчина, – вообще это секретный объект был в начале семидесятых. Я на нем еще мальчишкой начинал, – Додырин взял со стола фотографию себя возле огромного бетонного саркофага и протянул Холоду, – мне здесь двадцать один аккурат. Место хорошее было. Зарплата инженера восемьсот пятьдесят рублей, триста человек штат. На базе Сверхглубокой несколько НИИ работало, собственное конструкторское бюро, токарный цех, кузница, подстанция своя электрическая. Режимный объект. Условия комфортные. Рекорд американки «Берты Роджерс» с ее 9583 метрами уже в семьдесят девятом году побили, Марианскую впадину в середине восьмидесятых размазали, выйдя на отметку 11022! А вот в 1984 году первая беда приключилась. На глубине 12066 бур застрял. Надавили на него посильнее – стрелки приборов показали падение веса, – Додырин тяжело вздохнул, – давай вверх тянуть. Вот тогда и зафиксировали шум неизвестного происхождения. Температура до 220 градусов по Цельсию поднялась. Начали поочередно открывать буровые секции и поднимать. Подняли то, что удалось, а сам бур и несколько километров труб так и остались в земле. Звуки эти вроде как «звуками дна» почитали, но происхождение так и не выяснили. А потом за каким-то хером, – Додырин махнул рукой, – этот проект рассекретили и напустили иностранных журналистов. Вот финны с нами шутку и сыграли на первое апреля – написали в одной из своих газетенок, что русские до бесов добурились, и пошло все в Тартарары. Кончилась глубинная сказка.
– Так звуки-то были? – не выдержал Доцент.
– Может и были, а может уже и не было, – Додырин вздохнул, – какая теперь кому разница? Таким дурочкам, как Сыровяткин, разве что объяснишь? Не поверят они, что мистики никакой не было. Я там по ночам дежурил. Один. Ничего не видел и не слышал. Ни звуков ада, ни чертей. В девяностом работы свернули, а в девяносто четвертом на Сверхглубокой крест поставили. Вот она, вся Сверхглубокая здесь, – он обвел руками пространство однокомнатной квартиры, заваленное бумагами, – все, что спасти удалось. Архив бывшего объекта СГ-3. Но я так понимаю, вы не за дырой в земле приехали.
– Да, – Доцент подошел к подоконнику и смахнул с одной из папок паль, – на одном их ваших объектов люди погибли.
– «Оленья впадина» – остановил Доцента рукой Додырин, – тоже место гиблое. Три шахты для выборки грунтовых проб колодезного типа. Только их уже в девяносто первом того, – Додырин развел руками, – вы, наверное, не понимаете, как здесь все работает. Все невыработанные месторождения принадлежат местному горно-обогатительному комбинату и компании, созданной при нем. Медь, никель… А пустые земли или высосанные уже отдают городу.
– То есть все месторождения федерального значения, а выработанные уже муниципальные? – посмотрел на Додырина Доцент.
– Именно так, – кивнул тот, – законсервировать из денег у администрации нет, так же как и желания их охранять. Хотя места опасные – отвалы, обвалы, заводнение шахт. Я и не в курсе, что произошло, особо. Наши «металлисты», – Додырин поморщился, – ну те, кто металл добывает, полезли туда и трупы нашли. Не опознали. Вроде не наши. У одного документы были. Я туда даже не выезжал. Ко мне участковый подъехал, и я на месте все документы подписал.
– То есть вы за эти шахты ответственности не несете? – разочарованно пожевал губу Доцент.
– Вообще никакой, – Додырин улыбнулся, – там и отвечать не за что. Комбинат занимается добычей, а я храню следы научно-изыскательской деятельности.
– И что, много изыскали? – вмешался Холод.
– По проекту Сверхглубокой много открытий сделали, – Додырин на секунду задумался, – например, нашли неоспоримые доказательства того, что жизнь на земле возникла на полтора миллиарда лет ранее, чем считалось до этого. В глубинных слоях, возраст которых два и восемь миллиарда лет, обнаружили семнадцать видов окаменевших микроорганизмов. Ну что еще? – Додырин посмотрел на тускло горящую под потолком лампочку, – опровергли двухслойное строение земли.
– А металлы? – Холод внимательно посмотрел на Додырина, – добывали какие?
– Вы, молодой человек, – Додырин улыбнулся, – видимо плохо понимаете назначение Сверхглубокой и шахт в «Оленей впадине». Раз-вед-ка, – произнес он по слогам, – а не добыча.
– Ну я и говорю, – Холод снова взял со стола медный самородок, – может что разведали? Драгоценности какие?
– Разведали, – Додырин улыбнулся, – вот вы в руках рудный самородок держите. Цена ему в базарный день тысячи полторы рублей, а вот затрат по его добычи тысяч на тридцать. Так что считайте, он вам как драгоценность.
– Мы про благородные металлы, – вмешался Доцент.
– Ну… – Додырин постучал пальцем по виску, – на глубине десять километров золотое оруднение обнаружили. Но вкрапления слишком малы. Примерно 38 миллиграммов на тонну породы. Это так… Песчинка в пустыне в глобальном масштабе.
2 глава - 6
Город Полярный. Городской морг. Осень 2018 года.
– Вот они, ваши «жмурики», – седоволосая женщина в накрахмаленном медицинском халате распахнула двери холодильника в морге и рывком вытащила оттуда по очереди четыре поддона с человеческими останками, – так, – она взяла со стола журнал и перелистнула страницу, – значит первый гражданин у нас прострелил себе голову. Пуля калибра пять сорок пять вошла в районе нижней челюстной кости и, произведя в черепной коробке необратимые разрушения, несовместимые с жизнью, вышла в затылочной области, заодно разрушив и ее. Тааак… – врач вытащила из кармана халата очки и приставила к глазам, – второй товарищ сгорел бы фактически заживо, если бы не наткнулся на железную арматуру животом. Этакий шашлычок получился, – врачиха повернулась к Тее, – третий – проникающее ранение в грудную клетку, от которого он умер на месте, и потом удар уже после смерти в череп тем же самым орудием. А вот четвертый у нас фактически не пострадал. Две пули в грудной клетке. Разрыв легкого и внутреннее кровотечение. Захлебнулся своей кровью.
– Зинаида… Павловна, – начала было Тея.
– Можно тетя Зина, – врач улыбнулась, – что хотела спросить, родная?
– А в каком порядке они умерли? – Тея брезгливо посмотрела на человеческие останки, на которых еще сохранились татуировки.
– А шут его знает, – тетя Зина развела руками, – тут поди и сам господь Бог не разберется. Их первый раз в шахте завалило, когда они пальбу устроили. Потом второй раз засыпало, когда наши металлисты их обнаружили. Ну и полицейские покорежили, когда вытаскивали. У последнего, четвертого, в кармане куртки билет был на самолет. Рейс «Москва-Мурманск». В общем, фамилию мы только его установили, – женщина заглянула в журнал, – Остапчук. Неоднократно судимый. Прописан в Балашихе. Вот мы в Москву и сообщили. Наши все равно ничего бы расследовать не стали. Написали бы «несчастный случай», а оно вон как вывернулось. Теперь вы приехали. Недовольно наше начальство, полковник Панин этим фактом. Он вообще не любит, когда кто-то в наши местные дела суется. Но ничего не поделаешь – это ваши трупы. Так что изучайте, если желание есть, – женщина показала рукой в сторону останков, – но боюсь нового вы ничего не найдете. Я тут от скуки их вдоль и поперек выпотрошила, и ничего не нашла. Хотя, – врач задумалась и, задвинув поддоны, закрыла двери холодильников, – пойдемте в мой кабинет, кое-что покажу.
Тея, едва поспевая за врачом, почти бегом пробежала по полутемному коридору морга с дрожащими лампочками под потолком, пугаясь своих шагов, зловеще звучащих вместе с гулким эхом. Она облегченно вздохнула, когда оказалась в белоснежной кафельной комнате, залитой светом. На подоконник окна, закрашенного белой краской, стоял радиоприемник и напевал веселую песню.
– Чай будете пить? – Зинаида Павловна распахнула холодильник с надписью «Образцы» и достала оттуда торт «Прага», – не волнуйтесь, свежий, – рассмеялась она, глядя на напуганную Тею, – клиент подарил. Обычный. Живой. Я ему бородавку на щеке вывела. Я же еще в городской больнице на полставки подрабатываю, – врач взяла со стола алюминиевый чайник и, набрав в него воды из-под крана, поставила на электрическую плитку.
Через пять минут они уже пили ароматный чай с какими-то ароматными травками из тундры, заедая его свежим бисквитом. Врач положила на стол толстую тетрадь и, полистав ее, сделала глоток, после чего надела очки и внимательно посмотрела сквозь них на Тею, – а вот собственно и одна неопределенность. Как нам с вами известно, сердце представляет из себя набор камер, окруженных мышцами, которые их поддерживают и сжигают, прогоняя через них кровь. Я осмотрела каждое из четырех сердец, и даже сделала фотографии. Вот, посмотрите, – она вытащила из тетради четыре фотографии и выложила их перед Теей, – если внимательно присмотреться, одна из камер каждого сердца заметно разбухла и напоминает по форме электрическую лампочку. как мы знаем, соблюдение сердечной мышцы ритма контролирует нервная система. Гормоны стресса, иначе катехоломины, в принципе увеличивают возможности мышц, заставляя их работать больше и быстрее, чем обычно, и отзывчиво реагировать на нервные импульсы. Любое внезапное потрясение – испуг, эмоциональный стресс вызывают выброс гормонов, которые нарушают сердечный ритм, увеличивая напряжение на части артерий и мышц. На фото мы видим, что сильнее всего напряглось, – женщина взяла в руки одну из фотографий, – желудочки сердца буквально разбиты и растянуты. Катехоломины сожгли все сердечные мышцы вокруг них. Они заставили их буквально сгореть и разрушиться. Белки из разрушенных мышц попали в кровь, а из нее в почки. Почки не выдержали и отказали, выбросив убойную дозу токсинов. Организм получил долю отравы, от которой последовала неминуемая смерть. Когда их убивали, – лицо врача стало серьезным, – они фактически уже были мертвы. Я взяла пробы, и они это подтверждают. Внутри организма каждого произошел процесс, носящий название рабдомиолиз.
– Я слышала про синдром разбитого сердца, – Тея положила ложку, которой ковырялась в торте, на блюдце, – он возникает в результате сердечно-мускульного напряжения и постоянного эмоционального истощения. Насколько я знаю, это длительный накопительный процесс.
– Это так, – согласилась собеседница, – всеми эмоциональными процессами внутри нашего организма управляет гипоталамус. Реагирую на возможную угрозу, он посылает сигнал гипофизу, а тот в свою очередь дает команду надпочечникам на выброс адреналина. Именно благодаря адреналину, у на начинает учащаться сердцебиение, расширяются зрачки и возрастает приток крови ко всем видам мышц, включая сердечную. Однако, смею напомнить, – врач подняла палец вверх, – высвобождение адреналина естественным путем связано с раскрытием кальциевых каналов. Именно кальций, попадая в камеры сердца, заставляет сердечную мышцу сокращаться сильнее. Кальция становится больше. А чем его больше, тем меньше у мышц шанс расслабиться.
2 глава - 7
Мурманская область, город Полярный. Гостиница «Печенга». Осень 2018 года.
– Ну и какие у нас первые впечатления? – Доцент посмотрел на утонувших в мягких креслах Тею и Холода.
– Впечатления, видимо, у тебя, – Холод с прищуром посмотрел на яркую лампочку под потолком, – так что давай, вещай, сыщик командировочный.
– А они есть! И довольно противоречивые! – Доцент взял в руки блокнот, – во-первых местная полиция дело завести даже не соизволила. Во-вторых, информации по убитым нет вообще никакой!
– Одного вроде как установили, – вмешалась Тея.
– Так можно сейчас и остальных установить, – хмыкнул Холод, – Иуду набрать и узнать, кто с Дымом поехал. Он быстро скажет. Получится Шишка, Пышка, Мышка и Мартышка. Тут и устанавливать ничего не надо. Узнаем их погремухи, поможем местной полиции.
– Да нет, – покачал головой Доцент, – я не то имел ввиду. Они никакие розыскные мероприятия не проводили. Главный здесь то ли дурачок, то ли прикидывается. Но товарищ явно очень у себя на уме. Все его речи сводятся к тому, что делайте, что хотите, но в наши дела местные не лезьте.
– Ну и Козырь так же, – Холод взял со стола пачку сигарет, – это неудивительно, Олег. В маленьких городах всегда так. Москвичей не любят. Вот местные и думают – москвичи появляются, а с ними проблемы. И они по-своему правы. Так что особых откровений ждать не приходится, – Холод чиркнул зажигалкой и затянулся ароматным табаком, – давай-ка лучше подумаем, кто Дыма и его дружбанов грохнуть мог.
– На счет Дыма еще ничего не известно, – Тея взяла со стола тетрадку, которую забрала у врача, – его наличие в этой шахте ничем не подтверждено.
– Как, впрочем, и отсутствие, – перебил ее Холод, – нам надо разбираться, не как Дыма грохнули, а кто его грохнул. Ну или, если хотите, его людей. Поймем – в чьих это интересах было, может и на след Дыма выйдем.
– Ну давайте рассуждать логически, – Доцент взял карандаш и листок бумаги, – кому приезд Дыма мог помешать? Либо местному начальству, либо местным бандитам, учитывая цель его визита сюда, – Доцент нарисовал два кружка и соединил их линией, – или тем и другим вместе. Это специфика маленьких городов, где власть и криминал – это равно одно и то же. Соответственно, Козырев, мэр, которого, кстати, нет на месте, и начальник местной полиции Панин могут иметь общий интерес. Предположим, геолог Додырин имеет информацию о шахте. Он поделился с ними, – Доцент нарисовал еще два кружка и написал на одном «М», а на другом «Д», после чего соединил с до этого нарисованными «К» и «П», – и у нас получается связка.
– Мед эксперта туда же добавь, – кивнула на писанину Доцента Тея, – она не только в полиции работает, она еще и врач хороший. И в свое время Козыреву операцию сделала. После его ранения в кисть почти полностью восстановила ее двигательные функции. Можно сказать, чудо сотворила.
– Чудес тут и без нее хватает, – поморщился Холод, – что, кстати, она сказала о причинах смерти? – он посмотрел на Тею.
– Вот здесь действительно чудо, – Тея улыбнулась, – по факту они перебили друг друга. Но есть версия, что они умерли от страха. И я почему-то к этой версии склоняюсь больше.
– Как это так? – не понял Доцент.
– Ну смотри. Все просто, – Тея поднялась с кресла и нарисовала на новом листочке стрелочку, – они спустились в шахту, увидели что-то неподвластное их бандитскому разуму, после чего перебили друг друга. Остается вопрос – был ли там с ними Дым или нет?
– Был – не был… Уже не важно, – остановил ее Холода, – по факту его нет. Но очень хочется знать, где он. Живой, мертвый…
– Думаешь, если мы найдем Дыма или его… не хочется говорить слово «труп», – Доцент почесал подбородок, – мы узнаем, кто это сделал? Я думаю наоборот. Надо найти тех, кто это сделал, и тогда мы узнаем, где Дым. А у нас получается, что весь город в одну паутину связан, – он постучал карандашом по своим рисункам, – кроме местного дурачка Сыровяткина, который верит в ад, до которого тут докопались. Хотя, личность он тоже не очень простая, – Доцент открыл свой блокнот, – приехал сюда из Тамбова с какой-то экологической миссией. Канал на ютубе «Спасенный север». Там религия, экология, мистика… В общем помойка полная.
– Давайте может пойдем от противного? – Тея снова села в кресло, – С местными он никак не связан, значит вполне может быть убийцей. Я так понимаю, он вокруг этих шахт пасется, а Дым со своими людьми его территорию нарушили.
– Это только в плохих русских сериалах дурачок может быть убийцей и главным мафиози в городе, – остановил ее Холод, – может все-таки мэр? Прибалтийск помнишь? – он посмотрел на Тею, – А здесь мэр тоже ой какой хороший. А меня хорошие мэры после той истории очень напрягают.
– Как вариант, – Доцент постучал карандашом по пальцу, – только вот одна неувязка. Мэра-то того здесь нет. И не было получается.
– Ну тогда и Додырина вычеркни, – вздохнул Холод, – ну предположим он знает про платину здесь и как страж охраняет это месторождение. Тогда есть ответ почему он здесь, но возникает вопрос, хер ли он тогда до сих пор нищий, как церковная мышь, и в этой дыре торчит? Ему жить-то по-хорошему лет десять – пятнадцать осталось, а он над платиной чахнет и «конину» себе паленую в ларьке покупает. И врачиху туда же можно, – он посмотрел на Тею.
– Я бы не стала, – покачала она головой, – тетка, конечно, не плохая, но с Козырем связана. И с милицией тоже. А потом умная очень.
2 глава - 8
Мурманская область, город Полярный. Осень 2018 года.
Доцент проснулся от жуткого сушняка и чувства стыда за вчерашний вечер в караоке «Арарат». Откашлявшись, он вспомнил грязные танцы, громкое, переходящее в рев, а потом хрипение пение в микрофон «Твоих глаз» и Веронику, которая на себе затащила его в номер и зачем-то накрыла матрасом.
Освободившись от матраса, Доцент подошел к холодильнику и в один присест выдул целую бутылку минералки. Повернувшись к двери, он увидел как ни в чем не бывало улыбающуюся Веронику с его костюмом на вешалке в руке:
– Ну ты вчера дал, командировочный, – улыбнулась она, – то ли дрозда, то ли джаза. Костюм облевал…
Доцент засмущался и покраснел, поняв, что помнит со вчерашнего далеко не все, но Вероника уже исчезла из номера, оставив костюм на кровати и упаковку «Алкозельцера» на подушке.
Умывшись и побрившись, Доцент вышел из гостиницы и решил пройтись до мэрии пешком. Как ни странно, по пути ему попались несколько памятников. Вначале Дзержинскому, потом павшим воинам Заполярья и какому-то пограничнику Бабикову. Доцент тяжело вздохнул и, отвлекшись от памятников, стал разглядывать дома. Торцы большинства из них были украшены разноцветными красочными картинами, видимо для того, чтобы у местных не случалось депрессии во время долгой полярной ночи. Доцент, рассматривая морские пейзажи с чайками и снегирей среди алых горстей рябин, которые без снега на улицах Полярного выглядели пугающе, попытался впасть в ступор, но, обнаружив среди пятиэтажек здание детского сада, переоборудованного в стриптиз-клуб, он вернулся в реальность, в которой заполярные картинки были так обманчивы. Город хотел казаться лучше, чем он есть на самом деле. Безусловно, он был чистый. Новенькие светофоры подмигивали пешеходам разноцветными глазами на свеженькой «зебре». Пьяных на улицах не было. Модно одетые люди проходили мимо, спеша по своим делам. Никому из них не было дела до чужака Доцента, оказавшегося у них в городе. Казалось, им было плевать, что произошло. Они устали, что в войнах за комбинаты с их ресурсами и редкими металлами погибли тысячи людей. Эти люди обирали жителей, грабили, и их совсем не было жалко. А потом эти люди закончились. Хотя нет… Не закончились. Они стали другими. Бандитские «Козыри» стали бизнесменами. Они больше не трогали обычных жителей. У них были дела поважнее. Да и жители изменились. Они перестали считать Полярный своей родиной. Они улыбались, но улыбались тому, что у них есть работа, за которую платят огромные для несеверных земель деньги. Но когда они возвращались после нее домой и включали телевизор, то понимали, что есть другой мир с настоящими цветными картинками, а не рисунками на красивых, но в принципе серых домах. И им становилось скучно. А когда скучно, хочется бежать. Поэтому люди на улицах Полярного и не замечали Доцента. Для них он был очередным охотником за северной удачей, который так же, как и они, когда-нибудь заработает денег и свалит отсюда к чертовой матери.
Доцент поморщился и посмотрел на детей, которые, колотя друг друга рюкзаками, выбегали из школы, еще не успевшей превратиться в стриптиз-клуб или какой-нибудь очередной бар Козыря, который в отличие от большинства местных врос в эту землю как огромный булыжник в тундре в вечную мерзлоту.
«Нет, Холод не прав, – подумал Доцент вслух, – Козырев главный подозреваемый. Дым влез в его угодья. И Козыреву неважно зачем. Главное, что влез. И Панину Дым не нужен здесь. Ему со своими братками проще. Только вот какую роль во всей этой истории играет мэр?»
Доцент снова посмотрел на детей, которые законопослушно остановились у красного сигнала светофора, перестав колошматить друг друга.
«Во всем есть свой порядок, – продолжил размышлять Доцент, – но порядок должен быть один. Если порядков много – они становятся беспорядком. А в Полярном все слишком правильно. Наверняка Козырев заплатил за этот порядок смертями своих людей и другого порядка он здесь не допустит. Он не вор. Он бандит и бизнесмен. Он далек от тюремных понятий и законов. Да по сути Полярный и есть огромная тюрьма, правда срок здесь отбывают по своей воле. Каждый на столько, на сколько осудил себя сам, чтобы заработать побольше бабок. Козырев здесь на пожизненном. Меняются мэры, начальники, а он константа. Неизменная составляющая Полярного. Тот, кто сражался за этот город и забрал его себе. И ни с кем делиться он не собирается. Дым – это новый порядок, который рушит его, козыревский. Дым уедет, а с ним его порядок. И останется хаос. Хаос под ярким полярным солнцем. Допустим, Дым нашел бы свою платину, но он ни с кем бы не стал делиться. По его законам это принадлежит ему и его общаку, и ему плевать, что это земля Козыря»…
– Все войны происходят за землю, – вслух произнес Доцент и еще раз посмотрел на школьников, перебежавших на другую сторону дороги.
«Это им пока все равно. Они кроме Полярного еще ничего не видели. Но те, кто видел мир, мечтают отсюда выбраться. В Полярном все хорошо потому, что на самом деле все очень плохо. Здесь все временно. Здесь нет мечты и надежды. Здесь есть только два желания – заработать и свалить».
Доцент вслед за школьниками перешел дорогу и уставился на здание администрации, на котором болтался выцветший за недолгое заполярное лето российский триколор. Перед администрацией стоял памятник Ленину с книгой в руках. Доцент посмотрел на ухмыляющегося Ильича и понял страшную тайну Полярного – все памятники этого города были на одно лицо, так же, как и его жители.
Сверкнув коркой, он поднялся на второй этаж и распахнул тяжелую дверь с надписью «Приемная мэра». За столом сидела нарядная раскрашенная секретарша-кукла и неумела тыкала пальцами в клавиатуру компьютера. А перед ней, развалившись с чашкой дымящегося чая, сидел плащ и кепка с гостиницы и травил девице какие-то пошлые анекдоты. Увидев Доцента, парень хитро улыбнулся и, поставив чашку на стол, послал кукле воздушный поцелуй и исчез за дверью.
3 глава - 1
Мурманская область, город Полярный. Городская администрация. Осень 2018 года.
– Я не пойму, что Вы от меня хотите, – рыжий остроносый парень непонимающе пялился на Доцента из-за большеватого для него мэровского стола, – Аркадий Серафимович Трошин в официальном отпуске по болезни. Находится на лечении за границей. Он оставил мне поручения, с которыми мы спешно справляемся. Обновлены фасады домов по улице… – рыжий перечислил улицы, – произведена замена труб к школе и починка асфальта на площади. Также идет восстановление монастыря. Налажено движение автотранспорта по маршруту… – парень заглянул в ежедневник, но Доцент остановил его:
– Я тебя не отчет о проделанной работе спрашиваю. Мне интересно, знает ли твой мэр гражданина Козырева.
– Гражданин Козырев – предприниматель, – как выученный урок затараторил рыжий, – принимает активное участие в жизни нашего города, в ее культурной, бытовой и коммерческой сферах. Ему принадлежит…
– Стоп. Остановись, – поморщился Доцент, – мне интересно другое. Знает ли твой мэр, что предприниматель Козырев в прошлом бандит.
– Полярный – город маленький, – выдохнул парень, – возможно, в прошлом у гражданина Козырева были проблемы с законом, но судимостей он не имеет, и Вы, как сотрудник полиции, должны знать, что если вина человека не доказана, то называть его преступником крайне преждевременно. Тогда такое время было.
– Ты про это время на ютубе ролики смотрел? – усмехнулся Доцент, – давай попробуем зайти с другой стороны. Где сейчас твой мэр?
– Это информация личного характера, – ответил парень, – он лечится за границей. На свои деньги, которые заработал, будучи предпринимателем в Оленегорске.
– Странно. Человек государственный, а информация личная, – Доцент пристально посмотрел на рыжего, – а как мне связаться лично с вашим мэром?
– При его личном присутствии, – развел руками рыжий, – можете вызвать повесткой. Как только он вернется, он с радостью даст ответы на все Ваши вопросы.
– Ну а ты-то как с ним связываешься? – Доцент постучал пальцами по столу.
– Аркадий Серафимович оставляет мне информацию на электронной почте мэрии. Она в открытом доступе. Там все указано. И рекомендации, которым я неукоснительно следую, – парень улыбнулся.
– Так получается, ты мэр. А тебя вроде не выбирали, усмехнулся Доцент.
– Жители Полярного сделали свой выбор. Он очевиден. Аркадий Серафимович – тот человек, который нужен нашему городу, – рыжий поднялся из-за стола, давая понять, что разговор окончен, – я владею информацией по городским мероприятиям, спланированным нашим мэром. К сожалению, на личные беседы у меня времени нет. Так что, если у вас есть претензии к нашей работе по существу, мы с удовольствием предоставим всю документацию и отчеты за период нашей работы при наличии у Вас официального запроса.
– Как у вас все официально! – улыбнулся Доцент, – а если по существу, без запросов и отчетов. Мэр – человек Козырева?
– Вы сами сказали – мэр – человек государственный, – улыбнулся рыжий, – он знаком с Козыревым. Мы тут все знакомы. У нас не Москва.
– Ну это понятно, – Доцент тоже встал со стула, – а что вы скажете про начальника местной полиции? Ваше личное мнение?
– Игорь Анатольевич… – парень слегка замялся, – человек довольно сложный, но он профессионал своего дела. Борется, как умеет.
– А как он с вашим мэром? – спросил Доцент.
– Скажу так. Они не близки, – парень посмотрел в окно, – но мы все действуем в интересах города. В одной лодке плывем, так сказать.
– Лодки не плавают, а ходят, – Доцент посмотрел на парня, – значит Панин не в вашей компашке. Понял, – кивнул Доцент.
– Каждый из на своем месте, – подытожил зам мэра, – у вас еще ест вопросы?
– Да, – утвердительно кивнул Доцент, – убийство четырех человек в Оленей впадине. Что вы об этом знаете?
– То, что есть в официальной сводке полиции. Все остальное не разглашается в интересах следствия. Но это не нага епархия, – рыжий пожал плечами.
– Но фактически эти земли и шахты принадлежат городу, – продолжил Доцент.
– Фактически они отчуждены от местного горно-обогатительного комбината. То есть долгое время они являлись федеральной собственностью. Сейчас мы как раз занимаемся перерегистрацией их в собственность Полярного. Но это процесс не одного дня, – рыжий вздохнул.
– И что вы планируете делать? – не успокаивался Доцент.
– Пока ничего, – парень улыбнулся. Вопрос на счет их собственника еще не решен. Вообще эти места имеют некую привлекательность для туристов, учитывая, что там расположена Кольская Сверхглубокая. Ветка полярного туризма с таким объектом могла бы быть востребована. Но, как вы понимаете, прежде чем появится востребованность, нужны вложения, причем в нашем случае довольно капитальные – прокладка дорог, маршруты, гостиницы, безопасность…
– И Козырев, как я понимаю, готов во все это вложиться, – подмигнул рыжему Доцент.
– Вы, видимо, не владеете ситуаций, – рассмеялся парень, – он может был бы даже рад внести деньги, которые помогут развитию его города. Но видимо вы даже не догадываетесь, как происходит процесс отторжения федеральных земель. Он очень долговременный. А потом эти земли выставляются на тендер. Аукцион. Я думаю, участвовать в нем будут люди побогаче Козырева. Туризм – инвестиции прибыльные. Особенно экзотические маршруты.
3 глава - 2
– Я тебе говорил, что это Козырев, – Доцент запрыгнул в «Кайен», за рулем которого зевал Холод, – все вообще в цвет. Короче, Козырь про платину ничего не знает. Тут дело в земле. Шахты эти распродают. А местные понимают, что денег у них всё скупить не хватит. В Дыме конкурента увидели, поэтому и убрали скорее всего.
– За уши какая-то версия притянутая, – поморщился Холод, – тупо как-то всё.
– Ничего не тупо, – покачал головой Доцент, – вот смотри. Ты, когда бандитствовал, у тебя своя территория была. И что ты делал, когда на ней чужаки появлялись с видом на нее? Вооот! – Доцент щелкнул пальцами, – вот и Козырь так же свои владения блюдет. Зачем ему здесь московские, тем более воры. Новая власть, новый закон. Не уживутся на одной земле. Козырю либо воевать с ними, либо под них прогнуться. А Козырь прогибаться не будет. Поэтому лучше сразу на опережение. И с мэром у Козыря завязки. Его человек, однозначно. А вот в Панине я ошибся. Он не при делах. И это я говорю не потому, что он, как и я, мент. Козыря надо крутить. Поговорить с ним не вариант? – Доцент посмотрел на Холода и тот покачал головой, – Значит надо как-то по-хитрому, – Доцент уставился в навигатор на панели «Кайена», – а давай-ка мы посмотрим, где господин Козырев чаще всего бывает. Я вроде как в этой хреновине соображаю, – Доцент защелкал по клавишам навигатора, и уже через пять минут они знали, что маршрут в навигаторе проложен до дома Козырева, гостинице и какого-то непонятного объекта в 30 км от Полярного, рядом с которым не было ни одного населенного пункта, – вот. Туда ехать надо, – Доцент поднял вверх палец, – чувствую, там что-то очень интересное.
– Ну как скажешь, хрустнул шеей Холод и завел машину.
3 глава - 3
Заброшенная котельная в 30 км от Полярного. Мурманская область. Осень 2018 года.
«Кайен» трясло по дороге, засыпанной щебнем, пока стрелка навигатора не уперлась в красную точку, и прибор на панели не сообщил: «Вы прибыли в назначенное место».
Холод с Доцентом вылезли из машины и огляделись по сторонам. Где-то в огромной яме, укрытой сопками, прятался одноэтажный домик, обнесенный забором из бетонных плит. Доцент включил фонарик в телефоне, но Холод дернул его за руку.
– Ничего с собой не прихватили, – Доцент недовольно покачал головой и посмотрел на Холода.
Тот влез в салон «Кайена» и, покопавшись под сиденьем, вытащил оттуда разводной ключ:
– На, держи.
Доцент с улыбкой покрутил ключ в руках, и они стали аккуратно спускаться с сопки. Забор был высотой метра три. Облизанные дождем и ветром плиты плотно прилегали друг к другу. Холод посмотрел на попытки Доцента запрыгнуть на него, и прошелся вдоль препятствия. Метров через пять ему попалась дыра в бетоне, прикрытая сеткой от армейской кровати. Стараясь не шуметь, Холод отодвинул ее и, пригнувшись, пролез внутрь.
Перед домом торчала будка. Холод аккуратно пробрался к ней и сразу увидел пасшегося возле нее охранника в кожаной куртке и кепке с автоматом, болтающимся на шее. От скуки он выщелкивал предохранителем какой-то мотив и насвистывал себе под нос. Холод посмотрел себе под ноги и заграбастал в пятерню обломок кирпича. Как только парень повернулся к нему спиной, Холод выпрыгнул из-за угла будки и с размаху двинул парню булыжником по голове. Тот беззвучно шлепнулся на живот. Холод рывком перевернул его, схватил автомат и дернул.
Автоматный ремень зацепился за шею. Холод дернул сильнее, но вдруг перед ним словно из ниоткуда возник второй охранник. Считанные секунды они смотрели друг другу в глаза, замерев на месте. Палец охранника в пуховике скользнул на спусковой крючок, а Холод наконец сдернул с оглушенного оружие. Они направили стволы друг на друга, но в эту самую секунду «пуховику» на голову опустился разводной ключ, и тот рухнул.
За спиной упавшего вырос улыбающийся Доцент. Улыбнувшись Холоду, он вырвал автомат из пальцев охранника и огляделся по сторонам. Под светом одинокого фонарного столба нарисовался еще один бык с карабином, перекинутым через плечо. Доцент прицелился в него, но Холод отрицательно покачал головой. Тот опустил оружие, и в тот же миг из тени, отбрасываемой будкой, выскочила огромная овчарка и с хриплым лаем бросилась в их сторону.
Холод дернул за шиворот опешившего Доцента и силой втащил в кабину стоявшего у забора Газ-53, аккуратно прихлопнув за собой дверь. Озверевшая псина, рыча, стала запрыгивать на дверь, рыча и брызгая слюной на стекло. Охранник у столба что-то крикнул и поперся к машине. Он обошел ее с другой стороны и собрался уже открыть дверь кабины, как Холод с размаху выбил ее ногой, зарядив крепышу дверной ручкой прямо в лоб. Тот отлетел в сторону и растянулся на земле. Холод открыл дверь, и ревущая собака запрыгнула в кабину, вцепившись зубами в рукав его куртки. Схватив Доцента в охапку, он вытолкал его из открытой пассажирской двери, а сам захлопнул водительскую дверь и оставив рукав в пасти у беснуюущейся собаки, выбрался наружу вслед за Доцентом, заперев пса в кабине.
Охранник на земле попытался встать, но ботинок Доцента врезался ему прямо в голову. Холод со вздохом посмотрел на свою голую оцарапанную руку, и, сжав автомат, метнулся в сторону домика, стараясь не попадать под свет фонаря. Доцент рванул за ним. На крыльце дома, перегнувшись через перила, курил здоровяк. Увидев блеснувшие в темноте очки Доцента, он потянулся к автомату, прислоненному к стене, но Холод в прыжке долбанул ему прикладом между глаз. Охранник, сдавленно охнув, скатился по ступенькам вниз. Холод кивнул Доценту, и они с оружием на перевес ворвались в дом.
За столом сидели трое. Тот что помоложе, залипал в телефоне, а двое других самозабвенно резались в карты.
Холод резким ударом ноги выбил табурет из-под задницы «телефониста» и прижал его автоматом к полу. Доцент навел оружие на двух картежников, которые, пороняв карты на стол, подняли руки.
– Где он? – хрипло крикнул Холод, – кто еще в теремке этом живет?
– Никого, – клацнул золотыми зубами охранник за столом, – а он там, в той комнате, – он кивнул в сторону двери.
Холод с Доцентом переглянулись. Доцент, махнул автоматом, отогнал охранников к стене и взял из на прицел. Холод с ноги вышиб дверь в комнату. В комнате, еле освещенной тусклой лампочкой, на кресле в углу сидел связанный человек с мешком на голове.
– Дым? – прохрипел Холод.
Человек в мешке что-то захрюкал и закачал головой. Холод схватил его за веревки на груди и выволок наружу.
– Всё, валим, – он повернулся к Доценту, – походу это Дым и есть. Потом с ними разбираться будем. Валим по-быстрому, – он кивнул на охранников.
– Да не спеши валить, развалишься, – остановил Холода ехидный голос, – ты его распакуй вначале, – рассмеялся голос.
Холод повернулся к двери и увидел прижавшегося к косяку Козыря. Направив на него автомат, Холод рванул мешок с головы связанного.
– Кто это? Это не Дым, – услышал он голос Доцента.
– Угадал, – заржал Козырь, – возьми с полки пирожок с мясом. Мэр это наш, – Козырь посмотрел на Холода, – пушку опусти. Давай по-человечьи побалакаем.
3 глава - 4
– Лихо вы его, – Холод посмотрел на тоскливо улыбающегося мэра Полярного, – за что вы его так, болезного?
– Серафимыч – мужик свой, – похлопал мэра по плечу Козырь, – только ссытся и глухой. Пришел к нам по весне и говорит: «Мэром быть хочу. Дороги починю, дома покрашу, работу людям дам, монастырь восстановлю. Только помогите, граждане бандиты, материально компании предвыборной». Ну мы и влились, – поморщился Козырь, – а он, как избрался, чухнуть отсюда решил, денежки из казны городской прихватив. В аэропорту отловили и в родные пенаты вернули, – Козырь еще раз похлопал мэра по плечу.
– И долго вы его так собираетесь? – кивнул на мэра Доцент, – это же удержание в заложниках.
– Так он же сам! – улыбнулся Козырь, а мэр закивал, – добровольно. А держать? Так пока обещанное не выполнит, если на второй срок не изберется, – заржал Козырь и повернулся к Холоду, – я же говорил тебе – в наши дела не лезь. А за Дыма я тебе так скажу. Радости особой, когда он здесь нарисовался, у меня не было. Но вроде не мешал, под ногами не путался, понятия тут свои не двигал.
– А как же земля? – Доцент посмотрел на Козыря, – я так понимаю, все из-за земли.
– Ты про эту что ли? Про шахты? – громко заржал Козырь, – да они мне не всрались. У меня целый город есть, а там тундра голая. Вот скажи, начальник, вложился бы ты в строительство замка на Марсе? Вот и я не дебил. Мне своего, того, что есть, хватает.
– Ну а если бы Дым, например, вложиться хотел в эти земли? – не успокаивался Доцент.
– Так пускай вкладывается, сколько здоровье позволит с бабками. Земли-то федеральные. Он их у государства покупает, а не у города. А город – это своя история. Хочет – пусть казино строит, хочет – туристов пусть туда возит. Для моего кармана это как-то параллельно. Будет собственником, и к городу он никакого отношения не имеет. Это если по-юридически, – Козырь посмотрел на Доцента. – ты же лучше меня понимаешь. Мозг включи. Вон комбинат рядом с городом стоит. Ну не мой это комбинат. Да и хер с ним. Я и без него свою копейку имею.
– Так что же вы так мэра в пакете держали? – перевел тему Холод.
– Так мы на него только накинули капюшон из мешка, – усмехнулся Козырь, – Борюстик отзвонил. Узнал, что гражданин начальник мэром интересуется, вот и решили его перевезти от греха подальше на другую базу. А так плохого не подумайте. Да, Серафимыч? – Козырь снова положил руку на плечо мэра, – никаких граждан-просителей, воздух чистый, еда от пуза. Девочек привозят. Вода и горячая, и холодная – нате, пожалуйста. Тарелка спутниковая, интернет. Руководи себе не выходя из дома на здоровье.
– Понятно, – вздохнул Доцент, – а что про Панина скажете?
– Знаешь, начальник, так и скажу, – Козырь сжал зубы, – сука он редкостная. Все ищет, где поиметь. Кстати, вы на счет Дыма в его сторону поглядите. Как есть скажу. Тут раньше колония-поселение была. Многие после сроков исправились и остались на комбинате работать. Так вот Панин, как Полярный на режим закрыли, всех, кто с судимостью, отсюда нагнал.
– А ты как здесь остался? – удивился Холод.
– А у меня сроков нет. Была условка по малолетке за драку, – Козырь улыбнулся. Так вот этот Панин зэков люто ненавидит. Не удивлюсь, что к исчезновению Дыма он руку приложил. Так что вот такие пирожки с мясом у нас. Ты это, – Козырь посмотрел на оторванный рукав Холода, – тебе куртец бы переодеть, но у нас ближе Мурманска такого модного не сыщешь. Давай ко мне заедем. Переоденешься. А гражданин начальник пускай в «Кайен» прыгает и едет. И забудет то, что он здесь видел. По-человечески прошу. Не его это дело. Мы закон не нарушаем. А вот мэр его нарушил. Да, Серафимыч, – тот кивнул, – и человечий, и Божий. Не гоже так людей, которые тебе поверили и выбрали, наёбывать.
Холод вышел из дома и проводил Доцента до «Кайена», который, заревев движком, стал белым, еле заметным пятном среди скрывшихся в заполярной ночи сопках.
– Знаешь, Холод, – подошел к нему Козырь. – Жизнь у нас здесь не сахар. Вот только прикинь, что такое полярная ночь. Целый день не светит солнце. И на следующий день не светит. И вообще не светит. Мы здесь по-другому живем. Привыкли, что вместо солнца у нас электричество. А снег, он везде одинаковый.
– Это ты к чему? – остановил его Холод.
– Это я к тому, что у нас жизнь своя, а у нас своя. Так что давай, снег не будем делить. Он все равно по весне растает, – Козырь улыбнулся, – зверинец заодно мой посмотришь. Мне вон мишку белого привезли. А по пути заодно расскажешь, как вы напару с мусорком моих лучших людей уделали.
3 глава - 5
Мурманская область, город Полярный. Гостиница «Печенга». Осень 2018 года.
– Значит, Козырева мы из этого списка подозреваемых вычеркиваем, – Доцент тяжело вздохнул и посмотрел на Тею с чашкой чая и на Холода с бутылкой молока, которые сидели на диване, – и на первый план у нас выдвигается Панин, начальник местной полиции, хотя, – Доцент взял блокнот со своими записями со стола, – впрочем, случаи бывают разные, так что, я думаю, с ним надо как-то поговорить… разговорить…
– Может надавить? – улыбнулся Холод.
– Нет, – покачал головой Доцент, – здесь надо аккуратно. Но и других бы я тоже не стал с чаши весов скидывать, так что давайте мы так решим. Естественно, Панина я возьму на себя. А заодно и Додырина, буровика местного.
– Я поговорю с экспертом, – Тея поставила чашку на стол, – у меня вроде с ней контакт налажен.
– А я? – Холод вытер молочные усы под носом, – только вот не надо…
– Да, дружище, – Доцент похлопал Холода по плечу, – дурачок из плохого русского сериала Сыровяткин твой. Раскручивай его на то, что он здесь всей мафией рулит.
– Я тебе припомню, – пробурчал Холод, – я не мстительный, но память у меня хорошая.
ТЕЛЕГРАМБот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
ВКОНТАКТЕБольшая библиотека с любыми жанрами и авторами
Большая Библиотека
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2 книги