Инк

Глава I

24 августа 1610 год
Герцогство Швабия, Германия.

– Давай сыграем, ты помнишь скакалки? Я пою, а ты скачешь по камням и внимательно слушаешь мои команды.
– Давай, только не слишком быстро, а то я не успеваю. – сказала малышка и начала шагать по камням, брёвнам и остаткам кирпичной кладки сваленным в кольцо вокруг старого костра.
– Готова? Я начинаю: «Раз. Как-то раз раздался глас, Что есть радость у нас.» Два огонь. Молодец, здорово прыгаешь. – похвалила она малышку, когда та вовремя перескочила через один камень, – «Эта радость в счастье лаз, Вид его радует глаз.» Три вода. Не успела.
– Ну, ты очень быстро, у меня так не получается. Давай с начала.
– Хорошо, я буду по медленнее, но и ты будь внимательней: «Раз. Как-то раз раздался глас...»

      В этот момент из-за поворота на разваленную улицу вышло двое солдат. Они шли развязной и поддатой походкой прямо к ним, видимо привлечённые пеньем.

– Какая красота. Ты только посмотри вблизи она то ещё лучше. – сказал первый поправляя набрякший пах.
– Девушка, вы прекрасны. Не откажитесь ли вы нам отдаться, а взамен мы оставим вашей дочери жизнь. – подхватил второй.
– Она моя сестра, и я предложу вам обоим убираться к чёрту, а то вдруг, что. – отрезала девушка.
– А гонору у неё на десятерых. – сказал первый.
– Тем интересней её выиметь, а сестрёнку прирежем, раз упёртая такая, да? Да, упёртая, или будешь паинькой? – спросил второй подходя ближе и стал напевать, для жути растягивая каждое слово из детской песенки, – «Как-то раз раздался глас, Что есть радость у нас...»

      Подходя он припёр её к разломанной стене и раскинул руки, чтобы схватить девушку в объятья. Второй всё ещё стоял в начале улицы и жадно улыбался глядя на её испуганное лицо. Девушка подпустила солдата ближе и, когда он уже кинулся к ней, она дала ему в нос, разбив его в кровь. Он оторопел и оступился назад закрывая руками горячий ручей. Девушка выхватила его меч из ножен, прихватила его за загривок и всадила лезвие ему в грудь с такой силой, что оно вышло через спину. А после придержала его за голову, что бы он не сполз с клинка раньше нужного.

– Сучка, она меня подрезала Йен, она меня подрезала! Сучк...– выдавил он из себя и помер, захлёбываясь кровью.
– Да как ты посмела! – крикнул Йен, – Да я тебя до смерти затаскаю, изрублю в мясо! – заорал он плюясь сквозь гнилые зубы, достал меч и стал идти на неё.

      Девушка собралась с духом и, упершись правой ногой в стену а свободной рукой схватив мертвеца за ворот, стала ждать. Когда второй солдат подошёл ближе она левой ногой уткнулась его другу в живот и весом всего тела скинула его с меча. Труп упал солдату прямо в руки, он опешил и попятился назад откидывая покойника. Он отвлёкся, и за это поплатился зрением, девушка полоснула его по глазам, а после вёртко ускользнула в сторону, обошла его кругом, закрыла своей спиной сестру, и выжидала, пока он не выдохнется.
      Кровь залила его глаза вязкой и тёплой пеленой. Ослепнув он озверел и метался во все стороны, опасаясь удара в спину. Вскоре он выбился из сил и уже просто сыпал сотни проклятий и колол вокруг себя воздух, лишь бы не подпустить к себе её, такую красивую и такую пугающею. Ещё один не аккуратный удар пришёлся по стене и старое лезвие лопнуло. Подсечка, и он на коленях. Удар, и голова катится по земле.
      Девочка лет сими, со светло русыми кудрями, смотрела как голова останавливается прямо у её ног. Она перевела взгляд на худощавую, бледную девушку по старше и смотрела в её тёмно синие глаза. 

– Да, Холи, хороший день рожденья, нечего сказать.
– Мери, убил или убит. Ты же помнишь, что они хотели с нами сделать? Помоги лучше обыскать карманы, может найдём пару монет, тогда я куплю тебе башмаки.
– Давай, – ответила она повеселев и пошла к проколотому трупу, искать у него в карманах будущею обувь, – Я нашла два медяка. А ты?
– Нечего, этот беден как мышь церковная. За то есть меч а его можно продать. – сказала она проверив остроту пальцем и спрятала оружие за пазуху рубахи, – Бери голову и пошли к каналу, уже вечереет, никто не заметет как мы их выкинем. Лучше мёртвых выловят, чем найдут здесь, да и вонять не будет. – сказала она и с натугой потащила трупы за ноги, – Мери, не играйся с головой, неси её спокойно.

      Два тела спущены в канал и их унесло течением. Старшая девочка смотрела им в след, а младшая отмывала ладошки от крови. Тугое небо взялось сырыми и серыми красками, всё стало тусклым и солнце пугливо спряталось в пышные тучи.

– Холи, мне семь, а тебе сейчас сколько? – спросила малышка отряхивая ручки от воды.
– Почти пятнадцать.
– И на сколько ты меня старше?
– На восемь лет.
– А это много?
– Этого достаточно. Иди ко мне я тебя обниму. – сказала она прижав её к себе по крепче, – Мери, а ты взяла узелок?
– Нет, а что? Я несла голову. – оправдалась она.
– Да нечего, просто теперь нам надо вернуться, а не хочется. Другие бродяги могли слышать как нас проклинал тот безголовый. – сказала она кивнув в сторону уплывающих тел, – А это не хорошо, вдруг что.
– А зачем нам возвращаться?
– В узелке хлеб, и подарок для тебя, сдобная булка, украденная мной из под носа пекаря.
– Ты злишься? Не злись на меня, пожалуйста...
– Я не злюсь, просто нам надо вернуться.

      Они пришли к тому же костру и начали искать узелок за камнями, но пасмурные сумерки заволокли небо от чего это стало сложнее.

– Мери, ты где его оставила?
– Не знаю, он должен был быть здесь.
– Согласна, ну очень не послушный узелок.
– Думаешь кто-то сейчас жуёт мою булочку? – сказала она с сожалением и голодом, но Холи лишь повела плечами.
– Не это ищете? – раздался хриплый голос из темноты в конце улицы, от его тембра внутри всё сжалось и стало холодно. Девочки посмотрели в сторону и увидели как из тени показалось семь фигур, у того, что посередине, в руках был красный узелок. – Я вас не напугал? – снова просипел голос.
– Мери, иди ко мне, – Холи спрятала сестру за спиной, – Кто вы?
– А это разве что-то значит? Главное то кто она. Мери, правильно? Мери Витч, просто ангелок этого мира, ангелок с великой судьбой. Ты многим принесёшь счастье, только тебе надо помочь.

      Он тихо подходил и с каждым шагом его голос становился всё ласковее, но не менее жутким. А темнота словно тянулась за его шагами.

– Не подходите. – сказала Холи.
– Помочь стать той, кем ты должна быть. Тебе ведь здесь не место, ты ведь любишь сладкое, пуховые перины, игрушки? О-о-о, ты не знаешь, что такое перины? Это очень славно, это так мягко и тепло, будто спишь на облаке. Идём с нами и я дам тебе всё самое лучшее, всё, чего ты достойна по праву рождения. Тебе и твоей сестре, хочешь? – сказал он смотря сквозь Холи и поманил к себе рукой Мери, выглядывающую из-за спины сестры.
– Убирайся. – сказала Холи.
– Как же ты надоедлива, не видишь, что ли? Я говорю не с тобой!
– Убирайся к чёрту!
– Да... – ухмыльнулся он, – Ха-ха. Вот, только я, как раз от туда.

      Темнота рассеялась и перед девочками появился человек в чёрном со взрытым, бледным лицом, туго обтянутом кожей, что видно все мышцы и жилы. У него были серо-дымные, пустые глаза, в которых таилась бездна.

– Я немного не в вашем вкусе, мисс? – спросил он подойдя совсем близко.
– Не бойся Мери, я с тобой.
– С тобой? Я с тобой! Ха-ха! Ха-ха! А знаешь кто со мной?! А!

      Из темноты вышло ещё шестеро. Пять таких же не понятных существ, и один серый бугай перешитый струнами, он шёл шатаясь, и его вели на цепи как пса.

– Мери не смотри.

      Холи отпустила сестру, сунула руку под рубаху, ухватилась за рукоять и, разрезая ткань, всадила меч ему в горло по самую крестовину. Взяв сестру на руки Холи бросилась на утёк, к каналу, в который они сливали трупы.
      Все кинулись за ней, а тот, что был с узелком в руках, медленно вытащил из шеи клинок. По его горлу и груди побежала чернильная кровь, он сдавил рану пальцами и пошёл следом за ними. Его поступь была тяжелой и тихой, но каждый шаг переносил его на метры, и вот он уже наступает Холи на пятки.

– Я тебя этим же мечом выпотрошу, кишки на кулак намотаю... – прошипел но, но каждое слово звучало в её ушах как колокол.

      Добежав к каналу и обняв Мери по удобней, она кинулась в воду и поплыла по течению. Эти существа остались на берегу и смотрели им в след, а поток вывел их далеко от города. Когда они выбрались на сушу солнце уже село и вода стала совсем стылой, как из колодца. Их колотило, словно в студёный день ласкает лютый холод, и кожа стала гусиной.

– Мери, ты ранена? Где болит? Ты вся в крови, вся спина. – дрожа спросила Холи.
– Нет это у тебя кровь идёт. С боку ранка. – ответила Мери тыча пальчиком, – Болит?
– Не волнуйся, это не глубоко, наверное. – она провела рукой по ране, – Ух, зря я её трогала, болит зараза. Порезалась, когда доставала меч. Разрез не глубокий, надо пару травок приложить, или просто чистотелом смазать. Давай так, кто наберёт больше чистотела, та и победила. Хорошо? – утешила она сестру, но видя её заплаканные глаза она обняла её и начала успокаивать, – Не бойся, со мной всё будет хорошо, я никогда тебя не оставлю, кто же тогда будет с тобой играть? Ты испугалась? Забудь обо всём. Ну же, Мери, сердечко моё, давай играть. А потом мы найдём какой-то стог сена и заночуем в нём. Хорошо? Хорошо. Хорошо, давай искать чистотел.

      Через пару недель они были уже далеко. Они шли, воровали, добирались попуткой, ели что найдут, спали где придётся... Они шли, не важно куда, главное подальше от того ужасного места. И Холи и Мери пытались забыть всё как страшный сон. Холи говорила сестрёнке, что ей показалось, что это были обыкновенные рыцари, такие же как и все, просто в масках. Да, в масках.
      Но она сама знала, что это монстры. И сильно боялась, что они придут снова. Придут за Мери. Заберут её, и не пойми, что сотворят с ней, с её маленькой сестрёнкой, её сердечком, малышкой, с её Мери. Нет, она её не отдаст. Она костьми ляжет, но её не отдаст.
      Уставши скитаться они осели в каком то большом городе. Там и выжить проще, и воровать легче, потому что есть, что воровать. Вечером, перед тем как укладываться спать, Холи откуда то натаскала сена, уложила его в угол меж домов и сделала из него лежбище. Они зарылись в сухую траву, укрылись ей, и обняли друг дружку по крепче. Мери прижалась к сестре, а Холи рисовала тонкой палочкой цифры да буквы на пыльной земле, и учила её азам счёта и алфавита. Вскоре урок был окончен, Мери уткнулась в Холи лицом и начала засыпать. 

– Холи, а у нас когда-то будет свой дом?
– Да, конечно. А что, нам всю жизнь на улице скитаться? Нет, он будет большой, светлый и тёплый. В нём будет камин, что бы согревать нас, а мы будем садиться у него каждый вечер, просто так понежиться. Ты будешь слушать как трещат брёвна, а я буду ворочать их кочергой, поднимая ворох искр. Мы будем следить за своим семейным огнём, а он будет заботливо греть дом и наполнять его ароматом дыма. Спи, Мери, спи... Поверь мне, у нас обязательно будет дом.
– Спасибо, Холи, мне так теплее, – сказала она и прижалась спиной к сестре.
– А я то думал когда в новь увижу вас, девочки. – сказал хриплый голос от которого они вздрогнули. Им захотелось бежать но со всех сторон показались монстры, – Мне кажется наша прошлая встреча плохо кончилась. Вот у меня горло болит. – сказал он показывая на грубо залатанную гортань, – А как твой бок? – его рука потянулась к тому месту, где должен был остаться шрам, но Холи хлёстко ударила его руку.
– Не прикасайся к нам.

      Поведя головой он сглотнул свою злобу и продолжил, также мягко, но уже с ноткой ненависти:

– Мне кажется, мы не правильно начали. Твоя сестра, она особая, и у тебя нет причин не отдавать её нам. Мы обучим её, куда лучше, чем каракули на земле. – сказал он снисходительно проводя рукой над тем, что остались после урока, – Мы сделаем её своей королевой, главной, и наимогущественной из нас. Мы её не обидим, мы дадим ей будущие, и спасём от голодной смерти, болезней и подаяния. Ведь она нам нужна. Соглашайся, мы и тебя с собой возьмём. Или ты не хочешь жить с ней сыто в своём доме? 
– Я никогда вам её не отдам. Я лучше сдохну, чем позволю вам к ней коснуться.

      Он схватил её за горло, поднял выше своей головы и прижал к стенке вдавливая руку в её плоть. 

– Я Морак, Король нечисти, а кто ты тряпичная кукла? 
– Беги, Мери. – прокашляла она.

      Сестра как мышь проскользнула между ног монстров и погнала улицами города. Холи ударила Морака ногой в шею пробив залатанное горло. Он швырнул её в стену, рявкнув от боли, и скомандовал:

– Все за девчонкой! – нечисть кинулась в след за Мери.

      Холи не могла дышать, она хваталась пальцами за шею и чудом вставила, словно в месть, выбитое горло. Перед глазами была лишь острая, серая рябь, которая обвернула её и колола онемевшее тело. Шатаясь она встала на ноги и, чуть не спотыкаясь, побежала по сквозным переулкам, что бы перехватить сестру. Они встретились через пару домов, Холи схватила её за руку и не сбивая шаг понеслась путая погоню, поворачивая за каждый дом.
      Она надеялась, что и сейчас ей удастся удрать, уйти прочь из города, добраться к воде у которой они отстают. Покинув городские стены они побежали по лунной тропе, что вела за собой прямо к ручью. Их сердца выскакивали из груди, от усталости немели ноги, а луговая трава сбивала шаг. 

– Не так то быстро, борзая, да погоняла ты нас. – сказал Морак схватив Холи за плечи, и зажав её в объятьях, – Ну, может поцелуемся? Там от куда я родом, поговаривают, что я искусный обольститель.
– Мери, беги!
– О, не сдаёшься, как мне это нравится! – сказал он и провёл языком вдоль уха, еле сдерживаясь, что бы в него не вгрызться. – Поймать и привести девчонку, я хочу, что бы она это видела! – монстры бросились за её сестрой.

      Холи угрём вывернулась в его руках и впилась в горло. Она одичала от боли и страха, и от того куском оторвала кожу и растерзала артерию. Её губы залились чёрной, как чернила вязкой, кровью. Морак пальцами схватился за её лицо и с яростью отбросил в сторону. Пролетев пару метров она ударилась об землю и покатилась по траве, её тело более не слушалось и лежало грузом.

– Кажется ты неровно дышишь к моему горлу, правда? – спросил он затыкая рану и шагая к ней. – Но нечего, сейчас я наслажусь твоим, интересно, что у тебя вкуснее, кровь или поцелуй?

      Двигаться было больно, дышать ещё больней, но она пересилила себя и уползала, лишь бы не достаться ему. Увидев как один из монстров приблизился к Мери она встала, в два хромых прыжка подскочила к нему и кинулась на спину. Не помня себя она хрипя вгрызлась в ухо и пальцами выдавила глаза, но лишь черви поползли из пустых глазниц.

– Мери, не стой, беги!!!
– Ладно, с начала проучим её! – скомандовал Морак срывая Холи со спины своего соратника и швырнул её на землю.

      Они встали неплотным кольцом и ударами перекидывали её друг к другу, не жалея ни сил, ни её тела. Они били её, били руками и ногами, били так, что рвалась кожа, опухало и синело тело, туманился взгляд. Били пока она не перестала рычать. К окровавленной Холи подошёл Морак, присев на колено он поднял её голову за подбородок.

– Ну, кукла, поняла как это мешать демонам? А ведь всё могло так хорошо получится. И ведь ты всё равно проиграла, смотри.

      Он развернул её голову и она увидела как за спиной Мери стоит девушка с пепельно белым, фарфоровым, лицом и длинными каскадами смольных волос. Её глаза были тёмно чёрными с редкими искрами, которые то загорались то гасли, как от костра. Она пальцами зачёсывала волосы Мери на бок и шептала ей на ушко:

– Не волнуйся, всё будет хорошо. Я тебя не обижу, будет даже не больно. – сказала она и из её пальцев вытянулись длинные когти, которыми она пронзила её тонкую шею.

      Холод охватил детское тельце, дрожь перекрыла дыхание, губы и веки на секунду окрасились в чёрный. А когда демоница вытащила когти, то ни капельки крови не выступило на коже.

– Я – Мор, та что крадётся в тени. Скоро пройдёт год, и когда малышке исполнится восемь, яд моей крови полностью завладеет ею и она сама будет нас искать. Ха-ха, ха-ха-ха!!!

      Демоны подхватили её смех, и залили окрестности звенящим, жутким гоготом. Морак поднял в верх сжатый кулак и смех оборвался. Он наклонился к Холи и, касаясь её мочки тонкими губами, словно лаская в истоме, сказал:

– Можешь бежать куда угодно, скоро она сама придёт к нам.

      Мор подняла тень и демоны в ней растаяли. Когда они исчезли Мери подбежала к избитой сестре, легла рядом на траву и обняла её.

– Холи, пожалуйста, как мне тебе помочь? Хочешь я принесу тебе чистотел? Столько чистотела сколько надо, я хоть гору нарву! Пожалуйста Холи, пожалуйста, он ведь тебе поможет? Пожалуйста, пусть он тебе поможет...
– Да конечно. Твой чистотел помогает мне лучше всего. Но сейчас просто посиди со мной. От чего ты плачешь? – еле спросила она отбитыми губами.
– Прости, – сказала Мери взахлёб.
– За, что сердечко моё?
– Я не смогла убежать. Я бежала, правда бежала, без оглядки, как ты и говорила, я была уже за холмом а Мор, она как из под земли оказалась, и крепко – крепко сжала, а потом дым, и я тут оказалась, прости меня я не хотела. Пожалуйста, прости!
– Нечего, ничего я найду способ тебя вылечить, честно, поверь мне, всё будет хорошо.

Глава II

3 месяца спустя.
21 ноября 1610 год.
Провинция Шампань, Франция.

– Уходите, убирайтесь и не возвращайтесь впредь.
– Нам больше некуда идти, прошу не гоните нас.
– Нет, для вас наши двери закрыты.
– Да это же храм! Это дом Божий! Он всегда открыт для всех бедствующих и страждущих. А нам сейчас так нужна ваша помощь, помощь Бога. Прошу, спасите нас, нам больше никто не может помочь. Пожалуйста... Умоляю.
– Нет, в ней бесы и она отвратная Богу, здесь ей не место. Уходите, и скажите спасибо, что дал вам уйти, другие сожгут вас на костре. Прощайте, да поможет вам Бог. – монах закрыл тугую дверь на засов и ушел.
– Гореть им всем в АДУ!
– Мери, не надо.
– Да, чтоб они горели до самых костей, да чтоб пепел их ветром развеялся. Ненавижу, твари!
– Мери, успокойся, прошу тебя, радость моя, не надо.
– Не надо?! Да как они смеют так себя вести! Как они смеют так нас обижать? Да кто они такие? Гореть им пламенем!!!

      С крика она перешла на рык и в один момент монастырь вспыхнул как фитиль свечки. Крики и мольбы о спасении, треск горящего дерева и взрывы огня, всё это разрезало утренею тишину. Они ушли уже очень далеко, монастырь виднелся всего лишь угольком, но крики и запах пепелища, казалось, преследовали их.

'' – Господи, ну за что ей это всё? Она так мала, ну зачем? Почему она, почему не я? Забери у меня всё, что хочешь, душу, жизнь забери! Но спаси нас Господи! Дай защиту, Господи! Дай времени, Господи! Помоги нам... Из бездны воззвах к тебе, Господи!!! ''

      Холи долго молилась, и молилась всё чаще, и всё надеялась, что он поможет, явится, спасёт.... Но он не явился. Ни сегодня, ни завтра, ни через месяц. Прошло время и Холи перестала искать помощи у Бога, она отвернулась от церкви, веры, монахов, от десятков сожженных храмов и монастырей. Во всём этом не было смысла, они не могли, не хотели и боялись помочь. Она прокляла Господа в своём сердце, если ему нет дела до них, то и ей нет дела до него, и она перестала молится. Раз он так слаб, что не может справится с кучкой демонов, то пусть катится к чертям, а если не хочет то и подавно!
      Теперь Холи рассчитывала на магов, злых или добрых ей уже всё равно. Она ходила по городам и сёлам собирая слухи о них. Она прошла множество болот и лесов в поисках отшельников, но в все они были наркоманы и шарлатаны. Призывающие к себе духов и Господа, бьющиеся в припадках, кричащие как полоумные, напыщенные но бесполезные.
      К концу весны они уже были далеко на западе, в провинции Бретань. Они зашли в очередной питейную очередного городишки, подошли к трактирщику и Холи сказала:

– Здравствуйте. – он окинул её взглядом и, сморщив нос от вида их обносков, резко ответил:
– Пошли вон, в трактире милостыню не подаём!
– Мери успокойся, ради меня. – сказала она одёрнув и прижав сестру по ближе, – Мы не хотим просить подаяний, и мы не причиним вам вреда. Мы слышали, что здесь живёт знахарка, а нам очень нужно её найти. Прошу, скажите где она и мы сразу уйдём.
– Ладно, – сказал он не хотя, – Не знаю на сколько это правда но, говорят, что она живёт на опушке леса, не далеко от города. Топайте на юг от церкви до самого ручья, и к сумеркам будите у неё. Не перепутаешь, там всего одна избушка. Теперь валите вон.
– Нахал. – прошипела Мери.
– Да пошла от сюда, оборванка! – рявкнул он на неё в ответ.
– Мери прошу, идём. – сказала Холи одёрнув её за плечо.
– Сдохни. – приказала она.

      В один миг, заливаясь кашлем, трактирщик сполз на пол и там тихо помер, подавившись собственным горлом. А Мери заглядывала через стойку, втянувшись на цыпочках, и улыбалась смотря на его смерть.
      Холи взяла сестру на руки и вынесла прочь. Она бежала к церкви с ней на руках и ей было страшно. Вдруг кто-то видел как он умер? Вдруг люди позовут стражей, или горожане окружат их? Или кто-то скажет не аккуратное слово и тогда начнётся ужас: кровь измажет стены и заполнит улицы алой грязью. Она боялась этого, потому что видела это. Ведь словно пекло шагает за ними тихой поступью. Страх, за последние месяцы Холи с ним срослась.
      В тихом поле только ветер гудел да сёстры шли, оставляя борозду на не молодых колосьях. Она вела Мери, крепко держа руку и думала:

'' – Как тяжело, как хочется попросить помощи, попросить света. Помолится и, чтоб всё исправилось, да только некому. Боже, за что я так виновата пред тобой? За что ты меня покинул, Господи? Ну почему ты такой ублюдок?!''

      Стемнело, с сумерками на поле опустилась прохлада. Светлячки сверкали в небе падающими звездами, а кожаны выли как студёный ветер рвущийся в оконную щель. Вдруг вдалеке замерцал огонёк.

'' – Может это камин светит через сквозь её окно?'' – подумала Холи и пошла на мерцание.

      Она подошла ближе и у самой избы разом затихли все звуки, доносился лишь монотонный перелив ручья, который дарил воздуху морозность. Холи постучала в отсыревшую дверь заросшую мхом. Донеслись глухие шаги с той стороны, и звонкий щелчок замка. Двери открыла старая бабка с заплывшими глазами, казалось, что она слепа.

– Вы пришли ко мне? Или просто странники? – спросила она окинув их пустым взглядом.
– Мы наслышаны о вас и долго шли именно к вам, в пути мы потеряли всё, но я умоляю, просто помогите советом.
– Хорошо, проходите.

      Они прошли в избу с низким потолком, от сохнувших на нём трав он казался ещё ниже. Старый пол скрипел и от него пахло сыростью, правда этот запах сбивался до жару растопленным очагом.

– И так, кому нужна помощь? – спросила знахарка ощупывая их лица, – Тебе или... Посади девочку на стул, а я сейчас вернусь.

      Колдунья поставила стул в центр комнаты и куда-то ушла. Через пару минут она вернулась с длинной трубкой и, тяжело кашляя, принялась её раскуривать. Старуха обошла Мери несколько раз, обкуривая её густым дымом, после долго смотрела ей в глаза и начала говорить.

– На тебе так много крови. Ты жгла, убивала в пытках и заражала оспой города. Но вены на тебе нет. В тебе демон, он растёт и это он требует жертв. Я хотела бы тебе помочь. Но я тут без сильна. – она затушила трубку, положила её на камин, и снова ушла в другую комнату. Холи обняла Мери за плечи, что бы ей не было так страшно, а через минуту знахарка вернулась укутанная в шаль, и продолжила, – Зато я знаю ту, кто может вам помочь. Злая ведьма, Жанна, только ей хватит сил на то, что бы тебя спасти. Я проведу вас, она живет не далеко, за лесом, дойдём к рассвету. Согласны?
– Конечно, – кивнула Холи, – спасибо вам.

      Знахарка взяла фонарь, зажгла в нём свечу и затушила камин. Закрыв наглухо дверь и повернув замок она огляделась и вслушалась в тишину. После нагнулась и еле слышно шепнула заклятье в замочную скважину:
 

Глава III

200 лет спустя.
13 апреля 1811 год.
Мексиканский залив, 120 морских миль до Юкатана.

      Поджарый голубоглазый парень, с тугими чёрными волосами, что выгорели от соли и солнца, сидел на мачте и вглядывался в линию горизонта. Совсем недавно в ней, из толщи воды, показалась земля.

'' – Мечта это просто цель растянутая на целую жизнь, что бы был смысл просыпаться по утрам, не больше не меньше. Верь в это, или ты так и не решишься на последний шаг. Давай, Сейлор! Вспомни кто ты, вспомни сколько под чужими гробами лежат, что бы ты был здесь. Так что плевать, иди, делай и не дрейфь, не найдут. Солнце садится, пора разделить с ними последний ужин.''

      Скудная похлёбка, солёная рыба и маленькое яблоко, вот и всё мастерство кока. А потом моряки заняли засаленные гамаки, что весят в три ряда, пропахшие тухлым потом. Когда стемнело пара огарков осветила сырой трюм и под их трепет раскидали затёртые кости, что бы хоть как-то скоротать вечер. Под треск игорной россыпи всегда завязывался трёп, пустой но на важные темы. Как близко земля, сколько денег даст жадный испанец, и куда идти первым делом: в бар или в бордель.

– С начала надо выпить. – сказал бывалый с дымом на веска.
– Не, как в порт так сразу к девкам! – ответил бойкий здоровяк.
– Том, на трезвую не туда не сюда. А как выпьешь то уже весёлый и само пойдёт.
– Не, с начала к девкам, потом выпить, а потом весёлым опять к девкам!
– Да тебя не хватит! – заржал бывалый и его смех подхватила вся команда.

      В трюм, на гомон десяти акцентов, спустился капитан или испанец, за глаза. Он был сердит, от того, что после отбоя не спят, и пьян, от чего его стало проще понимать. Ведь на хмеле он уже не лепетал на родном и не коверкал английский, а выражался на чистом корабельно-матерном:

– Заткнуться наглухо! – рявкнул испанец, матросы затихли и на них полился поток отборной брани. Выразив всё негодование он подытожил, – Кто сегодня бла-бла – завтра в порт без бабла, отбой. – и вертлявым шагом ушёл на верх.

      Огарки задули, кости убрали в ящик и команда заняла свои гамаки. А когда храп равномерно разошёлся по мурье, и все уснули по крепче Сейлор встал, вынул из подушки два припасённых мешка и старый свёрток ткани. Он тихим шагом пошёл к складу, закрыл за собой дверь, зажёг свечку и начал осматривать полки.

''– Провиант в пути важнее золота, монетой сыт не будешь, так что посмотрим, что у нас тут. Сельдь солёная, вяленая и бочке, глаза бы мои её не видели, сил уже нет. А это, что? Яблоки, сыр да копчённое мясо. Хм, интересно, кто же такая крыса, испанец или кок?''

      Заполнив первый мешок провизией он запасся водой и поднялся к каюте капитана. Присев у порога, что бы вскрыть замок, он едва коснулся скважины как дверь скрипнула на петлях.

'' – Неужели испанец опять так нажрался, что и каюту не запер?''

      И в правду, пьяный до без сознания капитан повис на стуле с недопитой бутылкой в руках. Парень подошёл к нему, нежно обыскал карманы и вытянул из них связку ключей. После он вытащил из под кровати ларь, порывшись в нём достал из бумаг и карт сундучок на треть меньше, вскрыл замок, и его сердце заиграло. Дублоны де очо для закупки товаров, монет по самую крышку.

'' – Беру всё.'', – пролетело у него в голове.

      Второй мешок он заполнил монетами так, что еле его завязал, а то, что осталось на дне досыпал в еду. После забрал карты Новой Земли, прихватил со стола подзорную трубу на пару с компасом, и стащил у капитана часы. Уходя он заметил как дождь барабанит по стеклу. Чтоб не промокнуть он снял с вешалки кожанку капитана и, что бы согреться, рассовал по карманам две не початые бутылки рома.
      Дождь ударил во всю. Слой воды с неба закрыл берег на горизонте, ничего не видать и в паре метров от себя. Капли стучали ему по голове и падали в лодку, он сложил в неё украденное и снова накрыл парусиной, что бы дождь не залил её до краёв. Он собирался зайти в неё и спуститься, как вдруг кто-то сказал:

– Конрад, да ты припух, – и треснул его в ухо, пошатнувшись он увидел за собою бугая, что дежурил в ночь, от дождя его лицо казалось ещё злей. Здоровяк сипел раздувая ноздри и сжатым криком продолжил, – Чего вылупился, давай уже ври мол, Том, ты не так всё понял, просто я придурок. Потом убирай, чего ты тут накидал, и дуй в трюм рёбра мять, или я тебе их намну.
– Том, ты не так всё понял, – начал Конрад, – здесь моя конечная и я должен уйти. Давай я покажу тебе, что в шлюпке и ты сам всё поймёшь, даже вызовешься меня на воду спустить.
– Что-то не очень то верю. – Том сжал кулаки.
– Я же не говорю тебе меня слушать, – Конрад поднял руки и отступил назад, – ты в шлюпку загляни.

      Крепыш одной рукой упёрся в ограду а другой отодвинул ткань, увидев мешки он принялся их ворошить, как вдруг Конрад схватился за его бритый череп и двумя руками ударил лбом об перила. Том и застонать не успел как удар повторился раз пять, но этого было мало, что бы такой громила потерял сознание. Подставив ладони он прервал удар и, с разворота, локтем выбил Конраду челюсть. После встал, вытер кровь со лба и тяжёлыми ударами принялся бить его по лицу.
      Конрад попятился назад уворачиваясь и отвечая на удары, но силы были не равны. От крепкого хука он повалился на скользкую палубу и из его кармана вылетел ром, схватив его он разбил бутылку о голову Тома. Закрывая глаза от осколков и алкоголя Том отвлёкся на пару секунд и пропустил с десяток ударов в челюсть, после Конрад схватил его за шиворот и повалил себе под ноги. Оседлав Тома он сбивал кулаки о его голову покуда лицо бугая не вздулось, а его собственная рубаха не пропиталась кровью. Оттащив его в сторону Конрад вернулся в шлюп.
      Спустившись на воду он поплыл прочь, гребя всё дальше от корабля, а когда свет фонарей стал лишь искрами и исчез из виду, он направился к берегу. По утру, когда дождь иссяк а небо стало перламутровым, он обработал раны алкоголем, обмотал руки в парус и продолжил путь. К полудню он добрался суши.
      Взобравшись на песчаную сопку он окинул взглядом берег и диком криком поприветствовал материк:

– Ну, здравствуй, Америка! – но только прибой услышал его радость, а как эхо стихло опять стало глухо, – Самое время отметить, – шепнул он тишине и откупорил вторую бутылку.

      С бутылкой на перевес Конрад пошёл по дороге, покуда не зная куда, да и не важно. У него за плечами был мешок полный золота, еда на первое время, и главное – мечта. Мечта, что столько лет вела его за собой, к которой он был всё ближе с каждым шагом.
      Он ехал и шёл несколько месяцев ища заветное место и всё же добрался до маленького городишки которому повезло, что ему вообще дали хоть какое–то название и отметили на карте. Посёлок был настолько мал, что там даже не было где остановится, ведь такой факт, как приезжие, не то чтобы был редкостью а не рассматривался вовсе. 
      Конрад нанял местного юношу, чтоб он провёл его в лес, к старым пещерам, где по преданиям древние племена приносили жертву своим кровавым богам. Говорят, что до сих пор, от пролитой там крови, средь тёмных камней бродят неупокоенные души.
      Идя по лесу до самой ночи они остановились на привал. Развели костёр и улеглись под тысячей звёзд.

– Конрад, правильно я вас понял, – спросил проводник поправляя лежак, – вы пишите рассказы о путешествиях? Но только я не заметил, чтоб вы делали хоть одну заметку.
– Все заметки в моей голове. – ответил он подкидывая хворост, – Я не беру с собой ничего, что мешает в походе, перо и дневники в том числе. Это убьёт путешествие, ведь мне надо странствовать а не кропать в тетради. Нет, я буду писать в Лондоне, закрывшись в кабинете от всех кроме кухарки.
– Ха-а, смешно. – улыбнулся парень, – А я уж надумал себе всякого. Но, сер, всё же не понимаю я вас, как вы решились на такое?
– Просто однажды я понял, что не хочу продавать свою жизнь за бесцен, в мире есть что-то гораздо дороже золота, Джо.
– Гораздо дороже золота, – прошептал Джо и задумался на минуту, – А как думаете, сер, люди станут читать рассказы проводника?
– Конечно, особенно если тебе будет что рассказать.
– Здорово будет, коня куплю, Элис тогда точно за меня пойдёт, веранду дострою, а то отец пить начал, сами понимаете, то-то мама обрадуется. Здорово было бы, только это всё мечты, я то даже писать не умею, понимаете, сер, городишко маленький.
– Это не беда, может я тебя когда нибудь и научу.
– О, спасибо сер, это... – Джо даже присел от удивления, – Я даже не знаю, что и сказать.
– Не стоит, пока что я только по обещал. – сказал он укрываясь, – Джо, а сколько нам ещё идти к тем пещерам?
– Где-то с пол дня, сер.
– Хорошо, это хорошо. Ладно, теперь спать, завтра у нас будет длинный день.

      К вечеру следующего дня они дошли к пещерам укрытым в густых тропиках, и Джо, почуяв не ладное или просто струсив, сказал:

– Конрад, сер, я с вами не пойду. Я подожду вас здесь.
– Джо, мне без тебя там никак, и ты – мой проводник, не забыл? – но Джо не поддался уговору и Конрад продолжил, – Ты кажется хотел научится писать?
– О да, сер, очень.
– Так вот тебе моё предложение. Я увеличу плату с пяти золотых до десяти, и обязуюсь обучить тебя письму, чтению и счёту, как только мы вернёмся в твой город. По рукам?
– Сер, мне и в правду страшно.
– Двадцать, и тот же уговор.
– Сер не уговаривайте меня.
– Ладно, ты умеешь торговаться – пятьдесят. Вот, бери эти деньги, они у меня с собой, держи и идём. – сказал он вкладывая ему мешочек в руку.
– От такого я не могу отказаться сер, он... 
– Ну и молодец, не отказывайся. – перебил он его и пошел в перёд.

      Конрад разжёг припасённый факел и они отправились вглубь. На самом дне они нашли что-то вроде зала, пол которого был усыпан трескучими осколками костей. У дальней стены был алтарь, а над ним в камне вырезано око горевшее звездой, с языками пламени, что расходились в стороны. А в центре был жертвенный камень измазанный засохшей кровью.
      Конрад подошёл к алтарю, в расщелине меж камней укрепил факел, снял заплечный мешок и вынул из него старый свёрток ткани. Из набедренной сумки достал пару склянок с травами и цветением, глиняную чашу, смешал в ней их содержимое и поджог сбор так, чтоб он тлел ароматным дымом. 

– Мне нужен пепел, чтоб перерисовать символ на ткань. – пояснил он Джо, и начал распутывать свёрток.
– А, понятно сер, видимо это важно для вашей книги?
– Очень, ты даже не представляешь на сколько. Джо, здесь темновато, ты не мог бы достать ещё один факел, который у тебя в сумке, мне нужно больше света.
– Да, конечно, мистер Конрад. – ответил он сняв суму с плеч и начал в ней рыться.

      Когда проводник отвернулся Конрад распутал ткань и вынул из неё Смольный – ритуальный кинжал с белыми письменами на чёрном лезвие, который, за эти года, истосковался по горячей крови. Остриё впилось Джо прямо в горло, а лезвие чуть не снесло голову с плеч и оборвало все мечты и надежды, когда Конрад вынул его с захлёстом. Покуда сердце жертвы не перестало биться он срезал с него рубаху, кинул тело на жертвенный камень и вырезал символ на груди. После смочил лезвие в свежей крови.

– Деньги. – вспомнил Конрад и переложил мешочек золота к себе в суму, – Теперь приступим. – сказал он и раскурил травы по сильнее:
 

Глава IV

Несколько месяцев спустя.
14 августа 1811 года.
окрестности озера Файет, Техас.

      С того дня как Конрад наколол себе глаз его мир изменился. Всё осталось прежним, но появилось некая сила, что нашёптывала где искать демонов. Он ощущал их телом, осязал кожей, знал где они, как далеко, и шёл к ним будто его вели за руку. Он искал их, ведь каждый новый демон это новый символ на его теле, и новая мощь.
      Ведомый этим чувством он добрался до не большого городка, неподалёку от озера. Чем ближе он подходил тем отчётливее был вкус чёрной крови у него во рту, и от того его шаг становился уверенней. Саму плоть тянуло к нечисти и потому он шёл напрямик, сквозь чащи, через ухаб.
      Уставшее солнце садилось в рожь и вечер сыростью опускался на землю. Город словно готовился к ночи, даже рабы возвращались с полей в свои бараки. Подойдя совсем близко Конрад вынул Смольный из сумы и спрятал его за пазуху.

'' – Сумерки, идеально, можно быстро снести голову, вскрыть рёбра и некто даже и не заметит. Только странно, кругом не следов порчи, ни орды падальщиков. Так что же демон забыл в мире людей, может кормится?''

      Конрад вложил лезвие в левую руку и вынул его как из ножен смочив Смольный своей кровью. Он настроился действовать быстро и без шумно, один взмах и голова с плеч, ведь кто знает, что за сила у этого демона.
      Так он подошёл к двух этажному дому с колокольней и большим круглым окном над входом, от чего он походил на церковь, только вот без креста над крышей. Подкравшись к углу он взялся за рукоять поудобнее, огляделся, и завернул за угол. Убить, стучало у него в висках. Конрад был готов к одному чёткому и резкому рывку, как вдруг он увидел кудрявую девочку лет восьми, со светло русыми прядями. С минуту он стаял как вкопанный.

'' – И она демон? Нет, ошибки быть не может, только она, другой нечисти и за версту нет. Но как? Она же ребёнок...''

      Он убрал кинжал в ножны, спрятал его за пазуху, после подошёл к ней и спросил:

– Привет, с тобой всё хорошо? – девочка лишь посмотрела на него укоризненным взглядом и продолжила играть с куклой сидя на траве. – Где ты живёшь?
– Я живу в школе. – отрезала она.
– А где твои родители? Мама, папа...
– Я с незнакомцами не разговариваю.
– Ясно. А как тебя зовут?
– Уйди. Не мешай мне играть.

      Конрад подошёл к дому, поднялся по веранде, парадные двери были настежь открыты и он зашёл внутрь. Пройдя под лестничной клеткой он вошёл в класс и увидел девушку, которая складывала книги в шкаф. Пройдя через парты он остановился от неё в метрах пяти и, чтоб не напугать, постучал по столу.

– Здравствуйте. – когда он подал голос она повернулась к нему и окинула его взглядом.
– Здравствуйте. – ответила она.
– Там, во дворе, сидит девочка. Вы не знаете, кто её родители?
– Это моя сестра.
– А, ясно. Просто, она сидела совсем одна. Я подумал, мало ли, что может случится. Не знаю, почему-то заволновался за неё.
– Понятно. У вас кровь на руке.
– Ах, да. - сказал он посмотрев на кровящую ладонь, – Я порезался, о забор.
– Давайте я её обработаю.

      Она достала из шкафа ящичек, села за парту поставив его перед собой, подозвала к себе Конрада, и начала обрабатывать рану.

– Глубоко вы порезались, о забор.
– Ну да, из него торчал гвоздь.
– Понятно, гвоздь так гвоздь.
– Ваша сестра...
– Мери.
– Мери сказала, что она живёт в школе.
– Да, я учитель, и эта школа наш дом. – она гордо окинула класс взглядом, – Мы с сестрой живём на втором этаже.
– Школа дело хорошее, сейчас так мало образованных людей.
– Да, ко мне приходят и дети, их родители, и даже старики. Все, кто хочет получить знания.
– И чему вы их учите?
– Всему, что знаю сама. Чтение, грамота, счёт и основы арифметики, литература, история, первая помощь.
– Вы здесь и за доктора?
– Приходится иногда. Врач живёт в соседнем городе, если что-то серьёзное то едут к нему, а я здесь так, ранку замотать, если кто порежется о забор, или от живота что-то дать. – она забинтовала его руку, обрезала хвосты на узле и сказала, – Вот так, скоро должно пройти.
– Уверен, она будет как новая, спасибо. Меня зовут Конрад.
– Холи.
– Спасибо, Холи. А, могу ли я прийти на урок? Читать я умею, но вот прослушать курс истории, это было бы очень интересно.
– Как хотите. – ответила она и улыбнулась ему столь нежно, что улыбка отозвалась в его сердце.
– А, ты не подскажешь, есть ли в этом городе постоялый двор, или трактир, где можно снять комнату?
– Да, конечно есть, здесь часто ошиваются торговцы и перекупщики хлопка. Таверна ''Хмельной Весельчак'', ты найдёшь её у главной улицы.
– Спасибо. Я приду к вам с утра.

      Конрад направился в таверну, школа находилась у самых полей так что он дошёл до главной улицы лишь к вечеру. В таверне чадом стоял табачный дым, и пахло грязью и дешёвым пойлом. Хмельные и весёлые посетители ''Хмельного Весельчака'' ржали диким гоготом, матерились, дрались, спали прямо за столиками, и всё время пили.

'' – Да уж, не лучшее место для отдыха, в порту и то по чинней было.''

      Оценив грязь и ущербность таверны Конрад подошёл к длинному, жилистому трактирщику и сказал:

– У меня к вам два вопроса. Первый, могу я здесь снять комнату? И второй, где в этом городе можно культурно отдохнуть?
– Ну, комната свободная есть, стоит медяк в сутки. А отдохнуть ''культурно'' это как? Выпить рюмочку, снять девочку, или даму куда сводить?
– Вот вам семь медных, мне нужна комната на неделю. А отдохнуть культурно в смысле куда нибудь сводить даму.
– Есть у нас одно место, у озера, – сказал он сгребая монеты со стойки, – лучше своди её на пикник, в самом городе ловить нечего.
– Хорошо, а где я могу прикупить лодку?
– Ох, дружище, а мне нравится твой ход мыслей.

      С утра Конрад пришёл в школу. Немного опоздав он не заметно пробрался в класс и сел за заднею парту. И лишь когда кончился он подошёл к Холи и сказал:

– Доброе утро.
– А ты значит двоечник? – спросила Мери сидящая за партой у учительского стола.
– Почему? – оторопел Конрад.
– Только двоечники опаздывают и влюбляются в учительницу.
– Мери, пойди поиграй во дворе. – спровадила её сестра. Мери с не довольным видом встала и пошла к выходу, – Очень откровенный ребёнок, всё время думает, что говорит, то есть говорит то, что думает, и часто бывает так бестактна. – она засмущалась а румяна и лепет это выдали. Она всё не могла подобрать слова, что бы окончить фразу по этому Конрад её успокоил:
– Какая разница? Она такая, и это не плохо. – от этих слов стыд оставил её, и она ответила ему той же нежной улыбкой. – Ты знаешь, в ''Хмельном Весельчаке'', говорили про озеро, что здесь неподалёку. Мне его так нахваливали, но вот где оно толком и не объяснили. За то сказали, что вечерами оно просто волшебно. Пожалуйста, ты могла бы мне его показать? После уроков конечно.
– Я думаю да, только вот. – на секунду она замялась.
– Если Мери согласится, я буду рад, чтоб она пошла с нами.
– Ну, тогда, я думаю, где-то к четырём я освобожусь.

      Конрад достал капитанские часы, бегло изучил табло отмерив сколько времени у него осталось, было около десяти, после посмотрел ей в глаза и сказал чуть смущаясь:

– Я приду к четырём, обещаю на этот раз не опаздывать.

      Ученики начали заполнять класс, перемена ещё не кончилась но Мери их уже загнала. Конрад ушёл и направился в баню при трактире, стираться, гладиться и бриться. Чтоб быть во все оружии красоты и блеска, когда он будет катать её на лодке. Но всё это время у него в голове витала одна и та же мысль:

'' – Какая же она милая... Такие глаза, такая улыбка... Подумать только, я же чуть не прирезал её сестру. Но ведь она демон а значит опасна. Или нет? Холи человек, а нечисть нам не родня, так может она не монстр а наоборот в беде? Или Холи приютила беса, как это делает ковен? Надо изучить эту школу и если найдутся ведьмовские руны то... То, что же ты сделаешь, Сейлор? Какая же она милая...''

      Он не мог выкинуть эти зудящие мысли из головы, вплоть до того как зайдя в класс увидел у окна Холи, заплетающею бант на голове у сестры.

– Ты не опоздал. – улыбнулась она ему.
– Да, даже двоечники бывают пунктуальны. – ответил он.
– Что в корзине? – спросила она заметив увесистую кладь у него в руках.
– Я подумал, раз уж мы идём к озеру, то не плохо было бы устроить пикник. Погода отличная, солнце светит ярко, я в предвкушении хорошего отдыха.
– О, пикник. Это чудесная идея, не правда ли, Мери?
– Может быть. – ответила она, – Смотря, что он с собой взял.

      День выдался и в правду на славу. Они расстелили покрывало, грелись на солнце, даже у Мери поднялось настроение, когда достали сдобу и бисквит. После Мери бегала с сачком за бабочками, а Конрад и Холи остались нежится на солнце и разговор завязался сам собой:

– Так ты здесь проездом? – спросила она, – Хочешь озолотится на хлопке как и другие?
– Нет, ткань меня не интересна. – улыбнулся он, – Я просто недавно приехал в Америку и ищу город где можно остаться.
– Недавно в Америке, а от куда ты приехал?
– Меня занесло сюда аж из туманного Лондона.
– И, что же привело тебя пыльный Техас?
– Моя мечта. – ответил он чуть сжавшись и посерев.
– Мечты это хорошо, они дают смысл жить.
– Нет, только не такая, моя многое и многим попортила. Мне, почему то, казалось, что она превыше всего, что это моё предназначение, а потому я имею право на жуткие вещи. Но теперь, достигнув её, в душе стало пусто и стыдно. 
– Она была твоим ориентиром, а теперь ты не знаешь куда идти? – спросила она пытаясь понять.
– Не только и не совсем. Я позволял себе такое, что человек не имеет права делать, или потом не имеет права им называться. Я уб... Ужасно поступил с одним парнем. Джо, он поверил мне а я... Он просто хотел купить коня, женится и порадовать мать, а я задурил ему голову и так дёшево предал. Так дёшево продал нас обоих. Подумать только, всю жизнь я боялся слабости и нищеты, а в итоге душу разменял по мелочи.
– Ты всегда можешь извиниться перед ним, если это так гложет тебя.
– Его уже нет, и это моя вина, так что поздно каяться. Да и что бы я ему сказал?
– Не могу понять, что за мечта тебя вела, что ты бросил дом и пошёл во все тяжкие?
– Скорее мечта и была в том, что бы найти дом, найти своё место. Понимаешь, я всю жизнь был ничейный, вот и вбил себе в голову, что если буду способен на большее чем другие, то люди ко мне потянутся.
– Ты хотел заслужить любовь?
– Да, наверное, но при этом забыл что ценны мы не желаниями а по делам. А теперь у меня есть всё, но нет нечего. И даже то, что было в душе я теперь потерял, надеюсь хоть она у меня осталась.
– Ты может мне и не поверишь, но раскаяние это признак души. – улыбнулась она, – А как уроженец Лондона перебрался через океан?
– Я был моряком, с девятнадцати я плавал на торговых судах и за семь лет побывал везде от Китая до Европы. В мореходке я увидел пол мира и выпил пол моря. А потом я попал на корабль, который плыл в Америку. И понял, что это мой шанс и, грубо говоря сбежал.
– Сбежал ведомый мечтой?
– Да, – ответил он смутившись, – А как вы попали в Америку?
– Как ты узнал, что я не от сюда?
– Лёгкий акцент, особенно у Мери, но так на английском говорят только немцы. Так почему вы подались через пол мира?
– Это грустная, и не интересная история. И я не хотела бы об этом вспоминать.
– Хорошо, не буду в это лезть. А как ты открыла школу?
– Хм, – улыбнулась она, – об этом уже приятнее говорить. По правде это не первая школа которую я открыла. Но сценарий всегда один. Приглашать учителей это долго и дорого, ведь кто добровольно поедет в глушь? А я сама прихожу в управу, оговариваю с ними приемлемую ставку, и они загоняют рабов на пустырь. На первом этаже строят класс, на втором дом для меня и Мери. А после выделяют деньги на поддержание школы, и мой оклад. Потом, когда уже есть несколько возрастных классов, то либо нахожу лучшего ученика, либо приглашаю другого учителя, в зависимости от величины города, и уезжаю дальше делится знанием.
– Да, ты делаешь благородное дело. Образованных людей мало, а ты с этим борешься.

      В этот момент, что-то сжимая в руках, к ним подошла Мери.

– Посмотрите, какую красоту я поймала. – она раскрыла ладони и показала расплющенную бабочку.
– Мери, она же мёртвая. – сказала Холи.
– Да, я её раздавила, но она пыталась улететь, – оправдалась Мери, – но зато я не повредила ей крылья.
– Да, очень красивые крылья, только в следующий раз не надо её мять, лучше придерживай её аккуратно, покажи нам, и отпусти, чтоб кто-нибудь другой тоже смог полюбоваться её крыльями, хорошо? – сказал Конрад.
– Ладно, я больше не буду их давить.
– Вот и чудно, – Конрад посмотрел, что солнце скоро сядет и добавил, – а давайте покатаемся на лодке. Я думаю вам понравится плыть по озеру в лучах закатного солнца.

      Они отчалили и Конрад погрёб вдаль от берега, туда где совсем нет тени деревьев, чтоб плыть по золотой воде, полностью озарённой оранжевым солнцем. Мери гладила пальцами золотые волны и её прикочало, от чего она уснула. Холи достала из корзины покрывало и укрыла её, после подсела по ближе к Конраду, и спросила полу шёпотом, чтоб не разбудить сестру:

– Ты веришь в судьбу?
– Я не очень набожен, если ты об этом.
– Нет, ты говорил, что твоя мечта вела тебя, что она была твоим предназначением. Так веришь ли ты, что у каждого есть путь который он должен пройти, не важно насколько он кошмарен. И, что все встречи и события задуманы специально?
– Может быть. – ответил он и задумался, – Может у каждого есть своя судьба, но вот идти по ней, или дать бой, если она не устраивает, это зависит от нас. Я верю, что даже если всё предначертано, то маленький шанс у нас есть.
– И как у тебя получается верить в это?
– Просто, мне кажется, что я уже не раз удивлял своим выбором и судьбу и Бога. Извини, я не имею права лезть в твою душу, но, что произошло, из-за чего ты стала задаваться этим вопросом?
– Однажды Бог решил испытать меня на прочность, и выбрал для этого самый жёсткий способ, а потом отвернулся и забыл про меня вовсе. А я всё молилась ему каждый день, но не было ни ответа, ни помощи, и мне пришлось справляться самой. И теперь я думаю: почему именно я должна всё это пережить?
– В твоей жизни случилось что-то с чем ты была не согласна, тогда ты стала бороться, пыталась всё исправить, и тебе было больно, сложно, но ты не сдалась. Так это было?
– Если без подробностей, – смутилась она, – то да.
– Тогда не надо задаваться вопросами о судьбе, ведь ты одна из немногих, кто решился дать ей отпор, а главное у тебя получилось. Ты – доказательство того, что мы сами делаем выбор.
– Тогда почему мне так плохо, раз я сама выбираю как жить?
– Судьба даёт сдачи.

      Холи рассмеялась и смехом разбудила Мери, проснувшись она поворочалась и начала возмущаться.

– М-м-м, вы чего будите! Холодно. Холи я спать хочу. Идёмте домой.
– Хорошо солнышко, сейчас причалим и пойдём. – сказала Холи.
– Не хочу идти.
– А хочешь я тебя на руках отнесу? – сказал Конрад подплывая к берегу.
– Хорошо, но только аккуратно.

      Он очень осторожно отнёс её прямо к школе. Всю дорогу они её нянчили, развлекали разговорами и шутками. Когда они дошли солнце уже село и было пара ложиться спать. Они зашли в дальнюю комнату первого этажа, вход в которую был справа в самом конце класса. Комната эта похожа на зал, в ней был камин, круглый кофейный столик, лежанка, а в конце комнаты находилась единственная дверь на кухню. Холи разожгла камин и села рядом с Конрадом за кофейный столик, а Мери легла на густом ковре, по ближе к огню, и через пару минут она уже спала. 

– Когда она уснёт по крепче, помоги мне отнести её на верх. – попросила Холи.
– Да, конечно. Холи, а зачем вам камин? Мне казалось в этом регионе и без того довольно тепло.
– Камин не для тепла, он для спокойствия, это символ дома и уюта, о которых мы с ней так долго мечтали.