Идеальные разведенные

1. Леон

— Добрый день! Меня зовут Леон Игнатов, и я… алкоголик! Черт! – накрываю ладонью лицо, а следом ржу в кулак.

Это уже четвертый раз, как мы с оператором пытаемся записать приветственную речь, и именно в этом месте я начинаю ржать.

А если без шуток, то я — руководитель компании в области IT-технологий, и в данный момент мы с командой готовим видео-приветствие на Ежегодный Международный IT-форум.

Алина, моя незаменимая помощница, пытается сдержать рвущуюся наружу улыбку, но у нее это плохо получается, и она хрюкает в кулак. В самом прямом смысле!

— А можно как-то изменить начало без вот этого всего? – отсмеявшись, устало потираю переносицу. — И давайте побыстрее закончим, — раздражаюсь, однако понимаю, что нужно это мне и только по моей вине мы перезаписываем в который раз чертово приветствие, но с начальством, как говорится, не спорят.

Смотрю на часы: времени в обрез. И в этот самый момент звонит мой мобильный.

Бросаю взгляд на экран и … ну конечно!

— Игнатов, если через полчаса ты не притащишь свою айтишную задницу в ЗАГС, я не дам тебе развод! – рычит в трубку моя жена, которая должна стать бывшей.

Угроза выглядит вполне себе реальной, поэтому я не могу позволить себе опоздать на собственный развод.

Следующий дубль мы записываем без проблем и с первого раза. Вот, что значит мотивация!

Я прилетаю за пять минут к назначенному времени. Агата мрачно подпирает стену спиной с папкой в руках. Она меня не видит, и у меня есть несколько незамеченных секунд, чтобы перевести дух и рассмотреть супругу, с которой мы не виделись, кажется, недели три. На ней черная коротенькая кожаная курточка наброшена поверх неприлично короткого платья, а на стройных худых ногах массивные тяжелые ботинки смотрятся грубо, но стильно. У жены — прекрасный вкус и безупречное чувство стиля. И стоит сказать, что любовь к шмоткам она привила и мне. Не могу похвастаться, что я отпетый модник, но стараюсь выглядеть современно и достойно руководителя некрупной компании.

Агата оборачивается и вычленяет в коридоре меня. Разглядывает мой прикид, всматривается, брезгливо нахмурив брови.

— Ты… — мимика супруги неподражаема, когда она зла и бешена.

— Это тебе! – перебиваю ее и протягиваю букет из нежно-розовых пионов. Ее любимые цветы. – Прекрасно выглядишь! — и это правда.

— Эээ…спасибо, – она растерянно принимает букет и мечется глазами по цветам, теряя воинственный запал. — Запрещенный прием, Игнатов, — хмурится.

Не успеваю ответить, как дверь кабинета резко открывается и оттуда выглядывает женщина с медными волосами и оранжевой помадой на губах. Она оглядывает пустой коридор и цепляется сощуренным недоверчивым взглядом за нас.

— Игнатовы! Вы? — уточняет.

— Мы! – отвечаем хором, будто репетировали, и удивленно смотрим друг на друга.

Кивком головы женщина велит нам проходить, но своего цепкого внимания с нас не спускает.

Я пропускаю вперед пока еще супругу и следом за ней вхожу в кабинет, в котором по центру, как особист, стоит здоровый письменный стол. На единственный рядом с ним стул моя жена укладывает куртку и встаёт рядом со мной аккурат напротив двух пар глаз, смотрящих на нас в недоумении. Я понимаю это по хлопающим зенкам рыжей женщины, которая спустя несколько секунд подвисания, спрашивает:

— А вы точно пришли разводиться?

Поворачиваемся с Агатой одновременно и смотрим друг на друга непонимающе. Оглядываю ее, затем себя — и меня озаряет. Со стороны мы, вероятно, смотримся как молодожены: супруга, прижимающая букет к груди, в белом платье и я — в свадебном костюме. И, кстати, в том самом, в котором женился. Чем не повод выгулять второй раз в жизни костюмчик от китайского Диор?! Но, признаться, за прошедшие годы я стал крупнее и крепче, поэтому свадебный пиджак стал узковат в плечах, а короткие брюки облепили мой зад и смотрятся как от долгов.

Киваем, мол, точнее некуда.

— Присаживайтесь, – недоверчиво проговаривает вторая женщина, более приятной внешности, но с тем же подозрительным прищуром глаз, как у ее коллеги. Агата садится на единственный стул, а я примостыриваюсь рядом. Думаю, сейчас мы походим на старомодное свадебное фото: когда невеста сидит, а жених смотрит в кадр, уложив руку на спинку стула. У моей бабушки, кажется, такой снимок был. — Супруги Игнатовы… — она задумчиво пролистывает какие-то документы, вчитывается в них и перекладывает с места на место, – так, детей нет, имущественных претензий нет… — выразительно замолкает, вглядываясь в документы. – Ничего нет. Скучно с вами! — поднимает на нас глаза и криво усмехается.

Это у нее профессиональный юмор такой, мда. Смотрю на Агату, у которой дергается нервно бровь.

— Агата Давидовна, фамилию менять будете или… оставляете мужа? – обращается оранжевогубая к жене.

Агата подпрыгивает.

— Мужа я оставлять не буду. Вы и так нам дали целый месяц на раздумывания! Мы… всё решили, – возмущается Агата.

Меня потрясывает от беззвучного смеха, а ржавогубая усиленно старается переварить услышанное.

— Агата, эта милая женщина спрашивает: планируешь ли ты менять фамилию или оставишь мою? – еле сдерживая улыбку, поясняю.

2. Агата

Свободна.

Я свободна.

Когда эта мерзкая женщина грохнула печатью в мой паспорт, меня словно ударило током. Я даже вздрогнула, — насколько болезненно ощутила его разряд.

Я была готова, но осознание реального конца, подтвержденного теперь законно и документально, все равно ударило в солнечное сплетение.

Я свободна…

— Что за костюм, Игнатов? В таких сейчас даже не хоронят, – мы с Леоном выходим на улицу. В моих руках паспорт, свидетельство о расторжении брака и мое будущее. Будущее без мужа.

— Все-таки не узнала? – прищуривается Леон и довольно улыбается. – Это мой свадебный костюм.

Распахиваю изумленно глаза.

— Серьезно? А я думала ты его продал.

— Как видишь. Наверное, чувствовал, что он мне еще пригодится! — весело отвечает Игнатов, выглядящий бодрее, чем я. Еще бы, это мужики вместе с печатью в паспорте приобретают свободу, а мы, женщины… что приобретаем мы? Прогорклое скребущее ощущение пустоты, брошенности и одиночества?

— Ха-ха, смешно, — натянуто стараюсь поддержать игривый тон мужа… бывшего мужа. — Ну тогда и не продавай. Может, второй раз женишься, а костюмчик есть! — ободряюще улыбаюсь, выжимая из себя эту улыбку, и смотрю в глаза Леону. Что-то пытаюсь в них найти, а, может, просто запомнить.

Мы стоим на парковке у Загса. Теплый майский ветер треплет его отросшие темные волосы. Он всегда бесится, когда они непослушно падают ему на лоб. Вот и сейчас он рукой пытается зачесать их назад, но тщетно: ветер задорно играет с ними. Я слежу за его движениями и вижу поблескивающее на солнце обручальное кольцо. Почему он его не снял?

Забыл?

— Тебе надо подстричься, – смотрю на него, стараясь игнорировать увиденное, но чувствую, как в горле образуется ком.

— Знаю, — соглашается. — Некогда, – он нервно смотрит на часы. Леон всегда куда-то торопится. – Ладно, Агат! Поздравляю! Мне пора.

Поздравляет…

— Ага, взаимно.

Он то ли по привычке, то ли на прощание обнимает меня, как прежде, и уходит к своей машине. Его белый седан и мой черный кроссовер стоят рядом. Леон открывает дверь, забрасывая на заднее сидение пиджак и свидетельство, и скрывается в салоне, успевая мне подмигнуть.

Криво улыбаюсь, провожая взглядом пыль от шин.

Опустошенно бреду к своему немцу. Сажусь за руль с разъедающей потребностью выговориться, поэтому набираю свою лучшую подругу. Сашка поднимает трубку сразу, будто ждала моего звонка. Да скорее всего так оно и есть.

— Агат? — спрашивает вкрадчиво.

— Всё, – еле слышно говорю и начинаю реветь. Даю себе волю, потому что перед подругой мне прятать нечего.

А ведь я была готова. Мы сотню раз с Александрой прокручивали этот эпизод и прорабатывали каждую деталь развода, но я … я не справилась. Ты смелая и самодостаточная лишь у себя в голове, а на деле… на деле мы женщины… И этим все сказано.

Мой рев превращается в вой, слезы обжигают лицо и оседают на моем новом белом платье. Я до хруста сжимаю руль и не могу заставить себя успокоиться.

Саша молчит.

Я знаю, что она на проводе. Она слушает и молчит. Она умеет это делать, потому что Филатова Александра* — квалифицированный психолог, а мне большего от нее и не надо…

***

— Ты забудешь обо мне, на сиреневой луне

Может только на мгновенье.

Оставляя для меня только тоненькую нить

Только каплю сожаленья… (Л.Агутин «Ты забудешь обо мне»)

Орем в три голоса, сидя у меня дома на ковре перед телевизором.

Три коробки пиццы, легкая закуска и море вина — я то ли праздную развод, то ли поминаю свой брак.

После истерики в машине Сашка божилась провести этот вечер пятницы со мной, но с ней не напьешься: подруга на восьмом месяце беременности, поэтому я пригласила еще и Юльку, мою институтскую подругу.

Мы сидим по-турецки в обнимку с Юлей и раскачиваемся в такт мелодии — пьяные вдрызг. Я реву и засовываю холодный кусок пиццы в рот, размазывая слезы по щекам. Сашка сидит в кресле, естественно, трезвая, но тоже ревет.

— А ффсе-таки твой Леон нормальный мужжжик, — заплетающимся голосом проговаривает Юлька. — И кваррртиру тебе оставил, и машшину. А сам он где живет теперь?

— Он уже не мой, – вскидываю подбородок. – Не знаю, вроде снимает, – моя речь мне кажется более внятной. Ну мне хотелось бы так думать.

— Воот, — наставляет на меня указательный палец, — говорю ж, не козел, – умозаключает подруга. Я смотрю на нее ошарашенно, подумывая лишить ее этого статуса, и свожу брови вместе. Однако, Юлька хоть и пьяная, но, очевидно, помнит, для чего все мы здесь сегодня собрались, поэтому спешит поскорее исправиться. — Ну в смысле козззел конннечно, ну такой, нормальный козззел.

Нормальный козел?!

Пробую на вкус это выражение и понимаю, что меня оно полностью устраивает. Довольно киваю, а Сашка тихонько хихикает.

3. Леон

Я заранее забронировал столик, потому что запросто попасть сюда пятничными или субботними вечерами невозможно. «Галактика» — популярный бар в городе с приличной музыкой, неслабым баром и кусачим ценником, поэтому всякий сброд сюда не сунется.

Вадим, мой приятель, вальяжно развалился на диванчике и облизывает глазами извивающихся на танцполе красоток. Макс Филатов* весь вечер пялится в телефон, переписываясь со своей беременной женой Сашей. Макс и Саша – наши с женой… бывшей женой друзья. Я даже скажу больше: они нам как родственники, потому что Агата – крестная мать сына Сашки, а я, вроде как, планирую стать крестным для малышки, которая вот-вот должна родиться.

— Ну, брат, как оно? – спрашивает Вадим, разливая коньяк.

— Что? — переспрашиваю, не уловив суть.

— Ну, в смысле, холостым и свободным, — поясняет.

— Ааа, — протягиваю. — Не знаю, еще не понял, — неопределенно пожимаю плечами.

Если друг полагает, что я вырвался из оков гнетущего меня брака, то он глубоко заблуждается. Это было лучшее время, в котором я был счастлив. По крайней мере первые четыре года точно.

Но и беспомощным я себя в одночасье не стал ощущать: я давно забочусь о себе сам, последние два года как пить дать.

Ухмыляюсь, когда ненароком вспоминаю слова моей уже бывшей жены: «Милый, погладь себе в конце концов рубашку, а то люди подумают, что я у тебя ничего не делаю». Или ее фирменные завтраки… единственный несгоревший омлет до сих пор мне снится в кошмарах. Поэтому у меня не было иного варианта, как научиться готовить самому, чтобы прокормить себя и свою Богиню.

— Таак, а эти что здесь забыли? – мой поток мыслей прерывает Максим.

Он смотрит куда-то вперед, и на его лице начинают играть желваки. Прослеживаю за его взглядом и натыкаюсь на занимательную картину: беременная Сашка ведет под руки с одной стороны мою бывшую, с другой – подругу Агаты. Я ее знаю, но не помню, как ту зовут. Девчонки выглядят экстравагантно и ярко: рыжая Сашка с огромным животом, белокурая Агата, худая как селедка, и темноволосая подружка с выдающимися нижними «глазами», выпрыгивающими из маленького лоскутка кофточки. Так себе косплей на «Виагру».

Эта «святая троица» направляется прямо к барной стойке, у которой толпится возбужденный народ.

Максим, открыв рот, наблюдает за своей женой, которая старательно пытается взобраться на высокий барный стул со своим беременным животом. Сашка единственная присаживается, когда оставшиеся две подружки стоят по разные от нее стороны.

Мне до колик в животе забавно. Они выглядят настолько комично, что мне не удается сдержать хохоток.

Максим смотрит на меня злобным взором, только я не могу понять, на кого он сейчас больше злится: на меня, или на свою жену.

— Ты стуканул где мы? – спрашиваю Макса.

Друг отрывается от созерцания своей жены и поворачивается ко мне.

— Я, по-твоему, на стукача похож? – Макс вспыльчивый и довольно быстро заводится. Он откидывает от себя стакан, и тот катится по столу, ударяясь о бутылку коньяка.

— Ладно, понял, – выставляю ладони вперед в примирительном жесте. Стычка с другом сегодня не входила в мои планы.

— Мужики, я не понял, там за баром ваши жены, что ли? – Вадим только сейчас замечает девушек.

— Ага, – одновременно отвечаем с Филатовым, у которого, очевидно, подгорает.

— А кто темненькая с ними? — уточняет Вадим.

— Подружка Агаты. Не помню, как зовут, — пожимаю плечами.

Макс вскакивает с места и направляется устрашающей походкой в сторону девушек. Страшно становится даже мне.

Но за метр до девчат, замедляется, а следом осторожно касается плеча своей жены. Сашка вздрагивает и оборачивается. Хмуро сканирует мужа, а затем с огромной улыбкой до ушей повисает у него на шеи.

Освободившись от объятий жены, Максим приобнимает Агату и целует ее в щеку, кивая третьей подружке.

Очевидно, в этот момент Макс сообщает обо мне, потому что четыре пары глаз устремляются в мою сторону как стрелы. Саша машет мне рукой и посылает воздушный поцелуй, а я салютую ей стаканом с виски. Агата тут же отворачивается, поджав губы и задрав свой еврейский нос. Друг о чем-то оживленно рассказывает своей беременной супруге, отчего Сашка моментально спрыгивает с барного стула, воинственно складывает руки под грудью и отрицательно крутит головой. Я округляю глаза, когда Филатов яростно ударяет ладонью по барной стойке и направляется к нашему столику.

— Ненормальная! – бубнит, протискиваясь к своему месту и шаря по дивану в поисках своего телефона. Смеюсь про себя. Эта парочка удивительным образом подходит друг другу. Сколько помню, эти двое постоянно соревнуются в словесной перепалке, и я даже не берусь сказать, у кого это получается лучше. — Я собирался отвезти ее домой, – сокрушается друг, – так эта ненормальная отказывается, ты прикинь? Говорит, не бросит своих девочек, – делает в воздухе кавычки.

— Согласен. Здесь не место беременным, – поддерживаю друга.

Смотрю в сторону девушек: Саша все так же сидит на стуле и периодически посматривает на наш столик, а Агата с подружкой уже долгое время стараются дозваться бармена, который их категорично игнорирует.

4. Агата

Я пьяна.

А еще дико хочу в туалет.

Очередь в сортир, как в Мавзолей.

Приспичило же вам всем одновременно и не вовремя… для меня.

Стою в длинном темном коридоре и пританцовываю на месте. Мой мочевой пузырь скоро помашет мне ручкой и решится-таки на «мокрое дело».

Вероятно, четыре стопки текилы для меня многовато.

Смотрю на впереди стоящих девчонок: молоденькие совсем, сколько им? Семнадцать?

Пытаюсь вспомнить, кого сейчас слушает молодежь.

— Девчонки, там Сережа Лазарев приехал, скорее бегите! Ииихааа…— поднимаю руки вверх в победном жесте и улыбаюсь зубами.

На меня смотрят как на дуру. Я понимаю это по перешептываниям: «Лазарев? Фи!», «Да, отстой», «Да кому он нужен?», «А кто это вообще?».

И все в таком духе.

Эмм… Ладно, не прокатило и Бог с ним. С Лазаревым.

У-уу, не могу, как же в туалет хочется!

Опять пускаюсь в свой «туалетный танец».

А еще голова жутко кружится, ммм…

— Игнатова, а ты че здесь дрыгаешься? В зале на танцполе свободно.

Я и не заметила, как рядом материализовался Леон. Стоит, улыбается своей фирменной насмешливой улыбочкой, спрятав руки в карманы темно-серых джинсов. Рукава черной рубашки закатаны, открывая вид красивых жилистых рук. Ты смотри-ка, свадебный костюмчик снял и переоделся, как на похороны. Хотя я сама стою в черном платье. Как символично. Похороны нашего брака.

— Очень смешно. Разве не видишь? Жду очередь в туалет, — указываю на очередь, которая почему-то никак не рассасывается.

— Ааа, — понимающе протягивает Леон, по-прежнему улыбаясь. – Ну удачи, —разворачивается и двигается прямо по коридору в сторону мужского туалета.

Я провожаю его завистливым взглядом, потому что бывший муж быстро скрывается за дверью сортира.

Вот почему мужские туалеты всегда свободны?

Наверное, хорошо быть мужиком: сделал дело и гуляй дальше. Нам же, девочкам, надо помимо нужд и губки подкрасить, и носик припудрить, и прическу поправить, и фоточки в красивом туалетном зеркале запилить, посплетничать, позвонить бывшему и сказать, какой он козел, позвонить настоящему, обозвав всё тем же козлом, поплакать, застирать пятно на кофточке, высушить, а потом вернуться за столик при полном параде и гордо, подняв голову, сказать: «Такая очередь была в туалете, ужас. И что они там все делают?».

— Игнатова! — Меня кто-то зовет? Или это уже моча в голову ударила, вызывая галлюцинацию. — Агата! – раздается со стороны мужского туалета в сопровождении свиста. Нет, не послышалось. Смотрю в конец коридора и вижу Леона, машущего мне рукой. — Иди сюда!

Я срываюсь с места и бегу с улыбкой до ушей. Мой мочевой пузырь готов расцеловать сейчас весь мир. А я — бывшего мужа.

Леон пропускает меня внутрь, а сам закрывает деверь и остается с её внешней стороны. Я знаю, что он там стоит, облокотившись спиной о дверь, и будет стоять, пока я не освобожусь.

Улыбаюсь, потому что помню.

Мы были в кино, и за весь киносеанс я выдула две бутылки колы. По понятным причинам после фильма я понеслась сразу в туалет. И не одна я. Вся женская аудитория рванула туда же. Вот тогда Леон схватил меня за руку и потащил в мужской туалет. Я была обескуражена и возбуждена одновременно. Адреналин разливался по венам, заставляя сердечную мышцу усиленно качать кровь и ощущать невероятный прилив энергии. Стеснение сместилось азартом, неловкость — диким весельем.

Когда я вышла, за дверью скопилось несколько мужчин, недовольно сверлящих меня взглядом. Не сговариваясь, мы переплели наши пальцы и пулей рванули к эскалатору, расталкивая толпу и хохоча до колик в животе.

В этот раз за дверью, кроме Леона, никого нет. Это радует, потому что сегодня никто от стыда меня спасать не будет.

Игнатов стоит, прислонившись к стене, и что-то печатает в телефоне.

— Я все. Спасибо, — оповещаю.

Бывший муж отрывается от экрана и смотрит на меня. Его телефон подсвечивает лицо, и мне видно, как он щурится, пытаясь разглядеть меня в темноте.

Красивый. Мой бывший муж определенно красивый мужчина. У нас с ним одного цвета глаза — серые. Только мои имеют холодный асфальтовый оттенок, а его глаза теплые, мягкие, с пляшущими смешинками в них. Бывший муж много улыбается, отчего в уголках его глаз и рядом с губами появляются милые морщинки, которые совершенно его не портят. Многих женщин привлекает некоторая брутальность, холодность и дерзость в мужчинах. Например, такие, как Максим Филатов, муж Саши, может обаять своей наглой харизмой, а Леон… он другой. Он мягкий и открытый для других, с потрясающим чувством юмора, который покорил меня с самой первой минуты нашего знакомства.

Но, оказалось, этого мало для брака…

Мы возвращаемся к нашему столику, за которым сидит один Вадим, потому что Сашка с Максом уже уехали домой. Друг Леона смотрит вперед в танцующую толпу, расслаблено откинувшись на спинку диванчика. Прослеживаю за его взглядом и вижу извивающуюся в танце Юльку. Подруга активно выписывает бедрами восьмерки и призывно машет мне рукой.

5. Леон

Мы выходим из душного бара на свежий майский воздух. Точнее, это я выволок сопротивляющуюся Агату на улицу, потому что моя компания в качестве ее сопровождающего — устраивать перестала. Теперь официально.

И это очередной напоминающий мне поджопник о том, что мы все-таки сделали это.

Мы развелись.

Ночами еще прохладно, и Агата ежится под порывами прохладного ветра. На ней, кроме короткого черного лоскута, ничего нет. Она обнимает себя за плечи, слегка покачиваясь на высоких каблуках. Тушь размазалась, оставляя немилые разводы вокруг глаз, а ее светлые мелированные волосы растрепались во все стороны. Агата редко бывает такой, вероятно, ее внутренняя Богиня уснула под действием текилы.

Я набрасываю ей на плечи свой пиджак, и она благодарно улыбается, кутаясь в него, как в халат, но не мне. Она улыбается теплу, а мне она перестала улыбаться… давно.

Поднимаю голову к ночному небу, закрываю глаза и глубоко вдыхаю ночной влажный воздух.

— Мое такси, – еле слышно шепчет Агата, переминаясь на каблуках и заторможенно хлопая глаза.

Киваю.

Развернувшись, она направляется к нему, а я следую за бывшей женой и открываю ей заднюю дверь. Агата пытается снять пиджак и вернуть мне, но я подталкиваю её в салон, кивком головы показывая, чтобы двигалась дальше.

Сажусь рядом.

— А ты куда собрался? — у Агаты расширяются осоловелые глаза до размера с блюдце.

— Сказал же, провожу.

— Я думала до машины, – Агата кутается с носом в мой пиджак. Я вижу, как она борется с накатывающей дремотой, но радуюсь, что на сопротивление со мной у нее не хватает сил. — Имей ввиду: на чай приглашать не буду, — зевнув где-то в отвороте моего пиджака, послушно сдвигается.

Усмехаюсь.

Мы едем в полном молчании.

Машину мерно покачивает, мотор приятно гудит, а в салоне фоном работает радио. Агату сморило, и она, подвинувшись близко к моему бедру, укладывает свою голову мне на плечо. Я чувствую ее тепло и невольно вслушиваюсь в текст льющейся из магнитолы песни:

… Давай всё забудем

И просто мгновенье помолчим

Нам возвращаться нет причин

Улетай со мною в облака

В руке твоя рука

Побудь ещё со мной сейчас

Улетай со мною высоко

Сейчас мы далеко

Поверь, весь этот мир для нас («Улетай» Jay Leemo)

Я смотрю на расслабленные руки Агаты, в которых покоится ремешок сумочки, и беру ее ладошку в свою. Я не знаю, что это: то ли слова песни так на меня действуют, то ли тепло ее бедра, которое касается моего, то ли запах, такой родной и привычный, но я переплетаю наши с ней пальцы и чувствую, что именно сейчас, здесь и в эту самую секунду так правильно.

«В руке твоя рука»…

Откидываюсь на спинку кресла, прикрываю глаза и позволяю себе ненадолго отключиться.

***

— Проспект Мира, – вздрагиваю и резко распахиваю глаза.

Таксист смотрит в зеркало заднего вида, в котором мы встречаемся взглядами.

Уже?

Кручу головой по сторонам.

И правда — наш с Агатой дом. Точнее, теперь только ее дом.

Стараюсь растормошить спящую Богиню.

Она бессвязно бормочет, хмурит нос и размахивает руками, прогоняя от себя мой голос.

Под снисходительный взгляд таксиста, кое-как мне удается вытащить Агату из машины, выслушав о себе много чего интересного. Пьянчужка грозно бурчит, но при этом устраивается в моих руках поудобнее.

И вот что с ней делать?

У меня нет с собой ключей от подъезда и квартиры, но они точно есть у Агаты. Довольно неудобно держать ее на руках и рыться в её, казалось бы, микроскопической сумочке, в которой вместо ключей я нахожу всё: от косметических пробников до запасных колготок. Уверен, если попасть с женщиной на необитаемый остров, а при себе у нее будет только ее маленький клатч, то скорее всего мы сможем прожить некоторое время, ни в чем не нуждаясь.

Прислоняю Агату к подъездной двери, но ее ноги не слушаются, и девушка начинает плавно оседать.

Так дело не пойдет.

Снова беру Агату на руки и кладу на рядом стоящую скамейку. Нахожу ключи в ее сумке, подхожу к двери, открываю и …жду?

Жду спящую на скамейке Агату.

Вот я осел!

Бросаю дверь, которая с глухим ударом, разрезая ночную тишину, тут же закрывается. Подхватываю бывшую жену на руки и несу к подъезду. Держу Агату одной рукой и коленкой ноги, а второй рукой пытаюсь открыть дверь. Это чертовски сложно и неудобно. Мышца в предплечье забивается и начинает неконтролируемо вибрировать, и сейчас я искренне готов придушить свою спящую бывшую супругу, все равно она ничего не почувствует.

6. Агата

Мне так хорошо и комфортно, будто я завернута в теплый кокон из хлопка. Я не в силах открыть глаза, но точно знаю, что дома. Пытаюсь вспомнить, на каком этапе меня выключило. Последнее, что помню – это то, как я танцую, а дальше пустота. Кажется, я много выпила, но прислушиваясь к своим ощущениям, не чувствую головной боли, разбитости или головокружения. Только хочется пить и почистить зубы.

Постепенно ко мне начинают возвращаться органы чувств: запах, до боли знакомый, пряный, с насыщенным хвойно-цитрусовым оттенком, успокаивающим ладаном, сандалом и мускусом. Ммм, мой любимый Bleu de Chanel. Дальше включаются в работу органы осязания, и кожей я чувствую тепло, которое начинает распространяться сзади, со спины, и вибрациями передается по всему телу, покрывая его мурашками. Мне приятны эти тактильные ощущения. Потребность прижаться —слишком заманчива, и я с огромным удовольствием прижимаю свою пятую точку к источнику тепла.

— Игнатова, не ерзай.

Голос: такой хриплый, такой знакомый, обволакивающий, одновременно успокаивающий и возбуждающий.

Говори, прошу тебя, говори.

Мне нравится тонуть в этом голосе, запахе и тепле, поэтому я сильнее жмусь к мужу, ощущая своим задним местом горячую твердость.

Стоп.

К какому мужу?

— Агата, черт возьми, я же не железный.

Леон?

Резко распахиваю глаза и переворачиваюсь на 180 градусов, сталкиваясь с ухмыляющейся физиономией своего бывшего мужа.

— Игнатов, какого черта ты делаешь в моей постели? – вскакиваю и сажусь в постели, прикрываясь покрывалом. Затем приподнимаю его и, убедившись, что одежда на мне, перевожу взгляд на Леона.

Засранец лежит, закинув руки за голову, прикрытый пледом в области бедер, и широко улыбается. Игнатов — ровно тот случай, когда, просыпаясь, он выглядит так, будто и не ложился: слегка взъерошенные волосы, придающие хулиганский и расслабленный вид, абсолютно свежее, непомятое лицо и здоровая чистая кожа. Мне страшно представить, как в данную минуту выгляжу я. Но, с другой стороны, я же у себя дома, во-вторых, я к себе в постель никого не приглашала, по крайней мере я надеюсь на это, потому что в трезвом состоянии я этого не делала уж точно, а в остальном действует «золотое правило похмелья»: не помнишь – значит не было! Ну а в-третьих, Игнатов — это …ну это Игнатов, бывший муж, который видел меня разной.

— Это так ты меня благодаришь за проявленную заботу? — выгибает насмешливо бровь.

— Что? Какую заботу? – смотрю в его хитрые серые глаза.

— Ну как же? Такси вызвал, домой доставил, в постель уложил, тазик подставил, всё в целости и сохранности, – кивком головы указывает на меня и ощупывает мое тело заинтересованным взглядом.

— А что могло бы со мной произойти?

— Да ты уже в такси отключилась. Если бы не я, нашла бы себе приключения на свою шикарную задницу.

— Моя шикарная задница больше не твоя проблема, Игнатов. Ответственность с тебя еще вчера утром сняли вместе со штампом в паспорте.

— Я не мог поступить иначе. Это сработало на инстинктивном уровне.

— Надеюсь, вот это, — указываю пальцем на бугор в области паха, прикрытого покрывалом, — тоже на инстинктивном уровне.

Леон глубоко и громко смеется.

Его смех хрипловатый и низкий, но такой пробирающий, что тоже начинаю улыбаться.

— Это природа. Не переживай, Игнатова, к тебе ЭТО никакого отношения не имеет, — бывший муж выразительно изгибает бровь и откидывает покрывало в сторону, демонстрируя свой «поднятый кран».

— Матерь Божья, Игнатов, ради всего, что между нами было, избавь меня от показательных выступлений, – прикрываю лицо руками, а сама краснею, как школьница.

Да что это со мной? У меня горят щеки, и я смущаюсь.

Смущаюсь!

Я, Игнатова Агата, прожившая в браке 6,5 лет, смущаюсь бывшего мужа, которого знаю вдоль и поперек. Да я даже смогла бы нарисовать по нему карту со всеми родинками, шрамами, морщинками и волосками.

Вскакиваю с кровати и несусь в ванную. Не хочу, чтобы бывший муж видел, как полыхает мое лицо и частит сердечный ритм.

Смотрю на себя в зеркало.

Боже правый, кто это?

Тушь размазалась, оставив вокруг глаз разводы, помада с губ перебазировалась на левую щеку, а в моих волосах птицам можно вить гнездо.

Как же так случилось, что в первое свободное от брака утро, мы проснулись в одной постели?

Я надеюсь, что, когда выйду из душа, Леона уже не будет.

Принимаю душ, мою голову, на лицо наношу угольную тканевую маску, влажные волосы оборачиваю в полотенце, а на голое распаренное тело набрасываю махровый халат.

Выхожу из ванной комнаты и прислушиваюсь к звукам.

Слышу, как из кухни доносится негромкая музыка, как льется вода из крана, слышу звуки звенящей посуды и скворчащей сковороды.

Игнатов!

Всё еще здесь, засранец.

7. Агата / Леон

Агата

— Я безумно рада за тебя, Яна, – крепко обнимаю невероятной красоты девушку. —Ты заслуживаешь счастья.

— Спасибо, дорогая! – Яна отстраняется от меня и начинает рыться в своей фирменной сумочке. – Но, помимо того, что ты будешь главным мейкапером на свадьбе, я бы очень хотела, чтобы еще ты там была и в качестве гостьи, – длинноволосая брюнетка протягивает мне глянцевый белоснежный конверт, на котором золотыми буквами написано «Приглашение на свадьбу», – для меня это важно.

Наверное, сейчас я похожа на резиновую куклу из интим-магазина — с такими же выпученными глазами и открытым ртом. Сказать, что я удивлена, — ничего не сказать. Это впервые за всю мою практику, когда клиентка, она же будущая невеста, приглашает меня на торжество.

Пребывая в шоковом состоянии, открываю конверт.

Приглашение на два лица.

Яна не знает, что вот уже как неделю, я совершенно свободная женщина.

— Спасибо. Но…

— Ничего не хочу слышать, — перебивает Яна, касаясь моей руки. – Я очень хочу, чтобы ты разделила со мной этот важный день.

Яна смотрит на меня такими огромными щенячьими глазами, что, кажется, мой отказ разрушит ее наивный хрупкий мир.

— Я приду, — соглашаюсь. — Но только одна.

Вот за что мне нравится Яна, так это за то, что она, имея достаток и все блага райской жизни, совершенно не испорчена деньгами, роскошью и красивой жизнью. Родители Яны, обеспеченные и успешные бизнесмены, смогли воспитать незазнавшуюся, неизбалованную, ответственную красавицу-дочь.

Яна — молодая, начинающая модель с ногами от ушей, кукольным личиком, длинными натуральными волосами и осиной талией. Я часто крашу девочек из их модельного агентства для фотосьемок и показов. С Яной мы как-то сразу легко нашли общий язык. Она наивна, доверчива и безотказна. Такой набор качеств очень нехарактерен для моделей, но Яна смогла остаться прекрасной маленькой гуппи среди прожжённых, зубастых акул этого бизнеса.

Девушка тактично молчит и кивает, давая понять, что я услышана. Она ничего не спрашивает и не лезет в душу.

Меня переполняет гордость и тщеславие. Доверить мне лица абсолютно всех гостей такой шикарной свадьбы – для меня главный показатель моей работы.

Яна убегает, оставив после себя легкий жасминовый шлейф.

Свадьба через три недели, и у меня не так много времени, чтобы найти подходящий наряд и придумать подарок молодоженам, у которых есть все.

Леон

Устало тру красные воспаленные глаза и делаю глоток виски.

За пять напряженных дней сто грамм карамельного Jim Beam действуют на меня, как живительной напиток Богов.

Пять дней непрерывной работы, встреч, дискуссий, партнерских воркшопов, выставок, презентаций…

Мы привезли с форума новые знакомства, контракты, опыт, проблем на голову и заднее место.

Сразу после аэропорта я не поехал в съемную квартиру, а решил заскочить в офис, чтобы оставить документы и кучу рекламной макулатуры.

В дверь осторожно стучат, а следом я вижу голову Алины в дверном проеме.

Смотрю на часы – время половина девятого вечера.

— Можно? — вкрадчиво спрашивает Алина и, дождавшись моего кивка, входит в кабинет.

— Ты же поехала домой, – не то спрашиваю, не то констатирую.

— Поехала, переоделась и решила составить тебе компанию, – Алина пожимает плечами и неуверенно продвигается к моему столу. – Ты не против?

Действительно, Алина переоделась: на ней обтягивающие джинсы и кофточка с глубоким вырезом. В рабочее время Алина себе такого не позволяет. Но последнюю неделю гардероб моей помощницы кардинально изменился. Теперь в нем стало больше открытой одежды, юбки стали короче, брюки уже, а блузки прозрачнее.

Я не слепой и всегда догадывался о симпатии Алины ко мне. Но открыто девушка никогда не проявляла интереса, во-первых, я был женат, что несомненно останавливало Алину, а, во-вторых, я никогда не давал повода для откровенного флирта. Сейчас картина изменилась, и Алина прекрасно знает, что вот уже неделю я в разводе. Ее внимание стало частым, открытым, но не взаимным с моей стороны. Несомненно, Алина симпатичная девушка. Она умная, порядочная, дисциплинированная. С ней мы работаем больше двух лет, и она никогда меня не подводила и не давала ни единого шанса усомниться в ее профессионализме.

Агата постоянно меня ревновала к ней и закатывала истерики. Она – самый настоящий софист, потому что так методично и хитроумно уверять меня в моей же измене с помощницей может только Агата. Да я, черт возьми, сам начал в это верить. Но видит Бог, я никогда не предавал наш брак и отношения, так что моя совесть чиста. Хотя бы перед самим собой.

Смотрю на девушку и сравниваю: в отличие от худой Агаты Алина фигуристая: у нее округлые женственные формы, длинные темные волосы, аккуратно сложенное лицо и приятный голос. Многие наши клиенты и партнеры ни раз говорили о том, что у моей помощницы гипнотизирующий тембр, от которого они млеют и готовы подписать любые документы.

Зачем я сравниваю бывшую жену и свою помощницу?

8. Агата

— Максим вечером заедет, потерпишь? — уточняет Филатова.

— Спасибо, Сашуль, буду ждать! А то пришлось голову мыть в раковине, представляешь? – выхожу из машины, нажимаю брелок и иду в сторону своего подъезда. — …конечно перекрыла. Иначе, пока была бы на работе, устроила всемирный потоп, – смеюсь я.

А вот с утра мне так весело не было: во-первых, я бессовестно проспала, а, во-вторых, в ванной потек смеситель, окатив меня с ног до головы беспорядочным водным потоком.

У меня много знакомых: я перекрасила практически добрую половину нашего города, профили моих соцсетей трещат под натиском псевдо-друзей и подписчиков, каждый старается обратить на себя мое внимание, заискивая, лицемерно предлагая помощь и услугу, осыпая восхищениями и словами благодарности. Но только там, в виртуальной, искаженной жизни. А на деле, встретив друг друга случайно где-нибудь на улице или в торговом центре, проходят мимо, не здороваясь и делая вид, будто не узнают. Так стало часто случаться в нашем несовершенном мире: всего и всех слишком много, а обратиться за реальной помощью, к сожалению, не к кому.

Само собой единственными людьми, кому я могла позвонить, — были Филатовы.

— Спасибо еще раз, Саш. Целую. Пока, — я прохожу мимо скамьи, на которой сидят моя соседка со второго этажа и две женщины с соседнего подъезда. — Здравствуйте, — на автомате приветствую и подхожу к подъездной двери.

— Здрааасте…— надменно вытягивает соседка баб Галя.

Мне сейчас показалось пренебрежение в ее интонации или я права?

Когда роюсь в сумке в поиске ключей, слышу за спиной перешептывания, но такие, чтобы я непременно услышала: «Вон, гляди, пошла. Это я вам про нее рассказывала», «Ага-ага», «Целую, Саш, тьфу…», «Слыхала, что муж застукал ее прямо за этим самым делом!», «Говорят, что он ее пьяную на дороге подобрал, когда любовник выкинул», «Ага, ага, тьфу, бесстыдница», «И не говори, Петровна, шаболда», «Шаболда и есть»…

Застываю на месте.

Рука с ключами зависает у домофона, а тело окатывает ушатом раскаленного воска, который медленно стекает от шеи к стопам, оставляя болезненные ожоги.

Вот, что я сейчас чувствую.

А еще омерзение и злость.

Оборачиваюсь и сканирую притихших змей, начиная медленно наступать, как голодная тигрица перед прыжком. Присаживаюсь рядом с соседкой со второго этажа, и та начинает инстинктивно двигаться в сторону, сдвигая своих подружек по сплетням на край.

— Вот это даа, баб Галь, какие новости! – округляю глаза и наигранно качаю головой. — А еще говорят, — понижаю голос до шепота, — что ОНА на завтрак ест младенцев, а на ужин старушек, у которых лживые и мерзкие языки, — практически в ухо ору наглой старухе, да так, чтобы наверняка расслышала.

Бессовестные сплетницы охают и переглядываются, а я вскакиваю с места и несусь в подъезд, не забывая от души хлопнуть дверью так, как терпеть не может вредная бабка со второго этажа.

Это же надо!

Уму непостижимо — такое насочинять!

Откуда они это выдумали?

Или… не выдумали, а кто-то… подсказал?

Таак…

Озарение приходит внезапно.

«Ну, Игнатов, ну погоди!»

Уже у себя в квартире вытаскиваю из сумочки телефон, набираю сообщение бывшему мужу, который, почему-то, до сих пор записан как «Муж».

Займусь этим позже.

«Я говорила, что ненавижу тебя?»

Ответ приходит практически сразу.

Муж: Да. И не раз

«Забудь. Я тебя ПРЕЗИРАЮ!!!!!!!» — печатаю, отправляю.

Жду ответного сообщения, но его нет ни через минуту, нет через пять и даже через десять. Я успеваю помыть руки, переодеться, как слышу звук пиликающего телефона:

Муж: В чем претензия?

Вот скотина!

Еще спрашивает!

«Ты еще спрашиваешь? Это ты распустил про меня слухи?»

Муж: Какие слухи?

«Игнатов, ты издеваешься?»

Муж: Игнатова, не делай мозги. Ближе к делу.

«Сегодня, когда я заходила домой, у подъезда соседки обсуждали меня. Тебе это о чем-то говорит?»

Тишина.

Вот козел.

Через пару минут:

Муж: Говорит. Раз обсуждают, значит, ты — интересная личность. Радуйся, Игнатова)))

Вот гад. И еще смайлы в конце поставил.

«Интересная личность? Как шаболда и пьяница? Так себе слава»

Вдогонку отправляю еще одно сообщение:

«Именно так они меня называли»

Тишина.

Вот козел!

9. Леон

Резко распахивается дверь, и с широченной улыбкой в кабинет вплывает Алина с полными пакетами еды на вынос в руках.

— Ой, – пугается девушка и останавливается. – Простите. Я позже зайду, — виновато опускает глаза и быстро покидает мой кабинет.

— С каких пор обычная секретарша заходит к начальству без стука? – с ехидной улыбкой спрашивает Макс.

Друг зашел ко мне во время обеденного перерыва обсудить рабочие моменты. Мы сотрудничаем с Максом по договору аутсорсинга, выполняя полностью все функции программного обеспечения его спортивного комплекса.

Сейчас этот наглец сидит в моем кожаном кресле, закинув ногу на ногу, и щелкает шариковой ручкой.

— Ну, во-первых, Алина не секретарь, а моя помощница, а, во-вторых, тебя это не касается, — парирую.

— Да ну нафиг?! – Максим бросает ручку и ставит локти на стол, подаваясь ко мне всем своим массивным корпусом.

— Что?

— Ты замутил со своей помощницей?

— С чего ты взял? – фыркаю и отвожу взгляд.

Я не замутил, как выразился Максим, но с Алиной у нас, определенно, сложились более тесные отношение, нежели «начальник-подчиненная».

С того самого дня, когда я подвез Алину домой, мы начали обедать вместе, а разговоры из рабочих ненавязчиво стали перетекать в более личные. Я не даю Алине лишнего повода и неоправданных надежд, потому что пока еще сам не решил, нужны ли мне новые отношения, а морочить девушке голову мне не хочется.

— Она смотрит на тебя с таким благоговением, как на икону Пресвятого Николая Чудотворца, — Максим делает ангельское, насколько это возможно, выражение лица и быстро-быстро моргает.

Клоун!

У мужика скоро двое детей будет, а он сам как дите малое.

— Макс, из твоих уст даже фраза «Пресвятой Николай Чудотворец» звучит пошло. Лучше заткнись.

Мы смеемся, и Макс бросает в меня скомканный бумажный кубарик.

Говорю ж, дите малое.

— Агату недавно видел, – меняет тему друг и делает серьезное лицо.

Он всё так же расслаблен и невозмутим, но его пристальное внимание не ускользает от меня, давая понять, что Макс пытается считать мои эмоции, либо вывести на те самые эмоции.

— Рад за тебя, – не поддаюсь на его провокации и пытаюсь перевести наш, не туда зашедший, диалог. – Как Никитос?

— У нее смеситель сломался в ванной, – Максим не теряет надежды, но и я не оставляю попыток спасти наш пока еще непринужденный разговор.

— Сашке сколько еще ходить?

— Она попросила помочь, но я ж в этом не петрю, сам знаешь. Зато Андрюха был счастлив оказать помощь.

«Вот зачем, а?» — практически рыдает мой внутренний голос. Все ж так было хорошо.

Стоп.

Андрюха?

Какой, млин, Андрюха?

Юдин?

— Помог? — между делом усточняю.

— А то! Потом на чай остался, – друг довольно скалится.

Мы болтаем еще полчаса, и всё это время я перевариваю полученную информацию от Филатова и понимаю, что меня нешуточно бесит то, что какой-то левый мужик хозяйничал в доме моей жены, пусть и бывшей.

Почему она не позвонила мне?

Почему не попросила о помощи?

Мой поток иррациональных мыслей нарушает Алина, протискиваясь в кабинет с пакетами еды.

Сволочь-Филатов все-таки добился своего и вывел меня на эмоции.

Бросаю на невиноватую в моей чрезмерной амбивалентности помощницу грузный взгляд, отчего девушка моментально вспыхивает и молниеносно удаляется.

Вот, за что я ценю Алину — она понимает меня без слов.

Карандаш в моих руках с треском ломается, а зубы, того и гляди, раскрошатся в муку.

Чертов Филатов!

10. Агата

По обыкновению мои пятницы и субботы заняты подготовкой невест к торжеству, но сегодня тот редкий случай, когда я могла бы подольше поваляться в постели, а позже спуститься в кофейню и спокойно, без суеты, позавтракать.

Могла бы…

Но я сижу в гостиной на полу, обложившись платежками по коммунальным услугам, и не фига не понимаю.

Что такое водоснабжение? И чем оно отличается от водоотведения? Почему бы просто не написать – «Вода»?

Кстати, где у меня счетчик воды находится?

А что значит ТБО: трубо-обслуживание, термо-био-организация?

Господи, что?

Я смотрю на разложенную перед собой макулатуру и плакать хочется. Всем этим всегда занимался Леон, а я понятия не имею, как снимать все эти показания!

Вчера в обед позвонила женщина из газовой службы, предупреждая, что в понедельник придет опломбировывать газовый счетчик. Я еле успела записать перечень документов, которые она просила подготовить. И я даже не уверенна, что записала правильно, и, если уж на то пошло, я не уверенна еще и в том, что все эти документы у нас есть, по крайнем мере с восьми утра я перерыла всю квартиру, но ничего, похожего на слова «паспорт газового оборудования» или «документ о праве собственности», я не нашла.

Меня накрывает чувство безысходности и собственной беспомощности. Прожить шесть лет в браке, и совершенно ничего не знать в быту, — стыдно. Я не склонна к рефлексии, но сейчас отчетливо понимаю, что абсолютно не готова, да и не способна вести домашнее хозяйство. Мне хочется по-детски топнуть ножкой, надуть губы и прокричать, что я – девочка, созданная дарить красоту этому миру, а не вот это вот всё.

Собираюсь заплакать, но мои попытки прерывает телефонный звонок по видеосвязи. Мама!

— Привет, мамуль! – практически всхлипываю я.

Да, мне себя жалко, и я не вижу в этом ничего постыдного.

— Привет, моя девочка! Как ты? — мамуля смотрит на меня своими теплыми глазами, и я осознанно понимаю, что безумно соскучилась по родителям.

Полгода назад мои родители переехали в Израиль. Папу давно тянуло на Родину, поскольку там живет практически вся его родня, включая брата-близнеца Натана, который так же, как и папа, работает врачом. Мама очень переживала из-за незнания языка, боялась потерять себя в чужой для нее стране, да и со мной расставаться ей совсем не хотелось. Но в последние два месяца я слышу исключительно восторженные отзывы в трубке и вижу счастливое лицо мамы, вот прямо как сейчас!

— Мам, я соскучилась!

— Я тоже милая, я тоже! – мама делает печальное лицо и посылает мне воздушные поцелуйчики. – Знаю, что уже говорила, но впереди лето, и, возможно, у тебя получится вырваться к нам хотя бы на пару недель? В Петах-Тикве просто потрясающе, а погода сейчас какая, ммм. Да и твои братья хотят с тобой повидаться, — соблазняет меня мама.

— Обязательно передавай привет Аарону и Аврааму! Но с приездом не могу обещать. Лето — самый свадебный период. Ну как я брошу своих принцесс? – улыбаюсь маме. Я так рада ее видеть, что готова влезть в экран телефона.

— Всех денег не заработаешь, нужно и отдыхать, — поучительно напутствует.

Пожимаю плечами.

Что я могу ей сказать?

Это правда.

Жалостливо отвожу глаза и пытаюсь сдержать непрошенные слезы.

— Девочка моя, можешь не прятаться, я же вижу, что ты чем-то расстроена. Что случилось? — конечно, от мамы не скрыть моего шмыгающего носа и поганого настроения. Мамы они такие.

— Мам, мне так трудно, – не выдерживаю и начинаю реветь. – А еще одиноко. Я осталась совершенно одна с проблемами, о которых раньше не знала. Оказывается, за квартиру нужно платить, а еще у нас есть счетчики, показания которых нужно снимать, а еще на дворе май, а я до сих пор езжу на зимней резине, и машина у меня не мытая уже несколько месяцев, — вываливаю всё, что накопилось. — А сейчас я смотрю на электрический счетчик и не понимаю, какие цифры нужно записать, понимаешь? Всем этим занимался Леон… — я не договариваю, потому что слезы Ниагарским водопадом стекают по щекам, оседая солью на губах.

— Ох… милая, — горько вздыхает мама.

Еще бы, ну что тут скажешь?

Безусловно, я утрирую и то, что квартира сама за себя не заплатит, я знаю. Но знаете, когда всю свою жизнь я прожила, необременённой излишними заботами, и когда рядом всегда были те, кто позаботится, поможет и решит все твои проблемы, не больно-то получается сходу вникнуть в устройство газового котла.

Да, в новых условиях я оказалась совершенно неприспособленной к самостоятельной жизни. Здесь нет всемогущего папы и всерешающего мужа. Есть только я. И мне нужно учиться самостоятельно выживать в новых для меня несовершенных условиях.

— Позвони Леону. Попроси помочь, думаю он не откажет, — предлагает мама.

Да, он не откажет. Но…

— Мам, мы развелись, смирись уже с этим. Я не буду по каждому поводу звонить Леону и просить о помощи. Я должна сама, понимаешь?

Позвонить — значит проявить слабость, показать себя беспомощной без него. А я не хочу очередной раз давать ему повод считать, насколько он был прав, когда уходил.

11. Леон

— Никогда прежде здесь не бывал, — Павел Владимирович усаживается в кресло и стягивает салфетку со стола, покрывая свои темные брюки. – Но слышал, что здесь изумительная кухня.

Еще бы! В дерьмовое место я бы тебя не привел, поскольку мне очень нужен, просто необходим контракт с тобой.

На форуме в Питере мы познакомились с Кудымовым Павлом Владимировичем, владельцем известного в нашей стране крупным конгломератом. Я даже не смею предположить сколько компаний входит в его руководство. После презентации нашей концепции по разработке новой системы безопасности информационных данных Кудымов лично подошел ко мне поприветствоваться. Мы обменялись контактами, закрепили наше знакомство рукопожатием, и вот спустя несколько недель его помощник связался со мной, чтобы договориться о встрече. Помню, как танцевал тогда в своем кабинете победный танец! Ведь подцепить такую золотую рыбку – та еще удача, и я буду всеми силами пытаться ее не упустить.

Приглашать такого важного человека к себе — было бы не уважительно с моей стороны: мой офис пока скромный и не может похвастаться впечатляющим размахом, а мне очень хотелось произвести впечатление развитой и престижной компании. Короче, мне тупо не хотелось упасть в грязь лицом. Поэтому я попросил Алину расшибиться в лепешку, выгрызть, выбить, прибегнуть к обману или продать душу самому дьяволу, но столик в этом пафосном ресторане достать.

Как уж она это сделала, я не знаю, но мы вчетвером: я, Алина, Кудымов и его юрист сейчас сидим здесь, за шикарным столом с видом на центральный проспект, и я готов сегодня потратить неприлично много бабок, лишь бы получить его инвестиции в мой проект.

— О да, чтобы сюда попасть, люди за месяц бронируют столик, — хвастаюсь я.

— Что вы говорите? Как же вам удалось, Леон Борисович? — восхищается «золотая жила».

Вот оно — У-успех: сам Кудымов зовет меня по имени-отчеству!

— Ну я здесь довольно частый и уважаемый гость. Для своих всегда найдется местечко, – деланно скромно опускаю глаза в тарелку и незатейливо улыбаюсь, ожидая восторженных оваций, но слышу сдавленный кашель Алины справа. Она одной рукой зажимает рот, а другой похлопывает себя по груди и смотрит на меня так, будто спрашивает: «Ты идиот?».

Согласен, переигрываю.

Ну а как иначе? Хочешь завтракать бутербродом с красной икрой, а не с соевой колбасой из киоска, — умей вертеться!

В это время к нам подходит официант и просит сделать заказ. Первыми определяются гости, за ними я, а вот Алина долго сомневается.

— Пожалуйста, цыпленка «Гунг Бао» с лаймом и этот салат, – наконец определяется Алина и указывает наманикюренным пальцем в меню.

Когда мой слух улавливает слово «цыплёнок», невольно перед глазами всплывает обгорелая тушка курицы, из заднего места которой торчал обуглившийся лимон.

Еле сдерживаю улыбку.

В тот день, когда я пришел помочь найти Агате документы, еще в прихожей я почувствовал запах гари, но заострять на этом внимание не стал. Уже собираясь уходить, моя бывшая супруга предложила остаться на ужин. Помню её милое смущение, когда я спросил, сама ли она его готовила. Но гордая и упрямая Агата высокомерно задрала подбородок и ответила, что купила.

Агата такая Агата!

Я рассмеялся про себя.

Моя жена… черт, моя бывшая жена никогда бы не смогла купить такую горелую курицу, а вот приготовить — легко!

Да, я не остался на ужин. Но хотел, очень хотел. Хотел так, что готов был съесть эти угли ради пары минут призрачного ощущения семьи.

Я ушел, а вернее сбежал.

Дважды в одну реку и на одни и те же грабли?

Невозможно.

Я и так не понял, как поехал за ее любимыми пирожными, как буквально вырвал из рук мамашки с ребенком последние три штуки, взамен оплатив им другие, как неправильно реагировал на ее голые плечи и ноги в коротких шортах, как потом десять минут проторчал в ванной, пытаясь успокоиться. Все это я не должен был чувствовать к бывшей жене. Мы развелись. И это наше общее, взрослое решение и, надеюсь, осознанное.

***

— Как думаешь, они подпишут с нами контракт? – спрашиваю Алину.

Мы сидим в моей машине и обсуждаем прошедший вечер. Вроде все прошло успешно и каждый остался со своими мыслями и информацией для размышления. Мы отлично посидели, обсудили рабочие моменты, приятно пообщались на неформальные темы и аппетитно поужинали. Кстати, наши гости оплатили за себя сами, хотя я очень настаивал, но Кудымов был непреклонен. Нормальный мужик, с ним можно иметь общие дела.

— Ну после того, как ты рассказал, какой частый и важный гость того ресторана, то определенно да! – Алина закрывает глаза и откидывается на спинку кресла, сотрясаясь смехом.

Я и сам угораю. Уверен, она еще долгое время будет меня троллить.

— А если серьезно, то уверенна, что все получится. Ты заслуживаешь, чтобы получилось, – Алина поворачивается ко мне всем корпусом и смотрит с нежностью, обожанием и благоговением. Она больше не смеется, но ее глаза блестят, а лицо расслаблено.

Этих слов я всегда ждал от Агаты.

Вот она, та самая разница. Когда в родном человеке ты ищешь поддержку, понимания и гордость за твои успехи. Ты спешишь поделиться новостью, распирающую изнутри, пытаешься разделить с ним свои эмоции, ждешь одобрения, похвалы, доброго слова. Но расшибаешься об стенку, когда слышишь: «Ага, рада за тебя», «Угу, а почему так долго?», «Мне надоело ждать», «Где тебя так поздно носит?», «Твоя работа важнее, чем я» или просто «Мне не интересно…».

12. Агата

Я так и не выбрала подарок молодоженам, и решила подарить то, что я умею лучше всего – свадебный макияж невесте и ее гостям.

Бесплатно!

А вот платье я выбрала легко и быстро, как раз в ту пятницу, когда на мосту у меня сломалась машина.

Я бросаю быстрый взгляд на свое безупречное коктейльное платье и обреченно вздыхаю: когда я его смогу надеть — ума не приложу. В тот момент, когда Яна назначила меня главным мейкапером свадьбы, я и представить себе не могла, что перекрашу практически всех подружек Яны, мам новобрачных и их близких родственников.

Я с пяти утра на ногах, и мне кажется, что до основного торжества я не доживу — усну прямо на регистрации. Благо никуда ехать не нужно. Семья Яны арендовала полностью туристический комплекс за городом. Регистрация брака будет проходить тут же, под эффектной аркой, декорированной каскадом кустистых роз и орхидей.

У меня у самой на лице ни грамма косметики, волосы собраны в беспорядочный пучок, а из одежды на мне – легинсы с линялой футболкой.

Я без конца зеваю, и все лица начинают сливаться в одно. Устала неимоверно. Хорошо, что невесту я накрасила первой, иначе Яна пожалела бы, что выбрала визажистом меня.

Критично рассматриваю лицо невесты, выискивая случайные косяки, но с превеликим удовольствием убеждаюсь, что работа выполнена профессионально и безупречно, подчеркивая молодость и природную красоту девушки, а вот с бабушкой жениха мне придется изрядно повозиться, превращая сморщенный урюк в свежий пЭрсик!

***

Начало регистрации через сорок минут.

За это время мне надо успеть принять душ, помыть голову, накраситься и одеться. Вообще, я бы предпочла поехать домой и завалиться в постель, но вместо этого собираю в объемную косу отросшие до лопаток волосы, а у виска выпускаю пару прядей. Делаю легкий дневной макияж и надеваю воздушное шифоновое платье фиалкового цвета. Оно на тонких бретельках, с открытой спиной и разрезом до бедра. Из украшений на мне только длинная цепочка из белого золота, глубоко уходящая в декольте, которую бывший муж подарил мне на прошлый день рождения. Просто, но женственно.

Мне нравится то, что я вижу в отражении зеркала, и, если бы не красные воспаленные глаза, в целом у меня был бы вполне идеальный вид.

Делаю снимок в зеркале и по привычке отправляю фото мужу.

Черт, бывшему же мужу.

Быстро удаляю сообщение, пока Игнатов не прочитал.

Раньше я всегда скидывала фото Леону, а он никогда не скупился на комплименты. А сейчас я стою и думаю, с кем можно поделиться своей красотой. И к моей усталости добавляется непонятно откуда взявшееся чувство тоски и одиночества. Мы могли бы быть на этой свадьбе вдвоем, держаться за руки и веселиться.

Смахиваю опутавший меня морок и отправляю фото Сашке, поскольку это платье мы выбирали вместе с ней. Филатова отвечает мгновенно: «Богиня! Само совершенство! Повеселись там!».

Ага, прямо сейчас и начну!

И желательно в обнимку с мягкой подушкой и горизонтальной ортопедической поверхностью!

Следом приходит еще одно сообщение от подруги с прикрепленным фото, на котором рыжая Сашка в спортивном трико, с огромным пузом, крендебобелем на голове и в широкой растянутой футболке Макса, подписанное «Зацени мою Богиню!».

Смеюсь и чувствую себя намного лучше.

***

Церемония регистрации проходит под открытым небом. Дизайнер поработал на славу: два ряда стульев, драпированных белоснежной тканью, спинки которых украшены огромными атласными бантами небесно-голубого цвета, разделены проходом для жениха и невесты, усыпанным алыми, нежно-розовыми и белыми лепестками роз.

Свадебная арка в форме кольца украшена живыми цветами и нежными тканями, а по бокам от нее установлены стойки с белыми цилиндрическими свечами, обрамленными цветами и лентами. Рядом находится белый металлический столик с потрясающими элементами художественной ковки, на котором лежат кремовая подушечка для колец и документы.

Саксофонист ненавязчиво наигрывает трогательную мелодию, и вся картинка смотрится очень романтично и нежно.

Как в зарубежных фильмах.

И погода благоволит сегодняшнему торжеству: теплый летний ветерок деликатно играет с легкими тканями и цветами, оживляя их, заставляя трепетать и двигаться, массивные кроны деревьев накрывают спасительной тенью, избавляя гостей и молодоженов плавиться на знойном солнце.

По всему периметру церемониальной площадки расставлены водные распрыскиватели, увлажняя и освежая воздух, газоны и цветы.

У регистрационного столика переминается волнующийся жених в элегантном черном костюме. Я вижу его впервые и с любопытством рассматриваю: обычный парень, ничем выдающимся не отличающийся. Приятной внешности, с добрыми глазами и милой улыбкой. Бесспорно, он подходит Яне. По левую от него руку находятся друзья жениха, и тот, который ближе, скорее всего свидетель. Молодые люди весело перешептываются и посмеиваются, а жених предельно собран, но то, как он постоянно одергивает пиджак и поправляет галстук-бабочку на шее, говорит о том, что он напряжен и взволнован. Справа от жениха, поглядывая в сторону парней, хихикают подружки невесты, одетые в одинаковые нежно-голубые платья с потрясающими браслетами из живых цветов на запястьях. Они точно воздушные, легкие феи среди цветущего райского сада.