Хозяйка маленькой пекарни

Глава 1

После того как наш отец был убит в лесу разбойниками, выяснилось, что все наше имущество было заложено и у нас ничего не осталось кроме долгов. Я слышала, как мать рыдала по ночам. Привычный мир разрушился в один краткий миг. Из богатой семьи мы в одночасье превратились в бедняков, которые безуспешно пыталась выжить в этом жестоком мире. Матушка взяла нас с братом и отправилась к своим дальним родственникам. Я поначалу обрадовалась, но счастье было не долгим. Пока я сладко спала в своей постели матушка уехала, забрав с собой младшего брата, а я осталась на попечении двух старух. Фактически на правах служанки. Долгое время я писала ей письма с просьбой забрать меня к себе, но мои мольбы так и не были услышаны. В один ненастный дождливый день я вдруг отчетливо поняла, что матушка больше никогда не приедет и я навсегда останусь здесь – за великой стеной. В этот миг я ощутила пустоту в душе и поняла, что беззаботное детство закончилось. Мне нужно было выжить в этом жестоком мире. Среди интриг и предательства, где ни на кого нельзя было положиться кроме себя самой. Постепенно я свыклась со своим одиночеством, а потом стала принимать реальность такой какова она и была.

Тетушки постоянно были всем недовольны. Ворчали, шикали на меня и даже пару раз не обошлось без затрещин. Но я терпела их придирки понимая, что иного выбора просто нет.

И все бы ничего если бы не старший сын одной из них – Гилберт Фаркхорт. Он стал моим кошмаром наяву. Постоянно преследовал. Он ненавидел меня всей душой, впрочем, так же как я ненавидела его самого. Вздохнула с облегчением, когда его забрали на военную службу. Мысленно молилась о том, чтобы никогда больше не видеть его противного одутловатого лица.

Едва забрезжил рассвет, над моей кроватью зажглась тусклая лампа. Резкий требовательный звонок раздавшийся в коморке из кухни заставил подскочить на месте и тысячу раз пожалеть о том, что я до сих пор еще осталась жива.

Тетушки считали, что мне не стоит сидеть без дела. Они решили отправить меня на кухню. Виданное ли это дело! Моя мать благородная сира, и если бы она взяла меня с собой, то я не знала бы горя и слез. Но мать отчего-то посчитала что так будет лучше. А возможно просто не могла поступить иначе. Сколько раз я задавала себе вопрос: «Почему же так вышло?». Видимо Боги отчего-то прогневались на меня.

Надеюсь хоть когда-нибудь, но я смогу увидеть родных еще раз.

Одеваю на ноги истоптанные до дыр башмаки и измятое платье, с пятнами на подоле. Иду на кухню сонно протирая глаза, на ходу заплетая на голове тугую косу. Кухарка сует мне в руки пустое ведро и толкает в спину, чтобы я не задерживалась. Падаю на колени, содрав до крови кожу на одной из них. Всхлипнув, прикусываю от обиды губу и с трудом поднимаюсь с пола. Под общий ехидный гогот беру в руки ведро и выхожу из кухни на улицу слегка прихрамывая. Обида жжет сердце сильнее чем боль от содранной коленки. Мать если бы была рядом со мной никогда бы не допустила подобного.

Внезапно мое тощее тельце обдает ледяным холодом, и я с досадой понимаю, что забыла накинуть на плечи теплую шаль. Пока ходила за водой пальцы на руках и ногах ужасно окоченели. Я их почти не чувствовала, настолько они замерзли. А вокруг ни души, только я одна. Обиженная всеми сирота при живой-то матери.

На кухню захожу, стуча зубами от холода. Ставлю на пол ведро и протягиваю ладони к горячей печи, пытаясь хоть немного согреться. Пальцы начинает покалывать и потихонечку оживать. Не могу сдержать блаженного вздоха, почувствовав жар печи на озябших конечностях, но расслабляться было рано.

- Замерзла Марисса? - с сочувствием в голосе произносит старик.

В ответ слабо киваю и внезапно замечаю, как хмурится толстая кухарка.

Старый дворник единственный человек в этом доме кто по-настоящему сочувствовал мне.

- Скажешь тоже, Марис-са, - фыркнула недовольным тоном кухарка, взмахнув грязной тряпкой в мою сторону. – Зови ее теперь просто Риской, как мы все зовем. Чай не благородная дама, а помощница на хозяйской кухне.

- Она еще ребенок, - слабо заикнулся старик, да только его мало кто собирался слушать.

- Тю, - смерив меня придирчивым взглядом протянула с усмешкой кухарка. – Шестнадцать лет отроду, а ума еще не набралась. Да я в ее годы уже была старшей помощницей на кухне. А дочку свою в семнадцать родила. Нашел мне тоже дитя.

Прикусив губу от досады, я пристыженно отвернулась. Не моя вина была в том, что я жестоким образом была брошена в чуждый мне мир. Меня не растили быть кухаркой на хозяйской кухне. Я должна была стать госпожой и управлять слугами. А теперь без устали драила глиняные почерневшие от копоти горшки и старалась запомнить рецептуру белого хлеба, о котором в моем положении теперь можно было только мечтать. Единственное чему я радовалась так это тому, что я умела читать и часто брала без спроса у тетушек старые книги. Несмотря на то, что меня могли за это высечь. Когда была хоть одна свободная минутка я занималась чтением книг. Этим я отличалась от тех, кто работал на кухне внизу.

В чтении я находила некоторое успокоение и продолжала мечтать. Мечтать о том, что однажды я выберусь из этого ужасного дома и обрету свободу. Стану тем, кем сама захочу.

Так продолжалось несколько лет…

Я изменилась стала сильнее, привыкла к тому что меня называют Риской. Я научилась выживать и скалить зубы, когда это было необходимо. Никто не связывался со мной из слуг и не стремился обидеть, зная, что за обиду я здорово отомщу.

Глава 2

Поднялась еще засветло, быстро оделась и спустилась на кухню. Поскорее затопила железную печь иначе кухарка будет долго ворчать, что плита еще не прогрелась. Принялась чистить овощи и делать заготовки для кухни. Постепенно на кухню подтянулись остальные. Служанки, перебиравшие возле печи крупу, шушукались между собой пребывая в легком волнении. По их словам, скоро должен был вернуться молодой хозяин. Им было радостно и волнительно увидеть его, но только не мне. Настроение упало хуже некуда. Мы с Гилбертом мягко сказать недолюбливали друг друга и время вряд ли смогло изменить этот факт.

На завтрак тетушка пожелала овсяной каши с кусочками фруктов. Фрукты вялились над плитой на специальной подставке. Кухарка доверила приготовление каши мне. На удивление они неплохо у меня получались. Долго томила хлопья, залитые молоком в глиняном горшке, а потом добавила вяленные сладкие фрукты. Полив кашу сверху топленым маслом и добавив жидкого лесного меда я на несколько минут закрыла горшочек крышкой, а после укрыла плотным хлопчатым полотном. А когда пришло время оценить готовность каши, осторожно сняла полотно, приподняла крышку горшочка и не смогла сдержать восторженного вздоха насколько нежным был аромат. Каша была полностью готова. Я надеялась, что тетушка оценит мою стряпню.

- Риска! – кухарка вынула из печи поднос с горячим хлебом и утерев тряпкой вспотевшее лицо поставила его на окно поостыть. – Бери ведро и иди за водой. Хозяйка изволила на обед изведать крольчатины.

Молча схватила пустые ведра, радуясь тому, что вскоре удастся вздохнуть свежего воздуха. Колодец с водой перенесли к высокому дереву недалеко от конюшни. Старый источник давно уж иссяк. Ходить за водой стало дальше, но я не жаловалась. Все лучше, чем весь день находится у старой печи. Медленно поплелась, напевая веселую песенку себе под нос.

Сзади послышался топот копыт. Я резко остановилась и обернулась на звук. Тут же зажмурилась от ужаса и отшатнулась, увидев перед собой вставшую на дыбы лошадь.

- Куда прешь девка! - грозный мужской окрик глушил пространство.

Отскочила в сторону и прижалась спиной к забору, пока всадник пытался успокоить животное. Для полного счастья мне еще только увечий не хватало.

- Испугалась? – мужчина с ловкостью слез с лошади и подошел ко мне.

Испуганно покачала головой на краткий миг онемев от перенесенного стресса. Украдкой смотрела на незнакомца смущенно потупив взор. Лицо немного смуглое, нос длинный с легкой горбинкой. Довольно высокий лоб. Глаза под густыми бровями горели гневным упрямством. Слегка раздвоенный волевой подбородок свидетельствовал о его несговорчивой натуре. Его вполне можно было бы назвать красивым если бы не столь суровый взгляд. Мужчина, пожалуй, еще не достиг средних лет. Что-то знакомое промелькнула в его властном взгляде, но я быстро отбросила эту шальную мысль.

- Как тебя зовут? – незнакомец с интересом разглядывал меня, не обращая внимания на зажатые в моих руках пустые ведра.

- Риска, - ответила через силу.

- Хм, ты служанка? – вновь сыпал вопросами незнакомец.

В ответ лишь пожала плечами. Толком сама, не понимая кем я являюсь на самом деле. Вроде служанка, а по происхождению вроде бы и нет.

- Простите мне нужно идти, - сделав легкий поклон я спешилась.

Побежала к колодцу, чувствуя спиной, прожигающий спину мужской взгляд. Эта встреча еще долго будоражила мой разум. Я была растерянной и не находила себе места.

Все время думала о том, кем же был этот мужчина? Возможно друг Гилберта?

Кухарка говорила, что сегодня к тетушке пожалует несколько гостей.

・┆✦ʚ♡ɞ✦ ┆・

Гилберт вернулся в усадьбу довольно рано. Матушка с тетушкой еще не спускалась к завтраку. Он вошел в свою комнату, снял сапоги и достал из шкафа чистую рубашку. По правилам этикета ему был положен камердинер, но за годы военной службы он привык обслуживать себя сам. Сменив костюм, он задумался о неожиданной утренней встрече. О маленькой служанке, которая чудом не попала под копыта его коня. Довольно симпатичная для дворовой девки. Он не мог не отметить какими тонкими были ее запястья. Стройная фигура с тонкой осиновой талией и выпирающая из-под платья грудь. Светлые волосы, заплетенные в косу и аккуратный вздернутый носик. Кто же она? Служанка? Девица была одета скромно, но на служанку мало чем походила. Он успел рассмотреть в ее взгляде гордый нрав и бросающийся в глаза ясный ум. Что нечасто увидишь даже у дам его круга.

Спустившись в гостиную, он присел за столик стал просматривать свежую газету, доставленную дворецким.

- Гилберт, сынок! – Батильда Фаркхорт с широкой улыбкой кинулась к сыну. – Как ты вырос! Как возмужал!

- Полно Вам маменька, - смущенно отстранился Гилберт. Он не любил излишних проявлений чувств.

Тетушка Роза, стояла поодаль и с восхищением рассматривала племянника. Своих детей у нее не было поэтому всю свою любовь она направила на него.

- Гилберт, матушка права на твой счет! – вытирая слезы платочком прошептала она, протягивая к племяннику руки.

Гилберт в ответ смутился и поцеловав дамам руки пригласил их присесть за стол.

В гостиную вошел старый дворецкий и внес на подносе завтрак. От каши и свежего хлеба распространился божественный аромат и Гилберт отметил, что давно не ел такой отменной домашней еды. Женщины расплылись в довольных улыбках. Они знали, как он любил овсяную кашу, поэтому специально для него приказали приготовить ее.

Глава 3

Едва я вернулась на кухню с полными ведрами колодезной воды, как толстая кухарка недовольно прикрикнула на меня.

- Где тебя носят, шельма! – из ее уст прямо сочился яд. - Я битый час тебя жду, уж вся истомилась. А ну живо займись разделкой тушек. Мясо еще нужно вымочить в уксусе перед тем как тушить.

Сказав это, она угрожающе сузила брови, дав понять, что не склонна шутить.

Сегодня кухарка с утра что-то особенно нервная. Видимо приезд хозяина ее так смутил. Не хотелось бы остаться вечером совсем без ужина, поэтому ставлю ведра в дальний угол и делаю непроницаемое выражение лица. С утра и так маковой росинки во рту не было. Даже кусочка хлеба съесть не получилось. Все запасы от нас злая кухарка припрятала. Змея одним словом! По-другому я назвать ее не могла.

Молча беру пустую лохань и наливаю в нее воды. Несколько освежеванных тушек уже лежали на деревянном столе. Благо кровь пока меня не было уже успела в достаточной степени вытечь, оставив впитавшийся в землю багряно-красный след. Беру самую большую тушку и кладу ее в лохань. Подливаю немного горячей воды чтобы руки не мерзли и начинаю промывать крольчатину от остатков крови. Сначала одну тушку, а потом вторую. Жар от печи слегка припекает спину, но я за годы проведенные здесь смогла уже свыкнуться со здешней обстановкой. Промыв тушки, я кладу их на чистую разделочную доску и начинаю ловко орудовать топориком для разделки мяса. Покромсав крольчатину на куски, я снова промываю ее в холодной воде, а потом ровным слоем укладываю в железную кастрюлю и заливаю водой слегка спрыснув уксусом. После чего ставлю кастрюлю с мясом на стол немного настояться. Вытираю о фартук мокрые руки. Рядом стоит корзина с овощами. Для кролика неплохо подойдет тушеная капуста или картофель.

- Чего застыла будто чурбан! – вновь гневается кухарка. – Начисть картофель. Хозяйка хочет порадовать сыночка нежнейшим пюре.

С трудом удерживаюсь от ехидной реплики. Можно подумать на кухне осталась только я одна. Вон Тина сидит и делает вид что перебирает гречку. А Милка что-то долго просеивает муку. На них кухарка не рычит и не злится. Лишь я одна впала в немилость. От столь явной несправедливости хочется криком кричать. Бросаю в сторону кухарки недовольный взгляд, а той лишь только повод нужен чтобы зацепиться. Она угрожающе вертит в руках толстое кухонное полотно, а я, сузив глаза сжимаю ладони в кулаки. Захочет побить меня, обязательно дам сдачи!

Внезапно ситуацию спасает мажордом.

- Хозяйка просит госпожу Мариссу подойти к гостиной.

На кухне воцаряется мертвая тишина.

От слова «госпожа» мне сразу же становится не по себе. Уж много лет так ко мне никто не обращался. Иду за мажордомом под всеобщие любопытные взгляды, пытаясь по дороге выяснить зачем тетушка вызвала меня к себе, но он молчит, не поворачивая ко мне своего надменного лица.

Я злюсь, мысленно посыпая старику голову пеплом. Чтоб тебе пусто было старый пень! Неужели так трудно ответить на вопрос?

В гостиную вхожу слегка робея.

- Тетушка, вы хотели видеть меня? – говорю тихо и поднимаю на присутствующих робкий взгляд. Внезапно осекаюсь увидев среди собравшихся загадочного незнакомца.

- Ма-рис-са, - ошарашенно тянет он, не веря, что я это действительно я.

- Да, это я, - растерянно хлопаю ресницами.

Мужчина встает и подходит к окну. Тетушки странным образом что-то сильно притихли, с благоговением глядя на незнакомца.

- Я вызвал тебя для разговора. Ты больше не будешь работать на кухне, но есть одно условие. О том, что тебе приходилось работать на кухне в этом доме ты должна молчать.

Обалдело подаюсь вперед, не понимая, что происходит. Кто он такой, что может распоряжаться в этом доме?

- Что же я тогда буду делать? – бросаю на тетушек испуганный взгляд, но те игнорируют меня, обиженно надув губы.

Мужчина неприязненно кривится, услышав мой вопрос. Тетушки бледные словно моль суетливо теребят в руках шелковые платочки.

Внезапно он отделяется от окна и медленным шагом идет ко мне, сканируя внимательным взглядом мою застывшую на месте фигуру.

- Тем чем обычно занимаются благородные сиры. Вязать салфетки и заниматься шитьем. Ты из рода Карлайл. И пусть твои родители разорены, но титул все равно после смерти дядюшки Спенсера перешел к тебе и твоему брату Годрику госпожа баронесса.

Остановившись в шаге от меня он словно скала возвышается надо мной. По телу пробегает волна непонятного жара и я с трудом удерживаюсь от внезапного желания поскорее сбежать из гостиной.

Мужчина смеряет недовольным взглядом мой изрядно потрепанный наряд и его зрачки тут же суживаются, а цвет приобретает более темный оттенок. Он поворачивается к тетушкам и смотрит в глаза Батильде Фаркхорт.

- Матушка, сейчас же вызовите модистку и закажите Мариссе полный комплект! – грозно чеканит он каждое слово. Тетушка вздрагивает, но не смеет перечить. - Пусть захватит с собой готовое платье. Вы сами говорили, что Лаванда Эшдаун сегодня вечером должна прибыть в наш дом. Мы должны ее встретить должным образом в полном составе.

Батильда Фаркхорт бросает в мою сторону полный ненависти взгляд, обещающий мне в скором времени лишь кары небесные.

Глава 4

Тетушки охая вскакивают со своих мест и суетливо начинают выполнять поручения хозяина дома. Батильда Фаркхорт выбежав из гостиной тут же громким криком кличет служанку, приказывая той немедленно отправляться за модисткой.

Я смотрю на них молча, взволнованно теребя пальцами фартук. Не понимая, что делать дальше и куда мне идти.

- Можешь идти, - повелительно машет Гилберт.

- Куда? – бросаю на него испуганный взгляд.

Умом я понимаю, что мой статус изменился. Но что конкретно Гилберт предлагает мне? Забрал меня из кухни, а что дальше? Посадит в комнату и запрет на замок?

- В свою комнату, разумеется, - с раздражением в голосе цедит он.

Разворачиваюсь и на негнущихся ногах спускаюсь с высокой лестницы на первый этаж. Иду в ту сторону где живут слуги. Мои скудные пожитки все остались там.

- Марисса, - рычит Гилберт. – Ты куда?

- К себе, - обернувшись смотрю угрюмо. – Последние четыре года я жила в каморке для слуг.

- Так, - вздыхает удрученно Гилберт и спускается ко мне. Берет меня за руку, и я вздрагиваю едва его длинные пальцы касаются моих мозолистых рук.

Он быстро переворачивает мою ладонь вверх и хмурится, видя рубцы от порезов и ожогов.

- Идем, твоя комната наверху, - говорит он с сочувствием.

Но я гордо вскидываю свой подбородок и вырываю свою ладонь, тут же пряча ее себе за спину.

- Была, когда-то, – констатирую я факт.

Гилберт хмурится. Я вижу, как ему неприятен этот разговор.

- Забудь о том, что сделала моя матушка. Я с ней еще поговорю на твой счет. Я не позволю чтобы твое имя полоскали в высшем свете.

- Ты обо мне заботишься или о себе? – с усмешкой заявляю я и натыкаюсь на его обалдевший взгляд.

Дорогой кузен, я не так глупа, как ты думаешь. Мне пришлось заметно повзрослеть с тех пор как пришлось бороться за еду и возможность жить. За те годы, что я трудилась на кухне я растеряла часть своих манер и приобрела замашки прислуги.

Кто же знал, что мне когда-нибудь придется вернуться назад!

- О нас, - Гилберт опаляет меня жгучим предупреждающим взглядом.

Подается вперед и тут же отшатывается, учуяв запах сырого мяса и уксуса.

- Модистка скоро должна приехать, а это нужно сжечь, - говорит он с нажимом. - Сейчас распоряжусь чтобы тебе приготовили теплую ванну и принесли халат.

Молча киваю и отступаю в сторону. Иду по коридору в свою комнату и замираю на пороге не смея открыть тяжелую дверь. Наконец тяжко вздохнув берусь за ручку и вхожу. В глазах темнеет, а в груди все щемит от нахлынувших воспоминаний.

Та же кровать и тоже самое покрывало на кровати возвращают меня в события давно минувших дней. Все осталось на местах и время не изменило здесь ничего. Я могла бы просыпаться здесь каждое утро. И не стоять у плиты долгих четыре года. Мои руки не страдали бы от порезов и ожогов, а спина не болела от тяжкого труда.

За что же ты возненавидела меня тетушка? И почему я до сих пор не получила весточки от матери за столько-то лет?

Подхожу к окну и смотрю на высокий дуб росший на поляне. Мы с Гилбертом часто ходили туда. Он бросался в меня желудями и называл пуговкой. Обидное прозвище, ведь тогда мой нос и правда был маленьким – походил на пуговку, за что я звала его в отместку толстяком. Он жутко обижался на меня, так как в те годы имел проблемы с лишним весом. Но сейчас ему удивительным образом удалось решить этот вопрос. Не могла не признать, что Гилберт изменился. Стал настоящим красавцем. А я так и осталась бедной сиротой.

Через несколько минут служанка по имени Марта пригласила меня в ванную комнату. Мы с ней мало общались. Так как слуги считали, что я ворочу от них нос. По трубам вовсю текла горячая вода, а из ванной шел пар поднимаясь до самого потолка. Служанка капнула в воду розовой жидкости, от которой пошла густая ароматная пена. Я едва не заплакала при виде нее. Столько лет я не знала подобной роскоши.

Выходит, у тетушки в доме был водопровод, но почему же слуги на кухне ходили за водой к колодцу? А потом пришло понимание. Ей плевать на чужой труд. Лишь бы не были велики расходы. Жадность — вот ее основной грех. Поэтому она меня невзлюбила, так как я была ей в убыток. И вышвырнула на кухню, когда осознала, что денег на мое содержание больше не предвидится.

Приказываю служанке покинуть ванную и закрываю дверь на щеколду. Снимаю с себя потрепанное тряпье и с чувством блаженства опускаюсь в горячую воду. Зажмуриваю глаза и опускаюсь на дно с головой. Потом выныриваю и пытаюсь отдышаться. Глаза щиплет от ароматного мыла, а я не могу сдержать улыбки и одновременно с этим - слез.

Последние четыре года я обмывалась в лохани. Грела воду в печи и берегла кусок мыла по крупицам используя его. Мыло выло обычным без каких-либо ароматов, но хорошо пенилось, а с помощью уксуса удавалось избежать в волосах вшей. Теперь же вокруг блуждает аромат нежных роз и белой фрезии. Божественный запах – достойный благородных господ.

Из ванны я выхожу изрядно покрасневшей, но довольной. Я долго скребла с себя грязь и терла светлые волосы. Надеялась вернуть им природный блеск и красоту. Хотя пока это было маловероятно. Так как залогом здоровья было хорошее питание, а мне в последние годы доставались лишь объедки с хозяйского стола.

Глава 5

К вечеру к дому тетушки подъехала огромная черная карета, на широких дверцах которой был нанесён родовой герб. Наблюдая за суетящимися слугами из окна мне было трудно разобрать что именно там было изображено. Герб на карете Гилберта Фаркхорта был выгравирован чистым золотом. Крылатый пегас и грозный лев опирались на высокий щит, внутри которого красовалась красная роза и стальной меч, а сверху над композицией возвышался рыцарский шлем, увитый белыми перьями. Этот герб не одну сотню лет принадлежал Фаркхортам, а я даже не помнила какой герб был у нашего рода. После того, как нас постигло несчастье, эти вопросы ушли на второй план. Главным стало обычное выживание в этом жестоком мире.

Дверца кареты открылась и из нее вышла обожаемая тетушкой Лаванда Эшдаун. Довольно симпатичная, надо признать. За ней показалась дуэнья, старая дева с крючковатым носом и недовольным лицом. Лаванда презрительно окинула взглядом служанку, выбежавшую к ней на встречу и приподняв свои юбки гордо прошагала к парадному входу. Еще несколько слуг суетливо снимали с кареты багаж. Огромные чемоданы вещей и коробки из-под шляпок, заняли все свободное пространство Ощущение было такое, что она притащила сюда половину своего гардероба. Не иначе жить тут собралась.

В принципе я понимала зачем ее позвала в гости тетушка. Наверняка она решила свести с ней Гилберта ведь тот уже давно достиг брачного возраста. От этих мыслей сразу стало не по себе и я, задернув штору отошла от окна.

В дверь моей комнаты неожиданно постучались.

- Войдите, - ответила достаточно громко, чувствуя, как сердце пойманной птицей бьется в груди.

В комнату вплыла служанка с готовым платьем. Модистка успела пришить к рукавам кружева и нарядные ленты. Цвет платья мне удивительным образом шел. Насыщенный голубой со вставками изумрудной зелени. Белые кружева по краям и ленты изысканно увитые в красивые объемные цветы. Я даже не ожидала, что платье будет настолько красивым. Взяла его дрожащими руками и положила на кровать.

Обернулась и заметила с какой завистью на меня смотрела служанка. Поймала ее взгляд, и та немного потупилась, покраснела от стыда.

- Ты можешь идти, - ответила сухо.

Тетушка бы за такое щедро оттаскала мерзавку за волосы, но я была не она. Вдоволь хлебнув горя за годы, прожитые в ее «гостеприимном» доме я отчасти понимала девицу. У бедняжки никогда не будет такого платья. Ведь она не баронесса, а обычная служанка.

А я… Мне просто неожиданным образом повезло. Вот только надолго ли? Кто может гарантировать мне, что я опять не впаду в немилость и не отправлюсь на кухню работать за миску еды?

Служанка быстро прошмыгнула за дверь, а я осталась одна. Взяла платье и подошла к зеркалу. Через час будет ужин и Гилберт сказал, что я тоже должна буду присутствовать на нем.

Осторожно надеваю платье. В конце концов я уже привыкла одеваться самостоятельно. Пуговички по новой моде располагались на груди, что было достаточно удобно. Красивые блестящие с золотистой обводкой они напоминали крохотные цветы. Я ловко их вдевала в маленькие отверстия, краснея от удовольствия глядя на себя.

Волосы после купания давно уже высохли. Приобрели блеск и вились крупной волной. Их я сцепила небольшими шпильками на затылке, оставив маленькие прядки, которые с помощью сладкой воды накрутила на пальцы. Получились весьма милые золотистые завитки.

У меня не было украшений кроме старой бабушкиной брошки. Ее я берегла как зеницу око. Это единственное, что осталось у меня от семьи. Достала брошь из тайника спрятанного в складках старой одежды. Маленький лист, на котором красовалась бледная роза из нежно розового кварца. Края розы украшал мелкий жемчуг, словно капельки утренней росы. Прикрепляю брошку к груди и сразу же чувствую себя увереннее. В конце концов я урожденная Карлайл и должна ровно держать свою спину кто бы передо мной не стоял.

Громкий стук вновь заставляет сердце в груди биться чаще.

- Кто там? – взволнованно прижимаю руку к груди.

Глубокий вздох. Еще одни. Кому бы я могла еще понадобиться?

- Это Гилберт, - прокашливается за дверью мужчина. - Можно войти?

- Да, - говорю, а сама прячу за спину дрожащие руки.

Сейчас Гилберт уведет меня. Что он скажет? Ему понравится мой внешний вид или нет?

Дверь открывается и на пороге возникает мощная мужская фигура. Бросаю робкий взгляд из-под густых ресниц и замечаю, что мужчина успел надеть новый костюм. Волосы непослушной волной завиваются на его висках. А в глазах плещется недовольство.

Наконец он обращает свой взор на меня и его зрачки сразу же увеличиваются.

- Марисса я…, - его голос обрывается на полуслове. Он ошарашенно смотрит на меня. Не в силах поверить, что я это я. Наконец он берет себя в руки и сухо произносит. – Я пришел пригласить тебя на ужин. Матушка с мисс Эшдаун уже ждут нас в гостиной.

- Спасибо Гилберт, - с улыбкой отвечаю ему и медленно плыву на встречу.

С трудом он отводит взгляд от меня выходит из комнаты. Чувствую, как у меня внезапно вырастают за спиной мощные крылья. Видимо я достаточно хорошо выгляжу раз Гилберт потерял дар речи при виде меня.

Глава 6

В гостиную вхожу с прямой спиной и тихо приветствую собравшихся. Не жду радушия и добрых слов. Тетушка Роза при виде меня таращит глаза, а Батильда Фаркхорт недовольно морщит нос. И лишь Гилберт учтиво отодвигает передо мной стул приглашая сесть.

Слуги подают к столу тушеное мясо с рассыпчатым рисом. Овощи на гриле ставят в отдельных тарелках, разносят закуски и бутерброды с паштетом из нежной гусиной печени. От разнообразия блюд у меня кружится голова. А еще возможно от голода. Ведь я до сих пор еще ничего не ела.

Все усаживаются за стол и начинается тихая беседа. В основном тетушка общалась с Лавандой. Тётушка Роза впала в немилость и сидела притихшая и бледная словно моль. От медовых речей Батильды Фаркхорт меня немного подташнивает. Ведь я знала какой жестокосердной она могла быть, а тут сама любезность. Противно было слышать ее откровенную лесть.

Лаванда Эшдаун не блистала особым умом и талантами. После обеда тетушка попросила ее сыграть на клавесине, который располагался в дальнем углу за колоннами. Та с охотой согласилась. Я видела, как поморщился Гилберт, но виду не подала. Мне было интересно наблюдать за ними со стороны. Лаванда пыталась понравиться Гилберту. Кокетничала, глуповато смеялась и хлопала ресницами. Гилберт старался ее не замечать и с трудом выносил ее странный визгливый голос.

Сев на стул Лаванда принялась с упоением нажимать на клавиши. Гармоничной ее игру я назвать не могла. У девушки явно отсутствовал слух, и она часто сбивалась с ритма. Что было сильно заметно. Но это ни шло ни в какое сравнение с ее «потрясающим» голосом. Ощущение было такое, что за окнами выла стая бродячих собак. Я едва сдержалась от того чтобы не закрыть уши руками. Лишь тетушка Батильда делала вид, что все хорошо и она довольна выступлением девушки.

Едва Лаванда закончила петь тетушка вскинулась с явным желанием попросить ее спеть еще что-нибудь, но тут матушку перебил Гилберт.

- Пусть Марисса сыграет нам что-нибудь. Я давно не слышал ее игры.

От этих слов я онемела и вжалась в свой стул. Последний раз, когда я играла на клавесине было по меньшей мере около пяти лет назад. Вряд ли мне удастся сыграть хоть что-то. На это требовалась постоянная тренировка. А я в последние годы лишь тренировалась шинковать капусту на суп.

Тетушка Батильда сначала недовольно зыркнула в мою сторону, но заметив мой испуг ехидно улыбнулась.

- Конечно дорой, - радостно кивнула она, предвкушая мой скорый позор. – А Лаванда пока подготовит стихи. Она такая талантливая и способная. Одно наслаждение слушать как она декламирует их.

Девушка гордо прошла мимо меня и взяла томик стихов Гроссвельда. Я не слишком любила этого поэта, но некоторые его стихи были очень близки мне.

Мне ничего не оставалось как встать со своего места и пройти к клавесину. Села на стул, молча положила пальцы на клавиши. Седлала глубокий вдох и закрыла на секунду глаза. Вспомнила свои прежние ощущения, когда я восторгом играла на инструменте и память неожиданным образом вернулась ко мне. Сначала не слишком уверенно, но потом все лучше и лучше я отыграла до конца простую мелодию весеннего вальса цветов. От нахлынувшего спектра переполнявших меня эмоций у меня едва не навернулись слезы на глаза.

Закончив играть, я робко обернулась к гостям. В гостиной стояла оглушающая тишина.

Лаванда Эшдаун смотрела на меня с затаенной ненавистью. Тетушка Роза, суетливо комкала в руках платок, а тетушка Батильда скрипела зубами от злости глядя на меня.

Гилберт смотрел на меня с улыбкой. Он смог прочувствовать мои эмоции и получил удовольствие от моей игры. Не заметить этого мог только слепой.

- Спасибо Марисса, - недовольным тоном протянула тётушка. – Конечно твоя игра не столь изыскана как игра дорогой Лаванды.

- Да, да, - поддакнула девушка. – На уроках мы не проходим вальс весенних цветов. Ведь это музыка не слишком изысканна. Возможно ей вдохновляются более низкие сословия, но не мы – высшая знать.

Гилберт услышав ее слова недовольно нахмурился.

- Игра Мариссы выла великолепной. Давно я не слышал, чтобы кто-то так вдохновенно играл.

Его слова заставили меня покраснеть, а Лаванда стала пунцовой от злости. Ее укол в мою сторону не вызвал должного эффекта, и тетушка недовольно поморщилась понимая, что я порчу ей сватовство.

После ужина я вернулась в свою спальню. Забежав по пути в библиотеку и взяв почитать перед сном очередной роман.

Вскоре в мою дверь постучали. Накинув на плечи халат, я робко открыла дверь и ахнула, увидев перед собой злое тётушкино лицо. Толкнув меня плечом, она бесцеремонно прошла в мою комнату. Ее плечи подрагивали от недовольства, что свидетельствовало о том, что дело приобрело серьезный оборот.

- Надеюсь, ты понимаешь зачем я пришла? – зло прошипела тетушка.

- Вовсе нет, - пожала плечами.

Тетушка фыркнула и посмотрела на меня в упор.

- Я скажу прямо. Оставь Гилберта в покое! – произнесла она с нажимом. - Он не для тебя!

Шокированная ее напором я изрядно занервничала, потому как в этом доме мое положение слишком шаткое. Несмотря на то, что я урожденная баронесса Карлайл.

- О чем вы говорите тетушка? – прошептала одними губами. - Каким образом я могу воздействовать на кузена?

Глава 7

На следующий день после завтрака я сразу же отправилась в библиотеку. Видеть кислые лица тетушек и Лаванды Эшдаун с ее неприятной на вид компаньонкой было выше моих сил. Тем более никто их них не пытался со мной разговаривать. Для них я была пустым местом. Досадной неприятностью, с которой им приходилось мириться.

В библиотеке было тихо и светло. Солнечные лучи проникали в комнату из широких массивных окон. Что позволю читать без дополнительного освещения днем. Взяв с полки интересный роман, я села на кресло возле окна и слегка приоткрыла створку чтобы наполнить библиотеку свежим воздухом. Читая я незаметно уснула, а когда открыла глаза увидела улыбающегося Гилберта.

- Ах вот ты где! – воскликнул он, не сводя с меня пристального взгляда. - Я все утро тебя искал!

- Вы что-то хотели? – смутившись тут же вскочила с места, и лежавшая на коленях книга нечаянно упала на пол издав глухой звук.

- Вы? – Гилберт насмешливо посмотрел мне в глаза и подошел ближе. Медленно наклонился к полу, взял книгу и протянул мне ее слегка касаясь пальцами моих рук. – Когда это мы перешли на Вы, пуговка?

- Не называй меня так! – зашипела я разозлившись.

Гилберт с ухмылкой растянул губы в улыбке. Наши взгляды скрестились в немом поединке. Он сделал еще один шаг, и я поняла, что попала в ловушку. В библиотеке мы находились одни. А Гилберт. Он был слишком близко. Настолько близко, что я чувствовала его теплое дыхание на своих волосах.

- Я буду делать все что хочу, - прошептал он хрипло. – Я здесь хозяин.

- Что ты хочешь этим сказать? – вскинулась я.

Мне не нравился тон каким он произносил каждое свое слово. В его взгляде плескалось адское пламя. И моя душа трепетала, находясь в опасной близости рядом с ним.

- Не строй из себя идиотку Марисса! Ты прекрасно понимаешь, что я испытываю, глядя на тебя. Матушка пригласила в гости мисс Лаванду Эшдаун. Я с трудом выношу ее общество. Но вот ты. Не думал, что когда-нибудь стану испытывать такие сильные чувства по отношению к тебе.

Его слова потрясли меня до самых глубин души. Значит тетушка видела его влечение ко мне и пыталась зарубить на корню зарождающиеся чувства.

- Твоя мать не позволит тебе жениться на мне.

- А кто говорит о женитьбе? – его лицо исказила усмешка.

Не выдержав я ударила наглеца по лицу, оставив на щеке красноречивый отпечаток.

Яростный взгляд брошенный в мою сторону и в следующую секунду Гилберт уже сжимает мое тело в своих жарких объятиях. Жадный поцелуй обрушивается на мои губы, и я трепещу в его руках пойманной птицей. Мне не справиться с ним. Он слишком силен.

- Ммм…Да…как ..ты смеешь! – чудом оттолкнув от себя наглеца я с размаху влепила кузену еще одну отрезвляющую пощечину.

Потерев покрасневшую щеку ладонью, Гилберт бросил в мою сторону насмешливый взгляд и отступил, переводя дыхание.

- Ты в моей полной власти. Я всегда получаю то, что хочу.

Мои щеки алели в праведном гневе. Ну и наглец! Да как он посмел!

- Так вот зачем ты вернул меня за хозяйский стол. Чтобы я стала твоей личной игрушкой? А я уж подумала, что ты изменился и стал благородным сиром. Но нет. Чуда увы не произошло!

Гилберт рассмеялся, услышав мою тираду и лениво облокотился на полку с книгами.

- Поверь, я слишком добр по отношению к тебе. Ты еще юна и наивна. Не знаешь, как люди могут пользоваться себе в угоду имеющейся у них властью. У тебя нет родных кроме нас с матерью. У тебя нет связей и нет средств. Как ты собираешься выживать в текущих условиях? Выйти замуж за конюха и нарожать ему с десяток детей?

От его слов я невольно поморщилась. Я и сама часто задумывалась о своей судьбе. Мать не отвечала на мои письма. А денег и связей у меня действительно не было. Я даже не могла устроиться служанкой в богатый дом, так как рекомендательных писем у меня не было. Да и не думала я, что где-то ко мне станут относится лучше. Тычки и побои видимо мой крест до конца моих дней.

- Подумай над моими словами. Я приду к тебе вечером в твои покои. Будет лучше если ты примешь мое предложение. Я позабочусь о тебе. Куплю на твое имя дом и оплачу все расходы. У тебя будут собственные служанки и даже свой экипаж. Если бы я мог, то женился бы на тебе. И даже матушка не стала бы в этом помехой.

- Так в чем же дело? – уперев руки в бока спросила его напрямик.

Игрушкой в его руках я становиться не собиралась.

- Дело в твоей семье.

- Что? – ахнула я. - При чем тут они?

- Видишь ли твой отец был замешан в одном неприятном деле. По официальной версии его убили разбойники, но дело в том, что в действительности он был одним из заговорщиков и пытался убить короля. За это вашу семью лишили всей собственности и всех земель. Матушка сильно рисковала, взяв тебя на попечение в свой дом. Пожадничала, так как твоя мать обещала платить. Но видимо что-то случилась. В тот день когда обещанных средств от нее не поступило матушка отправила тебя на кухню отрабатывать свой хлеб. Это конечно плохо. Не спорю. Но она могла выставить тебя на улицу. Но не стала. Ты всем обязана нашей семье. Пойми это и смирись!

Глава 8

Солнечные блики слегка освещали точеные черты Гилберта Фаркхорта предавая его лицу зловещий вид. После всего, что произошло он уже не казался мне таким привлекательным и красивым. Вседозволенность и власть сделали его беспощадным, и он вдоволь упивался моей беспомощностью в угоду себе.

Глядя на мое невозмутимое лицо кузен сразу же перестал смеяться. Наглая ухмылка мгновенно превратилась в грубый оскал.

- Шутить вздумала? – процедил он сквозь зубы. – Я ведь могу поступить и по-плохому. Но не хочу. Даю тебе шанс осознать текущую ситуацию и сделать правильный выбор.

Краснея от стыда, я смотрела на Гилберта с ненавистью во взгляде. Мои ладони до боли сжимались в кулаки, а сердце гулко стучало в груди. Кузен словно хищник пытался загнать меня в угол, но у него это плохо получалось. Своими действиями он лишь больше вызывал сопротивление в моей мятежной душе.

- Я не шучу! – раздраженно заметила я. - Не ужели ты думаешь, что я соглашусь на столь унизительную роль?

Гилберт равнодушно пожал плечами. Ему было наплевать на мои страдания и муки совести.

- У тебя нет выбора! – сухо констатировал он факт.

- Выбор есть всегда! – ответила, гордо выпрямив сипну, собрала волю в кулак и решительно двинулась прямиком к выходу.

Вот только Гилберт не растерялся и схватил меня за руку. Крепко прижал к себе и уткнувшись носом в мои волосы прошептал с нетерпением:

- Ты никуда от меня не денешься. Богом клянусь ты будешь моей!

Его руки нагло шарили по моему телу. Я пыхтела, краснела теряя силы в безуспешных попытках вырваться из его рук.

- Пусти! – попыталась ударить наглеца ногой, но тот на мой выпад лишь рассмеялся.

- Не дергайся, - зашипел недовольно Гилберт. - Своими движениями ты лишь сильнее распаляешь во мне страсть.

Гилберт бесцеремонно задрал мои юбки. Я отбивалась как могла, но сильно проигрывала кузену в физической силе.

«Господи помоги!» - едва не плача взмолилась я. Ситуация была патовой. Ткань трещала под напором его нетерпеливых движений. И некому было меня защитить.

- Что тут происходит? – рядом с нами раздался визгливый голос тетушки Розы.

Гилберт застыл на месте. Краснея от стыда, я стремительно отскочила от него и попыталась хоть как-то привезти себя в порядок. Репутация моя окончательно погибла. Я не смела взглянуть тетушке Розе в глаза.

- Что же ты молчишь мерзавка? – тетушка смерила меня ненавистным взглядом.

Онемев от обиды, я почувствовала, как все замирает в груди.

- Не успел Гилберт перешагнуть порог этого дома как ты вертихвостка решила его соблазнить. Я сейчас же пойду к Батильде и потребую, чтобы тебя вышвырнули из этого дома.

Гилберт нахмурил брови. Ситуация развивалась совсем не так как ему бы хотелось.

- Тетушка, ты все неправильно поняла, - схватив старушку за плечи натянуто улыбнулся он ей.

Но тетушка Роза была строга к нормам морали. Не смотря на преклонный возраст ее трудно было обмануть.

- Не защищай ее Гилберт. Я все видела.

Гилберт поморщился словно от зубной боли.

- Тетушка, не будь столь строга к бедняжке. Она еще слишком молода. Да и к тому же меня не так просто обмануть. Я сам поговорю обо всем с матушкой.

- Хорошо! – нехотя согласилась тетушка Роза. - Надеюсь Батильда примет верное решение.

При этих словах она обернулась ко мне и ее лицо исказилось от гнева.

Гилберт взял тетушку за руку и вывел из библиотеки, уходя бросив в мою сторону красноречивый взгляд.

Мерзавец обернул ситуацию так, что теперь мне просто некуда было деваться. Завтра он обсудит все с матерью и меня выставят из этого дома вон. Он вынуждает меня согласиться на его предложение. Вот только для меня подобное положение ничто иное как смерть.

Едва сдерживая рыдания, я выскочила из библиотеки на улицу. Забежала в сарай и дала волю слезам. Плакала навзрыд о своей горькой судьбе. Да что толку? Не было не единого человека, который бы протянул мне руку помощи в трудный момент.

Чьи-то шаги заставили меня насторожиться. Высунув заплаканное лицо из своего убежища, я столкнулась с сочувствующим взглядом старика Ваффа.

- Вы все знаете! – ахнула я, пристыженно зажмурив глаза.

- Да, - печально вздохнул старик. - Уже все слуги знают о случившемся.

Закрыв лицо руками, я зарыдала еще горше. Теперь самая последняя чернавка будет с презрением тыкать в меня своим грязным пальцем. Когда работала на кухне, то думала, что хуже уже быть не может. А оказывается я ошиблась. Может. И еще как!

- Я не знаю, что делать. Куда мне идти? Гилберт требует, чтобы я стала его содержанкой. Но я не могу опуститься так низко. Лучше буду работать в поле, чем так.

Старик подошел ближе и присел на соломенный тюфяк. Долго молчал обреченно опустив плечи. Потом вдруг встрепенулся и на его лице расцвела робкая улыбка.

- Я вот что думаю Марисса. В соседнем городке у меня живет сестра. Она владеет маленькой пекарней. Труд тяжелый, вставать нужно засветло.

Глава 9

Вернувшись к себе, я собрала в узелок несколько платьев, которые успела пошить мне модистка. Сорочки, чулки и ленты для волос тщательно упаковав тоже уложила туда. А также спрятала свою брошь, приколов ее к внутренней стороне своего платья. Так чтобы она не бросалась в глаза, и никто не смог ее отобрать. Узелок засунула под кровать и закрыв дверь изнутри с ужасом ждала что кто-то захочет войти в мою спальню. Служанок, которые звали меня к обеду я отправляла прочь, хотя очень была голодна. Мне нужно было как-то пробраться на кухню чтобы взять с собой в дорогу съестное. Но как это сделать я не представляла. Мне казалось, что Гилберт караулит меня за углом и снова поймает в свои сети из которых я уже не смогу выбраться. А еще у меня не было средств чтобы оплатить дилижанс. И я не представляла где смогу раздобыть их. Украсть их у Гилберта?

Нет, я не опущусь до такого. Но никто из слуг мне теперь и пенса не даст. Как же быть?

Наступило время обеда, и я решила рискнуть и наведаться на кухню. Пока хозяева трапезничали, Гилберт не сможет причинить мне вреда.

Открыв дверь, я тайком выбралась из своей комнаты минуя открытые двери гостиной. Оттуда слышались оживлённые голоса. Я шла и дрожала от страха. Сердце стучало гулко. Мне не хотелось брать чужое. Но выбора мне не оставили. Краюху хлеба и кусок вареного мяса придется взять несмотря ни на что.

Если нужно я буду стоять на коленях, но добуду себе еды в дорогу.

На кухне стояла странная тишина. Обычно народу всегда было много. Слуги сновали туда-сюда с различными поручениями, а на печи пыхтел кипящий котел. Но не в этот раз.

Кухарка вытирала со лба пот и недовольно ворчала про себя. Увидев меня она еще сильнее надулась.

- Явилась! – недовольно зашипела она. – Снизошла до нас, госпожа баронесса!

Эти слова неприятно резанули мою нежную душу. Но я понимала недовольство кухарки. Ведь обычно свою злость она всегда срывала на мне, а теперь ее лишили этой возможности.

- Мне нужен хлеб и кусок мяса, - произнесла я с нажимом.

- Ага сейчас! – нагло хохотнула кухарка. – Ты тут еще не хозяйка! И вряд ли будешь.

- Ты не можешь этого знать наверняка, - решила я блефовать. – Гилберт обещал на мне жениться. Если стану хозяйкой, то припомню тебе все. Лучше не зли меня.

Кухарка призадумалась на мгновенье. Уверенность в моих словах заставили ее усомниться в собственной парадигме. Насиженное место терять она не собиралась. В любом случае она решила, что не будет худа если она пойдет мне на встречу.

- Фу ты ну ты! Как мы заговорили! – фыркнула она и полезла в буфет за недавно испеченным хлебом. – завернула его в тонкое полотенце и протянула мне.

- А мясо? – я надменно вздернула бровь.

Искривившись от злости, кухарка резко повернулась к кастрюлям, выудила оттуда кусок отварного мяса и нацепив его на вилку раздраженно протянула мне.

- Вот держи!

Развернув полотенце, я выхватила вилку из ее рук и положила холодное мясо к хлебу.

С трудом удержалась от торжествующего вскрика. Кивнув ей холодно, как это часто делала тетушка Батильда, я отдала ей назад грязную вилку и развернувшись медленно зашагала прочь, чувствуя спиной, прожигающий взгляд толстой кухарки.

Радость моя длилась недолго. Еды на долгий путь мне удалось раздобыть. Но я не была идиоткой и понимала, что бесплатно везти меня до Спрингфилда никто не будет. Тетушка держала все деньги под замком, а занять у слуг пару пенсов у меня не получится. Да и к тому же я не знала сколько стоит проезд до соседнего города. Надо бы потолковать на эту тему с Ваффом. Собравшись с духом, я отправилась на поиски старика.

Он как обычно находился в конюшне и убирал лопатой навоз. Ему было тяжело, но он работал из последних сил. Ведь деваться ему по сути тоже было некуда.

- Вам помочь? – спросила я робко.

- Ну что ты дитя, - закряхтел старик. - Я сам. Ты лучше скажи. Ты собрала свои вещи?

Глядя на него с сочувствием, я печально вздохнула.

- Да, но есть одно, но. У меня нет денег на проезд. Боюсь эта затея не выгорит.

Старик призадумался и ушел к себе. Он жил внизу в подвальных этажах.

Вскоре он снова пришел и протянул мне маленький мешочек с монетами.

- Вот возьми. На первое время тебе должно хватить.

Я смотрела на него широко открыв глаза и не могла поверить, что он готов был расстаться с личными сбережениями. Эти монеты он зарабатывал тяжким трудом. Но почему-то решил их отдать мне.

- Вафф! – не смогла я сдержать слез. – А как же ты?

Старик поежился и печально вздохнул.

- Мне не долго осталось коптить белый свет. А у тебя вся жизнь впереди. Бери деньги дочка!

Дрожащими руками я взяла мешочек и засунула его к себе за пазуху.

- Я очень благодарна за твою доброту, - кинулась к старику и обняла его словно родного отца. Потом подняла на него свой заплаканный взгляд и решительно заявила. – Как только устроюсь, то заберу тебя к себе. Ты не должен делать такую тяжелую работу. В твоем-то возрасте.

Глава 10

Вернувшись в хозяйский дом, я столкнулась в дверях с Лавандой Эшдаун. Та смотрела на меня с нескрываемым призрением. Видимо компаньонка уже успела доложить о скандале, новость о котором потихоньку распространялась среди домочадцев. Не хотелось нарываться на ненужный конфликт. Бросила взгляд в широкое приоткрытое окно и тяжко вздохнула, заметив сгущающийся холодные сумерки. В воздухе еще витали остатки дневного тепла, но уличная прохлада уже безжалостно наступала. Из теплых вещей у меня была лишь старая шаль, а на ногах красовались изношенные до дыр ботинки. Скоро о моем позоре станет известно и тетушке Батильде. Не думаю, что она обрадуется случившемуся. Ведь тетушка уже предупреждала меня чтобы я держалась от ее сына подальше. И то, что я ни в чем не виновата, мало кого будет волновать. Нужно действовать незамедлительно. Бежать! Срочно бежать! Как бы старуха не решила подсыпать мне яда в еду. С нее станется.

- Я приехала сюда с определенной целью и с пустыми руками не уеду, - с раздражением в голосе заявила Лаванда.

Смерила ее холодным взглядом.

- Рада за вас. Только я здесь при чем?

Если бы взглядом можно было убивать, то бедняжка упала бы замертво. Мы не простолюдинки чтобы выяснять отношения прилюдно. Нужно в любых ситуациях соблюдать положенный этикет. Данные правила еще с молоком матери были усвоены мной. Но видимо для мисс Эшдаун эти правила были мало знакомы.

Надув возмущенно щеки Лаванда подозрительно сузила глаза. Я сразу поняла, что большим умом бедняжка не обладала. Как и манерами. Вот будет разочарование для Гилберта.

- Не путайся у меня под ногами, - не скрывая раздражения зашипела она. – Гилберт Фаркхорт станет моим!

Сказав это, Лаванда вздернула нос и гордо вскинула подбородок, всем своим видом показывая полное пренебрежение ко мне. Громко фыркнула и прошла мимо меня больно толкнув своим острым плечом.

Я с трудом удержалась от колкости в ее сторону. А еще аристократкой себя называет.

«Забирай себе Гилберта со всеми потрохами!» - хотелось крикнуть ей вслед, но я не стала уподобляться ей. Я решила, что более благоразумным в этой ситуации будет промолчать, а не нарываться на неприятности. К тому же у меня теперь совершенно другие планы.

Мне нужно было срочно выбираться из этого дома. Но как? Дом полон слуг, и я не знала, как пробраться отсюда незамеченной. Тем более, что в руках у меня будет внушительный узелок.

Едва переступив порог своей комнаты, я тут же закрыла тяжелую дверь на засов. Вещи мои уже были заблаговременно собраны. Поразмыслив немного я решила, что безопаснее всего будет выбраться из дома через окно. Нужно лишь завязать узлами между собой хозяйские простыни. И только я села за выполнение своего плана, как в дверь моей спальни внезапно постучали.

- Кто там? – прошипела я зло. Мои пальцы с усердием завязывали очередной тугой узел и это неожиданное вторжение в мое пространство слегка нервировало.

Лишние свидетели мне сейчас были не совсем нужны.

- Это я, нам нужно поговорить! - раздраженно ответил Гилберт.

«Тебя тут только не хватало!» - пробормотала я про себя. Оглянулась по сторонам думая куда спрятать простыни и свои пожитки. Под кровать он может заглянуть и тогда мой побег пойдет прахом. Как же быть? Может просто не открывать дверь?

- Уходи! – отчеканила твердо по буквам. - Я сейчас не готова к разговорам с тобой.

Гилберт услышав мой ответ зло рассмеялся.

- Ты кажется не поняла. Я не прошу, я требую.

От его самодеятельности меня повело. Мне хотелось порвать наглеца в клочья. С трудом сдержалась от грубого замечания. Решила вместо этого просто съязвить в ответ.

- Требовать что-то ты будешь от своей жены. А я таковой не являюсь. Увидимся завтра за завтраком сир Фаркхорт.

Гилберт глухо ударил кулаком по двери, но решил пока не тревожить домочадцев. Впереди была ночь и Марисса никуда от него не скроется. Он придумает способ как проникнуть в ее покои. И тогда мерзавка ответит за все. Заплатит за страсть, которую разожгла в его сердце. Вот уже несколько дней он страдал от того что не мог ее получить.

Когда я услышала, как Гилберт рассмеялся за дверью, я почувствовала, как у меня все внутри сжалось от ярости. Стиснула зубы и прижала ладонь к груди, словно пытаясь унять бешено стучащее сердце. Как же я ненавидела его наглую самоуверенность! Он думал, что держит ситуацию под контролем. Но я не собиралась поддаваться на его угрозы. Я никогда не была покорной, и он это знал!

Его удаляющиеся шаги вскоре затихли. Он решил отступить и уйти. Но я знала, что это продлиться недолго. Я чувствовала, как он злился, как его зловещая решимость лишь нарастала. И если я сейчас не уйду, то познаю этой ночью всю полноту его гнева на себе.

Пытаясь успокоиться, я отнесла узелок к окну, и посмотрев вниз слегка зажмурилась. С детства жутко боялась высоты. Но выбора не было. Я должна быть сильной перед лицом обстоятельств. Мне нужно было выбираться из этого дома и Гилберт не сможет меня остановить. Я не желала становиться его игрушкой. Уж лучше смерть чем подобная жизнь.

В маленькой старой пекарне я найду свое место. И пусть та работа будет тяжелой. Мой труд и мое усердие принесут мне со временем хорошие плоды. Ради светлого будущего я готова была рискнуть. Тем более, что терять мне теперь уже нечего.