Хозяин Севера

Глава 1

Пальцы сковывал нервный холод, и я поспешила натянуть тонкие, совершенно не греющие, но шедшие в комплекте к платью перчатки. Я бы о них и не вспомнила – в последний момент их вложила в мои руки обеспокоенная гувернантка.

Я должна была сейчас выглядеть хорошо. Лучше, чем хорошо. Распухшие от слёз глаза и нос тщательно маскировал искусный макияж. Аккуратная высокая прическа и сверкающие в светлых волосах граненные камни на заколках говорили о статусе и роскоши. Как и платье, без излишней пошлости, но подчеркивающее нежный девичий стан. Корсет сковывал привычно осанку, но ушедшая далеко от старомодных корсетов мода делала его непозволительно раскрепощенным, удачно подчеркивающим небольшую грудь под искусной вышивкой. Заканчивающаяся выше колена юбка тесно облегала округлые бёдра, а достаточно высокий каблук делал её немного выше, этакой длинноногой блондинистой прелестницей. И перчатки, да. Перчатки из приятной дорогой ткани, из той же, что и платье с накинутым на плечи пиджаком. Приятные на ощупь и совершенно не греющие в пасмурный осенний день.

Я не сразу заметила, что машина остановилась – охрана выбралась из салона первой, оглядела пустынную улицу и только потом моя дверь распахнулась, приглашая выйти. Игнорировать руку наёмника я не стала, вложив в огрубевшую мужскую ладонь свою.

Перед глазами встал огромный особняк. Поболее моего родового, но в отличии от второго, этот был темный и неуютный. По крайней мере снаружи он производил именно такое впечатление. Тёмный холодный камень и лишённые цветов выцветшие к зиме газоны. Кованные ворота с металлическим шумом закрылись. Домашняя охрана проконтролировала их и двинулась в сторону гостей.

– В связи с последними событиями, вынужден просить Вас выложить оружие, – хорошо поставленным командным баритоном известил подошедший мужчина, едва смягчившийся в конце, и неохотно добавил: – Извините.

Без интереса скользнув по лицу мужчины, пострадавшего не иначе как в бою и имеющему шрамы, пересекающие левую щеку тремя кривыми полосами, я прервала зародившееся позади недовольство, повернув голову в сторону и, ни на кого не глядя, кивнула. Перечить моя охрана не посмела, выдав огнестрельное и холодное оружие. Обыск прошел быстро и в отличие от моих охранников, меня не стали трогать. Это внушало надежду – может в этом доме ещё знают, что такое честь.

– Прошу, за мной, – велел всё тот же шрамированный лысый мужчина, развернувшись и не глядя направившись к дому по чистым каменным дорожкам, – Хозяин ждёт вас в кабинете.

Это тоже давало некую надежду. Шатаров не собирался томить меня ожиданием, как любил делать мой покойный папенька. Даже когда у него не было важных дел, он нарочно задерживался, заставляя прислугу врать о занятости хозяина. Мне всегда мерещился в этом пренебрежении абсурд и детское желание заявить о своей важности.

А первое впечатление не обмануло – внутри дом едва ли уютнее того, что снаружи. Тёмные оттенки зелёного и дерева могли быть уютными, но полное отсутствие мелочей в интерьере делали пространство огромным и пустым. В глаза бросалось отсутствие хозяйки в доме.

Картины вдоль лестничных подъемов были не в пример красочнее – старые полотна несли в себе какие-то кровожадные битвы и невзрачные хитрые образы, лишь на одном была изображена девушка, без крови, жадных купчих, заснеженных трактов… В светлой льняной рубахе, с охапкой скошенной пшеницы в руках. Кажется, я задержалась на этой картине более чем, на секунду и, хотя меня никто не посмел торопить, я всё равно испытала неловкость.

Дом действительно был огромный. И путь до кабинета показался долгим. Перестук моих каблуков с эхом разносился по коридорам – ковровые дорожки здесь не жаловали.

– Минуту, – попросил сопровождающий, остановившись у одной из тёмных дверей и, постучав, просочился внутрь, чтобы уже через несколько секунд распахнуть её и пригласить внутрь: – Прошу.

– Оставайтесь здесь, – велела я своей охране, бросив через плечо и, совсем незаметно втянув в грудь побольше воздуха, смело шагнула внутрь.

Дверь за мной закрылась с каким-то зловещим звуком. Пути назад уже не было. Точно не тогда, когда хозяин дома, зверь в человеческом обличие, оторвавшись от наверняка чертовски важных документов, поднял на меня свой взгляд беспроглядное чёрных глаз. Подавляющих, пугающих, отнимающих волю, мешающий трезво мыслить.

– Что привело вас сюда, баронесса? – скучающим тоном поинтересовался хозяин дома и кабинета, опустив театральные приветствия, но и в свои бумаги не уткнулся, откинувшись на спинку кресла и вперив в меня внимательный взгляд.

– Думаю, для вас не секрет, что за беда пришла в мою семью, – начала было я, но затихла, потому что мужчина жестом велел сесть в кресло, почти напротив.

Сесть в него – означало подойти еще ближе и будто оказаться под ещё более сильным гипнотическим воздействием его ауры.

Что ж… Правила здесь диктует он.

Опустив голову в манерной благодарности, я прошла к гостевому креслу и бесшумно в него опустилась. Продолжила говорить после его разрешения:

– Мне нужна помощь, – не стала я юлить, – И возможно у меня есть то, что могло бы Вас заинтересовать.

Мужчина слегка склонил голову на бок и в его глазах мне почудилось веселие. Если бы я не умела держать лицо, уже зарделась бы ярко-красным. Несложно предположить о том, что мог подумать молодой мужчина о молодой девушке в безвыходной ситуации. Но у меня не было сил стесняться – все, о чем я могла думать, о брате и только о нем.

– Неспокойные времена, – напомнила я, – Каждая крупица влияния на вес золота.

Вот тут его взгляд уже стал более серьезным, и он сделал вид, что теперь действительно слушает.

Я скосила красноречивый взгляд на лысого, оставшегося в кабинете подпирать стену плечом, и хозяин дома без задержки велел ему:

– Распорядись об ужине, у нас гости.

– Вы уверены? – не хотя переспросил мужчина, покосившись на меня в ответ.

– Что мне сделает маленькая девочка? – оскорбился хозяин кабинета, да с таким взглядом, мол: «Ты что, сомневаешься в моих силах? В моих?»

Глава 2

Я плохо помнила вчерашний ужин в компании… теперь уже будущего супруга. Не помню, что ела и пила. Я понимала заранее вероятность такого исхода, но оказалась не готова к тому, что это действительно произойдёт. До последнего думала, что не смогла бы заинтересовать такого человека, как Шатаров.

Я не верю в слухи, но о нём их ходит слишком много. Говорят, у него была невеста. Конечно, у такого влиятельного мужчины просто не могло не быть поклонниц. А вот делал ли он кому-то уже предложение – вот это вопрос. Слухи это или правда, скорее всего, ответить мог только сам Шатаров, а я скорее язык проглочу, чем озвучу этот вопрос вслух.

Хозяин дома сам прошлым вечером сажал меня в машину и обещал в ближайшие дни связаться, решить ряд вопросов, и я надеялась, что они будут связанны с братом, а не с поспешной помолвкой.

Я вздохнула и отложила гребень, чтобы взять заколку и собрать волосы. Дом казался мне пустым и слишком тихим без брата. Как он сейчас… Мысли, так и вились вокруг него. Даже в своей любимой комнате мне было зябко и бесконечно одиноко.

Тихий стук в дверь заставил меня непроизвольно вздрогнуть и повернуть голову, когда в комнату заглянула встревоженная гувернантка:

– Госпожа, у нас гости, – тоненьким голоском известила она, переминаясь с ноги на ногу и явно нервничая, – Господин Шатаров ожидает вас в северной гостиной на первом этаже. Девочки уже озаботились подачей чая.

– Спасибо, Лиззи, – кивнула поспешно я, вскакивая со стула и бросаясь в гардеробную.

Не ожидала я его визита уже на следующий день и в столь поздний час. Я уже готовилась ко сну и облачилась в одеяние для сна. Выходить к мужчине в столь провокационном виде было чревато.

Одежда заняла у меня по меньшей мере с десяток минут, я, кажется, даже немного запыхалась. Вот на новый макияж и прическу времени уже не было. Жених мог и оскорбиться ожиданием.

– Извините, – протянула я достаточно громко, стоя на нижней ступени и привлекая внимание гостей:

Шатаров сидел в кресле у камина, и напротив уже знакомая фигура подпирала стену плечом. Лысый приветливо оскалился, и я кивнула ему в ответ, почти сразу вперив всё свое внимание в мужчину в кресле.

– Это мне стоит извиняться за столь поздний визит, – отозвался Шатаров, поднимаясь и двигаясь мне навстречу.

Сейчас без каблуков в домашних пусть и пушистых, но на тонкой подошве тапочках я была сильно его ниже, приходилось задирать голову.

– Добрый вечер, – растерялась я немного, вкладывая свою ледяную руку в его неестественно горячую ладонь.

– Вечер, – согласился он, – А добрый или нет, мы сейчас узнаем.

– Что-то не так? – неуверенно уточнила, когда он потянул меня ближе к спокойному греющему пламени в камине и усадил в одно из двух кресел, заняв второе.

– Разузнал кое-что о твоем близком родственнике, решил, что ты захочешь знать сейчас.

– Вы абсолютно правы, – заверила я его, чувствуя, как пальцы подрагивают от волнения и нетерпения, – Что же вы узнали?

Двери с тихим шорохом отворились, являя одинаковых, как под копирку прислужниц в форме. Девушки умело, а главное быстро развернули на низком столике между кресел чаепитие. Шатаров заговорил только когда те покинули гостиную.

– Ты в курсе, что он перед самым исчезновением договорился о продаже лесопилки, но на сделку не явился? – поинтересовался мужчина, не отрывая от меня взгляда.

– Он считал, что от неё больше проблем, чем пользы, – отозвалась я, кивнув, – Обещал избавиться от неё, как только представится возможность.

– Когда ты его в последний раз видела, он собирался на эту сделку? – уточнил мужчина.

– Нет, – вздохнула я, отставив едва ли тронутую чашку чая обратно на столик, – У брата был небольшой бурный роман. В тот вечер он собирался к женщине. Я пыталась её найти, вспоминая всё, что говорил о ней Трэв. Ателье, в котором она якобы работала, оказалось закрытым. Насовсем. Поблизости никто не знает швею по имени Лисбет.

– Адрес помнишь? – уточнил Шатаров, достав из пиджака неприметную записную книжку и записал адрес, что я продиктовала, – Помимо сорвавшейся сделки, есть ещё кое-что. На вторую сторону несостоявшейся купли-продажи было совершено покушение. За этот месяц в доме были происшествия? Может охрана кого-то подозрительного заметила или…

– Или в мою машину стреляли на скорости, – закончила я за него, прикрыв глаза и потерев пальцами переносицу, – Неделю назад.

В помещении ненадолго воцарилась тишина, а потом Шатаров задумчиво изрёк:

– Что-то с этой лесопилкой не так.

– Я там была, – поделилась я, припомнив сразу густой хвойный аромат, бушующие сквозняки и шум электропил, – Несчастный случай с одним из работников.

– Ты сама решала эту ситуацию? – удивился он, вздернув бровь.

– А кому еще? – удивилась я, – Брата нет. Управляющим он не доверял, но мне, кажется, придется кого-то назначить. Если мне ещё раз придется утешать безутешных вдов, я ее просто закрою.

– Я подберу надёжного человека, – пообещал мой будущий супруг и я не стала спорить – он был прав, у меня не было надежных знакомых, что могли бы мне рекомендовать работников. Раньше не было. Теперь есть вот этот мрачный тип, который решил взять меня в жены, и я собиралась нагло воспользоваться своим правом как можно больше проблем перевалить на его шею и совесть. К тому же он был не против.

Ненадолго голоса стихли, мне нечего было сказать, а он, казалось, задумался. Тишину нарушало только тихое потрескивание поленцев в камине. А потом он отмер, махнул своему человеку, стоящему где-то у стены за спинкой моего кресла и когда дверь за лысым тихо прикрылась, а мы остались одни, медленно поднялся.

Нас разделяло всего пара шагов, которые он сделал неторопливо, я бы даже сказала медленно, будто резкое движение могло бы спугнуть дичь в моем лице.

– Эрида, – позвал он и моё имя из его уст показалось мне странным, неправильным, – Посмотри на меня.

Трудно не подчиниться, когда горячая ладонь скользит под подбородком, то ли поглаживая шею, то ли примеряясь к удушающей хватке.

Глава 3

Он не угадал. Не поймали хулиганов, и я стойко уверилась во мнении, что причастны к этому были отнюдь не дети. Кто-то вёл свою, одну понятную ему игру и совершенно не очевидную для меня. У меня не было того, в чём остро мог нуждаться кто-то еще. Кроме, пожалуй, дара, о котором из ныне живых знает очень мало людей. Всего двое.

Мелкие семейные предприятия? Лесопилка и фабрика. Никто не стремился их выкупить или обменять, никто на моей памяти не проявил самостоятельного интереса. Я совершенно точно что-то упускала. Или о чём-то, скорее всего, не знала.

Странности в этот день не закончились – ближе к обеду пожаловал в гости лысый, личный охранник моего будущего супруга. Явился он без жениха и с внушительным выводком бойцов. Глядя на них, я задалась вопросом, не штампуют ли их где-то на одном заводе? Ребятки были с идентичными хмурыми лицами и внушительными габаритами, не уступающие Шатарову…

– Что произошло? – спросил лысый, сразу после короткого приветствия и опустился в предложенное кресло.

– Может я излишне мнительна, но, кажется, меня пытаются запугивать, – поделилась я наблюдениями, уныло раскручивая в чашке чай.

– И как, получается? – уточнил мужчина, криво улыбнувшись.

– Пока не очень, – соврала я, опустив в рассказе детали своего утреннего убежища и поведав о разбитых фонарях, камнях и непойманных нарушителях общественного правопорядка.

– Если Вас действительно пытаются запугать… – начал было он, но прервался, протягивая руки к чашке чая, что подала ему моя гувернантка Лиззи, мужчина взглянул в ее миловидное лицо и на несколько секунд натурально завис, пока та стыдливо не отвернулась, поспешно ушуршав юбками из гостиной, – То объявить о помолвке стоит как можно быстрее.

– Полагаете, официальный статус невесты господина Шатарова может меня обезопасить? – уточнила я совершенно бесцветно и будто только для того, чтобы заполнить тишину.

– Не так много дураков, что осмелились бы перейти дорогу Гарту, – довольно оскалился тот, – В его дома Вам бы точно ничего не угрожало.

– Я ценю вашу заботу, – заверила я, но со вздохом продолжила: – Но хотела бы оттянуть переезд как можно дальше.

– Зря, – просто ответил тот, но нагнетать не стал, – Если вы боитесь, что люди будут судачить о вашей порочности до свадьбы…

– Едва ли меня сейчас волнуют люди, – перебила я его, – С каждым днём надежды найти моего брата тают всё больше. Знаете, что сказал констебль? Если пропавшие не нашлись в течение недели, то искать их уже не имеет смысла, – ногти впились в ладонь, но я сдержала своё лицо холодным, чуть мягче продолжив: – Сейчас этот дом – последнее, что связывает меня с братом, хотя видит Богиня, я ненавидела эти стены с детства.

Я говорила, а он не перебивал и, когда в конце я на него посмотрела, он показался мне изрядно помрачневшим.

– Не подскажите имя того констебля? – зачем-то спросил он и, когда я пожала плечами, кутаясь в шаль, он лишь изрек: – Жаль.

Расстались мы ближе к вечеру, вполне довольные друг другом – он познакомил меня с новыми охранниками и мне пришлось согласиться с тем, чтобы я не покидала поместье без их сопровождения. Таскать с собой мини-армию казалось мне глупой затеей, привлекающей внимание, но пришлось согласиться. Иначе бы не только он не уехал, но и хозяина бы своего вызвал. Я почему-то была в этом уверена, хотя он и не угрожал мне этим вслух.

Я начинала привыкать прощаться с гостями в доме. Никто не требовал от меня выходить хотя бы на крыльцо и приличия ради стоять на морозном сквозняке. А погода и правда ожесточилась. Все меньше осенние деньки скрашивало солнце и все больше унылая серость.

Даже дома я стала облачаться в платья из плотных тканей и не забывала излюбленную белоснежную шаль в покоях, спускаясь на первый этаж.

После ужина я поднялась наверх и вместо своих покоев, прошла в кабинет хозяина дома. Не один десяток лет тут проводил всё своё время отец, а после его смерти и брат. Как бы он ни пытался изменить старой обстановки, детали всё равно напоминали мне далёкое детство. Вон в том углу, куда брат велел насадить побольше растений в тяжелых горшках, я стояла не один час наказанная. За что я уже не помню, но тогда мне казалось это жутко несправедливым и ощущение пронеслось через года. Жаль я не помнила причин, чтобы понять было чувство несправедливости верным или это лишь детская обида на строгого родителя.

Слуги, как и раньше, сгружали корреспонденцию каждое утро на тяжелый дубовый стол. Я пренебрегала ею почти неделю. И опустившись в высокое массивное кресло, с тоской оглядела бумажную гору.

Газета полетела в мусор сразу, не хотелось мне знать городские события недельной давности, оставила лишь датированную сегодняшним утром.

Рекламные буклеты так же полетели цветастым ворохом в ведро рядом со столом. Я не просто так игнорировала почту – было еще слишком много знакомых в светском обществе. Они называли себя подругами, но друзьями мне не были точно. Сборище скучающих сплетниц, не иначе. От скуки они постоянно устраивали чаепития, чтобы дружно обсудить всех тех, кто на чаепитие не попал или чтобы гурьбой выпытать у одной порочности ее личной жизни. Мой брат был очень завидным женихом, я поздно поняла, что приглашали меня, чтобы узнать о нем, а то и вовсе подмазаться через сестренку к нему самому. Неприятное чувство.

И вот с его исчезновением, их интерес к моей персоне лишь возрос. Я прекрасно знаю, что заинтересованы в информации не только незамужние пигалицы, но и из старшие родственники. Информация в наших кругах всегда была разменной монетой. Тебя это не напрягает только пока не затронуты твои интересы.

Я вскрывала письмо за письмом, похожим на тот ножичек, которым вспорола ладонь в доме Шатарова и не заживший до конца порез отдавался легким неприятным ощущением. Пустые слова поддержки, не несущие реального переживания за судьбу моей семье – не цепляли взора и вчитываться мне не хотелось. Скомканная бумага летела в мусор. За неделю они предприняли три попытки пригласить меня на послеобеденный чай. И одну на ужин с четой Деломар, владельцами каменоломни. Мне даже думать не хотелось, для чего бы меня позвали на ужин в семью, где два взрослых неженатых сына. Брат умело ограждал меня от предложений руки и сердца, создав вокруг меня антураж неприступности.