Хозяйка Счастливой долины

Пролог

3-ий день последнего месяца весны, 5105 год
замок Дормут, Счастливая долина,
провинция Альхау, королевство Ильс

— Графинюшка, не ходите туда, дорогая моя!

Преданная старая Марта попыталась загородить мне дорогу. Только напрасно — я должна посмотреть в глаза мужа, который после тридцати лет брака привёл в дом любовницу.

— Отойди, Марта. Спустись-ка лучше на кухню и скажи повару, чтобы готовил обед из трёх перемен блюд, как мы договаривались. Вот ключ от кладовой.

Я отцепила массивный ключ от связки и передала верной служанке. Утирая слёзы, та понуро побрела к черной лестнице, а я приблизилась к двери, что вела на галерею. Выглянула в щёлочку, и как раз вовремя.

Разминая спину после долгой поездки верхом, в главный зал вошёл мой супруг. Его подкованные сапоги гремели на каменных плитах. Спустя тридцать лет нашего брака, Ойген дей’Ролл, граф Дормут, всё ещё красивый мужчина. Стройный и подтянутый — сказывается первородная драконья кровь. Седина лишь тронула виски. Не знаю, как так вышло, но годы даже добавили моему супругу привлекательности.

К сожалению, обо мне такого не скажешь, и это несправедливо.

Мне не нужно было смотреть в зеркало, чтобы признать, что моя внешность с годами изменилась значительно и не в лучшую сторону. Маленькая и полная. К пятидесяти годам время словно присыпало солью мои густые смоляные волосы. Черты, которые по молодости называли миловидными, заострились. Талия разъехалась от множества беременностей. Глаза давно поблекли от слез, ведь я оплакивала младенцев, умерших один за другим.

Муж оставил меня и почти открыто жил в столице с любовницами. Соседи по Счастливой долине шептались за моей спиной. Но до сих пор, я — дочь благородного семейства — могла высоко держать голову, поскольку надеялась, что муж не решится опозорить наш дом.

Но это все-таки случилось.

Вслед за графом, легко цокая каблучками, впорхнула высокая, стройная девица лет двадцати пяти. Видимо, это и есть та рыжая вдовушка, что грела постель моего мужа последний год. Красавица, что там говорить. Даже неприятное, капризное выражение не портило её. Злые языки утверждали, что вдова барона когда-то блистала в провинциальном театре. Наверное, врали.

«Что мне делать? Ойген крут нравом и не потерпит открытого бунта. Притвориться, что я ничего не знаю? Не выходить? Сказаться больной? Уехать к брату? Нет, я так не могу. Я хозяйка этого замка и не должна отступать!»

Распрямила спину и поправила шёлковую шаль на плечах. Она немного скрывала излишнюю полноту.

— Корд, Марта! Где ваша тхарова хозяйка? — недовольно выкликал граф, стоя у подножья лестницы.

Слуги благоразумно не показывались.

«Нужно выходить. И пусть Светлые девы не оставят меня!»

Я толкнула дверь и стремительно прошла по открытой галерее над залом. Вскоре уже спускалась по лестнице.

Услышав шаги, супруг поднял глаза, и его лицо тут же исказила презрительная гримаса.

— А, вот и ты, Несса. — Он сделал над собой усилие и постарался обрести фальшиво-любезный тон. — Познакомься с нашей гостьей. Это баронесса Стор-Брау, она погостит в замке несколько месяцев. — После чего кивнул рыжеволосой, указывая на меня. — Клодия, это графиня Дормут.

Я сошла с лестницы и встала рядом с мужем. Светский этикет обязывал хозяйку замка проявить гостеприимство, но вежливые слова не шли с языка.

— Весьма наслышана о вас, сьерра, — произнесла я холодно и отчуждённо. Ярость душила. В момент, когда я посмотрела в наглые голубые, чуть навыкате, глаза баронессы, меня словно молния прошила с головы до ног. Кончики пальцев зудели от желания залепить шматком огненной плазмы в грудь этой нахалки. Я сжала руки в кулаки.

Вдовица криво улыбнулась и даже не потрудилась набросить маску фальшивой светскости.

— Так это и есть твоя супруга, дорогой? Ты не говорил, что она такая уродина. Неудивительно, что она не смогла родить тебе нормального ребёнка. И кажется, она чем-то недовольна?

Нет, не лгали сплетники про баронессу. Ни одна благородная сьерра не позволит себе таких речей. А упоминание о ребенке хлестнуло наотмашь, словно плетью.

Я посмотрела на Ойгена, но тот пропустил наглые слова любовницы мимо ушей.

Собственно, дальнейший диалог не имел смысла. Опускаться до открытых оскорблений или площадной брани мне не позволило чувство собственного достоинства.

«Если муж не собирается вступаться за меня, я тут не останусь. Придется сегодня же — сейчас же — ехать к брату. Он и его семья не будут мне рады, но лучше жить приживалкой, чем вот так».

— Я хозяйка замка Дормут, а вы здесь гостья, сьерра. Извольте уважать меня и вести себя, как принято в кругу людей, у которых есть честь!

— Ну-ну, старушка, не нужно так расходиться, а то удар хватит! — рассмеялась рыжая стерва. — Тебе еще нам за столом прислуживать.

Я вновь выразительно взглянула на мужа. Неужели и теперь не одернет вконец обнаглевшую пассию? Тот, кажется, немного устыдился поведения любовницы. Хотя, возможно, я неправильно истолковала его гримасу, и его тяготит лишь мое присутствие?

1

«Мерзавка, она пыталась убить меня!»

Я открыла глаза и рывком села на кровати, ошалело осматриваясь. Приложенная к моей голове грелка со льдом с грохотом свалилась на пол. Голова гудела и кружилась; я схватилась за виски.

«Где я? Что случилось?»

Взгляд беспокойно заметался по рядам кроватей, застеленных серыми покрывалами, по выкрашенным дешевенькой синей краской стенам. Большинство коек были свободны, лишь на некоторых лежали или сидели женщины в длинных линялых халатах.

«Это больница, что ли? — Я дико осматривалась по сторонам. — Как я здесь оказалась? Почему меня не оставили дома? Должны были вызвать целителя из Коена».

Я никогда не бывала в городской больнице, хотя ежегодно перечисляла крупные суммы в благотворительный фонд, управляющий ею. Однако, судя по весьма скромной обстановке, средств здесь явно не хватало.

— Уже очнулись, голубушка? — к кровати приблизилась пожилая санитарка с широким добрым лицом. Она наполнила стакан водой из графина и подала мне. После чего подняла грелку и положила на прикроватную тумбочку. — Вот и славно! Целитель Ровианн говорит, что ваш случай — это настоящее чудо! Вас обнаружили полицейские дознаватели и констатировали смерть, но в морге ваше сердце внезапно снова забилось.

— С-спасибо, госпожа, — прошептала я. Язык немного заплетался, наверное, поэтому собственный голос показался чужим. — Выходит, дознаватели привезли меня сюда из замка?

— Из какого замка, рыбонька моя? — Озадаченно захлопала белесыми ресницами эта добрая женщина. — Ой, да что же я? Понятно, по голове-то вам знатно прилетело… Нашли вас в переулке, что у Старого Ремесленного рынка. Стражник знакомый шепнул мне, что это разбойное нападение было. Шайка там, значит, орудует. Ударили по голове, накидку содрали, а больше ничего не успели — прохожие этих бандитов как-то спугнули. Как же вы, милая девочка, в таком районе-то оказались, да еще и вечером, а?

Я не отвечала, пытаясь осмыслить услышанное. Если все это правда, значит, Ойген и его зазноба инсценировали мою смерть. Вместо того, чтобы оказать помощь, они привезли меня в Коен, ближайший к поместью город, и бросили на улице. Расчет был прост, и у негодяев все получилось бы, да вот досада: я вдруг ожила. Какой же негодяй мой муж! О его любовнице не говорю — слов не найдется приличных, чтобы ее описать!

— Не помните ничего, девонька?

Я через силу улыбнулась и покачала головой. Странно, почему санитарка зовет меня девочкой, хотя мы с ней примерно одних лет? Впрочем, возможно, добрая женщина так ко всем обращается.

— Помню, госпожа. И хотела бы обратиться к стражам с заявлением.

Я попыталась спустить ноги с кровати, но санитарка не позволила это сделать.

— Конечно, обратитесь, детонька, но сперва вас целитель осмотрит. Ложись-ка обратно на подушку, — добрая женщина помогла мне улечься и заботливо подоткнула одеяло. — С травмой головы положено побольше отдыхать. Вот так. Эйс Ровианн подойдет, как только освободится.

Доводы показались мне разумными. Кроме того, нужно все обдумать. Я прижала грелку со льдом к голове и уставилась в пожелтевший потолок.

Мой первоначальный план — подать официальную жалобу в контору дознавателей, и раструбить о поступке Ойгена и его любовницы на все королевство — только на первый взгляд казался дельным. На самом деле все не так просто. Свидетелей того, что меня намеренно толкнули, нет. Мое слово против слова вельможи, обласканного королем. С мужа станется объявить меня сумасшедшей и запереть в приюте для скорбных разумом.

Что делать? А, если обратиться к соседям по Счастливой долине? Например, к герцогу Диерстону — он важный сановник при дворе. У нас хорошие отношения. Но поверит ли он мне? Конечно, какая же я глупая, ведь у меня будет бумага от дознавателей, где будет описано все, что произошло. Объяснить, каким образом я из замка переместилась в темный переулок, мужу будет крайне сложно. Нужно только получить этот документ как можно скорее, ведь в замке скоро узнают, что мне удалось выжить, и тогда — прощай надежда что-либо доказать: бумаги получит граф.

Я снова приподнялась, не в силах спокойно лежать и бездействовать, когда времени в обрез. Взялась за край одеяла, готовая откинуть его, и замерла.

Рука, сжимающая угол вылинявшего бязевого пододеяльника, была чужой.

Пухленькие пальчики, гладкая розовая кожа — рука молодой девушки.

Ничего не понимая, я поднесла ладонь к глазам и повертела, внимательно рассматривая. Кожа на моих руках давно загрубела — да-да, чтобы управлять хозяйством при замке на те небольшие средства, что выделял граф, часто приходилось приходить брать на себя совсем не хозяйские обязанности. Однако исчезли не только натруженные вены и припухшие суставы, но и массивное обручальное кольцо с крупным сапфиром. Я носила его столько лет, что оно давно не снималось с пальца. Теперь же место перстня занял узкий серебряный ободок.

Весьма странно, если не сказать необъяснимо.

Я задрала длинный рукав больничной сорочки, чтобы продолжить изучение странной аномалии. Изящные запястья, тонкая бледная кожа, сквозь которую проглядывают жилки. В молодости я досадовала на природный, совсем не аристократический, смуглый оттенок кожи, унаследованный от отца. Со временем он стал только заметнее, никакие косметические средства не помогали. А сейчас…

2

«Я сплю и вижу странный, но удивительно реалистичный сон. На самом деле не было ничего: ни приезда Ойгена вместе с наглой рыжухой, ни этого странного пробуждения в больнице. Сейчас я ущипну себя и открою глаза в своей уютной спальне на втором этаже замка Дормут».

Ухватила двумя пальцами нежное запястье и изо всех сил вдавила ногти.

Ой, больно! На покрасневшей коже отпечатались два полумесяца.

Я по-прежнему сидела на койке в просторной, заставленной кроватями палате.

«Так это не сон. — В горле застрял ком. — Я в чужом теле, в городской больнице. С риском сойти с ума от невозможности понять случившееся».

К кровати подлетел тонкий, как былинка, полуэльф в голубом лекарском одеянии.

— Госпожа Беркли, рад, что вы уже очнулись. Ну и заставили вы нас поволноваться! Прозектора Брома пришлось отпаивать успокоительной настойкой… Ой, то есть каплями… Когда он обнаружил, что... — Тут он немного смутился и оборвал себя. — Как вы себя чувствуете?

— Хорошо. Только голова немного кружится и болит.

— Отлично. Так и должно быть. Ложитесь! Сейчас мы это поправим.

Я откинулась на подушку и прикрыла глаза, а лекарь извлек из принесенного им чехла сложные артефакты и принялся манипулировать ими надо мной. Постепенно боль утихла, и комната перестала медленно плыть перед глазами.

— Чудесно. Вот что значит молодой организм! Знаете, я готов отпустить вас домой немедленно. Конечно, с условием, что вы обратитесь к нам, если почувствуете любое недомогание в ближайшие дни.

С одной стороны, это была прекрасная новость — оставаться в больнице дольше положенного я не желала. Но с другой — а где он, этот дом? Однако я не желала делиться с целителем своими проблемами, опасаясь, что меня задержат в больнице, потому улыбнулась и кивнула.

«Им известна моя фамилия, значит, я уже не потеряюсь. Коен — небольшой городок».

— Я хотела бы встретиться с дознавателем.

— Обязательно, моя госпожа. Следователь Кроули также задаст вам несколько вопросов. Сейчас принесут одежду, после чего вас проводят в Темную башню, где вы получите остальные вещи, что были при вас. Не беспокойтесь, это простая формальность, но таков порядок.

Целитель удалился, и вскоре пожилая санитарка вручила мне большой пакет, на котором крупными буквами было написано:

«Агнесса Беркли».

«Агнесса. Любопытно. Обладательницу этого молодого тела звали почти как меня, только я просто Несса. Сьерра Несса ди’Бри дей’Ролл».

Внутри пакета обнаружились нижняя сорочка, белье и чулки, все это чистое и простое, но не залатанное. Строгое серое платье с белым воротничком — что-то подобное носят учительницы в школе при нашем поместье. Туфли без каблука я осмотрела с сомнением: такие они были маленькие и узкие. Но ножка у Агнессы оказалась миниатюрной, так что все замечательно подошло.

Рассматривая вещи девушки, в чье тело меня неведомо каким образом, забросило, я испытывала неловкость, словно рылась в чужих вещах без спроса, а еще безмерную грусть по ее оборвавшейся жизни. Когда оделась, меня провели в соседнее с палатой небольшое помещение. Здесь я умылась и впервые увидела себя в зеркале.

Молоденькая, лет двадцати. Симпатичное лицо с пухлыми щечками, украшенными ямочками. Ясные серые глаза. Вьющиеся белокурые локоны. Несколько полная фигурка, но в целом очень приятная внешность.

— Ну, здравствуй, Агнесса Беркли, — пробормотала я, посмотрев в глаза своему отражению.

— Что вы говорите, девочка? — недослышала сиделка.

— Говорю, что счастливо отделалась.

— А, да, это правда. Видно, богиня вас благословила при рождении!

Я вздохнула, и, неловко ступая своими новыми крохотными ножками, побрела вслед за санитаркой к выходу из городской больницы.

Мы вышли в пустынный узкий дворик, в котором росли чахлые деревца. Ветер шаловливо зашуршал подолом платья. В глаза ударило солнышко.

«Я жива. Жива! И похоже, мне дан второй шанс!» — эта мысль застала врасплох. Она была слишком большой и сложной, чтобы обдумывать ее на ходу.

Идти пришлось недалеко. За углом соседнего дома высилось строгое серое здание — Темная башня, на первом этаже которого помещалась Городская служба дознания. Мы вошли в пыльную контору, где за стойкой торчал невзрачный желторотый юнец.

— Смотрите, детонька, чтобы страж отдал вам кошель вместе с документами. А то они еще те хваты! — громким шепотом наставляла санитарка.

Я хорошо понимала ее интерес и кивнула.

— Спасибо, тетушка. Подождите меня здесь: отблагодарю вас, если там еще остались деньги.

Сиделка просияла и с готовностью заняла стул у стены. А я подошла к стойке и несмело назвала свое новое имя. Вскоре я оказалась перед следователем.

Старший дознаватель Кроули — симпатичный оборотень на вид лет тридцати — любезно распахнул передо мной дверь и усадил на шаткий стул возле своего стола. Его горящие зеленые глаза осматривали меня с живым интересом, не лишенным искорки мужского восхищения. Меня эти взгляды немало смутили. Первой реакцией было: «С мальчиком что-то не так! На старушек заглядывается!». И только потом вспомнила о новом молодом теле, и все встало на свои места.

О литмобе "Завещание с подвохом"

💥Дорогие мои, приветствую в новой истории!💥

Буду рада вашему отклику и звездочкам, ведь писать без обратной связи так грустно.
Эта история про попаданку в другое тело, которой дан второй шанс стать счастливой. Давайте, посмотрим, сможет ли она распорядиться им.

Если ты молода и красива, кажется, у тебя есть все для счастья. Но нет, не тут-то было, так что Нессе придется очень постараться, чтобы не прозевать свой шанс, да еще и управиться со случайно свалившемся на голову наследством. В общем, в добрый путь!

История пишется в рамках литмоба "Завещание с подвохом"

11 авторов объединились, чтобы создать замечательные истории!

https://litnet.com/shrt/9hxm

3

Фамилия юриста ничего мне не сказала. В Коене я имела дело лишь с личным поверенным графа Дормута — гномом по фамилии Зигурд. Приходилось обращаться к нему всякий раз, когда требовалось заключить договор с арендаторами ферм или перевести мужу в столицу крупную сумму.

То, что юную Агнессу ищет какой-то крючкотвор, намекало на финансовые проблемы.

— Но зачем ему искать меня?

Оборотень скривился и пожал плечами.

— Понятия не имею. Судя по тому, как этот гном был настойчив, не удивлюсь, если он должен стребовать с вас долг, моя госпожа.

Час от часу не легче! О том, что вместе с аппетитным телом на меня свалятся еще и долги Агнессы, я как-то не подумала. Ладно, о проблемах — позже. Возможно, все обязательства давно уплачены.

Кроули протянул мне стилос и журнал, заставив расписаться за личные вещи. Затем вернул небольшой ридикюль, в котором обнаружились: ключ, вышитый бисером кошель, звенящий мелкой серебряной монетой, карманное зеркальце и (к моему огромному облегчению) документ, удостоверяющий личность Агнессы Беркли — двадцати двух лет, проживающей по адресу: Ильс, город Коен, улица королевы Иоланты, дом #25.

«Ура! У меня есть крыша над головой!»

Попрощавшись со следователем, который (и правда, хват!) попытался назначить мне свидание, я отблагодарила больничную сиделку, после чего вышла на Главную улицу и направилась в сторону западной окраины города.

Улица королевы Иоланты находится сразу за Торговым кварталом. Она была хорошо мне известна, ведь там на углу лавочка со скобяными товарами господина Прево — лучшая во всем Коене.

День был в разгаре. Навстречу спешили многочисленные пешеходы. Наверное, из-за этой толчеи меня накрыло опасение: «Что будет, если сейчас кто-то вдруг узнает Агнессу? Что делать в таком случае? Ссылаться на временную потерю памяти? Но как быть с близкими? Вот войду я в дом #25 по улице королевы Иоланты, а там муж и трое детишек ждут не дождутся маму. Что я им скажу? Как мне быть? Притворяться кем-то, кем я не являюсь?»

Я невольно замедлила шаг. Примерять на себя чужую жизнь после того, как в первой потерпела крах, было невыносимо. Это же именно чужая жизнь, не моя! Украдкой вытерев взмокшие ладони о юбку, решила, что нужна пауза. Лучшим выходом было бы снять номер в гостинице и разведать побольше о жизни Агнессы. Но в кошеле лежит всего семьдесят пять хилдо, а приличная комната на постоялом дворе обойдется в золотой лей.

Я остановилась, не обращая внимания на ворчание обгонявших меня пешеходов.

«Вот что. Мне срочно нужна работа. А еще смена белья и пара платьев бедняжки Агнессы, без этого не обойтись. Сейчас полдень, надеюсь, ее домочадцев нет дома. А если есть… Буду действовать по обстоятельствам».

Я углубилась в лабиринт кривеньких улочек, где в этот час стоял невероятный шум от неумолчных призывов торговцев, стука колес грузовых фургонов, гомона покупателей. Обойдя живописную группку зевак, окруживших двух сцепившихся разносчиков, я пресекла попытку уличного воришки выхватить у меня из рук сумочку. В этом квартале нужно держать ухо востро! Мальчишка пробурчал что-то недовольно и исчез в толпе, а я ускорила шаги, потому что перепалка грозила перерасти в массовую драку.

Миновав скобяную лавку на углу, я свернула на улицу королевы Иоланты, где снимали жилье в основном мелкие торговцы и приказчики. Пешеходов здесь почти не было, по мостовой тащился грузовой фургон. Потрескавшиеся фасады домов и желтые ленточки на дверях и окнах — знак сдачи внаем — свидетельствовали, что здесь живут бедно.

«Ну и что? Я уже жила богато, теперь хотелось бы пожить счастливо!»

Отыскивая нужный дом, я вновь замедлила шаги. Серый невзрачный дом номер 25 стоял торцом к улице. Я свернула в узкий проулок и прошла вдоль облупившегося фасада здания в три этажа, читая на парадных разношерстные таблички с именами жильцов. Возле самой дальней я, наконец, обнаружила фамилию, которую отныне мне придется носить.

Сердце в груди гулко стучало и вторило шагам, когда я поднималась по узкой, темной лестнице на второй этаж. Ключ, вытащенный дрожащей рукой из сумочки, легко провернулся в замке, и я ступила в крохотную прихожую.

Какое-то шестое чувство подсказало, что в квартире никого нет. От облегчения у меня задрожали ноги.

Душный коридор с вылинявшими обоями привел меня в небольшую захламленную комнату. Письменный стол у окна, служил также и обеденным и был заставлен грязной посудой и бутылками из-под дешевого вина.

Я подошла к шкафу и заглянула внутрь. Почти пустой. Мужские сюртуки, а рядом несколько скромных платьев. В комоде белье: штопанное и полинявшее мужское и относительно новое женское.

«Так. Агнесса живет с мужчиной».

Эта новость меня совсем не обрадовала. При воспоминании о холодных вынужденных объятиях мужа к горлу подкатывала тошнота.

«Но, может быть, это ее отец? Или брат?» — я загорелась желанием прояснить этот вопрос и прошла в небольшую спальню, смежную с гостиной. Здесь было почище, чувствовалось стремление навести уют. На окнах висели муслиновые занавески. Двуспальная постель была не убрана, а кроме нее в комнате ничего не было. На стене висел небольшой маг-снимок. Немолодой, угрюмого вида, мужчина и тоненькая девушка в белом платье и с букетом белоснежных цветов в руках — не было никаких сомнений, что пара только что покинула храм Шандора после венчания.

4

Дыхание прервалось, а сердце колотилось так отчаянно, что я ощущала его разом во всем теле. Предчувствуя крупные неприятности, сдернула чемодан со стула и опустила его на пол, чтобы не был на виду. Думаю, Беркли не обрадуется, узнав, что жена от него уходит.

Шаги гремели все ближе. Вот дверь в комнату распахнулась, и через порог перевалился грузный мужчина средних лет с растрепанной рыжей шевелюрой. Несмотря на то что лицо вошедшего неопрятного здоровяка было красным и опухшим, я немедленно узнала типа со свадебного маг-снимка. Беркли.

— Явилась? — хмуро вопросил мужчина, меряя меня неприязненным взглядом.

Такое начало не сулило ничего хорошего. Я промолчала, собираясь выиграть немного времени, и прикрыла чемоданчик с вещами подолом юбки.

Муж Агнессы вразвалку прошел к столу, отыскал среди бутылок ту, в которой еще плескались остатки пойла, и жадно припал к горлышку. В несколько глотков покончив с вином, он вытер рот рукавом и снова уставился на меня налитыми кровью глазками.

— Я же сказал тебе убираться, Агнесса! Довольно я тебя кормил: отрабатывай или вон отсюда!

«Вот, значит, как? Выходит, бедняжка погибла из-за этого скота? Потому что он выгнал ее из дома в ночь?»

Сердце заныло, я сжала задрожавшие от гнева руки в кулаки.

— Я вернулась за своими вещами. Заберу и уйду!

Мерзавец двинулся ко мне. Я с отвращением отшатнулась от его растопыренных пальцев, пытающихся ухватить меня за руку.

— Тхара с два! Шмотки останутся в уплату твоего проживания здесь, бесполезная тварь!

От ударившего в нос винного перегара, меня затошнило. Одной рукой я подхватила чемоданчик, а другой оттолкнула пьяницу.

— Где ты шлялась всю ночь, шлюха? — не унимался Беркли. Он с трудом удерживал равновесие, но снова пошел на меня.

— Не подходи! — я повысила голос, употребив тон, которым привыкла разговаривать с жуликоватыми барышниками и подрядчиками.

— Что? У тебя командный голосок вдруг прорезался, благородная сьерра? — Мерзкий пьяница попытался ухватить меня за плечо, едва не порвав платье.

Я поставила чемодан у порога и обернулась к налетевшему на меня пьянчуге. Никогда раньше мне не приходилось защищаться при помощи магии, но сейчас облако горящей плазмы так легко и естественно сорвалось с ладони, словно я много тренировалась.

Гнев и ненависть на мгновение затмил чистый восторг.

«Сила — мой огонь — лучшее, что было во мне. Какое же это чудо! Я всегда гордилась даром, и он остался со мной даже в новом теле!»

Но отвлеклась я лишь на мгновение, потому что, хотя снаряд прошел над головой мужчины, пламя охватило его густые волосы, мгновенно испепеляя их.

Беркли заголосил, словно его резали, бестолково носясь по комнате в вихре опрокинутых стульев и разбитой посуды.

И я испугалась. Ни в коем случае не хотела становиться убийцей, даже такого мерзкого червяка. Метнувшись в кухню, схватила кастрюлю с чем-то вроде прокисшего супа и бегом вернулась в гостиную.

Комната теперь напоминала свалку. Я выплеснула помои на подпалённую лысину воющего страдальца, а после не удержалась и надела эту посудину ему на голову.

Совершив акт спасения, которое, судя по приглушенным ругательствам, господин Беркли ни в коей мере не оценил, я подхватила чемодан и опрометью выскочила из квартиры. Как вихрь пронеслась по лестнице, напугав медленно спускающуюся старушку.

Когда выбегала из парадного, сверху уже слышались грязные ругательства и топот.

— Сто-о-ой, мер-р-рзавка!

Захлопнув дверь, я бегом преодолела расстояние до ближайшего угла, забежала в подворотню, миновала проходной двор, намереваясь затеряться в лабиринте доходных домов.

Все время оглядывалась назад, уверенная, что разъяренный муж, все еще гонится за мной.

Заворачивая за очередной угол, вдруг поймала себя на том, что не столько боюсь этого скота, сколько себя саму.

«Убью ведь негодяя. Сожгу, защищаясь, но как потом это доказать? Денег на адвоката нет — запрут в Темную башню, а оттуда не выберешься! Нет, бежать, бежать!..»

Позади вновь загремели настигающие меня шаги, я в отчаянии завертелась юлой, выискивая укромный уголок, чтобы спрятаться. Но ветхий фасад бедного дома, возле которого я оказалась, был лишен архитектурных ухищрений.

Я рванула первую попавшуюся дверь, и, на мое счастье, она подалась. Поскорее юркнула внутрь и обнаружила, что стою перед черной лестницей. Почти на ощупь, я двинулась вперед по узкому вонючему коридору и вскоре уже открывала двери парадного входа, который вел на оживленную торговую улочку.

Я с удовольствием вслушивалась в многоголосый гомон толпы, который так раздражал меня совсем недавно. Крики зазывал, голоса покупателей, грохот колес фургонов и экипажей.

«Кажется, оторвалась».

Ноги немного дрожали от напряжения и непривычной беготни, но я ускорила шаг и, наспех выбрав направление, влилась в пеструю толпу пешеходов.

Вдруг сзади послышались изумленные возгласы. Я не успела оглянуться, чтобы узнать, что не так. Кто-то грубо схватил меня за плечо.

5

— Эта шлюха хотела меня убить! — завопил Дерби, вцепляясь пятерней мне в плечо. — Будьте все свидетелями!

Боги, что за вид был у негодного мужа Агнессы! Таким только детей пугать! На опаленном черепе вместо волос торчали какие-то перья. Брови и ресницы отсутствовали, что придавало здоровяку странно изумленный вид. Лицо было измазано сажей и кровью, а глаза дико вращались от ярости.

— Я упеку тебя в Темную башню, мерзавка! — ревел мужлан.

Я попыталась вырваться, но куда там — негодяй держал крепко. К тому же бежать было некуда: нас мгновенно обступили зеваки.

Из-за угла послышалось цоканье когтей верховых наалов.

«Стража! Только их не хватало!»

Я с ненавистью взглянула в налитые кровью глаза Беркли и горячо зашипела сквозь зубы:

— А ну, отпусти меня, убийца! Иначе все узнают, как ты обращался с женой и выгнал ее вчера из дома в ночь!

Что-то в моем лице вдруг заставило Беркли выпустить мое плечо и отшатнуться, в ужасе тараща глаза.

— Ты не Агнесса! — изумленно выдохнул он, мгновенно трезвея.

Меня это его открытие потрясло не меньше, чем его.

Толпа вокруг нас загудела с новой силой, вдохновленная сменой ролей главных актеров. Я предпочла бы исчезнуть немедленно, но неподалеку уже слышалось повелительное:

«Разойтись! Не толпиться! Проходи, проходи!»

Зеваки предпочли испариться, и я метнулась было прочь, но очнувшийся от шока муженек снова грубо схватил меня за шиворот.

— Стой! Куда вещи потащила, воровка?!

Прежде чем я смогла ему ответить, кто-то резко ударил Беркли по руке хлыстом. Тот пошатнулся от неожиданности и отпустил мое платье. Я не зевала и даже успела сделать несколько шагов в попытке скрыться, когда меня вдруг крепко ухватили за талию и потянули вверх.

Но как ни внезапен был поворот событий, я намертво вцепилась в ручку чемодана, не собираясь оставлять вещи Агнессы проклятому Беркли. Прижимая пожитки к себе, я озадачено крутила головой, пытаясь понять, что за новая беда на меня свалилась.

Прямо передо мной оказался ярко-алый рог, венчавший голову наала. Короткие острые шипы на шее животного были скрыты узорчатой попоной. Я оказалась зажата между высокой жесткой лукой седла и не менее жестким телом всадника, что лишало возможности отодвинуться. В довершение ситуации талию нагло обвивала крепкая рука мужчины, на коленях у которого я сидела.

Мы неспешно удалялись от места разборок.

«Довольно скандальная ситуация... Никогда в жизни не попадала в такое положение!»

Впрочем, подобные мелочи заботили меня сейчас менее всего. Позади слышались крики и призывы схватить воровку. Я обернулась, чтобы взглянуть на погоню. Но ее пока что не было. Здоровяка окружили затянутые в черную форму стражи порядка, и он им что-то горячо доказывал.

«Ох, попала я. Сейчас Беркли им такого наплетет, что вся стража Коена будет брошена на мои розыски».

Я тихонько застонала.

— Вам плохо? Этот мужлан ударил вас? — поинтересовался над ухом приятный баритон.

Я обернулась к тому, кому обязана временным избавлением от допроса в Темной башне.

Взгляд упал на лацкан модного сюртука для верховой езды, украшенный богатой вышивкой, затем перешел к тонкой шелковой сорочке и гладкой загорелой коже, виднеющейся в ее вырезе. Я невольно зависла, рассматривая сильную шею и волевой подбородок с небольшой ямкой посередине. Чувственные губы мужчины были растянуты в усмешке, и мне это пришлось не по вкусу.

«Молодой, уверенный в себе наглец», — таков был мой первый вердикт о спасителе. Аристократ, несомненно. А кто еще мог похитить нарушительницу порядка прямо из-под носа стражей без последствий для себя?

— Вам нравится то, что вы видите, сьерра?

— Отвечать честно или так, чтобы вам угодить? — ответила я и вдруг поняла, что говорю с эйсом как с равным. А между тем, это вовсе не так. Так могла бы ответить на насмешку уважаемая в провинции графиня Дормут. Но Агата Беркли, несмотря на благородное происхождение, бедна и безвестна, так что ей лучше держаться почтительно и робко.

Я взглянула в лицо мужчины, ожидая увидеть гнев, но яркие серые глаза смотрели с добродушной насмешкой. Красивые, благородные черты, по-военному короткие светлые, чуть вьющиеся волосы. Меня поставило в тупик то, что я не имею понятия, кто он, а ведь, кажется, была знакома со всеми семействами высших аристократов провинции.

— Благодарю, мой эйс, но я хотела бы продолжить свой путь пешком.

— Вы не ответили, сьерра. И да, мне нужен честный ответ.

— Словно вы сами не знаете, что ваша внешность никого не оставляет равнодушным. Вам нужны комплименты от бедной девушки?

— От такой хорошенькой и честной — да. Так что случилось, моя сьерра? Вы явно попали в неприятности. Тот черный от сажи мужлан — ваш родственник?

— Некоторым образом, да, — я отвернулась, давая понять, что не желаю делиться подробностями.

— Не хотите говорить?

Откровенничать не хотелось, но я понимала, что не стоит плодить вопросы у этого аристократа. Поведала краткую версию:

6

Я немного поплутала по узким кривым улочкам, но, в конце концов, вышла к Западной заставе.

Этот район города был мне почти незнаком. Дома в один-два этажа, выглядели еще более убого, чем в том квартале, откуда мне пришлось бежать.

Время близилось к обеду. Одетые в робы рабочие группками пробирались к кабакам. Торговцы из кожи вон лезли, зазывая редких прохожих в бедные лавчонки. По мостовой громыхал неиссякаемый поток подвод и грузовых фургонов.

Я полагала, что здесь, у Заставы, можно снять недорогую комнату, но с наймом не торопилась. Прежде чем нанимать жильё, следовало решить, останусь ли я в Коене. Городок ведь небольшой, значит, неизбежны и встречи с противным мужем Агнессы.

Мне отчаянно хотелось уехать отсюда немедленно.

Куда? Да хотя бы в столицу! Я слышала, там вернее найдёшь хорошую работу и жилье, чем в провинции. Но как насчет моего собственного муженька, так его и рас так? Ойген обожает столицу и, разумеется, скоро вернется туда. Вероятность, что мы пересечемся, крайне мала, но…

Нет, если уж бежать от прошлого, то в другую страну! Почему бы не попытать счастья в королевстве Зангрия? Да, именно так следует и поступить: накопить денег на портал и навсегда покинуть Ильс, где меня неизбежно будут преследовать воспоминания и фантомы прошлой жизни!

Но реальность ворвалась в мои сладкие мечты, словно безжалостный порыв зимнего ветра, и разметала их. У меня нет денег даже на проезд в столицу, что уж там мечтать о портале в другое королевство!

Так и не решив ничего, я укрылась от уличного шума в крошечном скверике и устроилась на скамье под сенью цветущего клинолистника.

«Этот город не так уж плох, — убеждала я себя. — Тебя могло бы выбросить к демонам, в империю Атакан, например! Следует благодарить богов за второй шанс! И, Несса, ты правильно сделаешь, если сейчас же возьмёшься за поиски свободной для найма комнаты. В этом районе то и дело мелькают жёлтые ленточки на форточках и дверных молотках — что-то обязательно подойдёт. А затем тебе предстоят долгие и нудные поиски работы. Если жить очень скромно, урезая себя во всём, за год или полтора можно скопить пятнадцать золотых на оплату портала. А по прибытии в Зангрию всё повторится вновь: найм жилья, поиск работы, безденежье. Единственным плюсом будет только то, что за границей нет наших с Агнессой мужей!»

Я попыталась настроить себя на позитивный лад. Раньше это всегда помогало справляться с жизненными неурядицами.

«Будет новый день, и всё покажется другим».

Я уже почти смирилась с тем, что мне предстоит остаться в этом городке, но на скамейку неподалёку уселась немолодая супружеская пара. Старики помогали и поддерживали друг друга, являя собой одновременно и трогательную, и печальную картину.

Это вдруг направило мои думы в новое русло.

Моих родителей уже нет в живых, но, будь они живы, боюсь, доказать, что я их дочь, Несса, было бы невозможно. Впрочем, возвращаться в семью, которую когда-то покинула, чтобы выйти за графа Дормута, я не хотела бы ни под каким видом. Отец считал позором, что я так и не смогла родить ему внуков, а мать была слишком слаба и по-рабски ему подчинялась.

Не собиралась я также и обивать пороги брата, графа ди’Бри. Даже если Винсан, предпочитающий жить в столице, вспомнит, что у него есть сестра, то появление девушки, доказывающий, что она и есть Несса ди’Бри, ничем хорошим закончиться не может.

С размышлений о собственной семье я переключилась на родных Агнессы. Знают ли они, какое чудовище стало мужем их дочери? А может, именно они и устроили этот явно несчастливый брак?

«Почему бы мне не отыскать их? Если они приличные люди, я могла бы укрыться в их семье хотя бы на какое-то время. Спокойно найти работу и жить вполне счастливо, скрашивая их одиночество».

Тут я вспомнила о письмах, адресованных Агнессе, которую отыскала в ящике у Беркли. Полезла в чемодан, нетерпеливо стянула бечёвку, которой была перевязана пачка, и открыла первый конверт. Я надеялась, что личные письма прольют свет на обстоятельства жизни безвременно погибшей девушки, но бумаги были официальные.

«Уважаемая сьерра ди’Новер,

Я, Корнелиус Делонг, ходатай по делам и душеприказчик вашего дядюшки, господина Дикло, должен с прискорбием сообщить, что ваш родственник скончался 4-ого дня второго м-ца весны 2105 г.»…

— Дикло, Дикло… Где я слышала эту фамилию?.. Хм. Умер почти два месяца назад, — пробормотала я и вновь углубилась в чтение.

«…Согласно последней воле ушедшего за Грань, все движимое и недвижимое имущество господина Дикло, переходит вам, сьерра ди’Новер, в полное распоряжение. Прошу явиться в контору по адресу, указанному ниже, и ознакомиться с условиями…»

— Наследство! — сердце радостно забилось, но я еще не верила в удачу. Просто не смела.

Аккуратно убрала листок в конверт и взяла следующее письмо. Оно было помечено тремя днями позже первого и содержало всего пару строк.

«Уважаемый господин Беркли,

В ответ на ваши требования официально сообщаю, что, согласно законам королевства Ильс, вы не можете распоряжаться наследством вашей супруги, так как это не оговорено моим доверителем в завещании.

7

Я немного заплутала в лабиринтах Судейского Дома и потому столкнулась с почтенным гномом в коридоре, когда тот собирался запереть свою контору.

Низенький верткий человечек обернулся, услышав мои торопливые шаги. Оживился, узнав меня, и тут же настороженно забегал глазами в поисках объёмистой фигуры господина Беркли. Не обнаружив скандалиста за моей спиной, кажется, вздохнул с облегчением.

— А, моя милая, вы всё-таки пришли? Значит, получили мое послание?

— Да, мэтр Делонг.

Поверенный удовлетворённо кивнул и поспешил открыть передо мной дверь. В нос ударил густой запах пыли и плесени. Вслед за поверенным я вошла в контору, чуть ли не до потолка заваленную пухлыми, разлохмаченными папками с делами.

— Прошу в кабинет, — пригласил гном, и я прошла в узкий закуток, отделенный от общей комнаты стеклом. Мэтр уселся за хлипкий письменный стол и, пошарив в старомодном напольном сейфе, извлек папку в кожаном переплёте с выведенным крупно номером дела.

Я опустилась на стул для посетителей и приготовилась слушать.

— Мэтр Делонг, прошу вас разъяснить мне всё по поводу завещания моего дяди. Дело в том, что господин Беркли...

Я опасалась ляпнуть нечто, что наведет гнома на мысль, будто перед ним самозванка, потому осеклась и приняла смущенный вид. К счастью, продолжать фразу и выдумывать обстоятельства, помешавшие мне с первого раза вникнуть в условия завещания, не пришлось.

Гном понятливо закивал.

— Да-да, моя дорогая, понимаю. Ваш супруг — на редкость тяжёлый человек. Я рад, что сегодня вы пришли одна, и у меня есть возможность ознакомить вас со всеми пунктами завещания.

Я вся обратилась в слух, а гном бережно открыл папку и, покопавшись в бумагах, извлек сложенный вчетверо пергамент. Лист был исписан сверху донизу, что меня впечатлило и заставило невольно занервничать. Вид официальной бумаги с гербами и печатями возродил неясное чувство тревоги, которое я испытывала всякий раз, получая такие вот документы. Чаще всего это были исполнительные листы по долгам, которые наделал Ойген. Гасить эти обязательства приходилось, срочно продавая скот или даже участки земли.

«Какое счастье, что я больше не связана с этим человеком!» — Эта мысль накрыла меня неожиданно, словно прохладная, освежающая волна. Глаза невольно защипало от слез, но внутри я чувствовала такой подъем, что, кажется, обняла бы сейчас весь свет.

— Что вы, моя милая сьерра, не нужно плакать! — участливо воскликнул гном, ныряя в нижний ящик стола за салфеткой.

— Нет-нет, все в порядке, мэтр, — пробормотала я, с улыбкой смахивая слезы. — Начинайте.

Поверенный бросил на меня проницательный взгляд и расправил украшенный печатями пергамент.

— Значит так, моя милая, я иногда буду прерываться, чтобы разъяснить суть дела. — Его блестящие оловянные глазки забегали по строчкам. — Гм. Пожалуй, опущу обычную юридическую формулу — она довольно нудная, ведь в ней описаны обстоятельства, при которых написано завещание. Указаны свидетели и назначен душеприказчик, которому доверено проследить за тем, чтобы имущество попало в нужные руки, а все обязательства были выполнены.

Он сделал короткую паузу.

— Первым пунктом завещания ваш дядюшка пожертвовал крупную сумму золотом на храм Теи в Счастливой долине.

«Вот олух! Этот храм и так не бедствует! Лучше бы отдал их своей несчастной племяннице, глядишь, она сейчас была бы жива», — проворчала я про себя. Знаю, так думать — святотатство, но ничего не могла с собой поделать. Никогда не была особенно религиозной, а сейчас... Сейчас не знала, что и думать.

— Второй пункт касается непосредственно вас. Вот он: «Моей племяннице, Агнессе ди’Новер, бедный сироте, оставшиеся без средств после безвременной гибели моей сестры и ее мужа, я завещаю дом, находящийся на Тарренском тракте, что ведёт из столицы на север, через Счастливую долину».

«Знакомые места. — Сердце выскакивало из груди от волнения. — Что же это за дом?.. Стоп. Господин Дикло? Знакомая фамилия. Не тот ли это старый чудак, что лет десять назад купил заброшенную усадьбу на въезде в Счастливую долину? Помнится, все соседи потешались, это ведь настоящая развалюха. Выходит, он дядюшка Ангессы?»

Как-то из любопытства я приказала кучеру остановиться, чтобы взглянуть на давно заброшенный дом. Но ничего интересного разглядеть не удалось, зияющие пустотой оконные проемы и облезлый, ветхий фасад. Кажется, там ещё и крыша провалилась, но за то не поручусь.

«Надеюсь, Дикло перед смертью хотя бы привёл дом в порядок».

А мэтр Делонг продолжал чтение: «Чтобы получить наследство, сьерре ди'Новер нужно вступить во владение не позже, чем через три месяца после моей смерти».

— А с чем связана такая спешка? — вклинилась я.

— Если у дома в указанный срок не появится владелец, в первый день первого летнего месяца он отойдёт герцогу Диерстону. Таково условие завещания.

«Как будто у герцога домов мало!» — возмутилась я про себя.

Мне показалось странным, что Дикло так торопился передать свой дом после смерти. Возможно, это какой-нибудь предрассудок старика или ещё какая-нибудь причуда?

8

За оформление бумаг с меня причиталось целых десять золотых леев. Разумеется, таких денег у меня не имелось, о чем я заранее честно предупредила стряпчего. Однако мэтра Делонга это не остановило, он был полон решимости исполнить волю своего доверителя, так что с меня всего-навсего взяли расписку, что сумма будет уплачена до первого дня осени.

Таким образом, мое смелое решение принять внезапно свалившееся наследство, сразу сделало меня должницей. Правда, этот факт пока что не особенно меня тревожил. Главное, что в ридикюле лежала гербовая бумага, утверждающая право на дом, а с долгом уж как-нибудь разберусь.

Условившись с поверенным, что он ни слова не сообщит обо мне Беркли, я вышла из Судейского Дома и бодрым шагом направилась в сторону станции почтовых карет.

Здравствуй, новая жизнь! Вечерний дилижанс за несколько часов домчит меня до деревушки Диер, где я переночую, а завтра с утра пешком доберусь до своего нового дома. Несмотря на кошмарные события последних суток, мои губы то и дело разъезжались в улыбке, а в сердце теплилась надежда, что Счастливая долина, наконец-то, оправдает своё название.

«Это шанс, второй шанс. Я не могу подвести себя и снова всё провалить!»

Когда я уже подходила к станции дилижансов, мимо промчался блестящий щегольской каррус, и сердце вдруг рухнуло куда-то в пропасть. Не узнать этот магомобиль было невозможно, ведь мне целый год пришлось выплачивать за него огромные суммы, продавая такой нужный в хозяйстве скот и ценные вещи.

«Что Ойген дей’Ролл, граф Дормут, делает в городе?»

Ничего, я сильная, справлюсь, хоть сейчас сердце рвется клочьями. Это та капля дегтя, которая портит бочку меда. Предстоит жить по соседству с бывшим домом, и отголоски прошлого неизбежно станут врываться в мою новую жизнь. В моих силах лишь по возможности избегать встреч. На моей стороне то, что ни Ойгену, ни его пассии неизвестно, кто я. А кроме того, уверена, мерзкая парочка скоро здесь заскучает и вернется в столицу.

«Хватит думать об этих людях! У тебя будет крыша над головой, Несса, вот что сейчас главное. А там, как только появится возможность, накопишь денег и навсегда уедешь из этих мест».

Но в душе помимо воли поднималась волна протеста, потому что это решение выглядело как бегство. Негодяй Ойген — подлец, который привел в дом любовницу и ничего не сделал моего для спасения, будет здравствовать и наслаждаться жизнью в замке, который я своими руками привела в порядок. Это так несправедливо!

«Но жизнь вообще не слишком справедливая штука, особенно к нам, женщинам».

Я вошла в здание станции и купила билет на вечерний дилижанс. Длинный перегон между Коеном и Счастливой долиной обошёлся в целый золотой лей. Таким образом, моё богатство (с учётом того, что я прихватила у Беркли) составило два золотых и тридцать пять хилдо. Негусто, но на первое время хватит.

Фиолетовые сумерки уже вовсю крались по улицам. На всякий случай до прибытия кареты из столицы я отсиживалась в зале ожидания на станции.

Мне не терпелось отправиться в путь. Это чувство подстегивалось тревогой, что бывший муж Агнессы каким-то образом нарушит мои планы. Словно в подтверждение этих страхов на улице вдруг показался отряд стражей, и я затряслась от дурных предчувствий. Затянутые в чёрную форму с серебряными погонами молодцы, не торопясь, топали по тротуару и зорко посматривали по сторонам. Только когда патруль проследовал мимо моего укрытия, я смогла перевести дух.

«Как хорошо, что это простой обход, а не поиск опасной поджигательницы пьяниц!»

Вскоре дилижанс уже мчал меня прочь от города, в котором, как бы невероятно это ни звучало, моя отлетевшая душа попала в новое тело.

Пассажиров в салоне было немного, и все они были погружены в сумрачное молчание или дремали. Ничто не препятствовало мне просто смотреть в окно и вслушиваться в дробный перестук когтистых лап наалов по ровному полотну дороги.

Вначале мы летели мимо скучных, вынесенных за городскую черту фабрик и мануфактур, а затем потянулись бесконечные, убегающие за горизонт поля, поля, поля.

Перегон был длинный. Около десяти вечера мы пересекли условную границу Счастливой долины. За окошком сгустилась такая тьма, что даже хорошее ночное зрение не помогало. Но я во все глаза таращилась во мрак, чтобы не пропустить место, где за тремя краснолистными дрэвами прятался мой новый дом.

Но за стеклом было чёрным-черно, и меня это почему-то напугало.

Вдоль дороги поднимался обширный дремучий лес, принадлежащий герцогу Диерстону. Пока мы мчались сквозь эту чащу, на небосклон, наконец-то, взошла светлая Веолика, она разогнала тьму и посеребрила верхушки елей и яворов.

Но вот стена деревьев отступила, и запряженная попарно восьмерка сильных ящеров, тащившая объемистую, мерно покачивающуюся люльку дилижанса, вырвалась на простор среди полей.

Справа мелькнул знакомый просёлок — отворот на замок Дормут лунной дорожкой посверкивал среди посадок сахели и кимуры. Сердце вновь заломило от печали и тревоги, но карета неслась и неслась дальше. Поля казались бескрайними, но вскоре их однообразие нарушили тонущие во мраке фруктовые сады, частоколы загонов, первые дома.

Мерзейшую деревушку Диер населяют крестьяне разного достатка, однако бедный ли, богатый ли дом — все они с виду кажутся жалкими и закопчёнными.

Кучер так лихо затормозил перед единственным постоялым двором и трактиром селения, что я чуть не слетела с сидения и больно ударилась коленом об угол собственного чемодана, который не пожелала сдавать в багаж.

Хозяин постоялого двора встречал дилижанс и помог мне спуститься с высокой подножки экипажа. Он обрадовался, узнав, что я намерена остановиться у него, и сразу запросил два золотых за комнату. Вот хват! Грязные комнаты и удобства на дворе за такие деньжищи! Но я разочаровала беднягу, потребовав отвести мне самое скромное помещение. Кроме того, запросила ужин в комнату: стакан молока и кусок хлеба.

9

Дождевые капли монотонно били в оконное стекло, словно отстукивая ритм древней мелодии. В комнате царил неуютный полумрак, тянуло прохладой и сыростью, отчего я зябко поежилась. Лишь бытовое заклятие комфорта позволило спокойно заняться утренними процедурами. Я умылась холодной водой и оделась, мысленно готовясь к непростому дню.

Мир за покрытым каплями грязным стеклом выглядел тускло-серым. За окном уныло качалась мокрая ветка и виднелась потемневшая деревянная стена сарая. Тяжелые дождевые тучи, обложившие небо, не позволяли предположить, что в обозримом будущем проглянет солнце.

Перед тем как выйти из комнаты, я занялась платьем и обувью: не хотелось бы промочить ноги или щеголять, промокнув до нитки.

«Impedio-Akvar respelan!» — бытовое заклинание, отталкивающее воду, пришлось весьма кстати.

Плата за ночлег составила сорок хилдо. Разменяв золотой, я увернулась от настойчивых расспросов хозяина (трактирщик в Диере славится в округе не только как жестокосердный процентщик, но и как распространитель самых вздорных сплетен), и поспешила выйти на деревенскую улицу.

Было около девяти утра, но здесь было непривычно многолюдно. Обычно в это время жители деревни заняты работой в огороде или на полях, но сегодня, несмотря на будний день, фермеры и их работники отчего-то не спешили приступать к своим обязанностям.

Мужчины и женщины собирались группами вдоль дороги и тихо переговаривались между собой. С некоторыми из них я была знакома прежде, но сейчас мне не было до них дела.

Перейдя дорогу, я направилась в крошечную пекарню, где, потратив пять хилдо, приобрела два каравая черного хлеба из кимуры грубого помола. Уложила покупки в чемодан, покинула лавку и, выйдя на шоссе, направилась в сторону своего нового дома.

Дождик немного поутих и теперь лишь грустно накрапывал. А толпа селян на обочинах всё прибывала: кажется, здесь собрались все жители Диера, включая стариков и детей.

«Чего или кого они ждут?» — этот вопрос озадачил, но не настолько, чтобы подойти к кому-нибудь и спросить напрямую. Почему-то мне совсем не хотелось разговаривать с кем-то, кого знала прежде. Словно я опасалась, что графиню Дормут узнают в новом облике. Глупо, конечно, но отделаться от навязчивого ощущения пока не удавалось.

— Едут! — это слово сорвалось сразу с десятков уст.

Да я и сама заметила показавшуюся вдалеке повозку, запряжённую вереницей наалов. Разглядеть, кто именно едет, за пеленой дождя было невозможно, но я, сама не зная почему, замедлила шаг, а потом и вовсе сошла с дороги.

Остановилась. Сердце вдруг закололо, а внезапная догадка разбила его на тысячу кусков. Ухватилась за придорожный столб — только так и устояла на ногах. Повозка приближалась, и стало ясно, что к деревне медленно подъезжает целая процессия из всадников и экипажей.

Впереди восьмёрка наалов тянула за собой открытую платформу, на которой в убранстве белоснежных лилий был установлен чёрный лакированный гроб.

— Говорят, с лестницы упала графинюшка. Убилась сразу… Видно, навстречу мужу спешила. Граф-то аккурат накануне из столицы воротился! — громко сообщила соседке пожилая матрона в траурном платке поверх своего обычного.

— Воротился, да сказывают, не один, — фыркнула ее приятельница.

На некотором расстоянии от катафалка на роскошном верховом наале ехал Ойген, граф Дормутский. На красивом лице новоиспеченного вдовца была натянута подобающая случаю скорбная мина. Не глядя ни на кого, и в особенности на гроб жены, который маячил перед ним, словно укор. Нет, Ойген смотрел вперёд — туда, где за изгибом дороги находилась местное кладбище. Ему не терпелось избавиться от докучливых гостей и покончить с томительной процедурой.

На людях Ойген никогда не показывает своих истинных чувств. Но, вероятно, моя верная Марта многое могла бы порассказать о том, как на самом деле воспринял граф смерть жены. Вот только с Агнессой ди’Новер моя служанка откровенничать не станет. Да мне это и не нужно. Зачем?

За всадником тянулась длинная вереница карет. На полированной дверце первой из них красовался графский герб ди’Бри. Сам экипаж был пуст. Я ничуть не удивилась, что мой брат прислал всего лишь карету и не соизволил приехать сам. Это вполне в его духе.

А вот следующий экипаж не пустовал: наместник провинции, герцог Диерстон, несмотря на плохую погоду, почтил печальную церемонию лично. Седой, очень древний старик был мрачен и смотрел в пол кареты. За его тяжеловесным старомодным экипажем следовали аристократы помельче: мои подруги по благотворительному комитету и соседи по Счастливой долине.

Теперь я по-другому посмотрела на крестьян из деревушки Диер и устыдилась, что прежде думала о них с неприязнью. Графиня Дормут их почти не знала, а они вышли почтить ее память, причём некоторые печалились гораздо более искренне, чем тот же негодяй Ойген.

Наблюдать собственную погребальную процессию со стороны было странно и больно. Это был не укол, а удар от не оставляющего меня прошлого. До этого момента я старалась не думать, что там, в замке, с моим телом. Понимала, что умерла, но только сейчас осознала эту простую истину с кристальной ясностью.

— Прощай, Несса, — вымолвила непослушными губами, когда последняя карета прогромыхала мимо меня.

«Не сделала ли я ошибку, приехав сюда? Что меня ждет в Счастливой долине, кроме боли и горестных воспоминаний?»

10

Через час дорога вывела меня к трем стройным дрэвам на обочине. Багряная листва этих мощных деревьев резко выделялась на фоне привычной зеленой листвы. Я сошла с тракта и по узкой тропе направилась к ним.

Вьюны и лианы густо оплели их мощные стволы, полностью скрывая дом, который стоял в полусотне шагов за ними. Я попыталась раздвинуть их руками, но сверху посыпались отвратительные лохматые гусеницы. Отпрянув, брезгливо отряхнула платье: ненавижу гусениц и особенно волосатых пауков. Придется действовать иначе.

Призвала силу и вытянула правую руку вперед, представив, что сжимаю острый огненный меч. Над ладонью возник пылающий оранжевый шар, он быстро вытягивался, принимая форму длинного клинка. От магического пламени чувствовался жар, но оно не обжигало меня. Я резко рубанула заросли клинком — раз, другой. Срезанные стебли падали на землю и сгорали дотла. Воздух наполнился сизым дымком и терпким, щекочущим ноздри ароматом соков трав и листьев.

Шаг за шагом я прорубалась сквозь дебри, пока не вышла на открытую площадку перед заброшенным домом. Заклинание «Острого огненного клинка» отнимает у мага много сил, потому я была рада, что пробиваться дальше не придется. С облегчением развеяла огонь и огляделась.

Если когда-то к дверям одинокого дома и вела дорожка, ее давно скрыл ковер сорных трав, среди которых глаз опытной хозяйки подмечал те, что могут пригодиться. Двор придется приводить в порядок, но это не первоочередная задача.

Я взглянула на дом, во владение которым так опрометчиво вступила. Довольно большой, в два этажа, с симпатичной башенкой и крышей с позеленевшей, заваленной прошлогодней листвой и потемневшей от влаги черепицей. Фасад в шесть окон (стекла разбиты или отсутствуют), над входной дверью навис обветшалый покосившийся козырек. Штукатурка — когда-то светло-розового цвета, а ныне поблекшая и грязная — местами обвалилась, обнажая каменную кладку. Порадовало, что дом хотя бы снаружи выглядит довольно крепким. Я боялась, что он окажется ветхой развалюхой, и дешевле будет не ремонтировать, а снести его и построить новый.

Я несмело приблизилась к невысокому крыльцу, оно выглядело опасно ненадежным. Сбоку гнилые доски пробил молодой дубок. С крыльцом придется разобраться в первую очередь, иначе дело закончится переломом ноги или вывихом. Я кое-как взобралась на скрипучие ступени. Дотронулась до заржавевшей дверной ручки. Поверенный предупреждал, что дом не заперт по распоряжению его покойного клиента. Я предполагала, что все, что можно было украсть (не приколочено гвоздями или не слишком тяжелое), уже давно вынесено.

Было жутко входить в заброшенный дом, я совсем не чувствовала себя тут хозяйкой, скорее, нежеланной гостьей или захватчицей. Сердце стучало так, что я перестала слышать пение птиц, которые вовсю заливались, радуясь завершению дождя.

В лицо ударило сквозняком, принесшим затхлые запахи сырости и плесени. Я поморщилась и ступила через порог в приемную. Дальше пришлось пробираться сквозь груды непонятного хлама, смешанного с обломками мебели, помятыми ведрами и рваной мешковиной. По углам затаились густые тени, и я пожалела, что попала сюда в дождливую погоду. Может быть, в солнечные дни все здесь выглядит не столь печально и безнадежно?

Арочный вход отделял прихожую от большого зала. В окна через отсутствующие стекла свободно залетал промозглый ветер. За годы запустения на полу скопился толстый настил из истлевших листьев, которые зловеще шуршали при каждом моем шаге.

Здесь я оставила свой чемодан и отправилась дальше.

Крупный паук с противным белым брюшком расставил паутину в проеме двери на кухню. Чудовище было весьма недовольно моим вторжением, но свалилось на пол и юркнуло в щель, когда я, вооружившись чем-то вроде ножки от стула, разрушила его кружева и заглянула в кухню. Она была темной и не такой просторной, как бы хотелось мне. В глубине возвышалась полуразрушенная дровяная печь. Здесь тоже царствовали разруха и запустение. Под густым слоем пыли трудно было различить, что еще можно спасти, а что безнадежно испорчено.

Доски под ногами подозрительно поскрипывали и прогибались, и я старалась ступать как можно осторожнее. Пройдя мимо кухни, попала в пыльный темный коридор. Здесь обнаружилась лестница на второй этаж. Наверх идти я пока не рискнула, а открыла дверь задней комнаты. Это оказалось просторное помещение с окнами, основным достоинством которых было то, что стекла в них были просто разбиты, а не вынесены вместе с рамами. Здесь, как и везде, валялся разномастный хлам, но его было заметно меньше, чем в других помещениях первого этажа.

По углам скопились серые валики пыли, а в центре пол почернел от влаги. Когда я приблизилась к опасному месту, на нос мне предостерегающе упала капля. Видимо, крыша настолько прохудилась, что вода проникает через перекрытия и заливает нижний этаж. Беда!

Тут порыв ветра ударил в окна, где-то в доме хлопнула дверь. Этот звук прозвучал так внезапно и громко, что меня словно молнией прошибло. Схватившись за сердце, отшатнулась от протечки. Половицы под ногами вдруг затрещали, и я с криком полетела в темноту.

11

Некоторое время я лежала на спине и ошарашенно смотрела на неровную дыру в потолке. Оттуда в сырой подвал проникал блеклый свет.

И как только не убилась? Повезло, что внизу навалена куча мешков, набитых чем-то вроде соломы. Кряхтя, как старушка, я кое-как поднялась. Размяла спину, подвигала руками и ногами. Слава богам, вроде бы ничего не сломала.

Яркий световой шар взлетел к грубым доскам перекрытия, я осмотрелась в поисках выхода.

Подвальный этаж был разделен перегородками. В том отсеке, где я оказалась, помимо мешков, громоздились затхлые рыболовные сети и брезент. Дальний конец был заставлен бочками разных размеров — насколько я могла видеть, пустыми. Удивительно, но здесь не было пыли и грязи — бытовые заклинания все еще работали отлично. Не видно было и следов варварского разграбления, потому я сделала вывод, что, воры по какой-то причине не добрались до подвала. Возможно, побоялись сюда соваться.

Открыв низенькую дверь, я оказалась в просторной кладовой. Успокоилась, увидев винтовую лестницу наверх. Полки, набитые по стенам, были пусты, но вполне годились для хранения продуктов. Холодильные камни по углам исправно работали, поддерживая низкую температуру. Все-таки почему подвал не подвергся мародерству? Крестьяне вполне могли бы позариться на крепкие доски полок и дорогие холодильные артефакты.

Было ещё третье помещение, но я лишь скользнула взглядом по двери, запертой на большой висячий замок. Вряд ли там держали что-то ценное, да и без инструментов мне в этот отсек не попасть, разве что огнем дерево прожечь. Возможно, где-нибудь в доме найдется ключ?

Я заспешила к выходу. Узкая винтовая лестница привела меня в кухню. Я опасалась, что дверь в подвал заперта снаружи, так оно и должно было быть. Но, к счастью, щеколда на двери оказалась сбита, а низенькая дощатая дверь едва держалась на скрипучих петлях.

Значит, ворюги все-таки пытались проникнуть в подвал, но что-то помешало им устроить там такой же разгром, как в остальном доме.

Я еще раз прошлась по первому этажу. Наученная горьким опытом, теперь я проявляла особую осторожность. Оценивая все хозяйским взглядом, я все больше падала духом.

«Тут нужны столяр и стекольщик. Пол местами гнилой. Уверена, и в первой комнате, там, где отсутствуют окна, ситуация такая же. Крыша… Ох, лучше пока не думать о том, что там на втором этаже. Мне бы от первого в себя прийти! Имей я деньги, разорилась бы на стройматериалах. Но в том-то и дело, что денег нет совсем. Как же мне поднять такой дом?»

Вернувшись в прихожую, я провела ладонью по потемневшим от сырости стенам. Перед глазами непрошено замелькали картинки из прошлой жизни. Замок, куда молодой граф Дормут привез нелюбимую жену через месяц после свадьбы, тоже был в плачевном состоянии. Вековая грязь и разруха, и вдобавок разорившиеся арендаторы, которые едва ноги передвигали от голода.

Я вздохнула, не понимая, как не сломалась тогда. Просто работала ради будущих детей, надеясь сделать дом теплым и уютным для них.

«Да, тяжело было тогда. Что же, посмотрим, что можно сотворить с этим домом».

Окна на кухне уцелели посреди общего разгрома, лишь несколько трещин расползлись по стеклам. Потому я решила начать обживаться именно с этого помещения.

Прежде всего я переоделась. Аккуратно убрала приличный городской наряд в чемодан и надела скромное платье из серой саржи. Сменила туфли на ботинки. Спрятала вещи в тумбочку, заодно обнаружив закопченный чугунный котел. Воры, видимо, не смогли его унести, потому что он оказался слишком тяжёлым.

— Отлично! У меня есть посуда!

Но я рано обрадовалась. Чугунок нужно было чистить, а воды в мойке не было. Для тоненьких, нежных ручек тяжесть оказалась почти неподъёмной. Я с трудом дотащила котел до прихожей и оставила там, а сама отправилась на поиски воды. Где-то рядом должен быть источник, от которого трубы тянули в дом.

Первым делом я запечатала дверь от проникновения непрошеных визитёров. Простенькое заклинание из арсенала боевых магов огня должно навсегда отвадить любителей поживиться за чужой счет моей новой собственности. Пригодились знания, полученные в столичной академии магии. Правда, проучилась там всего один год — батюшке понадобилось срочно выдать меня замуж.

Обойдя дом, обнаружила на задворках запущенный фруктовый сад. Там среди вымахавшей в мой рост сорной травы, журчал, обтачивая камешки, неглубокий говорливый ручеек.

— То, что нужно!

Вернулась к крыльцу за котлом, и, едва не надорвавшись, кое-как дотащила его к воде, чтобы почистить песочком. Наполнив водой, подогрела и поставила отмокать от прилипшего к стенкам застарелого жира. Сама же бухнулась рядом, уныло созерцая свои подрагивающие от напряжения тонкие пальчики.

Немного передохнув, решила осмотреть владение. Согласно завещанию господина Дикло, мне принадлежал дом и участок от дороги до межевого столба, врытого за садом. Вполне приличный кусок земли, который можно использовать с толком. Например, под огород.

Я прошла вдоль границы и осталась довольна. Да и сам дом, несмотря на гнилой пол и худую крышу, мне, скорее, нравился. В нем совсем не чувствовалось гнетущей, грустной атмосферы, характерной для брошенных домов.

— Это и есть свобода, Несса. Наслаждайся! Никаких обязательств и никакого вечно недовольного всем Ойгена. Наплевать на то, что скажут соседи. Ты сама себе хозяйка!

Высказав это вслух, ощутила, как в груди сильно и радостно бьётся сердце.

В приподнятом настроении отправилась бродить по саду. Здесь тоже предстояла большая работа: колючие кустарники и сорняки вольготно разрослись, заглушив многолетние полезные растения. В зарослях шипастого терна, покрытого сухими красными ягодами, неожиданно обнаружился небольшой сарай. От разграбления его уберегло то, что он был так плотно оплетён колючими лозами, что со стороны казался просто огромным кустом. Я заметила его лишь случайно.

Палкой откинула унизанные острыми шипами лозы, заглянула внутрь и ахнула от радости. Садовый инвентарь был цел! Небогатый набор, но всё же лучше, чем ничего. Вполне себе крепкая мотыга на длинной ручке — правда, для моих рук, явно непривычных к физическому труду, она тяжеловата, но ничего. Следующей находкой стал большой заржавелый нож, по форме напоминающий мачете, в потертых ножнах. Он немедленно отправился за пояс платья. Также нашлись лопата без рукояти, большие садовые ножницы — тоже заржавелые, но вполне пригодные для использования. А еще несколько жестяных вёдер и большой совок.

12

Сон прервался, но я ещё несколько минут лежала, не желая погружаться в мир повседневных забот. Что снилось, я не помнила, но знала, что сон был приятным. В прошлой жизни я обожала вот так полежать, не открывая глаз, цепляясь за остатки дремы. Смолистый аромат еловых веток приятно щекотал ноздри. До слуха доносились шум ветра в кронах и искусные трели какого-то лесного певуна, из чего я сделала вывод, что на улице распогодилось. Губы сами собой расползлись в счастливую улыбку.

Но тут совсем рядом раздался характерный скрежет, словно маленькое сверло крошило дерево, затем крохотные коготки едва слышно процокали по полу. Я резко открыла глаза и обнаружила, что по кухне нагло разгуливают две мохнатые ануры. Мелкие грызуны, кажется, чувствовали себя хозяевами в этом заброшенном доме. Я приподнялась на локте и громко шикнула на непрошеных гостей. Зверьки мгновенно юркнули под тумбу.

Нужно будет сегодня поработать с магией: изгнать всех грызущих и ползающих из моего дома, и заодно просушить помещения. Пустые оконные проёмы пока что закрою циновками из тростника. Также нужно подняться на второй этаж и разведать, что там осталось. Вдруг повезло, и мародёры обошли своим вниманием кровать или хотя бы стол? Мне любая мебель пригодится.

Но первым делом следует отправиться в лес. Денег почти нет, так что придётся питаться тем, что пошлёт матушка-природа.

Убрав одежду в чемодан, я оделась и вышла из дома, невольно улыбаясь солнечным лучам, ударившим в лицо. Капельки росы посверкивали на высоких стебельках травы, словно драгоценные камни. Густая, цвета старого вина листва дрэвов трепетала на ветру. Деревья полностью скрывали вид на дорогу и защищали от пыли из-под колес проносящегося транспорта. Судя по приглушенному грохоту, мимо как раз промчался утренний дилижанс, следующий в столицу.

Я порадовалась, что мне никуда не нужно ехать, по крайней мере пока, ведь теперь у меня есть крыша над головой и свобода. Повернула за угол дома и направилась к ручью, умываться.

Развела огонь под котелком и напилась горячего отвара. Есть пока не хотелось. Отрезала себе кусок хлеба и, завернув в широкий лист, положила в карман: в лесу обязательно проголодаюсь. Достала нож, почистила его песком от ржавчины и грязи. Затем тщательно наточила лезвие, использовав плоский камень в качестве оселка, после чего спрятала нож в чехол и по-разбойничьи заткнула за пояс платья. Вместо корзинки выбрала в сарае самое легкое ведро.

Приготовившись таким образом, перебралась через ручей и вскоре уже входила в густой еловый бор.

В это время года в ельнике особо нечем поживиться. Могут встретиться грибы, но мне, как назло, ничего съедобного не попадалось, если не считать пары спешно уползающих с дороги змей и ящериц. К счастью, вскоре навстречу зачастили светлые яворы, а за ними и другие деревья. Стало интереснее. В неглубокой низине я обнаружила кустики костянки — кое-где на их жестких веточках с прошлой осени уцелели продолговатые кислые ягоды. Они были сухими, но пригодятся для отвара. Свернув подходящий лист кулёчком, я собрала в него первую добычу.

Отойдя совсем недалеко, увидела на пригорке островок густой поросли — сухие, невзрачные веточки ершились длинными чёрными шипами устрашающего вида — и вскрикнула от радости:

— Вот это удача! Это же кайлан! Ну-ка, посмотрим, что ты прячешь в земле.

Воткнула нож в сырую лесную почву и быстро откинула верхние пласты перегнившей листвы. Дальше копать стало намного тяжелее, так как земля шла вперемешку с небольшими камнями. Не желая тупить нож, срезала сучок и, заточив его конец, принялась долбить и отбрасывать землю так, чтобы подкопаться под растение. Вскоре показались лежащие вплотную друг к дружке, крупные, неправильной формы коричневые клубни. Они были покрыты тонкой, нежной кожурой, под которой пряталась розоватая мякоть. Я окапывала корнеплоды так, чтобы легко вытащить их из земли.

Сжав зубы, мысленно ругала свои нежные ручки, которые уже успели пораниться о грубую кору палки-копалки. Наконец, первый клубень был извлечён, очищен от земли и помещён в ведро. Он занял почти половину его объёма — этим можно было бы вполне удовлетвориться, но, чтобы не беспокоиться о пропитании в следующие дни, я выкопала ещё один.

Прикрыла ямку хворостом, чтобы защитить свою ценную разработку от конкурентов в лице лесных зверюшек и местных крестьян. Подхватила уже ставшее тяжёлым ведро и отправилась дальше.

Весенний лес оказался щедр на неожиданные находки. На невысоком, залитом солнцем холме сквозь густую шубу сухой прошлогодней травы пробивались зелёные стрелки дикого чеснока. На стволе поваленный ивы обнаружилась семейка грибов-светлячков. Все это я с радостью присоединила к своей добыче.

Миновав просеку, свернула к югу, зная, что где-то в той стороне располагается большое озеро.

Голубой водный простор открылся, когда я миновала густые заросли орешника, ветки которого были усыпаны ярко-красными соцветиями. Над цветами, собирая нектар, деловито жужжали насекомые. В этом приятном месте я присела на ствол поваленного дерева и перекусила хлебом с хрустящими стрелками чеснока.

Покончив с едой, я устремилась было к воде, где у берега волновались под порывами ветра заросли тростника, но испуганно метнулась назад под укрытие широких листьев орешника. По освещенной солнцем траве скользнула подозрительная тень, а следом послышался сухой шелест гигантских кожистых крыльев.

Огромный верд — летающий верховой ящер — бесшумно пронёсся над озером. Над макушками деревьев мелькнуло его голова, похожая на наконечник копья, покрытая острой чешуей, длинная, мощная шея, поджарое брюхо и извивающийся тонкий хвост с опасного вида шипом на конце. Ремни упряжи туго обхватывали голову и брюхо летающего чудища. Всадника с земли не было видно. Лишь когда верд удалился на достаточное расстояние, я рассмотрела широкую, обтянутую тёмной кожаной курткой спину наездника.

«И как я не подумала?! Этот лес принадлежит герцогу Диерстонскому и хорошо охраняется. И хотя я не нанесла существенного ущерба имуществу его светлости — не рубила деревьев, даже хворост не собирала, но все равно, если поймают — нарвусь на неприятности, ведь входить сюда можно, только имея именной пропуск и письменное разрешение. У графини Дормут и ее слуг все это было — герцог всегда очень любезен с соседями. А вот у Агнессы ди’Новер позволения находиться здесь нет».

13

Первым делом я замочила стебли тростника в ручье — так их легче будет потом обрабатывать.

Выплеснув остатки вчерашнего отвара, вновь поставила воду на огонь. Сварила яйца и отнесла их остывать в ледник. Туда же отправился и один из клубней. Из второго решила приготовить похлёбку — отварные клубни кайлана белоснежные, вкусные, с приятной хрустинкой. Порезала корнеплод и опустила в кипящую воду, добавила порезанные грибы.

Готовка на открытом огне занимает довольно много времени, здесь не отойдёшь и на пять минут — нужно часто помешивать, чтобы еда не пригорала. Пока похлебка закипала, я ещё раз внимательно осмотрела сад на предмет полезных трав, и в варево вместе с зеленью дикого чеснока отправились листья душицы и перечная солянка — травка, которая высоко ценится крестьянами, когда (как и у меня) нет денег на соль и специи.

Есть пришлось прямо из котелка, что было, конечно, очень неудобно. В качестве столового прибора у меня была парочка очищенных от коры прутиков. Насытившись, я прикрыла остатки супа широкими листьями и отправилась в дом.

Снова обошла первый этаж, проверяя и обновляя заклинания сохранности. Бытовые чары, защищающие дом от пожара, были в порядке, но мне пришлось потратить приличный запас из резерва магии на чары, защищающие от разрушения, насекомых и грызунов. А заодно прибраться там, куда моя метёлка ещё не заглядывала.

Удостоверившись, что заклинания на первом этаже работают исправно, я нерешительно приблизилась к лестнице наверх. Осторожно поставила ногу на нижнюю ступеньку: та протестующие заскрипела, но оказалось довольно крепкой. Действуя так же осторожно и вцепившись в перильца, я поднялась на второй этаж. Лишь одна ступенька на самом верху показалась мне требующей замены.

Первым, что бросилось в глаза на втором этаже, был тянущийся во весь фасад, узкий коридор. Похоже, этот дом изначально планировался, как постоялый двор или гостиница.

Это догадка подтвердилась, когда обнаружилось, что каждая из пяти комнат оснащена собственным крошечным санузлом. Это меня обрадовало. В отличие от небольшой купальни на первом этаже, эти помещения были в относительно приличном состоянии. Разумеется, краны были украдены, но из душевой лейки лилась вода. Мне еще предстоит разобраться, что не так со здешней водопроводной системой. А пока я просто засияла от счастья при мысли, что вечером, наконец-то, приму душ. И ничего, что он будет холодный — воду я, маг огня, сумею подогреть.

В одной из комнат пол был совсем худой, я даже не решилась туда зайти. Похоже, крыша в этом месте напоминает решето. Но в остальном все было, как и на первом этаже: ворох сухой листвы по углам, разбитые стекла и ветер, свободно гуляющий по помещениям.

Хуже дело обстояло с мебелью. Ничего целого не нашлось — только какая-то рухлядь вроде распотрошённого матраса, остова разбитого стула, да колченогого стола — последний я, пожалуй, смогу приспособить к делу: во время очередных странствий в лесу нужно вырезать подходящую палку и приладить в качестве ножки.

Обновив необходимые заклинания, я с превеликими предосторожностями сошла на первый этаж. Ключа от запертого помещения в подвале так и не нашла, а мне было очень интересно, что за ценности здесь хранятся. Значит, придётся разбираться более грубыми методами.

Вооружившись ножом, я спустилась в подвал и ещё раз осмотрела запертую дверь. Замок был навесной, амбарный. Дужка у него крепкая, такую замучаешься пилить даже ножовкой по металлу, если бы этот инструмент у меня имелся.

Я прижала лезвие ножа тупой стороной к дужке и послала небольшую огненную искорку, прошептав формулу «Огненного клинка прорезания». Магический огонь запылал, объяв литую сталь. Пламя тут же принялось было игриво лизать дерево, но я быстро укротила его. Когда дужка замка раскалилась докрасна, я изо всех сил ударила по ней ножом. Один раз, второй, снова и снова повторяя заклинание.

Несколько крупных искр испортили подол моего платья, но в остальном затея удалась. Сбитый замок с грохотом свалился на пол. Я откинула щеколду и толкнула тяжёлую, сколоченную из горбылей створку.

«Интересно, что же здесь хранится, и почему местные так и не добрались до этого помещения?»

Только хотела войти и уже призвала световой шар, когда внезапно сверху послышался мерный стук, а затем какой-то грохот и сдавленные проклятья.

«Светлые девы, это ведь заклятие на двери от непрошеных гостей сработало! Кого же это принесло?»

Я опрометью кинулась вверх по лесенке. В считанные секунды добежала до входной двери и распахнула её.

Возле крыльца, прямо на траве, сидел здоровенный мужчина, одетый по-городскому. Бедняга тёр кулаками глаза, странным образом напомнив беспомощного обиженного карапуза.

Я отогнала жалость и приняла грозный вид.

— Что вам тут нужно, любезный? Это частное владение, вам здесь нечего делать!

К сожалению, голос прозвучал пискляво — все забываю, что я в теле юной девушки. Но интонации вышли вполне себе грозные.

Мужчина повернул ко мне покрасневшее от жара лицо и, наконец, убрал руки от глаз.

Я ахнула.

Это был старший дознаватель Кроули, тот самый симпатяга-оборотень, который допрашивал меня по выписке из больницы.

Только сейчас бедолага был без ресниц и бровей — их спалило моё охранное заклинание!

14

В голове жалящим пчелиным роем замельтешили сотни предположений и опасений.

«Что здесь нужно следователю? Неужели Беркли подал жалобу, и теперь меня разыскивают, как преступницу?»

Я лихорадочно осмотрела лужайку перед домом, но отряда стражей, укрывшегося в высокой траве, не обнаружила.

— Господин следователь, вы в порядке?

За исключением полного отсутствия растительности на лице, Кроули не выглядел пострадавшим. По крайней мере, физически. Однако можно было сказать точно, что, кроме бровей и ресниц, серьезный ущерб понесла гордость. Еще бы: вот так эпически свалиться с крыльца!

— Ч-ч-ч-что… Тьфу ты, Тхар… Что это было? — Оборотень, кажется, еще не совсем оправился от шока. Потирая спину, он поднялся на ноги. Горящие зеленые глаза с недоумением и гневом уперлись в меня. Впрочем, в сочетании с отсутствующими бровями это производило не пугающее, а скорее, комическое впечатление.

— Э? Вы имеете в виду ту маленькую вспышку на входе? Это просто небольшое охранное заклинание. Я получила этот дом по наследству совсем недавно и еще не обзавелась надежным замком. Извините, что так вышло.

— Вообще-то, по закону в таких случаях собственнику следует уведомлять об установленных ловушках письменно.

«Вот еще! Предупреждать воров, чтобы они вместо двери в окно влезли?»

Но вслух, разумеется, я выразила положенное раскаяние:

— Простите, господин следователь. Непременно напишу записку и вывешу на видном месте.

Оборотень, кажется, уже достаточно пришел в себя. Он ощупал лицо, и не обнаружив ни бровей, ни ресниц, досадливо скривился.

— Надеюсь, вы позаботитесь об этом, госпожа Беркли, не то столкнетесь с еще одним обвинением.

«Так и есть! Мерзавец-муженек нажаловался! Нужно было его получше приложить кастрюлей!»

Фамилия мужа Агнессы неприятно резанула слух. Я не желала иметь ничего общего с этим жирным пьяницей и в глубине души надеялась, что больше никогда о нем не услышу. Чужое прошлое снова возникло на пороге. И что с ним делать?

Я сошла с крыльца. Когда имеешь дело с оборотнями, лучше казаться маленькой и беззащитной. Доминирующая позиция вызывает у них бессознательную агрессию. Теперь этот гигант возвышался надо мной.

— С еще одним, вы сказали, господин дознаватель? — спросила я, нервно ломая руки у груди. — Но в чем же меня обвиняют?

На юном розовом лице оборотня проявилось насмешливое выражение. Его физиономия при этом выглядела настолько комично, что мне пришлось срочно искать кузнечиков в зеленеющих вокруг нас травяных джунглях.

— Вам это хорошо известно и без меня, моя госпожа. Причинение физического вреда, вроде того, что вы нанесли мне. — Тут Кроули вновь пригладил несуществующие брови и сморщился, отдернув руку.

— Это была самооборона, господин дознаватель. Если Беркли — мой супруг, то почему позволяет себе распускать руки и угрожать физической расправой женщине? Разве закон не встает на защиту слабого от произвола сильного?

Следователь отвел свой горящий взор от моего лица.

— Вот что, госпожа Беркли. Я приехал вовсе не для того, чтобы обвинять вас, а лишь для того, чтобы получить разъяснения. Не могли бы мы пройти в дом, чтобы поговорить в более удобной обстановке?

У меня мигом отлегло на душе. Я смущенно улыбнулась и развела руками.

—К сожалению, дом много лет простоял заброшенный, и из мебели здесь остались лишь дровяная плита да стол на трех ногах. Потому вновь прошу прощения и предлагаю расположиться прямо здесь, на крыльце.

Я первая подала пример и уселась на растрескавшуюся от непогоды ступеньку. Кроули опасливо пригляделся к покосившемуся козырьку, но все же присел рядом со мной.

— Похоже, вам предстоит много работы, — заметил он, окидывая взглядом неказистый фасад с облупившейся штукатуркой и пугающе пустые проемы окон.

— Работы я не боюсь, лишь бы мне не мешал... э… сами знаете кто.

Оборотень криво улыбнулся и кивнул. Теперь, когда я немного попривыкла к его новому облику, его вид больше не смешил.

— Для того чтобы вам не мешали, нужен развод, — проговорил старший дознаватель. — Вероятно, Беркли не имеет прав на ваше наследство, но… он может требовать совместного проживания от вас.

У меня сжались кулаки. Развод. Как бы я хотела этого, но все упирается в деньги. А их нет.

— Я знаю. Потому и прошу вас предупредить его, что он не отделается пожаром на голове, если только осмелится явиться сюда!

Повисла пауза, она длилась долго. Оборотень потянулся к гнущемуся под порывами ветра колоску и принялся задумчиво покусывать стебелек.

— Мои люди опросили ваших соседей, госпожа Беркли, — вымолвил он, наконец. — Согласно их показаниям, вы с мужем часто ссорились.

«К чему это он клонит?»

— Поздним вечером третьего числа между вами так же случился скандал, не так ли?

Я настороженно подняла глаза на собеседника, не торопясь отвечать.

— Соседка, госпожа Карго, уверена, что муж выгнал вас из дома, — продолжал Кроули, внимательно поглядывая на меня. — Она наблюдала за громкой сценой на лестнице в глазок входной двери.

15

Я моргнула. Разговор вдруг снова принял опасный оборот, но я все еще надеялась обратить все в шутку. Со смущенной улыбкой продемонстрировала ладони, на которых остались следы сажи от моей работы с замком.

— Я только что чистила дымоход. Пойдемте же к ручью. Я вымою руки и, так и быть, зачерпну для вас горсть водицы.

Кажется, сработало. Кроули ухмыльнулся, и мы направились на задворки дома. Войдя под сень цветущих старых деревьев, прошли по уже протоптанной мной тропе к ручью. Кристально чистая вода весело журчала в низких бережках, пробираясь по камешкам и перекатам. Воздух звенел от пения птиц и стрекота цикад.

Я присела и опустила руки в студеную воду. Зачерпнула горсть песка со дна и потерла ладони, оттирая копоть.

Оборотень не спешил пить. Он наблюдал за моими действиями, я чувствовала его хищный взгляд.

— Да, именно об этом я и говорил. Вы не маг воды, иначе уже продемонстрировали бы свое умение призывать эту стихию, — заключил он, присаживаясь на небольшой валун, нависающий над потоком. — Между тем в магическом сертификате, выданном вам в четырнадцатилетнем возрасте, указано, что вы маг водной стихии средней силы. Хотелось бы получить разъяснения.

Я обернулась и посмотрела на мужчину через плечо. Поднялась, шепча заклинание бытовой магии, после чего подставила ладони теплому воздуху, который мигом обсушил кожу.

— Это значит лишь одно: в сертификате допущена ошибка, господин следователь. А то вы не знаете, как их выдают? Раз в год магическая инквизиция собирает всех детей, достигших четырнадцати лет, без учета положения их родителей и устраивает проверки на кристалле. Помню, там царила страшная неразбериха. Наверное, секретарь ошибся.

Оборотень недоверчиво покачал головой. Его зеленые глаза блеснули огнем.

— Я не обвиняю вас, моя госпожа, просто хочу разобраться. До того рокового вечера вы вели практические занятия по водной стихии в училище для одаренных детей простонародья. А сразу после сильнейшего удара по голове резко изменили не только свою жизнь, но и демонстрируете одаренность в противоположном элементе — огне. Это уникальный случай в моей практике. А вас саму-то это не удивляет?

«Еще как удивляет, мальчик мой!»

Старший дознаватель ни в чем не обвиняет, он просто хочет докопаться до сути. У меня отлегло от сердца. Меня его любопытство раздражало, но оно говорило о неравнодушии к своему делу — недаром, Кроули такой молодой, а уже старший дознаватель! Далеко пойдет. Но не дай Шандор, он узнает, что неподалеку в ту ночь умерла графиня с таким вот огненным даром, как у меня.

— Простите, господин Кроули, но мне сейчас не до размышлений. Видите, что здесь творится? — Я обвела рукой свои запущенные владения. — Нужно налаживать жизнь. А по поводу смены дара… Вы сами говорили, что я пережила смерть. Ваши слова, если не ошибаюсь: «мертвее вас, я никого не видел»? Возможно, мое временное перемещение за Грань жизни спровоцировало смену стихий? Боюсь, в точности мы никогда не узнаем, что именно случилось.

Кроули продолжал задумчиво смотреть на меня, слегка наклонив темноволосую голову.

— И не только стихии поменялись. Вы словно другой человек, госпожа Агнесса. Энергичная, решительная. Тогда как ваши коллеги и соседи характеризовали вас, как тихую, незаметную девушку с покорным нравом.

«Вот и я была покорной мерзавцу Ойгену. В прошлой жизни. С меня хватит!»

Я пожала плечами и улыбнулась обезоруживающе.

— Вас это действительно удивляет, господин Кроули? Гнев может быть сильнейшим стимулятором, чтобы измениться. Вам известны мои обстоятельства. Я достаточно натерпелась в браке, чтобы порвать с прошлым. Теперь я другая. Так бывает, если исчерпана чаша терпения.

— Я понимаю, что вам трудно говорить о своем муже. Но не хотите ли вы подать на него жалобу. То, что он сделал — выгнал вас из дома той ночью — не является тяжким уголовно наказуемым деянием, хотя и повлекло роковые последствия. Но я бы вменил Беркли «оставление в опасности». Этот юридический термин означает, что супруг, несший ответственность за вас, пренебрег своими обязанностями.

Я навострила уши.

— А это поможет в деле о разводе?

— Бесспорно. Любой адвокат в два счета выиграет дело, пользуясь таким аргументом.

— Отлично. Плохо только то, что на процесс нужны немалые деньги.

— Да, это дорогое удовольствие. И хотя судебные пошлины, скорее всего, присудят вашему мужу, задаток адвокату придется оплатить вам.

Я вздохнула. Что же, нужно копить деньги. Чем быстрее накоплю на самого дешевого адвоката, тем скорее освобожусь.

— Вы все-таки предупредите Беркли, чтобы он и не думал соваться сюда, — проговорила я сухо.

— Сделаю что смогу. Но он пьяница, кто знает, что он выкинет? И как вас угораздило выйти за такого замуж?

«Если бы я это знала». Пришлось сочинять, отчасти помогла информация, почерпнутая из завещания дядюшки Дикло.

— После гибели родителей я была в отчаянии. Без связей и денег, фактически на улице. Беркли показался добрым и предложил помощь…

— Мерзавец! — процедил сквозь зубы дознаватель. — Мне пора, госпожа Агнесса. Но перед тем как уйти, я хотел бы осмотреть ваш дом. Быть может, смогу быть вам чем-то полезным.

16

Остаток дня и весь следующий день я занималась тростником. Пролежав несколько часов в ручье, полые, толстые стели стали невероятно гибкими и прочными. Я устроилась в теньке и занялась подготовкой: делала разрез вдоль всего стебля и получала эластичную крепкую полоску, шириной в пол-ладони. Заготовив таким образом достаточное количество материала, я начала плести циновки для окон.

В замке Дормут тростниковыми циновками застилали полы на половине слуг. Обновлять их приходилось каждый год, так что процесс был мне хорошо знаком. Аккуратно обрезав полоски под размер окон, я принялась переплетать их между собой, получая красивый шахматный узор. Работа шла довольно бойко, и к вечеру того же дня у меня были закрыты оконные проемы первого этажа. Циновки я закрепила палками на распор так, что даже сильные порывы бури, которая пронеслась ночью, моих экранов не выбила. Я оставляла небольшие зазоры между полосками, но комната, разумеется, сразу же погрузилась во мрак. Но лучше так, чем дождь, постоянный мусор и названые гости из леса.

К концу следующего дня недостающие окна наверху также закрылись экранами, а из остатков и обрезков тростника я принялась мастерить нужные в хозяйстве вещи. Лучше всего у меня всегда выходили корзины и короба. В прошлой жизни, когда работники приносили из леса свежий тростник, я иногда отбирала себе часть, чтобы, развлечения ради, сплести изящный короб для рукоделия или корзинку. Потом раздаривала эти изделия подругам по благотворительному комитету Счастливой долины, а также женам арендаторов. Сейчас же я уселась на крылечке и принялась плести себе большую корзину с жестким прямоугольным дном, чтобы носить ее за спиной.

В дно для прочности вставила крест-накрест деревяшки, укрепила их двойным плетением. Но пока работала, извелась от раздражения. Мои прежние пальцы — узловатые и толстые — ловчее справлялись с тонкой, но требующей усилий работой. Теперь же злилась на свои нынешние хрупкие и слабенькие пальчики за то, что приходится прикладывать вдвое больше усердия и сил.

Уже почти ночью корзинка была готова. Несмотря на все трудности, она вышла симпатичной и, главное, крепкой. Я отставила ее в сторону и наложила заклинание «Каменная прочность» из арсенала магов огня. Корзина на миг вспыхнула факелом, озарив ночь алым светом, а когда пламя погасло, тростник из зеленого стал золотистым. Осталось только приделать лямки — утром сплету их из мешковины, которая в изобилии имеется в подвале, и можно отправляться в лес.

Вспомнив о мешках в подвале, я вдруг подскочила и хлопнула себя по лбу.

«Вот балда! О запертом отсеке ты за два дня так и не вспомнила!»

Думала подождать до утра, но любопытство одолело с такой силой, что я тут же отправилась вниз. Заветная дверь была приоткрыта, замок криво болтался на остатке перерубленной дужки. Темнота внутри не пугала, но интриговала безмерно. Я зажгла еще один световой шар, чтобы рассматривать таящиеся внутри сокровища было удобнее, и толкнула створку.

«Что там спрятал предыдущий хозяин? Хорошо бы сундук с золотыми леями или хоть какой-то ценный домашний скарб».

Хихикнула над глупыми надеждами и вошла.

Крохотная каморка. Голые стены. Пустота. Чисто и сухо — бытовые заклинания, как и в остальной части подвала работают. Но что они тут охраняют?

Я разочарованно вздохнула и уставилась на единственный предмет, находящийся здесь. Это была довольно большая картина. Она висела на одной из стен в простой деревянной раме. Рассматривая ее и вблизи, и издали, я сперва никак не могла понять, что здесь изображено. Крупные мазки казались просто палитрой неискусного художника. В конце концов, вроде бы удалось различить, что передо мной пейзаж: преобладание густых зеленых красок обозначало лес или луг. Серые мазки вверху, очевидно, изображали грозовое небо. В правом углу полотна виделся дом или стог сена — я точно не поняла. А на переднем плане вроде бы различалась женская фигура.

— Это дядюшка Дюкло нарисовал? — спросила я у царившей в доме тишины. — Кто бы ни был художник, он явно переоценил свое творчество. Незачем было прятать сие творение под замок, воры вряд ли позарились бы на такой шедевр!

Донельзя разочарованная, я поплелась спать.

***

Утром меня ждал сюрприз. Когда первые розовые лучи проникли в кухню, меня разбудил шум и приглушенные мужские голоса. Я быстро оделась и выбежала из дома, чтобы выяснить, кто там. Возле дома было пусто, но шум шел с дороги. Сквозь густую листву просматривались очертания большого фургона.

Подобрав подол платья, я помчалась по росистой траве, чтобы узнать, что происходит. Несколько мужчин деловито выгружали вещи из повозки на обочину. Один из них обернулся на шорох моих шагов и весело сверкнул зелеными глазами.

— Светлого дня, моя госпожа, — приветствовал меня Кроули. — Как и обещал, привез вам кое-что на первое время.

Это «кое-что» оказалось настоящим сокровищем для меня. Комод, стол, пара стульев и даже кровать (правда, без матраца, но это сущий пустяк).

Что еще нужно человеку для счастья?

А еще матушка дознавателя пожертвовала мне несколько стареньких, но крепких простыней, полотенец, а также кастрюлю и большую старинную сковороду. Среди подарков были несколько досок, бочонок с белилами и кисти, а также большой лист кровельной жести.

Все это мои благодетели занесли в дом, по дороге пугливо косясь на табличку при входе в мои владения. На фанерке, найденной в сарае, я законопослушно начертала следующую зловещую надпись: «Частная собственность. НЕ ВЛЕЗАЙ — УБЬЮ!». А чтобы послание сразу привлекало внимание, я выкрасила дощечку ярко-красным пигментом, полученным из растертых цветков алых луговых тюльпанов.

17

Пока мужчины возились с крышей, я прошлась по лужайке перед домом, выкашивая сорняки. Захватывая в горсть стебли травы, срезала их низко, у самой земли.

Ноздри щекотал пряный аромат сочных, нагретых солнцем растений.

— Да вы мастерица на все руки, госпожа Агнесса! — похвалил оборотень, появляясь на крыльце. — Замечательно придумали с циновками на окна, стало не в пример уютнее. И так ловко управляетесь с этим громадным ножом: не всякий так хватко держит такое орудие, как вы. И где только городская барышня смогла выучиться подобным умениям?

«Ох уж этот дознаватель! Все-то ему знать хочется!»

Я вытерла пот со лба и разогнулась, оборачиваясь к мужчине.

— Слышали поговорку: «Есть терпение — будет умение»? Вы не считаете, что она верная?

— Вы правы, — усмехнулся Кроули. — Мы закончили с крышей, моя госпожа. В ближайший год или два протечки вам не грозят, но в будущем лучше заменить хотя бы часть черепицы.

Мужчины собирались уезжать, и я улучила момент, чтобы ещё раз поблагодарить за помощь.

— Сердечно признательна вам, господин Кроули… — осеклась, вспомнив, что он просил называть себя по имени, и исправилась: — Зейн.

— Не стоит благодарности, госпожа Агнесса. Любой на моём месте поступил бы так же. Да и родители мои только рады были пристроить старую мебель в добрые руки. Через несколько дней я вновь к вам заеду, если позволите, чтобы узнать, как у вас дела.

Вскоре Кроули и несколько молодых оборотней — как я поняла, это были его братья — погрузились в фургон и убыли в сторону Коена.

Ещё раз полюбовавшись лужайкой, на которой под лучами солнца уже увядала скошенная трава, я начала готовиться к очередному походу в лес.

Выволокла на улицу один из мешков, найденных в подвале. Он был туго набит старой, затхлой соломой. Она мне была без надобности, а вот сама мешковина как раз пригодится. Я отрезала от ткани несколько полосок и скрутила их жгутами. Полученные толстые лямки, приладила к заплечной корзине. Оставшийся кусок мешковины хорошенько выбила и почистила бытовой магией — будет служить в качестве подстилки, если мне захочется отдохнуть в лесу.

Собрала перекус — оставшуюся от каравая горбушку и последнее варёное яичко, завернула эту нехитрую снедь в широкий лист, после чего закинула корзину на спину и отправилась на промысел.

На этот раз я решила исследовать места вдоль проезжего тракта. Лес здесь был смешанный, но попадались участки, где хвойники вытеснили другие деревья. Идти было непросто. В этом удаленном от герцогского парка уголке никто не занимался расчисткой леса от валежника, так что то и дело приходилось искать пути обхода.

На стволе поваленного дерева — прямо у корня — я обнаружила уродливый нарост — сувель, который наверняка и привел к гибели растения. В несколько ударов тесака мне удалось срубить его. При случае предложу деревенскому травнику. Древесина нароста очень мягкая и удивительно красива в разрезе. Ручки заговоренных ножей и обереги от недобрых природных сил, выточенные из такого дерева, ценятся довольно высоко.

Я двинулась дальше. Перешла тихий лесной ручеек и оказалась в болотистой низине. На глаза попались длинные, узкие листья эльфийского лилейника — магического растения, луковицы которого считаются чудодейственными для исцеления разных недугов. Взрыхлив землю ножом, я аккуратно выкопала все луковицы, даже мелкие. Шесть самых крупных — продам травнику, а те, что помельче — посажу возле дома, за лето дозреют. Я решила, что мой поход уже вполне себе удался: каждый созревший клубень можно продать не меньше, чем за один золотой.

«Эх, жаль, что я не зельевар, не то озолотилась бы на настойках».

Из осторожности, на случай если сюда явятся егеря герцога, засыпала следы своей работы прелой листвой и валежником.

И словно накликала: разом смолкли разговорчивые лесные птахи. Сверху послышался знакомый сухой шорох крыльев. Я заполошно кинулась под защиту ближайшей елки и, сбив паутину здоровенного паука, прижалась к шершавому стволу.

Сердце испуганно выскакивало из груди, я ощущала себя настоящей преступницей. Герцог не разрешает добывать ценные магические растения в своих лесах никому. Но это вовсе не значит, что жители округи беспрекословно исполняют его волю. Даже в замке Дормут по праздникам баловались настойкой из прозрачных ягод, под названием «Слезы Теи», собранных тайком в лесах его светлости!

Угроза вскоре миновала, но на всякий случай я закидала луковицы в корзинке листьями папоротника, а сверху присыпала щедрым слоем из еловых шишек — их часто собирают бедняки, как дешевую растопку, на что лесники смотрят сквозь пальцы.

Я потихоньку двинулась дальше, рассчитывая накопать ценных корнеплодов для продажи. Ландшафт все понижался, в траве под ногами мелькнула длинная черная лента змеи. Впереди открылся чудесный луг с неестественно яркой зеленой травкой, мягкую гладь которой нарушали редкие кочки да чахлые деревца. Воздух здесь был до отказа наполнен сладковатым запахом разложения и влажен настолько, что одежда неприятно липла к телу.

Хотела поискать обходные пути, но, заметив проложенную кем-то тропку по кочкам, решила сэкономить время и силы. Прыгать с одного едва заметного бугорка на другой было непросто, но, вооружившись длинной палкой, чтобы избежать трясины, я довольно бодро преодолела часть пути.

18

«Ну вот и все. Коротенькая получилась жизнь в новом теле. Ничего я не успела».

Я отчаянно барахталась в темной илистой воде, стараясь удержаться на самой поверхности, чтобы не попасть в капкан вязких донных отложений. До смерти пугала маленькая ручка, которая померещилась мне перед самым падением — обычные шутки болотниц. Иногда их зовут хохотуньями, за то, что эти твари издают жуткий смех в ночь полнолуния. Не знала, что они водятся в нашем лесу, да еще так близко к дороге. Пока что болотницы не показывались, но я была уверена, что еще увижу их: когда потеряю силы, они окружат и утащат безвольное тело в трясину.

«Нельзя сдаваться!»

Я изо всех сил гнала панические мысли.

«Ничего не потеряно. Я жива, и мне удается держаться на воде. Нужно найти опору, тогда постепенно выберусь на твердую кочку».

Попытки вцепиться в ближайший поросший мхом бугорок успехом не увенчались — руки соскальзывали, а больше цепляться было не за что. Короб на спине вниз не тянул, но, конечно, задачи выжить не облегчал. Я боялась сделать резкое движение и избавиться от него, опасаясь, что уйду под воду, и уже не смогу вынырнуть.

Я больше не кричала, просто молча боролась за жизнь, стараясь экономить силы.

Вдруг над головой послышалось странное шуршание. Кто-то дернул мой короб, больно вдавив лямки мне в плечи. Я ахнула и отчаянно рванулась, уверенная, что это болотница ухватила меня за корзину и сейчас утянет на дно.

— Прочь, нечистое создание! — прохрипела я, сквозь зубы.

— Да тихо ты! Замри! — послышался властный окрик.

Еще боясь поверить в чудесное избавление от неминуемой ужасной гибели, я инстинктивно подчинилась скрытой силе, которая прозвучала в короткой команде. Голос был низким и повелительным, его обладатель явно привык, что его слово — закон.

Все мысли были направлены на спасение, раз уж случилось невероятное, и меня заметил один из лесничих, облетающих лес дозором. Нечего и думать, что ему удастся налету захватить и поднять меня к себе в седло. Учитывая намокшую одежду, это ведь немалый вес. А спешившись, всаднику придется лезть за мной в болото, на что решится не каждый.

Неожиданный спаситель не отказался от идеи вытащить тонущую, потянув за короб. Следующее его усилие едва не утопило меня. Я с головой окунулась в болотную жижу. Вырвалась на поверхность, яростно отплевываясь от мерзкой воды. Боюсь, помянула при этом неуклюжего спасителя лихим недобрым словом.

В ответ сверху прозвучало приглушенное ругательство.

— Извините, это проклятое животное упорно пытается обнюхать вашу корзину. Ирис, нельзя! Отпусти, упрямая скотина!

Теперь я исхитрилась взглянуть вверх.

Прямо надо мной, балансируя на распластанных крыльях, завис огромный серый верд. Его остроугольная морда с разинутой зубастой пастью с энтузиазмом тянулась к корзинке у меня за плечами. Не удивительно, ведь там лежат шишки, а еловые семена — любимое лакомство, как для ездовых, так и крылатых ящеров.

Всадник свесился с седла и небрежно оттолкнул шипастую голову своего питомца, взявшись за ярко-красный рог.

— Держитесь, я вытащу вас, — теперь голос звучал мягко, успокаивающе.

Облик мужчины показался смутно знакомым, но, разумеется, сейчас мне было не до воспоминаний.

Перед моим лицом появилась длинная кожаная лента. Я подняла глаза и обнаружила, что она привязана к железной пряжке на седле.

— Хватайтесь за ремень! Мой верд вытянет вас.

— Он не выдержит веса! — просипела я. Впрочем, тут же потянулась к спасительному тросу. Сделала петлю, чтобы руки не скользили.

— Давайте быстрее! — невозмутимо поторопил всадник. — Ну, взялись?

— Да!

Я обеими руками ухватилась за ремень, зачем-то задерживая дыхание.

— Ирис, давай вверх! — скомандовал всадник, и сильный взмах гигантских крыльев вознес меня метра на два над болотом. Вода потоками стекала вниз, нарушая невозмутимую зябь. Несколько пар белесых глаз с ненавистью следили за ускользающей добычей. Эти взгляды заставили мне испуганно поджать ноги и покрепче намотать пояс на ладони.

Мысль о спасении была настолько огромна, что вытеснила все остальные чувства и неудобства. Зависнув под поджарым брюхом верда, я не чувствовала даже боли в руках.

— Где вас опустить, госпожа? — всадник снова свесился ко мне из седла, что на лету было весьма рискованно. — Жаль, но домой вас доставить не смогу. Спешу по делу короля.

Мы поднимались все выше и выше и, наконец, оказались над кронами деревьев. Здесь дул прохладный ветерок, и у меня зуб на зуб не попадал от холода.

— Н-на д-дорогу, ес-если м-м-можно!

— Хорошо. Потерпите, немного! Я уже вижу тракт.

Под ногами медленно проплывали верхушки елок и яворов. Вскоре я увидела пыль, клубящуюся над деревьями. К тому моменту, как верд осторожно снизился над дорогой, моим рукам было уже совсем худо. Даже когда ноги коснулись земли, я не смогла разжать побелевшие от напряжения кисти. Руки не слушались.

— Вы в порядке? — нетерпеливо спросил всадник. Заметив, что я не выпускаю пояс из рук, он отцепил его пряжку от седла и бросил на землю.

19

Прежде чем отправиться домой, я немного почистила платье и корзинку бытовыми заклинаниями, чтобы не слишком пугать народ. Но лишь когда вернулась домой и посмотрелась в осколок зеркала, который отыскался среди хлама на втором этаже, поняла почему встречные и попутные подводы предпочитали проноситься мимо на полном ходу, а их возницы чертили в воздухе ограждающий от сил зла знак. Мои светлые волосы выглядели зеленоватыми из-за облепившей их болотной травы. Взгляд серых глаз на чумазом от тины лице мне самой показался довольно диким. Не удивлюсь, если на ближайшей станции начнут судачить, что из леса вышла полуденница и шлялась по дороге.

И как только мой спаситель-красавчик не умчался с криками, едва увидел, что такое копошится в болоте?

Под дрэвами у самой дороги густо разросся мыльник, я вырвала несколько корней. Промыла, почистила и растёрла их камнем в пюре. Набрала также трав, чтобы сполоснуть их отваром волосы. Наполнив два ведра водой, отправилась отмываться в сарай. Нагрела воду до приятной температуры, растерла в ладонях мыльную массу, получив устойчивую шапку пены. Вымылась и несколько раз ополоснулась настоем, благоухающим ароматами ромашки и мелиссы.

Только переодевшись в чистое, я почувствовала, что готова перешагнуть через кошмар, который пережила, оказавшись в болоте и готовясь к неминуемой смерти. Следовало учесть преподанный урок: я была слишком самонадеянной и беспечной. Мое новое тело, хоть и молодое, но недостаточно ловкое и сильное, нужно учитывать это.

Я долго еще возилась на берегу ручья, чистила одежду и обувь, а после развесила их, чтобы избавиться от стойкого болотного запаха. Отмывала содержимое корзины. К моей радости, все луковицы эльфийского лилейника оказались на месте — то, что я решила замаскировать свои находки шишками и травой, спасло их. Хорошо, что прожорливый верд моего избавителя не добрался до запрещенной добычи!

Контролируя огонь, потушила на огне жаркое из кайлана — последний найденный в лесу клубень пошел в дело вместе с душистыми травами.

Пока над костром, в котором догорали принесенные из леса шишки, попыхивал котел, я вскопала небольшую грядку и высадила мелкие луковицы лилейника. К осени будет что продать. Наложила на посадки заклятья от вредителей и тщательно полила почву.

Вечерело, я обнаружила, что скошенная трава на лужайке уже совсем сухая. Я руками сгребла ее в кучу у крыльца и подсушила магией для того, чтобы избавиться от мелких насекомых.

Опорожнила еще пару мешков из подвала, вычистила и набила сеном. После чего заволокла их в дом и разместила на полученной в подарок кровати в качестве матраса. Ох, какая же замечательная получилось постель — широкая, мягкая! По комнате поплыл чудесный аромат сушеной травы, и я уже предвкушала, какие приятные сны мне будут сниться на таком ложе.

Забирая в дом котелок с остатками жаркого и проветренную одежду, я обратила внимание, что над лесом зависла огромная, полная луна. Холодок страха пробежал по спине, не иначе как последствие жуткого приключения.

Полнолуние случается раз в три месяца, и, в эти недобрые ночи крестьяне запирают свои дома. Также обязательно кладут на крыльцо медную монетку, чтобы откупиться от нечистой силы, а на входную дверь с внутренней стороны вешают венок из заговоренных от духов трав.

Я себя суеверной никогда не считала, но, с другой стороны, прежде и болотниц не видела. Ругая себя за глупость, я все-таки положила на ступени монетку в три хилдо, а затем собрала скромный букетик и сплела венок, напевая короткое присловье, не раз слышанное в прошлой жизни.

«Злые духи прочь уйдут! Чары черные растают,

До зари сей оберег сохранит нас от печалей».

Повесила свое творение на вбитый в дверное полотно гвоздь и, не очень-то доверяя народным поверьям, придвинула к двери тяжелый комод и наложила дополнительное охранное заклинание. Чувствуя, как страх под действием этих приготовлений испаряется, я прошла по окнам первого этажа, также обновляя защиту от проникновения. Потратила солидный запас магической энергии и, чувствуя легкое переутомление, улеглась раньше обычного.

Но сон не шел. Было жарко и душно, я долго ворочалась на удобном, но непривычном ложе. Наконец, не выдержала, встала и подойдя к экрану из тростника, попыталась сдвинуть его в сторону, чтобы впустить в комнату свежий ночной ветерок. И тут среди привычной тишины леса, сложенной из неумолчного шороха листьев, криков хищных птиц, стрекота цикад, услышала отчетливое:

«Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!»

Странный отрывистый смех был как будто приглушен расстоянием, но я почувствовала, как волосы зашевелились на голове.

Я вновь улеглась, но о сне больше не было и речи. Смотрела в дощатый потолок и слушала. Слушала звуки полнолуния — такое даже звучало жутко. Уханье ночных хищных птиц было самым безобидным звуком.

Болотниц не было слышно довольно долго, а затем совсем неподалеку — словно бы с дороги — раздался громкий детский плач.

У меня сердце из груди чуть не выпрыгнуло.

А малыш плакал и плакал, призывая немедленно себе помочь.

Я вскочила. Накинула платье и обулась. Но вместо того, чтобы кинуться к двери и бежать на помощь, бросилась на второй этаж. Свет не зажигала, да в этом и не было нужды: Веолика сияла в чистом звездном небе, словно фонарь.