Хроники вымирания

Пролог

Я не автор этой книги. Я не создавала персонажей, не выписывала сюжет, не погружала своих героев в безвыходные ситуации, чтобы те из кожи вон лезли в поисках решения своих проблем на потеху будущему читателю. Всё, что вы увидите далее – подлинные истории людей, до ужаса похожих на нас с вами. Некоторые из них я услышала непосредственно от героев грядущего повествования, некоторые – от их друзей, родственников, знакомых или случайных спутников, деливших с ними тяготы выживания в нашем новом, суровом мире. Все персонажи – реальны. Все события, описанные в рассказах – подлинные. Разумеется, без художественного вымысла подчас будет не обойтись, но он совершенно точно будет сведён к минимуму составителем сборника: тем, кто соберёт эти крохотные крупицы чужих жизней воедино, предприняв робкую попытку обессмертить их. В наше время это особенно ценно. Особенно желанно.

Меня зовут Юлия Гущина. Когда началось вымирание, мне было девять лет. Как и многие из вас, я ходила в школу, делала домашние задания и беспокоилась, пожалуй, только о том, чтобы в четверти у меня выходили одни пятёрки. Жизнь моя состояла из уроков, занятий в спортивной секции по вторникам и четвергам и музыкальной школы по понедельникам, средам и пятницам. В выходные – досуг с родителями, стремившимися заполнить собой и своими ожиданиями от меня всё моё время, а в перерывах между всем этим – отдых и сон, так необходимый растущему детскому организму. Глядя на своих чуть более беззаботных сверстниц, я иногда завидовала им, втайне мечтая о том, чтобы и у меня когда-нибудь появилось побольше свободного времени. Я не имела ни малейшего понятия о том, как я могла бы им распорядиться, но жажде беспечности это совсем не мешало. Как и многим детям в этом возрасте, мне хотелось поскорее стать взрослой, чтобы взять, наконец, под собственный контроль всё, что со мной происходит. Самой выбирать, в какие секции ходить, а в какие нет, самой выбирать, делать ли сегодня домашнюю работу, выбирать, в конце концов, когда ложиться спать и когда просыпаться. Я ещё не знала тогда, как скоро моим желаниям суждено будет сбыться, и в какой изощрённой форме они вот-вот воплотятся в жизнь.

Моей собственной биографии я когда-нибудь посвящу отдельное произведение, в котором поведаю обо всём своём тернистом пути от ежедневной борьбы за существование до пасторального спокойствия сегодняшнего дня. Пока же позвольте мне лишь обмолвиться о том, кто я такая, и кем я была в момент всех тех событий, которые будут описаны ниже. За последние одиннадцать лет моя судьба пересеклась с судьбами множества людей. Многих из них уже давно нет в живых. И что самое ужасное – о многих из них теперь совершенно некому вспомнить, потому что все, кто их когда-либо знал, тоже погибли. Весьма вероятно, что для многих из них я – последний человек, который их всё ещё помнит. Последний мостик, отделяющий их от полного забвения.

У меня отличная память, и я совершенно точно буду помнить всех, с кем мы когда-либо встретились, до конца своих дней. Но хочется, всё же, каких-то гарантий того, что люди эти не канут в пучину безвременья вместе со мной, в далёком, далёком будущем. В этом и состоит главная задумка этой книги: дать мёртвым новую жизнь, пусть жизнь эта и останется всего-то на нескольких сотнях бумажных страниц. Те же, кто ныне живёт и здравствует, тоже, надеюсь, не расстроятся, если их приключения станут частью этого сборника. Вот, с какими чувствами и идеями я приступаю теперь к его составлению. И перехожу к его первой истории.

Красный тракт

– В таком мире живём, малой: тут либо ты их жрёшь, либо они тебя жрут, – философствовал Виктор, стоя в пробке на Красном тракте: широченном шоссе, толстым канатом проходящем через весь город и соединяющем его центр с периферией и всевозможными спальными районами. В наполированном до блеска кожаном салоне новенького внедорожника вместе с ним сидел его помощник, всюду таскавшийся за ним для того, чтобы вовремя освободить своего босса от выполнения скучных, рутинных задач. В сфере ответственности начальника находилось множество рутины и скукотищи, разбираться с которой, по идее, должен был он сам. Но на то он и начальник, чтобы делегировать всё будничное и муторное тем, чьё время и силы для этих целей способен был купить его кошелёк.

На каждое пространное рассуждение босса помощник непременно кивал головой, пытаясь делать это старательно и выглядеть при этом вдумчиво. За полгода на этой работе помощник научился тому, что некоторые называют «чувством руководителя»: способности подстраиваться под его настроение, угадывать его желания и упреждать его просьбы, наперёд беспокоясь о том, о чём шеф ещё только собирался попросить. В моменты, например, когда босс свысока, по-отечески делился своей начальнической мудростью, нужно было кивать и смотреть либо на него, либо куда-нибудь в сторону отсутствующим взглядом: таким, словно всё вокруг – и даже солнце на небе – меркнет перед блистательностью шефовских изречений и живостью его ума.

Виктор чуть высунулся из-за руля, нахмурился и окинул нервным взглядом впередистоящие машины. Затем – несколько раз нажал на гудок, сыграв свою короткую партию в пробочном оркестре.

– Ну чё там, ё-моё?! Вообще что ли наглухо встряли?! Слыш, малой, а кто говорил, мол, пять баллов всего, через полчаса уже на месте будем?!

– Виктор Петрович, там на самом деле пять баллов было вот, буквально только что, – лепетал помощник.

– За такие пять баллов – два балла этим твоим картам, – сказал на это Виктор и стал озираться по сторонам, пытаясь посмотреть во все зеркала заднего вида сразу. Наконец, когда машина впереди продвинулась на метр-другой, он вывернул руль вправо и поспешил встроиться сразу за ней, к неудовольствию водителя на белом седане, которого он только что подрезал. Белый седан недовольно посигналил.

– Да гудни хоть себе в ж… Валера, опусти-ка стекло, – приказал Виктор помощнику, и тот сию же секунду выполнил просьбу начальника, – Не обессудь, гражданин, я на встречу опаздываю!

– Тут все на встречи опаздывают!!! Самый умный что ли?! Я тут уже полчас…

Виктор поднял стекло, нажав кнопку на панели со своей стороны, и возмущения водителя седана заглохли, растворившись где-то там, снаружи, в гуле гудков десятков и сотен других таких же возмущённых водителей. Помощник поймал себя на мысли, что шеф снова показал себя, свой статус, попросив именно его открыть окно с пассажирской стороны, хотя он мог сделать это и самостоятельно. Что ж, его можно понять: занятой человек, всё-таки, да и к тому же за это он ему и платит зарплату. Плевать. Главное – покрутиться возле него ещё полгода, окончательно втереться в доверие, а там можно и свои интересы продавить. Попросить свести с кем-нибудь нужным или в компании на его счёт с вышестоящими поговорить – вариантов много. Нужно только эту первую ступень карьерной лестницы вытерпеть, выстрадать окончательно не растеряв достоинство, а там уж всё пойдёт как по маслу.

Когда машина впереди проехала ещё дальше, освободив ещё больше пространства за собой, Виктор окончательно встроился за ней. Но не затем, чтобы сменить ряд: нет, у Виктора – победителя по жизни – были куда более грандиозные планы.

– Виктор Петрович, там же…

Машина подпрыгнула на бордюре и въехала на тротуар к изумлению шедших по своим делам пешеходов. Виктор уверенно, с чувством полнейшей собственной правоты нажал на газ и одновременно на гудок, разгоняя в стороны до крайности возмущённых прохожих.

– Я тебе говорю: надо своё всегда брать! Жри или тебя сожрут. Иначе никак. Учись, пока я жив, малой, – сказал Виктор, назидательно хлопнув помощника по плечу. Тот вжался в кресло, уповая на то, чтобы начальник вместе с его манёврами и философией жизни не попался сейчас патрулю или тем ребятам с камерами, которые клеймят хозяев жизни красными наклейками на лобовые стёкла. Шеф попадёт, а разгребать как обычно ему. Хоть бы всё обошлось.

Вояж по тротуару вскоре завершился: внедорожник упёрся в поворот, и нужно было возвращаться во вставший намертво поток. Тут у Виктора зазвонил телефон. На экране появилась фотография губастой молодой девчонки с ресницами-крыльями, обозначенной как «Наталья Н. Склад». Одной рукой выруливая в сторону пробки, другой Виктор ответил на звонок.

– Да, лапуля. Заинька, уже почти приехал, кроха моя! Чего? Да какой интернет, я в офисе с утра… Так, погоди-ка, зая.

Виктор отнял телефон от уха и прижал его к груди, чтобы «зая» не услышала того, что он вот-вот намеревался сказать.

– Ну ты, чудило! Чё ты делаешь, э?! Человеком будь! – крикнул он в поднятое стекло кому-то, кто заблокировал ему заезд в поток. Казалось, водитель простенькой, низенькой легковушки делал это специально. Виктор нажал на кнопку, и стекло сползло вниз.

– Алё, гараж! Ты специально что ли? Проучить меня захотел?! Дай проехать, куда ты своим корытом лезешь!

Помощник вглядывался в окна легковушки и предвкушал проблемы. За её рулём сидел приземистый человек, одетый в военную форму. Звёзд военный с неба не хватал: на погонах было всего-то три полоски. Наверное, подумал помощник, у военного тоже был свой начальник: человек с большими звёздами. Такой же самодур, любящий при любом удобном случае показать, кто здесь папа и поучить подчинённых уму-разуму. Неспособный сказать и слова поперёк своему боссу, он с превеликим удовольствием ставил на место чужих боссов на крутых тачках, когда судьба подкидывала ему такую возможность. Ведь что за счастье: напомнить иной раз очередному хозяину жизни о том, что сделан он из того же мяса, что и все остальные.