Идеальный брак

Глава 1. Идеальная жизнь

Алина

— Господи, как же я ей завидую! Внешность как с обложки, офигенный красивый муж, должно быть, у нее идеальная жизнь… — вздыхает моя парикмахерша, разговаривая с администратором салона красоты.

Она говорит обо мне и думает, что я ее не слышу. Однако я уже вышла из дамской комнаты и разглядываю себя в зеркало, просто меня не видно из-за угла.

Идеальная жизнь и идеальный брак. Усмехаюсь. Да, это про меня.

Выхожу из-за перегородки и девушки замолкают, вежливо мне улыбаясь.

Тонкими длинными пальцами открываю сумочку и достаю кошелек. Расплачиваюсь картой, накидываю белый плащ и покидаю салон.

На улице поздняя весна. Уже довольно тепло, а небо такое ярко-синее и высокое, какое бывает лишь в мае.

Герман выходит из машины. Красивый — не то слово! А еще безупречно элегантный, мужественный и вообще идеальный.

— Алина! Ты великолепно выглядишь, девочка моя! — очаровательная улыбка освещает его привлекательное лицо.

Ровные белые зубы, серые глаза, правильные черты лица, русые волосы, подтянутая спортивная фигура.

— Спасибо, — скованно благодарю его я.

Он осторожно целует меня, чтобы не размазать мой макияж. Сегодня мы едем в ресторан, на мероприятие, будут все его коллеги с женами. Нужно выглядеть безупречно.

Идеально.

Галантно открывает передо мной дверцу машины, и я сажусь, приподняв длинные полы. Герман всегда вежлив и предупредителен — открыть дверь, подать пальто, пододвинуть стул, подать руку — это все в нем на уровне рефлексов.

— Птичка, мы ненадолго. Я знаю, что ты не очень любишь подобные мероприятия. Мы всего лишь со всеми поздороваемся, посидим часик-полтора для вежливости и поедем домой, идет? Потерпишь? — муж ласково приобнимает меня, и я чувствую его сильные крепкие пальцы на своем плече, когда мы, выйдя из машины, направляемся ко входу в ресторан.

Конечно, милый, потерплю.

— Ну разумеется! Я знаю, как это важно для твоей карьеры. Никаких проблем, — с наигранным энтузиазмом улыбаюсь Герману.

— Ты у меня просто потрясающая! Знаешь, как я тебя люблю?

— Знаю, — киваю я.

— Потому что я говорю тебе это каждый день? — смеется он, а в уголках его серебристых глаз расходятся тонкие, едва заметные лучики морщин.

— А еще потому, что ты заботишься обо мне, — отвечаю я, тоже улыбаясь.

Как никто другой.

— Верно, — он нежно целует меня в висок и открывает передо мной дверь ресторана.

Внутри стильно и весьма помпезно. Мы сидим за столом, много людей, еды, напитков, смеха.

Герман разговаривает с коллегами, я вяло пытаюсь поддерживать беседу с их женами. Получается так себе. Я не слишком компанейский человек, и все эти светские беседы даются мне с трудом.

Через некоторое время я иду в дамскую комнату. Проверяю внешний вид, подправляю макияж.

Я выгляжу хорошо — идеальное черное платье с длинными рукавами подчеркивает хрупкость фигуры. Блестящие ухоженные волосы якобы небрежно забраны наверх, приоткрывая тонкую шею. Четкие скулы, выступающие ключицы. Наверное, мне не помешало бы набрать пару кило.

Я выхожу из уборной, и в этот момент в холл ресторана влетает молодой кудрявый парень. Он довольно симпатичный, но выглядит взъерошенным.

— Девушка! — обращается он ко мне. — Не знаете, где тут банкет? У нас сегодня мероприятие с начальством, а я опоздал.

— Знаю, — отвечаю я. — Идите прямо сквозь главный зал, а потом налево. Там увидите.

— А вы оттуда? — спрашивает он, оглядывая меня.

— Да, — я нетерпеливо переминаюсь с ноги на ногу, охваченная желанием поскорей уйти.

— Тогда давайте познакомимся, раз уж мы с вами в одной компании! Я — Дима Ведянский, недавно только перевелся в ваш город, — он протягивает мне свою большую ладонь, а его улыбка простая и открытая.

Ну, не ответить было бы совсем невежливо.

— Алина. Алина Решетникова, — протягиваю я ему руку в ответ после секундной заминки.

— Ого! Вот это да! Решетникова! Жена шефа! — восклицает он, пожимая мою руку. — Приятно познакомиться!

— Ведянский, где тебя черти носят? — окликает парня грузный мужчина, выходящий из курилки.

Парень отвлекается на него, а я пячусь, отступая, и быстро разворачиваюсь, чтобы незаметно улизнуть, но при этом вдруг в кого-то врезаюсь.

Сердце подпрыгивает от неожиданности, и я делаю резкий вдох.

Древесно-пряный аромат мужского парфюма касается моих ноздрей и проникает внутрь, вызывая странную рефлекторную дрожь под коленями.

Прямо перед глазами оказывается расстегнутый ворот белой рубашки, в котором на загорелой коже груди виднеется татуировка — какой-то необычный замысловатый орнамент в виде змеи.

Высокая и мощная мужская фигура пугает меня, я ахаю и отшатываюсь.

Глава 2. Белые розы

Он зло отшвыривает меня, и я падаю на колени на холодный гладкий пол.

— Убери весь этот бардак, что ты тут устроила! — рычит Герман и быстрым шагом выходит из кухни.

Стою на четвереньках и тяжело дышу, смотря на светлые прожилки на темном мраморе плитки. Стараюсь размеренным дыханием унять боль и слезы. В висках стучит.

Медленно встаю, пытаюсь разогнуться, но до конца не получается. Так и бреду в полусогнутом состоянии, прижав одну руку к животу и преодолевая тошноту, до шкафчика, в котором лежит веник и совок. После чего собираю рассыпавшуюся пудру.

Медлить опасно, он может вернуться и проверить, убралась ли я.

Мочу тряпку в раковине и, опустившись на колени, тру пол. Нужно хорошо вымыть, чтобы, когда высохнет, не осталось разводов. На блестящей темной плитке они будут очень заметны. Не должно остаться ни пятнышка.

Когда пол идеально чист, я споласкиваю тряпку и вешаю ее сушиться в специально отведенное для этого место в шкафу под раковиной. Герман ненавидит вид тряпок, губок или других средств для уборки. Они портят интерьер.

Думаю, заплаканное лицо жены с растекшейся тушью тоже не доставит ему эстетического удовольствия, а потому, лучше не попадаться ему на глаза в таком виде.

Я сажусь прямо на пол, прислонившись спиной к боковине кухонного островка, выключив перед этим свет. Электричество нужно экономить.

Живот все еще болит, кожа на голове саднит, подкатывают волны тошноты.

В этот раз повезло, легко отделалась.

Я сижу в тонком платье на ледяном полу, подтянув колени к груди, и прислушиваюсь к звукам в доме, пытаясь уловить, где сейчас муж и что он делает. Вскоре начинаю немного подрагивать, но едва ли обращаю на это внимание. Да и дрожь скорее нервная, чем от холода.

Он никогда не бьет меня по лицу. Ну, почти никогда, пару раз все же прилетало, в самом начале. Но он быстро понял, что бить по лицу непрактично — синяки, нос может опухнуть, глаз заплыть — такое скрыть тяжело.

А Герман совсем не дурак. Никаких лишних подозрений ни у кого возникнуть не должно.

Не зря я всегда в брюках, либо юбках в пол, и в одежде с длинными рукавами. Даже жарким летом. Закрытую одежду объяснить намного проще — берегу кожу от солнца. Вот и все.

Когда слышу, что звуки затихли, осторожно встаю и иду в ванную, чуть согнувшись.

Герман, должно быть, пошел спать. Это его обычное время отхода ко сну. Он любит режим.

Умывшись, снимаю с себя платье и тихонько крадусь в спальню. Замираю в дверях, прислушиваясь.

Дыхание ровное, тихое. Спит.

Открываю шкаф и вешаю платье на плечики, после чего невесомой тенью скольжу к постели. Нащупываю ночную рубашку под подушкой. Она шелковая, кружевная, на тонких лямках, очень неудобная. Я люблю хлопковые. Бесшумно надеваю и осторожно ложусь, морщась от боли в животе.

Герман ворочается, а я замираю и стараюсь не шевелиться, даже дыхание задерживаю. Муж не любит, когда его будят. Отвернувшись, он затихает.

Когда утром я открываю глаза, то с ужасом обнаруживаю, что Германа рядом нет. Сажусь в кровати с колотящимся сердцем — неужели проспала? Бросаю быстрый взгляд на часы — да нет, без десяти семь, до будильника еще десять минут.

Вскакиваю и, дрожащими руками накинув халат, спускаюсь на кухню. Мужа нет. Сердце тревожно колотится, а желудок сжимается. В этот момент слышу звуки открывающейся входной двери.

Испуганно оборачиваюсь и вижу, как Герман заходит на кухню. У него в руках букет цветов.

Приближается ко мне и, нежно взяв за подбородок, поднимает его вверх. Заглядывает в глаза.

— Доброе утро, — по-мальчишечьи и слегка виновато улыбается он. — Мы вчера немного поссорились, вот решил встать пораньше, чтобы извиниться. Не люблю, когда между нами есть какое-то напряжение.

Он протягивает мне букет. Прекрасные белые розы, десятка два, не меньше. Некоторые бутоны еще не распустились. Они очень нежные и невинные, кажутся трогательно-беззащитными.

Я беру цветы в руки и прокалываю палец до крови об острый шип на стебле.

— Красивые. Спасибо, — говорю я, машинально поднося палец ко рту, чтобы капля крови не упала на пол и не запачкала его.

— Уколола? Больно? — тут спрашивает Герман, чуть нахмурившись.

На его лице искренняя забота и беспокойство.

— Да нет, ерунда, — качаю я головой.

Это разве больно, милый?

— Прости, что вспылил, — муж обнимает меня и нежно целует, после чего отстраняет лицо и вновь заглядывает в глаза. — У нас же все хорошо?

Ага. Отлично.

— Да, все хорошо, — говорю я и улыбаюсь, стараясь, чтобы улыбка выглядела естественно, а не натянуто.

Однако под его внимательным чуть прищуренным взглядом сердце испуганно ускоряет свой ритм. Порой мне кажется, что он видит меня насквозь и только делает вид, что верит.

— Ладно, — кивает муж. — Сейчас мне нужно бежать на работу, ты извини. Вечером поговорим.

Глава 3. Мой обычный день

Мой день расписан буквально по минутам. И нет, это не я его расписала.

На работу я не хожу, но работы мне хватает.

Мы живем в частном доме на окраине города. Это хорошее место — ты вроде как еще в городе и можешь пользоваться всеми его преимуществами, но, вместе с тем, довольно уединенно, без любопытных соседей за стенкой, а вокруг дома высокий забор.

Дом очень стильный и красивый. Дорогой, с отличным дизайнерским ремонтом. Много мрамора, стекла и хрома. Как на мой взгляд — не слишком уютное сочетание и больше подходит для офиса, но мужу нравится.

Герман — эстет, и любит безупречный порядок и чистоту. Домработницы у нас нет, а потому за домом слежу я.

Все должно быть на своих местах. Нигде ни пылинки, ни пятнышка. Постельное белье должно хрустеть от чистоты, рубашки — быть идеально выглаженными, а меню — отличаться изысканностью и разнообразием. Поэтому скучать мне некогда.

Муж позаботился о том, чтобы я была занята, а не предавалась от скуки ненужным мыслям и фантазиям. Он даже заботливо составил для меня расписание.

Например, ванную на первом этаже я мою с девяти до девяти тридцати. А с двенадцати до двенадцати сорока я вытираю пыль.

Но за отступления от графика он меня не наказывает. Как пояснил Герман, это лишь дружеский совет. Однако, следование рекомендованному времени «помогает мне быть организованней и лучше планировать мое время».

И я следую. Лишние проблемы мне ни к чему.

Иногда я смотрю телевизор. Когда глажу или готовлю. Телевизор, в отличие от интернета, не отслеживается. И муж не знает, какие программы я выбираю.

С особым интересом я смотрю разные ток-шоу, в которых обсуждают проблемы домашнего насилия. Однако, не могу похвастаться, что вынесла из них что-то очень полезное.

Особенно умиляют заявления в духе «бьют только тех, кто позволяет себя бить», «возьми да уйди» и все в таком духе.

Смешно.

Особенная ирония в том, что раньше и я так думала.

Казалось бы, в чем проблема? Взяла и ушла, правда? Это ведь так легко!

Но они не знают, о чем говорят. От такого как Герман нельзя просто уйти.

Пробовала ли я?

Еще как!

Однако, когда твой муж занимает не последний пост в правоохранительных органах, с кучей знакомств, связей и возможностей, это не такая уж простая задача.

Я пыталась сбежать два раза.

Первый раз — сразу после того, как он впервые ударил меня.

Это случилось через полгода после свадьбы. Вот так долго он продержался.

В тот день я опоздала. Задержалась с подружками в кафе. Лизка сообщила нам о том, что выходит замуж, и мы все вместе отмечали это чудесное событие.

Когда я спохватилась и взглянула на часы, то сразу же полезла в сумочку за телефоном, но он разрядился. Побежала скорее домой, ведь Герман там, наверное, волнуется!

Зайдя в дом, я включила свет в прихожей, сняла туфли и, шагнув в гостиную, сразу же увидела силуэт мужа. Он стоял в темноте гостиной и смотрел в черноту окна. Во всей его позе чувствовалось напряжение. Спина так и вовсе казалась деревянной.

— Милый, прости, я опоздала… — сразу же начала объяснять я, приближаясь к нему, чтобы обнять.

— Ты сказала, что будешь дома в восемь. Сейчас полдесятого, — не оборачиваясь произнес он. — Разве у тебя нет часов?

Что-то в его голосе насторожило меня, до этого я ни разу не замечала в нем подобных интонаций. Однако я тогда еще не настолько доверяла своей интуиции.

— Есть, но мы заболтались, и я потеряла счет времени… — я робко сделала шаг к нему.

— Я звонил тебе, — тон холодный и словно мертвый, механический.

— Да, прости, телефон разрядился… — несмотря на неясную, но вполне отчетливую тревогу, я все же приблизилась к нему.

В этот момент он внезапно развернулся и ударил меня наотмашь. От силы его удара моя голова дернулась в сторону и словно взорвалась резкой болью.

Я отлетела назад. Падая, ударилась спиной об угол шкафа, а ногой о ножку стула.

Но в тот момент я этого даже не почувствовала, настолько ошеломило меня происходящее. Да и боль от удара была такой силы, что перекрывала собой все остальные ощущения.

— Ты заставила меня ждать! Я сидел тут и волновался, пока ты бухала в баре со своим подругами-шалавами! — завопил он.

Его глаза пылали яростью, они были какими-то чужими, стеклянными, не глазами моего мужа. Он вообще сейчас был не похож на моего мужа.

У меня возникла идиотская мысль, что его подменили. Знаете, все эти истории про инопланетян, вселяющихся в тела людей… Да, вот такие дурацкие мысли возникают в моменты сильного стресса.

Словно мой мозг, не в силах принять чудовищный неожиданный факт, всеми силами старался найти какое-то другое объяснение происходящему.

Все, что угодно, только не то, что мой муж ударил меня.

Глава 4. Попытка номер один

Я ставлю цветы на стол и начинаю свою обычную рутинную уборку.

В доме два этажа, и нужно успеть прибрать везде, пропылесосить, вымыть пол, загрузить стиральную машину, погладить, сменить постельное белье, вытереть пыль, полить цветы и приготовить ужин.

В пол одиннадцатого звонит телефон. Я снимаю резиновые перчатки, в которых мою раковину на кухне, и отвечаю на видеозвонок.

— Птичка, ты как? — заботливый ласковый голос мужа и его улыбающееся лицо вызывает в моем животе нервные спазмы.

— Отлично, милый. Убираюсь. В следующий раз нужно будет купить то средство для чистки стекол, которое ты брал в последний раз. Я совсем забыла тебе сказать, что оно закончилось. А то старое оставляет разводы, — говорю я, сдувая волосы с лица, выбившиеся из пучка.

— Конечно. Непременно куплю. Разводы на стеклах выглядят ужасно, — соглашается он. — Ладно, пойду работать. Может, позвоню еще, если будет время.

— Хорошего тебя дня, дорогой.

— И тебе, милая. Целую.

Я нажимаю на отбой и кладу телефон на кухонную столешницу. Привычно ежусь, когда пальцы касаются ледяной гладкой мраморной поверхности. Слишком много мрамора, от него веет холодом.

Он проверяет. Не доверяет мне. Понимает, что его любовь к режиму и расписанию может сыграть против него, так как делает его предсказуемым.

А потому он вносит эти элементы внезапных звонков и визитов в течение дня. Он может позвонить, а может и нет, хотя чаще все же звонит, обычно по видеосвязи. А иногда может даже и заехать, под разными предлогами.

Но смысл всегда один — чтобы не расслаблялась и помнила, что под контролем.

И я помню. Помню, что не могу и шагу ступить в сторону, так как он сразу же узнает об этом.

А поняла я это после своего первого побега.

В тот вечер, когда он впервые ударил меня, реальность обрушилась на меня совершенно неожиданно. Я оказалась не готова к такому повороту событий. Но сомнений в том, что делать, у меня не было.

Единственное, я сразу же поняла, что предпринимать что-то прямо в тот же момент нельзя. А потому я не побежала собирать чемоданы. Я вообще ничего ему не сказала.

Просто молча сидела на полу и тихо глотала слезы, пытаясь справится с потрясением и принять новую реальность.

Он отошел очень быстро. Видимо, повлияло то, что это произошло в первый раз, и Герман еще не знал, что от меня ожидать.

— Прости меня, — подошел он ко мне и сел рядом, обняв и прижав к себе.

Он обнимал меня и гладил по голове и спине, успокаивая и тихонько покачивая, словно маленького ребенка.

— Ну все, моя девочка, не плачь, — он вытер мои слезы большими пальцами рук. — Я не хотел, просто сильно разозлился. Мне вообще такое не нравится, но больше мы с тобой подобного не допустим, да?

Мы не допустим. Мы!

То есть, он уже переложил половину ответственности за случившееся на меня!

Но я тогда еще не знала, какой должна была быть правильная реакция, а потому просто молчала, никак не реагируя на его попытки сближения.

— Послушай, ничего подобного больше не случится, я тебе обещаю! — он поднял мой подбородок и заглянул в глаза. — Но ты тоже пообещай меня не доводить, ладно?

Так вот оно что! Это моя вина! Я его довела!

Но что-то объяснять и доказывать я не посчитала нужным. Разве можно изменить взрослого сформировавшегося человека? Это бесполезно. Тут выход один — уйти.

Я ушла на следующий день, когда Герман был на работе.

Сейчас даже вспоминать смешно о моей наивности. Я реально думала, что уехать в другой город и пойти в полицию с заявлением на собственного мужа — это хорошая идея!

Но мне простительно. Тогда я еще не знала, насколько все серьезно.

Я думала, что пара сотен километров — вполне достаточно, чтобы выйти из зоны его контроля. Ну не может же он по всей стране иметь связи, верно?

Оказалось — неверно. Герман схватил меня уже через четыре часа после моего визита в полицейский участок.

После этого у нас дома состоялся очень серьезный «разговор». И муж весьма прозрачно объяснил мне, что я — его жена. А значит — мое место рядом с ним, и никак иначе.

И это было настолько доходчиво, что еще две недели после нашего «разговора» я не могла встать с кровати.

А также он рассказал, что меня ждет в случае, если я не буду вести себя благоразумно, а попытаюсь еще раз выкинуть нечто подобное.

— Ты понимаешь, в какое положение меня поставила, Алина? Что будут думать мои коллеги, если узнают, что моя жена уехала хрен знает куда, да еще и несет всякий бред? Знаешь, каких усилий мне стоило придумать правдоподобное объяснение твоему поведению? Мне придется признать тебя недееспособной, чтобы было меньше вопросов.

Только лишь тогда я в полной мере осознала, в какой глубокой заднице оказалась.

У меня не было никого, кого я могла бы попросить о помощи в данной ситуации.

Глава 5. Вечер только для двоих

— Я так соскучился! — Герман притягивает меня к себе и крепко обнимает, целуя в шею.

Вдыхаю запах его парфюма. Цитрусовые, белый мускус, амбра… Помню, как я с ума сходила от этого аромата.

— И я! Всегда скучаю по тебе, — говорю я, ласково прижимаясь к нему.

Как же сложно порой выдавливать из себя нежную улыбку! Однако я с этим справляюсь блестяще. Можно поступать в театральный.

— Прямо-таки всегда? — смеется он, отстраняясь и заглядывая в мое лицо.

Переигрывать нельзя, он не дурак.

— Да, всегда, — подтверждаю кивком, прямо глядя ему в глаза. — Я просто не люблю, когда мы… ссоримся, — шепчу я, на последнем слове отводя глаза.

— Я знаю, малыш, — Герман проводит пальцами по моей щеке. — Я тоже не люблю. Всегда чувствую себя не в своей тарелке. Потом так на душе неспокойно. Хожу весь день, как в воду опущенный. Тревожусь, переживаю. Знаешь, я был бы рад, если бы мы с тобой вообще никогда не ссорились, — он целует меня в макушку.

А уж как я была бы рада!

— Как же мне нравится твой запах… — бормочет он, нюхая мои волосы.

После чего резко разворачивает меня спиной к себе, а его руки проникают под мою кофту. Они мнут мне грудь, пощипывают соски, он легонько кусает меня за шею, а потом, уже куда сильнее, в плечо, надавливает на спину, заставляя наклониться и упереться руками в стол.

Герман в сексе всегда весьма груб и очень настойчив. Помню, раньше мне это даже нравилось.

Я воспринимала все эти укусы, щипки и шлепки как часть любовной игры. Но думаю, ему просто доставляет удовольствие причинять мне боль.

Впрочем, вполне возможно, что его возбуждает не боль, а власть надо мной. Чувство вседозволенности. Ощущение, что он может делать со мной все, что хочет.

Но это просто мои догадки и размышления, не больше. На самом деле, я не имею ни малейшего представления, что у него в голове.

Он задирает на мне юбку и стягивает вниз трусики. Его пальцы скользят мне между ног.

— Какая ты мокренькая… так быстро возбудилась… — он тяжело дышит и продолжает наглаживать меня пальцами.

Немного увлажняющего геля перед приходом мужа очень помогает и ощущается абсолютно натурально.

Я стою, опираясь на стол, пока мой муж трахает меня, и думаю о том, как же давно прошло то время, когда меня интересовал секс.

Сейчас это очередная повинность, обязанность, которую нужно исполнять качественно, безупречно, идеально.

После хорошего секса Герман почти никогда не бьет меня. Так что, я старательно ее исполняю, усердно изображая страсть и удовольствие от процесса, который когда-то мне и правда нравился.

При должной практике почти любая женщина может очень натурально изобразить оргазм. Главное, не переигрывать.

После того, как все заканчивается, иду в ванную, чтобы быстро привести себя в порядок, и возвращаюсь на кухню накрыть на стол.

Аккуратно раскладываю приборы. Еще раз протираю бокалы, на которых не должно быть видно отпечатков пальцев, осторожно держа за ножку.

Усевшись, Герман расправляет на коленях безупречно отутюженную салфетку и внимательно оглядывает поданное блюдо.

Свиные медальоны в сливочном соусе с белыми грибами и луком. На гарнир маленькие молодые картофелины, запеченные с розмарином.

Муж берет в руки вилку и нож. Он держит приборы очень аристократично. Помню, как меня впечатлила его манера есть, когда мы ужинали на первом свидании.

Он отрезает ножом кусочек от медальона и, подцепив его вилкой, макает в соус и отправляет в рот. Я не дышу, пока он жует.

— Мясо очень хорошо получилось, — кивает, наконец, он. — Мягкое, нежное.

— Спасибо, — улыбаюсь я. — Я рада, что тебе нравится.

Пока он ужинает, я ковыряю в своей тарелке, пытаясь хотя бы делать вид, что тоже ем. Есть нормально рядом с ним я не могу, нет аппетита. Еда в горле застревает.

Наверное, поэтому я такая худая — почти не ужинаю.

— И пирог вкусный, — говорит он позже, пробуя пирог с лимоном, который я подаю к чаю. — Ты вымешивала тесто, как я тебе говорил?

— Да, милый. Я все делаю, как ты мне говоришь.

Он поднимает на меня взгляд и внимательно рассматривает мое лицо. Я тут же нацепляю легкую фальшивую улыбку, которую не отличить от настоящей.

— Молодец. Видишь, когда ты стараешься, у тебя все получается. Ты у меня — настоящее сокровище. Ты ведь знаешь, как сильно я тебя люблю? — его взгляд буквально прожигает меня насквозь.

— Да, знаю.

Еще бы мне не знать. Очень сильно.

Мы заканчиваем ужин, потом я убираю посуду, и мы усаживаемся на диван, чтобы, как и собирались, посмотреть фильм. И да, я не забыла его выбрать. Разумеется, я ориентировалась на вкус Германа, а не на мой.

Мне вообще по барабану что смотреть, так как я не слежу за происходящим на экране, полностью погрузившись в свои мысли.

Глава 6. Семейный завтрак

Думаю, за всю ночь мне удалось подремать минут двадцать. Лучше бы совсем не спала, так как состояние после такого короткого сна жутко вареное.

Я встаю, надеваю шелковый халат и, зябко ежась, на автомате готовлю мужу завтрак.

— Доброе утро, дорогая, — он входит на кухню и целует меня в щеку.

— Доброе утро! Садись, уже все готово. Сейчас налью тебе кофе, — я стараюсь суетиться и вести себя также, как и обычно, чтобы ничем себя не выдать.

— У тебя все хорошо? — спрашивает Герман.

Я замираю.

Черт! Почему он спрашивает? Что я сделала не так? Страх сжимает внутренности, а во рту мгновенно пересыхает.

— Да, все как обычно, а что? — поворачиваюсь я, пряча ужас за легкой улыбкой.

— У тебя глаза красные.

Блин! Какой же он внимательный и наблюдательный! Ничего от него не скроешь.

И ты хочешь его перехитрить?

Да, хочу!

Тогда соберись, Алина!

— Я не очень хорошо спала. Знаешь, иногда у меня бывает, — отвечаю я.

Этот ответ должен его устроить. Не в первый раз я не сплю ночью из-за кошмаров, и муж знает это.

— Понятно. Тогда сегодня вечером ложись пораньше, — в его голосе искренняя забота и участие.

— Да, конечно, — киваю я, пододвигая к нему тарелку с яичницей.

Муж неспешно завтракает, а я напряжена как струна. Смотрю, как он макает хлебный мякиш в полужидкий желток глазуньи, а к горлу подкатывает тошнота от тревожного томительного волнения.

Считаю про себя секунды, тянущиеся мучительно медленно. Как же хочется, чтобы он поскорей ушел!

Нельзя показывать свое нетерпение. Возьми себя в руки, Алина. Веди себя как обычно.

Я беру тряпку и начинаю протирать и без того чистую столешницу.

— Алина.

Я дергаюсь и испуганно поворачиваюсь.

— Где мой кофе?

Бог мой!

Тряпка выпадает из моих рук, а я хватаю кружку с кофе нервно дрожащими пальцами и торопливо ставлю на стол, при этом от моих дерганых движений кофе чуть не расплескивается.

Словно в замедленной съемке, я вижу, как одна единственная капелька летит мужу на пиджак. Новый пиджак!

Проклятье!

Я в ужасе замираю, понимая, что это конец.

Нет! Нет! Только не это!

Я все испортила! Запорола! Такой шанс! Тупица!

Герман переводит на меня тяжелый взгляд.

Внутри все сжимается. Сердце выпрыгивает из груди.

Ну все.

— Я сейчас з-замою… — заикаясь бормочу я, в панике хватая бумажное полотенце.

Вижу, как ходят желваки на его лице. Группируюсь и напрягаю пресс, руки наготове.

— Оставь, ничего не видно, — в итоге произносит он.

Я выдыхаю и стираю бумажным полотенцем, зажатым в кулаке, пот, выступивший над верхней губой. Бумага уже тоже влажная от мгновенно взмокших ладоней.

— Прости, — еле слышно шепчу я, все еще до конца не веря, что гроза миновала.

— Случается, — мягко говорит он. — Могу лишь списать твою рассеянность на то, что ты не выспалась. Постарайся взять себя в руки.

— Да, хорошо. Я… я, наверное, еще не проснулась до конца. Сейчас выпью кофе и все пройдет, — торопливо отвечаю я. — Спасибо.

Он снисходительно кивает.

Берет кружку и делает глоток. Пробует на вкус, словно ждет, что кофе окажется невкусным. Но вкус такой же как обычно, и потому он молчит.

— Для тебя же лучше, если ты будешь более собранной, — говорит муж, вставая из-за стола.

— Герман, я… — начинаю оправдываться я.

— Ну-ну, — он похлопывает меня по плечу, — ничего же не случилось. Все в порядке, да?

Я судорожно киваю.

— Ладно, мне пора, — говорит он, доставая из ящичка ключи от машины.

— Хорошего дня, милый, — я делаю шаг для того, чтобы поцеловать его.

— И тебе, — он отвечает на мой поцелуй.

В этот раз пронесло.

Муж выходит из дома, а я стою на кухне с колотящимся сердцем.

Нужно и правда собраться.

Даю себе минуту на то, чтобы настроиться.

Я понимаю тех женщин, что боятся сбежать. Я тоже боюсь.

Знаете, как это?

Такое ощущение, что огромный животный страх сковывает не только движения, но даже твои мысли. Ты боишься что-то сделать, предпринять. Боишься дышать, боишься жить.

Хочется забиться в какой-то уголок или норку и спрятаться там от всего. Но такого безопасного места не существует.

Ты думаешь о побеге, но не веришь в успех. Кажется, что от этого не спастись, что ты обречена на это все навечно.

Глава 7. Сборы

Я решительно иду в спальню и надеваю джинсы, топ с длинными рукавами и легкую матерчатую куртку.

Достаю спортивную сумку, в которую укладываю заранее приготовленную одежду. Всего лишь несколько вещей на смену.

Достаю прикрепленный скотчем к задней части батареи конверт с деньгами. Их не так уж чтобы много, но и то, что есть, скопить было нелегко.

Герман никогда не давал мне наличные. Только карту, чтобы он мог отследить все расходы, а снятие нала на ней заблокировано. Он меня не сильно ограничивал в тратах, но я должна была отчитаться за каждый потраченный рубль.

Поэтому мне пришлось хитрить и изворачиваться. Частично эти деньги я у него украла. Понемногу, конечно, чтобы он не заметил, вытаскивала у него из кошелька. Благо, сам он наличными пользовался весьма активно.

Я делала это в течение месяцев, чувствуя себя настоящей воровкой. Этих денег было явно недостаточно для побега, но достаточно для того, чтобы осуществить часть моего плана.

Логичным решением было бы продать драгоценности, но Герман не дурак, и их мне практически не дарил.

У меня была цепочка с подвеской, браслет, сережки и одно кольцо, помимо обручального. Думаю, что если бы у меня совсем ничего не было, то это могло бы выглядеть странно.

Ну и если бы пропало что-то из этих вещей, то это бы сразу стало заметно, так как я постоянно носила эти драгоценности.

Однако, тут я нашла выход из ситуации — я заказала подделки. Договорилась с одним парнем, работающем в ювелирном, оплатив заказ украденными наличными.

Но вырученных денег все же было не так и много. Поэтому я еще купила на рынке китайские подделки под две моих брендовых сумки. Причем, сначала я нашла подделки, а потом уже выбрала под них оригиналы, которые потом успешно продала в ломбард.

К сожалению, больше собрать незаметно денег мне не удалось. Так что, придется экономить.

В сумку я кладу также несколько протеиновых батончиков, бутылку воды, два бутерброда с сыром, пару белья, носки и документы.

Сумка не должна быть слишком большой. Она должна выглядеть так, словно я направляюсь в фитнес-клуб, а не уезжаю из города.

Беру на кухне ножницы и торопливо обрезаю свои длинные, почти до талии, волосы. Они светло-русые, летом прядки выгорают, превращая меня в блондинку, а еще блестящие, красивые и густые. Моя гордость.

Они так нравятся мужу, он никогда не разрешал мне их обрезать, можно было лишь подровнять кончики.

Режу нервными быстрыми движениями, получается, разумеется, криво, но мне сейчас плевать.

Они слишком объемные, и под париком их спрятать сложно, я уже пыталась, так что, выбора нет. После чего тщательно собираю их и убираю в пакет, выброшу по дороге.

Голове странно и непривычно легко.

Достаю парик, засунутый под одеждой в шкафу, и, спрятав свои, уже теперь короткие, волосы под сеткой, натягиваю его. Черное удлиненное каре мне не слишком идет, но какая, к черту, разница!

Хватаю косметичку и ярко крашу брови и губы, после чего тоже кладу ее в сумку.

Вытаскиваю из секретного разреза, сделанного мною в матрасе, купленный заранее дешевый смартфон, свой же выключаю и убираю в ящик тумбочки.

Торопливо оглядываю дом. Буду ли я по нему скучать? Да, наверное.

И вовсе не потому, что мне тут было хорошо с мужем. Хорошо мне было лишь в первые полгода, когда я была до безумия влюблена в Германа.

И не потому, что у меня тут возникало чувство уюта и теплоты. Не возникало. Дом всегда казался мне безликим и отстраненно-чужим. С его идеальным порядком, холодным мрамором и равнодушным стеклом. Ледяной блеск хрома так вообще угнетал.

А скучать я буду скорее по тому, что сейчас этот дом для меня означает определенность.

Я знаю, что тут и где, это знакомая территория, а там, снаружи, для меня все новое и неизведанное. Там очень страшно.

Герман сумел внушить мне страх перед внешним миром, день за днем повторяя, какая я беспомощная перед подстерегающими снаружи опасностями, и как старательно он обо мне заботится и оберегает.

Прекрасно понимаю, что все это элементы психологического давления и манипуляции, но тем не менее, все равно боюсь.

Ведь, по сути, все последние годы этот дом и был моим миром. Я даже в супермаркет за покупками не ходила, выходя в основном только с мужем, и лишь изредка одна в салон или торговый центр.

Делаю судорожный вдох, проклиная свою трусость и нерешительность.

Взгляд невольно останавливается на белых розах, стоящих в хрустальной вазе на столе.

Как бы ни было страшно снаружи — его я боюсь больше.

Вешаю сумку на плечо, беру пакет с волосами и, еще раз глубоко вдохнув, как перед прыжком в воду, выхожу наружу.

Глава 8. Прогулка

Возле калитки оглядываюсь на наш дом. Снаружи он выглядит куда как скромнее. Нет, он добротный и симпатичный, но думаю, что, если бы к нам пришли гости, то они были бы удивлены разницей между внешней добротностью и внутренним шиком.

Вот только к нам не приходят гости.

На мой взгляд, такой дом явно не по средствам работнику правоохранительных органов, даже высокопоставленному.

Однако, я никогда не спрашивала у мужа, откуда у него деньги, так как «финансовые вопросы тебя не должны волновать, птичка».

Сердце колотится как ненормальное. Я быстро подхожу к калитке и выхожу наружу.

Наш дом стоит в самом начале частного сектора. Нужно пройти всего один квартал до городских улиц, но я иду в противоположную сторону.

Муж как-то говорил, что сейчас на улицах очень много камер, особенно на больших и многолюдных.

Я, конечно, понимаю, что Герман не сможет просмотреть записи со всех камер города, но уж те, что рядом с выходом с частного сектора точно просмотрит, чтобы узнать, куда я дальше направилась.

А потому я выбираю не самую короткую и удобную дорогу, чтобы не попасть на эти записи. На самом деле, просто перестраховываюсь. За все это время я стала параноиком.

Иду вдоль заборов по не слишком ровной дороге, вжав голову в плечи и глядя себе под ноги. Смотрю, как мои бело-розовые кроссовки поднимают маленькие облачка пыли при каждом шаге. Дождя давно не было.

Ну улице еще довольно прохладно, я бы даже сказала свежо, но на небе ни облачка и, думаю, вскоре потеплеет. Где-то вдалеке лают собаки и даже кукарекает петух.

У меня на носу большие солнцезащитные очки, хоть утреннее солнце еще не слишком яркое. Они скрывают пол-лица, парик же закрывает еще добрую часть.

Но все же опасаюсь, что меня могут узнать соседи, поэтому пытаюсь проскочить эту зону как можно незаметнее.

Хочется побежать, но я старательно сдерживаю себя, заставляя придерживаться обычного шага. Иду так, словно я на прогулке.

Чувствую себя очень странно. Так, словно я воровка или преступница. Мне кажется, все вокруг смотрят на меня.

Нервно оглядываюсь, но не вижу рядом ни души.

Однако ощущение, что за мной наблюдают не покидает.

Может, кто-то смотрит из окна дома? Или же наблюдатель находится в одном из припаркованных на обочине автомобилей?

Ну или, что тоже нельзя исключать, это просто разыгралось мое воображение.

Однако, в последние годы я научилась доверять своей интуиции.

Чувствую, как начинает накрывать паника. Подкатывает волнами, скручивая узел в животе. По спине скатывается капелька пота, хотя пока еще совсем не жарко.

Может, повернуть назад, пока не поздно?

Нет, скорее всего, это просто нервы. Никто не может наблюдать за мной. Герман уехал на работу. У него сегодня важное совещание, а потому он навряд ли вернется, именно по этой причине я и выбрала сегодняшний день.

Покидаю частный сектор сильно южнее и стараюсь держаться небольших улочек. Моя цель — салон связи, мне нужна сим-карта.

По дороге вижу урну возле автобусной остановки и бросаю в нее пакет с волосами.

Через минут двадцать я уже выхожу из магазина и, свернув на тенистую боковую улочку, подальше от посторонних глаз, достаю свой второй секретный телефон.

Открыв приложение мессенджера, которое я заранее установила в него еще дома, и активированное с моего обычного номера, я выбираю контакт «Любимый муж».

Телефон подрагивает в руках от волнения, а пульс разгоняется и стучит в ушах. В моем плане хватает уязвимых мест, и это одно из них. Остается лишь надеяться, что все пройдет хорошо.

Алина: «Милый, прости! Мне очень жаль, но я разбила свой телефон! Он выскользнул у меня из рук и упал прямо на пол. Я так переживаю, ведь это был твой подарок!»

Сообщение оказывается прочитанным почти сразу.

Герман: «Ты пишешь мне через приложение для компьютера?»

Алина: «Да. Я просто подумала, вдруг ты будешь звонить мне и волноваться, что я не отвечаю. Поэтому решила предупредить. Прости, что отвлекаю на работе»

Герман: «Хорошо, что ты догадалась написать с приложения. Но мне очень не нравится эта ситуация, Алина. Ты должна всегда быть на связи»

Алина: «Да, я знаю! Прости! Я сегодня такая рассеянная из-за этой бессонницы, сама не понимаю, как так получилось, что я уронила его. Я поставлю звук на колонках компьютера на максимум и буду постоянно проверять приложение, чтобы сразу ответить, если ты напишешь»

Пауза. Я жду, нервно трясясь и закусив губу до боли.

Герман: «Ладно. Если смогу, то заеду попозже, проведаю тебя. Но не обещаю»

Сердце пропускает удар.

Алина: «Конечно, любимый! Буду рада»

Нет, он блефует!

Он не знает, что я знаю, что сегодня у них Большое Совещание, ведь он не говорил мне. Я узнала это от жены его коллеги, еще на прошлом корпоративе, несколько месяцев назад.

Глава 9. Две проблемы

Итак, у меня есть фора. Теперь нельзя терять времени. Нужно валить!

Я торопливо иду по улице, бросая нервные взгляды по сторонам.

А вдруг он все же поехал проверить меня? Вдруг не поверил? Заподозрил что-то?

Пот выступает на спине и над верхней губой. Пульс шарашит в голове молотом.

Я панически разглядываю все проезжающие автомобили, боясь увидеть машину моего мужа.

Как же много в городе серых машин! И мне чудится наше авто в каждой!

Несколько раз сердце испуганно подпрыгивает и в ужасе сжимается, завидев похожие формы кузова, но это оказывается не он.

А еще не отпускает ощущение чужого взгляда, но понимаю, что это нервы. Не стал бы Герман наблюдать со стороны за моей попыткой побега, он бы давно меня схватил.

Не психуй, Алина, успокойся. Не нужно себя накручивать. Только не сейчас! Нужно сохранять холодный рассудок и не поддаваться панике.

Пытаясь немного успокоиться и отвлечься, переключаюсь с эмоций на обдумывание практической части.

У меня две основных проблемы. Одна — глобальная, вторая помельче.

Проблема номер один.

Мне нельзя светить свое настоящее имя и пользоваться документами. Вообще. Потому как я понятия не имею, какой именно доступ есть у Германа, а рисковать совсем не хочу.

Отсюда отметаются варианты перемещения на самолете или поезде, так как для оформления билетов нужен паспорт.

На автобусе можно без паспорта перемещаться лишь в пределах региона, на дальние же междугородние рейсы тоже требуются документы при покупке билета. Это я выяснила еще в предыдущие попытки побега.

Тогда я старалась убежать как можно дальше, в надежде, что вдалеке у Германа меньше возможностей и влияния.

Но, на самом деле, я сама же и рисовала ему жирную красную стрелку, указывая в каком направлении меня искать.

В этот же раз я решила быть умнее.

Несмотря на жгучее желание максимально увеличить расстояние между мной и мужем, я не поеду далеко. Останусь в нашем же регионе, тогда сведения обо мне не появятся в базе данных.

Вторая проблема — камеры. Герман очень умный, он понимает, что я захочу уехать из города, а значит, камеры на автобусном вокзале проверит в первую очередь.

И его навряд ли обманет мой парик и ярко накрашенные губы. Он меня и в парандже узнает, у него чуйка. А потому решаю доехать до ближайшего небольшого городка автостопом, а там уже купить билет на междугородний рейс.

Дохожу до нужной мне автобусной остановки и жду обычный городской автобус. На остановке пусто, лишь одна бабуля с клетчатой сумкой на колесиках.

Жарко. Воздух уже нагрелся, а солнце начинает припекать. Стою, жутко нервничая и кусая губы, и постоянно смотрю по сторонам, выискивая взглядом серебристый седан.

Чувствую себя ужасно незащищенно, словно голышом на сцене в свете софитов. Рядом даже дерева нет, чтобы встать за ним. Меня так легко тут увидеть!

Хоть бы автобус приехал побыстрее! Очень хочу оказать внутри, а не на виду. Спрятаться в его салоне. Скорее, пожалуйста!

Через несколько минут он подъезжает, и я, с облегчением запрыгнув внутрь, доезжаю до южной части города, поближе к выезду на шоссе. Выхожу на конечной остановке и иду к трассе.

Страшно ужасно! Я никогда еще не ездила автостопом. Но на такси поездка в другой город будет стоить очень дорого, и мне такое путешествие явно не по карману, так что другого варианта не вижу.

Стою несколько минут, собираясь с духом. Вдруг меня примут за проститутку? Скорее всего, так и будет. И вообще, это очень опасно.

Но не опаснее, чем жить с твоим мужем, верно, Алина?

Верно.

От страха потеют ладони и дрожат колени. Но мысли о Германе придают мне сил.

Если он найдет меня, то это закончится очень плохо. Нужно действовать. Давай, трусиха!

Я делаю шаг вперед и вытягиваю руку. Даже зажмуриваюсь от ужаса.

Слышу, как рядом со мной притормаживает автомобиль. Это белый старенький Рено. Стекло со стороны пассажирского окна опускается. На негнущихся ногах подхожу и наклоняюсь, разглядывая водителя.

Средних лет невзрачный мужчина с редкими волосами и большими очками. В белой рубашке с короткими рукавами. Опрятный. Он явно невысокого роста и плотной комплекции. Опасно не выглядит, но…

— Вас подвезти? — спрашивает он.

Я не знаю, соглашаться ли. То есть, мне, конечно, нужно ехать, причем очень срочно, а мужчина кажется вполне безобидным, однако… что-то меня в нем напрягает.

Может, водянистые глаза, а может…

Да тебя сейчас любой мужчина будет напрягать, Алина. А женщины редко подбирают автостопперов. Так и будешь на этой трассе до вечера стоять?

Боковым зрением замечаю проезжающий мимо серебристый седан, очень похожий на машину Германа. Сердце подскакивает.

— Здравствуйте! До Павловска [1] довезете? Бесплатно. Денег у меня нет, — тут же решаюсь я.

Глава 10. Опасности автостопа

Сердце проваливается куда-то в живот.

Я пялюсь на мужчину рядом широко раскрытыми от ужаса глазами, а в моем теле бушует паника.

Мысли ураганом проносятся в голове.

Кто он?..

Работает на Германа?..

Что мне делать?..

Хватит ли у меня сил открыть дверь на ходу и выпрыгнуть из автомобиля на полной скорости?..

Дура, ты же убьешься!

Лучше так, чем снова попасть к нему!

Я бросаю быстрый взгляд в зеркало заднего вида, чтобы посмотреть, есть ли за нами машины. Дорога пуста.

Надо действовать!

Только я собираюсь протянуть руку к ручке двери, как слышу звук защелкивающегося замка. Он заблокировал двери!

Черт! Черт! Черт!

Сердце сейчас просто выскочит из груди, а мне катастрофически не хватает воздуха.

Так, спокойно! Нужно унять панику.

— Я задал вопрос, — как ни в чем не бывало напоминает мужчина. — Знает ли твой муж, где ты сейчас?

— М-муж?.. — тупо повторяю я, не зная, что сказать.

— Да. У тебя обручальное кольцо на пальце, — он кивает на мою руку, сжимающую ремень сумки.

Я растерянно смотрю на свою руку. И правда — кольцо. Я совсем про него забыла.

Из меня словно воздух выпускают, и я облегченно растекаюсь на кресле.

Ну я и паникерша! Чуть из автомобиля не сиганула!

— Д-да… он знает… — бормочу я рассеянно, пытаясь выровнять дыхание и успокоить колотящееся сердце.

— Неужели? И не дал тебе денег, чтобы ты доехала до другого города на автобусе? Поэтому ты голосуешь на трассе? — хмыкает водитель, глядя на меня.

А не кажется ли ему, что это не его дело? Я вновь бросаю на него настороженный взгляд. Может, я зря расслабилась?

— Знаю я таких как ты, — тем временем продолжает он, не дожидаясь моего ответа, — найдут мужика, голову ему заморочат, прицепятся как пиявки, лишь бы на шею сесть. А этот бедолага потом горбатится с утра до ночи, зарабатывает ей на хотелки, пока она по другим мужикам шляется, заскучав от недостатка внимания. Так ведь? — его глаза злобно сверкают из-под очков.

У меня по спине пробегает холодок.

— Эм… знаете, я тут вспомнила кое-что… сначала забыла, а теперь вспомнила… я, пожалуй, здесь выйду, — торопливо говорю я. — Остановите, пожалуйста!

Мужчина качает головой, усмехается и даже не думает тормозить.

— Ну ты даешь… мы вон сколько уже проехали, а ты решила вдруг сбежать? А расплачиваться кто будет? Сначала отработай, а потом уже вали.

Отработать?.. Боги!

— Мы так не договаривались! Я не буду ничего отрабатывать. Выпустите меня, пожалуйста! — требую я, но выходит как-то жалобно.

В голове вихрем проносятся мысли.

Смогу ли я справится с ним? Он, конечно, тюфяк по сравнению с Германом, но все же куда как здоровее меня! Что делать?!

— А ты решила, что я повезу тебя потому, что у тебя красивая физиономия, да? Что мне в радость просто посидеть рядом с такой фифой? — веселится он, довольно-таки мерзко хихикая.

А мне вот совсем не смешно. Спина покрывается липким потом.

Мой ответ, судя по всему, и не требуется. Мужчина продолжает свой монолог.

— Муж на работу поехал, а ты к любовнику рванула, да? И как же вышло, что ты без денег? Может, ты просто все профукала на дорогие шмотки? Думаешь, я не знаю, сколько стоит эта твоя куртка? Видел я эти магазины, туда простые люди даже не заходят! — с каждой фразой он распаляется все больше.

— Ну-ка, глянем, что у тебя за сумка? — он хватает мою сумку и начинает выискивать марку, я выхватываю у него из рук и отодвигаю ее подальше. — Небось тоже брендовая, да? А кроссовки? А телефон где? Что там у тебя? Ты из этих придурочных, что готовы переплачивать за яблоко на корпусе? Давай, покажи! — вопит он, хватая меня за карман куртки. — Хочу посмотреть, на что еще ты насосала! Хорошо сосешь, значит? Ну вот это мы и проверим!

Боги, ну почему я — просто какой-то магнит для всяких ненормальных?!

Сбежать от одного и сразу же наткнуться на другого! У меня что, на лбу написано «жертва»?

Герман меня, конечно, здорово запугал. Я теперь всего на свете боюсь! Но и, вместе с тем, закалил. После него другие меня уже не впечатляют. Так что, теперь, когда меня загоняют в угол, несмотря на страх, я тоже могу показать зубы!

— Так, все! Хватит! — я резко отбрасываю от себя его руку. — Да, вы правы, я поругалась с мужем! И сейчас еду к маме автостопом, потому что он отобрал мою карту! Но могу и помириться, если надо, и ему позвонить! А он у меня знаете, где работает? В Конторе! И если хоть один волосок упадет с моей головы, он глотку за меня порвет любому! Уверены, что хотите связываться?

Глава 11. Билет в один конец

Меня довозят до Павловска и высаживают на окраине. Я сама попросила.

Водитель старается отделаться от меня поскорее и до конца пути не произносит больше ни слова. Ну и отлично!

Я выхожу и, сверившись с картой в телефоне, направляюсь в сторону автовокзала. Тут я чувствую себя свободнее, все же это не наш город и встретить кого-то шанс поменьше, но расслабляться, разумеется, рано. Я все еще слишком близко.

До автостанции пешком минут двадцать, и я иду быстрым шагом, чтобы не терять времени. Солнце припекает вовсю, и я снимаю свою легкую куртку и убираю в сумку. Черный парик тоже нагревается на солнце, и голова под ним потеет и очень чешется, но я терплю.

Вхожу в здание автовокзала и даже на секунду замираю. Помещение не слишком большое, но внутри многолюдно, шумно и, конечно, страшно. Я тут же теряюсь и начинаю затравленно оглядываться.

Движение, гам, люди с рюкзаками и сумками, запах кофе из бистро неподалеку, железные сидения, странные личности…

Подхожу к кассе и встаю в очередь.

Над окошком висит табло с расписанием, и я смотрю на какие направления есть рейсы в ближайшее время. Названия городов мне мало что говорят. Я практически нигде не была.

Это не мой родной регион, я переехала сюда после окончания универа, и возможностей его изучить у меня было не так много. Сначала не было ни времени, ни денег на путешествия, а потом в моей жизни появился Герман и… все.

Понятно, что кое-что слышала, но представление очень поверхностное. Открываю карту на телефоне и пытаюсь примерно по названию прикинуть местоположение того или иного города. Хочется ведь подальше, раз уж в другую область нельзя.

— Девушка, вам куда? — слышу вдруг вопрос из окошка.

Поднимаю глаза и понимаю, что очередь впереди меня рассосалась, и вопрос обращен ко мне.

Внезапно пугаюсь и замираю в нерешительности. Оборачиваюсь — за мной уже прилично так людей, и они бросают на меня нетерпеливые взгляды.

— Вы билет будете покупать или нет? — ворчит сзади лысоватый мужчина. — Вы тут не одни вообще-то.

Я вновь бросаю взгляд на табло. Слегка паникую.

Одно из названий мне нравится. Заозерье. Красиво звучит. Автобус туда отправляется через двадцать минут.

Решено!

— Мне до Заозерья. В один конец, — выпаливаю я, краснея.

Взяв билет, иду на нужную мне платформу и встаю под дерево в тенечек. Пока жду автобус, вновь открываю карту на телефоне — отдаленный небольшой город, рядом действительно несколько озер на карте и холмистые леса, судя по снимкам со спутника.

В этот момент телефон в моей руке вибрирует. Смотрю на выскочившее уведомление.

Сердце подпрыгивает и в ужасе сжимается.

Герман!

Герман: «Как дела, птичка?»

Я вижу его сообщение по уведомлению, но жду, прежде чем открыть. Предполагается ведь, что мне нужно время дойти до компьютера. После паузы открываю.

Алина: «Все хорошо милый. Все еще очень переживаю из-за телефона»

Герман: «Я куплю тебе новый»

Алина: «Спасибо!»

Герман: «Чем занимаешься?»

Алина: «Глажу белье. А потом хочу замесить тесто, чтобы к ужину налепить пельменей. Ты ведь любишь пельмени»

Ага, любит. Причем исключительно ручной работы. Хрен тебе, а не пельмени, дорогой!

Герман: «Да, пельмени — это хорошо. Ладно, не буду тогда тебя отвлекать, а то прожжешь еще дыру в моей рубашке. Ты сегодня что-то рассеянная»

Алина: «Ты прав, прости»

Герман: «Ничего, бывает. Сейчас немного занят, но постараюсь приехать домой пораньше»

Занят — это хорошо. А вот пораньше — плохо.

Алина: «Буду ждать. Целую»

Герман: «И я тебя, милая. До встречи»

Закрываю приложение и смотрю на время.

Скорее всего, он на обеде. Думаю, навряд ли он уже сегодня мне напишет, будет занят на совещании. Да и Герман не кажется мне встревоженным.

Не хочется ехать в автобусе с активной симкой в телефоне. Муж, конечно, сейчас о ее наличии не в курсе, но вдруг начнет копать и узнает?

Так что лучше бы избавится от нее еще здесь, а не по дороге, чтобы не подсказывать ему направление моего движения.

Быстро оглядевшись, направляюсь к платформам дальних междугородних рейсов. По дороге, выключаю вибро и звук на телефоне.

К одной из платформ как раз подходит автобус. Вчитываюсь в надпись на табло. Промежуточная остановка на длинном маршруте. То, что надо!

Люди выходят из автобуса — кто-то покурить, кто-то в туалет, кто-то быстро забежать в ближайший магазин на время остановки, кто-то садится на рейс. Неразбериха.

Воспользовавшись ею, я заскакиваю в салон и, пройдя пару рядов, «спотыкаюсь» и падаю на колени.

— Девушка, вам помочь? — слышу я вопрос водителя, увидевшего в зеркало, как я растянулась в проходе.

Глава 12. Попытка номер два

От автора: это жесткая глава, читайте с осторожностью

Немного успокаиваюсь я лишь через час.

Чувствую, что проголодалась. Достаю из сумки бутерброды с сыром и съедаю их, запивая водой из бутылки.

За окном вовсю мелькают поля, леса, маленькие деревеньки, и я, признаться, даже испытываю удовольствие их разглядывая.

Сердце уже не колотится в груди как ненормальное, а спина не покрывается холодным потом, но все же до расслабления мне очень далеко. Я все еще прекрасно помню, как закончились мои предыдущие попытки побега. Особенно вторая.

Через несколько рядов впереди сидит женщина, на руках у нее ребенок. Я видела их, когда проходила по проходу вглубь автобуса.

Милый толстощекий карапуз, думаю, ему около года. Столько же могло бы быть моему ребенку. Может, чуть меньше.

Сердце болезненно сжимается, а в горле привычно появляется горький ком.

Это случилось примерно полтора года назад, когда я забеременела. Во мне был такой ураган эмоций, что я чуть не сошла с ума.

Но основные чувства — радость и страх. И я даже не знаю, чего было больше.

Безумная радость от того, что я теперь не одна, что внутри меня растет маленький человечек, моя крошка, которому, или которой, я могла бы подарить свою любовь и заботу, разбивалась о всепоглощающий ужас при мысли о том, какая опасность грозит ребенку рядом с моим мужем.

Этот страх, уже не только за себя, но и за еще не родившегося малыша, буквально пожирал меня изнутри.

Да, я не знала, как бы все было в реальности. Может, Герман бы ребенка обожал, а тиранил лишь меня, но проверять это я не горела желанием.

Поэтому я и решилась на еще один побег. Я должна была спасти ребенка!

И во второй раз я продумала свой побег лучше. Я уже знала, что полиции или любых других правоохранительных органов нужно было избегать любой ценой. А потому решила обратиться в специализированный центр для женщин, попавших в беду.

Было время, я даже думала, что мне удалось сбежать от него.

Целая неделя.

Неделя страха, тревоги и надежды. После чего пришел Герман. Причем, как выяснилось, он узнал о моем местонахождении еще два дня назад, но чего-то ждал.

Муж нашел меня не без помощи кого-то из центра, я так полагаю. Я так и не узнала, кто меня сдал.

Но, вероятно, у этого человека не было выбора. Как Герман умеет нажимать и убеждать, я имею очень хорошее представление.

До сих пор помню тот ужас, что охватил меня, когда ночью я проснулась от вылетевшей пинком двери в комнату, где я спала.

Тогда я подумала, что все. Вот теперь точно конец.

После того, как муж привез меня домой, мы с ним «поговорили по душам».

Герман объяснил мне, что пытаться уйти от него бесполезно, мы с ним всегда будем вместе.

Всегда.

События той ночи остались в памяти лишь частично. Это одно из свойств нашего разума — удалять все плохое и слишком травматичное.

Но есть некий набор слайдов, забыть который я не могу.

Вот я выскакиваю из машины и пытаюсь убежать от него. Но мы уже в нашем дворе, и бежать мне некуда. Это не рациональное, а чисто инстинктивное действие.

Начало октября, я в одной пижаме, очень холодно, идет дождь, газон развезло, я поскальзываюсь и падаю на колени в ледяную грязь. Встаю и вновь бегу по участку в темноте. Ветки хлещут меня по лицу.

Внезапно его руки грубо хватают меня за шкирку, и Герман швыряет меня на землю. Я падаю, обдирая спину об угол садовой скамьи.

— Нет, нет… пожалуйста… — пересохшими губами прошу я, захлебываясь от ужаса, пытаясь отползти от него.

Меня трясет и колотит так, что даже пару слов даются с трудом.

Его глаза совершенно стеклянные, пустые, чужие. Губы плотно сжаты, а ноздри раздуваются от ярости.

— Ты хоть представляешь, что мне пришлось пережить по твоей вине? — рычит он. — Я забочусь о тебе, балую, оберегаю, и это твоя благодарность? Кажется, мне стоит объяснить тебе, что значит слово «благодарность» …

Первые пару ударов я еще могу закрываться, а потом удар его тяжелого ботинка прилетает мне в живот.

Весь воздух вылетает из меня одним махом. И вдохнуть его снова я не могу, но это уже и не важно. Какая нафиг разница, могу ли я дышать, если боль в моем животе настолько чудовищна, что больше напоминает агонию?

Ощущение, что внутри меня расплавленный свинец. Пульсирующий расплавленный свинец. Перед глазами темнеет и летают серые мушки. Понимаю, что отключаюсь.

Следующий кадр. Я не помню, что было между ними.

Я сажусь, пытаясь опираться на руки и тяжело дыша. Из меня вырывается какой-то свистящий хрип, чувствую сильную тошноту. Волосы прилипли к вспотевшему лицу и шее.

Свет от садового фонаря освещает меня хорошо, поэтому я вижу, как на светло-розовой, но уже прилично испачканной грязью, ткани пижамных штанов в цветочек медленно расплывается красное пятно.

Глава 13. Просто сон

Смотрю в окно на мелькающие за мутным пыльным стеклом деревья, и чувствую, как накатывает усталость. Глаза буквально слипаются. Я практически не спала ночью, а день вышел наполненным переживаниями и стрессами.

Вытащив из сумки куртку, я, свернув ее, подкладываю под голову и, откинув слегка спинку сидения, закрываю глаза. Засыпаю я очень быстро.

Мне снится, как машина мужа въезжает во двор. Он выходит, прихватив с переднего сидения небольшой пакет с логотипом известного бренда электроники.

Он купил мне телефон. Возможно, даже в том же салоне, где я оформляла сегодня симкарту.

Уверена, что это хороший и дорогой аппарат какого-нибудь «женского» цвета. Скорее всего, с модным чехлом. Муж любит дарить мне подарки. И иногда даже без повода.

Он идет к дому, поднимается по ступеням на крыльцо и отпирает дверь своим ключом.

— Милая, я дома! — громко говорит он, проходя внутрь.

Кладет пакет на столик в прихожей и, сняв обувь, идет на кухню. Он замирает на входе, обведя идеально убранное и чистое помещение удивленным взглядом.

Хмурится.

— Птичка?.. — еще громче зовет Герман.

Выходит в гостиную, а на лице уже отчетливо различается напряжение.

— Алина, .............!!! — орет он.

После чего взлетает по лестнице и пробегает по второму этажу. Его губы сжаты в тонкую линию, на щеках багровые пятна, а глаза сверкают бешенством.

Он вновь спускается и так же проходит по всему первому этажу, заглядывая во все помещения, включая ненавистный подвал, в котором я в свое время провела немало часов взаперти.

После чего медленно возвращается в гостиную. Он подходит к большому ростовому зеркалу, висящему на стене.

Долго смотрит на себя немигающим стеклянным взглядом. Он стоит, не шевелясь, лишь его грудь часто вздымается, да раздуваются тонкие ноздри. Он делает глубокий вдох, набирая воздух в легкие.

— Сука-а-а! — совершенно по-звериному рычит он, а его кулак врезается в зеркало напротив.

Стекло идет трещинами, осколки падают на пол, а по его руке течет кровь.

Она капает на пол, но Герман не замечает этого.

— Я убью тебя, птичка, — тихо, сквозь сжатые зубы произносит он механическим голосом. — На этот раз никакого больше прощения. Я убью тебя.

С тихим вскриком я подскакиваю на сидении и просыпаюсь. Сердце колотится где-то в горле.

Быстро оглядываюсь, но никто не смотрит в мою сторону. Думаю, никто ничего не слышал.

Пытаюсь отдышаться, прижав ладонь к груди. Во рту пересохло и я лезу в сумку за бутылкой с водой. Руки дрожат так сильно, что даже не сразу получается открутить крышечку у бутылки.

Делаю несколько жадных глотков, проливая часть жидкости на себя.

Уффф…

Спокойно, Алина! Это просто сон, все хорошо!

Бросаю взгляд на часы, и по спине пробегает холодок. В это время Герман как раз должен приехать домой с работы.

Значит, он уже обнаружил, что меня нет, ну или вот-вот обнаружит. Все внутри сжимается и крутит от сильнейшей тревоги. Закусываю губу и закрываю лицо руками.

Мне очень страшно.

А еще просто невероятно одиноко.

У меня совершенно никого нет. Не к кому обратится не только за помощью, но и за советом. Да хотя бы просто пожаловаться, чтобы выслушали и пожалели. Иногда мне это очень нужно.

Если бы моя мама не ушла так рано, то, кто знает, может, она подсказала бы мне не выходить замуж за Германа. Может, с высоты своего опыта почувствовала бы опасность, предостерегла бы, остановила…

Впрочем, не думаю, что Герман вообще бы связался со мной, если бы я была не одна, и мне было бы у кого искать поддержки и защиты. Подозреваю, что мое полное одиночество было одной из причин, почему он выбрал именно меня.

Беззащитная жертва. Можно мучить ее сколько угодно, и ей не к кому даже пойти. Удобно же, правда?

Впрочем, я ведь на момент знакомства была не маленьким несмышленышем, мне было уже двадцать пять, и я чувствовала «звоночки».

Мне бы хотелось сказать, что их не было, но это было бы неправдой. Были, но я предпочитала не замечать и оправдывать любые странности, находя для них правдоподобное объяснение.

Наши отношения развивались быстро и очень интенсивно. Герман буквально окружил меня своим вниманием, полностью заполнив мою жизнь собой, и как-то незаметно отрезая меня от мира.

Он захватил инициативу, не давая мне даже минутку, чтобы отдышаться и проанализировать происходящее.

Постоянные смс, звонки, встречи и подарки. Открытое восхищение, обожание и серьезные намерения.

Он хотел знать обо мне все, до последней мелочи. Его интересовало, что я делаю в каждую конкретную минуту времени. Полный контроль во всем. Но мне это было приятно. Никто никогда не интересовался мной так!

Глава 14. Гостеприимство

Выхожу из автобуса и растерянно оглядываюсь. Уже вечер, но сумерки еще не наступили, так что я могу рассмотреть все в деталях.

Здание автовокзала совсем старое и крошечное, и сейчас оно уже закрыто. Ну вот. А я-то планировала переночевать на станции, сев где-нибудь в закутке.

Значит, нужно срочно искать отель. Денег у меня совсем мало, и для меня это непозволительная роскошь, но не на улице же ночевать. Скоро стемнеет, и бродить в темноте по незнакомому городу мне совсем не хочется.

Как мне найти отель без карты и интернета? Нужно кого-то спросить.

Я оглядываюсь в поисках подходящего человека. Мне сложно входить в контакт с людьми, за последние годы я совсем одичала.

И тут замечаю ее.

Из автобуса выходит приятного вида пожилая женщина. У нее доброе открытое лицо и теплый взгляд. Я помогаю ей спустить по ступенькам тележку на колесиках.

— Простите, вы не знаете, есть ли тут гостиница? — спрашиваю я у нее.

Она поднимает на меня взгляд своих бледных серо-голубых глаз и внимательно оглядывает.

— Знаю, конечно. Есть гостиница, как не быть! Ближе к центру вона. Пойдем со мной, я все равно мимо нее иду, так и покажу заодно.

— Спасибо, — киваю я.

Мы идем от автовокзала по узкой улочке, и я с любопытством осматриваюсь. Город кажется мне тихим и провинциальным. Дома в основном одно и двухэтажные, но иногда встречаются и пятиэтажки.

— А вы давно тут живете? — с любопытством спрашиваю я.

— Так всю жисть! — с гордостью отвечает старушка. — Сейчас-то все ужо по-другому, конечно, много нового понастроили, церковь старую снесли, а вон там рынок был, теперь там построили торговый центр, — показывает она на небольшой торговый павильон, обшитый сайдингом. — А в молодость мою-то лучше было, красивше…

Несмотря на старые дома с облупленным фасадом и сомнительное качество дорожного покрытия, городок мне нравится. Да, он не отличается архитектурными изысками, но очень зеленый, много деревьев, и здесь чувствуется простор. Здания не жмутся друг к другу, и мне почему-то тут дышится спокойно.

— А ты-то откудова будешь? — спрашивает меня бабуля.

— А я из большого города. Развелась с мужем и решила начать новую жизнь, — уклончиво отвечаю я.

— Обижал он тебя? — бросает она на меня проницательный взгляд.

— Обижал, — киваю я.

— Ох, эти мужчины… — качает она головой. — Как звать-то тебя?

— А… — я запинаюсь на мгновение, поняв, что я даже не придумала себе какое-то фальшивое имя, — … Анна.

— Ну, будем знакомы. А меня Мария Никитична, — кивает женщина. — Ты тут знаешь кого? Или почему сюда-то приехала?

— Не знаю. Просто название понравилось, — честно отвечаю я, понимаю, насколько глупо, наверное, звучат мои слова, а потому поясняю: — Нет у меня никого, поэтому все равно было куда ехать.

— Ох, бедняжка! Никого из родни, значить?

— Никого.

— И где же ты жить собираешься? В гостинице что ли?

— Ну, сейчас вот в гостинице остановлюсь, но только на ночь. А завтра хотела поискать, может, сдает кто жилье. Недорогое, — добавляю я.

— Без денег он тебя оставил, да? — сразу понимает Мария Никитична мою ситуацию.

— Ага, — киваю я.

— Ох, горемычная ты! Так, слухай сюда, — кладет она мне сухенькую ладошку на предплечье, — Анечка, не надо тебе в гостиницу. Идем, у меня переночуешь.

— Мне неудобно вас стеснять, — пытаюсь отказаться я.

И правда ведь неудобно. Но отель для меня и правда дорого.

— Ерундой-то не мели! Я одна живу, и у меня две комнаты. На диване в зале ляжешь, — отмахивается она. — А в гостиницах этих всякие проходимцы! Ну, какой нормальный человек туда поедет? Давай-давай, сюда иди, — тянет она меня за рукав. — Не возьму я с тебя денег, не переживай.

От благодарности у меня даже слезы на глазах выступают. Совершенно чужой незнакомый человек предлагает мне ночлег! Такое вообще бывает?

Дом Марии Никитичны оказывается почти в самом центре, по крайней мере недалеко от него. Это серая кирпичная пятиэтажка. Квартира на втором этаже, и я поднимаю по ступенькам ее тележку.

Внутри типичная отделка еще советских времен, стенка производства ГДР, вытертый местами линолеум, старые обои, но чисто и порядок.

Вспоминается, как мы с мамой жили в квартире моей бабушки, когда я была маленькая. Обстановка очень похожая. На меня даже накатывает ностальгия.

— Давай-ка девонька, сразу дам тебе простынь и полотенце, а потом пойдем чайку выпьем с сушками, у меня на ужин-то ничего нет. Сама-то я тоже с дороги, — оправдывается она передо мной.

Я заверяю гостеприимную хозяйку, что чай с сушками — это прекрасно, и мне больше ничего не нужно. Она ставит чайник, а я достаю с полки кружки, и мы садимся за стол.

— Мария Никитична, может, знаете кого-то, кто жилье сдает? — закидываю удочку я. — Только мне бы не через агентство, а напрямую…

Глава 15. Домик у леса

На моем лице сама собой расцветает улыбка.

— Спасибо вам огромное! Мне очень подходит такой вариант! — радостно восклицаю я, чувствуя прилив энтузиазма.

— Да ты подожди благодарить-то, — усмехается она. — Дом-то не просто так пустой. Ты из большого города, одета красиво, явно не в нищете раньше жила, а там условия совсем не роскошные. Может, ты еще и откажешься, когда увидишь.

Это вряд ли! Не в моей ситуации отказываться и вариантами перебирать. Крыша над головой есть и ладно. Главное, чтобы Герман меня не нашел, а уж остальное как-нибудь устроится.

Я умываюсь и иду спать. Я за сегодня вымоталась, а в автобусе лишь немного подремала, так что буквально засыпаю на ходу.

Диванчик не слишком удобный и очень узкий, но мне все равно. Укрываюсь пледом и, уже почти в полусне, думаю о том, что это первая ночь без Германа.

Мысль о нем заставляет сердце в груди подпрыгнуть, и я сразу же прогоняю ее. Через минуту вырубаюсь.

Я сижу в ванной, а Герман моет мне волосы. Ему нравится ухаживать за мной, так он проявляет свою любовь. Он мягко массирует мою голову шампунем с ароматом лаванды.

Его любимый запах.

Гель для душа, мыло, саше для шкафов, ароматические палочки для дома — у нас все пахнет лавандой. Герман говорит, что запах лаванды успокаивает.

Он берет губку и отжимает воду из нее мне на плечи.

— Ты такая красивая… у тебя такая нежная кожа… и вообще, ты вся такая хрупкая и женственная… Мне очень повезло, что ты — моя жена, — ласково говорит он, гладя мою шею.

— И мне с тобой повезло, — отвечаю я, прикрывая глаза и прижимаясь к его руке щекой.

— Да, это так. Никто никогда не будет любить тебя так, как я, не забывай этого, — пальцы его руки поглаживают мое горло, нежно обхватывая его.

— Я не забуду.

— Хорошо, — кивает он. — А еще помни, что ты не сможешь от меня нигде спрятаться, птичка. Даже если ты сбежишь, то я все равно найду тебя, где бы ты ни была, даже если мне придется искать тебя с собаками.

— С собаками?.. — тупо повторяю я.

— Да. Служебные собаки очень эффективны при поиске пропавших людей. Очень. Найдут даже тогда, когда человек бессилен.

— Ясно.

— И даже не думай, что я оставлю тебя. Мы — одно целое, и принадлежим друг другу, — его пальцы на моем горле сжимаются чуть сильнее. — Но ты ведь не станешь, убегать, верно?

— Конечно, милый. Не стану.

Утром мы с Марией Никитичной завтракаем и идем смотреть дом.

Мы идем из центра, пешком вся дорога занимает у нас около получаса. Чем ближе к окраине, тем больше деревянных домов. Мария Никитична рассказывает мне о том, где и что находится, и как тут было раньше, во времена ее молодости.

— Здесь неподалеку туристическая база, много летом приезжают отдыхающих. Тут же природа, озера совсем близко. Так что у нас тут живенько, хоть город и небольшой. Зимой, правда, людей меньше, дачники-то уезжают… — объясняет она.

Я слушаю и с наслаждением вдыхаю чистый воздух. Окраина города больше напоминает деревню. Все утопает в зелени, и это несмотря на то, что не все листья на деревьях еще распустились. Перед деревянными домами палисадники с цветами.

Как тут красиво!

И как же здорово пахнет! Хвоей, скошенной травой, цветущими растениями и свежестью!

Когда мы выходим на проселочную дорогу и уже кажется, что все поселения закончились, неожиданно появляется еще один дом. Он стоит самым последним, чуть в отдалении, в небольшом тупичке, у самого леса. А вдалеке, у подножья небольшого холма, на котором располагается поселок, поблескивает гладь озера.

— Ну вот и пришли, — говорит женщина.

— Так он не такой уж и старый! — удивляюсь я.

Дом действительно выглядит вполне прилично, и вовсе не похож на ту лачугу, что я себе представила. Более того, очень симпатичный!

— Эх, девонька! Если бы! Это ты видишь соседскую половину, а наша-то вон та, дальняя, — она кивает на вторую половину дома, скрытую пока от моих глаз за деревьями.

Мы подходим ближе и только сейчас я вижу, что действительно — вторая половина дома выглядит значительно хуже. Но все же и не перекошенная деревянная избушка. Дом, несмотря на несколько облезлый вид, все же не производит впечатление убогой развалюхи.

Мария Никитична открывает калитку, и мы заходим на довольно просторный участок. Он зарос высокой травой и кустами, и местами завален хламом. Поднимаемся на крыльцо, и хозяйка отпирает большой навесной замок на покосившейся двери.

Внутри пыльно и пахнет затхлостью.

Выглядит и правда неприглядно. Низкий потолок, всюду паутина, мусор, все завалено непонятно чем. Но нет ни сырости, ни плесени, что уже хорошо.

Крошечная кухонька, соединенная с маленькой гостиной-столовой, из нее выход на небольшую веранду. Есть еще санузел и кладовая.

Глава 16. Начало новой жизни

Мария Никитична показывает мне все, мы еще немного разговариваем, после чего она оставляет мне ключи и возвращается обратно в город.

Я же, найдя в одном из ящиков стола старый и даже чуть пожелтевший лист бумаги и карандаш, составляю список того, что мне необходимо купить.

Список получается очень внушительным, и я понимаю, что на все денег не хватит, нужно ведь и за аренду платить, и за коммуналку, что-то кушать, а еще у меня всего две смены одежды.

Поэтому список я здорово урезаю, оставив лишь то, что нужно в первую очередь. После чего тоже возвращаюсь в город в поисках магазина.

Памятуя подсказки Марии Никитичны, нахожу неожиданно большой для такого маленького городка супермаркет.

Закупившись разными средствами для уборки, беру также комплект недорогого постельного белья, дешевенькую подушку, одеяло, пару полотенец, небольшой продуктовый набор, состоящий из пачки чая, хлеба, макарон и овсянки, и также ножницы и краску для волос.

Немного посуды я видела в шкафчике на кухне. Думаю, мне пока хватит.

Нагруженная объемными пакетами, возвращаюсь в домик. По дороге думаю о том, что нужно сделать, оценивая фронт работ.

Особо переживаю насчет матраса, ведь покупка и доставка займет время, к тому же, такая покупка для меня сейчас непозволительно дорогая.

Поэтому, сразу по возвращении, начинаю именно с него. Но, сняв наматрасник, обнаруживаю, что на наполнителе нет плесени и он не отсырел. Облегченно выдыхаю. Тщательно вымыв его всем, чем можно, выношу во двор сушиться на солнышке.

Целый день я занимаюсь уборкой.

Мою, чищу, вытряхиваю, выбиваю пыль, драю, стираю, протираю, дезинфицирую, проветриваю. Хорошо хоть площадь дома маленькая.

К вечеру я устаю так, что буквально с ног валюсь, спина же и вовсе отваливается.

Я сажусь за стол, застелив его найденной в шкафу клеенкой, и, вскипятив воду в маленьком ковшике, пью чай с хлебом. Это мой обед и ужин. Слишком устала, чтобы готовить, но все же голодна, так что иду на такой компромисс.

Денег у меня очень мало, нужно сильно экономить, а завтра с утра необходимо срочно заняться поиском работы. Мне любая подойдет, лишь бы без официального оформления. Мария Никитична обещала поспрашивать у знакомых, но я не могу рассчитывать только на нее, нужно и самой шевелиться.

Уже в ночи я выхожу на улицу, чтобы развесить на веревках постиранные вручную занавески, и замираю, подняв голову к небу.

Огромная круглая луна и серебристая россыпь ярких звезд на иссиня-черном ночном небе. В большом городе никогда такого не увидишь, там слишком много света. Видны лишь отдельные, самые яркие, звезды. Тут же небо словно посыпали алмазной крошкой. Потрясающе!

Какое-то новое, ранее незнакомое чувство распирает мне грудь. Что это? Радость от обретаемой свободы? Надежда?

Этот мир такой огромный и восхитительный! Я хочу наслаждаться им, дышать полной грудью и оставить все плохое позади.

Неужели я так много хочу?

Звезды равнодушно мерцают в чернильной темноте. Им безразличны мои желания и страхи. Чувствую себя словно ничтожная песчинка по сравнению с их величием.

Одинокая, беззащитная, хрупкая, никому не нужная.

Я стою и любуюсь на эту красоту до тех пор, пока не начинаю дрожать. Ночью все еще холодно.

Возвращаюсь в дом и ополаскиваюсь ледяной водой из колонки. Бр-р-р! Зубы стучат, а на коже гигантские мурашки. Но я слишком устала, чтобы заморачиваться с нагревом воды.

Сейчас в домике чистота и порядок. Я вынесла весь мусор на свалку, нужное же сложила в хозяйственную пристройку в задней части дома. Внутри все еще некрасиво, но хотя бы чисто. В воздухе все еще витает легкий запах хлорки и чистящих средств, хоть и проветривала полдня.

Ложусь на кровать, постелив новое белье. Да, это не ортопедический матрас и не удобные подушки мемори-форм, что были у нас дома. Но здесь мне намного лучше!

Я осторожно вдыхаю полной грудью и несмело улыбаюсь. Давно я себе этого не позволяла. Сегодня, за всеми этими хлопотами, я почти не думала о Германе. И это было так хорошо!

Не дрожать, не бояться, не паниковать.

Сейчас же, когда лежу под легким одеялом, свернувшись калачиком и пытаясь согреться после ледяного душа, мысли о нем снова появляются в моей голове.

Может, он отпустит меня? Просто оставит в покое?

Но это, конечно, что-то из разряда фантастики. Надеяться на такое глупо, зная моего мужа. Он никогда не отпустит меня, потому что он — жуткий собственник. А я — его собственность. Именно так.

Уверена, что он сейчас там землю носом роет, все свои силы бросив на мои поиски. От этого холодок страха пробегает по моей спине, а внутри все тревожно сжимается.

Я уже сроднилась с постоянным чувством тревоги. Оно — часть меня. Но сейчас, когда в моем сердце поселилась робкая надежда на возможность другой жизни, это чувство тревоги еще больше усиливается.

Глава 17. Незнакомка

Герман

Где же ты, птичка?

Стою у окна, засунув руки в карманы. Первая волна ярости прошла, уже отпустило. Сейчас внутри разливается горечь. Плещется, грозясь выплеснуться через край.

А она находчива, надо признать. Удалось провести меня. И вместе с тем — редкая идиотка, раз до сих пор не поняла, что это бесполезно. Находчивая идиотка. То еще сочетание.

Кто еще будет любить тебя так, как я, дурочка?

От того, что ее нет рядом, нутро жжет огнем и крутит от беспокойства. Так не должно быть, это неправильно, ее место здесь.

Мне больно от ее предательства. Причем, это ведь не в первый раз. Почему я каждый раз прощаю ее? Я настолько мягкотел?

Ответ на этот вопрос прост — я люблю ее. Люблю эту жестокую эгоистичную суку, не ценящую хорошего к себе отношения.

Она живет в шикарном доме, я ее полностью обеспечиваю, забочусь, оберегаю. Она ни в чем не нуждается, шмоток дорогих полный шкаф, в деньгах никогда не ограничиваю, на работу не ходит, не понимаю, что этой чертовой кукле еще нужно?

Обижается, что иногда ей прилетают тычки и затрещины? Ой, вы поглядите, какая недотрога! Так я вообще-то ее муж, и кому как не мне учить свою жену уму-разуму?

К тому же, это разве повод сбегать? Неужели и правда думает, что без меня ей будет лучше? Какая потрясающая глупость! Кто о ней еще будет так заботиться?

Ее слабоумие раздражает. Как я умудрился влюбиться в настолько тупую курицу?

Чувствую, как волна гнева вновь подступает. Хочется что-нибудь разъебать, и я сжимаю кулаки. Разбитые костяшки пальцев под повязкой протестуют, отдавая болью. Стискиваю челюсти и пытаюсь расслабиться.

Воспоминания о том, как я впервые увидел ее, всплывают в сознании сами по себе.

В тот вечер я подъехал к танцевальной студии, чтобы забрать Марианну. Шел жуткий дождь, и она попросила ее встретить, так как не взяла зонт. Как можно, сука, не взять зонт, когда весь день обещали дождь?

Марианна уже прилично раздражала меня своей тупостью, но я терпел. Я вообще на редкость терпелив.

Занятия еще не закончились, и мне пришлось ждать. Я смотрел из своей машины в окна хорошо освещенной студии. Мне вообще все эти современные танцы до лампочки, но все лучше, чем пялиться в темноту.

И вдруг я увидел ее.

У меня даже дыхание перехватило. Ее фигура была идеальна. Тонкая талия, узкая спина, длинные красивые ноги с изящными щиколотками, небольшая крепкая грудь, аккуратная круглая задница. Линии точеные, рельефные, словно скульптурно вылепленные.

Довольно высокая для девушки, но при этом хрупкая, гибкая, тонкая, как тростиночка, она порхала так воздушно и грациозно, что я не мог отвести взгляд.

Ее движения были плавными, женственными, страстными. Я получил настоящее эстетическое наслаждение, наблюдая за ее танцем.

А потом она остановилась и обернулась в сторону окна, а я, наконец, смог разглядеть ее лицо. Оно раскраснелось, тонкие пряди, выбившиеся из гладкого пучка, упали на щеки, а грудь быстро вздымалась от учащенного дыхания.

Меня словно кувалдой по голове ударили. Она показалась мне какой-то нереальной.

Идеальной.

Богиней, мать ее!

Она могла бы работать моделью где-нибудь в модных домах Парижа, и, уверен, сделала бы неплохую карьеру. У нее были для этого все данные.

Черты ее лица завораживали. Не надутые уколами скулы и вывернутые губы, а натуральная естественная красота и утонченное совершенство.

Я залип, откровенно любуясь на нее. Не боялся, что заметит — я в темноте, да еще и в машине, она меня просто не видела из ярко освещенного зала с бежевыми стенами и зеркалами.

Занятие закончилось, и девушки ушли переодеваться, а я сидел, словно пришибленный, переваривая свои впечатления. Так глубоко ушел в себя, что даже не сразу заметил, что пришла Марианна.

Она открыла дверь, впуская в салон свежий воздух, пахнущий дождем и еще духами. Яркими, тягучими, чувственными. Не ее духами. Марианна — аллергик, и не пользуется парфюмом.

Я повернул голову и увидел, что она прощается с другой девушкой, вместе с которой под одним зонтиком дошла до машины. Именно ее запах донесся до меня. Я чуть пригнулся, чтобы увидеть ее лицо и застыл, словно получил удар под дых.

Это была она.

Она распустила свои, собранные на время занятия в высокий тугой пучок, волосы, и теперь они густой темно-золотистой волной рассыпались по ее плечам, делая ее еще более прекрасной и желанной.

Глава 18. Работа

Алина

Проснувшись и позавтракав, я занимаюсь своими волосами. Я не могу постоянно ходить в парике, это жарко и неудобно. А потому я ровняю волосы, которые подстригла тогда второпях. Самой это делать не очень удобно, но другого выхода нет.

После чего крашусь в брюнетку. Жалко, конечно, мой собственный красивый цвет, но лучше все же по максимуму изменить внешность. Получается практически как мой парик — черное удлиненное каре.

Самое большое неудобство — отсутствие водопровода. За водой приходится идти с ведрами к колонке, благо, что она недалеко. А потом еще греть эту воду в большой кастрюле на плитке. Дальше смешивать в тазике и, черпая ковшиком, мыться.

Могу сказать, что смывать черную краску с волос таким способом — удовольствие ниже среднего, а уж времени отнимает… Но что поделать?

Закончив, выхожу из дома и иду в сторону центра города. Мне странно и непривычно, что можно вот так просто выйти из дома тогда, когда хочется, и не спрашивать при этом ни у кого разрешения, не согласовывать свой выход.

С Германом я не могла просто взять и куда-то пойти. Я должна была заранее у него отпроситься, и обязательно обосновать необходимость этого. В основном, это были походы в салон красоты или торговый центр.

Я знала, что он отслеживает мой маршрут, а потому не могла и шагу сделать в сторону. Поэтому, когда я ходила за подделками на китайский рынок и в ломбард, то прятала телефон в туалете торгового комплекса.

Это было весьма рискованно, его могли найти, но другого варианта я не придумала.

А потому, сейчас чувствую себя странно, словно, выйдя из дома без разрешения, я делаю что-то плохое, как будто я преступница. Умом понимаю, что это не так, но так и норовлю неосознанно втянуть голову в плечи. Я отвыкла быть свободной.

Придя в центр, смотрю объявления на столбах и дверях магазинов, захожу внутрь и спрашиваю, нет ли у них вакансий. Завожу разговор с сотрудниками, уточняя, не нужна ли кому сиделка или уборщица.

У меня нет телефона или даже просто номера, который я могла бы оставить, а потому я обещаю зайти на следующий день.

Мне тяжело дается подобная вынужденная коммуникабельность, но выбирать не приходится. Обойдя добрую половину города, начинаю потихоньку падать духом, но в одном из мест мне неожиданно везет.

Это бар, он сейчас закрыт, но я вижу, как дверь отпирает мужчина средних лет. Я сразу же подхожу к нему, спрашивая насчет рабочих мест, и он кивает.

— Да, у нас есть вакансия.

Это оказывается хозяин заведения. Им нужна официантка в вечернюю смену. Оформление у них официальное, но я придумываю на ходу историю о том, что у меня в данный момент временно нет ни паспорта, ни трудовой, и он заверяет, что я могу принести документы позже.

Это «позже» меня не очень устраивает, но я соглашаюсь. Во-первых, успею немного поработать, может, и найду за это время что-то другое. А во-вторых, кто знает, возможно, мне удастся со временем как-то уладить эту ситуацию и обойтись-таки без официального оформления.

Вернувшись в дом, я продолжаю уборку, на это раз сосредоточив свои усилия на дворе. Я выношу на свалку весь хлам, что там лежит, расчищая место. Занимаюсь этим до самой темноты, так как вещи громоздкие и тяжелые — какие-то остатки старой мебели, поломанный шифер, мотки пленки, и прочий мусор, который навряд ли кому нужен.

Двор без всего этого выглядит намного лучше. Нужно только траву скосить. Но в темноте точно не буду этим заниматься.

А на открытой веранде хорошо бы поставить стол, и тогда, когда вечерами станет теплее, на ней можно ужинать, любуясь на озеро.

Вот будет здорово!

День вышел насыщенным и полезным. Я многое сделала, я - молодец! Спать я ложусь с чувством удовлетворения.

— Милая, ты где?.. — доносится до меня ласковый голос мужа.

Обманчиво-ласковый.

Я сижу под столом в темном подвале, обхватив руками колени и зажмурившись от ужаса. По лицу текут слезы, пульс шарашит в ушах, из груди вырывается хриплое дыхание, похожее на хныканье, и я прижимаю руку ко рту, чтобы заглушить его.

— Ты прячешься? Хочешь поиграть со мной? — проникновенно произносит его приближающийся голос.

Он идет сюда! Конечно, он найдет меня. В этом чертовом доме не так много мест, где можно спрятаться, и он знает их все.

— Птичка, тебе лучше выйти самой, потому что если тебя найду я, это будет уже со-о-овсем другая история…

Я просыпаюсь со вскриком в холодном поту. Удары сердца сотрясают все тело.

Сон, просто сон. Его тут нет, успокойся, Алина.

Вытираю пот со лба и шеи, отодвигая прилипшие волосы. Смотрю на часы — раннее утро. Так, нужно вставать, все равно уже не уснуть.

Сегодня у меня первая смена в баре.

Он довольно приличный, не шикарный, но и не дешевая рюмочная. Деревянная отделка, уютное освещение, стилизация под дикий запад, много посетителей. Похоже, это очень популярное место.