Иллюзия

1

— Любовь — это иллюзия, — прошептала мне на ухо Оливия.
Её дыхание обжигало кожу, а кончики пальцев мягко скользили по моей груди. Она сидела на мне верхом, изогнувшись, как кошка, и медленно касалась губами моей шеи.

Мы были знакомы всего пару недель, но я уже знал — она не такая, как остальные. В её взгляде было что-то дикое, будто за улыбкой пряталась буря. И всё же я тянулся к ней, как мотылёк к пламени.

— В смысле? — усмехнулся я, — ты про что вообще?

Оливия подняла глаза, и на её лице появилась странная, почти жалостливая улыбка.

— Мы больше не увидимся, — произнесла она мягко, но твёрдо. — Если захочешь выжить... инстинкты подскажут, что делать.

Я нахмурился.
— Что за чушь? Ты, кажется, перебрала…

Она не ответила. Её зрачки начали расширяться, пока не заполнили всё радужки — глаза потемнели, превратившись в бездонную черноту. Под кожей, у висков, проступили набухшие вены.

— Эй… Оливия?.. — произнёс я, чувствуя, как внутри поднимается паника.

Не успел я пошевелиться, как она резко подняла руку и… укусила себя за запястье. Кровь выступила алым блеском. Она наклонилась ко мне и поднесла свою руку к моим губам.

— Пей, — приказала она шёпотом.

Я дёрнулся, но не смог вырваться. Её тело будто налилось нечеловеческой силой — мышцы под кожей напряглись, глаза горели мраком.

— Отпусти!.. — выдохнул я, но она только улыбнулась.

На секунду всё вокруг будто замерло. Потом резкий щелчок — и тьма сомкнулась. Это был щелчок перелома моей шейи…Последнее, что я успел увидеть, — её лицо. Улыбка. Тёплая, почти нежная. И эта улыбка сопровождала меня, когда мир погас.

Именно так я и умер…
Вы, наверное, спросите: а что было дальше?

Дальше... началась моя жизнь после смерти.

Когда я очнулся, вокруг царила тишина — вязкая, как туман, прерываемая лишь далеким эхом ветра. Я лежал на сырой земле, а над головой тянулись к небу древние деревья, будто каменные стражи, наблюдающие за каждым моим движением.

Воздух был плотным, влажным и пах мхом. Солнце, если оно вообще существовало, пробивалось сквозь туман странными, блуждающими лучами, не давая понять, где восток, где запад. Я ощущал тепло на коже, но не видел источника света.

А потом — голод.
Не обычный, не телесный. Это было чувство, будто изнутри кто-то требовал... чего-то живого. Пламя, растущее в груди, разгорающееся с каждым вдохом.

С трудом поднявшись, я пошатнулся и сделал первый шаг. Земля под ногами пружинила, будто дышала. Каждый шаг звучал гулко, как будто лес сам слушал меня.

Я шел наугад, и вскоре сквозь деревья показались силуэты — дома. Маленькая деревушка, укутанная серым дымом и запахом костров. Казалось, время здесь остановилось много лет назад.

Я стоял на пороге этого места, чувствуя, как любопытство и страх борются во мне.
Кто я теперь? Где я? Почему я жив... если я мертв?

Проходя по узким улицам, я ловил взгляды — холодные, настороженные. Люди, если это вообще были люди, отворачивались, едва я приближался. Их лица казались бледными, почти восковыми, а глаза — пустыми, без искры.

Темная атмосфера давила, будто сам воздух здесь был пропитан тревогой.
Я вглядывался в окна, за которыми мелькали силуэты, и ощущал, что за мной наблюдают.

С каждым шагом я все больше ощущал чуждость этого мира, будто он отвергал меня — или, наоборот, знал меня лучше, чем я сам.

И вот, когда я уже был готов повернуть обратно, перед глазами вспыхнула фигура.

— Извините, а где я нахожусь? — обратился я к женщине, стоящей у колодца.
Её взгляд скользнул по мне, в нём смешались удивление и любопытство.

— Вы в деревне. Тут недалеко Тверь. Если завтра встанете пораньше, успеете на автобус и попадёте в город, — сказала она с лёгкой улыбкой, поправляя платок.

Я не подал вида, но внутри всё сжалось.
Как…? Как за одну ночь я оказался здесь, так далеко от Питера? Что Оливия со мной сделала?
Слова женщины гулко отдавались в голове. Может, я действительно умер, а всё это — иллюзия?

— Я вижу, ты устал. Может, пирожками накормлю? — предложила она.

Я тут же согласился. Голод был не просто сильным — он был первобытным, чуждым, словно в груди поселилось другое существо, требующее пищи. Я не помнил, чтобы когда-то испытывал подобное.

Мы подошли к её небольшому дому с покосившейся крышей и низким порогом. Внутри пахло печёным тестом и травами. Я сел за деревянный стол, а хозяйка поставила передо мной тарелку с горячими пирожками, от которых шёл пар.

— Сейчас ещё салат нарежу — и ты полностью восстановишься! — жизнерадостно произнесла она и направилась к кухонной полке.

Я взял пирог в руки. Горячее тесто обжигало пальцы, но есть хотелось невыносимо. Почему-то я не спешил откусить — просто смотрел, словно что-то в нём было не так.

— Ай! — вскрикнула женщина.

Я резко вскочил, стул с грохотом отлетел назад.

— Ничего страшного, просто порезалась, — спокойно ответила она, прикрывая палец платком и уходя в другую комнату обработать рану.

Я остался один. И тут заметил… крошечную, но яркую каплю крови, упавшую на стол рядом с разделочной доской.

Её запах… он был как музыка. Густой, тёплый, вызывающий дрожь. Голод внутри меня загудел, будто зверь, почуявший добычу.

Я медленно протянул руку.
Пальцы дрожали.
Аккуратно дотронувшись до алой капли, я поднёс палец к губам. И, не успев осознать, облизал его.

В тот же миг мир стал ярче, звуки — громче, запахи — насыщеннее. Я услышал стук её сердца в соседней комнате. Почувствовал, как внутри меня что-то просыпается, расправляя крылья.

Я обезумел в тот момент. Всё происходило так быстро, что я даже не понял, как перешёл черту.
Сначала — она. Та женщина.
Потом — вся деревня.

Я не чувствовал себя живым. Я был как зверь, охваченный голодом, который сам выбирает за меня. Крики, запах крови, беспомощные глаза — всё это осталось передо мной навсегда.