Храм из костей

Город страха.

Туман, словно живое существо, медленно стлался между серыми каменными домами. Он закручивался в узких улочках, шепча древние секреты, и отбрасывал на стены города странные, дрожащие тени. Этот город никогда не видел солнца, и казалось, что сама земля здесь устала от света. Воздух был густым и холодным, с привкусом старой крови и забытой боли. Стены, что опоясывали город, не служили лишь защитой — они были предупреждением: за ними скрывался Храм из костей, где страх обретал плоть и имя, где каждый шёпот становился угрозой.

Илирию разбудили тихие шёпоты детей из приюта. Они прижимались к холодным стеклам, пряча лица, и шептали одно слово, словно заклинание: «Красная Луна». Девушка лежала на узкой кровати, чувствуя, как сердце сжимается в груди. Каждый год один из них становился жертвой. Каждый год кто-то исчезал в стенах Храма, а их крики, оставшиеся лишь в воспоминаниях, никогда не затихали полностью.

Пальцы Илирии коснулись шрама на запястье — шрама, который она получила ещё раньше, в тот день, когда впервые почувствовала на себе холод Храма. Он был напоминанием, что она тоже могла оказаться там. Сегодня страх был плотным, почти осязаемым, как густой туман, который обвивал город.

Кай появился у окна. Его светлые волосы казались почти светящимися в тусклом свете факела, а взгляд — быстрый, напряжённый, будто он пытался вместить в одно мгновение весь ужас этого города. Он бросил на Илирию взгляд, в котором смешивались тревога и что-то ещё, что она не могла сразу определить.

— Сегодня… они выберут кого-то, — сказал он тихо, едва слышно, словно боялся, что само слово станет пророчеством.

— Я знаю… — ответила она, сжимая пальцы в кулак. — И я не хочу думать об этом.

Он подошёл ближе, и их плечи случайно коснулись. Тепло его тела пронзило её, заставив на мгновение забыть о страхе. Мгновение, редкое в этом городе, где улыбка могла стать смертельной роскошью.

— Мы сбежим, — прошептал Кай, почти таинственно. — Я знаю, что ты этого хочешь… и я хочу быть с тобой.

Илирию сжало в груди. Она хотела поверить, хотела поверить, что существует мир за стенами этого города, что есть свобода, и что её можно схватить и удержать. Но голос внутри шептал холодом, тихо и неумолимо: «Смерть всегда рядом».

С улицы донёсся звон колокола — сигнал, что жребий начался. Весь город погрузился в тяжёлую тишину, прерываемую лишь эхо шагов Архижреца Калеста. Высокий, с белой кожей и глазами цвета льда, он шёл неспешно, и каждый его шаг отдавался в сердцах детей, как удар тяжёлого молота.

— Дети, — его голос был ровным, холодным и могущественным одновременно. — Сегодня один из вас станет благословением для богов.

Илирию окатило ледяной волной. Она знала: она окажется в эпицентре. Но вместе с этим пришло другое чувство — тихое, но несгибаемое: решимость.

— Я не буду просто жертвой, — прошептала она себе. — Никто не решит за меня.

Кай посмотрел на неё, и в его глазах мелькнуло понимание, тревога… и что-то большее. Обещание, что он не оставит её одну.

Туман над городом клубился, отражая тусклый свет факелов, и Илирию охватило осознание: её жизнь больше не будет прежней. Страх и судьба слились в один узор, который она должна пройти. Впереди лежал путь боли и силы, выбор, который определит всё. Путь, на котором она должна была узнать, кем она станет на самом деле — жертвой или охотницей за своей судьбой.

Илирия закрыла глаза и вдохнула холодный воздух. Внутри что-то трепетало — тихая искра смелости, которую не мог погасить ни город, ни Храм, ни Красная Луна.

Жертвенный выбор

С самого утра город словно застыл. Улицы замерли в напряжённой тишине, и даже ветер, казалось, побоялся шевельнуть застывший туман. Каменные дома притихли, будто ждали приговора вместе с людьми. Сегодня был день жертвенного выбора — и об этом знали все.

На площади перед Храмом из костей собирались дети. Их глаза были широко раскрыты, руки сжаты в кулаки, и каждый прижимался к соседу, словно хотел раствориться в его тепле. В воздухе стоял запах воска, крови и чего-то древнего, тяжёлого, как сама память города.

Илирию сопровождал Кай. Его рука едва касалась её спины — лёгкое прикосновение, такое простое, но сейчас оно значило больше, чем слова. Это прикосновение заставляло сердце биться быстрее, и в то же время дарило хрупкое чувство безопасности.

— Сегодня выберут кого-то из нас, — шепнул он, наклонившись ближе, словно сам звук мог привлечь беду.

— Я знаю, — ответила она и почувствовала, как голос предательски дрогнул. — Но если я буду бояться… — слова оборвались, — значит, они уже победили.

Шаги жрецов загремели над площадью. Длинные красные мантии скользили по каменной мостовой, шуршали, как змеи, и оставляли за собой ощущение холода. Первым появился Архижрец Калест. Его фигура возвышалась над толпой, а ледяные глаза скользили по детям, останавливаясь на каждом — словно он взвешивал их души. Илирия невольно опустила взгляд, но внутри неё поднялось нечто странное: смесь ужаса и болезненного, запретного любопытства.

— Дети, — голос Калеста звучал ровно, как стук колокола, — сегодня один из вас станет частью великого плана. Один из вас покинет этот мир, чтобы служить богам.

Слова падали на площадь тяжёлым грузом. Дети сжимали руки, зубы, сдерживая слёзы. В груди Илирии что-то дрогнуло — желание жить, остаться, не быть именем в списке жертв. Но рядом с этим рождалась и другая сила: тихая смелость, которая шептала, что её судьба не принадлежит жрецам.

Кай осторожно коснулся её плеча. Его пальцы дрожали, но взгляд был твёрдым, тревожным и в то же время полным решимости.

— Я не дам им забрать тебя, — прошептал он, почти неслышно. — Я буду рядом, что бы ни случилось.

Его слова стали якорем. Илирию наполнило странное ощущение — будто она впервые за долгое время не одна. Страх ещё жил в её сердце, но теперь рядом с ним билось другое чувство: решимость.

Когда жрец протянул руку, чтобы совершить выбор, холод сжал тело Илирии, будто невидимые пальцы обвили её шею. Она вскинула взгляд и встретилась глазами с Каем. В его взгляде было обещание, отчаянное и безрассудное: он рискнёт всем ради неё.

— Пусть даже весь мир будет против нас, — шепнула она самой себе, — я не сдамся.

И тогда наступил миг, когда время словно остановилось. Жрец замер, его глаза впились в неё. Илирия ощутила, как внутри просыпается нечто новое — смесь страха, решимости и странной силы, которую она ещё не понимала.

Над храмом поднялась Красная Луна. Её свет заливал площадь багровым сиянием, и всё вокруг казалось выкрашенным кровью. Илирия знала: эта ночь изменит её навсегда.