Иллюзия свободы

Пролог

— Здравствуй, пташка.

Голос холодной сталью пронзает слух. Сердце ошиблось на удар, ноги вмиг сделались ватными. Я не оборачиваюсь, в этом нет надобности. Голос до боли знакомый заполняет собой все пространство, магическим образом лишает кислорода. Прошло полгода, а я все еще могу различить каждую нотку, они врезаются в меня, как тысячи иголок и пронзают до дрожи в теле. Я надеялась до последнего, что это сделал кто угодно, но не он. Всякий другой стал бы для меня милостью, я смогла бы выйти сухой из воды, но эти воды мертвы, в них нет места ничему живому. Точнее для меня. Это мое персональное мертвое море.

— Думала упорхнуть от меня, вильнув хвостиком? Насладилась свободой и хватит, пора платить по счетам.

Я не могу шевельнуться, мир вокруг замер, не могу поднять взгляд, чтобы удостовериться, понять, что ошиблась. Очень хочется в это верить, но сердце слишком часто забилось, оно чувствует лучше моего, рушит мои надежды на обратное, словно смеется надо мной: «А надо было послушаться меня, теперь пожинай!». Я оборачиваюсь медленно, оттягиваю каждую секунду до столкновения с чужими глазами. Смогу ли я этот взгляд выдержать? Первым делом мой взгляд падает на начищенные ботинки, и только после осмеливаюсь поднять его на лицо. Передо мной будто другой человек стоит. Только глаза и голос остались от прежнего. Он усмехается. О, и ямочки. Как я могла забыть об этих обезоруживающих ямочках. Его насмешливый взгляд проходится по мне, не концентрируясь ни на чем определенном, но в то же время, вселяя в меня неподдельный ужас.

— Когда ты вышел? — я с трудом совладаю своим голосом, но все же сквозящие в нем нотки выдают мой испуг.
— Позже, чем следовало, твоими заслугами, — его насмешливый взгляд становится тверже, он стискивает зубы, от чего ямочки на щеках особо выделяются вместе с пришедшими в движение желваками.

Шаги особо утяжеляются ботинками, издавая глухой звук, и с каждым этим звуком мое сердце готово упасть в пятки. Он останавливается рядом со мной, оставив между нами сантиметров тридцать. В его темных глазах искрится пламя костра подготовленного для меня. Я не позволяю себе отвести глаза от его пристального взгляда, но еще немного и я начну таять подобно сосульке под этим испепеляющим взором.

— Я была вынуждена. Ты должен понять меня, иначе я не выжила бы, — я смотрю на него глазами полными последних капель надежды, которую я только смогла в себе найти. Оправдания — все, что мне остается.

Мужчина тянет руку ко мне, и я вздрагиваю, чем вызываю усмешку на губах старшего. Обманчиво-ласковым движением он заправляет за ухо локон пшеничных волос, не прерывая зрительного контакта. Со стороны можем походить на влюбленную парочку, что никак не в силах насладиться обществом друг друга, ну а на деле я ощущаю всю опасность этого жеста, натягивающего мои нервы до предела.

— И деньги мои, конечно же, ты тоже была вынуждена взять.

Мои глаза расширяются. Об этом он не должен был знать. Теперь я понимаю, что в еще большей яме, чем думала.

— О чем это ты? — отвечаю резонно, словно не понимаю сказанного, расширяю глаза для большего эффекта.

Я издаю короткий стон, когда его пальцы сжимаются на моей челюсти, сдавливают ее довольно грубой хваткой и приподнимают, заставляя меня встать на цыпочки.

— Где деньги? — он говорит ровно, бархатный голос ласкает слух, что полностью противоречит действиям, но этот голос вселяет в меня больше ужаса, чем его руки.

И откуда я достану ему то, чего уже давно нет?

Ну что же, друзья, начинается новая история и я очень надеюсь на вашу поддержку в виде подписок и звездочек. Спасибо, что вы есть.)

Глава 1. Место в обществе

!!! ДИСКЛЕЙМЕР !!!

​

В начальных главах будут описываться сцены содержащие высокий уровень насилия (не между главными героями), нецензурной лексики, чтобы передать какую-то часть тюремной атмосферы. Первые главы будут проходить в тюрьме, а дальше уже вернемся к нормальной обстановке.

Примечание: автор знает, что в реальности тюрьмы не разделяются таким образом, но, как известно, любая задумка ограничивается только фантазией автора. Спасибо за понимание.

​

​

​

​

— На выход.

​

Голос из колонок басом пронесся по всему блоку. Решетчатые раздвижные двери одновременно раскрылись при нажатии кнопки в диспетчерской.

​

— В два ряда, — говорит один из надсмотрщиков в униформе и вертит железной дубинкой в руке, показывая свою власть над остальными.

​

Несколько его коллег стоят по всему блоку, регулируя строй, пока заключенных выводят на прогулку. Я встаю в ряд, начинающийся прямо у дверей, смиренно следую за остальными и осторожным взглядом прохожусь по охраннику. Сегодня моя первая прогулка, нужно постараться найти свое место в правильной компании, здесь от этого зависит мое будущее на остальные 20 лет. Стану я неприкасаемой или изгоем — все должно решиться сегодня. Мы проходим узким коридором, ведущим на огороженную площадку. Та же клетка, только побольше размером будет. Прочная сетка с четырех сторон и несколько охранников снаружи в нескольких метрах, еще несколько на крыше здания. В пару метрах от нас еще одна такая же огороженная площадка — мужская. Странно, что нас держат настолько близко, всегда считала, что все разделено так, что мы никогда не встретимся. Это единственное место, где мы можем так свободно видеть друг друга, хоть и на расстоянии. Я стараюсь незаметно скрыться на дальней скамейке, оттуда можно прощупать обстановку, проанализировать все возможные действия, узнать, кто пользуется авторитетом, а с кем лучше не связываться, чтобы не прослыть другом изгоя. Глаз сразу уловил собравшуюся компанию из нескольких дамочек. Коллектив разношерстый, но больше выделяется шатенка с вьющимися волосами, остальные будто дополняют ее. Это, видимо, их главная. Выглядит лет на 35, высокая, легкая полнота, непривлекательное лицо с маленькими глазками и большими губами на продолговатом подбородке. Единственное, что в ней идеально — нос и грудь. Нос аккуратный, прямой, а грудь торчит из-под тонкой майки, мастерку она завязала на бедрах. Женщина громко смеется, подхватив пальцами зубочистку, которую доселе держала зубами, и остальные повторяют за ней. Мне становится скучно за ней наблюдать, впрочем, как и за другими имбицилами, на которых она уж очень смахивает. На противоположной стороне разместилась еще одна бандочка, по всем признакам так же смахивающая на местных главарей. Брюнетка с идеальным карэ сидит на верхней ступени трехэтажной скамьи. Она некоторое время наблюдает за первой группой и выглядит весьма раздраженной, в ее полуприкрытых глазах читается неприязнь. Одна из девушек в ее окружении что-то ей шепнула, и она вернула свой взгляд на первую группу. Я проследила за траекторией, и стало понятно, о чем ей сообщили. Та неприятная начала донимать какую-то девку. Остальные в основном разделились на пары из двух-трех человек и подобно мне стараются не привлекать к себе внимания, мечтая остаться не вовлеченными в разборки высших и просто отбыть свой срок. Я не собираюсь провести все свое время в страхе, а для этого нужно действовать. Поднявшись со своего места, я направилась ко второй группе, первая мне совсем не импонировала, а раз уж выбирать, так лучше меньшее из зол, хотя бы на вид. Чем ближе я подхожу, тем четче различаю высокомерный взгляд серых глаз, он обращен ко всему живому, что находится на этой площадке. Курносый кончик носа горделиво вздернут, пухлые губы сжаты, тонкие брови сведены к переносице. Она подобно королеве возвышающейся над своими рабами, только короны не хватает. И что такая красота забыла здесь? Она очень резко отличается от всех остальных своей идеальной внешностью. Я перебираю в голове действия, чтобы найти правильный путь, уже сейчас чувствую заранее проигранную возможность. Не имею никакого понятия, как добиться ее внимания, но что-то мне подсказывает, что добрым словом и уважительным отношением тут не прокатит. Мы не на прогулке в парке, нужно говорить на их языке. И все же ее образ совсем не вяжется с этим местом, может, не все для меня потеряно? Мои шаги из неуверенных становятся чуть тверже, и я подхожу к скамье со стороны, смотрю на нее снизу-вверх, они не замечают меня. Когда я уже собираюсь обратиться к ним, со стороны слышен пронзительный вопль. Все разом оборачиваются на источник истошного крика, и я делаю несколько шагов назад. Молоденькая девушка скорчилась в центре на земле, ее уложили одним ударом в живот, по какой причине непонятно, но у меня резко отпало желание что-то предпринимать и привлекать к себе внимание. Я тривиально струсила и отошла на задний план. Поздно, меня все же заметили. Снежная королева метнула взгляд в мою сторону, когда осматривала территорию, что-то проговорила и девушка из круга громче подозвала меня:

​

— Эй, ты, иди сюда.

​

Идти не хотелось от слова совсем, ноги не слушались и словно приросли к земле. Это же возможно мой шанс, чего я медлю! Нужно действовать, иначе следующей на месте той девчонки окажусь я. Собравшись духом, беру себя в руки, переключаюсь в режим боевой готовности и подхожу к ним, состроив самый непринужденный вид. Вопрошающе вскидываю брови, и брюнеточка обращается ко мне свысока своего пьедестала:

​

— За что засадили? — голос, как я и ожидала, с легкой сладостью, тоненький.

​

В очередной раз удивляюсь, что она здесь делает, ей место на обложке журнала. Пава среди ворон.

​

— Покушение, — безразличный тон, словно это обыденность для меня. Так надо, пусть воспримут меня серьезно.

​

Неправда, но так нужно, нужно соврать и набить себе очки. Она смеряет меня взглядом, разглядывает с головы до ног, анализирует.

Глава 2. Первая встреча

Стоит Горгоне отойти, ноги меня не держат, и я падаю, только и успеваю кое-как схватиться за сетку и удержаться. Согнувшись, поднимаю ненавистный взгляд и прожигаю ее им. Нет, я не стану тебе уступать. Рука сама поднялась и послала полоумной средний палец. Хотя, кто из нас сейчас полоумный? Скорее, я, у которой напрочь отбились факторы самосохранения.

— Помаши им своим дряхлым задом.

Она свирепеет и с новыми силами кидается на меня, только вот на этот раз мне, наконец, кидают спасительную шлюпку и она успевает только пару раз пнуть меня. Один из надзирателей наконец-таки подходит к нам и ударяет по сетке жезлом. Насмотрелся, ублюдок?

— Разошлись, сучки. Устроили мне тут показ. Быстрее.

— Испортил все! Чего полез?! — разочарованные возгласы зеков с другой стороны.

Внутри меня пляшет сотня бабочек, еще минуту назад отплясывающих мой похоронный марш.

— Это еще не конец, — карга плюется в мою сторону и, дав знак своей шайке, уходит на прежнее место. Все резко теряют интерес к моей персоне, забыв о ней так же скоро, как немногим ранее наблюдали, как меня волочат по земле.

Я встаю на четвереньки и отхаркиваю кровь, потираю рукавом лицо, и он пачкается в крови. Схватившись за сетку, делаю попытку встать и сталкиваюсь взглядом с другим заключенным. Он сидит на скамье, ноги расставлены, облокотился на колени и сцепленные в замок пальцы свисают ниже колен. Смотрит исподлобья, его хладнокровный взгляд блуждает по мне, скорее, с любопытством исследователя, нежели соблазнить, он прожигает меня им. Я ни разу не чувствовала себя такой беспомощной от одного лишь взгляда. Он кажется чуть ли не материальным, до этого меня никто так не рассматривал. Он наслаждается моим ничтожным видом? Мне становится не по себе, по коже мороз, но я отчего-то не могу отвести взгляд от него. По отросшей бороде и небрежной копне волос понятно, что он давно не занимался своим видом, но это его, однако, ничуть не портит, даже, напротив, ему подходит вид некоего дровосека. От него так и веет опасностью. Ну, еще бы, идиотка, мы в тюрьме, тут все опасны. Но это... нет, это что-то иное. Во всем его виде чувствуется нечто темное, могучее, властное. Какая ты проницательная, Киара, тебе бы в детективы задаться с такой интуицией. Небольшие губы сжаты в тонкую полоску, он видит мой взгляд, но не реагирует. Чувство, что он изучает зверушку в зоопарке, и я и являюсь той самой зверушкой.

— Гав-гав, — мои губы кривятся в усмешке, наконец, он показал признаки жизни: уголок губ потянулся кверху. Из перегляделок меня выводит голос снежной королевы.

— Сядешь за мой стол, — она бросает мне свою мастерку и дает понять, что я теперь одна из ее шайки. Ия тупо чувствую щенячью радость, облегчение. Не до гордости, нужно действовать по обстоятельствам. Я беру брошенный предмет одежды и кое-как поднимаюсь на все еще ослабленные ноги, брюнетка уходит, бросив напоследок: — Неси.

Отлично, теперь я ручная собачка. Наверное, лучше так, чем откинуть коньки. Когда я оборачиваюсь к Дровосеку, от него и следа не осталось. Это же не было галлюцинацией? Пожимаю плечами самой себе и, окинув уже пустую территорию, спешу присоединиться к строю.

Мне не дали умыться, пришлось сразу же присоединиться с подносом в руках к образовавшейся очереди в столовой. Получив свою порцию еды, точнее, одно лишь название, я уселась за край стола Королевы. Тусклая жижа, которую именовали пюре, такой же непонятный комок — котлета, кусок хлеба, — о, свежий! — стакан компота, разбавленный водой, от чего он почти потерял свой цвет, вот и весь обед. Пластмассовые приборы и зубочистка. Мечта студента, а не обед. Тело саднит, сидеть больно, хочется взвыть, но я обязана держать дежурную улыбку, показывая, что я еще ого-го. Мой персональный дьявол разместился в другом конце помещения, и сверлит меня взглядом, я посылаю ей свой довольный взгляд и воздушный поцелуй одними губами, она злорадно ухмыляется. Делает знак, рукой перерезая горло, и шевелит губами в немом послании, но я отлично понимаю: «Тебе кранты». О случившемся никто и словом не обмолвился, всем абсолютно похрен, хоть убьют, они заняты едой, спеша насытиться, и другими разговорами поинтереснее. Я не стала есть эту бурду, только компот немного отхлебнула и кусок хлеба закинула в рот, после чего поспешила посетить врача, к которому меня любезно направили. Я осторожно стучусь и, услышав одобрение, тихо вхожу. Кабинет врача тусклее некуда, серые стены действуют в обратном направлении, вгоняя в большую депрессию. За столом сидит мужчина лет сорока, очки держатся на горбинке носа, легкая небритость, в целом не самый приятный облик. Короткие волосы с легкой проседью совсем не старят его. В другом конце довольно большого помещения несколько коек, а в двух метрах от стола ширма, за которой заметен движущийся силуэт. Он указывает мне на стул напротив, приглашая усесться.

— Новенькая, значит. Я доктор Вардес, тюремный врач, как ты уже поняла, я думаю.

— Киара, — я изучаю его коротким взглядом, не концентрируясь ни на чем.

— Успела подраться? — карие глаза смотрят на мою щеку и медленно опускаются на треснутую губу.

— Немного повздорили, — отвечаю сухо, косясь на ширму.

Закончив одеваться, из-за ширмы выходит стройная мулатка с длинной, темной косой, она на ходу поправляет резинку штанов и ее взгляд останавливается на мне. Она улыбается кончиками губ.

— Привет. Уже подружилась с нашими милашками?

— Имела честь, — я криво усмехаюсь, оглядываю ее.

— Луара, — она протягивает мне руку и я, недолго думая, пожимаю ее. — Киара, значит. Как львицу?

— Фантазия у моих родичей была богатой, признаюсь, — я пожимаю плечами и прежде чем добавлю что-то, нас прерывает врач.

— Извините, что отвлекаю, девочки, но я должен осмотреть новенькую.

— Да будет тебе, Вардес, парой слов обмолвились, трагедия прям, — она закатила глаза, поймав недовольный взгляд доктора, и вышла, бросив напоследок: — Увидимся.