Игры на грани. Испорченный

Глава 1

Злата

Поскольку я заядлая спортсменка, а именно хоккеистка на позиции вратаря, то дисциплина во мне вбита шайбами с детства, которая соответственно включает в себя тайминг.

Терпеть не могу опаздывать, но сегодня именно тот день, когда я не влезла в забитый автобус и пришлось ждать следующий, попала в пробку, а затем еще этот проклятый автобус сломался и целый квартал мне пришлось топать пешком.

Бегу по лестнице, как ошалелая. С явно круглыми глазами, перепрыгивая через две ступени. Уже добираюсь до самого верха, когда лбом врезаюсь в чью-то, точно вылитую из стали, грудь.

Черт! Больно!

Позорно падаю на свои нижние девяносто, поднимаю голову и натыкаюсь на насмешливый взгляд голубых как небо глаз.

— Смотри, Клюв, тебе уже девки сами под ноги падают! — ехидно комментирует какой-то недоумок сбоку.

Хотя, почему какой-то? Это Марк Кузнецов один из этих самых «популярных» парней, по которым сохнут девчонки, и которые лично у меня вызывают приступ тошноты.

Нет, внешне с парнем все отлично. Подкачанный, смазливый и прекрасно об этом осведомлен, отчего и эго у него размером с нашу планету.

Яростно сверкая глазами, поднимаюсь, отряхиваю штаны и поднимаю сумку.

Подумаешь споткнулась! Что, издеваться теперь? Впрочем, этим наглецам и повода не нужно.

— Обычно девушкам руку подают, а не хамят, — фыркаю в ответ, одаряя кретинов презрительным взглядом.

— Обычно девушки на коленях другим делом занимаются, — развязно подмигивает Рома Клюев, медленно скользя по мне оценивающим взглядом.

Это именно в него я врезалась. В главного засранца университета, который, кажется, задался целью переспать с каждой девчонкой в радиусе ста километров. Репутация, я вам скажу, хромает. Как впрочем, и воспитание. Фу, таким быть!

Клюев, безусловно, незаслуженно красив. Голубые глаза, обрамленные темными длинными ресницами, кокетливая полуулыбка, из-за которой многие девчонки лужицей растекаются у его ног, греческий профиль и, само собой, мускулы и кубики. Вот только на меня это не работает. И не таких видали, я вам скажу!

— Уверена, так и есть, если у них вместо мозгов сахарная вата, — язвительно парирую, элегантно закидывая сумку на плечо.

Кузнецов выразительно присвистывает и начинает ржать, как конь, отчего я недовольно кривлю губы и раздраженно закатываю глаза.

— Пройти можно? — вздернув горделиво подбородок, спрашиваю.

Потому что этот Клюев не сдвинулся ни на сантиметр и не дает мне пройти, а я как бы опаздываю! А он стоит столбом, и прожигает меня своими голубыми омутами. Смотрит прищурено, я бы сказала хищно.

— А что мне за это будет? — лукаво вздергивает бровь.

Ну явно же намекает на какую-то пошлость. Чего еще можно ожидать от главного бабника универа.

— Останешься в целости и сохранности, — мило хлопая ресницами, елейным голоском протягиваю.

— Хах! Уже пошли угрозы, Клюв! Смотри в оба, а то от угроз до прямого домогательства — разгон небольшой.

Парни понимающе ухмыляются друг другу, чем меня еще больше бесят. Возомнили из себя не пойми что!

— Имя скажи — и пропущу, — неожиданно требовательно заявляет Клюев, а у самого глаза горят вызовом.

— Марфа! — лгу, не моргнув глазом, но он сразу просекает, что это полная чепуха.

Надо же, вроде обалдуй, а какой проницательный.

— Марфа — иронично хмыкает. — Почему не Матрона?

— Потому что — гладиолус!

Ясно-понятно. В эти кошки-мышки мы можем играть очень долго, а я уже итак опоздала. И мне в отличает от Клюева, любимчика университета и капитана хоккейной команды, не закатят глаза за опоздание, а сделают выговор. Ему поди, если он явится, красную ковровую дорожку расстелят.

Клюев, видимо, блеснул еще не всем своим остроумием, как и его дружок, но у меня нет времени на словесные шахматы, поэтому я ловко проскальзываю под руку парня и несусь в спортзал, слыша позади:

— Прокатили тебя, Клюв. Девчонка не промах.

— Да и фиг с ней. Не в моем вкусе, — лениво кидает другу.

И вроде не хочу, чтобы колкие слова добрались до меня, но неосознанно хмурюсь.

Нет, я, конечно, не модель Виктория Сикрет и видела с какими девчонками тусит Клюев и его компания дятлов, но все равно обидно.

Ну и фиг с ними! В моем вкусе скорее будет сюрстрёмминг*, чем он! Во как!

***

— Эй, Одуван, мы тут! — кричит мне из-за последней трибуны Алена — моя одногруппница.

Поскольку роста я немаленького, из-за чего, разумеется, ко мне приклеиваются различного рода неприятные клички по типу: «Дылда, Швабра, Палка», что вообщем-то никому не мешает любоваться моими длинными стройными ногами, то через головы сокурсников, сразу замечаю нашу небольшую компашку.

Вымученно улыбаюсь и машу рукой, пробираясь через людей.

— Ты чего опаздываешь? — целуя меня в щеку, спрашивает Алена, на что я морщусь, точно неприятно запахло, вспоминая неприятный эпизод произошедший на лестнице.

Глава 2

Злата

Когда Тема заходит ко мне в комнату с жалобным видом побитого щенка, придерживая свою загипсованную руку, я сразу подозрительно на него кошусь.

— Зла-а-т, как дела? — протягивает этим своим хитрым тоном, прощупывая почву в каком я настроении.

Стоит уточнить, в скверном. В пятницу, то есть через три дня, модуль по «теории коммуникации», в котором я ни черта не понимаю и, собственно, поэтому пытаюсь вызубрить. Не то чтобы у меня получается. Все эти термины — не мое.

Давайте, без стереотипов о том, что все спортсмены тупые, как бревна. Я среднячок, свои баллы зарабатываю сама, курсовую вот начала писать, но есть вещи (такие как заковыристые термины!), которые даются мне с трудом.

— Было нормально, пока тебя не увидела, — ворчу, захлопывая учебник.

Это наша обычная манера общения. Мы близнецы. Тема правда считает себя старшим, ибо вылез первым. И хоть сам любит меня подколоть, но в обиду никому не даст.

— Да ладно тебе! — хмыкает, падая на кровать, отчего несчастная пробирается под его весом.

Тема хоть и мой близнец, но в плечах шире, ростом чуть выше и, естественно, мускулистей. Девочек же чем-то нужно цеплять, кроме смазливой физиономии.

— Чем занимаешься? — опять выдает дежурный вопрос, на что я закатываю глаза.

Вот жучара! Что-то задумал!

— Говори уже, что хочешь!

Артем покусывает нервно губы, облизывает их, а затем на одном дыхании выпаливает:

— Сходи за меня на отбор в «Тайфун»!

Прошу прощения…

Чего?

Приподнявшись, прикладываю руку ко лбу близнеца, затем пристально осматриваю на наличие остальных травм на голове. Видимых нет, но внутри там явно вавка.

— Тем, ты если выпил, лучше иди спать.

— Та я серьезно! — недовольно пыхтя, встает с кровати, меряет комнату своим гигантскими шагами. Туда-сюда. Туда-сюда. — Ты же знаешь, сколько я пахал, чтобы к ним попасть. У них отбор. А я как сейчас? — приподнимает свою многострадальную руку.

— А вот пить не надо было!

Кто ему виноват, что он надрался до чертиков на какой-то тусовке и на спор рукой пытался сломать кирпич. Каратист недоделанный. Он может и старший, но мы-то с вами знаем кто умнее.

Близнец корчит рожу, мол, это я зануда, а не он тупица.

— Ну, Золотце, ну пожалуйста!

Если уж «Золотцем» назвал, то дело точно первостепенной важности. Артем действительно много работал над собой, приползал домой, а когда сезон закончился — каждый день на улице тренировался, чтобы не растерять сноровку. Он трудяга.

— И как ты себе это представляешь?

— Ну ты тоже вратарь! — говорит очевидное.

Да-да, мы даже стоим на одной позиции. И, кстати, совместные, тренировки у нас были, но, одно «маленькое» уточнение — я девушка.

— Тем, а то что я девушка тебя не смущает?

На его лбу образовываются складки, точно он впервые об этом глубоко задумывается. Для него я систер, золотце, зараза, когда злится, но существо бесполое.

— Ты же в форме будешь. И в шлеме. Никто не поймет. Да и ростом ты хоть и меньше меня, но на коньках особо не отличишь! Да и кто присматриваться будет! Это же отбор!

— А потом что? Ну пройду я отбор, и что тогда?

— Пару тренировок. Гипс сказали снимут через неделю. Все почти зажило! Золотце, любимая сестра, не отказывай ближнему…

Господи, дай мне сил!

Артем продолжает умолять, он в шаге от того, чтобы рухнуть на колени и биться головой об пол. Жалко его дурня. Он же хоть и дурень, но свой — родной.

— А это я куда дену? — указываю на свою грудь.

Тема таращится на нее непонимающе, а потом выдает:

— Та там ничего и нет! Не парься!

Бросаю уничтожительный взгляд на этого гада. Переговорщик из него как из меня балерина.

— За формой не будет видно, — бормочет брат, понимая, что перегнул палку.

— Хорошо. Допустим, я пройду отбор…

— Не допустим. Ты его пройдешь! — без капли сомнений отрезает Артем.

Упрямства ему не занимать, это точно.

— Что потом? Как я буду переодеваться с ребятами? Тренироваться?

— Там большой спортивный комплекс. Будешь идти последней. Если аккуратно все делать, никто ничего не заметит. Ты будешь в шлеме, никто тебя не узнает, ну а если узнают, то проблемы будут у меня, — с понурым видом отзывается. — Ты сама сказала, что больше не хочешь хоккеем заниматься.

Да, я действительно в этом году откатала свой последний сезон.

Хоккей — это прекрасно и я его люблю, но не горю им как Артем. Мне хочется получить образование в сфере маркетинга, возможно, попробовать себя в роли ведущей. В общем, хоккей для меня лишь часть жизни, а не вся жизнь.

— Черт с тобой, Темыч! — соглашаюсь я. — Но ты тогда закончишь за меня курсовую. Те расчеты, которые я просила, а ты сделал вид, что не услышал!

Глава 3

Злата

Треснете меня в следующий раз, когда я соглашусь на подобную авантюру!

Форма Артема на меня велика, и в ней я действительно смотрюсь громоздко и мало напоминаю девчонку. Особенно, когда, обреченно вздохнув, надеваю шлем, за которым прячутся мои светлые кудряшки, которые я предусмотрительно скрутила в крепкую гульку.

Издали и не различить во мне девушку, благодаря высокому росту, конькам и форме, несмотря на то, что фигура у меня довольно стройная.

Проблема не в моем виде, не в отборе, будь он проклят! Точнее, в нем, но не в нем.

Короче говоря, когда я согласилась пройти отбор в «Тайфун», то совсем забыла о маленькой, незначительно детали. Чувствуете, этот сарказм, да?

А проблема, собственно, вот в чем… Точнее в ком. В Роме Клюеве, чтобы ему шайб не забить в этом сезоне!

Он капитан команды — Тайфнун. И, разумеется, присутствует при отборе игроков в команду.

Ну и чем я думала, а?

— Я не могу, Тем! — шиплю брату, пока тот восхищенно разглядывает ледовую арену.

Недоумок предусмотрительно скрыл свое лицо капюшоном. Как он это объяснил: «Чтобы лишний раз не палиться!». Записывался само собой он, с тренером разговаривал тоже и все подумают, что и на лед выйдет он…

Нужно было видеть как утром брат искал шарф, чтобы замаскировать свою загипсованную руку. Та еще умора! И в целом мне было весело ровно до того момента, пока я не наткнулась глазами на самовлюбленную рожу Клюева.

— Что? — тут же оборачивается ко мне близнец. — Как это не можешь? — озадаченно хмурится.

— Клюев. Мы с ним не ладим, — решаю соскочить с вопроса. — Он может меня узнать.

— Да тебя сейчас даже родная мать не узнает! Не выдумывай, Одуванчик! Я бы сам пошел, но ты знаешь…

И снова этот жалобный вид побитого щенка. Знает жведь на что давить, гад ползучий!

— Тем более твоей курсовой я уже занялся, — обвинительно ворчит.

Ага, занялся. Пролистал, с умным видом покачал головой и отложил до тех времен, пока я, точно раненная в мягкое место, не буду бегать с модулями, экзаменами и курсачем.

Перевожу мрачный взгляд на Клюева, который развалился на первой трибуне возле тренера, точно король. Когда же эту мнимую корону клюшкой с головы засранца собьют? И смотрит на всех свысока, оценивающе, цепко.

Ладно. Наверняка он сейчас и должен так себя вести. В конце концов, он отбирает игроков в свою команду, но все равно бесит!

Отбор проходит следующим образом: хоккеист выходят за хоккеистом, где его ставят в пару с кем-то из уже игроков «Тайфуна», разыгрывается шайба. Часто замечаю как Клюев и тренер пристально наблюдают за техникой и за тем, как ребята стоят на коньках. Один из парней оступился, упал и, собственно, на этом для него отбор был окончен. По крайне мере в этом году.

Вратари идут последними, нас всего пятеро. Сперва мы катаемся, тоже забиваем шайбы, чтобы в целом продемонстрировать свои умения, и только потом становимся на ворота. Я тяну до последнего, хоть Тема и каждый раз подталкивает меня в спину со словами:

— Иди уже давай!

— Я следующая!

Он недовольно пыхтит, но не спорит. Чувствует, что я сейчас на грани того, чтобы развернуться и удрать. Только закаленный характер и умение не пасовать перед трудностями, помогают мне продержаться до конца отбора.

— Все прошли? — кричит Евгений Геннадьевич — главный тренер команды «Тайфун».

Молчу, точно язык во рту распух. Не могу слова вымолвить, пока не получаю больной тычок от Темы в бок и его злое шипение:

— Одуван! А ну взяла себя быстро в руки!

Прочистив горло, нарочно грубым голосом отзываюсь:

— Еще я!

Звучит, надо сказать, неубедительно.

В стороне слышится пару смешков, а какой-то особо сообразительный (Марк Кузнецов) шутит:

— Тебе-то куда, пацан? У тебя еще голос не до конца поломался.

— А ну тихо там, Кузнецов! — строго чеканит тренер, и, спасибо господи, кретин затыкается.

— Давайте, смотрим последнего и сворачиваемся! Результаты будут сегодня через час!

Дыхание замирает, когда понимаю, что тянуть больше не получится. Момент настал.

— Давай, Золотце, не подведи. Я в тебя верю. Ты же сама знаешь, что лучше всех этих недотеп, — подбадривает меня Тема.

И, пожалуй, эти слова придают мне уверенности. Потому что я правда не пальцем деланная, хоть и девчонка! Да я им всем нос могу утереть! И Клюеву его клюв подправить тоже!

Плавно скольжу по льду, несмотря на неудобства в форме. Проделываю с легкостью задания, которые мне дают. Отбиваю шайбы, даже забиваю пару сама и при этом даже без отдышки.

Краем глаза замечаю как уважительно переглядываются между собой несколько ребят.

То-то же! А это они еще не знают, что я девчонка! Боюсь, такого удара по своему эго особые индивидуумы не пережили бы.

Глава 4

Злата

Когда я воровато оглядываюсь, точно шпион на задании, выходя из туалета, в котором переодевалась, то расслабленно выдыхаю, никого не замечая.

Сердце стучит как бешеное, адреналин бьет в крови. До сих пор не верится, что нам удалось провернуть эту аферу с Темычем!

Он мне за эти потраченные нервные клетки одним курсачем не отделается!

Да я чуть сердечный приступ не получила, когда Клюев подъехал ближе. Если бы не шлем и если бы я не отворачивалась, то этот проницательный тип меня бы вмиг раскусил!

Все обошлось. Близнец готов целовать мои следы, но главное — теперь я с этого обормота не слезу! Буду припоминать при каждом удобном случае, как у меня чуть первый седой волос на голове не появился!

Сумка тяжелая, да еще и клюшка на плече. Жесткий ремень неприятно впивается в кожу, наверняка оставляя следы. Готова поставить свою почку на то, что Тема сейчас как коршун стоит в холле под доской расписания, на которой должны вывесить результаты отбора. Хотя, как по мне, все и без того прозрачно. Артем Одуванов — новый игрок на позиции вратаря команды «Тайфун».

Выхожу из-за угла, и тут же замечаю идущего мне навстречу Клюева.

Черт бы его побрал! Может, не узнает? Ага, как бы не так.

Наши взгляды скрещиваются, точно мечи. Его бровь вопросительно выгибается, когда он замечает меня с огромной сумкой и клюшкой. В глазах пляшут чертики, когда Клюев дерзко заявляет:

— Златинда, какая встреча!

Ага, очень «неожиданная»! Особенно, для меня.

Награждаю парня взглядом, который можно расшифровать как: «Катись в ад!».

— Решила преследовать меня? Так ты скажи, я найду минутку-другую на тебя.

Минутку-другую? Серьезно? А харя наглая не треснет?

— Выдаешь желаемое за действительное, Клюев, — возвращаю колкость. — Минутку-другую ты лучше удели своему воображаемому фан-клубу. Да и знаешь, — на моем лице расплывается коварная ухмылка, прихожусь по телу парня оценивающим взглядом, и с нотками скуки выношу приговор: — ты лучше никому не говори о том, что у тебя всего «минутка». Не в твою пользу играет.

Лицо Клюева больше не светится самодовольством. Он прекрасно понял намек, на его, так скажем, мужскую несостоятельность. И, судя по мрачной физиономии, его это задело.

— Ударила по больному месту? — с притворным сочувствием охаю, прикладывая руку ко рту. — Ты не переживай, Клюев, сейчас же всякие таблеточки есть. Все поправимо!

Ладно, а вот теперь пора сматывать удочки, потому что Клюев выглядит по-настоящему взбешенным, точно бык увидел красную тряпку.

Не ожидал, что ответочка прилетит? Так я ему не его воздыхательницы, хлопающие нарощенными ресницами. Я и клюшкой по харе заехать могу.

— У меня все в порядке, — цедит сквозь зубы. — А вот тебя смотрю очень интересует это моя составляющая часть. Столько заботы, советов, — язвительно парирует, быстро взяв свои эмоции под контроль. — Женский хоккей, серьезно? Я думал, его запретили всемирной ассоциации ненужных вещей.

Этот парень самоубийца? Он только что назвал женский хоккей ненужным. Что за двойные стандарты? Если бы кретин только знал, кто сегодня ловил его шайбы… И как бы не был велик соблазн раз и навсегда поставить на место говнюка, я молчу, точно рыба. Тема. Это все ради него, а не меня.

— Кстати, сегодня же нет в расписании женской команды, — хмурит брови, подозрительно на меня косясь.

Ну вот почему его мозг начинает подавать признаки жизни в самый неподходящий момент? Ну был бы и дальше себе просто красивым и накаченным! Так не же! Этот гаденыш умеет думать и сопоставлять, что мне совсем не на руку.

— У меня брат хоккеем занимается. Его пришла морально поддержать.

Не знаю почему, но начинаю оправдываться.

— Одуванов.

Не спрашивает, а утверждает. Я не удивлена. Он еще в первую нашу встречу пробил мое имя. Полагаю, там целое досье на стерву, осмелившуюся перечить его непревзойденному совершенству.

— Очень не рада была тебя видеть, Клюев, но мне пора!

Плечо уже реально начинает болеть от всей этой амуниции и клюшки. Клянусь. Все это барахло весит тонну.

— Взаимно, Златинда!

А затем он выкидывает нечто совершенно странное. Решительно делает два шага на меня, забирает сумку с плеча и, развернувшись, идет по направлению к холлу, откуда доносится шум и гам. Должно быть, уже вывесили результаты.

— Эй! — кричу наглецу, бросаясь за ним вслед. — Ты чего? Отдай!

Хватаюсь за сумку, но с тем же успехом я могла бы посоперничать с самуистом. Одно легкое движение парня, и он отцепляет мою руку. Прет тараном через толпу, пока не находит моего близнеца.

— Нашел себя? — грубо спрашивает.

— Да, — озадаченно кивает Артем.

Переводит взгляд на не менее ошарашенную меня, что стоит позади Клюева.

— Молодец. Прошел. Но если будешь заставлять сестру таскать свое барахло, очень быстро вылетишь, — холодно отрезает, вручая Артему его сумку и клюшку.

Глава 5

Злата

Я говорила, что ненавижу опаздывать? Так вот! Я снова несусь как угорелая по коридорам университета. А все почему? А потому что мой кретин близнец потерял ключи и мне пришлось возвращаться, чтобы отдать ему свои, поскольку он сегодня раньше возвращается домой.

Иногда у меня создается впечатление, что он пятилетний ребенок в теле почти двухметрового бугая. И если бы не очевидное внешнее сходство, то я бы настаивала на том, что в роддоме нам его подкинули.

Ну разве нельзя быть более дисциплинированным? Впрочем, чего я ожидаю от восемнадцатилетнего парня, у которого в голове только хоккей и девочки, которые ему без конца написывают? Ума не приложу, что они находят в Теме, но, без преувеличения, у него есть девушка на каждый день недели. В конце концов, они не знают, что в пять лет он описался от страха, потому что ему показалось, что в шкафу бабайка. Для них он — самец, а для меня растяпа и балда!

Пара уже началась минут десять назад, когда я наконец-то дохожу до нужной аудитории. Набрав побольше воздуха в легкие, тихонько приоткрываю двери и бочком-бочком, стараясь не привлекать внимания, пока преподаватель что-то увлеченно вещает студентам, двигаюсь в сторону скамеек.

Задеваю задницей какой-то цветок и, только благодаря своей отменной реакции, успеваю его перехватить до того, как он грохается на пол. Упс…

Ага, не привлекла, блин, внимания!

Теперь все взгляды обращены на густо краснеющую меня, в том числе и преподавателя. Он окидывает меня внимательным взглядом из-под тонких очков, выгибает брови и интересуется:

— Фамилия?

— Одуванова, — удается мне хрипло выдавить.

Я, конечно, девчонка боевая, но вот такое пристальное внимание терпеть не могу!

— Отмечаю вас. Присаживайтесь, Одуванова. Постарайтесь больше не опаздывать, чтобы не отнимать время у студентов, — коротко произносит, что-то чиркая в журнале.

С меня сходит семь потов, пока я оглядываюсь в поисках свободного места и, когда нахожу его, ноги намертво прирастают к полу.

Какая-то гадина навела на меня порчу! Или же это боги издеваются надо мной, потому что единственное свободное место во всей аудитории возле… Угадайте кого?

Самодовольно ухмыляющегося Клюева, который явно наслаждается моей неловкостью. Сволочь!

Да я скорее по горящим углям пройдусь, чем сяду рядом с этим недоумком!

Прищурившись, внимательно еще раз осматриваю аудиторию.

Ну хоть где-то, ну хоть краешек…

— Одуванова, вы так и собираетесь столбом стоять? Может, уже присядете? — строго поторапливает меня препод.

Клянусь, улыбка Клюева становится такой злорадной, как у Джокера. Он откидывается на спинку скамейки и похлопывает по месту рядом с собой, мол, присаживайся, детка.

Заставляю свои деревянные ноги двигаться. Подойдя к месту, награждаю Клюева таким злобным взглядом, как будто он виновник всех бед мира. Не то чтобы это его задевает, учитывая, как он вызывающе на меня пялится.

Ставлю сперва свою сумку, словно образовывая между нами пространство, а потом сажусь сама. С независимым видом достаю ручку и тетрадь, игнорируя присутствие Ромы.

Надо признать, удается с трудом. Он, подперев голову рукой, дерзко поглядывает на меня из-под ресниц, чем дико бесит. К тому же от него исходит приятный аромат парфюма. Нотка кардамона смешная с чем-то цитрусовым, тут же заполняет легкие. Хочется вдыхать и вдыхать, но я тут же останавливаю этот неуместный порыв.

— Ну это уже явно перебор, Златинда, — раздается его голос с хриплыми нотками. — Опять скажешь, что случайность?

— Нет, не случайность, — рассерженно шикаю. — Это божья кара за грехи прошлый жизни. Я наверное палачом была.

Парень издает ироничный смешок, словно невзначай расставляет ноги шире, касаясь под столом своей ногой моей. Меня будто прошибает током. На секунду даже забываю дышать, но быстро беру себя в руки, давая мысленную оплеуху.

Соберись, Одуван!

— Охотно верю, что была палачом. Хотя я все же предполагаю, что ведьмой, за которой гналась инквизиция.

Прошу прощения? Он только что назвал меня ведьмой?

— Тогда смотри в оба, Клюев, ведьминский дар может и в других жизнях проявиться. Приворожу тебя ненароком, потом будешь хвостиком ходить. Не отделаешься от тебя! — язвительно парирую.

— Ну пока только я от тебя отделаться не могу, — вполне справедливо замечает парень.

Ведь это я его нахожу, а не он меня. И это мне не нравится.

— Поверь, будь у меня выбор я бы предпочла сидеть рядом с бездомным, чем с тобой.

— И тем не менее ты рядом со мной.

Наши взгляды встречаются, и Клюев мне развязно подмигивает. Прикусив нижнюю губу, не скрываясь рассматривает меня, точно статую обнаженной женщины в музее.

Ох, я знаю, что он пытается сделать! Насмотрелась этих приемчиков от других ребят. Кретин пытается меня закадрить! Играет в кошки-мышки, распаляя интерес. Только вот сегодня ему крупно не повезло. На меня не действует его очарование, поэтому я просто бросаю на парня безразличный взгляд и отворачиваюсь, утыкаясь носом в тетрадь и начиная записывать за преподавателем лекцию.

Глава 6

Злата

— Одуванов! — раздается пронзительный звук свистка. — У тебя что, глаза на затылке? Ты уже четвертую шайбу пропускаешь!

Это первое мое замечание от тренера. Евгений Геннадьевич оказался человеком с непростым, скажем так, характером. Придирчивый, требовательный и не признающий слабость. Деспот, одним словом. Знаю-знаю, так и выращивают олимпийских чемпионов и в целом чемпионов, но я же девочка… К счастью, об этом никто не догадывается. В противном случае Евгений Геннадьевич дал бы мне пинок под зад еще на подходе к ледовой арене.

Я на самом деле удивлена, что это первое замечание, потому что всем кроме, разумеется, Клюева тренер уже напихал по самое небалуй.

— Исправлюсь, тренер, — нарочно сделав голос низким, кричу.

От ребят опять слышатся смешки. Меня целый вечер подкалывают из-за голоса. Под шлемом жутко чешется голова в гульке, а на лицо я наложила что-то вроде грима. Ну чтобы на случай если кто стал присматриваться — не узнал во мне девушку.

Я одевалась первая, поэтому, когда ребята зашли в раздевалку, уже была в шлеме и экипировке. Не передать словами сколько я испытала стресса, когда целая толпа хоккеистов начала стягивать с себя одежду!

Я, естественно, сразу же ретировалась под каким-то глупым предлогом. Мужской стриптиз в программу не входил. Не то чтобы я против, но… Уф! Неловко как-то!

Евгений Геннадьевич с меня переключается на других. Больше всего достается защитникам. Сегодня тренер пробует разные связки в звеньях, что-то себе записывает в блокнот, важно кивает головой и даже о чем-то советуется с Клюевым! Да этот кретин и вправду авторитет! С чего бы, спрашивается?

Понятное дело, что он капитан команды, но только слепой не заметил, что Клюева тренер выделяет. Тоже мне звезда местного разлива!

Конечно, шайбы я пропускаю. Хотя бы потому что если их не забивают, то тренер тоже недоволен, но не четыре раза подряд. И все же тренировка у девчонок и парней отличается. У нас меньше напора и накала, больше хитрости и ловкости, а не грубой силы. Парни хоккеисты прут напролом, не жалея впечатывают друг друга в борт, а это даже не матч с соперниками, а обычная тренировка. Первая в сезоне.

В итоге, со льда я чуть ли не выползаю, проклиная своего близнеца до седьмого колена. Нет, я этого засранца заставлю мне еще диплом писать! Да я же завтра просто не встану с кровати!

— Что, Одуванов, не привык к таким нагрузкам? — сильно хлопнув меня по спине, спрашивает Никита Дроздов — наш нападающий.

От сильного хлопка я спотыкаюсь и, не поднимая головы, ворчу:

— Геннадьевич зверь. Он всегда такой?

— Сегодня еще в хорошем настроении. Так что лучше привыкай, а то мы тебя отсюда выносить будем.

— Главное, чтобы не вперед ногами, — иронично хмыкаю, на минутку забывая, что я вообще-то в образе парня.

Испуганно кошусь из-под шлема на Дроздова, но тот, к счастью, уже отвлекся на девчонку из группы поддержки. Фух, пронесло…

Захожу в раздевалку со всеми, долго расшнуровываю и снимаю коньки, еще дольше копаюсь в железном шкафчике, перекладывая вещи из места на место, пока парни обсуждают всякую чепуху.

— Ну, Клюв, у тебя как будто вообще перерыва не было! Мы все еле ходим, а ты огурцом держишься!

Господи помилуй, еще чуть-чуть и Сережа Анисимов ему в ноги кланяться начнет! Да, Клюев в хорошей форме, но тренер и ему замечания делал! А значит, есть над чем работать. Всегда есть над чем работать.

— Еще бы! У него ж дядька в сборной играет. Это у них семейное.

— Я просто все лето занимался, а не по тусовкам шлялся, — закатывая глаза, фыркает капитан.

Такое впечатление, что его бесит повышенное внимание. Хотя, с чего бы это? Помнится, он любит когда девушки перед ним на коленях. Разве не это он сказал в нашу первую встречу?

— Ой, святоша какой! А кто у Петрова пол бара в одно рыло всосал? — подкалывает капитана Дроздов.

— Ой, иди ты!

Клюев отворачивается. Ребята идут в душ, кто-то выходит, кто-то заходит, потому что на всех кабинок не хватает.

Нет, душ меня не смущает, а вот то, что они расхаживают в одних, черт побери, полотенцах — очень даже!

Повернувшись, достаю смарт и с деловым видом принимаюсь в нем копаться.

«Я убью тебя, Темыч!»

«Все так плохо? Тебя рассекретили?» — моментально отвечает близнец.

«Нет. Но если ты не выйдешь на тренировки через неделю, то меня увезут отсюда в реанимацию. И больше у тебя не будет сестры!»

«Да ладно тебе, не драматизируй! Ты ж боец, Золотце!»

Вот паршивец!

Неожиданно я слышу звук упавшей ткани. Точнее, полотенца. Поднимаю голову и, клянусь, мои глаза чуть не вылетают из орбит.

Прямо перед собой я вижу голую круглую подтянутую задницу Кузнецова!

Резко отворачиваюсь, стукаясь больно шлемом об дверь.

Черт! Черт! Черт!

— Эй, ты чего, Одуванов? Да сними ты уже этот шлем! — хватает меня за плечо Кузнецов.

Глава 7

Злата

Когда ты высокого роста, нужно иметь смелость, чтобы надеть каблуки. К счастью, ее во мне хоть отбавляй. И несмотря на все навязанные стереотипы и насмешки с раннего возраста, я никогда не комплексовала из-за своих длинных красивых ровных ног. Для меня они не недостаток, а достоинство. Да и к тому же, а как еще можно по-другому относится к своему телу?

Ну родилась я такой — метр восемдесят, так что мне теперь ноги себе отрезать, в самом деле?!

Повезло, разумеется, еще в том, что Тема никогда не позволял никому меня обижать. Близнец хоть и засранец, но за меня любого порвет, как Тузик грелку. Такие у нас отношения, несмотря на фырканья и подколы, друг за друга стеной.

И сегодня я тоже ловлю восхищенные взгляды парней на своих ногах и завистливые от девчонок, пока мы с Тёмой идем по ночному клубу, в котором сегодня проходит студенческая вечеринка.

— Ты не могла еще короче юбку надеть? — ворчит брат, в очередной раз злобно зыркая на парня, который на меня пялится.

— Это не юбка, а платье, Тем, — цокнув, отвечаю. — И оно не короткое, вообще-то!

Ну правда. Все стратегически важные места прикрыты, черное платье с небольшим декольте доходит до середины бедра. И даже если я наклонюсь, то задницу прикрывать будет. Близнецу дай волю, он бы мне на голову пакет надел и в одеяло замотал, чтобы парни не подкатывали.

— На тебя все пялятся.

— Так порадуйся за сестру, — комично показываю язык.

Сейчас из-за каблуков мы одного роста.

— Ты втянешь меня в проблемы.

— Ты мне должен по гроб жизни, так что терпи, Темыч!

И он, скорчив постную мину, терпит. Потому что близнец мне должен, и я, разумеется, как любая другая любящая сестра не даю ему ни на секунду об этом забыть.

— Боже, тут и Кострова? — лицо брата приобретает мученическое выражение, за что он получает от меня больной щипок.

Аля Кострова - моя лучшая подруга. Не знаю почему, но у Альки и у Темыча отношения не сложились от слова «совсем». С детского сада эти двое люто ненавидели друг друга. Начиная от невинных подколок вроде железной кнопки на стул, заканчивая тем, когда Аля в шампунь Темы на физ-ре подмешала синьку. И между этих двух огней несчастная я. Ага, пожелайте мне просто пережить этот вечер.

— Так, Артем, я тебя прошу! — кидаю предупреждающий взгляд в сторону близнеца, который уже с кровожадной ухмылкой рассматривает Кострову, которая лучезарно улыбается какому-то парню, ведь она пока Тему не замечает. — Мы уже не в детском саду и не в школе! Будь адекватным!

— Это ты своей бешеной подружке передай. Это она прошлый раз мне чуть руку не откусила.

— А какого черта ты эти руки распускал?

Тема порой (читать как: всегда) не чувствует меру в своем хамстве Алине. Каждый раз из кожи вон лезет, стараясь все больнее ее задеть, а она не промолчит. Ответит так, что мало не покажется. В общем, как говорится, нашла коса на камень.

— Было бы на что там распускать, — фыркает брат.

И только мы подходим к Альке, как Темыч, фривольно закинув руку ей на плечо, глумливо изрекает:

— Ты предупредила несчастного, что кусаешься, Кострова?

— Грабли убрал, Одуванов, — рявкает подруга, скидывая руки Темы. — И я не кусаюсь. Только если меня попросят, — это уже она строит глазки незнакомцу, который явно чувствует себя неуютно и лишним.

— А я не просил. Еще одно плохое качество: врунья. Просто предупреждаю из мужской солидарности.

— Тем, прекрати! — шикаю на близнеца, толкая его больно локтем под ребра.

Он со свистом втягивает в себя воздух. Видно, что больно, но крепко сжимает зубы. Он же мужчина — не может показать свою слабость. Особенно, перед Алькой.

— Эм-м, так номер телефона можно? — как-то неуверенно мямлит парень, по странному косясь на Артема и Алину.

— Не советую, — прежде чем подруга успевает ответить, вставляет свои пять копеек Тема.

— А у тебя никто не спрашивал совета! Не обращай внимание, Андрюша, мне Злата рассказывала, что Тему постоянно роняли в детстве. Головой вниз. Как видишь, бесследно не прошло.

О боже, теперь еще и меня сюда приплели… Господи, дай мне сил!

— Ага, сестрица у меня болтливая. Тоже недавно проболталась, что наша Алька подхватила какую-то заразу. Не очень разборчива в своих, скажем так, связях…

Они продолжают поливать друг друга помоями, и в какой-то момент мы даже не замечаем как бедный Андрюша делает ноги. Умный парень. Жаль, что я так не могу.

— Так, хватит! — строго рявкаю, когда эти двое уже переходят на повышенные тона. — Ты — прекрати к ней лезть, а ты прекрати отвечать!

Наградив друг друга уничижительными взглядами, они отворачиваются в разные стороны. Как дети малые, ей-богу!

Сложно сказать, когда началась эта ненависть… Пожалуй, с того момента как в детском саду Аля взяла у меня ведерко для пасочек, а Тема высыпал ей песок на голову, за что тут же получил выше упомянутым ведром по темечку. Ага, такая вот ненависть с первого взгляда. И, казалось бы, уже взрослые ребята. Переходный возраст прошел, пубертатный период тоже, а их ненависть с каждым годом будто только набирает обороты. Из тех людей, которые в старости будут друг другу плевать в спину.

Глава 8

Рома

Безбожно лгу. Я узнал ее.

По высокому росту мог бы сказать, но нет. Всему виной эти светлые кудряшки на голове, которые задорно подпрыгивают при каждом ее шаге. Даже комично, что ее фамилия Одуванова. Она ведь и правда выглядит, как одуванчик.

Стройная, высокая, статная с ангельской улыбкой и ярко-голубыми как небо глаза. Как, спрашивается, с этой внешностью сочетается крайне скверный характер?

Златинда. Вот и все.

И какого фига меня ноги понесли к ней на танцпол?

Зыркаю за плечо Одувановой, где в медленном танце кружится Полина и, чтоб он в ад провалился, Айдар Долматов. Эта парочка вызывает у меня приступ тошноты. Настроение безвозвратно испорчено с того момента, как я увидел девушку, в которую влюблен, с ее придурковатым парнем.

Я заметил ее сразу. Милую девушку, которая шла впереди меня, ни на что не обращая внимание. Я и сам не знал, что меня в ней привлекло, но взгляд намертво приклеился к ее спине. И, смотря на эту ровную спину, все гадал какое будет у этой девушки лицо.

Второй раз я увидел Полину Устинову, когда просто выглянул в окно. Она бегала в одиночестве вокруг небольшого стадиона. Помню, тогда еще подумал: «Какая интересная девушка! И не страшно ей?». И, разумеется, мне стало еще интереснее, как она выглядит.

Вы скажите, что я сошел с ума и, вероятно, будете правы. Ведь я несколько дней подряд наблюдал за ней через окно, пока наконец не решился и не пришел на спортплощадку раньше этой загадочной девушки.

Я ждал ее. И, когда она вышла из подъезда и направилась в мою сторону, мое сердце стучало как сумасшедшее.

Почему? Что в ней было такого, чего не было в других? Ведь я пользовался популярностью у девушек, и точно не страдал от недостатка внимания. Но все это перестало иметь значение, когда я впервые вблизи увидел Полину Устинову. Я проглотил язык, как только заглянул ей в глаза. И понял, что пропал.

А потом пошли долгие дни… Я ловил каждое ее слово, каждый взгляд, пытаясь найти там то, чего и в помине не было. А если и было, то не для меня. Иногда мне казалось, что я почти ее завоевал, а потом Полина снова возводила стены.

Любить и не иметь возможности прикоснуться — пытка. Играя в «дружбу», я загнал себя в угол. И чем больше она от меня отдалялась, тем больше я в нее влюблялся.

Азарт? Возможно. Однако любой азарт проходит, а вот моя влюбленность к Полине Устиновой не прошла, даже когда мне она предпочла другого. И все что мне оставалось сделать это, скрепя сердце, принять ее выбор.

Принять и поклясться больше никогда не влюбляться. Любовь разбивает сердце.

И сейчас, смотреть как мой заклятый враг (по-другому кретина Долматова воспринимать не могу) обнимает Полину тоже самое, что серпом по одному всем известному месту.

И надо было нам поступить в один универ! Я не видел их целое лето, и еще бы столько не видел!

Мне ведь почти удалось себя убедить в том, что я эту любовь выдумал, что все у меня зашибись, что парень, у которого в распоряжении телок на каждый день недели, не может страдать по одной единственной. Это как есть каждый день пирог, когда у тебя есть в меню и торт, и пирожные, и конфеты. Ага, я тоже почти поверил в этот бред. И, смотрите-ка, стою тут как полный олух и обтекаю, только и имея что возможность злобно зыркать на сладкую парочку.

— Потанцуем? — выпаливаю, переводя взгляд на явно недовольную Одуванову.

Не давая ей возможности отказаться, и выставить меня полным идиотом перед бывшей подругой, уверенно кладу руку Злате на талию, притягиваю к себе и затягиваю в танец. Ее руки ожидаемо опускаются на мою грудь, вероятно, чтобы оттолкнуть, но я только сильнее прижимаю эту бестию к себе.

— Я же предупреждала, что сломаю палец, Клюев.

— Один танец, — сквозь плотно сжатые челюсти, выплевываю.

Не знаю, что видит Златинда, кроме, разумеется, нервно подергивающегося глаза, но она молчит. И это ее молчание бесит.

Какого черта? Обычно она не лезет за словом в карман. Сейчас бы ее бесполезный треп пригодился как нельзя кстати. Он бы мог меня по крайне мере отвлечь.

Из-за ее каблуков мы одного роста и смотрим в глаза друг другу. Чувствую как по венам течет гнев, я весь напряжен. Дотронься и взорвусь к чертовой матери, но тем не менее, когда руки Златы поднимаются к моим плечам, неожиданно расслабляюсь.

В глазах Одувановой, как впрочем и всегда, вызов. Сколько раз я пытался уколоть ее, уличить во лжи, которая, клянусь своими причиндалами, есть, но эта лиса выкрутится из любой ситуации.

Я чувствую подвох за версту, но не могу понять где он. Пока не могу, но, видит Бог, я поймаю с поличным эту бестию. И тогда она заговорит по-другому.

Мы не отводим взгляды до самых последних нот песни. Я даже на секунду забываю, зачем вообще позвал ее на этот проклятый танец. До тех пор, пока ее поганый рот не открывается и она не произносит:

— Ну что, самоудостоверился за мой счет?

Бесит, что Одуванова видит меня насквозь, но пусть попробует доказать!

С кривой ухмылкой отступаю, поднимая руки вверх ладонями, мол, не имею больше притязаний.

Глава 9

Злата

Фу-у! Какое жалкое зрелище.

И почему многие девчонки находят Клюева очаровательным? Потому что то, как он сейчас запихивает свой язык в глотку одной девушке, при этом лапая другую за ягодицы отвратительно.

И все же… Вместо того чтобы отвернуться, я впериваюсь взглядом в эту троицу.

Он пытается съесть несчастную? И когда я думаю что это предел, Клюев отстраняется от девушки, откидывает голову на спинку дивана и та принимается покрывать его шею поцелуями. Этот Дон Жуан тем временем исследуют ротовую полость уже другой девушки.

Мерзость. Какая же мерзость.

— Клюев сегодня с цепи сорвался, — замечает Дроздов, с которым я танцую уже второй танец.

Как будто он до этого был ангелочком, в самом деле. Из тех слухов, что до меня доходили… Скажу так, этот парень крайне испорчен женским вниманием. А самое удивительное в этом то, что ему даже не пришлось напрягаться, чтобы две девчонки повисли у него на шее. Вот какие привилегии ты получаешь, когда являешься капитаном хоккейной команды, да и к тому же обладаешь смазливой физиономией и рельефным телом.

— Он по-моему вообще не отличается особым умом, — презрительно фыркаю.

— Ну последнее время его что-то сильно заносит.

Как будто мне есть до этого дело. Или до нашего танца, во время которого его рука лежала на моей талии, почему-то вызывая странные кульбиты в животе.

Не знаю, что это был за порыв, но парень выглядел так, будто если я оставлю его на танцполе, то его мир рухнет. И его отчаянная просьба… Смалодушничала, почему-то не смогла отказать, а теперь вот наблюдаю как он лобызается по очереди с девушками. Сказочный придурок.

Почему-то это картина вызывается у меня рвотные позывы, хотя мне должно быть абсолютно до лампочки.

— Так что, Злата, как насчет номера? — переводит тему Дроздов.

Ему удалось убедить Тему, что он меня с исключительно платоническим интересом приглашает на танец. Не то чтобы близнец на это купился. И, полагаю, если бы он не был так сильно занят тем, чтобы портить вечер Костровой, то следил бы за каждым движением Никиты. Полиция нравственности, чтоб его!

— Запомнишь на память? — с кокетливой улыбкой спрашиваю.

— Я хоккеист, а не Эйнштейн! Смилуйся, женщина!

Я разражаюсь хохотом. Меня веселит Дроздов. Он непринужденный и забавный. Не пытается выдать себя за того, кем не является. И, разумеется, это подкупает.

Никита все же получает мой номер телефона, а потом мы тепло прощаемся. Я направляюсь обратно к столику, где должна сидеть Аля. Темка давно ушел к своим пацанам, а также периодически я его видела в компании хоккеистов на втором этаже, где он чувствовал себя как рыба в воде. Вот так вот. Я как раб на галерах, а все веселье Темычу. И где, спрашивается, справедливость?

Когда я подхожу к столику, то напрягаюсь. Он пуст. Совсем. Кострова куда-то пропала, и я набираю ее номер, но дозвониться не могу. Озадаченно хмурюсь, затем набираю снова. Идут продолжительные гудки, и снова я остаюсь без ответа.

Черт! И куда ее понесла нелегкая?

Тогда я набираю Темыча, но с ним абсолютно идентичная ситуация. Кроме того, я не вижу его ни в компании ребят, ни среди хоккеистов. Время уже достаточно позднее, но не середина ночи. И я принимаю единственное верное решение, когда по пятому разу не получаю ответа ни от подруги, ни от брата.

Во-первых, заблокировать их и сжечь наши совместные фотографии, а во-вторых, отправиться домой.

Заплатив за воду и сок, которые мы цедили весь вечер, я направляюсь на выход. По-осеннему свежий воздух ударяет в лицо. Я сильнее укутываюсь в легкий плащ, который забрала в гардеробе, и снова пытаюсь дозвониться до подкидыша и уже бывшей лучшей подруги.

И, разумеется, не получаю ответ.

Где их непутевые задницы носит?

Испустив раздраженный вздох, закидываю смарт в сумочку. Очевидно, что сейчас легче до президента дозвониться, чем до этих двух. Вздрагиваю, когда слышу как хлопает дверь клуба. А когда замечаю Клюева, то настроение портится еще больше. Хотя, казалось бы, куда еще больше…

— Снова ты, — с ехидной усмешкой кидает.

Он выглядит довольно трезвым, что странно, учитывая, что гаденыш вытворял в клубе. Нет, если он подует в трубочку, она определенно не будет на нуле, но вряд ли даже на середине.

— И снова ты, Клюев, — копируя его язвительный тон, выпаливаю. — Соскучился?

— Я пока еще в своем уме, — фыркает, и меня почему-то бесят его слова.

Хочется врезать ему по самодовольной роже. Кирпичом.

— Тебе куда? И почему ты одна? — резко переводит тему, сердито сводя брови к переносице. — Где Одуванов?

Мой рот некрасиво приоткрывается, пока я таращусь на Клюева, как будто он при мне с Луны свалился.

Какое его собачье дело? И почему мне вдруг становится неловко признаваться в том, что мой брат и моя лучшая, блин, подруга кинули меня?!

— М-м-м, он скоро подойдет, — не очень убедительно вру.

Глава 10

Злата

Помоги мне господь, именно с такими мыслями я сегодня выползаю со льда. И дело не в том, что я боюсь что меня рассекретят, а в том, что каждое движение отдается ноющей болью. Ощущение будто меня каток переехал. Несколько раз. Туда и обратно.

Дроздов не шутил, когда на прошлой треше сказал, что тренер добренький, потому что сегодня… Клянусь, этот мужик так орал, что у него слюна изо рта вылетала. Двадцать крепких парней под два метра ростом и я вжимали голову в плечи, мечтая раствориться в воздухе.

Возможно, я даже надеялась, что меня рассекретят, потому что в таком бы случае, пусть и с позором, но меня бы выперли из команды. Но лучше пинок под зад, чем отдать коньки на тот свет.

Никто не разговаривает, когда выходят, точнее выползают со льда. Даже Кузнецов у которого обычно рот не затыкается молчит как рыба. Сегодня досталось всем, включая Клюева. Ему в какой-то степени больше. Вот дословная цитата Евгения Геннадьевича: «Твоя тупая башка в ответе за эти непутевые задницы, Клюев! На носу первая игра, а вы развлекаетесь! Да вас с такой подготовкой и слепая пятилетняя девочка сделает! Вы — кучка лентяев! Считаете себя чемпионами? Чемпионы вы ровно те пять минут, когда взяли кубок! Потом вы ставите кубок на полку, чтобы хвастаться перед подружками, и снова пашите, если хотите свое чемпионство при себе оставить!».

Речь, надо отдать должное, пусть и грубая, но вдохновляющая. Тренер выжал из нас все соки. К концу тренировки он перестал брюзжать ядом и выглядел довольным. Чего нельзя сказать о замученных хоккеистах и девчонки под прикрытием.

Пока ребята в гробовом молчании плетутся в раздевалку, я незаметно сворачиваю в сторону уборных, но до самой уборной не дохожу.

Внимательно зыркнув по сторонам, толкаю дверь подсобного помещения и юркаю внутрь. Сердце на этот раз не колотится как сумасшедшее и, откровенно говоря, я так устала, что мне плевать поймают меня или нет.

Непослушными пальцами расшнуровываю и снимаю коньки, а затем стягиваю амуницию с формой.

«Я в холле тебя жду. Ты где?» — приходит смс от Темы, когда я уже натягиваю штаны.

«Переодеваюсь. Скоро буду» — ответив, хватаю толстовку и надеваю.

Сегодня моему горе-близнецу должны были снять гипс, а это значит, что мое хождение по мукам подходит к концу. Вчера этот кретин оборвал мне трубку, когда я уже пришла дома. Навешал лапши на уши, мол, был в туалете и не слышал мой звонок. Занятно…

Кострова лепетала аналогичный бред. Уж ни в одном ли туалете они застряли? Нет, я скорее поверю в то что слоны летают, чем в то что между Темой и Алей что-то происходит. Но вот собачиться они там вполне могли, а когда они собачатся — весь мир отходит на второй план. Даже любимая сестра и подруга, которой ночью пришлось топать домой одной! Ладно, не одной, но они-то этого не знают… И не узнают! Пусть их совесть загрызет!

Выхожу в холл и замечаю близнеца, уже флиртующего с девчонкой из группы поддержки.

— Его бывшая до сих пор лечится, не советую, — грубо прерываю их диалог, подойдя.

Тема награждает меня сердитым взглядом, пока девушка стоит и хлопает такими длиннющими ресницами, что я искренне поражаюсь, как она на них еще не улетела.

— Я… я пойду, — заикаясь и густо краснея, выпаливает и поспешно ретируется.

Молодец. Быстро смекнула, что от этого сердцееда нужно держаться подальше.

— Злата!

— Что такое? — расплываясь в акульей ухмылке, невинным голосом спрашиваю. — Ты сюда приехал меня забрать, а не девчонок кадрить. Между прочим, за вчерашнее ты еще не прощен!

С этими словами выпихиваю ему сумку с формой и клюшку в руки.

— Слушай, прости, Золотце. Клянусь, я думал, что ты танцуешь с Дроздом.

— Я с ним танцевала два раза, Тема. А ты исчез на час!

Близнец выглядит искренне раскаивающимся. Понуро опускает голову и чешет затылок. Нервно покусывая губы, бубнит себе под нос:

— У нас есть еще одна проблема…

У нас? Прошу прощения?

У меня только одна проблема! Почти двухметровая и безмозглая, вылезшая вместе со мной из одной утробы!

Складываю руки на груди и выгибаю бровь.

— Мне не сняли гипс, — оглянувшись, словно боясь, что нас может кто-то подслушать, тихо шепчет.

— Что? — рявкаю.

Я в бешенстве. Да у меня ноги отказывают! Я не чувствую рук, а ему до сих пор не сняли гипс?

— Я знаю, Золотце, но врач сказал еще неделю.

Кажется, у меня нервный тик. Неделю? Неделю этого ада? Да это же четыре тренировки! Четыре! Он уверен, что я их переживу?

— Не рассчитывай на меня, — холодно отрезаю и, развернувшись, решительно чеканю шаг на выход.

Нет, я на такое не подписывалась.

Тема плетется позади, практически хныкая. Ни дать ни взять — самец. Причитает о том, что ближним нужно помогать, что своих в беде не бросают, что это мечта всей его жизни и бла-бла-бла.

Раздраженно закатываю глаза на эту слезную тираду. Нет, этим он меня больше не возьмет.

Глава 11

Злата

Тем самым Клюевым, который вчера даже не потрудился сказать мне «пока». Не то чтобы мне не все равно…

— Не могу сказать того же, Кузнецов, — жалю словами, но ему хоть бы хны.

Так лыбится, что удивительно как рожу не расплющило.

— Ой, да ладно тебе! Не будь злюкой.

Отлично, теперь мне всю дорогу терпеть бесконечный треп Кузнецова. Лучше застрелите меня.

Клюев вместо приветствия кивает головой, после чего заводит машину. И меня снова бесит это его молчание. Он разговаривает с Темой, а меня даже не замечает. Зато его одноклеточный друг сегодня в ударе.

— Одуванчик, тебе говорили, что ты реально похожа на одуванчик?

— Говорили с самого рождения.

— А что у тебя красивые глаза?

— Да.

— А что…

— Марк, тебе заняться нечем? — раздается холодный голос Клюева.

— А что, говорить комплименты вне закона? Я может сражен красотой, и не могу молчать!

Рома на это только бормочет себе под нос: «Придурок». А я не понимаю… Это что такое сейчас было? Если он сам со мной не хочет разговаривать, это не значит что и другие не должны! Вот скотина!

Натягиваю на лицо самую обаятельную улыбку из своего арсенала и поворачиваюсь к Кузнецову.

— Клюеву просто завидно, что ты не ему комплименты делаешь, — как бы невзначай замечаю.

Жду ответной шпильки, но Рома пропускает мои слова мимо ушей.

— Ему их сегодня уже тренер наделал. На долгие годы вперед хватит.

— Ага, я слышала, — усмехаюсь, и тут же понимаю, что сдала себя.

Все три пары глаза таращатся на меня. Одни со злобой, другие с недоумением. Проклятье!

— Ну я забегала буквально на пару минут на тренировку. Ромке нужно было кое-что отдать, — несу какую-то околесицу.

— Да? — подозрительно на меня косится Марк. Смотрите-ка, тоже две несчастные извилины зашевелились. И, разумеется, в самый неподходящий момент! — Что-то я тебя не заметил.

— Конечно не заметил, на вас тренер как бешеный орал, — быстро нахожусь.

— Эх, жаль… Пропустил такую красоту. Я был бы не прочь на тебя отвлечься, Одуванчик, — с плутовской улыбочкой подмигивает мне Марк.

Клюев громко фыркает, а я продолжаю улыбаться. Краем глаза замечаю, что Рома как-то задумчиво на меня поглядывает, отчего под ложечкой начинает неприятно сосать.

— Ты на каждую вторую не прочь отвлечься, Кузнецов, — вставляет свои пять копеек Рома.

Каждую вторую? Вот кем он меня считает?

Впиваюсь в этого гаденыша колючим взглядом, но ему плевать. Во-первых, он за рулем, а во-вторых, когда замечает мое недовольство в зеркале, только вопросительно вскидывает бровь.

— Меняю всех на одну Одуванову! — смело заявляет Марк, закидывая наглую руку мне на плечи.

— А мое мнение учитывается? — подаю голос.

— Естественно! — кивает Марк, пропускает мои кудряшки сквозь пальцы, завороженно на них пялясь, и, прочистив горло, произносит: — А ты против, Одуванчик?

И, клянусь, понятия не имею, какая вожжа попадает мне под хвост, но я выдаю:

— Не против!

Воздух вдруг сгущается. Почему-то становится напряженно и неуютно. Машина резко набирает скорость, и Клюев с ироничным смешком выплевывает:

— Смотрю, ты коллекционируешь хоккеистов, Златинда? Зря, они не отличаются постоянством.

— И ты тоже?

Мой вопрос повисает в воздухе. И, очевидно, Клюев скорее себе руку отгрызет, чем ответит. К счастью, у него есть не в меру болтливый друг.

— Он постоянен только в том, чтобы страдать по своей Плюшке. Он не занят, но его сердце занято, — в словах Марка слишком много пафоса и драматизма, как по мне. — А вот я, между прочим, открыт для всего!

Плюшке? Страдать? Клюев страдает по девушке? В лесу волки сдохли, что ли? И почему, черт побери, от этой новости портится настроение? Я должна радоваться, что есть все-таки девушка на этом белом свете, которая поставила этого засранца на место, но вместо этого ощущаю тоску.

— Я ни по ком не страдаю, — буквально рычит Рома, чем выдает себя с потрохами.

— Ага, конечно, — кивает головой Марк, мол, так мы тебе и поверили.

Всю оставшуюся дорогу до дома Кузнецов клеится ко мне, Тема с кем-то увлеченно переписывается, поэтому даже не обращает внимание на подкаты своего товарища по команде. Клюев источает один негатив. Клянусь, он даже лишит злобно. Того гляди, и из ноздрей пар пойдет. А я играю в милую дурочку, при этом все дальше отсаживаясь от Марка, который, похоже, задался целью залезть мне на голову. В общем, дорога до дома проходит «весело».

— Приехали, — мрачно обрубает Клюев, прерывая треп Кузнецова.

— Уже? — наконец-то оторвавшись от смарта, удивленно спрашивает Тема.

Глава 12

Злата

«Привет, красавица! Сегодня тебя можно украсть?» — такое сообщение я получаю, когда завтракаю.

Чай идет не в то горло, отчего я захожусь кашлем. Темыч любезно постукивает по спине, а папа ворчит:

— Оторвись ты от своего телефона. Как помешанные на них. Поесть что ли нормально нельзя?

— Спасибо, — прокашлявшись, киваю близнецу, а смарт все-таки под недовольным взглядом отца прячу под стол в карман домашний штанов.

Отец у нас хороший, но человек строгих правил и старой закалки. Любит во всем порядок, дисциплину, и, разумеется, хоккей. Как, по-вашему, мы там с Темой оказались? Отец и слышать не хотел о каких-то там танцульках. Его чуть удар не хватил, когда по окончанию сезона я решительно заявила, что больше в хоккей не вернусь. Мама была счастлива, потому что она всю дорогу проедала плешь отцу, мол, это не для девочек и вообще — опасно! И, пожалуй, если бы мне действительно не нравилось, то я бы бросила уже давно. Майору Николаю Николаевичу Одуванову, то есть моему отцу, ничего не оставалось сделать как, скрепя сердце, принять мой выбор. Он у нас хоть и ворчун и строгий дядька (издержки профессии), но желает всего самого лучшего своим детям.

— Тебе когда гипс снимут, каратист? — спрашивает отец.

— Па-ап, да хватит уже! — дуется близнец, на что отец ухмыляется. —

— На следующей неделе.

Я не могу сдержать тяжелого вздоха, потому что мое тело все еще болит после вчерашней изнурительной тренировки. Мне с трудом удалось стащить свое тело с кровати, даже контрастный душ не помог и вчерашние компрессы, которыми меня обложил Темыч. Мне бы помогло, если бы у моего брата было больше двух извилин и он не занимался ерундой, красуясь перед девчонками и такими же тупицами как он сам.

— Ну, а у тебя что, Золотце?

Ясно. Пост сдал — пост принял. Теперь пришла моя очередь допроса.

— Коля, оставь детей в покое! — вклинивается мама. — У тебя тут не полицейский участок.

Папа смущенно почесывает лысину, понимая, что перегибает палку. Так бывает, когда он приходит домой под утро. Старший следователь, это вам не бить баклуши. И хоть он не сказал ничего такого, но уж слишком требовательный тон и суровое выражение лица.

— Простите, дети, — вздыхает отец. — Заработался. Ночью шпана какая-то подожгла контейнера на рынке. Совсем уже оборзели.

— А почему этим занимаешься ты, а не участковый? — недовольно спрашивает мама.

Она жуть как не любит, когда отец срывается куда-то посреди ночи. Не то чтобы у него есть выбор, но… Ага, знаменитая женская логика.

— Он в отпуске. Личная просьба полковника, — ворчит отец, на что мама раздраженно вздыхает.

Собственно, завтрак проходит в заметном напряжении. Между родителями пробежала черная кошка, точнее отпуск участкового, и мы с Темой деликатно ретируемся, чтобы у них была возможность обсудить свои претензии. Это не впервые, и у меня никогда не было сомнений в том, что родители любят друг друга, однако когда они ссорятся… Лучше делать ноги.

Сейчас мама выскажет отцу свое «фи», он в свою очередь скажет, что это его долг, она напомнит ему, что так же у него имеется еще и супружеский долг, ну а потом… Потом отец отвезет маму на ужин и скорее всего вернутся они завтра к утру.

— Получается, ночью квартира свободная? — когда мы выходим в коридор, с широкой улыбкой спрашивает близнец.

— И не думай, — грозно шикаю, угрожающе наставляя на него палец. — Я не собираюсь терпеть твоих подружек, Тема.

— Да ладно тебе, Золотце… Ну хоть раз!

— Нет, — жестко отрезаю, на что брат вздыхает. — Только попробуй и будешь сам на свои тренировки ездить.

Ага, я применяю тяжелую артиллерию. Эй, меня можно понять! Слушать возню из брата комнаты, то еще удовольствие. Он от меня всех парней отгоняет, а сам… Бабник каких поискать!

— Ладно, — скорчив кислую мину, отзывается. — Ты же сегодня с девчонками в «Бочку»? — дождавшись кивка, Тема строит глазки, как у того кота из «Шрека», и умоляет: — Золотце, можно я твои ключи возьму?

— Ты до сих пор не сделал новые?

— Сегодня сделаю, клянусь! Ну предки уедут, а я раньше тебя буду… Не на улице же мне тухнуть.

Он послан мне в наказание за грехи прошлой жизни!

— Бери, но учти — последний раз. И закажи дубликат.

— Будет сделано! — отсалютовав, Тема звонко целует меня в щечку и, достав смарт, очевидно, чтобы написать очередной подружке, уходит в комнату.

Уже валяясь на кровати, я вспоминаю о сообщении от неизвестного номера и решаюсь ответить:

«Это кто?»

«Тот, кто от тебя без ума» — приходит ответ, от которого у меня на лице появляется улыбка.

«Как найдешь ум — пиши»

«1:0 в твою пользу, красавица. Это Никита Дроздов, ты мне свой номер дала. Не маньяк, но если тебе нравятся такие игры… То для тебя, что угодно»

Следом приходит еще одно сообщение.

«Возвращаясь к первому вопросу… Можно тебя сегодня украсть?»

Глава 13

Злата

Сердито пыхтя, сдуваю упавшую прядь волос с лица и, расправив плечи, решительно печатаю шаг в сторону девчонок. Делаю вид, что не замечаю парней, когда прохожу мимо них. К счастью, они так увлечены разговором, что на меня тоже не обращают внимание. Поздоровавшись с девчонками, плюхаюсь на диванчик. К несчастью, свободное место есть только с сомнительным видом на игроков «Тайфун».

— Ты чего такая потухшая, Одуванчик? — спрашивает меня Лиля Барсукова — наш бывший капитан команды.

Она в отличие от меня продолжила карьеру хоккеистки и прошла отбор в команду МХЛ*, выйдя из нашей местечковой команды. Ее оторвали, как говорится, с руками и ногами. Самородок, ловкая, выносливая, смекалистая — игрок на вес золота. Между прочим, ничем не хуже того же Кузнецова! Пусть и тренировки у нас несколько проще, но мы не только грубой силой действуем, а и мозги подключаем.

— Да все хорошо, — ворчу, натянуто улыбаясь.

Должно быть, моя улыбка похожа на акулий оскал, потому что Лиля шарахается от меня, точно от прокаженной.

— А что тут делают эти? — не скрывая неприязни, спрашиваю и кивком головы указываю на хоккеистов.

— Круто, да? Мы этот столик еле выхватили! Как думаешь, они с нами познакомятся? — это тараторит Анька Петрова.

Чур меня!

— Я их знаю, — фыркаю. И все головы за столом поворачиваются на меня, ожидая пояснения. Проклятье! — Ну пару ребят. Тема сейчас в их команду прошел отбор.

— Познакомишь? — с надеждой заглядывая мне в глаза, интересуется Анька.

— Ань, они придурки каких поискать. Голову тебе заморочат, а потом между собой будут обсуждать. Не вариант.

Девушка обиженно надувает щеки, бросает в сторону парней кокетливый взгляд из-под ресниц, но те этого даже не замечают. Напыщенные индюки!

— Вот всегда так! Такие красавчики и козлы, — вставляет слово Лиля.

— Редкостные причем, — это уже Настя Панфилова заявляет. — Слышала я о их капитане. Клюев тот еще ходок. Он с моей одногруппницей переспал, а потом в универе прошел мимо и даже не поздоровался. Сделал вид, что не знает!

Вот скотина! От этих подробностей почему-то становится горько. Хоть я и в который раз убеждаюсь в том, что думать о Роме идея хуже некуда.

— Может, не вспомнил? — робко предлагает Анька.

— Тогда ему лечиться нужно! — восклицает Настя. — Не вспомнить с кем переспал? Это вообще кем, спрашивается, нужно быть?

Нужно быть Ромой Клюевым. Вот и ответ.

— Да ну их в баню! — Лиля приподнимает стакан с соком, как бы говоря тост: — Давайте, девки, бахнем за нас красивых и офигенных — за них, неверных. И пусть катятся к чертям собачьим!

— Поддерживаю!

Громко улюлюкая, мы чокаемся и пьем сок. Больше на хоккеистов не обращаем внимание. Обсуждаем последние сплетни, делимся планами на будущее, обсуждаем настоящее. Затем начинается матч и все наше внимание сосредотачивается на нем. Я почти забываю о Клюеве. Почти.

Потому что в какой-то момент волосы на затылке встают дыбом, а по коже пробегают мурашки. Я чувствую на себе пристальный взгляд, и даже знаю чей, но не поворачиваю голову, вопреки тому что сердце начинает отбивать неровный ритм.

Очень вовремя в кармане жужжит смарт, оповещая о новом сообщении. Достав телефон, снимаю блокировку и открываю смс.

«Красавица, повернись»

Подняв голову, осматриваюсь, но прежде чем найти среди парней Никиту, я все же пересекаюсь взглядом с Клюевым. Он по-прежнему обнимает девушку, но при этом в упор пялится на меня. Приподнимаю бровь, мол, что смотрим?

Губы Клюева сжимаются в тонкую полоску, свидетельствуя о недовольстве. Он первым отводит глаза в сторону и то за тем, чтобы склониться к девушке и что-то интимно зашептать ей на ушко. Бесит!

Заметив Дроздова, расплываюсь в приветливой улыбке, которую отзеркаливает парень и кокетливо подмигивает. Поднимает смартфон и крутит в руке, потом что-то принимается печать и на мой телефон приходит новая смс.

«Замечательно выглядишь!»

Мои щеки опаляет румянец. Прикусив губу, печатаю ответ.

«Спасибо!»

Я снова чувствую на себе этот пристальный взгляд. И это определенно точно не Дроздов. Он занят тем, что пишет мне смс-ку. Это Клюев. Передергиваю плечами под этим колючим взглядом и вскидываюсь, чтобы застать Рому врасплох, но он уже прожигает холодными глазами Дроздова.

Лицо Клюева нечитаемо, поэтому догадаться какие мысли витают в голове этого гаденыша невозможно.

«Не хотите пересесть к нам?» — отвлекает меня от созерцания Клюева очередное сообщение.

Не в этой жизни!

«У вас места нет» — нахожу прекрасную отговорку.

«В этом все дело?»

Я отрываю голову от смарта. На лице Никиты блуждает хитрая ухмылка. Проклятье! Что он задумал?

А затем парень решительно подрывается с диванчика, что-то говорит парням и по меньшей мере шесть голов оборачиваются на нас.

Глава 14

Злата

— Вы уже сделали ставки? — когда начинается третий период, громко спрашивает Кузнецов.

— Какие ставки? — недоуменно таращится на него Лиля.

Она выглядит не особо радостной из-за навязчивого внимания Кузнецова. Этот Дон Жуан едва ли не из штанов выпрыгивает, пытаясь впечатлить нашего капитана, но Барсукова крепкий орешек. Во-первых, у нее иммунитет на самоуверенных красавчиков, а во-вторых она сейчас на стадии «ненавижу всех парней», поскольку недавно рассталась с парнем. Точнее, козел ее бросил. Прилюдно. За что поплатился кровью. В самом прямом смысле. Лиля разбила кретину нос.

— Мы с парнями каждый раз делаем ставки. Я вот на «Смерчь» поставил.

— Судя по счету, Кузя, ты будешь в минусе, — глумливо ухмыляясь, подкалывает его Дрозд.

— Еще целый период! — яро выпаливает в свою защиту парень. — Они отыграются!

Ага, со счетом пять-один отыграются. Нет, чудеса, разумеется, бывают, но… Не с такой отвратительной игрой, которую сегодня ведет «Смерчь». Дойти до финала, чтобы в самом его конце сдуться? Это полное фиаско, вот что я вам скажу.

— Если они отыграются, я тогда стриптиз станцую! — смело заявляет Дроздов, и тут же на него обращаются все взгляды.

— Заметь, тебя за язык никто не тянул! — это уже насмешливо вставляет Мельников.

Ребята взрываются хохотом, а Никита поникает, понимая что облажался. Я тоже хихикаю, и, толкнув его локтем в бок, подбадривающим голосом произношу:

— Да ладно тебе. Устроишь дамам шоу! От поклонниц потом поганой метлой не отобьешься.

— И от тебя тоже? — интересуется, неожиданно поддавшись вперед.

Поскольку мы сидим рядом, Дроздов оказывается слишком близко ко мне. В прямом смысле мы делим один воздух на двоих.

— Не создай себе кумира, — с легким смешком парирую, пытаясь скрыть за этим неловкость.

— А если вдруг «Смерчь» выиграет, и мне придется танцевать, то мне утешительный поцелуй полагается? — с дразнящая улыбкой вскидывает бровь и медленно опускает красноречивый взгляд на мои губы.

На стол с громким стуком опускается стакан, отчего я вздрагиваю и кошусь на мрачного Клюева. Козел даже не потрудился сделать вид, что ему приятно наша с девочками компания. Все это время он сидел и сверлил глазами плазму, а если и отрывался то только для того, чтобы наградить меня гневным взглядом.

Момент упущен. Дроздов отстраняется, а я между тем перевожу дух. Держу пари, от откровенного намека Никиты я раскраснелась… Или же это от того, что я постоянно ловлю на себе взгляды Клюева?

Атмосфера между нами тремя почему-то такая напряженная, что можно резать ножом. Никто об этом не говорит вслух, но не почувствовать витающий в воздухе негатив невозможно.

Сконфуженно улыбаюсь Дроздову, на что он мне весело подмигивает, а потом обращается к Ромке:

— Кто-то сегодня не в духе…

— Зато ты сегодня в ударе за двоих, — огрызается Рома, после чего возвращается к просмотру матча, тем самым подводя черту в разговоре.

Его подруга, которая представилась Юлей, большую часть втыкает в смарт. Очевидно, она не поклонница хоккея. Разве что хоккеистов. Ага, прямо одного конкретного. Клянусь, если бы не правила приличия, она бы облизала Клюева с ног до головы. И почему он вообще притащил ее с собой? Между прочим, Клюев единственный кто притащил с собой девчонку. Ну, не может же она быть его девушкой, в самом деле! Или может…?

Искоса поглядываю на Юлю, отмечая про себя полные чувственные губы, блестящие длинные темные волосы, аккуратные черты лица и выдающиеся формы. Ладно, она хороша. Стоит признать.

Юля ближе придвигается к Роме, и что-то шепчет ему на ухо. Клюев кивает головой, после чего девушка встает и куда-то уходит. Не то чтобы я слежу… Да мне вообще пофиг!

— Последние пять минут, Кузнецов, — через некоторое время заявляет Дрозд, чтобы подействовать товарищу на нервы, как он действует нам всем.

— Я в курсе, умник! — фыркает Марк, оборонительно складывая руки на груди.

Последние пять минут игры самые напряженные, несмотря на то, что исход уже ясен. Победа за «Молнией». И, тем не менее, мы все жадно следим за матчем, ожидая последнюю шайбу. И ее забивает Всеволод Амурский. Можно сказать, один из самых важных игроков не только сборной, но и мира. Он долгое время играл в НХЛ, а затем вернулся в родные пенаты. И это на пике славы!

— Твой дядька финальный гол забил, Клюев! Когда ты уже позовешь его к нам на игру?

Прошу прощения… Дядька? Всеволод Амурский дядя Клюева?

Клянусь, мои глаза стают размером с блюдца.

— Как только, так сразу, — ворчит Клюев, морщась, точно ему внапряг это внимание.

— Динамо! — фыркает Кузнецов, на что Рома ему демонстрирует средний палец, указывая куда и в каком направлении ему идти. — Кстати, не станцевать тебе стриптиз, Дрозд! — теперь все взгляды обращаются на нас, и мне с трудом удается сдержать мученический стон.

Марк настоящая заноза в заднице. И, судя по недовольно поджатым губам Лили, он уже и ее достал до печенок, икоты и нервно дергающегося глаза.

Глава 15

Злата

— Валим! — меня резко хватают за руку и тащат к выходу.

Заплетаясь в непослушных ногах, заставляю себя двигаться и, наконец-то подняв голову, с удивлением обнаруживаю, что мой спаситель никто иной как Клюев…

Подавляю в себе желание жалобно застонать, а может стону, но из-за гомона толпы не слышно. Рома возвышается над толпой на целую голову, уверенным шагом пересекает зал, после чего мы вываливаемся из спорт-бара.

Я жадно хватаю воздух ртом, точно выброшенная на берег рыба. Клюев же, зыркнув по сторонам, чертыхается себе под нос. Где-то вдалеке уже слышится звук сирены и, пока я озадаченно хмурюсь, Рома снова меня куда-то тянет, но я упираюсь ногами в землю.

— Отпусти меня! — шиплю, точно кошка, которой наступили на хвост.

— Одуванова, если такое большое желание сидеть в обезьяннике, то я не возражаю. А если нет, то шевели своей прекрасной попкой.

Прошу прощения…? Это что, Клюев только что сделал комплимент моей заднице? И это после того, как весь вечер вел себя как полный отморозок?

— Нет у меня такого желания, — ворчливо отзываюсь, послушно семеня за парнем.

Мы с Ромой успеваем скрыться в ближайших дворах ровно в тот момент, когда полицейская машина останавливается напротив спорт-бара. Пройдя еще немного, мы наконец-то останавливаемся, чтобы перевести дух.

Это что же получается? Клюев спас меня?

— Чем ты думала, Одуванова, когда пошла одна шастать по бару? — яростно сверкая глазами, рявкает.

— Я вообще-то в… — запинаюсь и, густо краснея, заканчиваю, — припудрить носик ходила! Откуда я знала, что этот упырь начнет приставать?

— А ты бы кофту с вырезом еще побольше надела, чтобы наверняка к тебе не «приставали», — язвительно выплевывает, пальцами в воздухе рисуя кавычки на слове «приставали».

Обиженно надуваю щеки и, сложив руки на груди, защищаюсь:

— Моя кофта обычная, а тому громиле явно было все равно к кому приставать! И вообще, если бы ты не вел себя по-скотски, я бы не ушла!

— Если бы ты не парила мозги Дрозду, я бы и слова не сказал. Мне нужен адекватный игрок на льду, а не размазня с гребаными сердечками в глазах!

Так вот в чем дело…? Он боится, что Дроздов потеряет сноровку? Кем он, спрашивается, себя возомнил? Богом?

— А не слишком ли ты много на себя берешь, Клюев? С кем встречается твой товарищ по команде, не твое собачье дело. И как я одеваюсь — тоже! — грубо припечатываю.

Глаза Клюва сужаются до щелок. Кажется, я слышу скрип зубов, когда он каким-то подозрительно елейным голосом протягивает:

— А вы уже встречаетесь?

— Не твое…

— Ага, собачье дело. Повторяешься, Одуванова, — холодно кидает. — И да, если бы твоя кофта не была моим чертовым делом, то все могло бы печально закончиться, — его глаза красноречиво опускаются на низкий вырез моей кофты.

Мне тут же хочется прикрыться, потому что Клюев непозволительно долго и откровенно пялится. Так словно я обнаженная.

Прочистив горло, он отводит бесстыжий взгляд, зарывается пальцами в волосы, ерошит их, словно пытаясь сбросить с себя наваждение.
Только сейчас я замечаю на его руках кровь, и тут же забываю о обиде и злости на этого тупицу.

Громко ахнув, неожиданно даже для самой себя хватаю его за руку и восклицаю:

— У тебя кровь! Нужно обработать и…

— Это не моя, — каким-то сдавленным голосом хрипит, резко выдергивая свою руку из моей, точно обжегся.

Внимательно осматриваю Клюева, но никаких видимых повреждений не замечаю. Должно быть, кровь действительно не его. У меня будто камень с души падает. Последнее, что мне хочется, это чтобы кто-то из-за меня пострадал. Пусть Клюев и давно заслуживает по своему самовлюбленному клюву.

И все же, чтобы совесть не грызла, я произношу:

— Спасибо, что помог мне.

Он кивает, а я обхватываю себя за плечи. Уже осень. Достаточно холодно, чтобы рассекать по улице без куртки или пальто. Только вот мое осталось в спорт-баре. Собственно, как и сумочка с деньгами. Благо, что смарт я с собой прихватила. Сейчас, как вы понимаете, вернуться за своим барахлом вообще не вариант.

Достав из кармана телефон, проверяю время и раздраженно пинаю камушек под ногами. Мне что, черная кошка дорогу перешла? Только половина седьмого вечера, а мой братец вернется не раньше девяти.

На всякий пожарный, пишу своему горе-близнецу смс, чтобы СРОЧНО ехал домой, но моментального ответа, разумеется, не получаю.

Готова поспорить на миллион долларов, что этот Казанова сейчас занят крайне «важным» делом, в котором, я надеюсь, у него хватило мозгов воспользоваться защитой, чтобы раньше времени не расплодиться.

— Пошли, проведу тебя домой. Тут вроде недалеко?

— Недалеко, — угрюмо буркаю.

Решаю для достоверности еще и набрать Тему, но спустя несколько долгих гудков ответа естественно не получаю.

— Слушай, ты иди. А я сама дойду…