Хранитель моей жизни

1

«… что в имени тебе моем»

Когда-то ароматная, а сейчас превратившаяся в отвратительную горькую отраву жидкость скользнула в горло, и я поморщилась. Остывший кофе больше не давал энергии, но, возможно, заблудившаяся доза кофеина все же попадет в мой организм, и тогда я восстану из тумана забвения.

Голова гудела, мысли нестройным хороводом будоражили мозг и сдавливали виски. А все из-за Давида Вольского, самого знаменитого редактора издательства «BB. Паблишер». Он — Царь и Бог книжного мира всего восточного полушария Земли, а по совместительству мой работодатель.

Локоть соскользнул со стола, и аккуратно уложенная на ладони щека рухнула в пропасть. Для полного счастья мне не хватало только свалиться под стол и встретить Вольского распластанной по темно-синему ковролину.

Представила, как щека оцарапалась об это древнее чудо и поморщилась. Между кучей дел, в мгновения перерыва мой взгляд всегда невольно останавливался на уро… кхм, некрасивом покрытии. Неужели у издательства нет денег заменить это убожество? Ах, да. Осознание ударило молотом по усталому мозгу, и я мысленно хлопнула себя по лбу. Его Величество Давид Вольский ненавидел стук каблуков по полу, а следовательно, ни за что в жизни он не разрешит убрать ковролин.

Глубокий вздох вырвался из груди, голова устало опустилась. Я зажала пальцами глаза и приказала себе проснуться. Впереди сложный день, и только одному человеку на всем белом свете известно, как он пройдет.

Взгляд зацепился за стопку распечатанных проектов обложек новых книг. Еще одна странность Давида: он терпеть не мог изучать эскизы и наброски верстки на компьютере. Обожал широкоформатное представление, чтобы можно было «подойти» к книге с разных сторон.

И именно поэтому я не спала всю ночь. И не одна, кстати, в компании двух очаровательных особей мужского пола, которые работали в издательстве графическими дизайнерами. В половине одиннадцатого ночи, когда нормальные люди пьют теплое молоко и ложатся спать, я услышала в трубке голос Вольского, который в безапелляционном тоне (а по-другому он не умеет в принципе) сообщил, что просмотр дизайнов будет утром. Завтрашним утром, а не через две недели, как было условлено ранее.

Ребята-дизайнеры были не особенно рады, но работу сделали. Сейчас отсыпаются, скорее всего, а я всю оставшуюся часть ночи искала круглосуточную типографию, которых, к слову, не существует.

Телефон зазвонил настолько неожиданно, что от испуга я буквально подскочила на стуле.

— Приемная Давида Вольского, слушаю.

— Мась, — жаркий шепот Лизы ворвался в затянутые забвением барабанные перепонки. Я передернула плечами. — Твой идет.

Больше Лизке, которая была моей подругой и работала на ресепшене, и говорить ничего не нужно было. И кофе, кстати, стал лишним. Организм мгновенно проснулся и активизировался, словно я влила во внутрь несколько литров энергетика.

Быстрыми движениями я собрала макеты, поправила узкую юбку и поднялась. Как раз вовремя. Дверь лифта открылась и Вольский вышел на этаж. Пиджак переброшен через локоть, у уха телефон. Шаг быстрый и резкий. Настроение, ммм…

Я снова вздохнула: день будет трудным.

Промчавшись мимо, Давид моргнул глазами в ответ на мое приветствие, шагнул в свой кабинет и прикрыл стеклянную дверь. Спустя минут семь махнул рукой. Вот для чего он установил в кабинете стеклянные двери. Мобильных телефонов или АТС ведь не существует…

Подавив волну усталости и очередной вздох, я поднялась, прихватила блокнот и ручку и зашла к Вольскому. На вальяжно распластанное тело в кресле постаралась не обращать внимание. Вся превратилась в слух.

— Совещание в десять. Эскизы должны быть на столе в переговорной вместе с дизайнерами. Передай маркетологам, чтобы добыли мне эфирное время в прайм-тайме для релиза нового проекта, — почти не глядя в блокнот, я фиксировала все, что слышала. — У Ричи что-то упало настроение, запиши его к ветеринару и найди собачьего психолога. В девять я иду в оперу, костюм нужно забрать из химчистки и привезти прямо сюда.

Давид остановился и махнул рукой, чтобы я исчезла.

— И еще, дива моя белокурая. Купи в кофейне на углу ванильный раф. Только попроси, чтобы сливок было побольше.

Я проглотила никому не нужное замечание о том, что у меня есть имя, кивнула и вернулась к столу. Написала сообщение-напоминание о собрании, спускаясь в лифте на первый этаж, позвонила маркетолагам, а когда стояла в длинной утренней очереди в кофейне, открыла всемирную паутину в поисках психолога. Заодно проверила обновление книги на одной из площадок самиздата, которую читала перед сном. Страница браузера обновилась, но сайт оповестил о том, что новых глав не добавлено.

Очередь не двигалась, становилось мучительно жарко. Сухой летний воздух проникал в легкие и грудь третьего размера, скромно затянутая в плотную футболку, поднималась все чаще.

И какой настоящий мужчина пьет ванильный раф?

Ответить на вопрос не удалось, телефон ожил. Сначала строку уведомлений пополнило одно сообщение от Вольского, затем другое, следом за ним третье. Оказывается, я безбожно опаздывала на совещание, которое начнется только через пятнадцать минут.

Времени прокрастинировать не было, схватила кофе, затолкала телефон в сумочку и рванула обратно. Чтобы остановить сорванное дыхание, на выходе из лифта сделала глубокий вдох. Выдох застрял у стеклянной двери.

2

«…капельки лунного света застряли среди ресниц. Они необъяснимо светились. Я проглотила колючий ком и тряхнула головой. Так не бывает…»

— Я не белочка, — мужчина хмыкнул.

— Ой, да плевать, — я развернулась и уперлась спиной в стену, закрыла глаза. Ноги совсем перестали держать. — Варианта два: либо я напилась безалкогольным вином, либо от усталости у меня поехала крыша. И ты, пусть и очень красивая, но галлюцинация.

— Довольно необычный комплимент мужчине.

— Просто я, как любой творческий человек, люблю эстетику. Поэтому у меня и галлюцинации вполне эстетичны, — я вскинула руку и покрутила ею в воздухе.

Он промолчал. В тишине комнаты не было слышно чужого дыхания. На долю мгновения показалось, что в комнате никого и не было. Я откинула голову на стену, зажала пальцами глаза и с трудом разлепила веки.

— Завтра прямо с утра напишу этому лживому производителю, что под этикеткой «Без алкоголя» не должно быть алкоголя.

— Они не лгали, — послышалось из глубины комнаты.

А нет, галлюцинация все еще здесь.

— Тогда найду психиатра или психолога, — внезапно перед глазами появился Ричи, и я усмехнулась. — Хотя, какой из меня сыщик, если я даже собаке его не могу найти.

— Зачем собаке психолог? — а вот теперь среди хрипотцы появилось удивление. Да-да, я тоже задавалась этим вопросом.

— Чтоб жить веселее стало. Ладно, — оттолкнувшись от стены, я хлопнула в ладоши. — С тобой, конечно, жуть как интересно, но со своим воображением я и в мыслях могу пообщаться. А мне спать пора.

— Я не галлюцинация и ты не пьяна, — снова повторил он своим ужас каким глубоким голосом.

По открытым рукам побежали мурашки. Я взглянула сперва на них, затем на незнакомца. Как там в книгах пишут? Он был очень горячим (не в прямом смысле этого слова, но кстати, возможно, и в прямом. Я же его еще не трогала. Боже, что значит: «Еще»?).

Тихий смешок не сбил меня с цели, и я дальше продолжила блуждать глазами по мужчине.

Высокий, на полторы головы выше меня, с темными, словно воронье крыло, волосами. Широкие плечи и брови, жилистая шея и острые скулы. Луна волшебным образом делала его силуэт еще притягательнее. Мои глаза метались от лица к телу и возвращались обратно. А незнакомец неподвижно стоял в свете луны, словно позволял мне себя разглядывать.

Он был в костюме и рубашке. Ткань плотно обтягивала его грудь и бедра. Из-за наглухо застегнутого воротника просвечивалась тонкая полоска слегка смуглой кожи. Он красивый (не смазливый, на которого могли бы вешаться малолетки, а именно по-мужски красивый). И если бы я была в книге, растеклась бы лужицей у его сильных ног. Без вариантов.

— Ты слишком громко думаешь.

— Говоришь так, словно можешь читать мысли.

— Могу, когда захочу, — он повел плечами, будто сказал что-то вполне естественное.

— Ну конечно. И о чем же я думала? — вздернутая бровь и сложенные на груди руки его не смутили. Наоборот, уголки четко очерченных губ дрогнули в улыбке.

— Ты не захочешь, чтобы я произнес это вслух.

— Порази меня, — я склонила голову, бросив вызов и через мгновение, когда мужской голос заполнил комнату, почувствовала, как огнем обожгло уши, шею и щеки.

— Я не горячий. В том самом смысле, о котором ты подумала, но спасибо… наверное. Рост 1.98, чтобы ты не гадала, а кожа да, немного смуглая. И, — он умел ставить жирные точки, — про лужицу… Не стоит, но опять же спасибо.

Руки мгновенно поднялись к лицу и спрятала жгущий румянец в ладонях. «Божечки», шепнула и как веером потрясла руками у щек.

— Я здесь.

— Я знаю, что ты здесь, — абсурд ситуации начал нервировать. — Ну и кто ты?

Мужчина пожал плечами и развел в стороны руки.

Ах, да. Мгновение назад это была не точка.

Точка последовала через секунду.

— Бог.

3

«… будет наоборот…»

В квартире повисла звенящая тишина.

Я ощущала скопившееся напряжение приподнятыми от шока волосками на руках. Затылку стало неуютно холодно, и я поежилась.

— Это уже даже не звоночек, а самая настоящая сирена, — выдохнула в облако лунного света. — Я рехнулась.

Мужчина молча покачал головой и сделал шаг вперед.

— Ты в здравом уме. Прекрати.

— Да-да, именно в здравом уме человек разговаривает с Богом. С тем самым? — указала пальцем на потолок, имея в виду совсем не бетонное перекрытие над нашими головами, окрашенное белой краской.

Незнакомец промолчал, чем заставил пружину нервов зайти на новый виток.

Внезапно в голове вспыхнуло неизвестно когда и неизвестно где обретенное знание. Кажется, в какой-то передаче рассказывали, что призрак можно прогнать всего лишь дотронувшись до него. Они не имеют телесную оболочку и поэтому пальцы потрогают воздух, а привидение растворится, словно его никогда и не было.

Передо мной вряд ли стоял призрак, но я почему-то решила, что и с галлюцинациями можно поступить также.

Не оставив себе времени подумать, я отлепила тело от стены и резко двинулась к мужчине. Через мгновение и два шага протянутая рука коснулась вполне себе теплой груди. Я сильнее вжала пальцы в тело и в раскрытую ладонь вибрацией стукнуло сердце.

Чтоб меня…

— Не сквернословь, — тихий шепот у самой макушки припечатал шок. Я отпрыгнула и потерла руку, словно только что достала ее из костра.

— Я молчала!

— Ты думала.

— Какого?..

— Уверен, это тоже плохое слово, — он прищурился. Незнакомец был спокоен, я же давилась шоком, смешанным с ужасом.

— Кто? Что? Ты что делаешь в моей квартире? Как ты попал сюда? Я… я полицию сейчас вызову.

— Не стоит. Им я вряд ли что-то смогу объяснить.

— А мне? — между стен задребезжали истеричные нотки. — А мне ты объяснишь?

— Это и планировал сделать, как только ты вошла в квартиру. Но что-то пошло не так.

— Да все не так. Все это не так!

— Давай успокоимся, ладно?

Я кипела от злости, как повидавший жизнь чайник, и металлические стенки не выдерживали свалившихся на голову непонимания и ужаса.

А главное, теперь я посмотрела на мужчину совсем другими глазами. Он был сильным. И высоким. И явно накачанным, судя по мышцам, что были обтянуты тканью пиджака. А я абсолютна беспомощной. И даже перцовый баллончик, затерявшийся в сумке, был разряжен.

Внезапно мужские руки медленно поднялись, раскрытые ладони были обращены в мою сторону. Я отшатнулась.

— Я не причиню тебе вреда. Поверь, я здесь для другого, — теперь шутка про то, что умеет читать мысли, уже не казалась шуткой. Он снова угадал.

— У меня нечего красть. И выкуп за меня не дадут. Семьи нет и… друзей нет. У меня никого нет, — словно со стороны я услышала чей-то голос. Он сипел и, кажется, дрожал. По-моему, он был моим.

Долгую минуту мужчина молчал, затем шепнул непонятное: «Ладно», в три длинных шага пересек комнату и скрылся на кухне. Я стояла, оцепенев, прекрасно понимая, что даже бороться с ним не смогу. Если вдруг что…

Звук спускаемой в кране воды заставил вздрогнуть. А холодное стекло насильно всученного мне стакана привело в чувство.

— Выпей. Тебе нужно успокоиться. Разговор будет долгим.

И я выпила. Смотрела в бездонные темные глаза и безропотно пила.

— Я могу присесть? — спросила, когда снова взяла себя в руки и протолкнула тошнотворный ком обратно в пищевод.

— Ты можешь делать все, что угодно. Это твой дом, и я в нем всего лишь гость.

— Сомнительное заявление.

— Ты меня звала, — он настаивал на своем.

— Я? Когда?

— Главное не когда, а как. Я не прихожу ко всем по первому зову. Но тебе нужна помощь.

За время, проведенное в квартире, вопросов скопилось много. Но щекотал под солнечным сплетением один, особенный.

— Ты правда читаешь мысли?

— Могу, но не всегда люблю этим пользоваться.

— Больше не делай этого со мной, ладно? Мне не по себе, — я не могла что-то требовать от незнакомого мужчины, так внезапно ворвавшегося в мою вполне размеренную жизнь. Но интуиция подсказывала, что попросить можно. Следом она уверенно кивнула, услышав ответ.

— Хорошо. Я свое слово не нарушу, обещаю.

— Ладно и… — «что за чушь?» кричала в рупор рациональная часть мозга. «Ты не будешь жалеть», в ответ ей вторило внутреннее «Я», — ты правда Бог?

— Лгать не привык.

Я шагнула к комоду, поставила стакан и, покачивая головой, отошла к стене. От нее снова вернулась к комоду.

— Ну это же… так ведь не бывает. Не в 21 веке, когда люди летают на Луну и планируют колонизировать Марс.

4

«…в груди жаркой волной поднялось смущение, покрыло алыми пятнами шею и коснулось щек…»

Громкая музыка, несущаяся из недр телефона, разрезала тишину комнаты. Вставать не хотелось и только второй звонок заставил открыть глаза. Игнорировать Давида Вольского — самая худшая из возможных идей.

Рука, не глядя, потянулась к прикроватной тумбочке, будучи вполне самостоятельной частью тела, нашарила телефон и вернулась на место. Вернее, к моему спрятанному под одеялом уху.

— Львица моя, ненаглядная, — мужской голос был острым, как лезвие и громким, словно раскат грома майским вечером.

— Я Нала, — губы шепнули, но слова утонули в одеяле. Вольский не расслышал. Хотя… скорее и не захотел.

— Я заказал себе новый мессенджер, но по ошибке указал время доставки шесть тридцать… утра, — в трубке послышался сладкий зевок. — Как ты понимаешь, доставка не в мою квартиру. Сначала хотел на твой адрес оформить, но передумал, — шуршание, приглушенный женский голос на фоне и очередной зевок. — В общем, курьера нужно встретить в издательстве.

— А охранник не может забрать ваш мессенджер?

— Если шутишь — это хороший знак. Смотри, не опоздай. Сумка жуть какая дорогая.

Обреченное «Но» так и осталось неуслышанным. Вольский отключился, а я, крепко сжимая в ладони телефон, безвольно опустила руки вдоль тела. Если доставка на шесть тридцать, то сейчас как минимум шесть.

Я медленно повернула голову к тумбочке и проглотила возмущенный вздох. Часы показывали «5:30».

Почему? Почему талантливые люди иногда такие отвратительные, как люди? Почему другие работодатели уважают личное время сотрудников, но Вольскому плевать на все, кроме своей комфортности? Почему я терплю его причуды вот уже три года?

Ответ на последний вопрос у меня был, поэтому, зажмурившись на долгие четыре секунды, я раскрыла глаза и села в кровати. Голова закружилась, из груди вырвался приглушенный всхлип. Все же не стоило вчера пить, пусть и безалкогольное вино. В памяти воскрес разговор с привлекательной галлюцинацией, перед глазами возникла картинка с сильными мужскими руками, обтянутыми дорогой тканью, а в ушах обладающий уникальной силой воздействия на женский организм голос.

Я потрясла головой и вытерла ладонями лицо, пытаясь быстрее проснуться. Определенно, нужно что-то делать. Такими темпами и до психушки недалеко.

— Я обещал не читать мысли, но у тебя очень говорящее лицо, Нала.

Все тот же, что и вчера, завораживающий глубокий голос раздался у кровати, и я вскрикнула. А еще от испуга, кажется, подпрыгнула на матраце.

— Матерь Божья!

— Не стоит, Нала, — голова с черными волосами и идеальными чертами лица качнулась из стороны в сторону.

— Этого быть не может! Я сплю? Я все еще сплю, да?

— Спала десять минут назад, а затем проснулась и разговаривала сама с собой.

— Не сама с собой, а по телефону.

— Те-ле?.. — он нахмурился.

— Да ладно? Ты следишь за судьбами людей, но не знаешь, что такое телефон? — Лука все еще молчал, неотрывно разглядывая мое сонное лицо, и с тяжелым вздохом я откинулась на спину. — Неважно, — закрыла ладонями щеки и задержала дыхание, чтобы успокоить взбесившееся сердце. — Так это все было взаправду? Ты типа… настоящий? — истеричный смешок сорвался с губ и натолкнулся на вполне уверенное: «Конечно». — И ты смотрел, как я сплю? Всю ночь?

— Нет, что ты. Я в соседней комнате был. Зашел, когда почувствовал, что ты проснешься.

— Почувствовал… Я даже знать не хочу, что это значит.

Придерживая край одеяла у груди, я поднялась и смахнула за спину непослушные после сна волосы.

— Ты не мог бы отвернуться? Мне в душ нужно.

Лука резко сделал шаг назад и приподнял руки.

— Конечно. Но я лучше подожду тебя на кухне. Не хочу смущать, Нала.

Он вышел из спальни и аккуратно прикрыл за собой дверь. А я, глядя на широкую спину, словила за хвост мысль, что в принципе была бы не против смутиться.

О, святые небеса! Как хорошо, что Лука дал слово не читать мои мысли.

*

Душ занял десять минут, и все из-за того, что кожу все время покалывало от бесконечной толпы мурашек, что приподнимали волоски. Одна только мысль о том, что за соседней стеной, восседая на кухонном стуле, меня ждал мужчина, заводила и закручивала клубок нервов до предела.

Странно, но у меня не было страха от присутствия абсолютно чужого человека в квартире. А может, просто от шока и неожиданного витка судьбы атрофировалось чувство самосохранения? Ответа не было. Вместо него я чувствовала удивительное спокойствие и даже извечно тревожащий душу стресс из-за работы с Вольским, словно не просто притих, а отступил насовсем.

Вот черт! Давид и его мессенджер!

Я выключила воду, схватила полотенце и обкрутила его вокруг тела. И только занесла ногу над ковриком, как в дверь аккуратно постучали. Крик от испуга удержать внутри не смогла.

— Ты в порядке, Нала? Я почувствовал сильное волнение.