Игрушка для инспектора

— Игнат, ты где? Игнат! Твою мать! Отзовись, когда тебя зовет Анжелика Дрючковская — умница, красавица и чудо-женщина, способная выпить тринадцать бутылок шампанского! — я просыпаюсь в темной комнате. — О, боже! Что с моей головой? Что за шум? Вчерашние вертолеты покинули мою голову, но вместо них приплыл гудящий теплоход. Тринадцать, все-таки несчастливое число. Так, а почему я лежу на полу? Почему никто не отнес меня на кроватку? Игнат! Если ты опять кувыркаешься с какой-нибудь шаболдой, я оторву твои колокольчики! Я точно тебя укокошу! На этот раз не жди пощады!

Внезапно ролики на гардинах включаются, шторы начинают разъезжаться и в комнату врывается яркий свет. Я жмурюсь и отворачиваюсь. Проходит пара минут, и я осторожно приоткрываю правый глаз. Еклмн! В паре метров от меня выстроились все родственники Игната в количестве семи человек. Семейка стояла, будто их застали на половине процесса переодевания: один в кожаной куртке и трусах, другая в пеньюаре и туфлях на длинных каблуках, третий вообще в пиджаке поверх пижамных штанов. Они вперили в меня пронзительные и ошеломленные взгляды — на вытянутых физиономиях замерли квадратные глаза.

— Ну и что здесь происходит? Не видели женщину с похмельем? Ну задралось немного платье. Щас поправлю. И трусики надену. Не надо драматизировать. Ох, наградил же бог родственничками. Лучше скажите, где Игнат!

Они дружно поворачивают лица в сторону от меня. Я слежу за их взглядом и вижу Игната. Божечки! Мой муж неподвижно сидит в кресле, глядя на мир остекленевшими глазами. На его ослепительно белой рубашке расплылось большое и зловещее красное пятно.

— Игнат, что ты такой неаккуратный? Ты вино пролил или соус к лобстерам? Чего молчишь? — тут меня озаряет страшная догадка. — Это же кровь… Ой-ей! Откувыркался, Игнатушка, писечкин ты мой.

Я всхлипнула, вытерла левой рукой слезинку и сурово обратилась к родне мужа.

— Так, а кто это сделал? Признавайтесь! Я сейчас полицию вызову, и вас всех посадят!

Родственники переводят на меня сердитые и ненавидящие взгляды. Мужчины играют желваками, а женщины, судя по движениям их губ, беззвучно меня матерят и называют разными неприличными словами.

— Ну чего вы пялитесь?! Надоели уже! Проваливайте! — Я хочу махнуть на них рукой. Поднимаю правую руку, чтобы сделать «посылательный» жест. Родственники громко охают и отшатываются от меня. Мужчины рыкают, а женщины повизгивают. И тут я понимаю, что моя рука — непривычно тяжелая. Я смотрю на ладонь. Оказывается, все это время я держала старый пистолет Игната, который достался ему от покойного папы. Я испуганно отшвыриваю оружие в сторону.

— Ёшкин кот! Как он оказался у меня?!

— А вот с этим мы и разберемся, мадам Дрючковская, — со стороны двери ко мне подходит импозантный мужчина в серых брюках и синем пиджаке. Он весьма привлекательный. Правильные черты лица, темные волосы, полные чувственные губы и тонкие щегольские усики. Красавчик поигрывает трубкой, от которой тянется ароматный дымок. — Позвольте представиться, инспектор по особо опасным делам французской жандармерии! Жё мапель — Жульберт Подковыркин. О, пардон, Так меня зовут. Я потомок русских эмигрантов и прекрасно говорю на родном языке, но иногда совершенно случайно вставляю французские словечки. Надеюсь, вас это не смущает.

— Бонжур, чё… А мое жё мапель Анжелика, — я сделала лежачий реверанс.

— Кхм… Так вот, Мадам Дрючковская, я подозреваю вас в совершении тяжкого преступления, предусматривающего весьма строгое пунисьон… кхм, то есть наказание.

— Какого еще преступления? С каких пор перебор с алкоголем считается тяжким преступлением и наказывается не только похмельем?

— Я думаю, что вы асасинировали Игната. То есть, вы убили Игната Ипполитовича Загребушкина. Я так считаю на основании предварительных фактов.

— Что, да вы с ума сошли?! — возмущаюсь я. — Умница, красавица и активистка общества защиты горных козлов Закавказья Анжелика Дрючковская никого не убивала! Даже мыслей не было! А главное, зачем?!

— С этим нам тоже придется разобраться, мадам.

— Но почему вы подозреваете только меня?! Вон у Игната сколько родственничков, — я жестом показываю на шеренгу его дядюшек, тетушек и прочих племянников. — Вон какие рожи неприятные! Брррр! Любой мог убить!

— Все проверим, не переживайте. Но следствие мы начнем именно с вас.

— Это почему?!

— У вас в руках был лё фусиль, то есть пистолет — самое вероятное орудие убийства. Это раз, — с чувством своего полного превосходства говорит инспектор. — Далее, несколько минут назад вы угрожали убить Игната, если он снова совершит… адюльтер. Это два.

— Но я бы никогда не стала этого делать! Поймите меня! Да, Игнат мне часто изменял. Он меня оскорблял, мог слегка придушить в страстном экстазе — ну, вы понимаете, как бывает в фильмах. Он кидал партнеров, обворовывал акционеров. Плевать хотел на своих работников. Игнат построил свою империю на мошенничестве, шантаже и рейдерстве…. Но в глубине-то души то он был хорошим человеком! Он давал мне на карманные расходы сто миллионов долларов в месяц! И я экономила, между прочим! А еще недавно оформил завещание, полностью переписав на меня все свое состояние.

— Это три, — деловито произносит Жульберт. — Итак, граждане родственники, прошу всех удалиться. А вы, мадам Дрючковская, потрудитесь встать с пола и переместиться… ну, например, в свою комнату. Я произведу здесь осмотр со своими ассистант, то есть помощниками, и позже приду к вам на рандеву.

Родственники неорганизованной толпой стали покидать помещение. Инспектор направляет на меня испытующий взгляд.

— До окончания расследования вы находитесь под домашним арестом. Если ваша вина будет доказана, вас будут судить за убийство.

— Инспектор, я знаю свои права.

— И какие же?

— Богатых нельзя судить. А самых богатых, тем более.

— Вы ошибаетесь, мадам Дрючковская. Во Французской республике даже богатых можно судить.