Хозяйка хищного сада

Глава 1

— Пожар! — слышу крик с соседнего участка.

Я откидываю планшет в сторону и резко встаю с садовых качелей. Поясницу простреливает болью. В свои пятьдесят семь я ощущаю себя молодой девчонкой, вот только организм то и дело саботирует. Непривычно признавать возраст, но иногда приходится.

— Пожар! — кричат соседи.

В голосах звучит отчаяние.

Я оглядываюсь. В небо слева от меня поднимаются черные клубы дыма, еще небольшие, но с каждой секундой масштаб увеличивается.

Я тороплюсь выйти за калитку и вижу, как огонь лижет окно дома напротив. За забором горящего дома стоит толпа зевак. Все женщины моего возраста и ни одного мужчины.

Летом мы все переползаем из своих городских квартир сюда, поковыряться в земле, поболтать, подышать воздухом. Мужья многих либо на работе, либо на том свете, как мой Петр. Уже пять лет как без него.

Правда, я тоже еще работаю — агрономом. Вот и сегодня только приехала на автобусе из питомника, только заварила чай и открыла электронную книгу — и на тебе.

— Вызвали пожарных? — спрашиваю я на всякий случай, а сама нащупываю телефон в кармане летнего платья.

— Вызвали. Едут. Да, боюсь, не успеют, — отвечает мне Людка, которая подрабатывает сторожем в нашем СНТ, и всхлипывает. — Там Лизочка внутри.

У меня внутри все холодеет.

Лизочка! Она так похожа на мою внучку, что я отвожу душу, наблюдая за ней. Смотрю — и словно со своими рядом оказываюсь.

Мой сын со своей семьей уехал жить к морю, поэтому видимся мы максимум раз в год. Я летаю к ним на недельку. Больше не остаюсь — квартирка маленькая, не хочу быть обузой.

— А родители где? — Сердце тут же заходится тревожным ритмом.

— В магазин поехали, наверное. — Людка показывает на след колес на земле. — Машины нет.

— А девочка точно внутри? — Я разглядываю дом.

— Лизка недавно в окно второго этажа выглядывала и тут же спряталась. Мы звали-звали. Бесполезно.

Соседки начинают причитать.

Лизочке семь лет. С одной стороны, уже в школу идет в сентябре, почти большая, с другой — ребенок ребенком. По внучке знаю. Спрячется в шкаф, и все, думает, что в домике.

А Лизка точно от пожара спрячется под кроватью и подумает, что спасется. Не додумается к окошку подойти и вылезти.

— Господи! Так что ж стоите-то? — Я забегаю на крыльцо, дергаю на себя дверь — закрыта.

— Так куда лезть? В огонь? Дом заперт. Давайте еще покричим!

— Лиза! Лиза! Лиза!

Девочка не отзывается. Огонь с невероятной скоростью пожирает дом.

— Так не пойдет!

Я обегаю дом с другой стороны. Ищу окно, к которому не подошел огонь. Вытягиваю руку и дотрагиваюсь до каждого: горячая поверхность — иду дальше, и так, пока не нахожу едва теплую.

Грабли валяются недалеко. Разбиваю ими стекло и отскакиваю, чтобы не порезаться.

Колени отзываются болью, которую я игнорирую.

Я была у семьи в гостях. Если не ошибаюсь, сейчас горит кухня. А это окно в туалет.

— Ира, ты куда? — Соседки подбегают и кричат.

— Лучше помогите мне залезть или найти, что подставить.

Мы за минуту сооружаем пирамиду из тачки и кирпичей, которые нашли во дворе. Не знаю, где нахожу прыть, но забираюсь я на нее в один момент. Потом в дом.

— Лиза! — кричу громко и ощущаю, как горло неприятно першит.

Тишина.

Я срываю полотенце с крючка, открываю кран в раковине, мочу. Беру еще одно полотенце побольше, банное, швыряю в душевую кабину и поворачиваю вентиль. Встаю сама под воду, намокаю полностью.

Вот теперь можно двигаться. Маленькое полотенце прижимаю к лицу, второе накидываю на плечи. Выхожу из туалета в коридор.

Запах гари гонит прочь, но я иду дальше.

— Лиза!

И слышу тихий стон из-под лестницы. Она не на втором этаже, совсем рядом, и это хорошо. Плохо то, что глаза щиплет, а дым придавливает к полу так, что я опускаюсь на четвереньки, чтобы хоть как-то дышать.

Буквально на слух и на ощупь нахожу девчонку. Она вялая и горячая.

Накидываю на нее мокрое банное полотенце. Свое завязываю на затылке, чтобы держалось само. Закручиваю девочку в мокрую махру, слежу, чтобы закрыть тканью рот, и беру ее на руки. Встаю в кромешную темноту дыма. Девочка доверчиво прижимается ко мне и обмякает.

Держись, крошка. Не сдавайся. Мы выберемся отсюда.

Теперь назад.

Узел на затылке развязывается. Полотенце срывается с моего лица на пол. Ощущение, что я дышу чистой гарью. Знаю, что у меня не больше десяти секунд, чтобы выбраться. Потом потеряю сознание.

Шаг по коридору, еще один. Ничего не видно — один дым. Черт. Где же вход в туалет? Вечно врезаюсь в стену.

Позади меня трещит огонь. Жарко так, словно я сунула голову в деревенскую печь. Чувствую, как по спине и вискам стекает пот. Разбирает безостановочный кашель.

Я нахожу выход в туалет на ощупь. Голова кружится. Тут уже ничего не видно. Где-то должно быть окно.

Все в дыму.

— Ира! — слышу голос соседки.

И иду на него. Спотыкаюсь об унитаз, понимаю, что я на верном пути, и нахожу окно.

Держать Лизочку становится очень тяжело. Тело теряет силу.

— Ловите! — кричу из последних сил и почти вываливаюсь в окно.

Дальше помню вспышками. Небо, лицо врача, потолок скорой, светильники больницы.

Так трудно дышать.

Боль. Темнота.

Слышу голос Лизочки и ощущаю ее маленькие пальчики на моей руке:

— Тетя Ира, спасибо!

А сын? Не пришел?

Ну да, у него много дел.

Чувствую, что это конец. Ну и что. Ни о чем не жалею. Я спасла маленькую жизнь, а свою прожила. Была счастлива замужем, была мамой, была бабушкой. Пусть Лизочка живет. Надеюсь, кто-нибудь потом поможет моей внучке.

По телу разливается спокойствие. Боль проходит. Я словно становлюсь невесомой.

И вдруг словно шмякаюсь с высоты о землю. Распахиваю глаза.

— Госпожа? — На меня смотрит девочка на вид лет пятнадцати.

В нос ударяет резкий запах трав.

Глава 2

— Страшное место, госпожа. Раньше здесь был Хищный сад под руководством бабушки господина. Она умерла — никто сунуться сюда не смеет. Сад разросся, превратился в Заболотье. Только драконий гарнизон сдерживает его со всех сторон.

Целый гарнизон на усмирение зелени? Они о гербицидах не слышали?

— Интересное хобби у бабушки. А драконы таки травоядные, да?

Киара теперь смотрит на меня так, словно я на тарабарском говорю. Почему-то не отвечает на этот вопрос. О другом рассказывает:

— Семья уважение и титул только благодаря ей и получила. Но все в прошлом.

Киара снова всхлипывает.

Я осматриваюсь.

— Интересно, как часто ходят поезда?

Это же самое логичное. Уедем отсюда, начнем жить заново. Пусть муж думает, что глупую женушку съели, а я тихо где-нибудь устроюсь — ноги-руки есть.

— Это военная линия. Не знаю, как господин добился поездки пассажирского состава. Наверное, все Присцилла постаралась. Ее отец — военный министр.

— Присцилла?

— Так любовница вашего мужа, госпожа. И это забыли?

Мне уже жалко прошлую хозяйку тела. Настрадалась, бедняжка. Муж взял замуж по расчету, завел любовницу, еще и детей делать не умеет и во всех грехах обвиняет.

Я смотрю на пути. На чем тут ездят поезда? Рельсы есть, электрических проводов нет. Паровой двигатель?

К рельсам с обеих сторон плотно примыкает зелень. Огромные росянки раскрыли пасти в ожидании жертв, которые сядут на язычок-приманку. Лозы подбираются к шпалам.

Я поднимаю отколовшийся кусок асфальта и кидаю в большую росянку. Хищный цветок тут же захлопывает пасть, а потом выплевывает камень прямо в меня!

Ай!

Вот это да. Совсем не похоже на поведение нашей мухоловки. Та очень медленно закрывает пасть, удерживает насекомое липкой поверхностью чаши и усиками, переваривает сутки с помощью собственного сока, а потом раскрывает цветок, показывая миру пустую хитиновую оболочку.

А тут растение словно разумное. И очень меткое.

— А если пойдем по рельсам, куда придем? Какая следующая станция? — спрашиваю я.

— Госпожа, нас съедят. А если нет, то военные под стражу отправят. Нельзя гражданским ступать на их территорию. Это запретная зона.

Так вот оно что!

Теперь понятно, почему Теор так спокойно уехал, уверенный в моей гибели. Мы в ловушке.

— Не переживай. Я пережила перестройку, девяностые и дефолт.

— Что-что, госпожа? Вы меня пугаете? Отрава страшная была, да? — Киара смотрит на меня глазами, полными слез.

А я потираю руки. Не пропадем. Судя по тому, как волосы липнут к шее и лбу, влажность тут тропическая. Да и сами растения говорят о климатической зоне. Тут теплые ночи.

Я осторожно спускаюсь по ступеням с платформы и смотрю в заросли. М-да. Ни тропинки. А что с почвой?

— Госпожа, вы куда?

— Подожди. Не двигайся.

Я осторожно выбираю место и сую пальцы в землю. Она рыхлая, но с кусками верхнего торфа. Интересно, какая тут кислотность? Что еще тут можно вырастить?

У нас росянки растут в болотистой скудной почве. Там мало питательных веществ, поэтому они получают ее, пожирая насекомых. Одной мухи маленькому цветку может хватить на месяц.

На той почве овощи не вырастить. А что здесь? Вряд ли служанка ответит мне на этот вопрос.

— Слушай, Киара, а бабушка господина здесь где-то жила? У нее был дом?

— Конечно, госпожа! Добротный особняк.

Я улыбаюсь. Кажется, у нас есть крыша над головой. Остается до нее добраться.

— Знаешь, куда идти?

— Откуда, госпожа? Я здесь первый раз.

Ну да, конечно. Не может быть все так легко. Нужно не только дойти в особняк, но и найти его в этих зарослях.

Служанка хватается за юбку моего платья и оседает на колени:

— Умоляю, госпожа, давайте останемся на платформе. Может, дракон увидит нас и сжалится. Или господин вернется.

— Дракон нас сожрет, — говорю я и вижу, как вытягивается от удивления лицо Киары. — Что? Неправильно? Не съест? Подавится?

— Эм… Ну… Как же сожрет-то? Зачем?

— Потому что он дракон, — пожимаю я плечами.

— Госпожа, вы и это забыли? Дракон — это второй облик родов с особой кровью. Они не едят людей. Они нас защищают в обмен на привилегии и деньги.

Как хорошо, что недостаток информации можно свалить на отравление!

Словно по заказу над нами низко-низко пролетает огромный черный дракон. Поворачивает морду, смотрит на нас зеленым глазом, дает еще один круг и улетает.

Очуметь! Меня чуть не сдуло.

— О-о-о, — трепещет Киара. — Наверное, это сам генерал драконов. Слышала, только у него глаза зеленые.

— Разглядела, е-мое. У нас что, зелени вокруг мало? Скажи лучше, зачем они тут все летают?

Я вытираю пот со лба. Жарко — просто жуть. А еще эти пыточные платья приходится носить.

— Так гарнизон рядом, госпожа. Он один и сдерживает рост Заболотья. Сжигают новые ростки драконьим пламенем.

— Почему всё не спалят тогда?

— Так нельзя, госпожа. Здесь есть редкие цветы, которые нужны драконам. Они с ними становятся сильнее в бою. А война всегда идет: то с Юрдарией, то с Канзанией. Поэтому растения нужны всегда.

Ага. Значит, не только надо не быть съеденной, но еще и вырубать поляну нельзя. Супер!

Не будь я агрономом, и правда села бы на платформе в ожидании чуда.

— Вставай! — Я вытягиваю юбку из рук служанки и смотрю на чемодан. — Лучше расскажи, что у нас с собой.

Киара опускает голову и краснеет. Неловко кладет чемодан на землю, щелкает замками и открывает его.

Я с любопытством заглядываю внутрь:

— А ты запасливая.

— Жить хочу, — бормочет Киара.

Есть хорошие новости — у нас полно еды. Целый чемодан. Орехи, вяленое мясо, копченый сыр, сухие белые шарики и коричневые кусочки с вкраплениями. И пара бутылок воды.

— А ножницы есть?

— Маленькие.

— Давай.

Киара достает их из маленького бокового кармана в чемодане. Действительно крохотные. Почти маникюрные.

Глава 3

У Заболотья коллективный разум?

Только бы не это!

— Госпож-ж-жа… — Киара прижимается ко мне спиной к спине.

Толстая лиана, словно змея, ползет по земле к ее ноге. Сбегать некуда. С моей стороны громко щелкает пастью хищное растение. Сок капает на траву со смачным «чпок».

Заболотье хочет нас сожрать с потрохами.

— Дай мне эти молочные шарики, — протягиваю руку назад.

— Госпожа! — возмущается Киара.

— Делай что говорю.

Дрожащей рукой девушка протягивает мне две штучки. Я тут же наклоняюсь и крошу их над землей, очерчивая полукруг.

— Делай то же самое! — кричу я.

Киара повторяет. Ее линия идет волной из-за трясущихся рук, но смыкается с моей с одного края и с другого. Лиана, что подбиралась с ее стороны, касается линии и тут же словно ошпаривается.

Отлично! Получилось.

— Сколько у нас еще таких шариков?

— Штук десять, госпожа.

— Так, давай сразу договоримся: после того, что мы переживаем вместе, мы больше не госпожа и служанка. Мы Ингрид и Киара. Хорошо?

— Я не посмею, госпожа.

— Не посмеешь ты умирать. А после таких приключений мы на «ты» и по имени.

Киара молчит. Значит, согласна.

— Так сколько там в запасе, говоришь? Десять? Не хватит. У нас не получилось их задобрить, не выйдет и побороться, — говорю я.

Что же делать?

Над головой раздается резкий шум. Я поднимаю взгляд и вижу сразу несколько драконов, бороздящих небо над Заболотьем.

Их привлекла шумиха, которую мы устроили? Нас спасут?

Разглядят ли они двух девушек в густоте зелени?

— Киара, сейчас будем кричать о помощи, — говорю я.

— Нельзя! Это же драконы.

— Ты же сама сказала, что они в людей превращаются. Неужели не спасут?

— Может, и спасут, да только оказаться у них смерти подобно.

— Почему?

— Говорят, что они просто чудовища по характеру.

— Чудовище — твой бывший господин и мой муж, который забросил нас сюда. Давай поконкретней.

Я вижу, как лианы начинают закидывать земелькой наш защитный круг. Ишь, какие умные!

— Киара, обновляй черту и мне дай шарик. И расскажи быстро, почему мы не можем позвать на помощь драконов.

— Говорят, женщин, который к ним в лапы попадают, больше не видят. Не знаю, что они с ними делают: сжирают или издеваются до смерти.

Из зелени к нам тянутся со всех сторон лианы. Нас окружают. Нет-нет, тут не до реверансов и сказок.

— Значит, всё слухи и ни одного факта, да? — уточняю я.

— Пропадают — это факт.

— А мы еще до их прихода пропадем. Это тоже факт, — говорю я, а потом кричу во всю глотку: — Помогите! Спасите!

Киара закрывает ладонью мой рот, но я убираю руку.

— Помогите! Спасите! — повторяю снова.

Шум крыльев нарастает. Над нами зависает большой черный дракон. Взмахами крыльев он обдает воздухом наши лица, пригибает растения, а заодно нарушает целость нашего защитного круга.

Ну е-мое!

Неожиданно недалеко от лица проходит струя пламени, обдает жаром. Я даже проверяю брови и ресницы — уж не опалило ли их. Огонь выжигает землю рядом с нами по кругу, а потом уходит в сторону.

Дракон продолжает извергать пламя, словно прокладывая нам тропу, но не назад и не по почти исчезнувшей щебенке, а в новом направлении.

— Идем! — Я хватаю Киару за руку.

— Они ведут нас в свой лагерь, госпожа. Это ловушка, — трясется девушка в ужасе.

Я делаю шаг по выжженной земле, Киара упирается. Зелень вокруг буквально встает на дыбы.

— Так отлично! Лагерь так лагерь.

— Залюбят до смерти в своих палатках!

— От любви еще никто не умирал.

Я буквально тащу упирающуюся девчонку за собой. Приходится наступать на тлеющие угли, золу и просто горячую землю, поэтому идем быстро-быстро. По пути вижу, как кое-где занялся огонь и растения прихлопывают его лопухами.

Я уже боюсь местную флору.

Да уж, наше знакомство с Заболотьем не задалось. Может, оно и к лучшему, что выйдем в лагерь. Оттуда в большой мир. Да-да! Так будет идеально.

Я уже раскатываю губу, как передохну в тени палатки, попью воды и выдохну. И даже мстительно щелкающие пасти растений уже не так пугают.

Но внезапно тропинка упирается в высокие ворота, на которых висит большой замок. За ними стоит зеленый холм, который раньше был домом, а сейчас закрылся от мира плющом и мхом. В редких местах выглядывают камни, из которых он построен.

— Это же дом старшей госпожи! — кричит Киара.

За прутьями виднеются заросшие оранжереи, стекла которых пробили деревья. Сорняки мне по грудь.

Ворота высотой в два моих роста. Каменный забор не меньше.

Уж лучше бы военный лагерь. Как мы туда попадем?

Киара старается протиснуться между прутьями ворот, но очень себе льстит. Я даже не пытаюсь. Мое новое тело застрянет своими формами — это и ежу понятно.

А между тем позади нас растения очень быстро приходят в себя: вскапывают корнями обожженную почву, крошат золу и присыпают себе земельку удобрением.

Они меня все больше пугают. Это вам не наши росянки, у которых пощекотал усики ловчего листа — они сомкнулись и так и остались. У них странная реакция на сухое молоко, зато они с аппетитом чавкают мясом с ягодами. Это разумная флора с мешком сюрпризов.

Одно обнадеживает: за высоким забором особняка нет хищных растений. По крайней мере на глаз.

Несмотря на все, в воздухе пахнет обалденно. Цветочно, немного фруктово и чуть-чуть забродивше. И этот запах идет с территории особняка.

Я хватаюсь за прутья ворот и пытаюсь вскарабкаться наверх. Мышцы тут же дрожат от слабости, и я срываюсь вниз.

— Не убейтесь, госпожа.

— Ингрид, — напоминаю я, немного запыхавшись. — И на «ты».

Тело мне попалось изнеженное и слабенькое. Видимо, только и делало, что на софе лежало да крестиком вышивало. Или гладью. Или еще бог знает чем.

Трогаю большой замок. Он поржавел, пахнет железом, и от него холодит руку, что особо странно при такой жаре.

Глава 4

— Хозяйка выхаживала здесь цветы. Черенковала. Воспитывала. Заботилась о них.

В ответе ворона чувствовалась любовь к старшей госпоже.

— Воспитывала? — переспрашиваю я.

Птица указывает клювом на клетку в углу. Так вот зачем она! Я уже было подумала, что для Ковальски.

— Значит, это для хищных растений? Но зачем их запирать?

— Потому что один агрессивный цветок может настроить других. Тогда не будет мира. Так говорила хозяйка.

Ого, вот это новости. Агроному и не снилось!

Я дотрагиваюсь до толстых прутьев. Представляю здесь огромную росянку в кадке. Она грозно хлопает зеленой пастью. То еще зрелище!

— А если его тогось… ну… чик-чик, раз плохой? — Я пытаюсь быть как можно тактичней, но прагматизм так и лезет во все стороны.

— Нельзя!

— Тогда растение в клетке так и просидит? Чем же это лучше?

Ворон каркает и перелетает на стол. Начинает расхаживать по нему, поглядывая на меня. Сам весь трепещет от возмущения.

— Хозяйка говорила, что нет плохих растений — есть плохая среда. И если цветок обижают, он может стать злым.

— И как же твоя прежняя хозяйка справлялась с этой задачей?

— Говорю же: воспитывала. Забирала из тесноты сюда, подкармливала, поливала горячим душем и разговаривала. Много разговаривала. Иногда читала сказки. Моя любимая — про болото.

Я осматриваюсь. Не вижу ни одной книги. Может, в других комнатах?

Но подход интересный. Значит, растения тут словно люди — имеют и характер, и тонкую душевную организацию.

— Теперь ясно, почему Заболотье встретило нас как врагов. Характер у растений без сказок хозяйки совсем испортился.

— Кар! Вранье! Это все драконы. Если бы мне жгли хвост, я бы тоже стал кусаться.

А вот это верно. Ведь когда хищный сад разросся, драконы стали сдерживать его рост своим пламенем.

— Мы нажили себе врагов! — Киара закрывает рот рукой.

А ведь она права.

Я вспоминаю, как мы сначала потравили кое-кого сухим молоком, потом дорогу к дому проложили огнем. Пусть и при помощи драконов, но разгребать последствия придется именно нам.

— Ковальски, спасибо за рассказ. Я заметила, что за забор хищные растения не лезут. Это случайность или почва тут разная?

Я подхожу к открытой двери, смотрю на ворота и замираю. Получаю ответ раньше, чем ворон откроет клюв. Лозы проскальзывают сквозь прутья и ползут в сторону дома, а в нашем подкопе уже растет местная росянка.

— Хозяйка им — они хозяйке. И всем хорошо. Таков был уклад, — говорит Ковальски.

Я уже и так это поняла. Некое негласное соглашение. Симбиоз.

Мы совершили роковую ошибку, ворвавшись сюда силой. Сможем ли исправить?

Ворон резко вылетает в дверь, проносится над территорией особняка.

— Караул! — кричит он.

Мы с Киарой выбегаем на крыльцо следом. За высокими сорняками не видно, насколько далеко пробрались лианы. Учитывая скорость их роста, ночью нас могут спокойно придушить. А это уже совсем не смешно.

На нас открыли охоту. А ведь мы еще дальше прихожей в дом не зашли.

Что же делать?

Над головой пролетает дракон. Крутит головой, смотрит то на нас, то на ворота. Он тоже засек проникновение.

Дает новый круг, и я понимаю, что он хочет сделать. И бегу со всех ног через сорняки, чтобы преградить ему путь.

Если сейчас ошпарит лианы огнем, нам точно не жить. Он-то улетит на своих перепончатых, а мы?

Дракон уже развернулся, уже набрал в легкие воздуха, чтобы выплюнуть огненный залп. А я бегу. Нога цепляется за что-то, я падаю, но снова бегу.

Вижу, что не успеваю.

Кричу во всю глотку:

— Стой!

Дракон меня не слышит. Еще чуть-чуть — и выпустит пламя. Тогда не видать мне дружбы с растениями.

— Ковальски, варианты! — отчаянно кричу я.

И ворон тут же прицельно летит в драконью морду, клюет около глаза, и струя огня полыхает в воздухе.

А из нас вышла отличная команда!

Я спешу заслонить растение от дракона. Встаю перед ним, надеясь, что не получу смертельный кусь ни спереди, ни сзади. Ставлю только на то, что растения разумные и оценят мой поступок.

Мне очень нужны бонусные очки, чтобы здесь жить!

Дракон приземляется на территории дома прямо в сорняки. Огромный, пышущий силой, он смотрит на меня так, словно унижает одним взглядом. Особенно внимательно рассматривает голые ноги.

Я сразу чувствую кожей холодок.

Что? Тут так не ходят? Ну и я не ваша обычная леди. И не отойду.

Дракон выпускает огонь, струя поджаривает траву около моих ног. Жар щекочет икры, но я не двигаюсь. Теперь рядом со мной тлеет сухая трава.

Сорняками меньше — отлично!

— Не трогай их, — говорю я.

Дракон на глазах оборачивается в шикарного мужчину и совсем нешикарно гаркает:

— Отойди, женщина!

Его черные волосы ерошит ветер. Они такой длины, что непослушными вихрями лезут ему в глаза, но от этого его образ не становится мягче. Природа словно изо всех сил старается сгладить резкие черты лица мужчины, но тщетно.

Один его взгляд может заставить бежать. Тяжелый, прямой. Так смотрит настоящий хищник.

Признаться, коленки у меня дрогнули, но только один раз.

— Не отойду. Спасибо за помощь, дальше мы сами.

— Тупица, — говорит он тихо, но я слышу.

Что? Ась?

Вот это нахал! Хам и грубиян. Вояка неотесанный! Солдафон!

Его чешуя превратилась в черную броню. Она отливает матовым на солнце, но мало скрывает развитую комплекцию мужчины. Он выглядит очень мощно.

Но ничего. Я за свою жизнь столько хамов перевидала, гораздо больше, чем красавчиков. Знаю, как с ними общаться.

Ну и что, что его мужественностью из женщин можно искры высекать? Я на такое не ведусь. В жизни у меня уже была прекрасная любовь. С Петром жили душа в душу не один десяток лет. Он никогда бы не назвал меня тупицей и не бросил в Заболотье. И не изменил.

Ну и мужчины здесь!

Глава 5

Это кухня. Деревянные столешницы и подвесные ящики занимают целую стену. Посредине стоит небольшой столик и два стула. Но не это вызывает тихий мат в моей голове.

Стена треснула. Да так, что через нее пробиваются солнечные лучи и свистит внезапно поднявшийся ветер. Так, что не надо открывать окно и убирать плющ, чтобы сюда проник свет.

Деревянный пол под трещиной черный от гнили. Это пятно расплывается на половину кухни, уходит под цветастый ковер, на котором стоит стол и стулья.

Я иду по полу до окна крайне осторожно, чувствуя, как проседают доски под моим весом.

— Тут нужно менять полы. Даже ходить опасно, — говорю я Киаре, и она замирает на пороге.

Я добираюсь до окна и открываю его. Раздвигаю плющ, чтобы запустить тепло и свет, оборачиваюсь.

Кухонный мебельный гарнитур вполне себе годный, если его отмыть. Стол тоже ничего. А вот запах от ковра заставляет поморщиться. Воняет мокрой псиной.

Ко второму окну идти опасно — оно аккурат рядом с трещиной, над гнилым полом.

— Пойдем дальше, – говорю я, осторожно выходя из кухни и закрывая дверь.

— А окно так и оставим открытым? — спрашивает Киара.

Я замечаю, как она уже объединяет нас словом «оставим». Это прекрасно. Прогресс налицо.

— Да, пусть дом прогреется и проветрится. Здесь давно никто не жил. Не расскажешь мне немного о старшей госпоже? Почему она осталась одна в таком месте?

— Я знаю лишь, что после смерти старшего господина семья погрязла в долгах. Отобрали все, кроме Заболотья, приданого старшей госпожи. Она сюда и переехала с сыном. По семейной легенде она была настолько талантливой, что быстро укротила хищные цветы и поняла, чем они могут быть полезны для драконов. Через пять лет получила титул и земли от самого Аскельта Четвертого. На этих землях ее сын, отец господина, и построил родовое гнездо, завел семью. А она осталась здесь.

— Значит, все богатство просрали.

— Чегось?

— Ничего.

Похоже, потомки старшей госпожи не смогли сохранить наследие и деньги, раз муженек позарился на мое большое приданое. И сейчас вцепился в перспективную любовницу — дочку военного министра. Взбирается по карьерной лестнице через постель. Каков красавец, а? Век бы его не видела!

А ведь Теор может и припереться проверить мои косточки. Ему же нужно задокументировать смерть, чтобы спокойно жениться на рыжей Присцилле. А тут такой облом.

Ничего-ничего. Если объявится, я у него развод потребую. Надеюсь, в этом мире это возможно.

Я кошусь на Киару. Она нервничает, глядя на меня. Похоже, мое поведение ее сильно смущает. Надо притормозить с вопросами. Буду вытягивать истории постепенно.

— А теперь какую дверь откроем? — спрашиваю девушку.

Киара несмело кладет ладонь на ручку двери посередине и вопросительно смотрит на меня. Я киваю.

Со скрипом петель нам открывается вход в гостиную. Через затянутые плющом окна пробиваются мягкие лучи солнца. Они касаются дивана, камина, толстого ковра и кресла-качалки. Здесь, хоть и пыльно, очень уютно.

Половину пространства стен занимают стеллажи с книгами. На полу стоят кадки с засохшими цветами. Их так много, что, должно быть, в хорошие времена здесь было как в зимнем саду.

— Интересно, его растопить можно?

Тут даже пол не скрипит. Я прохожу к камину бесшумно, только гоняя пыль. Вижу черную гору внутри камина. Это старая зола или что-то еще?

Я не сильна в этой теме от слова «совсем». Отопление на даче у меня было от электричества, так что я лишь чешу затылок, глядя на все это.

Поворачиваюсь к Киаре:

— Как думаешь, рабочий?

Девушка взглядывает на гору черноты, потом засовывает голову внутрь и смотрит наверх. Пожимает плечами.

Ох. На своей шкуре знаю, как тяжело женщине в частном доме без мужика. После смерти Петра я чувствовала себя ужасно, постоянно прося соседей и знакомых о помощи.

А тут из мужиков неадекватный дракон, муж-изменник и Ковальски. Ворон, кстати, и то понадежней всех будет. Но с камином он точно не поможет.

— Надо будет разобраться. Не все ночи будут теплыми.

Какой тут вообще климат? Как меняется погода?

Я кошусь на Киару. Пожалуй, хватит с нее потрясений. Она и так не понимает, почему ее госпожа вдруг так изменилась.

Мы открываем окна и здесь.

— Как думаешь, тут есть колодец? — спрашиваю я, глядя на толстенный слой пыли на мягкой обивке дивана.

Жалко, что никто не накрыл мебель чехлами. Возможно, обивка испорчена навсегда.

— Нужно посмотреть во дворе.

— А что со светом? — Я оглядываюсь.

— Там магические светильники висят. Нужно только пустить магическую искру. — Киара показывает на круглые шары под потолком.

Щелкает пальцами и словно высекает крошечную искру. Та разделяется, летит к светильникам, и в комнате становится светло.

Я смотрю на свои пальцы. Тоже так могу?

Хм… Похоже, Киаре пока придется позажигать свет для нас. И тут мне главное не проколоться в том, что я этого делать не умею. И как-то по-тихому научиться.

Ладно, пробелы в памяти она мне списала на отраву. Но тут магия. Обращение с ней должно быть рефлекторно? Или нет?

Никогда не жила в магическом мире, поэтому мне трудно судить.

Может, рассказать Киаре о том, что я попаданка?

Нет-нет-нет. Слишком опасно. Я не знаю ее. Не знаю местных порядков. Может, обмен телами — это преступление, которое не прощается?

Мы открываем третью дверь вместе. Я нервно смеюсь.

Вы когда-нибудь видели стул в стиле барокко с дырой под унитаз? Вот и я тоже наблюдаю первый раз.

В прямом смысле — удобства.

Знаю, что в прежние века были такие стулья со съемными тазиками. Барышни в пышных платьях поднимали юбки, садились и сидели вполне себе комфортно, не держа в руках несколько слоев ткани.

Неужели прежняя хозяйка дома ходила тут в таких платьях? Или в этом мире продают только такие агрегаты?

Одно радует: тут есть нормальная канализация. И даже ванна на ножках. И раковина с зеркалом.