Идеал-7. Исправить ошибку

Часть I: Фаворит / I. 365 дней счастья

Если твои крылья сломаны, — иди;

если твои ноги слабы, — ползи.

(цитата автора)

I. 365 дней счастья

— Мои маленькие! Любимые! — Оливия не могла нарадоваться, глядя на улыбающихся детей, обнимая их. Виктор, широко улыбаясь полу-беззубым ртом, тянул к ней ручки, но Карина побаивалась. Неудивительно: малышка не видела мать больше года. Когда их разлучили, она была еще несмышленым младенцем. — Мои хорошие...

Пока Лия наслаждалась возможностью, наконец, побыть с детьми, Дориан рассказывал Армину о последних событиях в стране, — тот порадовался, что не случилось ничего плохого за время его отсутствия, — старательно избегая тему обращения Оливии. Однако Армин почти сразу же уловил недосказанности в его речи и, отведя друга в свой кабинет, рассказал ему правду.

— Вот уж не думал, что она до такого опустится, — произнес Дориан, качая головой. — Заплатить пьянице, чтобы он сбил Оливию на машине! Какая низость!

— Нужно с ней кончать. — Армин сжал пальцы в кулак. — Ева перешла все границы. Как только найду ее, убью.

— Даже несмотря на весь ужас, которым наполнены твои слова, я поддерживаю это решение. — Дориан вздохнул. — Еву надо убить.

— Спасибо за понимание.

— Когда ты собираешься это сделать?

— В ближайшее время начну поиски. На этот раз ей не уйти живой.

— Будь осторожен. Не забывай, что тебя по-прежнему выслеживают.

— Я помню, — мрачно ответил Армин. — Надеюсь, твое зелье мне поможет.

— Можешь на меня рассчитывать, — заверил Дориан.

.

Много часов Оливия провела рядом с детьми. О событиях прошлого старалась не вспоминать. После недолгого сна Карина начала постепенно к ней привыкать. Виктор же буквально не слезал с материнских рук. Когда вошел Армин, Оливия встала и подошла к нему.

— У Карины небольшой жар. Это из-за нахождения в этом мире?

— Нет. — Армин поцеловал жену в лоб. — Это обычная температура. Дориан рассказал, что Карина вчера немного простудилась. Наши дети могут находиться в этом мире когда и сколько пожелают. Они принадлежат к нему, как ты и я.

Оливия обняла мужа.

— Я так счастлива! Я даже не представляла, как соскучилась по ним.

— И они по тебе соскучились. Что ж, плохое позади. Проклятие, наконец, снято. Теперь мы вместе и больше не расстанемся.

Вечером Армин, Лия, Дориан и Роуз разговаривали в холле замка. Армин сообщил новость, которая никому не пришлась по нраву.

— Ты и так слишком много для него сделал, — как он и ожидал, возмутилась Оливия. — Дал ему денег, заплатил залог, снял жилье. Он не ребенок. Пусть устраивает жизнь самостоятельно.

— Он совершенно не адаптирован в том мире, — возразил Армин. — Если я не помогу, то он умрет от голода или снова попадет за решетку.

— Армин, я вынужден согласиться с Оливией, — мягко вмешался Дориан, и она благодарно кивнула, взглянув на него. — Хоррас причинил тебе много вреда в прошлом. Не следует жалеть его сейчас. Ты и так помог ему, чем мог.

— Я не собираюсь становиться его нянькой, — стоял на своем Армин, — но сейчас Хоррас беззащитен, и я не могу его бросить.

— Он так не думал, когда подставлял тебя! — в сердцах воскликнула Оливия.

— Лия, хватит! Эта тема закрыта. Я сделаю то, что считаю правильным. — Оливия обиженно отвернулась. — Завтра я отправлюсь в Чолпон-Ату и проведаю его.

— Лучше не спорь с ним, — посоветовал Дориан Оливии. — Ты же знаешь, что его не переубедить.

.

Выпив ставшее привычным зелье, Армин отправился навестить Хорраса. Прибыв в Чолпон-Ату, он поймал себя на мысли, что боится этой встречи. Боится найти белокурого больным, голодным или вообще мертвым. С чего вдруг такое беспокойство? Оливия и Дориан правы: Хоррас не заслуживает подобного отношения. Сколько раз он предавал того, кого звал другом и братом? Не счесть. Сколько раз клялся в верности, после чего обманывал и насмехался? Достаточно, чтобы забыть о нем раз и навсегда. Тогда почему Армин здесь? Почему не послушал жену, думающую точно так же?

Аккуратный домик, построенный еще в прошлом веке, выглядел ухоженным. Старая хозяйка уже пять лет сдает его квартирантам. Сама перебралась в Бишкек к детям, а продавать жилье отказалась. Все это она выложила Армину в день заключения договора. Подойдя к старинным деревянным воротам, демон нажал на кнопку звонка. Из дома донесся неприятный треск.

— Иду! — Входная дверь распахнулась, и на крыльцо выбежал взлохмаченный парень в белом фартуке, заляпанном жиром. — Кто там?

На мгновение Армин лишился дара речи. Вот уж чего не ожидал, это увидеть Хорраса в таком виде. Он готовил себя к встрече с умирающим, изголодавшимся человеком, которого, наверное, уже выгнали на улицу, но то, с чем столкнулся, его поразило.

— Открой дверь, — отозвался Армин. — Это я.

II. Конец идиллии

Тридцатью часами ранее...

Оливия негодовала. Целый год она не слышала этого имени и уже поверила, что больше не услышит. Казалось, все неприятное в прошлом, и жизнь, наконец-то, вошла в нормальное русло. Они с Армином счастливы, их дети растут в любви и заботе, мама помогает по хозяйству и обзавелась друзьями. У Дориана и Роуз все хорошо, Саффир и Элина ждут второго ребенка, Рафия умерла в своем мире вследствие несчастного случая и теперь живет только в этом, встречая каждый день с улыбкой и часто навещая Лию. Не так давно они с мужем усыновили трехлетнего мальчика. Казалось, ничто не могло помешать идиллии, длившейся целый год.

Оказалось, могло. И имя этой ложке дегтя, попавшей в бочку меда — Хоррас.

Оливия подавилась пюре, когда однажды за обедом Армин упомянул о Хоррасе. И не просто упомянул, а сказал, что нужно навестить его. Так непринужденно и без тени недовольства, что Оливии стало не по себе. Куда муж дел несгибаемую гордость? Зачем ему сдался этот убогий? Неужели обо всем, что тот ему сделал, следует просто забыть?

— Я против твоего похода в тот мир, — озвучила Оливия свои мысли и посмотрела Армину в глаза. — Армин, я говорила это раньше, и скажу теперь: ты сделал для него больше, чем он заслужил. Хоррас смог начать новую жизнь, вот пусть и живет самостоятельно. Ты ему не нянька.

Взгляд Армина посуровел.

— Он мне не чужой, Лия. Знаю, как дико это для тебя звучит, но я говорю правду. Мы с Хоррасом прошли через многое, и пусть он сошел с правильного пути, но сейчас в нем не осталось того эгоистичного вампира, который меня предал. Я не хочу с ним дружить, но навестить обязан.

— Вот как?! — Лия, разозлившись, бросила на стол вилку и встала. — Значит, мои слова для тебя — пустой звук? Опять побежишь к своему Хоррасу несмотря на мою просьбу этого не делать?

Армин остался невозмутимым. Спокойно сложив приборы, он вытер уголки губ белоснежной салфеткой.

— Тебе нужно остыть, — сказал он. — В таком тоне я не стану ничего обсуждать.

В этот миг ей захотелось его убить. Надо же! Целый год они даже не повышали друг на друга голоса, не говоря о ссоре, но сегодня этому пришел конец. И все из-за мерзкого блондина! Зачем только Мефисто выпустил его из Ада?

Лия не разговаривала с мужем весь остаток дня и начало следующего. Иногда она могла хранить обиду сутками. А в этот раз Армин ее сильно обидел. С утра он ушел к Дориану за порцией зелья. Значит, не передумал. Все равно пойдет туда, где опасно, и где у него больше никого нет.

Никого, кроме Хорраса.

Уложив детей спать, Оливия нашла маму в гостиной. Та пила кофе и читала книгу. За окнами стоял сентябрь. В воздухе уже ощущались перемены, хотя каждый день стабильно светило и грело солнце. Многие еще ходили на пляж и ели мороженое в тени деревьев. И все же слабый запах дождей и ветров уже просачивался в ноздри.

— Детки спят? — спросила Лариса Ивановна, отложив газету и сняв очки.

Лия кивнула и села на диван напротив нее. Волосы, собранные на макушке в творчески растрепанный узел, безразмерная светло-серая туника и свободные штаны, — ей нравился такой образ. Поджав под себя ноги, Оливия посмотрела на мать.

— Армину плевать на мое мнение, — мрачно поделилась она.

— Ну, ты что? — Лариса Ивановна с улыбкой подалась вперед. — Армин очень тебя любит. Я не видела, чтобы кого-то так любили. Помирись с ним. Хватит обижаться.

Лия сжала губы и отвела глаза — явный признак подступающих слез.

— Если это правда, почему он меня не слушает? Хоррас испоганил ему жизнь, а он бежит, чтобы подтереть ему слюнки!

— Он переживает, — спокойно сказала мама. — Знаешь, я особо не вникаю в эти вампирские дела, но поняла, что Хоррас изменился. То, что Армин дал ему второй шанс, хорошо. Это значит, что твой муж добрый, не злопамятный.

— Как же! — Лия снова отвернулась. — Блондин промыл ему мозг, и он повелся, как ребенок! — Она вдруг посмотрела на мать совершенно другим взглядом. — А вдруг дело не в Хоррасе? Вдруг..?

— Что? — нахмурилась Лариса Ивановна.

— Может, я ему больше не интересна?.. — Лия почувствовала, как внутри все перевернулось от внезапной догадки. — В такой одежде, — она с болью на лице оттянула ткань туники, — с такой прической... А, может, он потерял ко мне интерес, когда я стала вампиром. Или...

— Хватит! — остановила ее мама. — Что за глупости, Лия? Повторю, если не услышала: Армин тебя любит всей душой. Ты единственная ему нужна. Вы связаны навсегда. Нет у него никакой девицы в том мире. Да и когда бы появилась? Он целый год жил здесь и никуда не уходил. — Лариса Ивановна подошла к дочери, села рядом и обняла ее. — Даже не думай об этом. Ему нравится в тебе все: и внешность, и характер. Ты не только его любимая женщина, еще и мать его детей. Не сомневайся в нем. Он не предаст.

Лия кивнула, но слезы все-таки потекли из глаз. Хотя после маминых слов стало намного легче.

.

Ссора с женой расстроила Армина, но от своего намерения он не отказался. Сам не понимал, с чего вдруг захотелось проведать Хорраса. Он почти не думал о нем на протяжении года. И все же ему не давало покоя преображение бывшего врага. Вернувшись из Ада, Хоррас стал другим. В последний раз, когда они виделись, он выглядел счастливым. Армин хотел убедиться, что тот в нем больше не нуждается, и окончательно попрощаться.

III. Найти виновного

В какие-то моменты кажется, что тело вдруг стало чужим. Конечности перестают слушаться, сердце замирает, а кровь становится холодной. Именно в такое состояние повергли Оливию слова Риши. Она трижды ущипнула себя, надеясь проснуться, но ничего не поменялось. Дух ведьмы стоял перед ней со скорбным лицом.

— Мне жаль, — произнесла Риша. — Если бы могла, я бы его вытащила. Но в Ад и мне, и Ваалу путь закрыт.

Лия медленно села на диван. Странно — слезы не появились. Ей всегда казалось, что в подобных ситуациях первой реакцией будут рыдания, разрушение комнаты и вырывание собственных волос, но Оливия просто сидела, глядя в пол, и молчала. Это молчание длилось долго. Когда она, наконец, подняла голову, то произнесла одну-единственную фразу:

— Я убью его.

.

Утро оказалось пасмурным. Впервые этой осенью похолодало. Словно погоде передалось настроение Оливии. После завтрака Лия все рассказала маме. Какой смысл скрывать? Армин может не вернуться, а если это произойдет, то неизвестно, каким он станет без души. Она всегда с ужасом слушала его истории о бездушных демонах. Им неведомы чувства — ни положительные, ни отрицательные. Они равнодушны ко всему и, словно роботы, тупо исполняют приказы. Велят жестоко убить ребенка? Демон и глазом не моргнет — устроит ему мучительную смерть. Велят морально истязать человека? Демон доведет его до безумия, и тот станет молить о физических пытках. В Аду боятся вовсе не чертей. Хоть у тех тоже нет душ, но они слабы и бесполезны по сравнению с представителями даже среднего ранга. Армин — демон высшего ранга. Страшно представить, на что он теперь способен.

За год, проведенный в новом мире, Лариса Ивановна стала проще относиться к сверхъестественному, поэтому не впала в панику, как поступил бы практически любой смертный на ее месте.

— Его можно спасти? — тихо спросила она, чтобы дети, играющие в соседней комнате, не услышали.

Лия беспомощно пожала плечами.

— Не знаю. Но я буду пытаться.

— А эта ведьма не соврала?

— Зачем ей врать? — удивилась Оливия. — Риша стала нашим другом. Ей незачем выдумывать небылицы.

Лариса Ивановна со вздохом посмотрела на приоткрытую дверь детской.

— Надо придумать, что скажем детям, когда они спросят, где их папа.

Лия серьезно посмотрела на нее.

— Правду, — сказала она.

— Да ты что! — ошеломленно воскликнула мама. — Они же маленькие! Во-первых, не поймут, во-вторых, детям нельзя рассказывать такие вещи.

Лия села на край кровати и жестом пригласила маму сделать то же самое.

— Я не стану им врать, — сказала она. — Пусть хоть весь мир это делает, а я не буду. Мы с Армином никогда не скрывали от них, кто мы, и кто они. Помнишь, три месяца назад у Виктора появились клычки, а Карина на прошлой неделе подожгла без спичек мою записную книжку? Они не такие, как все, и мы им это объяснили. Рассказали, почему так происходит, и они поняли. Наши дети малы по возрасту, но ты знаешь, что их развитие во много раз быстрее человеческого. Пусть они поймут не все, но когда спросят, где их папа, я скажу правду.

Лариса Ивановна покачала головой.

— И как ты собираешься объяснять малышам, что такое Ад, и к чему приводит потеря души?

— Я расскажу так, чтобы они поняли, — ответила Оливия.

Лариса Ивановна встала.

— Дело твое. Ты мать, и решать, как лучше, должна сама. Но не говори им ничего хотя бы до тех пор, пока не спросят.

Оливия кивнула.

.

Вечером Лия в сопровождении Вадима и двоих его подданных отправилась в замок. Новая сущность не избавила ее от охраны. Последнее время она бывала в замке нечасто, в основном навещала друзей. Свою работу Армин предпочитал выполнять без женских советов, а больше там нет ничего интересного. В главном зале Оливия встретилась с Полем Тарри — парнем, которому когда-то помогла занять пост Младшего советника. Поль ни разу не заставил Армина разочароваться в нем, добросовестно выполнял работу и никогда не жаловался. За минувшие два года он окреп, возмужал, превратился из тощего подростка в красивого юношу, встретил достойную девушку. Она моложе него на год, рыжая, веснушчатая, с большими добрыми глазами. В прошлом месяце Поля повысили до Второго советника, а место Главного уже два года принадлежит близкому другу Андрея, за которого тот готов ручаться головой.

— Добрый вечер, Antistita! — Поль с улыбкой поцеловал ее руку. — Как дела? Вы одна?

— Добрый вечер, Поль, — ответила Лия, и советник тут же уловил в ее голосе тревогу. — Собери, пожалуйста, всех приближенных Армина, — именно приближенных! — в кабинете для совещаний через пятнадцать минут. Я должна кое-что вам сообщить.

— Antistes в порядке? — напрягся Поль.

— Все потом. Сделай то, что я попросила.

— Да, Antistita. — Советник быстро удалился исполнять приказ, а Оливия поднялась к Дориану.

Меньше всего хотелось сообщать чародею печальную новость. Глядя, как они с Роуз смеются, рассказывая друг другу байки, она почувствовала себя дрянью, явившейся, чтобы испортить им настроение. Но Дориан должен узнать первым. И еще у нее к нему есть важное дело.

IV. Агония надежды

Оливия и Хоррас медленно шли вдоль неухоженной аллеи санатория. Уже стемнело. Раньше Лия боялась гулять здесь ночью, но теперь, наделенная могуществом Идеала, перестала испытывать страх перед темнотой.

— Я весь день думала о том, как это должно произойти, — рассказывала Лия. — Прокручивала разные варианты. Я никогда прежде не убивала людей. Ты должен был стать первым.

Они остановились. Хоррас по-прежнему ощущал дрожь, но тело уже не тряслось так, как на пляже. К тому же, Лия исцелила его раны.

— Редко можно встретить вампира, на совести которого нет человеческих смертей, — задумчиво произнес он.

— В этом заслуга Армина. — Оливия мгновенно погрустнела. — Он не разрешал мне убивать. Приносил кровь в пакетах и запрещал даже думать об охоте на людей. Иногда мы уезжали на безлюдные острова, где ловили животных. Этого было мало, конечно, но я довольствовалась. Армин говорил, что быть вампиром — не значит быть монстром.

— Он прав. — Хоррас потянул носом воздух, и Оливия поняла, что он с трудом сдерживает слезы. — Армин никогда не был монстром. В племени он заботился обо мне, потому что остальные надо мной издевались; позже, на протяжении долгих лет спускал мне с рук выходки, какие не спустил бы никому. А потом, когда Мефисто меня освободил... — он горько усмехнулся, — Армин снова помог. Он ругал меня, но не оставил умирать. — Хоррас посмотрел на Лию. — Он меня простил.

Слезы побежали по щекам Оливии. В который раз. Хотелось забыться, возродив в сердце жажду мести, наброситься на Хорраса и разорвать его в клочья, но она больше не чувствовала зла и презрения. Перед ней стоял не жестокий вампир, предавший создателя, а беззащитный молодой человек, которого новость о случившемся ударила не слабее, чем ее.

— Прости за то, что чуть не убила тебя. — Она смахнула слезу. — Я думала, что ты снова его предал. Господи, как же глупо!.. Он был прав: ты изменился.

— Я все тот же трус, — со стыдом сказал Хоррас, — и заслужил смерть. После всего, что сделал Армину, заслужил. И снова струсил. Хныкал, молил о пощаде вместо того, чтобы умереть с достоинством.

— Ты не трус, — покачала головой Оливия. — Нормально, когда боишься того, кто способен тебя убить. Я помню, как жила под проклятием. Однажды, на том же пляже, на меня напал демон. Я испугалась. Сильно. В страхе перед сильнейшим нет ничего постыдного.

Хоррас пожал плечами.

— Может, и так. Но я всегда был...

— Ты больше не тот Хоррас! — перебила Оливия. — Прости меня и забудем об этом. Я должна найти Армина и вернуть его домой.

В глазах собеседника появился ужас.

— Как?! Он ведь... в Аду. Ты туда собралась?

— Куда угодно, — не задумываясь, ответила Лия. — Не успокоюсь, пока не найду его.

Хоррас опустил голову.

— Вот видишь? Я трус. Ведь меня пугает даже сама мысль об этом...

— Ты обыкновенный человек, — сказала Оливия. — И ты много лет страдал в Аду. Я все понимаю. Как бы ты ни уважал Армина, мое отношение к нему иное. Только ради любимых и родных люди идут на такие жертвы.

— Ему повезло с тобой, — прослезился Хоррас. — Если бы я мог что-то сделать...

Оливия нахмурилась.

— Вообще-то, можешь.

— Что именно? — оживился белокурый.

— Ты знаешь Армина лучше, чем кто-либо из ныне живущих. Ты видел его и добрым, и злым. Понимаю, что его нынешнее состояние не сравнится даже с самой сильной яростью, но все равно прошу: расскажи, каков его предел. На что он способен?

Хоррас обреченно посмотрел на нее.

— Я никогда не знавал его без души, — сказал он, — но в те времена, когда мечтал угодить создателю, он творил страшные вещи. У меня кровь застывала в жилах, когда я видел, как он мучил и убивал невинных. Даже с душой он мог быть предельно жестоким, а теперь... Оливия, я не стану лгать: теперь Армин способен на все.

***

Впервые Лия не знала, что делать. С чего начать. Раньше, даже в самых тяжелых ситуациях, всегда оставалась надежда, но теперь ее нет. Армин в Аду. В месте, существование которого многим кажется абсурдом. Как она проникнет туда? Как спасет мужа? И захочет ли он вернуться к семье? Оливия может представить себе что угодно, только не бездушного Армина. В нем всегда жили доброта и порядочность, даже в самые темные времена. Нет причин сомневаться в словах Хорраса — лишившись главного, Армин превратится в чудовище.

Обвинить всегда легче, чем понять. Многие так и поступают. Зачем предлагать помощь тому, кто ее не просит? Зачем спасать утопающего, который не понимает, что тонет? Многие уходят. Отпускают. Так легче. Легче... кому? Конечно, тому, кто отпустил. К черту байки о страданиях и боли! Люди осознанно сбрасывают с плеч груз, не желая тащить его на протяжении неизвестного количества времени. Поплачут, покурят, и забудут. А «груз», и только он, будет страдать по-настоящему. Оливия не может поступить так с мужчиной, которому отдала все, что имела. К чему тогда пламенные речи о любви, верности и счастье, если серьезная преграда может с легкостью разрушить союз? Да пусть хоть весь мир остановится, она продолжит идти! Не только потому, что должна, — потому, что любит.

V. Расплата по счетам

После ссоры с женой он всегда чувствовал себя погано. Надо же — они не ссорились целый год, и тут на нее вдруг накатило почти на пустом месте! Оливия словно с катушек слетела: кричала, обижалась, даже плакала. А все из-за чего? Из-за того, что он просто захотел проведать Хорраса.

Странно устроена жизнь: в какой-то момент может произойти полный переворот, и все, что на протяжении лет формировалось в стойкое, нерушимое убеждение, рассыпается в прах от дуновения легкого ветерка. С радостью наблюдая, как Левиафан отгрызает Хоррасу голову, Армин и предположить не мог, что однажды они с белокурым снова встретятся, и он попросит прощения. Но в тот день он шел к нему именно поэтому.

Как бы там было, куда бы Хорраса ни занесло, а виноват в этом Армин. Никто не заставлял его обращать неудачливого соплеменника. Никто не заставлял убивать. Он мог бы просто игнорировать Хорраса или внушить ему, чтобы тот не болтал об убийстве Риши. В день, когда это произошло, кровь ведьмы и ее проклятие пробудили в Армине хищника. Он захотел больше смертей, а уж оставлять в живых свидетеля и вовсе не собирался. Наверное, знай, что обратит его, Армин бы удержался от убийства, но в то время он понятия не имел, как происходит процесс. Напоив Хорраса своей кровью и свернув ему шею, он не подозревал, что создал вампира.

Все могло сложиться иначе, не заинтересуйся Армин «отщепенцем». Чем тот привлек его внимание еще тогда, в хижине, когда впервые решил сыграть в камни и благополучно продул свое скудное состояние? В моменты, когда Хоррас расстраивал или предавал его, Армин часто об этом задумывался. Почему он не выбрал, например, того же Дарраса в качестве помощника? Узнай он в свое время, как обращать людей, мог бы сделать осознанный выбор. Он бы заставил охотника служить ему, и тот стал бы незаменимой опорой. Почему бы нет? Даррас был умен и силен, смел и решителен. Такой помощник оказал бы Армину большую поддержку в начинаниях. А вместо этого он обратил бесхребетного Хорраса. Много лет Армин спрашивал себя: почему не убил его? Так сильно обрадовался победе, что не подумал о последствиях? Да ведь еще в племени Хоррас начал действовать ему на нервы! Сначала сбежал, потом напал на семью Лама... От него всегда были одни неприятности. В племени жило достаточно мужчин, превосходивших его по уму и силе. Так почему же он?

Только после того, как Мефисто вытащил Хорраса из Ада, Армин начал задумываться о том, почему его первый вампир был таким трусливым и жестоким. Никто не становится сволочью просто так. У каждого свои причины. Армин вспомнил о Наре. Она травой стелилась под его ногами, желая угодить. Клялась в дружбе Рише, а сама завидовала ее красоте. Но ведь Нара такой не родилась. Черствость и жестокость отца сделали из нее чудовище. Он порол ее за каждую мелочь, а мать настолько боялась своего мужчину, что не смела ему перечить, и молча наблюдала, как тот издевается над беззащитным ребенком. Примерно то же происходило и с Хоррасом. Его никогда не любили, только били и обижали, а некоторые соплеменники даже насиловали. И Нара, и Хоррас стали жертвами обстоятельств.

Армин должен был убить Хорраса сразу или оставить его гореть в том костре. Он сам обрек его на долгую жизнь, полную страданий и боли. Даже когда считал другом, постоянно упрекал и не воспринимал его слова всерьез. Он вел себя немногим лучше остальных. Нередко избивал Хорраса за оплошности, казавшиеся ему серьезными, и тому приходилось ползать по земле, собирая собственные зубы, и охать от боли, ожидая, пока срастутся кости. Он боялся сначала соплеменников, потом — Армина. Боялся и ненавидел. Когда Дьявол предложил ему вакантное место Идеала, блондин не сомневался ни секунды. Получив высокий пост, он первым делом начал мстить.

.

Армин нажал на кнопку звонка. До ушей донесся ужасный звук. Хоррас уже дома. Свет в окне горел. Интересно — раньше он любил сидеть в темноте. Теперь, став человеком, блондин изменил привычки. Армин понадеялся, что он по-прежнему неравнодушен к мандаринам. Раньше Хоррас мог уплетать их килограммами.

Приоткрылась дверь. Полоска света скользнула во двор, разрезая полумрак вечерних сумерек. Увидев хозяина, тявкнула пару раз ленивая собака, показывая, что все-таки охраняет дом.

— Кто там?

— Это я. Откроешь?

Армин услышал, как замерло сердце Хорраса. По его мыслям понял, что тот его уже не ждал.

— Армин?

— Да.

Ноги торопливо влезли в обувь, дверь открылась шире. Сбежав по ступенькам с деревянного крыльца, Хоррас быстро пересек двор и щелкнул засовом, открывая калитку.

— Я не ожидал. — Его трясло от волнения. — Что-то случилось?

— Нет, — ответил Армин, входя во двор. — Решил тебя навестить. Если занят, пойму.

— Нет-нет! — Хоррас, суетясь, запер калитку и посеменил за Армином. — Проходи. Я как раз вскипятил чай. Будешь?

— Не откажусь, — чуть улыбнулся тот.

Внутри, как и в прошлый раз, оказалось тепло и уютно. Хоррас стал настоящим чистюлей. Раньше мог разбросать вещи по всему дому, оставить немытой посуду и растягивать дни до уборки на недели. Когда Армин приходил к нему, то морщился от неприятных запахов и даже не думал разуваться. Теперь же все сияло чистотой.

— Проходи на кухню. — Хоррас продолжал суетиться. — Я принесу чашки.

Войдя в кухню, Армин сел за небольшой стол и поставил на него пакет с мандаринами. Скоро вернулся Хоррас с двумя чашками. Трясущейся рукой налив чай, он поставил одну чашку перед Армином, а другую — перед собой, и сел на стул. Краем глаза гость уловил, как хозяин косится на мандарины, но не решается спросить, для кого они.

VI. Визит в чужое прошлое

Последний день в Чолпон-Ате. Интересно, она когда-нибудь вернется сюда снова?

Завтра вечером надо быть в Бишкеке — в 22:00 у нее рейс до Москвы. А оттуда она полетит в Тамбов. Осталось еще немного времени, чтобы, возможно, в последний раз полюбоваться озером Иссык-Куль. Жалко, что вместе с сущностью Идеала Оливия не переняла от мужа способность превращаться в птицу. Крылья бы ей сейчас пригодились.

Много лет прошло, а Лия так и не поняла, чем же ее привлек этот санаторий еще в детстве. Когда она была ребенком, он еще функционировал. Ее тетя работала пекарем в столовой, которая сейчас стоит, полуразвалившаяся, с заколоченными окнами, — и часто брала Оливию с собой на работу, когда та у нее отдыхала. Уже тогда санаторий начинал приходить в запущение: старые советские постройки, не получавшие должного ухода, понемногу разваливались; футбольное поле медленно зарастало травой, пробивалась она из-под асфальта и по всей остальной территории; пляж засорялся, а из старенького пирса начинали вываливаться доски.

Сейчас пирса нет. Его давно снесли. Пляж немного расчистили и расширили. Могли бы, конечно, вытащить из воды скользкие булыжники, об которые было отбито (а, может, и сломано) бесчисленное количество ног, — но кому это надо? Люди купаются, и ладно. Временами Оливии казалось, что в этой стране все делается по принципу «и ладно».

Если не считать пляжа, на который ходят, в основном, жители частного сектора, расположенного на близстоящем холме, и некоторые любители относительной тишины, то весь остальной санаторий давно стоит заброшенным. Тополя, коих тут были целые заросли, начали потихоньку вырубать на дрова, и место стало быстро терять свой таинственный облик. Допотопные коттеджи и обгаженную любителями лазить по заброшкам столовую до сих пор не снесли, и вряд ли когда-нибудь снесут. В ближайшее время эти здания просто рухнут и превратятся в кучи строительного мусора.

Центр футбольного поля еще чист, но скоро трава, окружающая кольцом, поглотит его окончательно. Каменная лестница, которую когда-то можно было назвать произведением искусства, уныло тянется от столовой к полю, вводя в тоску разбитыми вазонами на массивном парапете по бокам. Повсюду валяется мусор, в котором копошатся птицы, грызуны и бродячие собаки.

Но все-таки, несмотря на внешнюю запущенность, есть в этом месте что-то особенное, даже мистическое. То, что всегда влекло сюда Оливию. И ребенком, и подростком, и взрослым человеком она любила бродить по санаторию, чувствуя какое-то странное умиротворение. Армин, будучи от природы ревностным ценителем чистоты, назвал это место слишком грязным и даже на процент не разделил восторга Оливии. Гулял здесь только из-за нее. Но вот она сама, приходя сюда, чувствовала неожиданный прилив сил и внезапное спокойствие.

Но не сегодня.

Лия пришла в санаторий, чтобы подумать о том, как совершит задуманное. В этом месте ей в голову не раз приходили правильные мысли. Спускаясь по лестнице, она думала о ведьме, с которой предстояло встретиться. Неужели она сильнее Риши? И чем поможет в ее ситуации?

Из-за хмурого неба казалось, что наступили сумерки, хотя время только подобралось к четырем часам вечера. Задул ветер, и Лия по привычке застегнула замок на куртке-ветровке. Только после сообразила, что теперь можно не беспокоиться из-за холода. Вампирам он не страшен.

Крик ужаса заставил Оливию в испуге подпрыгнуть. Она тут же смекнула, что прозвучал он совсем негромко, — просто обострившийся слух уловил четкий звук. Будь Лия человеком, вряд ли услышала бы.

Но там, в столовой, кто-то есть, и это не собака.

Поначалу Лия смутилась. Остановившись в нерешительности, всмотрелась в исписанную граффити стену столовой. Может, там уединилась влюбленная парочка, и, ринувшись туда, как супермен, Оливия грубо прервет чье-то удовольствие? Скорее всего, ничего страшного не происходит. Просто какие-то подростки пробрались в помещение, чтобы предаться любовным утехам.

Лия сошла на землю с последней ступени. Это не ее дело. Сейчас она пойдет на пляж, подальше от жертв бушующих гормонов, и подумает, как ей быть...

За спиной снова закричали, и Оливия мгновенно обернулась. Нет, там вовсе не романтические игры влюбленных. Следом за женским голосом последовал звук от удара — кто-то упал на пол и застонал, — а затем мужской голос, полный злости, заговорил о деньгах. Снова глухой удар, и снова женский стон.

В секунду Оливия взбежала по лестнице и остановилась перед окнами столовой. Некоторые из них были заколочены, а в некоторые просто засунули ветки, перекрывая доступ. В одном из окон зияла дыра, а под подоконником валялись извлеченные кем-то прутья. Неслышно подкравшись, Оливия заглянула внутрь...

...и не поверила глазам.

Она лежала на полу, грязная и перепуганная, в дешевой одежде и с немытыми, взлохмаченными волосами. Совсем не такая, какой Лия видела ее в последний раз. В белокурой девушке не осталось и намека на гонор, — она была перепугана и избита. Над ней возвышался рыжеволосый бородатый европеец средних лет, с ножом в руке и дотлевающей сигаретой в зубах.

— Не надо... — только и повторяла она. — Пожалуйста, не надо...

Она попробовала отползти, но мужчина наступил ей на лодыжку, и женщина закричала от боли.

Лия отпрянула от окна и прижалась спиной к стене. Это не ее дело. Она шла к озеру, вот и надо продолжать путь. Она не станет спасать эту дрянь.