Хозяйка приюта, или Я не твоя жена, дракон!

Глава 1

— Пришла в себя? — прозвучал над моей головой презрительный мужской голос. — Хватит ломать комедию, Ивари. Не думай, что я еще хоть раз тебе поверю.

Что?

Я с трудом смогла открыть глаза.

Голова кружилась. Потолок над моей головой был украшен лепниной. Кажется, я лежала на полу.

Что, мать его, происходит?

Последнее, что я помнила — больничная койка. До покосившегося домика за городом, где жила после развода, я так и не доехала: маршрутка попала в аварию и перевернулась.

Я поморщилась, привычно ожидая вспышки боли в искалеченном теле — но ее не было.

— Если собираешься меня разжалобить — у тебя не выйдет, — прокомментировал мужчина, должно быть, заметив мое выражение лица. — Поднимите ее.

Чего? Да кто он такой, чтобы так со мной разговаривать?

Я попыталась возмутиться, но тело не слушалось, как будто чужое.

— Вставай, — раздался совсем рядом старушечий шепот, а потом меня до меня дотронулись мягкие руки, в нос ударил запах лаванды. — Вставай, ласточка, вот так! Ты дров наломала — тебе и отвечать. Твой муж человек суровый, но отходчивый, побьет — и простит, дай бог. А ты терпи, ласточка, терпи! И помалкивай.

Что?!

Сейчас, разбежалась!

— Заслужила, — неожиданно припечатала старуха.

Что здесь происходит?

Кажется, утром я… умирала. Врач сказал, что надежды нет. Сердобольная медсестра даже предложила позвать батюшку на отпевание, раз уж у меня, бедняжки “ни котенка, ни ребенка” и некому даже обо мне, такой молодой, поплакать.

Меня усадили на стул, и я наконец смогла оглядеть место, где оказалась.

Светлый кабинет с голубыми стенами, заваленный бумагами стол, лежащее с краю гусиное перо. Перо? Почему здесь все выглядит так старомодно? И стол явно из цельного дерева, тяжелый такой на вид, с резными ножками.

Напротив меня, скрестив руки, стоял темноволосый мужчина и смотрел на меня исключительно зло.

На вид ему было около тридцати, хотя по таким, как он, никогда не скажешь наверняка: красивый, мускулистый, один из тех, от одного взгляда которых женщины падают в счастливый обморок. Он был настолько крупным и мощным, что даже просторный кабинет на его фоне стал казаться тесным.

Мужчина был одет в старомодную просторную рубашку с расстегнутыми верхними пуговицами, черный жилет и брюки. Из кармана жилета выглядывала золотая цепочка часов.

А глаза… стоп, у него что, зрачки вертикальные?

Такого я никогда не видела.

Неужели дракон?.. Тогда получается…

До сих пор я только читала о попаданках, которых забрасывает черт знает куда, и, конечно, отчаянно молилась, чтобы тоже, как они, оказаться где угодно, только бы избавиться от боли и беспомощности.

Неужели сбылось?

Я опустила взгляд вниз: девушка, в тело которой я попала, была совсем худенькой, с белой кожей, которую подчеркивал розовый цвет платья, и тонкими руками. Юной и — здоровой.

Это — мой второй шанс? Его-то я точно не упущу.

Но что здесь происходит?

Этот, с вертикальными зрачками, явно недружелюбно настроен.

Он — мой муж? Какой кошмар. Хватило мне одного замужества, когда после десяти лет брака благоверный, у которого дела вдруг пошли в гору, завел себе молоденькую свиристелку и бросил меня, забрав все до копейки.

— Скажешь что-нибудь в свое оправдание? — резко спросил мужчина.

“Дракон!” — мелькнула в голове паническая мысль, как будто не моя, а чужая, как будто хозяйки этого тела.

— Я не виновата, — честно ответила я и едва удержалась от того, чтобы втянуть голову в плечи.

Глаза мужчины вспыхнули натуральным огнем, пламя пробежало по его коже и по волосам.

Даже в кабинете стало жарче.

— Вы уж ее простите,— проблеяла старуха из-за моего плеча. — Глупенькая совсем, жизни учить и учить. Вы уж научите, на правах мужа. Кулаками — оно дело верное. А женой она потом хорошей будет, примерной.

Да что она несет?

Если он меня хоть пальцем тронет, я его ночью подушкой придушу или что-то похуже придумаю! И вообще — не нужен мне никакой муж! Тем более — этот. Красивый, конечно, но на этом плюсы заканчиваются.

Мужчина поморщился и вперил в меня тяжелый взгляд.

— Нет, — повернувшись к столу, он быстро черкнул что-то на документе и протянул его мне. — Я принял решение. Плакать бесполезно. Умолять меня передумать — тоже.

В его тоне и взгляде на меня было такое презрение, что меня передернуло. Кто-то слишком высокого о себе мнения, если думает, что я буду его умолять хоть о чем-то. Сама со всем справлюсь!

— Свидетельство о разводе? — прочитала я название документа, который он протягивал мне.

Буквы были незнакомыми, но я каким-то образом понимала смысл написанного.

Серьезно? Вот это повезло! Отлично!

— Да вы что ж творите?! — заголосила стоящая у меня за спиной старушка.

Она выскочила вперед и бухнулась на колени. Я невольно позавидовала здоровью ее суставов. В таком-то возрасте и такая резвость! На вид ей было лет шестьдесят, высокая, крепкая, одетая в темно-серое старомодное платье с высоким воротником и длинными рукавами.

— На кого ж вы мою ласточку покидаете? — всхлипнула она. — Глупенькая ж совсем! Пропадет одна! Пощадите! Воспитайте! Хоть кулаками, хоть как — но не бросайте. Пропадет!

Кто, я? Пропаду? Да не дождетесь.

— Где подписать? — деловито спросила я, стараясь не улыбаться.

Глаза мужчины удивленно расширились.

Добро пожаловать в мою книгу, дорогие читатели! Сегодня глав несколько, можно листать дальше ---->

Глава 2

Старушка всхлипнула и вновь завела свое: “Пропа-а-адет!”

Я поморщилась. За кого она меня принимает? Ладно, с этим разберусь потом.

Мужчина сурово свел брови, посмотрел вниз, и старушка мигом замолчала. Бормоча что-то, принялась подниматься. Мужчина подал ей руку и взглядом приказал отойти. Она послушалась и встала за моим стулом. Упрямо шмыгнула носом и прошептала что-то про “ласточку” и “воспитайте”.

— Так где подписать? — повторила я вопрос, потому что мужчина перевел взгляд на меня.

Он хмыкнул.

— Где угодно. Не вздумай снова травиться. Погибнуть я тебе не дам. И изображать обмороки нет смысла. Ты будешь жить, Ивари. С тем, что сделала.

От брезгливости в голосе меня передернуло.

Интересно, что же эта Ивари такого натворила?.. Впрочем, с этим можно разобраться позже, у меня полно других проблем.

Черт с ним, с прошлым. Что мне делать с будущим?

Хорошо бы с этим разобраться. В той, старой жизни, у меня был старый дом-избушка за городом, свой огород и работа воспитателем. Это давало мне стабильность и уверенность: жила я небогато, но твердо стояла на ногах и смогла выкарабкаться даже после предательства мужа.

А что у меня есть здесь?

Ничего, разберусь и со всем справлюсь! Руки-ноги есть, голова на месте. А что еще нужно? Вот только лучше бы мне не выдавать то, что я — не Ивари. Мало ли, какая здесь обстановка. Недружественная. Отправят еще на костер — и все. И кирдык.

— Подписывай. И выметайся из моего дома.

“Алан Реннер”. Мелькнуло вдруг в голове имя. Дракон, генерал армии, советник императора… Девушка, в тело которой я попала, чувствовала себя самой счастливой невестой на их свадьбе: все завидовали ее удачной партии и красоте!

Интересно, что же потом случилось?

Информация всплывала в голове обрывками, как старые полузабытые воспоминания, в которых я пока мало что могла разобрать.

Как бы то ни было, этот дракон — исключительно опасный тип с тяжелым, как я уже поняла, характером. Не говоря уже о том, что явно на меня зол.

В любом случае, от него мне стоит держаться подальше.

— Я сказал: подписывай, Ивари, — процедил дракон и сунул мне в руки перо. — Не заставляй меня ждать, я все равно не передумаю.

Да причем здесь это? Что делать с пером? Кажется, его полагается макать в чернильницу?.. Ну и где она?!

Что за неорганизованность!

— Развод хуже смерти, — всхлипнула старушка. — Генерал Реннер, смилуйтесь! Уже ни жива ни мертва сидит, ласточка! Все уж осознала! Вы уж не берите грех на душу, не губите!

Дракон не обратил на нее внимания — он буравил меня тяжелым взглядом. Под его кожей метались всполохи пламени. Самого настоящего!

С ума сойти.

— Из-за тебя в опасности оказался ребенок, — процедил он. — Ты знала, на что шла. Знала, к чему это может привести. Такая, как ты, не вправе называться моей женой. Или ты немедленно покинешь мой дом, или я вынужден буду…

— Покину! — перебила я. Надо ловить удачу, пока она сама идет в руки. Я как раз хотела бы от него убраться. — Вот буквально одну минуточку.

Я потрясла перо, как сделала бы с непишущей ручкой, и подлетела к столу.

Какое же удовольствие — просто двигаться!

К моему удивлению, перо писало безо всяких чернил. Я испугалась вдруг, что не знаю своего полного имени, но рука вывела как будто сама длинную вязь петель и завитушек.

— Готово! — обрадовалась я.

В этот момент бумага в моих руках вспыхнула и, не успела я вскрикнуть, как огонь пробежался по каждой букве, замыкая кольцо, а потом погас и превратился в круглую печать с гербом. Бумага в моих руках раздвоилась — и спустя мгновение я держала уже два свидетельства о разводе. Как удобно! И никакой мороки с копиями, загсами, заявлениями и судами.

Этот мир мне, определенно, нравился.

— Это ваше! — радостно сказала я, протягивая один экземпляр дракону.

Подняла взгляд и по его совершенно ошарашенному виду, поняла, что он явно не ждал такой реакции. Вот я дура! Второй шанс, возможность ходить и дышать, волшебное свидетельство о разводе — это прекрасно. Но Ивари на моем месте явно заливалась бы слезами!

Слава богу, ситуацию спасла старушка, которая забормотала свое:

— Да что ж это делается, боже упаси… Да вы что ж! Да кто ж с родной-то женой разводится! Как ж она теперь жить-то будет? Ни отца, ни матери, ни копейки за душой… Да что ж такое делается…

Я тут же состроила скорбную мину и даже всхлипнула.

— Может, можно еще все исправить… — трагично прошептала я, пытаясь вжиться в роль Ивари.

— Я давал тебе достаточно вторых шансов, но ты перешла черту.

Дракон, продолжая смотреть на меня тяжелым взглядом, потянулся за свидетельством о разводе.

На долю секунды кончики наших пальцев соприкоснулись — и меня как будто обожгло огнем.

Я вскрикнула, вертикальные зрачки в янтарных глазах дракона сузились. Вокруг моего тонкого запястья стремительно проступал витиеватый огненный узор.

Что за? Какая-то… метка?

Каждое мгновение тянулось бесконечно долго. Я как в замедленной съемке видела, как все новые и новые огненные нити, обвивающие мое запястье, ползли по коже. Наконец круг браслета замкнулся — и огонь померк, остался только узор, похожий на татуировку.

Что это?

Я читала о таком в книгах, но это ведь не может быть…

“Метка истинности!” — вспыхнуло в голове каким-то чужим голосом, как будто старым воспоминанием.

Нет. Нет-нет.

— Покажи запястье! — рявкнул дракон.

Я тут же попятилась и спрятала руку, которой по-прежнему сжимала свидетельство о разводе, за спину. Если это в самом деле метка истинности — то никакого мне развода не светит!

Но как такое возможно? У Ивари не было метки… А у меня, выходит, появилась? Такое, должно быть, вполне могло случиться, мы же все-таки разные люди…

Да провались тут все! Вот должна была догадаться, что не все будет так хорошо, как началось.

Визуал

Привет! Спасибо, что вы со мной!

Вариант визуала генерала Алана Реннера



И еще один вариант визуала:) Погорячее!



А так выглядит Ивари, в тело которой попала наша героиня



Добро пожаловать в новую историю! Надеюсь, она вам понравится

Глава 3

Дракон обернулся и поднял брови.

— А куда мне еще тебя отправить? Там о тебе позаботятся, а я получу возможность не видеть тебя в моем доме и в этом городе.

Вот это номер. Если развод в этом мире неразрывно связан с отправкой жены в монастырь, то я, пожалуй, могу понять, почему это “хуже смерти”. Я на такое, определенно, не согласна.

— А если я не хочу в монастырь?

Настоящая Ивари, я уверена, тоже не была бы в восторге: вряд ли изнеженной девушке с такими тонкими и мягкими руками, в таком нарядном платье, понравилась бы скромная и наполненная работой монастырская жизнь. Я ничего не имела ни против скромной жизни, ни против работы, но все-таки хотела бы сама распоряжаться своей судьбой.

Дракон наклонил голову набок и окинул меня насмешливым взглядом.

— А куда ты хочешь, дорогая женушка? Может, в тюрьму за то, что ты сделала? На виселицу? Можешь выбрать, вариантов много. В память о твоем отце я планировал обойтись монастырем, но раз ты настаиваешь…

Многозначительно замолчал, как будто в самом деле ждал, что же я выберу.

Какой великодушный! Ивари, да как же ты умудрилась так вляпаться? Захотела его убить и стать молодой безутешной вдовой? Я тебя, определенно, понимаю все сильнее с каждой минутой, но как же ты умудрилась не довести дело до конца и так глупо попасться?

— Генерал Реннер, — начала я. Не знаю, как здесь принято обращаться к бывшим мужьям, но меня никто не исправил, так что я продолжила: — Я в любом случае покину этот город, так что нет нужды отправлять меня в монастырь.

Он засмеялся, запрокинув голову.

— Думаешь, я тебе поверю? Что ты добровольно уедешь далеко от салонов, кофеен и ювелирных лавок? И не попытаешься снова проникнуть в мою жизнь? Отомстить? Навредить моей семье? Я вижу тебя насквозь, Ивари. — Дракон посерьезнел. — Собирай вещи, тебя уже ждут.

Обойдя стол, дракон выдвинул ящик стола и вытащил большой тяжелый на вид мешочек, а затем подошел ко мне. В ноздри ударил запах сандала и дерева, тяжелый и терпкий. По коже пробежали мурашки.

— Возьми деньги.

Бока мешочка бугрились краями крупных монет. Я моргнула и отшатнулась.

— Мне ничего не нужно.

Руки сами собой сжались в кулаки, и я спохватилась, опасаясь порвать свидетельство о разводе.

Дракон насмешливо выгнул бровь. Удивленным он не выглядел: должно быть, Ивари, в тело которой я попала, была с характером.

— И на что же ты планируешь жить, дорогая жена? “Запишите на счет мужа” больше не сработает. Бери, — рявкнул он. — Я открыл на твое имя счет, остальное снимешь сама. Бери и убирайся отсюда. Исчезни из моей жизни и сделай так, чтобы я больше даже о тебе не слышал.

— Мне. Ничего. Не нужно.

— Ласточка! — возмутилась старушка. Она подлетела ко мне и, схватив за руку, потащила к двери. — А ну тихо! Перегрелась! С ума сошла от волнения! А ну пошли! Пошли-пошли! Вы не слушайте ее, генерал Реннер.

“Молчи! — прошипела она мне в ухо. — Молчи и не перечь, дуреха! Ишь какая! Содержание ей не нужно. А ну молчи!”

“Няня Урсула!” — всплыло в голове имя. Точно, эта старушка в темном строгом платье, которая пахла лавандой и впивалась цепкими и удивительно крепкими для такой пожилой женщины руками мне в предплечья, была няней Ивари. Кажется, она даже не помнила времени, когда няни в ее жизни не было.

Теперь понятно, почему старушка так переживает за воспитанницу.

“Молчи!” — снова прошипела она мне в ухо.

Я закусила губу. В чем-то она была права, конечно: разумнее было бы взять деньги и поблагодарить.

Но как же не хотелось жить на подачки дракона! Вообще не хотелось жить на деньги того, кто смотрит на меня с такой ненавистью. Тем более, эти деньги предназначены Ивари, не мне.

Еще слишком свежи были воспоминания о том, как бывший муж во время развода скрупулезно припомнил мне те два года, когда я не работала из-за проблем со здоровьем и жила за его счет “приживалкой”. Я буквально горела со стыда, когда он зачитывал это в суде, и адвокаты судья смотрела на меня с брезгливой жалостью.

Нет уж. Такого мне больше не нужно, и чужих денег я не возьму. Не говоря уже о том, что от генерала армии мне, попаданке, явно стоит держаться подальше и уж точно лучше оборвать с ним все связи. Еще и эта метка… Как она появилась? Как мне удалось ее спрятать? Что она вообще значит? Неужели истинность? Но… чем мне это грозит?.. Почему тогда дракон ничего не чувствует?

В чье тело я попала и что натворила? Как мне быть дальше?

Столько вопросов — и ни одного ответа.

Остаться бы с няней наедине и попытаться узнать, что у меня есть! Если я замужем за этим драконом, советником короля и генералом, явно состоятельным — то и я, должно быть, завидная невеста? По крайней мере, тонкие белые ручки выглядят так, как будто я в жизни не работала. Должно же у меня быть приданое, верно? Хорошо бы земля, хоть крохотный кусочек: своя земля всегда накормит. Но, даже если нет земли, должно же быть что-то другое, хоть что-нибудь!

Своим, что бы мне ни досталось, я распоряжусь по-умному, а чужого мне не надо, благодарю покорно! Мне бы только осмотреться и понять, что здесь к чему, а дальше я уже разберусь. Горы сверну!

— Ги тебя проводит, — отрезал дракон и отвернулся. — И проследит за тем, чтобы ты не ходила по дому без присмотра. Имей в виду, захочешь навредить кому-то из моей семьи — пеняй на себя.

Бросив последний взгляд на его хмурое лицо, я позволила няне выволочь себя кабинета.

— Когда гордость закончится и тебе будут нужны деньги, — бросил дракон напоследок, возвращаясь к бумагам, — присылай Урсулу, не смей приезжать сама и даже не пиши. Чтобы духу твоего в этом доме больше не было.

Старушка Урсула захлопнула дверь раньше, чем я успела, не сдержавшись, описать маршрут, по которому дракону стоит прогуляться.

— Ну что ты натворила? — зашипела она, встряхивая меня за плечи. — Дуреха ты! Довольна теперь? Это ж что ты удумала! Еще и огрызаешься! Побил бы он тебя, так за дело! А теперь? Развод! Да кому ж ты нужна теперь? Одна! Брошенка! Что ж за судьба-злодейка! Да куда ж ты такая! Ох, ласточка!

Глава 4

Услышав это, я сначала вздрогнула от какого-то инстинктивного испуга, а потом закатила глаза с тяжелым вздохом.

Снова этот дракон.

Боже, я провела с ним всего полчаса, а он уже успел достать меня до самых печенок. И это мы всего лишь разводились! Чувствую, если бы на месте развода была свадьба, все было бы еще хуже.

Малыш, который только что смотрел на меня с испугом, вдруг хихикнул: должно быть, увидел мое выражение лица. Детей почему-то всегда ужасно смешит, когда взрослые начинают вести себя, как живые люди.

Я опустила взгляд, посмотрела в яркие голубые глазки с вертикальными драконьими зрачками и скорчила рожу, сведя глаза к переносице и высунув язык.

В этот раз малыш зашелся уже громким смехом. Я улыбнулась — что ж, он явно в порядке. Падение явно было не таким ужасным, как казалось со стороны.

Интересно, что это за ребенок? Откуда он здесь взялся?

Я подняла с пола птичку и уже собиралась подать малышу руку, когда меня, схватив за локоть, грубо вздернули на ноги.

— Я неясно выражаюсь? — рыкнул дракон мне в лицо. Ладонь, которой он схватил меня, была обжигающе горячей, как угли, а хватка — железной. Я охнула. — Не смей. Приближаться. К…

— Вики! — раздался испуганный крик, а потом по лестнице вниз сбежала темноволосая женщина. — Вики, немедленно иди сюда! Не прикасайся к ней!

Женщина вздернула мальчика на руки, прижала к себе, уставившись на меня со смесью испуга и брезгливости.

Малыш, испугавшись, конечно, громко заплакал в ту же минуту. Личико покраснело, сморщилось, по щекам покатились слезы. Здравствуй, истерика на два часа, если не предпринять никаких мер.

— Что ты с ним сделала, тварь? — рявкнула женщина, пытаясь заглянуть малышу в лицо. Тот упорно от нее отворачивался.

У женщины были светло-карие, янтарные глаза с вертикальными зрачками. А еще — тяжелая нижняя челюсть, высокий лоб, черные прямые волосы, смуглая кожа.

Между ней и драконом угадывалось исключительное фамильное сходство.

Сестра? Должно быть.

Я-то уж подумала, что у дракона семья на стороне, но, кажется, дело тут в другом: это его сестра и племянник.

Тот самый “ребенок”, который оказался в опасности из-за Ивари? Но как? Как она умудрилась и что такого сделала?

В голове был белый туман, никаких воспоминаний. Всплыло только имя, Эриан — должно быть, так звали сестру дракона. И больше ничего.

— Отвечай! — вспыхнула она. — Если ты снова попыталась навредить моему малышу…

Тот зашелся еще более громким плачем, по волосам женщины пробежались искры, как будто она готовилась меня сжечь.

Пора было заканчивать этот фарс. Какую бы ерунду со своими жизнями ни творили взрослые, от этого не должны страдать дети.

— Я всего лишь успокоила вашего малыша после падения, — ответила я, спокойно улыбнувшись. — Он споткнулся и скатился с лестницы — и в этом нет ничего удивительного, учитывая, что на нем туфли со скользкими подошвами.

Кому вообще пришло в голову надеть эту пыточную обувь на маленького ребенка? Еще и ступеньки деревянные, блестящие от лака! Чудо, если бы он не упал!

— Что? — удивленно выпалила женщина. По ее коже по-прежнему бегали огни.

— А еще в ваших же интересах успокоиться.

— Что?

— Ваша истерика пугает вашего сына, — дружелюбно пояснила я. — Потому он плачет. Я его успокоила после падения, а вы опять напугали. А с рукой все в порядке, но если приложить холодное, даже синяка не останется.

Я не смотрела на моего бывшего мужа-дракона. Но, могла бы поклясться, у него отвисла челюсть. Я сунула дракону в руку деревянную птичку на удочке — и направилась вверх по лестнице, держа спину так прямо, как никогда в жизни.

Только бы не запутаться в юбке! Вот смеху будет…

Обернувшись, я не удержалась и, поймав взгляд сидящего на руках у мамы малыша, показала ему язык. Он вдруг прямо сквозь слезы громко хихикнул, прикрывая заплаканное личико ладошками.

Выражения лиц дракона и его сестры стали непередаваемыми.

Оставалось надеяться только, что я направилась в сторону моей комнаты, а не в противоположную. Но лестница была всего одна, так что…

О том, что я не ошиблась, мне подсказало поведение няни Урсулы.

Нагнав меня уже на втором этаже и беспрестанно причитая, она пошла рядом со мной и наконец открыла дверь одной из комнат. Внутри все было розовым, как будто здесь взорвалась кукла Барби. Обои с цветочками, кровать под балдахином, огромный гардероб, наполненный платьями, естественно, розовыми, комод, разбросанные повсюду атласные туфли.

Аккуратностью Ивари явно не отличалась, зато одежду любила.

Вслед за нами в комнату неслышной тенью скользнул дворецкий Ги и встал у двери.

— Да что ж это делается! — пробормотала няня Урсула, падая на кровать. — Что ж это делается! Развод! Да разве ж ваша матушка с отцом бы такое выдержали? Хорошо, что не дожили, а как же ж ты одна теперь, кровиночка! Да они ж меня с того света достанут, что не досмотрела, не уберегла!

Ага, значит, Ивари — сирота. Что ж, этого стоило ожидать, иначе на унизительной процедуре развода наверняка бы присутствовал отец девушки.

Да и в монастырь бы ее этот драконище не посмел отправить.

Я осмотрелась в поисках чемоданов и улыбнулась, увидев, что их уже вытаскивает из примыкающей к комнате кладовки услужливый Ги.

Итак, что мы имеем? Комнату, полную тряпок. Я потерла запястье: метка все еще была на месте и все еще — была скрыта. Похоже, имеем магию, вдобавок к странной метке.

А еще имеем перспективу отправиться в монастырь. Последнее особенно не радует.

В этот момент за окном раздался какой-то шум: цоканье копыт, крики, грохот. Выглянув, я увидела мощеную улицу, двухэтажные дома, высокий кованный забор особняка, у которого стояли несколько то ли стражников, то ли солдат, сидящих верхом на вороных лошадях: то, что это были люди служивые, я поняла по надетой на них одинаковой военной форме темно-синего цвета.

Глава 5

— Говорите, чтобы барахла моего здесь не было? — задумчиво протянула я. — Это можно устроить. А еще сундуки в доме есть?

Я ласково улыбнулась Ги.

Когда мы закончили со сбором вещей и их погрузкой, карета стала похожа на муравейник или на домик улитки, каким его изображают в детских книжках: чемоданы, сундуки и коробки со шляпками были закреплены на крыше веревками, парочка небольших коробок устроилась рядом с кучером на козлах, сундук с самыми дорогими платьями я приказала поставить внутрь кареты, еще один закрепили на специальной полке над задними колесами.

— Надо бы доплатить, — недовольно проговорил кучер. — Лошади-то у меня не казенные. Столько вещей везти.

— Доплатим, — успокоила я его и полезла в поясную сумку за монетами. Она была крохотной, розовой и почти сливалась с цветом платья, делаясь незаметной. Уверена, в этом мире это последний писк моды.

Эту сумку, уже вместе с деньгами, я нашла среди вещей Ивари и с чистой совестью решила считать “барахлом”, от которого непременно стоит спасти дом дракона.

Я не слишком разбиралась в местных деньгах, но в сумке нашлись золотые и серебряные кругляши. Я наугад протянула кучеру серебряную монету и увидела, как его глаза блеснули, а рот открылся.

— Это мне? Многовато, будет, леди! Вы что?

Ага, значит, не прогадала: серебряная монета для кучера — баснословные деньги. Но в таком щекотливом деле нельзя было недоплатить.

Так что я отодвинула в сторону намертво въевшуюся привычку экономить и кивнула.

— Вам. Напомните, куда вам приказали меня отвезти?

Кучер растерялся. Это был крепкий мужчина лет пятидесяти с окладистым животом, копной седых волос и пышными усами. Одет он был в черную потертую куртку и черные штаны.

— Так в монастырь святой Иды, леди. Тот, что на мысу Фроуворд.

Какой заботливый дракон: даже кучеру выдал инструкции! Странно, что любимую бывшую жену еще отрядом стражи не снарядил. Чтобы ни дай бог не вернулась.

— Планы изменились. Видите ли, мне нужно в Брайтмур.

Именно так назывался город, где располагался приют, — мне удалось-таки разговорить няню Урсулу, пока я обносила дом дракона.

В смысле — собирала свои вещи с его полного и осознанного разрешения.

Удачно, что от столицы до Брайтмура — всего несколько часов пути. К завтрашнему утру уже будем на месте.

— Так, — растерялся кучер, — велено ж…

Я протянула ему еще одну монету и выразительно замолчала.

Кучер бросил взгляд по сторонам, а потом сграбастал мясистыми пальцами деньги с моей руки.

— Будет сделано, леди. Доставим в лучшем виде. А что вам надо, в Брайтмуре-то?

— Дом Хантов.

Глаза кучера округлились:

— Так там же дом для этих… для отродий этих! Вы…

— Мне поискать кого-то другого? — ледяным тоном спросила я.

Меня, по правде говоря, порядком утомила такая реакция окружающих на слова о приюте. И одновременно внутри заклубились сомнения.

Что же я там увижу? Может, я в самом деле лезу туда, куда лезть не нужно?

Некстати вспомнились восточные сказки про плотоядных и смертельно опасных демонах, которые выглядят как маленькие дети и убивают по ночам, но я тряхнула головой, отгоняя глупые мысли.

Как бы все ни обернулось — мне все равно нужно в Брайтмур. В конце концов, я хозяйка этого дома. И в какой-то степени несу ответственность за этих сирот. Пришлось пообещать кучеру еще одну монету — утром, когда он доставит нас в нужное место.

Наконец настала пора садиться в карету — под бдительным надзором дворецкого Ги.

— Няня Урсула, — нерешительно начала я. — Тебе не обязательно ехать со мной в…

— Да как же не обязательно, ласточка? — Она всплеснула руками. — Куда ж ты без меня?

— Няня Урсула, но вы привыкли к столице. Уверена, вы найдете работу…

Глаза старушки наполнились слезами — и пришлось прикусить язык. Похоже, расставаться со своей “ласточкой” она не собиралась. Интересно, сколько Ивари ей платит? Ведь платит же?.. Нужно записать этот в список будущих расходов.

Ничего, может, няня Урсула, когда узнает, куда я еду — передумает. Кажется, мои слова о том, что мы заедем в приют, она восприняла как блажь. Ничего, мне же лучше. Сейчас главное — убраться подальше от дома бывшего мужа. И хорошо бы без ругани и истерик. Главное — побыстрее.

Уже когда я садилась в карету, за спиной я услышала голос дворецкого Ги:

— Генерал Реннер приказал отдать вам, — невозмутимо произнес он, протягивая мне знакомый уже мешочек с деньгами, который до этого прятал за спиной. — Сказал, последний шанс передумать.

Я открыла рот, но меня опередила няня Урсула. Она подлетела к Ги и отобрала у него деньги:

— Ой спасибо! А то мы-то уже и забыли совсем! А вы напомнили!

Я скрипнула зубами, но потом все-таки кивнула. Няня была права. Деньги мне пригодятся. Хотя, не то чтобы мне.

Если я что и знала точно про детские приюты, так это то, что деньги там никогда не бывают лишними. А за чей счет живет приют сейчас — я не имела ни малейшего понятия. Я не знала, сколько там детей, какого они возраста, в каком состоянии дом и насколько сильно они нуждаются.

Детям всегда что-то нужно: кроме очевидной необходимости хорошо есть и тепло одеваться, они ведь еще и постоянно растут. Так что одежда и обувь тоже была постоянной статьей расходов.

Так что раз уж генерал Реннер так хочет всучить мне деньги — не буду ему мешать.

Дети от них точно не откажутся.

— Передайте генералу Реннеру, — попросила я дворецкого Ги, — мою сердечную благодарность. Благодаря ему я стала счастливейшей из женщин.

Особенно сегодня. Вечно невозмутимое лицо дворецкого Ги вытянулось, и я наконец забралась в карету, захлопнув дверь.

Карету, пока она катилась по брусчатке, постоянно потряхивало, но я быстро к этому привыкла и принялась с любопытством смотреть в окно. Мимо медленно — по сравнению со скоростью автомобиля — проплывали жилые дома, кондитерские лавки, особняки, бакалейные и мясные магазины, высокие здания, похожие на церкви, а еще скверы и мосты.

Глава 6

— Потому что непорядочный! — отрезала няня Урсула. — Кто ж с родной женой-то разводится?

Исчерпывающий ответ. Правда, немного не то, на что я рассчитывала.

Няня Урсула еще долго ворчала, но полезной информации в ее возмущениях было совсем мало.

— Ну не убила бы ты его! — вдруг воскликнула она, и спящая девочка недовольно заворочалась. — Не убила бы, ласточка?

Голос у няни стал неуверенным. Я растерянно покачала головой. Вот это номер. Ивари пыталась убить кого-то? Мужа? Тогда его гнев, пожалуй, понятен.

Похоже, все серьезнее, чем я думала.

Ладно. На виселицу тот меня не отправил — уже хорошо.

Как я ни старалась не могла припомнить ничего из того, что произошло. Зато начали всплывать другие воспоминания: сколько стоит отрез ткани, как принято торговаться, а еще — куча сведений о том, что сейчас модно в столице. Я не ошиблась: крохотные поясные сумочки были последним писком. Какую пользу можно извлечь из этой информации? Большой вопрос.

Девочка вдруг заворочалась, захныкала во сне, и я погладила ее по голове, успокаивая. Няня перевела на нее настороженный взгляд.

— У меня настойка пустырника есть, — наконец сказала она. — Успокоит.

Я покачала головой. Таким маленьким детям уж точно не стоит пить лекарства на спирту. А вот теплое молоко с медом пришлось бы кстати. Ничего, прибудем на место уже утром — и об этом можно будет подумать.

Я посмотрела в окно. Сплошной лес, только желтый керосиновый фонарь, прикрепленный рядом с сидением кучера, освещал путь. Дорога была пустой и тихой, за все время мимо не проехало ни одной кареты. Кучер сказал, что к рассвету мы уже будем на месте — осталось совсем немного.

Уже когда на востоке за деревьями начал дребезжать рассвет, карету тряхнуло, как будто мы провалились в яму. Няня Урсула вскрикнула, девочка рывком проснулась и заозиралась, прижимая к себе сокровища: завернутый в бумагу кусок пирога и фрукты. Ее желтые совиные глаза в темноте по-звериному светились.

Неужели разбойники?

В темноте вокруг нас вдруг послышались шум и… голоса.

— Драконью жену убейте! Берите все, что можно!

— А старуха?

— Нечего грех на душу брать, сказали — одну! Мы…

Ответ потонул в гвалте.

Разбойники!

Дверь рядом со мной открылась, в свете желтого фонаря я увидела высокий мужской силуэт. Я успела загородить собой малышку и няню Урсулу — а потом мне в шею воткнулась тонкая иголка.

И все провалилось в темноту.

В себя я пришла от истошного крика:

— Ласточка-а-а!

Поморщилась. Во-первых, мне за сегодняшний день порядком надоело терять сознание. Во-вторых, зачем же так кричать?

Спустя секунду воспоминания обрушились на меня ловиной, и я резко села.

— Няня Урсула? Ты в порядке? Где девочка?

— Ласточка-а-а! — снова завела няня и кинулась мне на шею.

Я огляделась и, только встретившись взглядами с малышкой, которая прижимала к себе неизменный мешок с фруктами, облегченно выдохнула.

Вокруг уже рассвело, воздух был прохладным и свежим. Кареты не было. Вещей — тоже.

— Ограбили! Нелюди! — причитала няня. — А ты-то, ты-то, ласточка, не дышала!

Из ее причитаний я узнала, что напавшие на нас разбойники забрали карету, деньги и все вещи Ивари, а нас — бросили на дороге.

— Ворье! Ворье бессовестное! Ох, ласточка, надо было нам в монастырь ехать, ослушалась ты мужа, вот бог-то нас…

— Это не бог, — перебила я.

Голова кружилась, но чувствовала я себя вполне сносно, сознание было ясным. Аккуратно выбралась из объятий няни и потянулась к девочке.

— С тобой все хорошо? — спросила я, тронув ее за руку. — Цела?

Девочка кивнула. Личико у нее было мокрым от слез, но видимых повреждений не было: ни синяков, ни ссадин. Уже хорошо. С фруктами и пирогом она тоже так и не рассталась. Тоже плюс. Значит, ее не трогали. И это еще один аргумент в пользу пришедшей мне в голову версии произошедшего.

— Ой, она-то в порядке! — замахала руками няня, помогая мне подняться. — Как она на этих нелюдей-то набросилась! Ну чисто демон! Глазищи — светятся! А смелая! Как звереныш! А они-то как раскричались, как разбежались от нее подальше!

Няня бросила на девочку неожиданно ласковый взгляд, и та зарделась от удовольствия.

Я улыбнулась, хотя ситуация была совсем не веселой. Все вещи пропали, деньги, карета — даже мою поясную розовую сумку с монетами уволокли. Неужели воры разбираются в моде?

Что ж. Я ощупала свое тело и успокоенно выдохнула.

Несмотря на это, кое-какие козыри у меня остались. Кажется, я все-таки не ошиблась, думая о том, кто и зачем на нас напал. Уж очень неопытные разбойники, не удосужились даже обшарить мои карманы как следует.

— Угораздило нас, — причитала няня Урсула, утирая слезы с лица. — Как нас так угораздило…

— Нас не угораздило, — качнула я головой. — Нас здесь ждали.

И это странно.

Потому что разбойники точно знали, что в карете будет “драконья жена”. И что проезжать карета будет именно здесь. О том, что тут будет “старуха” знали тоже. А вот неблагая малышка со светящимися глазами стала для них сюрпризом. У страха, особенно ночью, глаза велики. Представив, как перепугались разбойники, увидев в карете существо со светящимися глазами, я хмыкнула.

Провела рукой по шее и явно почувствовала кончиками пальцев очертания корочки из запекшейся крови на месте ранки, которую оставила игла. Значит мне не почудилось? Яд? Я много раз видела в кино, как в шею метают отравленные дротики.

И няня Урсула говорила, что я не дышала.

“Не вздумай снова травиться, — пришли мне на ум слова дракона. — Погибнуть я тебе не дам. И изображать обмороки нет смысла”.

Отбросив в сторону мысли о прожигающем насквозь взгляде и низком голосе, я задумалась.

Но что, если… что, если Ивари не пыталась себя отравить? Что, если ее пытались убить уже тогда — и сейчас явно попытались снова?

Глава 7

Поднимаясь вслед за Долорес по лестнице, я старательно считала про себя до десяти — говорят, это помогает успокоить гнев. Мой гнев успокаивало еще и то, что я параллельно придумывала десять ситуаций, во время которых Долорес могла различными способами пострадать.

— Проходи, — бросила она, открывая первую дверь в коридоре второго этажа. Я как раз мысленно наградила ее оспой. — Поговорим без посторонних ушей.

Я огляделась.

— Это твой кабинет?

Состояние этой комнаты было на порядок лучше, чем у всего остального дома. Во-первых, аккуратная деревянная мебель, начищенная до блеска, во-вторых, цветы в вазе на рабочем столе, в-третьих, уютный диван у стены с разбросанными по нему подушками. Царил здесь идеальный порядок. Что ж, кажется, в аккуратности Долорес не откажешь.

— Вообще-то твой теперь, — прокряхтела Долорес, усаживаясь в стоящее за письменным столом кресло и указывая мне на стул для посетителей. — Ты ведь управляющая. Но мы-то с тобой, я думаю, договоримся.

— Договоримся? — переспросила я, усаживаясь на указанное место.

Взгляд упал на хрустальную вазочку с конфетами, стоящую на столе. Я сглотнула. Значит, конфеты. Интересно, дети их тоже едят? Что-то мне подсказывает — нет. Ладно. Со всем разберемся со временем.

— В городе купила, — пояснила Долорес, перехватив мой взгляд. — Как раз вчера деньги на этих чудовищ получила в администрации. Десять серебряных в месяц, ха! — Она закинула в рот одну конфету и откинулась на спинку кресла. — Не жирно ли, когда я сама-то получаю три. Да я тут, можно сказать, жизнью рискую каждый день! — Она перевела взгляд на меня. — У тебя-то жалованье повыше будет, но не обольщайся, не намного, больше четырех серебряных не получишь. Про платья такие придется забыть. — Долорес усмехнулась, а потом вдруг прищурилась, окинув меня взглядом: — Откуда ж ты взялась такая? Это что, шифон?

Она протянула ко мне огромную, похожую на лопату, ладонь.

— Это подарок, — ответила я, отстранившись.

Я порылась в воспоминаниях, чтобы сравнить услышанное от Долорес с тем, что знала Ивари.

Увы, ничего полезного на ум не пришло. Ну кроме того, что платье, надетое на Ивари сегодня, стоило около пятидесяти золотых — но дело было не в том, что оно было украшено драгоценными камнями (увы, нет), не в вышивке и не в цене ткани. Просто Ивари очень хотела щеголять в платье от модного столичного портного и за это готова была отдать любые деньги.

Я сомневалась, что в провинции кто-то готов был бы заплатить столько за это платье, да и за любое другое платье. Впрочем, сейчас важнее было другое: Ивари, к сожалению, совершенно не ориентировалась в ценах на базовые продукты питания и прочие необходимые вещи. Кажется, совершенно ничего о них не знала — ну или эта часть воспоминаний, как и многое другое, мне не досталась.

Так что я не имела понятия о том, можно ли в самом деле содержать приют на десять серебряных в месяц. Я даже не представляла, много это или мало!

— Сколько здесь детей? — спросила я.

— Детей? — подняла брови Долорес. — Ни одного. А этих тварей пятеро, но…

Долорес вдруг замолчала.

— Но? — поторопила я.

Мне нужна была информация. Ради этого стоило вести тихий вежливый разговор.

— Но есть у меня подозрение, что они что-то от меня прячут. Они не дети, они — монстры. Их нужно держать в ежовых рукавицах, иначе сожрут и кости обглодают. — Долорес ударила широкой ладонью по столу и прищурилась. — Ладно! Это не твоя забота, воспитательница все-таки я. Ты управляющая. Вот и будешь управлять. У тебя бумаги с собой?

Я сглотнула. Вот он, тот момент, которого я так боялась.

— Там что-то случилось… обещали отправить позже.

Долорес долго буравила меня взглядом, а потом хмыкнула:

— Ясно, сослали тебя сюда, даже документы оформить не успели. Что, неужели дорогу кому-то перешла? С мужем чьим-то кувыркалась?

Я неопределенно дернула плечом, но Долорес этого хватило.

— Ну ничего! Со мной не пропадешь. Ты, я вижу, молодая совсем. Учить тебя и учить.

Я кивнула. Кажется, внешность Ивари в очередной раз сыграла мне на руку: хрупкую светловолосую девушку в розовом платье из шифона никто не воспринимал всерьез, вот и Долорес явно заранее записала меня в глупышки, хотя я пока и рта толком не успела открыть.

Вот только — с чего бы ей брать меня под крыло? Были у меня на этот счет соображения, но я не хотела торопить события.

— Так в чем заключаются мои обязанности? — задала я вопрос тихим неуверенным тоном. Ведь так полагается говорить глупышкам?.. Кажется, да.

— Да так, — махнула рукой Долорес. — Следить за состоянием приюта, заказывать продукты, заниматься бумагами — но ты не переживай, я давно уже во всем разобралась. Тебе даже делать ничего не придется.

— Правда? — наивно хлопнув глазами, спросила я.

Долорес радушно, как ей казалось, улыбалась. Только вот смотрела на меня пристально, колюче, как будто прицеливалась.

— Угостишься? — она подвинула ко мне баночку с конфетами.

Шоколад застрял в горле, но я с усилием сглотнула.

Мне необходимо было, чтобы Долорес продолжила болтать.

— Так вот, — Она подалась вперед. — Жалованье у тебя будет невысокое, сама понимаешь. Ни платьев красивых, ни еды вкусной на него не купишь, привыкай. Была бы у приюта хозяйка толковая — может, и подкидывала бы чего, но эта, как ее… генеральша Реннер. Итани… Икари…

— Ивари.

— Во! Вот она. Была бы она пощедрее — может, и были бы у нас с тобой деньжата, а так… приходится на подачки администрации перебиваться. Собачья работа. И денег ни гроша.

Я молча ждала, что она скажет дальше. Долорес смерила меня взглядом и, видимо, осталась довольна увиденным.

— Вот я говорю, — продолжила она. — Разве ж с такими доходами скопишь хоть что-нибудь? А жилье снимешь?

— Я думала, вы живете в приюте, — уронила я.

— Давай ко мне на ты, — махнула рукой Долорес и потянулась за еще одной конфетой. — Здесь? С этими отродьями под одной крышей? Ночевать? Нет уж. Предшественница твоя первое время тоже деньги зажимала на отдельную комнату, еще и мягкотелая была — так они ее чуть заживо не спалили. Нет, я тут, неподалеку, снимаю угол. А через пару лет, даст бог, смогу и домик купить.

Глава 8

Окинув взглядом пустой пыльный холл, я метнулась в столовую — никого. Ни приютских детей, ни няни Урсулы, ни девочки с совиными глазами.

Сердце заколотилось. Я выглянула в окно, заподозрив, что Долорес что-то плохое сделала напоследок, — но она удалялась от особняка вперед по дороге, шаркая и поднимая пыль.

Ладно. Отставить панику.

Заглянув в просторную комнату на первом этаже, я остолбенела: как и остальные помещения, эта комната была исключительно пыльной и пустой. Почти. Только на полу лежали старые матрасы под синими покрывалами. Видимо, здесь и спали дети. В дверь снаружи были врезаны крепления для амбарного замка.

Кулаки сжались. Ладно. С этим разберусь со временем. Я уже собиралась выходить, когда увидела в углу какую-то непонятную кучу тряпья. Подойдя к ней ближе, я почувствовала настойчивый запах фруктов (и еще запах пота, конечно, который не мог не исходить от малышки, живущей на улице).

К слову, как у нас обстоят дела с ванными и туалетами в этом доме? Еще один пункт к списку вопросов, которые нужно прояснить.

Когда я приблизилась, “холмик” никак не отреагировал.

Хотелось пощекотать девочку с криком “Попалась!”, как я сделала бы с любым домашним ребенком, но это явно была не лучшая идея: испугается.

— Эй, — тихо позвала я. — Я тебя нашла.

“Холмик” зашевелился, а потом на меня уставились два желтых заплаканных глаза.

Так. Какого. Хрена?

И снова — я не любила обсценную лексику, но как тут без этого-то? Что опять случилось?

Неужели дети ее успели обидеть?

— Ласточка! — вдруг раздался со стороны двери крик. — Слава богу! Нашлась.

— Няня Урсула? — я обернулась. — Что произошло?

Няня подлетела к нам, держась за сердце.

— Сбежала!

Я нахмурилась, и под моим вопросительным взглядом няня Урсула поспешила пояснить. Они с малышкой ждали меня в холле, как я и просила.

— Да я бы ни в жизни с места не сдвинулась! — отрезала няня Урсула. — Это ж дом, полный… — Она осеклась и бросила взгляд на малышку, а потом обтекаемо сказала: — Опасно тут, я имею в виду.

Она кашлянула. В общем, они с малышкой стояли у входа, а потом потом ей захотелось в туалет: малышка начала переступать с ноги на ногу и вырывать руку из хватки няни Урсулы. Та, с трудом справившись со страхом перед неблагими детьми, зашла в глубь особняка, открыла пару дверей и показала туалет на первом этаже. А потом вернулась к двери. Именно в этот момент малышка умудрилась столкнуться с Долорес.

— Крику-то было! Крику! Я думала, оглохну!

Видимо, я в этот момент была на втором этаже: проверяла связку ключей, которые забрала у Долорес, по очереди открывая каждую дверь. С нее станется упрятать что-то важное.

Странно, что я ничего не слышала. Чудеса звукоизоляции.

— Долорес ее ударила? — с трудом сдерживая злость, спросила я.

— Да какое там, ласточка! — замахала руками няня Урсула. — Фрукты с пирогом попыталась забрать! А эта-то крик подняла! На весь этаж! Ох, напугала ты старуху! — это уже няня Урсула сказала малышке, которая, уловив в ее голосе недовольство, еще сильнее вжалась в стену.

Я с трудом подавила желание вылететь из особняка, нагнать Долорес и… сделать с ней что-нибудь плохое.

Ладно. Все более-менее ясно. Она просто испугалась. Эта Долорес даже меня пугала!

— Иди сюда. — Я протянула малышке руку. Хотела бы ее обнять, но не стоило: напугаю еще сильнее. — Не бойся, она ушла. Твои вещи — твои. Никто их не заберет, — тихим успокаивающим тоном произнесла я. — Урсула, где дети?

Было сложно называть няней женщину, которую я знала второй день. Но старушка, кажется, не обратила на мою фамильярность внимания.

— Да кто ж их знает? Ушли куда-то!

— Куда? — спросила я, пытаясь сохранять спокойный тон.

Я ободряюще улыбнулась малышке, которая наконец перестала напоминать перепуганный холмик и выпрямилась. Мешок с фруктами и кусок пирога она по-прежнему крепко прижимала к груди.

— Да кто их знает? — задумчиво сказала няня Урсула. — Они ж… чертом отмеченные. Может, он их к себе и прибрал. Только дверь осталась открытая.

Снова эта ересь!

— Поищу во дворе, — отрезала я, вставая. — Пойдешь со мной?

Я протянула малышке руку и улыбнулась снова.

Вряд ли дети могли уйти далеко.

Хотелось в это верить.

И оторвать Долорес голову.

— Не ходила бы ты за ними, ласточка. Ушли и ушли, скатертью дорога. Дом-то твой теперь… Тебе одного мало? А они…

Я обернулась.

— Няня Урсула, это дети! Они не могут жить одни, нужно их найти и вернуть домой.

— Они не…

— Няня Урсула! — взмолилась я, пытаясь до нее достучаться. — Они родились с магией, но они — просто дети. Посмотри на нашу храбрую малышку? — кивнула я на девочку, которая вцепилась в мою руку. — Она испугалась крика Долорес, как и любой ребенок. Надо найти остальных, они наверняка голодны, напуганы и… — От пришедшей мне в голову мысли я замерла. — Няня Урсула, Долорес что-то сказала? Когда они столкнулись с нашей малышкой?

Та дернула плечом и опустила взгляд, потеребила крупными морщинистыми руками юбку.

— Да не думала бы ты про это, ласточка! Чего только люди не говорят? А ты ее — уволила отсюда что ли? Вот она и…

— Что она сказала? — перебила я.

Няня Урсула вздохнула.

— Да я уж не помню, старая стала. Ладно-ладно! Сказала, — няня Урсула вдруг подобралась и заговорила, удивительно точно копируя низкий и одновременно визгливый голос Долорес: — “Думаешь, меня выгнали отсюда — и довольны? Да она вас со свету сживет, гадина! Вспомните еще меня! Вот и попляшете! Уж она-то вам устроит! Так вам и надо! Ждите-ждите!” А потом увидела у нее яблоки и попыталась забрать — тут-то девочка крик и подняла, раз — и шмыгнула куда-то! Я уж с ног сбилась ее искать. Какая-никакая — а уже своя.

— Ясно, — отрезала я. — Пойдем во двор.

Долорес! Конечно, она не могла уйти просто так — подложила мне свинью напоследок. Видимо, дети услышали ее слова, крик девочки и решили, что от меня стоит держаться подальше. Ничего удивительного: они явно не привыкли ждать от жизни ничего хорошего.

Глава 9

От страха у меня сердце буквально рухнуло в пятки. Дети огромными глазами смотрели на мое запястье. Няня Урсула всхлипнула — и я безошибочно узнала тот тон всхлипа, с которым мамы выдают замуж своих дочерей.

Ругнувшись, я накрыла ладонью вьющийся на запястье узор.

— Ласточка! — подлетела няня Урсула ко мне.

Глаза ее блестели от слез и радости. Ни разу до сих пор я не видела ее такой счастливой. В руках у нее был небольшой бидон с, как я надеялась, молоком, и холщовая сумка, откуда вкусно пахло свежим хлебом и, кажется, сыром.

Отлично, с этим справились. По крайней мере, у детей есть завтрак.

— Ласточка! — выпалила она. — Ласточка, так ты же драконья истинная! Генерала Реннера!

Вот же не было печали! Чтоб тут все провалилось, лучше бы эта метка оказалась чем-то другим.

— Мы на минутку отойдем, — предупредила я детей. — Няня Урсула, нам надо поговорить! Пойдемте!

Чуть ли не волоком я вытащила ее из столовой в холл и, убедившись, что никто из детей не пошел следом, зашептала:

— Няня Урсула…

— Ласточка, — смахнула слезы няня, — бог меня услышал! Тебе второй шанс небеса дали! Поехали! К ночи будем у генерала Реннера, а там-то ты…

— Подожди, — качнула головой я и решила до конца все прояснить: нужно же убедиться, что я все понимаю правильно. — Зачем мне ехать к генералу Реннеру?

Морщинистое лицо няни Урсулы вытянулось. Она смотрела на меня, как будто я спросила, почему нельзя ходить по улице голышом.

— Как… да как же зачем! Ты богами ему предназначена! Счастье-то какое! Я-то молилась, так молилась… Боги…

Из неразборчивого бормотания няни Урсулы я поняла, что, в целом, не ошиблась в своих предположениях: на моем запястье появилась метка истинности, которая означает, что я предназначена в жены дракону.

То, что появилась она только сейчас, а не когда настоящая Ивари встретила генерала Реннера, няня Урсула списала на эффективность своих молитв и чудо. Судя по ее словам, генерал Реннер “будет счастлив”, когда узнает, что обрел истинную. Для драконов это великое благословение: найти ту, у которой появившаяся на коже метка совпадает с дарованным каждому дракону от рождения узором.

Я подозревала, что драконья радость имеет под собой и вполне циничное обоснование: может, обретение истинной увеличивает их магический резерв или что-то вроде того.

Если в существование драконов я еще могла поверить, то в существование мужчин, которые радуются навязанной судьбой незнакомой женщине, на которой придется жениться, потому что “они друг другу предназначены”, — нет.

В любом случае, участвовать в этом я отказывалась.

— Надо ехать! Ох, ласточка, я в город побегу! Карету ж надо искать!

Няня Урсула, которая вдруг — должно быть, от волнения, — начала прихрамывать, направилась к входной двери.

— Стоп! — Я перегородила ей дорогу. — Няня Урсула, я никуда не поеду.

Она замерла и приложила ладонь ко рту.

— А как же это... А хотя… и то правда, ласточка! Теперь-то генерал Реннер тебя везде найдет! Он вмиг сам примчится! Подождем! Подождем, ласточка!

Этого еще не хватало!

Впрочем, раз генерал Реннер до этого не примчался — то, должно быть, моя маскировка сработала, она прятала не только метку, но и... не позволяла дракону меня чувствовать, наверное. Какой все-таки полезный у меня дар! Прежде чем снова спрятать метку, я решила кое-что прояснить.

— Няня Урсула, — проговорила я. — Я не могу оставить детей.

— Они же неблагие! — возмутилась она. — А ты теперь — опять невеста дракона! Не по статусу тебе с ними возиться!

Я сжала зубы. За время, проведенное в этом мире, я успела наполовину вспомнить, наполовину разобраться, что няня Урсула была из простой семьи, писать и читать не умела, зато умела ладить с детьми — тогда-то ее и заметил отец Ивари, в дом которого Урсула устроилась прачкой.

Он сделал ее няней дочери, и Урсула души не чаяла в воспитаннице, хотя хорошим манерам, языкам и игре на музыкальных инструментах Ивари учили приходящие наставники.

Судя по той информации, что мне удалось по крупицам собрать, няня Урсула не была злой и подлой, в самом деле любила Ивари и желала ей добра. Она просто была человеком своего мира, который относился к неблагим детям так, как все здесь к ним относились.

— Няня Урсула, — четко произнесла я. — Я не собираюсь снова выходить замуж за генерала Реннера. Сейчас мой дом — здесь. Я буду заботиться об этих детях, потому что кроме меня никто этого сделать не сможет.

— Ласточка…

— И еще, — начала я, глубоко вдохнула и высоко подняла руку, на которой красовалась метка.

Я закрыла глаза и изо всех сил представила себе, как метка исчезает. Почти тут же под кожей появилось знакомое покалывание.

— Ласточка…

Открыв глаза, я увидела, что метка пропала. Няня Урсула попятилась, глядя на меня огромными глазами. С лица старухи сошли все краски.

— Ласточка…

— Я — одна из них. Я неблагая. Как и эти дети, — проговорила я. — И я остаюсь здесь. Я пойму, если ты больше не захочешь иметь со мной дел. В таком случае я дам тебе столько денег, сколько будет нужно, чтобы ты благополучно добралась до столицы. Выбор за тобой.

Не дожидаясь ответа, я направилась в столовую: кормить детей.

***

ГЕНЕРАЛ АЛАН РЕННЕР

— Ты все сделал правильно, — проговорила Кэтрин, входя в кабинет. — Когда вышвырнул ее из твоего дома.

Я отвернулся от окна и кивнул сестре.

Стоило подумать, что ее сын мог пострадать…

Я никогда не любил Ивари как муж должен любить жену. Она была… пустоголовой, скандальной, и в жизни ее не интересовало ничего, кроме шляпок, платьев и положения в обществе. Ей нужно было "утереть всем нос", как она выражалась.

Это была не та женщина, к которой я мог бы испытывать симпатию или хотя бы уважение.

Конечно, бывают жены и похуже. Спустя год брака я смирился с положением вещей и стал относится к Ивари примерно как к комнатной собачке, довольно дорогой в содержании.

Глава 10

Утром я даже не подозревала, с чем мне придется столкнуться, когда я улягусь спать.

Я праздновала свою маленькую победу: смотрела, как дети завтракают. И не убегают!

Что ж, кто бы мог подумать, что мои критерии воспитательницы детей с многолетним стажем опустятся до такого уровня.

Всего детей было шестеро: пятеро воспитанников приюта и девочка с желтыми совиными глазами.

Я знала имя только одной девочки: темноволосой Мелиссы, самой бойкой на язык. Кажется, среди них она была лидером, а еще — самой старшей. И она была способна управлять ветром.

Интересно, на что способен ее дар? Нужно будет выяснить. Нам пригодится каждая крупица магии, которую в этом мире так бездарно разбазаривают.

— Мелисса, сколько тебе лет? — попыталась я завести разговор.

— Не знаю, — буркнула девочка, намазывая на хлеб толстый слой масла и глядя на меня наглыми голубыми глазами.

Закончив, она налила себе еще молока под испуганными взглядами остальных.

Прищурилась, не сводя с меня глаз.

Думала, буду ругаться из-за “перевода продукта”? Нет, пускай ест, сколько влезет. Пока деньги есть, а там что-нибудь придумаем. В любом случае, хороший аппетит — это отличные новости. Пока дети не играют с едой, а спокойно ее едят, я уж точно не имею ничего против.

Потянувшись к хлебу, я поймала на себе несколько детских потрясенных взглядов.

— В чем дело?

Тишина.

Я ме-е-едленно вдохнула. И ме-е-едленно выдохнула.

Не нервничать.

— Я сделала что-то не так?

— Вы будете есть с нами? — спросила русоволосая девочка, опустив глаза.

На вид ей было лет семь, она выглядела точно так же, как и ее брат-близнец, за исключением более длинных волос и того, что ее обноски все-таки напоминали платье.

Пришлось напрячь слух, чтобы услышать, что она спросила.

— Вы против?

— Вы не должны есть с нами, — покачал головой мальчик, ее брат. — У вас своя еда. Вам нельзя сидеть с нами за одним столом.

Голос мальчика был таким же тихим, как и у сестры.

Малышка лет трех с рогами весело гикнула и принялась проситься прочь с колен девочки-близнеца, побегать. Когда та ее спустила, она тут же плюхнулась на пол и снова гикнула, протягивая ко мне кулачки. Я улыбнулась, погладив ее по голове чуть дрогнувшей рукой. Ладно. И не так уж страшно. Рога и рога. Шершавые. Переживем.

— Как тебя зовут? — спросила я у мальчика.

— Берт.

Он покраснел и бросил по сторонам испуганный взгляд, как будто боялся сказать что-то не то.

— Приятно познакомиться, Берт. А тебя?

Я обернулась к его сестре.

— Бетти, — прошелестела она.

Отлично, Берт и Бетти. Выглядят на первый взгляд как обычные дети, только уж очень пугливые и робкие. Рога не отращивают, сдуть меня не пытаются. Как они здесь оказались?

Ладно, с этим разберемся потом.

Выходит, близнецы Бетти и Берт, черноволосая и недоверчивая Мелисса, явный лидер и самая старшая среди них.

— Хорошо. Берт, я бы хотела, чтобы мы ели за одним столом. Вкусный хлеб? — дождавшись нерешительного кивка, я продолжила: — Возьми еще.

Мне понадобится их помощь, чтобы осмотреть особняк и понять, как быть дальше. Хотя бы выяснить, чем они живут обычно и... боже, я ничего не знаю о них. Умеет ли кто-то писать или считать? Долорес их хоть чему-то учила? Чем они заняты целыми днями? Голова от предстоящего количества дел шла кругом, а главное — дети и не думали мне доверять и вводить в курс дела.

За время завтрака я узнала, что трехлетнюю кроху с рогами зовут Лили, это имя придумали ей здесь, в приюте, где она с рождения. Откликается девочка в основном на “проклятое отродье” (в этот момент, мне снова захотелось найти и прибить Долорес).

Она почти не говорит, а еще Лили может устроить пожар, если чихнет или захочет поиграть: прямо во время завтрака я стала свидетелем того, как малышка с рогами наколдовала для себя несколько огоньков и принялась с гиканьем их ловить, раскачиваясь на одном месте — привычка, свойственная многим детям, которые растут в детских домах.

Глядя на ее рожки, на блеснувшие красным глаза, на пляшущее вокруг нее пламя, я сглотнула.

Боже, помоги мне.

Впрочем, до сих пор она не сожгла даже Долорес… может, не так уж все и плохо. Вообще-то очень хорошо! Здоровый несмотря ни на что ребенок!

(И все-таки захотелось иметь при себе распятье.)

— Страшно? — тут же уловила мое настроение Мелисса. Она с жадностью подалась вперед. — А я говорила, что вы здесь и дня не продержитесь!

— Меня тоже иногда боятся, — пожала я плечами, вспоминая няню Урсулу.

Голос звучал ровно. Я даже собой загордилась.

— И меня боятся! — обрадовался светловолосый крохотный мальчик и воинственно вскочил из-за стола, потрясая куском хлеба.

Пришлось напомнить ему, что еда — это не игрушки, а заодно и спросить его имя — Дерек.

В памяти тут же что-то царапнулось: аристократическое имя.

Выходит, этот малыш из знатной семьи?

Но где его родители? Где вообще родители их всех?

Стараясь выведать у детей как можно больше (Мелисса упрямо молчала, Берт и Бетти отвечали односложно, пряча глаза), я незаметно присматривалась к тому, как они себя ведут.

Большинство ело аккуратно: осторожно брали ломоть хлеба, намазывали на него масло, тянулись к стакану молока и сыру. Малыши, конечно, были менее ловкими — возраст! Мелкая моторика пока не сформировалась до конца.

И все-таки для детей они действовали довольно уверенно.

Внутри зашевелились нехорошие предчувствия, но я до поры до времени от них отмахнулась.

Проблемы были у девочки с желтыми совиными глазами: та запихивала в себя еду огромными кусками, почти не жуя и разбрасывая повсюду крошки, так что мне пришлось попросить ее действовать полегче.

— Никто не заберет, — успокоила я, положив руку ей на плечо. — Это твоя еда.

Она уставилась на меня круглыми блеснувшими золотом глазами и несмело улыбнулась.

Глава 11

Выпалив это, я затаила дыхание, вглядываясь в освещенное оранжевым светом керосиновой лампы лицо Юджина. Эмоции на нем были написаны так ярко, что от этого даже становилось неловко: шок, недоумение, потом — раздражение.

Я ждала ответа, наклонив голову на бок, а Юджин опять по-волчьи оскалился:

— Боитесь, что я вас сдам полиции? — хмыкнул он. — Купить хотите? Леди, — наклонился ко мне Юджин, обдавая кисловатым запахом несвежего дыхания. — Да как же я сразу не понял! Те, кто вас сюда отправил, не знают о вашем маленьком секрете? — издеваясь, он поцокал языком. — Ай-ай-ай! А я-то удивился, как одну из нас назначали управляющей. А они не знают!

Юджин засмеялся, тихо, чтобы не привлекать внимания детей.

— Не знают, — кивнула я.

— Тогда убирайтесь отсюда, — рявкнул Юджин, и его глаза в темноте блеснули, — иначе я расскажу в ратуше, кто вы такая, — и вас посадят! За то, что скрывали дар!

— Зачем? — спросила я с любопытством, мысленно фиксируя услышанное.

Значит, скрывать дар в этом мире запрещено, а на хорошую работу неблагим — явно можно не рассчитывать. Я окинула взглядом Юджина и закусила губу, пытаясь оставаться спокойной.

— Что еще за “зачем”? — огрызнулся он.

— Зачем тебе про меня все рассказывать? — подтолкнула я его к размышлениям. — Допустим, меня уволят, может быть, даже посадят. Но на мое место придет кто-то другой. Какой в этом смысл?

Нет, ну я должна ведь была выяснить, как работает его голова? Если она вообще работает.

— Кто угодно будет лучше вас.

— Почему?

Юджин заколебался.

— Потому что вы чудовище!

— Это тебе Мелисса сказала? — теряя терпение, спросила я. В самом деле, он ведь уже достаточно взрослый, чтобы пользоваться мозгами по назначению. Ладно, Мелиссе десять! — И что же такого чудовищного я сделала?

— Вы… — Он замолчал и нахмурился. — Вы что-то замышляете!

Понадобилось взять паузу, чтобы не взорваться и не повысить голос.

— Да? И что именно я замышляла, пока вышвыривала отсюда Долорес? Или пока искала, чем накормить сегодня детей? М?

Задав эти вопросы, я замолчала. Я не имела привычки перечислять кому бы то ни было, что делаю и уж тем более хвастаться своими заслугами (может, потому меня так и не повысили до заведующей), но в данном случае мне было важно проверить, существует ли в этой юной голове критическое мышление хотя бы в зачаточном состоянии.

Иначе к детям его будет подпускать опасно — и такой хороший план пойдет коту под хвост.

— Или... — Я прищурилась. — Что именно рассказала тебе Мелисса? Что я съела малышку Лили на завтрак? И ты бросился в бой, даже не проверив информацию?

Его щеки, кажется, покраснели.

— Вам просто зачем-то нужно, чтобы дети вам доверяли, — отрезал Юджин, скрестив руки. — Не думайте, что вам так легко удастся их обмануть. И, раз уж вы проболтались про свой маленький грязный секрет…

— Мне в самом деле нужно, чтобы дети мне доверяли, — перебила я. — Потому что я хочу сделать это место для них домом. Где они смогут спокойно расти и чувствовать себя в безопасности.

А еще я хотела многому их научить, как минимум — читать, писать и… знать свой дар и уметь его использовать. Я хотела, чтобы они, когда вырастут, вышли отсюда достаточно крепкими и уверенными, чтобы не остаться на улице и не перебиваться попрошайничеством. Чтобы знали, что могут сюда вернуться за помощью или советом. Но для таких громких заявлений пока было рано. Что у меня есть? Голый энтузиазм и горстка монет.

Юджин смотрел на меня, подняв брови, а потом засмеялся.

— И вы ждете, что я вам поверю, леди? Вы нас совсем за дураков держите? Зачем тогда вы уволили отсюда воспитательницу Долорес? Она не делала ничего плохого.

— Она чуть не ударила Дерека, — ответила я, как будто вынуждена была объяснять, почему дважды два — это четыре. — И таскала его за ухо.

Не говоря уже обо всем остальном.

Юджин наклонил голову.

— И что?

— Так нельзя.

— Леди, вы как будто с неба свалились. Это с нормальными детьми так нельзя. А с нами можно, мы же отродья. Неблагие. Нас держать надо крепко, мы как звери.

Он, кажется, искренне не понимал, что не так.

— Я с этим не согласна. Именно поэтому я выгнала Долорес. Теперь я здесь хозяйка. И воспитывать подопечных буду так, как считаю нужным.

И хозяйка я здесь во всех смыслах, дом тоже принадлежит мне, но Юджину я уж точно не собиралась этого говорить.

Он буравил меня взглядом.

— Предыдущая воспитательница всыпала мне розг, когда я в первый раз попытался отсюда сбежать, — сказал он наконец. — Долорес обходилась всего-то кулаками, это ерунда. Если вы собираетесь доставать розги, то…

— Здесь такого не будет, — отрезала я, теряя терпение. — И у тебя, дорогой мой, есть несколько вариантов: первый — убраться отсюда. Не хочешь оставаться — скатертью дорога, ты не мой воспитанник, держать тебя я не стану. Второй — продолжить прятаться там, где ты прятался. В подвале? — Юджин дернулся, так что я, кажется, попала в точку. — Имей в виду, я против. Хочешь жить на моей земле — будь добр или платить за аренду, или помогать по дому. Иначе я найду на тебя управу, клыки и когти меня не пугают, сам видел.

Я замолчала, переводя дух.

На самом деле когти и клыки пугали меня до чертиков. А стоило подумать о розгах как о методе воспитания, и кулаки сами собой сжимались. Но не время показывать смятение и слабость.

Я должна быть сильной, если всерьез хочу помочь детям. И даже этому почти взрослому, злобному, недоверчивому, но такому потерянному оболтусу.

— И третий вариант — ты можешь согласиться на мое предложение. Мне нужен воспитатель. Кто-то взрослый, кого любят дети. Кто может найти с ними общий язык. Кто знает этот дом и этот город. Кто понимает, что такое расти в приюте. Ты подходишь идеально. Итак. Твой ответ?

Юджин хмурился. Всполохи керосиновой лампы плясали на его лице.

Глава 12

— Стойте! — выпалил Юджин.

Посмотрев на него, я прищурилась.

— Что там происходит?

— Там… не выходите, леди!

Твою мать!

Вскочив, я вылетела за дверь, Юджин — за мной.

— Леди!

Оказавшись на лестнице, я посмотрела вниз и вздрогнула. Между столбами перил застряло какое-то существо, похожее на крохотного дракона: оно никак не могло вытащить крылья и голову из проема между столбами перил, хвостатое тело осталось с другой стороны. Размером существо было примерно с крупную собаку.

Внизу, в холле, стояли дети, которые при моем появлении тут же заголосили.

Существо подняло на меня взгляд голубых глаз, рванулось назад, перила затрещали, и существо рухнуло вниз, на пол, беспомощно дергая крыльями.

Дверь за моей спиной хлопнула.

— Ласточка! — воскликнула няня Урсула.

Что б его! Значит, Юджин меня не послушался: оставил детей одних до того, как няня Урсула спустилась вниз.

Как я могла не проверить? Конечно, я не была наивной и не рассчитывала, что мы втроем сможем всегда быть рядом с ними, но… Проклятье!

— Что тут… Святая простыня! — воскликнула няня Урсула.

Не слушая ее, я рванула вниз по ступенькам. У меня на пути тут же оказалась Бетти, как будто пыталась меня задержать, я едва успела обогнуть девочку, чтобы в нее не врезаться.

На месте странного существа, которое упало на пол спиной вниз (какая тут высота была! метра два! твою мать, твою мать!), лежал малыш Дерек. Вместо руки у него красовалось кожистое крыло, неестественно выгнутое.

Дракон? Нет, не может быть. Драконы ведь не живут в приютах.

— Одеяло! Принесите! — рявкнула я, а потом опустилась перед Дереком на колени. — Как ты себя чувствуешь? Где болит?

От страха меня снова начало потряхивать. Если Дерек неудачно упал — есть ли здесь достаточно высокий уровень медицины, чтобы его вылечить?

— Дерек? Ты меня слышишь?

Мальчик захныкал, здоровой рукой сжимая крыло. Вывих? Перелом? А что с позвоночником?

Перед моим носом оказалось одеяло, и я схватила его, чтобы накрыть Дерека. Подняв взгляд, я увидела Юджина.

— Что здесь происходит? — рявкнула я. — Изволь объясниться!

Шею сверну.

Судя по выражению лица Юджина — он отлично знал, что происходит.

Мои руки сжались в кулаки. Дерек попытался встать, но я аккуратно надавила ему на плечо.

— Лежи пока. Где болит? Только рука? Где еще?

Дерек затряс головой, личико было заплаканным. Крыло дернулось, и он сморщился — похоже, от боли.

Нужно идти за врачом.

— Не надо вам этого было видеть, леди. У Дерека еще с прошлого превращения…

— Какого, — мать вашу (этого я не сказала, пришлось сдержаться), — еще прошлого превращения?

— Дерек виверна! — воскликнула Бетти, вытирая заплаканное лицо. — Он не может не обращаться! Это его природа! У него еще после прошлого превращения…

— Тс-с-с, — зашипел Берт, толкая сестру локтем.

Так. Я снова посмотрела на Дерека — одна из его рук все еще выглядела как крыло. Я вспомнила, что мне показалось странным в Дереке, крохотном светловолосом малыше, когда я его впервые увидела: впечатление было таким, как будто у него что-то не так с ногами. Могло ли это значить, что в “после прошлого превращения”, как сказала Бетти, у Дерека не до конца обратились ноги? А теперь вот — крыло.

Ох. Меня учили разбираться в периодизации развития детей по Выготскому, но не в том, как оборотничество влияет на жизнь ребенка.

И — виверна?

— Так.

— Это было всего лишь на час! — выпалил Юджин. — Вы не должны были этого увидеть.

Отругав себя на чем свет стоит за то, что доверилась мальчишке, я вздохнула:

— Почему?

В этот момент Мелисса подошла ко мне вплотную — я увидела у своего лица подол черного платья из старой пыльной и местами потертой ткани.

— Это я подговорила Дерека превратиться. Не трогайте его.

Виски закололо.

— И часовню — тоже ты развалила? — устало спросила я.

Подняв взгляд, я увидела на лице девочки растерянность.

— Рассказывайте! — приказала я.

— Расшибся! — охнула няня Урсула, которая наконец добралась до подножья лестницы. — Ай беда! Давай вставай!

— Нет-нет! — остановила я ее. — Сейчас пойдем за врачом. Без его команды — не будем поднимать Дерека: вдруг сделаем хуже.

Юджин с Мелиссой переглянулись.

Я погладила Дерека по голове. Он уже перестал всхлипывать, только смотрел на меня огромными испуганными глазами и держался рукой за крыло. Так, ладно. От боли не плачет — это плюс. Может, все обошлось ушибом.

— Головой шевелить можешь? Чувствуешь ноги? Где болит?

Я по пощекотала Дерека за пятку, и он дернулся, гикнул.

Так, можно надеяться, что здесь ничего серьезного. Ничего такого, что нельзя вылечить. А вот для руки (для крыла!) понадобится врач. Его-то я сейчас и пойду искать, но сначала — узнаю, что здесь произошло за моей спиной. Они ведь явно все от меня что-то скрывают.

С такой высоты упал! Виверна! Да чтоб его!

— Я еще раз говорю — рассказывайте!

Дети молчали.

— Ласточка, — вмешалась няня Урсула. — Так они тебя расстраивать не хотели.

Юджин едва заметно кивнул, потупив взгляд.

— Так. Няня Урсула, может, вы мне расскажете, что происходит? Раз уж вы поняли?

Она вздохнула, посмотрела на притихших детей — даже крошка Лили, которая нервно теребила свои рожки, не издавала ни звука — и заговорила.

В общем, все оказалось до боли просто: неблагим детям было запрещено использовать магию.

Тогда все становилось понятным: если Дерек не может не обращаться, то Юджин, должно быть, решил, что стоит разбудить его пораньше и дать полетать — пока я точно не увижу.

И вот — случилась беда. Он застрял между перилами, испугался, когда меня увидел — и упал. Проклятие! Этого бы не случилось, если бы они просто мне все рассказали! Умом я понимала, почему они мне не доверяют, но сердце отчаянно хотело на них накричать.

Глава 13

Затаив дыхание, я ждала ответа. Доктор со сложно произносимым именем Абсалон Дженкинс сверлил меня непередаваемым удивленным и презрительным взглядом одновременно. Примерно так можно смотреть на муху, которая залетела в дом и предложила такому важному человеку работу, еще и с оплатой.

— Вы собираетесь мне заплатить? — переспросил он. — Шестьдесят медяков? Чтобы я пошел с вами в приют и осмотрел одного из ваших…

— Воспитанников, — перебила я, потому что, если бы он назвал ребенка отродьем, не уверена, что смогла бы сдержаться.

А мне никак нельзя было хамить доктору! Вдруг он в этом захолустье вообще единственный?

— Воспитаннику, — повторил он, продолжая смотреть на меня так странно, что я даже не смогла истолковать этот изменившийся в одно мгновение взгляд.

Дело в тех схемах, про которые он говорил? Что за схемы? Долорес и ее коллега управляющая как-то мошенничали с деньгами и пыталась втянуть в эти дела доктора? Ладно, с этим разберемся позже.

— Так мы идем или нет?

Не припомню, когда в последний раз с таким нетерпением и ужасом ждала чьего-то ответа.

— Мне нужно время, чтобы взять мой саквояж.

Сердце заколотилось. Неужели! Он согласился!

Доктор Дженкинс обошел меня и направился к лестнице наверх.

— Доктор! — воскликнула Молли. — Да куда же вы? Я ж еще кофе не подала! Подождите…

— Мы не можем ждать, — возмутилась я и тут же прикусила язык.

Не стоит вести себя как та самая вредная бабуля в поликлинике и, если бы речь шла обо мне, я бы точно сдержалась, но ведь это Дерек! Детские болезни — это то, что всегда выбивало меня из колеи. Будучи воспитательницей в детском садике, я насмотрелась на разбитые коленки, царапины и синяки, но всегда боялась столкнуться с чем-то посерьезнее.

И вот— малыш упал с такой высоты! А я даже ничего не знаю о медицине в этом мире. Даже в нашем это может быть чревато ужасными последствиями, которые невозможно вылечить. А сейчас... мне оставалось только молиться. И глаз не спускать с моей единственной надежды: доктора.

— Ах ты… — Молли окинула меня презрительным взглядом. — Ишь! Молчи! Скажи спасибо, что доктор Дженкинс тебя вовсе не выгнал! Доктор! Давайте я вам кофейку заварю? И каша как раз поспела!

Подняв взгляд, я успела увидеть, что доктор Дженкинс усмехнулся.

— Мне понадобится пять минут, — сказал он и скрылся в коридоре второго этажа.

— А ты пока на улице подождешь, — тут же вспыхнула Молли, и ее злобное лицо покраснело сильнее.

— Спасибо, мне и здесь хорошо, — откликнулась я.

Сейчас, когда доктор был так близко, буквально на расстоянии вытянутой руки, еще и согласился помочь, никто не в силах был заставить меня отойти подальше.

Но Молли явно собиралась попытаться. Уперев руку в бок (второй она по-прежнему держала миску с тестом), она нахмурилась, шагнула вперед, нависнув надо мной. Были все-таки минусы в том, какая я теперь хрупкая. В моем старом теле я могла бы вполне нависнуть над Молли, а сейчас меня можно было плевком перешибить.

В это время между нами неуловимым быстрым движением втерся Юджин, я оказалась за его спиной и услышала звук рычания.

Молли этого хватило для того, чтобы отпрянуть и положить ладонь на грудь, а потом забормотать что-то, напоминающее молитву. Хм, пожалуй, лекцию о вреде рычания на незнакомых людей мы пока отложим. Есть в этом и положительные моменты.

Так мы и дождались доктора Дженкинса, который в самом деле появился спустя несколько минут, одетый в черный застегнутый пиджак, рубашку и даже шляпу-котелок. В руках он держал пухлый саквояж.

— Идемте.

От нетерпения я едва не подпрыгнула. Распахнула дверь и успела услышать шепот Молли:

— Доктор Дженкинс, ну вы-то хоть соль с собой возьмите!

— Молли!

— Не стоит туда ходить! Проклятое место! Соль-то, соль!..

Доктор Дженкинс закрыл дверь, и возмущения Молли затихли. Соль? Как интересно. В моем мире верят, что она помогает от нечистой силы. В этом неблагих детей считают кем-то вроде нечисти. Правда, соль им не страшна, это я точно знаю: иначе они не уплетали бы с таким аппетитом вчера кашу и соленый домашний сыр, который купила в городе няня Урсула.

— Идемте, — проговорила я. — Здесь недалеко.

Отлично, я же говорю глупости: можно подумать, кто-то в городе не знает, где находится приют. Нужно взять себя в руки.

Доктор Дженкинс снисходительно усмехнулся.

— Я знаю. Здесь не так-то много приютов для неблагих детей. Надеюсь, после визита этого молодого человека — мне не нужно будет беспокоиться о том, что в доме что-то пропало?

Я хотела было возмутиться, но тут заметила, что Юджин стремительно краснеет. Нахмурилась. Кажется, подозрения доктора не беспочвенны. Не удивлена. Юджин говорил мне, что ему приходилось воровать после приюта, потому что найти работу не вышло. Учитывая, в каких условиях живут дети, как к ним относятся все окружающие, — как-то даже неловко ругать их за воровство.

Нет, я поругаю, конечно! Но не раньше, чем обеспечу им нормальные условия жизни и — будущее, где мальчишкам не придется воровать, а девочкам… о возможной судьбе девочек даже думать не хотелось.

— Под мою ответственность, — отрезала я. — Если что-то пропало — говорите мне. Я управляющая, и я отвечаю за этих детей.

Доктор Дженкинс прищурился.

— Если глаза меня не обманывают, то этот молодой человек — давно уже не ребенок.

— С сегодняшнего дня он воспитатель в приюте. На испытательном сроке.

Не знаю, знакома ли была Юджину и доктору Дженкинсу концепция испытательного срока, но полноценным воспитателем я смогу его назвать только в тот момент, когда пойму, что могу ему довериться.

Обернувшись, я наткнулась на тяжелый прямой взгляд доктора Дженкинса.

— Что-то не так?

— Да нет, — непонятным тоном произнес он. — Просто любопытно.

— Что именно?

— Ничего. Нам сюда, — доктор Дженкинс показал на узкий проулок между двумя зданиями. — Так выйдет быстрее.

Глава 14

Доктор Дженкинс, и так бледный, стал совсем серым. Второй раз в жизни я лично почувствовала отношение к неблагим в этом мире: страх, настороженность, а оттуда — ненависть, конечно.

Его лицо исказилось.

— Шутить надо мной вздумала? Немедленно выпускай! — рявкнул он. — Ты, думаешь, я не пойду в полицию? Знаешь, что полагается за сокрытие силы?

— Не пойдете, — хмыкнула я, скрещивая руки на груди.

От страха тряслись прожилки.

— Еще как пойду! Ты, девка, еще увидишь, с кем связалась! Я немедленно, как только переступлю порог этого дома…

— А как вы отсюда выйдете? — светским тоном спросила я, ощущая, что от страха вот-вот могу упасть в обморок.

Кажется, мне конец. Но какие у меня еще были варианты? Сказать, что я на самом деле — хозяйка этого приюта? И что дальше? Ждать, пока на пороге появится жаждущий отомщения и заключения меня в монастырь бывший муж? Разве мое настоящее имя убедило бы доктора Дженкинса в том, что я справлюсь? Нет. А вот целый ворох проблем я бы обязательно получила.

Несколько секунд ничего не происходило, а затем доктор Дженкинс, бросив шляпу-котелок на пол, разразился гневной тирадой:

— Ах ты блудница прародительницы! Да чтоб тебя черви сожрали! Да провались ты прямиком в преисподнюю! Шутить со мной вздумала? Я как только отсюда выйду, я тебе такое устрою! Да тебе бездна покажется с ворбьиный х...

Доктор ругался на все лады минут пять. Кое в чем он не соврал: он в самом деле был не самым глупым человеком. Ну, как минимум словарный запас у него был приличным.

Но и он закончился.

Услышав “блудница прародительницы” во второй раз, я вмешалась:

— Доктор Дженкинс, мы можем проводить так время бесконечно долго, но пока я, нравится вам это или нет, управляющая этим приютом. У меня много дел. Давайте либо поговорим спокойно, либо, — я помолчала, — либо я вас оставлю и вернусь позже. Когда вы будете в состоянии продолжить диалог.

Его водянистого цвета глаза округлились.

— Да ты…

— Видите ли, мне не так уж нужен кабинет, — прервала я. — Так что стойте здесь сколько угодно, вы мне абсолютно не помешаете. Ну, до тех пор, пока не согласитесь поговорить со мной на равных.

— Ты мне угрожаешь?

— Кажется, да.

— Ты — мне? — повторил он, шокировано вглядываясь в мое лицо.

— Я же сказала, что хочу позаботиться об этих детях. А вы встаете у меня на пути. Я вынуждена принять меры: я отвечаю за их благополучие. Сомневаюсь, учитывая пример Долорес, что из агентства пришлют кого-то толкового. У меня есть дар — давайте, скажите теперь, что я не смогу кого-то из неблагих детей удержать. Так что большой вопрос, лучше для блага города, я или кто-то вроде Долорес, из-за которой дети только озлобляются.

— Но…

— А что касается всего остального… пожили бы вы с моим бывшим — я бы на вас посмотрела, как далеко бы сбежали. И как тщательно бы спрятались, подальше от счастливой семейной жизни!

А уж если с обоими бывшими… Я поморщилась, надеясь, что когда-нибудь лицо генерала Реннера перестанет маячить перед глазами. И что в груди при мыслях о нем перестанет колоть — тоже.

Несколько секунд доктор Дженкинс смотрел на меня, не моргая. Его брови поползли вверх, лоб пересекли полоски морщин, глаза стали круглыми, размером с золотые монеты.

Я тоже не моргала: все-таки я воспитатель, знаю правила игры в гляделки.

Должно быть, мы представляли собой забавную картину: высокий одетый в черный костюм доктор и я в теле Ивари Хант, ниже его на голову и хрупкая, как воробей. Еще и платье из розового шифона… А другого у меня просто не было.

Не знаю точно, сколько это длилось, но доктор Дженкинс сдался первым. Он покачал головой.

И вдруг расхохотался.

— Ой, я не могу…. — Выдавил он. — Святые простыни... Иви, ты... Вы... Счастливой семейной жизни!

Я сжала зубы.

— Я сказала правду, доктор Дженкинс. Вы можете пойти в полицию. Но зачем? Если вас в самом деле беспокоит, что я могу не справиться с детьми — то, надеюсь, сейчас вы убедились. Я справлюсь с ними лучше любого другого.

Он качнул головой, кончиком большого пальца вытирая выступившие на глазах слезы.

— Нет-нет! Мне просто нужно… ох, святые простыни… смириться с этим. — Он наконец вскинул на меня заинтересованный и какой-то изменившийся взгляд. — Зовите меня Аб. Что вы на меня так уставились? Убедили, никакой полиции. Пока.

***

Несмотря на это, еще какое-то время я сомневалась, выпускать ли доктора Дженкинса из ловушки. Нет, рано или поздно пришлось бы… но я ему не доверяла.

— Вы передумали? — настороженно спросила я.

— Вы не оставили мне выбора, дамочка, разве сами не заметили? — засмеялся доктор Дженкинс, а потом помрачнел. — Снимайте ваш купол, я понял. Вам некуда податься после развода, и вы решили спрятаться там, где вас точно не будут искать. В ваших же интересах, чтобы ваш рассказ оказался правдой от начала и до конца.

Абсолютная правда! Ну, может, я умолчала кое о чем.

Но ведь мне не стоит ждать, что сюда заявится генерал Реннер и узнает во мне истинную? Нет? Не стоит ведь?

Я потерла запястье и сосредоточилась на том, чтобы выпустить доктора Дженкинса из импровизированной ловушки.

— Значит, — сказал доктор Дженкинс, опасливо оглядываясь и делая шаг вперед: ему это удалось, потому что купол я с божьей помощью сняла. Не с первого раза. — Вы собираетесь заботиться об этих детях? Добровольно? Остаться здесь? С вашей внешностью? Вместо того, чтобы как полагается такой хорошенькой девушке, выйти замуж где-нибудь подальше от бывшего мужа и связанных с ним проблем?

— Замужем я уже была, доктор Дженкинс. А эти дети… как вы могли увидеть, я сама — одна из неблагих.

Он кивнул, поднимая с пола шляпу и принимаясь ее отряхивать от налипшей пыли. Сколько же здесь, в этом полуразрушенном доме, было пыли, ее просто невозможно всю вычистить за день! Еще одна проблема, которую предстоит решить.

Глава 15

После того, как Аб вправил вывих Дерека, мне показалось, что жизнь налаживается. Все казалось мелочью по сравнению с тем, что могло бы произойти, если бы Дерек упал менее удачно.

А Аб даже не взял с меня денег!

— Мне это возместят в городской администрации, — объяснил он. — От вас потребуется только небольшая подпись.

Хорошие новости! Раз расходы на лечение покрывает администрация — то хоть немного о неблагих детях в этом мире заботятся.

Вот только…

Аб поспешно попрощался, напоследок спросив, где я сняла комнату. И тут же раздумал уходить, когда узнал, что я решила жить в приюте.

— Иви, — по-отечески мягко сказал он. — Послушайте моего совета. Снимите комнату в городе. Не стоит здесь ночевать.

— Зачем? У меня есть комната здесь.

К тому же — зачем зря тратить деньги, которые нужны для дела?

— Хоть в чем-то меня послушайте, вздорная вы девчонка! — рявкнул он. — Эти существа…

— Дети, — отрезала я, краем глаза увидев в холле темную фигурку — Мелисса. Как всегда, не выпускает меня из виду. — До свидания, Аб. Если вы не против — я зайду к вам завтра утром. За мазью для Дерека.

Он несколько секунд смотрел на меня, а затем вышел, махнув рукой, и раздраженно направился вперед по заросшей травой каменной дорожке.

Я вспомнила, что в первую ночь в особняке меня едва не загрыз Юджин, и поежилась.

Нужно будет накинуть защитный полог на комнату няни Урсулы. А на мою… делать этого отчаянно не хотелось. Дети должны знать, что, в случае чего, смогут ко мне прийти. Почему-то мне казалось это важным, хоть и глупым. Но, по меркам этого мира, все, что я делаю, — вопиющая глупость.

К моему удивлению, ночь прошла спокойно.

Утром я сходила в город за мазью для крыла Дерека и поняла, что все здесь уже в курсе, кто я такая и где живу.

Меня сторонились.

Обо мне шептались.

“Та самая…”

“Да, она…”

“Долорес сказала — из столицы прибыла…”

“Да-да, я тоже слышала! Уволила бедняжку — а на что ей теперь жить?”

“Почему она уволила Долорес?”

“А кто ее знает? Странная! Может, она и сама — из этих?”

Как и следовало ожидать — от Долорес были одни неприятности. Сама она на глаза мне не попадалась, к счастью. Может, все-таки уехала?

Пекарь, у которого я в самый первый день в Брайтмуре спрашивала дорогу, отказался продать мне хлеб. Во второй хлебной лавке — согласились, но явно не особо желали видеть меня в числе клиентов.

Что ж. Главное — результат. Мне удалось найти молоко, сыр и мясо, договориться о том, что я регулярно буду в числе покупателей — и готова платить.

— Зачем вам столько? — делая пометки на листе для записей, спросил грубоватый мясник, у которого на лице было написано безразличие ко всему, кроме висящих за его спиной свиных туш.

— В приюте шестеро детей, плюс воспитатели и я сама, — дружелюбно пояснила я, и очередь за моей спиной, до сих пор молчавшая, загудела. — Нас много — и мы все хотим есть.

Мясник посмотрел на меня из-под кустистых бровей. Нахмурился. Кажется, до него только в этот момент дошло, кто я такая.

— Для приюта? Обрезки что ли хотите? Или кости?

— Нет, — отрезала я. — Хорошее свежее мясо. Хотя... кости тоже пригодятся, на суп. Давайте поговорим о цене.

Уверена, ушлые торговцы собирались драть с меня в три раза больше обычных цен, но у меня, кажется, пока не было выбора: придется платить. Потом… потом нужно будет подумать, как быть с этой проблемой.

Пускай сначала привыкнут к тому, что дети из приюта, как и я, — часть жизни. И мы никуда не денемся.

По старой привычке я во всем искала плюсы и сейчас радовалась хотя бы тому, что здесь никто не узнает в лицо Ивари Хант.

Из болтовни няни Урсулы я знала, что отец Ивари пожертвовал летний дом Хантов приюту и стал его патроном больше десяти лет назад. Затем умерла мама Ивари, а после этого ее отец — “совсем в разнос пошел”, попросту — спился. Ивари оказалась в закрытой школе для девочек и лишилась наследства, которое с горя промотал родитель, а потом — стала женой дракона. Генерала Реннера.

Как?

У меня оставалось совсем не много воспоминаний Ивари, почти все они — были связаны с генералом Реннером. Из них я поняла, что выйти замуж за дракона считалось отличной партией, но генерал Реннер выделялся даже среди драконов и был правой рукой короля.

В воспоминаниях Ивари он не выглядел влюбленным, скорее наоборот.

Зачем он женился на простой девушке, еще и бесприданнице?

Что случилось потом?

Загадки, загадки.

Чтобы успокоиться, я бросала взгляд на запястье, убеждаясь в том, что метка надежно скрыта.

Не думать о генерале Реннере было сложно.

Хорошо, что у меня было полно дел.

Аб рассказал, что содержание приюта, зарплату воспитательницы и управляющей выдают раз в месяц в городской администрации — и Долорес, естественно, этот день не пропускала.

Так что оставалось примерно три недели до того момента, как я смогу получить деньги. Можно было прийти и раньше, может, даже заявить о воровстве Долорес, но… Я решила для начала осмотреться.

Наломать дров в моей ситуации — проще простого. А мне нужно быть осторожной. У меня на руках теперь — шестеро детей, неуравновешенный подросток и пожилая няня.

Не говоря уже о том, что мне нельзя высовываться.

Аб оказался бесценным союзником. Он не только подсказал, где найти мастера, который разбирается в устройстве местного водопровода, но и лично сопроводил меня к нему.

— В приют? — выслушав нас, спросил усталый мужчина с огромным животом. Он стоял на пороге добротного кирпичного дома, из-за его спины выглядывали двое ребятишек. — Я туда не сунусь. До свидания.

Не успела я открыть рот, как Аб произнес:

— Под мою ответственность, мастер Милкер.

Не знаю, дело было в тоне или в том, что Аб в самом деле имел в этом городе вес — но мастер Милкер, поколебавшись несколько минут, все-таки согласился.

Глава 16

ИВАРИ ХАНТ (РАНЕЕ ИВАРИ РЕННЕР)

Я смотрела на того, кто назвал себя Альбертом Эскиным и чувствовала, что меня начинает потряхивать от страха. Первым желанием было схватить себя за запястье, поднести его к лицу и проверить, точно ли там нет метки.

Усилием воли я подавила это желание и встала прямо.

Возьми себя в руки, Иви! И включи голову, она тебе не для того, чтобы на ней волосы носить!

— Здравствуйте, лорд Альберт, — церемонно произнесла я и постаралась изобразить что-то вроде поклона. — Это я управляющая.

Вышло не очень изящно, но разве можно чего-то другого ожидать от девушки из провинции, которая не смогла сделать удачной партии или хотя бы устроиться секретарем или модисткой, а потому вынуждена быть управляющей приютом неблагих детей? Хуже этой работы ничего нет, всем известно.

В мозгу лихорадочно метались мысли, ни одна из которых не была толковой.

— Очень приятно. — Может, этот Альберт и старался быть вежливым, но у него не очень-то получалось. Взгляд был брезгливым и неприязненным, но, к его чести, он пытался сохранить невозмутимое выражение лица. — Где мы можем поговорить?

Я постаралась не вздрогнуть.

От стремительного бегства меня удерживала только одна мысль: Ивари он не узнавал, это несмотря на то, что портрет ее с генералом Реннером счастливой семейной четы висел в холле и не увидел бы его только слепой.

Вот только на том портрете была хрупкая светловолосая девушка, изящная аристократка в бежевом приталеном платье.

А сейчас перед Альбертом стояла женщина в рабочей одежде из дешевой ткани, волосы — убраны под платок, а еще я по самые уши была в грязи, потому что чистка труб и мытье после этого ванных комнат — совсем не располагает к тому, чтобы при параде встречать высоких гостей.

Конечно, можно было бы привлечь к этому делу няню Урсулу или Юджина, но няня Урсула намного лучше, чем я, управлялась с плитой и сейчас готовила обед, а Юджин — лучше ладил с детьми, как ни крути.

Так что… Впрочем, корона с меня не упала, я же не аристократка, в отличие от некоторых.

— Пожалуйста, следуйте за мной. Я сейчас вернусь, — кивнула я мастеру Милкеру.

И продолжу убеждать его в том, что выгребную яму нужно чистить. В моем мире для этого, кажется, использовали химикаты, а здесь… Мастер Милкер упоминал какое-то снадобье (вдруг местный аналог тех самых химикатов?) — вот его и попробуем.

По крайней мере, просто так от рабочих я не отстану, раз уж они согласились мне помочь.

Я повела лорда Альберта к дому, а затем, под прицелом пристального взгляда Мелиссы (она в самом деле следит за мной?) — в кабинет.

Когда я закрыла дверь и обернулась, брезгливость на лице Альберта стала совсем уж явной. Не могла его в этом обвинять: дело в том, что после целого дня возни с канализацией пахло от меня…

Собственно, канализацией, а в помещении этот запах становился только насыщеннее. Я бы сама с собой не пожелала остаться запертой в одной комнате.

Но для лорда Альберта…

Я улыбнулась. Для него все самое лучшее.

— О чем вы хотели поговорить, лорд Альберт?

— Вы не собираетесь приводить себя в порядок? — выпалил он, когда я уселась за стол и указала ему на стул напротив.

Это он намекает на то, что мне бы помыться? Я закашлялась, пытаясь скрыть смех, и почувствовала, что лицо у меня тоже испачкано. Не хочу даже думать, чем.

Впрочем, так даже лучше.

— В порядок? — похлопала я глазами, изображая из себя дурочку.

Альберт откашлялся. Весь его вид буквально вопил о столичном лоске, даже я, прожив в этом мире без году неделю, не могла этого не заметить. Гладко зачесанные назад светлые с проседью волосы, костюм из бархатной темно-синей ткани, блестящие, я успела заметить еще на улице, туфли. Я бы подумала, что все состоятельные мужчины в этом мире так одеваются, если бы не имела честь лицезреть генерала Реннера в простых брюках и рубашке.

При воспоминании о нем в груди заныло, и я поспешила сосредоточиться на разговоре.

— Лорд Альберт? Неловко об этом упоминать, но меня ждет выгребная яма.

Он вытащил из кармана платок, а потом, должно быть, решил, что закрывать им нос как-то невежливо, и спрятал обратно в карман. Выражение его лица стало мученически-сдержанным, как будто он изо всех сил старался сохранять невозмутимость, но у него не очень-то выходило. Я старательно делала вид, что ничего не замечаю.

— Может, откроем окно? — предложил он. — На улице изумительная погода.

— Лучше не стоит, ставни старые — выпадут тут же, — не моргнув глазом, соврала я.

Пускай мучается.

Увы, моя тактическая хитрость провалилась: все стало только хуже.

Лорд Альберт прищурился, разглядывая меня.

— Вы… Должно быть, утомились, — медленно произнес он. — Давайте поговорим позже. Могу я здесь остановиться? У меня задание от генерала Реннера.

Он прищурился, вглядываясь в мое лицо. Не узнал пока, но… если будет здесь торчать, вопрос времени, когда он сложит два и два. Что-то мне подсказывало, что дурака генерал Реннер не стал бы держать на службе.

Значит, сам генерал Реннер не причастен к тому, что на меня по дороге напали. Были у меня и такие мысли! А что, несчастный случай — и никаких проблем с бывшей женой.

Но, судя по всему, генерал Реннер узнал, что дражайшей бывшей супруги нет в монастыре, — и явно этому не обрадовался. Прислал своего человека туда, куда вела единственная ниточка к Ивари. В приют.

Если этот Альберт меня узнает — мне конец.

— К слову… Как я могу к вам обращаться?

Альберт продолжал вглядываться в мое лицо. Судя по всему, они с Ивари не были близко знакомы, иначе узнал бы сразу.

Значит, у меня пока есть шанс. Вот только…

— Иви, — проговорила я, изо всех ругая себя за то, что не могла выдумать другое имя. — Управляющая Иви. Конечно, вы можете здесь остановиться, выбирайте любую комнату. Вот только кроватей лишних у нас нет, одеял тоже.

Глава 17

Выглядел он бледным и взъерошенным. Впервые на моей памяти его костюм, на этот раз темно-бордовый, был криво застегнут.

— Конкретнее, — скомандовал я, сжимая зубы.

Ночью я снова, в который раз уже, почувствовал зов истинности. Дракон рванулся изнутри, поднял меня с кровати, едва не заставил обратиться прямо в спальне. Я, как идиот, вскочил, выбрался через окно, поднялся в небо, перекидываясь прямо на ходу, и…

И в очередной раз почувствовал себя полным идиотом, потому что зов тут же прекратился.

— Я видел, — выдавил Альберт, — выгребную яму. — Он поднял на меня опустошенный взгляд. — Видел так же близко, как тебя сейчас! Яму! Выгребную! Там плавало… А потом эта женщина… палкой… Я туда больше не поеду!

Он обхватил себя руками и горестно вздохнул.

Я поднял брови. Вот он вроде не идиот. Или притворялся все это время? Испугался выгребной ямы?..

Иногда я забывал, что Альберт младше меня больше, чем на двадцать лет. Драконы, как и наши истинные, все-таки живут намного дольше и стареют намного медленнее людей, так что с Альбертом мы выглядели ровесниками.

Но был один нюанс: Альберт ни разу не участвовал в настоящей битве, ни разу не выезжал из столицы и родился с золотой ложкой во рту.

Он появился на свет уже после Битвы великих мечей, как ее потом пафосно прозвали летописцы. В той битве короне удалось предотвратить государственный переворот, а мне — дослужился до генерала. Во многом все это произошло благодаря лорду Ханту, отцу Ивари, который предупредил меня о том, с какой стороны ждать удара в спину.

Я поморщился и перевел взгляд на Альберта.

— Не строй из себя идиота. Что с приютом? Что происходит в городе? Изволь объяснить, или мне тебя за шкирку потрясти, чтобы ты в себя пришел?

Альберт, оскорбленный моей бесчувственностью, бросил на меня ненавидящий взгляд.

— Да что там говорить? Провинциальный город, мода от столицы лет на десять отстает, представляешь, они до сих пор носят рубашки с поясами! Кошмар, какая безвкусица!

Убью.

— Альберт. Что с приютом?

— Да стоит, что ему сделается. Там новая управляющая…

— Новая управляющая? — подался я вперед. — Кто?

— Да какую-то бесприданницу сослали из столицы пару недель назад, не стоит внимания. Я поговорил с мэром — он сказал, никто кроме нее в городе не объявлялся. Ивари Хант — тем более. Походил по улицам, послушал разговоры. Твоя благоверная…

— Что за новая управляющая?

— Не обращай внимания, — отмахнулся он. — Я тоже сначала подумал… Но нет. Не смотри на меня так! Я больше туда не поеду!

— Поедешь, — уронил я. — Если я скажу. Что за управляющая?

— Какая-то Иви… Иви… Вот, забыл фамилию спросить! Но вряд ли фамилия на слуху, ни один приличный род свою дочь туда не отправит. Появилась пару недель назад. Что еще про нее рассказать? Симпатичная. Ну, если отмыть и приодеть. На Ивари твою похожа, только не такая…. — Альберт изобразил жестом, как будто обмахивается веером, и жеманно повел плечами. — Ну ты понял.

Идиот.

Я нанял на службу идиота.

Когда я вскочил, кресло, на котором я сидел, рухнуло на пол

— Ты, — выдавил я, отчаянно желая удавить Альберта. — Ты издеваешься надо мной? Последние мозги на тряпки променял? Ты, мать твою, прибыл в приют, который принадлежит Ивари, встретил там новую управляющую, похожую на Ивари, которая назвала себя Иви, устроилась туда примерно в то время, когда пропала Ивари — и говоришь мне, чтобы я не обращал внимания? Ты идиот?! Альберт, мать твою! Тебе голова зачем?! Чтобы волосы красиво лежали?!

Последние слова прозвучали, как рычание, и я почувствовал знакомую вибрацию под кожей, как всегда бывало, когда дракон рвался наружу. Кажется, у меня даже зубы во рту превратились в клыки, так хотелось вцепиться ему в глотку и порвать.

Альберт окинул меня спокойным и исключительно недовольным взглядом. Кажется, выгребная яма испугала его больше, чем возможность быть разорванным заживо.

— Успокойся.

— Ты…

— Генерал Реннер, я серьезно! Сядьте! Пожалуйста! И успокойтесь. Успокойся. В общем! Сейчас я тебе все расскажу. Садись только — и ты не мог бы не смотреть на меня, как будто хочешь убить? Это слегка пугает.

— Альберт. Я в последний раз…

— Все сейчас расскажу.

Вздохнув, он встал, поднял с пола кресло и демонстративно указал мне на него. Только когда я сел, Альберт вернулся на свой стул напротив стола, уселся, поправив полы пиджака, и заговорил:

— Вот я не идиот, хоть убей, — сначала то же самое подумал. Что твоя благоверная решила спрятаться в приюте, прикинуться управляющей. Все совпадало, и вела она себя как-то странно. Смотрел и думал: а как же ты, дорогая Ивари, с неблагими детьми имеешь дело?

— Можно не иметь, — отмахнулся я. — Тоже мне — проблема. У Ивари никогда не было проблем с тем, чтобы перекинуть работу на других. Ты же помнишь тот год, когда она решила, по последней столичной моде на милосердие, организовать кухню для бездомных на площади? Сколько раз она появилась на той кухне? Ни разу, слуги за нее отдувались.

— Вот! И я так подумал! Сидел, пытался вывести ее на чистую воду, а потом к ней прибежал ребенок плакаться.

— Плакаться? — не поверил я.

— Дисциплиной там и не пахнет, — кивнул Альберт. — Но да, мальчишка лет четырех, светленький, прибежал, вломился в кабинет. Повис на этой Иви, как на матери, она его по голове гладила, успокаивала. И — хоть бы что ей было, что у него лапы задние… в смысле, ноги… ну ты понял! Как у ящерицы.

Мда. Представить Ивари, утешающей мальчишку с лапами ящерицы вместо ног, было так же невероятно, как представить Альберта, который работает в поле и разбрасывает по нему навоз в качестве удобрения.

Она и Вика-то терпеть не могла! Иногда пыталась с ним поиграть, потому что думала, что этим сможет подкупить меня (переживала, что я “охладел”).

Я почти поверил, что ей нравится возиться с ребенком, но потом случайно увидел, как Ивари выговаривает тогда еще совсем крошечному Вику, укачивая его на руках: “Давай, мерзкий ты комок, улыбайся! Почему ты не хочешь улыбаться? Какой ты уродливый! У-у-у! И воняешь!”

Глава 18

Над столом повисла тишина. Я еще раз пробежалась взглядом по детским мордашкам. Лили на руках у замершего Юджина чесала макушку между двух загнутых рожек, так что светлые волосы вставали дыбом, и с вожделением смотрела на малиновый джем в баночке, стоящий на столе. Баночка подергивалась, готовая взлететь в воздух.

Бетти и Берт, близнецы, смотрели на меня одинаково настороженно, Софи неуверенно поджала крылья, моргнула желтыми глазами, и только Дерек радостно наклонил голову.

— А во что?

Я закусила губу. Я много думала, но так и не решила, как подойти к этой теме, так что решила спросить в лоб.

— Попробуем разобраться, что мы умеем делать. А потом придумаем, во что с этим всем можно сыграть.

Мне нужно было постепенно учить детей жить со своим даром. Я узнала у Аба: им нельзя пользоваться магией “в опасных для общества целях”. Во всем остальном законы не запрещали магию неблагих — так что то, чем я собиралась заняться, официально было разрешено.

А собиралась я научить детей тому, что их магия — это сила, которую можно и нужно использовать.

Цели я перед собой ставила амбициозные, так что планировала убедить также для начала жителей Брайтмура в том, насколько они ошибаются, когда считают неблагих детей ошибками и “отребьем”.

К примеру, с одной из недавних бед: хорьком, который повадился воровать цыплят, — легко справился бы Юджин в форме волка. Кота-то в курятник не запустишь, иначе цыплятам тоже не поздоровиться.

Да и остальные детские таланты можно обернуть пользой и, что самое главное, источником заработка для них самих, когда подрастут. А выгода, как известно, отлично борется с любыми предубеждениями.

Процесс это небыстрый, но и времени у меня — навалом.

— Я умею…

Оглядевшись, я взяла со стола чашку с мятным отваром, дотронулась до ее края кончиками пальцев, а затем перевернула. Отвар остался в кружке — и я гордо улыбнулась.

— Я умею создавать барьеры.

Жалко только, что защитный купол вокруг дома никак не выходит сделать: я просто не умею настроить его так, чтобы он пропускал только своих. Нужны были учебники или кто-то, кто разбирается в магии — но рядом никого не было. Я не теряла надежды однажды со всем разобраться, но не знала, как к этому подступиться.

— А я виверна! — радостно сказал Дерек, вскакивая. — Я монстр! Отродье!

— Ты не отродье, ты ребенок, — поправила я. — И умеешь летать, представляешь, сколько детей о таком мечтают? Юджин… ты оборачиваешься волком, да?

— Не совсем волком…

Ну да, та зверюга, в которую обращался Юджин, была раза в два больше волка. К слову, нужно будет поговорить с ним по поводу охоты. Вдруг удастся сэкономить на мясе? С удовольствием добавлю ему жалование.

— Я знаю, ты умеешь быть очень незаметной, — улыбнулась я Софи, которая двигалась совершенно бесшумно, как сова, и повернулась к Лили, — а ты…

В этот момент баночка с малиновым джемом подпрыгнула на столе и полетела к Лили — Юджин едва успел ее поймать.

— Управляешь предметами на расстоянии, здорово! — оценила я. — И… — Скатерть посреди стола вспыхнула, и я поспешила накрыть огонь тарелкой. — Очень хорошо. Но опасно. С этим нужно поаккуратнее.

Никогда до сих пор я не имела дел с детьми, которые умеют управлять огнем. Тут одними наставлениями о том, что со спичками не стоит играть, не обойдешься. К счастью, я не видела у Лили особенной страсти к разрушениям.

— Мелисса, — обернулась я к ней, и мне в лицо тут же ударил поток воздуха. К счастью, совсем слабый. — Ты умеешь управлять ветром. Отлично. Так много всего можно с этим делать! И плести кукол у тебя — тоже неплохо получается. — Не делая паузы, я посмотрела на Бетти и Берта. — А вы?

Над столом повисло молчание. Бетти и Берт, русоволосые близнецы-семилетки, обычно были довольно дружелюбными, хоть и настороженными. Сейчас они молчали.

— Ну? — подбодрила я. — Что умеете вы?

Бетти бросила на Берта взгляд и наклонила голову, так что я теперь видела только макушку с аккуратно заплетенными няней Урсулой косами.

— Я… — начала Бетти.

— М? Нет ничего плохого в том, чтобы отличаться от других, — подбодрила я.

— Я умею выращивать растения, — пробормотала Бетти, и я затаила дыхание.

Джекпот! Более полезного дара и придумать нельзя. Вот уж у кого отбоя не будет от клиентов, когда она повзрослеет! Главное — чтобы не стала давить в себе талант, а развивала его.

— Берт? А ты?

Мальчик уставился на меня исподлобья.

— Я ничего не умею.

— Ничего? Но…

В этот момент Бетти, всхлипнув, вылетела из-за стола. Берт бросился за ней.

Я встала, но тут мне на плечо положила руку няня Урсула, которая все это время сидела молча.

— Ласточка, да ты не беги за ними, не беги. Пускай их…

— То есть как — не беги? Няня Урсула, вы шутите? Дети расстроены. Я должна…

— Берт правда ничего не умеет, леди, — перебил Юджин. — Его родители отдали в приют вместе с Бетти. Так они тут и растут лет с трех. Он обычный.

О. Я моргнула, пытаясь переварить услышанное. То есть, у одного из детей открылся дар неблагого и родители — отдали в приют обоих, не разбираясь?

Цензурных слов я подобрать не могла для того, чтобы их описать.

— Ну, так-то по-правильному считается, что у него дар не проявился, но он, может, и не проявится, — пожал плечами Юджин.

Помолчав, я кивнула. В очередной раз напомнила себе, что я должна быть сильной.

Что у этих детей кроме меня — никого нет.

И ради них я должна держаться, даже если хочется плакать от несправедливости и опустить руки.

— Пойду поищу их и попробую успокоить. Няня Урсула, уберешь со стола, пожалуйста?

— А как же! — покладисто согласилась старушка, обирая у Лили банку малинового джема и грозя шкодливо улыбающейся девочке ложкой.

В ее лице я точно обрела настоящего союзника. Кто бы мог подумать! Хотя я должна была догадаться, что у няни, которая так искренне любит свою Ивари, большое сердце. Нужен был только небольшой толчок к тому, чтобы оно впустило в себя потерянных обитателей приюта.