Игры опасные для жизни

ГЛАВА ПЕРВАЯ. КАКИЕ ТАМ ЕЩЁ БАНДИТЫ?

Если бы навязчивая прозорливая в яркой цветастой юбке цыганка остановила вас на улице, вырвав из вечно спешащей толпы, предсказывая долгую дорогу и вот-вот грядущие неприятности, вы поспешили бы от нее избавится…Но в голове все равно прозвучал бы противный, заунывный звоночек тревоги…

И если бы вы вдруг проснулись в ночи от непонятного тревожного сна, то наверняка подумали бы что он вещий, пытаясь вспомнить подробности…

Гадалки…Сны…Предупреждения… Закономенности или случайные капризы судьбы?

И что вообще есть человеческая жизнь и ее составляющие? Нет такого мудреца, который смог бы ответить на этот вопрос…Может и не нужно пытаться знать, что будет? Бояться этой самой жизни наполненной сюрпризами? В любой момент может случиться так, что мираж счастливой жизни растает, выставив напоказ кривую усмешку случая…или чего-то еще? Не имеющего названия. И вы будете затянуты в круговорот событий, и начнете играть без правил. В игры опасные для жизни…

Черная Тойота неторопливо подрулила к девятиэтажке, распугав игравших у подъезда детей. Мяч, стукнувшись о колесо, откатился в сторону, и мальчишка сразу бросился за ним. Другой с любопытством наблюдал, как из машины вышла и направилась к подъезду троица бритоголовых. Четвертый же остался в машине, приоткрыл окно и закурил, приготовившись к ожиданию.

Вид экзотической троицы привлек внимание двух обсуждавших мировые проблемы старушек. Одна из них, подчерпнув из детективных романов некие знания в области дедукции, отметила, что эти добры молодцы не из их подъезда. И немедленно в ее мозг острым гвоздиком впилась мысль, к кому могли пожаловать такие гости? Ведь с таким видом в гости не ходят.

Впрочем, в наше время удивляться приходилось слишком многим вещам, поэтому забивать голову чужими проблемами она не стала и, оставив на время бдительность, продолжила беседу с подругой.

Лифт полз медленно вверх, троица молчаливо терпела это тесное пропахшее сыростью и сигаретным духом пространство. А на седьмом этаже команда вывалилась в раскрывшиеся, с готовностью двери. Лишь секунда замешательства и вот уже рука одного из амбалов потянулась к кнопке звонка.

… Семья сегодня завтракала не в полном составе. Глава семьи – седоватый, красивый ещё, пожилой мужчина повернулся к жене, вставшей из-за стола, чтобы выключить чайник, подававший нетерпеливые сигналы.

- Галя, а где Ольга? Почему не завтракает? - вопрос касался старшей его дочери.

- Ещё час назад унеслась куда-то, ничего не сказала. Какая-то взбудораженная была, - женщина вздохнула и принялась разливать чай по изящным белым с рисунком в красный горошек чашечкам.

Малышка, сидевшая за столом – Ольгино чадо, подняла на бабушку свои серые глаза, отодвинув от себя тарелку с недоеденной яичницей.

- Значит, в сад не пойдем сегодня, - радостно заявила она, - кто поведёт? Я с Наташкой не пойду.

Яна искоса взглянула на сидящую рядом свою тётю. Ту вообще смешно было называть тётей. Наташка закончила десятый класс и авторитета у Яны, из-за молодого своего возраста, не имела.

- А я тебя и не поведу, больно надо, у меня и свои дела найдутся, - не задержалась с ответом девушка, откусывая пряник и поглядывая на отца.

Тот обычно прекращал сразу их перепалки, не давая разгореться пламени скандала из маленькой искорки в большой костёр. Однако прозвучавший звонок в дверь оставил проблему неразрешённой. Наташка побежала открывать, лишь на миг, задержавшись у зеркала, для того чтобы поправить свою упрямую челку.

Распахнув дверь и ожидая увидеть кого-нибудь из своих подружек, она оторопела, при виде троих парней с бандитскими физиономиями, нагло потеснивших её и молчаливо ввалившихся в коридор. Один сразу захлопнул входную дверь, встав к ней спиной. Другой, повернувшись к обалдевшей от такой наглости Наташке, произнёс тихо и отчётливо, видимо, опасаясь, что она не поймёт от страха.

- Ольгу, позови.

- Дочь, кто там? - Галина Ивановна вышла с кухни и удивлённо вскинула брови, увидев людей достаточно калоритной внешности в собственной прихожей. - Вы к кому, молодые люди?

- Ольгу позови! – повторил вопрос бритоголовый амбал, небрежно опершись на дверной косяк.

- А её нет, - еле слышно произнесла женщина, чувствуя, как противная занудливая тревога начинает сжиматься в комок где-то в области живота.

Не поверив её словам, амбал бесцеремонно двинулся к кухне и, заглянув туда, отправился по комнатам, видимо всё-таки надеясь разыскать где-нибудь затаившуюся Ольгу.

Наташка же стояла как вкопанная, моргала глазами и не знала, что предпринять.

Из кухни вышел отец и, мгновенно оценив ситуацию, подошел к продолжавшему обыскивать квартиру, заглянувшему теперь в ванную комнату, бандиту.

- Прекратите это безобразие и выйдите вон! – седовласый мужчина указал на дверь. Бритоголовый лишь смерил его пренебрежительным взглядом и с усмешкой грубо толкнул в кухню этот огрызающийся объект. Геннадий Владимирович, едва не потерял равновесие, не в силах сопротивлятся движению натренированной молодости противника. Он опустился на стул, чувствуя, как резкая, режущая боль сдавила грудь, не давая дышать и двигаться. Рука непроизвольно потянулась к груди…

Как не вовремя начался приступ. Сердце, казалось, сейчас разорвётся!

Жена бросилась к нему и, взглянув на посеревшее лицо близкого, родного человека, рванулась к спасательному настенному шкафчику с лекарствами. Быстро отыскав нужные таблетки, она протянула их мужу. Бритоголовый, не долго думая, стукнул её по руке, и белые спасительные горошины рассыпались по полу.

- Что, не повезло тебе со здоровьишком? Подыхаешь папаша? – ухмыльнулся молодчик, видя отчаянные и безрезультатные попытки мужчины подняться с места и дать отпор невиданному хамству и беспределу.

Женщина присела, попыталась собрать маленькие белые кругляшки. Ей уже не было унизительно ползать на коленях перед этим молодым монстром. Её руки торопливо шарили по полу. Но бритоголовый наступил на её ладонь ногой, стоило ей только ухватить маленький неуловимый спасительный шарик. Пальцы женщины разжались от боли, а таблетка выскочила и укатилась.

ГЛАВА ВТОРАЯ. РОМКА И РИТА

Ромка вышел из кабинета, тихо закрыв за собой дверь. И сразу же наткнулся на взгляд секретарши.

Та сразу прекратила рьяно стучать по клавиатуре. Невооруженным глазом было видно, что она с нетерпением ждала момента, когда он выйдет.

Девушка проверила в порядке ли прическа, пробежавшись пальчиками по светлым кудряшкам, а её аккуратно нарисованный ротик изобразил обворожительную улыбку.

- Что это, Ромочка, такой грустный сегодня? - она плавным, изяшным, явно тренированным перед зеркалом, жестом руки, указала на кресло напротив себя. - Садись…Садись… Хоть пару слов скажи, а то молчишь всегда… Нельзя так с девушками!

- Сесть всегда успеем, - парировал Ромка, но присел, как она и просила, рядом и стал откровенно её разглядывать, ожидая естественной женской реакции. Например, что она отведёт взгляд или хотя бы немного застесняется. Однако ничего подобного не произошло и ему ничего не оставалось, как запоздало ответить на вопрос.

- А что мне грустить? Жизнь прекрасна и удивительна, - чем дольше Ромка смотрел на неё, тем всё больше находил её хорошенькой. - А почему бы и нет? – шальная мысль закралась в его голову, напевая настырно и ласково. – Девочка запала на тебя, несомненно, запала. Дерзай! Тем более что у тебя давно уже нет никого… Сидишь один в своей канурке-квартирке словно монах в келье!

Ромка, наблюдая за реакцией секретарши, достал ручку из кармана и черканул свой номер телефона на листочке настольного календаря. Правда, он никак не мог вспомнить, как её зовут. В голове резвым конем пронеслась вереница женских имён.

Порядком помучив мозги, он с большим трудом, но вспомнил:

- Рита… Точно, Рита.

Девушка внимательно наблюдала за движением его руки, не отводя глаз от кончика разноцветной авторучки.

Дописав, Ромка пихнул ее обратно в карман и, подняв глаза, встретился взглядом с секретаршей, уже сообразившей, что за этим последует.

- А не позвоните ли вы мне вечерком? – вальяжно произнес он.

- Конечно, - девушка радостно улыбнулась. Она ждала этой фразы, или приблизительно такой, - я сегодня пораньше освобожусь и обязательно позвоню.

Ситуация была стара как мир и потому развивалась сообразно привычному сценарию.

- О, кей! - Ромка поднялся и вышел, чувствуя спиной, что она сверлит его взглядом. Но принципиально не обернулся, строго следуя своему старательно созданному образу. Образу мужчины, знающего себе цену!

Тем временем в баре уже прибавилось публики. Кое-где за столиками, накрытыми голубыми вышитыми скатертями, уже сидели молодые, и не очень люди. Одинокие граждане и любовные парочки, ожидавшие своего заказа. Стоящие на столиках цветы в синих расписанных гжелью вазочках, добавляли праздничности и чистоты данному заведению.

В следующем зале, те же юнцы, замеченные Ромкой ранее, всё никак не могли оторваться от игровых автоматов, видимо, не спустив ещё всех своих денег.

Ромка торопливо вышел из бара и уселся в машину. Включив магнитолу, он поехал неторопливо, поглядывая по сторонам и размышляя о том, чего бы купить съестного на вечер... Когда приглашаешь к себе гостей, угощения должно быть достаточно. А у него на данный момент в холодильнике «мышь повесилась». И, винца, желательно, прикупить хорошего, чтобы вечером не ударить в грязь лицом перед Ритулей.

Подрулив к базарчику и, оставив машину на стоянке, он неторопливо двинулся по рядам, выбирая овощи и фрукты, руководствуясь опытом прежней детской жизни с мамой, когда та, беря его с собой на базар, учила выбирать товар.

Она показывала ему, как предприимчивые продавцы ухитрялись продать залежалые фрукты нерадивым покупателям.

Её уроки, несомненно, пошли на пользу - он купил лучшее. Не обделил он своим вниманием и маленький с виду невзрачный магазинчик, торгующий винами и, произведя тщательный отбор, он остановился на «Бастардо».

Пару пакетов апельсинового сока и кое-что из провизии он купил в одной из торговых точек, нескончаемой вереницей расположившихся вдоль улицы и радующих глаз обилием в витринах разнообразных вкусностей. Ромка выбрал ещё какой-то еды в красивых заморских упаковках и, решив, что с него достаточно, вернулся к машине. Сложив всё приобретённое на заднее сидение, паренек искренне порадовался, что процесс закупки провизии блополучно завершен.

Однокомнатная квартирка, которую он снимал, оставляла, конечно, желать лучшего. Но платить приходилось именно как за лучшую. И с этим неприятным обстоятельством ему приходилось мириться. Главное, что этот район города его вполне устраивал, а дальше видно будет. В скором времени он рассчитывал купить себе небольшую квартирку. На нынешней работе обещали хорошо платить, да и родители Ромке наверняка помогли бы.

В последнее время Ромкину голову все чаще стали посещать мысли о том, что его совсем не устраивает нынешняя работа. Но он понимал, что пока не подвернулось что-то более стоящее, он должен довольствоваться этим. Лучше работать так, чем вовсе никак.

В очередной раз, тормозя на светофоре, Ромка понял, что чувствует некий душевный дискомфорт.

Мысли парнишки упорно возвращались к сегодняшнему случаю и почему-то тревога никак не оставляла его в покое, упорно рисуя в воображении не совсем приятные картинки.

И ведь было над чем задуматься! Когда он устраивался в «Какаду», всё представлялось в радужном свете. Неплохие деньги платили за совсем несложную работу. Позвонили, отвёз – привёз и все дела. Лишь недавно, осмотревшись, он понял, что не всё так просто в ''Какаду'' как кажется на первый взгляд и скоро его обязанности шофёрскими рейдами, не ограничатся. Как сегодня… Что такого сверхестественного могла натворить девица, к которой они сегодня на дом выезжали? Видимо, сильно навредила Хозяину, раз за ней нужно было ехать трём архаровцам…

Ну, да бог с ней, с девицей. Это головная боль Лысого, а не его, Ромкина. Главное вместе с ними, с этими отморозками, на нары не загреметь.Уже подъезжая к дому, Ромка постарался выбросить из головы все печальные и тревожные мысли, вспоминая о том, что сегодняшний вечер, должен принести только положительные эмоции.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ИЗВЕСТИЕ…

Тёплый августовский вечер еще не успел укрыть землю мягким покрывалом сумерек. Только что прошёл дождь. Ещё падают одинокие капли, и это тихое движение успокоившейся непогоды приносит в душу умиротворение и покой.

Так бывает со мной всегда после дождя, словно стихия, обрушившаяся с небес ливнем, смывает все тревоги и печали, давая, выход чему-то новому, неизведанному. Лёжа на диване в своей излюбленной позе, свернувшись клубочком, я наблюдаю за кошкой Муськой, которая пытается удобно устроиться на подоконнике.

Ей сильно мешают цветы в аккуратных глиняных горшочках, которые мама так любит, а потому разводит в огромных количествах. В это зелёное царство Муська всё-таки пробирается и, довольная достигнутым результатом, наблюдает, как медленно ползёт по стеклу запоздавшая капелька дождя.

Переключив внимание на экран телевизора, я с удивлением обнаруживаю, что очередная серия любимого сериала закончилась, а на экране быстро мелькают титры.

Под бодренькую музыку мне улыбаются главные герои фильма, за три месяца просмотра ставшие кем-то вроде близких родственников. Словно они незаметно поселились рядом со своими нехитрыми радостями и горестями, предлагая немножко подсмотреть за своей скрытой жизнью, ненавязчиво, как бы исподволь, заставляя сопереживать собственным совершенным ошибкам или радоваться неожиданному триумфу.

Я хочу испить чайку и потому неохотно встаю с уютного местечка, протягиваю руку в сторону экрана, собираясь выключить телевизор, но вдруг раздается резкий телефонный звонок .

Слушая нетерпеливые сигналы, я начинаю торопливо искать затерявшиеся мохнатые тапочки. Очень уж не хочется бежать босиком и потом стоять на холодном линолиуме коридора. А телефон всё надрывается требовательно и призывно. Так упрямо, что мне приходится бросить безуспешные поиски своих мохнаток и бежать босиком, успев на ходу выключить телевизор, чтобы летящая с экрана музыка не мешала предстоящему телефонному разговору.

- Зоя!!! Алло!!! - зовет меня женский голосок.

- Да!!! Слушаю!!! – автоматически отвечаю я, думая лишь о том, что нужно быстрее закончить разговор. Очень уж не хочется сейчас ни с кем, ни о чём говорить. Сон еще не успел отпустить меня окончательно, придерживая своей ласковой мохнатой лапкой. Но что-то настораживает меня, заставляя мучительно вспоминать этот до боли знакомый голос.

- Зоя!!! Зоя!!! Это я, Ольга,- продолжают между тем кричать в трубку, - ты меня слышишь?

Поняв, наконец, что звонок междугородний, я вдруг понимаю , что это Ольга, моя сестра. И это именно её голос. Только вот в это сразу как-то не верится, слишком неожиданно то, что она звонит. Это событие редкое, слишком редкое. И я понимаю, что у неё что-то случилось… Что-то совсем нехорошее.

Холодок пробегает по моей спине. А предчувствие беды, заставляет меня забыть о том, что я стою босыми ногами на холодном полу. Сон слетает с меня в один миг, не оставив и следов своего былого присутствия.

- Я слушаю, Оля! Что случилось? – мой голос резво и неудержимо бежит по телефонным проводам.

- Зоя!- голос сестры немного удаляется. – Помоги! Я попала в беду. Нужны деньги. Много денег…

Опешив от данного заявления, я с тоской думаю, что уж чего-чего, а вот денег-то у меня уж точно нет. Как это не грустно… Но раз Ольга взывает к моей помощи, значит ситуация действительно плачевная и все, кто мог бы помочь в родном городе, то бишь, многочисленные друзья-приятели, остались не у дел.

- Сколько денег? Объясни толком, не волнуйся, - я стараюсь говорить так, чтобы голос мой не дрожал.

- Меня подставили! Слышишь! Меня подставили! - Оля громко плачет в трубку.

Затем она называет сумму, которая кажется мне нереальной, астрономической. Не знаю для кого как, но для меня это значительные деньги, да и для Ольги, видно, тоже.

- Ну, ты, сестрёнка, действительно влипла! - думаю я, но вслух мысль эту не озвучиваю. Голос сестры по телефону звучит так затравлено, что сердце моё сжимается от тоски и жалости. Голос то приближается, то удаляется. Междугородняя связь работает как всегда отвратительно, создавая угрозу прервать разговор, оставив его незаконченным.

- Зоя!!! Милая моя Зойка! Если я не отдам деньги через три дня, - кричит в трубку Ольга, - нас просто убьют. Они уже приходили домой, папу мучали, а у него ведь сердце больное, ты же знаешь. Другого такого раза он не выдержит!

От этих слов на душе становится так тошно. Мне живо видится картина, предшествующих разговору событий. Там, в Крыму, далеко-далеко, где ярко светит солнце, а поезда приносят ежедневно со всех уголков мира, толпы отпускников, кому-то совсем невесело и этот кто-то - моя сестра!

- Ты где? Звонишь откуда?

- Я у бабушки Ани… Мне нельзя домой. Далее следует длинная пауза и напряжение такое ощутимое и жуткое, повисает в воздухе.

Нужно принимать решение, причём срочно, ведь времени на обдумывание нет… Можно, конечно, просто вежливо посочувствовать и завершить разговор банальным советом, крепись, мол, сестра и попрощаться…Но срабатывает некий механизм, заставляющий мой мозг сосредоточиться на конкретной проблеме, и решение созревает само собой.

Даже для меня, будто со стороны созерцающей картинку, сказанные мной слова, кажутся неожиданными, однако, они уже неудержимо летят в трубку. Мой голос звучит уверенно, словно я уже выстроила свой обдуманный и логичный план.

- Оля! Мне нужно время, хотя бы день, два… Ты будь у бабули, я приеду. Быстро, как только смогу… Ты только из дома не выходи. Всё будет хорошо. Скоро будем вместе. Жди!

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. ДОМ И ЕГО ОБИТАТЕЛИ.

Телефон продолжал издавать гудки отбоя. Один, другой, третий… А Ольга всё держала, трубку в руке не веря, что сейчас у неё появился шанс, хоть совсем маленький, но реальный шанс на спасение.

Если Зойка сказала, что скоро приедет, значит, очень скоро она будет здесь и обязательно что-нибудь придумает. Ей можно верить. Была в сестре какая-то необъяснимая сила, которая была замечена Олей ещё в детстве. Зойка всегда находила выход из трудных ситуаций.

Положив трубку на место, Ольга отодвинула от себя телефон и, удобно устроившись в кресле, попыталась расслабиться, но мысли её упорно возвращались к событиям минувшего дня. Как не старалась она стереть в памяти разочарование, унижение и страх, которые принесла ей работа в «Какаду», перед ее глазами вновь и вновь появлялись яркие картинки недавних дней. Человеческие образы менялись, словно стеклышки калейдоскопа. Лица людей, когда то казавшиеся ей дружескими и веселыми, вдруг превращались в злобно оскаленные морды врагов. Стоило ей прикрыть глаза и видение возвращалось вновь и вновь, атакуя с новой силой её измученную душу.

На террасу вошла с улицы старая собака бабушки Ани. Существо неизвестной породы с красивым именем Пальма. Дни стояли жаркие, и дверь во двор постоянно держали открытой.

Собака, естественно, пользовалась этой возможностью проникнуть на терраску. Уж очень она любила полежать здесь, среди людей, на пушистом коврике. Сейчас же она не улеглась на свое любимое местечко, а подошла и ткнулась своей длинной мордой в Ольгины колени. Пальма смотрела, не мигая, влажными, умными, коричневыми глазами на девушку, словно гипнотезируя её.

Оля взяла кусочек хлебца с плетёной стоящей на столе тарелки и протянула собаке. Та аккуратно и благодарно взяла кусочек и понесла его во двор.

Не успела собака покинуть дом, как дверь, ведущая в комнаты, бесшумно открылась, впуская бабушку Аню.

- Ну что, Олечка? Что Зоя сказала? - бабуля присела рядышком с Ольгой на стул и сейчас ласково поглаживала ее по плечу.

- Всё будет хорошо,- успокоила Ольга старушку и, сказав, почему-то сама поверила в свои слова, - Зойка приедет очень скоро, она обещала!

- Ну, слава богу, - баба Аня перекрестилась, медленно поднялась с места, и, поправив выбившиеся из-под косынки седые волосы, поставила на плиту чайник. Затем побрела к старинному, неизвестно каких времён изготовления, буфету.

- Сейчас, Ольга, чай пить будем, - она выставила на стол чашки, сахарницу и вазочку с домашним вареньем.

Дожидаясь пока закипит чайник, она присела к столу, устало откинулась на спинку стула и стала смотреть в окно. Видимо, тоже пытаясь отогнать от себя дурные мысли.

Из окна терраски были хорошо видны металлические ворота, отделявшие улицу от этого уютного дворика с двух сторон надежно защищенного стенами соседских домов. Но сегодня бабуля боялась появления гостей и потому с опаской бросала взгляд на ворота. Лишь созерцание домашней живности несколько успокаивало ее расшатанные нервы.

Под окном в полисаднике прогуливались декоративные разноцветные курочки. Они суетились и отбирали друг у друга жирных червячков. Их хаотически торопливые движения не давали покоя бедной собаке. Пальма то и дело поднимала с лап свою морду и печальными глазами с недоумением наблюдала, как глупые птицы носятся по двору, употребляя в пищу всякую гадость. Лишь важные надутые индюки не обращали на своих меньших пернатых собратьев никакого внимания.

Однако не все жители двора могли свободно перемещаться в пространстве. Возле соседской кирпичной стены, небольшой участок был огорожен металлической сеткой. Взор изумленных гостей, время от времени посещающих этот гостеприимный домик, сразу притягивался к этому маленькому зоопарку.

Здесь нашли пристанище белоснежный грациозный лебедь, ленивые, жирные индоутки, небольшой длинношеий журавлик и, далее явление действительно удивительное, неожиданное, вызывающее восторг у каждого, кто здесь когда-то побывал. Красавцы павлины – необыкновенные сказочные царственные плицы, гордо демонстрировали свои переливчивые, играющие разноцветьем на солнце хвосты.

Они прохаживались в своих законных владениях, изредка гортанным криком призывая к порядку своих более скромных сереньких подруг. У царственных птиц был даже свой собственный деревянный резной домик, где они прятались в непогоду и где высиживали своё многочисленное потомство, уединялись в маленьком своем мирке.

Сверху весь дворик покрывал навес из металлических прутков, сделанный умелой хозяйской рукой, специально для винограда. Аппетитные гроздья, постепенно наливаясь медом, свешивались вниз. Можно было протянуть руку и легко достать спелую янтарную гроздь. Тут даже в жаркий солнечный день от виноградных лоз, создавалась естественная тень.

А за круглым столиком, стоящим под этой зеленой пышной сенью, завтракать или обедать было просто здорово. Если бы…Если бы не нависла сейчас над семьей грозовая туча.

Обе женщины, и молодая, и пожилая, знали, что в случае нападения на дом, защитить их будет некому. Разве что старая Пальма вспомнит своё собачье предназначение и вырвет клок, другой, из одежды непрошеного визитера.

Их грустные раздумья прервал пронзительный свист закипевшего чайника. Ольга поднялась с кресла, выключила газ, разлила чай в чашки и пододвинула печенье поближе к бабуле.

Оля с Зойкой были двоюродными сёстрами, а бабушка Аня приходилась родной сестрой их бабушке. Несмотря на свои восемьдесят лет, она сохранила присущие молодости оптимизм и яркость души. Разговаривать с ней можно было на равных, не делая скидок на возраст.

Она живо реагировала на события в их молодой жизни, умела радоваться и шутить. Бывший преподаватель математики, она находила истинное удовольствие в решении трудных задач и разгадывании кросвордов, много читала и многое знала и, помимо этого, была на редкость добрым и отзывчивым человеком. И Оля, и Зоя любили её всем сердцем, доверяя все свои девичьи тайны. Баба Аня всегда с искренним интересом выслушивала их и давала дельные советы.

ГЛАВА ПЯТАЯ. ЮНОСТЬ, МОРЕ, ЛЮБОВЬ И НЕМНОГО МИСТИКИ.

Тогда им было по шеснадцать… Правда, Зойке на восемь месяцев больше и на этом основании, она считала себя старшей. Эта привычка сохранилась с детства. Когда Зойка хотела быть вожаком, в каких-то играх, она приводила этот факт своего более раннего рождения – как веский аргумент.

Всё лето в Евпатории в палаточном лагере у моря, для приезжающих отдыхать родственников, стояла огромная армейская многоместная палатка. Где стояли раскладушки, аккуратно заправленные одинаковыми шерстяными одеялами с белыми корабликами подушек на них.

Всё это добро осенью складировалось в просторном бабулином гараже, до следующего лета. А затем с наступлением пляжного сезона, они с мужем вновь доставали весь скарб, ставили машину на прикол в палаточном городке и снова разбивали палатку. Словом, готовились к приёму многочисленных гостей.

Палатка никогда не пустовала. Приезжали побаловать себя, понежить своё тело на золотом песочке и поплавать в лазурной водичке, загореть, отдохнуть, набраться сил и Крымские родственники, живущие неподалеку, и другие родичи не избалованные солнцем.

Зойка в то лето прикатила с родителями в Крым на новеньких Жигулях.

Прихватив с собой Ольгу, семейство отчалило по красочной извилистой крымской дороге к месту своего долгожданного отдыха.

Красота горного ландшафта притягивала к себе взгляды. То и дело слышались восторженные возгласы путешественников. И вот, в какой-то миг за очереднным поворомом дороги, за темной коричнево-серой горбатой горой, показалось море, такое величественное, спокойное и прекрасное!

Оно сливалось у линии горизонта с небесной синью так незаметно, словно невидимый художник, нечаянно разлил много синей краски на холст, да так и оставил, не утруждая себя разграничением этих двух великих и таких разных на самом деле стихий. Лишь рыже-красный круг солнца разбавлял эту бесконечную синь.

Приехав в пункт назначения и, увидев место своего временного пребывания, девчонки пришли в дикий восторг, сразу определив для себя две стоящие в палатке рядом раскладушки.

Бросив около них сумки со своими нарядами, они, отдав дань уважения остальным отдыхающим родственникам, еле выдержав многочисленные распросы, отказавшись от предложения перекусить, переоделись в купальники и, взявшись за руки, понеслись навстречу долгожданному морю.

Оно предстало их взору неожиданно, вызвая в молоденьких душах прилив неописуемой радости и восторга. Море равнодушно накатывало волной на песок, слизывя мелкие камешки и ракушки и, обнимая белой своей пеной девичьи ноги, вновь отступало.

После горячего, обжигающего ступни песка, вода сначала неприятно холодила. Но уже через минуту становилась теплее парного молока. По крайней мере, вода была такой теплой, что призывала немедленно окунуться в себя всем телом и плыть, плыть, туда, где виднелись красные отметины буйков.

Где-то вдали, очень далеко, мелькали ставшие махонькими, словно игрушечными, белые паруса яхт. Они, то появлялись на горизонте, то исчезали, скрываемые от любопытных взглядов очередной волной в пенной белой шапке на закрученном спиралькой изгибе.

Поближе море было усыпано плавающими на надувных матрасах людьми, которые время от времени чья-нибудь озорная рука или волна переворачивала. И тогда те, кто оказывался в воде, визжали и совсем негрозно ругались.

Некоторые смелые головы заплывали далеко за буйки. И тогда к ним неслась спасательная команда на лодке, которая постоянно курсировала вдоль берега. Нарушитель устремлялся к земле, едва увидев направляющуюся к нему лодку с кричащими грозно в рупор спасателями.

Детишки радостно прыгали на мелководье, встречая визгом очередную набегающую волну. Кто-то строил из песка крепости. Эти причудливые в своей неповторимости и такие недолговечные однодневки.

Прыгали на волнах не только дети, но и взрослые не умеющие плавать. Здесь никто не страдал от своего неумения. И стар и мал, объединялись в своеобразное сообщество любителей предельно малых глубин. И, попросту говоря, сидели попами по колено в воде, время от времени, извлекая из-под себя очередной, причудливой расцветки, камешек.

Сначала вода показалась разгорячённым на солнце телам холодной, но это ощущение быстро исчезло, и девчонки направились подальше в море. Туда, где было меньше народа.

Обе плавали хорошо, могли сколько угодно держаться на воде, хотя никакими спортивными видами плаванья не обладали, а плавали, как в народе говорят ‘’по-собачьи’’. Скользких парашютиков-медуз, было не так уж и много, но время от времени их холодные тела касались девичьих тел.

- Что, сестрица, устала? Нечего было к буйкам рваться. Могли бы и поближе поплавать, - Зойка поглядывала на сестру с опаской. Оставшееся до буйка расстояние они преодолели с трудом и сразу же вцепились в опоясывающий его обод и стали отдыхать, опустив ноги вниз.

Солнце палило нещадно, норовя раскалить и сжечь плечи и руки жертв, неосторожно появлявшиеся на поверхности и не давая смотреть на себя, тут же рождая в глазах разноцветные всполохи и кругляшки.

Вдруг Ольгину ногу что-то обожгло. Наверняка, это была одна из больших синих медуз царствующих в глубине. Ольга испуганно отдернула ногу и посмотрела вниз…Там простиралась бездна, и ей стало по-настоящему страшно.

- Зой, ну поплыли уже к берегу,- жалобно попросила она сестру.

- Ладно, сейчас, немного отдохну, и поплывём, - согласилась та, шумно болтая ногами под водой.

- Девушки, освободите немедленно буй!!!- выкрик из рупора предназначался, конечно, им и спасательная лодка стремительно рванула к красному бую, за тем, разумеется, чтобы спасать нарушителей.

Перспективка оказаться в роли нерадивых пловцов, не привлекала девушек. Оля с Зойкой разом отцепились от буйка и, изо всех сил работая руками и ногами, стали грести к берегу. Однако спасателей, молодых парней, это только подзадорило, видимо, они поставили перед собой задачу непременно заполучить нарушительниц на борт.

ГЛАВА ШЕСТАЯ. БОЦМАН

Вечер подкрался неожиданно. Резко стало темно. И эта густая темнота окутывала большой двухэтажный особняк. Затем спускалась к кустам алых и жёлтых роз высаженных в определённом геометрическом порядке вокруг квадратного, из голубого мрамора бассейна. Легкая дымка тумана, стелилась у самой воды, нежно стирая его четкие контуры. Кипарисы, уходящие верхушками в небо, своими ровными рядками словно указывали дорогу, ведущую от мощных, автоматически открывающихся ворот с помещением для охраны к этому величественному дому. Он был выстроен добротно, умело и дорого.

На первом этаже распожился небольшой зимний садик, и эта часть стены дома была полностью застеклена. Тут даже в зимнюю непогоду сохранялось ощущение цветущего лета. А в зной приятная прохлада…

Бильардная, банкетный, тренажёрный зал и ещё несколько небольших комнат для отдыха так же находились здесь, внизу. А на втором расположились апартаменты самого хозяина - Боцмана. Одного из крупных Крымских воротил. Впрочем, звали его Анатолий Иванович, как уважительно обращались к нему приближённые, подчинённные и обслуга. Тридцати восьми летний хозяин дома имел спокойный добрый нрав и не очень-то допекал своих работников. Внешность его была вполне заурядной. Его нельзя было назвать красивым. Внешность скорее подходила под среднестатическую. Он не был высоким, скорее среднего роста. Его могучий торс показывал, что когда-то он активно занимался спортом.

Конечно, раньше Греков имел лучшую форму и даже брал призовые места в соревнованиях по борьбе и боксу. Сейчас же он обленился, и позволял себе расслабилься, а не мучить себя бесконечными тренировками.

У него было всё, что мог бы желать мужчина его возраста. Деньги, власть над людьми, дома, машины и даже яхта - предмет его особой гордости. На личном причале она терпеливо ждала, когда хозяин поднимется на борт. И название-то он придумал для неё такое романтическое, будто навеянное детскими сказками – «Ассоль». Юношеский романтизм его души вовсе не сочетался с его внушительным обликом…

Анатолий вышел из своей спальни на лоджию. В комнате было душно, а на улице веял лёгкий свежий ветерок.

Он уселся в удобное плетеное кресло, с удовольствием наблюдая, как багряный круг солнца опускается прямо в водную гладь моря, создавая непередаваемую гамму цветов и игру красок, от тёмнокрасного, до тёмносинего, почти чёрного.

Анатолий всегда жалел, что не научился рисовать профессионально, а то непременно изобразил бы этот закат на своих картинах. В детстве он очень любил вырисовывать в альбоме бригантины и фрегаты, воображая себя, то романтическим героем – капитаном, то неким отчаянным пиратом. Образы действующих лиц, оживавших при помощи красок, он черпал из книг, читаемых запоем. Наверное, вся эта любовь к литературе и искусству передалась ему по наследству от матери, так как отец, насколько он знал, ни к одному из перечисленных видов искусств, пристрастия не питал.

Впрочем, о маме Анатолий старался не думать и всегда отгонял от себя назойливые воспоминания, засевшие глубоко в душе и приносящие боль. Эти воспоминания всегда неизменно переносили его в детство. Он же всеми силами старался от него убежать… и так всю жизнь.

Мать бросила его давно-давно, когда он был совсем маленьким мальчиком. Он же постарался навсегда вычеркнуть её из своей памяти. Правда рядом с ним оставался отец, но к нему Толик никогда не испытывал такого доверия и близости как к матери.

Отец был постоянно с ним, пока он рос, превращаясь из маленького мальчика в мужчину. Учил жизненным премудростям. Правда, с некоторыми уроками отца Анатолий не был согласен. Он готов был спорить с ним часами, только тот не всегда желал его слушать.

Единственным существом в этом мире, которое он действительно любил, была его жена Сонечка. Она была моложе его на десять лет. До знакомства с ним жила с мамой, библиотечным работником в однокомнатной квартирке на окраине небольшого приморского городка.

Они встретились в калоритном грузинском ресторанчике на берегу моря полтора года назад и уже спустя два месяца после первого знакомства, расписались и стали жить вместе в этом доме.

Жена его устраивала всем, он, пожалуй, не смог бы найти в ней ни одной черты, ему не нравившейся. Она была красива и нежна, ловила каждый его взгляд. Невооруженным глазом было видно, как Сонечку восхищала мужественность Анатолия, его сила и доброта нрава.

Она сразу полюбила и этот дом, и этот сад. Анатолий часто рассказывал ей, как в детстве он играл здесь под сенью деревьев, как любил смотреть на море. Правда, в его рассказах не было места матери.

Сначало это казалось девушке странным, но потом она привыкла к мысли, что её муж вычеркнул маму из своиз детских воспоминаний, словно её никогда и не было…

Дом удобно расположился на горной площадке, и возвышался над морем величественно и красиво, словно старинный замок. Издали казалось, что его крыша упирается прямо в синее небо. Море и небольшой пляжик с причалом для яхты, находились внизу, прямо под этой скалистой возвышенностью.

И вся эта огромная территория была частным владением семьи Грековых.

Если обойти дом и пройти по дивному саду с виноградом элитных сортов, гордостью Анатолия, абрикосовыми, персиковыми деревьями, то дорожка, вымощенная разноцветными камешками, подобранными затейливым рисунком, неизменно приводила к стене.

Там, нажав на скрытую в стене выпуклость можно было сдвинуть незыблемую, казалось бы, стену. Она почти бесшумно отъезжала в сторону, освобождая проход к ступеням, ведущим вниз. Сонечка любила спускаться вместе с Анатолием к морю по этим гладно отшлифованным серым камням.

Хотя Греков был свободен и мог полностью отдаться в распоряжение жены давольно редко. Но в эти минуты они были по-настоящему счастливы и подолгу, до позднего вечера, пока море не становилось черным, а на бархате неба не высыпали золотые звезды, катались на яхте по морским просторам …

В последнее время Анатолий был озабочен явной неразберихой в собственных делах, и его упорно не покидало ощущение, что за его спиной вершатся дела, о которых он не имеет ни малейшего представления.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. ТОЛИК, МАМА И ОТЕЦ.

Толик сколько себя помнил жил не в бедности. Его отец Иван Греков был крупным партийным функционером. Имел отличный особнячок, охрану и обслугу. Сам был довольно калоритной фигурой. Красивый, статный, вегда одетый «с иголочки», он отличался деспотичным характером и не прощал другим ошибок, себе, тем не менее, позволял некоторые отклонения от общепринятых моральных норм. Любил покутить, гульнуть и расслабиться, как он сам выражался…

Женившись по любви на молоденькой симпатичной учительнице, он скоро понял, что тихая, рутинная жизнь не по нему, тем более, что Лида стала уделять слишком много внимания их появившемуся через год после заключения брака сыну – Толику.

Лидочка в сынишке души не чаяла, возилась с ним целыми днями и даже отказалась от няни, предложенной мужем. А когда мальчику исполнилось пять лет, она вновь отправилась работать, хотя Иван был категорически против этой затеи.

Иван Греков сам подолгу пропадал на работе. И никогда не давал отчёта в своих действиях жене. А Лида стала вести ежедневно два урока в школе. Это помогало ей чувствовать себя уверенней. Её любили ученики и уважали коллеги. А Толик проводил это время с экономкой, совершенно не чувствуя себя обделённым, ведь когда приходила с работы мама, они вместе проводили досуг, используя его с максимальной пользой.

Однажды Иван всеже настоял на своем решении нанять няню Толику.

Хотя в этом не было никакой необходимости, Лида спорить с мужем не стала, зная его непримиримый, деспотичный характер. Она прекрасно понимала полную бесполезность попыток переубедить его в чем-либо. Так в их доме появилась молодая красотка, лишь отдаленно напоминающая няню.

С этой, так называемой няней, и застала Лида мужа однажды, придя, домой раньше обычного. Иван в очередной раз «расслаблялся», нисколько не заботясь о последствиях своих измен и делая это в собственном доме.

Разговор с Иваном не принес ничего хорошего. У Лиды сложилось впечатление, что она разговаривает с каменным изваянием. На лице мужа не дрогнул ни один мускул. А слезы жены он вообще оставил без внимания. Парочка ничего не значащих фраз из его уст и никаких раскаяний.

Лидочкина душа разрывалась от тоски и отчаяния. Целый месяц она не находила себе места. Наталкиваясь на косые взгляды обслуги и няни, она поняла, наконец, что это крах…Конец всяким отношениям. И подала на развод, подозревая, что связь с няней, это не единственное развлечение мужа. Их брак попросту распался, и жить в постоянном обмане не имело смысла.

Иван, хорошо зная русскую поговорку, что «в тихом омуте черти водятся» был убеждён, что сына она уж точно ему не оставит. Но такой поворот событий его не устраивал. Поэтому обманным путём, он подсунул Лидочке, вместе с другими документами на подпись, отказную от сына.

Лида испытала настоящий шок, когда это обнаружилось. Но было уже поздно и сына после их развода присудили отцу.

На суде какие-то незнакомые люди свидетельствовали о якобы аморальном образе жизни, что она ведёт, и поливали её грязью. А у Лиды не было никого, кто мог бы встать на её защиту. Родители умерли, когда она ещё была совсем маленькой. Жизнь ее прошла в детском доме и она хорошо усвоила урок как сложно в этом мире доказать свою правоту, даже если ты на самом деле ни в чем не виноват.

Сослуживцев Лидочки просто никто не слушал. Она, пыталась убедить Ивана отдать ей ребёнка, стараясь достучаться до его души, до простых человеческих чувств. Но на лице Ивана не дрогнул ни один мускул.

Получив отказ, она в отчаянии вновь обратилась в суд высшей инстанции, пыталась доказать обман и вернуть себе сына, но Иван переговорил с «нужными» людими, воспользовавшись своим положением, заплатил кругленькую сумму и судья вновь вынесла судебное решение пользу Грекова.

Лида пребывала в состоянии полнейшей прострации. Совершенно потеряла ко всему интерес, постоянно думая лишь о том, как вернуть себе сына. Оживала только тогда, когда виделась с Толиком.

Иван привозил его к ней на два часа в неделю, по пятницам. И этого было достаточно для того, чтобы Толик, которому к тому времени исполнилось шесть лет, душой прикипел к матери, скучал, считал дни до встречи с ней и плакал в подушку ночами.

Дома Иван задабривал его дорогими редкими игрушками, стараясь отдалить его от матери. Но главного он мальчику дать не мог. Настоящая жертвенная любовь Ивану была неведома.

Толик с удовольствием играл очередными паравозиками, самолетами и самоходами, а потом непременно спрашивал, застыв с машинкой в руке:

- Папа, я хочу мамочке это показать. Отведи меня к ней…

Когда же тот отвечал резким отказом, Толик вздрагивал, замыкался в себе и отказывался от еды.

- Хочу к мамочке, отвези, - угрюмо твердил малыш.

Иван не мог выносить его непослушания и упрямства, всё чаще выходил из себя и наказывал сына. Он оставлял его надолго одного в комнате, не разрешая гулять во дворе. Но Толика, похоже, это не пугало. Он забирался с ногами на стул перед письменным столом, доставал краски и альбом и погружался в мир собственных фантазий. Там, где он мог быть самим собой и его мама, непременно, рядом, пусть только на рисунках.

Вскоре Иван узнал, что Лида собирается выйти замуж за молодого, подающего большие надежды на поприще хирургии, врача. Также ему донесли, что они собираются тайком и навсегда уехать с Крыма, забрав с собой Толика.

Греков пришёл в ярость. И в этой своей дикой злобе решил навсегда избавиться от жены, чтобы та уже никогда не смогла претендовать на сына. Он не мучался сомнениями, а просто отдал приказ устроить несчастный случай на извилистой горной дороге…

Настроение Лидочки с утра было хорошим. И, она не сразу вспомнила посетившее её видение. Легкое как облачко…Остатки былого сна…Или нет? Оно появилось неожиданно и навязчиво пугало ее, заставляя сердце учащенно биться. Маленький мальчик, лица которого она никак не могла разглядеть, тянул к ней руки, взывая о помощи.

Был ли это ее сын или нет, она не поняла. Но оставшийся после видения холодок в душе, сильно испортил ей настроение. Женщина подумала, что игра воображения навеяна привязчивым кошмаром. Конечно…. Наверняка ей приснился сон…, плохой сон и ощущение страха осталось. И ее собственные мысли и тревоги нашли себе хорошее применение.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ПОБЕГ ИЗ ДОМА.

Под утро Толику снился сон, и он улыбался. Мама протягивала к нему руки и звала к себе очень ласково… Её рассыпавшиеся по плечам волосы, горели рыжим светом, искрясь в солнечных лучах. На ней было красивое розовое платье, и Толик побежал к ней со всех ног. Шаг, два, три, четыре! Он почему-то, не мог никак добежать, словно расстояние между ними ни капельки не уменьшалось… Вдруг показался поезд, остановился и мама вошла в него. Вот она выглянула из тамбура и вновь стала звать Толика, продолжая улыбаться и махая ему призывно рукой… И вдруг Толик увидел рядом с собой большую чёрную собаку.

Она бежала с ним бок, о бок, изредка толкая носом и пугая мальчика. Но ему некогда было бояться, и он старался не обращать на неё внимания, хотя в душе его уже зародился страх, начиная сжимать его душу своими безжалостными холодными лапами…

Картинка сменилась. Вот уже огромная обезьяна из зоопарка возникла перед

Толиком, навязчиво пихая ему в лицо жёлтый банан. Он попытался оттолкнуть зверину, и тогда она оскалила зубы, словно собираясь вцепиться в него.

- Ты не мужчина, ты не мужчина, - звучал в ушах мальчика монотонный как звон колокола, голос.

Вдруг, обезьяна дико захохотала, показывая лапой на поезд, который тронулся, унося с собой маму далеко, далеко. Туда, где Толик никогда бы не нашел ее.

Мама всё махала ему рукой и что-то кричала, пытаясь выскочить из набиравшего скорость поезда и лицо её было белое – белое от страха... Толик закричал и проснулся, дрожа всем телом.

В окно детской светило солнце, нарисовав своим нежным лучиком полоску яркого света, осторожно пробивавшуюся сквозь неплотно задёрнутые шторы. По стенам носились солнечные зайчики, отражённые стёклами.

Толик улыбнулся, поняв, что увиденный, только-что кошмар, всего лишь сон. Всё не так уж плохо. И если его не хотят отвезти к маме, то он просто пойдёт к ней сам. А то и правда мама без него уедет. Он стал быстро складывать в рюкзачок необходимые, по его мнению, вещи. Любимого чёрного с белой грудкой пингвинчика - последний мамин подарок, пару машинок, карандаши и краски.

Потом он безжалостно разбил копилку-свинку и собрал деньги. Надел спортивный костюм и кроссовки. Тихонько открыл дверь, прокрался по корридору к выходу, открыл запоры и выскочил на улицу.

Настроение у него было отличное. Было так радостно, что скоро он, наконец, встретится с мамой. Главное сейчас не попасться никому на глаза.

Толик свернул с асфальтовой дорожки в сад. Там он знал местечко, где дерево росло очень близко к каменному забору, и одна его ветвь касалась ограды.

Навстречу грозно оскалив зубы, выскочил Дик. Пса спускали с цепи на ночь для охраны. Но, увидев, Толика доберман радостно заскулил и потрусил рядом.

Мальчик быстро нашёл это самое дерево, забрался на него и осторожно полез по ветке к забору.

Она наклонилась под его тяжестью, грозя обломиться, и потрескивала, словно предупреждая об опасности. Дик, тихонько скуля, бегал внизу.

Пёс время от времени ставил лапы на ствол дерева, словно пытаясь на него влезть и помочь хозяину. Наконец, Толик добрался до ограды, перелез с ветки на каменную стену и выпустил тонкую ветвь из рук. Когда она со свистом распрямилась, мальчик покачнулся, чуть не потеряв равновесие. Тогда он крепче вцепился в камни пальчиками и уселся на корточках ровнее.

Он долго смотрел вниз. Было высоко и страшно, но ведь путь назад отрезан, окончательно и бесповоротно… Тогда мальчик крепко зажмурился и прыгнул. Больно ударившись коленом, он упал на бок, но не заплакал, а лишь стиснул крепко зубы, и стал быстро-быстро тереть рукой больное место, пока боль немного не отпустила.

Мимо проносились машины, слышалась летящая из них весёлая музыка. Курортный посёлок жил своей жизнью… Местные спешили на работу, а беззаботные отдыхающие торопились насладиться всеми прелестями своего отпуска и впитать в себя на целый год веселья и праздника. И никому не было дела до маленького мальчика, бегущего вдоль дороги…

Толик искал автобусную остановку. Он раньше всегда ездил на машине, но знал, что и автобус обязательно довезёт его до города.

Вскоре за поворотом показалась долгожданная остановка. Люди столпились на ней в ожидании транспорта. Некоторые нетерпеливо голосовали проезжающим легковушкам. Тётки, спешившие продать свой фруктовый товар на рынке, обсуждали цены.

Мальчик присел на скамейку и стал наблюдать, как голуби наперегонки устремлялись к брошенной толстой бабулей горстке семечек, торопливо обгоняя друг друга и подходя совсем близко к своей кормилице. Но лишь одно резкое движение со стороны той, и они тут же, взмахивая крыльями, отскивали в сторону.

Эти наблюдения так увлекли его, что он чуть не пропустил подъехавший автобус. Опомнился, лишь, когда в открытые двери уже натолкалась толпа.

Вскочив со скамейки, он подбежал к автобусу и протиснулся на заднюю площадку. Автобус был набит битком и медленно пополз по дороге вверх.

- Совсем мальчишку задавили, - послышался голос рядом, и сильная мужская рука пододвинула его к окну.

Толик прилип носом к стеклу, наблюдая за обгоняющими автобус машинами. Уже становилось жарко, очень хотелось снять курточку, но не было возможности даже пошевелиться, и он терпеливо ждал конца пути.

Кондукторша со своего места призывала всех замешкавшихся оплатить проезд, даже не решаясь ринуться в толпу, а лишь, на очередной остановке, пугала «зайцев» контролем на линии.

Толик платить не стал. Хотя деньги в рюкзачке были, он просто начисто забыл о них. Стоял и любовался красочным ландшафтом из каменных изваяний, выстроившихся вдоль дороги. Смотрел на причудливые горные стены, то отвесные, то пологие, с обилием огромных валунов, словно нечаянно рассыпанных каким-то великаном из сказки.

Наконец, показался город, удивляя и радуя своим величием и красотой. Смешанные архитектурные стили, где новостройки смешались со старинными домами.

Втиснутые в свободный клочок земли, они были призваны извлечь из каждого метра жизненного пространства наибольшую выгоду. Ведь именно сюда, в неказистые, на первый взгляд домики, стремилась попасть основная масса приезжего народца, чьи карманы не грела теплом благополучия и уверенности, путёвка.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. ПЕРЕПОЛОХ.

Иван проснулся по обыкновению рано. Но вставать не хотелось. К тому же, он

чувствовал себя совершенно разбитым. Но нужно пересилить собственную лень. Сейчас он должен быть в форме как никогда. Сегодня презентация по поводу открытия цеха на фабрике по производству упаковки. А он там будет представлять не только лицо власти, а также и своё лично заинтересованное лицо. А это деньги! Ещё один ручеёк зелёненьких купюр в общем денежном потоке, льющихся в его карман.

Эта мысль приятно грела душу, и он направился, с гораздо улучшившимся настроением, в ванную, чтобы принять душ и привести себя в порядок.

Бьющие в грудь упругие струи воды уносили остатки сна. Бреясь и смотря на своё отражение в зеркале, Иван зарядился приливом жизненной энергии.

Смыв пену, вытерев лицо пушистым полотенцем и, сбрызнув себя ароматным французским парфюмом, он привел в порядок волосы. И улыбнулся самому себе в зеркале…

Всё просто замечательно, и поводов для беспокойства нет... Мысли его вернулись к прошедшей ночи. Иван усмехнулся, вспомнив, как его два часа подряд ласкала няня, призванная присматривать за Толиком.

Его все чаще посещали мысли о том, что она за ним, Иваном, лучше ухаживает, чем за его сыном… Одно лишь обстоятельство огорчало Грекова - что няня имеет на него какие-то виды. Его, Ивана, подарки для неё уже недостаточны, а, значит, глупая баба претендует на роль жены.

Выражение удовольствия сменилось в зеркале маской раздражения. И он опять подумал, что нет такого человека в его жизни, который смог бы занять место Лиды, ведь эта глупая девка, в подмётки ей не годилась.

Хотя Лиды больше нет и никогда не будет! Именно он, Иван, он это устроил. Но ее образ никак не хотел стираться в памяти.

Жена теперь часто посещала его во снах. Она смотрела на него грустно, с укором в глазах, но никогда с ним не разговаривала. Её образ неизменно приносил с собой тоску и тогда он просыпался совершенно разбитым.

Сегодня Лида опять посетила его, и это обстоятельство сильно испортило Грекову настроение и, казалось, безвозвратно ушло ощущение удачно начинающегося нового дня.

В своей комнате Иван, раскрыв шифонер, перебирал один костюм за другим, искренне удивляясь, зачем ему одному нужно такое количество тряпья?

Он остановил своё внимание на тёмно сером, и быстро облачился в него, подобрав в тон рубашку и галстук. Затем вытащил из выдвижного шкафчика одну из коробок с новой обувью. Туфли оказались очень удобными и как нельзя лучше гармонировали с его костюмом.

Имидж удачливого и аккуратного мужчины был создан Иваном полностью, и теперь никто бы не догадался, что кроется в потаённых уголках души этого, сверкающего обворожительной улыбкой на устах человека.

- Теперь бы чашечку горячего кофе, легкий перекус и в путь, - размышлял Иван, шествуя по коридору в столовую.

Проходя мимо комнаты сына, он решил заглянуть туда на минутку. Тихо отворив дверь и пройдя несколько шагов по пушистому приглушающему все звуки ковру, Иван остановился как вкопанный, уставившись, на пустую кровать Толика и валявшуюся невдалеке разбитую копилку-свинку. Пара откатившихся монеток поблёскивала рядом с осколками черепков…

Простояв в раздумье несколько секунд, Иван выбежал вон из комнаты и, влетев в столовую, испугал своим видом экономку, красиво выкладывающую на блюде бутерброды для завтрака.

- Где Толик?

- Не знаю, наверное, спит, ведь рано ещё. А что случилось? – произнесла пожилая женщина, присев на стул перед столом.

- Откуда я знаю, что случилось. Его нет в комнате, - раздражённо рявкнул Иван, – опять какие-то его штучки.

- Вы знаете, утром входная дверь была открыта, хотя, я её вчера вечером запирала, – тихо проговорила экономка, сообразив, что произошло нечто нехорошее.

- Что? – дико заорал Иван. - И вы мне не сообщили об этом? Да чем вы тут занимаетесь? - голос его звучал всё громче, - за что я вам деньги плачу? Дармоеды!

Он выскочил в коридор и, хлопнув дверью, понёсся как вихрь по направлению к воротам, где уже стояла, готовая к поездке машина.

Охранник с шофёром обсуждали свои дела, покуривая и посмеиваясь. Улыбки исчезли с их лиц, словно их стёрли ластиком, лишь стоило им увидеть приближавшегося к ним с лицом искажённым злобой, хозяина.

Даже не здороваясь, как обычно, Иван сразу схватил охранника за грудки и стал трясти его словно грушу.

- Ты что спал, урод? Для чего ты здесь вообще находишься? - видя недоумённое лицо охранника, словно опомнясь, Иван отпустил его и спросил, не меняя тона. – Ты кому ворота сегодня открывал?

- Полчаса назад, вон Михе, - показал рукой на шофёра, - он пришёл пораньше машину подготовить, - в голосе парня явно читались нотки обиды.

- И всё? – тон Грекова выражал недоверие.

- И всё, – пожал плечами охранник.

- Толика сегодня видели? – вопрос относился к обоим.

- Нет, не видели, - ответил Михаил, послав щелчком докуренную сигарету в стоящую неподалёку урну, думая, какая это муха укусила с утра пораньше Грекова.

Иван развернулся и направился обратно к дому. Дик, подбежал к нему и, радостно повизгивая, пытался лизнуть хозяйскую руку, но Иван отмахнулся от собаки, и та обиженно убежала в сторону, обделённая вниманием. Не понимая, отчего впала в немилость.

Иван быстрым шагом прошел в дом. В столовой разговаривали Вера Ивановна, так звали экономку, с няней Толика, Ниночкой. Стоило ему войти, как обе замолчали и испуганно уставились на него.

Греков прошёл к столу, сел возле него на стул, и спросил угрюмо, обращаясь к ним.

- Так может хоть кто-нибудь в этом доме мне скажет, где мой сын?

Вера Ивановна решилась ответить хозяину, так как Ниночка только моргала в страхе глазами, не отрывая взгляда от Ивана и, казалось, ничего не соображала. Экономка подняла её с постели, сразу же ошарашив новостью. И Нина прекрасно понимала, что теперь весь гнев, конечно, обрушится на неё. Девушка ждала этого, не зная, как защититься.