Игрушка для лесорубов

Глава 1

АМАНДА

— Ты следующая! — говорит мужчина, стоящий рядом со мной, его лицо скрыто от меня в тени и лишено каких-либо эмоций.

Моё сердце колотится так сильно, что я не могу дышать. Я осматриваю комнату, в которую меня привели, и от запаха дыма, алкоголя и застарелого пота меня охватывает отвращение и паника.

На платформе стоит ещё одна женщина, сейчас она ярко освещена прожектором. В стороне мужчина принимает на неё ставки, и его голос становится громче с каждым повышением цены. Но эта девушка не такая, как я. Её заставили прийти сюда силой, а я сама решила участвовать в аукционе. Цена, которую заплатят за эту несчастную, достанется неизвестному человеку. А мой покупатель обязан заплатить деньги именно мне. Я решила сама себя продать! У меня нет другого выхода, а главное, терять мне уже нечего!

Я пытаюсь успокоиться, делая вдох на пять счётов и выдох на десять. Мои ладони болят оттого, что я сильно сжимаю кулаки, и я замечаю, что ногти уже оставили на коже следы. Я сейчас не могу ясно мыслить. В моей голове крутятся мысли, переплетаясь с эмоциями, угрожая поглотить меня и довести до истерики, если я не возьму себя в руки.

Через минуту я окажусь там, на сцене, в комнате, полной мужчин, готовая уйти с аукциона к тому, кто предложит самую высокую цену. Хороший он человек или плохой, красивый или уродливый — у меня не будет выбора. Да и может ли хороший человек прийти сюда, чтобы купить женщину? Договор будет рассчитан на год моей жизни.

Я напрягаюсь, пытаясь разглядеть лица мужчин в толпе, и вздрагиваю при виде их мерзких ухмылок. Девушка на сцене одета в чёрное обтягивающее платье, которое почти ничего не оставляет воображению. Я опускаю взгляд на свои джинсы и майку, гадая, поможет ли мне моя одежда или наоборот навредит.

Мои губы липкие от помады, которую я нанесла дрожащими пальцами. Под мышками и на спине я вся мокрая от пота. Я покачиваюсь, хватаясь за руку мужчины, который скоро отправит меня навстречу судьбе. Он стряхивает мою руку с видом отстранённости, и у меня в горле встают слёзы.

В самый страшный момент моей жизни мне не на кого опереться даже на мгновение.

Я настолько одинока и опустошена, что даже не могу выразить это словами. Там, где раньше было моё сердце, теперь лишь бездонная печаль, которую уже невозможно будет заполнить.

Я хрупкая и беззащитная. Оцепеневшая и опустошённая.

Единственное, что помогает мне держаться, — это осознание того, что что бы ни случилось со мной дальше, это не причинит мне столько боли, сколько мне уже пришлось вытерпеть. Это решение, хоть и рискованное и безумное, но это мой единственный путь к спасению.

— Ты готова! — Ведущий аукциона подталкивает меня вперёд и остаётся позади, пока я еле переставляю ноги, пока не оказываюсь на платформе. Свет бьёт в глаза, он такой яркий, что мне приходится щуриться, но я всё равно ничего не вижу перед собой.

Начинаются торги, и с каждым голосом аукциониста я чувствую, что вот-вот потеряю сознание.

Я помню, что сказал организатор аукциона: просто будь собой в этот момент, чтобы привлечь наиболее подходящего участника торгов. Естественное совпадение, сказал он, как будто у меня был шанс найти своего рыцаря в сияющих доспехах, своего мистера Совершенство, в этом проклятом месте. Хорошие парни сюда не ходят.

«Застенчивость или нервозность не обязательно отпугивают мужчин, — сказал он мне. — Такие мужчины, как те, что приходят сюда и которые хотят обменять деньги на живую плоть, любят покорных и услужливых женщин». От этой мысли у меня к горлу подступает желчь.

Внезапно осознав, что это мой единственный шанс собрать необходимые мне средства, я испытываю непреодолимое желание сделать всё возможное.

— Не хотите ли немного взбодриться? — Ведущий протягивает мне свою маленькую серебряную фляжку, которую я с благодарностью беру. Я не знаю, что в ней, крепкий виски, и жидкость обжигает горло и теплом разливается по желудку.

В воздухе раздаются мужские голоса, и акустика словно оковывает меня, передавая звуки от головы к ногам. Я не должна бояться, и не должна стыдиться или смущаться. Я должна быть решительной. У меня нет выбора!

Чувствуя, как паника охватывает меня, я поворачиваюсь, словно приглашая всех увидеть, что они могут получить. Я уверена в своей привлекательности, хотя я и не кинозвезда. Однако благодаря своей внешности я выгляжу как невинная соседская девочка, и это всегда привлекало во мне мужчин, которые стремились меня развратить.

Мои каштановые локоны ниспадают на плечи, и я вызывающе смотрю перед собой, не отводя глаз, хотя в зале темно и я никого не вижу.

Внезапно, словно разряд электричества, на мгновение вспыхивает свет прожектора, ослепляя меня. На секунду толпа становится видимой. Прямо передо мной стоят трое огромных мужчин с суровыми лицами, наполовину скрытыми непослушными бородами. Двое из них скрестили мускулистые руки на груди, а третий засунул большие пальцы в карманы джинсов. Я моргаю, затем щурюсь, когда свет снова ослепляет меня, и они исчезают. Но на этот раз я знаю, кто смотрит на меня, и это почему-то вызывает у меня нервную дрожь.

Я покачиваюсь, протягиваю руку, чтобы ухватиться за что-нибудь и удержаться на ногах, но ничего не нахожу. Моё сердце бьётся, как барабан, лёгкие сжимаются так сильно, что я задыхаюсь. Когда я теряю сознание, я слышу слово «продано», и всё погружается во тьму.

Когда я снова моргаю, по краям моего зрения темнеет, а во рту сухо и кисло. Я щурюсь в туннеле темноты и замечаю размытую фигуру, стоящую надо мной. Я слышу свой голос, как отдалённое эхо: «Где… где я?»

— На, выпей. Ты отключилась, — говорит огромный мужик, огромный почти как Геракл. Он подносит стакан ледяной воды к моим губам. Его рука приподнимает мою голову, пока я не начинаю пить. Холодная вода почти обжигает, и я вздрагиваю от холода. Но в его серых глазах я вижу доброту, и это меня удивляет.

Давно никто не смотрел на меня без презрения. Я разглядываю его лицо, светлые волосы, густую бороду, мускулистые руки, которые натягивают рукава рубашки почти до предела. Его большие ноги напрягаются под джинсами, когда он наклоняется, чтобы помочь мне.

Глава 2

Джон выходит из комнаты. Филл снимает ремень с моего запястья и накрывает меня одеялом. Арон стоит у стены, его лица не видно, но я знаю, что он там. Мы молчим, и я не знаю, что сказать.

— Спокойной ночи, — говорит Филл. Он ждёт, что я отвечу, но я молчу. Он выходит из комнаты вслед за Ароном и закрывает дверь.

Я смотрю на стену, она выкрашена в грязно-белый цвет. В углах прячутся тени. Я натягиваю одеяло на голову и сворачиваюсь калачиком. Я чувствую, что мужчины за пределами этой комнаты.

Слёзы жгут мне горло, но я не буду их проливать.

У меня нет такой роскоши, как возможность слёз. Никому нет дела до того, счастлива я или чем-то расстроена. Никто не утешит меня, тогда какой смысл плакать? Я пытаюсь уснуть, но сон ускользает от меня. В моей крови слишком много адреналина.

В конце концов, я откидываю одеяло и сажусь. Запахнув рубашку, я ищу на полу своё нижнее бельё и, соскользнув с матраса, поднимаю влажную ткань. Из меня вытекает ещё немного спермы, и я сжимаю ноги.

Я вытираюсь трусиками, насколько это возможно, а затем ищу сумку, в которой лежат вещи, купленные для меня Ароном. Она послужит временной корзиной для белья. Я могу постирать их завтра вручную, если другой возможности постираться здесь не будет. В этой хижине, кажется, нет современной бытовой техники, но, возможно, я её просто не заметила.

Раньше я не обращала внимания на комнату, но теперь я в замешательстве смотрю на вазу на комоде и мягкие подушки, украшающие кровать. Ковёр на деревянном полу тянется вдоль одной стороны кровати, как будто они беспокоились, что мои ноги замёрзнут, когда я проснусь утром. Всё выглядит так, будто три грубых лесоруба хотели, чтобы я чувствовала себя как дома. Это мог быть только Филл. Из всех них он единственный, кто прикасался ко мне с какой-то милой заботой.

Я провожу руками по деревянному стулу в углу, ощущая гладкую и тёплую поверхность. Он сделан вручную, в этом я уверена. Прекрасное мастерство, которым, возможно, обладает кто-то из этих мужчин.

Вещи, которые купил Арон, я разложила на комоде и рассматриваю каждую вещь, прежде чем её сложить и убрать в верхний ящик. Кажется, всё подойдёт, и это меня поражает. Откуда мужчина с такими большими руками, что он мог бы вырывать деревья с корнем, и телом, как у медведя, знает, как выбирать вещи для незнакомой женщины? Даже бюстгальтеры и трусики, которые он выбрал, подходят по размеру. Он купил мне средства женской гигиены, хотя, должно быть, ему было неловко в магазине... От мысли о том, как он стоял в очереди за ними, я качаю головой.

Я подхожу к закрытой двери, прижимаю ухо к гладкому дереву и напряжённо прислушиваюсь. В доме тихо, скорее всего, каждый из мужчин просто вернулся в свою комнату. Я слушаю так долго, что у меня начинает болеть ухо и напрягается шея. Когда я убеждаюсь, что всё в порядке, я осторожно поворачиваю ручку, готовясь к любому шуму, который может их разбудить. Дверь открывается легко, как будто её недавно смазали.

Из гостиной с открытой планировкой струится тусклый свет, и я медленно иду вперёд, вглядываясь в тени и пытаясь понять, безопасно ли это для меня. На кухне я обнаруживаю перевернутый стакан у раковины и, не обращая внимания на холод, наполняю его водой из-под крана. Я залпом выпиваю полный стакан, а затем ещё один, чувствуя, что жажда не утихает, а в желудке пусто.

Справа стоит высокий холодильник, и я рассматриваю его, размышляя, стоит ли искать еду, в которой так отчаянно нуждаюсь. Кусочек хлеба или сыра помогут мне продержаться до утра. Я уже кладу руку на ручку, собираясь открыть дверь, как вдруг тишину позади меня разрывает тихий шёпот.

"Что ты ищешь? Могу я тебе чемто помочь?" — спрашивает Джон, стоя совсем близко. На нём свободные шорты, которые низко сидят на бёдрах, обнажая невероятно рельефные мышцы груди и пресса. Его волосы, которые раньше были небрежно собраны, теперь длинные и распущенные, ниспадают волнами, которые должны выглядеть красиво, но не могут, когда он такой чертовски мужественный. Его губы сжаты в тонкую линию, скрытую густой светлой бородой, а руки висят по бокам, готовые к неизвестной схватке. Ему не составило бы труда разорвать обычного человека на части. У меня не было бы ни единого шанса, если бы он обрушил на меня свою ярость.

"Я сегодня ничего не ела," — отвечаю я. Он выдыхает через раздутые ноздри и делает шаг вперёд. Я инстинктивно вздрагиваю, не понаслышке зная, что такое грубые руки и жестокие слова. То, как Джон резко останавливается, увидев мою реакцию, заставляет меня задуматься. Отступив назад, он смотрит сначала на потолок, а потом на меня.

"Возьми, поешь всё, что хочешь, а потом поспи," — говорит он, и я смотрю на его удаляющуюся фигуру, на его размашистую походку, на силу, заключённую в каждой выступающей мышце на его широкой спине. Он похож на Тора или на какого-то неизвестного героя-викинга, сурового и жёсткого, но с непостижимыми границами, которые он не переступит. Он увидел мой страх, и это изменило его.

Я быстро нахожу хлеб, масло и небольшой кусочек сыра и делаю себе сэндвич, который забираю в свою комнату, чтобы съесть его там. Найдя свои джинсы, я разворачиваю кусок ткани в цветочек с крошечной фотографией внутри. Это единственное, что я взяла с собой. Я подношу ткань к носу и вдыхаю. Она больше не пахнет Элли, но я представляю, что пахнет, глядя на фотографию, а затем закрываю глаза и представляю её образ. Моё сердце расколото на две части: одна бьётся, чтобы я жила, а другая скована всей той любовью, которую я когда-то чувствовала. Есть только один способ снова сделать мое сердце целым. Я должна быть терпеливой и храброй. Такой же храброй, какой меня считает Филл. Это единственный способ пройти через всё это.

Я снова заворачиваю фотографию и убираю её на дальнюю полку комода, молясь о том, чтобы никто её не нашел. Только тогда я уютно устраиваюсь под тёплым одеялом и я наконец засыпаю.

ФИЛЛ

Обычно я просыпаюсь под звуки утренего леса. Но сегодня утром я просыпаюсь раньше обычного и вдыхаю оставшийся с ночи запах дыма от печки.

Глава 3

Пройдя ещё несколько шагов, она поворачивается ко мне и задаёт вопрос:

—Почему Джон так сильно меня ненавидит? Я не понимаю, зачем он вообще был на аукционе, если не хочет, чтобы я была рядом?»

—Если бы не Джон, кто знает, где бы я сейчас был. На самом деле он неплохой человек, только почему-то старается казаться таким суровым», — говорю я. Она медленно кивает, обдумывая мои слова.

Справа от себя я замечаю небольшую полянку с фиолетовыми полевыми цветами. Аманда наблюдает, как я подхожу к ним, наклоняюсь и собираю небольшой букет.

— Вот! Для вазы в твоей комнате, — уголки её губ приподнимаются в улыбке, и в конце концов она расслабляется настолько, что тоже улыбается.

Арона и Джона сейчас нет рядом, чтобы говорить мне, что я неправ, обращаясь с ней как с женщиной, а не как с вещью, а даже если бы они были здесь, мне было бы плевать на их мнение.

Видеть улыбку аманды — это все равно что наблюдать за появлением солнца после затмения.

Мы продолжаем путь, и вдалеке уже виднеется наша хижина. Наблюдая за тем, как Аманда возвращается в мой дом, я надеюсь, что сделал сегодня достаточно, чтобы она не переживала из-за времени, которое будет вынуждена провести с нами.

Прежде чем Джон и Арон снова выведут её из себя, если будут вести себя как дикари.

АРОН

Я открываю дверь домика, ожидая увидеть Филл и Аманда, которые пьют горячий шоколад и пекут печенье. Но вместо этого я нахожу Джон, потягивающего кофе, с остатками обеда на тарелке, поставленной в центр стола. Он поднимает взгляд, смотрит на меня своими стальными глазами и слегка кивает в знак приветствия.

— Опа! А где наш любовничек?

Джон пожимает плечами, но глубокие морщины между его бровями выдают неодобрение, которого хватило бы на целую роту хмурых солдат. "

— Его здесь нет, и её тоже!

Я качаю головой и подхожу к раковине, чтобы налить себе стакан воды. Это утро было трудным не только из-за изнурительной физической работы, но и из-за капризов Итана. Такое случается время от времени, пока чей-то кулак не сделает всем одолжение и не поставит его на место.

Но, к сожалению, в этот раз удар Филла возымел противоположный эффект.

Я открываю холодильник, нахожу привычную еду и осматриваю кухню.

"Она не приготовила обед?"

Джон резко выдыхает. "Первый день, а она уже отлынивает от своих обязанностей".

"Филл должен был немедленно привести её сюда, чтобы она могла привести себя в порядок и приготовить еду".

"Он должен был, но не сделал этого. С ними обоими нужно провести беседу. Как думаешь?"

Я наливаю себе кофе и, хотя в животе урчит, сажусь напротив Джона.

— Ничего, всё наладится, — твёрдо говорю я. — Девушка привыкнет. Это новый опыт для всех нас и для неё тоже.

"Не было бы этих проблем, если бы люди в этом доме не относились к ней как к своей новой лучшей подруге".

— Ты же знаешь Филла. У него очень доброе сердце.

—Филлу нужно взять себя в руки. Иначе мы с ним начнем драться из-за этой девки!.

Я резко поднимаю брови, а Джон так сильно сжимает зубы, что у него дёргается челюсть.

—Нет смысла портить хорошие отношения из-за девушки. — Эти слова призваны разрядить обстановку, но они сейчас не помогают.

—Я уже высказался по этому поводу. Я не собираюсь повторяться. Либо вы с Филлом будете держать себя в руках, либо мне придётся надавить на неё гораздо сильнее. По крайней мере, один из нас должен сохранять контроль над ситуацией".

—Всё под контролем, Джон. Будь спокоен".

Он делает глоток кофе и ставит чашку на стол, откинувшись на спинку стула. Между нами повисает тишина, пока я смотрю на крошки на тарелке Джона, размышляя, что бы съесть на обед.

— Прошлой ночью она вела себя достойно, — наконец произносит он. — Впервые за долгое время.

— Да, — соглашаюсь я, удивлённый его неожиданным комплиментом в сторону Аманда.

—Я думаю, надо серьезно поговорить с ней. И Филлуу нужно прекратить относится к ней как к своей возлюбленной!».

—Я поговорю с ним, сразу же как они придут!.—

Джон кивает, тянется за своей кружкой и допивает остатки кофе. «Но если она пропустит ещё один приём пищи или я вернусь домой в ужасном виде, она вылитит отсюда как пробка.

Я хочу сказать ему, что этот дом выглядел ужасно последние пять лет, без женской руки, но не говорю этого. Нет смысла злить медведя. Да и куда мы её вернём? Если бы у неё был дом, она бы пришла к нам хоть с какими-нибудь вещами, а вещей у неё небыло значит нет и дома. И скорее всег еслибы у неё был дом то ей вообще не нужно было продавать себя с аукциона.

Когда Джон откидывается на спинку стула и упирается своими руками в стол, я пытаюсь понять, что мне нужно сказать, чтобы Филл осознал, что он ставит под угрозу всё наше соглашение, и как я могу объяснить , чего от неё ждут, если он будет пудрить ей мозги. Я провожу рукой по бороде, когда Джон выходит из хижины.

Я уже собираюсь приготовить себе что-нибудь поесть, как вдруг где-то в хижине раздается грохот. Вскочив, я прохожу через гостиную в коридор и вижу, как Аманда исчезает в своей комнате. Она была здесь всё это время и, судя по всему, подслушивала мой разговор с Джоном. Если она что-то слышала, это ставит нас в дурацкое положение.

Аманда собирается закрыть дверь, когда я подхожу, и вижу её ошеломлённое и испуганное выражение лица. Я ставлю ногу рядом с дверной коробкой, не давая ей закрыть дверь, но она даже не пытается. Я заполняю собой дверной проём, нависая над ней, как огромная деревянная глыба.

Мне не нужно ничего говорить, чтобы Аманда задрожала.

— Подслушивала наши разговоры?

— Я не хотела. Я была…

Я поднял руку, чтобы она немедленно замолчала. «Аманда, тебе нужно знать обо мне две вещи. Я не люблю лжецов и не люблю оправданий».

Её кожа бледнеет, и она отступает на шаг. «Я собиралась сказать тебе, что я здесь, но потом услышала, как ты говоришь обо мне, и подумала, что ты разозлишься, если я зайду».Теперь я точно разозлился!

Глава 4

ДЖОН

Именно это Аманда должна была сделать для меня. До её приезда я представлял, как смогу удовлетворить свои желания с ней, получив глубокое, тёмное и всепоглощающее наслаждение от власти над ней.

Но вот я здесь, дрочу до тех пор, пока не кончу в кулак, проглатывая стоны и ненавидя отчаянные звуки своего прерывистого дыхания. Ненавидя себя за то, что сдался и пошёл до конца

Боль в верхней части тела возвращается, пронзая меня насквозь. По комнате проносится порыв прохладного воздуха, охлаждая мою мокрую руку. Я тянусь за рубашкой, чтобы вытереться, и бросаю её в корзину для белья. Аманда разберётся с этим завтра.

Внезапно отключается электричество, погружая комнату в кромешную тьму, и я хватаю фонарик с тумбочки, где всегда его держу, и шарю в поисках спичек и свечи в шкафу. Пока я наблюдаю, как пламя разгорается и мерцает, моё отражение в зеркале выглядит ещё более безумным.

Я подхожу к окну и плотно закрываю его, заглушая шум ветра в ветках деревьев. Когда я возвращаюсь к кровати, чтобы сесть, раздается приглушённый звук, а затем лёгкий стук в дверь.

“Входи”.

Дверь приоткрывается. Филл и Арон громко постучали бы, прежде чем открыть дверь, так что это точно не они. Это Аманда, которая слишком боится ко мне войти. Она застыла в дверях, как Красная Шапочка, увидевшая волка в постели своей бабушки. Мой член снова твердеет, когда она скользит взглядом по моему обнаженному телу. Я делаю вдох и вздрагиваю. Выдыхая, я ухмыляюсь.

Может быть, сегодня вечером я получу то, на что надеялся, и если это случится, Аманда поймёт, что нужно делать, чтобы быть женщиной в моём доме.

АМАНДА

— Тебе нужно пойти к нему, — говорит мне Арон, помогая мне собрать осколки стекла и вытереть пролитое вино. — Тебе нужно доказать ему, что ты его не боишься и что он может рассчитывать на тебя в том, что ему нужно.

— И что же это? Мне несовсем понятно! - спрашиваю я.

— Ему нужна женщина, которая ничего не ждет от него, но готова отдать всё!

Мои глаза округляются от удивления. Звучит как неблагодарная роль человека, который просто существует в чьей-то жизни, но, к сожалению, я привыкла играть её уже много лет.

Мой бывший, Карлос, был именно таким человеком — без совести, эмоций и привязанностей. Он мог использовать и оскорблять других людей без малейшего сожаления. Я не могу поверить, что, сбежав от него, оказалась в ситуации с другим человеком, который ведёт себя так же жестоко.

— Я не могу,! - бессильно шепчу я.

— Ты должна, — взгляд Арона мягкий, но слова жёсткие. Он поднимается с корточек и с дребезжанием опрокидывает стакан в мусорное ведро. — Ты пока приберись. Успокойся. А потом уже иди к нему.

Когда я поднимаюсь, у меня подкашиваются ноги, и я хватаюсь за край стола, чтобы не упасть. Арон смотрит на мои побелевшие костяшки пальцев. — Он неплохой человек, Аманда .Просто он.... непростой.

То же самое нельзя сказать о Карлосе, даже о его так называемых друзьях. Люди общаются с ним из-за того, что он может для них сделать, а не из-за того, какой он хороший человек. Несмотря на то, что мужчины в этом доме ссорились друг с другом, я вижу, что за всем этим стоит крепкая дружба.

— Он причинит мне боль? - пытаясь скрыть страх спрашиваю я.

— Может быть, — Филл хмуро смотрит на меня из-за спины Арона, и тот бросает на него неодобрительный взгляд. — Но дело не в боле и страхе, аманда. Дело всегда в контроле и удовольствии. Дело в тех тёмных местах, которые таятся на краю нашего желания.

Я вздрагиваю, осознавая, что имел в виду Арон. Для большинства людей секс — это не просто цветы и розы. Это способ найти утешение для наших измученных душ и обрести внутренний покой в этом хаосе.

Я притворялась, что мне нравится секс с Карлосом, чтобы он был доволен. Когда я думала, что он любит меня, я закрывала глаза на его эгоистичность. Но когда я осознала, что он не испытывает ко мне никаких чувств, я просто смирилась с этим.

И теперь, с Джоном, мне предстоит то же самое?

«Он заставил тебя кончить», — шепчет мой внутренний голос. И он сделал это, используя методы, которые, как я думала, никогда не вызовут у меня удовольствия.

Он может сделать это снова.

Реальность такова, что у меня нет выбора, нравится мне это или нет. Я должна найти способ сделать этого мужчину счастливым, иначе я не получу деньги, которые мне так необходимы.

Я бросаю взгляд на Филла и вижу, что он сидит, опустив голову. Арон окликает его, и они оба выходят из комнаты, останавливаясь в коридоре перед спальнями, чтобы пошептаться.

На тарелках уже не осталось еды, так что мне остаётся только помыть их и оставить сушиться. Сковороды мыть сложнее, но сам процесс очистки приносит мне некоторое облегчение. Всё это время моё сердце бешено колотится от мыслей о том, что ждёт меня после того, как я приведу дом в порядок.

Я проверяю кладовую и холодильник, нахожу ручку и бумагу и записываю продукты, которые нужны мне для поддержания кухни в рабочем состоянии. В шкафу под раковиной я обнаруживаю ограниченный запас чистящих средств, поэтому добавляю в список ещё несколько пунктов. Возможно, кто-нибудь из лесорубов отвезёт меня в ближайший магазин, и я смогу сама что-нибудь купить. Перспектива заняться чем-то таким обыденным даёт мне надежду, что за пределами этих четырёх стен у меня будет хоть что-то, что я могу делать сама.

К тому времени, как я заканчиваю, в доме становится тихо, и я осторожно выхожу в коридор, прислушиваясь к любым признакам жизни. Моё сердце так сильно бьётся о рёбра, что мне приходится прижать руку к груди, чтобы унять его.

Мне нужно это сделать.

Но противостоять Джону - все равно что снова столкнуться с Карлосом, моим бывшим от которго я еле избавилась, и вот теперь опять могу попасть в обьятья такого же монстра.

Я не могу заставить себя постучать в дверь и стою, застыв, как статуя.

Может, мне стоит позволить ему прийти ко мне. Я могу оставить дверь открытой, как они настаивали, и посмотреть, кто решит воспользоваться моим телом сегодня вечером.

Глава 5

ФИЛЛ

Я ворочался всю ночь. Джон пытался нас всех достать, и у него это отлично получалось.

Сейчас зима, и это моё любимое время года. Можно исследовать лес, рисовать или писать красками, чтобы передать все эти красивые цвета, которые становятся всё бледнее. Мороз придаёт пейзажу особый блеск.

Аманда была такой счастливой вчера, когда рассказывала мне и Арону про свою любовь к живописи и природе. Эти воспоминания вызывают у меня улыбку.

Сегодня суббота, и рабочий двор закрыт до понедельника, но у меня ещё много дел.

Я хочу узнать, что произошло между Джоном и Арон прошлой ночью. Что-то между ними точно случилось. Арон сказал ей идти к нему, и мне это не нравится. Хотя, может, он был прав?

Сегодня я хочу пригласить Аманду в свою студию. Она ещё не достроена, и мне нужно, чтобы Арон и Джон помогли с некоторыми делами, которые требуют физической силы. Это может стать возможностью для всех нас поработать вместе.

Я замечаю, как Аманда торопливо обходит дом. На ней рубашка Джона, и она наклоняется, чтобы не промокнуть. Через несколько секунд она возвращается с бельём, которое развешивала сушиться, и быстро уходит. Я узнаю свои рубашки и брюки, а также несколько её вещей. Она замечает, что я смотрю на неё, и роняет часть белья на мокрую землю. Я не спешу ей помочь, а просто смотрю, как ветер приподнимает её волосы и как она выглядит в своей мокрой рубашке. Я вижу, что под ней только майка и бельё.

У меня сразу возникает возбуждение, и я не могу думать ни о чём другом. Я стою и смотрю, как Аманда уходит в хижину.

Блин, мне теперь срочно нужен холодный душ.

Я не закрываю окно, чтобы в комнату попадал свежий воздух и чтобы снять напряжение. Я с нетерпением жду, когда она наконец-то придет ко мне в спальню.

Но это будет не сейчас, когда она занимается домашними делами. Придется потерпеть.

Но я каждую минуту жду, когда настанет и моя очередь.

Я одетый в свободные брюки и свежую футболку, я иду по коридору на кухню. Мне не нужно ступать тихо и осторожно, потому что Аманда уже проснулась и встала. А мужчины в этом доме могут идти к чёрту.

Она открывает шкаф, я подхожу, и она оборачивается ко мне, нервно осматривая моё лицо, а потом и всё тело.

Я такой здоровенный, и мне нравится, что Аманда смотрит на меня. Я напрягаю мышцы, чувствую, как футболка натягивается.

— Доброе утро!

— Доброе утро, Филл. Я хотела блинчики сделать, но пришлось одежду с верёвки снимать! Извини! — В её глазах мольба, как будто она думает, что я сейчас её ругать буду, как Джон.

— Да ладно тебе, всё нормально. Я знаю, ты не можешь два дела сразу делать, так что не парься.

Она опускает плечи, глаза покраснели, щёки горят.

— Как спалось?

Я чешу затылок, ещё не отошёл от вчерашней работы.

— Хорошо. А ты?

— Я не привыкла к темноте и тишине. Но надо привыкать.

— Если что-то ночью понадобится, ты меня зови.

Она кивает, улыбается.

— С Джон всё хорошо? — спрашиваю я, не подумав.

Если она скажет «нет», что делать? Я же сам её между нами поставил, как Джон говорил. Но я не могу стоять в стороне, если Джон перегибает. Есть же предел, что она может вынести.

— Да, всё хорошо. — Она сглатывает, как будто ком в горле.

Она, конечно, что-то скрывает.

Она привыкла не показывать, когда ей плохо, делает вид, что всё нормально.

Её отчаяние прошлой ночью меня просто убило.

Аманда отворачивается, смешивает тесто для блинов.

Кто её осудит, если она захочет уехать?

Мне нужно убедиться, что она точно хочет остаться.

Сегодня я покажу ей, что мы можем предложить ей нечто большее, чем наши накачанные тестостероном тела, пыльную хижину и скверный характер.

— Я возьму к этому немного черники. У нас уже должна стоять коробка на крыльце. Посылку каждую субботу доставляют из магазина в городе. В ней будет почти всё, что нам нужно на следующую неделю. Если хочешь, на следующей неделе мы можем добавить в неё то, что ты хочешь. Или Арон или я можем отвезти тебя в город сегодня днём по магазинам. В любом случае, я пойду посмотрю, привезли ли заказ. Она кивает мне, и я иду за нашей доставкой.

К моему удивлению, Джон и Арон таскают дрова из поленницы, с которой, похоже, соскользнул брезент, защищавший её от дождя, и теперь она промокла насквозь.

— Эй, куда вы эти дрова теперь денете? — Я отступаю на крыльцо, прикрываясь от дождя.

- В сарай!.. Там они быстро просохнут! - говорит Джон

Арон прекращает работу и смотрит в мою сторону, прикрывая лицо от льющихся на него потоков дождя.

— Наша спящая красавица еще не проснулась?

— Да, она готовит нам блинчики. Потом после завтрака мы все вернёмся в амбар, чтобы продолжить обустраивать студию. Мне нужна помощь с некоторыми столярными работами.

Оба мужчины продолжают затаскивать дрова в сарай, не обращая внимания на мой комментарий, но, по крайней мере, они могут подумать о моём плане, пока я иду внутрь, чтобы отдать Аманде коробку с продуктами и показать ей, где лежат её покупки.

Внутри сладкий запах блинчиков наполняет всю кухню. Я ставлю коробку рядом с Амандой и достаю пакетики, роясь в поисках ягод. Она уже идеально сервировала стол.

— Оставь это мне, Филл. Я всё распакую. — Наши взгляды снова встречаются; по её лицу ничего не понять.

Она уговаривает меня сесть, и я чувствую прилив оптимизма. Через окно я вижу, как Джон и Арон снимают свои непромокаемые куртки и перекидывают их через перила, сбрасывая ботинки у двери крыльца с таким грохотом, что Аманда вздрагивает.

Они рассаживаются за столом, и Аманда подходит к нам с огромной тарелкой, полной дымящихся блинчиков, и протягивает нам. Я молюсь, чтобы Арон не попросил бекон или сосиски, но, к счастью, он этого не делает. Мы все сразу же начинаем есть, поливая блинчики сиропом, а она наливает нам дымящийся кофе.

Наша холостяцкая берлога внезапно стала очень уютной.