И весь мир в подарок

1. Не от всего сердца

Если ты мечтаешь о чем-то всю жизнь, то непременно это случится. Но не так, как нужно. И не в то время. И не с тобой.

Я всегда мечтала добиться чего-то грандиозного, но… меня снова опередила Алекс, моя старшая сестра. Случилось то, о чем даже помыслить было нереально: у Алекс свадьба. Это невероятно и глупо: на Варриане не выходят замуж. Такого понятия даже в законодательстве нет, есть только местный указ пятнадцатилетней давности. Но Алекс на то и Алекс, чтобы добиваться невозможного. Она хотела стать военной — она ей стала, несмотря на грудного ребенка и не самую лучшую учебу. Потом она хотела воевать — и она пошла. Выжила — чудом, вопреки здравому смыслу. Стремительно взлетела по карьерной лестнице.

И вот теперь — свадьба.

Я ей отчаянно восхищалась, радовалась за нее… но не от всего сердца.

Быть постоянно второй я уже привыкла. Иногда это было даже удобно: во всем ссылаясь на Алекс и ее достижения, я довольно успешно продвигалась по карьерной лестнице. Иногда иметь сестру-стратора даже полезно. Особенно если пропускать мимо ушей мамино «а вот Алекс в твои годы!» Впрочем, мы с сестрой достаточно близки, чтобы знать: Алекс она говорит то же самое, только про меня: какая Эжени послушная и спокойная, и уж точно ей не придёт в голову связаться со свободным мужчиной, да ещё нищим и с тремя детьми.

О нет, Эжени не такая. Эжени вовремя приходит домой. Она никогда не спорит с мамой. Она красиво одевается, любит духи и высокие каблуки, регулярно посещает косметолога и даже иногда покупает себе рабов. С ней вообще никаких хлопот.

Но любит ли ее мама? Нисколько. Мама любит только себя, и я, и Алекс давно это знаем.

На самом деле я делаю только то, что нравится мне. А с матерьюман не спорю, потому что это бессмысленно. Проще сказать, что она права и сделать по-своему, чем неделями выслушивать ее ворчание. Ну и стоит учитывать, что я живу в ее доме и на ее деньги. Если уж быть совсем точной, то на те деньги, которым нам даёт Алекс.

Я из тех людей, кто не умеет жить по средствам.

Шелковая блузка небесно-голубого цвета? Дайте две. Туфельки? О, не меньше трех пар. Новый туалетный столик? Машину, в конце концов? Конечно, мне все надо. А в ювелирные меня и вовсе пускать нельзя, я как сорока.

Но больше всего денег ушло на удаление следов войны. Алекс, старшая — героиня. Ей можно, ее шрамы — практически медали. А я просто попала в заварушку, наш корабль подбили. Мы особо и повоевать не успели. Никаких достижений, только убыток. Я была вторым пилотом. Выжила, в отличие от первого. И шрамы, шрамы!

Но сейчас никто бы не поверил, что я серьезно пострадала. Я накопила и слетала на Н’илуну, где примерно полгода меня приводили в порядок и даже несколько улучшили. Зубы ровные поставили, форму груди поменяли, пролечили несколько хроничек. И даже заверили, что при остром желании я смогу выносить ребенка: часть матки удалось сохранить. При необходимости (и за соответствующую плату) клонируют и “пришьют”. А что касается яйцеклеток — я умная. В отличие от старшей сестры, перед тем, как идти воевать, я все просчитала и обратилась в клинику, где мне заморозили несколько яйцеклеток. На самом деле процедура была бесплатной, ее оплачивало государство, но началось это месяца через три после нападения — когда потери в первые же дни превзошли все прогнозы. Варриан в первый год похоронил больше половины своих амазонок — самых сильных, самых смелых, самых здоровых, ведь абы кого в военную Академию не берут. От восемнадцати до пятидесяти — репродуктивный возраст. Вместе с амазонками моя планета потеряла сотни тысяч нерожденных детей.

Кому-то пришла светлая мысль сохранить хотя бы яйцеклетки, и я смогла воспользоваться этой услугой.

Правда, чтобы рожать детей женщине неплохо было бы иметь не только матку и яичники, но еще и мозги.

У меня, кажется, их не слишком много.

Опять же — в отличие от блестящей старшей сестры, героини войны и бывшего стратора Тэмпла.

А сейчас ее и вовсе назначили советником домины по внешней политике, что для меня настолько невозможная вершина, что я разом успокоилась и остановилась. Все, Эжени, гонка кончилась. Все равно мне сестру не переплюнуть. Как ни странно, даже полегчало. Зависть — очень неприятное и изматывающее чувство, особенно по отношению к самой близкой твоей подруге и к единственной любимой сестре.

И именно теперь, когда назначена дата свадьбы, когда по дому сестры носятся три новоявленные падчерицы, когда маман вообще забыла о моем существовании, бросив все свои силы на обсуждение и осуждение “старшенькой”, я задумалась, чего на самом деле хочу от жизни.

Мне тридцать два. Я молода, красива, свободна. У меня нет нужды в деньгах, на счету скопилась неплохая сумма, откладываемая на следующий билет до Н’илуны. Но проблем со здоровьем больше нет, кроме одной — бесплодия.

Пора уже подумать и о ребенке, я к этому вполне готова.

2. Выбираю с умом

Жених сестры мне категорически не нравился. Во-первых, он был мужчина. Не подумайте, я нормально отношусь к мужикам… на кухне, к примеру. Или в постели. Или в прачечной. Но в роли подруги уж точно не рассматриваю. Нас учили, что мужчина — существо второго сорта. Недаром Создательница сотворила его первым. Так сказать, демо-версия, прототип. Женщина, которая создана из ребра мужчины (это, кстати, тоже говорит о том, что мужчина лишь непроработанная модель с избытком органов), лучше, совершеннее и умнее. Женщина и только она способна создавать себе подобных, и в этом она близка к Создательнице. Ну и что с того, что без мужчины в этом деле не обойтись? Он по-прежнему лишь средство достижения цели.

Именно поэтому женщины Варриана рожают только девочек. Исключения случаются, но настолько редко, что их можно не учитывать. Лишь 0,1% из младенцев — мужского пола. И то, если начинают копаться в истоках родословной, выясняется, что где-то в поколениях затесалась женщина из другого народа или даже с другой планеты.

Разумеется, все, что я сказала выше — теологический бред. Сейчас это не услышишь даже в школе. Но мама учила меня именно этому, да и более старшие учительницы тоже упоминали подобное на уроках.

Нынче преподают по-другому: генетический сбой, аномалия. Вон, даже н’илунги очень любопытствуют, как такое вообще возможно. Но, говорят, даже на Терре-7 подобные чудеса случались в некоторых родах. А Терра-7, как известно, колыбель цивилизации. Впрочем, так считают все, кроме н’илунгов. Эти-то уверены, что если в их руках мощнейшие военные технологии, то именно они — хозяева мира.

Итак, план. Ребенок. Генетический материал.

Я не настолько легкомысленна, чтобы брать кота в мешке. Меня не устраивает пробирка с семенем и обезличенная графа в реестре доноров, где указаны базовые параметры. Я должна поглядеть на будущего отца дочери, привыкнуть к нему. Уверена, что даже характер может передаваться по наследству, даже привычки. Поэтому — рынок.

Свежих рабов в последнее время все меньше, а подержанные меня не интересуют. Хотя они и здоровы, но психика уже изменена безвозвратно. Ничего не пойму, только зря потеряю время. Эксперимент должен быть чистым. А свежие стоят ой как дорого! Если бы не накопления — я бы позволить себе не смогла.

Но я же сестра стратора, которая, к тому же, получает очень неплохую военную пенсию — ветеран все же, да еще раненый, да еще куча сбитых кораблей на счету. Героиня у нас Алекс, короче. В отличие от меня, которая не провоевала и месяца. У меня тоже пенсия, но в разы меньше, и это справедливо.

А вот цены, выросшие со времен войны раз в двадцать — не справедливо!

Я приезжаю на рынок к открытию, даже чуть раньше. Успею выбрать лучшего. Хорошо, что к работе я не привязана, могу опоздать или вовсе не явиться. Я всего лишь работница частного детского сада, учу малышек рисовать ладошками и перебирать фасоль в тарелках. Работу свою люблю, платят достаточно и график свободный — лучше не придумаешь. Даже если бы Алекс не содержала нас с матерью, мне бы хватало на жизнь. Но шиковать бы уже не вышло.

Сегодня мне повезло — сама того не ожидая, я попала на презентацию целой партии новеньких, причем не каких-то задохликов, а очень даже неплохих рабов. Высокий чернокожий мужчина в отсеке для свежего товара был настолько великолепно сложен, что я восхищенно замерла. Какие мускулы, какая ширина плеч! Но…

— Сьенна желает поглядеть поближе? — подбежала распорядительница. — Приказать ему встать? Снять повязку?

— Сколько стоит? — кисло спросила я, догадываясь, что такая красота мне не по карману.

Распорядительница назвала сумму, и я с сожалением сделала шаг назад. Нет, это слишком дорого даже для меня.

— Погодите! — мне пришла в голову невероятная мысль. — Это же н’илунг! Это невозможно! Варриан разнесут на атомы, если у нас будет хоть один раб с Н’илуны! Вы что, совсем международные конвенции не читали?

Все же я получила образование военного юриста, что-то с лекций помнила, хотя и не работала по специальности ни дня.

— Это не н’илунг, — проблеяла распорядительница, но как-то неуверенно. — Он с Терры-7. Тут их несколько с Терры.

— Час от часу не легче! Любой пленный с Терры-7 подлежит немедленному освобождению! И нужно сообщить в посольство!

Тетка переменилась в лице, злобно зашипев. Ухватила меня за рукав и процедила сквозь зубы:

— Самая умная, что ли? Ты хоть представляешь, как сложно сейчас купить рабов? Наша домина запретила любую агрессию на инопланетников, мы только перекупаем. Эту партию удалось перехватить с огромной наценкой, прежде чем ее отправили на Мекроусау. Или выбирай, или проваливай отсюда, ясно?

Хм. Она не знает, с кем разговаривает. На мне не написано, что я сестра стратора. Ах да, уже почти советника по внешней политике! Я непременно сообщу сестре о форменном безобразии на рынке. Но… чуть позже.

Такой большой и красивый раб был на рынке один. Остальные были попроще. Я прошлась по всему ряду, вернулась, жадно разглядывая чернокожего землянина. Тот упорно на меня не смотрел, отворачиваясь. Ну и ладно, я все равно не уверена, что хочу дочь с таким цветом кожи. К тому же она может быть крупной, высокой. Лучше уж найти кого-то поизящнее.

Как, например, блондина с чуть вьющимися волосами и красивыми серыми глазами.

— Этот тоже с Терры?

— Все с Терры. Но мы непременно поменяем документы, не прикопаетесь.

— Сколько?

На этот раз цена была… не кусачей. Даже странно.

— Что с ним не так?

— На всеобщем не говорит. Только на своем. Сложно с ним, приказов не поймет, учить долго.

— Отлично. Так даже интересней. Мне нравится.

— Не желаете ли проверить, что под повязкой?

— Нет. Уверена, что все работает, а размер меня не интересует. Не в размере дело вообще.

Чернокожий скосил на меня глаза, чуть заметно улыбнувшись. Я снова вздохнула. Эх! Вот у него я бы проверила. Там явно есть на что посмотреть. Но я себя знала хорошо: если увлекусь, то в долги влезу и куплю непременно. Нельзя, неоправданно дорого. Да и дочь куда красивее получится от блондина.

3. Два зайца

Все-таки ранения дают о себе знать. Мне, кажется, врали, что мозг у меня не пострадал. Наверное, какая-то часть просто отмерла после кучи операций. Или связи нарушились… нейронные. Р-раз — и в стрессе они отключаются. А я творю дичь, совершенно этого не осознавая.

Иначе каким непостижимым образом у меня в машине оказываются два раба? Блондин и тот самый чернокожий. И главное, куда мне их девать? Куда везти? Домой? Проблематично.

Маман, заявив, что старшая дочь окончательно поломала ее нежную психику своей будущей свадьбой, уехала лечить нервы на морской курорт, и дом был полностью в моем распоряжении. Но это ведь не навсегда. Через пару недель она вернётся и узрит сразу двух новых мужчин. Красивых и могучих. Ее реакция непредсказуема. Да и места не было, если уж честно. У Алекс дом гораздо больше.

Вот. Я поеду к Алекс и поговорю с ней. Пусть знает, она еще пока стратор.

Два мужчины в моей машине сидят тихо словно мыши под метлой. Чернокожий громила съежился на заднем сиденье, ему низко, и колени подпирают подбородок. Блондин вроде ничего, помещается.

— Так откуда вы на самом деле? — спрашиваю я, не надеясь на ответ.

Но чернокожий с готовностью рокочет, наполняя крошечную малолитражку вибрацией роскошного баритона:

— Терра-7, сьенна.

— Врать не нужно. Ты с Н‘илуны, я вашу братию легко отличу от любой расы.

— С рабским чипом врать невозможно, сьенна.

— Рабский чип не убивает, всего лишь доставляет дискомфорт. Поэтому давай начистоту.

— Землянин я.

— Ну-ну.

Въезжаю в ворота, шуршу гравием подъездной дорожки, блаженно вздыхая. До чего красив у Алекс дом! Кто бы мог вообще представить, что кто-то из нашей семьи будет вот так богат!

А у крыльца свободный мужчина Бернард, вооружившись секатором, подстригает кусты. Вот уж до сих пор не понимаю, что общего между рыжим медведем в потрепанной клетчатой рубашке, на котором буквально написано фермерское происхождение, и моей строгой и властной сестрой-амазонкой.

— Привет, Бернард, — вылезаю из авто я. — А что, Алекс все же вшила тебе рабский чип? Или она силой заставляет прислуживать?

— Здравствуй, Эжени, я тоже не рад тебя видеть. Меня никто не заставляет, я просто не люблю кривые кусты. Алекс нет в городе, она умчалась на совещание к домине.

— Подземные демоны! Мне она очень нужна. Очень-очень!

— Проблемы, малышка Эжени?

— У меня нет. А у нее могут быть.

Свободный мужчина Бернард вдруг подобрался и остро сверкнул рыжеватыми глазами. Ого, этот тюфяк умеет быть серьезным и даже стремительным? Неожиданное открытие.

— Так, ты сейчас выпьешь своего лимонного чая и все мне расскажешь. А я решу, стоит ее сейчас дергать или нет.

Забавно. Он помнит, что я терпеть не могу кофе, зато пью холодный чай с лимоном и мятой. А ведь я могла сказать об этом только однажды, когда он приходил знакомиться с маман. А еще — какого хрена он командует?

— Не кипятись, я все еще секретарь Алекс. Она меня так и не уволила. Подозреваю, что вряд ли уволит и потом. Это мои служебные обязанности — принимать жалобы горожан. Кто у тебя в машине? Ты не одна?

— Рабы, — вздохнула я. — Два. Земляне.

У Бернарда вытянулось лицо.

— Это же запрещенка!

— А то я не знаю.

— Зачем ты их купила?

— Оно само.

— Пусть выходят. Велю их накормить и переодеть. И поговорим.

Я послушно кивнула, не понимая, почему я его слушаюсь. Но совет мне был очень нужен, я сама это дело не вывезу. И да, я знала, что по закону я тоже буду отвечать за покупку раба с Терры-7, тем более, что я прекрасно знаю о его происхождении. И ладно бы это был наш, варрианский закон. Черта-с-два, межгалактический. И то, что мы в межгалактическое торговое сообщество не входим, совершенно не значит, что мы можем этот закон нарушать.

Чернокожий выполз из машины, разгибаясь, и Бернард чертыхнулся.

— Это что, н’илунг? Ты рехнулась, Эжени?

— Он говорит, что землянин.

Бернард снова выругался.

— Такой же землянин, как и я, — и, к моему удивлению, свободный мужчина обратился к рабам на каком-то незнакомом мне языке.

И ему ответили, причем оба.

— Это ты сейчас на каком спрашивал?

— На одном из земных. Я когда-то успел поработать и с землянами тоже. Ну что, похоже, и вправду земляне. Это немного лучше, чем н’илунги, но проблем будет не меньше.

— А! Раз уж ты их понимаешь, узнай, как зовут блондина. Так проще будет жить.

— Теодор Гроз. Капитан торгового корабля. А второй — Джохан Риссон, эээ… профессиональный борец, чемпион чего-то там, я не понял, чего.

— И оба врут? — Я, конечно, дура, но не настолько.

— Мне кажется, да, — неожиданно согласился со мной Бернард. — Ну вот что, пытать нам их запрещено, поэтому пусть валят на кухню пока. Джерри! Проводи мальчиков. А с тобой, сестренка, мы поговорим на террасе. Грэг, организуй, пожалуйста, для сьенны Эжени завтрак.

Я пристально оглядела жениха сестры. Мне он даже стал нравиться немного больше. Не такой уж и противный. Ну, рыжий и в веснушках. Ну не атлет, обычный. И старый, во всяком случае, ему за сорок. Но вроде не злой. Нормальный. Догадался, что я не завтракала, приятно. И чай опять же.

Но Берни сразу испортил впечатление, усевшись на стол и неожиданно спросив:

— Зачем тебе рабы, Эжени?

Во-первых, он мне никто, чтобы такие вопросы задавать. А во-вторых, не привыкла я с мужиками вообще что-то обсуждать. Но ответила, потому что Алекс не было, а помощь была нужна.

— Ребёнка хочу.

Взгляд карих глаз стал очень внимательным, острым.

— Я что-то упустил в современной репродуктивной медицине? Ты же, как и Алекс… после войны пострадала.

— А! У меня есть яйцеклетки. Замороженные. И я была на Н’илуне, там мне сказали, что смогут восстановить матку. В общем, шанс есть у меня и приличный.

Бернард помрачнел. Да, у Алекс таких возможностей точно не было. Она никогда не станет больше матерью. Ну так у неё вон трое мелких теперь. А вот интересно, может она и вовсе за Берни схватилась из-за девчонок?

4. Планы и возможности

— Но он такой красивый! — жалобно лепечу я.

— Не могу с тобой согласиться, — смеётся Бернард.

— И отдать такой вот… образец мужественности… сумасшедшей старухе?

— Во-первых, сьенна Мильтон не сумасшедшая. Пока. А во-вторых, этот землянин, который не н’илунг, мне очень не нравится. Сбагрим его бывшей домине и дело с концом.

— Она с концом, — вздыхаю я.

— Ты тоже. Блондин-то у тебя будет. Или передумала уже? Обоих отдаём?

— Нет!!!

Снова хохочет.

Странный этот свободный мужчина Бернард. Я таких никогда не встречала. Проблемы мои взялся решать, не ругает, не орет. Совсем как… да, они с Алекс, оказывается, очень похожи. А ещё в его взгляде совершенно нет похоти. Он не видит во мне женщину, несмотря на красивое лицо и неплохую фигуру. Я привыкла, что большинство рабов подходящего возраста словно оценивают, что они сделали бы со мной, будь я их хозяйкой, и всегда считала, что это нормально. Мужчина для того и нужен, чтобы ублажать женщину в постели… ну и для мелких бытовых дел. Остальное женщина умеет и может сама.

— Будем говорить Алекс обо всем этом? — я неопределённо махнула рукой в сторону дома.

— Непременно и обязательно. Она о таком должна знать. Спасибо тебе за сознательность, Эжени. Ты все сделала правильно.

Почему-то услышать его похвалу было приятно. От маман-то одни упреки слышу.

— Как поживает сьенна Леона-старшая? Хорошо ли ей отдыхается?

Я прыснула. Наверное, больше, чем мужчину, маман не могла простить Алекс того, что одну из дочерей Бернарда зовут так же, как ее. Имя распространённое, ничего удивительного. Но маман теперь стала Леоной-старшей, и это ее страшно бесило.

— Ещё две недели рая, — сказала я Берни. — А там посмотрим. Ну ладно, мне пора.

— Угу. Эжени…

— А?

— Рабы дорогие. Тебе деньги нужны?

— Э-э-э… они всегда нужны. Но у тебя брать не буду. Я не совсем голодранка.

— Да я и не предлагаю. Но Алекс обязательно спросит.

— Знаешь, Берни, ты классная баба, — не утерпела я. — Алекс, кажется, повезло. Я за вас обоих рада.

— Да что б я делал без твоего одобрения! Наверное, свадьбу отменил бы, — буркнул мужчина, предательски краснея (все же услышал, и ему понравилось). — Давай, тебе пора. Мне через час за девками своими ехать, из школы забирать. Н’илунга хотелось бы пристроить раньше.

Я вздохнула: уезжать не хотелось. И раба оставлять тоже не хотелось. Но выбора не было.

Прошла на кухню, где и блондин, и нилунг были уже одеты и накормлены, ткнула “своего” в плечо и кивнула в сторону двери: на выход. Чернокожий вопросительно на меня посмотрел, а я ответила:

— Ты остаешься. В другое место поедешь.

Он вроде опустил глаза, но на лице мелькнуло явное раздражение. Ничего, в усадьбе Мильтонов тебе будет явно лучше, чем у меня.

А блондин покорно поднялся и последовал за мной. Я украдкой его разглядывала, хотя могла бы пялиться на него откровенно, не прятаться. Но почему-то было стыдно.

Красивый. Не слишком высокий, чуть выше среднего роста. Не такой уж и грациозный, скорее уж — привычный к сидячей работе. Явно не спортсмен, хотя не толстый, брюшка нет, осанка хорошая. Но нилунг и сложен лучше, и мускулы у него запросто порвут рубашку. Глаза серые, умные. Нос ровный. Зубы, кажется, все на месте, эх, надо было проверить еще на рынке! Но это неважно, зубы лечатся сейчас довольно быстро. Главное, чтобы у этого… Тео были мозги на месте. И характер не истеричный. Вон племяшке моей раба подарили, вроде всем хорош, красавчик хоть куда и в постели просто демон подземный, а заработал себе нервный срыв, пытался покончить с собой. Пришлось его утилизировать. И компенсацию ей явно никто не выплатил. Не хотелось бы мне потерять раба. И так ходят упорные слухи о том, что поставок больше не будет.

Тео сидел тихо, смотрел на дорогу, не пытался убежать или открыть дверь. Он бы и не смог, конечно, ему чип особой свободы не даст, но все же послушание — это приятно.

— Сейчас домой приедем и расслабимся, — пообещала я самой себе вслух. — Посмотрим, на что годится мой новый приятель.

В целом к сексу я относилась равнодушно. Есть партнер — хорошо. Нет — да и демон с ним. Переживу. Руки есть, игрушки есть, без раба не сложно обойтись. Но сейчас было весело: меня ожидало что-то новенькое. Наверное, даже интересное. Раб не молод, ему явно за тридцать. Смею надеяться, что он достаточно опытен и знает, как доставить даме удовольствие. И вообще, пока маман в отпуске, можно оторваться по полной программе.

Дом у меня в городе, на самой окраине. Небольшой, хоть и в два этажа: всего четыре спальни и две ванных комнаты сверху, кухня-гостиная, кабинет и помещения для рабов снизу. И если раньше жизнь на одной территории с маман меня не смущала, то последние пару лет я все чаще задумывалась о том, чтобы купить собственную квартиру, хоть бы и малюсенькую. Хотелось уже одиночества. И личного пространства. Но мысль о рождении дочери заставляла быть рациональной: в доме места больше и два раба хозяйственных. Можно будет няньку еще купить или даже женщину нанять, сама-то я не представляю даже, что с детьми малыми делать. Ну, и маман на подхвате будет, она не работает все равно. А бабушка, что ни говори, неплохая из нее вышла. Излишне придирчивая и внимательная, но лучше так, чем равнодушие к внукам.

— Приехали! — объявляю я, оставляя машину на площадке возле дома. — Ну, чего сидим? Сейчас в душ — и приступаем к изучению покупки.

5. Жесты и взгляды

Тео послушно вылез из машины и замер возле крыльца. Ах да, он же не понимает языка. Это забавно, но немного сложно. Ничего, справимся.

Я взяла его за руку и повела в дом, сразу на второй этаж, бросив выскочившему навстречу домашнему рабу:

— Джон, я не голодная. Все потом.

— Сьенна Эжени?

— Да, новый раб. Мой личный. Спать будет в моей комнате.

— Понятно. Могу ли я заняться садом, раз обед подавать пока не нужно?

— Делай что хочешь. До вечера ты свободен.

Проводила мужчину взглядом, вздохнула. Так и не могу привыкнуть к жизни с кем-то чужим. Даже с рабом. Ни голой по дому не походишь, ни песни в душе не поорешь. Неловко.

Мне больше нравилось, когда мы жили только втроем — маман и мы с сестрой. Да, небогато, не шиковали. Сами готовили и прибирались. Ничего, не переломились. У мамы был раб, с которым она, кстати, укатила на море. Довольно-таки пожилой уже мужчина. Мы воспринимали его практически своим родственником, он был не только отличной нянькой, но и нашим другом. А потом меня отправили в закрытую школу, а Алекс — в военную академию. Славное было время, а может — просто я тоскую по детству, которое не вернуть.

И, кстати, никто нам рабов на совершеннолетие не дарил. Нет, вру. Алекс вон Джона подарили, но по сути, Джон сразу стал домохозяином. Сестре он даром был не нужен, она уже к тому времени родила Элианну. На мое же совершеннолетие матушка решила, что лучше оплатит мне учебу в колледже — пользы больше будет, чем от очередного раба. И я была с ней совершенно согласна. В то время у меня было подруг много, да еще мы с Алекс частенько гостили в поместье Мильтонов, где рабов на любой вкус было предостаточно, и отказать гостьям в ночных забавах они права не имели.

Тео был не первым моим личным рабом. После войны я пару раз покупала себе мужчину, но у нас не сложилось. Первый мне совершенно не подходил, был слишком мягким и нервным. Я отправила его на реабилитацию, мне показалось, что он постепенно съезжает с катушек. А второго пришлось продать, когда я разбила в хлам машину. Просить денег у сестры было стыдно, а раб мне все равно надоел изрядно.

Теперь вот — красавчик Тео. Кстати, блондинов у меня тоже пока не было, я всегда предпочитала жгучих темноглазых брюнетов, таких как я. Гибких, мускулистых, молодых.

И почему я вообще обратила внимание на Теодора?

— Раздевайся, — приказала я своей покупке. — Ну, давай! В душ нужно, мало ли, где ты там валялся на рынке, кто тебя там хватал немытыми руками! Ой, ну нельзя же быть таким тормозом!

Ухватила его за полы простой черной футболки, потянула ткань вверх. Тот тут же понял, стянул ее через голову. Взялся за пояс легких спортивных штанов, вопросительно на меня посмотрел. Я кивнула, облизываясь. Тео стянул штаны, демонстрируя полное отсутствие белья и еще то, что он и вправду натуральный блондин. Везде. А мне нравится!

Он стоял, абсолютно голый, посередине моей комнаты и разглядывал узор на деревянном полу. Переминался с ног на ногу, не зная, куда деть руки. Бедняга! Затолкала его в душ, с удовольствием ощупав мускулы и упругий зад. Ну красавчик же! Указала на душевую кабинку, ткнула пальцем в мыло и полотенце. Наверное, он понял, потому что закрыл дверцы и включил воду.

Вышел, сверкающий чистотой, с влажными волосами, в одном лишь полотенце вокруг бедер. Невольно залюбовалась: хорош, даже очень. Не такой масштабный, как его приятель, но, наверное, не хуже. Волосы на груди мягкие, золотистые, по животу дорожка уходит под полотенце.

Я повернулась к нему спиной и приподняла волосы: вечный, понятный каждому мужчине жест: нужно расстегнуть молнию на платье. Я могу и сама, но нужно вывернуться. А тут… Мужские пальцы очень осторожно потянули бегунок вниз. Дыхание коснулось волос. По спине пробежала колючая дрожь предвкушения. Вот так, с почти незнакомым (хотя почему же почти?) мужчиной, который еще не осознавал себя рабом, который явно не понял еще всю глубину своего провала, я ощущала себя восхитительно порочной. Словно скинула оковы цивилизации. Словно я была как дикие мои предки-амазонки, завоевательницей, притащившей в пещеру первого собственноручно добытого в бою самца.

Повернулась, выскальзывая из платья, позволяя тонкой ткани съехать вниз, обнажая грудь, бока, живот… бедра, колени, щиколотки. Мужчина смотрел. Лифчика на мне нет, грудь у меня великолепной формы. Оно и понятно — сколько денег я в нее вбухала, страшно даже представить. Гладкая кожа, безупречная фигура, ни единого шрама — спасибо технологиям Н’илуны. Что, так и будем смотреть? Ах да, он ведь раб. Нужен приказ! И я беру его ладонь и кладу на свою обнаженную грудь, а потом сдергиваю с раба полотенце.

Он оскорбительно равнодушен, но я прощаю. Это из-за стресса. Уверенные движения моих пальцев, колыхания груди, с которой он не сводит глаз, крошечные алые трусики на моей смуглой коже — и вот уже раб в боевой готовности. Я нажимаю ему на плечи и заставляю опуститься на пол к моим ногам. Подставляю колено — и он нежно прикасается к нему губами. Целует, облизывает, покусывает. Поднимается выше и выше. Невольно дрожу и зарываюсь пальцами в светлые влажные волосы.

— Довольно! Ложись.

Он не понимает, не отпускает. Я дергаю его за волосы, сильно, резко. Поднимаю и толкаю на постель. Мне нравится верховодить. Я воительница, я амазонка, а он всего лишь мужчина, слабый, нежный, покорный. Раб (пока я даже мысленно не зову его по имени) прикрывает веки, пряча гнев. Я чувствую, что ему не нравится мое поведение. Тем интереснее. Сегодня я очень, очень плохая девочка.

Оседлала его бедра, прижимая ладонями к постели.

— Лежи и не шевелись.

Он не понимает, но чип вполне. Будет сопротивляться — шарахнет.

Черт! Не больно-то я умею быть главной! Не пробовала, только в кино видела. Но сложного кажется, ничего нет: главное, правильно двигаться. Раб жмурится и морщит нос, резко выдыхая сквозь зубы. От моих движений его выгибает. А вот я почти ничего не чувствую и уже готова расплакаться от обиды. Как маленькая девочка, недовольная подарком. Последний шанс — я хватаю его руку и тяну к тому месту, где соприкасаются наши тела. Я могу и сама… но раб же! Это вообще-то его прямая обязанность — делать хорошо своей госпоже. К счастью, он отлично знает, что нужно делать. Более того, судя по удивленно раскрытым глазам, почти черным, и прикушенной губе, ему понравилось. И мне нравится тоже.