Хорошая девочка мечтала о плохом

ПРОЛОГ

– Вы видели Нину?

– С тем крутым баскетболистом?

– Ага. С Марком Уоллером из «Бешеных драконов».

– Она со мной не поздоровалась.

– Капец… зазналась.

– И в университете больше не появляется. Вообще.

– Зачем ей теперь учиться? При таком-то парне… Променяла учебу на фитнес и шоппинг. И как только Нине удалось подцепить Уоллера?

– Он красавчик. Так горяч. Мм-м…

– И богат, наверное, сказочно.

– Да они все там в клубе отпадные и богатые. А еще бешеные по-настоящему. Это же просто жесть, что во время матчей творится, когда они выступают.

– Всех под чистую разносят.

– Не удивительно, что на трибунах столько девчонок во время игры драконов. Интересно, где Нина с ним познакомилась?

– Я у нее на страничке в сети спросила, наткнулась на полный игнор.

– Мы теперь для нее люди низшего сорта.

– Отбросы.

– А казалась такой нормальной…

Студенты второго курса, изучающие биологию в университете Орландо штата Флорида, сделали вывод – их русская подруга избрала для себя новую жизнь, полную глянца, гламура и богатства. Они не подозревали, что не правы ни в чем. Ни одно их предположение касательно Нины Литвиновой не было верным. Только ее подруга Коллет Томпсон знала правду. Но она будет молчать.

ГЛАВА 1. НИНА

Я была занята тем, что пыталась разгадать фокус, который проделывала парочка артистов на сцене. Партнер одевал на партнершу мешок, буквально через секунду его снимал и… вуаля! Женщина в другом платье! Они проделали фокус с десяток раз, и каждый раз на артистке было новое платье. Как такое возможно?

Не зря шоу пользуется популярностью, а билеты на представление раскупаются за один день. Я и не думала, что мне удастся когда-нибудь попасть на него. Это все умница Коллет.

– Первый ряд, Нина! – два дня назад помахала она перед моим лицом разноцветными флаерами.

Мы стояли с ней в шумном университетском коридоре, дожидаясь начала общей лекции для всего потока студентов-биологов.

– Первый ряд? Как тебе удалось, Коллет? – разглядывала я красочные бумажки с узнаваемым логотипом шоу.

– Забыла? Мой отец может достать все, что угодно! – воскликнула подружка слишком напористо. Ей нравилось подчеркивать возможности своего тайного родителя.

– Ты говоришь про отчима или того отца, которого скрываешь ото всех?

– Не об отчиме. И тебе прекрасно известно, почему скрываю.

– Коллет, – помрачнела я, так как вспомнила, что накануне лишилась работы. – Я не могу сейчас позволить себе подобную трату, – цена, указанная на билете, погасила мое радостное предвкушение.

– Нина, что за вздор! Папа́ не возьмет с нас денег. Это подарок.

И вот мы на шоу, завоевавшим сердца зрителей по всему миру. Сидим в первом ряду. Коллет возбужденно ерзает в соседнем кресле, задевая меня своими волосами. Они у нее такие же оранжевые, как пламя костра, и я до сих пор удивляюсь, что этот цвет натуральный. По другую сторону от меня место занимает необыкновенно привлекательная девушка с фиолетовыми прядями в длинных светлых локонах. Она похожа на модель или актрису, и от нее сильно пахнет сладкими духами.

Вообще весь первый ряд занят исключительно молодыми девушками. Это кажется мне забавным, будто мы все выиграли в лотерею и получили билеты в вип-зону.

Я слегка недовольна собой, не подумала о том, что, когда твое кресло перед самой сценой, следует нарядиться во что-то получше, чем розовый джемпер и серые брюки в клеточку. Просто сегодня впервые за несколько месяцев действительно прохладный день, и мне захотелось одеться именно так. Мама огорчилась бы, узнай, что последние два года ее дочь предпочитает уличный стиль в одежде и совсем позабыла о каблуках, о модных платьях и стильных стрижках. Хотя… стритстайл – это ведь тоже модная тенденция, почему бы не вообразить себя одной из тех девчонок, кто ни при каких обстоятельствах не изменяет городскому шику в угоду платьям с блестками.

После искрометной парочки выступали танцоры-эквилибристы, самые гибкие и пластичные танцоры, которых я когда-либо видела. А уж какие трюки они проделывали… Эти трюки заставляли потеть мои ладони от волнительного напряжения.

Перед следующим номером случилось нечто, отчего стены концертной площадки начали смыкаться, давить на меня, а воздух буквально застрял в горле.

– Сейчас я буду показывать для вас смешное, – вызвал улыбку клоун-конферансье, заполнявший паузы между выходами артистов. – Но мне нужны помощники. Среди зрителей кое-кто прячется, – загадочно произнес он. – Но таких людей нельзя прятать, – погрозил он кому-то неведомому пальцем.

– Интересно, о ком он говорит? – наклонилась я к уху Коллет.

– Наверное, какие-нибудь знаменитости в тех ложах, – быстро стрельнула подруга глазами в сторону верхних балконов. Разглядеть, кто там сидит, было невозможно.

– Встречайте! – дунул клоун в рожок, и мои плечи дернулись от резкого звука. – Бешеные драконы!

По зрительным рядам прокатился восторженный гул, а в моем животе образовался узел. Когда восемь парней из баскетбольной команды поднялись на сцену, загородив ее своими бесподобными телами, узел лопнул под невидимым давлением, отдаваясь больнючим импульсом в груди.

Мне шестнадцать лет. Я заглядываю на кухню.

– Что смотришь? – отвлекаю Тимура от экрана телевизора.

– Баскетбол, – подмигивает он мне и многозначительно поглядывает на мои голые ноги. Короткие джинсовые шорты я надела специально для него, специально, чтобы он посмотрел на мои ноги.

– И что, не скучно? – никогда прежде не интересовалась я баскетболом. В нашей семье фавориты – футбол и лыжные гонки.

– Смотри, детка, – на миг возвращает он взгляд к игре в прямом эфире. – Видишь этих парней?

Киваю, хотя мне все равно, я вижу перед собой только Тимура, я влюблена в него и не хочу смотреть ни на кого другого.

– Это «Бешеные драконы», – щелкает он меня по носу, на что я мысленно злюсь, этот жест слишком приятельский и не тянет на то, что следом может последовать поцелуй. – Скоро они достигнут профессиональной зрелости и разнесут все НБА к чертовой матери, – берет Тимур пульт в руки и делает звук громче.

– Откуда эта команда? – спрашиваю только затем, чтобы красивый парень из службы охраны моего отца продолжал обращать на меня свое внимание.

– Из Флориды, – пялится он в экран, больше не поворачивая головы.

– Но мы-то в Москве, – любуюсь я его татуировкой на всю левую руку.

ГЛАВА 2. МАРК

Тащиться на шоу не было никакого желания. Но и игнорировать очередной прикол Чета было невозможно. Чет Вайс, хозяин «Rabid dragons» любил развлекаться за наш счет. Ему было наплевать, что мы отыграли в Филадельфии, не задерживаясь вылетели в Бостон на два матча подряд, затем рейс в Детройт, где тоже прошло две игры, и где Эл подрался с форвардом немецкой команды за то, что тот обозвал его «черным понторезом». Эттлз пришел в ярость и поколотил придурка. Во время драки они разнесли раздевалку, просто уничтожили ее, переломав большую часть шкафчиков и опрокинув умывальник.

– Полный бардак, – прокомментировал тренер Джексон, похлопав при этом Эла по плечу.

Нам всем была свойственна ярость, всем игрокам «Бешеных драконов», но, пожалуй, Эл Эттлз был самым свирепым из нас.

Хотелось бы недельку отдохнуть. От игр и тренировок. От всего. Нам обещали эту неделю отдыха. Но Чет сказал, идти выбирать девушек. И почему на шоу? Показали бы, как обычно, фотографии девчонок, и дело с концом. Так нет же… нравится Вайсу обставить все как-нибудь по-особенному.

– Посмотрите на их естественные реакции, – объяснил он. – Фото не всегда передает оригинал.

Тут он, конечно, прав. Последняя моя девчонка вызывала во мне жгучее раздражение. Красивая кукла, но ужасно тупая. Я едва терпел ее и старался держать на расстоянии. Она, как ни странно, надеялась на продление контракта. Хотя…, чего тут странного? Почти все они хотели продления контракта, даже несмотря на то, что с ними делали. Наша звездность помогала им мириться с болью и унижением.

– Ну что, рад избавиться от Оливии? – занял Кенни кресло, соседнее с моим.

Я криво улыбнулся другу. Нам велели приехать в концерт-холл заранее, чтоб администратор провел нас на закрытый балкон до того, как нас увидят. Публике не разглядеть, кто прячется в вип-ложах, а вот оттуда зал просматривался великолепно, в особенности первый ряд, который вскоре заполнится девушками, отобранными Джермейном и Хэлом. Сам Джермейн тоже был здесь, а вот Хэл куда-то запропастился.

– Лишь бы следующая не была такой дурной, – ответил Сондерсу. – А ты, кого думаешь зацепить, блондинку, брюнетку, рыжую? – предложил я ему стандартную угадайку перед отбором. Мы все и всегда делали ставки, какой цвет волос будет у следующей пассии.

– Пофиг, – отмахнулся Кенни. Он все еще любил Меган, оттого ему всегда было все равно.

За нашими спинами Эл терроризировал тренера, пытаясь выяснить, будет ли среди красоток мулатка. Но Джермейн Джексон умел молчать, когда сам того хотел и к тому времени, как начали появляться девчонки, так и не раскололся. Недовольное сопение Эла сменилось довольным выдохом. Мулаток было двое.

Я смотрел без особого интереса, просто пытался уловить нечто такое, что подойдет именно мне и надеялся не повторить прошлой ошибки, когда ткнул пальцем в фото только потому, что девушка на снимке была красоткой.

Мое внимание привлекла милашка с длинными темными волосами, рассыпанными по плечам и волной спускающимися ниже лопаток. Возможно, если бы она нацепила на себя нечто более броское и более оголенное, во что были наряжены остальные, я бы не посмотрел. А, возможно, посмотрел бы и тогда.

Розовый свитер и брюки в клеточку? Серьезно? – насмешливо глянул на девчонку, и… сердце неожиданно пропустило удар. Она показалась мне невероятной. Хрупкая и нежная с очень тонкими чертами лица. Было в ней нечто, что взбудоражило мой ум с первой секунды, стоило взглянуть на нее. И это было очень плохо. Я не должен был ничего чувствовать к своей паре, чтобы не начать жалеть ее. Но я не мог позволить, чтобы она досталась кому-то другому, ведь тогда другой будет делать ей больно, что приведет к конфликту в нашей слаженной команде.

Я взял бинокль, хотел получше рассмотреть ее лицо.

Черные брови выгнуты дугой. Точеный нос. Манящие губы, подкрашенные розовым блеском. Кожа белая, алебастровая, не подверженная загару, что странно, учитывая климат Флориды и цвет волос девчонки, она ведь не блондинка. Невероятно примечательными были ее глаза – кошачьей формы в обрамлении самых длинных ресниц, какие мне когда-либо доводилось видеть. Серо-голубые. И это тоже странно, странно притягательно. Не припомню ни одной брюнетки с голубыми глазами. А еще они у нее мерцали, как мерцают звезды. Если бы она носила цветные линзы, я бы не увидел этого блеска.

Ничего жеманного, никакой вульгарности.

Я лениво оглядел других девочек, хотя это уже не имело смысла, я сделал свой выбор.

– Эй, Джексон! Ты не предупреждал, что нас выставят на обозрение, – возмутился Эл, когда на середине представления клоун объявил наш выход.

– Не развалишься, Эттлз, – усмехнулся тренер. – Идите, обрадуйте поклонников.

Парни все ворчали, но я словил себя на мысли, что хочу выйти на сцену, хочу, чтобы девочка в розовом свитере увидела меня до того, как мы встретимся с ней при других обстоятельствах.

Зал гудел. Еще бы… «Rabid dragons» достояние Орландо, местная знаменитость. Воздух наполнился обожанием. Нам не привыкать. Мы расслабленно поднялись на сцену. Не всей командой. Восемь из двенадцати. Сегодня выбор делали пятеро из нас, у остальных еще действовали прежние контракты, но трое наших парней тоже пришли на шоу, им вскорости предстоит сменить подружек, они думали присмотреться заранее.

ГЛАВА 3. НИНА

Коллет поджидала на улице. Естественно, подружка никуда не ушла, хотя мне бы хотелось побыть одной, в чужом любопытстве и дружеском совете я сейчас не нуждалась. Не терпелось вернуться домой и в тишине своей уютной квартирки поразмыслить над тем, во что же я вляпалась, подписав контракт.

– Нина! – отлепилась Коллет от гранитной колонны и поспешила ко мне навстречу. – Меня охрана выставила. Сказали, мол, все зрители уже покинули здание и нечего там ошиваться. Я тут с ума схожу. Тебя все нет и нет. Подумывала даже полицию вызывать. Зачем ты понадобилась Джермейн Джексону?

– Я понравилась Марку Уоллеру. Он хочет встретиться со мной. Извини, Коллет, но ничего, кроме этой информации, больше сказать не могу, – следовала я указаниям Хэла и Джермейна, а также страшась цифры штрафа за разглашение, прописанной в контракте.

– Понимаю, с тобой заключили какое-то соглашение о молчании? – она была слишком умна, потому сразу мыслила в верном направлении.

Я кивнула, сглатывая. Мне все еще было страшно. Но и волнительно, как будто впереди меня ожидает незабываемое приключение.

– Мне придется выплатить гигантский штраф, если расскажу что-либо и кому-либо о частной жизни Уоллера, – понадеялась я, что мое признание удержит Томпсон от дальнейших расспросов.

– Ясно, – разочарованно выдохнула Коллет и вдруг игриво спросила: – Скажи, Нина, ты расстроилась, что это был не Кенни Сондерс?

– Кто? – непонимающе уставилась на нее, но быстро вспомнила. – А… блондин в синей футболке. Ну да… немного расстроилась, – не было стыдно мне за ложь, ведь так я могла скрыть свой повышенный интерес к Марку Уоллеру. Коллет незачем знать правды, иначе она начнет докапываться и как-нибудь ненароком вытянет из меня воспоминания о влюбленности в Тимура, а, если знает кто-то больше одного, то узнают и другие, и последствия для меня могут оказаться самыми плачевными.

– Тебе все равно ужасно повезло, Нина. Уоллер – красавчик. К-ра-са-в-чик…, – мечтательно прикрыла она глаза, но тут же вопросительно посмотрела на меня. – А как же Пол?

– А что – Пол? Между нами ничего нет.

Пол Райт со старшего курса уже не раз подкатывал ко мне, но я считала его полным придурком. Он походил на ходячий манекен из бутика дорогой одежды, а не на живого человека.

– Но он направо и налево болтает, что ты его девушка. Я думала, ты ответила ему взаимностью.

– Нет, Коллет, Пол Райт мне совсем не нравится.

– Зато ты ему нравишься, Нина, – изменился тон подруги, и я на секунду задумалась, а уж не влюблена ли сама Коллет в Райта? Странный выбор, учитывая совершенные мозги Томпсон, но… сердцу ведь не прикажешь, порой, оно решает все за нас.

Этой ночью я плохо спала. Преследовали тени прошлого и страх неизвестности будущего. Контракт не давал мне покоя. Сколько раз перечла его, а все чудился какой-то подвох. Хэл Мэлоум заверил, что все прозрачно, просто красивое сопровождение известного спортсмена. Но можно ли верить мужчине, у которого такой убаюкивающий и гипнотизирующий голос?

Мэлоум и Джексон дали четкие инструкции о неразглашении всего того, что за год сотрудничества я узнаю о частной жизни Марка Уоллера и вообще о клубе «Rabid dragons», подкрепив слова соответствующими пунктами о штрафах и неустойках в контракте. Журналистам и знакомым разрешалось говорить исключительно то, что одобрит пресс-атташе.

Обязательные фотосессии. Вот это условие, пожалуй, напугало больше, чем штрафы и предстоящая встреча с баскетболистом. Я не хотела публичных фотографий. Вдруг кто-то увидит из той, прошлой жизни, оставленной в Москве?

Но потом я успокоилась. Не стоит накручивать себя. По официальным документам погибла вся семья Неверовых. Никто не ищет меня. Никто не знает, что Камилла Неверова жива и теперь обосновалась во Флориде под чужим именем. Ни единая душа.

К тому же внешне я стала совсем другой. Из угловатого подростка с тонированной челкой, ярким макияжем и одеждой от-кутюр, превратилась в скромную студентку, предпочитающую уличный стиль стритстайл.

От пережитого два года назад стресса у меня нарушилась пигментация волос, некогда белые, они потемнели, стали едва ли не черными. Первое время после подобной метаморфозы я подолгу разглядывала себя в зеркале, не узнавая. Теперь у меня темные волосы и голубые глаза. Это красиво. И необычно.

Ворочаясь в постели, я задавалась вопросом, почему сам Марк не присутствовал в том кабинете? Вот так увидел и даже не перекинувшись со мной ни единой репликой, сразу контракт на год? С другой стороны, это меня и успокаивало. Видимо, ему правда всего лишь нужна девушка для сопровождения на официальных мероприятиях, и Уоллеру все равно, кто это будет. А, значит, я могу расслабиться. Подумаешь…, покрасуюсь пару раз в неделю перед камерами, покричу его имя на матчах и получу за это приличную сумму денег. Смогу оплатить уход за Лаврентием.

С этими мыслями я и уснула, а наутро отправилась в зоопарк навестить орангутанга.

Приятная прохлада прошедшего дня испарилась, и Орландо вновь накрыл зной, как будто солнце серьезно разозлилось за что-то на город и его жителей.

Лавр прятался в ветвях низкорослого дерева с широкими листьями. Завидев меня, спустился на землю и поспешил к ограждению. Он заметно прихрамывал, но уже не волочил ногу, как прежде.

ГЛАВА 4. МАРК

– Ванна справа по коридору, – отпустил девочку после того, как удовлетворенное тело расслабилось, посылая в мозг импульсы чистого удовольствия.

Оставив ее на полу посреди холла, я поднялся в душевую на втором этаже. Бросил свою одежду в бак для грязного белья и до упора открыл краники, так, чтобы из душевой лейки посильнее хлестало по плечам и спине.

Закрыл глаза, позволяя тяжелым водяным струям молотить мою вспотевшую кожу. «Темное эхо», как мы его называли, выплеснулось и затаилось до следующего приступа.

Хэл привез Нину очень вовремя, хотя по-другому и быть не могло, наступление приступа можно было просчитать заранее и едва ли не до минуты.

Нина…

Она была такой трогательной в незабудковом сарафане. И эти ее длинные сережки…

Я ведь специально молотил боксерскую грушу перед ее появлением, надеялся, это хотя бы немного смягчит мою агрессию. Но нет, девчонке досталось по полной.

Перед внутренним взором растерянное лицо, вскрик, когда толкнул ее. Отчаянное сопротивление, когда рвал голубой сарафан. Треск разрываемой ткани звучал также громко, как и ее крик. Кружево бюстгальтера натянулась, я и его разорвал.

Ее теплое дыхание с привкусом малинки до сих пор ощущается на моих губах. Видимо, малиной пахнет помада, которую я слизал, целуя мягкие губы. Правда то, как жадно я впивался в ее рот, трудно назвать поцелуем. Нина меня укусила, я чувствовал на языке привкус крови, что лишь сильнее завело меня. Голова плыла, а тормоза посрывало сопротивление девушки и ее нежный запах.

Большинству из нас было наплевать. Мы заплатили свою цену за успех, а отдуваться приходилось девчонкам. Мой лучший друг Кенни бросил свою девушку, с которой вместе рос в приюте, он до сих пор сохнет по ней, но не может допустить, чтобы она стала девочкой для битья.

Всего одна встреча с Ниной, и я тоже больше не хочу делать ей больно. Только вот парадокс заключается в том, что я теперь не хочу никакую другую девочку в принципе, кроме Нины. Она оказалась девственницей, и по этому поводу у меня много вопросов к Хэлу и Джермейну.

– Как, черт возьми, ты попала в первый ряд дурацкого шоу?! – бью кулаком о стену, выламывая кусок кафеля.

На костяшках пальцев выступает кровь. Плевать. Я не понимаю. Все девушки обычно проходят тщательный отбор. Это всегда опытные красотки с багажом отношений за плечами, часто токсичных. Не подозревая, они подвергаются предварительным психологическим тестам, все они более-менее всегда готовы к тому, с чем им придется столкнуться. Нина не была готова. И у Нины никого не было до меня.

Внезапно мне так сильно захотелось увидеть ее, обнять, попытаться хоть как-то исправить то, что сотворил с ней.

Я быстро обтерся махровым полотенцем, нанес на поврежденную руку ранозаживляющую мазь, тюбик которой всегда лежит в шкафчике под раковиной, натянул на себя боксеры, джинсы и чистую белую футболку.

Думал, она все еще принимает душ, но на миг застыл на витой лестнице, когда увидел ее по-прежнему лежащей в холле. На полу. Там, где я ее оставил.

Алебастровая кожа, разметавшиеся волосы, разорванный сарафан, лужица крови, впитавшаяся в паркетную доску.

– Нина?

– Нина!

Я побежал, перепрыгивая через ступеньки.

– Нина, – опустился на колени перед ней, страшась, что не услышу стука сердца.

Узел в животе немного ослаб, когда под моими пальцами на ее тонком запястье забился слабый пульс. Длинные ресницы девушки слегка подрагивали.

Мой телефон валялся на тумбе возле окна.

– Хэл, – быстрой клавишей набрал Мэлоума. – У меня тут плохи дела. Везу девушку в клинику.

– Понял. Еду, – первым отсоединился он.

Я мог бы остаться дома и подождать, когда Нина очнется, но меня напугал слишком долгий обморок и обилие крови на внутренней стороне ее бедер.

Подогнал джип с широким задним сиденьем к самому крыльцу, завернул Нину в тонкое покрывало и перенес девушку в машину. Такая легкая… Баскетбольный мяч тяжелее, когда с лету врезается в грудь.

Я повез ее не в медцентр клуба в самом Орландо, а в небольшую частную клинику в пригороде, где улаживались деликатные случаи. По слухам, там латали даже парней из мафиози.

В машине она очнулась. Я поймал ее взгляд в салонном зеркале, и меня обожгло чужой ненавистью. Ей удалось ранить меня одним своим взглядом.

– Тебе больно? – не придумал ничего лучшего, чтобы спросить.

Она не ответила, закрыла глаза и подтянула покрывало к самому подбородку. Ну, хотя бы очухалась.

Припарковавшись у клиники, не позволил ей самостоятельно сползти с сиденья, взял на руки. Она стиснула зубы, когда я дотронулся до нее.

Внутри сверкающего хромом здания поджидал Хэл. Он беседовал с тучной женщиной в белом халате.

Нину у меня забрал один из санитаров, устроил девушку на каталке и повез вглубь по коридору.

– Ждите, – коротко обронила женщина-врач, оставив нас вдвоем с Мэлоумом.

– Хэл! – тут же накинулся на него. – Откуда взялась эта девчонка? Она девственница. Была, – добавил с горечью. Подозреваю, не такого первого раза обычно ожидает любая девушка.

ГЛАВА 5. НИНА

В груди клокочет яростью, горло душит гневом, мозг кипит, и даже моя кожа пропиталась ненавистью. И при этом я ничего не могла сделать! Сказать ничего не могла! Выплюнуть изо рта таких отборных русских ругательств, каких этот спортсмен с бугрящимися венами и литыми мышцами в жизни не слышал.

Что за реакции моего организма на сильные потрясения? Первый раз волосы, теперь вот голос… Это ужасно – не говорить. Я не могу вытолкать из себя ни слова. С другой стороны, может, это подарок свыше? Своеобразная защита от чудовища?

Какая ирония судьбы, убежала от одних чудовищ, чтобы попасть в лапы к другим. Сомнений нет, Джермейн Джексон и Хэл Мэлоум прекрасно обо всем знали, когда подсовывали мне контракт. Меня сознательно отдали монстру, и теперь я личная шлюха больного на голову спортсмена. И почему я раньше ни с кем не переспала? Было бы не так обидно за себя. Наверное.

Уоллер вновь привозит меня на ранчо. Мой взгляд невольно падает на паркет, туда, где баскетболист буквально набросился на меня и не отпускал из своей хватки битый час. Напоминаний не осталось, кровавое пятно уже выведено сильнодействующими средствами для уборки. Кто-то успел вымыть пол и уничтожить следы насилия.

– Прости, – вдруг произносит он, заметив, куда я смотрю.

Прости!? – мысленно кричу я. Да он сам себя слышит?

– Можешь осмотреть пока дом, – продолжает говорить Марк. – А я отнесу твои вещи в нашу комнату и распоряжусь об ужине.

Нашу комнату?! – дыбом встают мельчайшие волоски на руках. Только сейчас осознаю, что на мне надет медицинский халат, который дала женщина-врач из клиники. Халат довольно-таки короткий, и Уоллер смотрит на мои голые ноги. Я спешу убраться из поля его зрения.

Брожу по особняку, без особого интереса заглядывая во все помещения подряд. Дом – квинтэссенция комфорта и уюта, но я не представляю, возможно ли вообще чувствовать себя здесь уютно в присутствии хозяина.

Ненависть все еще обжигает мои внутренности кислотой. Вспоминаю, что нарыла об Уоллере в сети перед тем, как готовилась к встрече с ним. Как глупо тогда замирало мое сердце. Боже… И о чем я только думала? О сказке? О том, что мне повезло? Я знаю, о чем, вернее, о ком думала. О Тимуре. Тимуру не было дела до меня, его безразличие растоптало мою первую влюбленность и фантазии, а его смерть навсегда оставила недосказанность и вопрос. Казалось, Марк Уоллер ответит на все мои вопросы. Интересно, что сделал бы папа, узнай, как известный баскетболист обошелся с его дочкой? Он бы его точно уничтожил. Но папы больше нет…

Я заплакала. Уселась прямо на пол в каком-то коридоре на втором этаже этого большого дома и заплакала, обхватив голову руками и прижавшись подбородком к коленкам.

– Не плачь, – уже через минуту сидел передо мной на корточках Марк Уоллер.

Я разрыдалась еще горше. Тогда он сел со мной рядом, обнял за плечи и притянул мою голову к своей груди.

У меня не было сил отстраниться, потому заливала слезами его футболку, пока он гладил меня по спине.

– Идем кушать, – через какое-то время сказал он. – Фелисити уже накрыла на стол.

Фелисити? Значит, в особняке все-таки живет кто-то помимо Марка? Я не могла спросить, но он сам пояснил:

– Комнаты обслуги в отдельном здании. Сюда они заходят только в заранее оговоренные со мной часы или, когда позову. Некоторые живут на ранчо постоянно, но не все.

Марк полез в карман своих темно-синих джинсов и достал телефон. Не мой. Это был совсем новый аппарат.

– Держи, – вложил он смартфон в мои ладони. – Я завел в список контактов все номера, которые тебе могут понадобиться. Номер Фелисити тоже есть, ты можешь писать ей, если тебе что-то потребуется – уборка, обед, любые бытовые мелочи.

Я убрала телефон в карман халата и поднялась с пола. Мне нужно попасть в ванную комнату. Где-то я ее видела. И даже не одну.

– Вторая дверь слева, – подсказал Марк.

При желании в уборной можно было бы затеряться, такая просторная. Смотрюсь в сверкающее чистотой зеркало. Лицо припухло от слез, покрылось некрасивыми розовыми пятнами. Мне все равно, как я выгляжу. Кривлюсь на желтеющие синяки возле ключиц, следы от мужских пальцев. Такие же оставлены на бедрах и животе. Интересно, с Оливией он также обращался? С ней тоже был заключен контракт на год? Почему его не продлили? На всех фотографиях модель выглядела счастливой и смотрела на Уоллера взглядом полным страсти.

В клинике меня отводили в душевую, так что следы крови и спермы я с себя уже смыла. Сейчас умываю ледяной водой лишь лицо, и когда снимаю с крючка полотенце, в дверном проеме появляется крупная фигура Марка. Боится, что чего-нибудь сотворю с собой? Ну нет… Я этого не сделаю, хотя бы ради Лаврентия. Да и вообще не сделаю, жизнь била меня и посильнее, ничего… выстояла.

– Все в порядке? – задает он глупый вопрос.

Отрицательно мотаю головой. Как у меня может быть все в порядке?

– Нина, я не всегда бываю чудовищем.

Вот как… Не всегда. И что это значит для меня? Я старалась не глазеть на Уоллера, но все равно не могла не заметить, как он смотрит на меня. Бережно. Чудовище насытилось и теперь бережет свою добычу до следующего раза?

Я не хотела его слушать, потому открутила крышечку от тюбика с зубной пастой и выдавила белую субстанцию на зеркало, написав – «Кушать».

ГЛАВА 6. МАРК

Мы договорились с Хэлом, что я заеду за ним и поедем в университет на моей машине. Мне пришлось встать пораньше, появилось много дел, связанных с Ниной. То, что она будет жить в моем доме заранее не планировалось, потому требовалось отдать соответствующие распоряжения охране, на кухню и остальному персоналу.

Трудно было предположить, сколько потребуется времени на улаживание ее перевода с дневного обучения на дистанционное, а я собирался сегодня еще встретиться со специалистом по восстановлению речи и привезти на ранчо преподавателя, обучающего языку жестов, которого нашел Хэл.

Я думал взять Нину с собой, но решил не настаивать, если она откажется. Пусть у девушки будет видимость личного пространства. Я даже разрешил ей занять свободную спальню, не предупредил только, что каждую ночь собираюсь спать с ней. Держать руки при себе, когда ее теплое дыхание щекочет мою шею, довольно-таки трудная штука, но я прекрасно понимаю, надо подождать, дать ей время привыкнуть ко мне, да и вообще к новой жизни.

На удивление, ее сон, вероятно, был безмятежным, потому что, сколько бы раз я ни посмотрел на ее милое личико, оно оставалось гладким и спокойным. Я бы очень хотел, чтобы таким оно и оставалось, чтобы она никогда больше не беспокоилась ни о чем в своей жизни.

Я не собирался запирать ее в доме. Конечно, она может ходить куда угодно, просто не одна. Она не говорит. У нее могут возникнуть проблемы. Я беспокоился.

– Не мог машину попроще выбрать? – проворчал Мэлоум, захлопнув дверцу Porsche и устраивая на коленях неизменный дипломат. – Взял паспорт девчонки?

– Взял-взял, – быстро газанул я, оставляя за спиной чистенький район, в каких обычно любили селиться люди, подобные Хэлу, педанты на высокооплачиваемых должностях. Мы не были друзьями. Просто Хэл работает в интересах игроков Rabid dragons.

– Я позвонил декану, – явно бесило его, что у машины открыт верх, отчего ветер треплет его тщательно уложенные волосы. – Нас ждут. Сказали, можем воспользоваться служебной парковкой. Хотя вряд ли мы останемся незамеченными, – съязвил он. – Марк, там полный кампус студентов, а ты взял спортивную тачку.

– Еще и алую, – усмехнулся я.

– Позер.

– Да ничего подобного. Она скоростная и маневренная, потому и взял.

– А…, торопишься побыстрее вернуться к своей русской малышке, – верно угадал он. – Чего с собой не взял?

– Она не захотела. Стесняется появляться в универе.

– Ревела?

– Ну…, да, – вынужден был признаться, возвращаясь к тому воспоминанию, в котором девочка горько плакала.

Студенты, конечно, пялились, хотя мы и постарались просочиться в нужное здание, когда предполагалось, что все будут в аудиториях на занятиях, но в коридорах все равно болталось полно молодежи.

На посту охраны нас направили в нужный деканат. Кепка не помогла остаться неузнанным и, нацепив на лицо дежурную улыбку, пришлось оставить двум охранникам свой автограф. Не обошлось без автографа и в кабинете декана биологического факультета.

Декан поверхностно взглянул на врачебное заключение Нины Литвиновой, предъявленное Хэлом, вопрос о переводе был решен благодаря моему присутствию. Я был знаменитостью, и этим все сказано. К тому же окружающие уже давно видят во мне исключительно взрослого мужчину и разговаривают со мной соответсвенно. Я не выгляжу на двадцать четыре и ощущаю себя гораздо старше. Я рано повзрослел. Молодой взрослый – вот, кто я такой.

Некоторое время трачу на общение с методисткой, женщиной средних лет, которая не является фанаткой баскетбола и не узнает меня, она просто выполняет поручение своего начальника, занимается оформлением документов для перевода, выдает мне расписание для Нины и объясняет, где и как ей надо будет зарегистрироваться.

Не сразу прощаюсь с методисткой, есть еще одно дело и, пока Хэл ждет в коридоре, прошу женщину оказать мне услугу. Денежная купюра делает ее любезной, и через пару минут она распечатывает для меня информацию из нужного файла.

– Все уладил? – интересуется Хэл.

– Ага. Будет теперь учиться из дома.

– Поехали. Познакомлю тебя с Гелбертом.

– Гелбертом? – нехорошо кошусь на него. – А что, женщины не было?

– Только Гелберт согласился ежедневно мотаться из Орландо на твое ранчо. Ближе специалистов нет.

– Так ты бы сказал к кому, сразу бы нашлись желающие.

– Не сомневаюсь. Только тогда и оплату за свои услуги запросили бы втридорога. А так расценки вполне бюджетные.

– Печешься о материальном благополучии клуба?

– О твоем, Уоллер, – фыркнул он. – Вычтут из твоей зарплаты.

– Пофиг. Ладно, пусть Гелберт. Все равно язык жестов нам вдвоем учить. При мне он не посмеет с ней заигрывать. Но логопедом будет женщина.

– Как скажешь.

Уже садясь в машину, я отвлекся на телефонный звонок. Звонил Люк.

– Марк, к нам тут из службы спасения приезжали, – неожиданно сообщил глава охраны на ранчо.

– Зачем? – убрал руку от ключа зажигания.

– Нина их вызвала.