Хранитель. Оковы судьбы

Вступление. Мантия цвета крови

Мантия цвета крови развивалась по ветру с лёгким звуком шуршания ткани. Кроме этого звука и звуков самого ветра, который развивал ткань, была тишина, из-за чего безмолвие в этом месте казалось умиротворённым и чарующе спокойным.

Если, конечно, не видеть разразившуюся картину. Обладательница рубиновой мантии стояла, легко держа в руках меч, даже не слишком сжимая рукоять, будто тяжесть громоздкого оружия ничего не весила. На земле замертво валялось холодное мраморное тело с выпученными глазами и дырой прямо в сердце, что придавало серому переулку яркости — в сочетании с испачканным мечом и красной мантией.

В углу сидел ребёнок: весь растрёпанный, в рваной одежде и грязный — из-за рыхлой дороги и перепачканной бочки в углу. Он отчаянно, будто желая исчезнуть, слиться с общим видом, прятался, смотря на это своими большими синими перепуганными глазами. Его красивые глаза заливались слезами от страха, из-за чего горькая влага крупными каплями ужаса стекала по щекам, почти беззвучно разбиваясь о рыхлую землю. Сердце казалось вот-вот выпрыгнет, а тело дрожало, сотрясаясь мелкой мучительной дрожью. Лёгкие отказывались дышать от ужаса, будто в горле застрял кусок чего-то большого и холодного, причиняя боль.

Сердце мальчишки чуть не остановилось от ужаса, когда силуэт в накидке направился к нему. Маленькие ручки прижимались к мокрым от прикусывания и выступившей крови губам в тихой надежде, что его не заметят и ужасающий кошмар перед глазами пройдёт мимо. Но нет. Человек в красной накидке сел на корточки перед ребёнком, и раздался спокойный девичий голос:

— Малыш, ты в порядке? — голос был бархатным и высоким, чаще всего присущий молодым девицам, но имеющий непривычную маленьким ушам собранность и уверенность, даже еле проскальзывающую холодность — прямо как у настоящей снежной королевы. Будто созданный для того, чтобы ему доверяли, а потом обманывать!

Мальчик, от своих собственных умозаключений, лишь сильнее вжался в угол, весь дрожа. На эту картину спутница в мантии хмыкнула, поднявшись с колен:

— Ладно, тебе страшно… Твои родители далеко живут?

Естественно, молчание — и лишь еле слышные всхлипы стали ответом на вопрос. Ребёнок от ужаса не мог вымолвить ни слова. Девушка лишь вздохнула и, взяв за одежду, как котёнка за шкирку, вынесла его из переулка. Когда мальчик хотел было обернуться, этой странной особы уже не было в его поле зрения.

1 глава. Это всё Ерунда

Мантия, что до этого была вычурно-красной, приобрела цвет вороньего пера. Нет, дело было не в магии — просто она вывернула её на изнанку. Шагая по крышам домов в чёрно-угольной мантии, девушка ставила возле имени галочку, что-то на ходу записывая в небольшой тетрадке.

Каждая галочка в тетради будто приговор. Не просто знак — печать, которую она ставила сама себе. И каждый раз, выводя чернилами символ возле имени, сердце болезненно сжималось. Она понимала: за этими буквами — чья-то жизнь. Чья-то история, оборванная её рукой.

Но стоило ли жалеть убийцу? Насильника? Воровку памяти? Она пыталась убеждать себя, что нет. Но чем дальше, тем тяжелее становилось писать. Пальцы дрожали сильнее, чернила растекались, буквы будто сопротивлялись.

И всё же вопрос не отпускал: имеет ли она право на свои поступки? Или этим она только пугает людей? Как того мальчишку в переулке. Может, стоило быть мягче? Да и с чего она вообще возомнила себя Рубин Гудом и позволила себе такое?

Мысли гремели одна за другой, заполняли голову до боли. Чем больше она размышляла, тем сильнее раздражалась. Она сделала выбор. Так к чему эти сомнения? Это уже не имеет никакого смысла.

Или всё-таки имеет?

Раз есть сомнения — значит, есть причина думать. А может, это вовсе не сомнения, а страх? Страх чего? Осуждения? Зачем бояться случившегося? Или это желание… желание быть признанной? Но зачем? Зачем ей признание, если за каждым именем в тетради стоит кровь?

Тетрадь тяжело легла на ладонь, как кирпич. Каждый лист был словно каменная плита, и казалось, что эта книга со временем будет весить тонну.

Из раздумий её вырвал знакомый до скрежета зубов голос.

— Долго своей ерундой будешь заниматься?

Внезапный окрик заставил её вздрогнуть и обернуться. В воздухе, словно какой-то джин, парила девушка, заглядывающая в тетрадь. За что тут же получила этой тетрадкой по лицу.

Её волосы разных синих оттенков, переплетающиеся в короткое каре, не достающее до плеч, из-за странной гравитации, действующей только на волосы, свисали вниз. Сама же девушка миловидной внешности будто лёжа полубоком парила рядом, примерно на уровне плеч Таи.

Девушка в мантии, явно не довольная таким визитом, закрыла тетрадь. Сняв капюшон с головы, она нахмурилась: изящные, не слишком тёмные брови сошлись на переносице. Синие глаза прищурились, придавая лицу хмурое выражение. Рыжие пряди, выбившиеся из хвоста, развивались на ветру вместе с объёмной мантией.

Голубые же волосы её спутницы, подчиняясь каким-то своим законам, просто свисали вниз, не шелохнувшись.

— Это не ерунда, — заявила девушка в мантии, не меняя выражения лица.

— Не хмурься, морщины появятся, — рассмеялась вторая. — Тая, милая, конечно ерунда.

Тая, девушка в мантии, не перестала хмуриться, лишь ускорила шаг, продолжая свой путь. Но назойливая спутница не отставала, продолжая лететь за ней.

— Эй! А ну не игнорируй меня! — Тая, естественно, проигнорировала её, лишь ускорив шаг.

Та не унималась. Летела рядом, словно раздумывая, что сказать дальше.

— Тая, ты понимаешь, что должна вернуться к обучению! — наконец выпалила она.

На эти слова девушка не смогла промолчать: резко остановилась.

— Да-да-да, потому что должна попытаться победить хрень, после схватки с которой умерли все мои предшественники.

— Именно! Потому что…

— Точно, потому что это моя судьба, а ещё я самая избранная из всех, как очередная героиня фэнтези-книги, — Тая уже немного повысила голос.

— Ну, оно так-то так и есть… — пробормотала спутница.

— Что?

— Что? Говорю, конечно, избранная. И должна выполнить свой долг, — неловко отозвалась та.

Тая не желала снова слушать это. Она слышала это на протяжении многих лет.

Она уже очень давно стала «избранной». Хотя раньше жила почти обычной жизнью: колледж, друзья, просмотр и чтение всякой дичи, которая привлекала внимание, и естественное желание чувствовать себя особенной. Но стоит опасаться своих желаний.

Ведь однажды, ещё в детстве, когда все считают себя «не такими, как все» и мечтают быть русалками и феями, её начали мучить кошмары. И ладно бы кошмары — после каких-то странных историй. Но каждый кошмар был пугающе реальной сценой жестоких убийств.

Её бы не пугало это так сильно, если бы спустя время эти убийства не показывали по телевизору в новостях.

Тогда девочка побоялась рассказать маме. Считала себя почти такой же крутой, как героини сериалов. Боялась, что её сдадут на опыты или заставят работать.

С возрастом пришло осознание того, насколько это серьёзно. Но говорить стало ещё страшнее. Ведь были опасения, что её признают психически больной и запрут в больнице.

И всё бы ещё шло спокойно, если бы однажды Тая не переместилась в другое измерение. И на неё не свалили кучу обязанностей «хранителя». Так называли людей с определённой душой.

Бэт, девушка, которую не касались законы физики, была её наставницей. Она всегда казалась воплощением легкомыслия. Парящая, словно игрушка из стекла, с улыбкой, которая раздражала сильнее любого крика.

Тая же — тяжёлая, с ногами, прочно вгрызающимися в землю. Они были противоположностями. Возможно, именно в этом заключался замысел: хранителя сопровождал тот, кто не понимал ни страха, ни боли.

Но разве может такое существо говорить о судьбе, если сама её не чувствует?

Таисия не знала. Она лишь решила для себя избавлять мир от убийц и насильников. Так она и делала в том переулке, записывая в тетрадь имена тех, от кого избавила этот мир.

Может, под гнётом страха смерти люди перестанут совершать зверства. Но почему она решила, что может взять на себя эту роль? Потому что она особенная? Как говорят все?

Но если отказываться от обязанностей, можно ли пользоваться полномочиями?

Кажется, она об этом уже думала. И снова зациклилась.

Эти мысли забивали её голову, но ответа она так и не находила.

Устав слушать болтовню наставницы, Тая резко пустилась наутёк, не оглядываясь.