Хозяин Седых холмов

ГЛАВА 1

Перед вами вторая книга цикла. Читать её без первой не имеет смысла. Первая книга здесь: https://litnet.com/ru/book/xozyaika-sedyh-holmov-kniga-pervaya-b418565

Меховое одеяло сбилось куда-то в изножье. Свечи давно догорели, но в камине уютно трещали поленья. Рыжие языки трепетали, разгоняя полночную мглу, и тени отплясывали чачак на потолке и белёных стенах [1].

− Русалка? − Яромир собрал пригоршню душистых волос и пропустил шелковистые пряди сквозь пальцы. На ладони остался аромат жасмина. Снеженика лежала спиной, но Яр точно знал − она улыбнулась. Улыбнулась и слегка качнула головой: нет, мол. Не угадал. − Полудница?

Снова нет.

Ледорез нахмурился.

− Вила?

− Нет. − Колдунья нашла его ладонь и переплела пальцы. − Не вила и не копша [2,3]. И даже не морская дева. Ты уже спрашивал.

Яр хмыкнул. Он полсвечи промаялся, да всё без толку. Кто же она всё-таки такая?

− Может, в тебе кровь Последних? − предположил он. Мало ли...

Снеженика рассмеялась.

− Будь оно так, я родилась бы Ущербной, − она поёрзала, устраиваясь удобнее, − и ты бы забрезговал: никто не захочет целовать горбатую уродицу.

Да уж...

Последние давно канули в лету, но их безобразные потомки до сих пор коптили небо. Неполноценные страхолюды. Отвратные настолько, что смотреть больно: горбы, перепонки, жабры, заячьи губы, лишние пальцы, огромные, будто разбухшие, головы, жуткие наросты на лицах и лбах... Печать греха передавалась из поколения в поколение, не слабея со временем ни на йоту. Ущербные жестоко расплачивались за то, что праматери не устояли пред ослепительной красотой и статью вечно молодых чародеев. Уродцев гнали отовсюду. Их боялись, презирали и открыто ненавидели, обвиняли во всех грехах, неурожаях и болезнях, жестоко избивали и даже оскопляли, чтобы они, не приведи Небо, не размножались... Но они всё равно размножались. Уходили далеко на север, за горы, и жили уединёнными общинами. Создавали семьи. Рожали детей... таких же безобразных, как они сами.

Ледорез задумчиво огладил оказавшуюся под ладонью округлость. Упругую, мягкую и тёплую, словно свежая сдоба. Да, это куда приятнее горба. Хотя...

− Ты мне такой страховидлой являлась − любой Ущербный позавидует, − сказал, коснувшись губами чувствительного места на шее. − Один трёхногий лось чего стоит. И этот твой облик − всего лишь морок. Я же знаю. Так что...

− Всё сложнее, − отозвалась Снеженика. − Облик мой − не морок вовсе, а воплощение. Для такого силы нужны. И немалые. А Ущербные... У них вовсе нет сил. Никаких. Не могут они чародействовать. Таково их проклятье. Расплата за грехи предков.

Ледорез сморщил лоб. А ведь он, вроде, читал о чём-то подобном. Как раз в "Песни Последних". Наверное, просто забылось. Да и не до преданий сейчас: вон, целая голая жена лежит, тесно прижавшись. Как не заласкать?

Однако свежеобретённая супружница тяжело вздохнула, сбивая всякий настрой.

− Тебе обязательно ехать? − спросила, полуобернувшись.

− Обязательно. − Он поцеловал её в плечо. − Других вариантов нет. Надо их отвадить.

− А ты уверен... − она развернулась полностью. Уткнулась локтем в подушку и подпёрла щёку кулаком. Посмотрела внимательно. Цепко. В отсветах пламени серые глаза казались невероятно светлыми, серебристыми, словно чешуйки зеркального карпа. − Уверен, что это они?

Ледорез скользнул взглядом по аппетитным изгибам. Не удержался и коснулся рукой. Красивая...

И принадлежит ему вся, без остатка.

− Да, − заявил без тени сомнения. − Вчера я снова видел следы у Топкого берега.

− Мавки никого не приметили, − Снеженика нахмурилась. − И волколаки тоже. Лютень бы учуял чужака. Наверняка бы учуял.

− Не этого. − Яромир притянул жену ближе. − Ловкач особенный. Он как тень.

− Но... ты же заметил его следы. − Она провела пальцами по груди выше уродливого шрама − памятного следа от пробившей насквозь балки, − и по коже побежали мурашки. − Стало быть, не такой уж он неуловимый.

− Ловкач − третий, − просто сказал Ледорез. − Я − второй.

− Первый, − поправила она.

Яр не стал спорить.

− Ловкач следит за мной, − продолжил он. − За нами. За лесом. Он очень опасен. Я, конечно, могу убить его, но...

Снеженика понимающе кивнула.

− Гильдия начнёт на тебя охоту.

− Да.

− А если... − Она закинула на него ногу, и Яр опустил ладонь на стройное бедро. − Если его погубит Лес? Сам знаешь, здесь опасно. Стриксы, мавки, полуволки. Болота, грибные кольца... Всякое может случиться.

Ледорез искоса глянул на жену. Вот же...

− Если Ловкач сгинет, Гильдия направит других, − сказал он. − Надо выяснить, кому и зачем ты понадобилась. Выяснить и сбить со следа раз и навсегда. А заодно раздобыть те твои ключи. − Будь они неладны! − Точно не знаешь, на что они похожи?

ГЛАВА 2

Сколько Яр себя помнил, здесь всегда было холодно. Даже летом. А уж сейчас, когда на пороге листопадова пора, и подавно. Ветер выл, яростно трепал плащ и гнал по свинцовому небу брюхатые тучи.

Серо-бурая Пустошь простиралась до самого горизонта и казалась на удивление голой и неприютной. Всё, что здесь произрастало − сонная трава, мох да разномастные лишайники. Ни рощицы, ни деревца, ни единого холма. Ничего. Один только ветер...

Колючий и злой, он дул с Лютого моря, принося с собой холод и промозглую морось, которую любезно швырял горстями прямо в морду.

Яр сморщился, опустил капюшон ниже и подтянул сползшую с носа маску из плотной чёрной ткани. Вот же...

Родина. Как её не любить?

Снеженика связала ему три фуфайки. Как сумела. Одну с тремя рукавами, вторую без горловины, а третью...

Третья, заговорённая, сейчас была на нём: он напялил её поверх тельника, прямо под кольчужную рубаху. Грела фуфайка весьма основательно. Шерсть полуволков в сочетании с чародейством − убойная штука: хоть на снегу спи.

Правда, Яр искренне надеялся, что до этого не дойдёт. Снег, знамо дело, ещё не выпал, но земля промёрзла и задубела. А ветрище словно взбесился: так и норовил сбить с ног. При таких раскладах ночевать под открытым небом − сомнительное удовольствие. Лучше уж поднапрячься и добраться до Гильдии. Благо, осталось всего ничего, каких-то семь с половиной вёрст. Мелочи! Особенно в сравнении с тем, какой путь он преодолел.

До Предгорья добирался знакомой дорогой − через Валдухов хутор и Безымянку, а потом свернул на восток, взял к северу и почти сутки ехал вдоль пахотных угодий, которые вскоре сменились густыми, усыпанными багрянцем и золотом, лесами. На третий день леса заметно поредели. По обеим сторонам большака раскинулись Тухлые топи. Мутно-зелёные, заросшие мхом, тростником и водянкой, они нагоняли тоску. А несло с них так, что хотелось выблевать всё, что в желудке. На очередном постоялом дворе Яромир купил за медяк полдюжины крупных головок чеснока и дорогой пожёвывал, чтобы хоть как-то отбить болотную вонь.

− Ох, ну и ядрён душок! − скривился Марий, когда он закинул в рот очередной зубчик. − За версту несёт. Начинаю понимать нежить: к такому аромату на арбалетный выстрел не подойдёшь − с ног сшибёт. Бедная Люсинка. Ты не оставил ей и шанса!

Яр фыркнул − страдания похотливой вампирицы заботили мало − и послал Каурую лёгкой рысью.

Сразу за трясиной начиналась Пустошь. Безжизненная и бескрайняя, задубелая, северной оконечностью она упиралась в Лысые горы, за которыми белело скованное льдами Лютое море.

Да-а... Сколько Яр себя помнил, здесь всегда было холодно...

Путевой указатель неумолимо кренился к земле, но то, что удалось разобрать на истёртой деревяшке − радовало.

Семь с половиной вёрст. Всего лишь семь с половиной.

Очередной порыв ветра чуть не выбил из седла. Каурая заплясала, фыркнула, застригла ушами. Яр ласково похлопал кобылу по шее. Вымоталась, бедолага. Хотя он берёг её, как мог: давал роздых при первой возможности.

− Ничего, потерпи. Немного осталось, − ободрил он мохноногую подругу и прищёлкнул языком.

Кобыла медленно двинулась по каменистой тропе, а Яр погрузился в раздумья. Он снова и снова прокручивал, что и как скажет Великому Мастеру. Как объяснит своё отсутствие и обоснует возвращение. Яромир тщательно обмозговал каждую фразу, однако, когда вдалеке показались Гильдейские казармы, под ложечкой противно засосало: врать человеку, который тебя выпестовал очень и очень сложно.

Ледорез повёл плечом. Не время для сомнений. Снеженика − его женщина. Названная супруга. И он не собирается сидеть на пятой точке, зная, что ей грозит опасность.

Марий искоса глянул на него и ухмыльнулся. Яр мысленно послал его лесом и пришпорил Каурую.

Семь вёрст. Это не так уж и много.

***

В чертоге пылало аж целых три очага, и в свете пламени лицо Мастера казалось высеченным из камня. Крупный нос с едва заметной горбинкой, тяжёлый − хоть гранит кроши − квадратный подбородок, плотно сжатые тонкие губы и кустистые брови над холодными, блёкло-голубыми глазами. Он, как и другие наймиты, не носил бороды, зато мог похвалиться длинными свисающими усами. Мастер рано начал терять волосы, а потому регулярно выбривал голову, оставляя лишь соломенную прядь на макушке.

Он долго смотрел на Яромира. Долго и внимательно. Прямо сверлил взглядом. А потом резко шагнул вперёд и обнял, крепко притиснув к себе.

− Я знал, что ты вернёшься. − Он отпустил его и хлопнул по плечу. − Иначе и быть не могло.

Ледорез промолчал.

− Присядь, − Мастер жестом указал на стул с резной спинкой. − Испей мёду. Обогрейся.

Яромир сел. Плеснул в чашу ароматного варева. Глава Гильдии тоже наполнил кубок и устроился напротив.

− Ты напряжён, − сказал он. − Ждёшь вопросов?

Конечно, Яр ждал вопросов. Мало того, он даже прикинул, какими они могут быть и заранее придумал ответы.

− Выдохни. − Мастер отставил чашу и сцепил пальцы в замок. − Я не собираюсь тебя допрашивать. Мне хватает того, что ты жив и вернулся.

ГЛАВА 3

Первый нож угодил в намалёванный глаз. Второй − в грудину, там, где сердце. Третий вонзился в пах. Похоже, деревянный болван уже не сможет иметь детей.

Пацанёнок зим двенадцати восторженно охнул и метнулся к мишени − вытаскивать клинки.

− Вот только не говори, что удивлён. − Небрежно привалившись плечом к ограждению, Полумесяц скрестил руки на груди. − В жизни не поверю.

Яр издал звук, похожий на глухое рычание.

− Юная княжна всё рассказала, как есть, − продолжил призрак. − Лишь в одном ошиблась.

Он не успел досказать, в чём именно: мальчонка вытащил ножи из деревяшки и прибежал обратно, сияя, точно бляха на ремне. Да пояснения и не требовалось: Яромир всё понимал и в подсказках не нуждался. Единственное, в чём он нуждался, чтобы на месте деревянного болвана оказался чёртов Хотеней. Князь, разкочерыжь его гоблины, Перелесья! Пресветлый, мать его ети...

Придушить сучьего сына!

Он снова рыкнул. Выругался и харкнул под ноги.

Столпившаяся рядом сопливая ребятня уставилась настороженно − ни дать ни взять, щенки диковатые. Чумазые физиономии, веснушки, нечёсаные вихры, по которым рыдает гребень... Лопоухие, курносые, нескладные − им предстояло стать орудиями Гильдии. Хладнокровными, лишёнными эмоций и пристрастий убийцами, которые не знают жалости и не ведают сердечных терзаний. Глаза их, такие живые и ясные сейчас, потухнут и заледенеют.

Яр смотрел на мальчишек и видел себя. Себя и Мария.

− С левой заможешь? − вопросил самый бойкий. Рыжий, что твоя морква, кудлатый, с усыпанным веснушками лицом.

Ледорез смерил пацана взглядом, перехватил стальную рыбку и мощным уверенным движением запустил в мишень.

Нож угодил в намалёванный глаз. Следующий − в грудину, там, где сердце. Последний вонзился в пах. Всё, как и в первый заход, когда он орудовал правой.

Пацанята заохали, забелебенили и обступили его плотным кольцом, упрашивая показать ещё какой-нибудь финт.

Яромир с удовольствием продемонстрировал бы мощный прямой удар в морду Пресветлому князю, но за неимением оного вынужден был распрощаться с мелкими почитателями. Требовалось собраться с мыслями, и он двинулся прочь от казарм. Ребятня с гомоном увязалась следом, но шалопаев перехватил кто-то из младших мастеров: мальчишек ждала очередная тренировка. Потом ещё одна. Потом ещё, ещё и ещё...

− Зачем она ему? − Яромир миновал загон. Тот самый, где давным-давно они сцепились с Марием и надавали друг другу тумаков. Сейчас за бревенчатым ограждением чернявый малец укрощал вороного жеребца. Воронок был явно не в восторге: фырчал, брыкался, норовил цапнуть чернявого за голову, но парень не сдавался.

− Сам не догадываешься? − Полумесяц засмотрелся на хлопцев, отрабатывающих сложную фехтовальную связку на затупленных учебных мечах. − В байки о неземной красоте только несватанные отроковицы верят. Женитьба − это не прихоть. Это политика.

Ледорез бросил на него короткий взгляд.

Да, призрак прав: всё яснее ясного. Как там говорил Бахамут? Супружник господарки разделит с ней земли и титул, потому как муж и жена − единое целое. А значит...

− Хотенею нужны Холмы, − озвучил Полумесяц его мысль. − Он тянет к ним руки давно и упорно. Это же очевидный факт!

− Монета, − глухо проговорил Яромир и нахмурился. Воспоминания выстроились в ряд, как знаменосцы на марше. Трактир, пожар, яростная схватка с полуволками, золотой филин Перелесья, найденный в мошне одного из ряженых.

Вот же погань!

− Монета, − кивнул Марий. − Весьма тонкий ход, согласись. Подлый, но тонкий.

Ледорез согласился.

Видать, Хотеней щедро платил рубакам, чтобы те стращали местных, прикинувшись Хозяйкиными слугами, а сам терпеливо ждал, пока предгорцы начнут молить о помощи и призовут его на княжение, как когда-то жители равнин призвали Багряна Синеуса.

− Верно мыслишь, − хмыкнул Полумесяц. − Чем сильнее люд ненавидит господарку, тем легче примет нового владетеля.

Так-то оно так, но... Яр вдруг остановился. Вскинул голову и перехватил взгляд товарища.

− Это он нанял меня... − Осознание обрушилось лавиной, и по спине пробежал холодок. − Это Хотеней заплатил за смерть Снеженики.

− Скорее всего, − отозвался Марий. − И снова − до чего тонко!

Ледорез сплюнул: от "тонкости" Пресветлого князя начиналась изжога. Хитро, ничего не скажешь! Убрать Хозяйку чужими руками, приписать себе славу и заграбастать Холмы вкупе с Рубежом и Предгорьями.

Отличный план.

− Снеженика ему как заноза в заднице, − философски изрёк Яромир, когда они проходили мимо стрельбища, где Востроглаз со своими ребятами оперял стрелы. Завидев его, лучник приветственно отсалютовал. Яр ответил тем же.

− Ещё какая! − хмыкнул Полумесяц. − Под Перелесьем, считай, всё Хладоземье ходит. Только зазноба твоя упирается.

− Он не смог её убить и решил жениться.

− В яблочко! − Востроглазова стрела, прошелестев в воздухе, вонзилась в самый центр мишени, но говорил покойник явно не об этом. − Весьма действенный способ стать господарем. Известный факт! Пара нехитрых телодвижений, и вот Хотеней уже Хозяин Холмов.

ГЛАВА 4

− Ледорез!!! − орёт Синегорка. − Сюда! Скорее!

Девочка с косичками улыбается шире. Её рот трещит. Губы лопаются, растягиваясь до ушей. Мелкая колдунша прищуривается, концентрируя на ладони смертоносное зелёное пламя, и...

− Ледорез!

− М-м-м... − Яр с великим трудом принял вертикальное положение и скривился.

Погань...

Башка раскалывалась, во рту будто кошки нассали, глаза жгло от нестерпимо яркого света, а морда...

Он утёр лицо пятернёй и нахмурился. Физиономия оказалась мокрой. С чего бы? Может, шёл дождь? Странный солёный дождь... Или на него действительно всю ночь ссали кошки? Плевать, даже если так.

Он снова лёг.

Плевать на всё...

− Ледорез!

− Сгинь. − Под головой вместо подушки оказался могильный камень. Яромир кое-как притулился на нём и укрылся плащом. Чёртовы голоса... Не надоело им звать его? Достали!

− Ледорез! − голоса потрясли за плечо. Он отдёрнулся и зарычал. − Ледорез!!!

Яр выматерился. Подскочил, ухватил неведомого негодяя за грудки и приставил нож к глотке.

− Я. Сказал. Сгинь! − выплюнул в лицо назойливому видению.

Видение − дюже крупное, здоровое даже − сморщило нос.

− Фу-у-у, − протянуло, кривя морду. Острое лезвие у кадыка, похоже, ничуть его не смущало. − Несёт от тебя, конечно... Аж с ног сбивает. Сколько ж ты выжрал?

Бурдюк. Яр выжрал здоровенный бурдюк наикрепчайшего гоблинского шнапса. Но это не имело никакого отношения к делу. Совершенно.

Ледорез выпустил жертву и покачнулся.

− Исчезни. − Слова крошились в глотке. Пить хотелось неимоверно.

− Не могу. Не умею. Меня за тобой Великий Мастер прислал. Сказал... ну... здесь тебя искать. − Неугомонное чудо заглянуло ему в лицо. − Ты меня совсем-совсем не узнаёшь?

Яромир медленно моргнул, и видение обрело чёткие очертания.

Копна рыжеватых вихров. Глаза как у телка. Плечи в сажень и улыбка на всю рожу.

Точно не Марий.

− Это ж я! Горыня! − чудак улыбнулся ещё шире. − Я когда малой был, ты меня от собак спас, помнишь? Кобели кинулись, а ты их палкой разогнал. А потом ещё с ножами управляться учил. И на охоту брал. И на рыбалку зимой. Я тогда налима поймал. Во-о-от такого. Помнишь, ну?

Горыня... Точно. Щекастый пацанёнок неожиданно вымахавший в буйвола. Сколько же ему сейчас?

− Достаточно, чтобы сменить в первой пятёрке Здоровяка Дмитра, − прошелестел воплотившийся из воздуха Марий. Точнее − призрак Мария. Точнее... Он сидел на собственной могильной плите и сосредоточенно разглядывал незамысловатые обозначения на камне. − Ну ты и нахлестался, мелкий.

Яр угрюмо покосился на покойника и вернул кинжал в ножны.

− Не обессудь, − бросил парню. − Не признал спросонья.

− Случается, − беззлобно отозвался Горыня и, распахнув медвежьи объятия, сгрёб Яромира в охапку. − Я уж думал, помер ты. Ан нет. Живой!

Он отпустил его и посмотрел настороженно.

− Ты ведь не околдован?

− Нет. − Ледорез криво улыбнулся и хлопнул Горыню по могучему плечу. − Пошли.

− Погодь. − В тёплых карих глазах кипело любопытство. − Вправду она страшна как смерть... ну... Хозяйка?

Яр прикинул, как половчей ответить.

− Временами, − сказал честно. Продолжать беседу не хотелось вовсе, но не тут-то было.

− Погодь, погодь! − Молодой наймит зарумянился, как маков цвет. − А правда... ну... что у неё три огромные титьки?

Полумесяц хохотнул.

− Нет, − буркнул Яр.

− А сколько... ну... титек у ней? В совокупности...

Теперь Марий уже прыснул. Закатился так, что колёс не видать. Благо, не слышал никто.

Яромир хмуро покосился на призрака.

− Сколько полагается. − Он двинул к воротам погоста и только на полпути сообразил, насколько сильно облажался.

− А ты пересчитывал? − прилетело в спину.

Яр беззвучно выматерился. Погань!

− Не мели чушь, − огрызнулся он. − Мастер ждёт.

Горыня вздохнул и поплёлся следом.

Мастер ждал. Сидел у коновязи на перевёрнутом бочонке и смотрел, как по серому небу плывут облака.

Глава Гильдии молчал. Борозды морщин обозначились резче на усталом широкоскулом лице: дума явно была не из лёгких. Яромир не хотел прерывать размышления наставника, но Мастер отвлёкся сам.

− Небеса глядят на нас и видят каждого, − проговорил он тихо. − Тысячей глаз видят тысячи судеб. И...

− ...всякая безгрешная душа возрадуется, возносясь к ним, − завершил Ледорез. Он помнил этот отрывок "Завета" наизусть. Правда, учил он его когда-то не от большой любви к Святому Небу, а из-за страха перед смоченными в рассоле розгами в крепкой менторской руке.

ГЛАВА 5

Жеребец был могуч, высок и ладен. Чёрная грива блестела, гнедая шерсть лоснилась, под кожей перекатывались мускулы. Великолепное животное. Под стать седоку.

Горыня остался доволен выбором. То и дело гладил коня по шее, угощал вкусностями, увещевал ласковыми словами, когда тот упрямился, и периодически спешивался, давая роздых. Даже имя ему придумал. Буран. Хорошее имя. Подходящее.

Каурая восприняла жеребца равнодушно. Глядела, как на кусок навоза, и даже ухом не вела. Буран же проявлял к ней заметный интерес. Ровно до тех пор, пока она его не цапнула...

− В треть свечи к северу тропа. − Раскрасневшийся Горыня резко осадил жеребца, и Буран привстал на дыбы. − По первому взгляду надёжная, но разведать надобно.

Яромир кивнул и задал Каурой нужное направление. Как ни крути, приходилось признать − Горыня не Преслава, и пользы от него куда больше, чем мороки. Всё ж таки, он − наймит из первой пятёрки, а не сбежавшая из-под венца непутёвая княжна.

Пятый. Пятый воин...

− И всё равно от него надо отделаться, − проговорил Полумесяц, когда рыжий молодец, пришпорив коня, умчался вдаль.

− Он гнёт подковы голыми руками, − отозвался Яр. Каурую он пустил шагом: ни к чему лететь, когда кругом трясина.

Они ехали через болота весь день, и Ледорез уже одуревал от вони. Так пахнут яйца, если забыть их на солнцепёке.

− Полезный навык. Без него нынче никуда, − проворчал Марий.

Яр понимал скептический настрой товарища. Мастер прямым текстом сказал, что Горыня беспрекословно выполняет приказы. Вот только не уточнил, чьи именно.

Тухлые топи простирались до самого горизонта. Смрадные, унылые, заросшие болотником и серым мхом, они могли засосать беспечного путника в одно мгновение.

Мавкам бы здесь понравилось...

Каурая плелась вперёд, осторожно ступая по зловонной жиже. Она похрапывала, стригла ушами и всячески выражала недовольство происходящим.

− Думаешь, Ловкач бродит где-то рядом? − Марий нахмурился, вглядываясь в беспросветную серость.

− Не исключено, − ответил Яр, хотя на самом деле всерьёз подозревал, что Мастер отправил разведчика на обгон. Сам он поступил бы именно так.

− Даже если так, твой спутник сполна его заменит, − Полумесяц вздохнул. − Жалко. Горыня − хороший парень.

Ледорез смерил товарища тяжёлым взглядом.

− Я не собираюсь его убивать.

− Я тебя об этом и не прошу.

Яромир и Каурая фыркнули одновременно. Призрак покачал головой, но тут же вскинулся. Остановился и прищурился.

− Слышал?

Ледорез натянул поводья и напряг слух, но тщетно: бульканье болотного газа да чавканье торфяника под копытами − всё, что удалось уловить. Яр вопросительно глянул на друга.

− Будто вскрикнул кто, − проговорил Марий, всматриваясь в клубящуюся над трясиной дымку. − Может, выпь?

Яромир не ответил. Вдарил пятками, заставляя кобылу погрузиться в зловонную жижу по самые бабки, и двинул туда, куда умотал навязанный Мастером провожатый.

Туман стал плотнее. Влажный и вязкий, он поглощал звуки, набивался в лёгкие и мешал дышать. От давящей тишины по коже бежали мурашки, а под лопаткой противно покалывало. Тревога росла, скручивая кишки в узел. Каурая не упрямилась, но ступала медленно, с опаской и явно воспряла, когда жидкая грязь под копытами сменилась твердью.

Вот она, тропка. Спряталась, родимая, за камышами. Но где же...

− Погань... − выцедил Ледорез, различив во мгле знакомый абрис.

Из мутного белёсого марева показался Буран. Конь брёл сквозь туман, лениво перебирая голенастыми ногами. Седока в седле не наблюдалось.

Кричать и звать не имело смысла: голосом в Тухлых топях можно накликать такую беду, что мало не покажется.

Яр спешился. Меч покинул ножны с тихим шелестом. Идти по тропе Ледорез не рискнул: слишком уж подозрительной казалась ровная утоптанная дорожка среди зловонной трясины. Пятый хотел её проверить. Проверил, видать...

Сапоги промокли враз, топкое дно чавкало и норовило засосать, но Яромир не сдавался. Он взял от тропы к востоку − самому сердцу болотины − и не прогадал: Горыня обнаружился почти сразу. Точнее, сперва обнаружился его меч. Яр наклонился за блеснувшим в чёрно-липкой жиже клинком и смачно выругался: парень оказался прямо под ногами − гигантский грязевой пузырь проглотил его и утянул вниз. Физиономия молодого наймита пошла пятнами, глаза выпучились и покраснели, судорожно стиснутые губы сделались синими − слишком уж долго пришлось бедолаге сдерживать дыхание. Он дёргался, ёрзал и отчаянно лупил по осклизлому кокону кулаками, но становилось только хуже − пузырь тащил его на дно, как сом ягнёнка.

Медлить не имело смысла. Одним мощным движением Ледорез вспорол грязевую ловушку, и Горыня − чумазый, мокрый, вонючий и покрытый водорослями − выпростался на поверхность, жадно глотая воздух.

− Там... там... − бормотал он, хрипя и отплёвываясь. − Всюду кости! Я разведать хотел, спешился, и оно меня тут... ну...

ГЛАВА 6

Яромир долго и основательно всматривался в бледное − ни кровинки − лицо Пятого. Горыня дышал тихо, но ровно.

− Думаешь, оклемается? − Яр поднял глаза на жену. Чудовищная костекрылка тут же отступила в тень. Засмущалась, видать. Чудная...

− Должен, − отозвалась Снеженика. − Он молодой, крепкий − сдюжит. Да и зелье забвения средство действенное. Поможет. А супротив кошмаров дашь ему настой крепкосна. Он у тебя в седельной сумке.

− А будут кошмары?

Колдунья сокрушенно вздохнула. Яромир понял всё и сразу.

− Не кори себя, − сказал он. − Нас бы сожрали, если б не ты. И прекращай прятаться. − Он извлёк из баула тряпки и точильный камень. − На меня твоя красота не действует, сама знаешь.

− Знаю. И это странно...

Яр фыркнул, смочил ветошку специальным раствором и тщательно протёр лезвие. Проверил, не осталось ли следов крови, и протёр ещё раз, уже насухо, плотной льняной тряпицей. Убедившись, что клинок сияет, аки зеркальная гладь, Ледорез вооружился точильным камнем и принялся за дело.

− Я учуяла его слишком поздно... − продолжила Снеженика, подползая ближе к костру. Сложная вязь костяных крыльев казалась в отсветах пламени ещё кошмарнее. Фасетчатые глаза мерцали. − Только когда воплотилась. Не думала, что с тобой кто-то есть...

− Мастер навязал компанию, − хмыкнул Яромир. − Думаю, как раз на случай, если ты объявишься. Кстати... − он смерил её взглядом. − А ты можешь так летать?

− Разумеется. − Она потянулась к нему глазастыми усиками. Зенки часто заморгали. − А что?

− Да так... − Яр вернул внимание клинку. − Подумалось.

Снеженика не стала лезть в душу. Спросила о другом.

− Удалось узнать, кто...

− Удалось. − Яр закончил с мечом и перешёл к кинжалу. − Тебя заказал Хотеней.

− Зачем? − глаза на усиках прищурились.

− Земли и власть, − сказал Ледорез и вкратце передал их с Марием теорию.

Снеженика слушала внимательно, а когда он кончил, зубы на её брюхе тихо клацнули.

− Он уничтожит моих подданных, если получит меня... − пробормотала она.

− Не получит, − буркнул Яр и хмыкнул. − Хотя... Ежели такой ему явишься, вмиг женихаться перехочет.

Она рассмеялась. Яромир улыбнулся, но тут же посерьёзнел.

− За пределами Холмов ты слишком уязвима, − сказал, воззрившись на супругу. Смотрел Яр на омерзительную химеру, но видел хрупкую девушку в красном плаще. − Когда раздобуду ключи, разговор с Хотенеем пойдёт по-другому. А до той поры...

− Да, понимаю, − отозвалась колдунья. − Я буду осторожна.

− Без лишней нужды не высовывайся. − Ледорез сложил в седельную сумку точильные принадлежности, а острые, как бритва, клинки вернул в ножны.

− Не высунусь, − пообещала колдунья и вдруг вскинула глазастые усики. − Твой друг...

− Он мне не друг, − оборвал Яромир и осёкся, проследив за взглядом кошмарных очей.

Горыня заёрзал и глухо застонал.

− Просыпается, − шепнула Снеженика. − Негоже ему меня видеть. Во второй раз рассудок не выдержит, помутится окончательно, и уже никакое зелье не поможет. Прощай, Яромир. − Она сделалась прозрачной. − Обещай себя беречь!

− Обещаю.

− Я... − она не договорила. Исчезла окончательно. А молодой наёмник замычал и попытался сесть.

− Тише ты. − Ледорез уложил его обратно, подсунув под голову седло. − На, глотни.

Во флягу Яр предусмотрительно добавил пару капель крепкосна. Горыня не почуял − выпил всё, что дали, и закашлялся.

− Я... − забормотал он. − Мне...

− Тебе знатно прилетело по кумполу, − сообщил Яромир. Снеженика ручалась, бедолага примет первое, что услышит. Сам Ледорез колдунским зельям не доверял, но других вариантов не имелось. Пришлось сочинять. − Палицей.

− О-ох... − парень зажмурился и с опаской ощупал рыжую макушку. − Мне такое привиделось − словами не описать!

− Знамо дело.

− Где мы?

− Всё там же. − Ледорез протянул ладони к костру: пальцы озябли. − Я летать не умею.

Пятый наконец уселся. Проморгался.

− А что там... вдали темнеется? − прищурившись, он кивнул на заслонившую горизонт чёрную громадину. Вершина горы тонула в сумраке.

− Гнилая Подошва.

− Гнилая Подошва? − Горыня округлил телячьи глаза. − Но она же... Она...

− На востоке. Знаю.

− Мы сбились с пути? − не унимался парень. − Заблудились?

Яромир улёгся и накрылся плащом. Зевнул. Заблудились, как же...

− Отступил, куда смог, − пробурчал он. − На рассвете двинем на запад. А теперь спи.

− Но...

− Спи, сказал. − Ледорез повернулся на бок. Краем глаза он заметил скользнувшую рядом тень. Полумесяц возник из тумана и устроился на валуне, вытянув ноги. Подмигнул.

ГЛАВА 7

Лошадей понукали зазря: буря оказалась быстрее. Сначала хлынул ливень, а потом посыпался град размером с перепелиное яйцо. Ураганный ветер сбивал с ног, швырял в морду комья болотной грязи, выл, терзал, набивался в лёгкие, мешая дышать. Гром сотрясал землю снова и снова, а молнии жалили трясину тут и там. Укрыться было негде: Тухлые топи раскинулись на мили вокруг.

Горыня проорал что-то, но Яр не расслышал − буря ревела так, что оглохнуть можно. Он махнул Пятому, указывая направление. Тот потянул упирающегося Бурана за поводья. Конь задёргался. Привстал на дыбы.

Каурая вела себя не лучшим образом: попыталась слепетнуть, когда шарахнуло в очередной раз, но Ледорез удержал кобылу твёрдой рукой. Развернулся под ветер и выругался, не обнаружив заветного ориентира.

Погань!

Сбиться с пути при таких раскладах немудрено, но заблудиться в болоте − считай, сдохнуть. А помирать в планы не входило. По крайней мере − пока. Потому и вспомнились уроки Владивоя Ловца. Не раз они спасали жизнь, вот и сейчас пригодились.

Буря бесновалась, словно ошалелая крикуха, вырвавшаяся из могилы и предвещающая смерть всему живому [1]. Небо заволокло так, что не понять − день сейчас или глухая ночь. Где юг, где север − тоже не разобраться. А значит...

"Недвижное и большое завсегда путь укажет, − наставлял Владивой Ловец их с Марием. − И чем больше и недвижнее, тем лучше".

Гнилая Подошва. Пологая, обильно поросшая тухляком, но вполне себе большая и недвижная.

Яромир взял курс на неё, хоть и лежала она совсем не там, куда им требовалось попасть. Но грязевой ураган свирепствовал, и чёртова гора исчезла из поля зрения. Проклятье...

− Сюда! − Полумесяц закрывал лицо локтем. Голос покойника тонул в завываниях ветра и грохоте грома. − Сюда, Яр! Вон она! Давай же!

Ледорез развернулся. Ветер едва его не опрокинул. Яр оступился и по колено увяз в ледяной жиже. Вот же...

Он попытался выбраться, и трясина затянула его по пояс. Ещё движение − и до подмышек. Яр понадеялся на стиснутые в руке поводья, но Каурая вырвалась и унеслась прочь.

Твою ж ковригу!

Марий вопил, как оглашенный. Гром грохотал. Буря выла, а Яромир тонул в болоте. Ну не диво ли!

На вкус жидкая грязь оказалась ещё хуже, чем на вид. Ледорез судорожно пытался найти опору, хватался за мох и рогозу, но в кулаках оставались гнилые пучки, а зыбкое дно уходило всё ниже и ниже. Яр трепыхался, как муха в киселе, да всё без толку: топь пожирала его. Он задержал дыхание, когда зловонная жижа оказалась выше подбородка, и уже почти нащупал на груди сердцекамень, но могучая лапища ухватила за шиворот.

− Держись! − прорычал Пятый, вытягивая его из вязкого плена. − Давай! Хватайся!

Яромир выпростал руку и схватился. Подался вперёд, что есть мочи, а Горыня дёрнул его со всей отпущенной Небом силой, и они вместе распластались на жухлой болотной траве.

− Лошади убежали, − прохрипел молодой наймит. Ветер не давал отдышаться как следует, и парень захлёбывался ледяным воздухом.

− Это меньшая из бед, − отозвался Ледорез и, приподнявшись на локте, вскинул голову.

Пятый проследил за его взглядом и охнул.

− Милостивые Небеса!

Взбесившаяся стихия сплела потоки воздуха в гигантскую, полную сверкающих молний, воронку. Смерч рос и ширился с каждой секундой. Он неумолимо приближался, вздымая комья грязи и оставляя в трясине глубокую − локтя в четыре − борозду.

− Вот же по... − Яр не договорил. Ветер сорвал его с места, втягивая в смертоносную пустоверть.

Высота, чернота, рёв ветра, сверкание молний и − резко − сильный удар. Ледореза приложило о какую-то здоровущую каменюку, которая мгновенно окрасилась багряным: острое ребро вспороло бок. Яр вцепился в глыбу мёртвой хваткой. Зажмурился, зарычал, отчаянно сопротивляясь яростному вихрю, а когда у самого носа гранит прожгла искрящаяся бело-голубая молния − потерял сознание.

***

Треск поленьев. Чад горелки. Мохнатая тяжесть на теле и влажная тряпица на лбу.

Как хорошо... Тихо. Тепло. Спокойно...

Он дома. Конечно, дома, где ж ещё? Снеженика сидит рядом с постелью и с тревогой глядит на него. Когтеслав устроился в ногах, а мелкий шерстяной шельмец, как обычно, разлёгся на груди...

− Барсик... − просипел Яр, насилу разлепив запёкшиеся губы, и, не открывая глаз, вытянул руку в надежде нащупать пушисто-усатую морду скорпикора.

− Нету таких, − отозвался глубокий хрипловатый бас, а губ коснулась чаша. − Пей.

Ледорез глотнул и скривился от горечи. Настойка полыни. Самая обыкновенная, безо всяких чародейских примочек. Такую обычно дают, когда...

− У тебя сотрясение, − голос казался смутно знакомым. − Ребра сломаны, бочина порвана и трёх ногтей недостаёт − стесал, пока с валуном обнимался. Легко отделался. Повезло. Пей.

И снова горечь на губах, а голова − словно чугунный жбан: такая же пустая и тяжелая.

Погань...

Яр с трудом поднял веки. У койки маячил, раздваиваясь, мужской силуэт. Большой, грузный, плечистый.

ГЛАВА 8

С годами всё хужеет. Теряет остроту и яркость. Позолота сыплется, обнажая трещины. Дома ветшают. Женская красота увядает, как сорванные цветы, а мужская удаль оборачивается сединами и болью в костях на погоду.

Всё дряхлеет, тускнеет и портится. Абсолютно всё.

Кроме мастерства Владивоя Ловца.

Яромир восхищался им в юности, и сейчас, шагая следом, снова ощутил себя отроком, постигающим тайны ремесла.

Да, Ловец заметно сдал. Постарел, согнулся под тяжестью прожитых зим. Поседел. Погрузнел. Но глаз его по-прежнему подмечал каждую мелочь, нос чуял любой запах, ухо улавливало малейший шорох.

Владивой оставался лучшим следопытом Гильдии. Никто не мог сравниться с ним.

− Сюда, − скомандовал Ловец, кивая в сторону неприступной скалы. − За мной. Ступай след в след.

Гряда, по которой они шли, считалась непроходимой. Но Владивоя это не смущало. Он двигался ловко, бесшумно и споро. Ни один камень не хрустнул под его сапогом.

Добираться от Гнилой Подошвы до лежащих далеко на севере Лысых гор долго и муторно. Все об этом знали. В то числе и Яр. Но о том, что в скалах, опоясывающих Стылую равнину, скрываются тайные переходы, известно было, пожалуй, одному Ловцу. Ну... и тварям, которые там обитали.

Пару раз Ледорез хватался за меч, когда они проходили по гулким тёмным залам с растущими из пола гигантскими сосулями. Первый, когда из темноты выскочил мохнатый паук размером с кабана, второй − когда из подземной реки повылазили покрытые серебристой чешуёй сталешкуры. Зубастые, хвостатые, они были слепы, как кроты, но это не делало их менее опасными.

Яр зарубил парочку − остальные залезли обратно в воду − и скривился: острая боль прострелила грудину.

− Прихватило? − строго глянул Владивой, поднимая выше чадящий факел. − А я говорил − не делай резких движений. Экий ты балбес, Волчонок.

Ледорез задумчиво ткнул дохлого сталешкура носком сапога. Интересно, можно убить такую тварюгу без резких движений? Яр сильно сомневался, но спорить не стал.

Почти две седьмицы Ловец ходил за ним, как старуха-милосердница в лазарете. Штопал, поил снадобьями, менял повязки, туго стягивал грудь, чтобы рёбра быстрее зажили. С ним ли спорить?

− Пошли, − скомандовал Владивой, и они двинулись дальше.

Марий шагал рядом, просачиваясь сквозь растущие из пола каменные пики.

− Думаешь, он жив? − вопросил призрак.

Яр кивнул.

Он не думал. Знал. Снеженика поведала. Она являлась каждую ночь, говорила с ним и дарила сны такие сладкие, что просыпаться не хотелось. Когда Яромир сообщил супружнице о своих планах, она обернулась вороной и отправилась на разведку. Колдунья видела Горыню целым и невредимым, и в её словах сомневаться не приходилось.

Только вот...

− Почему до сей поры не сбежал? − Полумесяц ловко подхватил волну его мыслей, и Яр нахмурился.

Действительно, почему? Неужели горстка несклёпистых уродцев смогла совладать с воином первой пятёрки? Он же подковы руками гнёт!

Да уж...

− Тревожно мне... − мрачно проговорил покойный товарищ. − Предчувствие недоброе.

Ледорез хмуро глянул на него. Ну и морокотник! Весь извелся.

− Помолись, − буркнул Яр вполголоса.

− Думаешь, поможет?

− Нет. − Яромир ускорил шаг. − Но хоть отвяжешься.

− Вахляк, − обозвался Марий [1].

Ледорез фыркнул.

− Какой есть.

− Ты чего там буробишь, Волчонок? − Владивой притормозил, дожидаясь его.

− Песню складываю. − Яромир нагнал следопыта, замершего у покрытой скальными наростами пещерной стены. − Куда дальше?

− Туда. − Ловец поднёс факел к шершавой поверхности, и Ледорез разглядел узкую щель. − Пролезешь?

− Пролезу, − уверенно заявил Яр. Он порядочно схуднул после второй смерти. Две седьмицы на жидкой похлёбке тоже полноты не прибавили.

− Идти с версту, − Владивой провёл ладонью по острому краю прогалины. − Выйдешь сразу к хижинам. В зарослях морозника укроешься, а дальше − смекнёшь.

Ледорез кивнул и отстегнул ножны с ремня: пробираться по узкой каменной кишке с мечом на поясе − сомнительное удовольствие.

− Коль в пещерах заплутаешь, на поверхность уже не выберешься, − предупредил Ловец. − Потому гляди в оба: на стенах знаки. Последние их начертали, когда жгли чародейством скальную твердь.

Яромир нахмурился.

− Это же гномьи переходы. Ты сам говорил...

− Гномы пришли сюда позже. Много позже. А потом исчезли − все, как один. − Владивой помрачнел. − То, что живёт там, внизу...

Он не договорил. Посмотрел выразительно.

− Уверен, ты справишься, − сказал следопыт. − Но ежели на исходе третьего дня вестей не дождусь, доложу Мастеру, что сгинули вы оба в грязевой воронке. Усвоил?

ГЛАВА 9

Яр нахмурился, когда понял: кроме Горыни и сношаемой им уродицы в помещении полно Ущербных. А именно − женщин, обнажённых или облаченных в свободные холщовые одеяния. Безобразные бабы во все глаза наблюдали за происходящим, покачивались из стороны в сторону и тянули какую-то заунывную песнь.

Что за погань? Может, они...

Додумать мысль Яромир не успел: Пятый со стоном кончил, отстранился, пошатнулся и...

Он упал бы, но страхолюдки его подхватили.

− Не могу больше... − прохрипел парень, а бабы усадили его на перину, обложили подушками и принялись обтирать, обмахивать, массировать ступни и плечи. − Не хочу...

− Ещё чуток, миленький. Совсем немного осталось, − проворковала одна и поднесла к губам Пятого пиалу. − Сделай глоточек, и силы вернутся.

− Н-нет... − Горыня попытался отвернуть голову. − Пожалуйста, хватит. Я устал.

Ледорез скрежетнул зубами. Он увидел достаточно.

Задняя дверь со стуком распахнулась, и полоска света пронзила сумерки жёлтым клином.

− Виива! − вскричала приземистая уродица с копной соломенных волос и невероятно длинным бородавчатым носом. В руке она держала ремень. Широкий, кожаный, с тяжелой бляхой. Несложно было догадаться, кому он принадлежал... − Проныра неугомонная! Ну, сейчас я тебе всыплю по первое число!

Она заметила его слишком поздно. Нелепо приоткрыла полный кривых зубов рот, но так и не вскрикнула. Яр не знал, почему. Да и не хотел знать.

− Прости, − бросил он разноглазой пигалице и тут же сгрёб, крепко притиснув к себе. Острое лезвие коснулось тонкой шейки.

− О-о-ох! − Виива задёргалась, вцепилась в руку и, кажется, даже, попыталась лягнуть.

− Смелая девочка, − буркнул Полумесяц. − А ты − упырь, каких поискать. Она же совсем ребёнок!

Яр пропустил упрёк мимо ушей.

− Отпустите его, − велел Яромир, когда товарки носатой уродицы высыпали в сени. Ущербные бабы глядели во все глаза, но ни одна не решилась позвать на помощь: сталь у горла девчушки действовала безотказно. − Немедля.

Страхолюдки оставили Горыню в покое − парень тут же повалился мешком и захрапел, − а Ледорез отпустил Вииву. Вместо того чтобы захныкать и кинуться к матери, пигалица пнула его по ноге и гневно зыркнула разноцветными глазами.

− Никогда так больше не делай! − выпалила она, сжав кулачки и нахмурив белёсые брови. − Я же могла напугаться!

К хижине стянулось, наверное, всё селение. Ущербные вооружились, чем могли: вилами, топорами, рогатинами, серпами, косами и пылающими факелами. Кузнец пришёл с молотом. Бабы сжимали в руках тяжёлые чугунные сковородки и ухваты.

Яромир оттолкнул осерчалую девчушку и обнажил меч.

− Без глупостей, и никто не пострадает.

Пыл уродцев заметно поугас, а вперёд выступил скрюченный седобородый дед, со лба которого свисали набрякшие кожистые блямбы. Он опирался на клюку и подволакивал перекрученную грехом ногу.

− Наёмник... − проскрипел он и смерил Яромира долгим взглядом. − Зачем ты здесь?

− Пришёл за своим... − слово застряло в глотке. Пришлось выдавливать его силой. − За своим младшим.

Ледорез кивнул в сторону распластанного на подушках Горыни. Мужское естество парня набухло и заметно увеличилось в размерах: видать, бабы всё же влили бедолаге в глотку снадобье.

Вот же...

− Он наш муж! − всклокоченная носатая горбунья протиснулась вперёд и кинулась к старцу. Заверещала. − Наш чистый муж! Мы нашли его, выходили. От смерти спасли! Оставь его нам, Ваалто! Не отдавай! Мы будем заботиться о нём, холить и лелеять! Посмотри, как он молод и силён − он подарит общине много чистых детей!

Остальные страхобабы дружно поддержали носатую. Загалдели и заныли:

− Оставь его, мудрый Ваалто! Оставь его нам! Оставь! Оставь!

− Хм-м-м-м... − протянул старейшина, причмокнул губами и поймал взгляд Яромира. − Поговорим?

Вместо ответа Ледорез спрятал меч в ножны. Ущербные расступились, пропуская его. Мужчины глядели с опаской, а женщины шушукались, заливаясь краской. Где-то в глубинах толпы раздался звонкий голосок Виивы:

− Когда придут красные луны, он станет моим чистым мужем!

− Ты прям нарасхват, − буркнул Марий, топающий следом. − Видел бы, как они пялятся на твой зад!

Яр хмуро посмотрел на товарища. Да уж...

− Входи. − Ваалто впустил его в странную, лишённую окон округлую хижину. По центру ярко пылала здоровенная жаровня, остро пахло травами − пучки сушились прямо над головой, − на устланном шкурами полу пестрели плоские подушки, расшитые замысловатыми узорами. − Садись.

Ледорез расположился ближе к огню, а Марий принялся с интересом разглядывать огромный, обтянутый тюленьей кожей бубен. Призрак охнул и маюгнулся, когда от стены отделилась жуткая тень − существо, с ног до головы заросшее длинной густой шерстью, протянуло вошедшим плошки.

− Угостись белорыбицей, − любезно предложил Ваалто, осторожно опускаясь на низкий топчан: изувеченная нога старейшины не гнулась. − Вэйнамоинен выловил её утром, а Ливви запекла в глине. Очень вкусно.

ГЛАВА 10

Обнажённый до пояса, босой и облачённый в одни только подштанники, Горыня сидел на койке и прятал лицо в ладонях.

Яромир плюхнулся рядом и без лишних церемоний протянул ему бурдюк.

− Пей.

Пятый принял флягу. Глотнул. Задохнулся, но, прокашлявшись, присосался снова. Шнапс потёк по заросшему рыжеватой щетиной подбородку.

− Полегче. − Яр отобрал мех. − Нам на рассвете выступать.

− Не могу я... − говорил Горыня хрипло и глухо, не поднимая головы. На скулах парня ходили желваки. − Не могу. В глаза тебе взглянуть боюсь. А уж про то, чтобы в Гильдию возвернуться − и речи нет.

− С чего бы? − Ледорез отхлебнул ядрёного пойла и, утеревшись рукавом, громко рыгнул.

Пятый резко вскинул голову. Телячьи глаза парня лихорадочно блестели.

− Ты видел... Ты же сам всё видел!

− Видел, − согласился Яр. − Отпежил ты пару-тройку уродиц. Всего делов.

− Но... но... − Горыня сморщил лоб и нелепо захлопал рыжеватыми ресницами.

− Все слова растерял, бедолага, − беззлобно усмехнулся Марий. − Он сам с собой не в ладах. Не обижай его, мелкий.

"Не буду", − пообещал Яр невидимому другу и рыкнул:

− Не нокай, не запрягал. Выспись. Приду до первых петухов.

− Не могу я, Ледорез. Мне со стыда сгореть впору... Я ж до этого ни разу... А тут... За вчера только семерых подряд! И у одной было три титьки!!!

Яромир фыркнул. Вот ведь!

− Хорош подвигами похваляться. Сказал − к завтрему будь готов.

− А как же Устав?

− Что, Устав? − Яр сморщил лоб.

− Ну... По Уставу нельзя нам. Того самого... Ну... и детей нельзя тоже. А тут я, почитай, пол общины обрюхатил.

Полумесяц хохотнул.

− А он не промах, наш Превосходный муж! − фыркнул призрак. − От скромности точно не помрёт.

Ледорез ухмыльнулся и, понизив голос, изрёк:

− Мы никому не скажем.

Он поднялся, а Пятый ухватил его за руку.

− Ты... не расскажешь?

− Нет.

− Честно?

Яр строго посмотрел на парня.

− Ещё раз спросишь − выбью зуб. Усёк?

Горыня часто закивал. Понял, видать. Вот и славно.

Яромир двинулся к выходу из душной, пропахшей моржовым жиром и похотью хижины.

− Ледорез! − кликнул Пятый, когда он откинул полог в сени. − Я твой должник.

Яр криво улыбнулся и вышел в холодную полночь.

Сидя на подушках в Ваалтовой хижине, Яр до рассвета крутил в мыслях слова старейшины.

Хотеней знает. Хотеней всё знает... Лично благословил на очищение и обещал, что никто не тронет.

Вот же...

Зачем это ему?

− Хочет заручиться поддержкой Ущербных? − предположил Марий. Он снова разместился ближе к исполинскому бубну: теперь его привлекли рунные узоры на ободе.

Яр нахмурил брови. Звучит разумно, но... К чему нужна такая поддержка? Ущербных − горстка. Толку от них − чуть. Лютоморцы верят, что от них все беды и болезни. Кто-то из северных князей предлагал даже перебить страхолюдов, чтобы от них и следа не осталось. А тут...

Обещал, что никто не тронет...

Зачем?

− Может, хочет прослыть защитником сирых и убогих? − Полумесяц попытался ухватить бубен, но пальцы прошли сквозь туго натянутые шкуры.

− Помогая Ущербным, он рискует потерять Лютоморцев, − вполголоса пробормотал Яромир и вытащил точило из седельной сумки.

− Да-а, − протянул Марий. − Жители Стылых равнин уродцев не шибко жалуют. И всё же... − призрак вскинул голову. В чёрных глазах отразилось угасающее пламя жаровни. − Теперь Хотенеева власть до самого моря простёрлась. Нет теперь во всём Хладоземье такого места, куда его рука не дотянулась, кроме...

− Седых холмов, − сказали они хором.

− Чего? − в хижину просунулась белобрысая голова. Разноцветные глаза прищурились. − Каких Холмов? Ты чего лопочешь, на дворе ночь-полночь! Всю общину перебудишь. С кем говоришь-то? Ваалто ушёл на гору просить улова − духи его слышат и дарят нам улов. Ты любишь рыбу? А икру? А ягоды какие любишь? У меня сушеная морошка в кармане. Хочешь?

Ледорез смухордился, а Марий рассмеялся. Виива же прошмыгнула в хибару и соорудила лежанку из расшитых подушек.

− Здесь заночую, − заявила девчонка. − Мне караулить тебя надобно.

− Это ещё зачем? − не удержался Яр.

− Как зачем? − искренне удивилась малявка. − Я выбрала тебя чистым мужем, а делиться ни с кем не хочу. Уж видала, как на тебя мохнатая Ливви посматривает. И Каанда-кривоножка, и Удда-поросячий-нос, и много кто ещё. Но ты − мой, и точка. − Она вытащила из отороченного мехом сапожка крошечный нож с деревянной рукоятью. − Пусть только попробуют сунуться − я их враз!

ГЛАВА 11

Колченогий Ваалто не соврал: страхобабы действительно подняли вой. И такой, что, должно быть, в самой Пустоши услыхали.

− Мэйнайонен! − причитали они, заламывая руки. − Не покидай нас, Превосходный муж!

− Мы будем любить тебя! Холить и лелеять!

− Поить тюленьим молоком и сладким мёдом!

− Кормить икрой белорыбицы!

− Не уезжай! Останься! Мы родим тебе чистых детей! Смелых сыновей и ласковых дочек!

Горыня сидел в седле, понурившись. Щёки его пылали ярче зарева. На скулах ходили желваки.

− Ты − наш господин! Наш возлюбленный! − рыдали уродицы.

− Не передумаешь? − вопросил Яр, изобразив самую серьёзную мину из всех возможных.

Горыня обжёг его взглядом и тронул коня − толстоногого мохнатого мерина в крупных яблоках, которого община любезно предоставила обожаемому Мэйнайонену.

Ледорезу тоже достался выезд − полудохлая беззубая кляча цвета пыли. Многого от кобылы Яр не ждал: довезёт до гряды и не сдохнет − уже хорошо. Эх, жаль Каурая сгинула. Преотличная была зверюга.

Сопровождать их вызвалась разноглазая Виива. Малявка гордо восседала на крепко сбитом пони, льняная грива которого доходила почти до самых бабков. Ваалто поручил ей вернуть одолженных лошадей обратно, и девчонка раздувалась от важности.

− Держитесь меня, − сказала она, сворачивая к подёрнутой инеем стежке. − Я − дочь повитухи, а потому все тропинки тута знаю. Коли отстанете − заплутаете! А плутать тута опасно − ведмеди белые кругом, нануки да ирбисы, зазеваешься так и сцапают! А однажды я росомаху видела. Видел ты росомаху, чистый муж? Зубищи во-о-от такие и когтищи вострые!

Продолжая трещать, Виива пустила длинногривого конька вперёд. Яромир и Горыня чутка поотстали. Они ехали молча, и это вполне устраивало, но, как только девчонка удалилась настолько, что не могла их слышать, Пятый заговорил.

− У тебя... − начал он и осёкся. Кашлянул и зарделся, опустив очи долу. − У тебя были... ну... женщины?

Бредущий рядом Марий хохотнул и покачал головой, а Яромир многозначительно глянул на парня. Слова не потребовались − Горыня понимающе кивнул.

− А они... − продолжил он, сдерживая мерина, чтобы тот шагал с серой клячей нога в ногу, − ...все были красивыми?

− Нет.

Пятый сморщил лоб, видимо, переваривая сказанное, и снова полез с вопросами.

− А случалось... ну... жалеть о том, что сделал?

Яр на мгновение задумался. В памяти всплыл первый опыт. Тот самый, в "Игривой кисоньке", когда нажрался вусмерть и уснул в разгаре действа. Жалел ли он? Вряд ли. Он был молод и пьян, а молодые и пьяные ни о чём не жалеют.

Интересно, терзался бы Горыня, если б его силой залюбили красавицы?

− Ободри мальчонку, − Полумесяц посмотрел на Пятого с искренним участием. − Парень весь извёлся. Жалко его.

Яромир тяжело вздохнул. Только этого не хватало! Не умел он ободрять. И успокаивать тоже.

− Всегда полезно научиться новому, − с важным видом изрёк покойник. − Ты же освоил салфетку. И с этим справишься.

Ледорез глухо рыкнул, а Марий лучезарно улыбнулся. Вот стервец!

Ладно. Ободрять так ободрять.

− Хорош ныть, − бросил он Горыне. − Ты − наймит, а не девица. Жалей, не жалей − ничего не изменишь. Так что завязывай страдать и думай о пользе, какую извлёк.

− О пользе? − брови Пятого поползли вверх. − О какой пользе?! Они же меня...

− Во-первых, не они тебя, а ты их, − перебил Яр. − А во-вторых... − он криво улыбнулся. − У тебя ещё будут бабы. И когда дойдёт до дела, ты наверняка будешь знать, что к чему. Любую довольной оставишь.

Горыня растерянно хлопнул ресницами. Ледорез не стал дожидаться, пока до него дойдёт и, лупанув клячу пятками, устремился за Виивой.

− Вот гряда, − озвучила малявка очевидное да ещё шестипалой рукой указала. − Там перевал. Довела я вас, добры молодцы. А теперь прощевайте. Токма лошадей сперва возверните. Лошади для общины − первое дело. Ваалто неспроста их мне поручил. Потому как я − дочь повитухи. Умею многое и знаю. Со мной не пропадёшь. Повезло тебе, что я тебя выбрала, чистый муж. Удда-поросячий-нос и похлёбки не сварит, а Каанда-кривоножка трусиха, каких поискать. А ведь я ещё и рыбачить умею! Любишь ты рыбу, чистый муж? Все любят рыбу. И икру. Вот, возьми покамест заветную мою икринку. На память обо мне и в знак, что я тебя выбрала.

Она стащила с шеи нитку, на которой болталась крупная янтарная бусина − жёлтая в бурых прожилках. Протянула.

− Держи! Красивая, правда?

− Оставь себе. − Яромир спрыгнул с клячи и сунул поводья девчонке. − Мне без надобности.

Марий глянул так, что под лопаткой кольнуло. Яр беззвучно выругался.

− Ладно, давай сюда.

− В волосы вплетёшь? − вопросила малявка.

Ледорез попытался испепелить её взглядом. Не вышло. Пигалица даже не опечалилась.

ГЛАВА 12

Байки про великанов известны с детства каждому. Всяк знает, тысячи зим назад Небо, узрев грехи людские, расплакалось каменными слезами. Огненные булыжники пробили земную твердь и обернулись великанами − кошмарными чародеями-людоедами, великим древним злом, с которым не смогли совладать даже Последние. Яр слыхал об этом сотни раз, но никогда не думал... никогда не думал, что...

− Это что... глаза? − хрипло вопросил Марий. Полумесяц почти растворился в кромешной мгле, но его голос отчётливо звучал над самым ухом.

Ледорез сощурился. Если можно назвать глазами две гигантские прорехи в гранитном монолите, то да − глаза.

Блёклое зеленоватое свечение, исходившее от них, напоминало мерцание болотных огней, а зрачков не наблюдалось вовсе: кошмарные очи были пусты и казались мёртвыми. Но Яромир знал, что это не так.

Рука потянулась к ножнам.

− Эта тварь... − Горыня тоже схватился за меч. − Она следит за нами.

− Вижу. − Яр отступил на шаг, принимая стойку. Только вот... кого атаковать? Недвижные зенки? Скалу? Зелёные блики на ней?

Ответ не заставил себя ждать. Пещера затряслась, загудела, сверху посыпались слюдовые сосули. В скале разверзлась гигантская чёрная пасть с редкими кривыми каменными зубьями. Глаза-щели расширились и полыхнули чародейским огнём. Обозначились острые скулы, широкие ноздри и грозно нахмуренные брови.

Вийпун... Неужели это Вийпун из сказок Виивы? Не может такого быть! Великаны давным-давно вымерли.

− Ага! − усмехнулся Полумесяц. − Так же, как трепястоки и баюны!

Проклятье...

Вросший в монолитную глыбу монстр взревел, изрыгая смрадный дух, а земля ощетинилась гранитными пиками. Здоровенные, острые и смертельно опасные, они вздымались тут и там, норовя прошить насквозь.

− Осторожнее!

Яромир резко дёрнул Горыню на себя − парня чуть не продырявило, − а сам еле увернулся от исполинской каменной длани: чудище вознамерилось прихлопнуть его, как назойливую муху.

Гранитная десница впечаталась в скальную породу и замахнулась снова, а Яр отпрыгнул в сторону и рубанул, широко взмахнув клинком. Гномья сталь скрежетнула о камень, посыпались искры, но чудовищная ладонь осталась невредима. Мало того, к ней на подмогу с грохотом выпросталась из стены вторая рука. А за ней − третья...

Погань!

Горыня крошил вздыбленные шипы в капусту, но из земной тверди лезли новые − длинные и острые, как спицы.

− Твою ж ковригу! − прорычал Яр, еле увернувшись от удара гигантского каменного кулака. Ещё чуть, и его бы размазало по стене.

Ледорез метнулся вперёд, туда, где сверкали чародейским огнём глаза чудовища, но великан раззявил пасть шире и дыхнул так, что и Яр, и Горыня повалились с ног.

Вийпун взревел, пещера заходила ходуном, а камни посыпались градом.

− Яр! Беги! − проорал Марий, когда великан занёс исполинский кулак.

Ледорез ухватил растерявшегося Пятого и бросился к прогалине, но стена гранитных игл преградила путь: чёртовы шипы чуть не порвали брюхо. Яр ругнулся и дёрнул назад, к озеру, однако вода обернулась кипящей лавой.

− Сучий ты потрох! − выцедил Ледорез и, шагнув вперёд, коротко бросил Горыне: − Прикрой.

Удар, удар, удар, удар... Гномья сталь сверкала в полумраке, звенела и пела, высекая искры. Яромир орудовал мечом, не сбавляя скорости. В рёбрах кололо, в груди жгло, новые раны саднили, но было не до этого. Яр крутился, ныряя под каменные длани, и всаживал клинок в ожившую скальную породу. Но всё без толку: удалось срубить по пальцу на каждой руке. Не больше.

− Надо лишить его глаз! − крикнул Марий. − Не помрёт, так хоть ослепнет.

И то верно!

Ледорез дождался новой атаки, но уворачиваться от чудовищной пятерни не стал − запрыгнул на ребро гигантской ладони и побежал по руке, словно по карнизу.

− Давай! − подбадривал Полумесяц. − Ты сможешь!

Горыня не кричал ничего, но Яромир отчётливо слышал свист его меча и хруст каменных шипов под тяжёлыми ударами.

Молодец, Пятый.

Вийпун задёргался. Он норовил сбросить с себя неугомонную жертву, тряс руками, шарил ладонями, но Яр бежал к цели, ловко перепрыгивая с одной поросшей плющом длани на другую. Когда разъярённый великан впечатал в скалу все три кулака разом, Яромир прыгнул. С рычанием он занёс меч и, вложив в удар всю мощь и ярость, вонзил клинок в мутно-зелёную прореху.

Вой великана оглушил. Скала пошла трещинами. Выступ, за который Ледорез уцепился, рассыпался прахом, и Яр полетел вниз. Приземлился ловко, даже успел откатиться от очередного удара, но из пасти монстра вырвался ядрёный удушливый смрад, и Яромир зашёлся кашлем. Рёбра закололи так, что в глазах потемнело, и Яр упал на колени, схватившись за грудь.

Он не мог дышать. И это было страшно...

− Ледорез! − орал Горыня. Прорваться к нему парень не мог: шипы не давали.

− Яр!!! − Полумесяц бросился наперерез, намереваясь загородить собой, но каменная лапа прошла сквозь него.

ГЛАВА 13

Огонёк пульсировал. Он медленно плыл по воздуху, разгоняя тьму яркими искрами, и манил за собой. Там, где пролетал сполох, проявлялись вырезанные в стенах символы − знаки Последних: они вспыхивали и гасли, открываясь взору на краткий миг.

− Пошли. − Ничтоже сумняшеся, Яромир последовал за подарком супружницы, как за путеводной звездой.

Горыня засопел, набычился, но спорить не стал. Сунул меч в ножны и побрёл следом. Заартачился только, когда огонёк влетел в разинутую пасть поверженного Вийпуна.

− А если ловушка? − Пятый замер у самого зёва.

Яр выразительно глянул на младшего и без тени сомнения шагнул вперёд.

Под сапогом хрустнуло. Мерзкий запах ударил в нос, и свет путеводной искры озарил гниющее нутро великана.

Кости... Человеческие кости. Целые горы костей. Пробитые черепа пялились пустыми глазницами. Торчащие рёбра напоминали клети. Оторванные, покрытые ошмётками полуразложившейся кожи, длани сжимали ржавые мечи. Повсюду валялись заплесневелые треснутые щиты, сломанные копья, звенья кольчуг и бармиц.

Ледорез брёл среди останков, осторожно переставляя ноги. Кто они, все эти люди? Кем были? Случайными жертвами или просителями, как Хасанайоно из Виивиной байки? И, если так, дал ли Вийпун им то, чего они жаждали, или сожрал без долгих прелюдий и пустопорожних посулов.

Кто знает...

− Смотри! − громко шепнул Горыня, резко нагнулся и выпрямился. В руке парня слабым отсветом блеснула сталь. − Кинжал... Совсем как новый.

− Мародерствуешь? − с нарочитой строгостью вопросил Яромир.

Пятый растерялся. Заморгал. Покраснел. Даже рот приоткрыл, намереваясь, видимо, оправдаться. Да так и не смог выдавить ни слова.

Яр выхватил у него опасный трофей.

Короткое, похожее на зуб крокозавра лезвие удивления не вызвало. А вот рукоять...

− Мамонтов бивень, − безошибочно определил Марий.

− Лютоморцы мамонтов чтут... − пробормотал Ледорез, задумчиво разглядывая клинок. Горыня удивлённо посмотрел на него, но догадался промолчать.

− Смотри, там руны. − Полумесяц прищурился. − Видишь?

Путеводный сполох замер прямо над их головами, и Яромир разглядел истёршийся знак: косой крест с поперечной перекладиной.

Символ неотвратимого рока...

Яр провёл по знаку большим пальцем. Нахмурился. Жители Стылых равнин не стали бы чертить такое на своём оружии − не их божество. А вот Ущербные...

Хасанайоно пошёл к великану и сгинул там. Сожрал его Вийпун...

Вот ведь.

Недолго думая, Ледорез сунул кинжал за пояс.

− Ты что, хочешь его забрать? − Горыня уставился на него так, будто морда узорами покрылась.

Отвечать Яромир не счёл нужным. Развернулся и двинулся следом за колдовским огоньком.

− Но... нельзя же! − Пятый нагнал его и схватил за локоть. − Это ж грех великий, у мертвяков брать! Если Мастер узнает...

Ледорез скрежетнул зубами.

− Побежишь рассказывать сразу, как выберемся?

− Я? − парень явно растерялся. Зарделся. Замялся. Глаза отвёл. − Нет, но... Ну...

− Коли хочешь − беги. Твоё дело. Мешать не стану. Поведаешь про кинжал, а заодно и про меня с Хозяйкой. Тебя ведь за тем и приставили. Так?

Пятый понурил голову.

Яр фыркнул, вырвал руку и вознамерился продолжить путь, но Горыня не дал: остановил взглядом и словом.

− Погоди! − парень смотрел так, будто хотел заглянуть в самую душу. − Хозяйка... Она... Околдовала тебя?

− Нет.

Надежда в телячьих глазах поугасла, но не до конца.

− Опоила?

− Нет.

Горыня нахмурился.

− Силой заставила?

Ледорез ответил взглядом.

− А что же тогда? − не унимался Пятый. − Как так вышло, что ты стал ей мужем?

Яромир посмотрел на него. Вздохнул. Развернулся и зашагал вперёд, оставив парня стоять истуканом.

− Ответь! − крикнул Горыня в спину. − Скажи правду, коли не трус!

Яр переглянулся с Марием и беззвучно выругался. Вот же...

− Люблю я её, ясно? − буркнул, не оборачиваясь.

Пятый не сказал ничего. С большой задержкой, он всё же тронулся следом: под тяжёлой поступью захрустели ссохшиеся кости.

Погружённые в угрюмое молчание и каждый в свои раздумья, они брели по каменному жёлобу целую вечность, пока чародейский сполох не вывел их к небольшому, похожему на барсучью нору, лазу.

− Давай первым, − буркнул Ледорез, отстёгивая ремень. − Застрянешь − подсоблю.

Горыня как-то странно посмотрел на него. Расставаться с ножнами парень явно не торопился.

Яр хмыкнул.

ГЛАВА 14

Лезвие вошло в рыхлое тело лобосты, как нож в колоб масла. Речная ведьма взвыла и выгнулась дугой, запрокинув уродливую голову, а серая плоть её превратилась в месиво гниющей тины. Яр пнул останки сапогом, и зловонный сгусток плюхнулся в воду, словно коровья лепёха. Течение унесло лобосту в туманную даль.

− Молодец, наймит. − Глава торгового каравана − дородный лысеющий бородач, облачённый в красно-золотой кафтан и соболью накидку − вышел из укрытия и хлопнул Яромира по плечу. − Дело своё знаешь.

Ледорез стёр с клинка чёрную кровь.

− Не впервой.

− Не шибко ты учтив, − хмыкнул купец.

− Хочешь учтивости, зови холуев. − Яр сунул меч в ножны и, цепанув нанимателя плечом, прошагал к носу драккара [1].

Ладья неспешно скользила по водам Закатной. Туман клубился над рекой, сползая с заросших рогозой крутых берегов. Широкий парус тосковал по ветру, а жёлтое солнце на нём скорей нагоняло тоску, чем вселяло надежду: седмица минула, как седая пелена затянула небо непроницаемым пологом. В такую погоду нечисть особенно лезла на рожон. В первую ночь ладью атаковали лырги, на третий день пришлось сразиться с рыбоголовыми ластошлёпами, а позавчера из речной пучины вынырнула лохматая лупоглазая шишига-ревунья. Яр снёс ей голову. А теперь лобоста − здоровущая и чрезвычайно уродливая серокожая великанша с отвислой грудью и длинными ручищами − кинулась, едва почуяв человечину. Прикончить её оказалось непросто: вой тварины оглушал, а взгляд внушал такой страх, что кормчий чуть не сиганул за борт. Если бы один из купцов не подхватил кормило, ладья разбилась бы в щепы, налетев на острые прибрежные камни.

− Думаешь, Горыня добрался до Гильдии? − спросил Марий, когда они остались наедине. От влаги чёрные волосы призрака завились тугими кольцами.

Яромир кивнул, созерцая, как мутно-зелёные волны расходятся под килем. Конечно, добрался. Владивой дал слово, что проводит парня до Пустоши, а уж там и баран не заблудится.

Главное, чтобы добравшись, удержал язык за зубами...

− Удержит, − уверенно заявил Полумесяц. − Не сомневайся. Пятый молод и наивен, но гнили и подлости в нём нет.

− В нём, может, и нет... − тихо проговорил Яромир, устремляя взгляд туда, куда несла свои воды Закатная.

Слишком хорошо он знал, как Мастер умеет выспрашивать...

Марий пожал плечами.

− Если Горыня проболтается, узнаешь первым, − покойник криво улыбнулся. − Тебя прикончат раньше, чем спустишься по сходням: Гильдия беспощадна к предателям, сам знаешь.

Яр облокотился о перила и тяжело вздохнул. Да уж...

Минуты текли медленно, как смола по стволу.

− Думал, что будет, когда раздобудешь ключи? − Полумесяц встал рядом и опёрся о борт, покрытый толстым слоем воска.

− Думал, − глухо отозвался Ледорез.

− И что надумал?

− Моё дело.

Марий покачал головой, тряхнув тёмными кудрями.

− Опять выпустил колючки. Экий дикобраз! Завязывай с этим: я тебя насквозь вижу, забыл?

− И что видишь? − Яр повернулся и уставился прямо на друга.

− Хозяйка получит свободу и вернётся туда, откуда пришла, − шёпотом изрёк призрак, − а ты...

Он осёкся.

− Договаривай, − хрипло потребовал Яр.

− Будешь страдать, − закончил Полумесяц. Он глянул цепко, выжидательно. Вперился глазами в самую душу. Так, что стало не по себе.

Врать не имело смысла.

− Буду, − честно изрёк Яромир. − Но она будет счастлива. Это важнее.

Он посмотрел другу в глаза, и Марий кивнул. Коротко, но с таким пониманием, что слова не потребовались.

На душе стало легче.

− Как думаешь, здесь щуки водятся? − с завидной беззаботностью выпалил призрак и опасно перегнулся через перила. − Из них бы вышло преотличное заливное!

Яр криво улыбнулся. Вот же стервец...

Причал шумел. Холопы с грузами сновали туда-сюда по деревянным настилам: катили бочки, тащили тюки да ящики. Счетоводы сверяли списки, купцы громогласно спорили с угрюмыми мытниками [2], сходни скрипели, серебро звенело, и гвалт стоял такой, что уши закладывало.

− Бахамуту бы понравилось, − многозначительно изрёк Полумесяц, и Ледорез сморщился.

Да уж. Прямо торгашеский рай!

Чтоб не платить рыночную мзду, барыги начали сбывать добро прямиком в доках, и тесная речная пристань взорвалась криками.

− Гвоздика! Гвоздика! Ароматная гвоздика! Полстакана за золотник!

− Шелка! Тамук-тарханские шелка! Лёгкие! Тоньше паутины!

− Северный мёд!

− Воск!

− Пенька!

− Икра белорыбья!

− Мамонтовы шкуры!

− Бивни! Кому бивни! Свежие бивни!