Империя Ворона-6. Красная Смерть

I. Побег от смерти

В порту было многолюдно. Все занимались своими делами, никто даже не подозревал о смертельной угрозе, нависшей над Западным Континентом. Утро началось, как обычно: взошло солнце, и порт заполнился людьми — от бедняков до знати. Хмурые носильщики волокли на спинах тяжелые тюки и сумки, бормоча под нос ругательства и проклиная свою работу; нарядные мужчины и женщины выходили из дилижансов, громко обсуждая грядущую поездку; с только что прибывшего корабля цепочкой тянулись вниз по трапу сонные пассажиры.

Многие ощутили тревогу, когда порт вдруг заполнился вооруженными мужчинами в военной форме. Люди собрались в большие группы, отходя все дальше от причала. Солдаты махали тем, кто находился на кораблях, требуя немедленно покинуть суда. Запоздавшие пассажиры и члены экипажа, удивленно переговариваясь, спешили вниз по шатким трапам.

Несколько совсем юных солдат быстро соорудили импровизированный помост из деревянных ящиков, на который ловко взобрался невысокий мужчина с длинными седыми усами. Его форма была дороже и красивее, на груди поблескивали ордена. Некоторые узнали в нем генерала Отто Хансена — одного из немногих военачальников ныне расформированной Империи Скаглард, который выделился тем, что тайно передавал императрице важные сведения в год отсутствия Ворона. Император помиловал его и позволил присягнуть на верность его армии, даже звание сохранил. Одним из орденов Хансен гордился больше, чем другими: «За преданную службу Империи Ворона». Он был самым крупным и висел на груди так, чтобы взгляд каждого встречного падал прежде всего на него.

Отто Хансен подбоченился, поправил китель и кивнул. Молодой солдат подул в горн, протяжным звуком привлекая внимание толпы. Все замолкли. Генерал прокашлялся и дал знак глашатаям. Те заняли позиции, готовые передавать его слова последним рядам.

— По приказу императора порт Радосса прекращает работу сроком на три месяца! По истечении срока возможно его продление! Всем велено немедленно разойтись по домам, работникам порта и экипажам кораблей будут выданы особые распоряжения! Жители других Королевств должны немедленно отправиться в главную гостиницу столицы, где для них подготовили бесплатные номера! Им запрещается покидать территорию гостиницы до тех пор, пока не поступят новые указания!

Толпа загудела. Солдат снова подул в горн, и люди в испуге стихли.

— Все, кто не имеет отношения к службе в порту, немедленно покиньте его — ради вашего же блага! — прокричал Отто Хансен.

Напуганные и ничего не понимающие люди засуетились. Расстроенные женщины в красивых платьях, обмахиваясь веерами, полезли обратно в душные дилижансы; мужчины раздраженно последовали за ними.

Только носильщики обрадовались: побросав тяжелый багаж на землю, с улюлюканьем бросились восвояси.

.

Солнце стояло в зените, порт был непривычно пуст. Корабли замерли, словно статуи, на палубах не наблюдалось никакого движения. Жизнь теплилась только на императорском флагмане, готовящемся к отплытию.

Тамир Ансари стоял на причале, вглядываясь вдаль. Его лицо было непривычно взволнованным, а поза — напряженной. Рядом с ноги на ногу переминалась Ливэн. Сегодня она была хмурой и подавленной, совсем не похожей на себя прежнюю. Рука то и дело касалась едва выпуклого живота, внутри которого росло ее маленькое счастье. Ливэн не хотела уезжать, но выбора ей не оставили. Впрочем, она и сама понимала, что оставаться в Радоссе нельзя. Можно рискнуть собой, но не ребенком.

Наконец, вдали показалась небольшая процессия. Шесть всадников, среди которых была только одна женщина, приближались к причалу. Главнокомандующий приосанился, Ливэн напряглась.

Ворон, Элиза и четверо сопровождающих остановились недалеко от генерала и его жены и спешились. Четверо мужчин занялись багажом, а император с императрицей подошли к ожидавшей их паре. Лица обоих были мрачными.

— Ваше величество. — Тамир чуть склонил голову, жена последовала его примеру.

— Корабль готов? — спросил Ворон без приветствия.

— Да. Все готово к отплытию.

— Понятно. — Ворон повернулся к жене. — Как только прибудешь в Восточный дворец, отправь письмо, чтобы я знал, что у тебя все хорошо.

Элиза с обидой вскинула голову.

— Хорошо? Я ждала тебя целый год, и мы снова расстаемся!

На лицо императора легла тень.

— Элиза, мы уже это обсуждали.

— Почему я не могу остаться? — воскликнула императрица. — Ливэн беременна, ей нельзя рисковать, но мне-то можно! Я могла бы помочь...

Бросив взгляд на Тамира и Ливэн, Ворон взял Элизу за руку и отвел в сторону.

— Немедленно прекрати это. Ты ничего не сможешь сделать, только зря будешь подвергать свою жизнь опасности.

— Но...

— Элиза, довольно! Мне будет легче заниматься делами, зная, что ты в безопасности. Поезжай в Хамраз и жди вестей. Я буду писать тебе так часто, как смогу.

— Это не то же самое...

— Хорошо, оставайся! — потерял терпение Ворон. — Вернемся в дом в горах и будем наслаждаться друг другом, пока не заразимся. Сколько времени нам отпущено? Месяц? Год? Давай плюнем на все и проведем его вместе, а потом умрем в одной постели. Ты ведь этого хочешь?

II. На грани надежды

В трубке тлел табак высшего сорта. После дешевых папирос Фридриха его вкус казался блаженным. Ворон забыл, когда последний раз курил что-то достойное. Весь минувший год они с Фридрихом добывали траву ужасного качества и делали самокрутки, используя ужасную бумагу. Пожалуй, именно в этот год Ворон курил больше, чем когда-либо. Заффар находил утешение в курении, император же привык глушить тревогу ромом или крепким вином. Но сегодня оба средства оказались бессильными — и он, словно признавая поражение, взялся за трубку.

В такие моменты, как этот, Ворону казалось, что боги издеваются над ним. Может, так и есть — может, они сполна воздают императору за грехи, что он творил на протяжении тысячи лет. Глупо было верить, что убийства невинных и захватнические войны останутся безнаказанными. Можно обмануть людей, но не тех, кто наблюдает сверху. Сколько еще продлятся испытания? Никому не известно.

Впервые Ворон встретил упоминание о Красной Смерти в одной из древних книг, тексты которых Заффар заставлял его заучивать наизусть. Тогда ему было около двадцати лет, он жил в Хамразе и проходил обучение в Первом Корпусе Новобранцев, мечтая стать выдающимся солдатом. В книге, которую Ворон ненавидел, поскольку считал скучной, упоминалось о загадочной эпидемии, накрывшей восточные земли больше шести тысяч лет назад. В то время Континент еще не распался на четыре части усилиями Ашира, да и сам Ашир еще не родился, а миром правили древние боги. Согласно легенде, могущественная ведьма создала неизлечимую болезнь, чтобы покарать народ, отвернувшийся от богини, которой прежде молился, и жестоко поступивший с верховной жрицей. Только она знала, как остановить эпидемию, и эти знания тайно передала дочерям, а те — своим. С тех пор ведьмы поколениями хранили рецепт зелья, провоцирующего возникновение Красной Смерти, и лекарства от нее.

До недавних пор Ворон считал эту легенду выдумкой — очень уж неправдоподобно она звучала.

В дальнейшем император еще несколько раз столкнулся с упоминаниями о Красной Смерти, но то были рассуждения волшебников и ведьм, содержание которых сводилось к вопросу: «Существует ли такая болезнь на самом деле?». Никаких конкретных сведений не предоставлялось, только догадки.

Ворон находился в тупике. Он подозревал, что за случившимся стояла Гленна, но та мертва, а мертвого не допросишь. Придется самостоятельно искать выход. Ворон помнил наизусть все книги, хранившиеся в библиотеках дворцов, принадлежащих Империи, но ни в одной из них не говорилось, как остановить Красную Смерть. О ней писали не чаще, чем о раффа — то есть, почти ничего, — и это сильно усложняло задачу.

А болезнь тем временем распространялась по дворцу.

Карантинное помещение увеличилось вдвое, новые зараженные появлялись каждый день. Не ровен час Красная Смерть вырвется за пределы дворца и пойдет «гулять» по Радоссу, а потом накроет Континент. Пока получалось скрывать от народа правду, но с каждым днем вопросов становилось больше, и звучали они громче. Жители других Континентов, размещенные в столичной гостинице, шептались; дети, временно расселенные в чужих семьях, тоже не молчали. К тому же все границы Континента плотным кольцом оцепили солдаты, порты закрылись; военные суда, патрулирующие прибрежное пространство, разворачивали подступающие к Западному Континенту корабли, ничего толком не объясняя, — император запретил сеять панику. Однако он не мог запретить задавать вопросы, число которых росло как снежный ком.

После стука в покои Ворона вошел Салих. За последние дни он сильно изменился: притих, помрачнел и даже немного состарился. Глядя в пол, старший слуга протянул Ворону капсулу с письмом.

— Только что прибыл почтовый сокол из Тальвы, — сообщил он непривычно хриплым голосом.

Ворон молча взял капсулу и отпустил Салиха. Оставшись один, достал и развернул письмо.

.

«Рэйган, что во имя богов у вас там происходит?!» — Ворон невольно усмехнулся, прочитав первую строчку. До этого мгновения он даже не подозревал, как сильно успел соскучиться по Фридриху. — «Я отправил гонца с отчетом, но он вернулся на следующий день и сказал, что Западный Континент изолирован. Ты что, решил послать нас всех к кастарам? Дружище, я вообще-то меньше месяца полирую задницей трон, мне нужна твоя помощь! Я только с этим условием и согласился! И вдруг узнаю, что ты отрезал от мира целый Континент и оставил меня разбираться с трудностями в одиночку! А ведь я только снова начал тебе доверять. Говори, что стряслось, или, клянусь, я сам поплыву в Радосс. И попробуй меня остановить!»

.

Улыбка не сошла с лица императора. Письмо Фридриха стало лучом света во тьме. На миг удалось забыть о гнетущей обстановке вокруг и снова почувствовать себя живым и беззаботным. Ворон достал чистый лист, собравшись написать ответ, но внезапно передумал. Он решил навестить друга лично и поговорить обо всем с глазу на глаз. Фридрих имел право знать правду.

***

Во дворце Тальвы царила суматоха. Неожиданное прибытие императора выбило из равновесия даже самых стойких. Ворон в облике птицы опустился прямо на парадное крыльцо и преобразился, чем до смерти напугал шестерых слуг, полирующих ступени. Стражники у дверей вздрогнули, но быстро подобрались и отвесили поклоны императору. Не удостоив их даже взглядом, Ворон вошел во дворец. Прислуга тем временем уже неслась в покои короля, чтобы сообщить ему о визите нежданного гостя.

III. На пороге катастрофы

Пухлая девушка, несущая огромную корзину с овощами, тяжело дыша, вошла в таверну.

— Ну наконец-то! — воскликнула худощавая женщина за тридцать, протирающая стол дырявой тряпкой. — Тебя только за смертью посылать.

— А ты сама попробуй-ка дотащить эту тяжесть! — фыркнула девушка.

Хозяйка таверны выпрямилась и уперла руки в бока.

— За язычком-то последи. Это твоя работа. Я тебе не за лень плачу.

Девушка насупилась и понесла корзину на кухню. Вскоре вернулась, разминая затекшую руку.

— Ну, что нового у нас в городе? — поинтересовалась хозяйка таверны, которую звали Агнес. Ей было тридцать пять или тридцать шесть — она никому не называла точного возраста, — муж умер от гангрены, а детей им боги не дали. Не сказать, чтобы Агнес слишком скорбела по супругу, — он оставил ей хорошее наследство в виде таверны, стабильно приносящей прибыль. — О чем на рынке болтают?

Даяна, для которой сплетни были смыслом жизни, уселась за стол. Ее глаза заблестели.

— Всякое. Опять, похоже, во дворце какие-то неприятности. Говорят, Ворон сослал жену в Хамраз, а потом запечатал дворец. Туда никого не пускают: ни торговцев, ни соискателей работы. Император ничего не объясняет, и догадки самые разнообразные. — Она прищурилась. — Вдруг ему надоела эта ущербная, и он решил поискать новую жену? Или наложницу?

Агнес, закончившая вытирать стол, постирала тряпку в ведре с мыльной водой и повесила сушиться на перекладину. Затем уселась напротив Даяны с ухмылкой.

— А ты все не успокоишься. Заруби уже себе на носу: тебе с Вороном ничего не светит. Ты не особо пользовалась его вниманием и в лучшие времена, а сейчас он подавно на тебя не взглянет. Он обожает жену.

— Зачем тогда выслал из дворца? — не унималась Даяна. — Говорю тебе: между ними пробежала кошка.

— Да хоть собака! — махнула рукой Агнес. — Возможно, случились неприятности, и он решил уберечь ее таким образом. — Она щелкнула пальцами у Даяны перед носом. — Очнись уже! Ты больше не наложница Ворона и никогда вновь ею не станешь. Радуйся, что тебя отпустили живой из дворца.

— Чему радоваться-то? — взвилась Даяна и обвела руками помещение. — Этому? Еще недавно меня называли госпожой, а теперь я мою полы и чищу картошку в таверне!

— Кто же виноват, что ты больше ничего не умеешь? — усмехнулась Агнес. — Тебе еще повезло: не знай я твою покойную матушку, ты бы сейчас наверняка просила милостыню. Таких лентяек еще поискать.

Даяна насупилась.

— Мне предназначено жить во дворце, а не убирать блевотину за пьянчугами.

Агнес закатила глаза.

— Даже Флоренсия, судя по рассказам о ней, не была такой глупой и тщеславной. Хотя, в отличие от тебя, она была фавориткой.

— Флоренсия вела себя как влюбленная дурочка, — фыркнула Даяна. — Из нее никогда не вышло бы императрицы.

— А из тебя вышло бы?

Даяна, хмыкнув, пожала плечами.

— Почему нет? У Ворона, видно, нестандартный вкус. Посмотри на эту Элизу: ничего особенного. Тело чуть стройнее моего, лицо обыкновенное, еще и наряжаться не любит. Неприметная серая мышь. А нацепила-таки корону!

Агнес смотрела на нее с ухмылкой и сожалением.

— Она — принцесса, наследница великой династии. Будь она уродливее обезьяны, Ворон все равно женился бы на ней. И ты неправа: императрица хороша собой. Не красавица, но и не дурнушка.

— Как только она появилась, на дворец словно проклятие обрушилось, — зло процедила Даяна. — Жили ведь в мире и относительном спокойствии двадцать лет, но как только эта Элиза сунулась к нам, беды градом посыпались на наши головы. Люди стали умирать один за другим, войны участились, привычный уклад во дворце развалился. Тысячу лет — тысячу! — Ворон довольствовался наложницами и доступными девицами; принцессы и даже королевы ложились к нему в постель, но ни о какой свадьбе и детях речи не шло! А тут появилась какая-то общипанная курица, и он через пару месяцев берет ее в жены! Еще и ребенка ей заделал. — Даяна ухмыльнулась. — Хоть с этим гадине не повезло.

Брови Агнес сдвинулись к переносице, улыбка пропала.

— Как можно радоваться чужому горю? Я слышала, она больше никогда не сможет иметь детей.

— Мне-то что? — хмыкнула Даяна. — Так ей и надо. — Она неприятно улыбнулась. — Может, поэтому Ворон ее и сослал. Бесполезной стала. Вероятно, сейчас будет искать, кому бы сделать наследничка. — С широкой улыбкой она погладила себя по животу. — Меня ламмарией не поили. Я ему хоть пятерых рожу.

Агнес смотрела на нее, качая головой.

— Какая же ты отвратительная. Попомни мои слова: зависть и злоба сведут тебя в могилу. — Она наклонилась к ней. — Забудь о Вороне, глупая ты дура. Если влезешь в его отношения с женой, казнь той фаворитки — Элейн — тебе милостью покажется. Оставь их обоих в покое и найди мужа по себе.

— Ворон — такой мужчина, — упорствовала Даяна. — Вот увидишь, я еще надену корону.

— Погребальный венок ты наденешь, а не корону, — вздохнула Агнес и встала из-за стола. — Хватит нагревать стул. Иди, почисти овощи. Похлебка сама себя не сварит.