Глава 1

Натали

— Добрый день! — киваю хмурому охраннику и шустро семеню к своему кабинету.

Я может тоже не выспалась. Особенно после ночного дежурства, а впереди целый день активной работы. Помимо полной записи, главный врач решил, что нам слишком скучно живется и устроил профосмотры для медперсонала…

А с чего начинается профилактический осмотр?

Угадали! С посещения терапевта.

Замедляю шаг, ожидая, когда окликнувшая меня коллега не подойдет ближе.

— Натали, — на миг задерживаю дыхание пока идеально напудренная щека Веры касается моей. — Кошечка моя, ты совсем себя загнала! Веки какие-то воспаленные, да и темные круги под глазами…

Традиционный ритуал пожелания «хорошего дня» от главной сплетницы больницы.

— Я с ночной.

— Так и я тоже, но, как видишь, молода и свежа, — скалится Семёнова.

Гадюка знает, что никаких мешков и, уж тем более, проблем со зрением у меня нет.

— Цвети-цвети.

К счастью, мы доходим до моего кабинета, и я всем своим видом демонстрирую, что более в проводниках не нуждаюсь. Гремлю ключами и захожу внутрь.

Позади слышится стук каблуков Семёновой.

Ну, что за…

— Наташка, какой у тебя дубак!

Коллега ежится. Тут же бежит к окну, плотно его закрывая.

— Морозная свежесть полезна для цвета лица, Вер. — Ухмыляюсь.

Раз уж от неприятной компании не избавиться, буду готовиться к смене.

Черт, совсем забыла, что верхняя пуговица вчера оторвалась… ай, ладно. Моим старичкам наплевать на размер декольте.

— К нам нового заведующего травматологии принимают! Не слышала еще? — вдруг спрашивает Семенова.

Так вот что за повод был спуститься в терапию! Обычно окулисты заседают на втором этаже и не спускаются к нам со своего небосвода.

— Не слышала. Мне еще наших сегодня принимать…

— Кстати, об этом. Кошечка моя, ты же напишешь записульку, что я у тебя была и полностью здорова?

— Не смогу, солнце, — теперь моя улыбка походит на оскал. Нарочно тяну время, проверяя свой фонендоскоп. — Тебе же уже не двадцать один. Нужно пристальнее следить за своим здоровьем. Тем более, что отсутствие мешков под глазами — не гарант слаженной работы организма.

Семёнова хлопает глазками и, очевидно, не найдя что ответить, заявляет, что ее ждет крутой пациент. Он бизнесмен и точно ходит к ней не просто так! В красках расписывает все его бизнесы и, возможно, она даст несчастному зеленый свет, согласившись на свидание.

Да-да. Чувак специально астигматизмом себе ухудшил близорукость — всё, ради свидания с нашей звездой.

Прелестный женский коллектив...

Не полностью женский, конечно.

Наш главный врач — мужчина, но он также, как и несколько урологов и хирургов уже перешёл рубикон привлекательности и более не представляет интереса для женской половины сотрудников.

Позволяю себе чуть задержать начало приема, чтобы выдохнуть.

Надеюсь, Семёнова не напишет в моей карточке наличие подкожного клеща на ресницах? С этой гадюки станется…

Ладно, выдыхаем!

Милая улыбка, вежливое обращение к пациентам, послушать о бедах и внуках, и звание «Лучший врач клиники» будет в моих ласковых ручках.

День проходит на удивление мирно, и даже Верочка ставит отметку «здорова» в моей медкарте. Возвращаю коллеге свое алаверды: небольшую тахикардию и повышенное давление спишем на ожидание свидания с бизнесменом в очках.

— Войдите! — а вот и вторая волна наших привалила…

Как раз час до окончания рабочего дня. Подгадали, блин.

— Здравствуйте, я ваш новый травматолог — Кадиров Рамис Булатович. А вы Натали Рихтер? — глубокий мужской голос заставляет меня оторваться от компьютера. — Простите, но мне не сказали вашего отчества, — улыбается незнакомец, не сводя с меня заинтересованного взгляда.

— Просто Натали, — сдержанно улыбаюсь, а внутри аж колбасит.

Какой… здоровый… травматолог. Сначала весь дверной проём заполонил, а потом и мой кабинет захватил.

Коротко стриженный, с грубоватой челюстью и кучей проработанных мышц. Мой взбодрившийся мозг запоминает его какими-то кусками, отдельными частями тела.

Крупные ладони с длинными пальцами — личный фетиш. Люблю красивые руки…

— Так даже лучше, — продолжает он, улыбаясь. — Рамис, будем знакомы.

Признаться, когда я вкладывала свою ладонь в его раскрытую, то никак не ожидала обжечься. У мужчины синяя форма с коротким рукавом, а руки горячие, как одеяло с подогревом… да он весь, как одеяло! Такой сверху ляжет и…

Чёрт!

— Взаимно. — Бешусь от того, что приходится контролировать свой голос.

— Мне неловко, что отрываю под конец рабочего дня, но Станислав Ильич отправил к вам, а милая старушка в коридоре, меня пропустила, не желая ничего слушать.

Еще бы… такого самца грех не пропустить.

Вот Семёнова-то обрадуется! Новая кровь — молодая и горячая.

— Мне за ширму проходить? — Рамис кивает себе за спину и через секунду скрывается за ней.

— Да…

Странно, но я соглашаюсь с ним. Даже вопреки своему личному протоколу осмотра.

Наверняка он уже ранее сдавал анализы. По-хорошему нужно выслушать жалобы, записать все симптомы, уточнить по хронике… уже только потом проводить аускультацию, и то, если нужно.

Может он курит? Вроде не пахнет… Только до одури вкусной туалетной водой.

Хоть убейте, но я чувствую запах ананаса!

Выжидаю положенные две минуты и, прихватив стетоскоп, захожу за ширму.

Спина. Красивая и мощная. Рельеф настолько хорош, что я благодарю травматолога за то, что стоит ко мне «задом».

Пялься сколько хошь!

И жаль, потрогать можно только головкой своего рабочего иснтрумента. Её-то я и прикладываю к загорелой коже. А потом… плюю на всё и опускаю ладошку на теплую кожу доктора.

Гладкая… Не люблю волосатые спины у мужиков.

Чёрт, а моя белоснежная кожа так идеально контрастирует с его…

«В руки себя возьми!» — вспоминаю, что я профессионал.

Глава 2

Рамис

— Привет, братишка. Как спалось? Приснилась на новом месте медсестра из Поднебесной? С буферами Маккинни и губами Анджелины? — посмеивается сестра, но мне не до шуток.

— Лина!

Разбаловал я её… совсем от рук отбилась.

Русалина Кадирова — ахиллесова пята нашего семейства. Младшая, и самая любимая дочь и сестрёнка, но оттого и ужасно избалованный львёнок, выросший в вечно кусающуюся львицу.

— Едва ли в нашей больнице будут обитать твои дорамные актрисульки, — намекаю на её нездоровую любовь к фильмам из Поднебесной. — Джоли знаю даже я, а вот Маккинни — это кто? Очередная силиконовая блогерша?

В трубке раздается обиженное сопение, после чего систер бормочет:

— Модель, вообще-то… но, сиськи вроде свои.

Я хватаюсь двумя пальцами за переносицу, пытаясь отсрочить рвущийся наружу смех.

С одной стороны и Лину обидеть не хочется, но, в своих нездоровых попытках переключить меня на новую любовь, сестра уже смахивает на маньяка.

Мелочь чувствует, что борщит, и идёт в отказ.

— Ладно, простите-извините. Увлеклась, бывает, — тянет примирительно. — Просто решила узнать, как у тебя дела. Давай, что ли, хвались своим кабинетном, — труба пиликает короткими гудками запрашиваемого видеозвонка. — Переключайтесь, высокопоставленное руководство гипсов и человеческих костей.

Хмыкаю и, откинувшись на спинку стула, выжимаю зеленую иконку.

— Это говорит та, что ежедневно их просвечивает рентгеном? — ухмыляюсь, радуясь тому, что Русалина наконец замолчала. — В данный период времени я наслаждаюсь своим кофе.

— А…? — львица превращается в львёнка, мило морщась.

Пытливо вглядывается в экран телефона, определяя мое местоположение.

Женщины…

— Вторая смена, и, предвкушая твоё любопытство, спешу сообщить: ты забываешься, мелочь.

Систер привычно скалится, отпуская свои «смешные» шутейки. Пытается стребовать с меня тщательнее побриться и прилизать волосы гелем, но, будучи посланной на свое рабочее место, дуется, обещая наябедничать матери.

Пожалуй, этот детский сад никогда не выпустится во взрослую жизнь...

Однако одну просьбу Лины я всё же выполняю — тщательно бреюсь и вырываю бесячий волос в носу. Не комильфо в первый же рабочий день идти с отросшей бородой хипстера.

До места своей новой работы добираюсь без происшествий. А вот для того, чтобы заехать на территорию приходится повоевать с местным охранником. Брызгая слюной, он даже главврача вызванивает и, удостоверившись, что перед ним новый заведующий травматологии, мгновенно превращается в жополиза, пытаясь показать мне свой распухший палец.

— У вас заноза воспалилась. Подойдите к любому свободному хирургу — вытащат.

Охранник смотрит на меня, как на спустившегося с небес Гиппократа и даже порывается бежать впереди, указывая дорогу. Хоть и сложновато, но от сусанинских услуг приходиться отказаться. Весна не скоро, откапываться из-под кучи сугробов желания не возникает.

Паркую предусмотрительно арендованный джип на стоянке больницы, оглядываясь вокруг.

В целом неплохо. Но, не Москва.

Едва ли работа здесь сможет хоть чем-то удивить.

Главный врач клиники перехватывает меня на середине пути к его кабинету и, костеря ЧОПовца за непроходимую тупость, примирительно сдавливает плечо. Кажется, что хруст моих костей слышен на всю больницу, собирая опешившие взгляды встречающихся пациентов.

Пытаться успокоить этого усатого мужичка бесполезно: тут либо что-то личное, либо он просто очень рад заполучить светилу травматологии в свои ряды.

И ведь действительно рад! Еще никто и никогда не пытался усадить меня в собственное кресло. Михайлов, по праву, забирает пальмовую ветвь первенства.

С покорной готовностью выслушиваю очередные дифирамбы своему профессионализму, после чего главврач вызывает в кабинет кадровика, бухгалтера и профпатолога.

Уже хочется заржать от идиотизма ситуации… мне ведь ещё и профосмотр положен. Тоже в кабинете главного проходить?

Тем временем дамы, из недовольных прерванной рабочей деятельностью профессионалов, превращаются в «Три девицы под окном» и слишком долго на меня смотрят.

Чувствую, как медленно, но верно превращаюсь в сахарную кость.

Лишь бы без последствий…

Девушки обещают исполнить всё в лучшем виде, а в голосе слышится настолько неприкрытое кокетство, что даже усатый Михайлов понимает, что перегнул, быстро выпроваживая их восвояси.

И меня, за компанию.

Наконец-то!

Радуюсь недолго...

— Рамис Булатович! — догоняет нас его голос, и три девицы вынужденно разбредаются по коридорам. — Что это я? Вас же нужно представить!

Вместе мы проходим в вверенное мне отделение травматологии.

Оснащение в порядке, даже общая душевая имеется (помимо той, что в личном кабинете) — это большой плюс, особенно когда постоянно латаешь чужие косточки.

Коллектив на первый взгляд выглядит дружелюбным, но, опять-таки, преимущественно женский.

«Везёт тебе на цветники, Кадиров…»

Заверяю усача, что уже взрослый малый и дальше как-нибудь сам. Михайлов смотрит со скепсисом, будто бы только сейчас осознал, какого петуха добровольно привёл в свой курятник, рискуя остаться не у дел.

— Рамис Булатович, а хотите я проведу для вас экскурсию по клинике? У нас же профосмотр, можем начать с глазнюка, — задерживая дыхание, краснеет молоденькая медсестричка (благо не из поднебесной…).

Мягко отказываюсь и начинаю свой «путь» с хирургического отделения. Что-то устал я от благоухания нежных фиалок вокруг…

И вот, наконец, опустившись в кресло для приема, я могу пристальнее разглядеть свой новый кабинет. Отправляю Лине несколько фоток, тем более что она уже весь телефон своими сообщениями оборвала.

На первый взгляд оснащение годное, может, чуть хуже по фирмам-поставщикам, но главное, что материалы качественные.

Прокрастинировать и далее, размышляя о вечном, мне не позволяет лысая макушка ворвавшегося пациента.

Глава 3

Натали

— Сколько дней у вас боль в области пупка? — пальпирую нижнюю часть живота пациентки, пытаясь удерживать бесстрастное выражение лица.

— Та не только в области пупка, мила-я-я! Я уж и капусты со сливой наелась, и инжира полкило! Третий день просериться не могу, только вот в животе стреляет… может микстурку какую? — мелодично сетует она.

Поднимаюсь со стула и подхожу к раковине, выдавливая на руки двойную порцию антисептического мыла. К сожалению, концентрированный спирт не всесилен.

Сложно оставаться профессионалом, когда в тебе борется острое желание вдохнуть свежего воздуха, чтобы выжить…

Чёрт! Бабульке восемьдесят четыре, и, как назло, именно сегодня ужасный дубак. Поэтому мой порыв проветрить схлопывается, как форточка.

Надеюсь, что она хотя бы не нажалуется на меня за использование крема для рук во время приёма? На данный момент это её единственный шанс получить медицинскую помощь, а не стать виновницей обморока лечащего врача. Не отравление угарным газом, конечно, но приятного мало. А кремушек пахнет розой.

Заслышав в коридоре стремительно приближающийся стук каблуков, меня не покидает дежавю. Уверена, что знаю кто там.

— Ната! Ты уже видела нашего нового травматолога?! — Вера врывается в мой кабинет.

Ещё одна ценительница плечистых мужланов…

Правда сейчас я безумно рада этой беспардонной гостье — за приторные духи, работающие лучше любого освежителя воздуха.

— Видела. Лишь бы специалист был хороший, — показательно стреляю глазами в сторону кряхтящей бабулечки, которая поднимается с кушетки.

Игнорируя врачебную этику и моего пациента, коллега аж пританцовывает на месте, продолжая фонтанировать восхищением:

— Специалист? — фыркает Семёнова. — Это Ва-ау, какой экземпляр! Я прямо вся горю… Если что, то секси доктор уже забронирован, — скалится акула офтальмологии. — И я о-очень надеюсь, что мать-природа его везде прокачала.

— Вер, у меня пациент. — Подчеркиваю интонацией, что нахождение коллеги здесь неуместно.

Она, конечно же, обижается, но хотя бы оставляет меня наедине со своими мыслями и ворчащей бабулькой. Щеки стремительно обдает жаром…

Мать-природа может его и прокачала, только вот рука человека внесла свои коррективы в одной жизненно-важной части его тела.

Машинально улыбаюсь своей бабулечке, понимая, что зависла на добрых пару минут. Ещё и щеки, как назло, чуть покраснели… вечная беда рыжих выдьмочек: чуть поволнуемся, так сразу же всё на лице.

«Травматолог, выходит, меня переволновал? Бред! Возмутил – да. Мои пациенты, как правило, очень интеллигентные люди, и не размахивают своими саблями прямо перед носом!» — отмахиваюсь от непрофессиональных мыслей и снова фокусируюсь на анамнезе божьего одуванчика.

— Милая-я! Ты, это… мужика-то не проворонь! — внезапно произносит она. Даже про беды свои забывает, превращаясь в супер-сваху. — Слышала я в очереди, как ваши сестрички ставки на него делали! Завтра сходю погляжу.

Если Семёнова прямо сейчас надумает вернуться, то сильно задумается кто из нас двоих пациент: бабулечка пышет здоровьем и улыбается, а я сижу с лицом человека, страдающего нарушением регулярного опорожнения кишечника…

— Кхм, спасибо. Я учту.

— Учти-учти, — милостиво соглашается моя последняя на сегодня пациентка. — Ой, а где… девонька, да ты чудо-доктор! Я отзыв на портале о тебе напишу…

Не договорив, какой именно отзыв — положительный или так себе, божий одуван срывается с места и уносится во вполне себе известном направлении.

Можно было бы выдохнуть, но рядом с её стулом я обнаруживаю авоську с инжиром. Кажется, придётся немного задержаться…

Честно выжидаю двадцать пять минут, проболтав по видеосвязи со своей любимой пчёлкой Майей. Когда все положенные и неположенные сроки выходят, а бабуля так и не возвращается, приходится идти на поиски.

Человек пожилой, мало ли что… давление могло упасть, да и вообще...

И только на посте охраны выясняется, что бабулька счастливо смылась домой, напрочь забыв про свою авоську! Да и про меня тоже.

— Так это… вы домой бы шли, Наталья …На, — каким-то удивительным образом Санычу удается произнести моё несуществующее отчество. — А я… это… припрячу и завтра ей отдам. Если не испортится.

Наглец инспектирует авоську «на предмет молочки, что испортится без холодильника».

По глазам вижу, что нацелился сожрать. Но врожденная гипер-ответственность не позволяет случиться этой вакханалии, поэтому я выдираю пакет из жадных лап и лично отношу к завхозу, оставив той медицинскую карточку пациентки. Пусть утром позвонит и сообщит потеряшке. Заодно и назначение свое заберет…

Проходя мимо поста охраны, я прямо чувствую какими проклятиями награждает меня Саныч, но от этого становится ещё смешнее. Правда ровно до того момента, пока не подхожу к своей малышке…

По совету друзей я купила себе мягкий заменитель автомобильной ракушки, названный в свою честь… только вот снегопад и резкий дневной минус превратили этот чехол в ледышку на колесиках! Я не то, что стряхнуть снег, я даже отклеить ее от тачки не могу…

Идти на поклон к Санычу? Или просить помощи у охраны на въезде?

— Ну и как тебя отодрать?! — отчаянный крик души рвется наружу. Так и пальцы отморозить не долго…

— Могу помочь отодрать? — мурлычет мужской голос, согревая мою макушку своим теплым дыханием.

Вместо того, чтобы испугаться или возмутиться неожиданному вторжению незнакомца, я радостно оборачиваюсь назад.

— Надеюсь, не напугал вас, Натали? — Кадиров приближает ко мне свое лицо, обдавая ароматом своего парфюма. — Позвольте?

Не удостаивая заведующего травматологии своим согласием, молча отхожу в сторону. Ну-ну, рискни, выпендрежник! Однажды я так уже влетала, забыв поставить машину на автопрогрев и даже помощь соседа-бодибилдера не помогла.

Рамис же в разы хилее Антона, так что тут будет на что посмотреть. Поржать так точно…

Глава 4

Рамис

— Судя по тому, что в твоей морозилке сейчас где-то в районе минус двадцати, смею предположить, что у тебя обморожение мозга. Ну и яиц, — Демид давится смехом, но резко убирает динамик телефона подальше, потому как на заднем фоне слышится возмущение его беременной жены.

Мне бы послать лучшего друга к своей пузатой на растерзание, но выговориться хочется больше. Кроме того, быть свидетелем того, как эта пигалица раскатывает мужика старше себя более чем на пятнадцать лет — это отдельное удовольствие. (Про Нику и Демида можно почитать в «Фиктивном оБОССтрении» - https://litnet.com/shrt/l8UK)

Бросаю усталый взгляд на часы, отмечая, что в Москве ещё светло и, должно быть, солнечно.

— Макаров, а у тебя, судя по всему, намечается очередной забег за анчоусами и хэппи-милом? — язвительно парирую в ответ, не скрывая, что друг давно и безропотно держит свои яйца под острым каблуком у своей татуированной Никуши.

В течении нескольких секунд на другом конце трубки и части Российской Федерации происходит неравная битва, в результате которой в динамике слышится голос победительницы.

Я даже не удивлен.

— Ну, привет, владелица наследника рода Макаровых.

— Привет, травматологам! — зубоскалит Вероника. — Давно же ты не звонил нам, Кадиров! Мое прожорливое брюшко теперь требует ежевики, поэтому если твой дружочек будет панически орать, что его оплодотворительный орган посинел – не обращай внимания.

— Лебедева! Твою мать! — зычно орёт Макаров, отбирая свой телефон и отправляет супругу на… йогу для беременных.

Еще несколько минут я героически выдерживаю его жалобное нытье периодическими закидонами жены и её жутчайшей ревностью, вдвойне усиленную гормонами. Объяснять этому горе-папаше, что я больше по переломанным костям и артрозам, и вообще не шарю на каком триместре этих беременных отпускает, а на каком накрывает гораздо сильнее по ходу бесполезно.

— Пожалуй, мы остановимся на одном чаде, потому что меня скоро инсульт шарахнет с этой бешеной матрёшкой. Нет, за пацана я, конечно же, еще больше её люблю, но за препаривание мозга иной раз придушить хочется. — Стонет Демидушка. — Я более чем уверен – она меня нарочно бесит!

— Конечно, нарочно. А как надумаете рожать ты сходи к Братцеву, — называю ему имя своего лучшего ученика: — Он тебе заранее гипсом ладонь укрепит.

— Зачем? — напрягается Макар.

— Зная твою Никушу, она тебе её сломает.

На удивление Демид мой подкол принимает с мрачным согласием и, ещё немного пороптав на судьбу, возвращается к топик-теме, из-за которой я ему и набрал — обсуждению одной рыжеволосой бестии и моему отдирательному стендапу.

Понятия не имею для чего пытался поддеть Натали.

Хотя, понимаю…

Таким вот дебильным образом я попытался скрыть неловкость своего попадоса. И ведь шёл к ней, чтобы объясниться и предложить по-дружески поужинать, но видать Демид прав.

Кровь не туда схлынула.

С таким же успехом Рихтер могла свой фонендоскоп несколько раз вокруг моего члена обернуть и затянуть. Эффект был бы примерно такой же — длительная каменная эрекция.

Поэтому лучшим решением будет игнорировать эту глазастую немку. Тем более, что травма и терапия обычно не пересекаются, а за это время напряжение между нами должно ослабнуть.

Ната – красивая женщина. И эта убийственная холодность, за которой абсолютно точно скрывается адский вулкан шарашит наотмашь.

Мое чутьё не обмануть.

Мимо заведенной тачки несколько раз проходится охранник, жирно намекая, мол пора бы и свалить уже отсюда. Домой, например. Поди считай этого кренделя: ещё днем я был для него спасительной мессией, спасшей от занозы, а сейчас, как запрёт ворота и завалится дрыхнуть в свою сторожку.

Сворачиваю дружеские сопли и сбрасываю Дёму.

Пора бы уже заканчивать затянувшийся первый рабочий день.

Единственное о чём я не стал рассказывать Макарову, так это о грудастой мадам Семёновой. Имея такой козырь, этот умник будет меня до пенсии стебать.

До сих пор передергивает, как представлю, что эти идиоты могли бы отправить меня не к терапевту, а на растерзание офтальмолога.

Мужики за свой косяк еще обязательно ответят, но попозже.

Освоюсь, пойму у кого, где болевые… и каждому раздам по противоходу.

Паркую машину, отмечая тот самый ресторан, про который мило щебетала Рихтер. Вот уж действительно один среди огромных сугробов. Держу пари, что местный народ алкоголя здесь до весны не употребляет, потому что риск завалиться в снежный плен весьма велик.

Крио-омоложение на минималках.

Я в принципе редко пью, так что в этом плане за свою жизнь могу быть спокоен, а вот расщепить свой череп теми огромными сосульками, что нависают над козырьком в едальню — вполне себе на раз.

М-да… Нужно было всё-таки по нормальному извиниться перед девчонкой. Завтра озабочусь этим вопросом.

Немного пораздумав, так и не решаюсь рисковать своими мозгами, и обратно сажусь за руль.

На повестке оставшегося вечера затарить холодильник, заправить тачку, провести пару онлайн-консультаций своих аспирантов и…

Консоль пиликает новым сообщением. Торможу на светофоре и открываю входящее от незнакомого номера.

Твою налево… Семёнова!

В полупрозрачном лифчике огромные сиськи Веры Ивановны, между которых зажат бейджик и предложение поужинать в том самом ресторане, из которого я только-только уехал!

Ну, и что это такое?

Единственный годный общепит в этом царстве огромных сугробов или подстава от «милого» терапевта?

Глава 5

Натали

Достав очередное платье из шкафа, я застываю в нерешительности, держа его в руках.

Ой, да вот ещё!

Сегодня обещают двадцать пять градусов мороза, а я всерьёз думаю о том, чтобы упаковать свой попец в вязаную макаронину синего цвета?

«Но оно же краси-и-ивое, и сегодня совещание у Михайлова. Все основные специалисты соберутся…» — внезапно проснувшийся ценитель красоты, пытается переманить меня на свою сторону.

Хренушки!

Удобные джинсы, теплый белый свитер с принтом рогатого оленя и угги — наше всё!

Тем более, внутренняя чуйка, доставшаяся от предков, прямо вопит ему, что наш немецкий организм по-прежнему не приспособлен к русским холодам.

Поэтому я сегодня на такси, чтобы опять не пришлось отдирать чудо плащ-палатку от своей малышки. Хватит с меня сомнительных приблуд, «облегчающих» жизнь автомобилиста.

Нужно будет позвонить в управляющую компанию и заключить договор на отапливаемую парковку. Хорошо, что эта светлая мысль хотя бы сейчас пришла в мою рыжую голову. Декабрь практически помахал ручкой, а я только-только созрела.

«Лучше поздно, чем никогда! — вновь напоминает о себе ценитель красоты, живенько переметнувшись на сторону утепленных джинсов и меховых сапог: — И никаких платьев, пока не потеплеет хотя бы до нуля…».

Можно подумать будто бы я когда-нибудь прислушивалась к своему присвиснутому альтер эго.

Правда, единственное в чем мы сейчас сошлись, так это к идеально подобранной обуви.

Решив, что перед подписанием договора на парковку, я обязательно выговорю обнаглевшему Жилищнику за каток перед домом, кое-как докатываюсь до ожидающего такси.

А если бы были каблуки? Еще не хватало поскользнуться и переломать себе что-нибудь…

Вот Кадиров-то обрадуется!

Блин, только помяни… если у Майки в постоянных поминалках ходит её несносный чёрт Германов (кстати, несмотря на такую говорящую фамилию — чистокровный русский), то у меня — костоправ Рамис! (История Майи и Яна - https://litnet.com/shrt/lPxt)

И это, блин, вообще не здорово…

Потому что всю ночь мне снился новый травматолог!

С выпученными глазами и в моей шубе поверх формы, он носился по терапевтическому отделению и кричал «Дышите – не дышите». А из-под расстегнутого халата красовался его обрезанный маятник…

Быть может, именно из-за этих дурацких снов я стряхнула гипотетическую пыль со своего пуховика и натянула на лоб пушистую шапку, заботливо подаренную одной любительницей стиральных досочек из ГДР?

Просто, чтобы больше не думать о Кадирове!

Кажется, он своим феерическим знакомством мою психику слегка того… поломал. Как бы до профпатолога не дошло! А то медкомиссия, консультации у психиатра, сто таблеток глицина, упущенное звание «Врача года»…

В общем, ну его, этот частично оскопленный татарский экземпляр.

Лучше дорогой бабуле позвоню: во-первых, я уже дважды её вспоминала, ну и снег уже которые сутки всё заметает.

Точно звоночки от моей ведьмочки «Фрау Холле».

Нет, тут нет ничего дурного, или обидного. Просто в немецком фольклоре так величают богинь погоды. А когда идёт продолжительный снег с дубаком, как сейчас, то говорят, что «Холле готовит себе постель» — «ведьма» перетряхивает перину.

Причем здесь моя бабуля?

Так эта удивительная женщина, прожив фрау Рихтер всю свою сознательную жизнь, и, выйдя на пенсию, сменила имя на Марта Холле-Рихтер. Деду на зло.

Просто на пятидесятой годовщине их свадьбы мой Опа решил шуткануть и произнес клятву любви и верности некоей фрау Марте Холле Рихтер… Гости-то юмор оценили, а вот любительница стиральных досок решила пранкануть в ответ: втихую подала документы на смену имени и обрадовала всех на семейном ужине.

Дед, правда, не заценил… Но и на этот случай наша затейница подготовилась: съездила в глухую деревушку близ Баден-Вюрттемберга и притащила черного хвороста из Шварцвальдского леса. Завалила задний двор этими кучками, и сказками братьев Гримм чуть не довела своего дражайшего супруга до инфаркта.

Ну, и отбила у деда любовь к розыгрышам.

Немного согревшись в спасительной теплоте салона, я прошу водителя слегка убавить громкость радио «Шансон» и набираю телефон нашего семейного канцлера.

— Ганс, а ты мне не верил! — верещит бабуля вместо приветствия. — Внуча, я позавчера сосну по углам окурила, а сегодня ты позвонила… наконец-то нас ждёт Уренкель!

Сосну?!

Ох ты ж… лучше бы экс Фрау Марта её скурила… И ей польза, и мне — крепкие нервы.

— Здравствуйте, Опа унд Ома.

Поймав испуганный взгляд таксиста, спешу ему перевести, что это дедушка и бабушка на немецком. Но, судя по тому, как он резво газует на обледенелой дороге, то явно принял нас за каких-то язычников.

— Ба, а включи на громкую связь, пожалуйста? — тактично прошу.

Есть такое подозрение, что если я сейчас перейду на грубоватый немецкий, то до работы придется добираться пешком, а потом еще и лечить этого бедолагу. Я таких глаз на выкате давно не видела…

Может у него щитовидка барахлит?

— Конечно, рыжик, — бабуля тут же принимается клацать по сенсору, оглушая меня своими тычками. Наконец ей удается совладать с техникой: — Натали, не иначе как ты решила нас обрадовать шикарной новостью и уже ждешь уренкель?

— Как ты догадалась-то, бабуль? Не иначе как сосна подсказала…

— Древние силы никогда не ошибаются, — Фрау Холле продавливает свое, пытаясь нагнать на меня страху.

Забыла видать, как мы с ней вдвоем гоготали над мифами и страшилками немецких выдумщиков.

— Только почему вы одного правнука-то ждете? Я же примерная внуча, сразу вам однояйцевых Цвиллинге привезу! Прямо завтра и привезу! — дракон Рихтер вышел на охоту: — Лучших молочных поросят найду, все соседки обзавидуются.

— Ната! — рявкает ба, а дед предусмотрительно грохочет дверью, сматываясь из-под перекрёстного огня.

Глава 6

Рамис

Ловлю себя на мысли, что в этот момент очень похожу на кота, мечтательно созерцающего аппетитную сосиску, лежащую на тарелке. Именно с такими осоловевшими глазами я смотрю вслед удаляющейся фигурке Рихтер.

«Ну ты и аршгесихт!» — Кажется, так рявкнула эта рыжеволосая фурия, испепелив меня своим васильковым взглядом?

Держу пари, что терапевт обозвала меня говнюком, но всё равно иду и улыбаюсь как первый идиот в больнице.

И усатый Михайлов, внезапно выскочивший из-за угла, тоже улыбается. Но не Рихтер, которой он лишь сухо кивает, а мне. Активно размахивает руками, как будто у меня мог быть шанс не заметить его.

Неужели Верочка успела настучать?

Да нет, это исключено. Иначе он не стал бы так улыбаться…

— Рамис Кадирович! Очень, очень рад! — восклицает он, искажая моё отчество.

— Доброе утро, Степан Дмитриевич.

Покорно меняя маршрут, иду в его кабинет.

— Я что спросить-то хотел… — блюдя конфиденциальность, усатый запирает дверь на ключ.

Одним местом чую, что главврач не зря наматывает круги, сияя так, что даже меня переплевывает.

— Вы же на прошлой работе часто на конференциях выступали, так? — с места в карьер берёт меня в оборот:

— Допустим.

На остальные вопросы Михайлова я стараюсь отвечать обтекаемо, не сильно раскрывая свои пароли и явки. За «просто так» — это не даётся.

И не зря!

Только вот я, в виду своей столичной испорченности, решил, что Михайлова интересуют мои связи, однако новый руководитель смог удивить. Правда, пока не ясно, в хорошем ли ключе…

— Как же здорово, что вас перевели к нам! В Москве как раз проходит конференция «МиМедикалз», — нервничая, он снова принимается накручивать свои усы. — Я внёс вашу кандидатуру в состав нашей делегации! — радостным басом заканчивает он.

Какой деятельный начальник! Ни минуты покоя…

— Степан Дмитриевич, откровенно говоря, я не думаю, что это хорошая идея. Я ещё не оформлен окончательно, ведь только вчера перевёлся… Уверен, если поискать, найдется более достойная кандидатура, — учтивым тоном смягчаю свой отказ.

Главврач ворчит и устало откидывается на спинку кресла.

Пока он молча переваривает мой отказ, пользуюсь возможностью внимательно его рассмотреть. Михайлов не такой уж и старый, как чешет языками коллектив за его спиной. Обычный уставший мужик, который работает на автопилоте.

— Ну кого я пошлю?! — крякает он, ударяя в сердцах по столу. — Семёнова и Рихтер — бабы… их там всерьёз никто не воспринимает. В прошлый раз отправил с ними хирурга, так он на три дня ушёл в запой! А вы вроде как не пьющий…

Так вот какой главный критерий отбора: травматолог-трезвенник?

Глянуть бы на характеристику, которую мне выписали девочки. Озадачу Лину на досуге, чтобы не скучала и брату помогла.

— Допустим, я соглашусь, — стойко выдерживаю победоносный взгляд Михайлова, давая понять, что я ещё ни на что не соглашался. — Каков состав делегации на этот раз?

Усач быстро перебирает бумажки, ища нужную, и протягивает мне командировочный лист, датированный вчерашним днем.

Ай да, главный врач! Не зря на своем месте задницу протирает.

Выходит, среди своих дражайших коллег я заполучил статус победителя?

Вчитываясь в состав делегации, заставляю себя «держать лицо». Сейчас я готов простить даже дебильную шутку хирургов, потому что…

— Степан Дмитриевич, я согласен, но, с одним условием!

Озвучив своё пожелание, я слежу за реакцией Михайлова, как Цербер. Разумеется, не получаю никакого отказа и с дурацкой лыбой отправляюсь к себе — латать сломанные кости и ждать обеда.

Такому замечательному утру и глаза радуются!

Переодевшись в медицинскую форму, я отправляю Анечку проверить записи на приём и сообщить консультантам, чтобы обязательно оставили окно на послеобеденное время.

Чёрт его знает сколько времени здесь длятся совещания.

И про сестрицу я не забываю. Пишу Русалине, чтобы выгоняла из дома всех любовников, потому что на ближайшие дни ей придется принимать в своих апартаментах любимого старшего брата.

Глава 7

— Рихтер! Ты просто не представляешь, насколько я рада видеть человеческое лицо! Особенно такое красивое и улыбающееся, как у тебя, — Простодушно заявляет Машка, потягивая зелёный чай вприкуску с инжиром.

Мария Григорьевна у нас колопроктолог. Лучший, между прочим.

И, в отличие от Семёновой, мы с ней хорошо приятельствуем. Я бы даже сказала, что дружим.

Только я вдеваю белую нитку в ушко иголки, как запертая дверь начинает трястись.

— Кому там настолько плохо, что не умеет читать бумажку «перерыв»?! — зычно басит Кузьмина.

— Солнце, ты ошибочно думаешь, что они не прочитали, — ухмыляюсь я, делая несколько стежков.

Это к ней приходят не по доброй воле, а потому что вконец прижало, а под дверьми терапии вечная Спарта...

«Мне только спросить!» — снова резко молотят по двери и, как назло, именно в тот момент, когда я выталкиваю острие иглы через ткань. Рука рефлекторно дергается, и алая капелька крови проступает на коже.

— Шайсэ! — шиплю, ругаясь.

Глазки Кузьминой загораются хитрым огоньком, и она повторяет моё крепкое словечко голосовому помощнику.

— Ты никак в Германию собралась?

— Не угадала, фрау Натали, — ухмыляется Машка и выжидательно смотрит, готовясь записать мой очередной перл.

— Фройляйн, вообще-то, — автоматически поправляю коллегу.

— Фрейлен-хмрейлен… — дразнится засранка. — Мне ведь для пользы дела надо. Как рявкну чего на немецком, так пациенты сразу же в обморок упадут. Можно спокойно пальпировать…

— И не жалко тебе Стёпку? Его же жалобами засыплют. Такого главврача потеряем! — со смехом замечаю я, разглядывая крохотную перламутровую пуговичку.

Вроде крепко держится, оторваться не должна…

И, кстати, пришиваю я её вовсе не из-за зоркого взгляда нового травматолога, а потому что сегодня совещание у Михайлова. Если этот старый сыч узрит мой неподобающий вид, то половину совещания распинать будет.

Например, в прошлый раз нам прочитали лекцию о том, как правильно вытирать ноги об придверный коврик и таким образом экономить на бахилах. Мы, как никто другой, должны понимать стоимость дорогих расходных материалов и стараться облегчить работу больницы.

— Спасибо, спасительница! — я прячу иголку в отсек, закрываю дорожный футляр и возвращаю его коллеге.

Бывают же на свете ко всему готовые люди!

— Ой, да всегда пожалуйста. Почаевничать в крутой компании — это я завсегда! Если твоя бабуленция ещё раз придёт, не забудь попросить фиников! Я их больше люблю.

— Какие гастрономические подробности, — давлю смешок, поражаясь деловитости Марии Григорьевны.

Утром ответственная завхоз дозвонилась до пациентки и обрадовала новостью, что её драгоценность цела и невредима, и ждёт в клинике.

Забирать сей ценный груз приехала целая делегация: внук-переросток и восьмидесятичетырёхлетний организатор его личной жизни с платочком на голове. Буквально вчера она сватала мне Кадирова, но сегодня ветер переменился…

От неожиданно свалившегося счастья я тактично отказалась, честно сообщив свой возраст. Нет, конечно же, всегда приятно, когда тебя считают сопливой красавицей, не взирая на год рождения в паспорте, но…

В общем, в благодарность за честность и сохранение авоськи, мне торжественно вручили килограмм инжира и билет на вечеринку для дам бальзаковского возраста, в местный ДК (вангую, что это ответочка за внучка).

Кстати, если деликатная проблема божьего одуванчика не пройдёт, то мне придется отправить ее на приём к Кузьминой. А нельзя… немецкие жаргонизмы, произнесённые Машкиным голосом, не подойдут для её слабого сердца. Возраст, как никак.

— Итак, я уже наслышана про нашего нового косточкособирателя, но обязательно познакомлюсь лично, — тем временем продолжает коллега. — Что ты так на меня смотришь?

— И ты туда же, Брут?

— У меня Веркиных доек нет, так что хребет мужчинке не переломаю, — отмахивается она и горько улыбается: — Я чисто из медицинского интереса: хочу свою Зойку ему показать. А то хромает — сил нет смотреть…

— Покажи, конечно. Я слышала он из Москвы перевёлся, должно быть хороший специалист.

Маша в одиночку поднимает двоих детей, но Зоя — не родная ей. Это дочь от первого брака её текущего мужа… полгода назад этот кобель уехал на заработки в порт Новороссийска, и его как ветром сдуло! Ни подъемных, ни звонков…

Но он очень плохо знает Кузьмину и её длинные профессиональные руки. Специально нанятый частный детектив достанет любое грязное белье, и совсем скоро её «холостой бизнесмен Иван» познает почём фунт лиха.

— А как Петька? — любопытничаю.

Их мелкий – мой краш. Белокурый ангелочек с дьяволинкой в глазах. Даже жаль, что у папаши-козла растёт такое чудо.

— В Москву хочет, в океанариум. Я, собственно, поэтому и пришла. Натали, утоли мои печали, а? Не деньгами, кот! Пусть его папашка раскошеливается, — хмурится она, когда я тянусь к своей сумке, намереваясь достать кошелёк. — Хочу обнаглеть и напроситься на конференцию вместо тебя…

А у нас опять конференция?!

Верно истолковав выражение моего лица, Кузьмина громко возмущается, почему я никогда не ловлю мышей. Если бы не она, то я бы узнала об этом только на перроне поезда.

Права, конечно, но всё равно Коза…

Меньше всего я жажду выслушивать монотонные лекции от главврача за отказ становится «лицом» больницы. Собственно, как и тащиться в столицу.

— Я не против, но со Степаном Дмитриевичем сама решай. И проследи, чтобы тебе нормальную гостиницу забронировали!

Не знаю, почему Машка так уверена, что моя фамилия снова будет в списке делегации, но у меня нет никакого желания ехать туда.

Как вспомню, так все пуговицы на халате трещат!

Взять, к примеру, последнюю поездку: у меня были реально грандиозные планы! Но что в итоге? Скряга усач заселил нас всех в одну квартиру (ещё и буркнул, мол, что вы возмущаетесь, она же трёхкомнатная!) и даже командировочные не выплатил!

Глава 8

Рамис

Откинувшись на жутко неудобном стуле, я закрываю глаза просто чтобы не взорваться.

Что, Кадиров, разбаловался в своей столице? Привык, что планерка с главврачом проходит в форме обсуждения текущих задач и проблем? Выдали тебе план на неделю и отправили работать, а через неделю стребовали отчёт чисто для галочки, чаще всего устный…

«Здесь вам не Москва!» — словно кричит пронзительный взгляд усача, «случайно» пересёкшийся с моим.

Это я уже понял. У Лукашина была каждая секунда на счету. Всё ради бабок и престижа клиники, а тут…

В общем, не Москва.

Михайлов обводит взглядом генералиссимуса хмурую массу в белых халатах, которую можно было бы назвать безликой. Но лично у меня, язык не повернется это сделать. Как яркое солнышко, выделяется рыжая макушка временно исполняющей обязанности заведующей терапией (не прочти я об этом в приказе, в жизни бы не поверил).

Пока не понимаю: это усатый навязал ей или амбиции доктора Рихтер играют мне на руку?

На руку, потому что, когда Михайлов резко меняет тему, переходя к Московской конференции, и объявляет состав участников, Натали с лёгкой улыбкой кивает. А её коллега рядом начинает сиять, как начищенный до блеска унитаз.

Семёнова, хирург с говорящей фамилией Стеклов и доктор Рихтер.

Согласно уговору с Михайловым, я просил не упоминать моё имя в списке участников.

«По-тихому заменим запойника на трезвенника. Хорошо, что не на язвенника!», — пошутил Михайлов, а я в очередной раз убедился, насколько главврач «ценит» каждую штатную единицу.

Филантроп усатый…

— Я не еду, — резко выпаливает Вера и с хамской уверенностью заявляет, что эти двое справятся и без неё.

Стёпка багровеет и выпускает дым из ушей, но успокаивающий голос терапевта действует на него словно валериана на мартовского кота.

Натали заверяет, что доктор Кузьмина будет рада заменить коллегу. А её соседка сразу подхватывает эту идею и с воодушевлением обещает, что заодно изучит новые методы диагностики.

И ведь это не экспромт…

Подружки заранее сговорились.

Хороший доктор Рихтер не так уж проста, как кажется? Решив переиграть Семёнову, она даже не подозревает, какой сюрприз их ждёт.

— Хирург, проктолог и терапевт — супер-трио! — ехидно плюется сисястая стерва, бросив на меня кокетливый взгляд «от меня тебе не скрыться, котик».

Неужели всерьёз воспринимает немку как свою соперницу и рада, что может спровадить коллегу вон, в Москву?

— Колопроктолог… — машинально поправляет её Стеклов. А мужик-то не безнадёжен.

Я ловлю себя на том, что сравниваю лица девушек: без грамма косметики Натали выглядит гораздо моложе и свежее хабалки Семёновой.

Очень надеюсь, что эта дамочка хорошо усвоила утренний урок и, наконец, от меня отстанет, а все эти томные взгляды предназначались исключительно для благодарных зрителей.

Лишь бы под дверью гадить не начала, а то эта хищница с пластиковыми когтями может…

Тем временем, Михайлов задаёт очередной вопрос «за двести», вонзая колкий взгляд в офтальмолога.

— Вера Ивановна, не могли бы вы объяснить нам, что означает «деловая репутация»? — звучит в тишине крохотного конференц-зала.

Толпа переглядывается, бросая насмешливые взгляды в сторону опешившей Семёновой. Не все, конечно, но большая часть женского коллектива явно не жалует эту дамочку.

В кармане медицинских штанов коротко вибрирует мой сотовый. Уже хочу проигнорировать его, как вдруг замечаю отчаянно подмигивающего Сидорова.

Завхирургией так рьяно указывает взглядом на свой телефон, что у меня закрадываются подозрения: может быть, ему нужна помощь? Вдруг мужика скрючило от перепалки глазнюка и усача, а сказать неловко…

Пользуясь тем, что все заняты разворачивающимся шоу, я спокойно достаю свой телефон.

Оказывается, меня пригласили в чат «Настоящие мужики!», где, собственно, и ожидает прочтения новое смс.

«Наша Вера Сисяновна — бывшая жена отчима Михайлова, и избавиться от неё обычным путем он не может. Приходится терпеть и молиться о том дне, когда этой стерве надоест наше захолустье и она свалит куда-нибудь подальше»

Прочитав текст по диагонали в очередной раз, я убеждаюсь, что местные мужики — те ещё «кумушки». Языками чешут так же остроумно, как сочиняют свои шутейки для новых коллег.

Паршиво, одним словом.

Уже не терпится прилететь домой. Там я смогу развеяться и отвлекусь от рутины.


Глава 9

Натали

— Я надеюсь, что в твоем чемодане уже лежит какое-нибудь микроскопическое платье аля «поимей меня дружочек!»? — строгий голос Кузьминой терроризирует мое ухо.

Даже не видя лица своей собеседницы, я знаю, что прямо сейчас Машка хищно улыбается. Звезда явно настроена зажечь столицу.

— Нет, я специально оставила место для конфет. А оставшиеся слоты заполню методичками с конференции, которые кое-кто пообещал привезти Михайлову, — дразню ее.

В моей биографии есть одна весьма забавная история о поездке в Северную столицу, правда она предназначена только лишь для избранных. (приключения Натали и Майи тут - https://litnet.com/shrt/lVni)

— Для каких еще конфет? — сразу же любопытничает коллега, но вынужденно отвлекается на разборки между своими детьми и быстро заканчивает разговор.

Поскольку мы с Машуней едем вместе с её карапузом, то решили не ограничивать себя. Дополнительно докинули кровно-заработанные к тем, что были выданы на командировочные расходы на поезд, чтобы купить билет на самолет. Пусть эконом-класс, зато с комфортом.

Очень долго ехать в трясущемся поезде или лететь несколько часов над необъятной родиной?

Лично для меня выбор очевиден. К счастью, и Кузьмина полностью поддержала эту идею.

На комоде жужжит телефон:

«Платье! Рихтер, не вынуждай меня класть своё. Оно сорок восьмого размера, и ты в нем утонешь» — вы когда-нибудь получали такие милые сообщения от колопроктолога?

Разумеется, я не рассматривала эту поездку только как отличный шанс потусить, но, заражаясь энтузиазмом коллеги, всё-таки закидываю в чемодан маленькое чёрное платье. Оно немнущееся и по размеру не больше коробки конфет, так что рабочие материалы не пострадают.

Ну, и в конце концов, пусть на этот раз Стеклов отдувается! Нам с Семёновой хватило прошлого раза, когда мы были его нянечками. Дудки ему, а не повторение. Тем более, что с Машкой не забалуешь.

У меня внутри есть какое-то предчувствие: эта командировка будет «навеселе».

Чёрт его знает, почему.

А наутро всё становится ясно...

Несмотря на то, что вчера я легла гораздо раньше обычного, всё равно не выспалась. Одна радость: уже через несколько часов наши замерзшие в ледниках тела встретит Москва с её оттепелью и согревающей температурой всего-то в минус два градуса.

Вбегаю в крошечный аэропорт и верчу головой в разные стороны, пытаясь найти знакомые лица коллег.

И для чего, спрашивается, я уехала из дома на два часа раньше?

Правильно! Чтобы половину из это времени проторчать в пробке, обрывая Машкин телефон.

— Положите ваш чемодан на ленту и толкните его вперёд, — говорит «робот» в форме охранника механическим голосом, когда я пытаюсь оторвать от пола свой «лёгкий» саквояж.

Блин, я ведь взяла так мало вещей, тогда почему он превратился в снаряд для качков-тяжелоатлетов?

Эх, никто не поможет красивой девушке…

Разместив свой чемодан возле окна с засохшим фикусом, теперь уже быстро оглядываю зал регистрации.

«Абонент не отвечает, попробуйте позвонить позже», — как будто это поможет! Сами вы попробуйте!

Злобно отключаю вызов и ругаюсь про себя. Я сама терпеть не могу опаздывать, и ждать кого-то тоже не люблю.

Кстати, это пятнадцатый пропущенный вызов, оставленный мною на телефоне Кузьминой. Покачивающейся тушки Стеклова тоже нигде не видно… Если бы я не знала об их взаимной «любви», то решила бы, что они вместе тусят и саботируют московскую конференцию.

Тем временем, по громкоговорителю объявляют, что до конца регистрации на наш рейс осталось полчаса. Вздыхаю и тащу чемодан к наиболее приветливому представителю авиакомпании. Делать нечего, придётся регистрироваться и лететь в одиночку.

Ну и остается призрачная надежда, что хирург решил поехать поездом и сейчас качается в каком-нибудь голубом вагоне прямо до Москвы.

И этот сотрудник летающих авиалиний оказывается смурным букой требуя положить багаж в слот для взвешивания. Я бы могла нанять носильщика, но такой услуги здесь не существует в принципе.

Поэтому, когда чья-то сильная рука выдирает чемодан из моей руки, губы расплываются в самодовольную улыбку, а мой рот произносит искренние слова благодарности.

Рассматривая короткостриженый затылок, я внимательно изучаю этого статного мужчину. Великан легко ставит мой чемодан и почему-то свой на ленту и выпрямляется.

— Зд-дравствуйте и с-спасибо, Рамис Булатович, — машинально выпаливаю я, обращаясь к травматологу.

А про себя, конечно же, обзываю его Du Arsch mit Ohren («задница с ушами» — на немецком).

Если Кузьмина по этой причине не отвечает на звонки, то я лично придушу ее своим фонендоскопом!

Глава 10

— Натали, доброе утро! Судя по вашему радостному лицу, вы уже догадались, что я лечу вместо Стеклова? — Кадиров, окинув меня плотоядным взглядом, собирается сказать что-то ещё, но не успевает.

С криком: «Да не нужна мне ваша очередь!» Мария Григорьевна Кузьмина врезается в высокую фигуру Рамиса и чудом удерживает себя и Петьку на ногах. Татарский травматолог также оказывается на удивление крепким малым и, обхватив Машкины плечи, останавливает этот мчащийся «экспресс».

Я временно подавляю свой шок от того, что придётся терпеть эту груду мышц, и переключаю внимание на запыхавшуюся подругу.

— Привет! Да вы успеваете, не шуми, — успокаиваю её и, присев на корточки, быстро целую в холодную щечку белокурого ангелочка: — Пётр, готов к приключениям?

Регистратор шикает, чтобы я отдала ему электронный билет и паспорт или перестала задерживать очередь. Приветливые… слов нет!

Выуживаю из сумочки документ без обложки и протягиваю его парню, как вдруг Кузьмина огорошивает меня новостью:

— Нат, мы никуда не летим!

Проглатываю первый шок и забираю свой паспорт, Рамис без единого слова снимает мой чемодан с весов и первым отходит в сторону от стойки регистрации.

— Что значит «мы никуда не летим»? — интересуюсь, пока ещё спокойным голосом.

Если Машка вступила в сговор с травматологом, то одним фонендоскопом она точно не отделается! С другой стороны, у меня в голове не складывается пазл: можно ведь было просто прислать сообщение типа «не полечу», а не тащиться в аэропорт с мелким

В общем, или я лыжи не смазала, или у Михайлова усы поседеют, когда он узнает обо всем этом…

— Ну, ма-а-ам… — тихонько хнычет Петька: пухлые губки дрожат, а огромные голубые глазки наполнены непролитыми слезами.

— Маш? — спрашиваю я, но при этом ободряюще улыбаюсь ребёнку, беря в свою руку его маленькие пальчики. Отвлекаю как могу, чтобы он не расплакался.

Что же могло произойти?

Чемодан при Кузьминой, сын — тоже.

— Вы билеты забыли? Можно же пройти регистрацию и по паспорту.

— Да лучше бы мы билеты забыли! — в сердцах выкрикивает подруга. Наконец, она вытаскивает кипу документов, которые ей дали в приемной главврача, и практически бросает эту папку в руки Кадирова.

— Ма-а-ам…

— Что мам? — щурится на сына. — Какая же я тебе мама? Императрица, не меньше!

На их перебранку Рамис негромко смеется, отчего я испытываю сильнейшее желание его стукнуть.

Петька окончательно раскисает и начинает хлюпать носом. Посылаю коллеге укоризненные взгляды и присаживаюсь на корточки, чтобы успокоить мальчика.

— Петенька, ну что ты, мой хороший… не слушай маму. Весь вспотеешь ведь, — с трудом стягиваю капюшон с его головы, который никак не хочет сниматься.

Под шапкой у ребёнка голова ощущается странно-твёрдой и неестественно большой.

Что за фигня?

— Какой же он у нас Петенька? — пыхтит колопроктолог: — Царь Пётр перед вами! Кланяйтесь и бейте в землю челом! — гаркает Машка и рывком стаскивает шапку с сына.

А под ней-то…

Понимаю, что нельзя так себя вести по отношению к малышу, но просто не могу не захохотать. Хрустальная ваза для фруктов на башке, с зазубринами по краям.

Атас…

Сюда бы мою фрау Холле, любительницу советского винтажа.

В немом восхищении, я наблюдаю, как Кадиров смеется беззвучно. Он совсем не издевается над Петькой, а напротив, мягко по-мужски его журит.

— Знаешь, сколько королей у меня было на прошлой работе? — улыбаясь, спрашивает он. — С десяток! А вот царя — ни одного! Тем более самого Петра.

Чую, что и Кузьмина тоже поплыла, пуская слюни на заведующего травматологии. Притихла и, словно губка, впитывает каждое его слово.

Ну, тут есть чем полюбоваться: одни глаза чего стоят… и ямочки…

От воздыханий по совершенно ненужному мне экземпляру отвлекает возня за стойкой регистрации.

Противный мужик выключает свой компьютер и светящееся табло над головой. Длинный косяк очереди пассажиров молниеносно переплывает к единственному работающему регистратору. Слышны ругательства опаздывающих на свой рейс, требующих принять их без очереди.

На принятие решения уходит пару секунд.

Развернувшись к коллегам и к Царю, я сталкиваюсь взглядом с Рамисом. Он хищно ухмыляется, словно догадывается, что за коварная идея пришла в мою голову.

— Рамис Булатович, вы, судя по всему, отличный специалист, раз работа даже не думает вас отпускать! — Я подаюсь вперед и ловко вытаскиваю из-под мужской подмышки папку с материалами. — Я поеду на конференцию, чтобы не гневить Михайлова.

Быстренько целую опешивших Машку и Петьку и, подхватив свой чемодан, уношусь к стойке регистрации.

Фух! Пронесло!

Тщательно спланированная диверсия хрустально провалилась, и я еду в Москву в гордом одиночестве. Так хочется показать Булатовичу язык, но я ведь приличная немка.

За спиной слышатся радостные вопли колопроктолога. Ведь она совсем не думала о Кадирове, как о травматологе, что поможет им снять «корону». Представляю какой это удар по его эго!

Петьку, правда, жалко…

Но, с другой стороны, когда ещё, если не в детстве, получать такие жизненные уроки? Помнится меня бабуля везла в травматологию с лампочкой во рту и скотчем на плече.

И вот милая стюардесса интересуется не желаю ли я чего-нибудь эдакого до взлёта.

А я не желаю.

Сижу в кресле бизнес-класса и наслаждаюсь тишиной и покоем. Неужели я проведу эти часы в небе без постоянных разговоров соседей? Кайф же!

И тут я слышу очень знакомый голос…

— Томатный сок, мятные конфетки и набор для рисования, пожалуйста, — запыхавшаяся Машка с сонным Петькой на руках садится рядом со мной.

— Теть Натаф-ф, а я больше не Цаль! — гордо шепелявит малой и что-то ещё лопочет на сверхзвуковой скорости. Ничего не разобрать.

Кузьминой я очень рада. Правда!

А вот о нашем «четвертом»… спрашивать совсем не хочется.

Глава 11

Рамис

— Когда вы будете ехать на конференцию, внимательно рассмотри её усы и подмышки! — гогочет Демид, скрываясь в домашнем тренажёрном зале от своей благоверной.

— Это самая умная вещь, которую ты когда-либо говорил, или нам стоит ещё немного подождать? На что ты намекаешь? — взрываюсь я, жалея о том, что позвонил ему поделиться хорошими новостями.

— На то, что твоя немка, судя по всему, ярая феминистка. — Выдает свое экспертное мнение.

Мысленно воздеваю глаза к потолку и спрашиваю у высших сил, за какие добрые дела мне достались именно эти друзья? Каблук Демидушка, декретный папаша Илья и добряк-терминатор Дин — разношёрстнее компашки сложно найти.

— И откуда такие мысли?

— Оттуда, — ворчит Макаров. — До этого ни одна половозрелая не могла устоять перед тобой, только дай зелёный свет. Ещё бы такой обаяшка и хороший малый…

— Так и знал, что ты мне завидуешь.

— Конечно, завидую. Было дело, даже пятак хотел тебе начистить… — нехотя признается он, раскрывая тайну следствия: — Моя бегемотиховая зазноба пускала на тебя слюни и несколько раз уточняла не принимаешь ли ты беременных!

Мой хохот звенит в серванте с кухонной посудой. Пожалуй, нужно оттащить его на балкон… Квартиру я снял на полгода, но уже сейчас понятно, что многие рудименты из хозяйского обихода не понадобятся.

— Спасибо за наводку, Демидушка. Обязательно запишусь на курсы по акушерству и гинекологии, — стебу друга.

Некоторые однокурсники на нашем потоке меняли специализацию и уходили кто в пластическую хирургию, кто в гинекологию, кто в бариатрию. Ведь только там реальные заработки, а не «мышиные слёзы». Меня же, несмотря ни на что, всегда тянуло к травматологии.

«Врачами по призванию рождаются, а не становятся», — как любила говорить бабушка Зульфия.

Так-то спорное утверждение, но спорить с Эби — себе дороже. (Әби — татарская бабушка)

— С беременностью жены ты превратился… — сказать, что Дёма стал тюфяком у меня язык не поворачивается, но подколоть обнаглевшего Макарова хочется: — В безнадежного Кувада.

В трубке воцаряется гробовая тишина, даже звуки работающей беговой дорожки исчезают. Судя по прерывистому дыханию, будущий отец быстро поднимается по лестнице в свой кабинет.

У Макаровых крутая двухуровневая квартира с собственной тренажёркой. Когда-то и я планировал купить апартаменты по соседству, однако обстоятельства сложились иначе. Возможно, это и к лучшему…

Тем временем руки Демида добираются до ноута, и пытливый ум жадно поглощает новую информацию.

Я пытаюсь сдержать смех, который готов вырваться наружу.

— Замри, Кадиров. Я одним местом чую, что это какая-то гадкая херня, — настораживается «наседка» и зычно матерится, прочтя статью о себе любимом: — Важно отметить, что капризность мужчин с синдромом Кувад значительно превосходит «ветреность желаний» реально беременных женщин? Мать твою, ты реально приписал мне ложную беременность?

Обиженный таким пренебрежением Макар долго пыхтит, а потом резко начинает ржать, неожиданно для самого себя соглашаясь с найденной статейкой.

Затем мы возвращаемся к Рихтер:

— Серьезно тебе говорю, твоя Натали как самка богомола. Чуть зазеваешься, расслабишься и её нежная ладошка сразу же сожмёт в кулак твою мошонку или тупо оторвёт башку.

— Как твоя? — ухмыляюсь, выкатывая собранный чемодан в коридор.

Это у Макарова круглосуточные страдания, а я с радостью предвкушаю завтрашнюю поездку.

— Рам, я тебя матом прошу. Давай сразу же к нам, а? Я уже устал слушать разговоры про пуповину, пожизненный целибат или кастрацию, ибо она резко забоялась рожать…

Морщусь от слишком громкого стука и уже хочу подкольнуть, что будущий папашка не выдержав напора, рухнул со стула на пол.

— Так ты тренируешься?! Я слышала о чём ты тут разговариваешь! — Ника встревает в разговор.

На доли секунды становится немного жаль Дёму, но потом я вспоминаю все его стебы про Натали и наслаждаюсь прилюдным линчеванием, подливая маслица в огонёк.

Не желай самку богомола другим, когда сам живешь с беременной барракудой.

На этот раз, даже новость о моем скором приезде, не спасает Макарова от сеанса массажа мошонки. Поэтому, предусмотрительно (громко) попрощавшись с этими двумя, я топаю в душ, и спать.

* * * * *

Мой план на эту командировку претерпел небольшие изменения в лице доктора Кузьминой. Не то чтобы это было слишком большой проблемой, просто вчера после совещания и грызни с офтальмологом, Михайлов был слишком взвинчен и отдал всю документацию по конференции Марии.

В течение нескольких минут я наблюдаю за нервными метаниями Натали. Девушка с силой стискивает ручку чемодана и держит телефон плечом, безуспешно пытаясь дозвониться до колопроклотога.

Уже несколько минут за ней слежу. Пока со стороны. Хочется еще немного побыть инкогнито, чтобы усилить впечатление от своего появления. Заспанная и милая, она особенно хороша, когда бесится. Дай добро, так она всех сотрудников аэропорта по одному месту пошлёт…

Регистратор будничным тоном просит её поставить багаж на ленту, и я подхожу ближе. Не могу позволить Натали тягать тяжелый чемодан.

Немка расплывается в словах искренней благодарности, но, когда я ставлю и свой чемодан на конвейер, она ошарашенно поднимает глаза к моему лицу.

Вот он, бесценный момент нашей встречи.

Я не знаю, чья улыбка шире – её, когда она благодарила таинственного незнакомца, или моя сейчас, когда вижу, сколько различных эмоций плещется в её взгляде.

Я всё еще продолжаю таращиться на приоткрытый рот Рихтер (как какой-то озабоченный подросток), когда выясняется, что в конкурсе неожиданных и эффектных появлений меня обскакала коллега.

Доктор Мария Григорьевна Кузьмина и её сын с хрустальной вазой на котелке нагло отобрали все лавры себе!

Одно радует: как наивно Натали думает, что смогла избавиться от меня. Так открыто обесценивает навыки одного из лучших хирургов-травматологов Москвы и, забрав документы для конфы, убегает со своим чемоданом.

Глава 12

Рамис

На языке вертятся слова: «Чем меньше женщину мы…» и всё в этом духе.

С немками такое ни черта не прокатывает. Оттого и интереснее.

В отличие от своей коллеги, у Натали Рихтер хватило ума и такта, чтобы не вступать в открытую конфронтацию и промолчать. Хотя по глазам было видно, что шампунь ей понравился, и тонкие нотки диких ягод эта рыжая бестия оценила по достоинству.

Кстати, ей очень подходит именно это игристое вино – такое же необычное и яркое. Оставляет пьянящую терпкость на языке, прямо как Ната, которая всегда оставляет за собой последнее слово.

Свергнутый, но довольный царь Петр выдул два стакана томатного сока, компот и умял несколько пачек арахиса в посыпке из васаби.

И моя соседка с эксгибиционистскими наклонностями, оказывается, тоже обожает этот острый снэк, проглотив две упаковки. Закономерно, что через несколько минут Лена тянет меня за рукав и хнычет, жалуясь на изжогу. Давлю в себе острое раздражение от такого инфантильного поведения и подзываю одну алчную любительницу розового шампанского. Преимущества бизнес-класса: тебе не придется кричать на весь салон в поисках средства от изжоги — его принесут прямо в руки.

Угомонив свой пылающий пищевод антацидами, девушка моментально засыпает, удобно устроившись на моем плече.

Приплыли, чёрт возьми!

Кроме ведения здорового образа жизни, добавляю в свой список ещё и выкуп сразу двух мест при перелётах. Значительно сбережет нервы.

— Фройляйн-шмойляйн, что ты там постоянно бормочешь? — гаркает Кузьмина, допивая остатки молочного коктейля с Бейлисом.

Я бы на ее месте уже остановился, иначе девушка рискует повторить подвиг хирурга. Будет в больничке новая звезда конференций.

Ухмыляюсь, заметив, что между мной и терапевтом есть некая связь: потому что Натали тоже пытается угомонить свою соседку, переходя на едва слышное шипение.

Умница, красавица, и… злюка.

Когда мы встречаемся взглядами, Рихтер старательно отводит свой, но я-то всё равно ощущаю ее прожигающее око, даже через спинку кресла.

Чёрт его знает, откуда внутри просыпается это мальчишеское желание дёрнуть понравившеюся девочку за косички.

Чуть сильнее наклоняюсь к своей соседке и что-то шепчу той на ухо. Из-за пристального взгляда одной рыжей фройляйн мое кресло нагревается еще на пару градусов, а сопящая малолетка резко просыпается. Выпрямившись, потягивается, как кошка. За наглое использование меня в качестве подушки, разумеется, даже не извиняется. Ох уж эта сопливая юность…

Она смачно чешет свой живот и оглядывается по сторонам, избегая смотреть в иллюминатор. Бормочет, как это её так срубило, что даже не заметила взлёт самолета.

Потому что…

Новый сюрприз: Лена беременная (значит отказ от бюстгалтеров обусловлен трещиной сосков. Помню нытье Макарова на этот счёт). И, как оказалось, она до жути боится летать. Мне не понятно, как с такими вводными, да еще и с пузом, ее допустили к полёту, но и оставлять эту бедовую фанатку арахиса не могу. Даю девушке глицин подъязычно и отправляю в туалет умыться.

Через ряды кресел и гул самолетных двигателей, я слышу, как ревнивое дыхание Рихтер пытается испепелить меня.

Неужели пробрало?

Всего-то нужно было переключить внимание на смазливую мордашку соседки? Коллега же не знает, что девица глубоко беременна, но из-за конституции тела этого не видно со спины.

После того как она уходит, выжидаю несколько секунд и иду в другую уборную. Ясное дело, что девушка скоро вернётся, но мне очень хочется пощекотать нервы терапевта.

Стряхнув капли воды с рук, я тянусь к диспенсеру с бумажными полотенцами. В этот момент кто-то начинает стучать в дверь туалета. Поначалу тихо, а затем более настойчиво.

А вдруг там Натали?

Тихо посмеиваясь над абсурдностью собственных мыслей, я распахиваю дверь.

— Рамис Булатович… — Рихтер смущенно мнётся.

Хорошо, что в этот момент я сжимаю в руке скомканный клочок целлюлозы. Это спасает от неандертальского выпада в ее сторону.

Что поделать, если испокон веков, при виде вожделенного объекта наша нижняя голова перенимает контроль на себя? Это физиология, и это не значит, что я прямо сейчас затащу Нату в кабинку для самолетного секса.

Следом, наконец, приходит понимание, как же хорошо держать себя в границах: за спиной терапевта маячит скрюченная фигура колопроктолога.

Кузьмина, вдавливая меня в стену, врывается в сортир.

— Кисель ваш… говорила же… — срывающимся голосом роняет она и зажимает ладонью рот: — Он явно забродил!

— Удачи, — отвечаю, чтобы хоть как-то поддержать этот странный разговор.

К счастью, теперь нас отделяет дверь.

— Хорошо, что конференция завтра. Есть шанс, что ваш кисель успеет выветриться… — странным голосом лепечет Рихтер, начиная содрогаться от истеричного смеха.

Языкастая кошка.

Знает ведь настоящую причину недуга подружки, но упорно продолжает зубоскалить.

Сбоку от нас раздается характерный звук открывающегося замка, и в глазах Натали вспыхивает явное замешательство, которое молниеносно сменяется ревностью.

— Рамис, большое вам спасибо! Мне уже совсем не страшно и не тошнит! — еще влажные руки Елены обвивают мою шею, а вбок упирается ее девятимесячный живот.

«Ты, Кадиров, магнит для бегемотиховых пузодержателей» — разъяренный голос Дёмы давит внутри черепной коробки.

Ладно, Макаров — тревожный будущий папаша, но Рихтер?! Хладнокровная, язвительная немка, а одним взглядом она пытается прожечь запасной люк и вытолкать меня без парашюта за борт самолета.

В тишине она разворачивается на пятках и уходит на свое место. Всё оставшееся время полета я не слышу ее звонкий голос и не чувствую обжигающих взглядов.

Царская семейка проспала весь полет и сейчас малец Пётр активно вертит головой по сторонам. Воспитан он хорошо, поэтому на фриковатую кучку маргиналов не показывает пальцем, а в духе Марии громко спрашивает почему эти дяденьки разукрашены, как радуга.

Глава 13

Натали

Крохотные точки приближаются с каждой секундой, приобретая отчетливые силуэты городов, крупных ангаров, а потом и домов.

Не могу сказать, что являюсь ярым фанатом полётов, но момент снижения лайнера вниз — каждый раз завораживает. Внутри просыпается крохотная любознательная девочка, она тянет ладошки к облакам и пытается их ухватить.

Вслушиваясь в непрекращающуюся болтовню Петьки, я ощущаю легкое волнение. Уши немного закладывает, к сожалению, не настолько, чтобы не расслышать, как телефон, поймав мобильную сеть, радостно оживает, выбрасывая на экран свежие уведомления.

Здесь них есть и поздравление от сотового оператора (что я та самая счастливица, которая может общаться без роуминга, но просто обязана воспользоваться их уникальным предложением «дешевого» интернета), и пожелание найти приключений на попу в виде сексуального москвича от заразы Де-Бировой, и, конечно же, напоминание от начальства: вовремя явится на конференцию...

Куда уж без Михайлова?

Только открываю сумку, чтобы спрятать телефон под футболкой и велосипедками, как он снова коротко вибрирует.

Фрау Холле… от сообщения бабули по позвоночнику пробегает холодок. Ома крайне редко пишет настолько длинные тексты.

Нажимаю на уведомление и впиваюсь глазами в экран.

«Здравствуй, моя ди Энкелин! Как всегда, я узнаю последней, что ты умотала на конференцию в Москву, и это меня ужасно огорчает!»

Закрываю глаза, представляя, с каким выражением лица она это печатала, и отчаянно борюсь с трусливым желанием не читать дальше.

Может быть, у меня телефон отключили за неуплату? И вообще, мы телефоны не включали, ваших предъяв не читали…

Пожалуй, нужно было присоединиться к Кузьминой и запивать «кисель» ликерчиком. Сейчас бы сидела и в ус не дула.

Попытка набраться сил для прочтения остального послания с треском проваливается: наблюдаю за воркующим со своей соседкой травматологом. Весь из себя положительный доктор Кадиров разве что в рот ей не заглядывает, что-то отвечая. И беременность её его не смущает! Какой… общительный, однако. Мало того, что Машка мне все ужи прожужжала, восхищаясь сильными руками и галантностью Рамиса, так еще и это девица смотрит на него с плохо скрываемым голодом в глазах.

На таком сроке она же может родить прямо тут… ни стыда, ни совести.

Самолет дрожит, опускаясь на посадочную полосу. Голове сразу же становится легче.

Ладно, просто так ба писать не будет. Вдруг там что-то важное? Например, просьба купить что-нибудь в дюти-фри для приземлившихся…

«Мне сон приснился! Что жених у тебя возле Кремля живет. А ты пока своим немецким носом всех отбракуешь, я уйду смотреть на редис снизу!»

— Шайсе! — вырывается против воли.

Что за неугомонная женщина?! Она собралась к редиске в землю… Да я раньше неё окажусь там с сердечным приступом от очередной гениальной идеи бабули.

Ставлю бегунок на диалоговое окно и стучу пальцами, печатая, что она забыла уточнить точные координаты, потому что Кремлей у нас несколько…

Даже интересно, что там дальше: возвращаюсь к середине текста и, скрипя зубами, дочитываю.

«Я пробила во сколько ты прилетаешь, и попросила Аванеса, чтобы тот попросил своего племянница Геворга встретить тебя и отвезти куда скажешь! Мальчик — отличный врач-андролог, он и тоже будет на конференции. Знаю, что ты меня не поймешь, и наверняка сейчас das teufelsweib, но мы с фрау Эльзой гадали на Таро и пришли в выводу, что только горячая восточная кровь может совладать с твоей немецкой»

— Натах, ты чего? Укачало что ли? — Кузьмина щурится, пытаясь понять причину моего резко переменившегося настроения.

— Всё хорошо, — мое ответное шипение никак не подходит под это определение, но коллега решает промолчать.

Видимо, окончательно протрезвела…

В руке жалобно скрипит корпус телефона, мигая только что отправленным сообщением от фрау Холле:

«С прилётом, внуча! Не сядешь к мальчику, я к тебе во снах буду являться и петь. Номер машины Геворга…»

— Ничего не забыли? — к нам подходит Кадиров, помогая снять ручную кладь с верхней полки, но у меня не хватает сил на благодарности.

Если открою рот, то точно испепелю ни в чем не повинного Булатовича в своей ярости.

Чтоб тебя!

Неужели наше семейство так отчаялось выдать меня замуж, что Ома перешла на открытый шантаж? Во всей округе знают, что от пения бабули по окнам трещины идут и земля дрожит.

* Das Teufelsweib — злая, как стерва (перевод с нем.языка)

Глава 14

Натали

— Наталья, здравствуйте! — с характерным акцентом произносит Геворг.

Вовремя вспоминаю, что нужно быть вежливой девочкой, и не задерживаюсь с приветственным ответом.

В том, что я села в его машину, есть определенные плюсы: несмотря на то, что в столице гораздо теплее, чем у нас на севере, из-за высокой влажности меня пробрало аж до костей, под ногами скопилась ужасная склизкая жижа. Ну и верхушка моего личного айсберга — командировочная команда начала меня раздражать.

Когда я хлопотала за Кузьмину перед Михайловым, никак не рассчитывала, что образцовая мать и отличный специалист пустится во все тяжкие. При сыне и залетных травматологах…

Последний, кстати, как-то загрустил без своей беременной соседки и скис. Даже предложил побыть нашим извозчиком. Интересно, все ли в Москве такие милые и добросердечные?

— Наталья, вы так быстро сели, что я не успел произвести на вас впечатление своими джентельменскими манерами, — Геворг делает очередную попытку начать разговор и заставить меня оторваться от окна и обратить внимание на своего личного элитного водителя.

Да, здесь все такие милые… по крайней мере, эти двое.

Последнее, что я вижу: как Машка скалится и зазывает Кадирова в их такси, пока он пытается взглядом просверлить дырку в тонированном стекле, чтобы увидеть, к кому я села в машину.

Татарский нянь выискался!

М-да, что-то я разошлась... и чего меня клинит на травматолога? Может быть, человек просто устал после перелёта, а я слишком много о себе возомнила.

Хватит думать о другихих, у меня же тут бабушкин врач-андролог, которого нельзя обижать. Подгон по блату!

Маска милой Наты приклепает к лицу.

— Не стоило, — поворачиваюсь к водителю: — Геворг, я уверена, что у вас прекрасные манеры. Не ожидала, что в Москве так холодно и действовала на рефлексах.

— Да я примерно так и понял. Может, сразу перейдем на «ты»? Куда тебя отвезти, принцесса? — мой спутник тоже заметно нервничает. Или, возможно, находится в культурном шоке…

Вангую, что Геворг ожидал увидеть скромную чопорную немку, замурованную в строгий костюм, а ему такой сюрприз! Рыжий Халк в цветастой куртке с ноги открывает пассажирскую дверь его «Мазды», пинком зашвыривает чемодан и сумку в салон и чуть не вырывает ремень безопасности из креплений…

— А давай! — легко соглашаюсь.

Морально этическая сторона вопроса сейчас меня не волнует. Тем более, что я открыто и нагло собираюсь предложить этому славному мальчику одну сделку. Или не предложу…

Будем ориентироваться по обстоятельствам.

Когда мы, проехав несколько десятков километров, наконец въезжаем в Москву, владелец личного автомобиля начинает жаловаться на московские пробки, серчая на «кактус», который он добровольно ест, ежедневно садясь за руль. Заболтавшись, он «невзначай» касается моей ладони. А я силюсь понять: он коверкает мое имя из-за акцента и особенной манеры речи или не видит разницы? Парадокс в том, что и Майка, и Кузьмина вообще зовут меня Натахой и никакого протеста это не вызывает…

— Геворг, — надеюсь, что сейчас я мило улыбаюсь, а не сижу с выражением мегеры-ординатора, которая линчует бездаря-практиканта за ошибочное назначение… — У меня есть к тебе предложение. Деловое.

В одном Ома права, на вид ему не больше двадцати пяти.

— Давай, ты очень красивая! — парень тут же перехватывает инициативу в свои руки. Да-да… помню, горячая кровь. Я бы сказала, кипяток.

В отличие от любимой фрау, я давно живу среди городских волков, выросших в другое время и в других условиях, поэтому чётко вижу, что конкретно этому хорошему и милому мальчику определенно нужна мамочка. Но не та, что будет вытирать ему сопельки… Мозг услужливо вспоминает сваху с пакетом инжира, которая активно сватала мне своего внучка — вот кому была нужна мамочка в бабулином понимании.

А этому… милому Геворгу нужна пассия с рейтингом NC-21 (он же восемнадцать плюс). Мамочка Стифлера из небезызвестного фильма про американский пирог…

У меня есть халатик, который после стирки стал короче на десять сантиметров, но участвовать в конкурсе «Моя милфа самая крутая!» желания не возникает.

Поэтому, пока этот кипяток не окунул меня в чан с молодильными яблоками, озвучиваю ему свой суровый немецкий вердикт.

— Слушай, честно говоря, я догадываюсь в каком свете тебе преподнесли информацию обо мне… Страшно представить, что там, но ты мне об этом не говори! Не хочу слышать этот кошмар, — я непроизвольно кривлюсь от менторского тона и продолжаю немного дружелюбнее. — Просто бабуля вознамерилась выдать меня замуж. И её методы… кхм, скажем так, не совсем традиционные, и не отличаются адекватностью, чего уж скрывать, — нервный смех вырывается.

— Ничего подобного не было, — беззаботно улыбается Геворг.

— Допустим. С твоего позволения, я перейду к сути. — Эх, злая я всё-таки. И тут умудрилась съязвить, что он меня перебил. — Геворг, ты очень классный молодой человек, и я искренне благодарна за помощь, и за то время, которое ты потратил, чтобы встретить меня в аэропорту. Но я не ищу отношений. Никаких.

Последнее слово добавляю на случай, если мои теории заговора о рейтингах «НЦ» верны.

Неожиданно раздавшийся звук клаксона из машины позади заставил вздрогнуть. Действительно, как же мы без напоминания о том, что вереди освободилось целых тридцать сантиметров дороги…

Геворг молча нажимает на педаль, подъезжая ближе. Кажется, он обиделся, надо было действовать мягче…

— Наталья, ты очень красивая девушка. Мечта любого мужчины! — говорит он после короткой паузы. Обиженным вроде бы не слышится… — Я уважаю твой выбор и принимаю его. К тому же женским вниманием не обделен, — подмигивает он, возвращая непринужденную атмосферу в салон.

Мое предложение разыграть перед родственниками несколько свиданий и с грустью сообщить им, что наша кровь разных резусов, так и остается невысказанным.

Глава 15

Натали

— Рихтер, поверить не могу, что ты продинамила меня с ужином в новом ресторане Дорохова! — Майя несколько раз вскрикивает от возмущения. — Тогда хоть конфетки привези, я слышала, в Москве открыли флагманский магаз в центре.

— Обязательно! И Михайлову куплю… ну, её эту конференцию, да? У меня же Де-Бирова грустит без сладкого.

У пчёлки Майи есть удивительная способность всегда быть в курсе событий и новостей о различных мероприятиях, а также узнавать об интересных местах в кратчайшие сроки. Например, она знает, когда началась распродажа, отслеживает приезд известного шеф-повара в ресторан и так далее. Особенность эта сколько я ее знаю, только вот не всегда работает на пользу…

Хорошо хоть моя холодная рассудительность частенько забраковывала большую половину гениальных идей подруги.

Правда одну идею она пропустила: нашу незапланированную поездку в Питер… ладно, молодые были, легкие на подъем. Двадцать килограммов конфет, заказанных подругой на местной фабрике, стали огромным пятном на нашей репутации трезвенников… и их ещё доставили на юбилей отца Де-Бировой, как назло...

Поэтому сколько бы она не умаляла, а за конфетами я больше ни ногой! Пусть уж лучше местные пекарни разоряет.

Уже открываю рот, чтобы выразить отказ, как Майя выпаливает:

— Ладно, не нужно сладостей. Лучше склей там какого-нибудь сексуального пластического хирурга или массажиста. В быту и сексе пригодится… — говорит она сжалившись. — Ну и возвращайся поскорее! Сатана скоро доведёт меня до ручки, нужно срочно снять стресс в спа с бокальчиком шипучки.

При упоминании о шипучке перед глазами невольно возникает картина, как мы сидим в бизнес-классе и цедим вкусный «компотик».

— Что на этот раз?

— Разве может быть хоть что-то хорошее, когда ты работаешь на своего козла бывшего? — скалится пчёлка.

Характер, кстати, ни разу не медовый…

— Так уволься, и себе нервы сбережешь, и, может, твой Ян-Сатан станет нормальным человеком, — включаю громкую связь и, взгромоздив чемодан на тумбу, начинаю распаковываться.

Майка фырчит и ехидно скалится:

— Чтобы это дитя ада и дальше спокойно прелюбодействовало? Перебьется! — Долго злиться на своего бывшего у неё, как всегда, не получается, и внимание Маюши сосредотачивается на мне: — А ты там чем занимаешься, чемоданом гремишь? Я думала, спать завалишься перед конференцией.

Ну что за проницательная пчела?! О составе рабочей группы я умалчиваю, зато с гордостью рассказываю подруге про бабулиного протеже.

Нормальный малый, он!

Более того, хороший мальчик Геворг предложил мне по-дружески сходить в кафе и перекусить. Можно было бы взбрыкнуть и самодостаточно заказать себе еду в номер, но, во-первых, с гостиницей меня наглым образом обдурили. Это оказался мини-отель, где имеется только микроволновка и холодильник. А в «номерах» сиротливо стоят стакан, тарелка, вилка и пустой, покрытый приличным слоем пыли чайник.

Именно поэтому, когда рыцарь-андролог внес мой чемодан в номер и пригласил поужинать, я конечно же, согласилась.

— Так, ну что ж… Сегодня вечером ты, Натали, утолишь все свои печали и его влажные мечты, — похабно ржёт Де-Бирова.

— Ты дура, что ли? Я его зафрендзонила, и он меня тоже. Парень-то симпатичный, наверняка отбоя от поклонниц нет. Сдалась я ему…

— Ну-ну… мамочка Стифлера. Помяни мои слова: этот малыш просто мечтает залить слюнями твое декольте, и сделает это при первом удобном случае! — пчелиное хрюканье дико раздражает.

Рявкаю на подругу, обвиняя в разбушевавшейся фантазии и угрожаю, что после конференции вместо ужина в ресторане, потащу кое-кого сдавать кровь. Тут же явно половые гормоны джигу вытанцовывают...

Смотрю на черный экран телефона и проверяю время.

Вот уже тридцать минут Геворг покорно ждет пока я спущусь… достаточно же? Тем более я не планировала ничего такого — Майя невовремя позвонила и села на уши, ну и мне хотелось немного прийти в себя.

Взгляд прицельно попадает на угол чемодана, где сложенным рулоном дожидается своего часа маленькое черное платье. Ужин? Ужин. Я же не пойду на него, как коренной житель севера, в толстом свитере и валенках.

— Это тебе, — Геворг появляется так внезапно, что я чуть не отрываю и без того хлипкую ручку своего номера.

Подловил со спины, когда я закрывала дверь.

— Спасибо, не стоило, — улыбаюсь смущенно. — Мы же на ужин едем. Прости, что заставила ждать. Важный звонок по работе.

Рука парня уверенно ложится на мою талию и подталкивает к выходу.

— Наталья, такая девушка, как ты, не должна ни перед кем отчитываться.

М-да… какой сахар!

Уверена, что этот ловелас не пропускает ни одной юбки. Представляю, какая конкурентная борьба шла среди его однокурсниц только за право побыть в одной ординатуре.

Знакомая мазда встречает нас приветливым урчанием и, минуя московские пробки, доставляет к лаунж-бару недалеко от отеля, где я остановилась. Мысленно хихикаю, представляя какого было бы моему спутнику оденься я в утепленный лук.

Внутри оказалось не так много людей, а живая музыка расслабляла и настраивала на открытую беседу. Геворг оказался большим шутником, и после одного бокала вермута (моего) его акцент и ненавистное «Наталья» куда-то исчезли. Хороший мальчик из семьи потомственных врачей, пошел по стопам отца.

В очередной раз я ловлю себя на мысли, как же классно, что мы вот так сидим и обсуждаем работу, веселые курьезы из практики и едим вкусное мясо на мангале. А ведь я хотела его послать, к Оме и дядюшке Аванесу.

Правда наш вечер омрачается шумной компанией молодежи, занявшей столик. От их сладких вейпов и непрекращающегося гогота у меня начала болеть голова.

— Скоро вернусь, — улыбаюсь Геворгу и встаю.

План: сходить в туалет, умыться и поправить макияж. Ну и будет совсем идеально, если за то время пока меня не будет эта компашка укатит в ночной клуб…

Глава 16

Натали

Подъезжающий состав метро закладывает уши, пока я спешно вжимаюсь в колонну, чтобы не быть сбитой вываливающейся из вагона толпой.

В руке вибрирует мобильный, но я смотрю на него только когда остаюсь в относительной тишине. Хотя это очень спорное определение для московского метро.

«Буду через десять минут», — читаю, сжав зубы.

Покрепче зажимаю телефон в ладони (в подземке у меня развилась паранойя, что кто-нибудь обязательно решит выхватить телефон у «понаехавшей»), и печатаю ответ Кузьминой:

«Ты писала это десять минут назад! На какой ты станции?»

Странная командировка, ничего не скажешь… Машка снова показала себя совершенно с неприглядной стороны: если в прошлый раз в угрозе не попасть на рейс был виноват «царь» Пётр с хрустальной вазой на голове, то что случилось сейчас? Ведь мы заранее договорились о месте и времени встречи, имея в запасе достаточно времени, чтобы точно не опоздать на конференцию…

С грустью смотрю на потрёпанного пса, жалея его нос, и перевожу взгляд на приближающийся поезд. Наконец замечаю моську Кузьминой, насупившуюся и сонную. Коллега поднимает руку и кисло улыбается. А вот моё настроение окончательно портится.

Она издевается, что ли?!

— Привет, ребята! — приходится говорить громко, чтобы перекричать шум подъехавшего поезда. — Петенька, ты тоже решил пойти по маминым стопам и связать свою жизнь с медициной?

Мальчугану я улыбаюсь, Машке же достаётся сердитый взгляд: «Ты в своём уме?».

— Пливет, теть Натаф-ф! — кричит мелкий. — А мы едем кататься на аттракционах! — и прежде, чем моя челюсть падает на мраморный пол станции метро «Площадь Революции», добавляет важную деталь: — С папой!

Когда малыш волнуется, он начинает картавить. Значит, и правда не врёт, по крайней мере, ребёнок сообщает информацию, которой обладает.

— Пришлось уговаривать нашего папу, он так «обрадовался» нашему внезапному приезду, что полчаса не мог ни слова вымолвить. — Мария Григорьевна краснеет от злости и бросает на меня виноватый взгляд. — Кот, извини, что так вышло. Этот… — сдерживается, чтобы не ругнуться: — Наш папа ждёт нас на Тверской, я быстро отдам ему Петьку, и мы поедем дальше.

— Да, конечно. Пойдем?

Голос совести звенит укором в моих ушах до самой «Театральной». Даже колкие подозрения, что блудный папаша Петра не приедет, не смогли его заглушить.

Не думала, что серчать на подругу это такой тяжкий грех. Если бы Кузьмина сразу же сказала, что удалось выловить «отца года», я бы и слова не сказала — ждала бы их преданно, как Хатико.

— Почему на Тверской? — спрашиваю так, чтобы малыш не услышал. — Что-то я не вижу тут мужика в коричневом пальто…

Машка подслеповато щурится, а потом резко хватает сына за руку и уверенно несётся к эскалаторам против толпы. Я морщусь, когда несколько особенно злобных пассажиров подземки толкаются локтями в рёбра. Однако не могу не улыбнуться: сын успешно передан из рук в руки горе-папашке, и мы можем спокойно отправляться на конференцию.

— Видела каков кобель? — ухмыляется Кузьмина, перекрикивая предупреждение о закрывающихся дверях. — Он столичный донжуан! Раньше на Тверской ночные бабочки стояли, а сейчас мой северный олень перебрался! Фигаро-Жигало!

Стоящая рядом с нами молодая девчушка одаривает нас понимающим взглядом и тихо прыскает в руку.

— Маш, а ему можно доверять? Всё-таки Петька такой шалопай… — В отличие от матери, я скептически отношусь к идее оставить ребёнка с папаней на половину дня. Это опасно. Ритм жизни Москвы бешеный, а малыш ещё такой кроха…

— А он знает, что я ему яйца оторву и кое-куда засуну! — незамедлительно реагирует колопроктолог.

Тут она, конечно, права. Да и потом, он отец, как-никак… хотя больше «никак», но кто я такая, чтобы лезть в чужую семью?

— Нат, лучше расскажи, как ты устроилась? Удалось сменить мини-отель? Если не выйдет, давай к нам! Потеснимся, — Кузьмина молниеносно меняет тему разговора.

Люблю это её качество, но не сейчас…

Мне требуется всё самообладание, чтобы прокрутить события вчерашнего вечера и ответить, сохраняя невозмутимое выражение лица:

— О, я сходила в кафешку. Наелась мяса от пуза и выпила бокал вина. Пришла и сразу же отключилась, перелёт и смена часовых поясов — сама понимаешь.

— Ой, моя мечта! — кричит Машка.

— Ещё бы! Царь Пётр не скакал на моей голове, — весело отвечаю я, удерживая болтающуюся девушку на месте. — Расставь ноги пошире, ты как неваляшка в вагоне.

Кузьмина цокает языком и начинает громко убеждать весь вагон в безупречной работе своего вестибулярного аппарата. А я, воспользовавшись этой передышкой и тем, что поток людей плавно вынес нас из вагона на нужной станции и понёс к выходу, погружаюсь в воспоминания о вчерашнем вечере.

Геворг…

Бабулина радость, самоуверенная мелкая пакость. Испортил такой шикарный ужин!

Но я не осталась в долгу: и молокососу по молочным зубам надавала, и пчёлке Майе высказала за червивый глаз. На это подруженция уверенно заявила, что это опыт и элементарная поведенческая психология.

Тоже мне доктор по соплякам выискался.

Нет, я оценила его настойчивость и, конечно же, почувствовала себя роковой звездой этого вечера. Однако я до сих пор не понимаю, на что он рассчитывал?

Геворг не стал ждать от меня восторженных криков или гневных проклятий и толкнул к стене. Прижавшись ко мне, он начал давить своим весом.

Молодость, горячая восточная кровь и обескураживающая самоуверенность!

Парень ненамного выше меня, но в физическом плане-то превосходит, видимо, поэтому он и не ожидал подвоха от хрупкого терапевта из Сибири…

— Рихтер, ты чего там ржёшь? Этот бугай в дублёнке тебя раздавил, началось кислородное голодание? — Кузьмина обеспокоенно смотрит на моё лицо, с силой вцепившись за поручень эскалатора.

Глава 17

Рамис

— Братишка, ты ведь помнишь, что родичи ждут нас на семейный ужин? — спрашивает Лина. Она тихо ругается, когда её телефон начинает вибрировать на столе, из-за чего рука с подводкой скользит и оставляет чёрное пятно под глазом.

— И сколько там будет гостей?

— Ты просто ужасен! Это ужин семейства Кадировых! — Львица морщится и демонстративно дует губы.

Я усмехаюсь. Ох уж эта актриса погорелого театра. Будто я вчера родился и не знаю, что на ужин семьи Кадировых приглашены потенциальные кандидаты на расширение «штата».

Неуёмная жажда родителей устроить свадьбу хоть для кого-то из нас неискоренима. Причем, Русалина — хитрая коза и технично переводит все стрелки на меня. Мол, старший брат уже недалек до пенсии, а первым делом сбагривают товар не первой свежести.

— Я заеду к ним утром перед конференцией, а на ужин уже ангажирован четой Макаровых. Кстати, а почему ты не работе? — ухмыляюсь, наблюдая за тем, как систер пытается переварить услышанное. Мелочь так мило бесится, но что поделать, залежалый товар гораздо хитрее и продуманнее.

— Я… эм… в общем, я сказала Лукашину, что поеду тебя встречать, и он дал мне выходной.

Ну лиса! Везде свою выгоду найдёт.

Во всяком случае, теперь понятно, куда намылилась эта хищница — либо на свиданку, либо на очередную тусовку с подружками.

— Погоди, а ты чего это сумку не распаковываешь? — с подозрением она косится на мой чемодан, и милое личико осеняет догадкой: — Рам! Зараза, ты что прикольнулся и поедешь к себе?! Я же из-за тебя…

Лина не договаривает последнее предложение, смешно закусив губу, но я и так понимаю. Не маленький. И марафет на лице, и жужжащий, словно генератор, сотовый, говорят о том, что сестрица и правда выставила своего ухажёра ради меня, а теперь торопится на свидание.

Детки…

Я действительно изначально планировал остановиться у неё, думал и о квартире родителей, но своя как-то более комфортнее. В первом случае, не хочу мешать личной жизни львёнка, а во втором, сейчас слишком холодно спать на балконе. А от матери и бабушки можно спрятаться только там, так как как они не выносят холода. Дело в том, что перед отъездом мои любимые женщины испекли два тазика эчпочмаков и с радостью скормили их мне.

Внезапно возникает мысль: а не соблазнить ли Натали на татарские пирожки с начинкой из картофеля, мяса и лука? Но она настолько абсурдна, что я начинаю громко смеяться. Обнимаю опешившую сестру, быстро целую её в нахмуренный нос и, взяв запасные ключи от своей квартиры из ключницы, топаю на выход.

Прежде чем отправиться на ужин с Демидом, мне хочется немного прийти в себя и собраться с силами.

И спустя несколько часов я понимаю, насколько верным было решение встретиться с друзьями. Каждые полчаса Русалина заспамливает мою личку сообщениями о том, что я предатель, кинул её на произвол. Мелочь угрожает дать мой номер некоей Альфие, которая не застала меня на семейном ужине.

— Кадиров, передай Линке, что если она тебя сдаст, то поедет со мной по магазинам выбирать детскую коляску! — скалится Ника и, судя по тому, как Дёма выпучивает глаза, это весьма годная и работающая угроза.

— Со своей сестрой он и без тебя разберётся, — отмахивается он от неё и в это же время массирует поясницу своей беременной жены (вроде бы милый жест, но у меня внутри всё переворачивается от странного холода).

— Ой, точно! — незамедлительно реагирует Вероника, выразительно стреляя в меня глазами: — А как там твоя рыжая врачиха?

Макаров болезненно морщится, осаждая свою молодую жену.

— Никуша, угомонись и дай нам спокойно поговорить. Рам — взрослый мальчик и не нуждается в наших советах.

Актёр из Демидова паршивый — палится на раз. Вероника знает слишком много подробностей о наших взаимоотношениях с Рихтер, и любому дураку ясно, что этот каблук обсуждал меня со своей пузатой. И не раз.

И мои сомнения развеиваются через секунду:

— Да, ладно. Это твоей снобовской заднице наплевать на жизнь своего лучшего друга. — Она обвинительно направляет указательный палец на Макарова, а на меня переводит горящий взгляд: — Мне вот, например, очень интересно узнать, что за цаца гнёт его в дугу, а наш красавчик Рамик не гу-гу.

— Лебедева!

Пока Демид пытается угомонить свою языкастую стервочку, я от души хохочу. Прямолинейность этой девчонки обескураживает. В чём-то она даже похожа на Натали. Только последняя чаще всего умеет держать себя в руках, а вот её мимика и взгляд выдают такую буру, что без акваланга страшно нырять.

— Я серьёзно, Кадиров! Познакомь нас, — чувствую, как тонкая рука Верушки медленно, но уверенно подбирается и к моему горлу. Ох уж этот требовательный тон…

Только я не Макаров и не собираюсь становиться безропотным каблуком у этой пузатой богини дизайна.

— С удовольствием. Запишись к ней на приём, когда родишь. Только не забудь надеть трусы с начёсом, а то холодно. Замёрзнешь…

Ничего не имею против и совершенно не хочу обижать девушек в положении, но, кажется, на поздних сроках беременности мыслительные процессы действительно замедляются. Или же Ника просто делает вид, что не понимает моего сарказма, и, крепко сжимая ладонь Демида, требует организовать встречу с нашей командировочной делегацией. Натали она планирует «пощупать на предмет намерений», а Кузьмину жаждет взять в консультанты «чего ещё ожидать от пацанов?». Видимо, сильно впечатлилась историей про хрустальную вазу.

— Я ради такого дела даже на несколько дней роды отложу, — уверяет меня будущая мать наследника четы Макаровых.

Глава 18

Натали

Миновав гардероб, мы проходим к выставочным стендам, и я делаю несколько фотографий для отчёта.

Коллега занята воспитанием горе-папаши, точнее громко распинает его по телефону и едва сдерживается, чтобы не сматериться. Вмешиваться в этот процесс у меня нет ни малейшего желания. Лучше залью фотоотчёт на страничку больницы в соцсети и выполню свой служебный долг перед Михайловым.

— Ты совсем идиот, что ли? Видимо, сам зимой без шапки разгуливал, вот и печальный итог. Надень Пете шапку, капюшон и всё это зафиксируй шарфом! — рявкает голос подруги за спиной. Мда… только этого сквернословящего «торнадо» нам на видео и не хватало.

Я немного ковыряюсь в настройках камеры, выбирая режим «без звука», и зажимаю иконку записи видео. Хвала современным гаджетам. Обожаю прогресс!

Левую щёку покалывает, будто кто-то пристально смотрит на меня. Впрочем, это и неудивительно, в этот раз на конференции собрались врачи из всех регионов. Народу так много, что у меня рябит в глазах.

В очередной раз убеждаюсь до чего же мобильный телефон — полезная вещь: загрузив готовый шортс в сеть, я нагло сканирую пространство, делая вид, что увлечена съемкой новых аппаратов для аудиометрии. И цель, а точнее тот, чьим объектом наблюдения являюсь я, находится очень быстро.

Это Кадиров… Он первым заметил нас и теперь идёт напрямую через толпу, словно ледокол.

Рамис не подозревает, что я слежу за ним через крошечный экран смартфона. Никогда бы не подумала, что превращусь в вуайериста… Но за травматологом очень интересно наблюдать: как он слегка хмурится, прикусывает нижнюю губу и… ухмыляется, глядя прямо в глазик объектива моей камеры.

Шайсе!

Щёки тут же становятся ярко-красными. Надо же так лажануться.

— Смотри, там наш Булатович! — быстро же светила колопроктологии закончила разговор с мужем. — Наташ, ну ты хоть ради приличия сделай лицо попроще, а то тебе как будто зондирование прямой кишки без анестезии делают.

Я закашливаюсь и от идиом Кузьминой, и от «нежного» тычка в спину.

— Маш, а ты можешь так не орать? — шиплю, вонзая ногти в её руку.

Несколько знакомых коллег приветливо кивают нам, некоторые даже пытаются сдержать ехидные улыбки. Врачи — интеллигентные люди, как никак.

Подошедший Кадиров тоже не старается маскировать своё веселье. Я ни на мгновение не сомневаюсь, что он прекрасно расслышал бас Машки. Поэтому и улыбается так, будто пока шёл сюда, узнал, что стал миллиардером и теперь в его распоряжении лучшие стендаперы. Одна уже точно есть.

— Приветик, — первой здоровается она, в то время как мы с Рамисом ограничиваемся скупыми «Добрый день».

Под пристальным взглядом его глаз я чувствую себя потерянной и смущённой. К счастью, это длится всего лишь несколько секунд, после чего к нашей делегации подбегают промоутеры. Девочки в форменных блузках и с нагрудными значками организаторов вручают пакеты с материалами и бейджи участников форума.

Все три комплекта оказываются в руках Кадирова. Тоже мне, джентльмен — забрал у нас с Кузьминой сумки и каждой накинул на шею синие веревочки. И если у Машки хватает чувства юмора пошутить про ожерелье, то я прячусь за маской холодного высокомерия.

— Так, давайте фоткаться и сразу же выложим в сеть. На радость Степке, — на показ веселится она, хотя я отчетливо вижу, что подруга переживает за мелкого. Всё же оставить ребёнка на такого папашу в многомиллионном городе — большой риск.

В голове возникает план: сейчас сделаем несколько снимков, которые я буду заливать с разными интервалами времени, и отпущу Машку к Петьке. Нужно только выбрать разные ракурсы, чтобы у главврача сложилось впечатление, что мы честно обнюхали все уголки конференции и заполучили всевозможные контакты.

— Предлагаю сфотографироваться здесь и в дальнем зале, — говорю я и сразу же открываю страничку паблика больницы. Залью прямой эфир «Вести с полей». — Потом поедешь к своему, нашего Царя Петра развлекать.

— Наташка моя, ты просто чудо! — Кузьмина чуть не плачет, сжимая мои рёбра так сильно, что становится больно дышать.

Мнение Кадирова на этот счёт меня мало волнует. Не станет же он опускаться до стукачества? Даже в нашем «дружном» коллективе такое не в почёте. Тем более, что ему сейчас не до нас, небось переписывается с кем-нибудь.

— Интересная реакция, однако… — усмехается Булатович и поворачивает свой огромный телефон к моему лицу.

— Что за…?!

Смотрю на анимированный смайлик какашки, оставленный под всеми свежими постами, и чувствую, как внутри разгорается пожар ярости. Да у меня натурально подгорает от такой наглости!

У кого хватило смелости на такое? Недовольные клиенты клиники? Поклонницы Кадирова? Неужели это мои недоброжелатели? Может быть, Дедушка Мороз наказывает за какие-то грешки?

Не знаю, почему я вспоминаю именно о последнем. Наверное, потому что уже декабрь, и упоминание главного волшебника как-то само собой вклинивается в сумбур разбегающихся мыслей.

— Это же наша Верочка! — пока я стояла и пыхтела, борясь со злостью, Машка успела забрать себе телефон травматолога и открыла окошко с реакциями. — Ну, точно она. Вот фотки из комплекса с бассиком и сауной, куда она ездила на выходные, правда лица не видно… О! А вот и ник пользователя «Секси Леди Хилер».

Меньше минуты требуется этому шпиону, и обладатель чудесной реакции найден и разоблачён.

Хилер… Это, что же, Семёнова — народный целитель, который лечит всех болезных фотографиями своих сисек? Какая зараза! Мне-то на её увлечения глубоко ровно, но вот хаять чужой труд — это уже непозволительная наглость! Сама не поехала на конференцию, а гадить под нашими постами умудрилась первой.

Когда вернёмся с конференции, я всё расскажу Михайлову.

— Короче, я заскринила и отправила усачу. Пускай сам с ней разбирается, — Машка усмехается. — Давайте уже добьём отчёт, и я побегу. Рамис Булатович, вы же не против? — коллега наваливается на Кадирова и преданно заглядывает в глаза.

Глава 19

Натали

— Здесь остановитесь, пожалуйста…

— Если я правильно запомнил, до вашего магазина ещё двадцать минут езды. — Белоснежная улыбка Кадирова совершенно не соответствует моему кислому настроению.

Возможно, любимая семейка была права, когда они дружно пытались записать меня на приём к психотерапевту, психологу и шаманке (к последней, чтобы снять венец безбрачия). Ни к одному из них я не пошла.

Родители, кстати, стали вести себя спокойнее, передав эстафету фрау Холле. Просто им пришлось посетить психолога вместо меня (а не нужно было выбирать самого дорого специалиста), и на приёме выяснилось, такое… В общем, они едва не развелись. Всё потому, что не нужно пускать в свою жизнь коуча с анкетой «Что вас раздражает во второй половинке?».

Это только в анекдоте жена пожелала отправиться в путешествие с мужем, а муж — новую молодую жену. Херр Рихтер честно признался, что его раздражают ворчливость и пение супруги (это у нас родовое), а вот мама накатала список на три листа… Хм, три листа? Кажется, я — мамина дочь. Всё до банального просто: я придираюсь к мужскому полу и точка.

Именно поэтому дико раздражает забота Кадирова и его попытки вывести на разговор. Мне очень стыдно, что Рамис услышал грязные выдумки, и неловко, что он единственный среди всех, кто решил заступиться. Разумеется, я не ожидала от Геворга проявления физической силы, но…

Да к чёрту их всех! Только настроение себе портить.

Остаётся надеяться, этот скандал не выйдет за пределы конференции, и Михайлов хотя бы позволит нам объясниться… Впрочем, надежд на это мало. Раш так визжал, что на его истерику сбежались даже организаторы конференции.

И стоит мне только вспомнить про усача, как у травматолога начинает звонить телефон.

— Да, Степан Дмитриевич, — Кадиров кривится и непроизвольно отодвигает смартфон от уха.

Я выпрямляюсь в кресле и стискиваю ремень безопасности, чтобы переключить энергию. Хочется превратиться в огромный локатор и подслушать, о чём так орёт главврач. Как назло, слышны только обрывки фраз, то ли из-за стресса я немного оглохла, то ли Рамис уменьшил звук динамика до минимума.

Если бы я была на его месте, выбрала бы второй вариант. После Стёпкиных криков даже Стеклов трезвеет…

Однако Кадирову Рамису Булатовичу всё нипочем: спокойный тон его голоса заставляет меня оторвать взгляд от приборной панели и посмотреть на него. Неужели нашёл источник храбрости и осушил его до капли?

— Натали рядом со мной, и я не считаю нужным посвящать её в эти разборки. — Действительно осушил… Потому что мужчина бесцеремонно обрывает вопли Михайлова и сбрасывает звонок.

— Это вы зря, Рамис, — считаю своим долгом предупредить его. — Может быть, вам даже не стоит возвращаться? Есть надежда, что до Москвы руки главврача не дотянутся…

Искренний смех вызывает недоумение.

— Наташ, мне приятно, что ты беспокоишься обо мне. Но два сломанных пальца дегенерата Раша никак не повлияют ни на мою карьеру, ни на взаимоотношения с Михайловым, — нахально улыбается и тянется к моим ногам, чтобы проверить работу кондиционера.

— Что ж, как скажете, — сжимаю ноги и сдвигаю их так, чтобы он не смог прикоснуться. Веду себя как закомплексованная девственница, и это ужасно злит.

Слишком много непонятных эмоций, в которых мне срочно нужно разобраться, но в одиночестве.

И зачем только ляпнула, что мне нужно за конфетами для Де-Бировой, и согласилась на предложение Рамиса подвезти?

«Мужик за тебя нарушил клятву Гиппократа, а ты ещё и выделываешься?», — ругающий голос Майки, как всегда, ворвался не вовремя. Но это меня отрезвило.

Смотрю в окно, любуясь видами столицы. Мне нравится центр города, и я бы с удовольствием прогулялась пешком, на ради красоты ради весь асфальт здесь зачем-то заменили на дурацкую плитку, по которой очень скользко ходить.

Автомобиль Рамиса очень комфортабельный, одним словом, немец. Я поворачиваю голову на звук включённого поворотника, наслаждаясь тем, как плавно и уверенно он ведёт машину. Его чуть загорелые пальцы крепко и в то же время легко крутят руль, и это выглядит очень сексуально… Я не хочу Кадирова, это просто нормальная физиология после стресса: адреналин, кортизол и окситоцин. Бессмысленно лукавить, что мужчина не привлекает и не вызывает ответное желание. Но это и не означает, что этот гормональный коктейль каким-то образом повлияет на наше натянутое общение.

Почувствовав, что я его разглядываю, Кадиров поворачивается и ловит мой взгляд:

— Нам нужно определиться… — он дожидается, пока я вопросительно смотрю на него и продолжает: — Мы на «вы» или на «ты», хотя это и не важно. Нравишься ты мне, Наташ.

Вот это заявление… Неужели окситоцины добрались и до Булатовича?

— Рамис, смени пластинку. Лучше музыку включи, — говорю я немного грубо и усмехаюсь.

Ну вот, хотела держать дистанцию, а по итогу первая перешла на «ты».

Мужчина, будто прочитав мои мысли, снисходительно улыбается.

— Как скажешь, — отвечает он и нарочно задевает моё колено, когда включает магнитолу.

Знакомый баритон с характерной хрипотцой и слова, набившие оскомину, оглушают.

Я уважаю Григория Лепса и даже слушаю некоторые песни народного любимца, но не эту. Как только люди узнают моё имя, почти каждый считает своим долгом выдать куплет песни «Натали».

Вот и сейчас динамики надрываются:

«Натали, от судьбы и от тебя мне не уйти!

Утоли мои печали, Натали! Натали! Натали!»

— Кадиров, ты издеваешься?! Нарочно её включил? — во мне просыпается немецкая ведьма, которая того гляди заморозит всё вокруг.

— Нет, это не я! В смысле, не моё. — Несколько нажатий на кнопки, и салон погружается в звенящую тишину.

Ага, конечно.

— Ты меня за дуру держишь? Останови машину… — к чести мужчины, он больше не пытается оправдываться, но и не тормозит, как я просила. Наконец, «Мерседес» перестраивается в крайний ряд и останавливается на очередном светофоре.

ТЕЛЕГРАМ

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Большая библиотека с любыми жанрами и авторами

Большая Библиотека

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги