Холодное сердце Бывшего

Глава 1 Монаршая щедрость

– Рубия Роза дель Монрок! За преступления вашей семьи вы приговариваетесь к конфискации имущества, лишению титула и изгнанию! – бесстрастно объявляет верховный судья.

Таковы законы Ристайла. Я не делала ничего плохого, но понесу наказание. Другие дворяне, стоящие вдоль стен тронной залы, смотрят кто с насмешкой, кто с осуждением – мало кто с сочувствием.

– Такие, как дель Монроки, не должны позорить славное имя огненных драконов! – пафосно восклицает император, спускаясь с трона и направляясь ко мне.

Стискиваю зубы, но молчу. Что толку спорить? Огненные драконы известны кознями. Просто обычно не попадаются, а моя мать и брат попались. В том и есть настоящий позор нашей семьи в глазах всего Ристайла.

Горячие влажные пальцы императора касаются моего запястья. Его взгляд жадно скользит по моей фигуре.

– И всё же как жаль, что такая красота пропадёт, – говорит он гортанно, так что слышу только я. – Всего этого можно избежать. Шелка, бриллианты падут к твоим ногам. Всё, что тебе нужно сделать – стать моей.

Его. Одной из десятков фавориток, о которых он забывает, когда наиграется. Вещи для услады императора. И только слухи донесут, какие гадости происходят с ними за дверями его спальни. Какие шелка и бриллианты стоят такого?

Моё молчание он принимает за сомнение. Мерзкие пальцы оказываются на моей талии, пробегают по телу, изучая прямо при всех, бесстыдно.

Нет, больше я не могу терпеть. Да и смысл? Терять мне нечего.

– Ах ты мерзкий сморчок! – рычу я.

Внутри меня бушует пламя, которое не может вырваться наружу из-за особых наручников. Беспомощно дёргаю руками, желая заехать по его холёной морде, но цепь не позволяет поднять руки достаточно высоко. Металл жёстко впивается в запястья. Император расплывается в слащавой улыбке.

– Вот ты, такая, какой тебе положено быть: сломленная, покорная, беззащитная. Мне даже нравится твоё сопротивление. Пожалуй, с изгнанием мы подождём до утра.

Никто не поможет. Он специально провернул это, чтобы у меня не было выбора. Я окажусь в его постели добровольно или насильно. Чем сильнее я буду противиться, тем больше он проявит свою знаменитую жестокость.

Двери распахиваются, и церемониймейстер восклицает:

– Ёрмунганд Дахраара, великий ледяной змей Винсент Игельстрём прибыл!

На лице императора появляется затравленное выражение, прежде чем он находит в себе силы обернуться и с натянутой улыбкой взглянуть на вошедшего в зал мужчину.

Мужчину из моих снов.

Нет, мужчину из моего прошлого.

На голову выше любого из присутствующих, с грацией снежного барса и мускулами, которые только подчёркивает простая льняная рубашка с дахраарской вышивкой, правитель соседней страны широко и уверенно вышагивает по залу.

Дамы провожают его жадными взглядами, но он холоден и не замечает их восторгов. Глаза отливают льдом, а длинные волосы – серебром. Я знаю, они мягче любого шёлка, что обещал мне император.

– Винсент! – лепечет император. – Уже прибыл! Прости, что без фанфар, мы ждали тебя завтра.

Завтра должен состояться праздник в честь дня рождения императора. Гости уже вовсю прибывали, но самые важные и занятые из приглашённых приезжают лишь в сам день торжества.

Впрочем, после скандала с сестрой ёрмунганда никто в принципе не ждал, что он приедет.

Скандала, в котором повинна моя семья...

Ледяной взгляд ёрмунганда медленно ползёт по залу, пока не останавливается на мне. Со спутанными волосами, в лохмотьях и цепях. Идеальный образ для встречи бывшего возлюбленного.

Вопреки своему положению, широко улыбаюсь ему, но он даже бровью не ведёт. Будто меня для него не существует.

– Лестрейл, – наконец, произносит ёрмунганд глубоким голосом, от которого внутри всё взрывается воспоминаниями – слишком сладостными, чтобы они были уместны сейчас. – Я прибыл раньше, потому что собирался обсудить с тобой наши дипломатические неурядицы.

Император кивает.

– Понимаю. Сейчас, я разберусь с этой красавицей, и тогда обсудим нарушения пакта с вашей стороны.

– С обеих, – железным тоном обрывает его Винс. – И с вашей стороны нарушение было куда грубее.

– Не будем ссориться! – восклицает император лебезящим тоном. – Если ты в обиде, я готов обговорить детали примирения. Проси что хочешь!

Глава 2 Чего ты хочешь от меня

Мой разум отчаянно ищет пути спасения. Предположим, воспользовавшись эффектом неожиданности, я выбегу из двери и, пока стражники не спохватились, даже преодолею какое-то расстояние по коридору. Что дальше? Меня всё равно схватят, и только пламя знает, какое наказание для меня придумает мой сумасшедший кузен.

Конечно, он считает, что у него всё схвачено, что у меня и выбора-то нет, кроме как провести с ним эту ночь. Чего Лестрейл не учёл, так это что я на самом деле скорее умру, чем позволю ему к себе прикоснуться.

– Интересные планы на вечер, – обворожительно улыбаюсь я. – Не смущает, что твоя охрана подслушивает за дверью?

– Не смущайся, – ухмыляется он. – На дверях стоит заглушающая завеса. Негоже людям слушать твои вопли – или стоны, зависит от тебя.

– О, ты столь заботлив, – продолжаю хлопать ресницами, пока он подходит ближе, словно хищник к добыче. – А что если тебе понадобится крикнуть? Например, позвать на помощь?

Он смеётся, и смех его звучит, пожалуй, бархатно. Не знай я, кто он такой, могла бы и купиться на его харизму. Но я вижу только слизняка.

– Что ты можешь сделать мне, Рубия? – спрашивает он, протягивая руку и пропуская сквозь пальцы огненную прядь моих волос. Я стараюсь не вздрагивать, чтобы не давать ему повод для радости. Нет, он не увидит во мне страха. Драконицы не боятся слизней.

А вот волосы придётся промывать с уксусом.

– Например, – кокетливо тяну я, – выколю тебе глаз, вывихну руку и сбегу, пользуясь тем, что ты кричишь, согнувшись пополам от боли.

И снова смех.

– В тебе нет сейчас силы дракона, куколка. Эти браслеты лишают тебя любой магии. А без неё ты просто женщина. Что может женщина сделать мне? – говорит он хрипло, приближаясь вплотную. – Вы слабее от природы, ваше дело – рожать детей и ублажать мужчин. Сейчас я покажу тебе твоё место…

– Или я напомню тебе твоё, – рычу я, совершая молниеносное движение рукой.

Зубцы вилки пропахивают щёку и веко императора, тот визжит, как столь презираемая им женщина, и складывается пополам. Мне даже не приходится вывихивать ему руку, как планировала. Я бегу к двери, на ходу бросая через плечо:

– Даже с запертым драконом я найду на тебя управу, Лесси.

Я следую безумной идее, что возникла в моей голове: резко распахиваю дверь и стрелой вылетаю в коридор, а дальше мчусь без разбора. Стражники и правда теряются, и лишь в спину мне доносится истеричный визг Лестрейла:

– За ней, идиоты!

Вечное пламя, я напала на императора. За это мне грозит смертная казнь. Но за свою шкуру я ещё поборюсь. На бегу плотнее запахивая халат, я бегу вперёд по пустынным коридорам крыла наложниц.

Стражников здесь нет, только сонные ленивые евнухи – обычным мужчинам не дано даже смотреть на женщин императора. Впрочем, сейчас его охрана, забывшись, бежит за мной, не глядя, куда их занесло. Выплёвывая лёгкие от быстрого бега, я выскакиваю на лестницу. Вверх или вниз?

Дальше меня ведёт интуиция, и я решаю довериться ей, потому что у меня нет ни мгновения на промедление. Не знаю, куда ведёт меня шестое чувство, но явно не к выходу. Я оказываюсь на третьем этаже и слышу за спиной топот моих преследователей. Ноги ноют от беготни по мраморным ступеням, но я несусь вперёд, хоть в глазах и темнеет.

Насколько, что я не замечаю препятствие перед собой и со всей скоростью врезаюсь в мощную грудь мужчины исполинского роста. Впрочем, ему этого недостаточно даже чтобы просто покачнуться, хотя я уверена, любого другого на его месте я бы сбила с ног.

– Руби? – слышу я удивлённый голос, от которого меня накрывает апатия, а всякое желание бороться за жизнь уходит. – Что ты здесь делаешь? Зачем тебе вилка?

Бестолково смотрю на своё окровавленное оружие. Надо же, я по всему дворцу с ней бегала. Затем поднимаю голову, чтобы столкнуться с ледяным взглядом. Спасибо, интуиция! Могла бы сразу к палачу меня отвести, что уж там!

Больше никогда не послушаю это дурацкое шестое чувство!

– Доброй ночи, ёрмунганд, – елейным голоском приветствую я, делаю быстрый книксен и собираюсь мчаться дальше, но мощная рука легко перехватывает меня за талию.

Я девушка не мелкая, что ростом, что статью меня природа не обделила, но рядом с Винсентом я чувствую себя изящной кисейной барышней. Отчаянно пыхчу, пытаясь вырваться из его хватки, но это всё равно что пытаться сдвинуть скалу.

Стражники, настигшие меня, замедляются и настороженно смотрят на ёрмунганда и сопровождающих его драконов.

– Ваше величество! – восклицает один, отдавая воинское приветствие. – От имени Ристайла мы благодарим вас за поимку опасной преступницы и просим выдать её нам!

Винсент ставит меня на ноги, придерживая за плечи, и окидывает оценивающим взглядом. Я же смотрю на его руку, примеряясь, смогу ли ушмыгнуть, если стратегически отвлеку его, ткнув вилкой.

– Когда видишь женщину с вилкой наготове – жди беды, – кивает он с абсолютно серьёзным лицом, будто подслушал мои недобрые мысли. – Особенно если речь идёт про Рубию дель Монрок. Что же совершила эта рецидивистка?

– Она напала на императора! – рапортует солдат. В его голосе глубокое почтение к ёрмунганду, даже удивительно, учитывая отношение огненных драконов к ледяным.

Глава 3 Шпионка Его Величества

Ощущение дежавю не покидает меня ни на минуту: почётное сопровождение в крыло наложниц, роскошная ванная, хотя я, вроде, не запачкалась, затравленные и презрительные в соотношении один к одному взгляды служанок. Я не спешу ничего предпринимать, потому что, признаться, слишком недоумеваю.

А уж когда прислуга торжественно вносит в комнату невероятной роскоши алое платье, расшитое золотом и рубинами, я начинаю сомневаться в собственном восприятии реальности. Может, и не было ночного общения с правителями, а у меня просто слишком яркие сны?

Но когда меня облачают в наряд перед зеркалом, дверь распахивается, и служанки тут же бросают все дела, склоняясь в приветственных поклонах императору. Я тоже по привычке делаю реверанс, а затем вглядываюсь в лицо Лестрейла.

Увы, глаз задеть мне не удалось, а толстый слой пудры едва скрывает четыре глубокие рытвины, разрезавшие монаршие лоб и щёку. Над ними явно поработал хороший целитель, или потрачено было немало заживляющего зелья, но они всё равно не исчезли полностью.

Быть может, и глаз пострадал, но его успели спасти? Жаль, что у Лестрейла такие хорошие врачи.

Что напрягает меня сильнее всего, так это радостная, даже счастливая улыбка кузена, с которой он приветствует меня. Он протягивает в мою сторону руки и воркует, как голубок на главной площади Тамейна:

– Ах, Рубия, кому как не тебе идёт алый?

Он окидывает ленивым взглядом весь собравшийся тут штат прислуги, презрительно дёргает ноздрёй и бросает:

– Оставьте нас.

Тут уж бесполезно молить их остаться. Все выходят, оставляя меня с императором наедине.

– Смело, – я иронично приподнимаю бровь. – Жизнь ничему не учит вас, Ваше Величество?

Лестрейл смеётся. Признаться, если бы он вскипел от гнева, на душе мне было бы спокойнее. У него слишком хорошее настроение, и дело тут явно не в дне рождения.

Он подходит ближе и крутит пальцем в воздухе, веля мне повернуться к зеркалу. Повернуться спиной к Лестрейлу? Такая глупость не пришла мне в голову. Я продолжаю стоять, как вкопанная, и он досадливо цокает языком.

– Рубия, моя красавица, откуда столько недоверия во взгляде?

Он берёт с бархатной подушечки роскошное колье, переливающееся даже в дневном свете, и подходит ко мне.

– Не примеришь?

Вырез на платье идеально подходит под это колье, да и сам наряд сделан явно чтобы подчеркнуть все достоинства моей фигуры. Я со смутной тревогой наблюдаю за императором.

– К чему всё это?

– Я хочу, чтобы ты блистала!

– Может, и наручники прикажешь снять?

Он кривится.

– Прикрой рукавами. Я не стану их снимать, пока не буду уверен, что тебе можно доверять, куколка, – широко улыбается он, а затем протягивает руку, заставляя меня прижаться спиной к холодной поверхности зеркала, и треплет за щёку, как ребёнка. – Ты моя умница!

Ну тут два варианта: либо я сошла с ума, либо он.

Напевая себе под нос песенку, он отходит к столику с украшениями и принимается перебирать их. Я же брезгливо потираю щёку, не сводя с него подозрительного взгляда. Как я и привыкла ждать от Лестрейла, он не томит меня вопросами долго.

– Не знаю, чем ты обольстила этого варвара, быть может, его просто замучила ностальгия, но я чувствую: он не уедет без тебя. И нам это на руку!

– Нам? – восклицаю я с нервным смешком. – И давно у нас общая рука?

– С тех пор как ты решила, что заслужишь моё помилование, вернёшь себе титул и получишь компенсацию в десять тысяч, – говорит он. – Как тебе такое?

– И за что же такое обилие бесплатного сыра? Какого размера та мышеловка?

Он ухмыляется, невольно напоминая мне Винса. Тот тоже потерял способность улыбаться искренне, и даже ухмылка затрагивает только его губы, не касаясь ледяных глаз. Неужели все правители такими становятся?

– Ты поедешь с ним, Рубия. Будешь ему жилеткой для слёз, нянькой, стряпухой, любовницей – это не моё дело, зачем ты ему понадобилась. Но для меня ты станешь шпионкой, которая имеет допуск куда угодно. Даже в спальню ёрмунганда.

Снова ощущаю тягучую, неподъёмную усталость и растираю шею, будто это поможет помочь избавиться от этого чувства.

– Не заинтересована, – сухо сообщаю я. – К тому же, вынуждена тебя расстроить, но я вчера ушла от Винсента, и он сказал, что тем самым я утратила шанс на его расположение.

На миг император с сомнением закусывает щёку, но затем легкомысленно отмахивается.

– Ерунда! Подойдёшь, состроишь ему глазки, а если надо – кинешься в ноги. Уверен, эта глыба льда растает.

– Ты переоцениваешь его желание меня заполучить.

– О нет, – его глаза нездорово блестят. – Это ты недооцениваешь его.

Снова подойдя ко мне, Лестрейл хватает меня за плечи и разворачивает к зеркалу, прежде чем я успеваю спохватиться. Он прикладывает колье к моей шее и кладёт голову мне на плечо, наигранно любуясь отражением.

– Да и как мужчина может не желать тебя? Ты соткана из порока.

Глава 4 От проблем не сбежишь

В глазах Лестрейла на миг отражается дикое смешение радости от того, что ёрмунганд сам плывёт в его сети, и жгучей ревности – несмотря на его гениальный, как он явно думает, план, Лесси не хочет отдавать свою любимую игрушку.

И всё же он любезно улыбается Винсенту.

– Разумеется, я не претендую на следующий танец, так что она совершенно свободна.

Ну да, кого интересует моё мнение. Даже не взглянув на Лестрейла, я чопорно подаю руку Винсу. Чувствую я себя эстафетной палочкой, но игра продолжается – я должна улыбаться и томно взмахивать ресницами.

Как же я устала. Этот день длится вечность, а мне ещё предстоит самое сложное. Пытаюсь уловить эмоции на лице моего партнёра, но Винс совсем не выглядит заинтересованным ни мной, ни танцем. Он ведёт безупречно, но механически – совсем как я, когда танцевала с Лестрейлом.

– Ты пришёл, – бесстрастно говорю я вслух.

– Ты же звала меня. Ни за что не поверю, что ты танцевала для своего кузена.

– Надо же, какое самомнение! – изумляюсь я, уязвлённая тем, что он попал в яблочко. – Ты думаешь, я могу танцевать только для тебя?

Он подхватывает меня за талию, поднимая в воздух, так что у меня захватывает дух, хотя это движение в данном танце вполне обычное. Тогда только я ловлю в его глазах что-то похожее на прежнюю озорную улыбку, и сердце захватывает тоска.

Эх, Винс, ты мог быть кем угодно, даже лжецом, не держащим обещания, но ты никогда не был бессердечной ледышкой, равнодушно торгующейся с людьми. Неужели это корона так изменила тебя?

– После стольких лет ты всё ещё вызываешь у меня чувства, – вдруг говорит он, когда мои ноги снова касаются пола. Это странная фраза, и произносит он её отрешённо. – Это слабость, с которой нужно бороться.

– И в чём же проявляется твоя слабость? – хмыкаю я.

– Например, вчера я ждал, что ты одумаешься и вернёшься, когда поймёшь, что я за тобой не иду. Потом пошёл к Лестрейлу, но тебя у него не оказалось. Куда ты пропала?

– В тюрьму пошла, – равнодушно веду я плечом, вписывая это в танец.

– Там было лучше, чем со мной? – приподнимает бровь Винс.

– Там было холодно и одиноко. Один в один, как с тобой.

Он хмурится, мои слова его явно задели. Я думала, мне доставит это удовольствие, но чувствую только вкус разочарования.

– Сейчас я снова проявлю слабость, которой прежде за собой не замечал, и спрошу снова: ты поедешь со мной, Руби?

Конечно, я должна согласиться, но на меня накатывает такая хандра, что я молчу, пока мой задумчивый взгляд блуждает по залу. И вдруг он натыкается на Лестрейла, стоящего на своём постаменте и торжественно улыбающегося. Словив мой взгляд, он как бы невзначай потирает горло, и следующий вдох я пропускаю по указке чужой воли.

Всего один вдох, просто предупреждение, но меня охватывает паника. Сейчас не хватало свалиться посреди залы с хрипами! Следующий вдох, который Лестрейл мне уже позволяет сделать, рваный и судорожный. Винс замечает это сразу, с подозрением прищуривается, чуть обернувшись через плечо туда, куда смотрела я, а затем разворачивает нас в танце, закрывая меня от Лестрейла.

– Да что тут у вас происходит? Ты его настолько боишься? Ты – и боишься червя? – недоумевает он.

Если бы я могла доверять Винсу! Но тот, кто предал однажды, предаст и повторно. Да и узнав, что я фактически подчиняюсь Лестрейлу, он точно побоится держать меня рядом. А мне нужно, чтобы он отвёз меня в Академию.

– С чего ты взял? – спрашиваю я насмешливо. – Я выгляжу напуганной или тебе так хочется почувствовать себя спасителем?

Винс снова приподнимает бровь и сухо бросает:

– Если тебя не надо спасать, то и это, я полагаю, снимать не нужно?

Его руки скользят вверх от моих запястий, пока не останавливаются на тяжёлый браслетах. Мои глаза распахиваются, и Винс усмехается.

– Думаю, наш разговор вчера не сложился, потому что мы не с того начали. Я не хотел оскорбить тебя сделкой, а надеялся, что мы оба сможем помочь друг другу, но выразил свою задумку не так, как следовало. В качестве извинения и в знак своей доброй воли, я сделаю тебе этот небольшой подарок.

Воздух вокруг нас густеет, кожа покрывается мурашками, а браслеты, хрустнув, деформируются и падают с моих рук на мраморный пол. Я видела, как Вильгельмина использовала такую магию, и ей потребовалось значительное усилие, чтобы освободить от оков её сестру Лисанну. Винс же даже бровью не повёл.

– Нужно было сделать это вчера, чтобы задать тон нашей беседе, – говорит он, глядя мне в глаза. – Теперь, Рубия, ты обсудишь со мной наше… сотрудничество?

Меня переполняет эйфория. Дракону понадобится время, чтобы прийти в себя, но после нескольких недель в оковах я рада и такому. Музыка заканчивается, мы останавливаемся, и я, не сдержавшись, дарю Винсу искреннюю улыбку.

– Я открыта для обсуждений! – выпаливаю я молниеносно. – Если переговоры вести мы будем в Академии!

На миг он замирает, странно глядя на меня, будто его охватила внезапная ностальгия. Затем он с усилием прикрывает глаза и качает головой.

Глава 5 Увлекательная поездка

Проводить делегацию из Дахраара Лестрейл выходит лично, чтобы подчеркнуть уважение к ёрмунганду. И в качестве подкрепления своего уважения «подарок» – то есть меня – он выдаёт в красивой упаковке, да ещё и с сундуком сменных платьиц.

Превращения в драконов на территории Ристайла были бы восприняты, как акт агрессии, потому вся делегация перемещается в каретах или верхом. Мне достаётся личное транспортное средство, в котором я совершенно одна, а Винс верхом на красивом серебристом олене едет впереди колонны. Для местных жителей дахраарцы – настоящее чудо, все норовят рассмотреть их получше.

Я прячусь за занавеской, ибо совсем не хочу, чтобы меня кто-то видел. Хотя толку? Вся знать уже в курсе, что Рубия дель Монрок стала даром для умасливания ёрмунганда. Жизни в Ристайле мне больше не будет.

К счастью, я и не намерена пытаться строить тут будущее. В Вайшне у меня имеются полезные знакомства – туда и отправлюсь.

Как только мы выезжаем за пределы Тамейна, делегация останавливается. Мне неинтересна причина заминки, но дверь распахивается, и на меня смотрит немолодая сухопарая женщина-дракон. Ёжусь, когда узнаю её.

– Хильда, – склоняю голову в приветствии я.

Нидхёгг, бывшая, если быть точной – жена покойного ёрмунганда, дяди Винсента, Вильгельмины и Лисанны. Она окидывает меня презрительным взглядом и поджимает губы. Я знаю, я никогда ей не нравилась. Наверное, она была рада, что Винс не женился на мне, если Хильда вообще способна радоваться. И всё же раньше она была куда дружелюбнее.

– Для тебя – алленда Игельстрём, – цедит она, прожигая меня насквозь глазами-ледышками. – Выходи.

Не вижу причин спорить и покидаю карету. Замечаю, как несколько стражников-верберов вытягивают из багажника поклажу, что собрали для меня по приказу Лестрейла. Меня выселяют? Решили вывезти из дворца и выкинуть?

Вот так спасибо!

В следующий миг я в полной прострации наблюдаю за тем, как к сундуку подносят факел, и платья, которых я даже не видела, охватывает пламя.

– Пойдём, – нетерпеливо тащит меня за собой Хильда.

Озадаченная, спешу за ней. Меня приводят к менее роскошной повозке, которая, похоже, здесь как раз для перевозки вещей. Несколько служанок сооружают вокруг повозки ширму.

– Раздевайся. Догола, – тоном, нетерпящим возражений приказывает Хильда.

Я выразительно оглядываю покрытые снегом поля вокруг.

– Прохладно.

– Ничего, до смерти не замёрзнешь, ты же огненная, – фыркает бывшая нидхёгг. – И смотри мне, хоть платочек на себе оставишь – я сообщу ёрмунганду.

– Ему настолько делать нечего, что он будет лично разбираться с моими платочками? – язвительно спрашиваю я, приступая к расшнуровке платья под бдительным взглядом Хильды. – Вы не отвернётесь?

– Нет, – она скрещивает руки на груди.

Ну просто глыба льда, брр. Обернуться бы сейчас в дракона и улететь… Нет, успеют заметить, поймают. Убегать от такой толпы надо незаметно, в Академии у меня будет шанс получше.

Остаюсь в нижнем платье, стоя на подстеленном для меня коврике босиком. Хильда выразительно приподнимает бровь.

– Догола, – повторяет она. – Нам не нужна ни одна ристайленская вещь в Дахрааре.

– Вы боитесь, что Лестрейл положил туда какие-то шпионские штучки, – догадываюсь я.

Хильда требовательно тянет платье у меня из рук, но я успеваю засунуть руку в карман и достать кинжал. Перекинув одежду через ширму служанкам, нидхёгг подбоченивается.

– Что ты вытащила? Я же сказала, ничего не позволено оставить!

– Эта вещь не из Ристайла, – отвечаю я чопорно.

Цокая языком и ругаясь на дахрите себе под нос, Хильда пытается отнять у меня кинжал, и ей это удаётся. Вот вроде старуха старухой, а прыти в ней, как в истинной валькирии! И годы не помеха. Я недовольно щурюсь, а она, рассмотрев, что я прятала, изумлённо приподнимает брови.

– Это…?

– Не ваше дело, – бормочу я, отбирая кинжал обратно.

Её взгляд становится ещё холоднее.

– Раздевайся же быстрее, сама ныла, что замёрзнешь! – шипит она.

Глядя ей в глаза, я нехотя развязываю узлы на сорочке, после чего стягиваю её через голову. Когда я избавляюсь от оставшейся одежды, то остаюсь совершенно голой на коврике посреди поля, спрятанной от кучи солдатни только бумажными ширмами.

– Одежду дадите? – буркаю я.

– Подождёшь, – в тон мне отвечает Хильда, а затем продолжает бубнить: – Аллара, направленная в гарем ёрмунганда, должна обладать здоровым телом. Я должна осмотреть тебя, таковы традиции.

– Угу, а ещё быть невинной, – хмыкаю я. – Вы и туда залезете?

Глава 6 Мама, будь всегда со мною рядом

Не вовремя, ха! Да когда я в этой жизни что-то делала вовремя?

Стискиваю руки в кулаки так, что ногти впиваются в ладонь, но на лицо навешиваю дружелюбную улыбку, ясно выражающую немой вопрос.

– Веспула уже три недели как укатила в экспедицию в джунгли, – сообщает Райден. – Надеюсь, ничего срочного у тебя к ней нет, ибо связь с ней отсутствует, а вернуться она должна минимум через пару недель. А зная Веспулу и её любовь к новым ботаническим образцам…

Он выразительно замолкает, а я мысленно вою. Конечно, Веспула может не вернуться и через месяц.

– Ну что ты, ничего срочного! – выдавливаю я. – Просто думала повидаться со старой подругой. А мою мать, надо полагать, она забрала с собой?

Аделаида – самая настоящая рабыня Веспулы. Это стало её наказанием вместо казни, когда мой милостивый кузен спихнул на дель Монроков всю вину за связи с драконьими отступниками и испытание алхимических препаратов на подданных. С одной стороны, хорошо, что жива осталась, но с другой – каково в прошлом благородной леди быть на побегушках у сиротки из Вайшны, пусть та и воспитывалась при монаршем дворе?

Я уверена, Веспула не мучает Аделаиду, всё, чего хочет моя подруга от матери – это перенять её опыт. И всё же в тот раз, что я навещала мать, та выглядела не очень довольной сложившейся ситуацией.

– Аделаида осталась присматривать за оранжереей, – говорит Райден, и я, не сдержавшись, облегчённо выдыхаю.

Мужчины смотрят на меня вопросительно, а я, неловко улыбаясь, нахожу оправдание:

– Соскучилась.

По высоко взлетевшей брови Винса понимаю, что прозвучало не очень правдоподобно, но мне всё равно.

– С вашего позволения, провожать не буду, – вздыхает Райден, косясь на стопку документов. – Мне нужно разделаться с этим как можно скорее, иначе супруга заскучает.

Винс неожиданно добродушно усмехается.

– Твоя преданность семье заставляет моё сердце радоваться за сестру. Наконец-то она получила то, что заслуживает.

Я давлю рвущийся наружу сарказм, хотя у меня есть масса вариантов, как поддеть ёрмунганда, даже выбрать сложно. Надо же, какой сердечный, любящий брат! Где он был, когда в нём так нуждались?

И снова во мне говорят мои обиды. Качаю головой, усмехаясь. Хватит, Руби. Вильгельмина не обижалась на брата, и тебе пора отпустить былые разочарования.

Ловлю настороженный взгляд Райдена, но отвечаю ему лёгкой улыбкой, а затем направляюсь в оранжерею. Но не успеваю и нескольких шагов ступить по хрустящему снежку, что укрыл дорожки академии, как меня догоняет Винсент.

– Не говори, что ты так рвалась в Академию, чтобы просто навестить матушку, – насмешливо произносит он, бросая на меня очередной холодный взгляд.

– Не говори, что ты так яростно торговался за меня с Лестрейлом, чтобы просто добавить ещё одну красотку в свой гарем, – передразниваю я ему в тон.

Ёрмунганд не отвечает, но продолжает упорно идти со мной к оранжерее. Это начинает нервировать. Мне не нужны свидетели разговора с матушкой, особенно Винсент.

– У тебя вот совсем нет дел? – не выдерживаю я.

– У тебя зато есть дела с отравительницей и интриганкой, – выразительно приподнимает бровь он. – Быть может, ты задумала меня отравить с помощью её зелий?

Фыркаю от нелепости его заявлений, а Винс невозмутимо продолжает:

– Или сделать ещё что похуже. В конце концов, леди дома дель Монрок готовы пойти на всё ради своих интересов.

Он произносит это с нажимом, да и мне его слова странно режут ухо. Я задумалась бы над его намёком, но слишком уж увлечена мыслью, как от него избавиться. В конце концов, сейчас у меня нет ни сил, ни желания придумывать хитроумные оправдания.

– Мне нужно поговорить с ней наедине, – сухо говорю я. – В конце концов, если наш разговор не состоится, то вся поездка сюда была зря. И беседовать нам с тобой будет не о чем.

– Ультиматумы ставишь? – недобро ухмыляется Винс. – Я ведь тоже могу.

– Ты много чего можешь, – отвечаю я, останавливаясь возле оранжереи и поднимая на него равнодушный взгляд. – Моя жизнь в твоей власти, если подумать. Но ты хотел договориться со мной, а не угрозами тащить в Дахраар, по крайней мере, так ты утверждал на балу. Что-то изменилось? Или разговор двух лишённых титула и средств женщин, являющихся, по сути, рабынями, настолько опасен для короны Дахраара?

Винс раздражённо поджимает губы.

– За словом ты в карман не лезешь...

– Так нет карманов-то, – я демонстративно хлопаю себя по бёдрам. – Ваши одёжки их не предусматривают. Очень непрактично.

Взгляд Винса следует за моими руками и, разумеется, задерживается на фигуре. И он снова морщится, будто я – сплошная гадость, отворачивается и цедит:

– У тебя десять минут.

Подумать только, отвращение к моим бёдрам позволило мне поговорить с Аделаидой безлишних ушей! Мир полон удивительных стечений обстоятельств.

Выдохнув, чтобы избавиться от нервозности, я захожу в оранжерею, и сразу вижу мать у грядок с её любимыми огненными хризантемами. Она выпрямляется и оборачивается, чтобы посмотреть, кого занесло в её обитель.

Глава 7 Моя любовь, моя боль

Впервые в жизни я отчаянно жалею, что не послушала материнский совет.

– Ледяные драконы дорожат клятвами, – сказала Аделаида с каверзной улыбкой. – Ёрмунганд дал клятву тебе. Шантажируй его, манипулируй, выжми до нитки – и только потом дай то, что он хочет. Никогда не выкладывай козыри сразу.

Но я же решила, что общаюсь с представителем благороднейшей расы, так что и вести себя надо соответственно! И теперь шиплю и вырываюсь, пытаюсь попасть по стратегически важным местам Винса коленом, но ему всё равно. Он всё сильнее прижимает меня к столу, а его прикосновения становятся слишком собственническими. Если бы я могла освободить руку!

Задыхаюсь от ярости и беспомощности, и тогда вспоминаю ещё один совет Аделаиды:

– Это ты не решишь, как привыкла, дракой, – бросила она скучающе. –Они считают тебя просто одной из огненных драконов – так не посрами нашу расу, покажи свою хитрость.

Со стоном подаюсь ему навстречу, позволяя нашим губам слиться в поцелуе – жёстком, голодном, ненасытном. На миг, каюсь, я теряю голову, но чувствую, как хватка Винса на моих запястьях слабнет. План сработал – я могу вырвать руку и отвесить негодяю пощёчину, но этого не происходит.

От этого поцелуя слишком больно, воспоминания от него такие живые, словно не было нашего внезапного разрыва и многих лет молчания. Жадность сменяется тягучей тоской, и мы отрываемся друг от друга уже не полные ярости и гнева, а потерянные и печальные.

Последнее одиночное касание губ – словно прощальный поцелуй. Винсент отводит взгляд, явно жалея о своём порыве – пожалуй, в принципе о том, что прикоснулся ко мне. Я же ощущаю в душе сосущую пустоту. Я скучаю по тому, кто целовал меня так же страстно давным-давно, и мне не хочется верить, что этот жестокий дракон – тот же Винс.

– Ты можешь сделать со мной, что пожелаешь, – говорю я тихо. – Возьми меня прямо на этом столе, как последнюю потаскуху, притащи в Дахраар, кинь в тюрьму и сделай из меня свой личный инкубатор. Покажи, что в тебе не осталось больше ничего от того благородного дракона, которого я любила.

Я правда прошу об этом, а не пытаюсь его поддеть. Мне будет значительно проще, если мой любимый Винс останется лишь призраком в воспоминаниях, чем-то отдельным от ёрмунганда.

Он отшатывается от меня, будто я его ударила, вглядывается в моё лицо, будто изучая.

– Любила? Всё те же сладкие песни, – выдыхает он хрипло. – Как же хочется их слушать. Но я знаю цену твоим словам, как и знаю твою репутацию. Разве ты заслужила иного отношения?

– Ты спрашиваешь меня или пытаешься убедить себя?

– Твои манипуляции мне уже наскучили, – говорит он ровным тоном, всё же совладав со своими тёмными чувствами. – Больше они не сработают.

Он направляется к двери. Никаких объяснений, даже о том, что будет дальше. Я провожаю взглядом его спину, не понимая, что делать дальше. Не хочу его видеть, но если через три дня меня не будет в Дахрааре…

Да что за засада!

– Аделаида может придумать способ снять с тебя клятву! – выпаливаю я первое, что приходит в голову.

Винс замирает у порога, медленно оборачивается на меня, глядя с откровенным недоверием. Я начинаю городить чушь, лишь бы привлечь его внимание.

– Он создала зелье, что заменяет истинность драконам. Неужели не сможет создать обратное? Подумай, ты мог бы освободиться от меня, подарить свой лёфт другой, а я бы просто исчезла с твоих глаз долой.

Винс более чем скептичен, но то, что он не уходит, уже удача.

– А если не выйдет? – спрашивает он насмешливо. – Что если я привязан к тебе навсегда?

– Но попробовать-то стоит! – воодушевлённо убеждаю я.

Взгляд его снова становится опасным.

– Разве не этого ты добивалась? – спрашивает он с вибрирующей в голосе угрозой. – Власти надо мной. Почему сейчас вдруг пошла на попятную?

– Что? – переспрашиваю я озадаченно. Винс словно не слышит меня.

– Ты не объявлялась все эти годы, даже не делала попытки приблизиться. Это… нелогично.

– Занята была, – хмыкаю я ядовито, а затем серьёзно добавляю: – Ты ясно дал понять, что корона для тебя в приоритете, а я – досадная помеха на пути брака, достойного твоего нового статуса. Если ты думал, что после этого я буду штурмовать дворец, чтобы умолять тебя взять меня хотя бы любовницей, то извини – подобное не входило в мои планы.

– Ты перекручиваешь ситуацию, – возражает он хмуро, но я вижу в его глазах что-то новое.

Сомнение. Я вспоминаю его ядовитые слова, полные горечи и обиды, намёки на то, что он считает меня виноватой, и сомнения вдруг начинают одолевать и меня.

– Винс, мне кажется, нам нужно поговорить, – бормочу я задумчиво. – У тебя нет ощущения, что что-то не так?

Он поворачивается ко мне, смеряет равнодушным взглядом.

– Конечно, не так. Я знаю, что ты за личность, но у меня всё равно сносит от тебя голову. Будто я снова…

Винс задумчиво кладёт руку на грудь, затем качает головой.

– Ты опасная змея, Рубия, не стоило подпускать тебя близко. Твоей матери лучше бы найти способ избавить нас от этой связи.

Глава 8 Право на ревность

Хильда загадочно растворяется в полумраке, оставляя меня одну, огорошенную и поглощённую мыслями. В одном я уверена: подобные слова не говорят просто так, чтобы продемонстрировать богатый словарный запас – бывшая нидхёгг специально сказала не банальное «спроси свою мать» или даже «спроси ту, что тебя родила». Это могло означать лишь одно: Хильда знала, что в истории моего появления на свет есть тёмная сторона.

И вроде ничего удивительного, много слухов ходило о том, как бесплодная много лет пара вдруг смогла родить аж двоих драконов, одного за одним. Но слухи эти интересовали лишь драконов Ристайла, в Дахрааре вряд ли кто-то обсуждал личную жизнь барона дель Монрока. К тому же даже я сама считала это просто глупыми сплетнями.

И всё же молодой грифон-юрист на пару с Лисанной подтвердили: Аделаида родила меня и Эйвана с помощью алхимии, нарушив задумку самой судьбы. Стала бы Лисанна откровенничать об этом с Хильдой? Вряд ли. Младшая принцесса Дахраара боится и недолюбливает жену своего дяди.

Стала бы Вилле говорить хоть одной душе такое? В этом я сомневаюсь ещё больше.

Так откуда может знать Хильда? И что мне сулит её знание?

Усилием воли заставляю себя расслабиться и расправить плечи. Даже если моя мать пошла против законов драконьей природы, моей вины в этом нет. И всё же слова Хильды меня напрягают.

Вся эту путаница, обвинения, интриги сводят с ума. На морской границе всё было просто и очевидно, в цивилизованном же обществе я постоянно ощущаю себя единственной, кто вообще не понимает происходящее. Вздохнув, обнимаю себя за плечи и слышу вкрадчивый голос:

– Не так-то уж просто поговорить с тобой наедине, без промораживающего взгляда шурина и толпы охраны, делающей вид, что они просто прогуливаются.

Слабо улыбаюсь, приветствуя Райдена.

– И как же ты меня подстерёг?

– В этой Академии никто не выпрыгивает из окон без моего ведома, – ухмыляется водный дракон.

Ничто в нём не выдаёт беспокойства, его поза расслаблена, а взгляд безмятежен. Но когда дружишь столько лет, невольно учишься улавливать эмоции друг друга. Думаю, беспокойство Райдена я ощущаю столь же явственно, как он мою ложь и то, что я в проблемах с головой.

– Ты задолжала мне подробный рассказ, – говорит он. – Почему ты вдруг являешься в Академию под руку с тем, с кем рассталась больше десятка лет назад, и зачем тебе вдруг понадобилась твоя мать, с которой вам, скажем мягко, глубоко плевать друг на друга. И если ты думаешь просто улыбнуться и сказать, что всё в порядке, имей в виду: я выбил эту дурь из Вильгельмины, выбью и из тебя.

– Вилле… – вздыхаю я, с трудом доходя до скамейки, спрятанной в тени можжевеловых кустов, и неизящно плюхаюсь на неё. Плевать на манеры. – Сейчас мне чудовищно её не хватает.

– Это не проблема, – Райден опускается рядом. – Три портала – и к утру мы в Алап-Лазули, где только пальмы, шезлонги и коктейли. Она будет рада такому сюрпризу.

– Курорты Вайшны мне сейчас не по карману, – хмыкаю я.

– Разве ты не баронесса дель Монрок?

Внимательный взгляд аквамариновых глаз словно видит меня насквозь. Я вздыхаю, сжав ткань непривычной одежды, так что ткань пошла складками, и позволяю потоку речи свободно литься:

– Видимо, Ристайл и правда научился здорово контролировать свои границы и чужих шпионов, если тебе ещё не донесли, что уже три недели я не просто не являюсь баронессой, а объявлена преступницей на основании того, что я – глава рода, который расстроил отношения Ристайла с Дахрааром.

Бровь Райдена медленно ползёт вверх. Я понимаю, как абсурдно для него это звучит, потому поясняю лишь одним словом:

– Лестрейл.

– Ты ведь стала главой рода именно из-за обвинений в сторону твоего брата, – недоумевает друг. – Неужели никого не смутила такая откровенная ложь?

Пожимаю плечами.

– Им всё равно. Знать понимала, что после отъезда совета Альянса Лестрейл вызверится на всех, кто был причастен к этой истории. Но остальные оказались куда умнее меня. Как глава семьи я сняла клятвы служения с доктора Дункана, и надеюсь, что он справляется с должностью личного врача вашей семьи.

– Безусловно, мы нарадоваться не можем такому специалисту.

– Что до грифончика, он вроде поступил в аспирантуру где-то за границей. Я не интересовалась, – продолжаю я. – И из виноватых по мнению Лестрейла живой, здоровой и не наказанной осталась только я. Вооружённый отряд явился в поместье на следующий же день после того, как контроль Альянса над Ристайлом был снят, и посланники отбыли. Меня взяли количеством и оттащили в тюрьму по придуманным обвинениям.

– И как ты в итоге оказалась у Винса? Вы не выглядите, как пара, возобновившая отношения, – с сомнением тянет Райден.

Никогда не сомневалась в талантах вайшнийских дипломатов, так что сама не замечаю, как рассказываю Раю всё. Он внимательно слушает, иногда задумчиво щурясь.

– И что мне делать? – довершаю я почти истерично. – Как выбраться из этой истории живой и свободной?

– Аделаида права, – потирает переносицу Рай. – Езжай в Дахраар, тяни время, чтобы правители тебя не трогали. Я верю в силы твоей матери, но не верю в желание помочь. Я найду Веспулу и попытаюсь подключить свои связи, чтобы выудить побольше информации. А ты… будь осторожна.