Империя Ворона. Фаворитка

Пролог

Война почти закончилась. Враг побеждал.

В осажденном дворце царила паника. Императрица Тиамат, которая еще недавно, несмотря на свои сорок восемь лет, могла затмить красотой едва ли не каждую женщину в столице, выглядела как оживший мертвец. Она заметно побледнела, потеряла вес, ее кожа иссушилась и одрябла, глаза утратили блеск, а волосы начали стремительно седеть.

Цветущая женщина превратилась в старуху всего за восемь месяцев.

.

Империя Солнца была основана в триста восьмом году от окончания Великой Засухи, уничтожившей почти весь мир, но маленькое поселение, которое позже превратилось в огромное государство, возникло намного раньше — почти три века назад. Сигмунд Первый был главой одной из немногих общин, которым удалось пережить засуху, длившуюся сорок лет. Кроме того, именно Сигмунд обнаружил живительный источник под землей, который спас от смерти его общину.

Страшные то были времена. Много животных и растений погибло от голода и жажды; людям приходилось есть собратьев, чтобы выжить. Слабые умирали первыми. Сильные за их счет протягивали еще несколько дней. Южный Континент полностью вымер, на Восточном и Западном остались крохотные группы одичавших, голодных людей, которые убивали все, что двигалось, и научились утолять жажду водой из океана. Но ее нельзя было пить много, поэтому выжившим приходилось искать другие способы.

Положение на Северном Континенте было не таким плачевным. Из-за климатических особенностей засухи не случилось, но наступили такие холода, что многие заживо замерзали в своих домах. Но все же смертность на Северном Континенте была не такой высокой, как на остальных. Десять королевств, поделивших между собой территорию, выставили на границах мощную защиту и не пускали к себе чужаков. Любой корабль, подходящий к берегам Северного Континента, уничтожался; ни одна лодка не могла причалить незаметно. Со временем люди перестали искать спасение на Севере.

После обнаружения источника жизнь в общине Сигмунда заметно улучшилась. Мужчины выкопали большой колодец, пропитали водой почву вокруг него; через три года эта почва стала плодородной. Сначала из нее полезли сорняки, а позже — полезные травы и дикие ягоды.

А еще через пять лет хлынул дождь и шел без остановки почти месяц.

Своим чередом текло время, община Сигмунда росла. Женщины произвели на свет много детей. Первое поколение вымерло почти полностью, зато второе оказалось здоровее и выносливее. Так как кроме этой общины на Западном Континенте почти не осталось людей, Сигмунд начал осваивать близлежащие территории. Сначала он построил деревню, потом — небольшой город. А через три века потомок Сигмунда — Аргус Ратэа — создал Империю Солнца, в состав которой вошло шесть королевств. На месте, где когда-то был обнаружен спасительный источник, возвели огромный дворец, а в центре тронного зала установили изящный фонтан, черпающий воду из того самого источника.

Со дня окончания Великой Засухи прошло восемьсот одиннадцать лет, а со дня возникновения Империи Солнца — семьсот семьдесят три.

Шел восемьсот двенадцатый год.

***

Снаружи гремели взрывы, лязгала сталь, кричали люди. Императрица сидела на троне и заливалась слезами, баюкая на руках кричащего младенца. Будущего императора. Тело старшего сына принесли с поля боя в прошлом месяце и предали огню. У правящей четы остались две дочери и пятимесячный сын Маркус.

Плачущие, перепуганные девочки прижались к матери в слабой надежде на защиту. Если тринадцатилетняя Ренн понимала, что их дела плохи, то четырехлетняя Элиза искренне верила, что мама защитит от любой беды. Так было всегда.

Но не в этот раз.

Враг сломал последнюю преграду. Уничтоженные ядром катапульты, разлетелись на части парадные ворота. Безумное войско рекой втекло во внутренний двор. До ушей перепуганной императрицы и ее детей донеслись победные крики. Через несколько мгновений за плотно закрытыми дверями начался бой. Вскоре за ним последовал грохот. Еще один. И еще. Наконец, засов не выдержал и переломился пополам. Высокие резные двери распахнулись, и в тронный зал влетел окровавленный труп стражника. Перешагнув через него, в помещение гордой поступью вошел высокий мужчина в черных латах и остановился рядом с фонтаном. Взглянув на воина, императрица поняла: все кончено.

Ворон. Главнокомандующий армией Восточного Континента, безжалостный убийца, на чьих руках никогда не высыхает кровь. Человек, о котором ходит страшная молва, и которого во всем мире боятся больше, чем новой засухи.

— Тиамат, — с ухмылкой произнес захватчик, глядя на перепуганную императрицу. — Где же твоя хваленая красота?

За спиной Ворона выстроились солдаты — все как на подбор: смуглые, узкоглазые и с короткими черными бородами. Население Восточного Континента имело особый тип внешности, кроме самого Ворона. По слухам, он родился на Западном Континенте, но был выкраден из семьи и воспитан на чужбине. Поэтому кожа его была белой, а глаза — большими и выразительными. И никакой растительности на лице. Выглядел он лет на тридцать пять, но на самом деле был гораздо старше.

Гораздо.

— Твой муж мертв, — сообщил предводитель вражеской армии. — Отныне трон мой.

Внезапная храбрость заставила Тиамат вскочить и вонзить во врага уничтожающий взгляд.

I. Сокрытая от мира

Сегодня на столичной площади многолюдно.

Боясь упустить из виду проворную Марту, Ханна отчаянно пробивалась сквозь толпу. Подруга с легкостью лавировала из стороны в сторону, и Ханна едва за ней поспевала. Она боялась отстать, ведь, если они разделятся, девушка не найдет дорогу домой.

Подумав о доме, Ханна резко остановилась, и эта остановка едва не стоила ей потери подруги. На миг выцветшая юбка Марты, которая в далеком прошлом была ярко-желтой, пропала из виду, и девушка испугалась. Решив отложить мысли о том, какую взбучку устроит ей мать за самовольный уход, Ханна припустила за подругой.

В теплое время года, раз в месяц император выезжает на прогулку по столице и ее окрестностям, и сегодня — именно этот день. Марта и Ханна выросли в одной деревне, но, если первая часто ходила в столицу, то вторую отпускали только в горы, где она охотилась и собирала грибы и ягоды. Мать никогда не позволяла ей отходить далеко от безымянной деревушки. А еще она много плохого рассказывала об императоре. Мол, он жестокий убийца, не щадящий ни женщин, ни детей. Выходец с Восточного Континента, когда-то служил генералом в королевской армии, потом поднял восстание, убил короля и узурпировал трон, но титул сверженного повелителя себе не присвоил. Он хотел большего. После победы на родине пошел войной на Западный Континент — на Империю Солнца. Восемь месяцев продолжалась та война. В итоге, император был сражен, а генерал-узурпатор, жестоко расправившись с его семьей, сел на трон. С тех пор ему подчиняются два Континента. В Восточном дворце он оставил наместника, а сам поселился в Западном и сделал его главным дворцом Империи. Люди рассказывают о нем страшные вещи: якобы в далеком прошлом он заключил сделку с темным богом, который наделил его нечеловеческими умениями и бессмертием. Мать говорила, что выглядит узурпатор на тридцать с небольшим, но на самом деле ему больше тысячи лет. Еще он, якобы, владеет темной магией.

Ханне рассказы о магии и бессмертии казались выдумкой. Конечно, она, как и все в Империи, с почтением относилась к Священной Троице, но не особо верила в существование оной. По ее мнению, люди придумывают себе богов от безысходности, чтобы в жизни появилась хоть какая-то надежда на мир и счастье. Жизнь Ханны плохой не была, поэтому и в богах она не нуждалась. Гораздо интереснее слушать подругу, которая часто ходила в столицу и своими глазами видела молодого императора. Он и вправду был молод, хотя мать Ханны утверждала, что двадцать один год назад Ворон выглядел так же, и с тех пор ни на день не постарел. Сама Ханна считала, что это сын или брат того императора, ведь мать редко ходила в столицу, и потому могла что-то напутать.

Марта восхищалась императором. Не уставала говорить о его красоте и статности. Она была на два года старше Ханны, давно вышла замуж и родила двух сыновей. Но с супругом отношения не ладились. Он любил выпить вина и нередко поколачивал жену. Старший сын целыми днями пропадал на улице с друзьями, а младший только-только научился ходить; Марте приходилось целыми днями убирать, стирать, варить и шить. Ничего другого она делать не умела. Вот и выбиралась при каждой возможности в столицу, чтобы развеяться и посмотреть на красивых мужчин. А если повезет, то и на самого императора.

Сегодня Марта не собиралась упускать момент и торопилась занять место получше. Маршрут правителя не менялся много лет, поэтому народ знал, где и когда нужно собраться. Жители столицы приравнивали этот день к празднику. Они надевали лучшую одежду; мужчины писали записки с прошениями (иногда удавалось всучить одну-две сопровождающим), женщины несли цветы, которые бросали на дорогу перед процессией.

С императором выходили на прогулку две женщины, и отнюдь не каждый раз — одни и те же. Марта объяснила Ханне, что это его фаворитки — любимые наложницы. Жены у него нет и никогда не было, наследников — тоже. Но наложниц, по слухам, несколько десятков. Все они нужны ему исключительно для развлечения. И, якобы, если кто-то из них надоедает императору, она пропадает, словно ее никогда не существовало: ни тела, ни вестей, ни свидетелей. «Хотела бы я стать его наложницей! — как-то размечталась Марта. — Я бы сделала так, что он бы меня не только в фаворитки, но и замуж взял». Ханна смеялась над подругой, стоило той заговорить об императоре: тощая, необразованная, с куцыми волосами и отсутствующим передним зубом (муж однажды выбил). Куда ей до наложниц повелителя, которые, несомненно, сверкают красотой? Но она молчала. Пусть подруга помечтает. Что в этом плохого?

Сама Ханна замуж не хотела. В деревне не нашлось достойного мужчины, и со временем она потеряла интерес к противоположному полу. На прошлой неделе Ханне исполнилось двадцать пять, но она и слышать не хотела о браке. Смотрела на Марту и ужасалась. И на других женщин, которых супружеская жизнь сделала некрасивыми и измотанными. Лучше уж быть свободной, гулять в горах, охотиться и тайком от матери, будто ребенок, убегать за пределы деревни.

Так или иначе Ханне очень хотелось посмотреть на императора, чтобы понять, так ли он красив, каким описывает его Марта. И так ли жесток, каким описывает его мать.

.

Чудесным образом Марте удалось занять место в первом ряду. Перед ней стояли только стражники, следящие за порядком. Преодолев последнюю преграду в виде непомерно толстой тетки, которая упорно не желала отходить в сторону, запыхавшаяся Ханна встала рядом с подругой. Бросив на нее взгляд, та мгновенно испугалась и принялась натягивать на голову девушки сползшую повязку, которая выглядела как что-то среднее между платком и шарфом.

— Ну-ка, живо прикрой волосы! — скомандовала она. — Я же говорила, чтобы ты следила за повязкой.

II. За закрытыми дверями

Очередной фарс подошел к концу.

Прогулка утомила Ворона. В такие дни он чувствовал себя лицемером, и, по сути, вел себя соответствующе. Раньше он был собой на людях и не стеснялся этого, но последние несколько лет выдались тяжелыми. В народе поползли слухи о готовящемся свержении императора-деспота, и Ворон прекрасно понимал, что, какой бы силой ни обладал, разозленную толпу мятежников ему не одолеть. Нужно было срочно менять стратегию. Начнись бунт на Западе, не прошло бы и недели, как протесты вспыхнули бы на Востоке. Если жителей Западного Континента еще можно усмирить демонстрацией сокрушающей магии и публичными казнями, то народы Востока это не остановит. Они сплоченные, сражаются толпой, поэтому всегда уверены в собственных силах. Ворон не мог рисковать своим титулом и, главное, замыслами.

Положение спас Заффар Хамзи — старший советник и наставник Ворона. Никому император так не доверял, как человеку, заменившему ему отца. Именно Заффар когда-то сотворил из несмышленого, запуганного мальчишки мужчину, которого сегодня боятся и уважают на всех четырех Континентах. И он же помог ему отправить к богам короля, которому Ворон служил в чине главнокомандующего.

Когда император понял, что стоит на краю пропасти, он пришел за помощью к Заффару.

«Пса, который только ластится, не боятся и пинают; пса, который всех кусает, убивают; пса, который знает, когда приластиться, а когда укусить, ценят», — так ответил старый Заффар на его вопрос. И это спасло Ворона от многочисленных бунтов.

.

Притворяться всегда тяжело, но для того, чтобы добиться поставленной цели, можно переступить через себя. К тому же прием действительно работал. Всего-то нужно было пустить пыль в глаза, и вот уже народ, как покорное стадо, падает тебе в ноги и думать забыл о протестах. Но что же стало с Империей после захвата ее Вороном? Ничего хорошего. Появились публичные казни, женщинам запретили выходить из дома без повязок, наложниц набирали из народа без их согласия, крестьян обязали работать до изнеможения и платить дань. Ворон обещал идиллию и процветание, но так и не переписал свои жестокие законы. Империя Солнца погибла двадцать один год назад, вместе с ней погибли свобода и равенство.

В Империи Ворона царила жестокая диктатура. Только с недавних пор подавалось это блюдо под другим соусом.

***

Лучшим способом прийти в себя после утомительной прогулки всегда были упражнения с оружием. Сегодня император себе не изменил. В сопровождении старшего слуги и его подчиненного Ворон вышел на тренировочную площадку под открытым небом. Облака сгустились, подул ветер. Скоро обещал пойти дождь. Но так даже лучше — Ворон не слишком любил солнечную погоду.

Оглядев пространство, император остановил взгляд на колесе для метания ножей. В некоторых местах оно было испачкано бурыми пятнами. Это последствия промахов — его собственных или тех людей, кому он позволял присоединиться к развлечению. Сам он промахивался ради веселья, но другие от природы не могли похвастать меткостью. Именно таких он выбирал — чтобы представление было интересным.

Ворон повернул голову, и в поле зрения попала взъерошенная макушка старшего слуги.

— Позови Дафну, — распорядился он.

Тот кивнул и, не поднимая головы, удалился. Через несколько минут вернулся в сопровождении сухощавой женщины за пятьдесят, в черном платье и черной повязке на голове. Дафна была вдовой одного из лучших воинов имперской армии и носила статус старшей камеристки.

— Слушаю, ваше величество, — покорным голосом произнесла женщина, учтиво поклонившись.

Ворон остался стоять к ней спиной.

— Вот что, Дафна, — произнес он задумчивым голосом, — я устал и хочу развеяться. Приведи Элейн.

Обычно вдова не задавала вопросов в подобной ситуации, но сегодня у нее против воли вырвалось:

— Элейн? Вы уверены? Она же ваша...

Теперь он повернулся. Резко крутнувшись на каблуке, Ворон вонзил в Дафну испепеляющий взгляд. Вдова сгорбилась и опустила голову так низко, что едва не коснулась подбородком собственной груди.

— Я знаю, кто она, Дафна, — прозвучал суровый голос повелителя. — Мне не нравится твое поведение. Смотри, как бы я однажды не послал за тобой.

Еще сильнее сгорбившись, старшая камеристка попятилась, бормоча извинения. Ворон отвернулся, а она почти бегом бросилась исполнять приказ.

Беда миновала.

.

Через несколько минут Дафна вернулась. По правую руку от нее гордо шагала Элейн — одна из фавориток императора. Длинные рыжие волосы, пышные и кудрявые, были распущены, юбки нежно-зеленого платья, украшенного алмазной росписью, развевались при ходьбе. Женщины вышли на площадку, и вдова остановилась у края. Сложила руки на животе и опустила голову. Элейн подошла к повелителю. Тонкие ласковые руки проскользнули у него под мышками и принялись поглаживать широкую грудь.

— Вы звали меня, любовь моя? — проворковала девушка. — Я здесь. К вашим услугам.

Ворон бесцеремонно отбросил ее руки и повернулся.

— Раздевайся, — приказал он.

Выразительные синие глаза с густо накрашенными ресницами непонимающе моргнули. Пухлые губы сложились в бантик.

III. Когда плачет луна

Башня Наложниц была второй по высоте и самой большой по площади из всех башен дворца. Она стояла отдельно и включала в себя четыре этажа, три из которых занимали сами наложницы, а один принадлежал прислуге.

На первом этаже находилось общежитие камеристок. В обязанности этих женщин входило следить за внешним видом и поведением наложниц, пресекать их ссоры, обучать искусству любви. Последним занимались только камеристки, у которых имелся особый опыт. Все они когда-то были наложницами императора, которые утратили молодость и красоту, но за хорошую службу получили право остаться в Башне на выгодном посту. Старшей камеристкой была Дафна. Она никого ничему не обучала. Эта женщина ревностно следила за действиями не только наложниц, но и остальных камеристок. За любые конфликты в Башне отвечала она. В прошлом Дафна была красивой и умной женщиной, но в тридцать семь лет овдовела, так и не родив дитя. Боги не дали им с мужем возможности испытать родительское счастье. Супруг Дафны был командиром полка, который в тот злополучный летний месяц отправился на Восточный Континент, чтобы воевать против южной Империи Лим, посягнувшей на земли Востока. Стрела вражеского солдата проткнула ему сердце. После смерти мужа Дафна облачилась в черное и отказалась от мирских радостей. Покойный воин находился в почете у императора, и тот пожалел его безутешную вдову. Он сделал ее старшей камеристкой и поселил в Башне Наложниц, подальше от мужских взоров, которые привлекательной, пусть и не слишком молодой женщине, были неприятны. С тех пор она редко покидала это место, только по требованию самого императора.

На втором этаже жили новобранки — будущие наложницы. Называть их так придумал один из советников, а в прошлом полководец, которому Башня Наложниц виделась казармой для женщин. Глядя на то, что происходило в стенах этой Башни, Ворон невольно согласился, и новоприбывшие девушки стали своего рода рекрутами в армии хитрых и скандальных завистниц. Новобранками. Этим невинным девушкам было не больше двадцати лет, и каждой выпала честь побороться за внимание правителя. Но перед тем, как новобранкам дозволялось идти в его покои, их обучали правильно вести себя с мужчиной. На протяжении месяца они слушали долгие лекции опытных камеристок о том, как нужно себя подавать, что можно говорить императору и что нельзя. Также им объясняли правила поведения в уважаемом обществе. Они узнавали, перед кем из обитателей дворца нужно кланяться, а кого можно смело послать за водой. Их учили разделять чины и отличать господ от прислуги. В завершение девушкам наедине рассказывали о постельных предпочтениях императора и делились откровенными тайнами, которые могли помочь им завоевать его внимание. После обучения новобранок по одной и в определенные дни отводили к нему в покои. Не все возвращались назад. Наложниц повелителю находили подчиненные глав городов и селений, входящих в состав Империи Ворона. Ежегодно требовалось доставить во дворец пять нетронутых девушек. Но не всегда император оценивал их по достоинству. Те, кто ему не приглянулся, пропадали без вести.

На третьем этаже находились покои старших наложниц — тех, кто прожил во дворце в этом статусе больше трех лет. То были женщины уже не слишком юные, зато более раскованные и нарядные. Если новобранки ходили в чем попало и удостаивались красивой одежды только в ночь свидания с императором, то у этих особ сундуки ломились от красивых платьев и дорогих тканей. Им разрешалось пользоваться косметикой, а раз в месяц по указу императора каждой приносили драгоценное украшение. Особо красивые и послушные удостаивались даже нескольких монет, которые тратили на дополнительный наряд или побрякушку. Некоторые покупали вкусную еду или вино. В целом, жили эти женщины неплохо. До тех пор, пока не надоедали правителю, и от них не избавлялись. Конечно, втайне от остальных. Но те давно знали, куда исчезают их соседки и соперницы. Никто по ним не скорбел. Со смертью каждой наложницы остальные приближались к заветной цели.

И, наконец, четвертый этаж. Самый светлый и просторный во всей Башне. Его делили между собой фаворитки, которых всегда было две — не больше и не меньше. Они почти не отличались от королев. Им Ворон оказывал особое внимание. Платьев и драгоценностей у них было столько, что хватило бы нарядить всех женщин во дворце. Фаворитки в любое время дня и ночи выглядели превосходно. Они чаще других бывали в покоях императора, трапезничали с ним за одним столом, имели привилегию выезжать с повелителем на прогулку и не носили головных повязок. Наоборот, одевались вызывающе и не стеснялись демонстрировать прекрасные тела всем подряд. Но владеть ими мог только один мужчина, за внимание которого они готовы были перегрызть друг другу глотки. Фавориткам, в отличие от остальных наложниц, не позволялось вступать в связь ни с кем, кроме повелителя, — впрочем, никому не позволялось, но за ними следили с особым вниманием, — поэтому они ненавидели друг друга лютой ненавистью и считали врагами. На людях фаворитки выглядели едва ли не подругами, но за закрытыми дверями даже не здоровались, а при любой возможности старались очернить друг друга, чтобы император избавился от одной, а вторая обрела бы шанс побороться за место в его сердце. Все до последней верили, что станут императрицами, но ни у одной не сбылась мечта. Статус фаворитки был последней ступенью в иерархии наложниц. Выше еще никто не поднимался.

***

Флоренсия ликовала. Час назад личная камеристка — еще одна особая привилегия фаворитки — принесла последнюю новость: Элейн мертва. Пронырливая Катрина выяснила, что император сделал из рыжеволосой любимицы живую мишень для старшего слуги, и тот заколол ее кинжалами. На радостях Флоренсия достала из своих запасов бутылку вина и даже угостила им камеристку. Смерть соперницы означала, что теперь у Ворона осталась единственная фаворитка. На поиск замены Элейн уйдет время, и не следует тратить его впустую. Флоренсия была воплощением человеческой красоты и хитрости. Она почувствовала, что настал ее час. Если все сделает правильно, то уже скоро сядет на трон по правую руку от императора как законная повелительница Империи. Этой ночью она собиралась начать воплощение замысла в действие, но ее ждали сразу два разочарования: сначала Дафна сообщила, что Ворон призвал в покои новобранку, а потом сказала, что он ушел из дворца, никого не предупредив.

IV. Зло — это Добро, которое предали

Солнце взошло над Западным Континентом. Начался новый день.

Пока дворец просыпался, в зале заседаний собирались самые важные люди Империи Ворона. Советники, полководцы и военные стратеги проснулись раньше всех, чтобы вместе вершить судьбу мира. Распахнулись двери, пропуская в зал императора. Голоса стихли. Люди, вызывающие страх и уважение у подданных, покорно склонили головы перед вошедшим. Он оглядел собравшихся холодным, надменным взглядом, после чего пригласил к столу. Заседание совета началось.

На столе лежала карта мира. Четыре Континента, окруженные Бескрайним океаном, составляли собой разорванный круг и грозно взирали друг на друга. Южный, самый маленький, со всех сторон окруженный островами, выглядел величественно, несмотря на размер. Западный, словно старший брат, раскинулся во все стороны на много тысяч лиг, и заметно выделялся на фоне остальных. Северный почти полностью был покрыт снегом и ледниками, а Восточный — песком. Оба были меньше Западного, но больше Южного, и формой походили друг на друга.

Члены совета во главе с императором плотно окружили продолговатый стол. Перст Ворона уперся в центр Северного Континента — в самое сердце королевства Изетта.

— Если падет Изетта, Север будет нашим, — сказал император. — У королевы Дагмар сильная армия и умные стратеги. Прежде, чем выступать, мы должны продумать все возможные варианты развития событий, чтобы не угодить в ловушку.

Дагмар Фагельберг — вдовствующая королева-регент Изетты — стояла у Ворона поперек горла. Два года назад он своим мечом пронзил сердце ее мужу, королю Йоханну, потомственному владыке, гордости великой династии. Той весной Ворон решил, что Север у него в руках, но супруга погибшего монарха проявила поистине мужские храбрость и решимость. Она лично выступила во главе многотысячной армии и, благодаря своей храбрости и применению особого оружия, прогнала налетчиков не только из королевства, но и с Континента. Использовала то, чего никто не ждал, и это в корне изменило ход битвы. Позже, оплакав короля, Дагмар посадила на трон девятилетнего сына и, согласно закону, взяла себе титул регента и приняла управление в свои руки. Дагмар вписывала в документы имя сына, но мальчик, как правило, не допускался к государственным делам и использовался в качестве украшения на балах и светских приемах. Пока мать правила, он играл с игрушками, учился грамоте и рисованию. Политика юного Мартина совсем не интересовала. Впрочем, пока ему не исполнится двадцать пять, он не займет на троне место своей расчетливой и жесткой матушки.

— Мне нужна победа, — заявил Ворон, подняв голову и хищно стрельнув глазами в присутствующих. — Никакой бабе я не позволю насмехаться надо мной.

— Вы правы, повелитель. — Старший советник Заффар склонил голову. — Мы должны указать своевольной женщине на ее место. — Он робко улыбнулся. — Будь она моложе, стала бы вам наложницей.

Ворона это нисколько не повеселило. Он грубо осадил Заффара:

— Даже будь она юна, не удостоилась бы такой чести. Эта женщина должна умереть. И смерть ее должна стать показательной.

— Согласен с вами, — слегка расстроенно промолвил старший советник и умолк.

— Значит, так, — император посмотрел на трех военных стратегов, — через три дня я хочу услышать ваши предложения. Имейте в виду: мне нужна продуманная, рабочая стратегия. Никаких «может быть» и «если повезет». Только факты и четкий план действий. В этот раз мы должны победить и расширить наши владения. Я не успокоюсь, пока Изетта не будет покорена.

— Мы все сделаем, ваше величество, — пообещал старший стратег. — Если позволите, мы удалимся, чтобы сейчас же приступить к работе.

Ворон пренебрежительно махнул рукой.

— Идите.

Кланяясь, стратеги покинули зал заседаний. Через несколько минут Ворон отпустил остальных. Разрешения остаться попросил только Заффар — единственный человек, которому он никогда не мог отказать. Когда за младшим советником закрылись двери, Заффар сел за стол напротив императора и перешел на формальный стиль общения.

— Рэйган, я горжусь тобой. — Старая, морщинистая ладонь легла поверх напряженной кисти приемного сына. — Не пройдет и пяти лет, как ты будешь править миром. Империя Ворона раскинется на все Континенты и острова; нигде не останется монарха, равного тебе в правах. Короли и бывшие императоры встанут перед тобой на колени. — Старик помрачнел и убрал руку. — Но у меня не выходит из головы твое ранение. Как ты можешь делать вид, что ничего не случилось? Почему не велишь разыскать охотника? Его нужно казнить.

— Снова ты об этом! — Настроение Ворона мгновенно испортилось. Он резко встал и отошел от стола. — Я просил не звать меня этим поганым именем, просил больше не упоминать об охотнике. — Он повернулся к Заффару. — Ты мой приемный отец и наставник, но не забывай: в конце концов ты мой подданный. И обязан беспрекословно выполнять мои приказы. Сейчас уходи. Заседание совета окончено. У меня есть дела.

Не дожидаясь, пока Заффар уйдет, император покинул зал заседаний и отправился в свои покои.

***

Догорал большой костер на берегу бурной, извилистой реки Серпия. Несколько человек — взрослые и дети, мужчины и женщины, — стояли чуть поодаль, с грустью и тоской глядя на угасающее пламя. Высоко к небу поднимался густой дым.

V. Замысел

Двери распахнулись, и в покои императора вошла единственная фаворитка.

Ворон уж позабыл, когда в последний раз приглашал к себе Флоренсию. Они с Элейн ему изрядно надоели, и, если от одной, которая взяла на себя наглость вести себя с ним как с равным, он благополучно избавился, то вторая еще оставалась на прежнем месте. Совсем без фаворитки нельзя. Она подчеркивает его статус, с ней не стыдно появиться в обществе. Но одна — хорошо, а две — превосходно. Элейн нужно найти замену. К сожалению, наложницы, что имелись, не годились на эту роль. Ворону нужна особенная девушка. Не только красивая, но и умная. Он решил серьезно подумать о поисках наложницы на вакантное место после войны с Изеттой.

Флоренсия предстала перед повелителем, как всегда, в прекрасном расположении духа. Он не мог отрицать, что любил в ней это качество. Что бы ни случилось, она никогда не несла ему свои тяготы. Хотя Ворон прекрасно знал, каким серпентарием является Башня Наложниц. Там и простой-то наложнице тяжело приходится, а уж на фавориток точат зуб абсолютно все, включая прислугу. Поэтому император искренне радовался, видя Флоренсию в хорошем настроении. Она ни разу в жизни не высказала ему жалобу или страх, — она делала то, для чего была предназначена: развлекала своего повелителя.

На Флоренсии, как всегда, было полупрозрачное белое платье, сквозь ткань которого проступали аккуратные розовые соски. Ворону нравились ее маленькие, но чувственные груди, которые девушка бесстыдно демонстрировала ему при любой возможности. На шее Флоренсии он увидел ожерелье из белого золота с желтыми сапфирами, которое вручил ей на день рождения в прошлом месяце. Оно было ей к лицу. Двадцатилетняя красавица обожала драгоценности. Сейчас на ней кроме ожерелья были браслеты, кольца с крупными камнями и длинные серьги в виде каскада капель. На голове красовалось украшение в виде толстой цепочки с каплевидной подвеской.

Широко улыбаясь, Флоренсия покрутилась, показывая себя со всех сторон. Длинные, красиво завитые белые волосы волнами струились по спине до самого пояса. Звеня драгоценностями, фаворитка прильнула к императору и нежно обвила руки вокруг его шеи. В ноздри Ворона проник лавандовый аромат ее духов.

— Я так соскучилась, мой господин! — промурлыкала девушка ему на ухо. — Вы долго меня не звали.

У Ворона не было настроения предаваться романтике. Он холодно отстранил от себя наложницу.

— Я был занят. — Повелитель снял с себя свободную рубашку, обнажив хорошо сложенный торс. Пальчики Флоренсии тут же пробежались по гладкой рельефной груди. — Я хочу расслабиться. Будь добра, молчи.

Он жадно впился губами в сочные губы Флоренсии. Руки стиснули хрупкое тело, натянули тонкую ткань. Раздался треск, и девушка коротко ойкнула, но ее рот тут же закрыл следующий, еще более страстный поцелуй. Вскоре от платья остались одни лоскуты, небрежно брошенные на пол. Подхватив нагую наложницу на руки, император уложил ее на кровать и навис сверху. Изголодавшаяся по любви Флоренсия притянула его к себе, выгнулась навстречу и призывно развела в стороны стройные бедра. Находясь в хорошем настроении, Ворон баловал ее прелюдиями, но сегодня этого не произошло. Он резко проник в нее, его движения были грубыми и нетерпеливыми. Флоренсия кричала и царапала его плечи, а он упивался ее криками. Перевернув на живот, взял ее сзади, как падшую женщину. До боли натянул волосы; украшение соскользнуло с головы и затерялось между подушками. Флоренсия заплакала, но не посмела сопротивляться. Когда повелитель бросил ее, изможденную, на кровать, а сам отправился в купальню, в которую из спальной комнаты вела едва заметная дверь, наложница, наконец, расслабилась.

Еще никогда император не обращался с ней так грубо.

Вернувшись из купальни освежившимся, Ворон остановился около кровати и хмуро воззрился на Флоренсию, лежащую на смятом белье.

— Ты еще здесь? Убирайся, я хочу отдохнуть.

Уставшая и униженная девушка подняла голову.

— Мой господин, я чувствую себя такой грязной... За что вы так со мной? Я ведь ваша фаворитка.

Бровь повелителя удивленно изогнулась.

— Мне показалось, или ты только что посмела предъявить мне претензию?

Лицо Флоренсии вмиг побледнело. Девушка подобралась, встала с кровати и тут же упала на колени.

— Простите меня, молю! Я не подумала.

— Еще раз не подумаешь, и будешь развлекать солдат, — пригрозил Ворон. — Я не желаю видеть тебя в своих покоях в ближайшие дни. Пока не усвоишь, где твое место, никаких новых нарядов и украшений. Пошла вон.

Собрав с пола обрывки платья, Флоренсия кое-как завернулась в них и ушла. О потерянном украшении она помнила, но не решилась попросить разрешения его поискать. Надо было заняться этим, пока Ворон находился в купальне, а теперь уж поздно. Пришлось мысленно проститься с одной из любимых драгоценностей.

У дверей в покои императора Флоренсию ждали Дафна и две камеристки, включая Катрину. Девушки быстро нашли фаворитке одежду, и ей не пришлось краснеть перед остальными наложницами за свой ужасный вид. Впрочем, те заметили, что на Флоренсии, вернувшейся от повелителя, довольно скромное платье, а украшение с головы пропало.

По Башне Наложниц поползли сплетни.

.

Три дня быстро пролетели. Совет снова собрался в зале заседаний. Стратеги выглядели довольными. Им было, что сказать императору. Когда все собрались, они разложили на столе карту Изетты и близлежащих территорий с пометками.