Холодное сердце Зимина

1 Глава

Предновогодние пробки — самое настоящее проклятие для всех, кто вел себя плохо в уходящем году. Особенно, когда спешишь в аэропорт. Особенно, когда время, оставшееся до окончания регистрации на рейс, катастрофически быстро убывает!

Дорогой Дедушка Мороз, я вела себя в этом году потрясающе! Пусти меня, пожалуйста, на праздники в Таиланд! Очень-очень прошу.

Я закрыла зимнюю сессию досрочно и на отлично, летнюю, кстати, тоже. Отработала практику в юридической конторе папиного друга и спустила всю зарплату на подарки близким, а не себе на новые туфли. Всю осень волонтерила в центре помощи бездомным животным и пристроила в добрые руки котят, которых хотел утопить сосед. Бросила токсичного парня, прочитала штук тридцать книг... Может, моя вина в том, что книги в большинстве случаев имели плашку “18+” и были настолько горячими, что их нельзя без стыда читать в общественном транспорте? Если дело в этом: каюсь, грешна.

Но я обязана успеть на этот рейс! Ведь в Тае меня уже ждут родители и младшая сестра, которой повезло больше, чем мне, ведь в силу возраста ей не нужно сдавать экзамены.

— Ну, что там? — нетерпеливо интересуюсь с заднего сиденья у застучавшего таксиста.

Он там случайно не уснул? Мы не двигаемся уже сорок минут!

— Стоим, — сонно бормочет водитель.

— Ясно.

Еще десять бесконечных минут ожидания и моих лихорадочных молитв и машина, наконец, начинает медленно двигаться.

Я выскакиваю из такси в самом начале парковки у аэропорта — толкаться в пробке еще здесь смысла нет. Я быстрее на своих двоих доберусь до терминала, чем сидя в тачке.

Усмехнувшись, таксист вытаскивает мой чемодан из багажника, и я чуть не падаю, когда пытаюсь его поднять самостоятельно. Зачем мне нужно было утрамбовывать в него весь свой летний гардероб? Обошлась бы одними шортами, купальником и парой сменных трусов! Но нет, я запихнула туда даже вечернее платье и две пары блестящих босоножек, в которых планирую отплясывать всю новогоднюю ночь в баре на берегу океана. Поправка: если, конечно, доберусь до этого самого океана.

Из-за гигантского чемодана я, собственно, и не прошла заранее регистрацию, ведь мне все равно придется стоять в очереди, чтобы сдать его в багаж. Жаль я не учла количество людей, которые окажутся тридцатого декабря в аэропорту, чтобы улететь на каникулы…

Снег валит большими хлопьями, красиво переливаясь в вечерних огнях. Впереди компания парней в новогодних колпаках делает селфи и зазывает сфотографироваться с ними всех проходящих мимо женщин, каждую называя Снегурочкой. Атмосфера самая праздничная. Воздух искрит предвкушением чуда, сугробы украшают конфетти из хлопушек, пахнет шампанским и… моей паникой. Потому что пробка из людей, столпившихся на входе в терминал, еще больше, чем из машин на парковке.

— Капец…

Настроение стремительно ползет вниз и оказывается рухнувшим на тротуар, когда прямо передо мной вклинивается высокая фигура в светлом пуховике.

— Эй, здесь вообще-то очередь! — пихаю вперед свой чемодан, умышленно задевая ручкой зад парня.

— А я и не заметил, — обернувшись, парень посылает мне дьявольскую ухмылку. — Привет, Ушакова. Крайней будешь?

Невероятно!

Тимур Зимин собственной персоной! Хам, прогульщик и один из дружков моего бывшего парня. Вот кого я не ожидала здесь встретить, так это его. Украдкой оглядываюсь, чтобы понять, нет ли поблизости моего бывшего Вадима — его видеть я тоже не хотела бы.

— Да. Подвинься! — ворчу я, двигая чемодан.

— Везет мне, ведь я уже впереди.

— Я тебя не пропущу! У меня регистрация заканчивается через двадцать минут! — толкаюсь вперед, пытаясь пробить себе дорогу локтями.

— Вот так совпадение, моя тоже. Удачи!

Зимин треплет меня по шапке как несмышленого малыша. Уворачиваюсь, отталкивая его руку.

Подарив мне еще одну сверкающую улыбку, нахал отворачивается и просачивается сквозь толпу. Скидывает свой рюкзак на ленту досмотра, выгребает из карманов ключи и телефон и быстро проходит дальше. Как, блин, ему это удается?

Меня, сжалившись, пропускает вперед семейная пара с двумя детьми и кучей вещей и, спустя пять минут я, наконец, оказываюсь в здании аэропорта.

Волоча за собой чемодан к зоне регистрации, вновь замечаю светлую куртку Зимина.

Мне даже приходиться несколько раз моргнуть, чтобы удостовериться в том, что это не глюк.

Не глюк.

Тимур подходит к стойке, где регистрируют пассажиров бизнес-класса и, улыбнувшись впечатлительной девушке, протягивает свои документы.

Обернувшись через плечо, прикладывает два пальца к своему лбу и салютует мне все с той же улыбкой, от которой у большей части студенток нашего вуза тут же мокнут трусы. У меня же за этот год выработался устойчивый иммунитет к подобного рода парням.

Мажорам. Придуркам. Бабникам.

Зимин подходит под каждое определение.

— Ушакова, эмигрируешь? — говорит Зимин, кивая на чемодан размера L, стоящий около моих ног.

— Не твое дело! — бормочу, толкая свой багаж к весам. — Что ты делаешь?

2 Глава

В дьютике я покупаю себе воду и соленую соломку. До ужина в самолете еще минимум часа три, а я из-за спешки в аэропорт пропустила обед, так что желудок уже недвусмысленно намекает — пора бы подкрепиться.

Денег у меня не очень много, поэтому обхожусь базой. Лучше завтра буду тайские манго и спелую питахайю лопать на завтрак, обед и ужин, а не унылый сэндвич за тыщу рублей, который в чистой зоне предлагают.

Пережевывая соломку и глазея по сторонам, топаю в сторону своего гейта. Без двадцати килограммового чемодана в руке передвигаться значительно приятнее, но все равно хочется присесть — неделя была безумная, ноги гудят, меня будто даже пошатывается немножко. Найду себе сейчас местечко, почитаю книжку, пока посадка не начнется.

Возле выхода с экраном номер 17 приземляюсь в свободное кресло и с наслаждением вытягиваю ноги. Припарковав рюкзак на соседнее место, достаю книжку, которую мне подружка нахваливала и я, решив, что на отдыхе нужно легкое чтиво, купила ее, даже не читая аннотацию. Открываю первую страницу, а там сразу… С урока мужской анатомии все начинается!

— Что там у тебя, Ушакова? — за секунду до того, как я успеваю захлопнуть книжку и спрятать в рюкзак, неизвестно откуда появившийся хам Зимин выдергивает ее из моих рук. — Матанализ для задротов?

— Отдай! — пыхчу я, в ужасе от того, что именно он стал свидетелем этого книжного факапа.

— Вау, подруга! — Тимур присвистывает, с любопытством разглядывая книгу и пролистывая несколько страниц. — Это что, новая версия “Пятидесяти оттенков серого”?

— Не твое дело! Отдай, Зимин! — мои щеки цвета спелого помидора, а в подмышках выступает пот, но я отчаянно стараюсь держать лицо.

— Да не суетись ты так, — Тимур с улыбкой чеширского кота вручает мне порнокнижку. — Кто ж знал, что ты любишь пожестче…

— А у тебя с этим проблемы? — дерзко вздергиваю подбородок и прямо всречаю взгляд нахала.

В моем случае лучшая защита — это нападение. Иначе буду до выпуска из университета слушать сальные шуточки в стиле БДСМ в свой адрес.

— С чем? — удивляется он.

— С тем, что у людей могут быть разные сексуальные интересы. Мы, вроде бы, в демократическом обществе живем. Не знаю, конечно, может быть у тебя есть какие-нибудь барьеры в этом плане, тогда я… — тараторю на одном дыхании.

— Ушакова, ты головой ударилась? — перебивает меня Тимур и хохочет. — Или может пьяная горячка одолела? Ты вроде для мужа себя берегла, для первой брачной ночи. А тут такой разворот на сто восемьдесят градусов.

Мысленно посылаю парочку сочных проклятий в адрес своего бывшего Вадима Михайлова. Рассказать Тимуру о муже и браке мог только он — это я таким образом от него отделаться пыталась, потому что достал своими назойливыми ухаживаниями и склонениями к близости. А я ну не хотела с ним в постель ложиться… И, как оказалось, правильно делала. Трепло.

— Откуда такой интерес к моей сексуальной жизни? Влюбился, Зимин? — гну свою линию, не желая прогибаться под мажора.

— Нет, с тобой определено сегодня что-то не так, Ушакова, — хмыкает он, с каким-то новым интересом разгадывая мое пылающее лицо. — Может быть, тебя похитили инопланетяне, а в тебе живет гостья из другой Вселенной? Это многое бы объяснило…

— Ага, а полетим мы на ковре-самолете! — бросаю саркастически.

— Кстати об этом, — Тимур бросает взгляд на модные электронные часы последней модели, удобно устроившиеся на его запястье. — А ты что же, тоже в Тай летишь на Новый год?

— А что, эта страна для тебя зарезервирована? — огрызаюсь я.

— Ты чего такая дерзкая, а? Рычишь постоянно, — он фамильярно щелкает указательным пальцем мне по носу. — Сексуальная фрустрация?

— Ты о чем-то кроме секса и своей персоны думать можешь? — возмущаюсь я, закатывая глаза.

— Ну не знаю, судя по тому, какие книжки в твоей сумке лежат, о сексе думаешь как раз ты, — не упускает он возможности меня подколоть. — Может, помочь с разрядкой?

— Может, ты уже исчезнешь?

— Может, ты перестанешь быть такой стервой?

Вот так переговариваться мы можем очень и очень долго, но у меня на это нет сил. Год на исходе. Я как выжатый лимон после зачетов и экзаменов. А Зимин… Противостояние с ним требует от меня абсолютной мобилизации, на которую я не способна.

Схватив рюкзак, я демонстративно поднимаюсь на ноги и пересаживаюсь на другое место в нескольких метрах от нахального мажора.

— Трусиха, — напоследок стреляет в меня Тимур. Но я выше того, чтобы ему отвечать. Нет ничего зазорного в том, чтобы оставить поле боя, когда важнее сберечь энергию для других сражений.

Через пятнадцать минут, наконец, объявляют посадку на наш рейс до Пхукета. Зимин, конечно, идет по отдельной очереди для бизнес-класса. Я телепаюсь в конце, так что когда подхожу к своему креслу В26, оказывается, что все места для ручной клади в двух метрах по периметру заняты и мне приходится втиснуть свой рюкзак вдалеке. А сижу я посередине между хмурым мужчиной гигантских размеров и мамочкой с грудным ребенком.

Блеск.

А Зимин там сейчас в первом классе развалился и уже шампанское пьет — видела его довольную физиономию, когда мимо проходила. Вот все-таки нет в этой жизни никакой справедливости!

3 Глава

Заснуть не получается.

Ребенок рядом хнычет и канючит, а его мамочка, хоть и шепотом, постоянно к нему обращается, утешает, стишки бормочет. Зато мужику рядом, в отличии от меня, видимо это не доставляет никакого дискомфорта — он отключается почти сразу после взлета и периодически громко похрапывает. А у меня, как назло, разрядились наушники, а зарядка в рюкзаке, в пяти метрах по проходу.

Пытаюсь найти удобное положение, чтобы попытаться вздремнуть, но тщетно: кручу вокруг шеи подушку, но она только меня раздражает и душит.

Как и все вокруг!

Впрочем, кому-то в самолете явно лучше, чем мне. И я сейчас даже не о Зимине из бизнес-класса. Новогодняя атмосфера пробралась в хвост самолета — какая-то шумная компания уже отмечает там праздник. Слишком громко, подчеркнуто бесцеремонно — со своего места, а ведь нас разделяет больше десяти рядов, могу расслышать их плоские шутки и напряженный голос стюарда, который пытается утихомирить пассажиров.

Решаю все-таки попытаться добраться до своих наушников.

— Простите, — шепчу я, подталкивая задремавшего соседа в плечо. — Мне нужно выйти.

— Угу.

Вырвавшись на свободу из своего ряда, разминаю затекшие ноги и плечи. А ведь еще восемь часов в пути!

Блеск!

Утешает лишь то, что потом меня ждет двенадцать дней на райском острове: белый песок, теплый океан и безлимитный драгон-фрукт.

Интересно, а чем там занят Зимин? Дрыхнет? Или ест фуа-гра?

Нам еду еще не предлагали, только раздали воду. А у этого мажора там шампанское рекой, первое, второе, третье и санкционные сыры на десерт.

Конечно, я ему не завидую. Это низко! Просто в этот самый момент я ненавижу его даже чуточку больше, чем обычно.

Открываю багажную полку и на меня вываливается мой же рюкзак — еле успеваю поймать.

— Не спится без горячей сказки на ночь, Ушакова? — раздается над головой голос Тимура.

Он помогает мне придержать рюкзак и довольно сушит все свои отбеленные тридцать два зуба. Одетый в светлую широкую толстовку, серые спортивные штаны, с творческим беспорядком на голове выглядит как типичный книжный парень и мечта любой девушки от шестнадцати до девяноста девяти.

Ни за что в жизни не признаюсь ему, что он хорош!

— Зимин, ты как здесь оказался? Не прошел фейс-контроль в бизнес-класс? — произношу я, дергая рюкзак на себя.

Пожилая женщина в центральном ряду, громко шикая на нас, укоризненно стреляет взглядом. Раздраженно поджимаю губы — что-то буйную компанию в хвосте самолета никто не пытается заткнуть.

— Извините сердечно, просто у моей подруги критические дни и она должна выпить ибупрофен, чтоб не превратится в Медузу Горгону, — положа ладонь на сердце, с театральным пафосом произносит Зимин.

— Какой же ты клоун! — закатив глаза и развернувшись на пятках, возвращаюсь к своему месту.

— Слушай, я от скуки скачал и прочел пару глав твоей книги… — Зимин шагает следом за мной.

— Она не моя.

Бросив рюкзак на свое место замечаю, что мамочка решила покормить малыша. Чтобы им не мешать, плетусь в сторону туалета. Тимур не отстает, семенит следом.

— Я в шоке. Там прикинь этот парень, ну главный герой который, проснулся с двумя девицами сразу. И автор не скупился на подробности. Например, она пишет, погоди… У него член двадцать сантиметров, — пораженно шепчет Зимин.

Виновато улыбаюсь, проходя мимо семейной пары с тремя дочерьми.

— Зимин, можешь оставить свои впечатления при себе! — цежу сквозь зубы.

Складываю руки на груди, занимая очередь в туалет.

— Ты Вадима бросила, потому что у него болт меньше?

— Ааааа…. — демонстративно бьюсь головой о стену. — Уймись уже, Зимин. И забудь.

Не хватало еще, чтобы другу своему рассказал потом об этом.

— Да ты что, Ушакова, в жизни не смогу забыть. Я тут еще одну книжку нашел по твоим интересам — Питер Пэн для взрослых, хочешь почитаем вместе?

— Нет, спасибо…

Никогда еще я так не радовалась освободившемуся туалету! Пропускаю пассажира и не успеваю заскочить внутрь — меня опережает Зимин. Подмигивает и быстро запирает кабинку с другой стороны.

— У тебя в бизнесе есть свой санузел для богатых! — кричу я, от досады барабаня рукой по двери туалета.

— Прости, Ушакова, там занято уже тридцать минут: какая-то парочка решила вступить в клуб двенадцати тысячников, а я больше не могу ждать… — со смехом парирует Зимин из-за двери.

— Когда приземлимся, я найду тебя и придушу. Бойся, — говорю я, когда, спустя полторы минуты, довольный Тимур вновь появляется передо мной.

— Ты все же тащишься по жесткому сексу, да?

От бессилия и злости топаю ногой.

Тимур смеется и перед тем, как уйти, треплет меня по волосам. Что за дурацкая привычка?

— Девушка, вернитесь на свое место, — едва я берусь за ручку туалетной дверцы, рядом со мной возникает стюардесса.

4 Глава

Я даже не успеваю ничего толком понять — настолько быстро развиваются события. Народ затихает. Даже орущие дети, словно почувствовав напряжение, вмиг прекращают истерики.

Вместе с тем, как начинает закладывать уши, потому что самолет начинает снижаться, из хвоста доносятся звуки настоящего мордобоя. И Зимин там — главное действующее лицо. Я только его мелькающую макушку и светлый капюшон толстовки вижу через ряды кресел, а спустя минуту ему уже благодарно улыбаются стюардессы, когда он с помощью еще пары крепких мужиков-пассажиров скручивает дебоширов.

Еще и герой теперь! Уму непостижимо.

Через двадцать минут самолет совершает вынужденную посадку в аэропорту Новосибирска. На посадке нас трясет. Самолет то и дело проваливается в воздушные ямы. Сосед рядом со мной побледнел, а его едва шевелящиеся синие губы явно произносят молитву. Свет вдоль прохода мигает. В общем, антураж как в хорроре.

И хотя я не боюсь летать, потому что знакома со статистикой и знаю, что шансов, что на голову упадет сосулька больше, чем сесть в самолет, который разобьется, я облегченно выдыхаю, когда шасси ударяются о взлетно-посадочную полосу.

В Новосибирске я раньше никогда не была, но после такой посадки и не хочется, хотя я фанат путешествий и новых мест. Темно, вокруг огромные сугробы снега, по полосе стелется поземка. Все пассажиры как за блокбастером на экране через иллюминаторы наблюдают, как к самолету подъезжает трап и две машины полиции.

Через пять минут нарушителей спокойствия в наручниках выводят из самолета и, не церемонясь, сажают в одну из машин. Они уезжают, а мы… Продолжаем одиноко стоять на полосе.

Проходит десять минут. Пятнадцать. Двадцать.

Народ начинает шуметь и недовольно переговариваться. Те, у кого дети, встают с мест и расхаживают по проходу, стараясь угомонить вновь раскричавшихся чад.

«Уважаемые пассажиры, говорит командир корабля. В Новосибирске сложные погодные условия. Мы ожидаем дозаправки и разрешения на вылет в течение ближайших тридцати минут».

Это звучит не очень обнадеживающе, но хотя бы какая-то конкретика. Терпеть не могу, когда информацию замалчивают. Закрыв глаза, я затыкаю уши наушниками и включаю свои любимые треки. Сейчас бы мохито у океана потягивать, а не это вот все…

Когда я открываю глаза в следующий раз, самолет все также стоит на месте. Хотя, судя по часам на дисплее моего мобильного, вместо тридцати уже прошло сорок минут. Раздражение на лицах моих соседей стало более явным, а за окном… Да там просто снежный апокалипсис.

«Уважаемые пассажиры, в связи с неблагоприятными погодными условиями мы вынуждены задержаться в Новосибирске. В настоящий момент мы ожидаем автобусы, которые отвезут вас в аэропорт, где вам будут предоставлены ваучеры на горячее питание. От лица авиакомпании приносим извинения за доставленные неудобства».

И все.

Народ, возмущаясь, начинает вставать со своих мест. Очевидно, что часть пассажиров кроет трехэтажным матом дебоширов, из-за которых самолет пришлось посадить в этом сибирском городе, другая часть негодует на авиакомпанию. Хотя, по сути, она тут совсем ни при чем…

Пока я толкаюсь в проходе, чтобы выйти к автобусу, через иллюминатор вижу, как к самолету подъезжает небольшой минивэн. В него загружается всего несколько человек — одного я, конечно, узнаю по светлой куртке и белому капюшону толстовки. Зимина из первого класса увезли в аэропорт со всеми возможными почестями на вип-транспорте. Может медаль еще дадут за оказанную помощь на борту? А простым смертным вроде меня придется трястись в автобусе и биться в очереди за кофе из автомата.

В аэропорту нас встречают представители авиакомпании и, еще раз извинившись, ведут толпу через транзитную зону в зал ожидания, где действительно раздают ваучеры на питание. Несколько человек пытаются узнать хоть какую-то информацию о продолжении полета, но девушки ограничиваются лишь дежурными фразами. Я их не виню — за окном бушует настоящий ураган. Только идиот станет давать какие-то прогнозы в такую погоду.

Усевшись на неудобную железную лавку, я угрюмо смотрю на несчастных пассажиров, которых объединила непогода. Тут не только наш рейс. По статусам рейсов на табло понятно, что из-за снежного апокалипсиса задержали вылет как минимум пяти самолетов. И, судя по происходящему, куковать мы здесь будем не час и не два… Да только чтобы очистить взлетную полосу от всего этого снега, понадобиться как минимум пять часов и пятьдесят снегоуборочных машин.

— Ушакова, вот ты где!

Я еще даже не оборачиваюсь, но уже знаю, кто стоит за моей спиной. Его-величество-Тимур-укротитель-мудаков-на-международных-рейсах.

— Что тебе? — тяну недовольно, ощущая, как от неудобной сидушки немеют спина и задница.

— Принес тебе капучино, — улыбается Зимин, протягивая мне бумажный стаканчик. — Ты вроде бы любишь.

— В чем подвох? — интересуюсь я подозрительно, но стаканчик все же беру. Пахнет из него изумительно, а на пенке нарисован улыбающийся смайлик.

— Обижаешь, Ушакова. Это просто жест доброй воли.

— Ты и добро в одном предложении? — я скептически приподнимаю брови. — Что-то из разряда невероятного.

— Ты меня недооцениваешь, — Тимур опускается рядом со мной на лавку и вытягивает ноги.

5 Глава

— Чемоданы наши не потеряют? — немного нервничая, с сомнением оглядываюсь на здание аэропорта.

— Не должны. Если что, я могу одолжить тебе свои трусы, Ушакова. Новые! От Кельвина, — улыбался Зимин, засовывая руки в карманы куртки.

Вот интересно у него вообще хоть когда-нибудь портится настроение? Даже в нашей ситуации он сияет оптимизмом. Хочется запустить в его довольную смазливую физиономию снежок. Благо снега вокруг вдоволь.

— Спасибо обойдусь.

Поправляю на плече лямку рюкзака, в котором нет сменной одежды. Зато есть купальник, косметичка, порно-книжка и аптечка с контейнером для линз. Обреченно вздыхаю. Это ж надо… Застрять на пару дней без багажа в Тае — не беда, там можно обойтись туникой и вьетнамками, а в Новосибе с этим могут возникнуть проблемы.

На улице настоящий снежный буран! Видимость нулевая! Ветер сносит с ног и забивает снег за шиворот куртки, в нос, глаза и рот. То еще удовольствие.

Кое-как находим свое желтое такси. Боюсь даже думать за какую цену его вызвал Тимур — тарифы в такую погоду обычно взлетают до небес. Надо не забыть позже перевести ему половину суммы, но почему-то мне кажется он будет усиленно отказываться от этих денег.

Зимин галантно открывает мне заднюю дверь машины, жестом приглашая садиться.

— Спасибо, — бурчу себе под нос.

К моему удивлению, Зимин забирается на заднее сиденье вместе со мной.

— Чего уставилась, Ушакова? Двигайся. Или хочешь пообниматься? — раскрывая руки как для объятий, говорит Тимур.

— Ну уж нет, только не с тобой.

— Ауч, ранила в самое сердце! — картинно закатив глаза, делает вид, что помирает.

Не могу сдержать улыбку и, чтобы Тимур ее не заметил, отворачиваюсь к заснеженному окну, за которым мелькают ночные огни. Едем мы недолго. Небольшой отель располагается и впрямь недалеко от аэропорта.

Около крыльца по бокам стоят заснеженные ели, подмигивающие гирляндами. Будь я в другой ситуации, обязательно бы сделала селфи на фоне этой красоты, но сейчас хочу поскорее оказаться внутри, в тепле и сухости.

Потопав ногами, стряхиваю с кроссовок налипший снег и иду за Тимуром к стойке администратора. Замечаю около лифтов в дальнем углу холла нашу стюардессу, которая завидев нас с Зиминым, виновато улыбается и заходит в кабину. Волна разочарования проносится по телу. Мы и правда застряли в Новосибирске на неопределенный срок.

— Видела, наш рейс перенесли на шестнадцать часов, — говорит Зимин, проверяя телефон. — Если повезет прилетим в Тай прямиком под Новый год.

— Капец… — тяну расстроенно.

Надо позвонить родителям. теперь уже точно. Я все откладывала этот момент, не хотела их волновать. Ну и в тайне надеялась на чудо.

— Добрый вечер, чем могу помочь? — обращается к нам девушка за стойкой.

— Здравствуйте, нам нужен номер на ночь, — бодро отвечает Тимур и протягивает свой паспорт.

Нам? Номер?

— И мне нужен номер, — пихаю в бок Зимина, становясь рядом, и протягиваю свои документы. — Стандарт, если можно.

— А мне можно и люкс, — встревает Тимур.

Мажор.

— О… Минутку, — девушка опускает глаза к монитору компьютера и что-то печатает, поглядывая иногда на Зимина.

Он дарит ей одну из своих обезоруживающих улыбок и нагло подмигивает. Позер.

Закатываю глаза.

— Вам повезло, остался последний стандарт и есть люкс для вас, молодой человек.

— Отлично! Берем оба два, — говорит Тимур.

Девушка начинает оформлять документы, у Зимина звонит телефон и он, сделав знак, отходит в сторону поговорить, а я оглядываю украшенный к празднику холл.

В центре зала стоит высоченная елка, увешанная красными и золотыми шарами. Около нее бегают дети, среди которых узнаю нескольких с нашего рейса.

Ого! Значит идея провести ночь в постели, а не на жесткой лавке в ожидании рейса пришла не только нам с Зиминым. Мы приехали в отель как раз вовремя, потому что люди с нашего и не только рейса начинают прибывать целыми группами.

Замечаю свою соседку с малышом в дверях отеля. Она несет спящего ребенка на руках, за спиной у нее увесистый рюкзак, а впереди она толкает коляску. Бедная.

Девушка тоже подходит к стойке регистрации и тяжело выдохнув, спрашивает про наличие мест.

— Извините, стандартные номера с люльками закончились, — виновато произносит хостес. — Есть два люкса и один делюкс. О… И их уже нет. Все забронированы. Извините.

— Как? Совсем нет номеров? — тихо уточняет моя соседка.

Администратор отрицательно качает головой, пряча взгляд, а у девушки между бровей залегает глубокая складка. Она забирает свои документы и, поудобнее подхватив ребенка, расстроенно поджимает дрожащие губы.

— Ладно. Поищу другой отель. Или вернусь в аэропорт.

Мне становится не по себе. Я прикидываю сколько у меня денег и могу ли я чем-то помочь одинокой девушке с ребенком, как вдруг над моим ухом раздается бодрый голос Зимина: