Игрушка для Кота

Пролог

Распахиваю дверь и осознаю, что за порогом совсем не тот, кого я ожидала увидеть.

— Не ждала? — произносит Кот, рассматривая меня исподлобья.

— Вроде того, — отвечаю осторожно.

— Я за игрушкой.

Сглатываю ком в горле.

— Какой ещё игрушкой? Я же отдала тебе вчера, а новую ещё не начинала.

— Придётся начать.

— Сейчас?! — чуть ли не выкрикиваю.

Пушковский равнодушно пожимает плечами, а потом произносит ледяным тоном: — Утром заберу. В восемь.

— С ума сошёл?! — не выдерживаю я. — Я не успею, даже если сяду вязать прямо сейчас!

— Не мои проблемы.

— Погоди, я отдам деньгами, — принимаюсь вспоминать, где мама хранит сбережения. — Три тысячи, как за одну игрушку.

Успеет утром купить в магазине подарок для своей подружки.

— Ты глухая, что ли? Свяжешь. Игрушку. До утра!

Он отталкивается от стены и направляется вниз по лестнице, правда, вскоре останавливается и, повернув голову в мою сторону, добивает окончательно:

— Единорога свяжешь. Девчонкам нравятся единороги.

И теперь уже уходит не оглядываясь.

Глава 1

— Сёмина, не спи — замёрзнешь! — раздаётся над ухом, и мои глаза резко распахиваются.

Сколько я уже сижу у Светкиного подъезда?! Вот и рюкзак, лежащий рядом на лавке, успело припорошить снегом. Неужели и вправду задремала? Или просто задумалась? Ага. О том, что это последний раз, когда жду подругу-копушу! Лучше добираться до школы в одиночестве, чем в очередной раз потом слушать нотации учителей.

Голос, что так бесцеремонно выдёргивает меня из забытья, принадлежит однокласснику Никите Старицкому. Он нависает надо мной айсбергом в своей белой пижонской куртке, смотрит изучающе сквозь белобрысую чёлку и улыбается как-то уж слишком хитро.

— Сёма, перевод по ин-язу сделала? Дай списать.

Ааа. Теперь понятно. Фыркаю и лишь туже затягиваю шнурок капюшона, конец ноября — это вам не май месяц. Старицкий выжидающе наблюдает, похоже, не отстанет. Отвечаю едко:

— Лида Сёмина сделала, а Сёма — нет!

Раздавать клички — любимое занятие этого гада. И, самое обидное, они сразу же приклеиваются. Нет, мы со Светкой тоже частенько называем одноклассников устоявшимися прозвищами, но только между собой, а не вот так прямо в лоб. Мог бы хоть в ответ за услугу обратиться по-человечески.

— Да ладно тебе. Я же любя. Уменьшительно-ласкательно, так сказать.

— Уменьшительно с Котом своим ласкайся, — произношу, сама не понимая, с чего вдруг вспомнила Пушковского.

— Ага, то есть Костяна тебе называть Котом можно? — продолжает докапываться Старицкий. — Какие-то у тебя двойные стандарты, Лииида, не находишь?

— Ты сам его так называешь, я просто цитирую.

Достаю из кармана телефон и демонстративно утыкаюсь в экран, показывая, что разговор окончен.

— Бочкиной ты списывать даёшь, — не унимается Никита. — Хотя она заставляет тебя каждое утро морозиться на улице.

Ну вот опять. Моя подруга не Бочкина, а Бочаева. И морозиться она меня не заставляет, просто ждать у неё дома ещё хуже. Всё из-за Светкиных родителей, которые затягивают любимую пластинку с промыванием мозгов дочери: «вот Лида — отличница, а тебе бы только по клубам шататься». Будто в присутствии меня эти слова обретают особое магическое значение.

Но в чём-то Старицкий прав, сколько можно красить губы? Нажимаю на вызов и рычу в трубку:

— Бочаева, если ты сейчас же...

Договорить не успеваю. Светка кидает короткое "две сек" и отключается.

Поднимаю тяжёлый взгляд на Никиту, тот корчит физиономию "я же говорил". Вот прилип. Совсем не боится опоздать? Или всё ещё надеется на халявную домашку?

"Хрум" — раздаётся звук откусываемого яблока, и мы с Никитой синхронно поворачиваем головы. Климушкин Артём удивлённо рассматривает нас, не забывая при этом энергично жевать. Какая-то встреча одноклассников, ей-богу. Хотя неудивительно, школа буквально через дорогу, и все мы живём рядом друг с другом.

— А что это вы тут стоите? — спрашивает Артём с набитым ртом.

— Не видишь, что ли? — оживляется Старицкий. — Сёмина косплеит снеговика. Нос уже красный, почти похоже.

— Нафига? — хмурится Климушкин.

— А это, Тёмыч, большой вопрос. Примерно такой же, как… «сколько можно жрать?!» Ещё и на морозе. Смотри, на тебе уже дублёнка не сходится.

— Сам ты не сходишься! — ворчит зло Артём, правда, тут же смягчается: — Домашка по английскому есть?

— Не-а, — отвечает Никита и переводит хитрый взгляд на меня. — У Сёмы тоже нет.

— У Сёмы нет?! — глаза Климушкина лезут на лоб от удивления. Ну да, как это главная заучка класса не подготовилась?!

— Ага, — хихикает Никита. — А у Лидки — есть.

— В смысле? — Артём, окончательно запутавшись, вопросительно смотрит на меня, но я лишь раздражённо поджимаю губы.

Видимо, поняв, что в этом направлении ловить нечего, он тут же пробует зайти с другой стороны:

— А по алгебре есть?

— Слушай, Климушкин, — Никита по-дружески кладёт руку на плечо Артёму. — Просвети, какого лешего ты попёрся в физмат? Ты же нифига не шаришь ни в физике, ни в алгебре.

— Сам ты не шаришь! — скидывает его руку Артём, а после со злостью выбрасывает огрызок в сугроб, разворачивается и идёт прочь.

— Сам-сам! — передразнивает его Никита. — Сам Самыч недоделанный.

Дверь пиликает и, отворяясь, являет на свет занятное зрелище, а именно: мою подругу в довольно провокационном наряде. На ней короткий норковый полушубок, который может служить разве что предметом роскоши, но никак не зимней одеждой, способной согреть, маленькая чёрная юбка едва прикрывает стратегические места, а сапоги на высокой шпильке уместнее смотрелись бы в ночном клубе.

Свои тёмные локоны Светка так обильно закрепила лаком, что они кажутся пластмассовыми. На самом деле она, как и я, блондинка, в детстве дворовая ребятня нас даже за сестёр принимала, но прошлым летом Лика, её обожаемая двоюродная сестра и самый главный объект для подражания, сменила имидж, и Светке тут же стукнуло в голову последовать её примеру. Теперь она роковая брюнетка, правда, Ликиного столичного лоска ей это не прибавило.

1 (2)

Школьный день продолжается, как в бреду. Светка и Никита возвращаются только к следующему уроку, оба хмурые, словно грозовая туча. Как выясняется позже, к разборкам у директора подключилась Олюшка, точнее, Ольга Ивановна, наш классный руководитель. Олюшкой она зовётся за свою уникальную способность сюсюкаться с учениками, называя их котиками, зайчиками, Васеньками и Машеньками. Однако в этот раз ей явно было не до ласкательных интонаций, промыла мозги обоим «зайчикам» не хуже самого директора.

Во избежание повторной стычки между ещё не до конца остывшей парочкой Светку и Никиту рассаживают по разным углам класса. Оставшиеся уроки мне приходится провести в компании Серёжки Каплина, переехавшего ко мне с первой парты первого ряда. А на место Никиты садится Игорь Цыпин, явно недовольный, что его вытянули с любимой галёрки.

Климушкин получает пятёрку за перевод, так что я перестаю мучиться угрызениями совести и немного успокаиваюсь. В самом деле, не устроят же Кот с Никитой ему тёмную?! Хотя… Как знать.

И да, внушение от директора оказывается действенным, но, как говорится, не по науке, так что после уроков Светку с Никитой ждёт ещё и душещипательная беседа со школьным психологом. Как долго она продлится, неизвестно, поэтому Светка сразу советует мне не ждать её.

— Ну да! — возмущаюсь в ответ. – А кто тебя обратно домой потащит?

Подруга морщится, вспоминая злополучные сапоги, но принимает мой довод.

— Не переживай, домашку пока сделаю, — демонстративно достаю из рюкзака учебник по алгебре. – Если что, буду ждать на лавочке у гардероба.

Светка вздыхает и отправляется на экзекуцию. Кто бы мог подумать, что учебный день закончится именно так?!

Не проходит и часа, как вся домашняя работа, включая сочинение по английскому, выполнена, причём в двух вариантах, за себя и за Светку.

Коридоры пусты, идёт последний урок первой смены. У нашего класса по понедельникам всего четыре урока, так что нас отпускают раньше.

Я закрываю тетрадь и поднимаю голову. Только теперь замечаю, что не одна в холле (охранник у входа не в счёт). На соседней лавке, уткнувшись в телефон, восседает Пушковский. Ну да, Старицкий ведь тоже у психолога. Как же не подождать друга?!

— Не знаешь, долго они ещё там? — подаю голос, сама же себя мысленно ругая. Ну что за глупый вопрос?!

Кот нехотя отрывается от экрана и непонимающе смотрит на меня.

— Ну, у психолога, — поясняю. Деваться некуда. Раз начала этот идиотский разговор, не молчать же теперь.

— Понятия не имею, — бросает он и снова утыкается в телефон.

Со стороны лестницы слышится торопливый стук каблуков. Вздыхаю с облегчением, надеясь увидеть подругу, но, оказывается, это вовсе не она. Миниатюрная блондинка проносится мимо, подлетает к Пушковскому и начинает причитать:

— Просила Стоцкую отпустить меня пораньше, а она мне: «только после того, как стихотворение расскажешь». И, как назло, начала спрашивать по списку. А я на «Р». Пока очередь дошла…

— Ничего страшного, — останавливает Кот этот словесный поток. – Иди одевайся, и так много времени потеряли.

Чувствую себя ещё более глупо. С чего я вообще взяла, что Пушковский ждёт Старицкого?! Зачем только полезла с дурацкими вопросами?!

Блондинка бежит в гардероб с такой скоростью, будто это вопрос жизни и смерти, а Пушковский бросает взгляд на меня, и, конечно же, замечает, как я резко отворачиваю голову, делая вид, что совсем не пялилась на них секунду назад. Ага, только посвистывания не хватает. К счастью, на лестнице наконец-то появляется Светка, пока она спускается, я снова слышу Костин голос, смотреть в его сторону больше не собираюсь, но уши-то не заткнёшь.

— Давай пакет понесу, — предлагает он блондиночке.

— Да он не тяжёлый, — воркует та. – К тебе или ко мне?

— К тебе, — отвечает Костя и, судя по звуку удаляющихся шагов, парочка направляется к выходу.

— Ого! — выдаёт подошедшая Светка. – У Кота новая пассия! Он же ещё на прошлой неделе ходил с Дашкой из «Б» класса. А эта вроде вообще из девятого.

— Как прошло? — решаю сменить тему.

— По дороге расскажу.

В скорости по одеванию Светка не уступает Костиной девятикласснице. А всё потому, что боится снова схлестнуться со Старицким.

— Короче, — пыхтит подруга, с трудом переставляя ноги в фирменных сапогах, едва мы выходим на улицу. – Дряхлого вынудили извиниться передо мной. Но, сама понимаешь, никаким раскаянием там и не пахнет, так что за свой позор он мне ещё отомстит.

— Свет, не нагнетай раньше времени. Подумаешь, вырвала пару волос.

— Пару? Не, я ему хорошо так проредила патлы. Можно объявление даже давать: «Продаю волосы. Светло-русые. Дорого!»

Я смеюсь, представляя эту картину, и Светка, наконец, тоже расслабляется и улыбается.

— Кстати, о продаже, — вспоминаю я. — Что там твой ухажёр, который «купи-продай» по золоту? Помнишь, я просила узнать?

— Серёга? Да ну его. Достал. Так ты всё-таки решила распродать отцовские подарки? Не жалко?

Жалко — не то слово. Для меня это не просто побрякушки, а память о счастливой семье. Когда-то отец меня любил, баловал… пока не бросил нас. Теперь вот и копейки не дождёшься. Оно и понятно — нужно содержать молодую жену. Новая работа, новая семья, даже новая страна. Ну ничего, и без него нормально проживём.

— Деньги очень нужны, — отвечаю хмуро. — Свет, ради меня. Ну напиши ему ещё разок. А браслет я тебе завтра принесу. Мне даже Олюшке на день рождения скинуться нечем.

Денег на подарок классной действительно нет, но это не такая серьёзная проблема по сравнению с тем, что я должна двадцать тысяч Тимуру Рудневу из параллельного класса. Светка об этом не знает. Никто не знает, даже мама. Ей я сказала, что участие в математическом конкурсе полностью за счёт школы, включая проезд в областной центр и проживание там. Ну-ну, бесплатно у нас только сыр в мышеловке. Рассчитывала отдать с денежного приза, который полагался за первое место, но смогла занять только третье. Что за глупая самоуверенность мной двигала, сама не пойму. Очередной диплом в рамочке теперь украшает стену, а денег взять неоткуда. Хотя… продажа украшений — это действительно выход. Много не продашь, мама заметит, а вот один браслет можно и «потерять». Он довольно массивный, должно хватить покрыть долг, хотя я не представляю, какие сейчас цены у скупщиков.

2

Едва переступаю порог квартиры, чувствую запах свежей выпечки. Редкий случай — мама дома в будний день.

— Как в школе? — появляется она в проёме кухни. – Ты сегодня долго.

— Пришлось немного задержаться. А ты чего так рано?

— Субсидию оформляла на оплату коммуналки. Отложила обходы на завтра.

— Класс! Булочки с маком?

— И ватрушки. Но сначала суп!

Она снова скрывается на кухне и кричит уже оттуда:

— Как поешь, поможешь мне выбрать подарок для тёти Лены в интернете? В субботу у неё день рождения.

Я, уже успевшая снять верхнюю одежду, отправляюсь мыть руки не в ванную, а на кухню, чтобы продолжить разговор.

— Почему в интернете? Какой-то эксклюзив?

— Ой, да! Она любит вязанные игрушки ручной работы. У неё уже целая коллекция. – И на мамином лице появляется гримаса, по которой без слов можно понять отношение к такой бесполезной трате денег. – Кто меня только дёрнул за язык спросить, какой ей хочется подарок?! Теперь уже неудобно дарить что-то другое. Девочки говорили, нужно на каких-то специальных рукодельных сайтах смотреть.

— Сейчас всё найдём, — уверенно говорю я.

— Сначала обед! Марш переодеваться!

***

После обеда мы садимся за компьютер штурмовать всевозможные сайты.

— Сколько?! — восклицаю, подскочив с места. – Вот за этого задрипанного зайчика три тысячи?!

— Ну… Это же ручная работа… — протягивает мама. – Смотри, вот мишка за полторы.

— Ага, пятнадцать сантиметров. Посмотри описание товара.

Мама задумчиво молчит, нервно постукивая пальцами по столешнице. И тут мне в голову приходит гениальная идея:

— Я сама свяжу!

Получаю в ответ скептический взгляд, но мой настрой непоколебим:

— Серьёзно. Пряжа и новый крючок выйдут намного дешевле готовой игрушки. Меня же бабушка учила. Зря, что ли? Помнишь, я вязала салфетки? И шапку. А здесь всё то же самое. Только схему нужно скачать.

— Но когда тебе?! Занятия, домашка. А дарить уже в субботу.

— Сегодня только понедельник. Успею, не переживай. Так, всё! Найду описание и побегу за пряжей.

Я так воодушевляюсь идеей, что тут же с горящими глазами принимаюсь сохранять всё без разбору: схемы, описания, просто картинки для вдохновения. Увлёкшись, даже не сразу улавливаю сдавленный всхлип. С трудом отрываюсь от экрана и поворачиваюсь на звук, уже зная, чем дело пахнет.

— Это всё твой отец виноват, — обиженно причитает мама. – Бросил нас на произвол судьбы. Мы тут копейки считаем, а он попивает коктейли на берегу!

Закатываю глаза. Терпеть не могу слушать нытьё на эту тему. Да, ушёл. Но уже год минул, и все эти разговоры ни о чём надоели хуже горькой редьки.

— Мам, только не начинай! – прошу жалостливо и, чтобы прервать поток упрёков в адрес отца, решаю как можно скорее сбежать из дома. Если успею купить всё сегодня, то начну вязать уже вечером.

Быстро натягиваю любимую красную куртку от горнолыжного костюма и такую же красную шапку. Светка вечно шутит, что зимний комплект я подбирала под цвет замершего носа. Да и пусть. Для школы у меня другой пуховик, а сейчас главное, чтобы удобно было. Беру у мамы деньги и выхожу.

***

Первым делом отправляюсь в большой торговый центр. Там как раз совсем недавно открылся отдел «Всё для хобби». Стоит мне переступить его порог, как я буквально теряюсь в лабиринтах стеллажей. Чего здесь только нет: и мыльные основы, и разные бусины, и всевозможная бумага. А ещё деревянные и пенопластовые заготовки, рамы для картин и другие товары, о предназначении которых я даже не догадываюсь.

Пряжа тоже находится. И выбор её огромен. Если бы я не выписала точное название, то, скорее всего, растерялась, какую брать. Вот только цены… Мне представлялось, что они будут ниже. Настроение сразу же падает. Видимо, мой тяжёлый вздох слышит ещё одна покупательница — бабулечка в пуховом платке. Она кидает в корзину пару выбранных мотков и подходит ко мне.

— Внученька, если тебе только плюшевую надо, то сходи в «Рукодельницу». Это во дворе за детской поликлиникой сразу, — старушка вдруг понижает голос и шепчет заговорщически: — Там цены в два раза ниже.

Я лишь растерянно хлопаю глазами, не веря своим ушам. А бабушка продолжает:

— Я обычно всё там беру, а здесь только носочную для усиления пяточек. Там, правда, иногда нужного цвета нет, но если попросишь, то тебе отложат, как завоз новый будет. Продавщица там такая хорошая.

С горящими глазами начинаю тут же расспрашивать:

— А крючки в том магазине есть? А глазки для игрушек?

— Крючки есть, а насчёт глазок не знаю, — улыбается старушка. – Спросишь сама. Авось и есть.

Рассыпаюсь в благодарностях и двигаю к выходу. Правда, в последний момент останавливаюсь и решаю всё-таки купить необходимую фурнитуру здесь. Спросить-то я спрошу в том магазине, вот только времени возвращаться сюда уже не будет.

Когда добегаю до «Рукодельницы», на улице уже темно. Радует одно — часы работы до шести, а не до пяти, иначе дверь бы закрыли прямо перед моим носом. Сам магазин располагается в жилом доме на первом этаже, внутри он довольно тесный, видимо, раньше это была не очень большая комната квартиры.

Все стены, столы, витрины плотно забиты всевозможными мотками пряжи. Полки разве что на потолке отсутствуют. Среди этого художественного беспорядка даже не сразу замечаю продавщицу. Женщина лет пятидесяти прячется за прилавком и что-то усердно вяжет на спицах.

— Новое поступление «Ализе», — подаёт она голос, продолжая смотреть на вязание. – Только сегодня завезли.

Даже не сразу понимаю, что эта фраза адресована мне. Оглядываюсь, но в помещении больше никого нет.

— Здравствуйте, нужна «София» светло-коричневая и чёрная «Джинс». А ещё набор крючков.

Женщина откладывает вязание прямо на стол-витрину и поднимается с места. Успеваю разглядеть, что она вяжет: это нежно-голубой свитер с оленями.

— К сожалению, «Софии» сейчас нет, — отвечает она, и я готова расплакаться от досады.

3

Следующий день начинается намного удачнее прежнего: из-за бурана Светкин отец предлагает довезти нас до школы на машине. Правда, выходить приходится совсем рано, чтобы ему не опоздать на работу. Мне-то привычно, а вот Светке явно такое не по нраву. Как она вообще согласилась?! Видимо, рассудила, что лучше не докрасить ресницы, чем ощутить на себе все прелести циклона, захватившего город. И это решает ещё одну проблему: минимизируется риск случайной встречи со Старицким вне стен школы. Похоже, ночная переписка подруги с Никитой только усугубила ситуацию.

Я уже и не помню, когда в последний раз так рано появлялась в классе. Наверное, когда Светка болела ангиной ещё в прошлом году, и не надо было по полчаса ждать ее у подъезда.

К удивлению, кабинет оказывается открытым, только пустым и тёмным — для экономии электроэнергии свет горит лишь над кафедрой у доски. Не успеваем мы с подругой опуститься на свои места, как в дверном проёме появляется Пушковский. Он останавливается и прищуривается, словно не веря своим глазам, а после протягивает с серьёзным видом:

— Теперь понятно, кто погоду испортил.

Светка явно собирается ответить что-то едкое, но не успевает — из коридора слышится голос Олюшки. Костя оборачивается в её сторону, а после и вовсе скрывается из виду. Судя по звукам, классная утаскивает его в лаборантскую. Вскоре он вновь появляется в кабинете, нагруженный всевозможными приборами — первым уроком в расписании физика.

— Костенька, спасибо, — влетает следом Олюшка, – Ой, девчулечки, вы сегодня рано. Обычно в это время только Костик приходит.

— Здравствуйте, Ольга Ивановна, — отзываемся мы со Светой, а сами переглядываемся, осмысливая новую информацию. Чего это некоторым не спится по утрам. Да и вчера он явно припозднился. Проспал? Или приходит рано исключительно перед Олюшкиным предметом?

Пушковский тем временем занимает своё место и откидывается в любимой манере на соседнюю парту.

— Зайчики мои, — вдохновенно начинает говорить Олюшка. – А не сходить ли нам на выставку восковых фигур?! Вчера привезли в Дом офицеров. Мифические существа: Кентавр, Циклоп, Минотавр. Ещё какие-то современные артисты.

Да. Есть такая особенность у Ольги Ивановны – любит она организовывать досуг своих подопечных. Походы на природу, посещение кино и различных выставок, и это не считая мероприятий в классе по любому поводу. Свои дети у неё выросли и разлетелись учиться по институтам, мужа нет, а вот энтузиазма и энергии – хоть отбавляй.

— Билет восемьсот рублей, — продолжает она. — Но для коллективов скидка, я уже всё узнала. Сейчас ребята подтянутся, все вместе решим.

— Здорово! — радуется Светка, — Сфоткаюсь с Джонни Деппом. Видела его в рекламе.

Сзади раздаётся презрительное фырканье.

— Вот и отлично! — похоже, Олюшка принимает Светкино согласие за мнение всего класса. Она включает, наконец, свет и выходит из класса.

— Не то слово, «здорово», — протягиваю, страдальчески глядя на подругу. – Придётся продать почку.

— Лид, только не говори, что не пойдёшь.

— Не знаю, Свет. Посмотрим.

Настенные часы показывают, что до урока ещё полчаса. Мысленно хвалю себя, что догадалась взять крючок и пряжу. Успею связать ещё одну лапу для мишки.

Вскоре начинают подтягиваться остальные одноклассники. Кабинет наполняется привычным шумом множества голосов, на которые я не обращаю внимания, погрузившись в своё занятие. Так продолжается, пока я не слышу свою фамилию из уст Никиты. Как это я не заметила его появление?!

— Сёмина так прониклась уроками полового воспитания, — говорит он коронным издевающимся тоном, — что решила сбацать себе средство защиты.

Вокруг слышатся смешки и комментарии: «а что такой маленький?», «многоразовый, можно стирать», «о, зимний вариант».

Смотрю на почти готовую лапу и густо краснею.

— Дряхлый, много лишних волос осталось? — накидывается Светка на этого юмориста.

Пока они упражняются в словесной дуэли, спешу спрятать своё рукоделие в сумку. Похоже, идея принести вязание в школу была не такой уж и удачной.

Олюшка входит в класс именно в тот момент, когда разгорячённая парочка уже готова снова перейти к рукоприкладствам.

— Светочка, — причитает классная. – Ну ты же девочка! Ты должна вести себя утончённо…

— Значит, уже не девочка… — хохочет Никита, за что получает учебником по голове.

— Никита! – строго смотрит на него Ольга Ивановна. – Ты мужчина! Ты должен проявлять уважение к даме.

— А он ещё просто не мужчина, — возвращает Светка его же подколку.

Олюшка только качает головой и, чтобы пресечь дальнейший конфликт, переходит к более приятной теме – обсуждению выставки.

Так обычно и проходят наши уроки физики – полчаса общения обо всём на свете и десять минут второпях объяснение новой темы.

На перемене ко мне подходит Прохор – староста класса.

— Сёмина, ты скидываться на подарок будешь, или уже не ждать?

— Завтра принесу, — цежу сквозь зубы.

— С твоими завтраками никаких обедов не надо, — кидает недовольно, но больше не пристаёт.

А я загружаюсь на весь учебный день. В итоге решаю, что всё-таки надо попросить деньги на подарок у мамы. А вот с планами посетить выставку восковых фигур, похоже, придётся распрощаться.

***

Дома наскоро делаю уроки и сажусь за вязание. Верхние лапы, которые так потешили фантазию Старицкого, аккуратно ввязываю в туловище. Следом пришиваю уже готовую голову. Вопрос с наполнителем я решаю просто — потрошу игрушечного зайца, подаренного отцом ещё в дошкольные времена. Остаётся совсем немного: связать и пришить уши и мордочку. Успеваю закончить до маминого прихода.

Готовый медвежонок получается ничуть не хуже, чем у мастеров в интернете. Разве что голенький. Хотя и таких продают, но в одежде вид, конечно, эффектнее… и дороже.

Эх, ему бы костюмчик и кепку, было б просто загляденье. Вот только тонкую пряжу я не купила, а плюшевая ушла вся, несколько оставшихся сантиметров не в счёт. А что, если…

4

Плетёмся со Светкой домой. Сапоги у неё на этот раз удобные, но идти быстро не хочется — циклон, наконец-то, закончился и можно нежиться под ярким солнышком.

— Как там дела у твоего медведя? — спрашивает подруга. — Лапами обзавёлся?

— А то, — протягиваю телефон с фотографиями игрушки.

— Боже, какая прелесть. А мне такого подаришь на день рождения?

— Чтобы твой Славик ему голову открутил?

Светкиному брату двенадцать. И ссориться с этим маленьким поганцем чревато. Так, совсем недавно он обезглавил все мягкие игрушки «любимой» сестры, а всё потому, что она спрятала провод от приставки в надежде заставить его делать уроки.

— Я ему самому чего-нибудь откручу, — ворчит подруга. — А пошли ко мне? Мелкий в школе, дома никого. Зарядим какую-нибудь страшилку посмотреть.

— Не могу, мне ещё одежду мишке вязать. Возни там, чувствую, больше, чем с самим медве…

Застываю на полуслове, потому что вижу интересную картину: по другую сторону проезжей части вышагивает Пушковский под руку с девчонкой. И, хотя снующие без конца машины затрудняют обзор, узнать рыжеволосую Катьку из параллельного класса это не мешает.

— Быстро Кот их меняет, — произносит Светка, успевшая проследить за моим взглядом и тоже заметившая парочку. — Вот же с утра только с блондиночкой был.

— Может, он на два фронта работает, — пожимаю плечами.

— Два фронта из одной школы? Опасненько. Скорее, у них там свободные отношения и всё такое?

— Может, и так, — протягиваю задумчиво.

А ведь Катька худая до безобразия, вот уж точно у кого подержаться не за что. Ловлю себя на мысли, что всё ещё обижаюсь за те Костины слова обо мне. С чего бы это?

***

Дома первым делом принимаюсь искать спицы — одежда для мишки вяжется именно ими. Радуюсь, как ребёнок, когда нахожу на антресолях коробку с бабушкиными инструментами для рукоделия. Тут и пяльцы, и спицы разной толщины, и вязальные крючки. Даже старые журналы по вязанию имеются. Раньше бабушка жила в нашем городе, но после сердечного приступа мамина сестра забрала её к себе в деревню. Там вроде как и воздух хороший, и есть кому присмотреть. А коробочка вот осталась почему-то у нас.

Сначала переживаю, что из бэушных ниток не получится ровных рядов, но потом успокаиваюсь. Всё-таки не зря возилась с отпариванием. Запускаю в телефоне аудиокнигу и просто теряю счёт времени над вязанием. Вспоминаю, что так и не пообедала, лишь когда за окном начинает смеркаться. Курточка и кепка готовы. В них мой мишка просто загляденье, остаётся только связать штанишки.

Живот бунтует, напоминая о себе. Иду на кухню и делаю большой бутерброд с плавленым сыром. Не успеваю откусить, как телефон тренькает сообщением.

«Привет должникам, — пишет Тимур Руднев. — Срочно нужны назад мои деньги. Принеси завтра, ок?»

Аппетит пропадает напрочь. Тело начинает бить нервная дрожь, ответ выходит набрать с трудом:

«Прости, завтра не смогу. Но постараюсь к понедельнику».

Следующее сообщение от Тимура приходит почти сразу же, словно он заранее его набрал:

«Завтра — последний день без процентов. Ничего личного, всё как в банке».

Чёрт, чёрт, чёрт! С этим вязанием не о том думала. Надо было больше трясти Светку с её ухажёром. Тут же набираю подруге сообщение с напоминанием о её обещании. Приписываю: «вопрос жизни и смерти». Надеюсь, теперь дело сдвинется с мёртвой точки.

Вязать не получается: пальцы дрожат и нитки безбожно путаются. Закидываю медведя вместе с недоделанными штанами и спицами в пакет. В школе довяжу, и плевать на реплики Старицкого.

***

— Смотрите, Сёминой не помогли от залёта её вязанные изделия, — гогочет Никита, выхватывая из моих рук только что законченные штанишки. — Приходится готовиться к спиногрызу.

— А ну, дай сюда, — налетает на него Светка.

Но забрать одёжку не получается, потому что Старицкий успевает сделать передачу Ваньке Троцкому. К Ваньке иду сама, желание одно — убивать. Чуя неладное, тот опять перекидывает штаны Никите. Светка, явно нацеленная в очередной раз проредить белобрысую шевелюру, пытается достать до Старицкого, но тот залезает ногами на парту и издевательски ржёт уже оттуда.

Глаза предательски начинает щипать. Вот только разреветься не хватает перед этими отморозками. Не то чтобы я была кисейной барышней, просто от ситуации с долгом нервы у меня уже на пределе.

— Костян, лови, — кричит Никита едва вошедшему в класс Пушковскому, и оранжевые штанишки летят в сторону двери.

Костя машинально протягивает руку и ловит, а потом обводит серьёзным взглядом весь балаган. Хмурится ещё больше, когда натыкается взглядом на меня.

— Ваньке пасуй, — продолжает скандировать Старицкий, но Пушковский пропускает его слова мимо ушей. Он не спеша подходит к нашей парте и спрашивает коротко:

– Твоё?

Киваю, не в силах выдавить ни звука.

— Нашла, где в куколки играть, — ворчит Костя, вкладывая одёжку мне в руки, а сам проходит дальше и падает на своё место.

— Блин, всё веселье испортил, — обиженно ноет Никита, спрыгивая вниз.

Поспешно хватаю Светку за плечо, пресекая её попытку проучить обидчика. Толку всё равно не будет, только нервы тратить на разнимание сцепившейся парочки. Нехотя подруга всё-таки опускается на скамейку рядом со мной.

Я же достаю медвежонка и натягиваю на него недостающую деталь одежды.

— Вау! — ахает Светка. — Он ещё круче, чем на том сайте, где их продают за бешеные деньги.

— Скажешь тоже, — говорю смущаясь. — Я же вообще впервые игрушку вязала.

— А получилось лучше всех!

Больше не спорю. Подруга есть подруга. Что она ещё может сказать? Надеюсь, только, что мамина коллега испытает от подарка хотя бы четвертинку Светкиного восторга.

***

На большой перемене класс пустеет — почти все убегают штурмовать столовую. А вот Светку с Никитой уводит в свой кабинет психолог Инна Владимировна. Видимо, хочет убедиться, что её методики примирения сработали. Да уж, мечтать не вредно.
Прохор втыкает наушники в уши и врубает какой-то фильм, причём так громко, что фразы героев вполне могут разобрать и все остальные, кто находится в классе. Остальные — это я, Пушковский и влюблённая парочка на задней парте — Янка со своим Егором. Впрочем, последним до посторонних звуков точно нет дела, они упоительно целуются.
Снова достаю из пакета медвежонка и придирчиво рассматриваю: вот тут нитка некрасиво вылезла, надо будет потом лучше спрятать, вот здесь петли неодинакового размера, а вот тут ухо пришито чуть неровно. Да уж, до мастеров мне далеко. Вздыхаю и уже собираюсь убрать игрушку обратно, как слышу за своей спиной голос Пушковского:
— Прикольный медведь.
Что? Это он мне? Медленно разворачиваюсь в его сторону и натыкаюсь на раскрытую ладонь.
— Дай посмотреть.
Давать не хочется, но отказать неудобно. Всё-таки он единственный, кто не поддержал издевательства над одёжкой бедного мишки. Скрепя сердце протягиваю игрушку.
Костя вертит мишку в руках, приподнимает курточку, стягивает и опять надевает кепку, а потом задумчиво потирает свой подбородок и произносит:
— Сколько за него хочешь?
Впадаю в ступор от неожиданного вопроса. Может, у меня галлюцинации?
— Что? — спрашиваю, будто не расслышала.
— Продай, говорю, медведя.
— Он не продаётся, — отвечаю всё ещё заторможено. Никак не укладывается в голове его просьба.
— Полторы тысячи, — Костя просто пропускает мои слова мимо ушей.
Презрительно фыркаю и тяну медвежонка в свою сторону. Костя, однако, его тоже отпускать не спешит.
— Три, — произносит он.
Не понимаю, чего он добивается. Неужели всерьёз? Одариваю Пушковского тяжёлым взглядом и пытаюсь воззвать его к разуму:
— Напротив школы магазин, где ты за эти деньги трёх медведей купишь.
— Таких же? — серьёзно произносит Костя. — Или штампованный ширпотреб? Четыре.
Округляю глаза. Это больше, чем у опытных мастеров на раскрученном сайте. И да, деньги бы мне не помешали. Но ведь я обещала маме.
— Тебе деньги некуда девать? — бросаю раздражённо.
— Мои деньги, куда хочу, туда и трачу. Четыре с половиной.
Ну всё. Кажется, я поняла. Надо мной просто стебутся. Старицкий придумал очередную подколку? Или Пушковский сам решил воспользоваться ситуацией?
— Ну и для чего он тебе?
— Спать с ним буду в обнимку, — скалится Костя, но получив в ответ мой серьёзный взгляд, всё же поясняет: — Девчонке подарить, для чего ж ещё.
— Прямо сейчас приспичило? — ухмыляюсь, показывая, что меня так просто вокруг пальца не обведёшь.
— Да, Сёмина, прямо сейчас! — произносит зло. — Точнее, ещё два урока назад надо было!
Постепенно в голове что-то начинает складываться. У блондиночки день рождения? Или у Катьки из «В» класса?
— Пять, — выдаёт Пушковский и меня охватывает нервная дрожь.
А что, если согласиться? Я бы могла вернуть часть долга Рудневу. На сайте мастеров ведь есть игрушки в наличии, а не только под заказ. Потратить три тысячи на нового медведя, а остаток забрать себе.
— Ау. Как слышно? — врывается в мои размышления Костя, а после добивает меня окончательно: — Шесть, но это последняя цена.
Покопавшись в своём рюкзаке, он достаёт сложенную пачку купюр, отсчитывает ровно шесть тысячных, а остальную мелочёвку убирает обратно. Боже, кто носит такие суммы в школу? Перевожу взгляд на медвежонка. Что с ним сделает влюблённая дурочка, когда Кот найдёт себе другую подружку? Выкинет в помойку?
— Сёмина, не будь идиоткой, — злится Пушковский. — Свяжешь себе нового.
«Свяжешь нового» — эхом отдаётся в голове. А если правда свяжу? Тогда в уплату долга пойдёт вся сумма.
— Забирай, — бросаю сухо.
Костя многозначительно хмыкает и, сложив купюры в компактную трубочку, подаёт мне.
Несмело тянусь за ней, всё ещё ожидая подвоха. Кажется, сейчас Кот просто помашет деньгами у меня перед носом и припечатает какой-нибудь обидной фразой вроде: «что, дурочка, поверила? Кому нужен твой плешивый медведь?!» Но ничего подобного не происходит. Заветная трубочка перекочёвывает в мою сумку, а Пушковский хватает игрушку и быстро выходит из класса. Похоже, с поздравлениями он решил не тянуть.
Оглядываюсь и вижу три пары заинтересованных глаз. Прохор вытащил один наушник, чтобы ничего не пропустить, а влюблённая парочка даже оторвалась друг от друга ради такого дела.
***
Едва звучит звонок по окончании последнего урока, срываюсь с места под удивлённый взгляд Светки. Коротко бросаю, что потом всё объясню, и несусь в раздевалку. Рассказать ей о сделке с Пушковским почему-то не хватает духу. Совестно. Может показаться, что деньги мне важнее мамы. Но это не так! Главное – успеть уложиться за оставшиеся полтора дня, а это, к слову, целых две ночи. Ничего, на выходных отосплюсь. К тому же вязать второй раз наверняка будет быстрее и проще: не нужно вспоминать обозначения, да и пальцы уже наловчились орудовать крючком.

5

Первым делом направляюсь в «Рукодельницу», молясь при этом, чтобы нужная пряжа была в наличии. Взбегаю по высоким ступеням, вспоминая, как чуть не растянулась на них, и только тогда обращаю внимание на появившееся антискользящее покрытие. Надо же, оперативно они.

Как и в прошлый раз, крохотное помещение встречает буйством красок. Правда, кроме разноцветных мотков здесь больше никого. Ищу глазами ту самую добрую продавщицу, но за прилавком пусто. Наверное, куда-то вышла. Пока жду, пытаюсь найти пряжу, из которой вязала мишку. На прежнем месте её нет, неужели кончилась? Начинаю немного паниковать.

— О! Красная Шапочка! — отвлекает меня восторженный голос.

Поднимаю голову и вижу в проёме подсобного помещения того самого парня, что спас меня на скользкой лестнице, эту лучезарную улыбку и ямочки не так-то просто забыть. Интересно, а он меня как узнал? Сегодня на мне совсем другая одежда.

— Здравствуйте, — выдаю смущаясь. — А… Вы не знаете, где продавец?

— Ну вот, опять выкаешь, — хмурится он наигранно, правда, тут же улыбка возвращается на его лицо. — Мама ушла на какой-то важный юбилей, сегодня я за неё.

Ух ты! Так вот оно что. Только сейчас замечаю, что на парне тот самый голубой свитер с оленями, который вязала женщина. Как это мило. Правда всё умиление улетучивается, стоит мне осознать, что я совершенно не помню название пряжи, и помочь мне вспомнить её тут уже некому.

Но парень, словно прочитав мои мысли, выдаёт:

— Да не бойся, я тут всё знаю, найду, что тебе нужно, в два счёта.

— Здорово! — улыбаюсь натянуто. — Только я забыла название. Вот здесь раньше лежала, плюшевая, такая светло-коричневая.

— Хм… — парень задумчиво потирает подбородок, а после, кинув короткое «погодь», убегает в подсобку.

Возвращается он с двумя мотками той самой, «моей», пряжи. Я узнаю её по яркой этикетке.

— Вы что, волшебник?

— Нет, только учусь, — смеется он в ответ. — Кстати, сегодня у нас акция, купи моток, второй в подарок.

— Серьёзно? — даже сердце замирает от такой приятной неожиданности. В прошлый раз пряжи едва хватило.

— Ага. Только нужно заполнить форму: имя, е-мейл и действующий телефон.

Не люблю спам-рассылки, но акция подкупает. Киваю утвердительно и даже руку протягиваю в нетерпении:

— Давайте.

— Эм… Бланки закончились, — озадаченно произносит парень. — Запиши на листик, я завтра сам заполню.

Что ж, можно и так. Беру у него тетрадный лист и приступаю к написанию. Едва разделываюсь с «Ф. И. О.», как слышу распевное:

— Лииида… Какое красивое имя.

Красивое?! Старомодное старушечье имя, благодаря которому всё детство мальчишки во дворе дразнили меня баб-Лидой. Хорошо, что Старицкий не притащил ещё это прозвище в школу.

Мило улыбаюсь в ответ на комплимент и продолжаю. С почтой понятно, а вот номер телефона не дописываю, начинаю сомневаться в правильности написания. Всё-таки на восемь начало, или на плюс семь? Поднимаю глаза, чтобы уточнить этот момент, и натыкаюсь на нездоровый блеск в глазах и странную предвкушающую улыбку. Снова опускаю взгляд на листок и вдруг понимаю, как это выглядит — имя и телефон на клочке бумаги, да ещё и девичьими каракулями.

— Скидка, говорите? — произношу язвительным тоном, откладывая ручку.

Не успеваю ничего предпринять, как листок буквально выхватывают у меня из-под носа.

— Да-да, с вас двести пятьдесят рублей.

О. Даже на «вы».

— Я недозаполнила, — протягиваю раскрытую ладонь, требуя вернуть лист.

— Разве? — смотрит с вызовом этот хитрец. Понял, что листок отдавать я уже не намерена.

— Там ошибка в е-мейле. Не «ком», а «ру» надо было.

— Я учту.

— Отдайте. Я возьму один моток, — начинаю раздражаться.

— Нет, — отвечает прямо.

Нам обоим уже ясно, что представление окончено. Никакой акции и в помине не было. Интересно, недостачу магазину он заплатит из своего кармана?

Собираюсь сказать что-нибудь особенно едкое, но не успеваю — входная дверь открывается, и в магазин входят две шумные бабушки. Они как ни в чём не бывало продолжают свой разговор, начатый ещё на улице. Кажется, в разговоре жёстко подвергается критике невестка одной из них.

Понимаю, что спорить в присутствии посторонних не получится, поэтому просто достаю одну из тысячных купюр, полученных от Пушковского, и протягиваю в уплату пряжи. Сын продавщицы пробивает чек и отсчитывает сдачу.

— Спасибо за покупку, — подаёт он оба мотка, подмигивая, — приходите ещё.

Сначала из гордости собираюсь забрать только один, но потом в голове созревает маленький план мести. Я забираю оба мотка и поворачиваюсь к бабушкам, которые уже оставили обсуждение непутёвой родственницы и перешли на новую тему: какой цвет больше подойдёт для жилетки деда.

— Берите побольше, — громко советую я. — Сегодня здесь акция: второй моток в подарок. Можно хоть десять взять, и ещё десять будет бесплатно.

— Батюшки! — восклицает одна из старушек. — Алевтина, займи до пенсии, я ещё на кофту возьму и на рейтузы. Да и внукам свитера свяжу. Всё экономия.

Под радостные причитания новых покупательниц я открываю дверь и выхожу из магазина.

***

Бегу в торговый центр за фурнитурой и наполнителем — дома потрошить больше нечего. По пути несколько раз проматываю в памяти произошедшую ситуацию. Сначала злюсь на свою наивность — как можно было так глупо попасться?! Потом приходит неожиданный трепет. Всё-таки парень мне понравился, и его внимание очень приятно. В какой-то момент даже осознаю, что начинаю ждать его звонка. Там недописанной осталась всего одна цифра, можно и подобрать номер при желании. Но зачем он выманил информацию вот так, обманом? Хотя… Если бы попросил прямо, я бы, скорее всего, отказала. Засмущалась бы и убежала. А вот теперь приходит стыд за свой поступок. Ему же придётся возмещать стоимость не только моего мотка, но и того, что наберут старушки. Почему-то не возникает сомнений, что и им он продаст «по акции».
В отделе «Всё для хобби» расстаюсь ещё с тремястами рублями и несусь домой. Все оставшиеся деньги решаю отдать Рудневу. Сначала, правда, мелькает мысль заныкать пятьсот рублей на выставку, но я тут же её отбрасываю — больше отдам, меньше потом платить по процентам.
Дома быстро ем и сразу же сажусь за вязание. Дело и вправду во второй раз идёт быстрее, как по накатанной. Пока руки выводят петельку за петелькой, в голове происходит такое бурление мыслей, что можно с ума сойти.
Факт того, что я сама смогла заработать деньги, дарит какое-то новое ощущение. И оно мне приятно. Страх подвести маму немного притупляет его, но ненадолго. Я уже вижу, что ряд за рядом растёт новый мишка. Точно успею.
Ещё перед глазами стоит Пушковский со своими деньгами. Теперь уже моими. Как легко он расстался с такой суммой, уму непостижимо. Наверное, это привычное для него дело – тратиться на бесчисленных подружек. Интересно, сколько зарабатывают его родители? Если так много, то почему они переехали в район со старыми пятиэтажками, а не в элитный жилой комплекс? Может, это временно, пока строится шикарный коттедж за городом?
Ну и, конечно, парень из «Рукодельницы». Он занимает мои мысли больше всего. Как реагировать, если прямо сейчас зазвонит телефон и высветится незнакомый номер? Ответить или проигнорировать? Строить из себя обиженную принцессу или нет?
За всеми этими раздумьями время пролетает незаметно. К маминому приходу мишка связан уже наполовину. Его я прячу в шкаф, а маме сочиняю байку, что после уроков заходила к Светке и забыла пакет с игрушкой там. Показываю фото, которое успела сделать до продажи, мама в восторге, она благодарно целует меня и уходит готовить ужин.
Решаю пока заняться домашкой, но сначала отправляю сообщение Рудневу: «Завтра отдам 5400».
Вскоре получаю ответ: «На второй перемене у метод. кабинета». Выбор места прост — слепая зона, куда не достают видеокамеры.
Тревога по поводу долга немного отпускает. До полной суммы, конечно, далеко. Но хоть что-то.
Сразу после ужина, мама уходит спать, а я возвращаюсь к своему занятию. Периодически совершаю вылазки на кухню, чтобы сделать кофе. Хорошо бы включить какой-нибудь фильм, но я боюсь не услышать маминых шагов, вдруг она проснётся среди ночи. Зато влёгкую выучиваю длиннющее стихотворение по литературе.
Закончив с медвежонком, принимаюсь за его одежду. Как хорошо, что мама настояла распустить и отпарить весь свитер, а не часть, будто знала, что пригодится. Около пяти утра понимаю, что больше не могу. Остаётся совсем немного: связать кепочку, пришить карманы и пуговицы к курточке, но сил уже нет. Решаю, что довяжу после школы, к маминому возвращению всё уже будет готово.
Сворачиваю на компьютере окно со схемами и вижу значок непрочитанного письма на е-мейле. Сердце странно ёкает. Как оказывается, не зря — открыв, понимаю, что письмо от парня из «Рукодельницы».
«Привет, Красная Шапочка. Лида. Прости за идиотскую выходку. Очень хотелось познакомиться, но я боялся, что ты сбежишь и больше не вернёшься. Если ответишь на это письмо, буду самым счастливым человеком на свете))) Антон ».
Чувствую, как сердце ухает в груди. Губы сами расползаются в идиотской улыбке. Всё-таки написал. Не решился обзванивать девять незнакомых номеров? Или просто решил не наглеть? Хотя переписка — это здорово. Есть время пережить все свои эмоции и собраться мыслями. А ещё не нужно заикаться в трубку, подбирая слова.
Делаю глубокий вдох и набираю ответ:
«Приятно познакомиться, Антон».
Отправляю, пока не передумала.
Спать остаётся меньше двух часов, но я уже понимаю, что не усну. Все мысли о блондине с обворожительной улыбкой.

6

На уроках клюю носом и без конца зеваю. Какая же это мука — просто сидеть с открытыми глазами. Светка поглядывает на меня с подозрением, но ничего не спрашивает.

На второй перемене иду к условленному месту. Руднев стоит у окна и как-то странно на меня смотрит. Вот вроде нет в нём ничего страшного, если не считать перекачанных бицепсов, а от одного взгляда становится жутковато. Подхожу ближе, он разворачивается спиной к снующей по коридору толпе и делает вид, что любуется заснеженными берёзками. Пристраиваюсь рядом и кладу на подоконник деньги:

— Здесь пять четыреста. Пересчитай.

— Верю, — убирает купюры в карман.

— Остальное потом отдам.

— Отдашь, куда же денешься.

Собираюсь уйти, но он придерживает меня за руку:

— Прогуляемся после школы?

— З-зачем? — от неожиданности даже начинаю заикаться.

— Обсудим твой долг, например.

Ничего не понимаю. Хочет припугнуть меня повышенными процентами? Или для чего всё это?

— Я… У меня дела.

И ведь действительно дела. Игрушка должна быть готова к маминому приходу.

— Как знаешь, — хмыкает Руднев и, одарив меня напоследок уничижительным взглядом, уходит прочь.

Стою в ступоре. Вроде и долг частично вернула, и от прогулки отвертелась, а холодок по спине нехороший.

Вздыхаю и плетусь обратно в класс. По пути в коридоре замечаю Пушковского, снова уткнувшегося в учебник, только на этот раз рядом с ним Катька из вэшек, а не блондиночка. Интересный у него метод ухаживания – чужую домашку делать. Ладно, не моё дело.

Олюшка заглядывает в класс на очередной перемене и объявляет, что посещение выставки восковых фигур состоится уже завтра. Кто не идёт, обязан явиться в школу, чтобы украсить актовый зал к празднику, который состоится в понедельник. Это у нашей классной такой особый способ сплочения коллектива — трудотерапия для уклонистов. И, нужно признать, способ действенный. Мало кому нравится вместо культвыхода отскребать жвачку от парт.

Остаток учебного дня борюсь с сонливостью и молюсь о скорейшем завершении уроков. На переменах откровенно сплю на парте.

К моему великому счастью, нас отпускают пораньше — физкультурник заболел. Нет. Нельзя так радоваться чужим несчастьям, но я радуюсь. Физ-ра меня бы просто добила.

По пути домой пропускаю мимо ушей половину слов, что щебечет Светка. Кажется, она присмотрела себе на каком-то сайте платье для Нового года. Или костюм. Не улавливаю.

Дома первым делом достаю медвежонка. При дневном свете он выглядит ещё лучше. И даже круче, чем тот первый: петли более ровные, одна к одной, и наполнитель удачнее.

У меня буквально открывается второе дыхание. Откуда-то приходит бодрость и желание творить. Но едва беру в руки спицы, как на телефон приходит сообщение от Светки: «Я ключи от дома забыла. Можно, у тебя перекантуюсь?». Отвечаю «конечно» и иду на кухню делать ревизию продуктов. Это я могу подножным кормом обойтись, а Бочаева — существо привередливое.

Пары минут не проходит, как пиликает домофон. А когда открываю дверь квартиры, эта коза с ходу выдаёт:

— Я суши нам заказала.

— А я суп поставила разогревать, — бурчу и иду выключать плиту. Уже понятно, что суп сегодня в пролёте.

Ждать доставку идём в мою комнату.

— О. Мой любимый Мишаня, — умиляется подруга. — А зачем ты ему карманы оторвала?

— Не оторвала, а ещё не пришила.

Светка смотрит непонимающе, и я решаюсь всё рассказать. Выходит как-то буднично и безэмоционально, словно я каждый день продаю что-нибудь одноклассникам. Запоздало понимаю, что подруга может теперь посчитать меня богатенькой буратиной, и быстро присочиняю историю, как отдала все деньги маме для погашения кредита за новый пылесос.

— С ума сойти! — выдаёт Светка. — Шесть косарей! Серьёзно?! Вот его плющит от блондиночки.

— Или не от неё.

— Ну не от Катьки же, — смеётся подруга. — Слушай, так тебе и вправду можно этим зарабатывать. Хоть на том же сайте, где все эти мастера обитают.

— Ну… Не знаю.

— Зато я знаю! Давай доделывай, пофоткаем Мишаню и будем создавать тебе профиль. Но Кот меня удивил. Нет, ты подумай только, шесть косарей!

— У богатых свои причуды, — пожимаю плечами. — Может, для него это и не деньги вовсе.

— Богатых? — удивлённо переспрашивает Светка. — Богатые не ходят в джинсах из ближайшего супермаркета.

Не пойму, что не так с джинсами Пушковского. Может, ему в таких удобнее. Только собираюсь озвучить эту мысль, как снова пиликает домофон, курьер принёс Светкин заказ.

Жую шедевр японской кухни и делаю вид, что мне вкусно. Всё-таки мамин грибной суп в сто раз лучше. Подруга ловко орудует палочками, параллельно листая в телефоне фотографии игрушек с разных страничек рукодельниц.

— Во, можно просто белый фон, — разворачивает экран в мою сторону. — Есть ватман?

— Не-а. А, погоди. Есть остатки обоев, они с обратной стороны белые.

— Годится.

После обеда я принимаюсь за вязание, а Светка читает какие-то умные статьи по предметной съёмке.

Едва я заканчиваю, начинается фотосессия. За полчаса подруга изматывает не только меня, но, кажется, и ненаглядного Мишаню. А потом просматривает результаты своих трудов и чуть ли не пищит от восторга.

— Может, мне на фотографа пойти учиться? Смотри, как круто!

— Пойди, — мямлю сонным голосом.

Эффект второго дыхания начинает заканчиваться, чувствую, что засыпаю на ходу.

Пока Светка вбивает мои данные в форму регистрации на сайте, я сижу рядом с ней за столом и подпираю щеку рукой. Глаза сами собой смыкаются. Такое чувство, что обратно их открыть уже не получится. В итоге просто утыкаюсь лбом в стол.

— Лид, здесь надо почту для регистрации.

— В закладках есть, — бурчу, уже не в силах поднять голову с твёрдой столешницы. — Открой, скопируй.

И всё. Моё сознание уплывает. Как же это прекрасно, просто спаааать.

— Вау! Кто это? — вскрикивает Светка прямо над ухом, и от неожиданности я резко поднимаю голову.

7

Обычно в субботу четыре урока, но в этот раз Олюшка договаривается с обэжешником о переносе его занятия, так что после трёх уроков класс начинает собираться на выставку.

— Что значит, не идёшь?! — гневно шипит на меня Светка. — А кто меня там фоткать будет?

— Попроси Янку, она не откажет.

— Да чёрт с ними, с фотками. Я не хочу идти туда одна!

— Не одна, а с целым классом. Ну или оставайся на украшение зала.

— Это которое в пять вечера? Вообще-то, у меня уже свидание намечено на это время. И, кстати, по твою душу. С Серёгой. Не могла раньше сказать, что не идёшь?

Качаю отрицательно головой. На самом деле могла, конечно, но потом бы слушала уговоры и стенания. Меня саму нисколько не прельщает перспектива провести субботний вечер таким образом. Оказывается, днём в актовом зале проходит репетиция малышей, и мешать им строго запретили. Но проще прийти в школу ещё раз, чем где-то добывать деньги на билет.

Светка дуется и больше со мной не разговаривает. Так и уходит молча со всеми, а я плетусь домой.

У мамы выходной. Уже с самого утра она носится в хлопотах перед походом в ресторан на день рождения тёти Лены. Сначала наглаживает одно платье, но потом примеряет, и ей оно уже не нравится. Достаёт другое и снова гладит. Я тихо хихикаю, глядя на эту картину. Чтобы не мешать, закрываюсь в комнате и включаю комп.

Сердце замирает, когда вижу очередное послание от Антона:

«Восхищаюсь твоим талантом. А меня научишь?»

Снова глупо улыбаюсь. Всего несколько слов от едва знакомого парня, а в животе словно бабочки порхают.

Копирую ссылку видеоролика, по которому сама вспоминала азы вязания, и кидаю с припиской: «Здесь всё максимально подробно. Для новичков».

Минут через десять приходит новое сообщение:

«Попробовал соорудить цепочку из воздушных петель, ничего не получается. Может, встретимся? Объяснишь, что делаю не так. Я сегодня в магазине до шести».

Напрягаюсь. Переписка — это милое, ни к чему не обязывающее занятие. А вот встреча — это уже серьёзно.

«Извини, не получится» — отвечаю коротко.

Сначала добавляю пояснение про трудотерапию в школе, но тут же удаляю. Может сложиться впечатление, что в другой день я готова встретиться.

«Жаль» — приходит в ответ. Пять плачущих смайликов дополняют сообщение.

И снова тишина. Я не знаю, что ответить, и Антон больше ничего не пишет. Становится даже как-то грустно.

А потом меня зовёт мама, чтобы помочь ей застегнуть молнию, и мои мысли переключаются на другое.

***

Алинка из десятого «В» стоит на верхней ступеньке стремянки и пытается приколоть бумажное сердце к тканевому заднику. Сразу двое её одноклассников крепко держат «шаткую» лесенку, при этом с больши́м интересом заглядывая под короткую юбку. Один даже достаёт телефон и делает несколько снимков.

Кроме них на сцене возится ещё не менее десятка человек: мальчишки устанавливают колонки, девчонки скручивают большие цветы из бумажных заготовок, Алёна Игоревна, педагог по воспитательной части, пытается этим всем руководить.

Я наблюдаю за ними снизу из зала. У меня суперважное занятие — клеить опознавательные таблички на стулья в начале каждого ряда. Здесь вот будет сидеть девятый «а», а там — десятый «б». Останавливаюсь в проходе и утыкаюсь в распечатанную схему, не замечая, что мешаю кому-то пройти.

— Сёмина, я летать не умею, — слышится совсем рядом, и я поднимаю взгляд.

Пушковский, нагруженный оборудованием, стоит рядом и хмурится. Бандура в его руках большая и явно тяжёлая, такую б вдвоём тащить, а не одному. И вместо того, чтобы освободить дорогу, я зачем-то кидаюсь ему помогать.

— Сёмина! — буквально рычит он в ответ на мой альтруистический порыв. — Исчезни!

Но я как приклеенная плетусь вместе с ним до самой сцены, больше мешая, чем помогая. Наконец, Пушковский передаёт штуковину другим мальчишкам и, развернувшись, обжигает меня гневным взглядом.

— Тебе что, шести тысяч на билет не хватило? — выдаёт он, и я даже теряюсь от такого вопроса.

— Тебе, смотрю, тоже, — кидаю самый бредовый ответ из всех возможных.

Кот сначала замирает в удивлении, а потом произносит с ухмылкой:

— Конечно, я же всё тебе отдал.

Ну-ну, так я и поверила. Надменно фыркаю, и молча ухожу обратно клеить свои таблички. Когда оглядываюсь, Пушковский вместе с другими уже подсоединяет провода к одной из колонок.

Не успеваю проделать и половины работы, как понимаю, что у меня заканчивается скотч. Сообщаю об этом Алёне Игоревне, и она отправляет меня в методкабинет за пополнением запасов.

На первом этаже светло и шумно, но стоит начать подниматься по лестнице, голоса отдаляются, и наползают тени. Коридор второго этажа, по которому я крадусь, совершенно пуст, уроки давно закончились, и даже уборщицы уже отправились домой. Одинокая тусклая лампочка разгоняет темноту лишь в самом начале, но чем дальше я отдаляюсь от неё, тем больше погружаюсь в сумрак. Мои шаги разносятся гулким эхом, становится как-то не по себе, и хочется идти на цыпочках.

До кабинета остаётся совсем немного, только свернуть налево, а там рукой подать. Почти расслабляюсь, но за поворотом натыкаюсь на чью-то фигуру, и едва не вскрикиваю от неожиданности. Света мало, но его хватает, чтобы узнать Руднева, и даже разглядеть самодовольную ухмылку.

— Ммм… Какие люди и без охраны, — произносит он.

Интересно, что он забыл в школе так поздно? Вроде не видела его среди других парней, помогающих в актовом зале.

— Как поживаешь? — приближается ко мне вальяжно. — Нашла, где раздобыть денег?

Чёрт. Он всё о своём. Не нравится мне этот разговор в темноте, дойти бы скорее до кабинета и включить свет. А насчёт долга — Светка, может, прямо в эту минуту договаривается со своим знакомым. Только собираюсь открыть рот, чтобы заверить Руднева в своей платёжеспособности, как тот грубо толкает меня к стене и прижимает всем своим телом. От шока слова застревают в горле, и я просто молча хлопаю глазами.

7 (2)

Я как заворожённая смотрю ему вслед, пока рядом не раздаётся грубое:

— Ну, чего застыла? Пошли.

Кот направляется к кабинету, и я в недоумении плетусь следом. У двери он достаёт из заднего кармана ключ и вставляет в замочную скважину, а до меня вдруг доходит, как он тут оказался:

— Алёна Игоревна послала ключ отдать?

— А ты думала, я тебе в охранники набиваюсь? — отвечает едко. — Не обольщайся, это была разовая акция.

Мы проходим внутрь, и Пушковский щёлкает выключателем. С непривычки свет режет глаза, и я не сразу могу сориентироваться, где что искать. В итоге замечаю скотч на полке шкафа, подхожу и беру один моток.

Кот наблюдает за мной, подперев стену плечом. Понимаю, что нужно обсудить произошедшее, но не знаю, с чего начать.

— Там было не тридцать, — выдаю, наконец.

Пушковский морщится, явно недовольный поднятой темой.

— Забей.

— Четырнадцать шестьсот, — продолжаю свою мысль. — И проценты за два дня, не знаю сколько.

— Зато я знаю, — шипит в ответ, — Пятнадцать четыреста. Сёмина, не умеешь играть в эти игры — не лезь. Как тебе вообще в голову пришло занимать у этого урода?!

Что мне на это ответить? У Светки отец контролирует каждый выданный рубль, а больше не у кого. И то, что у Руднева многие одалживают, вовсе не секрет. И я действительно собиралась рассчитаться с ним в ближайшее время, а теперь, стараниями некоторых, сумма моего долга возросла. И возросла очень прилично.

— Я не рассчитывала отдавать столько, — произношу с претензией, гордо вскинув подбородок.

Испуг от поползновений Руднева уже прошёл, а вместе с ним и чувство безграничной благодарности Пушковскому. Теперь я злюсь, что он глупо повёлся и заплатил больше.

— Ясно, — кидает Кот раздражённо.

— Что ясно? У меня нет лишних десяти тысяч.

— Нет так нет. Это всё?

— Возможно, часть верну в ближайшее время. Но это не точно. У меня…

— Сёмина, задолбала, — несколькими стремительными шагами Пушковский пресекает расстояние между нами. — Слушай сюда. Мне пофиг на тебя и твои деньги! Я не перевариваю этого ублюдка, вот и всё. Если ему плохо — мне хорошо! Это понятно?

Замираю, ошарашенная его отповедью. Не знала, что у них с Рудневым давний конфликт. По крайней мере, на всеобщее обозрение это не выносилось. И что значит «ему плохо»? Наварился на лишнюю десятку и рад.

Словно прочтя мои мысли, Кот поясняет:

— Деньги для него — хлам. А с тобой он бы ещё долго игрался.

Пытаюсь осознать услышанное. «Долго игрался»? Так и зажимал бы по углам? Выставил бы конские проценты и стал вымогать… уже не поцелуй? Злость на Пушковского отступает, похоже, он спас меня не только от сегодняшнего кошмара, но и от больших проблем в будущем.

— Отдашь, как сможешь, — произносит Кот уже спокойнее. — Или вон медведей своих свяжешь, возьму натурой. В тот раз отлично зашло.

— Как это медведей? — переспрашиваю, чтобы убедиться, не послышалось ли мне.

— Руками, Сёмина, руками, или чем ты там вяжешь? Возьмёшь среднерыночную цену и разделишь на неё, узнаешь количество штук. Блин, кому я объясняю?!

— И… зачем твоей подружке столько игрушек?

— А кто сказал, что подружка одна? — Кот хитро щурится, возвращаясь в своё обычное состояние. — Взяла что надо? На выход!

***

Идём до актового зала в молчании, а после расходимся каждый по своим делам. Доклеиваю таблички, и меня сразу же привлекают к подметанию сцены.

Зал украшен, все расходятся домой, и только я продолжаю возиться с веником и совком. Когда заканчиваю и иду одеваться, школа совсем пуста, разве что Алёна Игоревна ещё наверху в своём кабинете, да охранник скучает на посту.

Становится как-то не по себе. До дома недалеко, но идти через тёмный двор школы всё равно страшновато, вдруг там караулит обозлённый Руднев.

Выхожу на крыльцо и вижу четверых парней, которые помогали в актовом зале, Пушковский тоже среди них. Они что-то оживлённо обсуждают и громко смеются. Облегчённо выдыхаю и уже спокойнее иду к воротам.

Вдруг понимаю, что забыла варежки в раздевалке, но возвращаться совсем нет желания. Да и ладно, потом заберу, если никто не стащит.

Едва покидаю школьный двор, меня догоняет тёмная фигура. Шарахаюсь в сторону от неожиданности и тут же слышу знакомый голос:

— Не бойся, свои.

Пушковский подстраивается под мой шаг и идёт рядом. Оба молчим, как дураки, отчего мне ужасно неловко. Вроде ничего особенного, живём в соседних домах, и просто так совпало, что оба идём в одно время одной дорогой, но ощущения всё равно странные.

— Где рукавицы? — разрушает тишину Кот.

— В школе остались, — бурчу, пряча руки в карманы.

— Держи.

Снова шарахаюсь в сторону, словно мне не перчатки предлагают, а самокрутку с травой.

— Дело твоё, — бросает Пушковский, убирая перчатки в карман, и мы снова идём в тишине.

Успеваем пройти почти квартал, когда у Кота начинает пиликать телефон. Морально настраиваюсь слушать его разговор с одной из зазноб, но он лишь отвечает в трубку короткое «перезвоню» и убирает телефон. Хм, не очень-то вежливо, подружка может и обидеться. Хотя в его случае одной больше, одной меньше.

Переходим дорогу и ныряем в арку, что ведёт в наш двор. Сама арка располагается между Светкиным домом и домом Пушковского, которые образуют букву «Г», а вот мой дом – самый дальний. Обычно я срезаю через детскую площадку, так делаю и в этот раз. Приостанавливаюсь, чтобы попрощаться, вот только Кот и не думает сворачивать к себе.

— Чего тормозим? — спрашивает он как ни в чём не бывало.

— Да так… — тяну задумчиво и снова набираю ход. Пушковский продолжает шагать рядом.

У подъезда долго роюсь в сумке, пытаясь найти ключи. Кот терпеливо ждет. Если до этого момента еще была вероятность, что он идет к кому-то, живущему рядом со мной, то теперь все сомнения улетучиваются. А говорил, что акция охраны разовая.

Найти ключи мне помогает свет фар подъезжающей машины, она останавливается напротив нас, и, вот сюрприз, на переднем сидении я замечаю свою маму. Она смеётся и оживлённо что-то говорит водителю, при этом сильно жестикулируя. Кто за рулём не удаётся разглядеть, мама у меня хоть и миниатюрная, но полностью закрывает обзор.