Холодов

ГЛАВА 1.

Холод – первое, что ощущаешь, глядя в бездушные глаза серого цвета.
Страх – второе, что окутывает тебя, когда приходит осознание: ты – добыча.
Ненависть – третье, что зарождается после безжалостных и грубых слов.

Мой брат проиграл родительский дом крупному бизнесмену. Так, из-за больной зависимости, Марк Холодов появился в моей жизни. Но, как оказалось, все произошло неслучайно, ведь он знал о моем существовании задолго до нашей встречи.

_____________________________________________

ГЛАВА 1.

Кира

Яркий свет софитов и рукоплескание зала. Позади отлично сыгранные Лунная соната Бетховена и Соната номер девять Прокофьева. Совершенно незнакомые люди, которые пришли посмотреть показательные выступления выпускников одной из лучших консерваторий столицы, подарили мне несколько красивых букетов. Мне никогда не дарили цветы, поэтому моей радости нет предела, получать их, оказывается, очень приятно.

Сияя счастливыми улыбками, мы купаемся в овациях, кланяемся в качестве благодарности и со скрипом в сердцах покидаем сцену. Учеба в консерватории успешно окончена, на этой жизненной странице поставлена точка и теперь каждого из нас ждет светлое будущее.

— Кира, погнали с нами в бар? — подлетает Гриша, шабутной парень из моей группы.

Вообще поражаюсь, как ему удалось окончить учебу, он на месте дольше пяти минут не может усидеть, только за фортепиано.

— Спасибо, но я пас, — улыбаюсь, сильнее прижимая к себе приятно пахнущие нежные розы.

— Какие-то планы? — к разговору подключается Оля, с которой мы хорошо дружим.

Девчонка родилась в семье потомственных музыкантов и очень талантливая пианистка.

— Устала немного, — дергаю плечами, — хочу лечь пораньше.

— Фу, какая ты скучная, — Гриша закатывает глаза и направляется к ребятам, которые уже толпятся у выхода из академической филармонии.

Не то, чтобы я была ханжой, далеко нет. Но именно сегодня мне хочется побыть одной. От волнения не спала всю ночь, прокручивала в голове ноты и теперь, когда адреналин от завершенного концерта постепенно стихает, телом овладевает усталость.

Метро быстро довозит меня до общежития, в котором я живу уже год. Снимать квартиру мне не по карману, поэтому за пять лет обучения я сменила уже несколько общаг, вечно попадались распутные соседки или пристающие мужики.

Мои цветы немного пострадали из-за давки в тесном вагоне, но не страшно, сейчас поставлю их в вазу, и они сразу же оживут. Спешно подхожу к входной двери и ищу в рюкзачке ключи.

— Кира Ленская? — раздается незнакомый мужской голос, и я резко поворачиваюсь в сторону, сердце испуганно заходится, сильнее сжимаю металлическую связку в своей ладони.

Из темноты на свет фонаря выходит молодой парень, одетый в синий спортивный костюм.

— Да, — произношу протяжно и начинаю еще больше волноваться, внимательно рассматривая незнакомца.

— Вам просили передать, — протягивает мне желтый сверток и буравит тяжелым взглядом.

— А кто? — машинально забираю конверт и ощущаю, что он довольно объемный.

— Ознакомьтесь с документами, — спокойно произносит парень, — вы все узнаете.

Договорив, он сразу же уходит, оставляя меня в замешательстве. Оглядевшись, быстро поднимаюсь в комнату и дрожащими руками засовываю ключ в замочную скважину. Неуверенно вхожу в темноту, соседок нет, это и к лучшему, смогу побыть в одиночестве.

Напрочь забываю о цветах, бросаю их на свою кровать и аккуратно раскрываю запечатанный пакет, чтобы не испортить содержимое. Достаю белоснежные листы и приступаю к изучению.

Первой моему сосредоточенному взгляду предстает расписка. Почерк и роспись брата, откладываю ее и читаю следующие документы.

Озноб пробирается по позвоночнику. Ничего не понимаю, официальный язык ломает мой творческий мозг. Начинаю все сначала. Перечитываю еще раз и еще. Это шутка такая?

В документах сказано, что теперь наш дом принадлежит некому Холодову Марку Александровичу. Возвращаюсь к расписке, бегло исследую глазами корявый почерк.

Меня начинает неконтролируемо трясти, быстро отыскиваю в рюкзаке свой мобильный и звоню брату, но абонент не в зоне доступа сети.

Черт!

Начинаю метаться из стороны в сторону и изучаю следующий комплект документов. Ничего не понимаю! Слезы подступают, горло сковывает спазм, становится нечем дышать.

На бумаге черным по белому написано, что нам надо съехать из дома в течение двух недель. От шока опускаюсь на край кровати и чувствую, как маленькие волоски дыбом встают от прочитанного. Соленые горошины катятся по щекам, падая на чистые листы и оставляя после себя маленькие разводы.

Наш дом находится в Подмосковье и в нем живет наша пожилая мама. Да ее удар хватит от таких новостей. Не понимаю, почему мы должны выехать? Чье это решение? Кто так распорядился?

Стираю мокрые дорожки с лица, снова хватаюсь за телефон и звоню брату, мне нужно больше информации.

Гудки, наконец-то!

— Привет, Кира, — мне отвечают быстро.

— Витя! — возмущаюсь и вскакиваю с кровати. — Я сейчас смотрю на твою расписку, объясни, что происходит?

Молчание.

— Витя!

— Прости, Кир, — тяжело вздыхает брат, — все правда. Я проиграл наш дом в покер.

Мое сердце стремительно пикирует в пятки, не оставляя шанса на спасение.

— Как? — уже не сдерживаюсь и ору на него. — Как ты мог так поступить? Ты о матери подумал? Что теперь с ней будет?

— Прости, — произносит последнее и резко бросает трубку.

ГЛАВА 2.

Кира

Стою перед высоким небоскребом, задрав голову вверх, и пытаюсь сосчитать количество этажей в этом здании. Лучи яркого солнца отражаются от панорамных окон и беспощадно бьют по глазам, щурюсь и сразу же перевожу внимание на асфальт, чтобы не свалиться от внезапно настигшей меня темноты.

В руках волнительно сжимаю тот самый желтый пакет, который принес мне вчера ужасную весть. Жутко нервничаю, мне никогда не приходилось общаться с людьми высокого социального статуса. Боюсь, что мою пламенную речь, которую я готовила всю ночь, просто на просто поднимут на смех и меня выставят за дверь. Но другого выхода нет, поэтому нужно использовать любые шансы.

Выпрямляю спину, гордо вскидываю голову и, сделав резкий выдох, направляюсь к высоким раздвижным дверям. Как только пересекаю порог здания, сразу же попадаю в огромное светлое фойе. Современный дизайн в темно-сером тоне, черная кожаная мебель, ярко-зеленые растения, стоящие в расписных горшках.

С трудом сглатываю и осматриваюсь по сторонам. Вокруг царит тишина. Ноги налились свинцом, и мое нутро жалобно просит поскорее убраться отсюда. Обычно я доверяю своей интуиции, но сейчас пропускаю все мимо ушей и ссылаюсь на то, что я просто не подхожу к этой дорогой обстановке. Синие джинсы с широкими подворотами, черные кроссовки, которым уже сто лет в обед, и обычная красная футболка без какого-либо принта. Поправляю лямки своего рюкзака и, набравшись смелости, шагаю к ресепшену.

— Добрый день, — любезно обращаюсь к мужчине в серо-черной форме с надписью «охрана» на груди.

— Добрый день, — он встает со стула и сканирует меня пристальным взглядом, останавливаясь на конверте.

— Почту нам приносят по вторникам, — грубо фыркает и ставит руки на пояс.

— Я рада за вас, — недовольно хмурюсь, — но я не курьер.

Глаза охранника удивленно округляются, и он замирает в ожидании моих пояснений.

— Я к Холодову Марку Ал..Алексдар… Александровичу, — от волнения язык не слушается, и я широко улыбаюсь, стараясь скрыть свой позор.

— Вам назначено? — спрашивает строго.

— Нет, — пальцы сильнее впиваются в плотный конверт, когда я замечаю кобуру на его толстом ремне.

— Распоряжений впускать посторонних не было, — чеканит.

Господи, да к этому Холодову еще фиг попадешь! Неужели я зря вставала в такую рань и перлась сюда с тремя пересадками, да к тому же еще и через весь город?

— Я по важному делу, — решительно продираю горло, буду стоять на своем, пока меня не пропустят. — Будьте добры, доложите господину Холодову, что к нему приехала Кира Ленская, — уверена этот недосягаемый мужчина знает кто я, не каждый же день он отбирает у людей дома, хотя...

Охранник ехидно усмехается, а я закатываю глаза. Если я выгляжу простенько, это не значит, что у меня не может быть дел с высокопоставленными людьми.

Он молча снимает телефонную трубку и набирает всего лишь три цифры.

— Милана Эльдаровна, — голос спокойный, он широко улыбается, словно выиграл миллион рублей, — тут некая Кира Ленская просится к Марку Александровичу.

Мужчина внимательно слушает невидимую собеседницу, мне же долетает только быстрое стрекотание. По его расстроенному лицу я понимаю, что его там отчитали как мальчишку, он нервно кладет трубку на место и строго смотрит на меня.

— Вас в списках нет, так что не имею права вас впускать, — срывается на мне.

— А как же мне тогда с ним встретиться? — растерянно хлопаю глазами.

Мужчина молча разводит руками.

Ну и квест! Хоть с бубном пляши, чтобы Холодов удосужился тебя принять. Причем для начала нужно пройти мимо всех его церберов. Оборачиваюсь, и мой взгляд падает на широкие диваны. Медленно подхожу к одному и опускаюсь на край, стягиваю рюкзак и кладу его рядом с собой.

— Ждать здесь что ли собралась? — слышу недовольный тон охранника.

— Может и собралась, — язвлю в ответ.

Обычно я очень добра и воспитана, но если меня задевают, я найду слова, чтобы ответить и не дать себя в обиду. Жизнь в Москве многому научила.

Мужчина вылетает из-за стойки и стремительно направляется ко мне. Я резко вскакиваю и оббегаю диван, чтобы не попасться в его лапы.

— Выметайся, еще не хватало, чтобы меня уволили из-за тебя, — смотрит на меня злобно.

— А что, в вашем стерильном здании и посидеть нельзя?

— Выметайся, кому говорю, — охранник бесится еще сильнее.

Он направляется в мою сторону, но я ловко удираю от него, не позволяя расстоянию между нами сократиться.

— Я сейчас позову подмогу и тебя силком выкинут отсюда, — продолжает стращать меня. — Уходи сама по добру, глупая девчонка.

— Не уйду, пока не пропустите к Холодову.

Вдруг слышу, как в фойе срабатывают раздвижные двери, и мгновенно поворачиваюсь к входу.

— Попалась, дрянь! — довольный охранник кричит мне на ухо и больно хватает за плечо, отчего я громко взвизгиваю и пытаюсь вырваться.

— Что здесь происходит? — раздается басистый грубый голос, и мы застываем на месте.

На входе стоят два взрослых мужчины, одетые в стильные костюмы, и наблюдают за нашей перепалкой.

— Извините, Марк Александрович, — охранник вмиг бледнеет и в его голосе слышится страх, — девчонка никак не желает покинуть здание.

Резко дергаю рукой и вырываюсь из его мерзкого хвата. Поправляю футболку, расправляю помявшийся угол желтого пакета с документами и уверенно иду вперед.

— Здравствуйте, Марк Александрович, — останавливаюсь перед высоким голубоглазым блондином, затем бросаю робкий взгляд на другого мужчину, который, склонив голову набок и уставившись на мой конверт, смиренно стоит рядом.

Серьезный брюнет поднимает на меня плотоядный взгляд, а у меня аж мурашки бегут от столь пристального внимания. Страх медленно крадется по позвонкам, словно тело пытается подать сигнал бедствия.

— Меня зовут Кира Ленская, — с трудом поворачиваю голову к симпатичному блондину и улыбаюсь.

ГЛАВА 3.

Кира

— Как вы говорите вас зовут? — загадочно прищуривается Марк Александрович и одной рукой расстегивает пуговицу своего идеального темно-синего пиджака.

— Кира Ленская, — повторяю четко и мысленно добавляю «уже и забыли у кого дом отжали?».

— Пропустите девчонку через пятнадцать минут, — он смотрит сквозь меня и дает четкие указания охраннику. — Милану я предупрежу.

— Хорошо, Марк Александрович, — кивает мужчина в форме, а Холодов со своим провожатым уверенным шагом направляется к лифтам.

Откровенно пялюсь им вслед, вдыхая аромат приятного дорогого парфюма. Вот это стать, вот это энергетика. Меня колошматит так, словно в жерле вулкана побывала. От его взгляда холодом веет, а от тела ощущается бешеный жар. От такого контраста мне становится нехорошо, к тому же еще предстоит серьезный разговор тет-а-тет, а у меня уже от страха все поджилки трясутся.

Подхожу к кулеру и набираю полный стакан охлажденной воды, поглощаю ее за считанные секунды.

Он сказал через пятнадцать минут. Времени у меня остается не так много, нужно успокоиться и привести чувства в порядок. Хорошо, что хоть согласился выслушать, не прогнал.

Присаживаюсь на диван и терпеливо жду. С волнением не получается справляться, гоняю в голове заготовленные фразы и тереблю дрожащими пальцами лямку рюкзака.

Обозначенное время приближается к концу, хватаю свои вещи и подлетаю к ресепшену.

— Я могу пройти? — уточняю у охранника, вдруг он уже и забыл, что я сижу тут. — Пятнадцать минут давно прошли.

— Тебя еще не вызывали, — бубнит и не поднимает на меня злой взгляд. — Как только мне позвонят сверху, я тебя пропущу.

Ар-р-р! Недовольно топаю ногой и шумно выдыхаю.

И снова жду, хотя мое терпение уже на пределе. Уже прошло полчаса, как меня должны были впустить, но на пост охраны так никто и не позвонил.

Это сверх наглость и что за неуважение к людям? Этот Марк Александрович вроде взрослый и серьезный человек, а ведет себя неподобающе. Я понимаю, что у такого человека как он каждая минута расписана, но если дал слово – будь добр сдержать. А то только домá отжимать он горазд…

В холле раздается громкий звонок, и я резко вздрагиваю от неожиданности. Хватаю рюкзак, убираю в него конверт и вешаю его за спину, затем уверенно шагаю к стойке. Охранник с серьезным лицом выслушивает собеседника и, получив указания, кладет трубку на место.

— Проходи, — бурчит недовольно, и я облегченно выдыхаю. — Поднимешься на лифте на тринадцатый этаж, там тебя встретят.

— Спасибо, — моментально забываю о нашей вражде и с легкостью лечу к лифтам.

Сразу же жму на кнопку с цифрой «13» и брезгливо вздрагиваю. Я не суеверная, но стараюсь держаться от этого числа подальше. Просторная кабина с приятной музыкой быстро поднимает меня на нужный этаж и, когда створки раскрываются, моему взору предстает высокая блондинка в белоснежной рубашке и обтягивающей черной юбке до колена.

— Добрый день, — делаю неуверенный шаг вперед и не могу отвести от красивой девушки взгляда, она словно только что сошла с обложки модного журнала.

— Пройдемте, — сухо произносит она и в коридоре раздается звонкий цокот высоких шпилек.

Пока следую за ней, осматриваю свой внешний вид, затем перезавязываю хвост и убираю мелкие вьющиеся прядки за уши.

— Проходите, — блондинка указывает раскрытой ладошкой на широкую дверь.

— Спасибо, — киваю и перевожу взгляд на двойные деревянные двери, покрытые темным лаком.

Пытаюсь незаметно успокоиться, медленно выдыхаю и прохожу дальше. Сразу попадаю в приемную, где меня уже ждет очередная красавица. Этот Холодов что, владелец модельного агентства?

— Здравствуйте, — мило улыбаюсь девушке и наконец-то встречаю человека с добрыми глазами.

— Добрый день, — ее широкая улыбка немного облегчает мой внутренний мандраж. — Вы Кира Ленская?

— Да.

— У Марка Александровича есть для вас пять минут, — любезно поясняет и открывает мне дверь, которую я и не заметила сразу.

Ого, целых пять минут, как же щедро с его стороны!

По ее ладони, приглашающей меня пройти далее, понимаю, что там меня ждет последняя инстанция. Еще немного и я вновь увижу ледяные глаза.

Впиваюсь пальцами в лямки рюкзака и вхожу в кабинет к Холодову. Сразу погружаюсь в темноту, здесь нет ни единого окна, а комната освещается благодаря тусклому свету. Дверь за моей спиной глухо хлопает, и я резко оборачиваюсь, подтверждая свои опасения: меня заперли в логове зверя.

Марк Александрович сидит в высоком кресле, его широкие ладони спокойно лежат на подлокотниках, а его взгляд устремлен прямо на меня.

— Здравствуйте, — опускаю голову, чтобы не показывать своего бешеного волнения, — еще раз.

— Присаживайся.

Кабинет такой же холодный, как и его хозяин. Мне хочется бежать отсюда, чтобы пятки сверкали, но приходится применить огромные усилия, чтобы сдвинуться с места и добровольно приблизиться к опасному мужчине.

Да, именно опасному. Он вызывает у меня панику, страх и неконтролируемые судороги.

Нельзя такого человека заставлять ждать. Отлипнув от пола, я прохожу вглубь кабинета и не спеша присаживаюсь на край гостевого кресла, что стоит напротив широкого стола. Дышу еле заметно, мне кажется, что каждое мое движение раздражает Холодова.

— О чем ты хотела поговорить? — на его лице ни одна жилка не двигается.

Я, видимо, пропустила тот момент, когда мы перешли на «ты», ну, да ладно, мы люди не гордые.

— Марк Александрович, — решаю обратиться к нему по имени и отчеству, может это поможет хоть немного ослабить его нескрываемое презрение. — Я хочу поговорить с вами насчет нашего дома. У меня мама старенькая, она живет там одна, если вы заберете его, она останется на улице.

— Ты читала документы?

— Да, — прячу от него взгляд и смотрю на свои пальцы. — Я не совсем хорошо разбираюсь во всех терминах, которые там применяются, но смысл мне понятен.

ГЛАВА 4.

Кира

— Что простите? — хлопаю ошарашенными глазами и переспрашиваю, потому что не уверена, что верно расслышала слова Холодова.

— Я предлагаю тебе сделку, Кира, — говорит ровным тоном. — Твое тело в обмен на дом.

— Вы с ума сошли? — резко вскакиваю с кресла, не обращая внимания, как с моих колен падает рюкзак.

— Решайся, девочка, — он выпрямляется и кладет ладони на стол, продолжая сверлить меня строгим взглядом. — Дважды я не предлагаю.

В висках болезненно пульсирует от происходящего, на секунду теряю дезориентацию, закрываю глаза, а затем снова смотрю на Холодова. Он как сидел величественно в своем кресле, так и продолжает сидеть. Снежный король, блин!

Быстро поднимаю рюкзак с пола, а в голове так и крутятся его мерзкие слова «тело в обмен на дом», «тело в обмен на дом».

Бежать надо, бежать отсюда подальше!

Не проронив ни слова, я пулей вылетаю из кабинета и по памяти стремительно направляюсь к лифту. К горлу подкатывает ком, от испуга во рту пересохло, и язык лежит камнем. Не обращая внимания на работников офиса, судорожно клацаю по кнопке, вызывая кабину. Некоторые открыто на меня пялятся, ловлю сочувствующие взгляды и смотрю на табло, отчитывающее этажи.

Только когда за мной закрываются створки, я льну спиной к холодной стене и осознаю весь ужас поступившего предложения. Как можно говорить о таком спокойно? Он же открытым текстом предложил переспать с ним в обмен на дом! Вспоминая, какие проблемы меня теперь ждут, сердце болезненно сжимается. Начинаю размышлять, где можно за короткое время заработать максимально много денег, чтобы прийти и бросить их в лицо этому наглому и самоуверенному придурку. У меня не так много ценных вещей, если я их и продам, то не наберу нужную сумму, которую, кстати, так и не озвучил Холодов. Даже не дал право выбора, сразу перешел к важному. Но я и сама понимаю, что наш дом стоит несколько миллионов, я и на один не наскребу.

Тело мое, он, видите ли, захотел! Да в нем нет ничего святого, сухарь бессердечный. Относится к девушкам потребительски, лишь бы удовлетворить свои похабные потребности.

Когда запал пропадает, я вновь окунаюсь в суровую реальность и понимаю, что дом я так и не отвоевала. Да и о какой войне может идти речь, если он сразу же убил меня своим предложением, словно четким выстрелом в лоб.

У меня есть две недели, чтобы освободить дом. Ставлю себе цель – за первую неделю собрать максимально возможную сумму. И начну я с близких мне людей.

Спускаюсь в подземку и направляюсь в сторону консерватории.

*****

— Кира, девочка моя, — радостно восклицает Мария Евгеньевна, мой любимый наставник и лучший преподаватель консерватории, — вот только вчера выпустила вас, а уже безумно соскучилась.

— Здравствуйте, Мария Евгеньевна, — вхожу в кабинет и крепко обнимаю женщину.

— Ты как раз вовремя, у меня часовой перерыв, сейчас будем пить чай, — она начинает активно хлопотать за шкафом, за которым от посторонних глаз спрятан электрический чайник.

— А я как раз тортик принесла, — демонстрирую небольшой десерт, красиво упакованный в картонную коробку.

— Я хотела на диету сесть, — Мария Евгеньевна выходит из-за шкафа с двумя расписными кружками. — А ты меня соблазняешь.

— Вы прекрасно выглядите, и тем более он – йогуртовый.

Женщина и правда не выглядит на свои пятьдесят. Современная короткая стрижка, стройный стан, ровная осанка, лицо практически без морщин, только иногда проявляются мимические, но их нет лишь у пластмассовых кукол.

— Рассказывай, куда уже ходила на прослушивание? — с любопытством интересуется Мария Евгеньевна, разливая кипяток по кружкам.

Ох, если бы вы только знали где я уже успела побывать с утра пораньше.

— Пока никуда, — пожимаю плечами.

— Кира, девочка моя, не теряй времени, — строго произносит женщина. — Музыканту нужна постоянная практика и твои умелые пальчики должны совершенствоваться.

— Хорошо, — делаю глоток горячего чая и собираюсь с силами перейти к непростому разговору. — Мария Евгеньевна…, — начинаю, но сразу же затыкаюсь.

Сколько просить денег в долг? На какую сумму рассчитывать? Все так туманно и непонятно. Прячу стыдливое лицо в кружке и снова пью чай, чтобы выиграть время.

— Что ты хотела сказать, Кирочка? — женщина в недоумении.

— Ничего важного, — наигранно машу рукой, и на мое счастье она не устраивает допрос, только лишь смотрит встревожено, словно улавливает мое беспокойство.

— У тебя все в порядке?

— Да, — киваю уверенно и натягиваю постановочную улыбку, которой меня и научила Мария Евгеньевна.

«Даже если у артиста сердечные раны и на душе пусто, на сцене нужно уметь достойно держать улыбку» - всегда говорила она.

Время в консерватории пролетает незаметно. Мы болтаем на разные темы, мне всегда было легко общаться с Марией Евгеньевной. Она рассказывает смешные случаи из своей музыкальной карьеры, делится теплыми воспоминаниями о гастролях и я, раскрыв рот, как губка впитываю каждое слово и мечтаю, что вскоре тоже стану звездой и моя жизнь будет яркой и насыщенной.

ГЛАВА 5.

Кира

На следующий день я решаю начать поиски работы. Открываю небольшой список оркестров, которым требуются пианистки, и договариваюсь о паре прослушиваний. Когда я училась в консерватории, вечерами подрабатывала в ресторане, играла на рояле в общем зале, но перед выпускными экзаменами уволилась. Видимо, поспешила. Пока я буду ходить по собеседованиям, могла бы подзаработать, тем более платили там хорошо. Надо связаться с управляющим, вдруг он возьмет меня обратно, сейчас каждая копейка не будет лишней.

Выбегаю с первого собеседования, которое, по моему мнению, прошло успешно, и чувствую, как в кармане вибрирует мобильный. Достаю его и смотрю на экран. Сердце сразу валится в пятки, потому что мне звонит соседка мамы, а такое происходит только в экстренных случаях.

— Алло, — произношу встревожено.

— Кирочка, деточка, — тараторит пожилая женщина, — мамочке твой стало плохо, я вызвала скорую.

— Что с ней, Галина Ивановна?

— Сердце, — поясняет обеспокоенная женщина и продолжает причитать. — Бедная, Люба. Я сейчас собираю необходимые вещи, ее забирают в больницу. Приезжай туда, Кирочка.

Узнав, куда собираются доставить маму, я пулей направляюсь в противоположную сторону улицы, напрочь позабыв про оставшиеся собеседования.

Перепрыгивая через несколько ступенек, я быстро влетаю в огромный холл больницы и ищу глазами Галину Ивановну, она обещала дождаться меня и рассказать все, что знает.

— Кира, — окликает меня пожилая женщина в широком цветастом платье и, опираясь на деревянную клюку, встает со скамейки.

— Как мама? — кладу ладони на ее мягкие плечи и внимательно смотрю на старушку.

— Ее отправили на обследование, — она машет рукой в сторону регистрации. — Меня внутрь не пустили, я ж не родственница.

— Спасибо вам большое, Галина Ивановна, — спешно обнимаю ее, — я вам там такси поймала, пойдемте, я вас провожу.

— Да ну что ты, — упирается женщина, — я бы и на автобусе доехала.

— Пойдемте, пойдемте, — беру ее под руку и силком веду к выходу. — Доставят с ветерком прямо к калитке.

— Не стоило, Кирочка, — причитает старушка. — Деньги еще на меня тратишь.

— Не обеднею.

Сразу расплачиваюсь с водителем и помогаю Галине Ивановне сесть на заднее сиденье.

— Ой, Кира, — кричит мне в окно, когда я уже подхожу к ступеням. — Забыла отдать тебе кое-что.

В отрытом окне показывается дряблая рука старушки, которая держит почтовый конверт. Я замираю на месте и не решаюсь взять его, словно он какой-то заразный. Испуганный мозг посылает импульсы тревоги, и я озадаченно смотрю на Галину Ивановну.

— Это было в руках у Любушки, когда я ее нашла во дворе.

— Спасибо, — произношу на автомате и все еще неуверенно забираю конверт.

— Это от Вити? Что-то с Витей? — старушка засыпает меня вопросами. — Почему Любе стало плохо? Из-за этого письма?

— Я разберусь, до свидания, Галина Ивановна, — бурчу себе под нос и медленно плетусь в больницу.

Никакого обратного адреса, заполнена лишь строка получателя. Даже марок почтовых нет, значит, лично привезли и кинули в ящик.

Дрожащими пальцами достаю листок бумаги и читаю уже знакомые мне строки.

Вот урод! Он даже не постыдился и прислал моей маме извещение, что она больше не имеет права жить в доме и что ей нужно съехать через две недели.

Теперь я понимаю, почему маме резко стало плохо.

Холодов воюет не по правилам, ну что ж… выводы я сделала.

Солидный мужчина трусливо нанес удар по самому больному, решил таким образом склонить меня к мерзкому предложению.

«Тело в обмен на дом».

Подумаю об этом позже, сейчас есть вещи поважнее.

Отыскиваю доктора, который наблюдает за моей мамой, разузнаю ее состояние. У нее случился инфаркт, я реву белугой, пока выслушиваю слова врача о том, что ей была вовремя оказана медицинская помощь и все плохое позади. Сейчас ей нужен отдых и мама спит. Я ставлю его в известность, что буду караулить в коридоре, а он разубеждает меня и заставляет отправиться домой. Разрешает вечером навестить ее и дает список необходимых вещей, которые нужно привезти, среди них есть и препараты, которые требуются для поддержания работы сердца.

Оказавшись на улице, набираю номер Вити, чтобы поставить его в известность, что именно по его вине мама попала в больницу. Но тот недоступен, опять где-то шляется, и я опять остаюсь наедине со своими проблемами.

*****

И вот я снова перед высоким зданием, утопающим крышей в облаках. Только теперь я не глупая овечка, которая вздрагивает от каждого шороха, сейчас я настроена решительно. И пускай я не осознаю степень последствий, но пришло время для моего контрнаступления.

В послеобеденное время в холле находятся люди, видимо, ждут аудиенции у великого и могучего Холодова. Пользуясь моментом, пока охранник внимательно регистрирует посетителей, быстро прошмыгиваю к лифтам и жму на хромированную кнопку. Дальнейший путь отчетливо помню. Тринадцатый этаж и попадаю в светлый холл. Услышав сигнал приехавшего лифта, блондинка, стоящая возле стола, поднимает на меня глаза и заметно удивляется.

Мажу по ней хмурым взглядом и уверенно шагаю в приемную.

— Девушка, подождите, — летит мне в спину, но я не останавливаюсь и быстро юркаю через деревянную дверь.

— Здравствуйте, я к Марку Александровичу, — со всей силы стискиваю ручку, которую без устали дергают с той стороны, и упорно удерживаю оборону, не давая блондинке войти.

Секретарша озадаченно наблюдает за моими действиями, а я дружелюбно улыбаюсь, словно ничего и не происходит.

— Марк Александрович сейчас занят, — произносит испуганно и боится даже пошевелиться, — у него совещание.

Бросаю взгляд на соседнюю дверь с табличкой «Зал для совещаний».

— Я подожду, — резко отпускаю дверную ручку и отскакиваю к гостевому диванчику, а в это время в приемной появляется разгневанная блондинка.

ГЛАВА 6.

Кира

Из зала для совещаний выходят высокие и серьезные мужчины в костюмах. Они о чем-то тихо разговаривают, активно что-то обсуждают и совершенно не обращают на нас внимания.

Девушки, работающие здесь, сразу же становятся по стойке смирно, широко улыбаются и любезно прощаются с незнакомыми мужчинами. Мне не видно, кто идет следом, так как я нахожусь прямо за дверью.

— Марк… Александрович, — слышу недовольный голос блондинки, — к вам пришла девушка и утверждает, что вы лично назначили ей встречу.

Ого, эта дама позволяет себе в таком тоне разговаривать с боссом? Видимо, она занимает здесь не последнюю должность. Или, может, спит с ним. Интересно, поэтому Холодов выбрал мое юное тело? Захотелось свежатинки?

Дверь в зал для совещаний резко закрывается, и я встречаюсь с суровым взглядом Марка Александровича.

— Здрасьте, — бурчу недовольно и бегло смотрю на присутствующих.

Он внимательно осматривает меня с головы до ног и обратно, затем зависает на глазах, проникая своей мерзкой серостью в самые потаенные уголки трепещущей души.

— За мной, — чеканит строго и широкими шагами направляется к себе в кабинет.

Гордо вскидываю голову и с довольным лицом прохожу мимо мегеры, которая еще немного и на говно вся изведется. Прям чувствую, как ее бомбит от недовольства. Но как только за мной закрывается дверь, я сразу же вспоминаю, зачем сюда пришла. Не теряя ни минуты, достаю из рюкзака конверт и кладу его на стол перед Холодовым.

— Зачем вы это сделали? — нападаю первая, готовая вцепиться в его наглое лицо. — У моей мамы случился инфаркт, как только она прочитала ваше извещение! Кто вас просил лезть к ней?

— Я всего лишь помог тебе быстрее определиться, — поправляет манжеты своей идеальной белой рубашки. — Не люблю ждать.

— Да как…, да как…, — запинаюсь от услышанного и делаю глубокий вдох. — Зачем вы играете с чувствами людей?

— Ты убежала отсюда и не дала четкого ответа, — произносит спокойно, а его голос словно холодное лезвие пронзает меня насквозь. — Ни да, ни нет, — без стеснения исследует мое ошарашенное лицо.

— Как вам вообще удалось все провернуть? — злостно фыркаю и ставлю руки на пояс. — Дом был записан на маму, вы не имели никакого права забирать его, что бы там мой больной брат вам не пообещал.

Холодов обходит свой стол и встает позади меня. Волоски шевелятся от страха, я ощущаю спиной его бешеную энергетику, и меня пугает то, что я не могу предугадать, что он сделает в следующую секунду. Он запросто может накинуться на меня, взять силой или вообще придушить. И я не смогу отбиться от него, даже, несмотря на то, что он довольно среднего телосложения. Зато он высокого роста и с сильными руками, мое тело в его широких ладонях хрустнет как хрупкий фарфор.

— Карточный долг очень серьезная вещь, Кира, — мое имя вылетает с презрением.

— У мамы больное сердце, — мой голос дрожит, и я чувствую, как слезы начинают душить. — Так нельзя, она могла умереть. Она самый близкий для меня человек.

Слышу тихие шаги, и Холодов останавливается напротив меня, а я сразу склоняю голову вниз, пряча мокрые глаза. Не позволю ему наслаждаться моим расстроенным видом.

— Я могу устроить твою маму в лучшую клинику, и она получит достойное лечение, — его бас ласкает мой слух, запах легкого парфюма проникает в нос. — Заметь, за прошедшие сутки с моей стороны поступило уже два предложения, а это довольно много.

Резко поднимаю голову и встречаюсь с холодным взглядом. Весь антураж ничто по сравнению с его леденящим душу натиском.

— Да пошли вы со своей лучшей клиникой, — встаю на носочки, чтобы быть максимально близко, и яростно шиплю в его надменное лицо. — Назовите цену. Сколько денег вам нужно, чтобы я смогла выкупить свой родной дом?

— Пятнадцать миллионов, — отвечает уверенно, даже не задумываясь, и моя челюсть пикирует на пол.

— За нашу хату? — взвизгиваю недовольно и отступаю от него назад.

У нас старенький дом, пятьдесят квадратов, одноэтажный и построенный еще в восьмидесятых. Откуда такие баснословные цифры?

— Ты вроде не глупая девочка, Кира, — Холодов возвращается к своему столу, — хватит ума посчитать через сколько лет ты вернешь мне свои копейки?

Молча испепеляю его своим яростным взглядом. Вот бы дырку в нем прожечь!

— Я закрою глаза на то, как ты только что послала меня, спишем это на эмоциональную незрелость, — продолжает издеваться. — Даю тебе время все обдумать и через три дня жду в офисе с ответом.

ГЛАВА 7.

Кира

К вечеру я собираю мамины вещи, покупаю жутко дорогие лекарства, на которые уходят практически все мои сбережения, и приезжаю в больницу. Поднимаюсь в палату, и все мои пакеты разом валятся из рук, когда я вижу пустую кровать, матрац аккуратно свернутый и лежащую сверху подушку.

Кажется, у меня у самой сейчас будет инфаркт, потому что моя грудная клетка начинает сжиматься, болезненно сдавливая все органы. Легкие слипаются и горят, не могу как следует вдохнуть. Ошарашено осматриваюсь по сторонам в поисках персонала и замечаю доктора, идущего ко мне по коридору. Жадно хватая воздух, ватными ногами я двигаюсь к серьезному мужчине и указываю дрожащими пальцами на пустую комнату.

— А где Ленская? — впиваюсь руками в его предплечья и бесконтрольно трясу озадаченного мужчину.

— Спокойно, спокойно, — он быстро перехватывает мои руки и пытается успокоить. — Вашу маму перевели на два этажа выше, в вип палату.

Замираю на мгновение, затем вытираю мокрые щеки и вежливо поправляю рукава докторского халата, которые успела помять.

— Как перевели? — пучу на него удивленные глаза. — Подождите, я не совсем понимаю. А кто оплатил?

— Если мне не изменяет память, — доктор засовывает руки в карманы, — плательщиком выступил Холодов Марк Александрович.

От знакомых имени и фамилии мурашки табуном бегут по телу. Я когда-нибудь смогу отделаться от этого навязчивого мужчины? Но тут в моей ошарашенной голове всплывает самый главный вопрос: зачем он это сделал, если я ему отказала? Совсем охамел и решил подсадить меня на счетчик, дескать я оплатил – ты мне должна?

— Хорошие у вас друзья, — мужчина легонько похлопывает меня по плечу. — На днях начнем готовить вашу маму к транспортировке в Москву.

— Зачем? — не перестаю удивляться все новой и новой информации.

— Ну как же, — по лицу доктора я понимаю, что ему становится неловко от разговора. — Клиника Пономарева готовит для нее место, там вашу маму быстро на ноги поставят.

Чувствую себя ужасно. Что ж я за дочь-то такая, раз не в курсе всех маминых передвижений, но тут похоже без меня все решили.

— Скажу вам честно, — он аккуратно берет меня за локоть и переходит на шепот, — в нашей местной больнице нет средств и возможности для реабилитации пациентов. Так что вы правильно делаете, что забираете маму, здесь она не получит достойного лечения. У нас даже дефицит препаратов, приходится просить родственников купить все необходимое. В область поставок практически нет.

— Скажите, — читаю имя доктора на бейдже, — Андрей Михайлович, а если я заберу маму домой? Какие прогнозы?

Услышав мои вопросы, он резко хмурится.

— Неутешительные, — признается честно. — Можно ожидать повтора приступа, и никто не знает, удастся в следующий раз спасти вашу маму или нет.

Понимающе киваю.

— Можно ее навестить?

— Да, конечно, — радушно улыбается мужчина, — пойдемте, я вас провожу.

Поднявшись на два этажа выше, я словно попадаю в другую больницу. Здесь современный ремонт, широкий и ничем не захламленный коридор, персонал в хорошем настроении и вежливо здоровается.

Доктор подводит меня к палате и оставляет, а я спешу войти внутрь, чтобы скорее увидеть мою мамочку. Застаю ее в кровати, смотрящей огромную плазму, которая висит на противоположной стене.

— Кирочка, — она сразу же веселеет, заметив мое лицо, — детка, как я рада, что ты приехала.

С разбега падаю в ее теплые объятия и утыкаюсь носом ей в шею.

— Мамуль, я так испугалась, — шепчу, и снова хочется плакать.

Но доктор строго настрого запретил ее волновать, только позитивные новости.

— Ну чего ты куксишься, все ведь обошлось, — она вытирает шершавыми ладонями мое лицо.

— Обошлось, — выпрямляюсь, придвигаю стул и сажусь возле кровати.

— Кира, объясни мне только, что за письмо я получила? Там было сказано, что я…, — она делает глубокий вдох.

— Я знаю, что там было написано, мам, — стараюсь быстрее ее успокоить, — Галина Ивановна отдала мне его. Ты только не волнуйся, ладно, — заботливо поправляю ей простынь, — произошла ошибка, это письмо вообще было адресовано не тебе.

— Как же? Там было указано мое имя, — мама сопротивляется.

— На почте что-то напутали, — стою на своем, сама не верю в свою ахинею.

— Очень странно, — подозрительно смотрит на меня. — Или ты мне чего-то недоговариваешь. Скажи правду, доченька, Витя проиграл наш дом?

Блин, правду говорят: сердце матери не обманешь.

— Пф-ф-ф, — машу рукой и усмехаюсь, стараюсь сделать беззаботный вид, — мам, что за глупый вопрос? Нет конечно. Дом твой, никуда не нужно съезжать. Я же говорю, ошибка вышла.

— А откуда у тебя деньги на такую палату? — продолжает свой допрос.

— Всем студентам, которые окончили консерваторию на отлично, выдали небольшой бонус в виде материальной помощи.

Боже, да откуда у меня такой талант к брехне? Пою как соловей.

— Спасибо, доченька, но не стоило тратить деньги, — мама тяжело вздыхает, — я бы и в обычной палате полежала.

По ее поведению я догадываюсь, что она пока не в курсе, что ей предстоит отправиться в Москву в частую клинику. Что мне тогда ей говорить? Откуда такие деньги? Надо придумать очередную правдивую легенду, да и не запутаться во всем этом грязном вранье. Аж самой становится противно.

А, может, Холодов передумает? Тогда и разговор этот начинать бессмысленно.

— Давай, ложись рядом со мной, — мама хлопает ладонью по краю кровати, — сейчас начнется мой турецкий сериал, посмотрим вместе.

С радостью стягиваю толстовку, затем разуваюсь и осторожно ложусь рядом, кровать здесь довольно широкая, можно смело двоим спать.

На экране появляется заставка сериала, и я на время выпадаю из реальности и погружаюсь в турецкие страсти.

Ближе к вечеру выхожу из больницы, на улице уже стемнело, и я набираю номер подруги. Она звонила мне несколько раз, но я отклоняла вызовы, хотелось побыть с мамой, а Олечка меня поймет.

ГЛАВА 8.

Кира

— Оль, Оль, подожди, — пытаюсь перебить без устали болтающую подругу, — Олечка, я тебе перезвоню, мне надо срочно бежать, целую.

Разъединяю звонок и встаю со ступенек, отряхивая джинсы.

— Садись в машину, — я четко слышу его приказной тон и бегло осматриваюсь по сторонам.

Отрицательно качаю головой и закусываю нижнюю губу от волнения.

— Не хочешь поблагодарить меня за мать?

Его суровый вид вызывает во мне страх и панику. У меня словно ноги вросли в асфальт, и я не могу пошевелиться. Еще раз осматриваюсь и понимаю, что вокруг вообще никого нет. Если я сейчас сяду в машину и он меня прикопает в лесу, то меня никогда не найдут, потому что не будет свидетелей.

Только быстро растущее любопытство помогает мне сдвинуться с места. Молча иду к машине и сажусь в черную глянцевую тачку.

— Спасибо, что оплатили палату, — произношу тихо и не осмеливаюсь посмотреть ему в глаза. — Только я не понимаю зачем? Я ведь не дала вам ответ.

— На самом деле я оплатил все, как только твоя мать поступила в больницу. Когда ты возмущалась в моем кабинете, ее уже переводили в вип палату.

Широко раскрываю глаза от услышанного.

Значит, он уже все знал, когда я приехала к нему! Тогда зачем он так поступил? Неужели ему не плевать на чужих людей?

Внимательно рассматриваю серьезного мужчину. Сейчас он одет в другой классический костюм, не в тот, в котором я застала его в обед. Узел галстука немного ослаблен и на воротнике расстегнута верхняя пуговица.

— Зачем вы связываете мне руки? — спрашиваю и обреченно вздыхаю. — Доктор рассказал мне про клинику, и теперь я вдвойне должна вам.

— Подумай вот о чем, Кира, — он отвернут к своему окну и вообще не смотрит на меня, а я пользуюсь моментом и изучаю красивый салон дорогой машины. — Когда твою мать выпишут, ей негде будет жить.

Его слова бьют прямо в сердце, безжалостно разносят его на тысячи осколков, каждый из которых болезненно впивается в тело. Мама осталась без жилья, без родного дома, который они построили с папой. Эта новость ее убьет. Моих сбережений не хватит снять что-то лучше обшарпанной общаги, Витю неизвестно где носит и какой сюрприз он может еще преподнести - загадка. Я трезво осознаю, что попала в такую задницу, из которой не выбраться самостоятельно. Хоть я устроюсь на тысячу работ, хоть я буду пахать как лошадь двадцать четыре на семь, мне никогда не выкупить наш дом.

И становится тошно от осознания, что этот опасный мужчина победил, окончательно загнав меня в угол.

— Расскажите подробнее о своем предложении, — в конце мой голос становится сиплым.

Сразу же отворачиваюсь и смотрю в свое окно, но затылком чувствую на себе пристальный мужской взгляд.

— Со дня твоего согласия и по истечении шести месяцев ты будешь полностью в моем подчинении, — начинает безэмоционально вещать робот. — Я буду трахать тебя где захочу, когда захочу и куда захочу.

Мои уши сворачиваются в трубочку, я резко оборачиваюсь и прожигаю его хмурым взглядом.

— Никакого насилия с моей стороны не будет, в этом я тебя заверяю, но и отказывать мне в сексе ты не имеешь права. Я не увлекаюсь БДСМ, унижением или подобной хренью, меня это не интересует. Жить будешь в моей квартире, я хочу иметь круглосуточный доступ к твоему телу. И предупреждаю сразу, никаких ванильных фантазий, девочка.

Он словно с бумаги читает, ни разу не запинается и даже не моргает. Заучил что ли все наизусть?

— На твою свободу я не претендую, будешь делать что хочешь, в этом я тебя не ограничиваю. Но каждую ночь ты обязана возвращаться в мою квартиру.

Боже, спросила о подробностях на свою голову.

— Можно вопрос? — спрашиваю тихо.

— Да.

— Почему именно шесть месяцев? Ни три, ни пять, ни девять.

— Потому что через полгода я улечу из страны, — отвечает уверенно.

«Полгода, Кира, всего лишь полгода» твердит взволнованный голос в моей голове. Время пролетит быстро.

— И через полгода вы вернете мне дом? — уточняю.

— Да, — его уверенность явно зашкаливает. — Мои юристы грамотно переделают все документы на тебя, чтобы твой конченый брат больше не смог тебя подставить.

— Витя - придурок, но не конченый человек, — зачем-то заступаюсь за брата, мне неприятно как Холодов отзывается о нем. — И что помешает очередному Марку Александровичу так же переписать недвижимость на себя, как это сделали вы? — бросаюсь в него колким взглядом.

— Повторяю еще раз, — недовольно цокает, — мои юристы сделают все грамотно.

— Ладно, — остается только поверить на слово.

— И научись внимательно слушать, — произносит грубо.

— А почему вам не нанять содержанку? Есть же такие услуги, — складываю ладони и зажимаю их между колен. — Там полно красивых и покладистых девушек, которые будут ждать вас сидя на пороге с открытым ртом.

Слышу легкую усмешку.

— Именно поэтому я и не хочу заводить содержанку.

— Любите подчинять, я поняла, — перевожу взгляд на Холодова и замечаю нездоровый блеск в его серых глазах.

— Иногда я езжу в командировки, — он продолжает четко рассказывать о подробностях своего предложения, — естественно, ты будешь сопровождать меня. О своих планах я буду сообщать тебе заранее.

Я в полной заднице. От нее не убежать и не спрятаться. Прямо в эту минуту решается моя жалкая жизнь или она уже не моя…

Торжественно клянусь: когда увижу Витю, задушу его собственными руками!

Смотрю вперед через идеально чистое лобовое стекло и чувствую, как меня начинает потряхивать. Кажется, Холодов озвучил главные аспекты сделки, потому что в машине повисает гробовая тишина. Я слышу, как учащенно стучит мое сердце, ладошки леденеют от осознания, что сейчас я должна дать ответ.

Такой мужчина, как он, не станет больше ждать. Его дневное предложение «подумать и через три дня явиться» уже утратило силу. Он жаждет поскорее насладиться своей победой.

ГЛАВА 9.

Кира

Выгляжу с утра ужасно, пока собирала вещи, плакала и причитала о своей никчемной жизни. Хотелось сорваться с чемоданом на вокзал и бежать на край страны, но потом успокаивалась и трезво смотрела на ситуацию. Остается смириться и набраться титанического терпения, потому что я не могу предугадать, что будет происходить в последующие полгода.

Снимаю патчи с лица и вижу, что они нифига не помогли убрать мешки, по-хозяйски расположившиеся под глазами, по мне сразу видно, что я ревела. Да и плевать. Пусть знает, что я не испытываю радости от мысли, что скоро мне предстоит лечь к нему в постель. Пусть знает, что он мне противен, и я ненавижу его всем своим сердцем.

Ровно в восемь утра я послушно спускаюсь с вещами вниз, их у меня не так много, всего лишь небольшой чемодан и дорожная сумка. Соседки так и не явились, поэтому я замкнула комнату и с чистой совестью забрала ключ себе. У меня на месяц вперед оплачено проживание, окончательно съезжать я не собираюсь, вдруг через неделю этот бесчувственный кукловод наиграется и выпнет меня под зад, в таком случае мне будет куда вернуться.

Напротив входа в общежитие уже ждет автомобиль. Роскошный, черный и глянцевый, похожий на корабль. Стекла наглухо тонированные. То, что он стоит по мою душу, я ни секунды не сомневаюсь и медленно шагаю к тачке. С водительской стороны открывается дверь и мне навстречу направляется высокий симпатичный парень.

— Доброе утро, — он любезно здоровается и забирает мои пожитки.

— Доброе, — произношу удивленно и наблюдаю, как водитель в черном костюме укладывает мои сумки в багажник.

Быстро справившись с вещами, он открывает мне заднюю дверь и кивком головы приглашает сесть в машину. Скромно улыбаюсь ему в качестве благодарности и залажу в автомобиль. Рядом сидит Холодов и увлеченно смотрит на экран своего мобильного.

— Доброе утро, — произношу тихо и тяну на себя ремень безопасности, чтобы пристегнуться.

— Здравствуй, — говорит строго и даже не смотрит на меня.

Водитель занимает свое почетное место, и мы начинаем медленно выезжать на дорогу.

— Сейчас поедем в клинику, — равнодушно говорит Холодов и убирает телефон во внутренний карман пиджака, — тебя осмотрит гинеколог, и ты сдашь необходимые анализы, затем доктор подберет тебе противозачаточные.

Мои глаза округляются до нереальных размеров, и я чувствую, как мои щеки начинают гореть от стыда. Неужели нужно говорить о таких вещах при посторонних? Бросаю взгляд на водителя и возвращаю его к Холодову. Он делает так же и быстро просекает причину моей тревожности, но ни один мускул его серьезного лица не дергается.

— Таблетки пить обязательно, — в салоне вновь раздается ледяной тон, — это в твоих же интересах. Если ты пропустишь прием и залетишь, то я отправлю тебя на аборт, это даже не обсуждается.

Все мои внутренности скручиваются в болезненный узел, и меня начинает подташнивать. Ощущаю, как меня бросает в жар, и я резко хватаюсь пальцами за дверную ручку. Холодов внимательно наблюдает за мной и молчит. Закрываю глаза и делаю глубокий вдох и медленный выдох. Еще. И еще. Вскоре меня начинает постепенно отпускать, и я рада, что возвращаю контроль над своим телом.

— А вы тоже пройдете обследование? — бросаю на сурового мужчину хмурый взгляд. — Я вот уверенна, что ничем не болею.

Его смешит моя фраза, но легкая усмешка быстро сходит с его губ.

— Я тоже сдам анализы. Так что о своем здоровье можешь не беспокоиться.

Больше мы ни о чем не говорим. И, слава Богу!

Стыдно-то как перед водителем. Что он обо мне подумает? Даже представлять не хочу, волоски дыбом встают.

Всю дорогу Холодов разговаривает по телефону, раздавая четкие указания, с кем-то активно спорит или внимательно слушает собеседника. У него короткие фразы, никакой лишней воды. Он точно знает, что нужно делать, он не просит и не уговаривает, а требует. Жестко требует. Все отточено до автоматизма.

В частной клинике нас встречает радушная женщина - врач. Она внимательно осматривает меня на кресле, задает сопутствующие вопросы и берет мазки. Все движения плавные и безболезненные. Пока мы беседуем о методах предохранения, в кабинет входит улыбчивая медсестра и берет у меня кровь. Я словно попала в медицинский рай, где все действительно беспокоятся о моем здоровье, любезно предлагают чай или кофе, на УЗИ внятно рассказывают о непонятных мне эндометриях, фолликулах и между делом примечают, что у меня красивая матка.

Вот от последней фразы я чуть не подавилась своей же слюной. Оказывается, что бывает даже такое.

Радужная эйфория сразу же сходит с моих глаз, когда я выхожу из клиники и снова попадаю в душный салон автомобиля. Холодов загадочно смотрит на меня, исследует, словно пытается найти отличия «до» и «после». Ежусь от такого наглого изучения, мне уже хватило одного, в кабинете гинеколога. Вот там меня обследовали со всех сторон.

Холодову снова звонят, и он быстро принимает вызов.

— Слушаю.

Смотрю в свое окно, наблюдая за проснувшимся городом.

— Понял, Лиана, — слышу имя врача, который меня только что обследовал, и теперь мое внимание приковано к телефонному разговору.

Может, просто имя совпало? Мало ли Лиан в Москве?

— Все ее результаты анализов сразу сбросишь лично мне, — требует Холодов, и все мои вопросы лопаются как мыльные пузыри. — И проследи, чтобы мои доехали до лаборатории, а то Борис Аркадьевич сегодня какой-то растерянный.

Он еще минуту выслушивает речь доктора, затем заканчивает разговор и поворачивает голову ко мне.

— Ты уже занималась анальным сексом?

Резко выпадаю в осадок от вопроса. Сегодня день сожжения меня на костре позора?

Мое лицо пылает от стыда, и я немного наклоняюсь к мужчине.

— Мы можем обсудить это в другом месте? — шепчу.

— Нет, — отсекает сразу же.

Бегло смотрю в зеркало заднего вида, но глаз водителя не замечаю, значит, не наблюдает за мной. Но он же все прекрасно слышит, салон автомобиля не такой уж и длинный!

ГЛАВА 10.

Кира

Апартаменты Холодова располагаются на последнем этаже высокого небоскреба. Створки модного лифта раскрываются, и я нерешительно следую за мужчиной, из просторной кабины мы попадаем сразу в квартиру.

Ну и чудеса. У него даже вход не как у людей.

Осматриваюсь с открытым ртом, словно нахожусь в музее. Видела такую роскошь только на страницах журналов, в реальности все выглядит намного круче.

— Кира, — зовет меня Холодов, и я сразу разворачиваюсь к нему.

Мужчина стоит возле лестницы и держится одной рукой за деревянные перила. Терпеливо ждет. Соображаю, что мне нужно идти за ним, поэтому быстро шагаю вперед. Не спеша поднимаемся на второй этаж, и Холодов резко останавливается возле одной из немногих дверей.

— Здесь ты будешь спать, — говорит уверенно и дергает ручку.

Моему взору предстает широкая светлая комната с огромной двуспальной кроватью. Я на такой вообще никогда не спала, она прям манит меня в свои мягкие объятия, соблазняя воздушными подушками и пушистым пледом.

— А ваша комната где? — еле оторвав взгляд от своего нового жилища, спрашиваю у Холодова.

— За углом, — он кивает в сторону небольшого холла, — и обращайся ко мне на «ты».

Молча киваю и продолжаю стоять на пороге комнаты, которая теперь отведена мне. Интересно, сколько девушек здесь жило до меня? У этого мужчины явно проявляется слабость к ограничению свободы других людей, что бы он ни говорил.

— Сейчас принесут твои вещи. Располагайся и до семи вечера ты свободна.

— А что будет в семь часов? — с интересом впиваюсь взглядом в спокойное лицо мужчины.

— Не будь такой любознательной, — резко осекает мой порыв. — Скоро все узнаешь.

Тяжело вздыхаю, делаю уверенный шаг в комнату, тут же разворачиваюсь и с размаха захлопываю дверь прямо перед носом этого напыщенного индюка. Но инстинкт самосохранения срабатывает моментально, поэтому я отскакиваю назад к окну и жду, когда дверь с легкостью слетит с петель и на пороге появится разъяренный Холодов. Но ничего подобного не происходит, и я спокойно отправляюсь исследовать свою комнату.

Ровно в девятнадцать ноль-ноль раздается стук в дверь. Я подрываюсь с кровати, расправляю собравшееся покрывало и продираю горло.

— Да-да.

Дверь осторожно открывается и в проеме появляется симпатичная девушка. Этого я точно не ожидала.

— Здравствуй, Кира, — она широко улыбается, — я могу войти?

— Конечно, — приглашаю ее, даже не задумываясь, мне хочется выглядеть гостеприимной.

Рыжая девушка невысокого роста уверенно входит в спальню и закрывает за собой дверь.

— Меня зовут Марина Штольд, я – твой персональный стилист, — она ставит квадратный кожаный чемоданчик на пуфик, расположенный возле трельяжа.

— Кто? — хмурюсь.

— Марина Штольд, — любезно повторяет девушка, и я осознаю, что уже где-то слышала это имя.

Она открывает таинственный кейс и достает из него пухлый блокнот с разноцветными стикерами, а затем раскручивает сантиметровую ленту.

— Сейчас я сниму с тебя мерки, а уже завтра приеду с новыми вещами.

— Зачем? — не совсем понимаю, что сейчас происходит.

— Марк сказал, что ты хочешь обновить гардероб, — отвечает дружелюбно и замирает в ожидании.

Ах, ну раз Марк сказал…

Недовольно покачиваю головой, но все же раскидываю руки в стороны, позволяя девушке снять мерки. Она быстро забалтывает меня, тем самым снижая скованность и напряжение. Марина ответственно подходит к своему делу, расспрашивает меня о любимых цветах, фасонах одежды и интересуется, что именно я предпочитаю носить в повседневной жизни.

Вскоре девушка тепло прощается, обнимая меня, и обещает привезти наряды, от которых я буду в полном восторге. Я ей верю, она – профессионал.

Вежливо провожаю ее до дверей лифта и машу на прощанье рукой. Только створки закрываются, я оборачиваюсь лицом к просторной гостиной и замечаю Холодова, сидящего в кресле в беспроводных наушниках. Он безотрывно смотрит в экран лэптопа, находящегося у него на бедрах, а я медленно направляюсь к дивану и располагаюсь напротив мужчины.

— Решил приодеть меня как куклу? — скрещиваю руки на груди.

Никакого на меня внимания, словно я не существую.

— Личная игрушка Марка Александровича Холодова, — язвлю и продолжаю сверлить его недовольным взглядом. — А чем тебе моя одежда не нравится? Не соответствует твоему статусу?

Холодов поднимает на меня глаза, задерживается на секунду и снова смотрит в монитор.

Вдруг он начинает говорить не по-русски, язык похож на японский или китайский, я не разбираюсь. И тут до меня доходит, что все это время он находится с кем-то на связи.

Мне становится неловко, я резко встаю и начинаю рассматривать комнату. Не спеша шагаю по гостиной, затем направляюсь в сопряженное помещение и попадаю на кухню. Внимательно исследую незнакомую обстановку, подхожу к высокому двустворчатому холодильнику и раскрываю его. Глаза разбегаются от изобилия, все полки битком набиты разнообразными продуктами. Достаю графин с соком, по цвету похож на апельсиновый, начинаю шарить по шкафчикам в поисках стакана. Наливаю себе напиток, делаю небольшой глоток, и прислоняюсь поясницей к столешнице длинного кухонного гарнитура.

В комнату входит Холодов, буравит меня своим пристальным взглядом и медленно приближается ко мне. Рассматриваю его свободный образ: спортивные штаны цвета хаки с резинками на щиколотках, светлая футболка, обтягивающая его мышцы.

Надо же, когда он в пиджаке, сразу и не скажешь, что у него накаченное тело.

Он останавливается напротив, кладет широкую ладонь на мою талию, а другой рукой убирает вьющуюся прядь мне за ухо. Потом резко обхватывает бедра и в один миг сажает меня на стол. Широко разводит мои ноги, далее сжимает шею, тянет к себе и вдыхает аромат. Его теплая рука лезет мне в шорты, умело минует резинку трусиков и пробирается к лобку.

ГЛАВА 11.

Кира

Меня будит звонок от Марии Евгеньевны, и я спросонья слушаю пять минут историю, что у нее есть ко мне отличное предложение по поводу работы, что мне нужно срочно приехать и все детально обсудить, и я обещаю до полудня заехать к ней в консерваторию.

Теперь же у меня есть верховный главнокомандующий, который распоряжается моей жизнью. Нужно сначала разузнать о его планах.

Хорошо, что в моей комнате есть личная ванная, поэтому я спокойно привожу себя в порядок и спускаюсь на первый этаж.

— Доброе утро, — застаю Холодова уже в полной боевой готовности.

Одет с иголочки.

— Доброе, — отвечает быстро и набрасывает пиджак на плечи. — Сегодня у тебя полностью свободный день и вечер, так что можешь заниматься своими личными делами. Только имей ввиду, что Марина приедет сюда к пяти.

— Премного благодарна, ваше величество, — показательно исполняю реверанс и наблюдаю за его реакцией.

Он зависает на секунду, затем берет свой портфель и достает из кармана карточку.

— Это ключ для лифта, — поясняет и протягивает ее мне, я забираю холодный пластик, кручу его в руках, изучая.

Он вызывает лифт, входит в кабину и медленным движением ладони подзывает меня к себе. Молча волочу ноги к мужчине.

— Берешь карту и вставляешь в это отверстие, — без лишних движений показывает на примере своего ключа, — тогда кнопка моего этажа разблокируется, и ты сможешь на нее нажать.

— То есть к тебе в квартиру может попасть только тот, у кого есть этот ключ?

— Да.

— Все предельно ясно, — произношу без особого энтузиазма, выхожу из лифта и следую в кухню.

После плотного завтрака, который каким-то чудом образовался на столе, я собираюсь и еду в консерваторию. Мария Евгеньевна встречает меня у входа в отличном настроении, хватает за руку и предлагает посидеть в уютном кафе за углом. Не отказываю ей и вскоре мы располагаемся на летней веранде.

— Кирочка, ты сейчас упадешь от новости, — радостно стрекочет женщина.

— Я в предвкушении, — потягиваю молочный коктейль через трубочку.

— Маргульский ищет пианистку в свой оркестр, — она широко улыбается и, кажется, забывает, как дышать.

И я тоже так делаю. Зависаю от ее слов.

Родион Маргульский – мой кумир. Талантливый пианист, который объездил весь белый свет, создал свой оркестр, так еще и сам в нем дирижирует. У меня ладошки потеют от одной только мысли, что у меня есть реальная возможность познакомиться со звездой.

— По своим тайным каналам я разузнала, что прослушивание состоится завтра в Театре на Дзержинского, ровно в десять утра, — шепчет, словно нас кто-то может подслушать. — Как только он найдет пианистку, весь оркестр сразу же отправится в тур по Европе.

Мое вдохновение тут же сносит диким ураганом, который беспощадно отрывает меня от земли и бросает на камни, не оставляя шанса на спасение. Слезы градом сыплются с дрожащих ресниц, я сижу с поникшей головой, совсем не обращая внимания на окружающих.

— Кира, девочка моя, — встревожено произносит Мария Евгеньевна и берет меня за руку, — что случилось, дорогая? Почему ты плачешь?

— Простите, Мария Евгеньевна, — громко всхлипываю и тянусь за салфеткой. — Я не смогу пойти на прослушивание.

— Что? — нервно усмехается, не доверяя моим словам. — Что ты такое говоришь? Как это не сможешь пойти?

— В ближайшие полгода я не смогу выезжать из Москвы, — вытираю слезы и поднимаю на женщину грустный взгляд. — По семейным обстоятельствам.

Мария Евгеньевна раздосадовано ахает и прикладывает ладонь к груди.

— Совсем не вариант? — с надеждой заглядывает мне в лицо.

— Совсем, — киваю головой.

Долбанный Витя! Всю жизнь мне испортил, ведь такой шанс выпадает раз в сто лет. Конкурс на место будет бешеный, многие хотят попасть под руководство талантливого Маргульского.

— Жаль, очень жаль, — тяжело вздыхает женщина. — Я уверена, что ты бы ему понравилась.

Сама того не осознавая, она еще больше рвет мне душу. Мне хочется удавиться от такой несправедливости. Если бы мерзкое предложение Холодова поступило на несколько дней раньше, возможно, я могла бы разрулить ситуацию с домом.

— Тогда предложу Олечке.

— Да, предложите. Оля ему точно понравится, — без стеснения вытираю нос.

Настроение испорчено. Мы быстро допиваем свои напитки и расходимся в разные стороны. Бесцельно бреду по улице, не переставая сожалеть о случившемся. Все мои мечты вдребезги разбиты, я продала свое тело бесчувственному тирану, сбережения заканчиваются. Начинаю верить в реальность существования белых и черных полос, последняя как раз меня сейчас настигла.

Достаю из кармана свой мобильный и звоню управляющему ресторана, в котором раньше работала. Прошусь принять меня обратно, потому что понимаю, что дорога в любой оркестр мне уже закрыта, а зарабатывать на жизнь надо. Мне нужно максимально плотно построить свой график, чтобы не проводить время в квартире Холодова. Чувствую себя там как тюрьме.

— Приходи прямо сегодня, Кира, — радушно произносит управляющий, — у нас как раз вечер живой музыки. Будешь аккомпанировать Лизе.

— Хорошо, я буду, — хоть какая-то хорошая новость за последние дни.

ГЛАВА 12.

Кира

Ровно к пяти в квартиру приезжает Марина с кучей красивых вещей. Я с радостью их меряю, все подходит мне идеально, и соответствует моим вкусам. На этикетках замечаю названия крутых лейблов и даже боюсь представить сколько все это стоит. Но самый шок меня ждет в конце примерки, когда рыжая девушка поочередно достает из огромного пакета красивое кружевное белье. Глаза разбегаются от цветов, а руки так и тянутся к нежным тканям.

— Какая красота, — воодушевленно рассматриваю откровенные боди, пояски с завязками и лифчики в сеточку.

Интересно, это Холодов попросил девушку сменить мне белье? Или эта услуга входит в ее прайс?

— Мужчины любят глазами, — игриво подмигивает мне Марина и светится от счастья, что ей удалось мне угодить.

Мне нравится, что она довольно тактична и не задает провокационные вопросы. Она уже взрослая девушка, чтобы понять кто я такая и почему Холодов меня приодевает. Может быть, Марина уже была здесь и не раз привозила вещи для других девочек.

Я отношусь ко всей этой ситуации спокойно. Хочет он видеть на мне ажурные трусики с тонкими ниточками? Да пожалуйста. Все, лишь бы он быстрее кончил и оставил меня в покое. Вот моя цель на ближайшие полгода.

Проводив Марину, возвращаюсь к себе в комнату и аккуратно развешиваю новые вещи в шкаф, специально отделяя их от своей одежды. Контраст, конечно, на лицо. Слева – дорогие дизайнерские вещи, справа – жалкое старье, но мое родное, купленное за честно заработанные деньги.

Вечером приезжаю в ресторан, с удовольствием здороваюсь с работниками зала, интересуюсь как у них дела, рассказываю про свои (естественно скрывая последние события) и прохожу в подсобку, где сразу встречаю Лизу.

— Как хорошо, что ты пришла, Кир, — девчонка широко улыбается, глядя в зеркало. — Эта глупая Ленка постоянно лагает.

— Да ладно тебе, — усмехаюсь и принимаюсь переодеваться, — она только на первом курсе учится, будь снисходительнее.

— Мы работаем в пафосном и крутом ресторане, — недовольно фыркает и умело наносит румяна на щеки, — здесь ошибки не прощают.

Надеваю длинное черное платье, струящееся в пол. Его я купила на показательный концерт в консерватории, копила на него несколько месяцев и с радостью осуществила свою мечту. И когда Лиза заканчивает свои приготовления, мы с гордо поднятыми головами входим в просторный зал ресторана. Посадка сегодня полная, все столики заняты, и некоторые лица мне знакомы – постоянные гости.

Широко улыбаюсь, приветствуя отдыхающих, и грациозно сажусь за рояль.

Возношу длинные тонкие пальцы над черно-белыми клавишами и чувствую, как взволновано бьется мое сердце. Еще немного и я прикоснусь к прекрасному. Программа мне хорошо знакома, мы с Лизой уже не раз выступали в тандеме, за это я не переживаю. Мой трепет вызван мелодичной музыкой, которая через секунду зазвучит в помещении.

Весь зал замирает, я смотрю на Лизу и по ее легкому кивку начинаю играть. Пальцы двигаются самостоятельно, все движения отточены до фанатизма, тишину нарушает нежная мелодия, проникающая в душу, временно залечивающая раны и сглаживающая все неровности. Закрываю глаза и предаюсь своему творчеству. Сейчас есть только я и рояль. Мелодичный голос Лизы дополняет композицию, и я падаю в нирвану, отключаюсь от реальности, только и успеваю легко порхать подушечками пальцев по гладким клавишам. Нога точно в такт жмет на педаль, увеличивая полноту звучания всех струн.

Первая композиция удачно подходит к концу, я открываю глаза, с легкой улыбкой оглядываю зал и вдруг натыкаюсь на серые горящие глаза. Продолжаю сохранять спокойствие, но моя расслабленная душа чует страх и начинает нервничать. Холодов сидит за столиком, расположенном прямо напротив рояля. Вместе с ним отдыхают другие солидные мужчины, которые внимательно нас слушают. Среди всех нахожу блондина, которого в нашу первую встречу я ошибочно приняла за Марка. Но больше всего меня волнует серьезный Холодов, он будто специально сел так, чтобы мог беспрерывно пялиться на меня.

Резкими движениями я выдаю концовку и кладу дрожащие руки себе на колени. Облегченный выдох и в зале раздаются аплодисменты. Мы с Лизой переглядываемся и теплыми улыбками поддерживаем друг друга, публика сегодня приятная.

Далее идем по списку, и как бы я не старалась, но полностью расслабиться мне не удается. Я ощущаю жар, медленно покрывающий мое тело. Он зарождается от пристального взгляда, который ни на секунду не отпускает меня из своего серого холодного омута. Иногда я опускаю глаза на клавиши, чтобы набраться сил и снова вступить в бой. Когда играет быстрая музыка с резкими переходами, я вкладываю в звуки всю свою злость и ненависть, мне кажется, что Холодов все чувствует и понимает кому адресованы мои эмоциональные посылы, но ни один мускул его серьезного лица не реагирует.

Когда я разрываю невидимую нить, связывающую наши презрительные взгляды, я замечаю, как мне несколько раз подмигивает парень из компании Марка. Я ему любезно улыбаюсь и перевожу взгляд на других гостей, чтобы не уделять все внимание только одному мудаку. И какого черта он здесь делает? Никогда его не видела на вечерах живой музыки.

Наступает время перерыва, я аккуратно разворачиваюсь к довольной Лизе, и мы шепотом делимся впечатлениями.

— Браво, девушки, браво, — раздаются громкие хлопки, и мы синхронно оборачиваемся на звук.

К нам приближается парень, который подмигивал мне.

— Меня зовут Павел, — он кладет руки на рояль и немного наклоняется к нам. — Вы очень красиво поете и играете.

— Спасибо, — тихо произносит Лиза и улыбается.

Я тоже благодарю парня, и с трудом заставляю себя не повернуться к Холодову, хотя мне очень интересно, чем он занят в данный момент.

— Я вас прошу сердечно, — Павел кладет ладонь себе на грудь и поочередно смотрит на нас, — разбавьте нашу скучную холостяцкую компанию, — он кивает на свой стол, а я все же сдаюсь и бросаю быстрый взгляд на Холодова.

ГЛАВА 13.

Кира

Он делает два огромных шага и оказывается передо мной, грубо хватает за предплечье и прижимает к стенке. Сразу вздрагиваю, потому что оголенная часть спины соприкасается с холодной гладью.

— Что ты здесь забыла? — прожигает строгим взглядом.

— Работаю, — произношу испуганно и ощущаю, как пальцы Холодова сильнее стискивают мое плечо. — Мне больно.

Он мгновенно отпускает меня, но не отходит, давит своей тяжелой энергетикой.

— Ты же сам сказал, что в свободное время я могу делать то, что захочу, — спешу оправдаться, потому что мне не нравится его воинственный настрой.

Сам позволил, а теперь злится.

Вдруг в коридор заруливает беззаботная Лиза и резко тормозит, удивленно рассматривая нас.

— Ой, извините, что помешала, — игриво улыбается.

— Скройся с глаз моих, — недовольно рычит Холодов, и девчонка быстро ретируется.

Он поворачивает ко мне голову и исследует мое озадаченное лицо.

— Ты совсем страх потеряла?

— Не понимаю о чем ты, — шепчу.

— Ты флиртовала с Пашей прямо на моих глазах, — цедит злостно, а у меня рот приоткрывается от неожиданности. — Хочешь заставить меня ревновать?

— Нет, — отвечаю сразу же, мало что он там надумал в своей больной голове. — Я ни с кем не флиртовала.

Замечаю, как жадный взгляд Холодова скользит по моим губам, он обхватывает мою шею ладонью и рывком впечатывает в свои. Его язык грубо вторгается мне в рот, его острые зубы истязают нежную плоть, он активно работает челюстью, заволакивая мой ошарашенный язык в свои сети. Тут хочешь – не хочешь, а ответишь на такой страстный поцелуй.

— Ты моя сука, запомни это, — шипит и зажмуривается, словно пытается потушить пожар, который сжигает все живое внутри него. — И трахать тебя буду только я.

Холодов снова обрушивает всю страсть на мои пульсирующие губы. Они уже пекут от такого дикого натиска, требуют пощады и ласки, но мужчина и не думает о нежности. Он закусывает мою нижнюю губу и специально оттягивает ее, затем по моему лицу пролетает шумный выдох, и Холодов резко отстраняется от меня.

Быстро прихожу в сознание и удивленно смотрю на мужчину. Что это, блин, такое было?

Он пожирает меня голодным взглядом, накал между нами бешеный, если кто-то чиркнет спичкой, то весь ресторан взлетит на воздух. Не успеваю я опомниться, как Холодов резко хватает меня за руку и тянет к выходу.

— Марк, подожди, — еле успеваю перебирать ногами и пытаюсь не запутаться в длинном платье. — Марк, у меня же работа.

— Плевать я на это хотел, — слышу недовольное бурчание.

Он вытаскивает меня на улицу и тащит к своей машине. Резкими движениями открывает заднюю дверь и безжалостно запихивает меня в салон, сам же залазит следом.

— Алексей, покури, — приказывает водителю и тот молниеносно покидает автомобиль.

Холодов жадно нападает на мои губы и снова наши языки воюют друг с другом. Он сильнее разворачивает меня к себе, задирает подол платья и валит на широкое сиденье. Чувствую бедром, что он уже возбужден.

В салоне тесновато, и от этого наши тела максимально приближены друг к другу. Часто дыша, тяну руку к кожаному ремню и быстро справляюсь с бляшкой. На удивление, я завелась не на шутку, у меня аж пальцы дрожат от волнения.

— Возьми презервативы в бардачке, — отдает строгий приказ, и я сразу повинуюсь.

Кое-как выползаю из-под этой нависающей горы и юркаю между двумя передними сиденьями. Тянусь рукой к бардачку и краем глаза замечаю водителя, который послушно ждет в стороне. При ярком свете уличного фонаря мое лицо ему хорошо видно.

Блин, как же неудобно. Этот водитель непроизвольно становится свидетелем всех моих грехопадений.

Пока разыскиваю презервативы, чувствую, как Холодов гладит мои бедра, пробирается к ягодицам и сжимает их. Его крепкие руки обхватывают мою талию и резко тянут на себя, я за малым успеваю зацепить нужную пачку и с размаха плюхаюсь на сиденье.

Мужчина быстро забирает шелестящую упаковку, высвобождает эрегированный член, и без лишних движений раскатывает тонкий латекс по мощному стволу. Одной рукой он упирается в мягкое сиденье, а другой отодвигает полоску моих трусиков в сторону.

— Ты уже течешь? — удивляется.

— Я же живой человек, — говорю тихо и приподнимаю голову.

Наши взгляды встречаются, и я замечаю, как пагубно на меня влияет его серый омут. Я до дрожи в пальцах хочу ощутить в себе твердую плоть, хочется предаться самому сладкому наслаждению, хочется повиноваться умопомрачительным ласкам.

Холодов резко входит в меня.

— Мамочки, — шумно выдыхаю и кладу ладони на его напряженные плечи.

Он огромный, я четко ощущаю, как он растягивает меня.

Марк начинает быстро двигаться, вгоняя свой твердый ствол на максимум, хватает меня за волосы и тянет к себе. Активность толчков не стихает, я постепенно привыкаю к его размеру и начинаю стонать от наслаждения. Когда наши разгоряченные тела встречаются, в салоне раздаются пошлые шлепки, и они дико возбуждают.

— Какая ты узкая, — Холодов шипит мне в шею и вдалбливается до упора.

Стискиваю пальцами плотную ткань его пиджака и чувствую приближение оргазма. Еще немного и я провалюсь в беспросветную пропасть удовольствия. Ладошки начинают покалывать, дыхание учащается и стоны становятся все громче и громче.

— Нравится? — Марк хватает меня за подбородок и сжимает мои губы.

Замирает в ожидании ответа, а я только мычу, не могу собрать расплавленные мозги в кучу.

— Кира, блять, — его терпение на исходе, — отвечай: тебе нравится?

— Очень, — еле ворочаю пересохшим языком, с трудом сглатываю, и мои руки непроизвольно обхватывают его хмурое лицо.

Холодов снова дерзко насаживает мое расслабленное тело на свой крепкий член. Тянусь к нему за поцелуем. Мне это просто жизненно необходимо. Он позволяет целовать его, но меня надолго не хватает, я обессилено запрокидываю голову назад и вою от оргазма, который накрывает меня с головой.

ГЛАВА 14.

Кира

Со стороны я выгляжу дерзко и смело, вот только внутри меня все скручивается от лютой обиды. Показать звезды, а потом лишить зрения, может только этот бесчувственный тиран.

Только пересекаю порог ресторана со стороны служебного входа, как сразу пулей лечу в туалетную комнату, чтобы привести себя в порядок и избавиться от приторного мужского запаха, который стойко держится на моей коже.

Освежаю лицо ледяной водой, хорошенько мою руки с мылом, а затем поправляю прическу.

Какой же козел, вы только посмотрите! Хотя чего ты ждала от него, Кира? Он сразу предупредил зачем я ему нужна. Для того чтобы удовлетворять свою похоть, только и всего. Да, признаюсь честно, секс с ним был хорош, он даже довел меня до оргазма, не просто потыкал своим членом для своего удовольствия. Надо относиться к этому проще, потрахались и разбежались по своим делам. Так я хоть не сожру себя за полгода.

В комнату влетает недовольная Лиза.

— Вот ты где, — вскрикивает и приближается ко мне. — Нам уже пора в зал.

— Еще пару минут.

— Что от тебя хотел Холодов? — пользуется паузой.

Замираю и пялюсь на подругу через огромное зеркало.

— Ты его знаешь?

У меня закрадываются неприятные мысли. Я допускаю, что их могут связывать интимные отношения.

— Конечно, — уверенно кивает Лиза, подходит к раковине и поправляет помаду. — Он же владелец заводов по изготовлению металлоконструкций. Не последний человек в стране. Этот Холодов, кстати, часто в мою смену отдыхает здесь с друзьями, поэтому я очень сильно хотела присесть к ним за столик, там все мужчины хорошо заряжены.

До увольнения я работала в паре с другой девочкой и редко выходила с Лизой, поэтому не видела здесь Холодова ни разу… или просто не обращала на него внимания?

— А ты что, не знала кто он такой? — пучит на меня свои красивые зеленые глаза.

— Нет, — чуть пожимаю плечами.

— Вот ты странная, — весело хихикает. — У вас в консерватории все такие чудики?

Подруга не пытается меня обидеть, просто не упускает возможности лишний раз постебаться.

— Нет, только я такая особенная, — ехидно коверкаю голос.

Возвращаемся в зал и снова радуем отдыхающих своим творчеством. Холодов уже сидит на своем месте, выражение лица спокойное и насытившееся.

Утолил голод, козел?

Начинаю закипать от противных воспоминаний, но внезапно гнев сменяется приятной дрожью. Если бы он не был таким черствым сухарем, он мог бы мне и понравится. Конечно же, если бы мы встретились при других обстоятельствах.

Через несколько песен Холодов спокойно встает из-за стола и направляется к нам. Меня начинает потряхивать, ведь я еще не остыла от безумия, которое совсем недавно произошло в его шикарном автомобиле. Что ему еще надо?

Пока я гадаю, он бросает на Лизу строгий взгляд, и девчонка покорно оставляет нас одних.

— Во сколько ты заканчиваешь?

— Еще три композиции, — смотрю на него снизу вверх.

— Сразу иди в машину, водитель отвезет тебя домой, — в голосе нет и намека на раскаяние.

Молча киваю и наблюдаю, как Холодов застегивает пиджак и с ровной спиной покидает ресторан.

Отыгрываем оставшуюся часть программы на ура, все остаются довольны и дарят нам свои горячие аплодисменты. Чувствую легкую усталость и сразу спешу к машине, не потому что так приказал Холодов, а потому что я хочу скорее принять душ и забраться в свою мягкую кровать.

На выходе меня неожиданно окликает Павел:

— Уже уходите?

— Да, мне пора, — произношу вежливо и добавляю, — до свидания.

— До свидания.

Он провожает меня внимательным взглядом до автомобиля, я быстро ныряю в тонированный салон и облегченно выдыхаю.

По пути смотрю в зеркало заднего вида и ловлю на себе взгляды водителя. Мне становится неудобно, и я придвигаюсь ближе к двери, чтобы выпасть из его поля зрения.

— Меня зовут Леша, — первым нарушает тишину.

— Кира.

— Очень приятно, — плавно крутит руль вправо, заставляя машину поворачивать в нужную сторону.

— И мне, — произношу тихо.

Блин, Алексей, да как тебе может быть приятно? Ты ведь прекрасно знаешь для чего я нужна твоему хозяину. Ты слышал все интимные разговоры, ты буквально несколько часов назад наблюдал, как он трахает меня на заднем сидении. Уж по шатающемуся кузову было ясно, что мы тут не в шахматы играли. Так что тебе не должно быть приятно…

*****

После рабочего вечера принимаю теплый душ, расслабляю тело, напитывая его нежным кремом, и присаживаюсь перед трельяжем, чтобы расчесать свои длинные волосы.

Дверь резко открывается, и я вздрагиваю от неожиданности. В комнату входит Холодов и осматривает меня с головы до ног.

— Тебя стучаться не учили? — возмущенно вскакиваю с пуфика.

— Я в своей квартире, — говорит спокойно, осекая мой гонор и тем самым напоминая для чего я здесь.

Закусываю язык и наблюдаю, как он по-хозяйски обходит спальню, беспардонно раздвигает высокие двери шкафа и без особого энтузиазма передвигает вешалки, рассматривая мою новую одежду.

— Утверждаете? — выплевываю грубо и скрещиваю руки на груди.

— Что? — поворачивается ко мне и хмурится.

— Мой новый гардероб утверждаете? Или нужно что-то поменять? Докупить?

— Утверждаю, — уголки его губ дергаются в довольной ухмылке. — Пришли результаты анализов.

— И? — выгибаю бровь.

— Уже не так уверена, что чиста? — заметно издевается.

— Меня больше интересуют твои результаты, — делаю шаг вперед.

— Раздевайся, — требует.

С трудом выдерживаю его взгляд, пронзающий меня насквозь. Еще секунда и я разлечусь на мелкие осколки. Смотрю на него в упор и без возмущения исполняю его приказ, я ведь добровольно дала согласие.

Стягиваю через голову топ и отбрасываю его в сторону. Глаза Холодова быстро перебегают на мою оголенную грудь и жадно исследуют ее. А я в это время берусь за резинку хлопковых шорт и снимаю их, оставаясь в одних кружевных черных трусиках. Только хочу освободиться и от них, как он хрипло басит:

ГЛАВА 15.

Марк. Возврат в прошлое, 3 года назад.

Мое возвращение на родную землю я держал в тайне ото всех, боялся, что в последний момент полковник передумает и перебросит мой состав на подмогу остальным ребятам. Но вот я выхожу из автобуса и полной грудью вдыхаю чистый московский воздух.

Да, именно чистый. После копоти, гари и пыли, которыми я дышал последние месяцы, даже загазованный столичный воздух покажется свежестью.

Год. Целый гребанный год вдали от семьи и близких, только голоса в телефонной трубке, и то, если связь удавалось поймать.

Покупаю огромный букет хризантем, любимые цветы матери, и спешу домой. Не могу представить, как она отреагирует, ведь мое возвращение будет для нее сюрпризом. Главное, чтобы отцу не стало плохо, у него сердце барахлит, а началось все, когда меня кинули в ад, из которого парни возвращаются другими людьми. И я не исключение.

Долго трезвоню в дверной замок и прислушиваюсь, но в квартире царит полнейшая тишина. Куда они могли подеваться в такую рань? Отец, скорее всего на работе, а мама?

Придется ждать на лестничной клетке. Бросаю сумку на бетонные ступеньки и присаживаюсь сверху, цветы осторожно кладу рядом. Снимаю кепку и провожу рукой по голове, короткие волоски режут ладонь, надеюсь, в отпуске хоть немного отрастет длина, а то чувствую себя малолетним призывником, которого обрили почти наголо.

Слышу, как щелкает дверной замок и на площадке открывается соседская дверь. Из квартиры выходит статная женщина с маленькой лохматой собачкой на руках.

— Ой, Маркуша, — она удивленно смотрит на меня и замирает на месте, словно увидела приведение.

— Здравствуйте, Инна Михайловна, — радостно киваю соседке и встаю со ступенек. — А не знаете, куда мои подевались?

Ее глаза раскрываются еще сильнее, она расстроенно ахает и прикрывает рот ладонью, тихонько покачивая головой.

Смотрим друг на друга как два барана.

— А ты что ж…, — лепечет растеряно, — ничего не знаешь?

Подозрительно напрягаюсь.

— О чем?

Женщина внимательно осматривает мой внешний вид и не спешит отвечать. Меня же напрягает ее молчание.

— Так мама твоя, моя дорогая подруга Аленушка, померла как два месяца назад.

Меня резко пронзает самым мощным зарядом тока, и все мышцы сковывает ступор.

— Как померла?

Соседка достает из кармана ветровки платок и вытирает свои мокрые глаза, а у меня кулаки сжимаются от злости. Это, блять, шутка такая?

— Давай заходи, — кивает на свою дверь, — я тебя хоть накормлю, не на площадке же нам разговаривать, а я вижу, что нам о многом надо поговорить.

Бросаю взгляд на нашу дверь, затем нервно хватаю сумку за ручки и прохожу в квартиру к соседке. Расшнуровываю берцы и терпеливо жду, пока она опустит свою Жужу на пол. У меня уже нервы сдают, я хочу поторопить ее, и за малым сдерживаюсь, чтобы не нагрубить.

— Проходи, — женщина идет на кухню, я плетусь за ней.

— Инна Михайловна, вы можете мне побыстрее рассказать, что вообще происходит?

— Сядь, — приказывает строго, тянется к холодильнику и достает оттуда почти полную бутылку водки.

Ставит передо мной две стопки и разливает алкоголь, затем нарезает колбасу, сыр, выуживает из пузатой банки соленые огурцы.

— Помянем Аленушку, — резко выдыхает и залпом опустошает свою рюмку, после чего морщится и кивает на мою. — Пей!

— Не буду, — произношу четко.

Она садится рядом и жалобно смотрит на меня.

— Болела она в последнее время, — начинает грустно. — Зимой поставили диагноз: рак поджелудочной, вот она за четыре месяца и сгорела.

Женщина наливает себе еще водки и осторожно придвигает мне мою порцию.

— Она мне не говорила об этом, — чувствую полнейшее опустошение, словно все внутренности жестко раскурочили.

— Я знаю, — уверенно кивает. — Она не хотела тебя расстраивать. Не злись на нее, Марк. Ты ж там с этими мракобесами воюешь, Аленушка решила не дергать тебя, чтобы ты думал только о своих задачах. В первую очередь о тебе беспокоилась, до последнего дня молилась, чтобы живой вернулся.

— Да как так, Инна Михайловна? — цежу злостно и несдержанно бью кулаком по столу.

— Пей! — настаивает женщина.

Хватаю стопку и махом опрокидываю.

Начинаю активно шевелить мозгами и сопоставлять события из прошлого. Наш последний разговор с мамой состоялся как раз несколько месяцев назад, она тогда еще меня предупредила, что они с отцом уезжают в санаторий куда-то на КМВ. А потом у нас началась заварушка, и я выпал из реальности, потерял счет дням.

Стоп, но ведь с отцом я разговаривал не так давно и он даже не заикнулся о происходящем.

— А отец где? — хмурюсь.

Женщина не перестает жалостливо смотреть на меня и тяжело вздыхает.

— В общем, слушай меня внимательно, Маркуша, — собирается с мыслями и подливает мне еще водки. — Паскуда эта, прости Господи, — смотрит вверх и крестится, — шашни закрутил с молодой студенточкой. Год назад собрал вещи и ушел, оставив Аленку одну, вот она от горя и заболела. Она и ему не хотела говорить о болезни, но тот однажды явился и увидел тонну лекарств. Так даже и помощи не предложил! Тьфу, говно, а не мужик!

Судорожно осознаю, что я ни черта не знал, что творится у нас в семье. Скакал с автоматом по полям и даже не догадывался, что в Москве творится. По телефону мать всегда была веселой, голос бодрый, дела хорошо, разговор короткий, много не выпытаешь. Умело все скрывала.

Опрокидываю очередную стопку и занюхиваю корочкой черного хлеба.

Как же выжечь всю дрянь, которая болезненно замораживает ноющие мышцы?

— Когда Аленушки не стало, этот козел приперся в квартиру, начал порядки свои наводить. Я прибежала, устроила скандал, спросила дозвонился ли он до тебя? Сказал ли о смерти мамы? Он заверил, что все тебе рассказал, а оно вон как было на самом деле. Этот шакал трусливый тебе ничего не сказал, — тяжело вздыхает.

ГЛАВА 16.

Кира

С Витей связи так и нет. Абонент не абонент, будь он неладен.

Приезжаю в больницу, сегодня маму перевозят в Москву и мне нужно ей как-то это объяснить. Она в первую очередь, конечно, будет расспрашивать о своем сыночке, а мне и ответить нечего. Была б моя воля, я б его заперла в какой-нибудь клинике, чтоб ему там мозги прочистили.

С хорошим настроением стучу в дверь и вхожу в палату. Мама сидит на краю кровати, клацает по кнопкам своего старенького телефона и, услышав мои шаги, поднимает на меня расстроенный взгляд.

— Привет, мамуль, — сажусь рядом и целую ее мягкую щеку.

— Кир, я не могу дозвониться до Вити, — ее голос дрожит. — Сотовый выключен.

Стискиваю зубы и пытаюсь не взорваться. У нее сердце больное, а она нервничает из-за этого придурка, совсем о себе не заботится.

— Мам, не переживай, он наверное едет в метро, вот и связи нет, — говорю спокойно, хорошо, что она уже в возрасте и не разбирается в современных технологиях. — Я разговаривала с ним утром, у него все хорошо.

И опять вру.

— Ну ладно, — шумно выдыхает.

— Ты собралась уже? — осматриваю палату.

— Да, доктор сейчас принесет все необходимые документы, — произносит спокойно, а я внимательно наблюдаю за ее мирной реакцией и не понимаю, почему она не устраивает мне допрос.

Повисает тишина. Я не решаюсь открыть рот, а мама молча смотрит на свои руки.

— Кирочка, ты бы наведалась к нам домой, помогла бы Галине Ивановне, а то она там одна за двумя участками приглядывает.

— Хорошо, сегодня вечером заеду, — не свожу с мамы пристального взгляда. — Мам, а ты знаешь, куда тебя переводят?

Все же не сдерживаюсь.

— Конечно, — усмехается и поворачивается ко мне, смотрит как на дурочку. — Я, конечно, удивилась, когда этот крутой миллионер сам лично пришел ко мне в палату, чтобы рассказать о программе.

Мой мозг мгновенно взрывается. Я вообще не врубаюсь о чем она говорит.

— Стой, я ничего не понимаю, какая программа, какой миллионер?

— Кир, ты опять в облаках витаешь? — по-доброму цокает и усмехается. — Или врач тебе ничего не рассказывал?

— Не успел, — пожимаю плечами и делаю виноватый вид, а что я могу еще ей ответить.

— Сегодня утром приезжал мужчина, такой весь статный, высокий, в элегантном черном костюме, — воодушевленно рассказывает мама. — Оказывается, я попала под программу «Сохраним сердца» и меня выбрали в качестве пациента для московской клиники какого-то Пономарева. Я ему еще говорю, так меня-то зачем? Я уже старая, отжила свое, вон в стране сколько деток с больным сердцем, им помогать надо. А он так улыбнулся красиво и сказал, что им важна каждая жизнь. Вот как!

Смотрю на нее и мне реветь хочется. Ну, до чего ж ты у меня наивная, мамуль? Если бы она следом сказала, что верит в деда мороза, я бы не удивилась.

— А как фамилия этого миллионера? — выгибаю бровь.

— Ой, забыла, — мама сразу же хватается за голову, — на языке же вертится.

— Холодов? — спрашиваю без особого интереса, потому что я уже знаю ответ.

— Точно, Холодов, — радостно восклицает мама и зачем-то повторяет. — Холодов Марк Александрович.

Нет, этого просто не может быть. Что за наказание?

Скоро эта дурацкая фамилия будет звучать из каждого утюга!

*****

После того, как маму успешно перевозят в клинику Пономарева, я разговариваю с ее новым лечащим врачом и, убедившись, что ей ничего не нужно, покидаю здание. Лезу в рюкзак и нахожу там специальный телефон, который служит для связи только с одним человеком.

— Слушаю, — отвечает сразу.

— Какого черта ты приезжал к маме в больницу? — срываюсь и начинаю блуждать по улице из стороны в сторону. — Че ты вообще к нам лезешь? Ты получил что хотел, оставь мою семью в покое!

— Ты позвонила поистерить? — спрашивает спокойно.

— Нет, — рычу недовольно и чувствую, как ярость поглощает остатки моей сдержанности. — Я позвонила предупредить, чтобы ты больше не совал свой нос в наши личные дела, ясно?

— То есть ты бы хотела, чтобы твоя мать узнала каким способом ты возвращаешь дом? Или благодаря чему ее переводят в одну из дорогих клиник страны? Я правильно тебя понял?

— Не смей, — трясу указательным пальцем в воздухе. — Ты получил мое тело в свое личное пользование, имей как хочешь и сколько хочешь, а все остальное тебя не должно волновать!

Ору в трубку и резко разъединяю звонок. Слезы непрерывно текут по щекам, многие прохожие насторожено смотрят на меня, а мне плевать.

Я ненавижу. Господи, я ненавижу его всем сердцем. Дай сил выдержать эти полгода.

*****

Пока доезжаю до родного дома, успокаиваюсь. Сорвалась, наговорила лишнего, хотя прекрасно понимаю, если бы не деньги Марка, то дальнейшее здоровье мамы было бы под большой угрозой. А для меня это очень важно.

Медленно иду по грунтовой дороге, рассматриваю поселок и дышу свежим воздухом. Замечаю Галину Ивановну, которая сидит на лавочке перед своим участком и отгоняет от себя назойливых мух.

— Кирочка, — произносит радостно и раскидывает руки в стороны, — ну как дела? Как мама?

— Здравствуйте, — добродушно обнимаю старушку и сажусь рядом, — с мамой все хорошо, передает вам привет.

— Ну и отлично, а ты чего здесь?

— Да вот, — тяжело вздыхаю и оглядываюсь на наш дом, — решила заехать, проведать как вы тут.

— Пойдет, — она машет рукой.

Протягиваю ей пакет с гостинцами. В качестве благодарности купила ей продукты первой необходимости: крупы, макароны, консервы.

— Не надо, — возмущается соседка, — ишь чего придумала.

— Возьмите, Галина Ивановна, пожалуйста, — молю, — спасибо, что спасли мою маму.

— Не за что, — радостно говорит старушка и забирает пакет.

Посидев еще немного на свежем воздухе, я направляюсь в дом, навожу там порядок, потом выхожу на небольшой участок и начинаю вырывать сорняки. Работы я не боюсь, родители с детства приучили. Высвобождаю цветы от проклятой липучей травы, пропалываю землю вокруг кустов, чтобы корни дышали. Поясница уже колом стоит, так как машу тяпкой в позе раком, зато мозги отдыхают.

ГЛАВА 17.

Кира

Опираясь на тяпку, ковыляю к калитке и мне даже открывать ее не нужно, потому что из-за его роста Марк прекрасно меня видит.

— Успокоилась? — тон ровный.

— Трудотерапия, — немного приподнимаю тяпку, демонстрируя ему инструмент, он, наверное, таких и не видел.

— Поговорим, — не спрашивает, а ставит перед фактом.

Бросаю взгляд в сторону и вижу, что у нашего разговора появились свидетели. Галина Ивановна делает вид, что рассматривает, как зреют ее абрикосы, но я прекрасно понимаю, что уши у нее настроены на нашу частоту.

— Пойдем в дом, — оставляю тяпку возле забора, разворачиваюсь и уверенно иду вперед по дорожке, вымощенной старой плиткой.

Всем телом ощущаю на себе пристальный взгляд и улыбаюсь. Мой деревенский образ его явно не возбуждает, не ожидал меня увидеть в старой потрепанной одежде, которую я списала для грязной работы еще в старших классах.

Входим на кухню, я сразу направляюсь к раковине, чтобы вымыть руки, а Холодов внимательно осматривает обстановку.

— Приехал посмотреть на свою новую собственность? — ехидно подшучиваю и тщательно намыливаю ладони.

— Уточни: о какой именно из двух моих собственностей ты интересуешься? — прилетает мне в спину, и я резко оборачиваюсь.

Встречаюсь с жадным взглядом, который нагло рассматривает меня.

— Чай не предлагаю, — бурчу недовольно и отворачиваюсь.

Чувствую, как в мою шею впиваются острые пальцы и насильно разворачивают к себе. От неожиданности хватаюсь мокрыми руками за лацканы мужского пиджака и с ужасом рассматриваю строгое лицо Холодова.

— Я не чаи распивать приехал, — рычит и наклоняется еще ближе ко мне.

Марк начинает меня целовать жестко, активно наклоняет голову из стороны в сторону и жадно впивается в губы. Грубо засовывает язык в мой рот, кусается и всасывает в себя, словно хочет сожрать. Его крепкие руки обхватывают талию, и он с легкостью сажает меня на стол. Широкие ладони скользят под майку, задирают спортивный бюстгальтер и сильно сжимают грудь.

— Марк, — шиплю от боли и упираюсь руками в его стальную грудь. — Марк, подожди, мне нужно в душ.

Он резко останавливается и прожигает меня заведенным взглядом, затем осматривает мой образ и хватается за волосы, завязанные в хвост на затылке. Тянет меня назад и с тяжелым выдохом проводит шершавым языком по моей шее, а затем глубоко вдыхает мой запах.

Взгляд дикого животного пронзает насквозь, и я понимаю, что плевать он хотел на состояние моего тела. Он жаждет и он возьмет. Здесь и сейчас.

Прислоняю ладонь к его паху, там уже все дымится. От ощущения твердости и необузданного грязного желания я начинаю заводиться. Внизу живота растягивается тонкая спираль, а чувственный узелок начинает набухать.

Дрожащими пальцами расстегиваю ему брюки и обхватываю ладошкой эрегированный ствол. Марк довольно рычит и еще сильнее стискивает мои волосы в своих кулаках.

— Подрочи, — приказывает.

Облизываю ладонь и смыкаю колечко на чувственной головке, осторожно вожу рукой по бархатной коже, исследую каждую выпуклую венку, каждый соблазнительный изгиб.

Холодов не сводит с меня внимательного взгляда, а я в ответ буравлю его своим. Костяшками пальцев он проводит по моей щеке, а затем раздается легкий шлепок. Кожа немного покалывает, и я с трудом сглатываю. Его ладонь снова дарит ласку, после чего опять несильно шлепает.

— Ты моя сука, — напоминает мое место и ускоряет движения бедрами, уже активно трахая мой кулак. — И чтобы больше ты никогда не повышала на меня голос, — снова шлепает меня по щеке, немного усилив удар.

Блин, это заводит!

Утвердительно киваю головой, Марк отпускает меня, подтягивает ближе к себе и, схватившись за мои лосины, одним рывком разрывает их, освобождая себе путь. Отодвинув полоску ажурных трусиков в сторону, он проводит пальцами по влажным складочкам, а по моему телу пролетает легкий заряд тока, активируя все спящие рецепторы.

Холодов входит резко, до самого упора и я сладко всхлипываю. Все чувства накалены до предела и мне хочется утонуть в воздушной пене, которая окутывает мой напряженный мозг. Упираюсь руками в стол, а ладони Марка ложатся мне на поясницу, еще сильнее вдавливая меня в его твердый торс. Он начинает резво насаживать мое трепещущее тело на свой огромный член, от накатывающего удовольствия я тихонько постанываю и непроизвольно облизываю пересохшие губы. Холодов наблюдает за мной голодным взглядом, таранит меня без устали и вдруг подносит свои пальцы к моему лицу.

— Открой рот, — требует и смотрит строго.

Обхватываю губами его фаланги, начинаю посасывать и чувствую, как от новой волны возбуждения мой клитор молит о ласке. Марк безжалостно пихает свои пальцы в мой рот, уже откровенно трахая и его, я иногда закашливаюсь, хватаю одной рукой его запястье, чтобы он позволил немного отдышаться, и он замирает. Но после снова разрабатывает мое горло, слюна обильно выделяется, и я не успеваю ее проглатывать.

— Сплюнь, — Холодов резко выходит из меня и кивает на свой покачивающийся член.

Пытаюсь сделать, как он сказал, но слюна тягучая и вязкая, тонкой струйкой тянется от моих губ и наконец-то попадает на багровую головку.

Вытираю тыльной стороной ладони мокрый подбородок и смотрю на Холодова, который водит членом по моим розовым лепесткам, скользит по внутренней стороне бедер, оставляя разводы обильной смазки. Затем он резко входит, упругие стеночки влагалища мгновенно обхватывают его ствол, и я наблюдаю, как мужские пальцы ложатся на клитор.

Боже, только от одного касания я готова кончить, тягучая патока растекается по венам, полностью снимает все напряжение, и я отклоняюсь назад, упираясь локтями в холодную деревянную гладь.

Холодов умело сводит с ума, играя с чувственным узелком, быстро теребит его, не дает спуска, и я запрокидываю голову назад. От резких толчков стол громко бьется о стенку, я бесконтрольно стону, в голове вакуум и я молниеносно впадаю в нирвану, ловя мощную разрядку. Марк как сумасшедший шипит, задирает мою голову и с дикой силой таранит меня. Его накаченное тело содрогается, он сильно закусывает свою нижнюю губу и кончает следом за мной.

ГЛАВА 18.

Кира

Мои дорогие, прежде чем прочесть эту главу, предлагаю вам послушать песню "На ощупь", которую исполняет Минаева. Мне кажется, она максимально точно передает все чувства Киры. Итак, делаем погромче и приятного чтения!

Холодов довез меня до подъезда, а сам уехал, но прежде предупредил, что вечер у меня свободен. Поднимаюсь к себе в комнату, но входить не спешу, хочется немного осмотреться. Миную свою дверь, вхожу в просторный холл, из которого есть выход на террасу. Раздвигаю белоснежную тюль и мое сердце заходится от увиденной красоты. Без раздумий выхожу на просторную крышу, обустроенную под веранду. Я словно парю над столицей, вниз даже смотреть страшно, не видно земли. Легкий ветерок играет с волосами, а теплые лучи солнца ласкают кожу. Вдыхаю вечерний воздух, раскрывая легкие на максимум, и стою, тупо глядя вдаль.

Ни одна назойливая мысль меня сейчас не тревожит, я совершенно расслаблена. Но саднящее ощущение между ног заставляет вернуться в реальность и заставить мое непослушное тело уйти с террасы обратно в квартиру. Хочется принять горячий душ.

Замечаю еще две двери. За одной – точно комната Холодова. Любопытный червячок грызет нутро и подталкивает меня на безумный шаг. Я еще ни разу там не была, очень интересно какая она. Оборачиваюсь назад и, убедившись, что на лестнице никого нет, медленно шагаю вперед. Берусь за ручку первой двери и аккуратно приоткрываю ее. В комнате темно, я быстро прошмыгиваю внутрь и на ощупь отыскиваю выключатель. Клацаю по нему и сразу же щурюсь от яркого света.

Блин, это какая-то кладовая. Меня окружают металлические полки, битком забитые коробками разных размеров, старая мебель, но мое внимание вдруг привлекает до боли известный предмет, накрытый белой простыней.

Пальцы сразу же начинают нетерпеливо зудеть и я, уже не замечая ничего вокруг, направляюсь к нему. Осторожно берусь за угол хлопковой ткани и стягиваю ее на пол. Моему взору предстает черное матовое пианино.

Ого, интересно, откуда оно у черствого и сухого Холодова?

Оглядываюсь в поисках стула, но даже ничего подходящего нет.

Быстро спускаюсь в кухню, беру стул и возвращаюсь в кладовку. Сажусь перед старинным инструментом и, затаив дыхание, поднимаю крышку, которая прикрывает клавиши.

Белый цвет заметно выцвел, бегло пробегаюсь по нотам, и мой острый слух сразу же распознает, что инструмент расстроен. На нем давно не играли, но это не мешает мне удовлетворить свое раззадоренное нутро, и я с неконтролируемой жадностью прикасаюсь подушечками пальцев к холодным клавишам.

Происходит моментальное соитие музыканта с инструментом. Да, именно соитие. Мы становимся одним целым. Стоит только начать играть, мое тело вибрирует в ответ даже неидеально натянутым струнам.

Темная и неуютная кладовая наполняется чувственной музыкой, и я начинаю тихонько петь:

«Моя душа горит,

Она не любит боль,

Чужая мысль сквозит,

Но не остужает зной.

Мое тело не спит,

Глажу его рукой,

Тело не внешний вид,

Телу нужная любовь…»

Резко убираю пальцы с клавиш, потому что мою спину словно кипятком обдают. Я чувствую, ОН здесь. Стоит в проеме и молча прожигает меня суровым взглядом. Забываю, как дышать и боюсь повернуться к зверю. Слышу приближающиеся шаги, и испуганно опускаю голову вниз. Перед моим носом резко захлопывается крышка, закрывая длинный ряд клавиш, и я вздрагиваю.

— Кто позволил сюда заходить? — шипит злостно и, грубо схватив меня за плечо, рывком поднимает на ноги.

— Прости, — все же решаюсь посмотреть на Холодова и ежусь от страха, — я не знала, что нельзя. Дверь была не заперта.

Он одаривает меня презрительным взглядом и безжалостно выталкивает из комнаты.

— Опять суешь нос куда не надо, — рычит мне в затылок.

— Чтобы больше никогда не прикасалась к этому инструменту, — цедит сквозь стиснутые зубы. — Ясно?

Мои нервы сдают.

— Ясно, — выплевываю яростно, вырываюсь из его цепкого хвата и, роняя огромные слезы, быстро бегу к себе в комнату.

Падаю на мягкую кровать и утыкаюсь лицом в подушку, реву навзрыд от обиды. Подумаешь, поиграла немного, что тут такого? Я же ничего не сломала и не испачкала.

Больше из комнаты я не выхожу. Видеть не хочу этого бесчувственного мудака. Я знаю, он дома, потому что иногда я слышу, как он разговаривает по телефону, проходя мимо моей двери. Ужин я пропускаю и борюсь с приступами голода, не могу пересилить свою гордыню и спуститься в кухню. Лучше сдохнуть от голода, чем лишний раз увидеть его надменное лицо.

Холодов Марк Александрович. Смакую грубое звучание. И откуда ж ты взялся такой бессердечный? Терминатор из Сколково? Усмехаюсь своему же бреду. Вспоминаю слова Лизы, что он не последний человек в стане, и решаю более детально изучить его биографию.

Открываю браузер в телефоне, ввожу имя и фамилию в поисковую строку. Сразу же выпадает много ссылок. Бизнес, встречи, интервью. Свайпаю пальцем, но меня ничего не привлекает, как вдруг в глаза бьет кричащий заголовок об убийстве известной модели. Ныряю в статью и с ужасом читаю, что Холодов долгое время встречался с моделью Софией Корри. Три месяца назад ее нашли мертвой в собственной квартире. Первой версией следствия было убийство, и Марк проходил как подозреваемый.

ГЛАВА 19.

Кира

Всю ночь не сомкнула глаз. Мне казалось, что дверь вот-вот откроется, и Холодов придет меня убивать. Но я не могу сидеть без дела, я не могу спустить все на тормозах. Я живу с этим опасным мужчиной под одной крышей, он имеет полный доступ к моему телу, и я не хочу однажды слететь с катушек и закончить жизнь самоубийством. Или так, во всяком случае, напишут в заключение о смерти.

К счастью, в моем окружении есть человек, который сможет помочь мне пролить свет на всю ситуацию. Мишка - одноклассник моего брата, он работает в полиции, в помощи никогда не откажет.

Быстро собираюсь и на носочках покидаю квартиру, чтобы не встретиться с Холодовым.

В участке светиться не хочу, пока еду в автобусе по городу, набираю парню и договариваюсь с ним пересечься в небольшой кофейне недалеко от его места работы. Приезжаю первой и сажусь за самый дальний столик. Заказываю себе капучино и осматриваюсь по сторонам. Одна половина мозга кричит, что я окончательно спятила, а вторая подливает масло в огонь и требует добыть новой информации.

Облегченно выдыхаю, когда замечаю, как в кофейню входит Мишка в полицейской форме.

— Привет, отлично выглядишь, — он садится напротив и снимает кепку.

— Привет, спасибо.

— Извини, пришлось задержаться, был срочный вызов, — оправдывается парень и улыбается широко.

— Ничего страшного, я никуда не спешу.

— Кир, — Миша двигается ближе ко мне и переходит на шепот, — ты позвонила мне насчет Витьки, да?

Мои глаза моментально округляются.

— Ты видел его?

— Давно, месяца три назад.

Иногда, в самые сложные периоды жизни, когда мне не удавалось найти брата, я обращалась к Мише. Он никогда не отказывал, всегда помогал, отыскивал его в притонах и возвращал домой. Такое было редко, но метко. И сейчас он думает, то я пришла по его душу.

— Нет, Миш, — тяжело вздыхаю. — У меня к тебе другая просьба.

Парень заметно воодушевляется и выглядит заинтересованным.

— Ты же знаешь об убийстве модели Софии Корри? — произношу тихо, чтобы меня никто не мог услышать.

— Это было самоубийство, — поправляет меня Миша с деловым видом. — И это дело уже закрыто.

— Я знаю, — смотрю в его зеленые глаза.

От них исходит тепло, не то, что от серого омута Холодова.

— Можешь мне сказать где живут родители погибшей девушки? — нервно кусаю внутреннюю сторону щеки.

Парень смотрит на меня как на сумасшедшую.

— Зачем тебе?

— Я хочу с ними поговорить, — признаюсь честно, если я буду увиливать, то Мишка не согласится мне помочь.

— Кира, что случилось? — хмурится и кладет свою ладонь на мою руку. — Куда ты вляпалась?

— Миш, — слышу, как сильно бьется мое взволнованное сердце, — понимаешь… тут такое дело…

Никак не могу решиться.

— Ну? — смотрит строго.

— Одна моя близкая подруга общается с Холодовым, близко общается, — конечно же, вру, не буду же я раскрывать ему все карты. — А я очень беспокоюсь за нее, и еще всплыла эта история с бедной девушкой. Понимаешь, что-то тут не чисто, не верится мне, что он не причастен к трагедии.

— Ты вообще понимаешь куда лезешь, Кира? — резко вспыхивает Мишка. — Ты детективов пересмотрела и решила поиграть в следака?

— Нет, — шиплю нервно, но тут же меняю тон. — Прошу, Миш, скажи адрес, я тихонько поговорю с родственниками и уеду. Никто не узнает.

Смотрю на него как побитая собачонка и давлю на жалость.

— Буду должна тебе по гроб жизни, — складываю ладони у груди. — Пожалуйста, Мишенька.

Замечаю, как парень нервно елозит на стуле и мысленно рассуждает. Давай же, решайся.

— Пойми, девчонка может быть в опасности, — топлю.

Он недовольно цокает и чешет затылок. В следующую секунду парень еле слышно называет мне нужный адрес, и я спешу записать его в телефонных заметках, а то на радостях могу и забыть сразу. Быстро вскакиваю с места и в знак благодарности кидаюсь на шею другу.

— Спасибо, Мишка, — шепчу ему на ухо и целую теплую щеку, — спасибо тебе огромное.

— Кира, — он хватает меня за руку, — я прошу тебя, будь осторожна.

— Хорошо, — уверенно киваю и покидаю кофейню.

*****

Родители погибшей девушки живут в Подмосковье, поэтому я сразу же поехала на вокзал, купила билет на ближайший автобус и отправилась по нужному адресу. Всю дорогу думала правильно ли я поступаю, у людей горе, а тут я припрусь со своими расспросами и снова расковыряю свежие раны. Но обратного пути у меня нет, мне нужно все выяснить.

Приехав в незнакомый город, у прохожих выясняю в какой стороне находится улица, по которой живут родители Софии, и быстро добираюсь до их дома.

Стою как вкопанная перед невысокой трехэтажкой и смотрю на окна. Не могу решиться подняться в квартиру.

Даю себе еще пять минут, собираюсь с мыслями и робко направляюсь в подъезд. Специально тяну время, медленно поднимаюсь на последний этаж и жду, жду, жду. Жду какого-то знака или сигнала, что мне стоит развернуться и валить отсюда быстрее, но вокруг тишина и спокойствие. Только мое взволнованное сердце бахает в груди.

Останавливаюсь перед квартирой с огромной цифрой восемь на двери, шумно выдыхаю и недолго жму на звонок. Прислушиваюсь, внутри раздаются негромкие шорохи. Дверь медленно открывается, но металлическая цепочка сразу же ограничивает проем. На меня смотрит грустная пожилая женщина с высокой гулькой на седой голове. Ее впалые глаза резко загораются, и она принимается внимательно осматривать меня, словно я призрак ее дочери.

— Здравствуйте, — говорю тихо и потираю леденеющие пальцы, — извините за беспокойство, я хочу узнать про отношения Софии с Холодовым.

Только женщина слышит громкую фамилию, как ее брови съезжаются к переносице от недовольства.

— Я не даю никаких интервью, — бурчит грубо и тянет дверь на себя. — Пошли прочь, журналюги гребанные.

— Простите, — повышаю тон и говорю уже в закрытую дверь, — но моя подруга в беде. Она попала в сети Холодова, ей нужна помощь.

ГЛАВА 20.

Кира

В моей голове полнейшая каша. Пытаюсь навести там порядок и разложить услышанную информацию по полочкам, но у меня не получается. Перед глазами постоянно стоит фото девушки, и я начинаю тихонько плакать, чтобы остальные пассажиры автобуса меня не услышали.

Мой организм дает сбой, не вывозит эмоциональный всплеск.

Прислоняюсь головой к огромному окну автобуса и наблюдаю, как быстро одни деревья сменяют другие. Возвращаюсь в Москву полностью опустошенная, словно из меня высосали всю радость.

Я связалась с настоящим монстром. Я должна быть сильной, чтобы справиться со всеми хорошими чувствами, которые иногда будоражат мое тело. Это всего лишь физиология, не больше.

Вина Холодова не доказана, но при его возможностях и связях можно подделать любую бумажку, что стоит только вспомнить ситуацию с документами на наш дом.

Тяжело вздыхаю и прикрываю глаза, постараюсь подремать, пока трясусь до столицы, и меня быстро заволакивает в царство Морфея.

Просыпаюсь сама, когда автобус уже паркуется на автовокзале, словно срабатывает внутренний будильник. Дружелюбно улыбаюсь пассажирам, проходящим мимо меня, и последней выхожу из салона. Потягиваюсь и надеваю рюкзак, но вдруг замечаю двух здоровых подозрительных амбалов, которые стоят неподалеку и сверлят меня суровыми взглядами. Испуганно осматриваюсь и замечаю еще парочку на входе.

Мгновенно осознаю, что они явились по мою душу. Все внутренности трясутся от страха, но я стараюсь не подавать виду. Быстро семеню ногами в сторону кованых ворот, пытаюсь слиться с толпой, но спиной чувствую их преследование. Оглядываюсь, они всей компанией чешут за мной, грубо распихивая людей. Ускоряюсь. Еще раз смотрю назад, оценивая обстановку и понимаю, что они уверенно приближаются.

А вот сейчас самое время бежать!

Пролетаю в ворота и выворачиваю за угол высокого здания. Бегу, что есть мочи и боюсь обернуться, не хочу потерять дезориентацию и растратить силы. Надо признаться, что бег – это вообще не мое. Я натура творческая, просидела у пианино всю осознанную жизнь.

Дыхалка сбивается быстро, ноги ноют, слышу громкий топот за спиной и сразу же ощущаю, как цепкие лапища хватают меня за рюкзак и оттягивают назад.

— Отпустите! — кричу на всю улицу и больно шмякаюсь на задницу.

Только хочу вскочить и снова броситься вперед, но мои плечи резко сжимают и как тряпичную куклу ставят на ноги.

— Прокатимся, — басит один из здоровых мужиков и насильно тащит меня к черному джипу. — Веди себя спокойно, и мы не сделаем тебе больно.

Испуганно закусываю губу и молчу. Рюкзак сдергивают с моих хрупких плеч и меня грубо запихивают на заднее сиденье, затем два амбала садятся по бокам, сильно сжимая меня между своих крепких тел. Остальные садятся вперед и машина медленно трогается с места.

Ну, все, вот и пришел мой конец.

Едем по частному сектору, и я пристально смотрю в окна, но из-за тонировки фиг что рассмотришь. Понимаю одно: район мне точно не знаком.

— Куда вы меня везете? — спрашиваю, а у самой голос дрожит от страха.

— Заткнись, — произносит мужик, сидящий справа, и наклоняет ко мне голову, глубоко вдыхая мой запах.

Вскоре мы подъезжаем к заброшенному дому, больше похожему на дачу. Меня с легкостью вытягивают из джипа, под руки ведут по заросшей тропинке внутрь здания и толкают в пустую комнату. Оборачиваюсь и вижу, как в руке у одного из амбалов блестят наручники.

— Нет, пожалуйста, — шепчу испуганно и пячусь назад, попеременно оглядывая каждого мужчину.

Но груда мышц надвигается на меня как айсберг, и быстро скручивает, я даже пикнуть не успеваю. Слышу, как защелкиваются наручники на моих запястьях, и остаюсь прикованной к широкой металлической трубе. Крепкая цепь, соединяющая мои руки, заведена за трубу и не дает сделать и шаг.

Амбалы молча покидают комнату, а я начинаю судорожно осматриваться.

Ремонт похож на бывшую спальню, теплые тона, только часть обоев сорвана, и стены где-то обшарпаны. На полу исхудалый и потертый линолеум. Потолок потрескался и местами осыпался, а вместо люстры висит толстый крюк. Тяжело сглатываю и пытаюсь что-нибудь рассмотреть в окне, но стекла покрыты грязью, и даже солнечному свету сложно проникать внутрь.

Не знаю, сколько проходит времени, для меня – целая вечность. На улице уже стемнело, у меня жутко затекли руки, запястья режут, ноги болезненно гудят, но из-за высокого расположения трубы у меня не получается сесть на пол. Максимум, что мне удавалось – это быстро постоять на коленях, но и эта поза оказалась неудобной.

Вдобавок ко всему мне уже припекает по маленькому, держусь со всей силы и стараюсь отвлечься от назойливых мыслей. Хоть бы ведро оставили, сволочи! Хотя как бы я им воспользовалась, если мои руки постоянно находятся за спиной.

Стоит кромешная тишина, словно весь поселок вымер, но вдруг до моего слуха долетает звук автомобильного мотора. В окне тут же мелькает свет фар, и я замираю от страха.

Сильнее прижимаюсь спиной к трубе и стою как мышка. За дверью раздаются медленные тяжелые шаги, с каждым звуком мое сердце ускоряется, еще немного и выпрыгнет из груди, спасаясь бегством. Дыхание перехватывает и резко пересыхает в горле.

Дверь мгновенно открывается, и я сразу же щурюсь от яркого света, что беспощадно бьет по глазам. Высокий силуэт в классическом костюме не спеша входит в комнату, и я узнаю знакомое лицо.

Передо мной стоит серьезный Холодов и прожигает меня яростным взглядом.

В следующую секунду вся жизнь проносится перед моими глазами.