Хрустальная валькирия.

Глава 1

Глава 1.

Июнь. Москва, Бар на Никольской. 

Краста(Катя). 

Эта история разворачивается в тот момент, когда одна невменяемая пьяная девица, выпила лишнюю порцию виски за длинной деревянной стойкой в баре на Никольской. Начинала девушка с мартини, а потом ударилась в старый, добрый односолодовый. До этого могла додуматься только такая оторва, как я. 

Старая потертая поверхность барной стойки блестела разводами от разлитого пива, после ушедшей компании мужиков. Бармен привычно протер тряпкой поверхность, заставив несколько тонких струек скользнуть дальше по столешнице и попасть в дерзкий, низкий вырез моей шелковой блузки. Рассматривая крупные капли на коже и едва соображая, я залпом выпила очередной стакан виски. А потом перевела замутненный алкоголем взгляд на пятна, проявляющиеся по подолу короткой джинсовой юбки. Скандалить не было особого желания, но и делать вид, что не заметила произошедшую неприятность, было бы верхом безразличия. Осталось скривить недовольное лицо, разозлиться еще сильнее, и свалить домой. Просто разрыдаться – это же не наш выход?
 
Что я и сделала. Раздула деланно и яростно ноздри, кинула бокал в бармена, не попала, пьяно разрыдалась и пошла домой, отмахнувшись от показной заботы пьяных подруг. 

Джинсовая юбка поднялась, едва не обнажая попку, и сбилась комками на талии, не выдержав несуразных дерганий, что воспринимались в пьяном угаре танцами в тесном помещении клуба «Ностальгия». Под мышками из- за июньской жары было мокро и липко. Даже дезодорант не спасал. Одна из приехавших подружек, Ксюшка, еще прижималась ко мне, пытаясь отвлечь от преждевременного ухода и уговаривала остаться:

- Посадим в такси, - орала погромче моя личная жилетка для плача, стараясь перекричать бьющую по ушам музыку в баре, – не выпендривайся. Еще найдешь себе приключения на пятую точку… Да и дождь начинается на улице.

В глазах пьяно расплывалось пространство из-за выпитого алкоголя. Сверху все впечатления от отдыха замазывались пьяными гудениями, воспринимаемыми как самое прекрасное пение песни «Шальная императрица». Объективное внимание отказало напрочь, все это добивала и без того уставший разум, не спадающая, полуночная жара. Ничего не спасало от бурного июньского веселья.

- Не-а, - я отбрыкивалась как могла, вяло отталкивая Ксюху, и упрямо шла сквозь толпу танцующих к свободному выходу. – Сама доеду.

- Валька спросит о тебе, Катюх, – подруга настойчиво пыталась достучаться до разума, но эти слова только сильнее раззадоривали. - И что мне ей сказать? Что ты просто ушла?

Я отбрыкнулась от нее смазанными движениями, пьяно заорала, пытаясь перекричать грохочущую по вискам музыку. Зарядила незнакомому парню, горячими и потными ладонями, лапающего едва стоящее на ногах, тело. Почти упала в другие не менее потные и пылающие ладони другого мужика. И словно на автопилоте, уворачиваясь от сдерживающих рук, мелкими шажочками двигалась в сторону приоткрытой двери заведения, за которой уже барабанил упругими струями, не принесший прохладу, внезапно налетевший ливень.

На какой минуте споткнулась, не помню. Запнулась. Упала лицом вниз. На полпути полета услышала гром, который прозвучал совсем рядом. А затем, внезапно, в глаза воткнулись иголки тоненького лучика молнии. Свет померк на миг и резко вспыхнул так ярко, что я закричала от боли и ужаса на самых высоких нотах, какие только смогла воспроизвести. И стала падать в темноту. Сознание предпочло отключиться, рухнуть в некий сон, как в блаженную негу, которая была чертовски необходима организму.

1.2

Краста(Катя).

Второй день. Монастырь.

- Просыпайся, Краста, – тихий женский шепот ворвался в мой сон жутким и малоприятным будильником. – Твои именные сестры ждут тебя.

- Женщина, имейте совесть, – я мысленно отмахнулась от странно звучащего голоса. Пронзительно нежно и строго, напоминая песню, звучала каждая гласная в ее фразе, но еще замысловатее звучали шипящие и свистящие согласные в ее говоре. Она присвистывала как змея, и нашептывала, растягивая их с видимым удовольствием. – У меня похмелье, кваску бы… Или воды.

- Не молчи, моя с-сестричка, - упрашивала меня дама, - про-с-с-нис-сь. Тебя ждут с-с-с-олнце, ме-с-с-с-сяц, с-с-с-вет, и тьма. Твоя жиз-з-знь продолж-ж-ж-аетс-с-ся, прос-с-снись.

- Да задолбала! - подскочила я на... прохладном ложе. 

Простыня сбилась под спиной, оголяя меня по пояс, и, увидев окружающую обстановку, я замерла в ужасе.

Камень – алтарь, со мной лежащей на нем, стоял в пещере под невысоким потолком явно природного происхождения, но «доведенного» рукой человека до совершенства. Всё видимое пространство освещали тусклые свечи. Но даже они не скрывали чешуйчатый орнамент на стенах, включая искусную мозаику, посвященную змеям. То тут, то там колыхание света отбрасывало почти живые изображения, заставляло их плясать и двигаться, привлекая внимание и отвлекая от происходящего вокруг. Взгляд обратился к черноте выходов из этой пещеры. А их было несколько, и каждый жил своей отдельной жизнью. Но самым красочным оказался потолок помещения. Глаза поднимались все выше и выше, скользя по округлой, гладкой чешуе облицовки купола залы. 

Черные чешуйки плавно меняли свет к главному выходу из этого живописного места, он был более большого размера, чем другие. Его цвет переливался, менялся на красный, и туда, дальше к выходу, на более светлый желтый. А вокруг постамента стояли двенадцать одетых людей, закутанных в темно-синие плащи. И тянулся от них едва слышный звук, что плавно перетекал от одного человека к другому, создавая атмосферу тревожности и неприятия происходящего. 
Такая волна непонятного гула, то стихающая, то вновь накатывающая на сознание, заставляла теряться в догадках о происходящем совсем рядом. Краем разума я отметила его сходство с мантрой, но неожиданно более глубокой, с удивительной чистотой и силой звука.

Внезапно меня схватили за плечи и оттянули назад. Я дернулась, противясь свершаемому насилию. Почему мне так не хотелось ложиться на алтарь? Ужас объял всё моё сознание, и я закричала. Но тишина не нарушилась звуком. Мой рот был закрыт. Запечатан наглухо. А кричать с закрытым ртом – то еще удовольствие, к тому же, без звука.

Глава 2

Глава 2

Трантерхребранрюх О`Хи. Демон ночи.

-Мама, вы безнадежны! –Высокий мужчина в зеркале напротив скорчил мне жалобную гримасу. От огорчения чуть повыше линии волос на лбу проступили рога и проявилась длинная козлиная бородка, жалкие три волоска которой достигли почти до моего пояса.

Усилием воли пришлось заставить исчезнуть и первое и второе, а затем, задумавшись, вернул обратно, полюбовался своей бородкой и вновь ее заставил исчезнуть.

-Вы требуете невозможное. – отказал я щебечущей в соседней комнате своей матери, -мне еще немного до полного совершеннолетия осталось, какая свадьба?

-Но я хочу внуков! – не отступала демоница, настойчиво пытаясь проникнуть в мой маленький мир, мою комнату –убежище от вот таких ее внезапных наездов. –У всех моих подруг есть внуки, вдруг и тебе повезет, и ты сможешь найти свою пару.

-Матушка, у ваших подруг сыновья уже по пары тысяч лет прожили, у них хорошие насиженные рабочие места, а я.. простой клерк в четвертом круге. Ну как я могу завести себе жену, если у меня даже нет своего маленького мирка, а тем более замка. Куда я должен буду привести молодую жену? К вам в покои жить?

Тут конечно я утрировал, но без подхалимажа в нашем мире не проживешь, а у матушки и в самом деле шикарный домен. Достался ей от последнего скоропостижно почившего мужа в наследство. Благо детьми он не успел обзавестись. Ну или я чего не знаю...

-А хотя бы ко мне, тем лучше, я за ней присматривать стану, и она не посмеет принести в подоле от соседа, как у моей подруги Мирхатхатбхи.

-Вот видите, мало того, что надо еще найти суженную, так следить за ней нужно! Одни проблемы и разочарования кругом. Вам ли не знать- как это трудно устоять перед нашим миром полным соблазнов и искушений.

-Вот наслушался ты своих скупцов и расточителей, и теперь говоришь словно верующие в Него… -огрызнулась маман. И начала вновь постукивать в окованную серебром дубовую дверь моей личной комнатки. –Выходи, трусишка, я только проверю, доросла у тебя твоя жалкая бородка до разрешения бракосочетания.

Вот неймется старушке. Дай ей Он здоровья и послушных деток. На последних словах меня передернуло. Ну о каких внуках можно разговаривать, если я еще толком не нагулялся.

-И вообще, наши воины завоевали недавно чудную планетку, с новыми почитателями Его, возможно ты там найдешь себе истинную? –умоляла меня мать. –Всего одного внука или внучку, ну Трантерхребрюх.

Как я ненавидел это имя. Кто бы знал! Услышав еще раз его урезанную часть из уст горячо любимой маман, я в который раз решил сменить на более звучное во время полного совершеннолетия. Гнев поднялся из глубин моего разума, и пришлось  себя сдерживать, только бы не в злобе открыть ей дверь и не наговорить грубых слов женщине, произведшей меня на свет. А вот нечего коверкать имя. Кстати, которое она сама и дала мне на второй день рождения.

-Обязательно подумаю о вашем предложении. – чопорно ответил давно заготовленную фразу, уже довольно часто используемую мною в разговоре с матерью.

-Ты только думаешь, а ничего не делаешь! –взвизгнула женщина за стенкой, и в щели меж косяком и дверью повалил густой черный дым обозленной демоницы. Что извергала из себя, в особо нервных ситуациях.

«Придется делать снова ремонт и переклеивать обои»- печально успел подумать.

-Матушка, если вы сожжете еще одну софу, уверяю вас, моё согласие отодвинется ровно на тот срок, который нужен для получения суммы для покупки оной. –неуверенно сделал я очевидное умозаключение. Сердце сжалось в испуге, вдруг она добралась до моих картин, что висели по стенам маленькой шестикомнатной квартирке, выделенной департаментом для мелких клерков.

Но тут за стеной раздался возглас радости, и матушка прошлепала откуда-то к моей двери и взахлеб спросила:

-Так ты уже интересовался тем миром, сын?

-Конечно, драгоценная матушка, –может ее умилостит лесть? -  даже делал запрос, но еще не было ответа.

Врать, так врать по- крупному.

-А вот этот буклет, что лежит у тебя на столике, на его главной страничке обведены ручкой и карандашом номер доставки информации? Ты уже даже связывался с ними?

-Разумеется да, матушка. –В ужасе согласился с родительницей, старательно пытаясь вспомнить, что и когда я там обводил, и куда это девал. –Но я хотел дождаться особенного дня для запроса, чтобы отложить в своей памяти это чудное воспоминание.

-Значит мой единственный сын не совсем безнадежный. – радостно воскликнула матушка. –Выходи мой лягушонок.

После этого слова я, сильный мужчина, сжался в клубочек и спрятался под толстую столешницу огромного стола, занимавшего половину моей личной комнаты.

-Я обещаю, что не трону тебя. - все тот же радостный голосок заставил крепко зажать уши и начать считать до ста.

-Не смей перечить матери, – властно велела женщина в моей голове. – ты обязан, должен и будешь….

«Вокруг лес. Деревья такие высокие, что небо просматривается синими пятнышками сквозь верхушки сомкнувшихся веток. Ветерок качает легонько кроны, и я слышу, как он носиться туда-сюда, туда-сюда.»

-Сыночек, я просто проверю длину твоей бороды. –уже слегка обиженный голос за дверью, прозвучал немного задумчиво, - и сразу уйду.

«А вот то дерево – это сосна, она разлаписто раскидала свои ветви. И иногда они трутся друг о друга, издавая такой чарующий звук скрипа…»

-Ну ладно, - обиженный голос сменился на разочарованный. –Все равно я увижу завтра у тебя на работе длину и смогу подать прошение о разрешении бракосочетания.

«Если ты есть, кто бы ты ни был. Спаси меня о великий и ужасный…»

Я уже почти молился Ему, в сердце ненавидя и презирая такое странное божество.

-Я ушла. – и топот ее копыт раздался у выхода в соседнюю комнату. Но торопиться не стоило. Слишком хорошо знаю эту особь женского пола. Мою матушку.

-Ну ладно, не хочешь выходить из своей комнатушки, так знай: как бы ты не хотел, я сделаю тебя счастливым. Слышал? Мой любимый малыш!

Глава 3

Глава 3

Мирт о Шар. Шестой сын Сина Урта.

-У нас у самих недостаточно истинно рожденных невест, - ругались в совете два старейших клана вампиров. –О каких свадебных ярмарках вы ведете речь? Да если посмотреть на наши человеческие фермы, можно осознать в полной мере, какие убытки несут производители «пищи» для нашей расы.

-Но вы же в своем праве воспроизводиться низменным способом, - заметил вскользь один из свидетелей, стоящих около спорщиков.

Комната, в которой и звучали нынешние обвинения между ночерожденными была спрятана глубоко в скале. Целый город из обжитых пещер, уютных переходов и одомашненных жилых ярусов, был приспособлен вампирами уже многие тысячи лет. В центре этого мегалитного сооружения были четыре огромных пещеры, соединенные между собой небольшими залами с маленькими столиками, удобными креслами и небольшими диванчиками в альковах, задрапированных тяжелой бархатной тканью темно синего цвета. В одном из таких комнат и велся спор.

Одетые в роскошные балахоны спорщики, раздраженно обернулись на вырвавшееся замечание невольного зрителя их прений, и накинулись на него с обвинениями о необходимости соблюдения чистоты крови, о неполноценности созданий из живых, и о ужас, выросших не на молоке вампирши-матери, и даже вспомнили походку новообращенных и ярое желание пить море крови до полного совершеннолетия, длившиеся обычно до двух лет после новообращения.

-Вы несете чушь и ересь, - орал высокий спорщик в бархатном балахоне коричневого цвета с тонкой вышивкой по краю, с плетением из зеленого алтаса. С неизменным лорнетом у правого глаза, что он держал трясущейся нервной рукой, мужчина еще умудрялся кричать, то и дело отнимая стекло от глаза и возвращая его на место, подслеповато вглядываясь в оппонента:

- Как можно рассуждать об увеличении нашего вида неестественным способом, если мы столько тысячелетий только и делаем для народа поблажки и удобства в плане размножения только с естественно рожденными. Хам и подлец, вот кто вы!

-Эти ваши слова нужно запретить на законодательном уровне. Или нет, надо за подобные высказывания подвергнуть вас смертной казни. Слова, это воздух, но вы подобными сотрясениями эфира способны низвергнуть тысячелетия нашей работы, –вторил своему бывшему оппоненту его визави. –Как вам на ум только могло прийти подобное. Это.. Да это же…- слова исчезли из лексикона низкого спорщика. – это преступление! – наконец нашел он нужное слово. –Против народа и нации.

Низенький вампир, не сдерживаясь грозил вмешавшемуся кулаком, и готов был прыгнуть на парня в синем комбинезоне.

-Ваша нация сократилась до шести тысячей особей. И заметьте, что женщин из них, включая не достигших первого возраста признания, менее десяти процентов! - ответил на шипение уже двоих объединивших свои усилия спорщиков, человек в синем комбинезоне. Его длинные белесые волосы, собранные в несколько хвостов на затылке, выглядели огромной неухоженной ледяной короной. –Да уже даже не ведется разговор об увеличении численности, мы на каждом заседании конума провозглашаем хотя бы сохранение имеющегося количества истинно рожденных.

-Но приравнять обращенных к рожденным, это кощунство! – высокий старик не выдержал и сорвался на крик, и кинул в парня в синем комбинезоне свой лорнет.

В наступившей звенящей тишине было слышно, как стекло упало на мраморный пол в зале переговоров и ударившись об камень, звонко лопнуло, разбросав тонкие кусочки стекла в разные стороны.

Высокие портеры на стенах смягчили несколько крупных кусков, и те отскочив, упали с еще более тонким звуком, заполнив тишину серебряным звоном.

Двенадцать вампиров, бывших в переговорной чуть поодаль, дружно обернулись на хрустальный перезвон, и вопросительно поглядели на смущенную произошедшим инцидентом шестерку спорщиков.

-А я что? – удивительно спокойно заявил парень в синем. –Половину тысячи лет идет свадебная лихорадка в других расах, а мы даже присоединиться к ним не желаем, якобы опасаясь за чистоту крови рожденных детей от других видов. Думаю, что вы еще тысячу будете ссориться и играть в странные игрища, все так же опасаясь и интригуя внутри и между своих кланов, забывая об нужном нам приливе новой крови.

-Кровь, интрига, да что ты знаешь об этом, мальчик? - взревел низенький спорщик. Гордо задрав куцею бороденку, он развернулся через левое плечо и пошел по направлению к Зале решения. – Все равно вам не принять кворум этого вопроса, пока мы у власти.

-Пока вы у власти, - прошептал ему во след белокурый вампир, поправил на плечах синие лямки и направился за Младшим Князем горной вершины У Шумао, с конклава Высоких гор, - не будь я Мир о Шарт, шестой сын сина Урта, но сегодня или никогда, но вопрос будет решен.

3.1

Краста. Монастырь.

Я запуталась.

Комната для занятий была на третьем этаже небольшого здания в монастыре, в котором мне повезло очнуться. Высокие потолки в три с половиной метров, белые побеленные стены с небольшими картинами напротив тонких стрельчатых окон, с тонкой тюлью с вышитыми сценами из сцен жизни святых и богов этой жалкой, забытой всеми планетки. Две тысячи лет назад планету Мирану завоевали вампиры и превратили два континента в личную ферму по разведению рода человеческого в качестве еды. Нет, они не выпивали досуха жителей, предпочитая раз в несколько месяцев взимать налог на кровь от каждого живущего на планете, строго придерживаясь установленных ими же однажды принятых законов. Кровавые монстры твердой рукой правили быстроживущей расой, пока однажды не вспомнили про тот единственный случай бывший в практике вампиров, в обретении истинной пары одним из сборщиков дани.

Именно полторы тысячи лет назад и начались раз в десять лет проводится смотрины истинных на Миране. В шести самых крупных городах свозились все достигшие и достигающие совершеннолетия в восемнадцать лет, и всех не замужних и неженатых. Людей, как животных, загоняли в крытые амбары, расставляли в стойла, и по проходам медленно прогуливались вампиры. Каждому человеку вменялось в обязанность протянуть руку вампиру по первому требованию, дабы тот вкусил крови невинного существа, для точного определения и подтверждения истинности пар.

Глава 4

Глава 4

Краста. 14 день.

«В мире есть черное и белое. Но именно серое незаметно правит этим миром.»

Мысли проскакали и умчались в сторону алтаря Богини, запутались в разноцветных бумажных гирляндах, и выпорхнули в сторону полу оплывших свечей. Как только они смогли освободиться от этого цветного безумия, то тут же нырнули в чуть приоткрытые створки оконных проемов и растаяли в голубизне небесного хрусталя. Я проследила взглядом весь путь и невольно чуть поморщилась происходящему безумию в большой комнате у алтаря.

Литургия сегодня затянулась. Молитвы явно приобщились к начинающейся недели свадебной ярмарки. Пение монашек с их заунывными мотивами любого могло ввести в религиозный транс, чем явно пользовалась матушка-настоятельница, выпытывая у своих сестёр все их пригрешения, восхваляя придуманную добродетель и низвергая грехи в гиену огненную одним наложением рук на лоб очередной монашки или послушницы.

Стоять на коленях было не особо удобно, но тонкие коврики под коленками выручали, позволяли простоять эти полчаса особо рьяного моления монастырских дев. В остальное время коврики привязывали за тесемки к поясам женщин. Вот и сейчас я рассматривала бисер, вплетенный в краешек молитвенного коврика монашек, размышляла как бы поудобнее покопаться в комнате настоятельницы, как она начала выкрикивать имена обучающихся детей, бывших под опекой. Те послушно подходили к ней, и получали на левую руку красную ниточку, завязанную особым красивым узлом.

-Краста. –позвала меня мать-настоятельница, и мне ничего не оставалось, как прийти к ней, и получить свою ниточку, хитро завязанную на левом запястье.

-Тринадцать дев юных мы провожаем на ярмарку невест. – начала подвывать настоятельница, и остальные матушки дружно принялись подвывать в такт ее слов, низводя в балаган всё торжество происходящего события, - пусть их жизнь станет лучше. Пусть им повезет. Пусть попадутся им мужья желанные и любимые.

И началось. Слезы явно не были фальшивыми, как и пожелания, вот только искренности в них не чувствовалось. Все было сделано по принципу компота, взяли кусочки фруктов, сушеных ягод и плодов, выставили как авторское блюдо, приготовленное самым лучшим мастером своего дела. Да что я, у него явно пять звезд Мишлена уже есть…

И все это можно было бы принять за чистую монету, если бы не одно но- тот самый религиозный блеск в глазах сменился бегающими взглядами глаз главы монастыря, и едва сдержанными ехидными улыбками остальных монахинь.

Тем неприятнее было женщинам смотреть на мой уверенный взгляд. Но их взор отдыхал на растерянности моих двенадцати подруг по- несчастью.

-Вас сейчас повезут на ярмарку, -уверенно произнесла матушка настоятельница, -возки уже были поданы.

-Что, даже с родными стенами не дадите проститься? –Так же спокойно, как и смотрела на творимое беззаконие, спросила я у окружающих, и они... поморщились, но согласились.

 После полчаса беготни по комнатам, нас вновь собрали у алтаря.

-Идемте девы. –махнула рукой настоятельница в сторону двери, по всей видимости уже вся в ярости и желании избавиться от нас.

-И на дорожку не дадите посидеть? – прервала я ее.

Дали и посидеть, но не больше минуты.

Но мне этого времени хватило. Все бумаги я спрятала в своем поясе, не забыв и несколько монет, взятых украдкой из стола настоятельницы. Надеюсь она не хватится этих денег.

Возки действительно заждались у ворот монастыря. Усталые лошадки, явно от деревенских жителей, чьи постройки были неподалеку от нас, застоялись запряженные в повозках. Негромко понукаемые возницами, лошади потянули три возка в направление к каменному кругу, бывшему на второй вершине горы от монастыря. Круг тот использовался как транспортный узел раз в неделю, перебрасывая через магический портал грузы и путников в сторону небольшого городка Блауи. Оттуда уже нас будут переправлять в город княжества Столстаун. Где и будет проводится ярмарка невест. По документам, оттуда и будут доставлены обратно наши мертвые тела обратно.

Как странно устроен мир. Вот ты живешь, дышишь, мыслишь и существуешь, а через миг тебя нет. И как бы ты не старался, но твоя жизнь нужна по большему счету только тебе. И так хотелось думать, что … это неправда.

Вот только три листочка бумаги доказывали диаметрально противоположное. Странно об этом думать и даже размышлять... Очень странно, но происходящее вокруг было все страньше и страньше…

Самое прекрасное, что я нашла в тех списках- все двенадцать имён девушек, едущих со мной в повозке.

За размышлениями даже не заметила, как мы так быстро доехали до горного перевала и уже поднимались к видневшимся на вершине камням и мерцающему овалу перехода. А над головой было все такое же голубое небо с яркой звездой по имени не Солнце, что бросало в нас по- летнему теплыми лучами. Ветер ласково теребил кудри у рыжеватой малышки Ани, и заплетал очередную косу в челке Нуси.

-Вы получили благословение от матушки-настоятельницы – спросила у пожилого мужичка, сидевшего на козлах и правившего смирной лошадью с круглыми боками в черных яблоках. Его белесые, явно недавно побритые щеки, на фоне загорелых кругов вокруг глаз, делали его так похожим на толстую ленивую панду, что хотелось тыкнуть в него пальцем и рассмеяться.

Женщины помогли залезть нам в возок. И торопливо ушли под защиту стен монастыря.

-Конечно, -испуганно заметил мужик, и поскорее отвернулся к лошаденке, нервно теребя в натруженных руках поводья, понукая и так спешащую животинку.

-А не врете? –уточнила у него, немного поддавшись вперед и тот аж рванул от меня, явно в желании прыгнуть и спрятаться подальше в диком живом испуге.

-А что вы так пугаетесь? – сдерживая желание накинуться на мужика и расспросить все происходящее, вежливо спрашиваю. –Неужели мы раньше встречались?

 И он обернулся. Такой дикий взгляд я не видела давно. С того самого дня, когда выбегающие люди рыбкой выныривали с «Зимней Вишни», с широко распахнутыми глазами неслись по переулку навстречу подъехавшему пожарному расчету.