Игра Мёртвых Богов

Глава 1.

Снаружи бушевал злой северный ветер, сквозь щели в старом замке время от времени тоскливо свистел сквозняк, но в маленькой комнате, бывшей раньше кельей, было тепло и уютно.

В камине потрескивали дрова, и отблеск огня ложился на каменные тёмные стены. Звериные шкуры висели над кроватью, как пушистый ковёр, и ещё один ковёр лежал на полу, между камином и кроватью.

Девушка с растрёпанными рыжими волосами лежала на шкуре и смотрела в толстую старую книгу в твёрдом переплёте, с загнутыми уголками страниц и зачитанную ещё до неё многими предыдущими поколениями учеников-магов.

Время от времени она отрывалась от чтения и делала записи в тетрадь. В то время, как все её сверстники пользовались современными стилусами и прочими письменными принадлежностями, одинокая обитательница старой кельи предпочитала отточенное перо и бутылочку чернил.

Из коридора послышался чей-то быстрый топот, неразборчивые голоса и смех. Затем в дверь постучали.

- Можно войти? - спросил молодой голос - Или ты уже спишь?

- Да заходите... - сказала девушка, вставая с нагретого места - Причём все. Знаю я, и чем вы там занимаетесь, и сколько там вас.

За дверью послышался удивлённый шёпот, затем, после недолгого промедления, дверь открылась.

- Да, но... - робко начал моложой парень примерно семнадцати лет - здесь не все... э-э-э... люди. В смысле, ученики. - быстро поправился он, видя, как меняется выражение лица рыжей - Здесь и фамильяры тоже есть.

- Я это и хотела сказать, когда сказала - заходите все. - вроде бы девушка говорила спокойно, как будто речь шла о погоде, которая уже не один месяц оставалась неизменной.

Но, слушая её, почему-то хотелось немедленно подчиниться, словно она была военным, отдающим приказы солдатам.

- Проходите все. - повторила рыжая - Сколько бы вас ни было. Я только что сказала это, и менять своё мнение не собираюсь. Я... - она обвела взглядом всё сборище, робко просочившееся в её комнату - недостаточно очаровательна и недостаточо женщина, чтобы менять своё мнение каждую секунду, а потом ещё и гордиться этим. И фамильяры, между прочим, тоже люди! Хоть они и не люди, так-то. Но всё равно, они-то чем хуже?

И девушка ласково улыбнулась маленькому чёрному дракону, зависшему над изящным плечом одной из её одногруппниц.

Просто удивительно, как эта странная и загадочная девушка умела улыбаться, - и это при том, что, кода она была серьёзной, глядя на неё, могло показаться, что она не способна в принципе улыбнуться.

А теперь, когда она улыбалась своими колдовскими глазами и смотрела словно сквозь всех присутствующих, невозможно было представить себе её молчаливой, серьёзной и собранной, или грустной и сосредоточенной.

- Ведьма! - восхищённо выдохнул кто-то из толпы пришедших.

- И как же ты только догадался? - иронично приподняла одну бровь девушка, неуловимым движением перемещаясь к обеденному столу - А я-то думала, и что же я тут делаю, в старой коллегии магов в Шеалме. А оказалось - я ведьма.

- Мадина, а как тебе это вообще удаётся? - осмелел кто-то, то ли выходя из толпы, застрявшей около входа, то ли выпихнутый остальными - Ну, в смысле, и всегда успевать всё делать, и быть в курсе всех новостей, и вообще всего, что происходит... Потому что мне кажется, что кристалла у тебя нет. Ведь так, да? По крайней мере, мы его тогда не нашли... ой! - говоривший испуганно зажал себе рот обеими руками, но было уже слишком поздно.

Он уже признался в том, что он вместе с группой других учеников зашёл в комнату рыжей в её отсутствие, чтобы проверить, что там у неё есть.

Не чтобы напакостить, а просто из любопытства.

А теперь любопытным было уже другое: как девушка отреагирует на то, что они сотворили в её отсутствие? Неужели простит? Да нет, такое-то уж точно не прощают.

- А я и так знала, что вы в моё отсутствие заходили ко мне в комнату. - рыжая и глазом не моргнула, только оба глаза опасно вспыхнули.

Хотя, вполне возможно, это просто освещение виновато.

Или пламя в камине вспыхнуло и разгорелось как-то по-особенному ярко?..

... Вот и кажется, что глаза странной адептки, бывшей сироты, найденной такой же ночью, как и это, на пороге монастыря.

И - нет, вопреки всем известным сведениям по такому грустному поводу, девочка вовсе не была младенцем, не плакала - и не лежала в пелёнках, одеяльце, коробке или простой корзине, сплетённой из прутьев.

Девочка была уже большой, и ей было, по словам встретивших её у крыльца магов, шесть лет.

И, хотя её возраст они определили без проблем, её прошлое не было видно никому.

Словно она появилась только что, шагнула к дверям монастыря, стоящего на скале около маяка, из кипящей ночной темноты, пронизанной снегом, дождём и рёвом ветра. Кто её родители, откуда она пришла, кто она сама?

Над разгадкой тайны бились все маги, бывшие при монастыре, - но никому не удалось узнать совершенно ничего. Просто девочка с рыжими волосами и зелёными глазами, появившаяся, словно дитя ночи.

... - Мадина, а как ты узнала, что... - одна из вошедших, девушка с короткими русыми волосами, замялась, стараясь подобрать слова.

Это было, на самом деле, реально трудно. Потому что, как можно заменить слова "мы пробрались в твою комнату в твоё отсутствие" на какие-то другие, более безобидные, которые помогут шутникм избежать поблем?

- Что вы пробрались ко мне в моё отсутствие, чтобы узнать, что у меня есть интересного? - насмешливо спросила рыжая - Да очень просто, на самом деле. Я давно уже научилась делать охранные и следящие заклинания, только и всего.

- Но ведь мы ещё даже не начали их проходить! - удивился парнишка, обеими руками беежно удерживающий воего фамильяра, - большую бабочку с трепещущими разноцветными крыльями - Откуда ты могла их узнать?

Мадина пожала плечами.

- Да очень просто. Брала книги в библиотеке. Брала уроки у архимага. И нет, - она бросила быстрый взгляд в толпу, которая вздрогнула, как от удара плёткой, - в обмен на уроки я не сплю с ним, как некоторые из вас любят говорить. И вообще, как вы уже заметили, я - не как вы. И я одна. Но это вовсе не значит, что я теперь или лёгкая добыча, или со мной кому-то будет просто справиться. У нас с вами не сложилась дружба, но это вовсе не значит, что я потерплю ваше вредительство и хамство. А свои насмешки вы можете оставить себе.

Глава 2.

Утро, вопреки опасениям учителя, наступило не после бессонной ночи. Ему даже приснилось что-то по-своему приятное и хорошее, так что он мог с полной уверенностью сказать, что кошмары ему не снились.

К утру ураган уже утих, и только редкие дождевые капли время от времени стучали по слюдяным окнам. Было ещё темно, и где-то неподалёку стышался затихающий рёв океана.

Низкие тучи были в клочья порваны ураганым ветром, поднявшимся выше, и там, где виднелось тёмно-лазурное небо, то появлялась, то исчезала маленькая острая звезда, яркая и зелёная.

Учитель закрыл дверь, ведующую на лавовый балкон, и спустился в столовую.

Несмотря на ранний час, все ученики уже были в сборе, и только знакомой растрёпанной рыжей головы нигде не было видно. Интересно, Мадина ещё не проснулась - или просто ещё не пришла?

- Учитель, а почему ты отправляешь именно её? - спросила одна из лучших учениц потока, высокая и крупная Мириан - Я могла бы и сама пойти вместо неё! У меня лучшие оценки за каждое полугодье, поэтому у меня есть все необходимые знания. Могу я узнать, почему вообще она, а не я?

Учитель улыбнулся, хотя на самом деле, ему весело не было. Почему Мадина, а не Мириан... И дело не в том, кто из них хуже, а кто лучше; дело скорее уж в том, кого было бы жалко потерять - и кого потерять было бы просто возможно.

Потому что Мадина, на вид ничем не примечательная девушка, стройная, среднего роста и с растрёпанными рыжими волосами, когда-то, много лет назад, нашлась сама, будучи ещё ребёнком - и в погоду, когда не рискнули бы выходить на двор даже взрослые. С тех пор она ни разу не произвела впечатления кого-то, кто может потеряться - или кого можно потерять.

Даже если кому-нибудь и очень захотелось бы...

Хотя, объяснение насчёт потери хранилось где-то далеко в закромах его разума и не было на самом деле рабочим.

Просто - если бы кто-то спросил учителя, кого тебе было бы не так жалко, или просто не жалко потерять, причём выбор и потери были бы неизбежны... Сам себя он на полном серьёзе считал справедливым, честным, хорошим и добрым, но вот святым - увы. Святым он точно не был, да и не стремился к этому: потому что жизнь во все времена была для кого угодно, но только не для святых.

Он прожил уже много лет, а потому мог бы сказать, что у него есть уже и закалённый оптимизм, которого не было бы у неискушённого югца. И некоторый опыт в ведении дел и предотвращении, а также ожидания разного рода неприятностей... А так же - и оптимизм, подкрепляемый опытом - и опыт, тоже подкрепляемый отпимизмом.

Недовольно передёрнув плечом, Мириан ушла. Очевидно, на завтрак. На второй. А учитель почувствовал только досаду. Временами ему казалось, что он попал в какой-то отдел для малышей, которые, как только увидят в руках у взрослого что-то, хотя бы отдалённо напоминающее яркую игрушку, тут же начинают наперебой требовать эту вещь себе. И ничего, что это и не игрушка вовсе, и не для детей... и даже для самих взрослых не представяет, по сути, никакого интереса.

Учитель стоял в сторонке, словно ждал кого-то и не хотел пропустить его приход, и смотрел, как в толпе исчезала статная фигура и копна светлых вьющихся волос.

Эх, Мириан... Знала бы ты, на что хотела подписаться, и насколько оно не нужно. Ни тебе и ни кому-то другому.

И, как это было вполне ожидаемо, Мадину он всё-таки пропустил. И от этого ему показалось, что девушка именно что подкралась к нему со спины, а не просто подошла. Причём просто потому, что шла в столовую на завтрак - и просто другой дороги не было. Но всё равно, она была виновата в том, что подкралась! Да ещё и со спины. А не просто подошла. На самом деле, чтобы обойти - а потом войти в столовую. Или ей надо было в окно влезть?

Нет, она подкралась! Подкрадывалась при всех, под покровом шума и толпы, а не просто проходила мимо. А что, если она и в окно могла бы влезть? По отвесной стене - и в ветренный день? И тогда бы тоже никто и ничего не заметил бы!

- Мадина! - учитель чуть не подпрыгнул и осуждающе схватился за сердце. - Ты чего подкрадываешься? Вот бы к тебе самой так кто в старости подошёл!

Неизвестно, чего, собственно, ожидал учитель...

Но вместе с растрёпанной рыжеволосой ученицей академии магов Эсбера к нему, казалось, подошло и ощущение того, что что-то здесь не так. Что-то очень и очень сильно не так, - и не только его собственное постыдное воспоминание о прошлом. Когда несколько маститых и сильных магов всерьёз приготовились к конфронтации с одной-единственной девочкой.

Да и, вдобавок, ученицей.

А он сам ещё и пустой кристалл душ прихватил для этого. Конечно. давно это было... Но ведь было же - не сотрёшь! И это тоже, помимо всего прочего, и было неправильным, и казалось таковым.

А ещё - ведь, был же риск, что Мадина или заблудится в пути, или наткнётся на пещерного тролля, или на другого хищника. Да хоть и на группу разбойников, которые, прячась в тени, научились виртуозно мародёрствовать после войны.

И, как знать, какая встреча будет для девушки хуже. Потому что дикий зверь её всего лишь навсего съест, а останки закопает где-нибудь в укромном месте.

Но если не посылать Мадину, странную сиротку и чужачку без прошлого, то кого отправить вместо неё? Не бросать же коллегию на произвол судьбы и учеников, а самим отправляться, помолившись всем богам?

Вот только, правда, со времён начала войны боги казались глухи, слепы и немы, и не защитили никого. Потому Эберахт и пал под врагом и пережил, казалось, всё, что только могло случиться с завоёванным народом.

Были, правда, и отряды партизан, которые продолжали скрытно бороться с врагом даже тогда, когда правительство заключило постыдный миный договор, если, конечно, побеждённые вообще могут что-то подписать, - но про эти диверсантские отряды учитель мало что знал. Знал только то, что они есть.

И, если честно, если бы можно было выбирать между встречей с лесным хищником, диверсантом-шпионом или врагом, он предпочёл бы не встречаться ни с кем из них.

Глава 3.

Как и следовало ожидать, в лесу сразу же стало тихо, словно ураган остался где-то далеко за спиной. Должно быть, девушка спустилась от коллегии, находящейся на возвышенности, поднимающейся над городом, в низину, и теперь высокие деревья надёжно защиищали её от непогоды.

Ещё несколько шагов, - и вокруг стало ещё пасмурнее, чем около океана, тепло и как-то тихо.

Устав бороться с постоянно улетающим плащом и непослушными завязками на капюшоне, девушка глубоко вздохнула и откинула головной убор на спину, пригладив непослушные рыжие волосы, растрепавшиеся ещё больше.

Конечно, путь был неблизкий, и ей сначала надо было дойти от Эсбера до Соля, и только потом отправиться к Шеалм к Южному Эберахту, находящемуся прямо на Восточной границе... Но никто не говорил ей, что это дело срочное и не требующее отлагательств.

Если бы было так, - ей бы дали или коня, или повозку, или хотя бы сопровождающего. И если бы учитель знал, что путь будет не только долгим, но и опасным, он или послал бы кого-нибудь с ней, или хотя бы предупредил. А раз её отправили одну, и вдобавок не сказали, к кому дню послание должно было быть отдано в нужные руки, - значит, дело вовсе не безотлагательное.

К тому же, учитель промолчал в ответ на все невозникнувшие и невысказанные вопросы, и поэтому девушка чувствовала себя более, чем уверенной.

Да и потом, ученица коллегии магов - это не простая крестьянка, глупая и суеверная. И не из тех, кто свято верит, что, например, вампиров можно отпугнуть чесноком, - а все оборотни до ужаса боятся даже вида простой серебряной ложки или вилки.

- Ну, извини, учитель... - сказала Мадина вслух, снимая рюкзак и небрежно бросая его на землю, покрытую прошлогодней травой и опавшей жёлтой хвоей - Я в любом случае за один день до Шеалма не дойду. За два дня - тоже. А значит, у меня хоть немного времени, но есть.

На самом деле, времени не было...

Но учитель, оставшийся в безопасности в стенах коллегии, об этом не знал, а потому и при всём своём желании не смог бы предупредить свою выдающуюся ученицу ни о чём.

И сама девушка, которая, напевая под нос незамысловатый мотив, переплетала густую рыжую косу, не могла это знать и тем более.

Да и откуда, к самом деле, обычная, хоть и одарённая девушка могла знать всё, что происходило вокруг? Да она и не общалась особенно ни с кем, всё свободное время посвящая занятиям и тренировкам, а жизнь за стенами коллегии проходила мимо неё.

Соорудив из непослушных и пышных рыжих волос что-то, что было похоже на какую-то сложную косу, пообедав и проверив запасы, взятые с собой в дорогу, девушка закинула на плечи маленький лёгкий рюкзак, и продолжила свой путь. Время от времени она сверялась с картой, чтобы убедиться, что не зашла куда-то не туда, откуда ей потом придётся долго выбираться. А значит - терять внезапно ставшее драгоценным время.

По Сонцу выходило, что девушка шла в нужном направлении; расположение мха и радужного плюща на деревьях тоже говорили, что она шла правильно... Но всё-таки, было что-то, что нашёптывало если не об опасности, то о каки-то странностях происходящего.

Мадина осмотрелась вокруг. нахмурившись и покусывая губы. Вроде бы лес вокруг - такой же, каким ему и положено было быть. То же небо, то же Солнце, и деревья вроде те же, какие здесь и должны были расти... Но чувство подвоха следовало по пятам, как хищник за добычей, и девушке казалось, что ещё чуть-чуть - и она обязательно поймёт, что здесь не так.

- Так.. - сказала волшебница сама себе - Если бы я сейчас была в коллегии, и если бы я была на занятиях, я бы сказала, что учитель решил устроить нам неожиданную проверку. Чтобы убедиться, как мы усвоили пройденный материал, например.

Тишина. Казалось, лес Трёхречья внимательно слушал, что говорит девушка.

- А может, и не только знания, - продолжила девушка, словно урок заучивала наизусть, а потом повторяла, - но и чтобы убедиться, что мы готовы к тому, чтобы работать самостоятельно и в отрыве от остальных. Это-то мне легко...

Ветерок осуждающе прошелестел в ветвях деревьев, словно кто-то укоризненно вздохнул, покачав головой.

- Нет, я не про это говорю. - сразу ответила девушка - Я не про то, что нам всё будет просто и легко. Я про то, что не все, например, умеют работать одни, не в команде. А я вот, например, лучше буду справляться одна, или потерплю неудачу. Что поделать, на экзаменах тоже можно получить неудовлетворительные оценки. Но потом-то, - девушка тряхнула распушившейся рыжей укладкой, - всё равно всё сделаешь и всё исправишь!

Ветерок, дувший где-то в кронах деревьев, зашелестел в траве и коснулся лица юной волшебницы.

Казалось, даже меняющаяся погода хотела донести до странницы что-то важное, что-то такое, с чем она ещё никогда не сталкивалась.

Может, то, что в жизни есть не только строгие, но справедливые и добрые учителя, - и что проваленный экзамен далеко не самое страшное, что может случиться?

- Бр-р... - девушка поёжилась от неожиданного холода, проползшего по спине - Что-то холодно стало. Странно, - ведь ещё даже Солнца не зашли, рано ведь! Или... Да тьфу ты, чёрт.

Закинув упакованный и зачарованный рюкзак на спину, девушка торопливо пошла дальше, но ощущение холода никуда не пропадало. Наоборот, - оно становилось всё сильнее, оволакивая всё тело, как ледяная вода, и оббручем сдавливая сердце.

Теперь юная волшебница не могла отделаться от назойливой мысли, что это были предчувствия. Ощущение какой-то опасности, которая не кралась за ней следом, не подстерегала на каждом шагу, а была где-то совсем в другом месте.

Замедлив шаг, девушка представила себе своего тайного фамильяра, о котором она не рассказывала никогда и никому и которого теперь никто, кроме неё, не видел.

Один-единственный раз, когда она была ещё маленькой и когда ей было, наверное, от силы лет десять, Мадина задумалась - и представила себе, как у неё тоже появился фамильяр, какой он - и как он появляется в спальне девочек во всей красе.

Глава 4.

Валорес Одейра, королева и предводительница дикого племени тарков, лежала в своём шатре на шкуре снежного барса.

Магический огонь, разожжённый в камине, раскладываемый буквально по кирпичику при каждой необходимости, и обычно переносимый в заплечном рюкзаке и весящий не больше книги заклинания для адекптов, горел ровным пламенем.

Женщина довольно нежилась, покачивая в воздухе полуголой ногой, и смотрела, прищурившись, в пламя. Было в этом что-то завораживающе- приятное и волшебное, потому что любой огонь на свете горит одинаково, - хоть простой, обычный огонь, подвласттный всем, хоть зачарованный.

Полог шатра приподнялся, и на мгновение огонь словно замер, а замкнутое пространство шатра посерело и словно грозило схлопнуться, после чего снова заиграло ноыми красками, словно бросая вызов пришедшему.

Королева привстала на ложе, нахмурившись и глядя прищуренными глазами. Вроде бы просто полуобнажённая женщина, лежащая на мягкой шкуре у огня, - что может быть обычнее и безобиднее? Но те, кто знал, кем была эта женщина, поостерёгся бы назвать её милой и красивой, а также - доброй и очаровательной.

Потому что, несмотря на ангельски-прекрасный внешний вид и прямо-таки божественную фигуру, Валорес Одейра была сильным магом, непревзойдённой чародейкой - и непобедимой воительницей.

Она была безжалостной завоевательницей, которая всегда позволяла себе всё, чего ей только могло захотеться - а хотелось ей нечеловечески много - и не умела слышать ни отказы, ни слова "нет". Хотя, вполне возможно, слово "нет" она не слышала даже в те времена, когда лежала в колыбели.

А ещё - она была оборотнем. Оборотнем-драконом.

Только, помимо физической силы и природных данных, она обладала и похотливостью и распущенностью, лживостью и коварством, которые, как известно, зачастую ассоциируются с некоторыми расами, но на самом деле связаны только с её отдельными представителями.

Сейчас очаровательная молодая женщина, на вид почти девушка, грациозно привстала, чтобы встретить вошедшего, но мало кто мог бы рассмотреть, что золотисто-медовые зрачки её глаз прекратились в почти что кошачьи, белые зубы удлиннились и стали почти как у вампира, а на спятанных за спину изящных тонких руках ногти превратились в когти дракона.

Все оборотни мастерски вадеют искусством превращения чуть ли не с рождения, а воспитанной при дворе и для великого будущего Валорес умела проявлять свою драконью ипостась лишь наполовину, когда ддля устрашения врага было достаточно только показать зубы и когти.

Но сейчас она отреагировала так скорее инстинктивно.

Её шатёр был надёжно защищён и зачарован ото всех врагов и посторонних, а над лагерем ведьмы прямо сейчас ставили защитное поле.

Ни один враг не прошёл бы мимо них, оставаясь незамеченным, даже если бы он использовал заклинание невидимости. Очень хорошо демаскируемое, кстати. Достаточно просто накинуть себе Зрение жизни, а потом, обнаружив горе-мага, накинуть на него заклинание немоты. Результаты потом бывают - м-м-м...

- Что такое, Вал? - спросила как ни в чём не бывало вошедшая женщина, советница королевы, Солива Гаэн - Нервничаешь? В самом деле, из-за чего? Нам здесь никто не угрожает, мы на завоёванной территории, и почти что у нас. Полчаса перехода через портал - и мы на месте, в Сумраке. Или ты задумала что-то ещё?

- Нет. - ответила Валорес излишне резко, вскакивая и отбрасывая тонкое полотно, которым она укрывалась - Просто не люблю, когда ко мне врываются без приглашения и без спроса.

Когда ты предчувствуешь что-то нехорошее, что-то непонятное, что зависит не от тебя, а от кого-то другого, но ты не понимаешь вдобавок, от кого, радости мало.

Что самой повелительнице, что её подданным, которым не посчастливилось оказаться в этот момент рядом с ней.

- Но раз уж ты пришла, я хочу задать тебе, как моей собственной советнице и приближённой подруге, один вопрос.

Солива еле заметно поморщилась от таких титулов, но промолчала. С одной стороны - она была подругой королевы... насколько у жестокой и разнузданной Валорес Одейра могли быть подруги или близкие. С другой - она ещё и отвечала перед Советом Сумрака, и за себя, и за свою подругу-королеву, и за успех или поражение каждой военной компании.

- Как тебе кажется, увенчается ли наш поход успехом? Или нам надо было лучше подготовиться? Мне кажется, что от меня что-то скрывают. - полуобвинительно, полудоверительно добавила она - И я хочу немедленно узнать, в чём там дело. И покарать виновников и зачинщиков, не разбирая, кто кого заставил и кто первым начал.

Последнее, как ни крути, прозвучало жалко...

И было бы и правда жалким, если бы это была не Валорес Одейра, драконица и правительница Сумрака. И если бы в её маленьких и изящных женских руках не была сосредоточена слишком большая власть.

К тому же, руки Валорес при случае быстро трансформировались в сильные руки с драконьими когтями, и сама она тоже могла перейти в свою вторую ипостась. К сожалению, многие испытали гнев правительницы тарков на себе... И почти никто из них не остался в живых, чтобы он мог потом рассказать другим, что сним случилось.

Поговаривали, что из плена королевы Сумрака несколько человек и не только выходили живыми... Только потом следы выживших терялись: или они сходили окончательно с ума, или накладывали на себя руки, или не могли пережить позора и всего того, что с ними сотворила молодая красивая женщина, не стареющая несмотря на идущее для всех время, и не меняющаяся с годами.

- Я ведь твоя ближайшая советница, моя светлая госпожа! - Солива старалась говорить спокойно, но если её голос и не дрожал, то зрачки под действием какой-то непонятной силы расширились. полностью затопив и ез того тёмную радужку пульсирующей темнотой - И я твоя подруга из Совета. - добавила она, словно пытаясь обезопасить себя на будущее от гнева своей госпожи, скорее уж, тёмной, чем светлой.

Королева казалась более спокойной, но ложиться на шкуры она больше не хотела.

Глава 5.

Маленький отряд из десяти разведчиков осторожно шёл к лагерю в глубине лесного массива. Море осталось далеко позади, и теперь добровольцев встречала только тишина.

Три Солнца, поднявшиеся над лесом, казалось, готовы были запутать и своих, и чужих. Но боги запутали свой народ, вернее, народы, жившие некогда свободно на бескрайних землях Эберахта.

А потом, убедившись, что люди и прочие не смогут выбраться сами, отвернулись от них. Чтобы притворяться слепыми, глухими и немыми, и не поворачиваться к ним долгие годы. Десятилетия. Никогда.

Обернувшись назад, юный полукровка посмотрел на укоризненно затихший Солёный Мыс, который не стали заселять даже животные и вездесущие песчаные крысы. Сколько же пришлось пережить несчастным, бывшим здесь, прежде чем они наконец нашли свою смерть?

А в том, что смерть стала для них избавлением, сомнений у Алфаэля не было. И, хотя, никто не знал, когда именно на деревню напали враги и сколько их было, эльф считал себя лично виновным в том, что здесь произошло.

Хотя, в деревне были не только эльфы, но и орки, и люди, для него не было никакой разницы: никто не виноват в том, какой он расы, и судить надо не по происхождению или по виду, а по поступкам.

А за то, что он не смог никого защитить или предупредить, Алфаэль винил прежде всего самого себя. Вопрос о том, как один-еинственный эльф мог быть причиной падения Эберахта под напором тарков из Сумрака, оставался открытым.

- Почему боги от нас отвернулись? - спросил он еле слышно, бросив короткий взгляд в равнодушно голубеющее небо.

- Наверное, они испытывают нас. Или проверяют. - ответил Мирэль, самый старший из всех и, к тому же, женатый - А может, боги хотят, чтобы мы сами спасли наш народ и освободили нашу землю, не прося их без конца то о снисхождении, то о помощи, то о пощаде.

Потом он вспомнил, как оставил дома беременную жену и ушёл с отрядом из местных свободных жителей, обещая вернуться и принести хоть немного славы, и заполчал. Что будет, если он не справится? Если его схватят, и он не сможет освободить крепость, где, как поговаривают, находились в плену их братья? Другой отряд, отправившися в неравный бой, и с тех пор не числящийся ни среди мёртвых, ни среди живых.

***

- Ираэнна, а что ты думаешь теперь по поводу этого всего? - спросил Рудальмо когда они наконец остались наедине.

Прошло всего лишь какое-то десятилетие с тех пор, как он вернулся. Поздней ночью, израненный и совсем один, после того, как отправился с отрядом к вражескому лагерю, после падения Эберахта останавливающемуся между Солёным Мысом и Таалле-Моар.

Собственно, женщина делала всё возможное для того, чтобы они не оставались наедине, - пусть даже и просто, чтобы выпить сидя холодной воды. Или поговорить. Но теперь, когда все посетители и постояльцы разошлись, хозяйка поставила между собой и Рудальмо батарею чистой посуды, как глухую стену.

- А что здесь вообще думать? - сердито спросила Ираэнна, сверкая глазами и держа перед собой миску, как щит.

Мужчина промолчал. На этот вопрос, - хоть риторический, хоть нет, - скорее всего, ответа не было ни у кого.

- Сначала все мужчины ушли на войну, пока женщины, дети и старики оставались в тылу под вашей защитой. Но вы не смогли защитить даже самих себя! А нас? Богиня, кто защитит нас? Сначала вы ушли на войну, а потом попали в плен! И теперь проигравшим хватает наглости просить нас о помощи, чтобы чтобы мы отдали последние гроши, заработанные непосильным трудом? Чтобы мы платили за вас выкуп? А они-то что нам теперь дадут? Осчастливят своим присутствием? Или вернутся домой, чтобы рассказывать о своём славном поражении и доблестном падении Эберахта? Мы хотели мира, ты слышишь меня? Мира, а не войны! Безопасности, а не риска проснуться однажды утром и увидеть вражеских солдат на улице! Или, храни нас богиня, не проснуться вообще!

Давно это случилось... С тех пор и Солёный Мыс больше не существовал, стёртый с лица Алларисса и самой Звёздной, и Таалле-Моар вместо того, чтобы быть просто окраиной маленького и ничем не примечательного города, стал названием вражеского лесного лагеря.

Те, кто приходил туда, мог как вернуться домой живым и невредимым, так и исчезнуть, пропасть без вести. Но что делало с пленными чудовище, Валорес Одейра, не мог рассказать уже никто. Но пропажа целых отрядов, исчезновение городов и целых деревень было куда красноречивее любого самого подробного признания и самого красочного рассказа.

И, хотя, ни у кого не было подтверждений того, что Рудальмо предал кого-то, не остался помочь своим близким и соратникам, а трусливо сбежал... Всё равно, подозрение, - глухое, мрачное, тревожное, давящее, как затишье перед грозой, преследовало его повсюду.

Но после всего, что ему пришлось пережить и увидеть, бывший солдат так же хорошо научился и не замечать всеобщего осуждения.Он не был виноват. И он не считал себя виноватым ни в чём. Он никого не убил, он просто смог спастись. Разве этого мало? Почему тогда его избегают, не смотрят ему в глаза и не могут сказать, в чём именно он виноват?

Времена были дикие. Времена были мрачные и жестокие.

Почтенные отцы семейства боялись за свою жизнь - и за честь своих дочерей.

Потому что знали, что теперь, после падения Эберахта, уже ничто не спасёт их.

Ни проверенные слуги.

Ни запертые на все засовы двери.

Ни рано погашенный свет.

Ни солдаты Эберахта, которые в преддверии войны приходили отовсюду.

Ни редкие магичесике светильники на улице, при свете которых можно разве что упасть самому и свернуть себе шею в какой-нибудь канаве, не дожидась нападения дикаря из Сумрака.

Потому что как раз-таки дикарей, разгуливающих свободно по улицам захваченного города, и не было. Или о них просто никогда не говорили.

Не спасло бы и суровое воспитание дочерей и строгий наказ не разговаривать с незнакомцами, не ходить на бал и не улыбаться на улице, особенно незнакомым мужчинам.

Глава 6.

В городке Марне-са-Иве было пустынно и тихо.

Никто не собирался на площадях, не судачил у колодца, обсуждая последние новости, и только тёплые Солнца Звёздной разбрелись по небосклону, усыпанному белыми беззаботными облаками.

На улицах время от времени появлялись прохожие, идущие куда-то по своим делам. Время от времени они обменивались короткими репликами, здоровались или прощались, и снова шли куда-то по своим делам.

Жителей городка можно было понять, - не так давно была кровопролитная война с тарками, и Эберахт ещё не оправился на от войны, ни от прошлых сражений, ни от потерь. И, хотя, мирный договор, больше напоминающий договор о капитуляции, был подписан, война всё равно не затухала.

Она тлела, как заглубившийся лесной пожар, и, хотя, больше никто не говорил о войне, старательно обходя эту больную для всех тему, она всё равно оставалась.

Потому что племена тарков, пришедшие в Эберахт и подчинившие страну одному-единственному городу, Сумраку, забрали с собой всё, что только могло попасть в жадные лапы дикарей.

Рудальмо вышел из дома ближе к обеду. Конечно, ему надо было выйти гораздо раньше, да и потом, - совершенно не хотелось отсиживаться в четырёх стенах, где его не держало ничего...

Но не покидало смутное чувство тревоги.

Опасности, которая подстерегала за порогом и которая, к сожалению, не имела никакого отношения к простым и смутным предчувствиям.

Простые жители маленьких городов не любили тех, кто вернулся с войны, - и осуждали и проклинали тех, кто не вернулся.

Для них, оставшихся в тылу и на милости и своих, и чужих, в их несчастьях были виноваты все.

И тарки, которые захватили Эберахт и чья королева, жестокая и распутная Валорес Одейра, и солдаты армии Эберахта, и даже добровольцы.

Все они были виновны в том, что от их обычной, привычной жизни осталась только тень, и что теперь они не сколько жили, сколько делали вид, что всё ещё живут. Но с этм старательным, но жалким породием жизни они не жили сами - и не давали жизни другим.

Казалось, одна война закончилась, чтобы тут же дать начало другой.

"Мы встретили тех, кто угнетает нас, - но почему мы не встретили тех, кого сможем угнетать мы? Неужели пережитое нами зло так на нас и закончится, и ниже нас нет даже преисподней?"

На арсенал, бывший в ближайшем городе, было совершено нападение, причём нападавших - странное дело! - не смог опознать никто.

И нет, это не были ни тарки, ни их наместники, которые теперь шныряли, как тени, по улицам всех городов и даже деревень. Говорили, что по условиям мирного договора их направила туда королева тарков.

Поговаривали, что даже в опустевшем Солёном Мысе в прошлую седьмицу видели тарка... Но кто это был, что он там делал и что искал, - оставалось загадкой. Тайной за семью печатями, в том числе и для самого тарка, которого. скорее всего, и в природе-то никогда не было.

Потому что, ну, кто в здравом уме будет шариться в глуши и на останках уничтоженной и разграбленной деревни, которую теперь даже песчаные крысы обходят стороной? Жить ему негде было, что ли?

Но в таком случае, даже окружающие леса были гостеприимней и дружелюбней! А таркам, как говорили, удобней спать не в доме под крышей, а палатке или в шалаше, или вообще под открытым небом.

- Да они вообще хуже, чем крысы. - проворчал кто-то в толпе - Хуже, чем животные!

- Поубивать бы их всех, - вторил чей-то озлобленный голос, - и дело с концом!

- Ублюдки! - кричал кто-то перед дверями таверны - Чтоб они ещё в утробе своих матерей ещё передохли!

- Смерть таркам! - кричали другие - На кол наместников королевы!

- Смерть предателям и трусам, которые ушли на войну и оставили нас!

- Предали! Продали нас врагу, тарковы подстилки!

Те, кто вернулся с войны и кому хватило мужества, надежды, отчаяния или глупости вернуься в одной город, теперь ходили по улицам, не поднимая головы и боясь встретиться взглядом с сородичами.

Обычно это помогало. Дело заканчивалось тем, что остальные, проведшие войну в тылу, переходили на другую сторону, нередко выкрикивая ругательства или бормоча себе под нос проклятия.

Иногда - хоть и, хвала богине, довольно редко, но всё-таки чаще, чем хотелось - можно было получить камнем в спину, или сухой грязью. Проклятия стали уже слишком привчным делом.

Проигравшим войну и имевшим наглость не умереть при этом, а вернуться с позором, в Марне-са-Иве не был рад никто. От многих отказались их родители, родственники не пускали вернувшихся на порог, из страха быть замеченными за таким предосудительным знакомством и быть запятнанными чужи бесчестьем.

***

Шеликия, целительница, проснулась до рассвета.

Голова гудела, в животе словно свернулась холодная, только что проснувшаяся от спячки змея, и девушка чувствовала, что ещё немного, - и змея расправит свои кольца, затрещит трещёткой на хвосте, чтобы педупредить об опасности, а потом медленно поползёт к сердцу.

Девушка ушла на Вечную войну два года назад, чтобы помогать солдатам Эберахта, как целительница.

Будучи хорошим магом и одарённой от рождения, она с детства предпочитала учёбу беготне и играм с детьми её возраста. Поэтому когда мужчины заговорили о том, чтобы защищать поселение, девушка ушла среди остальных добровольцев.

Вернувшись домой, она не сразу поняла, почему никто, даже её родители, не рады видеть её, - а сородичи косо смотрят её вслед, и каждый раз, когда она приближается, все разговры стихают.

"Они, что, говорят обо мне? - подумала целительница, скрывая дурные предчувствия - Да нет, глупости! Не может быть. Да и потом, что они могли обо мне знать?"

Вопросы начали исчезать, оставив вместо себя ответы, довольно быстро. Причём для девушки, которая не ожидала ничего подобного, новость была, как гром среди ясного неба.

- Алли-и-йя, я могла бы купить свежего хлеба? - спросила она в городском магазине, где работала давняя подруга её родителей - Меня родители попросили пойти с утра за покупками.