Хозяйка проклятой таверны

Глава 1

— Луи! Луи! Ну от тебя-то я такого точно не ожидала! Луи, разве можно добавлять лимонный сок в сливки? Разумеется, они свернулись! А ты чего ждал?

Торопливо плеснула в соус немного холодной воды, интенсивно перемешивая. К счастью, блюдо удалось спасти, вернув ему нужную консистенцию и молочный вкус. Теперь чуть-чуть сметаны, все также интенсивно работая венчиком. Сметана смягчила и разбавила свернувшуюся текстуру сливок, придав им гладкую, кремовую структуру.

— Маргарита Андреевна, вы просто волшебница! – прижал руки к груди Дима, помощник шефа.

Луи же только кивнул, возвращаясь к работе. А я выдохнула. Этот вечер должен стать бриллиантом на моей короне, я просто не могу позволить, чтобы что-то пошло не так!

На банкет, который сегодня обслуживает моя фирма, приглашены настолько высокие гости, что даже вслух имена произносить страшно. Если все пройдет удачно, я могу больше вообще не заботиться о поиске новых клиентов – они сами станут гоняться за мной!

Прошлась снова по залу, выискивая малейшие отклонения от идеала. Официанты в кипенно-белых рубашках, все как один при бабочках, одинаковых строгих брюках кружили по залу, поправляя скатерти, раскладывая приборы, обустраивая свои «станции», разбросанные по всему залу, но умело скрытые за ширмами.

Бокалы натерты до блеска, сверкают, отражая свет множества ламп и искусственных свечей. Инсталляции, цветы, декоративные деревья – все на своих местах. Несколько фуршетных столов уже ломятся от закусок.

— Маргарита Андреевна, — ко мне подбежал Егор Львович, заказчик. – САМ будет через двадцать минут!

— К самому началу? – выдохнула чуть испуганно. – Что ж, мы готовы! – быстро взяла себя в руки.

— Гости уже прибывают, их пока задерживают в холле.

— Пять минут – и гости могут подниматься, — приняла решение я, осматриваясь в очередной раз. – Все будет на высшем уровне, Егор Львович, вам совершенно не о чем переживать!

— Лучше бы так, — вытер испарину со лба невысокий лысоватый мужчина. – Лучше бы так.

Сама отдала последние распоряжения и поспешила в комнату для персонала. Придирчиво оглядела себя в зеркало, поправила и так идеальный макияж. Волосы… в порядке. Закрыла на минуту глаза, делая глубокий вдох. Странно, это мой не первый и даже не сто первый банкет, а волнуюсь каждый раз одинаково. Пожалуй, сегодня чуточку сильнее. Все, Марго, вперед!

Гости постепенно разбредались по залу. Живая музыка заиграла еще до появления первого гостя. Закуски на фуршетных столах обновляли по мере опустения. Я в нарядном платье тихонько сновала по залу, здороваясь с многочисленными знакомыми. Все идет как надо.

Заглянув на кухню, удостоверилась, что и тут все в порядке. Птицу уже вынули из печей, горячее сейчас доходило на больших подносах. Повара начали готовить блюда для сервировки. Переглянулась с Луи, получила утвердительный кивок, что все в порядке, и снова вернулась в зал.

Поднявшаяся суета яснее всего сообщила, что САМ прибыл. Егор Львович выбежал его встречать. Первыми в зал вошли охранники. Девять крепких мужчин в одинаковых костюмах, с переговорными устройствами, вооруженные. Уверена, и до их прихода в зале уже были охранники в штатском. Неприметные в общей массе, они заранее осматривали зал на предмет любых угроз.

Музыка играла, как и прежде, когда главный гость появился в зале. В сопровождении Егора Львовича и еще десятка довольно известных личностей. САМ смеялся, отвечал на шутки, явно был в прекрасном настроении. Что ж, это уже половина успеха.

Когда гости заняли места за столиками, а официанты принялись разносить горячее, потихоньку скрылась за одной из ширм, зорко оглядывая зал, готовая в любой момент решать любые непредвиденные сложности.

К счастью, их не возникло.

Вечер плавно тек по намеченному сценарию. Вовремя приехали заказанные заранее артисты. Выступили блестяще, никаких накладок ни с музыкой, ни со звуком. Ожидалось, что САМ побудет часик-другой и отбудет, но нет, он оставался до самого конца.

Когда вынесли огромный семиярусный торт, гости ахнули. «Да, моя гордость», — мысленно потерла ручки. Вот резать торт я буду лично.

Одернула платье, выходя из своего укрытия. Под аплодисменты приблизилась к десерту. Резать такой шедевр – само по себе искусство. Встав на предложенную подножку, под пристальными взглядами секьюрити, взяла большой нож и ловко отрезала первый кусочек, кладя на подставленную официантом тарелку. Этот кусочек, конечно же, достался самому главному гостю.

Под сотнями взглядов продолжила нарезать торт и дальше. Несколько десятков кусочков оставили на фуршетном столе для тех, кто захочет добавки.

— Маргарита Андреевна, верно? – услышала вкрадчивый, невероятно знакомый голос за спиной, когда уже собиралась покинуть зал, снова скрывшись за ширмой.

— Д-да, — повернулась, невольно сглатывая.

— Чудесный вечер, — похвалил меня САМ. – Позволите?

И он протянул мне руку, приглашая на танец.

Ладонь свою в его я, конечно же, вложила, бесконечно недоумевая, что, собственно, происходит? Дело в том, что возраст приглашений на танцы для меня безвозвратно ушел. Да, я в свои шестьдесят все еще довольно неплохо выгляжу. Удалось сохранить сорок четвертый размер, слежу за лицом и волосами… но все же проигрываю каждой из молодых красоток, во множестве присутствующих в зале.

Глава 2

Холодно, как же холодно! В голове пустота, перед глазами темнота и только обжигающий холод! С трудом поднялась на ноги, чувствуя… нет, скорее, почти не чувствуя конечностей. Где я? Почему так холодно и темно? А следом другая мысль, пугающая едва ли не больше. Кто я?

С трудом, со скрипом мысли стали проворачиваться в затуманенном сознании. Появилось знание, что то, что вокруг – это снег. Холодный, рыхлый, глубокий. Задрала голову – огоньки на небе. Звезды – вспышка-воспоминание. Проморгавшись, стала немного различать окружающие силуэты. Деревья. Лес, я в лесу!

Устала даже от размышлений.

Но отдыхать нельзя. Нужно двигаться. Это знание пришло одним из первых. Сидеть на месте нельзя – замерзну. И я пошла, с трудом вытаскивая окоченевшие ноги из глубоких сугробов. Пошла в никуда. Прямо. Обхватила себя руками, растирая заледеневшие плечи. Шаг за шагом. Шаг за шагом. Дальше и дальше. Вперед.

Каждый шаг давался все тяжелее. Мысли снова стали затуманиваться. Но я упорно шла вперед…

– Эй! Ты кто? Живая? Отзовись! Девка? Точно, девка! – услышала я чьи-то возгласы, но уже не могла их осознать, обдумать. Слишком замерзла, слишком устала. – Иди сюда! Льяра Милостивая, ледяная вся! Да откуда ж ты взялась на мою голову? – все глуше слышался мужской голос.

Почувствовала, что кто-то довольно легко взял меня на руки, укутывая, прижимая к горячей груди.

– Спасибо, – то ли прошептала, то ли просто подумала, так и не сумев открыть заледеневшие глаза с намерзшим снегом на ресницах.

– Ох, Льяра Милостивая, помоги! Ох, скорее, скорее! Жако, беги домой, предупреди, чтобы встречали! Ох! Ох!

Удерживать себя в сознании больше просто не смогла. Глаза и так были закрыты, тьма и так владела сознанием, позволила ей окутать меня своим покрывалом, позволила унести в царство грез. Туда, где нет боли, где нет усталости, где нет ничего.

– Не потянем мы лекаря, Оутор, – услышала взволнованный женский шепот. – Даже если все выгрести, никак не потянем. Значит, так тому и быть. Коли суждено ей выжить – значит, сама справится. А коли нет – значит, уйдет в царство Великого Ахора.

– Не для того я ее нашел, чтобы руки сложить и ждать, пока умрет! – возражал смутно знакомый голос.

– Кличь тогда бабку Рахшару! Больше не к кому нам обратиться.

– Спятила? – ахнул мужчина. – Хотя… да, пойду к ней, смирю гордыню, пойду к Рахшаре.

Голоса умолкли, а меня снова утянуло во тьму.

Что-то тревожило, заставляло открыть глаза. Не хочу! Мне и так хорошо! Но что-то продолжало волновать, не давая окончательно скользнуть во тьму. Запах! Отвратительный дым не давал сознанию отключиться, заставляя прийти в себя, буквально вытягивая из-за грани.

Рук коснулись чьи-то шершавые ладони, принявшись натирать чем-то не менее вонючим. А после груди коснулся холод, и снова шершавые руки и вонючая растирка.

– Ммм… – промычала, потому что голос полностью отказал.

– Вот так, молодец! – похвалил скрипучий старушечий голос. – Иди сюда, дитя! Возвращайся! Не окончен твой путь еще, рано за грань собралась. Не приготовил Ахор тебе еще местечка!

– Ммм…

– Очнулась? – женский взволнованный голос.

– Рахшара, вовек буду должен! – смутно знакомый мужской.

Вонь трав и растирки так сильно тревожила, а еще шершавые руки, принявшиеся растирать уже живот, а после и спину. Причем для этого меня бесцеремонно повернули на бок.

Разлепила глаза. С трудом, с болью. Веки словно налились непомерной тяжестью и никак не хотели держаться в открытом состоянии.

Различить смогла только очертания смутные, неузнаваемые. Размытое лицо какой-то старухи, склонившейся прямо ко мне.

– Айшалис! – воскликнула она, отшатываясь. – Ничего ты мне не должен, Оутор! Льяра Милостивая тебя вела, не иначе!

– Айшалис? – эхом переспросил мужской голос.

Надо мной склонилось мужское лицо. Кроме бороды ничего не смогла определить, пелена перед глазами мешала.

– Айшалис, клянусь Великой Льярой! – тоже отшатнулся он.

– Пошли, Оутор, трав заварю. У вас останусь, покуда девку не выходим. В лесу, говоришь, нашел? Неспроста то, ой, неспроста!

Рядом со мной присела еще одна женщина. И ее лицо я видела очень смутно. Но вот голос – тихий, успокаивающий – слышала отлично. А еще тепло рук. Она взяла мои ладошки в свои, прикрыла оголенную грудь чем-то теплым и колючим, нежно провела ладонью по лицу.

Женщина принялась петь какую-то песенку, смысл которой от меня ускользал. Вроде слова все знакомы, а в предложения не складываются. Постепенно, убаюканная, снова уснула.

Проснулась от поглаживаний. Мне помогли чуть приподняться и едва ли не насильно влили какой-то настой. На вкус – чуть горьковатый, но не слишком. Пришлось подчиниться, с трудом глотая все до последней капли. Опухшее горло с трудом пропускало даже крохотные капли, но с каждым глотком боль немного притуплялась.

Устала.

Меня снова уложили и заботливо укрыли чем-то тяжелым и колючим.

Глава 3

Старуха ушла, а я осталась наедине со своими мыслями. Полумрак комнаты разгонял закопченный светильник в углу, у кровати. Сильнее всего сейчас, когда болезнь немного отступила, меня стало беспокоить, что я не знаю, кто я. Совершенно ничего о себе не помню.

Вытянула руки перед собой – тонкие палочки с такими же тонкими пальчиками. Кожа белая, ногти чистые, хоть и отросшие. Зеркало бы не помешало, но чего нет, того нет. Откинула темное колючее одеяло, довольно тяжелое, рассматривая ножки. Ровные, беленькие, с аккуратными стопами. Так, стоп! Детские ножки. Стала торопливо ощупывать себя со всех сторон. Так и есть – ребенок. Я – ребенок!

Почему-то эта мысль очень взволновала, словно я ожидала оказаться взрослой женщиной. Интересно, сколько мне лет? Имя… в голове что-то крутилось, никак не могла ухватить, кончик этой мысли постоянно ускользал, а чем больше напрягалась, тем сильнее начинала болеть голова, еще и тошнота стала подкатывать.

Ладно, оставлю это пока. Что я вообще знаю? Пусть не о себе, а вообще?

Пустота. Звонкая пустота в голове. Последнее, что помню – холод ночного леса и руки Оутора. До этого ничего.

От волнений устала и задремала, сморенная тяжелым сном.

Утром меня разбудил манящий аромат. Открыв глаза, увидела взрослую высокую женщину в длинном темном платье. Волосы ее прибраны наверх, зализаны так, что ни одного волоска наружу. Худощава, лицо… располагающее.

– Я – Дараха, дитя, – обратилась ко мне женщина, присаживаясь на край кровати, как-то странно всматриваясь в мое лицо. Не все лицо, глаза, ее интересовали глаза! – поняла совсем скоро. – Как же к тебе обращаться? – спросила она.

– Марго! – вырвалось само собой, вызвав удивление и у Дарахи, и у меня.

– Вспомнила, стало быть?

– Только это, – мотнула головой, стараясь понять, откуда пришло это имя. Но нет, больше ничего.

– Ничего, на все милость Богов. Вот, Марго, поешь, – она подала мне плошку с жидкой кашей на молоке. – Сама справишься или помочь?

– Сама… попробую.

Держать миску было тяжеловато, руки дрожали. К счастью, Дараха оказалась понимающей женщиной, она осторожно отняла у меня посуду и держала все время, пока я черпала небольшой деревянной ложкой.

– Спасибо, – в изнеможении от проделанной работы откинулась обратно на кровать.

– Отдыхай, Марго, – Дараха подоткнула одеяло, чтобы мне было теплее. – Поправляйся.

Наклонилась, снова пристально всматриваясь в мои глаза, словно выискивала что-то…

Вставать я начала только на пятый день моего пребывания в этом гостеприимном доме, а вот мысли о будущем стали терзать уже на второй. Что мне делать? Куда идти? Не станут же эти добрые люди кормить и содержать меня вечно! Хватит и того, что спасли, вынесли из холодного леса, выходили, вылечили.

Вслух свои страхи и чаяния не озвучивала, но Оутор и сам заметил. Мужчина заходил ко мне дважды в день. Проведывал, спрашивал о самочувствии и не вспомнила ли чего. Рахшара после той переломной ночи ушла. Старуха живет в отдельном доме, это мне уже после стало известно.

– Что тебя беспокоит, Марго? Вижу же, что маешься, – по-доброму обратился Оутор.

Я его уже не раз и не два благодарила за спасение, мужчина только отмахивался.

– Думаю, куда мне идти, когда поправлюсь окончательно, – выпалила как на духу.

– Куда это ты идти собралась? – напрягся Оутор. – У нас останешься! Нам с Дарахой Льяра Милостивая деток-то не дала, неужто мы одну девку не прокормим?

Опустила глаза, боясь расплакаться.

– Спасибо, – прошелестела в очередной раз, испытывая искреннюю благодарность к этим простым, но невероятно щедрым душой людям.

Простым? Почему простым? – вдруг встрепенулась. А я тогда какая? Такие вот вспышки иногда накрывали, принося только волнение. Неизвестные слова всплывали в сознании, неизвестные предметы снились по ночам. Но память упорно отказывалась отворять все свои запоры.

Начав вставать, я потихоньку расхаживалась, понемногу нагружая ослабевший организм. Сильнее всего беспокоила необходимость справлять нужду в горшок, который после выносил кто-то из добрых людей, заботящихся обо мне. Так что первым делом попросила Дараху отвести меня в отхожее место.

Женщина если и удивилась, виду старалась не показать. Место, куда принес меня в ту страшную ночь Оутор, оказалось таверной. Странно, что чужих голосов за время болезни я ни разу не слышала, а внизу, в основном зале, даже свет не горел. Столы стояли пустые.

Таверна немаленькая, на втором этаже с десяток комнат для постояльцев. В двух концах коридора – умывальня с небольшой комнаткой, призванной облегчать нужды гостей не на улице, а внутри. Сейчас вони не было, но лишь потому, что не было и гостей. А так туалет представлял собой дырку в деревянном полу, куда после требовалось слить ведро воды.

В таверне была и канализация. Слово всплыло само, постепенно пришло понимание, что оно означает. И водопровод. Когда я называла эти понятия, Дараха только головой качала.

Умывальня – комната, выложенная камнем. И стены, и полы. Две деревянные бадьи на полу, каменная чаша для умывания. Над ней кран для воды. Горячая тоже есть. Подается по трубам, греется от котлов на кухне внизу.

Глава 4

В таверне нашлось зеркало, в которое я смогла себя рассмотреть. Очень любопытно было увидеть со стороны волосы и глаза, чем-то вызвавшие повышенный интерес Дарахи.

Из отражения в мутноватом стекле на меня смотрела невысокая ладная девочка лет десяти на вид. Волосы… да, необычные. Слишком яркие, словно ненастоящие, еще и цветные локоны, почти красные, сразу же привлекающие внимание. А вот глаза самые обычные. Приблизила лицо вплотную к отражающей поверхности, вглядываясь, силясь рассмотреть то, что не увидела сразу. Ничего. Самые обычные голубые глаза, правда, довольно яркие, насыщенные цветом.

Глядя на свое отражение, почему-то вспоминалось другое лицо, нет, даже не лицо, полностью его я вспомнить не смогла, образ. Образ взрослой женщины, уверенной в себе, знающей себе цену, отчего-то странно было ощущать себя ребенком, словно я стала им совсем недавно.

Несколько минут покрутилась перед зеркалом, трогая волосы, оглаживая контуры лица и тела, привыкая… Я не просто не помнила своего прошлого, я не помнила ощущения себя. И это пугало даже больше. Мне постоянно приходилось абстрагироваться от мыслей об этом, иначе я рисковала впасть в истерику. Очень сложно оказалось ощущать себя никем. Девочка в отражении не вызывала никаких чувств, окружающая обстановка не была привычной… мне было очень сложно.

Но, несмотря ни на что, я чувствовала искреннюю благодарность к Оутору, вынесшему меня из леса, и к Дарахе, и к старухе Рахшаре. Несмотря ни на что, ни на потерю памяти, ни на потерю самой себя, я хотела жить!

Дараха перешила для меня одно из своих платьев, отхватив подол. На ноги мне предложено было обуть мягкие комнатные туфли, немного великоватые по размеру. А вещи, в которых Оутор нашел меня в лесу, Дараха сама вычистила и убрала пока подальше. Взглянув на платье, поняла мотивы ее решения – платье было роскошным. Много слоев мягкой, прозрачной ткани, кружевная отделка верхней юбки, драгоценные камни и ровные белоснежные жемчужины в отделке – платье принцессы. Уверена, продав его, семья долгое время могла бы жить безбедно.

– Принцессы? – услышала незнакомое слово Дараха. – Что означает это слово?

Задумалась ненадолго, нащупывая ассоциации, даже глаза прикрыла.

– Девочка… дочь короля и королевы. Или просто красивая и из богатой семьи.

Открыла глаза и посмотрела испуганно на женщину, замершую с занесенной щеткой для волос. Дараха смотрела на меня с неменьшим страхом во взгляде.

– Ты… что-то вспомнила, Марго?

– Только это.

Обе испугались той аналогии, что пришла мне на ум. Странно, но мне совсем не хотелось быть принцессой. В данный момент меня совершенно устраивала роль воспитанницы трактирщика.

– Никому не дано понять замыслов Великих Богов, Марго, – Дараха медленно вернулась к прерванному занятию – продолжила распутывать мои волосы. – Эти замыслы непостижимы до поры, до времени, однако все они ведут к лучшему, я уверена.

Так я и осталась жить с Дарахой и Оутором. На улицу пока не выходила, чтобы не попадаться на глаза местным. Спустя несколько дней старуха Рахшара принесла вонючий состав в глубокой миске.

– На волосы намажь, – протянула мне. – Станут как у Дарахи. Не навсегда, на время только, но и то к добру.

Послушно сделала, как велели. Так я из блондинки с красными прядями превратилась в обычную девочку с волосами землистого цвета.

Вопреки опасениям никто меня не искал. Не приходили в поселок незнакомцы в поисках странной девочки в богатом платье. Не приезжали стражи, не выкрикивали глашатаи объявления о поисках. Дни шли за днями, меня никто не искал, страх, рожденный в том ночном лесу, притуплялся. Я стала выходить из таверны.

Сильные морозы отступили. Оутор принес теплую накидку и высокие сапоги из сыромятной кожи с деревянной подошвой. На голову я повязывала огромный платок. Так и гуляла по поселку.

Все вокруг казалось мне странным и незнакомым. Чуждым. И неровные улочки, заметенные снегом, и низкие дома с крохотными оконцами. И люди, посматривающие с любопытством.

В таверне были и водопровод, и канализация, привычные мне. В таверне, но не во всем поселке. Многие люди ходили за водой к крытому колодцу. Женщины несли большие ведра, вешали на изогнутую палку и опускали на плечи. Мужчины поступали также, только могли взять сразу не два ведра, а четыре.

В поселке заметила множество детей и животных. Почти в каждом дворе слышалось блеяние, кудахтанье или мычание. И эти звуки не казались мне чуждыми, напротив, рождали в душе что-то светлое, знакомое, теплое. Детвора всех возрастов носилась по узким, занесенным снегом улочкам. И малышня, и те, кто постарше, играли в снежки, лепили из снега разные фигуры, прятались за снежными стенами.

На меня косились, самые смелые звали играть с ними, но… я не считала себя ребенком. Большое зеркало в таверне отражало невысокую хрупкую фигурку девочки, только вот не вязалось то, что я вижу, с тем, как себя ощущаю.

Удовлетворив любопытство, прогулявшись по поселку, вернулась в таверну. Мне больше нравилось помогать Дарахе на кухне. Вот где я чувствовала себя в своей тарелке, по-настоящему довольной. Меня очень интересовало, от чего так вышло, что преуспевающая, на первый взгляд, таверна в центре крупного поселения не принимает гостей.

– Оутор – торговец, Марго, не харчевник он по духу, – замешивая тесто, проговорила Дараха. – Вот его отец – другое дело. Добрей Валгаш, это он построил эту таверну, это была его мечта. Сотни людей приходили сюда провести время, просто поесть или выпить. Сотни проезжающих через Лайхашир останавливались в комнатах наверху. Когда были живы Добрей и Прильса, таверна преуспевала, приносила ощутимую прибыль, давала работу десятку служащих. Добрей горел своим делом, все у него в руках спорилось. Сам у очага стоял, сама видела!

Глава 5

Каждый день я привыкала к себе, к жизни в таверне. Это место было пронизано теплом и уютом, заботой и душевностью. Ощущалось, словно не бездушный камень, не просто дом, а живой организм.

Большое здание, отличающееся от прочих в поселке, выстроенное с любовью к своему делу. Каждый камень, каждое бревно на своем месте. Даже спустя время таверна не обветшала, хотя и заметно поблекла. Хороший, видимо, человек был Добрей, отец Оутора! И дело свое любил искренне! Несправедливо, что теперь таверна пустует, несправедливо.

У меня было достаточно времени, чтобы исследовать все здесь. Неспешно прохаживалась по помещениям некогда преуспевающей таверны. Об успехе в прошлом говорили и убранство комнат, и широкие половики в коридорах, светильники на стенах, с заботой и теплом подобранные мелочи. Все здесь дышало любовью. И пусть было холодновато, отапливать весь огромный дом смысла никакого, все же уютно, светло и привлекательно.

Комнат без окон нашлось две. В одной мои вещи, другая пустая. Сейчас, в холода, именно в них оказалось теплее всего. Думаю, как раз поэтому меня разместили в такой. Почти все комнаты обставлены одинаково – узкая кровать или две, табурет или пара, ширма, за которой ночной горшок, сундук для вещей. В некоторых, не во всех, на окнах ткань от потолка до пола, сдвинутая сейчас в сторону. В них же на стене поблескивало небольшое зеркало и стоял таз для умывания и пустой кувшин. Несмотря на отсутствие гостей, в комнатах было довольно чисто. Пыль протереть – и можно принимать постояльцев.

Кроме жилых комнат и купальни наверху больше помещений не было. Заметила дверь, ведущую на чердак. В конце коридора, рядом с купальней, но туда не полезла.

Внизу почти все пространство занимает большой зал для посетителей. Несколько длинных деревянных столов с лавками, парочка столов поменьше – на двоих-четверых. Большой камин, почти все время погашенный. В углу возвышение, что-то вроде подиума. Похоже, для каких-нибудь артистов – музыкантов, певцов или менестрелей.

Внизу, кроме кухни, было еще несколько вспомогательных помещений. Кладовые, подсобные, пара небольших каморок неясного назначения.

Не знаю, в каких условиях я выросла, не знаю, где родилась и кто мои родители, но жить хотела бы в таком вот месте. В этой таверне дышалось легко. Бродя по коридорам, я чувствовала внутренний покой, даже волнение от отсутствия воспоминаний отходило на второй план.

Вот бы возродить это место! Как бы я была рада, если бы сюда снова стали приходить посетители. Хочу услышать голоса в большом зале, смех гостей, песни и баллады приглашенных артистов…

Проводя ладонью по теплым стенам, представляла, как здорово здесь могло бы быть! И… мне кажется, сам дом откликался на мои мысли. Пару раз я даже почувствовала что-то вроде искорки, ударяющей в ладонь. А в нескольких местах обжигающее тепло. Дом тянулся ко мне, как бы смешно это ни звучало.

К сожалению, воспоминания никак не приходили. Слова и выражения нет-нет, да и всплывали в сознании, а вот воспоминания – нет. Я старалась не показывать расстройства по этому поводу, не желая тревожить Дараху и Оутора, говорила преувеличенно бодро и весело, старалась больше времени проводить на кухне, ведь именно там чувствовала себя на своем месте.

– Не торопись, - буркнула старуха Рахшара. – Надо будет – вспомнишь все, а коли нет, так и нечего там помнить значит было!

Я как раз пришла к Рахшаре за новой порцией кашицы для волос, чтобы красная прядь не пробивалась, да и такой яркий сияющий цвет скрыть. Ни у кого в поселении не было похожего цвета волос. Выделяться не хотелось. Подсознательно.

Живет старуха Рахшара почти в лесу, не просто на отшибе, а вдали от основных домов. Отношение к ней в поселке двоякое. С одной стороны – при болезни только она помочь может, ну или за лекарем в Райвенрог ехать, что долго и дорого, а с другой – побаиваются ее, сторонятся.

– Вот, – подала она миску с неприглядной субстанцией. – Слишком быстро снова понадобилось, – заметила хмуро. – Сильная кровь, не иначе!

– Что это значит? – посмотрела на старую женщину с непониманием.

– Кто такие «айшалис» знаешь? – прищурилась Рахшара. Я отрицательно мотнула головой, хмурясь, стараясь вспомнить незнакомое определение, но тщетно. – А странного за собой ничего не замечала? – новый вопрос.

– На кухне ловко управляюсь, – вскинулась с надеждой.

– То ж разве странность? – рассмеялась старуха. – Хотя, – она без спроса схватила мою кисть, притягивая ближе к выцветшим глазам. – Может, и правда, странность…

– Айшалис, - напоминала я нетерпеливо. – Кто это?

– Цыц ты! Не болтай, коли не знаешь! – неожиданно сердито откликнулась старуха. – Ступай! Через две недели приходи, если раньше не понадобится.

Рахшара меня едва не выгнала, даже не заикнувшись о плате. А ведь Дараха дала мне с собой несколько монет, чтобы за краску заплатить. Обернулась, желая напомнить старухе об оплате, но только и заметила, что захлопнувшуюся перед носом дверь.

Что ж, значит, в другой раз.

Вышла из старого, покосившегося домика, осторожно наступая на скрипучие, рассохшиеся ступени, занесенные снегом.

– Бедный домик, - спустившись, положила ладошку на обмазанную глиной стену. – Давно ты стоишь, много чего видел. Старенький уже, как и хозяйка твоя. Как бы она ни хмурилась, а доброе сердце сразу видно. И за что ее в поселке не любят? – говорила с холодными стенами.

Глава 6

Гости оставались у нас одну ночь, прежде чем отбыть. Оплатили щедро. Дараха им с собой вчерашних пирогов с тыквой завернула, уехали они полностью довольные отдыхом.

– Авсее даже лучше стало, - перед отъездом поделился мужчина. – Словно и лекарь не нужен! Всем стану вашу таверну советовать, очень доброе место!

Говорил мужчина громко, провожали мы его все вместе, так что я тоже видела, любопытных соседей, прислушивающихся к разговору.

Я уже отошла от ворот, замерзнув, но успела заметить, что в сторону таверны двинулись двое мужчин. Оутор их встретил. Все трое вошли сразу следом за нами с Дарахой.

– А что, есть у нас чем гостей накормить? – громко спросил Оутор, прекрасно зная, что и похлебка, и мясо с овощами еще остались, да и пироги с тыквой.

Раньше отец Оутора варил хмельные напитки в небольшом домике на заднем дворе, теперь же мы могли подать только вино из бочек в подвале или горячий ароматный напиток из трав и сушеных фруктов. Чай! – слово всплыло само, как и прочие раньше.

– Чему ты улыбаешься? – Дараха заметила мое настроение.

– Чай, - кивнула на кувшин в ее руках. – Это чай!

– Взвар это из трав и ягод, - поправила она без улыбки. – Однажды ты все вспомнишь, Марго, – мягко заметила женщина. – И тогда мне будет тебя не хватать. Очень не хватать.

– Но я не собираюсь уходить! Если не прогоните.

– Мы тебя не гоним, Марго, – Дараха поставила кувшин на стол, привлекая меня к себе, обнимая. От неожиданной ласки я растерялась. Руки безвольно повисли вдоль тела. – Ты из другого мира, девочка, – произнесла Дараха, слегка касаясь моей макушки губами. – Не из нашего с Оутором, совсем не из нашего.

Перед глазами вдруг потемнело, на миг даже дыхание перехватило. Голова пошла кругом, точно упала бы, не удержи меня добрая женщина. Ее слова встревожили не на шутку, только никак не могла понять, чем именно.

– Что с тобой? – испугалась Дараха, усаживая меня на лавку. – Марго? Ты как? Слышишь меня?

– Слышу, – кивнула, часто моргая. Ощущение… оно пропало. Да, страшно, но, кажется, я что-то вспомнила! Почти. – Повтори! – попросила с напряжением. – Повтори, что ты сказала, – подняла глаза на Дараху.

- Мы тебя не гоним, – растерялась женщина. – Ты поэтому испугалась?

Дараха снова крепко прижала меня к себе, утешающе поглаживая по голове. Я полностью пришла в себя, но ощущение потери не ушло, оно усилилось.

Мужчины остались вполне довольны обедом. Вино из подвала их тоже полностью устроило. Ушли, громко переговариваясь и обещая вернуться.

– Оутор, что случилось? Почему таверну раньше обходили стороной? – решилась на расспросы после ужина.

Кухня блестела чистотой, зал мы с Дарахой тоже вымыли, можно было спокойно побеседовать. Оутор налил себе стаканчик вина, усаживаясь у открытого огня. Впервые с момента моего появления здесь в зале зажгли камин.

– Долгий то разговор, - заерзал Оутор. – Не мое это место, Марго. Вернулся, чтобы достойно проводить к Ахору родителей, да так и остался. Дараху вон с собой привез, из города она ради меня уехала.

Мужчина послал жене нежный взгляд, на который та ответила похожим, разве что чуть смущенным.

– Отчего не стало твоих родителей? – замешкалась, но все же спросила. – Что послужило причиной смерти?

– Отец написал мне. Странное то было письмо. Написал, что ждет меня, что нужно поторопиться. Когда приехал – оба уже были со стехой в руках.

– Со стехой? – нахмурилась. – Что это значит?

– Дар Великому Ахору, чтобы пропустил через врата. Неужто не слышала?

– Не знаю. Не помню.

– Схоронил я обоих, - невесело продолжил Оутор. – Сам решил дело отца продолжить. Поначалу неплохо все шло, работники-то остались все. Понятное дело, Добрея заменить никто не мог, но старались гостям угодить. Потом Дараху перевез, значится, ну вот с тех пор и стали странности всякие происходить. То споткнется кто на пороге прямо, да нос расквасит. То служка поднос уронит с горячим да прямо на постояльца. Двери хлопали, а бывало, что не отпирались. Окна растворялись посреди ночи, очаг гас… чего только не было! Так постепенно и пошел слух, что таверна проклята. И не стало у нас гостей больше.

– Пока я здесь, ничего такого не было.

– Верно, давно уж странностей нет. Только и ехать к нам никто не хочет. Обходят таверну стороной, словно и не видят ее вовсе. Бывало такое, что мимо кто едет, а к нам не зайдет. Словно нет тут ничего, пустое место!

– Так и есть, - присоединилась к разговору Дараха. – Сама слышала, как проезжий спрашивал, где остановиться можно, а таверну так и не нашел. Словно скрыл ее кто от глаз людских.

– Но тот мужчина прямо у ворот остановился! – имела в виду вчерашних постояльцев. – Как же так?

– И я себя о том же спрашиваю, – покивал Оутор задумчиво.

– Думаю я, Льяра Милостивая дар нам преподнесла, – тихо проговорила Дараха, пряча глаза. – Новая жизнь дела твоего отца за спасенную жизнь, – кивнула она на меня исподволь.

– Может и так, – задумался Оутор. – Может и так.

Глава 7

– Знатно накормила, хозяйка! – шлепнул мешочком с монетами по столу один из обозников. Переночевав и позавтракав, все они собрались уезжать. – Всем буду твою харчевню советовать. И спать мягко было, грызунов не видел, тепло, сухо… красота! – довольно резюмировал он.

Финансовыми вопросами занималась Дараха. С ней же сейчас мужчина и рассчитывался. А я уже не с такой радостью, как раньше, смотрела на входящих в таверну людей. Они деловито рассаживались за столы, ожидая, что к ним подойдут.

«Нужны помощники», – отчетливо понимала я. Вдвоем с Дарахой нам не справиться!

Оутор пошел провожать обозников, ко вновь прибывшим метнулась Дараха, а я потопала на кухню. Сегодня я планировала новое блюдо – мясные оладьи.

Подоткнула длинноватый подол платья, что выделила Дараха из своих запасов, надела передник, который сшила добрая женщина по моему рисунку, и приблизилась к столу. Первым делом мелко нарубила мясо, отправила его в миску. Туда же ссыпала мелко нарезанный лук, следом немного ароматных травок и соль, чуть острого овоща, обладающего резким запахом и неповторимым вкусом. Просеяла муки на глаз, вбила пять яиц и принялась вымешивать.

Жарила оладьи на большой металлической пластине, смазав ее сначала обильно жиром. В голове возник предмет, которого на кухне Дарахи не встречала. Что-то вроде казана, только плоский и с длинной ручкой. Сковорода! – слово всплыло неожиданно, как и все прочие до этого.

По кухне поплыл возбуждающий аппетит аромат, руки действовали сами по себе, а я размышляла, как стану объяснять Оутору, что мне нужно. Эта пластина, на которую я сейчас вываливала ложкой густую мясную массу, раньше закрывала поддувало в печи. Ее неплохо бы вернуть на место, но жарить вот так легче, да и блюда другие можно готовить, не то что в казане. В общем, сковорода нужна и, желательно, не одна, а несколько разного размера.

Распределив мясные оладьи, отошла к столу. Проверила тесто. Пока оладьи жарятся, можно заняться начинкой для пирогов. За работой голова отключалась, руки действовали самостоятельно, в какой-то момент я снова почувствовала раздвоение сознания. Не только сознания, я вся раздвоилась. Одна я пошла перевернуть оладьи, другая продолжала мять отварные овощи для начинки.

Во второй раз произошедшее испугало меня чуть меньше. Все вернулось к норме, стоило встретиться глазами самой с собой. И вовремя, как раз в эту минуту на кухню торопливо вошла Дараха.

– Комнаты убрала, – отчиталась она, приближаясь к плите. – Что это? – удивленно посмотрела на мясные оладьи. – Это ведь затвор поддувала? – ткнула в пластину, на которой я и жарила.

– Он самый. Хочу Оутора попросить изготовить что-то похожее, только с бортами и ручкой. Или купить, – замялась. – Сковорода, слышала такое название? Чтобы жарить на ней.

– Так а жаровня на что? – удивилась Дараха.

– Это другое, – отмахнулась, переворачивая поджаренные оладьи. – Нам нужны помощники, – озвучила я очевидный факт, поднимая глаза на Дараху.

– Оутор сегодня должен парня взять в помощь во дворе управляться. За лошадьми смотреть, снег чистить, дорогу в порядке содержать.

– Нам тоже нужна помощь. В зале убирать, в комнатах, подносить, стирать…

– Стирку я бабам отдам, они на реке белье полощут. В зале сама пока управляюсь.

– Дараха, – посмотрела на женщину прямым взглядом. – Мне нужна помощь! Я благодарна за спасение, искренне благодарна. Но запереться на кухне и света белого не видеть не согласна, уж прости.

В моем голосе прозвучал непривычный доселе металл. Одновременно с тем глаза женщины словно пелена затянула.

– Чем я могу помочь? – механическим, каким-то неживым голосом спросила она.

– Нанять еще женщин на работу, – ответила настороженно.

– Как скажешь.

Дараха кивнула и тут же вышла. Внимание привлекли оладьи, которые нужно было снимать, странное поведение Дарахи отошло на второй план, но полностью отмахнуться не вышло. Я то и дело посматривала на дверь, ожидая, что она вернется.

Вернулась спустя полчаса. Такая же странная, как и уходила. Взгляд неживой какой-то, движения скованные.

– Дараха, – шагнула я к женщине, испуганно дергая ее за руку. – Да что с тобой? Отомри!

Моргнув, она смотрела на меня недоумевающе. Взгляд женщины прояснился.

– Завтра придут Сальята и Ираха, – сообщила она мне, отводя глаза. – Они в зале будут, а я на кухне.

– Что с тобой? Обиделась на мои слова? Прости…

– Марго, иди наверх, – перебила Дараха, не встречаясь со мной взглядом. – Я сама закончу.

– Но как же…

– Иди, Марго! - надавила она, глядя в сторону. – Дальше я сама.

Потерянная, я вышла из кухни, на ходу стаскивая передник. Но пошла не в комнату. Прошла через весь зал, схватила с лавки чей-то тулуп и вышла во двор, ежась от холода. С неба сыпался мелкий сухой снег. Все вокруг уже и так было укутано плотным белым покрывалом. Ноги заледенели мгновенно. Опустила глаза, рассматривая легкие комнатные туфли.

– Марго, ты отчего здесь? – Ко входу шел Оутор, неся вязанку дров. – Замерзнешь же! Заходи обратно! – подтолкнул легонько. – Устала, да?

Глава 8

Я долго размышляла, чем могла так сильно расстроить добрую женщину, страх оказаться одной вернулся. Я не родня этим добрым людям. Все, чем могу отплатить за крышу над головой и хорошее отношение, – работа. Может, в этом все дело? Дараха не рассчитывала нанимать еще работниц?

Накануне Оутор едва ли не насильно переселил меня в другую комнату. Побольше, с окном и умывальней прямо внутри комнатки. Вещей у меня немного. Платье Дараха мне свое перешила, туфли нашла – тонкие, с мягкой подошвой. Щетку для волос Оутор подарил, так что переехала быстро. В этой комнате и кровать получше стояла, с мягким матрасом и теплым одеялом. Из-за окна в комнате было холоднее, чем в прошлой, но нравилось мне все же больше.

Несмотря на более удобную кровать и сильную усталость, провалиться в сон никак не могла. Одолевали тяжелые мысли. Момента, когда все же уснула, даже не заметила, а потому поначалу не поняла, что меня встревожило. Проснулась резко, с колотящимся сердцем. Поднялась, часто моргая. Выглянула в окно – темнота. На дворе глубокая ночь. Что же меня встревожило? Пол неприятно холодил ступни, наклонилась, нашаривая туфли, и тут меня словно молнией прострелило. Зов! Меня кто-то звал! Резко метнулась обратно к окну, вглядываясь в ночную мглу. Ничего.

Сколько бы ни напрягала слух – тишина, ничего не услышала. Стояла у окна, всматриваясь до рези в глазах, ища… даже не знаю что, но ночь за окном не потревожила никакая тень. Снег сыпать перестал, двор просматривался вполне неплохо. Постепенно смогла рассмотреть очертания груженой телеги, высокие голые деревья, покрытые снегом, длинную ограду вокруг таверны. Больше ничего. Ни человека, ни животного. Даже Жако, крупный пес, живущий на конюшне, не носился по темному двору и не портил следами ровный слой снега.

Так и не успокоившись, заставила себя снова лечь в кровать, заворачивая озябшие ноги поплотнее в одеяло. Закрыла глаза, восстанавливая то ощущение, что меня разбудило. Постепенно все же уснула и до самого утра спала без сновидений и тревожащих звуков.

Новый день отличался от предыдущего лишь тем, что в таверну пришли две женщины, которых наняла Дараха накануне. Сальята – взрослая тучная баба в годах, довольно словоохотливая, даже немного болтливая, и Ираха – девочка совсем, лет пятнадцати, наверное, худенькая и, в противовес Сальяте, чрезмерно тихая. Обе ловко управлялись в зале, словно работают не первый день. Что странно, более взрослая Сальята не пыталась ни командовать, ни переложить свою работу на Ираху, обе слаженно выполняли свои дела. При этом Сальята все время что-то болтала, удовлетворяясь лишь кивками Ирахи да редкими короткими ответами.

Постояльцы выехали рано утром, Оутор их проводил, а вот я проспала даже завтрак. Дараха успела и хлеб испечь, и похлебку на огонь поставить, и горячий напиток заварить. Меня не будили.

– Доброе утро, – вошла на кухню, не зная, какой реакции ждать от Дарахи, опасаясь ее.

– Доброе утро, Марго, – улыбнулась она, поднимая глаза на короткий миг и снова опуская. – Возьми мой тулуп, отнеси куль с бельем прачке. Третий дом от нас. И вот, – женщина передала мне несколько монет, – оплата для нее. На ноги сарьи натяни, – кивнула она на высокую войлочную обувь, наподобие… валенок. Я уже перестала удивляться странным словам, то и дело приходящим на ум.

Натянула тулуп, сунула ноги в большую по размеру, но очень теплую обувь, подхватила куль и пошла куда сказано.

На улице было очень хорошо. Мороз отступил, слегка пощипывая щеки, но не кусая зло, как накануне. Снег искрил на солнце, слепя глаза. Вдохнула полной грудью, наслаждаясь зимним днем.

– Кто там? – из указанного дома вышла сухая высокая женщина. – Ты кто? – уставилась на меня хмуро.

– Марго. Я от Дарахи, – пояснила, выглядывая из-за куля. – Белье для стирки принесла.

– Заходи, коли принесла, – посторонилась женщина. – Сюда бросай, дальше я сама.

На полу стояли несколько кадок с замоченным бельем. Положила свой куль рядом, с любопытством осматриваясь по сторонам. Весь небольшой домик состоял из одной комнаты. Жарко натопленная печь в углу, там же стол да пара табуретов, сваленное у входа белье, кадка с замоченным, возле вёдра с водой. Еще виднелась ширма в другом углу, думаю, там кровать или топчан – место для сна. «Довольно скромное жилище», – отметила про себя. Да и полы… в таверне полы выстланы широкими досками, плотно подогнанными друг к другу. Здесь же пол похож на земляной. Пусть утоптанный, пролитый чем-то, но все же земляной.

– А как вы стираете? – вопрос вырвался невольно.

– Да как и все, – не поняла вопроса женщина. – Плату-то принесла?

– Да, конечно, – протянула ей несколько тусклых монеток. – Можно мне посмотреть?

– Смотри, коли хочешь, – пожала плечами женщина, тоже обувая похожие на мои сарьи, натягивая похожий тулуп.

Она взяла несколько деревянных кадок. В одну свалила принесенное мной белье, залила водой, сыпанула что-то сверху. Ушла с пустыми ведрами на улицу, вскоре возвращаясь с новой порцией воды.

Женщина скинула верхнюю толстую одежду, бросая прямо на пол. Передвинула кадку подальше от стены, принесла себе низенький табурет, села и принялась разминать каждую вещь, перекладывая из одной кадки в другую. Терла каждую вещь руками, сминая и жамкая, это занимало немало времени. Порошок, что она сыпанула в самом начале, окрасил воду в грязно-желтый цвет, но, думаю, именно он помогал отойти пятнам.

Глава 9

Капуста со шкварками посетителям понравилась. Как и пирожки с такой начинкой. А идей у меня каждый день появлялось только больше. Оутор с одним из обозов решил в Райвенрог, ближайший крупный город, съездить закупиться. С таким количеством постояльцев и просто тех, кто на обед или ужин заходит, припасы в таверне стали подходить к концу.

– Марго, – замялся Оутор накануне. – Ты, может, чего хочешь, чтобы привез? Так скажи.

– Мне ничего не нужно, – смутилась я.

– Как же не нужно! – взмахнула руками Дараха, смазывающая печь жиром. Разговор на кухне проходил. – Платья тебе нужны! Теплые. Балахон в мороз выходить, сарьи по размеру! Но то я Оутору уже заказала. Про припасы Оутор спрашивает. Может, травки какие специальные или еще чего. Мы-то люди простые. Так, как ты, и вовсе раньше не готовили. Мясо если, так в печь его и все дела! Похлебка попроще, пироги, да и вообще! – махнула она рукой.

- Травки я для вкуса добавляю, – закусила губу, размышляя. – Специи никогда не помешают, Оутор. Вези все, какие купить сможешь. А насчет необычного… походи сам, поспрашивай. Овощи другие может привезешь.

– Тматы, о которых говорила?

- Томаты, – поправила Дараху с улыбкой. – Их можно. Очень бы пригодились. Да и семена можно купить, а по весне рассаду высадить.

– Понял, – серьезно кивнул мужчина. – Поищу чего необычного, привезу понемногу. Если сгодится, то всегда можно больше закупить. До Райвенрога полдня пути, не так уж далеко! – оптимистично закончил он.

Мне информация, что до ближайшего крупного города нужно ехать полдня, не показалась такой уж жизнерадостной, но промолчала.

За лошадьми и псом в отсутствии Оутора присматривал Жахрей – паренек лет пятнадцати, снег чистил он же. Жахрей несколько раз за день забегал на кухню поесть и погреться. Немного поболтали. Странно, но я никак не могла воспринимать его взрослее себя, смотрела на того, кто старше на полжизни, а чувствовала себя взрослее и мудрее. Очень странное ощущение, совершенно необъяснимое.

Жахрей живет с матерью и двумя сестрами.

– Отца Ахор забрал прошлой весной, – спокойно сообщил подросток. – Сгорел батя за несколько дней. Живот заболел поначалу, потом и вовсе загибаться стал. Лекарей у нас тут нет, а тот, что из Райвенрога приедет, такую цену заломит, что всем поселком не собрать! Старая Рахшара в Доршас к роженице, как назло, уехала... Не успела она, в общем. Вернулась – отец жив еще был, но уже метался, горел. Той же ночью Великий Ахор забрал его к себе, – опустил Жахрей глаза, только сейчас показывая свою печаль. – К матери Партал после приходил, в сожители напрашивался, не пустила она его. Полегче так было бы, но Партал двух жен уже к Ахору проводил, побоялась мать.

– А сестрам сколько зим?

– Марьясе семь сровнялось, – с улыбкой ответил паренек. – А Расьяне шестнадцать уже. Андрек, сын бочкаря, к нам давно уже ходит. Мать сундук Расьяне уже собрала, по весне благословения испросят у Льяры Милостивой, да и отколется Расьяна, к Андреку в дом перейдет.

– А ты? Невесту присмотрел себе уже?

– Присмотрел, – удивил ответом Жахрей. Я думала, посмеемся сейчас. Ответит, что рано ему, ан нет. – Власлена мне нравится, только она из семьи торговца, получше они живут. Навряд она за меня пойдет, – поделился парень.

– Сколько тебе, Жахрей?

– Пятнадцать, – подтвердил мои предположения он. – Отца нет, старший я в доме остался. И за мать отвечаю, и за сестер, пока с нами живут. Так что о Власлене только и могу, что мечтать.

– Жахрей, а ты Андрека, ну который сын бочкаря, можешь к нам позвать? Он отцу-то помогает или другим делом занят?

– Андрек с ладилом уже лучше отца управляется! Добрый парень, хорошая смена старому Евгеру будет. А зачем он тебе? – прищурился Жахрей. – Неуж у сестры решила мужика отобрать?

– Нет! – рассмеялась. – Дело у меня к нему. Задумка есть, нужно обговорить.

– Позову тогда, – все еще с подозрением кивнул Жахрей. – Но смотри, чтобы сестру не обижала!

– Не волнуйся, будущий муж твоей сестры меня не интересует. Да и мала я еще, – вовремя вспомнила о возрасте.

– Мала, как же. Еще зима, другая и заневестишься!

Жахрей ушел во двор, а я к своей работе вернулась. Мельком проверила свои посадки. Пару дней назад нагребла немного земли, сколько могла мерзлой наковырять, насыпала в длинное корытце, неглубокое, в птичнике забрала под недоуменным взглядом Дарахи. Мелкие птички из него зерно клевали, но у них другое есть, а это местами дырявое. Мне эти отверстия нисколько не помешают, даже наоборот. Поставила я это корытце на выступ в стене аккурат между печью и окном. И тепло, и светло – красота!

Стоило земле отмерзнуть, повтыкала туда мелкие луковицы на небольшом расстоянии друг от друга.

– И что это будет? – разглядывала мое творение Дараха.

– Лук расти в тепле начнет, – пояснила, уверенная в своих словах, но совершенно не знающая, откуда это знаю. – Даст побеги зеленые. Они очень полезные, чтобы не болеть. Ну и вкусные, – закончила, поворачиваясь к женщине.

– Ну раз вкусные, – протянула она. – Ладно. Мне слезянки не жалко, полный короб вон в подвале…

Глава 10

Мысленный пинок помог. Собралась и принялась объяснять зачем позвала парня.

– Вот смотри, Андрек, мне нужна бочка. Большая, – Торопливо рисовала угольком прямо на столе. – Бочка должна на подставке на ножках лежать, но так, чтобы крутилась свободно. – Нарисовала подставку, на ней бочку. – И еще ручка с одной стороны. За ручку вся бочка должна вертеться. И да, обязательно чтобы закрывалась плотно! Когда крутишь, чтобы вода внутри не разливалась.

– Это зачем же такая странная-то нужна? – почесал куцую бороду Андрек, разглядывая мой рисунок.

– Это мое дело. Ты, главное, скажи, сделаешь такую?

– Сделаю. Отчего ж не сделать? А высотой какой нужно?

Поднялась, показывая себе на грудь.

– Вот такая бочка. А ножки такие, – провела ладонью в районе пояса. – И ручка на том же уровне. Чтобы крутилась легко, это важно, Андрек, – задумалась. – Андрек, а можно сделать так, чтобы воду не сверху наливать, а сбоку. То есть сверху, когда бочка лежит.

– Заклепки можно поставить, – задумался Андрек. – Если малое отверстие, точно можно.

– Не малое, - перебила. – Большое если.

– С отцом поговорю, совета спрошу, – кивнул парень. – Так и не скажешь, зачем такая мудреная нужна?

– Потом сам увидишь. Насчет оплаты что?

– Тоже с тобой обговаривать? – еще больше удивился Андрек. – Такое мужики между собой говорят. Вот Оутор вернется, с ним и обсужу.

– Я сейчас хозяйка, – вмешалась Дараха. Она, оказывается, рядом все время стояла. – Ступай, Марго, я договорюсь, – кивнула она мне, не задав ни единого вопроса, зачем мне такая бочка, доверившись.

А бочка нужна мне для того, чтобы облегчить труд стиральщиц. По моей задумке в такую бочку следует заложить белье, налить воды горячей, сыпануть того порошка, которым пользовалась Барса, а после крутить ручку. Бочка станет вращаться, перемешивая белье внутри, оно само о себя и о стенки бочки станет тереться, убирая необходимость ручного труда. Потом воду слить, белье вынуть, налить чистой воды и повторить операцию. Раз полоскала Барса в речке, значит, во второй раз можно холодной водой обойтись, не горячей. Но тут уж стиральщицам лучше знать.

Это я и рассказала Дарахе, когда она на кухню вернулась.

– Не знаю только, выйдет ли, – закончила я рассказывать не слишком уверенно.

Она слушала молча, не перебив ни единым словом.

– Посмотрим, – кивнула в конце. – Задумка интересная, Марго. И как раньше никто не додумался? Только вот… Барса не рада будет работы лишиться, – добавила Дараха задумчиво.

– Так и не лишится! – вскочила я. – Будет ей только проще.

– Если каждый такую бочку поставит, то и не понесет белье стиральщицам, – возразила Дараха. – Нужно запретить Андреку всем такие бочки делать! – женщина тоже вскочила. – Оутор вернется, посмотрит, да отправим его в Дархайм в управление. Раз таких бочек еще нет ни у кого, значит, наши они будут. Все до единой. И коли кто такую же захочет, сначала у нас должен спросить будет.

– Но зачем?

– Оутор тебе лучше скажет, он торговец, но и я знаю, что прежде, чем торговать чем, бумаги нужно показать, что ты не нарушаешь закон. Что заплатил мастеру, который то изготовил. Хоть и не артефакт придумала, все равно, раз раньше такого никто не придумал, значит тебе право принадлежит!

– И Андреку.

– И Андреку, - уныло согласилась Дараха. – С ним придется договариваться да делиться. Зря ты, Марго, раньше мне не сказала о своей задумке. Евгер, отец Андрека, своего не упустит, как бы он за свою задумку нашу бочку стиральную не выдал.

– Он ведь не знает, зачем она.

– Долго ли удастся в тайне держать? Сходи пока к Рахшаре за мазней для волос, – сменила тему Дараха. – Почти смылась уже.

– Схожу, – кивнула согласно.

– Тулуп мой бери, да сарьи. Снегу навалило, Жахрей чистить не успевает. Жако с собой возьми, Рахшара далеко от домов живет, не приведи Милостивая Льяра зверь какой из леса выйдет, – напутствовала она.

– Да разве Жако от зверя защитит? – рассмеялась, вспоминая большого, но слишком добродушного пса.

– Это он со своими такой. А нужда будет – до смерти защищать станет! Жако – не простой пес, от лайзенрамской охранной щенок был, лучших охранителей нигде не сыскать!

С Дарахой спорить я не стала. Оделась потеплее, кликнула Жако и пошла к домику старой травницы. Жила она и правда на значительном отдалении от остальных домов. По поселку дороги прочищали мужики, тропки протаптывали, а вот к Рахшаре чтобы дойти, приходилось ноги по колено из снега вытаскивать. Жако бежал рядом, по самую шею утопая в рыхлом снегу. Я несла корзину с припасами, ничего особенного, просто пирог с капустой и тушеное мясо с овощами. Старой женщине наверняка трудно в такую погоду самой управляться, хоть немного облегчу ей быт.

Приблизившись к дому в сгустившейся темноте, не сразу смогла понять, что не так, что меня смущает. Рахшара вышла встречать, не дожидаясь стука, словно почувствовала, что к ней гости идут. А может, услышала радостный лай Жако, резвящегося в снегу.

– Заходи, Марго, – распахнула она пошире дверь. – А ты, разбойник, тут побегай пока! – приказала она Жако, забавно поджавшему уши.

Глава 11

Слова старухи напугали. Идя домой в темноте, разбавляемой лишь тусклым светом луны и отблесками искристого снега, размышляла над ними. Жако заметно устал, бежал сейчас рядом, тяжело переставляя лапы в глубоком снегу. Неужели и правда мне стоит опасаться? «Стоит», – ответила сама себе. Точно, стоит. Не просто же так я оказалась ночью в лесу, да еще и без теплой одежды. Как-то же я туда попала! Оутор показывал мне место, где нашел мою коченеющую тушку – довольно далеко от Лайхашира. Оутор даже за дровами так далеко не забирается обычно.

– В ту ночь словно потянуло в лес что-то, – рассказывал он. – Жако взял, да пошел, не смог противиться. Замерз, устал, сама видишь, сколько снегу этой зимой! Возвращаться собирался, как вспышку увидал. Резко так, раз, и все пропало! Думал, показалось, в глазах может что блеснуло от напряжения. А потом тебя и увидал. Шла чуть не по грудь в снегу. Мелкая, разве что не голая! Во льду вся, в снегу, синюшная! Думал, не донесу живой, испугался. Но Льяра Милостивая не просто так меня в лес погнала той ночью, не дала она тебе погибнуть, позволила спасти.

Он видел вспышку, а потом нашел меня. Что это могла быть за вспышка? Не с небес же я прилетела! Остановилась, зажмурившись. Что-то крутилось в голове, помотала головой, стараясь ухватить тонкую ниточку. Портал! Это был портал! Глаза распахнула, даже жарко стало от пришедшей в голову мысли, от мелькнувшего воспоминания. Портал… что это значит? Неужели я могу сама их строить? Или это кто-то меня в него забросил? Волосы, дом Рахшары, случайные обмолвки… постепенно стала складываться яркая картинка.

Вернувшись в таверну, первым делом Дараху нашла. Женщина даже испугалась от того, как рьяно я принялась ее расспрашивать. Меня интересовало все! Страна, в которой находится Лайхашир, кто правит, кто соседи, есть ли маги, об этом спрашивала с опаской. Многих слов Дараха не понимала, она другие названия знала, но разобрались, со всем разобрались. В комнату свою пошла только к утру, всю ночь с Дарахой проговорили. Из женщины словно воздух выпустили, тяжело ей наш разговор дался, да и мне непросто. То, что она говорила, не хотелось укладываться в голове, словно подсознательно я другого ждала, но сомневаться в ее словах причин не было.

Легла в кровать, уверенная, что заснуть не смогу, но провалилась в сон мгновенно. И снова то пугающее ощущение. Зов! Меня словно тянуло куда-то. Тяжело, тягуче, страшно. Неужели что-то подобное ощущал и Оутор? Проснулась с колотящимся сердцем. Вскочила, заметалась, не зная, куда бежать, что делать…

Выглянула в окно – во двор таверны въезжали пятеро конных. Мужчины. Сильно отличающиеся от наших обычных постояльцев, даже самых обеспеченных. В этих мужчинах была видна порода, стать, уверенность в себе и собственных силах. А еще… у всех пятерых головы были не покрыты, и я даже отсюда, с расстояния и сквозь промороженное стекло видела яркие пряди, сверкающие в утреннем солнце.

Мужчин встречал Жахрей. С некоторой опаской принял лошадей. Трое прибывших направились ко входу, двое остались снаружи помочь с лошадьми.

Отлипла от окна и заметалась по комнате. За мной, они пришли за мной! Оделась потеплее и выскочила из комнаты, на ходу голову платком повязывая. Из таверны было три выхода. Главный – им все пользовались, ход с кухни, но ту дверь при мне ни разу не открывали – рассохлась давным-давно, да и не нужно было. С увеличением числа посетителей ее стоит, конечно, починить. Вот Оутор вернется – попрошу его. Эти мысли мелькнули и пропали, помогая справиться с паникой. Был еще третий выход. Его сама нашла случайно. Старая деревянная дверь в конце коридора. На втором этаже. Ведет на лестницу на крышу. Вот к ней я сейчас и бросилась.

Дверь поддалась натужно, но все же открылась. Вышла на мороз, совершенно не ощущая холода. В крови кипел адреналин. Слово всплыло само, но я уже не удивлялась ничему. Так, на крышу-то я поднялась, а дальше что?

Нашла уголочек, скрытый от взглядов снизу, затаилась, покрепче в тулуп закутываясь.

Довольно скоро я замерзла. Пришла вполне ожидаемая мысль, что долго мне тут не просидеть. Нужно спускать вниз и бежать к Рахшаре, если кто и может меня защитить – только она. Выглянула опасливо. Внизу, во дворе, никого. Помялась немного, но все же решилась спуститься. Но не по лестнице. Крыша таверны вплотную к конюшне примыкает. Конюшня пониже, конечно, но ноги переломать не должна.

Приблизилась к самому краю, оценивая расстояние, которое придется преодолеть. Справлюсь! Должна. Разбежалась по заснеженной крыше и прыгнула.

Бах!

Приземление вышло не слишком мягким, еще и громким чрезмерно. Несмотря на тянущую боль в левой ноге, заставила себя подняться и двигаться дальше. Ногу прострелило резкой болью. Упала на четвереньки. Сдаваться я, однако, не собиралась. Поползла к краю. У конюшни крыша покатая, у одного края совсем невысоко от земли – два, три моих роста, на смерть не расшибусь!

Доползла до нужного края, когда изнутри таверны стали выбегать приезжие, те самые, от кого и пряталась. Осмотрелась по сторонам – деваться некуда. Легла на живот, буквально вжимаясь в холодную, промерзшую поверхность. Искали меня, теперь сомнений не осталось, если они и были.

– Отвечай, женщина! – услышала я рык одного из мужчин. – Тут девка, я знаю! Чую, если хочешь! Тут она! А не скажешь, где ее прячешь – на площади распну и выпорю на потеху всему Лайхаширу!

– Пустите, господин! Пустите! – заверещала Дараха не своим голосом. – Ну откуда ж здесь одаренной айшалис взяться? Тихо мы живем, поселение у нас маленькое, все на виду.

Глава 12

– Дерех, прошерсти лес, каждую кочку проверь, каждое дупло, все сугробы перерой, если надо! Понял меня?

– Понял, эйр! Разрешите выполнять?

– Мигом! Эрих, бери Солтиса, проверьте каждый дом в поселении! Каждый, понял меня?

– Будет исполнено, эйр!

– Эйтан, походи тут сам, послушай, что люди говорят, а я в харчевне останусь, птичку нашу покараулю.

– Иолан, - услышала еще один голос. В тоне не было ни страха, ни подобострастия. Спокойный и уверенный, от того еще больше пугающий. – Женщину не обижай. Не было такого указания.

– Она ее прячет, Эйтан! – прорычал первый. – Прячет и лжет!

– Найдем. Если Амаргария выжила каким-то чудом и прячется здесь, мы ее найдем!

Мужчины разошлись, хлопнула дверь. А я лежала ни жива, ни мертва. Чувствовала, что почти примерзла к крыше, но и спускаться расхотелось. И куда идти? Обложили со всех сторон. Дома станут проверять, лес тоже, по дороге не пройдешь. Оставаться здесь, однако, тоже плохая идея. И дело даже не в холоде, хотя я уже ни рук, ни ног не чувствовала. Я здесь видна, стоит только подальше отойти и голову запрокинуть. Рано или поздно меня тут обнаружат!

Подползла к краю крыши, свешиваясь вниз, разглядывая окрестности. Никого. Разошлись. Но я-то знаю, что четверо неизвестных рыщут по поселку, ищут меня. Еще и, как назло, вчера волосы не покрасила! – вспомнила с досадой.

Ладно, чему быть, того не миновать. На краю крыши легла на живот, ноги спустила, сползла максимально, под конец удерживая вес только на вытянутых руках. Окоченевшие, они разжались сами собой, и я рухнула в снег. Левой ноге лучше от нового удара не стало. Но, несмотря на боль, метнулась к стене конюшни, прижалась, переводя дух. Жарих был внутри, парень меня заметил, но виду не подал. Напротив, отвернулся, возвращаясь к работе.

Сначала думала идти мелкими перебежками, от стены к стене, но после решила, что сложнее всего найти то, что не прячут. Одернула тулуп, поправила платок, каждый волосок под него заправляя, и пошла, стараясь сильно не хромать, в сторону дома Рахшары. Не знаю, на что я надеялась, а только всю дорогу молила Льяру Милостивую скрыть меня от чужих глаз, утаить от тех, кто злое по отношению ко мне задумал. То ли богиня помогла, то ли просто повезло, а поселок я прошла насквозь. Передо мной раскинулось заснеженное поле с пробитой мною вчера колеёй. Домик старухи на той стороне, отсюда не видно, за деревьями скрыт.

Если бы не боль в ноге – побежала бы. Шла, молясь о том, чтобы старая женщина помогла. То, что пришлые в отношении меня задумали что-то недоброе, сомнений не вызывало. Один раз послышалось что-то неподалеку. Помня, что один из мужчин лес прочесывает, рухнула в снег, таясь. Выждала немного, прежде чем подняться, боязливо оглядываясь.

Дошла. К домику Рахшары дошла. Дверь она сама отворила, словно ждала меня. Рывком втащила внутрь, толкая за печку.

И практически тут же в дверь заколотили.

– Тихо сиди! – цыкнула на меня, сверкая глазами. – Чтоб ни звука, поняла?

Закивала часто-часто. Замерзла так, что зуб на зуб не попадал, дрожала всем телом. За печкой было тепло, но сведенные ужасом и морозом конечности не слушались. Зажала себе рот ледяными ладонями и замерла, стараясь даже дышать пореже.

Услышала, как Рахшара прошаркала к двери, отворила.

– Чего тебе? – поинтересовалась старуха неприветливо.

– Где она? – услышала ранее слышанный голос. Судя по звуку, мужчина вошел внутрь. – Отвечай, старуха, где она? – рыкнул мужчина грозно. А ведь до того спокойно говорил.

– Приходили ко мне уже, дом шерстили. Нет тут никого, кроме меня! Что, снова тряпки ворошить будешь?

– Спалю! – тихо, но от того не менее угрожающе заявил мужчина. – Кто жить хочет – сам выскочит.

– И оставишь меня без крыши над головой? – хмуро поинтересовалась Рахшара.

– Найдешь себе угол где-нибудь. Невесту Ахора кто угодно рад будет приветить!

Обоняния достиг запах дыма. Зажала рот еще крепче, силясь сдержать рвущийся крик. Из глаз полились горячие слезы. Не могу, не могу я так за добро отплатить! Рахшара меня спасла, не останется она без жилья по моей вине, не будет такого.

Немного времени понадобилось на то, чтобы собраться с духом. Поднялась, выходя из-за печки. У двери стоял юноша, молодой совсем. Высокий, плечистый. В волосах серебряные пряди блестят, перемежаясь с багряными, почти как у меня. В руках он держал горящую тряпку. Рахшара замерла недвижно, словно связанная невидимыми путами. На меня посмотрела отчаянно, замычала, но ни слова сказать не смогла. А я поняла, что попалась в ловушку. Парень меня выманил. Просто выманил.

Глаза парня, стоило ему перевести взгляд на меня, заставили отшатнуться. Полностью затопленная серебром радужка, пугающая своей безликостью и дыхнувшим холодом.

– Амари! – выдохнул парень, бросая горящую тряпку на пол, наступая на нее, мгновенно туша огонь. – Амари! Живая! – бросился он ко мне, подхватывая на руки.

– Эйтан? – догадалась я по голосу, который с крыши слышала.

Замерла, не зная, как реагировать. Другого я ждала. Не знаю чего, но точно не объятий и радости. Неприкрытой, искренней радости от того, что я жива.

Глава 13

Стоило Эйтану уйти, из меня словно воздух выпустили. Рахшара подхватила, на лавку усадила, помогла тулуп стянуть, руки озябшие растерла.

– Ну будет тебе, будет, – суховато пробурчала она. – Сейчас травок заварю, мигом оживешь.

Поначалу я просто смотрела в одну точку. Я и раньше догадывалась, что те, по вине кого я оказалась в лесу в легком платье, вряд ли желали мне счастья и долгой жизни, но догадываться и узнать точно, что тебе желают смерти, – все же разные вещи.

– Он ведь такой же, как я, так? – подняла глаза на старуху, с благодарностью принимая исходящую паром чашку с ароматным напитком.

– Айшалис, который приходил? – уточнила Рахшара. – Такой не такой, не знаю. Но то, что тоже одаренный, – то без сомнений.

Постепенно за разговором, меня немного отпустило. Волнение, сковывающее сердце, настоящие тиски, разжались, позволяя дышать полной грудью.

Рахшара дополнила рассказ Дарахи, так что представление о месте, где живу, у меня более-менее сложилось.

Орегор – крупнейшая страна континента. Граничит Орегор с тремя державами поменьше – Лайзенрамом, Брадбортом и Ингилерией. Испокон веков всеми четырьмя управляли отпрыски одной династии – эйр Айранир. Не совсем люди, практически дети богов, как принято считать.

– Когда-то давно сошел на Рейтраш божественный огонь, – заученно выдала Рахшара. – Этот огонь зажег искру в сердцах рейтрашцев, одарив самых достойных поистине божественным даром – возможностью управлять стихиями, взаимодействовать с силами природы Рейтраша. Было это столько зим назад, что никто тех событий уже и не помнит. Передаются знания из уст в уста, записываются на скрижалях, хранимых усердными служителями храмов памяти.

Самые достойные, самые одаренные – айшалис – основали свои рода, приняв верное решение передать потомкам божественную искру. Со временем все айшалис разъехались по миру, расселившись вдали друг от друга. Намеренно то вышло или случайно сейчас доподлинно уже никому не известно.

Эйр Айранир – имя первого рода, одаренного Великими Богами. Глава рода поставил самый первый город Орегора.

Имени изначального правителя Орегора ни Дараха, ни Рахшара не знали, но в том, что у него было много сыновей, сошлись обе. Сыновья эти продолжили дело отца, развивая эти земли. Города росли, словно грибы после дождя. Почему владения в итоге решили разделить, тоже ни одна, ни другая не знали. Но спустя какое-то время потомки первого правителя разделили Орегор. Так, от него отделились земли, которые теперь зовутся Лайзенрам, Брадборт и Ингилерия.

– Слышала я, что правителей первых так звали, их именами те земли названы. Но правда то или нет, не скажу. В академии я не училась, рассказываю, что от других слышала, – отступила от рассказа Рахшара. Во время разговора старуха ловко обрабатывала мою левую ногу, поврежденную при прыжке с крыши. – Вот так и повелось, что потомки эйр Айранира на всем континенте и правят.

– А другие одаренные, получается, на других континентах? И сколько их всего?

– Не знаю. Сама моря даже не видела ни разу, не то что не плавала никогда. Большая вода наши земли разделяет, очень большая. Первые одаренные могли ее пересечь без специальных лодок, что сейчас строят. Со временем сила разбавлялась, ослабевала. Одаренные перестали рождаться, а если и рождались, то уже не такие могущественные, как раньше. Только в роду Айранир сила не перевелась. Правитель – всегда сильнейший айшалис в Орегоре, как и его наследники.

– Запуталась я совсем, Рахшара, – призналась старухе. – Выходит, я тоже айшалис, ты к этому ведешь?

– Выходит, Марго, выходит. А еще правителя нашего не Амадей зовут, а Ранжерон. Звали, по-видимому, – поджала она губы. – Слухи до нас не сразу доходят. Видимо, переворот случился. Не к добру это, ох не к добру! Всегда одаренный айшалис Орегором правил, непременно самый сильный. А кто сильнее потомков первых эйр Айраниров может быть? Амадей… – задумалась она. – Даже и не знаю, кто таков! Откуда взялся…

Эту ночь я у Рахшары провела. Спала старуха на старой узкой кровати, довольно, впрочем, приличной. Уместились мы вместе вполне неплохо, уснуть долго не могла, но то и понятно – переживания не отпускали. Нога стала болеть меньше, к утру и вовсе почти прошла.

Рано утром Рахшара сходила в таверну. Меня не пустила.

– Сиди тут и не высовывайся! – наказала она перед выходом. – Не такая я и старая, уж как-нибудь ноги дотащу, чай не в первый раз!

Старой женщины не было довольно долго, я уже успела в домике порядок навести. Только полы не мыла, не рискнула на улицу за снегом выходить. Рахшара воду из него зимой топила, в домике воды у нее нет. Пока ждала, печь вычистила и жиром плиту сверху смазала. Чай ароматный заварила из травок, что во множестве под потолком сушились. Даже тесто поставила.

Вернулась Рахшара неслышно. Повернувшись на звук открываемой двери, с тревогой всматривалась в лицо старухи.

– Уехали они! – не стала томить ожиданием она. – Вчера еще убрались восвояси, так что можешь выходить.

– А Оутор вернулся? Как там Дараха?

– Дараха испугалась вчера сильно, слегла даже. Я ей травок заварила целебных. Девки на кухне управляются кое-как, пригляд за ними нужен. Оутор вернулся вчера еще. Тебя никто не выдал и не собирался даже. Эйр тот, что сюда приходил, видимо, подправил в мозгах самых болтливых, так что думают все, что ты и правда две зимы уж у Оутора живешь. Про гулящую Дараха, конечно, зря ляпнула, но то она со страха, ты не сердись на нее.

Глава 14

Дараха все чаще меня дочкой стала звать. Я не противилась, но матерью ее не ощущала и назвать не могла. За уход, за крышу над головой, за отношение доброе была благодарна, помогала чем могла. Дараха и Оутор мне нравились как люди, каждый вечер благодарила Льяру Милостивую за то, что послала она Оутора мне на помощь.

Блюдо, что из костей и хвостов варила, в кладовой застыло. Сначала думала, что замерзло, но нет, именно застыло, стало словно… даже не знаю, как и назвать. Густая прозрачная масса с насыщенным мясным вкусом.

– Студеный какой! – первое, что сказала Дараха, попробовав. – Но вкусно! Очень вкусно! Неужто и правда из костей?

– Мясо тоже есть, сама видишь, но из отходов, что собаке отдали бы. Студень! Холодец!

Оба названия пришли в голову одновременно. То ли только что придумала, основываясь на возгласе Дарахи, то ли память подбросила. Оба названия показались уместными. Блюдо Дараха тотчас сама вынесла в зал. Вернулась скоро и довольная.

– Непривычно, конечно, но по нраву пришлось, – сообщила она. – Эх, и додельница же ты, Марго!

– А с бочкой что? – вспомнила про свою задумку. – С Оутором говорила?

– Не до того было пока. Вечером все обскажу с ним. Сама видишь, что творится.

– Еще людей нужно звать, Дараха, – высказалась как могла мягко. – В комнатах убираться, да и на кухню тоже. Ты – хозяйка, вот и будешь проверять как что сделано да монеты с гостей брать. Оутор вон на Жахрея переложил многое, бери с него пример.

– Еще мужика Оутор хочет звать, – поделилась Дараха. – Жахрей – пацан совсем. Старательный, тут не отнять. Но слабоват. Мужик нужен за дровами ходить да тяжелую работу выполнять. В лес-то по одному лучше не соваться, зверья развелось в этом году видимо-невидимо, мужики по одному опасаются далеко заходить.

– Рахшара на краю леса одна живет, – тут же вспомнила о старой одинокой женщине.

– Что ей будет? – отмахнулась Дараха. – Рахшару сам Ахор бережет, – понизив голос, заговорщически сообщила женщина.

– Как это?

– А вот так! Она хоть и не айшалис, а с лесом всегда договориться могла, неспроста ж в таком месте живет.

Поздним вечером, когда постояльцы ушли спать, а гости разошлись, мы втроем остались на кухне. Такое времяпровождение сближало, делало одной семьей. И хоть устали все трое, а все равно эти минутки за чашкой горячего ароматного чая всем троим были нужны. Оутор не проявлял нежности обычно. Ни ко мне, ни к Дарахе. Но сегодня мужчина сел поближе, так что я сама прислонилась к твердому плечу, неосознанно ища поддержки.

Не сразу, но все же Оутор обнял меня неловко, прижал к себе, подбадривая. Про бочку стиральную поговорили, мужчина одобрил, оживился даже. Торговец в душе, мужчина сразу понял выгоду такого изобретения.

– Верно Дараха говорит, в Дархайм поеду, в управление. Коли что новое в народе появляется – либо всем принадлежит, либо одному, кто придумал. И ежели всем орегорцам пользу изобретение может принести, то его власти под надзор берут. Вот, например, сани зимние. У нас нету, телегу кони таскают, а в крупных городах все давно уже колеса по снегу на полозья сменяют. Так и лошадям проще, и людям скорее в нужное место добраться. Или вот отвал для снега. Его ведь только зим пять как внедрять стали. Родрик Алерой, мы с ним учились вместе, так вот его батька, кузнец, такой отвал и придумал. А Родрик в управлении все бумаги оформил. Теперь каждый, кто отвал себе хочет поставить да дороги чистить хоть в городе, хоть в поселении самом маленьком, должен Родрику отчисление сделать. Сколько-то монет за то, что он, значит, этот самый отвал придумал. Так и с нашей бочкой. Ясное дело, что, если вещь дельная, да стирать проще станет, многим захочется такую у себя поставить. Бумаги нужно оформить, чтобы доказать, что мы ее первые придумали. Тогда каждый бочкарь, кто станет такие мастерить, в управление должен будет налог платить. А мы получать, стало быть. Конечно, после удержания в пользу казны, но все же. Марго, а точно ты бочку… придумала, а не вспомнила? – прищурился мужчина, спрашивая осторожно, явно стараясь не обидеть.

– Не знаю, Оутор. Просто в голову пришла и все.

– Ну, в управлении точно знают, оформлял кто на такую право или нет, – здраво рассудил мужчина.

– Мне вот еще кое-что нужно. Это к кузнецу, наверное.

Рассказала про сковороды. Про необходимость таких в хозяйстве. Нарисовала угольком на столе, Оутор понял. Бороду почесал, подумал.

– Схожу к кузнецу, попрошу сделать, – выдал он. – А еще бумагу нужно купить да чернила. Не дело это углем по столу мазюкать, – хмыкнул, кивая на мои художества. – Марго, а ты писать-то умеешь? Грамоте обучена?

Уголек я еще в руках держала. Медленно опустила его на вычищенное дерево и вывела свое имя. «Марго» – для меня читалось вполне отчетливо, а вот Оутор нахмурился.

– Не наши это знаки, Марго, - сообщил он, разглядывая надпись. – Что ты написала?

– Имя свое. Марго.

– Вот как по-орегорски будет, смотри.

И мужчина рядом написал еще одно слово. Моргнула раз, другой, привыкая к незнакомым поначалу символам, узнавая.

Взяла снова уголек и рядом вывела «Оутор», но уже используя знаки, которые и хозяин таверны.

Глава 15

В кладовую шла с замиранием сердца. И вот понимаю, что Оутор для таверны все купил, а не лично для меня, но все равно любопытно и волнительно.

Сразу заметила мешки и коробочки, которых раньше не было. Первой рассмотрела содержимое больших мешков. Мука, земляные клубни, морква, репа, свекла… Свекла! – замерла, пораженная открытием. Этого овоща Оутор купил целый мешок. Отлично! Это же просто замечательно. В голове уже крутились несколько рецептов густых супов с этим ярким овощем.

Какие-то бобовые в мешочке поменьше. Светлые головки с тонкой шкуркой и резким запахом… чеснок? Похоже, что чеснок, только я его иначе представляю. Стоит закрыть глаза, в сознании всплывают небольшие дольки, а не целая головка, как лук. Но так даже удобнее, – улыбнулась своим мыслям.

Оутор – молодец! Кроме вышеозвученного нашла еще коробочку с небольшими мешочками. Семена. Некоторые легко смогла идентифицировать, другие, как бы ни рассматривала, определить не сумела.

Пересчитала. Три десятка мешочков. Не поленившись, развязала все, рассмотрела. Ура! Семена томатов, такие узнаваемые, все же были. Как и семена свеклы, укропа, моркови, но не уверена. Фасоль и сама отложу, ее непременно стоит посадить. Следующая находка заставила зажать рот ладонью, чтобы не начать кричать и прыгать. Перец! Черный перец!

Как бы мне ни хотелось использовать эти горошины в качестве приправы здесь и сейчас, все же решила отложить все до единой. Стоит попробовать его прорастить. Признаться, понятия не имею, в каких условиях выращивают эту приправу, буду экспериментировать. Начну, пожалуй, прямо завтра. Земли нагребу, семена замочу, попробую его в горшках вырастить. Судя по малому количеству горошин, они недешевы. Сделаю все возможное, чтобы вырастить эту чудесную приправу!

Присела прямо на пол, закрывая лицо руками. Откуда, ну вот откуда у меня все эти знания? Кто я такая? А главное, почему меня хотят убить?

Дала себе немного времени поплакать, пожалеть саму себя и поднялась, смахивая влагу со щек. Слезами ничего не решить. Все, что могу сейчас, – жить. Просто жить. Могла бы сбежать, наверное… только куда? Некуда мне бежать. Вспомнить бы хоть что-то из прошлого для начала.

На следующий день Андрек к обеду привез на телеге бочку. Принимал заказ Оутор, он же с сыном бочкаря рассчитывался. Вышло все, как и обговаривали. Бочка крепко лежала на ножках, ручки Андрек приделал с двух сторон, чтобы легче вращать ее, полную воды, было. С одной стороны в боку отверстие, вполне достаточное, чтобы даже самое крупное белье заложить, воду залить, а после вылить.

Отверстие закрывается вполне плотно. При вращении подтекает, но совсем незначительно, я думала, хуже будет. Первую стирку опробовали тут же. Дараха сама занялась, пока я на кухне работала. Оутор вращал, женщине сложно с такой массой справиться, вдвоем все же лучше. Да и чем быстрее вращаешь, тем лучше пятна отходят.

Грязные вещи выстирались точно не хуже, чем руками! Как бы даже не лучше. Дараха все прополоскала и вывесила на заднем дворе на мороз.

– Бочку я с собой заберу! – постановил Оутор. – На словах такое не объяснишь, – пояснил он. – Дорога в Дархайм займет три дня, еще три обратно. Сразу меня вряд ли примут, сколько ждать буду – неизвестно. Так что самим вам неделю-другую справляться, без меня, – резюмировал он настороженно.

– Справимся! – кивнула Дараха уверенно.

– Жахрей все уже знает, ему и говорить, что делать, не нужно. Только, думаю, лучше ему в таверне на ночь оставаться, коли кто поздно прибудет, чтобы встретил да лошадей обиходил. Завтра Руал придет. Будет с Жахреем управляться, его же если что в Райвенрог на рынок отправить можно. Руал – мужик хороший, с детства его знаю. А то, что пил, так то потому, что жинку с малым схоронил. Не всякий такое пережить может, вот и он не выдержал.

– Не переживай, Оутор, – Дараха приобняла мужа, кладя голову ему на плечо. – Справимся. Я тоже еще женщин пригласила. Людей-то все больше и больше с каждым днем заходит. Марго на кухне уже света белого не видит. А еще отписала вчера Лариже. Ежели она из Райвенрога приедет, так и вовсе полегче станет! Ларижа-то у меня готовит так, что только пальчики оближешь, – пояснила больше для меня, чем для мужа. – Сестра то моя. Семьи своей нет у нее, не задалось… так что не должна она отказать.

– Оутор, а что со сковородами? Заказал у кузнеца? – я о своем спросила, о том, что беспокоит.

– Договорился, что ты сама сходишь да объяснишь точно, что сделать нужно. Фаршид – мужик толковый, любую утварь сковать может, только сам я не сильно понял, вот и объяснить не смог, – развел он руками. – Оплату мы с ним после обговорим, то решено уже. Заказывай, что надобно, он все сделает!

– Жахрей проводит, - поняла мою заминку Дараха, дороги-то я не знаю. – Завтра и сходите.

– Жако везде с собой бери, - пристально глядя в глаза, добавил Оутор. – Без Жако не ходи. Он хоть и кажется брехливым попусту, а в обиду не даст!

Возражать я и не думала, особенно после недавних событий.

Несмотря ни на что, воспринимать меня всерьез никто не спешил. Вот и Фаршид, стоило зайти в его кузню, сначала криво ухмыльнулся. Заказ выслушал нехотя, покивал. Я хотела его заинтересовать, чтобы он, возможно, посоветовал что-то дельное. Думаю, заказывай я у него топор, интереса было бы больше!

– Горшок ухватом в печь ставишь, а эту свою сквороду как доставать будешь? – прищурился он. – Ручка-то раскалится так, что и не взять будет!

Глава 16

Сковороды мне Фаршид, кстати, выковал превосходные! Ждать пришлось больше двух недель, но оно того стоило! Металлическую ручку кузнец оплел полосками из тонкой коры, чтобы руки не жгла. Сковороды вышли тяжелыми, массивными, но за счет ловкой оплетки держать было удобно даже моей небольшой ладошкой.

В таверне появились жареные блюда.

Дараха внимательно следила и училась всему новому, что я вспоминала. Сама она на кухне почти перестала работать, больше в зале крутилась, с гостями общаясь. Народу у нас каждый день было столько, что едва справлялись! Но Дараха сдержала слово – наняла еще женщин. А еще вот-вот должна и сестра ее, Ларижа, из Райвенрога приехать.

Как только снег сошел, а земля начала оттаивать, я решила заняться будущими посадками. Семена, что Оутор купил, замочила, а после высадила в кадки с землей. Рассада так живо принялась из земли показываться, так быстро силу и рост набирать, что даже испугалась, что не успеет на улице потеплеть достаточно, и рассада перерастет в тепле.

Кухня теперь была густо заставлена кадками с землей и молодыми побегами, приходилось обходить, маневрировать, но все неудобства будут компенсированы, когда получим первый урожай, – успокаивала я и себя, и работниц.

Потихоньку жизнь стала входить в свою колею. Оутор из Дархайма привез не только патент на наши стиральные бочки, но и разрешение на торговлю ими. Кроме Андрека и его отца, такие бочки, по договору с Оутором, станут делать еще несколько бочкарей Райвенрога.

Все бы хорошо, но непролазная грязь не давала мне покоя. И ведь всем не нравилось ноги из чавкающего месива вытаскивать, только никто ничего делать для исправления ситуации не спешил!

Старосты, управителя, поселкового начальника, называть можно по-разному, должность от этого не меняется, так вот, такого человека в Лайхашире не было. На мои сетования, что нужно собираться и заниматься дорогой, Оутор привычным движением стал бороду оглаживать, раздумывая.

– Большими городами, Марго, градоначальник управляет, – выдал он задумчиво. – Назначают его на место. Обычно властитель и назначает ближника своего какого. Окрестные поселки все тоже под ним ходят. Лайхашир, вот, эйру Лористору, что в Райвенроге всем заправляет, в подчинении, значит. Коли большой округ, градоначальник в поселках, таких, как Лайхашир, сменника себе назначает. Тут либо староста, которого народ выберет, либо старший обозник, чтобы, значит, часто мог в город ездить.

– Почему же у нас нет старосты? – задала вполне резонный вопрос.

– Отец мой старостой был. А как не стало Добрея, так и живет поселок сам по себе.

– И что, часто эйр Лористор у нас бывает? Как скоро его с инспекцией ждать?

– Инс… что?

– Инспекцией, проверкой, значит, – пояснила нетерпеливо, уже понимая, что рассчитывать, кроме как на самих себя, лайхаширцам не на кого.

– Ну… - мужчина задумался. – Сколько зим мы с Дарахой уж тут живем, а еще ни разу не был.

– Оутор, раз твой отец был старостой, может, тебе стоит на себя эти обязанности принять? Местные тебя уважают, неужели против будут?

По реакции было заметно, что Оутор не очень-то хочет на себя такое бремя взваливать, но ведь кто-то должен! Кандидатура он самая лучшая, на мой взгляд. Образован, часто за пределы поселка выезжает, умный, не зацикленный на своих проблемах, всегда готовый помочь ближним.

В тот раз разговор так и остался незавершенным. Но уже на следующий день, стоило мне от Рахшары вернуться, с трудом ноги от налипшей грязи волоча, и встретить Оутора в главном зале, решительно остановила мужчину.

– Оутор, Лайхашир нуждается в нормальных дорогах! – говорила намеренно громко, то и дело поглядывая на реакцию собравшихся в таверне мужиков. Грязи в зале было видимо-невидимо, каждый вечер женщины тратили уйму времени на то, чтобы его очистить.

– Верно говоришь, девка! - выкрикнул один из мужиков. – И что же? Думаешь, айшалис какой приедет, рукой махнет и у нас дорога появится? – расхохотался он.

Зал грянул смехом вслед за ним.

– И почему же мы сами дорогу построить не можем? – дождавшись, пока все немного успокоятся, громко спросила я. – Понятия не имею, как все устроить, – призналась откровенно. – Но и всю весну жить вот так решительно невозможно! Ноги ведь из грязи не вытащить! Кто-то должен этим заниматься, так почему не ты? – ткнула в Оутора пальцем. – Кто более тебя достоин чести стать старостой, Оутор? – голоса я не понижала, напротив, говорила все громче. Из кухни Дараха показалась, косясь на меня с неодобрением.

– Чести ли? – пробормотал Оутор, поглаживая бороду.

– А ведь верно девка говорит! – снова выкрикнул кто-то. – Сход нужно собрать! – постановил он.

– А сами-то готовы дорогу строить? – нахмурился Оутор. – Или думаете, я рукой взмахну, и она сама появится? – вернул он насмешку.

– Ох, и заварила ты кашу, Марго! – выговаривал поздно вечером Оутор. – Мужики на сход завтра собрались.

– Оутор, но ведь из тебя и правда выйдет превосходный староста!

– Нет, Марго, – качнул головой он. – Построить дорогу – дело нужное, всем полезное, а решать проблемы поселенцев… - он покачал головой. – Разрешать мелкие дрязги – это не мое.

Глава 17

Признаться, не одна я понятия не имею ни о чем, что было бы связано со строительством дорог. Лайхаширцы тоже уповали на Оутора, который много где бывал, много что видел, именно на его мнение все охотно решили полагаться. Обычно в Орегоре строительством дорог занимаются специальные бригады, но начать решили все же своими силами.

Мужчины и парни постарше охотно отправлялись в лес за древесиной, переживая только о том, чтобы поселок не поплатился за самоуправство в вырубке леса. Работа кипела, мужики торопились, пока посевная не началась, успеть побольше.

То, что выходит, конечно, сложно назвать полноценной дорогой, да и не прослужит она долго, – придирчиво рассматривала я. Но хоть что-то.

Дорогу Оутор распорядился мостить деревянными досками.

Одни мужики приносили из леса бревна. Лесопилки в Лайхашире нет, так что бревна раскалывали, используя клинья и топоры. Этим занималась вторая группа. Третья группа полученными досками выкладывала не слишком широкую дорогу.

Мне кажется, что землю нужно было чем-то отсыпать, прежде чем доски класть, чтобы хоть немного замедлить гниение, но кто я такая, чтобы учить взрослых мужчин строительству?

На возвышенности – просто доски, подогнанные одна к одной, а в тех местах, где вода собиралась, клали кругляши разной высоты, напиленные из стволов, таким образом выравнивая, поднимая уровень дороги до более-менее одинакового.

Камня в этих местах взять негде, да и дорого то, но даже такая вот самодельная деревянная дорога позволила передвигаться по поселку, не вытаскивая ног, по колено увязающих в топкой грязи, а именно эту цель и преследовали, начиная строительство.

Первым делом замостили направление от центра поселка к таверне. В этом все сошлись без споров, как-то само собой. После – к рынку поселковому, в третью очередь я настаивала на дороге к дому старухи Рахшары, но местные, хоть и обращались к ней постоянно, женщину отчего-то недолюбливали, дорогу к ней мостить категорически отказались.

– Почему такое отношение? – спросила как-то вечером у Оутора. – Ведь именно к Рахшаре все идут, если нужна помощь. И она никому не отказывает. Так отчего-же в поселке ее не любят?

– Она за помощь свою плату берет! – вмешалась Дараха.

– Ну и что? Любая работа должна быть оплачена. А на что ей жить, если станет бесплатно лечить? Кто займет ее место, когда Рахшары не станет? Неужели тогда местным станет лучше?

– Да куда ж она денется? – непритворно удивилась Дараха.

– Вообще-то, Рахшара не молодая уже, – нахмурилась, не понимая. – Кто знает, сколько ей отмерено.

– Рахшара такой была, и когда мы с Оутором в Лайхашир приехали! – вспыльчиво заявила Дараха.

– Я родился в Лайхашире, Марго, – погладил бороду Оутор, успокаивая жену взглядом. – И знаешь, кто меня у мамки принимал? Рахшара! Причем уже тогда ее старухой кликали, да и выглядела она ровно также, как и сегодня!

– Не понимаю. Как это возможно?

– Рахшару не зря в поселке не привечают, – поджала губы Дараха. – Сам Ахор ей благоволит. Не заберет он ее к себе, пока старуха сама того не захочет!

– И все равно я не понимаю. Кроме добра, разве кто видел от нее другое?

– Рахшара – проводник Великого Ахора, Марго. Никто не стал бы противиться, покинь она Лайхашир и вовсе! Никому не хочется накликать на себя внимание Бога смерти!

– Это предрассудки, – покачала головой. – Рахшара – добрая старая женщина, откликающаяся на любую беду и помогающая всем, кто о том просит. Сколько лет она уже здесь живет, а вы все еще не доверяете, сторонитесь… Не дело это! Если дорогу к ней не замостят – я к Рахшаре жить уйду!

Выпалила, поднялась резко и ушла к себе в комнату, пылая праведным гневом.

Ошарашенный взгляд Оутора чувствовала спиной. Но не остановилась, не изменила мнения. Такая несправедливость по отношению к той, от кого видела только добро, просто не могла оставить меня равнодушной!

Возможно, от того, что легла спать взбудораженной, ночь прошла неспокойно. Сны наутро вспомнить не выходило, как ни напрягалась, но вот ощущение тревоги, появившееся ночью, не спешило отпускать.

Утром ничего не напоминало о вечерней перепалке. Таверна жила своей жизнью. Постояльцы завтракали и торопились отбыть по своим делам, Сальята с Ирахой в зале крутились. На кухне заправляли Брита и Гризель – новые работницы, взрослые женщины, скорее, даже пожилые. Сработаться с ними было очень и очень непросто, обе всю жизнь стряпали и слушать девчонку не спешили. Дараха сновала между кухней и залом, общаясь с гостями, принимая плату, решая прочие вопросы.

Утром узнала, что ночью с обозом прибыла Ларижа, сестра Дарахи. Сейчас женщина отдыхала после изматывающей дороги. У нас нечасто постояльцы ночью прибывают, но все же случается, что возница времени не рассчитает или поломка в дороге приключится. Так что с утра таверна и вовсе ломилась от обилия посетителей. Заняты были все комнаты до единой.

Я же решила начать день с нового блюда. Яйца в Лайхашире употребляли в пищу в основном либо в сыром, либо в вареном виде. Однако с появлением сковород я могла предложить гостям кое-что новое, что и собиралась сегодня сделать.

Свежий хлеб уже подходил в печи, но мне он и не нужен был, сойдет и вчерашний. Нарезала его тонкими ломтями. Под пристальными взглядами Бриты с Гризель взбила в миске яйца, подсолила немного, добавила порубленные перья зеленого лука, перемешала и подошла к печи.

Глава 18

Дорогу к дому Рахшары все же сделали. Не знаю, что говорил мужикам Оутор, какие доводы приводил, а все же сегодня утром я шла по ровной, вымощенной досками тропке.

Пока для начала посевной было слишком холодно, мужчины охотно занимались благоустройством поселка, прокладывая такие вот недолговечные тропинки по всем улицам, расходясь от центра поселка. Все работники могли прийти на обед в таверну, где их кормили совершенно бесплатно, тем самым повышая мотивацию.

Мне на ум пришел один занятный суп. Овощной. Густой. С тем самым овощем, который Оутор из Райвенрога привез, – со свеклой. Накануне попросила женщин сварить побольше мясного бульона, а сама с утра занялась подготовкой остального.

Нарезала кубиками земляные клубни, несколько целиком в бульон забросила. Моркву со слезянкой обжарила, туда же яркую свеклу, нарубленную соломкой. Пока зажарка готовится, капустой занялась. На такой котел ее нужно много. Показала Брите, как резать, вместе быстро управились. Целые земляные клубни достала, размяла в небольшом количестве бульона и снова обратно забросила. Это для густоты.

Теперь очередь зажарки, а после и капусты. Закипало все долго, ну да и немудрено, казан огроменный. Из зелени у меня только перо луковое. Снова пришлось все срезать. Нарубила мелко и на столе оставила с наказом добавлять прямо в миску непосредственно перед подачей, в казан не сыпать.

Красный суп удался на славу. Разве что выглядел настолько необычно, что, чтобы его попробовали даже кухонные работницы, пришлось их уговаривать. К счастью, у меня был вечно голодный Жарих, который забежал с улицы, смёл предложенное за считанные мгновения и попросил добавки.

– Это что ж за похлебка такая мудреная? – шмыгнул он, вытирая нос рукавом.

– Борщ, - вырвалось само по себе. – Борщ, – повторила уже увереннее. – А красный, потому что овощ такой в составе есть.

Реакцию первых столовавшихся я успела оценить как раз перед тем, как к Рахшаре идти собралась. Походы к старухе стали для меня чем-то обыденным. И дело уже даже не в том, что я носила ей продукты, мне и самой требовалось общение с ней. После посещения ее неприметного домика словно легче на душе становилось.

Вот и сейчас сменила домашние туфли на уличные сарьи, набросила теплую накидку, на голову платок, подхватила корзину со снедью и отправилась знакомым маршрутом. По дороге у меня было время подумать, поразмышлять.

Оутор все меньше времени проводил в таверне, занимаясь благоустройством поселка, нашел в обязанностях старосты и хорошие моменты, иногда мне даже кажется, стал наслаждаться тем, с каким повышенным уважением к нему обращались местные, как считались с его мнением. А еще он все чаще уезжал на сход в Райвенрог, торгуя новым изобретением – нашей стиральной бочкой. Он даже оплатил постоянное место на рынке и нанял помощника. Бочкари Райвенрога передавали готовые изделия сразу помощнику, Оутор хвастал, что люди уже заказывают нашу стиральную бочку заранее, на рынке долго готовые не залеживаются.

Андрек с отцом захотели свою долю, что вовсе не удивительно. Однако Оутор с обоих сбил спесь, показав документы на изобретение. А то, что Андрек первым смастерил, так не сам же придумал, по моему рисунку делал. Так что пришлось местным бочкарям довольствоваться оплатой за работу. Как они с Оутором договорились, мне неизвестно, в вопросы оплаты я вообще не вмешивалась. Я только попросила такую бочку для Рахшары. Старой женщине со стиркой и вовсе самой не справиться. Да и носить белье стиральщицам не слишком легко.

Наконец-то Оутор стал выглядеть и ощущать себя счастливым! – улыбнулась своим мыслям. Правильно Дараха говорит, не харчевник он, а торговец. А вот Дараха в качестве хозяйки таверны чувствовала себя органично. Женщина не сразу, но сумела все-таки научиться не хвататься за все сама, а раздавать поручения и следить за их исполнением.

Мне тоже заметно полегче стало. Ларижа, сестра Дарахи, приехала из Райвенрога, когда снег уже полностью сошел. Немолодая женщина с уставшими глазами, внешне чем-то похожая на Дараху, но вместе с тем другая. Ларижа работала в такой же таверне кухаркой, только одинокой женщине приятной внешности трудно. Хозяин стал к ней приставать, Ларижа терпела сколько могла. Она не хотела уезжать из города, только потому и не торопилась брать расчет. Однако терпению женщины все же пришел конец, и она согласилась на предложение сестры.

По приезде Ларижа только день отработала на кухне и слегла. Простудилась в дороге. Дараха ухаживала за сестрой как могла, от Рахшары принесли травок целебных, женщина скоро должна пойти на поправку.

Слушая рассказы Ларижи о Райвенроге, ее и Оутора, мне тоже непременно хотелось там побывать, посмотреть, как живут люди в большом городе. Возможно, я уже и была, и видела, только не помню.

Достигнув крыльца приземистого строения, коротко стукнула, толкая дверь. Рахшары в домике не оказалось. Вышла, оглядываясь. Неужели в лес пошла? Честно говоря, это и представить-то сложно, учитывая уровень сырости вокруг. Еще не одна неделя пройдет, прежде чем земля вокруг хоть немного протряхнет и высохнет.

В домике, пока искала Рахшару, заметила стиральную бочку небольшого размера. Видимо, Андрек привез и оставил, тоже не застав хозяйку дома. Замешкавшись на пороге, все же вошла, оставляя дверь открытой. Рахшару ждала уже около получаса, когда заметила за порогом темное марево. Полупрозрачное облачко чернильного цвета, привлекшее мое внимание.