Хроники Стихий: Союз Огня и Воздуха

Действующие лица

Команда №13

​Ключевые фигуры Академии и Совета

Пролог

Десятилетней Ариэль казалось, что тишина — это самое страшное, что есть на свете.

​Она сидела, скрестив ноги, в центре Обсидианового зала Академии. Вот уже три года, как её отправили сюда, в это холодное, гулкое место. Его чёрный зеркальный пол был ледяным, а воздух гудел от подавленной магической энергии сотен кристаллов, вмонтированных в стены. Здесь адептов-менталистов учили возводить в своём разуме стены — идеальные, гладкие, неприступные. Но для Ариэль эти стены всегда были тюрьмой, а тишина за ними — оглушительной. Потому что в этой тишине она оставалась наедине со своим даром. С проклятием, что проявилось три года назад на том ужасном ужине.

​Она пыталась сосредоточиться на пламени единственной свечи. Простое упражнение. Удержать пламя ровным. Но в её голове бушевал ураган.

​Тяжёлые шаги по мрамору заставили её вздрогнуть. Пламя свечи метнулось в сторону. В зал вошёл Магистр Валерий. Его лицо, обычно спокойное, было похоже на грозовую тучу. Он остановился перед ней, и его тень накрыла её целиком.

— Ты должна была ждать меня в кабинете, адепт Тиэнарэ.

— Здесь тише, магистр, — прошептала Ариэль. — Я пыталась…

— Оставь, — прервал он. — Сегодняшний урок будет иным.

​Он помолчал, подбирая слова.

— Ты знаешь, что наш мир держится на Равновесии. И что основа этого Равновесия — древний Пакт, заключённый между нашим народом и Великими Драконами.

Ариэль медленно кивнула. Скучные, пыльные факты с уроков истории.

— Пакт — не просто договор, дитя. Это живая магия. Каждое столетие две крови, эльфийская и драконья, должны сплетаться в одну, чтобы обновить его силу. Чтобы огонь в сердце мира не угас.

​Пламя свечи перед Ариэль дрогнуло. Она начала понимать. Холодный ужас пополз по её спине.

— Пришло время, — сказал Валерий, и его слова прозвучали как приговор. — Род Тиэнарэ был избран для этого долга. Ты избрана.

Она резко подняла голову. — Нет. Это… это варварство! Я не вещь!

— Это честь! — голос магистра стал твёрдым, как сталь. — И сейчас это больше, чем честь. Это необходимость. Пророчество о Времени Пепла… оно начинает сбываться. И единственный шанс его спасти — это союз Огня и Разума.

​Разум. Он имел в виду её. Её проклятие.

— Кто он? — выдохнула она.

​Магистр Валерий выпрямился.

— Его имя — Гедеон Кай’Ран. Сын военачальника драконьего клана. Он станет твоим мужем.

Имя ударило её, как пощёчина. Кай’Ран. Она помнила его. Не просто испуганного мальчика, а гордого юного дракона, который так отчаянно пытался скрыть свой страх за маской невозмутимости на том давнем ужине. Её должны были отдать тому, чью самую сокровенную битву она случайно подсмотрела. Это было не просто варварство. Это было унизительно для них обоих.

— N'vala, — выдохнула она, и это было не слово, а стон её души. (Нет/Не может быть).

​В этот миг Ариэль перестала слышать магистра. Она перестала видеть зал. Единственное, что она чувствовала — это ледяные стены тюрьмы, которые только что выросли вокруг неё.

Пламя свечи перед ней с громким треском вспыхнуло синим огнём, взметнувшись до самого потолка. А за ним, один за другим, от неконтролируемого всплеска её ментальной силы вспыхнули все кристаллы в стенах, заливая Обсидиановый зал призрачным, холодным светом.

Её мир не просто пошатнулся. Он только что был принесён в жертву.

Ариель в Обсидиановом зале.

Глава 1: Серебряные тени и отголоски прошлого

Сто десять лет спустя...

Лес Веридиана встречал её тишиной. Не той пустой, звенящей тишиной замковых залов, которая давила на плечи, а живой, дышащей. Она складывалась из шелеста тысячелетних крон, едва слышного перестука дятла и мягкого вздоха ветра в папоротниках. Лес был не просто убежищем. Он был частью её рода. Древние сказания, которые ей шёпотом рассказывала няня, гласили, что некогда здесь обитали дриады, и праматерь её материнского рода была одной из них.

Говорили, что последняя из дриад — Лирэйн — сгорела вместе со своим деревом в дни Войны Раскола, защищая рощу от огненных магов. Но старики в Веридиане до сих пор шептали: если войти слишком глубоко, можно услышать её голос в шелесте листвы. Одни клялись, что дриада просит помощи, другие — что зовёт в ловушку, чтобы утянуть душу в корни.

Ариэль верила первому: в этом лесу никогда не было враждебности, лишь тоска по утраченному.
Сегодня она провела пальцами по коре старого ясеня, и её пальцы наткнулись на странный, спиралевидный узор, похожий на древнюю руну её имени. Это не было просто удивление. Это было узнавание. Глубокое, почти генетическое, словно её душа помнила этот знак, хотя разум видела его впервые. Сердце забилось чаще от трепета и смутного предчувствия чего-то важного, предначертанного.

В тот же миг порыв ветра донёс до неё едва слышный, далёкий отголосок женского смеха. Он был таким мимолётным, таким нереальным, что она невольно замерла. Было ли это на самом деле? Или лишь игра ветра в ветвях, эхо её собственных надежд? Листья над головой зашелестели, словно отвечая на её немой вопрос, и она, сама того не осознавая, вполголоса запела, позволяя словам на древнем языке сорваться с губ.
Synda'liir, lasta enni... (Песнь Звёзд, услышь меня...)
Laurien, melinon... (Серебряный Лес, мой дом...)

Man eneth lye? (Как твоё имя?)

Это была не песня, а тихая мольба, шёпот души, обращённый к душе леса. Она позволила своей магии Воздуха свободно струиться вокруг, и ветер откликнулся, как верный пёс. Он принёс ей запах влажной земли и прелых листьев, шёпот далёкого ручья. Для неё это было так же естественно, как дышать.

Высокая и стройная, она двигалась с плавной грацией. Длинные, слегка волнистые волосы цвета расплавленного серебра падали на плечи. Но истинным её украшением и проклятием был тонкий серебряный обруч. После свободы и чистоты леса мысль о возвращении в Академию, в удушающую атмосферу замкнутых пространств и чужих мыслей, была почти невыносимой.

Ариэль опустилась на поросший мхом валун и сняла его.
И это было похоже на первый глоток свежего воздуха после того, как тебя долго держали под водой. Её лёгкие наполнились не просто кислородом, а самой жизнью. Мир, приглушённый и серый под давлением обруча, взорвался красками и звуками. Она снова слышала жужжание пчелы, чувствовала тепло солнца на коже, видела каждую прожилку на листе папоротника. Облегчение было почти физическим, головокружительным. Она была свободна. Хотя бы на несколько часов.

​Всё началось, когда ей было семь.

​Она сидела на семейном ужине, посвящённом приезду делегации драконов. Во главе стола её отец, герцог Этайн, с вежливой скукой обсуждал политику. Мать, герцогиня Лиандра, с трудом скрывала раздражение из-за неудачно подобранного вина. И вдруг, без всякого предупреждения, мир для Ариэль взорвался. Она услышала всё. Не ушами, а разумом. И сложный, болезненный узел в мыслях юного дракона напротив. Она почувствовала его жгучее, отчаянное желание произвести впечатление на отца, и под этим желанием — холодный, как лёд, страх. Не страх наказания, а унизительный страх не соответствовать, оказаться несовершенным. Это была яростная, молчаливая битва гордости и паники в душе маленького воина.

Поток чужих, липких эмоций был невыносим. Она закричала, зажимая уши, но крик был внутри. Столовые приборы на столе мелко задрожали, а бокал в руке её матери пошёл тонкими трещинами. Ужин закончился позорным, ледяным молчанием. И тот страх, который она увидела в глазах своих родителей в тот вечер, стал её тенью.

​За этим последовали три года отчаяния.

​Её отправили в Академию в надежде, что обучение поможет. Но её дар был слишком диким. Три долгих, бесплодных года в ледяной тишине Обсидианового зала, где её пытались научить контролю над пламенем свечи. Но как можно было сосредоточиться на крошечном огоньке, когда в твоей голове кричали сотни голосов? Всё закончилось провалом.

​А потом, в день её десятилетия, всё стало ещё хуже.

​Магистр Валерий сообщил ей о Пророчестве и о помолвке. С Гедеоном Кай’Раном. С тем самым гордым мальчиком, чью внутреннюю битву она случайно подсмотрела. Шок от новости, от чувства, что её приносят в жертву, стал последней каплей. Пламя свечи перед ней с громким треском вспыхнуло синим огнём. А за ним, один за другим, от неконтролируемого всплеска её ментальной силы вспыхнули все кристаллы в стенах, заливая Обсидиановый зал призрачным, холодным светом.

​Этот всплеск стал её приговором.

​Той же ночью, не в силах уснуть от ужаса, она снова пошла к кабинету отца.

Ведомая детским желанием понять, почему те, кто должен был её защищать, теперь боятся её, она выскользнула из постели. Босые ноги бесшумно несли её по холодным каменным плитам коридора, мимо гобеленов с изображениями древних героев, которые, казалось, с укором смотрели на неё из полумрака. Она замерла у тяжёлой двери отцовского кабинета, откуда доносились приглушённые голоса.

— ​Ты видел её глаза, Этайн? Пустые! — голос матери был на грани истерики. — Она смотрела сквозь нас! Целитель сказал, что она чувствовала... всё. Даже дракона. Это сила уровня Архимага, запертая в теле ребёнка!

​— Это кровь его проклятого брата, — прорычал в ответ отец. В его голосе не было обычной властности, лишь глухая, бессильная ярость. — Все надеялись, что эта ветвь угасла. Я думал, что в ней этот проклятый дар не проявится! А он не просто проявился — он ревёт, как шторм!

Глава 2: Хрупкое равновесие

Гонг, возвестивший об окончании церемонии, прозвучал оглушительно. Но для Ариэль он потонул в нахлынувшей, давящей тишине. Весь шум огромного зала, все сотни голосов и мыслей сжались в одну-единственную точку — в два светящихся имени на магическом кристалле.
​Гедеон Кай’Ран.
​Её дыхание оборвалось. Сердце, до этого момента бившееся ровно, споткнулось и замерло, а затем ударило в рёбра с такой силой, что она испугалась, что это услышат другие. По венам разлился ледяной холод, хотя жар от сотен факелов в зале был почти невыносим.
​Имя на кристалле вспыхнуло ярче, и в этот миг она почувствовала это — едва уловимую, неправильную вибрацию в воздухе между ней и ним. Словно две несовместимые ноты, которые силой заставили звучать вместе. Резкий, обжигающий жар его ауры и прохладный, скользящий шёпот её собственной стихии. Огонь и Воздух. Связанные воедино. Против воли. Против природы.
​Её ментальный щит, ослабленный шоком, трещал под напором чужих эмоций. Она уловила всё: злорадное любопытство аристократов, чистое удивление простолюдинов, холодный расчёт Валерия на возвышении. Каждая чужая мысль была как осколок стекла.
​Она почувствовала мысли своих друзей, как четыре спасательных якоря в этом шторме.
— Это шутка? Провокация Совета? — паническая мысль Тэйлара, которую он тут же попытался скрыть за привычной беззаботностью.
— Огонь и Воздух. Мощнейшая атакующая связка. Но и самая нестабильная. Как и они сами. Совет играет с огнём, — прагматичный, холодный анализ Каэля и Миары.
​​А потом — мысль Сайрина. Она была совершенно другой. Не панической, как у Тэйлара, и не чисто тактической, как у Каэля. Это была мысль полевого медика, который только что увидел, как его командир принял заведомо идиотское и опасное решение. В ней смешались холодный анализ, едкая ирония и тень усталого раздражения.

​Его пальцы на мгновение сжались в кулак, скрытый в складках мантии.

​— Великолепный ход, — пронеслось в его сознании. — Соединить неконтролируемый дар с неконтролируемым темпераментом. Что вообще может пойти не так? Похоже, у меня будет много работы.

Друзья мгновенно сомкнули ряды, создавая вокруг неё живой щит от колючих взглядов и мыслей. Но её это уже не спасало.

Волна тишины, прокатившаяся по залу, заставила их обернуться. К ним шёл Гедеон.

При виде его приближающейся фигуры, холодной и уверенной, время для Ариэль будто замедлилось, и её унесло в другое, гораздо более тёмное воспоминание.

Лес Веридиана был сценой для их тактического экзамена — жестокого испытания для наследников, где за каждым их шагом следили незримые судьи. Их вёл наставник Гедеона, живая легенда. План Гедеона был прям и сокрушителен — лобовая атака. Но дар Ариэль слушал саму землю, и сейчас она кричала об обмане.
— Там западня, Гедеон, — её голос был тих, но настойчив.
Он обернулся, и его взгляд был холоднее стали.
— Мы следуем стратегии, а не эльфийским «предчувствиям».
Они пошли его путём. И провалились в пасть ловушки. Это было не просто поражение — это было хладнокровное истребление. Вину возложили на того, кто отдал приказ — на наставника Гедеона. Легендарного воина с позором лишили всех регалий, сломав его честь.
Позже Гедеон нашёл её у холодной стали оружейной. Его лицо было мертвенно-бледным от ярости и стыда. Он схватил её за плечо, и она почувствовала жар, исходящий от него — жар чистой, первобытной ярости.
— Драконы действуют открыто! Сила — это то, что можно увидеть, почувствовать, сломать об колено! А ты... Что толку в твоём титуле, если за ним нет настоящей силы? Герцогиня без реальной, осязаемой силы — просто красивая кукла! Кукла, которая дёргается на ниточках своего неуправляемого «дара»!
Он отшвырнул её и в тот же вечер уехал на границу.

Его приближение вырвало её из воспоминаний. Он уже стоял в паре шагов от них, и его лицо было таким же непроницаемым, как и в тот день. Внешне она была воплощением своей стихии — холодная и спокойная, словно изваяние. Но под этой ледяной оболочкой сердце билось о рёбра, как птица о прутья клетки.

​Гедеон остановился в паре шагов. Его ярость была почти осязаемой, как марево над раскалённым песком, но взгляд был сфокусирован и твёрд. Он проигнорировал всех, кроме Миары и Каэля, в которых безошибочно угадал центр этой сплочённой группы.

​— Нам нужно место для собраний, — его голос был ровным и холодным, как закалённая сталь. — Восточный учебный зал номер семь. Он редко используется. Через час.

​Это был не вопрос, а приказ. Первым опомнился Тэйлар, скрывая нервозность за привычной маской шута.

— А я уж думал, ты пригласишь нас в свою Башню Огня на чашечку... эм... лавы? Говорят, у вас там уютно, как в жерле вулкана.

​Гедеон медленно перевёл на него взгляд, в котором не было и тени веселья.

— Я не трачу время на пустую болтовню, адепт Дэвантир. И тебе не советую.

​Улыбка Тэйлара слегка дрогнула. Сайрин сделал почти незаметный шаг вперёд, вставая чуть ближе к Ариэль, его рука легла на эфес тренировочного меча. Но Миара опередила его.

​— Мы придём, — её голос звучал спокойно и ровно, не уступая его стали. Каэль, стоявший рядом с ней, не проронил ни слова, но его внимательный, анализирующий взгляд был устремлён на Гедеона. Он не выказывал страха, лишь оценивал — силу, намерения, угрозу.

​Гедеон коротко кивнул, бросил ещё один мимолётный, ничего не выражающий взгляд на застывшую фигуру Ариэль и, развернувшись, так же молчаливо удалился.

​— Ну и заноза, — пробормотал Тэйлар, как только дракон отошёл на достаточное расстояние. — Даже не поздоровался. Аристократ до мозга костей.

​— Он не аристократ, он — дракон, — спокойно поправила Миара. — Они ценят суть, а не форму. Для него это была не грубость, а эффективность.

​— Эффективность, которая граничит с угрозой, — тихо добавил Каэль, впервые подав голос. Его взгляд был прикован к Ариэль. — И это не отменяет того, что он невыносим.

Глава 3: Тропы Веридиана

Рассвет едва забрезжил над шпилями Академии, окрасив небо в жемчужно-серые тона. Утро было обманчиво спокойным: откуда-то из кухонь доносился слабый запах свежего хлеба, в дальних корпусах зажигались первые огни. Но для команды номер тринадцать, собравшейся у Западных ворот, это умиротворение казалось чужим, почти издевательским. Они были островом напряжённой, гулкой тишины посреди просыпающегося мира.
Никто не пришёл их провожать. Их миссия была тайной, тихим уходом в неизвестность.

Всего несколько минут назад, в полумраке их общих апартаментов, эта тревога была почти осязаемой. Ариэль молча затягивала ремни на своём тёмном кожаном доспехе поверх плотной походной рубахи. Никакого шёлка и диадем. Только функциональная, усиленная магия защита, удобные штаны и высокие сапоги. Она туго заплела свои серебряные волосы в одну косу, чтобы не мешали в бою. Рядом Каэль методично проверял остроту своих метательных ножей, а Тэйлар тихо ругался, пытаясь рассовать по карманам дымовые шашки и сигнальные артефакты.

Последние инструкции давала Миара. Её голос звучал ровно и спокойно, удерживая их всех от того, чтобы поддаться нервам.
— Порядок движения: Каэль — впереди, я — замыкаю. Сайрин и Тэйлар — фланги. Ариэль, Гедеон — в центре.
Ариэль тогда молча кивнула, чувствуя, как её снова зажимают в тиски. С одной стороны — стальная скала Гедеона, давящая своей аурой. С другой — тёплая, тревожная забота друзей. Перекрёстный огонь молчаливого давления и безмолвной поддержки.

После слов Миары в комнате на мгновение повисла тишина. Все инстинктивно посмотрели на Гедеона. Для Сайрина, Тэйлара и Каэля авторитет Миары был непререкаем, но дракон был другой силой, другим миром.

​Гедеон молчал, его взгляд был непроницаем. Ариэль почти физически ощущала, как его острый, как клинок, разум за долю секунды проанализировал предложенную схему, взвесил все риски и пришёл к единственно верному выводу: план был безупречен. Расстановка сил была оптимальной.

​Он коротко, резко кивнул. Не в знак подчинения, а в знак согласия. Тактика была верной, и это было единственное, что имело значение.

​Миара приняла его кивок с таким же спокойным профессионализмом. Их безмолвный диалог был диалогом двух командиров, признавших компетентность друг друга.

И вот теперь они стояли здесь, готовые.

Каждый из них справлялся с невысказанными тревогами по-своему. Каэль стоял чуть в стороне, методично проверяя натяжение ремней на своей походной сумке. Его мысли были уже далеко в горах:
— Что за тварь могла оставить такие следы? Какого уровня магия? Мы идём вслепую.
Тэйлар, наоборот, пытался казаться беззаботным, но его пальцы нервно теребили застёжку плаща. Миара стояла неподвижно, как изваяние, её руки были спрятаны в широких рукавах, но её внимательный взгляд скользил по каждому из них, оценивая их состояние.
Сайрин стоял ближе всех к Ариэль. Его лицо было сосредоточенным, а рука снова и снова проверяла, на месте ли сумка с целительными эликсирами. Его тревога была двойной: за опасность миссии и за то, что рядом с ней будет ОН.

Ариэль куталась в тёплый плащ, пытаясь унять лёгкую дрожь, вызванную не только утренней прохладой. Она почувствовала на себе его взгляд — тяжёлый, внимательный — и подняла голову. Гедеон стоял напротив, неподвижный, как скала. В его взгляде она снова ощутила тот двойной, пугающий холод: холод камня и холод расчёта.
Тяжёлые ворота со скрипом начали отворяться, нарушая тишину.

Они сделали первый шаг наружу.

Впереди, в утренней дымке, их ждал лес Веридиана, и его безмолвная тревога тут же нашла отклик в душе Ариэль. Отделившись от шагов спутников, воздушная эльфийка попыталась «услышать» чащу своим даром, спросить, что её напугало. Но вместо чёткой мысли с губ сорвался тихий, бессознательный шёпот на древнем языке, живущем в самой душе эльфийки.
— Man-eneth lín, melinon? (Что с тобой, мой дом?)
Шёпот был почти беззвучным, но Сайрин, шедший рядом, уловил его и тут же остановился. Он нахмурился. Он не понял слов, но уловил в них странную, отрешённую ноту, которая ему совсем не понравилась.

— Лина? — тихо позвал он, и в его голосе прозвучала сдержанная тревога.

Голос друга вырвал Ариэль из транса. Связь с лесом резко оборвалась. Девушка вздрогнула, словно очнувшись, и растерянно посмотрела на мага, не сразу поняв, что её услышали.
— Нет... — она покачала головой, отводя взгляд. — Ничего. Показалось.

Уклоняясь от обеспокоенного взгляда Сайрина, Ариэль на долю секунды встретилась с глазами Гедеона. Дракон тоже слышал. Но в его взгляде не было беспокойства. Лишь острый, пронзительный интерес древнего существа и безмолвный вопрос. Под этим анализирующим, изучающим взглядом воздушная эльфийка почувствовала себя уязвимой и тут же отвернулась, уставившись на тропу перед собой.
Ответом было лишь молчание напуганной чащи. Лес не был враждебен. Он затаил дыхание, словно ждал появления чего-то тёмного, что уже шло по их следу.

В какой-то момент Каэль остановился, сверяясь с картой.

— Нам нужно повернуть на восток, к ручью. Там тропа должна быть шире.

​Прежде чем кто-либо успел двинуться, Ариэль подняла руку.

— Нет.

​Её голос прозвучал неожиданно громко и уверенно в лесной тишине. Все обернулись к ней. Она закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Она чувствовала это своей стихией, своим наследием. Воздух здесь был слишком влажным, тяжёлым. Он пах не свежей проточной водой, а сыростью, гнилью и стоячим болотом. И вместо чистого журчания ручья она слышала лишь глухое, чавкающее бульканье где-то впереди.

​— Карта врёт, — сказала она, открывая глаза. — Ручей разлился после весенних дождей, там теперь топь. Есть старая охотничья тропа севернее. Она выведет нас к подножию быстрее. Это срежет нам пару часов.

​Каэль недоверчиво поднял бровь, снова уставившись в пергамент.

— Здесь она не отмечена.

— Потому что её знают только те, кто здесь вырос, — тихо добавила она.

Глава 4: Каменное эхо и искажённые поля

С первыми лучами солнца, коснувшимися седых вершин Туманного Хребта, лагерь был свёрнут. Прощальная, живая тишина леса осталась позади, сменившись пронзительным, одиноким свистом ветра в скалах. Воздух стал другим: острым, холодным и таким чистым, что обжигал лёгкие. Каждый шаг отдавался гулким эхом, а под ногами то и дело с резким треском лопались мелкие камни. Холод проникал под одежду, заставляя пальцы неметь, а голая порода скал, казалось, вытягивала из тела последнее тепло.

Началось восхождение. И здесь, на каменистых тропах, всё изменилось.

Если в лесу Ариэль была бесшумной тенью, то здесь эльфийка чувствовала себя чужой и уязвимой. Гладкие, почти бесшумные подошвы её сапог, идеальные для лесных троп, предательски скользили на мелкой каменной осыпи.

Она мысленно выругалась, коря себя за аристократическую глупость. Нужно было настоять и выделить время в столице, чтобы купить грубые, подбитые гвоздями ботинки, как у людей или гномов. Но понадеявшись на свою эльфийскую ловкость, теперь Ариэль расплачивалась за это на каждом шагу.

Маг воздуха ловила себя на мысли, что впервые за долгое время ей хотелось бы быть не легче, а тяжелее, прочнее. Иметь не только силу, но и ту несокрушимую уверенность, которая делала Гедеона частью этих скал.

Дракон, напротив, преобразился. Он словно родился среди этих камней, двигаясь с уверенной, почти хищной грацией. Его тяжёлые ботинки находили опору там, где, казалось, её не было вовсе. Он стал их проводником, и его команды звучали как законы самой горы, непреложные и абсолютные.
— Дистанция три шага. Не больше.
— На тот уступ не наступать. Слабая порода.
— Дышите ровнее. Экономьте силы.

Гедеон не смотрел на спутников, но, казалось, контролировал движение каждого. Он был горой, а они — лишь теми, кому было позволено по ней идти. И Ариэль, с трудом ставя ногу на очередной скользкий уступ, впервые поняла, что сейчас её жизнь зависит не от собственной магии, а от холодного, безжалостного расчёта дракона, который шёл впереди.

Очередной порыв ветра заставил её пошатнуться, и гладкая подошва эльфийского сапога предательски скользнула по осыпи. Девушка едва удержала равновесие, в последнюю секунду ухватившись за скалу.

Сайрин, шедший чуть позади, с раздражённым вздохом поравнялся с ней. Он не стал предлагать руку. Вместо этого маг воды смерил её сапоги критическим взглядом.
— Если ты свернёшь себе лодыжку на первом же склоне, нести тебя до вершины буду не я, — его голос был тихим и абсолютно ровным, но в нём слышались привычные едкие нотки.
Она метнула в него гневный взгляд, готовая ответить, но он уже протягивал ей свой локоть.
— Давай, цепляйся, — без всякой нежности бросил он. — Так будет быстрее для всех.

Уязвлённая, но понимая его правоту, Ариэль с неохотой приняла помощь. Его рука была твёрдой и уверенной — конечность воина, а не заботливой няньки. Этот жест был не проявлением жалости, а требованием эффективности. И именно поэтому эльфийка не могла отделаться от чувства, что за их спинами буравит ледяной взор Гедеона. Дракон не одобрял проявлений слабости, но такую холодную, практичную взаимопомощь он, скорее всего, понимал.

Тэйлар, обычно болтливый, некоторое время шёл молча, но гнетущая тишина гор давила на него сильнее, чем на остальных. Наконец, маг воздуха не выдержал.
— Ну и местечко! Даже птицы не поют, — его голос прозвучал нарочито бодро, разрезая свист ветра. Он посмотрел на широкую спину идущего впереди Гедеона. — Кай’Ран, ты уверен, что ведёшь нас к цели, а не в собственное логово, чтобы принести нас в жертву горным духам?
Гедеон не ответил. Он даже не замедлил шага. Проводник лишь на долю секунды повернул голову и смерил Тэйлара абсолютно пустым, холодным взглядом. В этом взоре не было злости. В нём не было ничего, и это было страшнее всего.

Сайрин, шедший рядом с Ариель, тихо вздохнул.
— Тэйлар, если хочешь проверить, есть ли у горных духов чувство юмора, можешь спрыгнуть прямо сейчас, — его тон был абсолютно спокойным, но полным едкой иронии. — Думаю, мы справимся и без тебя.

Тэйлар картинно развёл руками и ухмыльнулся, ничуть не смутившись.
— Я просто спросил! — весело ответил он Сайрину, а затем вполголоса добавил, глядя на спину Гедеона. — Хотя, пожалуй, твой вариант со спрыгиванием был бы менее болезненным.
После этого он наконец замолчал.

К полудню, когда отряд сделал привал на небольшом плато, их ждала первая находка. Это был заброшенный лагерь.

— Никаких следов борьбы, — констатировал Каэль, осматривая землю. — Ни крови, ни следов чужого присутствия.

Но тишина здесь была неправильной, зловещей. Ариэль заметила мелкие, тревожные детали, от которых по спине пробежал холодок. Опрокинутая миска с засохшей кашей у кострища. Ложка, валяющаяся в нескольких шагах, словно её выронили на бегу. На остатках палатки ткань была разорвана не снаружи, а изнутри, будто кто-то в панике пытался выбраться. А в остывшей золе костра виднелся чёткий, смазанный отпечаток ладони — след того, кто падал.

Они просто... убежали. В диком, животном ужасе.

Сайрин опустился на колени у небольшого ручья. Он зачерпнул воду, и она на мгновение засветилась тусклым, болезненным светом.
— Магическая эманация, — произнёс он, выливая воду. — Сильная. Искажённая. Что-то очень неправильное здесь произошло.

Гедеон, коснувшись пальцами остывших углей, закрыл глаза.
— Костёр погас сам. Резко. Словно из него вытянули всё тепло. Примерно две недели назад.

Все улики указывали на странное, необъяснимое событие. Тогда Ариэль решилась. Она прикрыла глаза и позволила своему второму дару, менталистике, слегка просочиться сквозь защиту обруча.

Результат был мгновенным и мучительным. Её голова взорвалась болью. Это были не просто эмоции, а обрывки чужого кошмара. Вспышка ослепительного, фиолетового света. Ощущение, будто ногти скребут по камню. Беззвучный крик, застывший в горле. Образ широко распахнутых от ужаса глаз её товарища-исследователя. И всепоглощающее, иррациональное желание — БЕЖАТЬ. Неважно куда, просто бежать от этого... звука. От этой песни, которую она не слышала, но чувствовала костями.

Глава 5: Эхо в камне

Они нашли её случайно. Узкая, почти незаметная расщелина в скале, скрытая занавесью из замёрзшего водопада, чьи ледяные пряди тускло поблёскивали в свете угасающего дня. За ней открывалась неглубокая, сухая пещера, пахнущая вековой пылью и холодным камнем. Это было не убежище. Это была могила, выдолбленная в сердце горы, но сейчас она казалась им самым безопасным местом во всём мире.
Тишина, навалившаяся на них после выхода из Полей Обострения, была оглушительной. Она была тяжелее крика, плотнее тумана. Каждый из них был заперт в собственной клетке из пережитого ужаса, и никто не решался нарушить это хрупкое, звенящее молчание.
Первой сломалась Миара. Она не сказала ни слова. Просто опустилась на каменистый пол, прислонившись спиной к холодной стене, и закрыла глаза. Её плечи, всегда прямые и несгибаемые, как у векового дуба, поникли. Впервые за всё время, что Ариэль её знала, Миара выглядела не наставником и не командиром, а просто смертельно уставшей женщиной. Каэль, бросив на неё короткий, обеспокоенный взгляд, не стал её трогать. Вместо этого он молча начал обход пещеры, его движения были резкими, механическими, словно он пытался через физическое действие вытеснить из себя остатки хаоса, свидетелем которого стал. Он проверял каждый выступ, каждую тень, словно ожидал, что искажённая магия последует за ними и сюда.
Тэйлар сбросил на пол свой походный мешок с глухим стуком и попытался улыбнуться. Улыбка вышла кривой, больше похожей на гримасу боли.
— Ну, по крайней мере, здесь не нужно платить за постой, — его голос, обычно звонкий и полный жизни, прозвучал хрипло и неуверенно. — И вид... специфический. Скажем так, на любителя минимализма.
Шутка повисла в тяжёлом воздухе и умерла, не найдя отклика. Тэйлар умолк, и его плечи тоже опустились. Он опустился на корточки у входа, уставившись на ледяную завесу водопада, и принялся бессмысленно перебирать мелкие камешки на полу. Душа компании осталась снаружи, в том безумном калейдоскопе, а здесь сидел лишь напуганный юноша, слишком рано увидевший изнанку мира.
Ариэль всё ещё дрожала. Дрожь шла изнутри, сотрясая не тело, а самую душу. Она стояла посреди пещеры, обхватив себя руками, и не могла заставить себя пошевелиться. "Песня" стихла, но её эхо всё ещё звучало в голове — фантомная мелодия, от которой хотелось выть. Её обруч, казалось, превратился в ледяной обруч, вмороженный прямо в череп.
Сайрин оказался рядом, двигаясь с бесшумной скоростью. Он не задавал глупых вопросов вроде "Ты в порядке?". Он просто взял её за руку и повёл к стене, подальше от входа. Его ладонь была тёплой и сухой, единственное живое тепло в этом каменном склепе. Он усадил её, накинул на плечи свой плащ, а затем достал из своей сумки небольшой флакон с тёмной жидкостью.
— Пей, — его голос был тихим, но в нём слышалась сталь приказа. — Успокоительное. На травах. Никакой магии. Просто пей.
Она послушно сделала глоток. Горькая, терпкая жидкость обожгла горло, но принесла с собой волну глухой, вязкой пустоты, которая начала медленно вытеснять звенящую панику. Сайрин опустился на колени перед ней, его пальцы привычно нащупали пульс на её запястье. Он был целителем до мозга костей — сначала тело, потом эмоции.
— Пульс частый, но ровный, — констатировал он, скорее для себя, чем для неё. Он поднял на неё глаза, и в их синей глубине плескалась такая тревога, что Ариэль стало не по себе. — Что ты видела, Лина? Что ты слышала на самом деле?
Она покачала головой, не в силах облечь это в слова. Как объяснить ему мелодию, которая обещала покой и вела к безумию? Как описать чувство, будто твой разум разрывают на части невидимыми руками?
— Оно... зовёт, — прошептала она. — Обещает тишину.
Сайрин нахмурился, его лицо стало жёстким. Он понимал, о чём она. Для менталиста, живущего в вечном шуме чужих мыслей, обещание абсолютной тишины было самым страшным и самым сладким искушением. Он ничего не сказал, лишь крепче сжал её руку, прежде чем подняться.
Всё это время Гедеон молчал. Он не вошёл в пещеру вместе со всеми. Дракон остался снаружи, за ледяным занавесом, тёмным силуэтом на фоне умирающего неба. Он стоял там, неподвижный, как одна из скал, и просто дышал. Ровно. Глубоко. Словно вбирая в себя холодный, чистый воздух гор и выдыхая хаос Полей. Ариэль чувствовала его присутствие даже сквозь камень — как далёкий, ровно горящий костёр. Он не участвовал в их общей слабости. Он отделял себя от неё, переваривая произошедшее в одиночку.
Когда он наконец вошёл, мрак в пещере уже почти сгустился. Одним щелчком пальцев он зажёг на своей ладони небольшой, ровный шар пламени, который залил их убежище тёплым, оранжевым светом. Огонь не коптил и не трещал. Он просто горел, давая свет и тепло. В его присутствии стало немного легче дышать.
Он обвёл всех тяжёлым взглядом, который задержался на Ариэль на долю секунды дольше. Затем его взор нашёл Каэля.
— Доклад, — голос Гедеона был ровным и лишённым эмоций, словно они были не на грани срыва в диких горах, а в учебном зале Академии.
Каэль вздрогнул, выныривая из своих мыслей. Он выпрямился, и на его лице снова появилась маска стратега.
— Вход один, узкий. Легко оборонять. Стены прочные, обвалов не предвидится. Воды нет, но у нас есть запас на два дня. Мы в относительной безопасности. На время.
Гедеон кивнул.
— Разводим костёр. Ужин. Затем — совещание. Дежурство по два часа. Я первый.
Это был не приказ. Это была констатация единственно верного порядка действий, и никто не стал спорить. Рутина спасала. Простые, понятные действия выстраивали хрупкую стену между ними и безумием, из которого они только что вырвались.
Через час, после скудного ужина из вяленого мяса и галет, они собрались у костра. Тепло огня и горячий травяной отвар, который заварил Сайрин, немного разжали ледяные тиски, сковавшие их. Но напряжение никуда не делось. Оно висело в воздухе, густое и ощутимое.
— Итак, подведём итоги, — начал Каэль, расстелив на камне карту. — Наша разведывательная миссия, по сути, завершена. Мы нашли следы пропавшей группы. Мы установили природу угрозы. Это не существо, не армия. Это артефакт, источник мощнейшей ментальной и искажающей магии.
— "Артефакт"? — горько усмехнулся Тэйлар. — Это не артефакт, Каэль. Это чума. Ментальная чума, которая расползается по этим горам.
— Как бы то ни было, — продолжил Каэль, проигнорировав его выпад, — мы обладаем информацией критической важности. Согласно уставу и приказу магистра Валерия, наша задача — немедленно прекратить миссию и возвращаться в Академию с докладом. Путь назад займёт два дня, если не будет осложнений.
Сайрин решительно кивнул, его взгляд был твёрдым.
— Я полностью согласен с Каэлем. Особенно после того, что случилось с Ариэль. — Он посмотрел на неё, и в его голосе прозвучали собственнические нотки защитника. — Вы видели, что с ней стало! Ещё один такой приступ, и я не гарантирую, что смогу вытащить её разум обратно! Подвергать её такому риску снова — это не просто безрассудство. Это самоубийство. Мы уходим. На рассвете.
Его слова прозвучали как ультиматум. Миара, до этого молчавшая, тяжело вздохнула.
— Логика на их стороне, — медленно произнесла она, глядя в огонь. — Нас посылали в разведку, а не на войну. Мы не готовы к столкновению с такой силой.
Казалось, решение было принято. Трое из пяти высказались за отступление. Но они забыли про шестого.
— Нет, — раздался тихий, но твёрдый голос Гедеона. Он сидел чуть поодаль, в полутени, и его лицо было непроницаемым. — Мы не уходим.
В пещере воцарилась тишина, нарушаемая лишь треском огня.
— Что значит "не уходим"? — Каэль поднял на него глаза, в его голосе прозвучало откровенное недоумение. — Кай'Ран, это прямое нарушение приказа. Наша миссия — "оценить силы, но в бой не вступать".
— Наша миссия изменилась в тот момент, когда мы поняли, с чем имеем дело, — Гедеон медленно поднялся, выходя на свет. Он не повышал голоса, но каждое его слово падало, как камень. — Оставленное без присмотра, это оружие убьёт не только тех, кто забредёт в эти горы. Его "песня" будет расползаться. Она просочится в ручьи, её разнесёт ветер. Через месяц, через год она дойдёт до предгорий. До деревень. Тысячи сойдут с ума. Это угроза уровня, который Совет даже не мог себе представить. И наш долг — не бежать от неё, поджав хвост, а остановить.
— Ценой наших жизней? — вскинулся Сайрин. — Ценой её рассудка? — он ткнул пальцем в сторону Ариэль. — Твой долг заканчивается там, где начинается безрассудство! Мы — адепты, а не карательный отряд Архимагов!
— Долг дракона — защищать, — отрезал Гедеон, и его глаза на мгновение сверкнули в свете костра. — Даже если цена — его собственная жизнь. Особенно, если цена — его собственная жизнь. Мы идём дальше.
Спор зашёл в тупик. С одной стороны была холодная логика устава и забота о своих. С другой — несокрушимая, фанатичная верность долгу. И тогда все взгляды, словно по команде, обратились к той, кто всё это время молчал. К Ариэль.
Она сидела, глядя на свои руки. Она слышала правоту Каэля. Она чувствовала отчаянную, душащую заботу Сайрина. Мысль о возвращении в Академию, в безопасность, была сладкой, как запретный плод. Она могла бы согласиться. Никто бы её не осудил.
Но она снова и снова слышала в своей голове беззвучный крик тех магов. Она видела их ужас. Она чувствовала зов этой проклятой "песни". И она понимала то, чего не понимали другие. Это зло было нацелено именно на таких, как она. Оно говорило на языке её души. И если она сейчас убежит, оно просто придёт за кем-то другим. За другим менталистом, который будет не готов, у которого не будет рядом команды, способной вытащить его из безумия.
Она медленно подняла голову. Её лицо было бледным, но в зелёных глазах горел новый, холодный и решительный огонь.
— Сайрин прав, — тихо сказала она. Все замерли. Сайрин облегчённо выдохнул. — Это может меня убить. Или свести с ума.
Она сделала паузу, её взгляд нашёл глаза Гедеона.
— Но он тоже прав. Мы не можем это оставить. — Она обвела взглядом своих друзей. — Эта "песня"... она как яд. Я не знаю, что это, но я чувствую его. И я — единственная, кто может его отследить. Если мы уйдём, кто остановит его потом? Когда будет уже слишком поздно?
— Лина, нет... — начал было Сайрин, но она подняла руку, останавливая его.
— Это больше не вопрос приказа, Сайрин. Это вопрос выбора. Я не могу убежать, зная, что оставляю за спиной... это. Я иду дальше.
Её голос не дрожал. В нём не было ни страха, ни героизма. Лишь спокойная, пугающая уверенность. Решение было принято. Она, жертва, которую всю жизнь пытались оградить от её же дара, впервые добровольно шагнула навстречу угрозе, выбрав свой "ключ" в качестве оружия.
Лицо Сайрина окаменело. В его глазах промелькнуло что-то страшное — смесь обиды, боли и предательства. Он смотрел не на неё, а на Гедеона, словно это дракон вложил в её уста эти слова. Он молча поднялся, отошёл от костра и сел в самый тёмный угол пещеры, отгородившись от них стеной ледяного молчания. Раскол произошёл.
Миара и Каэль переглянулись. Их лица были мрачными, но они были солдатами. Если их товарищ и два лидера приняли решение, они подчинятся.
— Хорошо, — глухо произнёс Каэль, снова склоняясь над картой. — Тогда нам нужен новый план.
Гедеон ничего не сказал. Он лишь коротко кивнул Ариэль. В этом кивке не было триумфа победителя. В нём было молчаливое признание равного воина. И этот безмолвный знак уважения от него значил для неё больше, чем все слова поддержки от друзей.
Ночь тянулась бесконечно. Они дежурили по очереди, но Ариэль так и не смогла уснуть. Когда пришёл её черёд, она вышла из пещеры и села на холодный камень у ледяного водопада. Луна заливала горы призрачным, серебряным светом, превращая их в пейзаж с другой планеты.
Хруст гравия за спиной заставил её вздрогнуть. Гедеон. Он подошёл и встал рядом, не нарушая её личного пространства. Они долго молчали, глядя на звёзды, которые здесь, в горах, казались ярче и ближе.
— Ты не должна была этого делать, — наконец произнёс он, его голос был тихим, почти ропотом на фоне шума ветра.
Она удивлённо повернулась к нему.
— Что? Поддерживать тебя?
— Нет, — он покачал головой, не глядя на неё. — Принимать решение за всех. Это был мой долг. Моя ответственность. Я бы заставил их подчиниться.
— Я знаю, — так же тихо ответила она. — И тогда они бы ненавидели тебя. А так... они просто боятся за меня.
Он повернул голову и посмотрел на неё. В полумраке его глаза казались бездонными.
— То, что ты делаешь... — медленно начал он, подбирая слова, что было для него совершенно не свойственно. — То, что ты терпишь этот звук. Это требует силы. Иной силы, не той, что крушит скалы.
Его слова ударили её, как порыв ветра. Это было не просто признание. Это было отречение. Отречение от всего, во что он верил, от всего, в чём он её обвинял. Он, ценивший лишь грубую, осязаемую мощь, признал её невидимую, ментальную борьбу силой.
Горькая, ядовитая усмешка сама собой тронула её губы.
— Надо же, — прошептала она в звенящую тишину. — А я-то думала, что я всего лишь "красивая кукла".
Он вздрогнул, словно она дала ему пощёчину. Он не ожидал, что она помнит эти слова так отчётливо. Что они, брошенные в гневе столько лет назад, до сих пор кровоточат. Его челюсти сжались. Он хотел что-то сказать — оправдаться, объяснить, — но гордость дракона не позволила ему. Какие слова могли искупить ту жестокость?
Он ничего не ответил. Лишь отвернулся и снова уставился на горы. Но его молчание было громче любого извинения. Оно было признанием вины. И в этой неловкой, напряжённой тишине под холодными звёздами стена между ними, выстроенная из лет ненависти и недоверия, дала первую, тонкую трещину.
Они не знали, сколько так простояли. Минуту? Час? Время потеряло свой смысл.
— Оно где-то там, — наконец сказала Ариэль, кивнув на самый высокий пик, окутанный клубами тумана. — Я чувствую его. Словно маяк во тьме.
Гедеон проследил за её взглядом.
— Тогда мы идём туда.
На рассвете они двинулись в путь. Напряжение в отряде можно было резать ножом. Сайрин шёл, замкнувшись в себе, и общался с Ариэль лишь по необходимости, бросая короткие, деловые фразы. Тэйлар окончательно сник и молчал. Лишь Каэль и Миара сохраняли внешнее спокойствие, но и они постоянно обменивались тревожными взглядами.
Ариэль вела их. Теперь она была не просто проводником — она была живым компасом. "Песня" стала сильнее, она билась о её ментальный щит, как прибой о скалы. Это была тупая, ноющая боль в висках, постоянный шёпот на грани слышимости, обещающий избавление. Ей приходилось концентрироваться на каждом шаге, чтобы не поддаться ему.
Гедеон шёл рядом с ней. Он не говорил ни слова, но его присутствие стало для неё якорем. Ровный ритм его шагов, его спокойное дыхание, аура несокрушимой уверенности — всё это помогало ей держаться, не давая утонуть в безумном шёпоте. Он стал её щитом, так же, как она стала его глазами.
К полудню они вышли на заснеженное плато у подножия пика. И увидели его.
Это был не храм и не крепость. Прямо из скалы вырастала древняя, циклопическая конструкция из чёрного, будто поглощающего свет камня. В её центре находилась огромная арка, ведущая в непроглядную тьму. Вся поверхность строения была покрыта глубокими, витиеватыми рунами, которые, казалось, пульсировали в такт нечеловеческой "песне". От этого места веяло такой древней и чуждой силой, что волосы на затылке вставали дыбом.
— Это оно, — выдохнула Ариэль, чувствуя, как давление на её разум стало почти невыносимым. — Источник там, внутри.
— Похоже на гробницу, — мрачно произнёс Каэль. — Очень древнюю. Не эльфийскую. Не гномью. И точно не человеческую.
Они осторожно приблизились. "Песня" здесь была оглушительной. Она уже не шептала, она кричала в их разумах, вызывая тошноту и головокружение.
— Готовьтесь, — скомандовал Гедеон, его рука легла на эфес меча. — Входим вместе.
Они сделали шаг к арке, и в этот самый момент из теней у входа беззвучно шагнула фигура.
Это была девушка. Или молодая женщина. Полукровка, судя по лёгкой заострённости ушей и человеческому телосложению. Тёмные волосы, собранные в тугой хвост, холодные глаза цвета мха. Она была одета в тёмный, не стесняющий движений кожаный доспех, а за её спиной виднелись рукояти двух коротких мечей. Она не выглядела как жертва артефакта. В её позе не было ни страха, ни безумия. Лишь холодная, отточенная эффективность хищника.
Она встала прямо перед ними, преграждая путь.
— Дальше пути нет, — её голос был спокойным, ровным и абсолютно безжизненным. Голос человека, для которого убийство — просто работа.
Они замерли. Это была не потерявшаяся исследовательница. Не безумный отшельник. Перед ними стоял страж. И её появление здесь, в самом сердце аномалии, могло означать только одно: то, что творилось в этих горах, было не случайностью. Это был чей-то зловещий план. И они только что столкнулись с его исполнителем.