Инфаскоп

глава 1 Элона выходит на контакт со своим умершим мужем

Это началось неожиданно, и было очень странно. Элона сидела за мольбертом, когда ощутила, что до ее руки выводящей кистью мазки на холсте, дотрагивается кто-то невидимый. Словно из небытия, из параллельного мира, едва ощутимо задерживает ее руку накладывая краску так, как «ему» хочется. Прикосновение было нежным и легким, будто дуновение ветерка, и можно было решить, что это – кажется. Но иллюзия не исчезала – некто осторожно прикасался, корректируя мазки, и отпускал, чтобы через пару минут коснуться снова.

Не особо веря в мистику, Элона не испугалась, скорее наоборот, ощутила неожиданно нахлынувшее вдохновение, так давно не посещавшее ее, но главное, ей показалось, что кто-то хочет ей помочь. Помимо едва уловимых, «спорных» прикосновений, это чувство было столь явным, что она с надеждой прислушивалась к нему – она так отчаянно нуждалась в помощи.

Отбросив все мрачные мысли, последнее время преследовавшие ее, Элона сосредоточилась на своих странных ощущениях и этом… едва осязаемом прикосновении.

— Это окончательно расшатались нервы? Или что?! — пересохшими от охватившего волнения, да и предыдущих, преследующих ее невзгод губами, в трепете прошептала она. — Мне показалось?! — Элона замерла, дожидаясь, повторится ли это. Она расслабила руку, которой держала кисть, провоцируя неведомого «кого-то» повторить прикосновение.

— Да! Вот опять! — вскрикнула она, уловив легкое, но ощутимое касание. Невидимый «некто» будто играл с ней, навевая удивительные, и так давно, а именно после гибели мужа, не посещавшие ее положительные эмоции.

Плач ребенка, ворвавшись в ее восторженное состояние, заставил вздрогнуть, вернув к действительности. Разочарованно оторвавшись от впечатления почти реального «чуда», Элона с сожалением поднялась от мольберта, обернулась к двери и крикнула с досадой:

— Няня, ну, где вы?! Возьмите малышку! — и мельком поглядела на мольберт, словно надеясь на продолжение. Чуть опомнившись, подумала, что странные прикосновения и ощущения ей конечно же просто показались и у нее, что называется, немного едет крыша.

Ребенок заплакал громче, а руки были в краске. С раздражением взглянув на них, Элона стала быстро их вытирать, беспомощно оглядываясь на дверь. Надежды, что няня отреагирует, почти не было. Элона сильно удивилась, увидев в дверях расплывшуюся фигуру служанки, все-таки соизволившей заняться своей работой.

— Ну, где вы ходите? Видите, Зоинька плачет, — теперь значительно мягче, а скорее просто извиняясь, Элона, продолжая вытирать руки, робко взглянула на няню. Та, презрительно оглядев хозяйку и ничего не ответив, нехотя, делая явное одолжение, направилась в детскую, но через минуту вышла с плачущей малышкой на руках.

— Памперсов больше нет… да и питание почти кончилось, — ворчливо сообщила она. — Если так дальше пойдет, то я… не знаю… — няня остановила на Элоне укоризненный взгляд, в котором в первую очередь читалось волнение о более чем месячной неуплате жалования.

Как всегда, при упоминании о расходах Элона растерялась, но сейчас сумела мобилизоваться. Вспомнив что-то, она сосредоточенно порылась в карманах и вытащила оттуда последнюю, смятую, оставленную на самый «крайняк» тысячу:

— Вот, возьмите и купите что нужно! — и, видя, что няня не отводит пристального вопросительного взгляда, поспешно обнадежила: — Деньги будут… обязательно, — но сразу осеклась, зная, что взяться им неоткуда. Опустив глаза и до боли закусив пухлые обветренные губы, еле слышно добавила, и сама не веря в то, что говорит: — Я что-нибудь придумаю.

— И еще, — невесело довершила няня, недоверчиво рассматривая Элону, — приходила хозяйка квартиры… послезавтра, она ждет оплату за последние два месяца!

Эта фраза, сломив весь сегодняшний неожиданно нахлынувший оптимизм, моментально окунула в реальность. Элона дернулась, ощутив как перехватило дыхание, и еле нашла в себе силы устало прошептать:

— Хорошо.

Пытаясь усмирить задрожавшие колени, опустилась на стул у мольберта и долго сидела без мыслей, переживая тяжесть своего отчаянного положения.

Дело было даже не в том, что месяц назад погиб ее муж, и не в ссоре с отцом, который так и не захотел принять их брак. Сейчас самым страшным было то, что она неожиданно разучилась рисовать. Настолько, будто никогда и не умела — руки совсем не слушались ее, став словно чужими. Рисование же было единственным, чем Элона зарабатывала на жизнь.

У нее был хороший заказ, сулящий большой… огромный гонорар, но натюрморт уже с месяц стоял перед ней на столе, покрываясь пылью, а она не могла воспроизвести его. Тот натюрморт, который раньше она нарисовала бы за три дня, теперь, проявляя невероятное упорство и напрягая все свои силы, она не в состоянии была отобразить целый месяц. Депрессия и растерянность сводили с ума, финансовые проблемы сыпались как снежная лавина с горы, и сегодня, похоже, все это достигло апогея. Это был предел: через день ее попросят освободить квартиру, денег нет ни копейки, рисовать она разучилась и больше ничего не умеет, а на руках трехмесячная дочь.

Няня, успевшая уложить ребенка, вышла из детской и молча, направилась к себе.

Элона опомнилась, горько вздохнув:

— Нет, хуже быть не может, — безнадежно заключила она, но ошиблась (как часто бывает после подобных высказываний) – неожиданно погас свет.

Печально усмехнувшись, Элона вспомнила слова из какого-то фильма и тихо повторила:

— Очевидно, может… — нашла свечу в ящике комода, зажгла ее, поставила перед мольбертом, села перед ним и взяла в руки кисть.

— Нет! Это у меня из-за стресса. И врачи так говорят. Я смогу пересилить это! Я умею рисовать! — с терпением художника убеждала себя она, но рука, державшая кисть, не поднималась, чтобы сделать хотя бы один мазок.

Еще какое-то время, бездумно посидев перед мольбертом, она пришла к единственному в данной ситуации заключению, озвучив его как вопрос:

— Неужели придется обращаться к отцу? — но, осознав эту перспективу, содрогнулась. — Прийти к нему как побитая собака, приползти… то есть признать, что наш брак с Игорем был ошибкой. — Она ни за что не хотела признать это, так как обижалась на отца и чувствовала, что не в состоянии простить его.

Глава 2 Муж рассказывает Элоне о странной планете

— Очнувшись, я ощутил себя в космосе, – один на один со всей Вселенной. Насколько я понял, я не попал туда, куда попадают люди после смерти, меня выкинуло в космос, и я завис в нем. В нем я по сей день и нахожусь.

— Игорь! — вскрикнула Элона, ужаснувшись тому, что услышала. — И что теперь? Ты навсегда останешься в космосе совсем один?

— Нет, облучение от «волн» не навсегда. Когда оно пройдет, я, возможно, отправлюсь туда, где все.

— А как скоро это будет? — забеспокоилась жена.

— Не знаю… может… через какое-то время.

— А до этого, ты так и будешь один?

— Да.

— Как же тебе, наверное, страшно… — сдавленно произнесла Элона, с ужасом представив себе то, что рассказал муж.

— Ну, страшно… было немного, но только поначалу, — сознался тот. — А потом я обнаружил, что могу путешествовать по Вселенной. Мне больше не надо было: ни есть, ни пить, не было даже холодно. Я стал безгранично свободен. А самое интересное то, что под действием своего излучения я могу перемещаться в любую точку Вселенной, – моментально и без усилий. Стоит, например, посмотреть на какую-нибудь звезду из далекой Галактики, и захотеть побывать на ней, как я тут же оказываюсь там. Знаешь, так же действуют открытые мною «волны», имеют такую же моментальную способность к перемещению и «облучившись» ими, я приобрел их свойства.

Конечно, я не ожидал, что сам буду излучать их, но придуманное мною устройство напоминало прямоугольное зеркало, окруженное сложными приборами. В это «зеркале» я мог с помощью открытых мною «волн» получать информацию о любой точке мироздания. Проще говоря видеть и слышать, что происходит в любом, выбранном мной месте Вселенной, причем моментально (мои «волны» намного быстрее скорости света).

Правда, иногда… изображение в моем «зеркале» получалось мутным и нечетким, иногда вообще ничего не получалось, но я чувствовал, что стабильный результат близок. Поэтому и рискнул увеличить мощность устройства. Очень хотелось поскорее получить этот самый стабильный результат… а, в итоге, видишь – результат оказался плачевным…

Игорь, вздохнув, помолчал:

— Мне жаль, что так получилось… Я хотел, чтобы ты гордилась мною, но оставил свою дочь без отца, и с тобой вынужден расстаться навеки… Я хотел, чтобы ты ни в чем не нуждалась, а принудил тебя трудиться, не покладая рук, — горько констатировал он.

— Игорь, ты знаешь, — вспомнив о руках, всполошилась Элона. — Мои руки… с ними что-то случилось. Я… я больше не могу… писать картины, — прерывающимся от волнения голосом пожаловалась она. — Я в отчаянии из-за этого! Я ходила даже по врачам, но они уверяют, что это из-за стресса, выписывают успокоительные, но это не помогает.

— Эля, — мягко остановил Игорь. — Это не из-за стресса, — он виновато посмотрел на нее. — Это из-за меня!

Элона с легким удивлением взглянула на Игоря, думая, что и говорит ему о нем, то есть о боли от потери любимого мужа.

— Ну да, я борюсь с депрессией, начавшейся после того… как ты погиб, — опустив глаза, Элона горько вздохнула и услышала:

— Ты не понимаешь. Твои руки перестали слушаться не из-за депрессии.

— А из-за чего? — удивилась она.

— Из-за того, что ты прикасалась ко мне после того, как я получил «намагничивание».

— Разве? — Элона хорошо помнила, что не дотрагивалась до мужа, когда видела его последний раз.

— Да, действительно, — уловив ее удивление, подтвердил Игорь. — В тот день, приехав домой, я не дотрагивался ни до тебя, ни до твоего отца, ни до нашей дочки, но потом… — Игорь запнулся на секунду и осторожно продолжил. — Ты ведь…провожала меня на кладбище и прощаясь… прикасалась ко мне. А мое тело было как реактор, излучающий «волны», и ты немного заразилась этим излучением.

Глаза Элоны округлились:

— Так значит дело не в том, что у меня творческий кризис?

— Нет!

— И мои руки заразились излучением?

— Да.

Элона замолчала, разглядывая руки.

— Да, похоже, они как наэлектризованные, и менее чувствительные, чем прежде… И какие-то ватные… Это сбивает меня, мешает сосредоточиться, — замирая от волнения, она вновь посмотрела на мужа. — Скажи, это у меня навсегда?

— Нет! — ответил тот. — Вскоре это пройдет.

— А как скоро?

— Этого я не знаю, знаю только, что ты почувствуешь, когда это кончится, – руки словно отпустит. Я много раз получал слабые дозы «облучения», пока готовил устройство и… именно на руки. Поэтому знаю, как ведут себя руки после этого. Для меня это было не столь важным тогда, я ведь не рисовал картины.

— Да, но для меня это очень важно, — печально пояснила Элона. — У меня хороший заказ, гонорар за который с лихвой покроет все мои расходы, а я не могу его выполнить. Возможно, мне не хватит недели, чтобы избежать унижений перед отцом… — она остановилась, взглянув на Игоря, чтобы убедиться, что он разделяет ее взгляды: «Уж если ты советуешь помириться с отцом, то ради дальнейшего согласия с ним – важно, на какой ноте пройдет примирение», — подумала она, а вслух произнесла: — Знаешь, дорогой, если я приду к отцу вот так: без денег, с долгами…

Игорь грустно улыбнулся:

— Как побитая собака… — он виновато взглянул на жену. — Я слышал, милая, как ты высказалась по этому поводу.

— Игорь, на самом деле это очень важно…

— Знаю, это действительно будет унизительно, твой отец всегда делает резкие выводы и, конечно же утвердится во мнении, что я – полное ничтожество.

— Да, именно так, — опустив голову подтвердила Элона. — А еще решит, что наш с тобой брак был ошибкой, но это несправедливо! Это ведь не так! Отец не поверит даже если я расскажу ему о твоем открытии, будет лишь иронизировать по этому поводу… — она остановилась, растерянно глядя на мужа. — Ах, если бы сначала выполнить заказ, а потом помириться с отцом. — в сердцах произнесла она. — Было бы значительно проще…

Игорь немного помолчал:

— Конечно, я не умею рисовать. Если бы умел, то сделал бы это за тебя, — медленно начал он, — но знаешь, я не просто так обещал тебе помощь, я действительно намерен помочь, — а увидев вопросительный взгляд жены, пояснил: — Когда я понял, что могу путешествовать по Вселенной, мне это даже понравилось. Перемещаясь со скоростью мысли по космосу, я узнал, насколько наша Вселенная заселена, — Игорь взглянул на Элону. — И… на одной планете я обнаружил существ похожих на людей – практически людей. У них одинаковый с нами облик, и, насколько я понял, мироощущение такое же как у нас.

Глава 3 Элона видит планету "Визорию"

От прикосновения ладони Игоря краска на холсте, расплываясь, постепенно становилась прозрачной, образуя своего рода «зеркало». — Смотри!.. Сейчас ты увидишь ее – планету Визория.

Поверхность холста (в стороне от лика мужа), уже полностью напоминала зеркало. Взглянув в него, Элона увидела космос – темноту и обилие звезд в ней.

— Это космос? — замирая, спросила Элона.

— Да, сейчас это «зеркало», в котором при желании можно увидеть весь простор Вселенной, приблизит тебя к той загадочной планете, — объяснял Игорь. — Смотри! Вот она!

Пространство в «зеркале», совершив стремительный полет, фокусируется на одной, с виду лиловой планете.

— Знаешь, — продолжал комментировать муж. — Здесь такая контрастность и чистота эмоциональных ощущений, словно у нас после дождя. Возможно, поэтому Визория из космоса кажется лиловой. Вокруг нее какое-то своеобразное и очень приятное магнитное поле, и оно, видимо, влияет на цвет планеты. Климат на Визории мягкий и теплый, а природа – удивительна! Вскоре ты сама увидишь.

Издали и свысока Элона видит очертания деревьев и построек, которые постепенно приближаются.

— Вся планета разделена на территории, вроде как поместья или мини-государства, — поясняет Игорь.

— Здорово! — восхищается Элона, для которой созерцание другой планеты кажется – чудом.

— В каждом таком государстве живут два народа – авиды и визгоры, — продолжает муж. — Вкратце могу сказать: визгоры несколько бесчувственные, а авиды, наоборот, необыкновенно чувствительные…

Не дослушав, жена перебила: — Какие огромные дома! — увидев, что в каждом мини-государстве стоит один огромный дом. — Я никогда не видела таких!

— Это дома визгоров – народа, считающего себя хозяином на Визории, – амбициозного и властолюбивого, но я считаю, в некоторых вопросах, примитивного, — пояснил муж.

— Почему примитивного? — переспросила Элона, заинтересовавшись, — они, что, вообще не могут чувствовать?

— Нельзя сказать, что они – роботы, они – живые и все необходимые для жизни чувства у них имеются, кроме одного, они не умеют любить… Как мне показалось, они не испытывают влюбленностей, симпатий, даже родственная привязанность им, можно сказать, чужда. А также этот народ не ощущает необходимости в красоте и комфорте. Видишь, их дома почти одинаковые по всей планете, без всяких украшений и дизайна, — заключил Игорь.

Элона смотрит на огромный дом визгоров, напоминающий гигантский муравейник, и ее чудесное «зеркало», приближая, показывает самих визгоров. Они плотные и коренастые, но ничем не отличаются от людей, даже их одежда похожа на нашу. Глаза и волосы у большинства темные, а у некоторых цвета меди. Черты лица правильные, но немного грубоватые, а выражение лиц чуть заносчивое.

— Они выглядят как бойцы или бравые командиры! — в восторге, что видит инопланетных «людей», восклицает Элона.

— Да, ты права, их внешность отражает их главный и единственный талант – диктаторский. Других способностей, насколько я понял, у них нет, – музыка и искусство, пение и наука, – им безразличны, а к любви, как я уже сказал, они относятся с пренебрежением. Поэтому я и охарактеризовал их как примитивных… но свои командирские способности визгоры развивают постоянно. Их общество можно сравнить с армией, с огромной воинской частью. Наиболее влиятельные из них имеют в подчинении или прислуге менее влиятельных и так далее. Совсем не влиятельные – рядовые, исполняющие самые простые обязанности. — чуть помолчав Игорь продолжил:

— Все визгоры каждого поместья живут в одном огромном доме, и их общество подчиняется строгой иерархии. Каждый визгор занимает в доме число комнат согласно своему положению, чину и авторитетности. Это образ жизни всех визгоров на всей планете, — и вспомнив главное, дополнил. — И знаешь, они и есть полновластные хозяева на Визории.

— Но ты, вроде, называл другой народ? Ну, тот, который поможет написать картину… — напомнила Элона.

— Да, но о нем разговор особый. Я хотел рассказать об авидах, а для них искусство – главное в жизни. А еще, у них есть очень странный дар, такой, что ты, наверное, не поверишь… Даже я, попав на Визорию, поразился… Занимаясь квантовой физикой, я предполагал, что это возможно для нашей Вселенной, но, когда увидел, – диву дался.

— О чем ты говоришь? — заинтересовалась Элона, слыша восхищение в голосе мужа и зная, как трудно его удивить.

— Понимаешь, с точки зрения землян, авиды – волшебники. И дело даже не в том, что все они ясновидящие и умеют исцелять… — Игорь чуть затягивал с ответом, с легкой улыбкой наблюдая за заинтересованным взглядом жены. — Ну, хорошо, хорошо… просто боюсь, что ты не поверишь, но это факт. Так вот, авиды умеют материализовывать предметы!

— Как это? — скорее удивилась, чем засомневалась Элона. Будучи художницей, она была далека от всех расчетов физики, тем более квантовой а, по сути, в ней все еще жила романтическая девочка, верящая в чудеса.

— Понимаешь, материализация с виду выглядит как в сказке, хотя на деле – это сложнейший процесс. Авиды силой разума получают энергию из Вселенной и трансформируют ее в материю, то есть делают воображаемые предметы – материальными. Для этого сначала представляют себе предмет, который хотят материализовать, и, насколько я понял, представляют очень четко. Думаю, сама природа помогла им в этом, сделав их всех без исключения прирожденными художниками. Так вот, представив предмет, скажем диван, авид материализует его, и это происходит быстро, почти сразу. С точки зрения землян – материализация – волшебство, но с точки зрения авидов – нормально и даже обыденно. Они живут, используя ее, и она дает им все, что нужно для жизни.

глава 4 Эссбора попадает в поселок рабов

Минутой раньше Элона заметив, как цветок выстрелил шипами в плечо инопланетной девушке, вскрикнула и резко привстала. Захваченная происходящим облокотилась на столик с красками перед мольбертом. Столик накренился и надавил на мольберт, который начал падать. Боясь потерять связь с волшебной планетой, ее таинственной обитательницей, а главное с мужем, Элона вскочив, кинулась выправлять положение. Удерживая падающий мольберт и устанавливая столик, она пропустила несколько минут просмотра. Восстановив порядок, взглянула на холст и увидела, что все исчезло: лицо Игоря и волшебное «зеркало» ...

Вскрикнув от досады, провела рукой по холсту, задержав на том месте, где был лик мужа:

— Я все испортила! — отчаялась, было, она. — Игорь, отзовись! — не желая верить, что все прервалось, и… наудачу… печаль оказалась недолгой: холст отозвался под рукой знакомым толчком и, чуть дрогнув, проступило лицо мужа.

— Ты здесь! Как я рада! — воскликнула Элона. — Я так увлеклась, что не рассчитала! — оправдывалась она и, видя, что «зеркало», показывающее далекую планету, все еще не появилось, испуганно спросила: — Скажи, связь с Визорией теперь прервалась?

— Немножко, — отозвался Игорь, сразу успокоив. — Не волнуйся, просто снова нанеси краску на то место, где было «зеркало», а я постараюсь все восстановить.

Торопливо обмакнув кисть в краску, Элона нанесла ее на холст:

— Знаешь, это так захватывает…. Я даже не ожидала... — извинялась она, пока Игорь, осторожно водя ладонью по холсту растирал краску, реставрируя их загадочное «зеркало».

— Еще бы, ведь ты словно кино смотришь. А это не просто кино – это сюжеты настоящей инопланетной жизни! Мало того, ты слышишь не только слова, но и мысли, и не просто персонажей, а настоящих живых существ! Разве это не здорово?!

— Да, это необыкновенно! А когда Эссбора оступилась, и в нее выстрелило какое-то растение, мне показалось, что я волнуюсь не меньше нее. Я будто сама была в ее ситуации в тот момент. Жалко только, что не увидела самого интересного…

— Ничего, еще успеешь насмотреться, — успокоил муж. — Возможно, события только начинаются, а так как «зеркало» настроено на историю с «инфаскопом», то, похоже, начинается именно она.

— Мне бы очень хотелось досмотреть ее!

— Конечно, досмотрим… — уверенно начав, Игорь запнулся и замолчал, прислушиваясь к своему состоянию.

— Что с тобой? — заметила его заминку Элона. — Что-нибудь не так?

— Да нет, все нормально, просто я… почувствовал…

— Что?

Еще помолчав, Игорь ответил:

— Я почувствовал, что, кажется, размагничиваюсь. Моя энергия, полученная от «волн», уходит.

— Уходит? — запаниковала Элона.

— Да!

— И что тогда? — глядя на Игоря, Элона дополнила вопрос. — Когда она уйдет?

— Думаю, я попаду туда, куда и должен попасть после смерти.

— И не сможешь разговаривать со мной?! — заволновалась жена.

— Наверное, нет… — подтвердил муж.

— Но тогда, нам лучше не расходовать твою энергию на эту историю, — всполошилась Элона, сочтя, что даже такой контакт с мужем для нее дороже, чем все остальное. — Я могу не смотреть ее!

— Эля, — мягко одернул ее муж. — Ты смотришь эту историю не просто так, разве ты забыла? Я надеюсь, что смогу помочь тебе. Конечно, я хотел бы вечно разговаривать с тобой, но пойми, это неестественно. — Скрывая сожаление убеждал он, а увидев подавленное состояние жены, признался:

— Знаешь, мое теперешнее положение, ну то, что я завис в космосе, тягостно для меня.

— Правда? — удивилась жена

— Да, — подтвердил Игорь, опустив глаза.

— Но ты вроде говорил, что тебе нравится? — цепляясь хоть за что-то, не сдавалась Элона. — Ты ведь сказал это?

— Да, — подтвердил Игорь и тихо уточнил:

— Мне это нравилось, пока не было возможности, чтобы было, как положено, — он грустно помолчал, не глядя на жену. — Понимаешь, это давит на меня. Я и наслаждаюсь пребыванием в космосе и в то же время хочу, чтобы это поскорее кончилось. С одной стороны мне интересно и увлекательно перемещаться по Вселенной, но с другой иногда охватывают тоска и одиночество. Становится страшно, что я не со всеми, в смысле теми, кто умер, ведь они же попадают куда-то. Временами мне хочется отправиться к ним, но «волны» не отпускают. Я настолько основательно пропитан, что размагничиваюсь очень медленно. Я боялся, что останусь в таком состоянии на долгие годы, может, даже на века… Порой, я ощущаю это как проклятие… но сейчас, впервые, это состояние отпускает… — он снова помолчал, не зная радоваться или огорчаться, и предложил:

— Эля, давай сделаем, как решили – досмотрим историю. Если авиды найдут инфаскоп, и помогут тебе, то и я со спокойной душой уйду, куда положено. Иначе и мое, и твое мытарство не скоро кончится.

Глотая слезы, Элона кивнула. Она понимала, что муж прав и расстаться придется.

Видя, что жена смирилась, Игорь высказал последнее опасение:

— Знаешь, нам надо поменьше разговаривать. Я чувствую, что трачу много энергии на разговоры, а сейчас главное досмотреть историю до конца.

глава 5 Кинус и Эссбора встретились вновь

И вот, когда она сидела за круглым обеденным столиком и медленно ела, задумчиво глядя в окно на закат, в комнату вошел отец – вождь визгоров данного поместья.

Эссбора поднялась навстречу и промолвила:

— Отец! — подойдя, поцеловала.

— Добрый вечер, Эсс, — назвав Эссбору по-домашнему, уменьшительным именем.

— Добрый вечер! — ответила дочь.

Внешне отец и дочь были очень похожи, только у отца глаза и волосы были темные. Для визгора он, как и дочь, был чересчур привлекательный, да просто красивый – статный, с правильными чертами лица. А вот характер вождя был как у остальных визгоров – прямой и бескомпромиссный. Хотя… иногда в нем промелькивала несвойственная его народу задумчивость. Он в отличие от прочих визгоров мог сомневаться и даже любить.

Вождь – самый уважаемый и высокопоставленный визгор данного поместья делал все, чтобы поддерживать свою репутацию, поэтому почти всегда бывал занят. Эссбора хоть и обрадовалась его приходу, но не сомневалась, что отец зашел неспроста.

— Можно посидеть с тобой?

— Конечно, отец!

Садясь в кресло напротив, вождь, как всегда, без вступлений начал о главном:

— Ты уже взрослая, Эсс…

«Как это он заметил, что я повзрослела?» — слегка заулыбалась дочь, а отец продолжал:

— И я решил, что пора устроить твою судьбу.

Взгляд Эссборы стал вопросительным.

— Я имею в виду, что пора подумать о замужестве, — пояснил отец.

Существующие на Визории устои напоминали таковые на Земле: добропорядочные отцы, заботясь о дочерях, стремились найти им достойного, частенько со своей точки зрения, мужа.

— Но отец, — Эссбора оказалась не готова к такому разговору. — Я пока не думала об этом...

— Конечно, дорогая, а я начал подумывать, — секунду помедлив, он спросил: — Что ты скажешь о Дариотте – сыне вождя соседнего поместья? Если бы вы поженились, мы бы смогли объединить наши владения.

Эссбора поморщилась, – она знала Дариотта. Отец иногда брал ее с собой, когда ездил с деловыми визитами на соседнее поместье.

Дариотт — толстоватый, краснолицый юноша с гладко зачесанными волосами цвета меди, был вечно озабочен опасением показаться неловким, хотя неловким был постоянно. Зная о себе это, неизменно сохранял на лице надменное, заносчивое выражение, чтобы тот, кто заметит его неловкость, не посмел смеяться над ним.

По сути, он был забавным, но Эссборе всегда казался увальнем и своим потенциальным мужем она его никогда не представляла. Сейчас тоже не смогла представить, но по другой причине, а не из-за отсутствия симпатии к нему.

Как и любая визгорна, Эссбора до сего дня, не рассматривала необходимость любовных чувств между мужем и женой. У визгоров это было не принято. Хотя слышала, что у авидов между супругами существует любовь, но не задумывалась над этим. Визгоры считали любовь – вздором, и до нынешнего дня дочь вождя думала также, но сегодня, она почувствовала, что ее душа имеет как бы «нишу», о которой она до сих пор не знала. Оказалось, что в этой «нише» существуют эмоции и даже симпатии. Эссборе хотелось разобраться, понять, что это такое, и вот, так неожиданно – это предложение отца. Она не знала, что ответить.

— Можно мне подумать… несколько дней? — осторожно спросила она, чтобы потянуть время.

— Конечно, — сначала согласившись, отец чуть помедлив, нетипично для пробы дочери, которой в основном никогда не отказывал, возразил:

— Хотя я не знаю, о чем тут думать? — говоря это, он уже представил дочь замужем за Дариоттом и свои выгоды от этого. — Выбор отличный!

— Но отец, пожалуйста, несколько дней, — чувствуя, что отец не вник в просьбу, упрашивала дочь.

— Да, да, хорошо, Эсс, — рассеянно согласился вождь. Не видя причин для отказа, он решил, что дочь просит отсрочки от смущения, и не предав значения ее просьбе, довольный, собирался уходить.

Уже в дверях, вдруг остановился. Слегка поколебавшись, сказал, изменив тон до официального:

— И знаешь, Эсс, я бы хотел, чтобы ты больше не приближалась к авидам. Не разговаривала с ними, и уж, конечно, не держала за руку! — под конец его голос зазвучал как приказ.

Эссбора ахнула, не ожидая, что сегодняшнее приключение откроется так быстро.

— Как вы узнали, отец?

— Это неважно, — взгляд вождя стал строгим: — Ты понимаешь, что тебе не пристало общаться с авидами? Приближаться к ним опасно! Это делают только специально обученные визгоры. А ты – дочь вождя, не забывай это, а также то, что авиды – наши рабы! — слова отца стали хлесткими как удары хлыста.

Эссбора знала, что он прав. Визгоры считали общение с авидами очень сложным. Авиды обладали более мощным интеллектом, и бывали непредсказуемыми для своих хозяев. Визгоры оказывались в большом затруднении, пробуя управлять ими с помощью приказов. Поэтому визгоров, управляющих рабами, специально обучали, а для прочих общение с авидами было запрещено. Несмотря на очевидность доводов, Эссбора неожиданно для себя, вскрикнула:

— Но почему?! Разве рабы не могут быть друзьями?!

Дернувшись, отец тоже повысил голос:

— Я вижу, они уже успели плохо на тебя повлиять?!

— Но отец!

— Это не обсуждается! — резко одернул дочь вождь — Подумай об этом, и… доброго сна, Эсс, — он вышел, громко хлопнув дверью.

«Но ведь они спасли меня сегодня!» — эти слова жгли Эссборе горло, но она не посмела сказать их, да и отца уже не было в комнате.

И тут она заметила, насколько взвинчена, и как это ново для нее… прежде она не помнила за собой таких выпадов. — «А что, если отец прав, и авиды плохо повлияли на меня?» — засомневалась она, но перебрав в памяти происшествия сегодняшнего дня, не вспомнила ничего подозрительного: «Нет, не может быть! Речи авидов были так естественны! Я не почувствовала никакого давления или принуждения с их стороны!» — еще раз сопоставив, дочь вождя пришла к мысли, что авиды не хотели ей зла: «Нет, они ведь спасли меня и были так гостеприимны… Отец, просто, руководствуется общими правилами… Невозможно думать, что авиды хотели плохо на меня повлиять! — но спохватилась: — Тогда почему я так разволновалась? Такое волнение я чувствую, только когда вижу, как авиды материализовывают предметы! — эта мысль натолкнула на новую: — А кстати, а почему я так волнуюсь, когда вижу материализацию? — прежде, дочь вождя не задумывалась над этим. — Ведь остальные визгоры равнодушны к этому процессу, — и подозрение, что здесь кроется тайна, стало медленно в ней созревать. — Похоже, все неспроста, и в этом есть что-то странное…».

глава 6 Встреча продолжается

Эссбора тоже «уловила», что нравится авиду, и его желание объятья не ускользнуло от нее. Дочь вождя хотела возмутиться, но почувствовала, как дыхание остановилось от восхищения.

Общение с рабом все больше заинтриговывало, понимая, что должна уйти, Эссбора медлила. Ее манил мир загадочных любовных ощущений, тайных желаний, новых эмоций, а еще опьяняло, когда он только что держал ее за локоть, и безумно захотелось повторить это. Она бы не отказалась, чтобы юноша подчинился желанию и обнял ее. Эссбора знала, что такие вольности с рабом для дочери вождя визгоров непростительны. Да и предупреждение отца не выходило из головы, но одновременно она знала, что подобного в ее жизни не будет никогда. «Что ждет впереди: свадьба с холодным, самовлюбленным Дариоттом? С ним мир тонких ощущений невозможен. Просто новый визгор войдет в мое окружение, займет в нем определенное место, но останется для меня чужим и равнодушным в эмоциональном плане. Визгоры не умеют любить, я даже не знаю, откуда у меня такие способности?.. Но что-то… я, несомненно… чувствую. Я хочу лишь понять, что это такое, разобраться! — оправдывала она себя, и наивно понадеявшись. — Еще несколько таких мгновений, и я уйду!» — предпочла остаться.

Кинус прочел ее мысли, и снова медленно взял ее за локоть. Эссбора ощутила волнение и... растворилась в этом. Пытаясь понять, что с ней происходит, она не отдавала себе отчета, насколько это завладело ей, хотя знала, что авиды почти никогда не женятся на визгорнах и наоборот. Для их планеты это было мало приемлемо, а для дочери вождя визгоров – невозможно, но это лишь сильнее интриговало ее.

Между авидами и визгорами была пропасть во всем, в том числе и в продолжительности жизни. Авиды жили до пятисот лет. Хотя могли умереть в любом возрасте от несчастного случая, если никто не приходил на помощь.

Визгоры жили меньше – до ста пятидесяти лет, а умирали так же: или от старости, или от несчастного случая.

Авиды и визгоры сильно различались между собой во всем, в том числе и в отношении к браку. В этом вопросе и те и другие были консервативны, но каждый по-своему.

У почитающих дисциплину, но сухих в эмоциональном плане визгоров, браки происходили по расчету. Отношения начинались, когда выгода обоих сторон была согласована и договор о свадьбе состоялся.

Авиды, наоборот, ориентировались на любовь, и близость между ними была гарантией скорой свадьбы.

Если у авидов или визгоров отношения, начатые после или до запланированной свадьбы, прерывались, а такое случалось в случае внезапной смерти одного из партнеров, то второй партнер объявлялся вдовцом, (даже если свадьба не успела состояться) и мог думать о другой кандидатуре.

Еще у авидов был необычный дар. Авиды – мужчины могли «узнавать» женщину, с которой будут счастливы. Они «слышали» знак, указывающий на это. Этот знак приходил во время первого объятия понравившийся авидины. Если она была той, с кем он будет счастлив, авид «слышал» музыку – определенное сочетание нот. Оно и было знаком и «разрешением» вступить в отношения. Авиды называли этот знак «благословением».

Люди тоже могут чувствовать «благословение», в виде посыла тонкой энергии, не с неба, а от благословляющего, то есть священника или, предположим, старшего родственника, на вступление в брак, например или начало нового дела.

Авиды же считали что слышат «благословение» с неба, ну или срабатывало их ясновидение, но они не начинали отношений с авидинами, прежде чем получат такой «знак», или если не получат его.

Визгоры не знали об этой особенности своих рабов «слышать» «благословение» – это авиды держали в секрете. Однако визгоры знали, что авид никогда не пойдет дальше поцелуев, если свадьба невозможна. Знали как факт, не догадываясь о причине – авиды всегда были загадкой для своих хозяев, и визгоры даже не пытались ее разгадать, воспринимая своих замысловатых рабов такими, как есть.

Именно с такой загадкой Эссбора и столкнулась сейчас, и эта загадка все больше затягивала ее. Замерев от взгляда авида, она с упоением глядела на него, а Кинус, ощущал безумное желание обнять ее. Такие безрассудные мысли приводили его в недоумение, ведь авиды вовсе не были озабочены желанием обнимать любую понравившуюся женщину. Обычно отношения у них развивались постепенно. Кинус и сам удивлялся своему желанию, но оно было как наваждение. В отличие от Эссборы не отдающей себе отчета в своих чувствах Кинус уже осознал, что безмерно влюблен в нее… и это его огорчало. Он знал, что у авидов с визгорнами не случается романов. Глядя Эссборе в глаза, он сжимал ее локоть, и ждал, что дочь вождя визгоров сейчас опомнится и уйдет, но она не уходила.

Кинус чувствовал, что она хочет его объятия. Юноша и сам хотел, но не смел, недоумевая: «Она же визгорна! Почему она рождает такие эмоции и… даже… кажется… зазывает меня!». Он понимал, что в данном случае «благословения» не будет.

У тайны «благословения» было условие: если авид ошибался в выборе, то есть «благословения» не происходило, он должен был покинуть авидину, которая не подошла, и… «перестрадать» своим чувством, если успел влюбиться. Но у «благословения» было и другое правило: если авид пренебрегал своим чувством, – он мог навсегда остаться один.

Поэтому, настоящий момент был для Кинуса большим испытанием. С одной стороны он не хотел пренебречь влечением, в котором уже не сомневался. А с другой, понимал, что с визгорной не получит «благословения», и ему придется уйти и страдать, привознемогая свою любовь.

Пауза затянулась. Ее можно было бы назвать телепатическим общением, если бы Кинус верил в то, что Эссбора «слышит» это общение, а Эссбора понимала бы «услышанное»… Но она не понимала, а просто ждала, когда молодой авид обнимет ее… и он… почти готов был подчиниться.