Идеальный развод или Vip-развод для своих

Глава 1

Солнечный луч, игриво скользнув сквозь хрустальную подвеску венецианской люстры, отразился бликом в хромированной ручке кофемашины и нахально устроился на идеально отполированной поверхности мраморной столешницы. Красивая картинка совершенства со страниц глянцевого журнала о жизни преуспевающих и богатых! Только вот герои, запечатлённые на ней, давно забыли сценарий и превратились в обычных статистов роскоши: их реплики годились разве что для массовки.

— Антош! Капучино.

Ольга замерла в арочном проёме кухни, поправляя серьгу в мочке уха выверенным движением. Лёгкий кружевной пеньюар цвета морской волны облегал фигуру и напоминал скорее дорогую упаковку, чем комфортную домашнюю одежду. Когда-то этот цвет нравился Антону — теперь она выбирала его скорее по привычке, уже не помня об этом.

— Я почти готова. Остался костюм.

Антон — как всегда, эталон делового стиля в безукоризненно белой рубашке и серых шерстяных люксовых брюках — сидел за столом, сосредоточенно уставившись в планшет. Он был так поглощён чтением, что, казалось, даже не дышал, лишь пальцы изредка вздрагивали, скользя по сенсорному экрану. Обычный утренний ритуал: погружение в последний новостной дайджест. Для него сейчас это было куда интереснее, чем присутствие жены за спиной.

— Уже, — бросил он, не отрываясь от мерцающего экрана. Голос — как у робота-ассистента: ровный, безэмоциональный.

Ольга чуть отклонилась, скользнув взглядом по узорчатому малахиту стола. Действительно. Вот же он! Как по волшебству. Или по отточенному годами расписанию. Ровно перед «её» стулом стояла эксклюзивная керамическая чашка ручной работы, до краёв наполненная ароматным напитком. Над ней вился лёгкий пар — обжигающе горячий.

— А тост, безглютеновый… — привычно начала она, но не успела закончить фразу, как послышалось негромкое шипение и знакомый резкий щелчок. Тостер, будто живое существо, послушно выплюнул на решётку два ломтика хлеба, поджаренных до ровного золотисто-коричневого оттенка. — Спасибо! — кивнула Ольга мужу. Уголки губ приподнялись в подобии улыбки. Развернувшись, девушка неторопливо скрылась по направлению к гардеробной.

Утро их семьи — тщательно отлаженный за двенадцать лет брака механизм. Каждое действие или слово стали бездушными и предсказуемыми. Даже дорогущие дизайнерские часы на стене (подарок клиента к какой-то уже стёртой из памяти дате) тиками с тоскливой, неумолимой пунктуальностью. Роскошный, стерильный мир. Без сюрпризов. Без эмоций и… чувств. Без всего, что делало бы его живым.

Спустя несколько минут Ольга, воплощение элегантности, в безупречном брючном костюме кутюр фисташкового оттенка, опустилась на стул. Этот цвет ей безумно шёл, подчеркивал деловитость и серьёзность. Ни слова не говоря, она взяла с тарелки тост и откусив, сделала небольшой глоток кофе.

Её взгляд остановился на внезапно ожившем телефоне, привычно лежащем на столе рядом с вазой наполненной экзотическими фруктами. Гаджет, словно отвечая на внимание, ещё раз моргнул, подсвечивая уведомление об изменении событий в календаре.

Разблокировав сотовый, Ольга молча ткнула в только что полученное сообщение от помощника.

— Ты взял клиента из «Регента»[1]? — спустя несколько секунд поинтересовалась она, не отрывая взгляда от экрана. Голос спокойный, но жёсткий — закалённый в судебных баталиях, звенел сталью.

Антон медленно оторвался от планшета. Его взгляд, усталый и напряжённый, скользнул по хорошо знакомой русой прядке на лбу жены, и упёрся в сверкающее огромное панорамное окно за её спиной.

Там кипела совсем иная жизнь.

Москва. Деловой центр. Он всегда наполнен каким-то своим, особенным ритмом. И они там, с ней… в ней… Они — часть того мира. Он — их стихия и поле боя. Двадцать четыре на семь. Без выходных. Без права на слабость. Многие годы.

И такая самоотдача дала свои плоды.

Имена Антона и Ольги Свиридовых регулярно мелькали в отраслевых рейтингах, а гонорары позволяли не задумываться о ценах в самых престижных ресторанах и бутиках. Сейчас они уже не просто консультировали, а на паях с Матвеем Камриным[2] владели собственным юридическим агентством «СК Право».

Название «СК Право» стало гарантом надёжности для крупного бизнеса. Деловая хватка адвокатского тандема превращала сложнейшие кейсы в выигранные процессы, а сопровождение сделок обеспечивало клиентам минимизацию рисков и стабильное пополнение банковских счетов. Мощь агентства создавалась штатом первоклассных специалистов, а её статус подчёркивался просторным офисом в одном из исполинов из стекла и бетона — башне «Москва-Сити».

Компания стала гордостью четы Свиридовых, их триумфом — любимым детищем.

И проклятием.

Они вложили в неё всё — время, нервы, мечты и амбиции, а она заменила им детей, которых заиметь не удалось, несмотря на годы попыток.

Вердикты врачей, беспомощно разводивших руками, были неутешительными.

— Объективных причин не видим. Оба здоровы. Почему нет детей? — Доктора растерянно опускали глаза. — Бесплодие неясного генеза. Для начала попробуйте изменить образ жизни: больше отдыха, меньше стресса. Ваш график — вечная гонка. По анализам видно — организм на пределе, ресурсы на нуле. Складывается впечатление, что вы даже во сне продолжаете решать дела, — старательно улыбались врачи, пряча за наигранным оптимизмом собственное непонимание. — Для всех будет лучше, если вы возьмёте на пару месяцев отпуск… — подводили они итог очередному обследованию.

Глава 2

Сказанное Антоном не повисло в воздухе, а навалилось на Ольгу тяжёлой глыбой неоспоримого факта.

Закрыв глаза, она постаралась спрятаться от неприятных слов, но ничего не вышло. В ушах мгновенно взорвалась оглушительная, звенящая тишина — её будто бросило под толщу воды. На пару секунд даже померещилось, что настенные часы, до этого отмерявшие время, отведённое для их брака, замолчали.

Мир девушки сузился до трёх квадратных метров натурального камня, ставшего пропастью между ней и супругом. Пальцы непроизвольно вцепились в край стола, с силой сжав безжизненный мрамор.

Перед Олей, точно в старом шароскопе[3], поплыли картины их жизни в квартире.

Она медленно «пошла» по ней.

Теперь Ольга увидела всё совершенно иными глазами — глазами постороннего человека — холодного, оценивающего. И привычное представление перевернулось. Поразила не дороговизна, а леденящая правильность жилого пространства. Это было ощущение бесконечной пустоты: здесь как будто нет души — лишь бутафория счастья.

Кухня. Стол-монолит из натурального камня, помпезного и безумно дорогого. Восемь стульев-истуканов — и лишь два, чуть сдвинуты к краям, как места постоянных посетителей кафе. Остальные — безупречные экспонаты.

«Для кого? — пронеслось в голове с горькой, обжигающей ясностью. — Для гостей, которые за столько лет так и не случились… Зачем? Чтобы продемонстрировать наш идеальный порядок одиночек?»

Она зажмурилась ещё сильнее, пытаясь выдавить наваждение — ожила болезненная чёрная рябь под веками. И вот — новая вспышка. Техника. Она сияла хромом, стеклом и девственной стерильностью. Нелюбимая.

«Можно готовить на пару, жарить, даже запекать целого гуся… А мы изо дня в день только и делаем, что разогреваем в микроволновке готовые ужины. Каждый — в своей тарелке. В своё время. А где «мы»? Где здесь наше общее? Его нет даже в случайных пятнах и крошках на столе!» — с жестокой насмешкой вопросило её проснувшееся второе «я», и от этой мысли на душе стало горько и пусто.

Гостиная. Диван — роскошный, широкий, но и на нём они никогда не сидели вдвоем. Всегда по разным концам, как незнакомые люди, на вокзальных креслах-скамьях, ожидая свои поезда. На стене — картина-абстракция, бессмысленная, купленная по совету дизайнера. Она не вызывала ни споров, ни восхищения — не для души, а так, чтобы заполнить стену в соответствии с требованиями современной моды.

«Как мы живем? Вокруг сплошные символы взаимонепонимания», — беззлобно, почти с научным интересом констатировал внутренний голос.

Спальня. Кровать-поле. Они на ней, как два берега одной реки — никогда не сойдутся. Пространство между ними — ледяное, неосвоенное. Супруги давно забыли, что его можно сократить.

Раздельные гардеробные — не роскошь, а необходимость. Здесь границы соблюдались свято.

Кабинет… Он — его территория. Её — в другой комнате.

Их жизнь похожа на мирное сосуществование двух государств, только под одной крышей.

Ольга выдохнула. Выдох получился долгим, дрожащим, неровным. Из груди будто вышла годами копившаяся тяжесть.

Медленно открыв глаза, Оля неожиданно поняла: нет ни шока, ни гнева, ни обиды. Только усталость, вытравленная до самого дня, и… странная, почти невесомая лёгкость, как выздоровление после тяжёлой болезни. Взгляд девушки был спокойным, чистым — она словно нашла потерянную и давно ожидаемую истину. И её нужно было немедленно озвучить. Сейчас же, пока не передумала.

— Антош! — позвала Ольга тихо, почти шёпотом. — Думала, только я одна это чувствую: что-то выдумываю, требую слишком многого от тебя… — Теперь, каждое сказанное слово звучало чётко. — Мы и правда давно живём как… соседи. — Она посмотрела на мужа, и во взгляде не было упрёка, лишь горькое понимание. — Очень вежливые, делящие элитную площадь, но, по сути, посторонние друг для друга люди. — Оля сделала крошечную паузу, и на её губах дрогнула слабая, измученная улыбка. — И да! Ты прав. Давай разведёмся, но по-хорошему.

— По-хорошему? — повторил Антон задумчиво, и в его глазах мелькнуло то же облегчение, смешанное с грустью. — Верно. В конце концов, мы оба заслуживаем уважительного завершения отношений. — Согласился он с вердиктом так, будто подписал мирный договор. — Нам нужно расстаться не врагами, а…

Он замешкался, подбирая нужное определение, но Ольга, отрывисто кивнув, подхватила его мысль.

— …друзьями. Я не хочу, чтобы нас разбирали по косточкам коллеги и клиенты сплетничая за спиной. Владельцы юридического агентства не сумевшие договориться при разводе, — она усмехнулась, — убийцы собственной репутации. Мы же закончим наш брак с достоинством и оставим друг другу хорошие воспоминания, а не чувство гадкой обиды после травли в прессе. Зачем всё усложнять?

— Вот и отлично! — Антон прищурился, и в его взгляде внезапно вспыхнул знакомый ей азарт — тот самый, что бывал перед сложными процессами. — Так и решим! Разойдёмся без скандалов и без боёв за сервиз.

Он лукаво подмигнул жене и кивнул в сторону стеклянной витрины-буфета с шикарным столовым сервизом на двенадцать персон, выстроенным в образцово-выставочном порядке. Он стал ещё одним символом их красивой, но абсолютно неживой семейной жизни, ведь за эти годы им так ни разу и не воспользовались.

— Мы же цивилизованные соседи, — продолжил он улыбаясь. — Делим пополам, что нажито, и… свобода птичкам. Полная и безоговорочная. Но сначала… — Он прищурился и спустя несколько мгновений, с усмешкой, выдал, — найдём друг другу замену. Достойную. Чтобы не чувствовать вины.

Глава 3

Ольга и Антон замерли, уставившись друг на друга. Спустя минуту шок сменился привычным, почти деловым азартом. Ирония судьбы! Абсурдная, взрывоопасная ситуация внезапно зажгла между ними искру, о которой давно забыли. Игра начиналась, и оба понимали: план безумен, а значит, скучно точно не будет.

— Что не так? — прозвучало скорее как брошенный вызов мужу, чем как вопрос.

— Решила поиздеваться?! — в голове Антона проскользнуло раздражение.

— Ну что ты, Антош! — Видя недовольство мужа, Оля прищурилась, будто пыталась разглядеть причину. — Давай разберем по пунктам. Озвучивай…

Чуть помедлив, тот откашлялся и с пафосным, карикатурным сарказмом зачитал:

— «Идеальная жена для Антона:», — он многозначительно поиграл бровями. — «Пункт первый: Мягкая. Пункт второй: Не истерит». В скобочках приписка: «Критически важно!!!» Цитирую — три восклицательных знака.

Сделав драматическую паузу, он поднял глаза на Ольгу. Увидев спокойное лицо жены, покачал головой. Теперь голос Антона стал язвительно-сладким, приторным. Он не говорил, а декламировал — словно со сцены, обращаясь к недалёкому зрителю.

— «Пункт третий: Хозяйственная». Уточнение: «Борщ — обязательный навык! Проверить умение у мамы или путём дегустации вслепую…»

Замолчав, вновь взглянул на жену.

— Ты серьёзно?! Оль, это что? Анкета кого-то из одиноких дамочек — участниц клуба с говорящим названием «Срочно хочу замуж»? — выдохнул он, ткнув пальцем в светящийся голубым экран мобильного.

Ольга фыркнула, нос презрительно сморщился. Потянувшись, она щёлкнула ногтем по телефону, предлагая продолжить. Взгляд зелёных глаз кричал: «О, милый, это только начало».

Антон приглашение понял:

— «Пункт четвертый: Хочет детей. Срочно! Минимум двоих. Пункт пятый: Готова к счастливому декрету».

Оторвавшись от экрана, он с неподдельным изумлением поинтересовался:

— «Хочет детей? Срочно?» Давишь на больное?

Улыбка мгновенно сошла с лица Оли. Нахмурившись, она отрицательно мотнула головой.

— Нет. Забочусь, чтобы у тебя, наконец, была настоящая семья.

Антон сглотнул: кадык дёрнулся. Прячась за игру, вновь уткнулся в телефон.

— «Пункт шестой: Без ностальгии по офису и без карьерных амбиций. Пункт седьмой: Возраст тридцать-тридцать пять лет». — Ухмылка медленно растянула его тонкие губы. — Оль! А почему не двадцать пять?

— Нормальный физиологический оптимум, — пожала плечами Ольга, стараясь переключиться.

— Хорошо, — кивнул он. — Пусть так! Вишенка на торте — пункт восемь: «Без вредных привычек (курение — табу!)». Здесь ты попала в точку. Я за здоровый образ жизни.

— И что с остальным не так?! — пристально посмотрела на мужа Ольга.

— «Борщ?» — возмущенно взорвался Антон. — Наш «VIP-развод» должен закончиться на кухне у какой-то стряпухи? Хочешь сбагрить меня в руки эдакой… богини домашнего очага? Считаешь, что я буду счастлив, если вечерами мы вместе с ней будем штопать носки и петь колыбельные? Это твой идеал женщины для меня? Спасибо, удружила!

Он сердито швырнул телефон жены на стул. Лицо, обычно сдержанное, пылало.

— Можно подумать, ты там нашёл нечто ужасное, — губы Ольги обиженно дрогнули. — Выбранными качествами не угодила… Сам-то ерунду предложил…

Кивнув на его сотовый, она вновь принялась изучать список, подготовленный для неё мужем.

— Ерунду? — ещё сильнее разозлился Антон.

Оля пренебрежительно пожала плечами.

— Где ерунда?

Он попытался выхватить телефон, но Ольга оказалась проворнее. С её губ сорвался короткий, сдавленный смешок, и, увернувшись, она бросила на мужа вызывающий взгляд.

— Погоди-погоди! — Нос девушки презрительно вздёрнулся. Спустя пару секунд она прочла:

— «Принц для Оли: Успешный (не ниже СЕО[4]). Статусный (деньги/связи/яхта — обязательный апгрейд[5]). Безбашенный мачо…»

Она прервалась.

— И? — не понял Антон.

— Твой список — настоящий «шедевр»! — Ольга торопливо облизала губы. — «Успешный» — разумеется, «Статусный» — понятно, а вот «безбашенный мачо…»? — Она произнесла это с убийственной интонацией. — Ты серьёзно? Неужели видишь меня рядом с подобным типом? Хочешь подсунуть инфантильного прыгуна по горам или деспота с манией величия, но зато с яхтой? И это твоё представление о «принце» для меня?!

Антон раздражённо хмыкнул. Выдернул из рук жены телефон и развернул к ней мерцающий экран.

— Читай дальше, перфекционистка! — потребовал он резко и холодно.

Оля скривилась, будто ощущала вкус чего-то неприятно кислого при виде злополучного списка.

— «Экстрим, путешествия НЕ Турция. Спортивный (марафоны, не тренажёрка)». — Её голос зазвенел ледяными колокольчиками. — Возраст: тридцать пять — сорок два. Не пьёт», — закончила она скороговоркой и выдохнула: — Возраст, «Не пьёт» — замечательно, но остальное… Неужели это всё ты всерьёз, Антош?

Глава 4

Тишина снова повисла в воздухе, став в одночасье густой и неприятной — практически неподъёмной. Она давила на уши, заставляя сердце биться неестественно громко. Супруги давно разучились скандалить по-настоящему, предпочитая банальной ссоре холодное, вымораживающее душу молчание. Но сейчас между ними лежали обиды, острые и колючие, как осколки битого стекла. Любое неосторожное слово могло нанести новый порез.

Антон первым отвёл взгляд. Не от напряжения, а от изматывающей усталости из-за ежедневного фарса. Резко развернувшись, он схватил бутылку дорогой минеральной воды и налил в высокий хрустальный стакан. Рука предательски дёрнулась, и по безупречному мрамору растеклась прозрачная пенящаяся лужица.

— Чёрт! — скривился он, раздраженно оглядываясь по сторонам в поисках салфетки или полотенца, чтобы стереть немое доказательство своей неловкости.

Ольга перевела взгляд на столешницу и с удивлением почувствовала странное облегчение. Будто разлилась не вода, а растаяло её собственное напряжение. Вместо новой колкости она молча подошла к стойке, взяла рулон плотных бумажных полотенец и, оторвав несколько штук, протянула их мужу.

Пару минут они молча, почти синхронно убирали следы. И когда их пальцы случайно соприкоснулись, оба, как ошпаренные, одёрнули руки. Но в этом мимолётном прикосновении не было ни капли прежней горечи. Она просто испарилась.

— Значит, по-твоему, мой идеал — пустая гавань? — хрипло, но уже без надрыва, поинтересовался Антон. Он просто констатировал факт, не упрекая.

— А мой — зеркало? — Не осталась Ольга в долгу, с усердием стирая со столешницы последние следы.

— Прекрасно. Просто замечательно! — Антон словно не заметил её слов. Взяв со стола стакан, сделал большой глоток воды, пытаясь погасить остатки эмоций. — Значит, наш проект обречён, так и не успев начаться. Уже сдаешься, Оль? Не веришь, что мы найдём друг для друга хоть кого-то, кто не вызовет у нас… аллергии?

Ноги Ольги стали ватными, и она медленно села. Ей было стыдно смотреть на мужа за ту жёсткость, с которой они буквально несколько минут назад рвали в клочья последние остатки тепла в отношениях и собственные мечты. Чтобы прийти в себя, она взяла чашку с давно остывшим кофе, задумчиво повертела её в руках и поставила обратно. Не помогло. Стыд, жгучий и беспощадный, начал закипать, медленно превращаясь в ставшее почти привычным раздражение.

«Атаковать первой — безопаснее!» — решение созрело мгновенно.

— Давай на чистоту! Это ведь ты заговорил о провале, — пробормотала она, стараясь не смотреть на мужа. — Услышал правду и сразу — «проект обречён». Хотя… Это так типично для тебя! — В последний момент она всё же не смогла сдержаться от упрёка.

— Я не сдаюсь! — Антон сделал вид, что не слышит её колкости. Двенадцать лет брака не прошли даром — он вдруг вспомнил, на какие «кнопки» стоит нажать, чтобы пробудить в жене интерес. — Я просто констатирую твой пессимизм. Ты заведомо готова к провалу, потому что боишься! Боишься, что у меня получится, а у тебя — нет!

Ольга поёжилась. Самое неприятное было в том, что Антон попал в точку, в её самое больное место.

— Да-да! Ты просто боишься перемен! И ещё… что я найду тебе «статусного мачо», а ты провалишь поиски моей «хозяйки с борщом»? — Он нарочно перевёл всё в шутку, отлично зная про её болезненное самолюбие. Оля ненавидела выглядеть слабой. — Так чего боишься больше всего: себя или проиграть мне?

Ольга наконец посмотрела на Антона. Теперь её взгляд горел знакомым огоньком: острым, соревновательным. И оба вдруг, почти одновременно осознали: эта перепалка — первое по-настоящему живое, искреннее, что случилось с ними за последние пару лет.

—Ну так что? Боишься проиграть? — подначил он, намеренно опуская часть вопроса, тем самым, заставляя жену сосредоточиться лично на нём.

— Проиграть? Тебе? — Оля медленно, с вызовом подняла подбородок. Губы тронула едва заметная, кривая ухмылка. — Ох, Антон, Антон… Ты всегда переоцениваешь свои силы. — Она поднялась и сделала шаг к мужу. — Мне слабо? А самому слабо доказать, что ты не просто трепло с завышенными амбициями? Уверена, твоя идеальная домохозяйка сбежит уже через неделю, поняв, какой ты зануда.

Антон замер. Глаза сузились, по лицу пробежала тень предвкушения. Это был вызов. Чистой воды. Адреналин мгновенно ударил по сосудам, разогнав кровь. Он аккуратно, с подчёркнутой осторожностью, отставил стакан.

— Спорим? — с рыком поинтересовался Антон, опираясь ладонями о столешницу и наклоняясь вперед.

Ольга выпрямилась. Её ухмылка превратилась в дерзкую, почти победную улыбку.

— Пари? Мне нравится эта идея! Я готова! — Она хлопнула ладонью по столу, буквально в сантиметре от его руки. — Я так и знала, что ты поведёшься. Что у нас на кону?

Антон хмыкнул, мотнул головой, явно прикидывая варианты.

— Моё предложение… Проигравший платит за свадьбу победителя! Как тебе?

Оля моргнула несколько раз, обдумывая услышанное. Было заметно, что она уже прикидывает сценарии возможного развития событий.

— То есть, проиграет тот, кто не найдёт «идеал» для другого? — уточнила она, поджав губы и стараясь сохранить маску безразличия.

— Именно! Срок — месяц! Готовься к поражению — это будешь ты! — Антон усмехнулся, представляя её будущий проигрыш. — Согласна?

Глава 5

Пятница навалилась на Ольгу свинцовой усталостью, став логическим завершением бесконечной рабочей недели. День слился в череду совещаний, и телефонных звонков и она бы благополучно забыла о встрече, если бы не Антон.

Буквально пару минут назад он, находясь в приёмной, случайно стал свидетелем, как Оля поручала помощнику подготовить материалы по несрочным делам на этот вечер. Теперь он возник в дверях её кабинета с видом невинного ребёнка, пойманного с рукой в банке с печеньем.

— Ага-а-а! — Антон потёр руки от предвкушения, а в голосе прозвучали знакомые, чуть издевательские нотки. — Забыла, что сегодня твой выход в свет? Неужели не боишься проиграть?

Ольга нахмурилась, с трудом переключаясь с режима «железной леди юриспруденции» на общение с мужем. Её мозг, заточенный под скрупулёзное изучение правовых норм, с запозданием отреагировал на вопрос.

— Наш спор, Оль, — на губах Антона играла хитрая, многообещающая улыбка, от которой у неё когда-то ёкало сердце. Такие улыбки стали редкостью в их отношениях. Не было повода. — У тебя сегодня свидание — со «статусным мачо». Неужели этот исторический момент вылетел из головы? — подмигнул он.

Только теперь в её сознании, словно из густого тумана, проступили очертания их абсурдного договора. Пятница. Максим. Она действительно забыла. Совсем.

Оля поморщилась. Взглянув на часы, облегчённо выдохнула — до встречи оставалось ещё два часа, и она успеет привести себя в порядок.

Мысль о том, что этот цирк может привести к чему-то хорошему, была бредовой, но на самом дне души всё же зародилась крошечная, упрямая надежда.

«А что, если…? — подумала она. — Вдруг Антон, в своей мужской простоте, угадал, и мне действительно не хватает в жизни того самого «безбашенного мачо»?»

Ольге отчаянно хотелось перемен, чтобы встряхнуть эту затхлую, предсказуемую жизнь, больше напоминавшую бизнес-план, чем личную историю. Она собралась с мыслями и, стараясь сохранить невозмутимость ответила:

— Не переживай, не опоздаю! — нарочито спокойно заметила она, прекрасно понимая, что Антон балагурит больше из-за волнения, чем из-за желания поддеть её. Мысль о том, что муж переживает, почему-то согревала, рождая лёгкую, почти детскую улыбку.

А спустя три часа жёлтое такси привезло её по обозначенному для встречи месту — ресторану «Сапфир».

Зал ресторана встретил её давящей роскошью. Пафос здесь был не просто стилем и витал в воздухе — он был его единственной составляющей, своеобразной формой агрессии. Мягкий бархат глубоких диванов, приглушенный до интимного шёпота свет и панорамные окна, открывавшие вид на тёмную ленту Москвы-реки, — здесь каждый элемент кричал о своей исключительности.

«Статусный, не ниже СЕО», — мысленно процитировала она список Антона и нервным жестом поправила воображаемую складку на строгом чёрном платье. Оно стоило как зарплата её помощника за месяц и сидело на ней безупречно. — «Безбашенный, путешествия не Турция». Ну что ж, дорогой, посмотрим, какого монстра ты мне подсунул».

Устроившись за заказанным столиком в глубине зала, Оля выбрала диван, сидя на котором можно было видеть вход. Она приехала немного раньше Максима, и теперь, каждая минута ожидания растягивалась в мучительную вечность, подстёгиваемую неконтролируемой тревогой. В какой-то момент она поймала себя на мысли, что репетирует фразы для будущего разговора с мужем: «Ну, дорогой, твой «мачо» — это нечто! Поздравляю, ты превзошёл сам себя!»

Чтобы чем-то занять себя, Ольга попросила меню. Спустя пару минут, перед ней появилась тёмно-бордовая папка из натуральной тиснёной кожи, а заглянув в неё, запаниковала. Дорогие рестораны, для Оли, привычная декорация бизнес обедов с далеко небедными клиентами. Но этот…

«Боже, — мелькнуло у неё удивление, — да за один ужин здесь, можно кормить половину нашего офиса целый месяц!»

И вот Максим появился ровно в восемь. Невысокий, плотный мужчина шёл по залу, громко переговариваясь по телефону, и его взгляд бросал окружающим вызов: «Я здесь плачу, значит, я здесь хозяин». Это была не манера «денежной аристократии», а напускное, агрессивное поведение людей «особого бизнеса», не признающих общепринятые правила. Он не просто не знал этикета — он им намеренно и гордо пренебрегал, считая уделом слабаков.

Успешный бизнесмен? Возможно. Икона стиля? Да не близко. Всё в его виде говорило о достатке и полном отсутствии вкуса. На нём был персиковый костюм, сидевший так тесно, что подчёркивал каждый мускул. Казалось, ещё мгновенье — и ткань лопнет по швам. Галстук — ядовито-алый. На запястье сверкали массивные золотые часы, бросавшие блики при каждом взмахе руки.

Его самоуверенный взгляд, скользнув по гостям, сразу прилип к Ольге. На лице Максима расплылась широкая, дежурная улыбка, обнажая ряд подозрительно ровных и белых, словно фарфор, зубов.

«Наверное, отбеливал перекисью, — с едкой усмешкой подумала она. — Или вообще, вставная челюсть».

— Ольга! — его гулкий бас грубо врезался в умиротворённую атмосферу зала. Соседи за ближайшим столиком невольно обернулись. Максим протянул руку для рукопожатия, но, не дождавшись реакции девушки, схватил её расслабленные пальцы и с преувеличенным придыханием прикоснулся к ним влажными губами. — Очарован! Антон, как я вижу, скромничал, говоря о твоей красоте. Ты просто… бомба! — проговорил он, и его взгляд, тяжёлый и липкий, демонстративно задержался на вырезе платья.

Глава 6

— Спасибо, Максим, но я прекрасно разберусь сама, — проговорила Ольга холодно. Взяв у официанта меню, она быстро пробежалась по строчкам и заказала лёгкий салат и минеральную воду.

— Скромничаешь! — погрозил он пальцем, с видом взрослого, вразумляющего малого ребёнка. — Ладно, ладно. Значит, будешь смотреть, как я ужинаю. — Мужчина откинулся на спинку дивана, расстегнул пиджак, обнажив жилет и массивную золотую цепь, лежавшую поверх шёлковой рубашки. — Так ты юрист, как и Антон? Круто. У меня как раз парочка делишек в судах зависла. Надоедливые конкуренты суются, не знают своего места. Я им щас такое устрою…

И он начал подробно, со смаком рассказывать о своих «боевых подвигах» в бизнесе: как «размазывает» противников, какие у него связи «наверху». Суммы сделок, стоимость его нового дома в Каннах — цифры сыпались, как из рога изобилия, тяжёлым, грязным гравием. Его бурный словесный поток не остановил даже принесённый заказ.

Ольга молча перебирала вилкой салат в тарелке. Её редкие реплики, вставлявшиеся больше для приличия, — «Понятно», «Интересно» — мгновенно тонули в его самовлюблённом многословии. Внезапно она поймала себя на том, что уже не слушает Максима, а бессмысленно считает квадратики на скатерти.

— …и тогда я ему говорю: «Дружище! Ты либо в струю заходишь, либо я тебя просто скуплю, как ларёк у метро!» — Он громко, по-медвежьи загрохотал, с размаху хлопнул себя по колену. — Представляешь его рожу? Жесть! Я чуть не сдох со смеху! А потом мы с ним в Монако на моей лодочке отрывались по полной! Классный мужик оказался! Жаль, жена у него — дура полная. Вчера только звонила, ныла, что он опять с любовницей пропадает. Ну я ей…

— Максим, — Ольга не выдержала, перебив этот неуместный вульгарный поток, — простите, но это… как-то неприлично, обсуждать личную жизнь других. Давайте не будем.

— Ой, да ладно тебе! — Он брезгливо сморщился, будто услышал не аргумент, а детский лепет. — Мы же свои! Скоро вместе отдыхать будем! Кстати, в следующем месяце я лечу на Бали. Тридцать дней чистейшего кайфа. Бизнес-класс, само собой. Турция — удел быдла. Ты со мной? Антон говорил, ты ценишь люксовый отдых. Вот и проверим твою любовь к роскоши на деле!

Ольгу вдруг охватил панический ужас при мысли, что ей предстоит провести столько времени в замкнутом пространстве с этим… фонографом собственного величия. Желудок тут же отреагировал — сжался в тошнотворный узел. Она резко отодвинула от себя почти нетронутое блюдо.

«Нет, — пронеслось в голове, — смерть в Бали — это не тот финал, о котором я мечтала».

— Спасибо за заманчивое предложение, но мой график… — начала она, пытаясь найти вежливую лазейку для отказа.

— График, — фыркнул он свысока, словно слышал оправдание школьника. — Делу — время, а потехе с таким мужчиной, как я, — весь день, золотце! — Он небрежно засунул в рот очередную порцию карпаччо и, не прожевав, продолжил. — Кстати, о потехе… Увидишь сама, отдых будет шикарным — такие отели тебе и не снились! Я, как правило, беру самый топ. Чтобы бассейн был с тёпленькой морской водой, и джакузи прямо в номере… Это ж бомба, я тебе скажу! Романтика! — Он подмигнул ей так многозначительно и похабно, что у Ольги возникло единственное желание — схватить стакан и выплеснуть воду в его самодовольное лицо. Она ясно представила, как струи стекают с его напомаженных волос.

Выйти из ресторана они смогли только через полтора часа.

Едва они оказались на улице, как Максим властно взял её под локоть. И как девушка ни старалась сохранить комфортную для себя дистанцию, ничего не получилось. Благо далеко идти не пришлось. У подъезда «мачо» ждал чёрный внедорожник-монстр с тонированными стёклами, похожий на бронированного носорога.

— Ну что, красавица? — Максим развернулся к ней, заслонив телом путь к свободе и желанному такси. — Подбросить? Или… может, продолжим вечер у меня? Вид из окна моего пентхауса — потрясающий. И да! — довольно осклабился он. — Антон говорил о твоём интересе к кухням мира, особенно к русской. А у меня, кстати, целая коллекция поваренных книг, — он снова подмигнул. — Редкие издания. С автографами.

«Какие поваренные книги, да ещё и с автографами? Да я даже в юности подобным не увлекалась! Мои кулинарные таланты ограничиваются умением варить кофе, и то, в кофемашине, да разогревать готовые блюда в микроволновке. — Ольга искренне удивилась, а потом, неожиданно поняв, в чём дело, разозлилась. — А-а-а-а! Всё дело в «борще»! Эх! Попадись мне сейчас Антон — придушила бы без раздумий».

Тонкое и натянутое за вечер терпение Оли лопнуло с тихим, внутренним звоном. Она не просто высвободила свою руку из цепкой хватки Максима, а вырвала её с такой силой, будто освобождалась от капкана.

— Спасибо, Максим. Я прекрасно доберусь сама. — Ольга уверенно сделала шаг назад, увеличивая расстояние. — И… я, если честно, никогда не интересовалась подобной литературой. Антон неудачно пошутил. Продолжить вечер, боюсь, не получится — у меня был крайне сложный день. Я буду вам плохой компанией…

На лице мужчины мелькнула быстрая, как вспышка, тень раздражения, но он тут же взял себя в руки, натянув маску благодушия.

— Жаль! Ну, как знаешь. Тогда до связи. На счёт Бали — серьёзно подумай!

Он уже повернулся к машине, но вдруг остановился, словно вспомнив что-то важное. Медленно, с ног до головы, окинул её оценивающим, залипающим взглядом, задержавшись на её элегантном сдержанном платье.

Глава 7

Такси увозило Ольгу от сияющего огнями ресторана — чужого и враждебного для неё мира. Кричащий пафос заведения, напускная «безбашенность» и примитивные мужские амбиции оставили у неё стойкое послевкусие тяжёлого парфюма и горечь разочарования. И пусть возвращение домой напоминало позорное бегство с поля боя, где она, шикарная женщина, потерпела унизительное поражение, ей всё же удалось сохранить лицо.

Всю дорогу, пока машина пробивалась сквозь ночной город, Оля мысленно прокручивала те жалкие сцены, сгорая от стыда. Она с отвращением вспоминала влажные ладони Максима, его липкий взгляд, скользящий по её декольте, и эти дурацкие байки о собственной крутости. «Безбашенный мачо» Антона оказался обычным пижоном с раздутым эго и скудным лексиконом.

И вскоре ей предстояло встретиться с главным инициатором провального свидания — мужем.

Меньше чем через полчаса дверь в их роскошную, стерильную квартиру закрылась за ней с тихим, почти неслышным щелчком замка. Внутри пахло дорогой тишиной, остывшим эспрессо и… Антоном. Это был хорошо знакомый Оле одеколон — терпкий, с холодной влажностью морского бриза, пряной горчинкой грейпфрута. Он его визитная карточка.

Антон сидел в гостиной, уткнувшись в мерцающий экран планшета, но по неестественно прямой, напряжённой линии плеч мужа Ольга безошибочно поняла: он не работал. Ждал. Ждал её возвращения, как режиссёр в полупустом зале, готовый дать знак к началу нового, ещё более абсурдного акта их странного противостояния.

— Ну что?! — не глядя на жену, поинтересовался он, и, удивительно, в голосе не было ни капли злорадства — лишь усталая, почти профессиональная деловитость. — Наш мачо открыл все свои козыри? Обыграл тему парусника, квартиры с видом на красоты города? А как с экскурсией по мускулам? Договорились?

Не снимая туфель, Ольга молча отправилась на кухню. Антон, поднявшись, последовал за ней. Остановился в дверном проёме, прислонившись к косяку.

Ярость кипела в Ольге, требуя выхода. Со всего размаха она с грохотом откинула стеклянную дверцу шкафа, так резко выхватила тяжёлый хрустальный стакан, что тот звякнул, жалуясь на грубость. Затем с силой рванула на себя дверцу холодильника и достала бутылку ледяной воды. Одним движением отвинтила крышку, налила воду в стакан и залпом осушила. И только потом медленно повернулась к мужу. Взгляд был стальным.

— Любопытно? — спросила она. — К сожалению, его главным и, похоже, единственным козырем оказалось непробиваемое, как шкура слона, самомнение, замешанное на коллекции пошлых, дешёвых шуточек. Судя по всему, он собирает их где только можно: в третьесортных шоу и даже карманных изданиях брошюрок с бородатыми анекдотами. — Сделав над собой усилие, с вызовом улыбнулась. — Поздравляю, дорогой, твой безупречный список дал серьёзный сбой. Что-то ты не рассчитал — это не «мачо», а ходячий глянцевый каталог мужских стереотипов.

Антон тяжело вздохнул. В его привычно холодных и усталых глазах не было злорадства. Их авантюра с «VIP-разводом» уже с самого начала зашла в глухой тупик.

— Следующий мой ход, — почти беззвучно произнесла она. — Завтра у тебя встреча. Это двоюродная сестра Маринки Луговой из четвёртого подъезда.

Антон равнодушно пожал плечами. Он не был знаком ни с Маринкой, ни с её двоюродной сестрой. А ещё, у него было стойкое ощущение, что после фиаско в ресторане жена постарается подсунуть ему кого-то вроде Максима. И объяснять Ольге, что они со школьным приятелем давно не виделись и он просто не знал, что тот из себя сейчас представляет, было бесполезно.

— Хорошо! — в его голосе прозвучала мрачная, обречённая решимость, будто он шёл не на первое свидание согласно их договорённости, а на казнь.

— Девушку зовут Ирина. Тридцать лет, и она бухгалтер в строительной компании. Кондитерская «Сладкая фея», 15:00. Адрес: улица Вишнёвая, дом 119. Если повезёт, то у тебя будет душевная беседа и… варенье.

Антон согласно кивнул.

Видя безоговорочное согласие мужа, Ольга неожиданно для себя поймала до боли знакомое, но давно забытое чувство — она узнала острую и колючую ревность.

«А если она ему понравится?!»

— Я в душ! — Оля произнесла это ледяным тоном, демонстративно прошла мимо Антона и заперлась в ванной.

Наступившая ночь для них стала долгой, тревожной и беспокойной. Их идеальный «VIP-развод» получил первое, но сокрушительное поражение, и все договорённости рассыпались в прах. Первый же блин, с таким рвением испечённый Антоном для Ольги, не просто вышел комом — он прилип к сковородке.

Оба не спали.

Ольга ворочалась с бока на бок на своём безупречном ортопедическом матрасе, мысленно перебирая каждый неловкий момент неудавшегося свидания. И в конце концов, с изумлением поймала себя на том, что навязчивые, раздражающие образы Максима потихоньку вытесняются куда более яркими, живыми, до боли знакомыми картинами — образом мужа. Вот только в её мыслях он оказался не один. Напротив него уютно устроилась милая, абсолютно домашняя женщина. Неприятно!

Антон лёг под утро, часа в четыре, на диване. Полночи он простоял у панорамного окна в пустой гостиной, опершись лбом о холодное стекло и наблюдая, как огни спящего города блекнут, сливаясь с туманной дымкой рассвета. С глухим, почти физическим отвращением он думал о свидании с незнакомкой. Сегодня ему придётся сыграть роль «идеального кандидата», но Антону было безразлично, вызовет ли он у той интерес. Понимал: эта встреча не будет поиском новой любви или утешения — это акт молчаливого отчаяния, возврат долга жене.

Глава 8

Кондитерская «Сладкая фея» была крохотным, душащим своим уютом мирком, где воздух казался густым и липким от запаха ванили, растопленного шоколада и… отчаяния. Этот странный удушливый коктейль витал под высоким потолком, смешиваясь с ароматом беззаботного детства, и застревал в горле.

Протиснувшись между стойкой с цветами и витриной со сладостями, Антон устроился за крошечным столом у окна. Сняв пиджак, повесил его на ажурную, слишком хрупкую на вид спинку стула. Дорогой, безупречно сидящий на нём костюм, ещё несколько минут назад бывший частью привычной жизни, теперь выглядел здесь чужеродным и нелепым.

Ирины ещё не было.

Антон, толкаемый нервным любопытством, оглядел небольшой зал. Голубые стены с нарисованными розовыми зефирными облаками, поверх рисунка — безвкусное украшение в виде гирлянды из бумажных кексов. С потолка свисала люстра-карусель, с подвесками из цветного стекла, отбрасывающими на мебель дрожащие блики.

Стеклянная витрина сияла, как шкатулка с драгоценностями, предлагая немыслимое разнообразие кулинарных соблазнов. Ряд за рядом выстраивались нежные макаруны — идеальные разноцветные половинки, соединённые кремовой начинкой, похожие на шёлковые подушечки. Рядом горой высились воздушные безе — белоснежные с золотой корочкой, они напоминали облака в момент встречи с солнцем. Тяжёлые эклеры, покрытые глянцевой разноцветной глазурью, манили пушистым заварным кремом, а между ними, словно крупный чёрный жемчуг, рассыпались шоколадные трюфели — их горьковатый аромат смешивался со сладким воздухом, создавая дурманящую смесь.

Пять небольших пластиковых столиков и по два стула за каждым. Все заняты. За одним молодая пара кормила друг друга кусочками пирожного, и их наигранный восторг привлекал к себе внимание. За другим — студентка, уткнувшись в ноутбук, с упоением облизывала пальцы, испачканные розовым кремом. Рядом оживлённо болтали мама с дочкой, деля кусок яркого радужного торта. В углу молодая пара строила домик из печенья под восторженные возгласы малыша, восседавшего в высоком детском креслице.

«Странное место! — решил про себя Антон. — Слишком мило, слишком идеально, слишком много розового и голубого. Такая нарочитая сказочность давит посильнее…»

— Простите, вы Антон? — раздался тихий голос.

Антон резко обернулся. Рядом с ним стояла скромная аккуратная, как фарфоровая куколка из бабушкиного серванта, девушка: платье нежно-голубого цвета, словно выбранное специально под основной цвет кондитерской, мелкие жемчужные серёжки, неяркий, почти невидимый макияж. В руках она судорожно мяла темно-серую замшевую сумку.

«Неужели она специально так оделась?» — мелькнуло у него в голове. Но её растерянность опровергла это подозрение. Скорее, это была странная игра случая, которая лишь подчёркивала всю неестественность происходящего.

— Да. А вы Ирина, я полагаю?! — Антон попытался улыбнуться, но губы непроизвольно изогнулись в непослушную, напряжённую полуулыбку. Его колени больно упёрлись в край столика. — Присядете?

— Да, конечно! — с готовностью откликнулась она, густо залившись краской смущения, и торопливо опустилась на край стула напротив, повесив сумку на его спинку. — Спасибо, что решили встретиться, Антон, — начала она едва слышно. Тонкие руки, сложенные на коленях в скромной, девичьей позе, нервно принялись перебирать край тканевой салфетки, свисающей со стола. — Ольга так… тепло о вас отзывалась. Рассказывала, что вы очень успешный и умный юрист.

«Тепло? Ольга?» — мысленно, с едкой усмешкой, удивился Антон. Он ясно представлял, как Оля подбирала для него «идеал» по тому самому дурацкому списку: «Мягкая. Хозяйственная. Хочет детей. СРОЧНО». Ирина, с её опущенными в пол глазками и дрожащими руками, идеально, просто карикатурно подходила под все пункты. Так идеально, что становилось страшно.

— Всегда рад, — автоматически, по отработанной годами деловой привычке, ответил он.

— А ещё, Оля говорила, вы… э-э-э… импозантный. — Улыбка была робкой, почти извиняющейся, будто Ирина уже заранее просила прощения за своё существование. — Но она скромничала.

— Обычно Ольга представляет меня, как «юридически подкованного сноба», — парировал похвалу Антон. — «Импозантный» — это что-то новое. Видимо, специально для анкеты.

Их тягостную церемонию вежливостей прервала официантка в жёлтом платье, напоминающем по цвету молодой одуванчик, с бантиком в волосах и кружевным фартучком, принёсшая меню. Антон и Ирина на пару минут погрузились в изучение ассортимента. Антон не любил сладкое. От густого, приторного воздуха, усугублённого кричащими названиями вроде «Облако грёз», его замутило.

— Что будете заказывать? — спросила Ирина с таким видом, будто это был самый важный для неё вопрос.

Антон облегчённо вздохнул, с радостью отрываясь от непонятного перечня сладостей.

— Эспрессо. Двойной. Без сахара, без молока, без… всего этого, — он мотнул головой в сторону витрины.

— А я возьму какао с зефирками и кусочек торта «Поцелуй ангела»! — объявила Ирина, и её глаза засияли. — Вы не против, если я это закажу себе?

Антон согласно тряхнул головой. Видимо, в списке кандидатки в жёны в понятие «идеальной женщины» был включён пункт «обязана любить зефирки и торты».

— Ольга сказала, что вы цените в женщинах… э-э-э… умение создавать уют.

Глава 9

На экране телефона светилось сообщение от Ольги. Ну, конечно. Её безупречное чутьё на момент для укола и сейчас не подвело — она возникла именно тогда, когда это причиняло максимум раздражения.

«Как там твоя домохозяйка? Уже присматриваешь трёшку в спальном районе и листаешь каталоги колясок?»

Каждое слово, как торжествующий смешок. Оля не сомневалась, что Антону неуютно, и такая уверенность доставляла куда больше удовольствия, чем выигранное пари.

В сознании Антона чётко всплыл голос жены:

«Теперь ты понимаешь, что я чувствовала при встрече с «недомачо»?!»

Боковым зрением он заметил, как напряглась сидевшая напротив девушка.

— Ирина, простите, но мне нужно ответить… — пояснил он и тут же, с силой, почти вбивая буквы в стекло, набрал:

«Она милая. Твой выбор, дорогая, идеален и точен… как экспонат для музея устаревших семейных ценностей. Поздравляю! Мы оба впустую потратили время».

— Что-то случилось? — с искренней тревогой поинтересовалась Ирина, едва Антон, погасив экран, вернул сотовый обратно. — Вам нужно уходить?

В её голосе звучало неприкрытое разочарование, а поникшие плечи выдавали такой трагизм, что Антон, собравшийся было ретироваться, почувствовал внезапный укол совести.

— Нет. У нас ещё есть время пообщаться. Так на чём мы остановились?

Ирина мгновенно преобразилась.

— Мы говорили про мечты, — радостно напомнила она. — Я мечтаю о большом доме с садом. И о собаке. Огромной такой, лохматой…

— Собака — это ответственность, — тут же включился его адвокатский режим. — Нужно учитывать расходы на корм, ветеринара…

— Ой, — её энтузиазм слегка поугас. — Но так хочется… — Ирина порывисто вздохнула и потупила взгляд.

Антону ещё больше стало жалко наивную мечтательницу.

— А дети? — не выдержал он, грубо задав вопрос, который висел в воздухе с самого её появления.

Лицо Ирины мгновенно изменилось, будто кто-то щёлкнул выключателем. Глаза загорелись живым огнём, а щёки покрылись алым румянцем.

— О, да! — воскликнула она с неожиданной, почти болезненной горячностью. — Больше всего на свете! Собаку и детей. Хочу двоих, а лучше троих. И чтобы они все вместе бегали по траве. А вы… хотите детей? — внезапно спохватилась она.

Вопрос повис в воздухе. Антон отчётливо представил, как объясняет клиентам, что не может принять участие в заседании суда, потому что у него утренник в детском саду. Картина получилась сюрреалистичной.

— Это… прекрасные, светлые мечты, — сказал он, с трудом подбирая дипломатичные слова. — Вы знаете, Ирина, в моей профессии, дети — это форс-мажорное обстоятельство, — попытался он пошутить. — Всё непредсказуемо.

Ирина посмотрела на него с немым ужасом.

— Я… я думала, все мужчины мечтают о продолжении рода, — прошептала она.

— Согласен, — коротко подтвердил Антон, с болью в сердце вспомнив об их безуспешных попытках с Ольгой.

— Я безумно люблю детей. У меня две крестницы, и я с ними провожу всё своё свободное время. А ещё есть племянник…

Она, забыв о робости, с внезапным энтузиазмом начала рассказывать о детях, и в её голосе зазвучали такие тёплые, живые нотки, что Антон невольно улыбнулся. Ирина смаковала каждую деталь: как печёт им печенье в виде зверюшек, вяжет тёплые разноцветные шапочки и рукавички, читает на ночь длинные сказки. С каждым словом она становилась увереннее.

— Я просто чувствую, что это моё истинное призвание — быть мамой. Заботиться, любить, оберегать… Создать настоящий, уютный дом, где папу после работы ждёт горячий ужин и радостный, беззаботный смех детей…

Она внезапно замолчала, споткнувшись о его внимательный взгляд, и снова смутилась, мгновенно прячась в раковину.

— Извините, я слишком много говорю… Наверное, скучно.

Прагматичный мозг Антона лихорадочно, но безуспешно пытался вписать в эту идиллическую картинку: он — «папа», героически возвращающийся в «уютный дом» к «тёплому ужину» после двенадцатичасового рабочего дня, изматывающих переговоров и шести чашек крепкого кофе. Но картинка упорно не складывалась, рассыпалась как труха. Словно в параллельной реальности он увидел себя — раздражённого, вымотанного, отмахивающегося от детских вопросов свысока, — в то время как Ирина с озабоченным, уставшим лицом разогревает на стерильной кухне тот самый злополучный БОРЩ!

— Нет! Всё хорошо.

— Да? — улыбнулась девушка, поймав его на слове, и в её глазах вспыхнул огонёк надежды, такой хрупкий и обречённый, что Антону стало больно на неё смотреть. — Я так рада, что вы понимаете, Антон! Многие современные мужчины сейчас… боятся ответственности, обязательств. Им подавай карьеру, свободу, независимость… — Пренебрежительно махнула хрупкой кистью. — А я считаю, что семья — это главное. Ради неё можно и работу сменить, если потребуется. На что-то более… спокойное, домашнее. Лишь бы дома был покой, уют, чтобы дети росли в любви и заботе — и с обоими родителями.

«Сменить работу?»

Антон с содроганием представил Ольгу, добровольно бросившую блестящую юридическую практику ради «спокойной» работы и того самого борща. Видение было настолько абсурдным, чужеродным и пугающим, что его буквально передёрнуло. Он внезапно увидел в Ирине не мягкую, безобидную мечтательницу, а человека с тотальной фанатичной готовностью безвозвратно сломать и перекроить свою жизнь и жизнь другого человека ради сомнительного шаблона «счастливой семьи». Это осознание было страшнее, чем откровенное хамство Максима.

Глава 10

Едва шипение чайника сменилось навязчивым свистом, Антон осторожно достал из шкафа две чашки из тончайшего китайского фарфора. Его рассеянный взгляд упал на банку из толстого стекла с мерцающей густой янтарной массой, стоявшую на столешнице. Облепиховое варенье. То самое, от Ирины. Слишком яркое и живое для выхолощенного интерьера, в котором они с Ольгой прожили много лет.

— Чай? — раздался за спиной удивлённый голос.

Антон обернулся. Оля сменила деловой строгий костюм на шёлковый халат, отливавший сталью, а влажные волосы собрала в небрежный пучок, из которого выбивались непослушные прядки. В этот момент жена показалась такой очаровательной, что у него перехватило дыхание.

— Ты всё-таки принёс варенье? — тепло улыбнулась Оля, и голос обрёл неожиданную мягкость. — Значит, свидание прошло по незапланированному сценарию?

Она плавно скользнула на кухню. Движения её были необычно расслабленными.

— Да, — коротко бросил Антон, наливая кипяток. — Ностальгия? Ревнуешь? — поинтересовался он насмешливо.

Оля подошла ближе и скрестила руки на груди. Её задумчивый взгляд скользнул по подарку Ирины.

— Нет. — Она медленно провела пальцем по краю стола, будто стирая невидимую пыль. — Просто интересно, почему тебе не понравилась эта девушка.

Антон молча разлил чай и отставил чайник в сторону. Ольга, взяв чашку, небрежно обхватила ладонями горячий фарфор. Их взгляды встретились. Оба понимали: варенье — не просто сладость, а напоминание о простых вещах, способных дарить искреннюю радость. Они давно потеряли мир, в котором были когда-то счастливы, и теперь вокруг них образовалась безупречная, но абсолютно пустая красота.

— Ну что, поделишься впечатлениями? Или «идеальная хозяйка» наложила на тебя обет молчания? — первой нарушила тишину Оля. Голос звучал устало и оттого хрипло. Опустившись на краешек стула, она осторожно поставила перед собой дымящийся чай.

— Не начинай, Оль. Ты же прекрасно знаешь, чем закончилась встреча.

Ольга отрицательно мотнула головой.

— Я хочу услышать это сейчас… Лично от тебя! — произнесла она тихо, но с непреклонной уверенностью.

Антон обречённо провёл рукой по волосам.

— Какие впечатления? Щедрая. Вот, банку облепихового варенья подарила, — попробовал пошутить он, а затем, внезапно став серьёзным, объяснил. — Я вышел из кондитерской с ощущением, что погладил котёнка, а потом, когда тот увязался за мной, нечаянно наступил на хвост. Ирина — хороший человек, но всё время смотрела на меня… с такой обречённой надеждой, что я почувствовал себя заранее виноватым. Во всём: в её прошлом, настоящем и будущем…

Увидев взметнувшиеся от удивления брови жены, он вновь шутливо продолжил:

— А ты… — он кивнул в сторону телефона жены, — в этот момент слала мне ядовитые смс. У тебя просто идеальный тайминг для уколов!

Уголок губ Ольги дрогнул, выдав едва сдерживаемую улыбку.

— Ты сам заварил эту кашу. Впрочем, нужно признать, идея всё же неплохая. Так уж получилось — мы оба провалили первые свидания. Твой «безбашенный мачо» оказался пошлым примитивом в персиковом костюме, а моя «идеальная хозяйка» — олицетворением тоски. Подведём итоги первой недели? Считаю — ничья. Счёт: 0:0.

— Провалили? — Антон хмыкнул, но в глазах не было веселья. — Скорее, мы просто убедились, что они — не «мы». Печально, но для нас Максим и Ирина оказались карикатурами на мужчину и женщину. Оль, скажи, что ты думаешь, только честно: проблема в них или в наших завышенных ожиданиях?

Ольга отвечать не спешила. Сделала глоток чая и невольно поморщилась. Она была заядлым кофеманом, и даже элитный чай, заваренный мужем, не приносил истинного удовольствия.

— А вот это уже интересно! — задумчиво проговорила она. — Чтобы понять это, думаю, нам стоит разобрать ситуацию по косточкам. Давай начнём с твоих ожиданий. Не против? — И не дожидаясь ответа мужа, начала опрос. — Что тебя так напугало в этой уютной женщине? — начала она, отпивая чай. — Боишься провести остаток жизни с человеком, с которым не о чём поговорить? Тогда какой твой идеал? Ум, амбиции, острый язык?

— Похоже на то. Хотя нет. — Он поставил чашку на стол так резко, что она чуть не треснула, но оба супруга даже не обратили на это внимания. — Ум, амбиции, острый язык и много других положительных качеств, есть и у тебя. Возможно, мне нужно что-то среднее, между тобой и той, с кем я сегодня встречался. Такая, что не даст мне «скучать». В общем: не попробуешь — не узнаешь… — резюмировал он. — А ты? Каким должен быть твой «принц»? Партнёр или атрибут для твоего и без того безупречного имиджа? — поинтересовался Антон, откидываясь на спинку стула. — Ты ищешь человека или очередной трофей? А может, тебе просто нужен ходячий бизнес-план с накаченными мускулами?

Они сидели друг напротив друга, разделённые столешницей, как в тот первый вечер, когда было принято решение об их особом, «идеальном разводе». Но теперь в воздухе больше не витали ни злость, ни разочарование. В нём была лишь нервная энергия понимания: они по-прежнему команда. Они играли в одну игру, увлекательную для обоих, где даже правила придумали сами.

— Я не хочу трофей, — тихо, но чётко констатировала Ольга, чуть подумав. — Я хочу… — Не отрывая взгляда от чашки, она с азартом начала выводить ногтём на её поверхности замысловатые узоры, — вызова. Человека равного себе. Того, кто не сбежит, когда я начну рассказывать, как сегодня в суде мы разнесли в клочья позицию оппонента. Понимаешь, Антош, составленный тобой список… он больше о моих страхах, — призналась она.

Глава 11

Бровь Ольги поползла вверх, вырисовывая на лице немой вопрос. Это был не просто вопрос, а целый трактат, полный скепсиса и предвкушения того цирка, который Антон, по её уверенности, обязательно устроит.

— И кто на этот раз? — губы Оли дрогнули в едва заметной, знакомой Антону усмешке. — Скалолаз-миллиардер, покоривший все вершины, кроме женского сердца? Или, может, водолаз-исследователь, уставший от морской пучины и решивший искать сокровище среди земных женщин?

— Хуже, — Антон выдержал паузу, наслаждаясь недоумением жены, и лишь затем протянул ей телефон. — Знакомься: Артём. Креативный директор студии «Эверест». Это они делают популярные визуалы для брендов класса «люкс». Гламурный пижон до кончиков ногтей, одержимый эстетикой до мозга костей. Я договорился о вашей встрече в эту субботу, ровно в двенадцать. В арт-галерее «Перспектива» на проспекте Вернадского. Думаю тебе понравится — галерея новая, как раз под твой изысканно-убийственный вкус.

На лице Ольги, как по волшебству, вновь появилась та самая охотничья улыбка, заставляющая Антона бежать быстрее, а мир — обретать чёткие, ясные границы. Именно она делала Антона живым.

— Арт-галерея «Перспектива»? — переспросила она, притворно-испуганно расширив глаза, и в её голове зазвенела насмешка. — Неужели твой «пижон» будет часами говорить о «метафизике розового дождя» или «духовных скрепах инсталляции из опилок и ваты»? О боже, Антош, ты хочешь моего полного и эстетического поражения? Я ничего не смыслю в современном искусстве!

— Зато Артём в нём прекрасно разбирается. Так что с высокой вероятностью, эта встреча тебе понравится, — кивнул Антон, и в его глазах вспыхнул странный огонь. — Знаешь, после примитивизма Максима и удушающей добродетели Ирины… этот гламур видится милой, почти домашней шалостью. По крайней мере, от Артёма не будет вонять дорогущим парфюмом.

— Или удушающей ванилью домашнего очага, — парировала Ольга, и они оба рассмеялись. Смех был нервным, сбивчивым, вырвавшимся случайно, против их воли, но на удивление настоящим.

Пытаясь скрыть внезапную неловкость, Антон взял со стола банку с вареньем и, повертев в руках, поставил в холодильник, на самую дальнюю полку, как когда-то и привиделось — рядом с устрицами и трюфельным соусом. Два мира ненадолго соприкоснулись, чтобы тут же разойтись: липкий и простой, пахнущий детством, и их собственный — идеально-пустой.

— Ладно, — выдохнула Ольга, задумчиво глядя на закрывшуюся дверцу холодильника. — Артём так Артём. Значит — в субботу. В полдень. Запомнила. Посмотрим, сможет ли этот «пижон» удивить меня больше, чем «мачо». Боюсь только, что если он начнёт вещать о высоком искусстве, глядя на упаковку печенья, я не выдержу и запущу в него чем-нибудь тяжёлым. Так что будь на связи: вдруг тебе придётся помогать мне бежать с места преступления или, в худшем случае, вытаскивать из отделения полиции, — добавила она на полном серьёзе.

Антон хмыкнул, и с едва заметной усмешкой ответил.

— Интересно, что окажется крепче — его теория о модном искусстве или твоё терпение.

— Издевайся-издевайся! — парировала Ольга, и в её по-кошачьи зелёных глазах отразился кураж. Обычно это предвещало либо блестящую победу, либо тотальный разгром — середины не бывало. — Твой выход в свет тоже не за горами.

Не отводя взгляда от мужа, Оля демонстративно подхватила свой телефон со столешницы, прислонила к чашке с уже остывшим чаем и кончиком пальца скользнула по стеклу снизу вверх, отбрасывая старые посты. Спустя минуту торжествующе улыбнулась.

— Пока ты искал мне утончённого эстета, я тоже не сидела на месте — присмотрела тебе интересную особу. Смотри!

Она развернула в его сторону гаджет. На экране светилась страница одной из известных соцсетей. Яркая, с сочными красками, слишком идеальная фотография: девушка с медными кудрями до плеч и смеющимися, слишком зелёными глазами на фоне старого фабричного корпуса, увитого плющом. Подпись кричала: «Нашла ещё один уголок, где время остановилось. Полный репортаж — на моей страничке в…! Алина Воронцова. Журналист. Блогер. Просто люблю рассказывать истории».

— Журналист-блогер? — скептически протянул Антон. Незнакомка в асимметричном ярком топе и узких брюках с геометрическим принтом выглядела как сгусток энергии — полная противоположность тихой Ирины. — Оль, и в чём подвох? Она же не собирается брать у меня интервью на первом свидании? — И тут его глаза округлились. — Я понял, в чём дело: она хочет вести прямой эфир о том, «как это — встречаться с акулой корпоративного права»!

— Не льсти себе, — Ольга изобразила ледяную невинность, театрально захлопав ресницами. — Никакого подвоха. Алина — живое воплощение всего, чего не хватало твоей «хрупкой бухгалтерше». Она активна, независима, со своим взглядом на многие вещи. А ещё у неё аудитория на полтора миллиона человек, и она не будет вздыхать о пирожных со взбитыми сливками и тайно мечтать о детях и лабрадоре. Ну а поскольку она профи, думаю, Алина наверняка спросит твоё мнение о новом уличном художнике или о последнем нашумевшем скандале с ремонтом кинотеатра. Ведь это именно то, что ты и хотел — партнёра, который не даст заскучать?!

Антон внимательно посмотрел на жену. Он знал все её уловки и ясно видел логическую цепь, ведущую его к нужному ей выводу. Она не могла вот так, сходу, найти ему девушку. Что-то в этой истории пока было скрыто от него.

— И когда же мне предстоит это… погружение в мир журналистики и сторис? — уточнил он, скрестив руки на груди в классической позе защиты. В этот момент Антон физически чувствовал, как его внутренний интроверт бьётся в истерике.

Глава 12

Всё началось вполне удачно. Артём ждал Ольгу у входа в арт-галерею ровно в назначенное время, под полуденным солнцем, которое слепило глаза и заставляло щуриться.

Пространство модного места с кричащим названием «Перспектива» поражало контрастами. Грубый бетон стен соседствовал с хрустальными люстрами, чьи подвески терялись в бесконечных отражениях пола. Странно было видеть светильники зажжёнными среди бела дня, их искусственный свет неестественно ярко вспыхивал в солнечных лучах, пробивавшихся сквозь панорамные окна. Воздух, густой от смеси запахов свежего лака, многочисленных арт-объектов и дорогого парфюма, заставлял входящих задерживать дыхание — вентиляция явно не справлялась. Приглушённые, часто лицемерные разговоры создавали привычный для таких мест интеллектуальный гул, казавшийся особенно фальшивым.

Второй кандидат, Артём, оказался молодым человеком лет тридцати, и, к удивлению Оли, внешне безупречным. Слишком безупречным. Небольшая светло-русая бородка подстрижена с геометрической точностью. Пронзительный, немного задумчивый взгляд серых глаз словно копировал усталость человека, многое повидавшего. Улыбка завораживала, в ней читались не только интеллект, но и лёгкая самоирония. Тёмно-серая, почти чёрная рубашка и костюм молочного цвета сидели на нём так, словно были сшиты по спецзаказу.

«Гламурный пижон», — вспомнила Ольга слова Антона, и её на мгновение охватила досада. Почему он не мог подобрать кого-то… проще? Внутри щёлкнул тревожный, но приятный импульс. «Чёрт, а он действительно хорош!» — пронеслось в голове, заставив сердце учащённо забиться.

— Ольга? — уточнил Артём негромко, увидев её выходящей из такси.

Его голос показался ей бархатным, даже слишком, словно отрепетированным. Взяв руку Оли, он на мгновение легко коснулся кожи на запястье сухими, мягкими губами. Этот жест был слишком интимным и оттого немного пугающим. Холодный металлический перстень внушительных размеров на пальце ненадолго прикоснулся к её руке, заставив вздрогнуть от неожиданного холода.

— Вы непременно затмите всех присутствующих в галерее дам, — проговорил Артём, придерживая дверь и пропуская Ольгу вперёд с театральным жестом. — Поверьте, сегодня здесь их собралось немало.

— Спасибо, но вы мне просто льстите. — Её собственный голос прозвучал чуть хрипловато от волнения. Она давно не испытывала такого трепета, этой смеси надежды и настороженности. — Вы тоже выглядите, как живая реклама дорогого бренда, — не стала она лукавить, чувствуя, как тепло смущения разливается по щекам.

Артём рассмеялся — искренне, заразительно, и его глаза на мгновение утратили напускную усталость, став по-настоящему молодыми и живыми.

— Наконец-то кто-то оценил! Я пять лет шлифую этот образ.

— Приятно, что мне удалось ответным комплиментом попасть в точку. Обычно мужчины плохо реагируют на похвалу от женщины, — улыбнулась Оля, чувствуя, как постепенно уходит скованность.

Неловкость Ольги исчезла, и в голове внезапно вспыхнула мысль:

«А что, если Антону всё же удалось подобрать мне пару?»

Она прислушалась к себе и не почувствовала сожаления. Ну что ж! Начало знакомства оказалось приятным, и в душе затеплилась робкая надежда.

Первые полчаса они блуждали по залам, залитым светом, и Ольга ловила себя на том, что мышцы лица ноют от смеха. Внутри поселилось непривычное, почти забытое чувство лёгкости, словно с плеч свалилась тяжёлая ноша. Встречая знакомых, он представлял её то «гением современной юриспруденции», то «единственным человеком, способным разгадать замысел провокационного перформанса». И ей, против воли, начинало нравиться это внимание и его приятная игра.

Но постепенно манеры Артёма начали раздражать Ольгу, вызывая щемящее чувство разочарования. Капля за каплей — его поведение разрушало хорошее впечатление, и она с грустью ловила себя на мысли, что очередная надежда тает.

Первой ласточкой стало его отношение к чудачеству человека, державшего в руках ёмкость причудливой формы.

— Видите того мужчину, с колбой похожей на химическую? — наклонился к ней Артём, так что губы почти коснулись уха, посылая по коже лёгкие мурашки. — Это Лев. Он создаёт инсталляции изо льда собственных слёз. В прошлом месяце он три дня рыдал из-за смерти кита.

— Кого? — не поняла она, чувствуя, как нарастает недоумение.

— Кита. Такого огромного, — Артём развел руки в сторону с преувеличенным драматизмом.

— Кита? Он умер… здесь? — вырвалось у Ольги непроизвольно, и она тут же почувствовала себя простушкой, тупой и неловкой.

И тут сказанное Артёмом заставило её внутренне сжаться от жгучего стыда, вскоре сменившегося острой досадой.

— Ольга, кит — живёт в океане… Неужели не знали? — произнёс он наставническим тоном.

«Он что, серьёзно? А-а-ах, да он не притворяется».

Эта мысль, неожиданная и отрезвляющая, поразила Ольгу. В его словах сквозило лёгкое, едва заметное превосходство, резавшее слух любого, кто разбирался в полутонах голоса. У Оли это было профессиональным навыком. Она поняла: Артём издевался не только над Львом, но и над её непонятливостью, ставя их на одну доску. Но он, не заметив её реакции, продолжил с той же сладкой снисходительностью, сводящей скулы. Это прозвучало как последняя капля. Внутри у Оли впервые за эту встречу появилось острое раздражение, горькое.

Глава 13

«Твой гламурный пижон только что одним движением руки уничтожил произведение искусства. Я в диком восторге, остальные — в ужасе. Теперь мы все в пуху».

Оля на мгновение задумалась, затем дописала:

«Так вот какая она — хрупкость бытия».

Ответ от Антона пришёл почти сразу; он словно ждал от неё сообщений:

«Пух? Я требую полный отчёт. С фото. Или это будет уже следующий перформанс — «Белая женщина»?

Ольга усмехнулась. Муж, кажется, совсем не удивился, что на второе свидание она потратила лишь пару часов, чтобы понять: «Не он!»

«Фото приложить не могу. Поверь на слово: я похожа на птицу, пережившую стрижку на скорости. Судя по творящемуся здесь хаосу, уничтоженный шедевр стоил не менее годового бюджета небольшой страны. Где ты? Срочно спасай меня».

«Легко! Я в кафе напротив арт-галереи. Иди ко мне, выпьем кофе в память о бесславно погибшем экспонате».

И тут же, вслед, прилетело:

«И принеси с собой пару перьев на память».

Оля улыбнулась, глядя на экран. Свидание с треском провалилось, но всё же это было лучшее, что случилось с ней за последние несколько недель. Она повеселилась на славу.

Едва Ольга зашла в кафе, её взгляд сразу упал на Антона. Он сидел за столиком с двумя чашками горячего кофе и большой корзинкой пирожных.

В его глазах веселились хорошо знакомые Оле чертенята.

— Ну что, как твой проводник в мир подлинной эстетики? — спросил он, отодвигая ей стул.

Едва она села, муж молча снял с её волос несколько перьев. Повертев их в пальцах, он зажал находку в кулаке, словно талисман, и лишь затем бережно опустил в карман пиджака.

— На память, — пояснил он, поймав взгляд Ольги.

Оля пожала плечами. Увидев очередное перо на своём плече, она смахнула его. И лишь затем с наслаждением сделала глоток кофе.

— Скажем так! Сначала было лучше, чем потом, — она откинулась на спинку стула. — После компании Артёма даже твои дурацкие шутки кажутся глотком свежего воздуха.

— О, это уже прогресс! — рассмеялся Антон. — Значит, завтра ищу кого-то ещё невыносимее. Клоуна-мима, например.

— Только попробуй, — пригрозила она ему пальцем, но в её глазах не было и капли злости. Только усталая, но искренняя усмешка. — Иначе мой ответный ход окажется для тебя более ощутимым.

Когда супруги наконец вышли из кафе, вечерний воздух показался им на удивление свежим и лёгким. Они шли молча, но в этой тишине не было прежнего напряжения. Оба понимали: сегодня у них самый удачный день.

* * *

Июльское солнце, приглушённое редкими облаками, не палило, а лишь заливало всё вокруг ровным, безрадостным светом. Воздух был влажным и прохладным — природа словно подтверждала, что лето в этом году так и не набрало полную силу.

Антон выбрал скамейку с видом на пруд. Утки с азартом трепали чёрствую булку, брошенную кем-то для прикорма. Последний раз он был здесь с Ольгой почти три года назад. Стояла такая же не по-летнему прохладная погода. Они тогда кричали друг на друга о чём-то абсолютно несущественном, и он, чтобы разорвать этот круг, купил ей шарик — ярко-жёлтый, как знак капитуляции.

Внезапный порыв ветра подхватил шарик, рванул его за шнурок, и он скрылся в белёсом небе.

А они, внезапно опустошённые, молча побрели к выходу.

Сегодня он пришёл на двадцать минут раньше — привычка, укоренившаяся за годы встреч с клиентами. Пунктуальность стала его бронёй, последней попыткой укротить собственный жизненный хаос.

А после вчерашнего спонтанного свидания с Ольгой хотелось идиллии: спокойного разговора, возможности просто смотреть на воду и слушать. Его первое свидание с Ириной оставило в душе ощущение плотной, душной теплоты, словно после сытного ужина, от которого клонит в сон. От Алины он ждал чего-то иного.

Девушка появилась из-за поворота аллеи, и сразу стало ясно — покоя не будет. Она не шла, а словно выстраивала кадр вокруг себя, её движения были резкими и точными. Антон инстинктивно выпрямил спину, как перед выходом в зал суда.

— Антон? — голос Алины прозвучал уверенно, без тени сомнения.

Она первой протянула ему руку. Ладонь была сухой и прохладной.

— Прелесть. Я оценила: ты будешь прекрасно смотреться в кадре. Идеальный ракурс — успешный мужчина на фоне природы. Контраст.

Её улыбка была ослепительной, отработанным средством коммуникации, а не проявлением радости. Сев рядом, Алина откинула прядь медных волос и внимательно взглянула на Антона. Но она смотрела на него с холодной отстранённостью профессионала, а не женщины, пришедшей на свидание. Её взгляд сканировал и оценивал.

— Приступим? Так вот, Антон, я готовлю материал о мужчинах — по общественным меркам всего добившихся. Власть, деньги, статус. Давайте поговорим: что чувствует человек, выигравший у системы? Скука? Пустота? Или это ещё не предел и вам есть куда двигаться?

Антон почувствовал, как сжимаются его челюсти. Вопрос был ударом ниже пояса, поставленным с искренней улыбкой.

Глава 14

Антон вернулся поздно, когда город уже затихал. Дверь закрылась, отсекая уличный шум. В квартире стояла звенящая тишина, вторившая пустоте внутри него. В прихожей он медленно, почти ритуально снял пиджак, всё ещё пахнущий остывшим кофе, сладкой ванилью и едва уловимой горьковатой пылью мегаполиса. Этот простой жест помогал сохранить остатки самообладания.

Прислушался. Тихо. Шагов Ольги слышно не было, но он точно знал: она не спит — ждёт его возвращения.

Ещё один день их странного спора подошёл к концу — вторая неделя. Итогом стал лишь горьковатый привкус усталости. Свидание с Алиной закончилось настолько стремительно, что оставило после себя не пустоту, а чувство потерянности, словно привычный мир сдвинулся с оси.

Выйдя из парка ещё засветло, Антон не поехал домой. Вместо этого он завёл свою машину и отправился колесить по городу, отчаянно пытаясь стряхнуть с себя прилипчивое, унизительное ощущение живого экспоната. Он ехал без маршрута, почти бездумно, сворачивая в незнакомые переулки и скользя взглядом по витринам. Сердце сжималось от пронзительной узнаваемости, когда среди незнакомых фасадов вдруг проступали очертания тех мест, что были связаны с Ольгой. В некоторых они не бывали годами — нет, даже не годами, — а целой вечностью, с тех самых пор, как их жизнь превратилась в череду деловых встреч и отточенных светских раутов.

Машина сама вырулила на тихую, продуваемую всеми ветрами улицу и замерла, будто в изумлении, у тротуара с потрескавшейся плиткой. Взгляд Антона наткнулся на витрину — не магазина, а на крошечную берлогу, до самого потолка забитой осколками прошлых жизней. И среди всего этого молчаливого хаоса, на отдельной бархатной подушечке, стояла чернильница из матового, молочного стекла.

Антон зашёл внутрь, в этот застывший во времени мирок. Пахло воском, стариной, старой бумагой и пылью. Три белых пёрышка лежали в сосуде, словно пойманные в ловушку. В какой-то момент Антону даже показалось, что это те самые, нежные и беззащитные, что всего сутки назад застряли в волосах Ольги.

Уголки его губ еле заметно дрогнули, и он, подчиняясь внезапному порыву, купил чернильницу. Не торгуясь. Пожилой продавец в огромных очках бережно, с трепетной заботой, упаковал покупку в тёмный, мягкий, как летняя ночь, бархатный мешочек.

Затем он зашёл в первую попавшуюся кофейню, пахнущую свежемолотым кофе и сладкой выпечкой, заказал двойной эспрессо, горький и обжигающий, и кусок торта «Прага», обожаемый Олей ещё со студенческих времён. Они тогда могли позволить себе быть просто счастливыми.

Сидя у огромного окна, за которым кипела чужая жизнь, он, глоток за глотком, кусочек за кусочком, медленно приходил в себя. Горький кофе и сладкий торт по крупицам возвращали его к реальности, смывая отвратительный осадок, оставленный разговором с Алиной. Он не анализировал встречу, не выстраивал в голове линии защиты — он просто восстанавливал пошатнувшийся баланс. Эти простые, почти детские радости стали его единственной терапией.

Антон застал жену у панорамного окна в гостиной, неподвижную и отрешённую, смотрящую на огни ночного города. Они мерцали, как расплывчатые блики на воде. Услышав шаги, Оля обернулась, и её внимательный, изучающий взгляд скользнул по его лицу, выискивая эмоции, оставленные сегодняшней встречей. За прошедшие недели они научились читать друг в друге малейшие оттенки настроения с той чуткостью, с какой читают брайль, — по едва уловимым неровностям.

— Ну как? — спросила она без предисловий, её голос прозвучал приглушённо в тишине квартиры. — Остался жив?

— Цел, — Антон опустился в кресло, ощущая приятную усталость в мышцах, аккуратно положив пиджак на подлокотник. Он чувствовал не изнеможение, а странную опустошённость, будто из него вынули нечто важное, оставив непривычную лёгкость и одновременно зияющую пустоту. — Алина словно сперва пропустила меня через мясорубку, а потом заново собрала по частям. Всё на месте, но пазл не сошёлся. Она как хирург — не важно, что больно, главное — сделать свою работу.

Оля молча покачала головой, подошла к журнальному столику, где стояла высокая стеклянная ваза с конфетами в ярких фантиках. Она взяла одну и протянула Антону. Этот жест был лишён привычной им обоим язвительной иронии.

— Ну что ж… По два провальных свидания у каждого, — в её голосе не было насмешки, лишь усталое понимание.

Он принял конфету, развернул фантик и, не задумываясь, сунул её в рот. Мгновенно почувствовал кисло-сладкий вкус на языке.

— Думаю, не стоит больше злиться друг на друга. Кажется, мы наконец достигли дна, и оказалось, что оно не такое уж страшное.

Они помолчали, и в этой тишине не было прежнего напряжения, той колючей, едкой обиды, что висела между ними после первых свиданий. Его место заняло что-то новое — странное товарищество, сдобренное горечью общего провала.

— Держи, — вдруг сказал Антон, и достал из внутреннего кармана пиджака бархатный мешочек. — Нашёл сегодня в лавке эту безделушку. Показалось, тебе понравится. Хотя, возможно, это глупо.

Ольга взяла свёрток с лёгким, неподдельным удивлением. Её пальцы на мгновение задержались на мягком бархате. Развязав шнурок, она вынула чернильницу. Матовое стекло играло в мягком свете лампы, переливаясь глубокими молочными оттенками, а белые пёрышки внутри казались живыми, застывшими в полёте.

— Чтобы записывать… новые идеи, — с лёгкой, извиняющейся усмешкой пояснил он, поймав её удивлённый взгляд.

Глава 15

Ольга произнесла это с непоколебимой уверенностью, с которой привыкла завершать прения сторон в суде. Её прямой взгляд скользнул по лицу Антона, словно озвучивая очевидную для них истину: любой разумный человек их круга без колебаний выберет Ирму. Они жили по одним и тем же правилам. Значит, это безопасно, предсказуемо, правильно. Как аксиома.

Антон молча смотрел на чернильницу, стоявшую между ними на столе. Молочное стекло ещё хранило отпечатки их пальцев. Этот хрупкий предмет, купленный в порыве спонтанной нежности, неожиданно напомнил ему о чём-то настоящем, неиспорченном, что всё ещё тлело в их мире, прогоревшем насвозь.

— Юля, — тихо, но уверенно проговорил он, вынося приговор собственному прошлому и планам жены.

Ольга замерла с таким выражением лица, будто Антон внезапно заговорил на незнакомом языке. Тонкие брови поползли вверх, выдавая неподдельное, почти детское изумление.

— Юля? — переспросила Оля, и её всегда уверенный, отточенный голос дрогнул, сломавшись на высокой ноте. — Учительницу? Ты… уверен?

— Да, — Антон откашлялся, чувствуя, как камень, давящий внутри и не дающий дышать полной грудью, наконец сдвинулся с места. — Мне хочется простой искренности без навязчивости, без двойного дна и ощущения, что каждое слово взвешивается, оценивается, чтобы потом использовать в своих целях.

На лице Оли застыла смесь непонимания и жгучего любопытства. Она покачала головой, скорее от изумления, чем от несогласия — не ожидала подобного выбора от Антона. Но спорить не стала. За последние две недели они оба устали от странной, но тихой войны — выдохлись в этом марафоне, где до сих пор так и не появился победитель.

— Хорошо, — со вздохом отрезала она, и в голосе девушки вновь зазвучали привычные стальные нотки. — Мне нужно пять минут.

Ольга плавно, с присущей ей грацией, поднялась с дивана. Но в этот раз в её движениях появилась новая, непривычная напряженность, выдававшая внутреннюю бурю. Не взглянув на мужа, она молча вышла в холл, плотно прикрыв за собой дверь с тихим щелчком.

Антон остался один в звенящей тишине просторной гостиной, прислушиваясь к приглушенному, ровному голосу жены за стеной. Он не разбирал слов, но узнавал ритм — деловой, короткий, отрывистый. Оля не просила, не уговаривала — она диктовала условия, как привыкла это делать. Ещё недавно такая манера разговора вызывала в нём глухую волну раздражения, теперь же — оставляла на его лице лёгкую, усталую и немного отстранённую улыбку. Впереди новый раунд их спора под названием «VIP-развод для своих».

Через несколько минут она вернулась. Тонкие, ухоженные пальцы Оли по-прежнему сжимали телефон, на экране которого тускло светился мессенджер. Синевато-холодный отсвет падал на её лицо, делая его похожим на застывшую маску.

— Всё решено, — объявила она без тени сомнений. — Юля будет ждать тебя в субботу, в два часа. В центральном парке, у главного входа.

Уловив хмурый взгляд Антона, она сделала небольшую паузу и покачала несколько раз головой.

— Да, я знаю. Опять тот же парк. Ирония судьбы, да?

Ему тут же захотелось возразить — это место ещё долго будет вызывать в нём неприятные воспоминания о провальном свидании с Алиной. Отчаянно не хотелось возвращаться туда, где журналистка-блогер так хладнокровно разобрала его по косточкам. Но он сдержался, подавив порыв протеста. В конце концов, с парком были связаны не только плохие воспоминания, и нужно было перекрыть их чем-то новым и приятным. Возможно, так было даже правильнее. Он почти интуитивно чувствовал, что встреча с Юлей принесёт новые впечатления — приятные.

— Ладно, — просто кивнул он, поднимаясь из глубокого кресла, вдруг ощущая странную, почти невесомую лёгкость в душе. — Пусть так и будет: парк — значит парк.

В его голосе не было ни раздражения, ни покорности, ни вызова. Лишь спокойное принятие очередного раунда игры, правила которой он когда-то помогал создавать. Подойдя к панорамному окну, Антон посмотрел на уже редеющие огни ночного города, засыпающего в предрассветной дымке, и почувствовал непривычное облегчение — у него есть шанс на благополучный исход.

Пойду в душ, а потом спать, — он медленно повернулся и направился в гардеробную.

Антон думал о том, что впервые за эти недели он сделал выбор сам — настоящий и осознанный, рождённый где-то глубоко внутри. Выбор, сделанный без оглядки на молчаливое мнение жены, её скрытые ожидания и удушающие условности их круга, где давно всё предопределено. Он выбрал для себя. Ради себя. И этот крошечный шаг стал его огромной личной победой. Победа над собой — вот главный, тайный и единственный смысл того, что он совершил.

Ольга проводила мужа пристальным, задумчивым взглядом. В её обычно непроницаемых глазах, привыкших видеть насквозь и клиентов, и оппонентов, читалась живая тень сомнения. Тщательно выстроенный план дал сбой, и это одновременно тревожило, вызывая растерянность, и неудержимо интриговало, доводя до головокружения.

* * *

Следующая неделя выдалась напряжённой: судебные процессы, деловые встречи, бесконечные телефонные переговоры. Но стоило Ольге отвлечься, как мысли возвращались к их с мужем пари. И не столько к её неудавшемуся свиданию, сколько к выбору Антона — Юле. Ольге не верилось, что он предпочёл учительницу начальных классов блестящей бизнес-леди Ирме.

Ольга познакомилась с Юлей случайно. Та зашла в бутик элитной косметики скорее из любопытства, чем по необходимости. Настойчивая менеджер, понимая, что средства не по карману посетительнице, вовсю рекламировала коллагеновые маски. Юлия, страшно сомневаясь, уже почти поддалась уговорам. Решающим оказалось то, что оставалась последняя упаковка. В этот момент в бутик за кремом для коллеги зашла Оля. Заметив колебания девушки, быстро сориентировалась и помогла ей выйти из положения, предложив уступить последний комплект — для подарка. Ольга увидела, как девушка облегчённо выдохнула, и поняла, что не ошиблась.

Глава 16

День выдался нежарким, пахло свежескошенной травой и цветами. Воздух казался прозрачным и звонким, как стекло, а солнце ласково пригревало спину через тонкую ткань рубашки.

«Удивительно! — вдруг поймал себя на мысли Антон, быстро шагая к арке на входе в парк. — Каким разным может быть восприятие одного и того же места. Буквально неделю назад оно отзывалось во мне совсем другими ощущениями… тревогой, холодом скамейки под ладонями и колючим взглядом Алины. Наверное, всё зависит от того, с какими ожиданиями ты идёшь на встречу».

Подойдя ко входу в парк к назначенному времени, Антон сразу увидел Юлю. То, что это она, он понял почти мгновенно, и первое, что почувствовал — волну острого, почти физического облегчения. Это была высокая стройная брюнетка в лёгком белом платье, усыпанном мелкими синими цветочками. Платье было простым, из немнущейся вискозы, на ногах — балетки без каблука, через плечо перекинут длинный ремешок плетёной сумки-корзинки. Всё — недорогое, но явно подобранное со вкусом, с тем самым чувством меры, которое не купишь за деньги. Его либо имеешь, либо нет. Антон хорошо научился разбираться в таких вещах, живя с Ольгой, чей гардероб был дорог, элегантен и безупречен.

Увидев Антона, Юля заулыбалась — открыто и приветливо, без тени смущения или кокетства — и помахала ему рукой. И он ускорил шаг, всей душой настроившись на эту обещанную простоту и ясность.

«Наконец-то, — пронеслось у него в голове с щемящей надеждой, — адекватный, нормальный человек. Без подвохов и двойного дна».

Но когда Антон подошёл ближе, его взгляд скользнув чуть левее, застыл, наткнувшись на хрупкую фигурку. Рядом с Юлей, крепко уцепившись маленькой рукой в подол её платья, стояла девочка. Лет пяти. В нежно-голубом сарафанчике с красными клубничками, с двумя торчащими в разные стороны хвостиками, перетянутыми такими же клубничными резиночками, с не по-детски серьёзным, изучающим взглядом, устремлённым прямо на него.

У Антона на мгновение перехватило дыхание, будто его мягко толкнули в грудь. Мозг лихорадочно выдавал обрывочные, почти панические мысли:

«Ребёнок. У неё есть ребёнок. Оля… Она не предупредила об этом. Ни единым словом».

— Антон, здравствуйте! — голос Юли был бархатным, спокойным и уверенным. — Это моя дочь, Софья. Соня, поздоровайся с дядей Антоном.

— Здравствуйте, — выдавил он, чувствуя, как улыбка на лице становится деревянной. Антон ещё раз прокручивал в голове вчерашний разговор с женой о Юлии, но о ребёнке та точно не рассказывала. Никак. Ни словом, ни полусловом.

— Извините, что не предупредила, — словно прочитав его растерянность по глазам, сказала Юля. — Просто… это мой главный критерий. Сразу видно, кто как реагирует.

«А я-то прошёл этот тест? — едко, с внезапной горечью подумал Антон, но вслух произнёс, стараясь, чтобы голос не дрогнул:

— Ничего страшного, Юля. Очень приятно познакомиться, Соня.

Девочка, так и не проронив ни слова, прижалась к матери, спрятав раскрасневшееся личико в складках платья. Юля ласково потрепала её по головке.

— Она стесняется, но отходит быстро, правда, дочка? Пойдёмте, погуляем?

День был по-летнему ясным, но без изнуряющей жары. Солнце пригревало ласково, в тени старых раскидистых лип было прохладно и пахло мёдом. Они побрели по аллеям, и Антон чувствовал себя скованно, как манекен, не умеющий двигаться самостоятельно. Он не знал, о чём говорить, куда девать руки.

Всё изменилось у пруда.

Юля достала из своей плетёной сумки смятый пакет с кусками чёрствой булки. Соня, забыв про стеснение, с визгом бросилась к воде, где уже толпились утки. Она отламывала куски и швыряла их в воду, заливаясь громким смехом. И тут произошло первое смешное происшествие. Самая наглая утка, недолго думая, выхватила хлеб прямо из рук девочки. Соня замерла с круглыми от изумления глазами, а потом рассмеялась так заразительно и беззаботно, что и взрослые не смогли сдержать улыбки.

— Осторожнее, дочка, не упади! — крикнула Юлия, и в её голосе прозвучала та самая, настоящая, не наигранная нежность, которую не спутаешь ни с чем.

Соня, захлёбываясь от восторга, обернулась и потянула его за руку:

— Дядя Антон, смотри, какая нахальная! Прямо из рук выхватила!

Этот детский, доверчивый жест, тёплое прикосновение маленькой ладошки растопило что-то в его душе, сломав лёд неловкости. Он улыбнулся — уже по-настоящему, впервые за встречу.

Потом была карусель. Антон, решив блеснуть рыцарством, усадил малышку на самую яркую, расписную лошадку, а сам остался стоять рядом, для подстраховки. Но когда карусель тронулась, зазвенев оглушительной музыкой и завертелась, он понял, что переоценил свои силы. Его закружило так, что едва устоял на ногах, схватившись за холодный, липкий от множества рук металлический поручень. Соня же визжала от восторга, вжимаясь в пластиковое красное седло.

— Ещё быстрее! Ура-а-а! Ещё-ё-ё!

Юля стояла в стороне, прикрыв рот ладонью. Глаза её блестели от веселья.

— Что, герой, сдали нервы? — поддразнила она его, когда Антон, позеленевший, немного пошатываясь, спустил с карусели сияющую Соню и, не выпуская её руку, подошёл к Юле.

— Я… просто не ожидал такого экстрима. В детстве казалось, всё проще, — смущённо буркнул он, потирая виски, и все трое снова рассмеялись. Этот смех наконец стёр последние границы между ними.