Имя, в котором поет Родина

Когда я была маленькой, мне казалось, что моё имя поёт.
Не как поют птицы или люди — а как поют холмы в жаркий летний день, когда ветер шуршит сквозь виноградные лозы и шелестит листьями старых орехов во дворе бабушкиного дома.

Меня зовут Дойна.

Для кого-то — просто имя. Для кого-то — вопрос: редкое, непривычное, с мягкой грустинкой на конце. Но в Молдове, где я родилась, у этого имени — душа.

Оно звучит, как песня, рождённая не для сцены, а для сердца. «Дойна» — это не просто имя, это древняя мелодия тоски и нежности. Её напевали пастухи в горах, пели женщины у колыбелей, хранили в себе эмигранты, уезжавшие далеко, но навсегда забравшие её в груди.

Говорят, дойна — это не просто музыка. Это голос земли. Голос, в котором слиты любовь и боль, надежда и прощание. Может поэтому меня так назвали.
— Пусть помнит, откуда родом. Даже если уедет. Даже если забудет. Имя ей напомнит.

Иногда мне казалось, что это имя — как заклинание. В нём жили запах свежескошенной травы, медовый вкус бабушкиного компота и звуки, которые не спутаешь ни с чем: цокот лошадей по гравийной дороге, щелчки кузнечиков в жаре, звон церковного колокола в воскресенье.

Я давно уехала из Молдовы.
Сначала думала — ненадолго. Потом годы прошли. И вот уже с трудом вспоминаются улицы, где я бегала босиком, и язык, на котором когда-то думала. И теперь, когда я далеко, я чувствую, что мое имя — не просто красивое слово. Это мой якорь, моя песня и моя память.

Имя, как нить. Как песня, которую тихо напевает внутренний голос, когда особенно одиноко.
И каждый раз, когда кто-то спрашивает:
— Что значит твоё имя? —
Я улыбаюсь и отвечаю:
— Это молдавская песня. О тоске.
Сначала отвечала просто, потом — чуть поэтичнее. И чем дальше я была от родины, тем ярче чувствовала. Это крошечная история моей земли, спетая одним словом.

Я оправдала своё имя.
Во мне — целая коллекция песен о тоске по родине.
О детстве, которое пахнет черешней и хлебом. О тишине деревенского утра. О праздниках, где стол ломится от угощений, и поют не по бумажке, а от души.

И, наверное, даже если бы у меня был выбор — я бы снова выбрала именно его.
Потому что я и есть Дойна.
Потому что всё, что я пишу, всё, что чувствую — немного похоже на ту самую песню.
С щемящей грустью. С нежностью. С надеждой.

Теперь я сама иногда пою. Не вслух — в душе. И всё чаще ловлю себя на том, что напеваю ту самую невидимую мелодию — свою, дойну.