Империя Берим. Халь Фэйммар

ПРОЛОГ

Империя Берим

11 год правления императора Еши Фахранна

западный ветон[1] Ион

столица Камия

В Камии существовало всего два человека, способных посоревноваться между собой по количеству слухов: генерал Эйдана Кайо и дворцовый советник Арилл Виттар.

Кровавый цветок, не знавший жалости на поле боя и Ленивый демон, открывавший глаза лишь затем, чтобы в очередной раз кто-то умер.

В народе говаривали, что это Виттар убил прошлого короля, который, к слову, являлся дядей советнику. И только потому, что сумасбродный правитель вверг земли Иона в войну, чем вызвал его бессонницу. И даже сейчас, проезжая мимо столичных владений советника, простые смертные придерживали лошадей, боясь издать лишний звук и вызвать гнев «демона»…

Немало чудного можно было услышать и о Кайо. Среди жителей Иона ходила молва, когда алые, словно соцветия фэйммара[2], волосы генерала распущены, молить о пощаде и сдаваться в плен бесполезно. Не выживал никто.

Алая Смерть. Халь Фэйммар[3]. Дочь богов, которой те даровали чудовищную силу. За годы сражений под знамёнами империи, Эйдана Кайо получила в награду немало имён. Немало почестей. И немало проклятий. И даже считаясь освободителем Камии, недовольства всё ещё звучали за её спиной. Поскольку для местных жителей все солдаты империи по-прежнему оставались захватчиками.

Что уж поделать, разразившаяся в прошлом война между Ионом и соседним царством Даммией, вынудила вмешаться империю, опасавшуюся за свои границы. И в итоге ожесточённых боёв, именно рукой генерала Кайо было поднято знамя, возвестившее о победе беримцев.

Но радость ионцев оказалась преждевременной, ибо взамен на поддержку в войне империей было выдвинуто условие — присоединение Иона и становление его пятым ветоном Берим. Выбирая между тиранией Даммии и империей, поверженное королевство приняло участь сдаться на милость победителя. Прошло немногим более трёх лет с того момента. И неприязнь всё ещё наполняла сердца местного народа, развлекавшегося сочинением небылиц о страшном кровавом генерале.

Но в какой-то момент по Камии поползли куда более удивительные слухи, взбудоражившие всю округу. Причиной стала якобы тайная страсть генерала. А также личное обещание, услышанное надежнейшими свидетелями. И гласило оно ни больше ни меньше о намерении просить руки и сердца по возвращению в столицу. Руки и сердца самого Арилла Виттара...

С каждым днём эти слухи пополнялись всё более невообразимыми подробностями о роковой любви и несчастном советнике, вынужденном месяцами томиться до момента встречи с Кайо. Представлялся он вздыхающим под луной на террасе, в одиночестве и тоске. Потому генерала осудили за жестокое сердце, и с нетерпением ожидали возвращения, предвкушая исход этой истории. Кто-то спорил, что Виттар отвергнет предложение, кто-то смахивал слезу и верил, что любовь преодолеет любые преграды. А кто-то молился всем известным богам, надеясь, что город уцелеет, когда эти двое всё же встретятся.

Тем временем, генерал Кайо пребывала в полном неведении своих любовных похождений, уже несколько месяцев находясь на приграничных землях Иона. Советник же хранил молчание. При этом иногда его губ касалась едва приметная улыбка, вселявшая ужас не меньше гневного взгляда.

[1]Ветон – аналог провинции. Империя Берим разделена на пять частей – ветонов, каждая из которых когда-то была отдельным государством и присоединена к империи путём захвата территорий.

[2] Фэйммар – деревья, произрастают преимущественно на земле Духов. Начинают цветение ранней весной, имеют крупные алые цветки.

[3] Халь Фэйммар – одно из значений на языке полудухов – «Огненный цветок».

ГЛАВА 1

Северо-западная граница Иона

Горы Ноа-Бераак

Сырой, холодный ветер метался между серыми пиками Ноа-Бераак, неся с собой запах талого снега, мокрого камня и смерти. Он трепал алые волосы Эйданы, собранные в высокий хвост, и пытался пробраться под тяжёлый черный плащ, вышитый красными нитями по краю. Но генерал не замечала холода. В её жилах бурлила ярость, горячая, как лава, что спала глубоко под этими древними горами.

Здесь, на узком горном перевале, шёл затяжной бой. Холодный воздух дрожал от дикого рычания ездовых зун-ха[1], свиста летящих вражеских стрел и лязга мечей.

Воины Рэйлин[2], облачённые в чёрно-красную броню, сражались с унгалами. Эти дикари были больше похожи на зверей, чем на людей: сбитые, мускулистые тела, покрытые грубой серой кожей и ритуальными шрамами, длинные, спутанные волосы, в которые были вплетены кости и перья.

Но не их звериная ярость и кривые клинки были главной угрозой.

— Сжечь! Не оставлять тел! — голос Эйданы, усиленный магией, гремел над полем боя, перекрывая лязг стали и предсмертные крики.

Шанна — зун-ха, принадлежавший ей, вновь рвался в бой, оглушая рычанием. Чудовищного размера когти вонзались в талый снег, мешая его с землёй. Покрытые белым мехом лапы давно окрасились алым от крови унгалов.

Воины Рэйлин знали приказ. Каждый павший дикарь, каждый погибший товарищ немедленно предавался очищающему пламени. Потому что в тылу врага, укрывшись за стеной из тел своих соплеменников, стояли шаманы. Чёрный туман окутывал их бесформенные фигуры. При каждом взмахе костяного посоха земля под ногами содрогалась. Эйдана видела, как рука, отрубленная у одного из её солдат, дёрнулась, и пальцы сжались, пытаясь вцепиться в камень. Мгновение спустя, тело павшего воина, уже окружённое кольцом огня, начало содрогаться.

Нежить. Осквернённые души, заточённые в собственных мёртвых телах, вынужденные сражаться против тех, кого ещё час назад называли братьями. Этого нельзя было допустить...

Магия диких племён унгалов черна, как бездна. От них разило смертью. Дымом. Тьмой. Она обволакивала, змеилась по таявшему снегу. Вплеталась в него чёрными нитями, добавляясь к алой пролитой крови. Питалась отчаянием и злобой. Страхом.

Призывая демоническую магию, шаманы сопровождали свои действия хриплыми выкриками. Язык варваров звучал рвано, по-звериному, а украшенные костьми и мехом одеяния лишь усиливали это ощущение. Липкая тьма окутывала павших воинов. Обращала бездумной нежитью, восстававшей из снежного плена, призывая вновь бросаться в бой.

Хрипло проклиная врага, один из командиров Эйданы пронзил копьём сразу двух унгалов. Рядом с ним другой воин метнул в тела врагов масляную флягу, и вспыхнул погребальный костёр.

Эйдана находилась в самом сердце битвы. Её меч, выкованный из чёрной браярской стали, при каждом взмахе оставлял за собой дугу алого света, каждый удар был точным и смертоносным. Она двигалась с грацией хищника, и её золотые глаза горели в полумраке перевала. Один из унгалов, огромный, как дикий гургэм, замахнулся на неё двуручной секирой. Эйдана не стала уклоняться. Шанна с диким рыком настиг врага со спины. Его пасть сомкнулась вокруг руки, удерживавшей секиру, с лёгкостью перекусывая её, как сухую ветку. Рёв боли унгала потонул в грохоте боя. Горящий меч Эйданы легко нашёл его сердце, обрывая жизнь и воспламеняя тело. Не замедляясь, она уже двигалась к следующему врагу.

Весна в этом году пришла в горы Ноа-Бераак поздно. Она вскрыла тропы, ранее скрытые под толщей льда и снега. Именно по ним эти дикари, поклоняющиеся тьме, смогли пробраться так далеко, почти к самой границе ветона. Разведка доложила о них всего два дня назад. И вот теперь они здесь, пытаются остановить эту гниль, и не дать ей расползтись дальше.

Ярость Эйданы росла с каждой минутой. Она злилась не только на врага. Она злилась на необходимость сжигать своих павших товарищей на поле боя. Лишать их достойного погребения, лишать их возможности упокоиться с миром в родной земле. Их души были в безопасности, но тела… Тела превращались в пепел, который ветер уносил в ущелье. Это было кощунством, вынужденной мерой, которая рвала ей сердце.

Один из шаманов, чьё лицо было скрыто маской из черепа какого-то зверя, поднял свой посох. Воздух вокруг него загустел, почернел. Его силу питала ярость и ненависть, заполнявшая само пространство поля боя.

— Ко мне! — крикнула Эйдана.

Два её лучших воина, близнецы Киан и Джу, мгновенно оказались рядом, прикрывая её фланги. Являясь полудухами огня, Киан и Джу были идеальными помощниками. Только братья могли, не страшась выдержать силу своего генерала.

— Прорвёмся к шаманам, — коротко приказала она. — Нужно прервать ритуал.

Они двинулись вперёд, как единое целое. Три чёрно-красных вихря, сметающих всё на своём пути. Эйдана шла впереди, её меч расчищал дорогу. Киан и Джу работали как отражения друг друга. В человеческой форме они обычно использовали парные мечи, но сейчас оба обратились, следуя за генералом. Два неудержимых огненных альжу[3], ростом с саму Эйдану, неслись вперёд, отбивая удары и нанося смертельные раны.

Они почти прорвались, когда старый шаман закончил. Он с силой ударил посохом о землю. Из-под земли, из трещин в скалах, полезли они. Костлявые руки, обтянутые истлевшей кожей, разрывали каменистую почву. Десятки воинов, павших в этих горах много лет назад, в давно забытых битвах, поднимались из своих безымянных могил. Их пустые глазницы тлели углями, а ржавое оружие было нацелено на живых.

ГЛАВА 2

Западный ветон Ион

столица Камия

Пока Эйдана Кайо огнём и сталью боролась со скверной в горах Ноа-Бераак, в столице, в прохладных, залитых утренним солнцем покоях дворцового советника Арилла Виттара, царил обманчивый покой. Он сидел в глубоком кресле из тёмного дерева, обитом изысканным даллисским бархатом, и лениво перебирал свитки, лежавшие на низком столике. Длинные, иссиня-чёрные волосы Виттара были небрежно собраны шёлковой лентой. Несколько прядей выбились, обрамляя бледное лицо. Тонкие аристократические черты его справедливо считались прекрасными, что лишь усиливало зависть к советнику. Недруги зло шептались о том, как боги могли даровать этому мужчине красоту при таком скверном характере…

Глаза цвета грозового неба были прикрыты. Со стороны могло показаться, что Виттар дремал. Большинство придворных так и считали, предпочитая обходить советника стороной и общаться с ним лишь в случае крайней необходимости. Они боялись его, боялись его репутации, боялись его внезапных, точных и всегда смертоносных действий.

Но Арилл не спал. Он слушал. Слушал тихий шелест пергамента под пальцами, слушал пение птиц в саду, слушал далёкий гул просыпающегося города. И слушал своего помощника, молодого юношу по имени Лиам, который стоял перед ним, переминаясь с ноги на ногу, и зачитывал очередной отчёт.

— …и, наконец, лорд Таэрин направил официальный запрос на усиление стражи в его северных владениях. Он ссылается на возросшую активность разбойников на торговых путях и утверждает, что его люди не справляются…

— Лорд Таэрин лжёт, — не открывая глаз, произнёс Виттар. Его голос был тихим, почти ленивым, но от него Лиам вздрогнул. — Никаких разбойников в его землях нет уже полгода. Он просто хочет получить под своё командование дополнительный отряд обученных солдат за счёт казны. Вероятно, чтобы «убедить» своих соседей быть сговорчивее в грядущих земельных спорах. Отправь ему ответ. Вежливый, но твёрдый. Напомни, что за ложные донесения и попытку использования сил ветона в личных целях полагается не просто штраф. А ещё… упомяни, что его младшая дочь недавно увлеклась игрой на флейте. Он поймёт.

Лиам поспешно сделал пометку в своём блокноте. Он давно перестал удивляться осведомлённости своего господина. Казалось, Арилл Виттар знал всё и обо всех в этой столице.

— Что-то ещё, господин?

— Слухи, Лиам. Расскажи мне свежие слухи.

Юноша на мгновение замялся, его щёки тронул лёгкий румянец.

— Господин… они всё те же. О вас и… о генерале Кайо.

Виттар наконец приоткрыл глаза. В их грозовой глубине не было ни гнева, ни раздражения. Лишь тень любопытства, смешанная с лёгкой скукой.

— И что же нового придумали наши дорогие горожане? Генерал уже обещала подарить мне дракона?

— Почти, господин, — смущённо пробормотал Лиам. — Говорят, что она пришлёт вам голову предводителя унгалов в сундуке из лунного камня, как предсвадебный дар. И что вы… вы уже заказали у лучшего ювелира Камии обручальные кольца с алыми, как её волосы, камнями.

На губах Арилла появилась та самая, едва заметная улыбка, от которой у придворных стыла кровь в жилах.

— Прекрасно. Прекрасно… Пусть говорят. Убедись, что этот слух дойдёт до ушей Второго принца. Особенно та часть, где про кольца. Он так ценит романтику.

— Будет сделано, господин.

Лиам поклонился и поспешил удалиться, оставляя советника в одиночестве. Когда шаги помощника затихли, Арилл поднялся и подошёл к высокому арочному окну, выходившему в сад. Он смотрел на аккуратно подстриженные кусты и цветущие фэйммары, их алые цветы были похожи на капли крови на зелёном бархате.

Эти слухи… Их источником, вне всяких сомнений, был нынешний правитель ветона — Второй принц Во Иллай. Не напрямую, конечно. Его высочество был слишком труслив для открытых действий. Он лишь распорядился, чтобы его верные псы, скользя в тенях дворцовых коридоров, подбросили несколько искусно составленных фраз в нужные уши. А дальше город, словно река в половодье, подхватил их и понёс, преумножив и приукрасив до неузнаваемости. Для большинства это стало лишь забавной сплетней, возможностью почесать языки за чашей вина. Для Во Иллая же — очередной жалкой попыткой плести свои интриги.

Второй принц боялся Эйдану Кайо. Он боялся её силы, её репутации, её прямоты. Но ещё больше он боялся своего старшего брата — самого императора, чьей волей генерал Кайо и была назначена. И если другие завистники, метившие на её место, видели в ней лишь женщину, посмевшую занять то, что по праву рождения принадлежало мужчине, Во Иллай видел нечто большее. Он видел угрозу своей шаткой власти.

Война с Даммией была окончена официально, но на границе мир так и не наступил. Провокации стали лишь хитрее и подлее. Даммийцы действовали чужими руками, науськивая на имперские земли враждебные племена с нейтральных земель. Тех же унгалов, к примеру. Проигравший сражение царевич Лхасса вернулся домой с позором, и его унижение тлело, как угли под пеплом, готовое в любой момент вспыхнуть новым пожаром.

Принц Во Иллай, в своей политической близорукости, считал, что вся проблема кроется в личной ненависти Лхассы к генералу Кайо. Глупец и правда верил: стоит избавиться от генерала, и на границе воцарится покой. А спокойный ветон — это крепкий трон, который довольный император не отдаст кому-то другому. Например, Третьему принцу Юмсару, чья тень уже давно маячила на горизонте. Юмсар, некоторое время бывший в опале, теперь возвращал свои позиции, лишая Во Иллая сна и покоя.

ГЛАВА 3

Озёрный Тарласс

Земли воитт

Прошло почти полмесяца после битвы в горах Ноа-Бераак. Середина весны принесла тепло и на эти земли. Молодая трава раскрасила свежей зеленью округу, а ночные ветра больше не выстуживали до костей. Горная тропа, по которой следовал отряд Эйданы, наконец была пригодна, освобождаясь от снега и льда. Сейчас она соединяла довольно неплохим маршрутом приграничные земли Иона и земли Духов, простиравшиеся по левую сторону гор.

Но разделяли континент Ян-Герру не только горы да каменные стены, возведённые по указу множества правителей. Главной «стеной», буквально рассекавшей его, была вера…

Беримцы, как и многие народы юго-запада, поклонялись эльсиярам — божествам, по преданиям сошедшим на эти земли много веков назад и даровавшим смертным людям часть своих священных сил — алхен. Сосредоточение его находилось в груди, подобно второму сердцу, наделяя владельца способностью к использованию магии. Обладатели алхена, мнившие себя избранными, звались детьми богов. Простым же смертным оставалось уповать на чудо, молясь в возведённых по всей земле храмах, и надеяться, что давно исчезнувшие боги услышат их молитвы и даруют своё благословение.

На северо–востоке континента люди приняли покровительство Духов земли. Те, в отличие от эльсияров, никогда не покидали свои территории. Величественные создания этого мира, порождённые самой землёй, обладали огромнейшей силой, с которой вынуждены были считаться «соседи». Духи не признавали божественности эльсияров, относясь враждебно к любому их упоминанию. А наиболее рьяно поклонявшихся им беримцев и вовсе считали глупцами. В свою очередь обитатели имперских земель считали соседей дикарями…

Какова была причина разногласий между исчезнувшими эльсиярами и Духами, истинно не знал никто. Зато время породило немало легенд и слухов, давая ещё больше поводов для неприязни.

Но в одном все жители континента были едины — это противостояние третьей стороне. Тем, кто обратил свой алхен к тьме. Хватало таковых и в Берим, и на землях Духов. Ян-Хоррад — соседний континент, располагавшийся за Тирраским морем, уже несколько веков считался мёртвым. Полностью поглощённый скверной, он окутан вечным чёрным туманом. По беримским преданиям этот континент стал полем последней битвы эльсияров против своего же падшего товарища, обратившегося демоном. Порождённые им создания тьмы уничтожили всё живое на Ян-Хоррад. И даже сейчас, после победы, море продолжало содрогаться сильнейшими штормами, приходившими с погибшего континента. Демон Аян пал, одолевшие его собратья покинули землю, но каждый оставил своё «наследие». Одни восхваляли эльсияров, сражаясь со злом, добравшимся и до этих земель, другие жаждали возрождения Аяна, поклоняясь тьме. К ним принадлежали и племена унгалов. Участившиеся набеги и их растущая сила были причиной предстоящих переговоров. Но главной бедой стало недавнее обнаружение отравленной воды в реке Иссэ.

Отряд из десяти человек сопровождал Эйдану в Тарласс — одно из поселений воитт, чья территория не принадлежала ветону. Иссэ несла свои ядовитые воды и сюда, грозя уничтожить всё живое. Проблему необходимо было решить в кратчайшие сроки. Источник загрязнения так и не был найден, и из-за огромной петли, которую Иссэ делала по земле Духов и приграничным территориям Иона, велика вероятность расположения источника бедствия здесь. Эйдана была единственной, кому вместе с небольшим отрядом дозволено явиться на эти земли. Но даже для неё, для долгих поисков требовалось разрешение.

Наконец, тропа вывела их к краю обрыва. Перед воинами, в огромной долине, раскинулся Озёрный Тарласс. Зрелище было захватывающим. Десятки озёр с кристально чистой водой отражали синее небо, а между ними, подобно гигантам, возвышались тысячелетние деревья яффа. Их исполинские ветви сплетались в зелёный купол над долиной, а некоторые деревья росли прямо из воды, и их могучие, изгибающиеся корни служили естественными мостами между островами.

На этих островах и в кронах самих деревьев виднелись причудливые жилища, соединённые множеством плетёных подвесных мостов. Внизу, по водной глади, бесшумно скользили небольшие лодки. Воины Эйданы, закалённые в бесчисленном количестве битв, замерли, с неприкрытым изумлением глядя на это зрелище.

У кромки воды их уже ждала небольшая, узкая лодка, и управлявший ею воитт. Полудухи были выше и стройнее людей, с кожей, отливающей серебром, и длинными, цвета травы волосами. Они двигались с плавной, нечеловеческой грацией.

Эйдана оставила своих людей на берегу, взяв с собой лишь Киана и Джу. Путь к месту встречи пролегал по воде. Лодка бесшумно заскользила мимо корней-исполинов, увитых светящимися лианами. Тишину нарушал лишь плеск вёсел и пение незнакомых птиц.

Генерал сняла тяжёлый плащ и расслабленно откинулась назад. Здесь, на землях Духов, она уже в который раз чувствовала, как напряжение, всегда сковывавшее её плечи, немного отступает.

Их встретил старейшина Лоугуран. Он ждал на широкой деревянной платформе, построенной вокруг ствола самого большого дерева яффа. Лоугуран был стар даже по меркам своего народа, его лицо покрывала сеть морщин, похожих на трещины в сухой земле, но глаза цвета мха были ясными и мудрыми.

— Халь Фэйммар, — произнёс он вместо приветствия. Его голос был низким и шуршащим, как листва на ветру. Воитт не использовали имперского титула Эйданы, предпочитая имя, данное ей на земле Духов. — Тарласс рад твоему приходу. Но причина его горька.

ГЛАВА 5

Берега реки Иссэ

Путь вверх по течению Иссэ оказался изнурительным. Река, мирная и широкая в долине, здесь, в теснинах гор, превращалась в яростного, ревущего зверя. Она металась между отвесными скалами, с грохотом обрушиваясь на валуны и вскипая ледяной пеной. Воздух был наполнен оглушительным шумом и влажной пылью.

Совместный отряд двигался двумя группами, поддерживая друг с другом зрительный контакт там, где это было возможно. Воины Эйданы, привыкшие к дисциплине и тяжёлым переходам, шли по одному из берегов, прорубая себе путь через заросли и используя верёвки или помощь близнецов для преодоления особенно крутых склонов. На другом берегу, двигаясь с почти невозможной лёгкостью, скользили воитт во главе с Рианом. Они перепрыгивали с камня на камень, словно призраки, их зелёные плащи сливались с растительностью, делая их почти невидимыми.

Так прошло два дня. Два дня непрерывного движения вверх, против течения, против ветра. Они останавливались на короткие привалы, чтобы съесть немного вяленого мяса и сухих лепёшек, и снова продолжали путь. Каждые несколько часов они брали пробы воды. Яд никуда не делся, его концентрация лишь росла, становясь всё более ощутимой.

Эйдана шла впереди своего отряда, её золотые глаза внимательно сканировали каждый камень, каждую трещину в скале. Она видела, как Риан на противоположном берегу то и дело останавливался, прикладывая ладонь к земле или к стволу дерева, словно прислушиваясь к биению сердца гор. Их методы были разными, но цель — одна.

На третий день они достигли ущелья, которое казалось непроходимым. Река здесь сужалась до нескольких метров, превращаясь в бурлящий котёл, а скалы по обеим сторонам становились гладкими и отвесными. Пройти по берегу было невозможно.

— Дальше только по воде или по верху, — громко крикнул Джу, перекрывая рёв реки.

Эйдана посмотрела наверх. Скалы уходили в небо на сотню метров. Взобраться было можно, но это заняло бы слишком много времени и сил, к тому же они бы потеряли реку из виду.

Она подала Риану условный знак рукой. Воитт остановился, и их взгляды встретились над бушующим потоком. Он указал на узкий, едва заметный карниз, тянувшийся вдоль скалы в нескольких метрах над водой. Для её воинов он был смертельной ловушкой. Но не для воитт.

Риан, в свою очередь, указал на другую сторону ущелья, где несколько упавших деревьев образовали шаткий затор. Это был шанс для людей Эйданы перебраться на их сторону, где берег был чуть более пологим. Киан и Джу, обратившись в истинную форму, взялись переправить товарищей по скользким от ила стволам. В это время воитт, один за другим, начали движение по карнизу, прижимаясь к скале. Их грация завораживала.

— Соэл, — позвала Эйдана, когда последний из её солдат перебрался через затор. — Снова время для твоей пташки.

Светловолосый молодой воин вышел вперёд. Он тихо произнёс заклинание и коснулся пальцами белого рисунка на своём лбу, где тонкие линии и точки напоминали очертания расправленных крыльев. Под его пальцами рисунок вспыхнул бледно-голубым свечением, как и его глаза.

Эйдана почувствовала магию чужого алхена — не её огненного и яростного, а тонкого и едва уловимого, как дуновение ветра. Соэл медленно убрал руку от своего лба, и с его пальцев сорвалась полупрозрачная, словно призрак птица. Без единого взмаха крыльев она бесшумно взмыла в небо, становясь точкой на фоне серых скал.

Весь отряд замер, наблюдая за полётом анье[1]. Птица сделала несколько кругов над ущельем, а затем устремилась дальше, вверх по течению, туда, куда они не могли заглянуть.

Прошла минута, потом другая. Напряжение нарастало. Риан и его воитт тоже остановились, их головы были подняты к небу. И вдруг глаза Соэла вспыхнули ярче.

— Нашла, — выдохнул он, и птица, выполнив свою задачу, растворилась в воздухе.

— Доклад, Соэл, — потребовала Эйдана.

— Скверна. Сильная, — лицо Соэла было сосредоточенным. — Не просто яд. Земля мёртвая. Деревья почернели. И… следы. Лагерь. Большой. И что-то укрыто в боковой пещере, прямо у воды.

Взгляд Эйданы встретился со взглядом Риана через последние метры ущелья. Воитт коротко кивнул. Наконец-то. Они нашли след.

— Двигаемся, — приказала Эйдана. — Быстро и тихо. Они не должны знать, что мы идём.

Отряд, теперь уже единой группой, устремился вперёд по более проходимому берегу. Последние полдня пути превратились в медленное, напряжённое просачивание сквозь мёртвую землю. Тишина здесь была неестественной, давящей. Исчезли пение птиц и стрёкот насекомых. Даже рёв реки казался приглушённым, словно вода была слишком густой и больной, чтобы шуметь.

Под ногами хрустели почерневшие, безжизненные ветки. Мох на камнях был не зелёным, а тёмно-серым и сухим на ощупь. Эйдана видела, как Риан несколько раз останавливался, касаясь стволов мёртвых деревьев с выражением почти физической боли на лице. Он, дитя этих лесов, чувствовал агонию земли острее, чем кто-либо другой.

Они двигались в полном молчании. Каждый знал свою задачу. Воины Эйданы, привыкшие к вражеским засадам, высматривали растяжки и ловушки. Воитт, чьи чувства были обострены близостью к природе, указывали на рыхлые камни под ногами или на участки земли, пропитанные ядом настолько, что один неверный шаг мог привести к тяжёлому отравлению.

ГЛАВА 6

Эйдана остановилась на самом пороге. Она глубоко вдохнула, и её алхен, всё это время сдерживаемый, взорвался силой. Алые волосы, освободившиеся из сгоревшей перевязи, взметнулись вверх, словно живое пламя. Сила, дремавшая в её груди, вырвалась на волю — необузданная, яростная, очищающая. Воздух вокруг неё задрожал и раскалился, словно она сама стала дыханием дракона. Из-под её ног, из меча, из самых её ладоней хлынул поток жидкого огня. Он не взлетел вверх, а устремился вперёд, пожирая землю и камни. Этот огненный вал, ревя и шипя, ворвался в пещеру.

Шаманы успели лишь вскинуть руки в бесполезном защитном жесте. Их тёмная магия схлопнулась под натиском чистого пламени. Их тела и омерзительный алтарь с трупом зверя — всё было поглощено огнём. Волна испепеляющего жара прокатилась по пещере до самых дальних её уголков, выжигая не только живую плоть, но и саму скверну, въевшуюся в камень. На мгновение вход в пещеру превратился в пасть вулкана, из которой вырвался столб чёрного дыма и пара. А потом всё стихло…

Рёв огня прекратился так же внезапно, как и начался. Оставшиеся в живых унгалы замерли, в ужасе глядя на дымящийся вход в пещеру, где только что сгинули их лидеры и источник их силы. Их боевой дух был сломлен. Некоторые бросились бежать, но были настигнуты стрелами воитт. Другие, обезумев от страха, были безжалостно добиты воинами Рэйлин. Битва закончилась.

Эйдана стояла на краю выжженной земли перед пещерой, тяжело дыша и опираясь на свой меч. От его лезвия всё ещё поднимался лёгкий дым. Её лицо было бледным, высвобождение такой мощи всегда забирало много сил. Ярость отступила, оставив после себя гулкую усталость. К золоту в её глазах на мгновение добавилось алого оттенка, который медленно, но всё же растаял. Она беззвучно вздохнула и медленно вытащила меч из оплавленной земли.

К ней подошёл Риан. Его лицо и одежда были перепачканы кровью, но двигался он всё так же легко.

— Яд ушёл, — сказал он, глядя на то место, где раньше был чёрный ручей. Теперь оттуда текла чистая горная вода. — Ты очистила это место, Халь Фэйммар.

— Благодаря твоим охотникам мы смогли подобраться незамеченными, — ответила Эйдана, её голос был хриплым. Мы в долгу перед Тарлассом.

Риан покачал головой.

— Это была наша общая битва. Мы убрали яд и теперь вода может очиститься. Тарласс проведёт обряд и поможет духу реки восстановиться, — он посмотрел на Эйдану долгим, пронзительным взглядом. — Дух чувствует тебя. Он благодарен.

Эйдана кивнула, и сама чувствуя исходившую от реки энергию. Слабую, но уже ощутимую. Она выпрямилась, убирая в ножны меч, всё ещё горячий от её силы. Усталость тяжёлыми волнами накатывала на неё, но она не позволила себе расслабиться. Не сейчас. К ней подошли Киан и Джу, уже вернувшиеся в человеческий облик. Их чёрно-красная форма была покрыта копотью и кровью, но глаза горели азартом.

— Неплохо размялись, генерал, — усмехнулся Джу, отряхивая с плеча серый пепел.

— У нас трое раненых, не тяжело, — более сдержанно доложил Киан. — У воитт потерь нет, ранены двое, раны поверхностны.

Воины и охотники уже занимались мрачной работой: стаскивали тела унгалов в одну кучу, проверяя, не остался ли кто-то в живых.

— Сжечь тела, — голос Эйданы был твёрд.

Это было жестокое, но необходимое правило войны с теми, кто использовал нежить. Риан, наблюдавший за ней, молча кивнул. Он понимал. Их народы по-разному относились к смерти, но оба одинаково ненавидели её осквернение.

— Твой огонь жесток, но справедлив, — тихо сказал воитт. — Ты принесла боль, но исцелила землю.

Эйдана ничего не ответила. Она просто смотрела, как её воины разводят погребальный костёр. Когда над ущельем поднялись столбы дыма, смешиваясь с чистым горным воздухом, отряд был готов двинуться в обратный путь. Миссия была выполнена.

— Старейшина перед уходом велел передать, что хотел бы увидеться с тобой до того, как вы покинете земли Духов, — сообщил ей Риан, тем самым приглашая вернуться с его людьми.

***

Обратный путь от истоков Иссэ к Тарлассу занял почти трое суток. Это было медленное, но более спокойное движение. Река, хоть и не успела полностью очиститься, уже не несла в себе смертоносный яд. С каждым метром, что они спускались вниз по течению, воздух становился свежее, а мрачная тишина ущелья сменялась шорохом листвы и пением птиц, начинавших возвращаться на эти земли. Природа, медленно исцелялась.

Воины Эйданы и охотники воитт шли бок о бок. Совместная битва и общая победа стёрли часть той невидимой стены, что разделяла их. Теперь они обменивались короткими фразами, даже редкими шутками.

Эйдана шла чуть в стороне, слушая их разговоры. Она чувствовала облегчение, но и глубокую усталость. Сила, которую она высвободила в пещере, имела свою цену. И алхен, впитавший в себя всю окружающую её тогда скверну и тёмную магию, теперь был неспокоен, как раненый зверь. Верно… Именно об этом пределе и говорил в Тарлассе старейшина, прекрасно понимая её суть. Она не очищала огнём, она принимала тьму на себя. Таков был дар и проклятье эльсияров роду Кайо.

Наконец, на исходе третьих суток, они снова увидели Тарласс. Словно предсказав появление путников, их уже ждали. Несколько лодок бесшумно причалили к берегу, чтобы встретить их. Воитт, стоявшие на платформах и подвесных мостах, не издавали громких приветственных криков, как это было бы принято у людей. Вместо этого они провожали возвращающийся отряд долгими взглядами, а затем медленно прикладывали ладонь к сердцу в безмолвном знаке благодарности и уважения. Это простое, искреннее приветствие тронуло Эйдану куда сильнее, чем любые фанфары и речи, которые ей доводилось слышать в столице.

ГЛАВА 4

Переговоры были завершены, но Лоугуран не спешил отпускать гостью. Когда Эйдана собралась проститься, чтобы вернуться к своему отряду и начать подготовку к завтрашнему походу, старейшина остановил её мягким жестом.

— Вечер опускается на Тарласс, Халь Фэйммар. Наши очаги зажжены и пища готова. Будет невежливо с нашей стороны отпустить тебя голодной. Раздели с нами трапезу. Твои воины так же будут накормлены, как и те, кто ожидает на берегу.

Эйдана на мгновение замерла. В имперских кругах приглашение на ужин было политическим манёвром, прелюдией к просьбе или частью интриги. Здесь же, в голосе Лоугурана, звучала лишь искренняя, спокойная гостеприимность.

— Я с благодарностью принимаю ваше предложение, старейшина, — ответила она, и впервые за долгое время её губ коснулась лёгкая, почти незаметная улыбка.

Она подала знак Киану и Джу, чтобы те оставались на месте и ждали её. Воитт не терпели суеты и большого скопления чужаков в сердце своего дома. Близнецы понятливо кивнули, с нескрываемым любопытством осматривая поселение. К ним приблизилась молодая женщина воитт, предлагая принять плетёную корзину с едой. Длинный светлый хвост Джу принялся покачиваться, выдавая нетерпеливое предвкушение. Киан, более сдержанный чем брат, лишь повёл пушистым ухом, на котором красовалось несколько серебристых колец.

Лоугуран медленно повёл Эйдану по одному из подвесных мостов, сплетённых из прочных лиан и отполированных до блеска деревянных плашек. Мост слегка покачивался под ногами, и внизу, в кристальной воде, отражались первые звёзды. Эйдана шла за старейшиной, вдыхая чистый, влажный воздух, наполненный ароматами цветов и запахом дыма от очагов.

Это место было живым организмом. Воитт двигались вокруг с плавной, бесшумной грацией. Дети со смехом качались на лианах, перелетая с одной ветви на другую, женщины с зеленоватыми волосами всех оттенков, украшенными живыми цветами, несли плетёные корзины с фруктами и рыбой. Никто не пялился на неё, не шептался за спиной. Они встречали взгляд гостьи спокойными, любопытными глазами и слегка кивали, признавая её присутствие, но не нарушая её покой. Здесь Эйдана не была генералом или Алой Смертью. Здесь она была просто гостем.

Они пришли на одну из самых широких платформ, где уже собралось несколько семей воитт. Круглые низкие столы, сплетённые из тёмной лозы, были уставлены глиняной посудой. Вокруг каждого лежало несколько небольших расшитых цветами подушек, заменявших воитт стулья. Пища была простой, но выглядела невероятно вкусно: печёная рыба, приправленная травами, сладкие корнеплоды, горки блестящих ягод и хлеб, испечённый с добавлением измельчённых орехов. Для Эйданы и её воинов, подобное угощение порой могло казаться целым пиром…

Она опустилась на одну из подушек, скрестив длинные ноги. Кожа её сапог тихо скрипнула при этом. Лоугуран сел напротив.

— Твой алхен беспокоен, — заметил старейшина, наливая в глиняную чашу прозрачный, слегка сладковатый напиток. — Он горит ярко, но пламя его неровное. Как огонь в очаге, в который подбросили сырых дров.

Эйдана взяла чашу, на мгновение нахмурившись. Лоугуран ощутил нестабильность её алхена? Вероятно, от недавнего использования огня в горах.

— Последние недели выдались несколько… напряжёнными, — уклончиво ответила она.

— Унгалы — лишь одна из причин, — продолжал Лоугуран, отламывая кусок хлеба. — Настоящий яд — это скверна. Она отравляет сердца так же, как и землю. Помни это, дитя. И помни свой предел.

Предел… она знала свою судьбу и давно приняла её, без колебаний. Её путь был определён с первой искрой, вспыхнувшей в груди. Боги или демоны, кто бы не наградил или проклял этой силой, она использует её без остатка, до последнего вздоха. Таков был выбор Эйданы Кайо… Она молчала, пробуя рыбу. Вкус был чистым, свежим, не похожим ни на что из того, что подавали в столице.

— Знаешь ли ты, почему земли Духов дали тебе имя Халь Фэйммар? — спросил Лоугуран, спокойно наблюдая за гостьей.

— Разве не из-за схожего цвета моих волос, что так пугает детей и здесь и в империи? — Эйдана усмехнулась, отпивая из чаши. — Сейчас фэйммары растут и на нашей земле…

— Растут, — согласился старейшина. — Но лишь здесь, у подножия наших гор, они самые алые. Их питает сила земли. Они не просто красивы. Они — знак очищения. Когда выгорает лес, первыми на пепелище пробиваются ростки фэйммара. Они вбирают в себя горечь золы, чтобы вернуть земле жизнь. Халь — на древнем наречии значит «дитя» или «воплощение». Мы видим в твоём алом пламени не только ярость битвы, но и силу очищения. Ты пришла на эти земли, чтобы выжечь скверну. Для нас ты — Дитя Очищающего Цветка.

Эйдана замерла с куском хлеба в руке. Дитя Очищающего Цветка... Она опустила глаза, рассматривая свои ладони, покрытые мозолями и паутиной тонких старых шрамов. Руки, которые отняли сотни жизней. Нет… Её пламя несло лишь смерть, и очищением не обладало. На самом деле, алхен в её груди имел иное свойство, которому местный народ даровал очередное имя. С тем только отличием, что здесь она была «дитя очищения», а в Берим — «проклятым генералом». Но конец её пути в любом случае будет один. Как и для каждого в роду Кайо, кто пробудил свой огненный алхен.

— Я просто солдат, старейшина, — небрежно произнесла Эйдана, усмешкой отметая ненужные сентименты. — И я лишь выполняю приказы. Не нужно громких имён.

— Приказы исходят от людей. А сила — от земли и от того, что вы зовёте богами, — мудро заметил Лоугуран. — Важно не то, чей приказ ты выполняешь, а то, как ты используешь свою силу. Помни лишь о своём пределе…

ГЛАВА 7

Ветон Ион

Столица Камия

Экипаж мягко катился по мощёным улицам Камии, оставляя позади шум торговых кварталов. Когда массивные, окованные ворота Внутреннего города беззвучно закрылись за ним, суета столицы осталась снаружи, словно в другом мире. Здесь, за высокими стенами, царили тишина и покой, нарушаемые лишь шелестом листвы и далёким пением птиц. Арилл Виттар смотрел в окно на проплывающие мимо сады, но видел не их. Его мысли были далеко — в холодных залах дворца, куда он направлялся, и в далёких, диких горах, где сейчас находилась та, чьё имя в последние месяцы так прочно сплелось с его собственным.

За прошедшие три недели принцу Во Иллаю пришлось изрядно понервничать... Скандал с контрабандой разгорелся точно по расписанию. Казэлд был арестован, как и планировалось. В тот день городская стража оцепила его склады в порту, и по слухам, нашла столько контрабандного порошка цепелма, что хватило бы на аптеки всего ветона. Достопочтенный казначей, будучи племянником Казэлда, ожидаемо находился в панике.

Несколько раз бедолага пытался добиться аудиенции у Второго принца, но его не пустили. А его высочество, разумеется, торопливо приготовил официальное заявление и отрёкся от своего дружка. Во Иллай заявил во всеуслышанье, что был обманут и предан, и что казначей и его дядюшка-контрабандист понесут самое суровое наказание во имя чистоты и закона. Весь двор гудел…

На губах Арилла появилась едва уловимая улыбка. Второй принц, загнанный в угол, предсказуемо выбрал самый простой путь — сбросить балласт, чтобы спасти себя. Громкие заявления, публичная порка, показательная казнь. Это отвлекло внимание от того факта, что деньги от контрабанды текли в личную казну принца. На какое-то время… В прошедшие недели его высочество был слишком занят, вычищая грязь из-под собственных ногтей, и ему было совершенно не до генерала Кайо.

— Господин, — тем временем обратился к нему Лиам, сидевший напротив, прерывая его размышления. Он продолжал свой небольшой отчёт. — Генерал Тарем вчера всё же добился встречи с принцем.

Арилл продолжил глядеть в окно, но его серебряные глаза стали холоднее. Генерал Тарем был старым воякой из знатного ионского рода, одним из тех, кто считал назначение Эйданы личным оскорблением. Он был ярым сторонником «традиций» и считал, что место женщины — где угодно, но не во главе армии.

— И что же понадобилось старому стервятнику? — лениво поинтересовался Арилл.

— Начал бить себя в грудь кулаком и нести чушь о священном долге и любви к Иону. Сказал, что генерал Кайо, очевидно, не справляется с «мелкими стычками» на границе, раз было запрошено дополнительное снабжение, которое вы так… удачно организовали. Тарем заявил, что готов возглавить вспомогательный корпус и «навести порядок» в горах Ноа-Бераак, чтобы «облегчить бремя бедной женщины»…

Виттар тихо хмыкнул. Какая предсказуемая и глупая игра. Тарем так мечтал подсидеть Эйдану и выслужиться перед императором. Надеялся прибыть на границу со своими воинами, спровоцировать конфликт, а потом доложить, что генерал Кайо некомпетентна и неспособна к сотрудничеству? Во Иллай, конечно же, с радостью ухватился бы за этот шанс.

— И что принц? — спросил Виттар, хотя уже знал ответ.

— Он согласился, господин. Приказ о формировании корпуса уже готовится. Тарем выступит со своими воинами, как только он будет подписан его высочеством.

— Если, Лиам. Если он будет подписан. Об этом не стоит беспокоиться.

Арилл откинулся на удобном сиденье, постукивая тонкими пальцами по подлокотнику.

— Но раз у генерала Тарема так много свободного времени, чтоб из каждого угла дворца кричать о священном долге… Лиам, зайди-ка ты позже в Ведомство Архивов и подними дело десятилетней давности. О поставках провизии в гарнизон Парвин. Найди там счёт на покупку десяти бочек солёной рыбы у некоего торговца по имени… хм… пусть будет Иорн. Счёт был подписан тогда ещё капитаном Таремом.

— Но, господин… — Лиам нахмурился, — я не помню такого дела.

— Его там и нет, — спокойно ответил Арилл. — Но к утру оно там появится. Как и торговец Иорн, который внезапно решит подать жалобу в имперскую финансовую инспекцию о том, что генерал Тарем так и не заплатил ему за ту рыбу. Сумма смехотворная, но сам факт… Финансовый инспектор, которого мы так удачно «познакомили» с делами Казэлда, сейчас очень щепетилен к любым жалобам на военных. Разбирательство займёт несколько дней и знатно подпортит нервы Тарему. А уж слухи сделают всё остальное. Люди сами сочинят то, что им пожелается.

Лиам кивнул, делая пометки в свой блокнот. Эта мелкая, незначительная проблема, созданная из ничего, знатно раззадорит вспыльчивого Тарема. А увязнув в разросшихся сплетнях, подпортивших репутацию, генерал на какое-то время лишится лояльности принца. Во Иллай едва разобрался с другими проблемами. Новые в лице недовольной толпы ему ни к чему…

— Я всё сделаю, господин.

Экипаж остановился у дворцовых ворот. Арилл кивнул Лиаму и вышел, вдохнув прохладный утренний воздух, напоенный ароматом цветущей дерьи.

Что ж… Он никогда не хотел быть советником... Никогда не стремился к власти или придворной жизни. Всё, чего Арилл желал, это покой и тишина. И достичь желаемого вполне легко — всего лишь нужно навечно успокоить всех своих врагов…

Именно это желание и привело его на пост советника. Бессмысленная война с Даммией, развязанная правителем-самодуром, отняла у него единственное что было дорого. Затем король Иона пал. А на троне оказался имперский наместник — Во Иллай. И почти сразу поползли слухи. Слухи о том, что это «ленивый демон» Виттар, племянник короля, убрал его с дороги. И что он метит на трон сам.

ГЛАВА 8

ГЛАВА 8

— Речь о границе! — грубо вмешался генерал Тарем, не в силах сдерживаться. — О чести Иона! Пока мы тут прохлаждаемся, любуясь на рыб, дикари наглеют с каждым днём! Генерал Кайо, при всём уважении к её… прошлым заслугам, очевидно, не справляется. Она запросила дополнительное снабжение! Это ли не признание слабости?

Арилл медленно повернул голову и впервые посмотрел на Тарема. Взгляд его серых глаз был холодным, как вода в пруду в зимний день.

— Снабжение было доставлено, генерал. Армия сыта. Так в чём же проблема?

— Проблема в том, что женщина не может командовать армией в столь неспокойное время! — выпалил Тарем. — Ей не хватает решимости! Жёсткости! Я готов взять на себя командование вспомогательным корпусом и отправиться в горы. Я покажу этим дикарям, что такое ионская сталь! Я восстановлю порядок и облегчу бремя… генерала Кайо.

Во Иллай одобрительно кивнул, его уверенность возвращалась.

— Генерал Тарем делает благородное предложение. Государство должно поддержать его порыв. Я считаю, что формирование корпуса — мера необходимая и своевременная. Приказ будет подготовлен сегодня же.

В павильоне повисла тишина, нарушаемая лишь тихим плеском воды, где рыба коснулась хвостом листа лунфэра. Оба смотрели на советника, ожидая его реакции. Арилл молчал. Он с ленивым интересом рассматривал свои ногти, словно слова Тарема и Во Иллая были не более чем жужжанием назойливой стрекозы над прудом. Когда молчание стало почти невыносимым, он наконец заговорил, не поднимая головы.

— Ваше высочество, я, признаться, мало смыслю в военном деле. Все эти марш-броски, стратегии… это так утомительно. Но есть вещи, в которых я разбираюсь. Например, в репутации.

Он поднял взгляд на Во Иллая.

— Наш ветон совсем недавно пережил неприятный скандал с вашим казначеем. Казна опустела, доверие народа… пошатнулось. Отправлять сейчас на границу ещё один корпус, тратить на это немалые средства, которых у нас и так нет… Как это будет выглядеть в глазах императора? Что он подумает о правителе, который не может справиться с «мелкими стычками», не опустошив казну до дна?

Во Иллай нахмурился. Это был удар ниже пояса.

— Но есть и другой аспект, — продолжил Арилл, и его голос стал ещё тише, почти интимным. — Более… личный.

Он обвёл взглядом присутствующих, и на его губах снова появилась та самая, едва заметная улыбка.

— Вся столица, ваше высочество, с замиранием сердца следит за развитием моего… романа с генералом Кайо. Люди ждут свадьбу. Они шепчутся о союзе, который укрепит Ион.

Генерал Тарем фыркнул, но тут же осёкся под ледяным взглядом Виттара.

— И что же подумают эти простые люди, — Арилл снова обратился к принцу, — когда узнают, что вы отправляете другого генерала «помогать» моей невесте? Они подумают, что правитель Иона не доверяет будущей жене своего же советника. Что он считает её слабой и некомпетентной. А значит, и я, её жених, выгляжу как полный глупец, выбравший себе в спутницы бездарность. Вы подрываете не только авторитет генерала Кайо. Вы подрываете мой авторитет.

Он сделал паузу, позволяя словам повиснуть в неподвижном воздухе павильона. Даже ветер, казалось, затих.

— А когда люди перестают уважать и бояться советника… они перестают бояться и его правителя. Это создаёт нестабильность. А нестабильность, ваше высочество, очень мешает мне спать.

Лицо Во Иллая стало белым, как чаша в руке. Он попал в собственную ловушку. Слухи, которые сам же и поощрял, теперь работали против него. Открыто возразить Виттару означало признать, что он вмешивается в его личные дела, а это было опасно…

— Более того, сам император направил генерала Кайо в форт Беркан, сочтя этот ход самым правильным. Вы сомневаетесь в мудрости его решения?

— Я… не смотрел на это с такой стороны, — выдавил принц, делая большой глоток вина.

— Понимаю, ваше высочество. Поэтому вы всегда можете рассчитывать на вашего скромного слугу, — мягко произнёс Арилл. — Полагаю, вопрос с корпусом генерала Тарема можно отложить. До возвращения генерала Кайо. Уверен, она привезёт вам доклад, который развеет все ваши сомнения в её компетентности. А теперь, если позволите, меня ждёт мой лекарь.

— Ступайте, Виттар, — Во Иллай нервно махнул рукой в широком рукаве, расшитом золотыми нитями. — Надеюсь, генерал Кайо оправдает оказанное ей доверие и порадует новостями!

Арилл поднялся. Шёлк его тёмных одежд тихо зашуршал. Он слегка склонил голову, развернулся и медленно пошёл к выходу из павильона. Его тень скользнула по отполированному до блеска полу и исчезла на мосту.

Ошеломлённый Тарем смотрел ему вслед, а принц сжимал кулаки под столом с такой силой, что побелели костяшки. Вся эта безупречная красота вокруг — тихий пруд, цветущие лунфэры, изящный павильон — казалась теперь насмешкой. Насмешкой над его бессилием.

Ещё больше подливало масла в огонь подозрение того, что советник продолжал играться им, как жалкой марионеткой. При желании он давно мог бы занять трон или лишить его головы, подставив перед императором. Но Виттар не делал этого. Возможно из-за того, что считал более удобным для своих интриг, чем кого-то, кто сменит его в правлении Ионом…

ГЛАВА 9

Когда двери за близнецами наконец закрылись, Эйдана тяжело откинулась на скрипнувшую спинку стула и сложила руки на груди. Тишину в её скромных покоях нарушал лишь треск поленьев в очаге да завывание ветра в каменной кладке. Она чувствовала, как кровь стучит в висках. Не от ярости, нет. От чистого, незамутнённого абсурда.

Парой часов позже, когда слухи о «великой любви» разлетелись по форту, Мирас рискнул заговорить с ней. Эйдана находилась у себя, читая донесения, когда заместитель вошёл.

— Генерал? — голос Мираса был осторожным. Он прекрасно понимал, что за шутками скрывалось нечто более серьёзное. — Эти слухи…

— Что за нелепость? — проговорила Эйдана, откладывая очередной свиток в сторону. Её голос был глухим. Она повернула голову к заместителю, и в её золотых глазах полыхнуло холодное пламя. — Скажи мне, Мирас, я похожа на женщину, которая вздыхает под луной в ожидании возлюбленного?

Мирас, видевший её в бою, покрытую кровью и грязью, невозмутимо ведущую солдат в самую пасть ада, лишь сдержанно кашлянул.

— Ни в малейшей степени, генерал.

— Вот именно, — Эйдана тяжело поднялась и прошлась по комнате, её шаги отдавались гулким эхом от каменных стен. — «Великая любовь»? «Страдания в разлуке»? С кем? С Ариллом Виттаром? Из всех людей ветона, именно советник?

Она зло усмехнулась и остановилась у узкого окна-бойницы, вглядываясь в холодный пейзаж гор, окутанных вечерней дымкой. Пейзаж, который был ей понятен и близок. В отличие от запутанных, словно шёлковые нити в шкатулке придворной дамы, интриг столицы.

— Это не просто слухи, — тихо произнёс Мирас, подходя ближе. — Госпожа Арайн не стала бы говорить так уверенно, будь это обычная городская сплетня. Кто-то очень старательно плетёт эту историю.

Эйдана резко обернулась. Её гнев уступал место ледяной сосредоточенности.

— Во Иллай, — выплюнула она имя. — Наверняка кто-то из приспешников нашептал этому глупцу на ухо подобную идею. Но зачем? Что он задумал?

Она снова села за стол, взяв в руки тяжёлый деревянный пресс для бумаг в виде спящего зверя и принялась машинально вертеть его в пальцах.

— Унизить меня? — размышляла она вслух. — Представить меня не генералом, а влюблённой дурочкой? Это ослабит мой авторитет среди тех, кто и так считает, что женщина не должна носить меч. Как тот старый пень Тарем.

— Возможно, — согласился Мирас.

— Но здесь замешан советник Виттар. А это меняет всё… — Эйдана нахмурилась.

Она знала Арилла Виттара. Знала о его репутации, о его лени, скрывавшей ум, острый как лезвие. Она видела его несколько раз во дворце. Отстранённый, скучающий, с непроницаемым лицом и глазами, в которых, казалось, отражалось лишь безразличие ко всему сущему. Он был полной её противоположностью. Мысль о какой-либо связи между ними, кроме формальной субординации, была не просто нелепой — она была абсурдной до смешного.

— Принц что, надумал столкнуть нас лбами? Меня и советника. Создать видимость союза, а затем разрушить его так, чтобы мы уничтожили друг друга? Если я «влюблена», то любое моё действие или неудача бросает тень и на него. А любой его политический промах — на меня. Мы становимся связаны…

Эйдана замерла. Холодное дерево в её руке, казалось, передавало ей своё спокойствие. С некоторой долей вероятности она была права. Во Иллай не мог избавиться от неё напрямую. Он не мог убрать и Виттара, боясь его влияния и мести ионской знати. Но если двое его главных врагов уничтожат репутацию друг друга… Это было бы идеальным решением.

— Возможно он желает сыграть на том, что мы возненавидим друг друга, — медленно произнесла Эйдана, складывая кусочки головоломки. — Он рассчитывает, что я приду в ярость от этой лжи и совершу какую-нибудь глупость. Или что советник, оскорблённый связью с «проклятым» генералом, найдёт способ подставить меня. И всё это под аккомпанемент умиляющихся вздохов всей столицы... Но кое-что не сходится…

— Что же? — Мирас приблизился к ней. — Вам кажется странной реакция советника на всё происходящее?

— Именно, — Эйдана опустила деревянный пресс на стол с глухим стуком. — Более чем странно, что Виттар не опроверг эти сплетни и позволил им разрастись до такого масштаба. Значит, они ему зачем-то нужны, и он ведёт свою игру. В любом случае, через несколько дней я отправляюсь в Камию в гарнизон Рэйлин. Вернусь сразу, как будет завершена проверка.

Эйдана посмотрела на своего заместителя, и золото в её глазах опасно вспыхнуло.

— За это время в столице я смогу прояснить ситуацию.

***

На рассвете форт Беркан провожал гостей. Госпожа Арайн, закутанная в тёплые меха, с сияющими от благодарности глазами, ещё раз заверила Эйдану, что её молитвы у алтаря Вигдис непременно будут услышаны. Эйдана, сохранив на лице каменное выражение, лишь пожелала ей доброго пути. Когда изящный экипаж и сопровождавший его отряд скрылись за поворотом горной дороги, она позволила себе тяжело вздохнуть. Шум дворцовой жизни, даже в лице одной его представительницы, был утомительнее долгого марш-броска.

Прошло ещё несколько дней, заполненных рутиной: тренировки, проверка дозоров, разбор донесений разведки. На границе царило затишье. Уничтожение шаманов у истоков Иссэ, очевидно, нанесло серьёзный удар по планам унгалов. Но Эйдана знала, что это затишье временно. Тьма лишь затаилась, зализывая раны.