Insegnima

Книга первая/ Пролог

период создания романа: 2017-2019 гг.

Роман впервые издан в 2021 году.

Книга первая (Часть первая /Часть вторая / Часть третья) 149 глав.

Книга первая

Во времена лжи говорить правду – революционный поступок.

Джордж Оруэлл

INSEGNIMA

Эзотерический детективный роман

Никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто

имеет начертание, или имя зверя, или число имени его 666.

Откровение Иоанна Богослова

Пролог

Если мы так мало знаем о жизни, что можем мы знать о смерти?

Конфуций

Los Angeles. Bel Air. Chalon Road. 00:10 a. m.

Машина известной журналистки Кейт Мур заглохла прямо посреди серпантинной дороги одного из фешенебельных районов Лос-Анджелеса Бель-Эйр. Все последующие попытки завести «тупую груду металла», как Кейт довольно часто нарекала транспортное средство, не увенчались успехом, поэтому, отчаявшись, женщина набрала номер эвакуатора, но батарейка на телефоне, как ни досадно, разрядилась, а адаптер подзарядки она по очевидной случайности оставила в офисе. Выругавшись, Кейт бросила мобильный на соседнее сиденье, сняла очки и, машинально сунув их в боковой отсек передней левой дверцы, вышла из машины, оглядываясь по сторонам в надежде отыскать хоть одну живую душу, способную в эту сложную минуту прийти ей на помощь.

Это была женщина тридцати пяти лет, стройного телосложения. Накачанные мышцы её тела свидетельствовали о ежедневных изматывающих тренировках – Кейт проводила их в популярном лос-анджелесском фитнес-центре, расположившемся на бульваре Сепульведа, где давно уже числилась завсегдатаем, несмотря на свою невероятную занятость в «ЛА Таймс» – одной из наиболее знаменитых и авторитетных газет США, чей офис размещался на пересечении улиц Норт Дуглас стрит и Вест Империал Хайвэй. Свою карьеру Кейт начинала ещё в студенческие годы в качестве помощника главного редактора и со временем превратилась в одного из ведущих журналистов газеты, освещающей важные события не только городской жизни, но и в целом по стране. Её имя с некоторых пор держалось у всех на слуху, так как всего год тому назад она удостоилась Пулитцеровской премии за серию журналистских расследований, связанных с раскрытием коррупционных схем одной из крупнейших финансовых корпораций страны. С ранних лет Кейт не просто мечтала об этой работе, но и отчаянно нуждалась в ней, как теперь сама работа нуждалась в самоотверженной Кейт, требуя от неё невероятных усилий и максимальной самоотдачи. И вот теперь, как всегда, она возвращалась домой за полночь, засидевшись в офисе над одним из своих очередных сенсационных репортажей. Шёл первый час ночи, и ожидать, что кто-то явится ей на помощь в столь позднее время на опустевшей Чалон-роуд, было, по всей видимости, бессмысленно. С досады пнув ногой колесо своего чёрного Lexus RХ, журналистка устремилась вверх по дороге, где в двухстах метрах ходьбы за мощным двухметровым забором возвышался её роскошный особняк. Кейт давно мечтала об уютном гнёздышке, где она могла бы встретить безбедную старость, но всё как-то приходилось некстати. То объект не соответствовал её изысканному вкусу, то местоположение её вовсе не устраивало. Пару лет тому назад по счастливой случайности ей всё же удалось отыскать дом своей мечты. Кейт очень гордилась новым приобретением и после переезда погрязла в бесконечных вечеринках в надежде устроить наконец свою личную жизнь, которая до сих пор всё как-то не складывалась, несмотря на её беспорядочные половые связи. И вот теперь, измученная работой и безбашенным образом жизни, она в гордом одиночестве стояла посреди опустевшей дороги в напрасном ожидании того, что сейчас явится хоть один мало-мальски симпатичный незнакомец, способный оказать ей неоценимую услугу, за которую после будет щедро вознаграждён страстной благодарностью охотницы до мужского внимания. Но, вопреки всем ожиданиям, кругом по-прежнему не появилось ни души, лишь свивающиеся воедино мясистые ветви деревьев, тянущихся вдоль узкой серпантинной дороги в кромешной тьме, наводили на неё недобрые мысли, повергая в неведомый доселе ужас. Кейт даже поёжилась, интуитивно предчувствуя неладное, и тут где-то за спиной послышался странный шум, напоминающий нечто вроде треска оголённых проводов. Кейт обернулась. Её сияющие надеждой глаза судорожно выискивали силуэт заветного спасителя, но, к её откровенному удивлению, не находили никого. Лишь порывы тёплого калифорнийского ветерка донесли до проезжей части обрывки еженедельной газеты, ловко похищенной из соседнего сада, сокрытого за огромным забором, увитым густой тропической растительностью. Ветерок игриво трепал остатки изодранной пленницы, демонстративно кидая её к ногам Кейт, будто тем самым пытаясь предупредить её о чём-то очень важном, о чём она и сама вроде бы должна непременно догадаться.

Часть первая / Глава первая

Часть первая

Глава первая

Жизнь и сновидения – страницы одной и той же книги.

Артур Шопенгауэр

Los Angeles. Hollywood Boulevard. 03:15 a. m.

Адам Рид прогуливался по Голливудскому бульвару – одному из оживлённых мест Лос-Анджелеса, освещённому множеством придорожных фонарей. Их было так много, словно звёзды целой галактики опустились на город ангелов и наполнили его нескончаемым сиянием, открывая человечеству все тайны мироздания. Рядом с Адамом в белоснежном, прямого покроя до пят, платье шла красивая стройная девушка на вид лет двадцати пяти и, не сводя с него глаз, мило улыбалась. Прохожие как-то странно поглядывали на влюблённую пару, очевидно, завидуя счастью доселе незнакомых им людей. Их чрезмерное внимание мешало Адаму сконцентрироваться на своей возлюбленной, так как он постоянно ощущал цепкие взгляды незнакомцев на ней, что приводило его в откровенное бешенство. Один из прохожих, по мнению Адама, даже нарочно задел его плечом, пытаясь тем самым привлечь внимание его спутницы к себе. Адам резко обернулся, желая тотчас ответить обидчику, но незнакомца и след простыл – тот растворился в толпе таких же блуждающих путников, которые как запрограммированные роботы нескончаемыми потоками проносились мимо него, будто в компьютерной игре, с каждой секундой ускоряясь. В задумчивости Адам перевёл взгляд на девушку, но, на удивление, никого рядом не увидел.

– Энни? – растерянно окликнул Адам, оглядываясь по сторонам. Но в ответ лишь услышал грубое эхо, долетевшее до его слуха с опустевшего бульвара, прежде заполненного людьми. Городское освещение вмиг погасло, а и без того хмурое небо мгновенно заволокли густые чёрные тучи, погружая город в кромешную мглу.

– Энни! – закричал Адам и побежал на ощупь в поглотившей его тьме, как вдруг где-то впереди мелькнул наполненный светом силуэт. Адам не раздумывая устремился за ним. Он и не заметил, как очутился посреди выжженного огнём пустыря. Адам усиленно вглядывался в пустоту, пытаясь вырвать из неё хоть какие-то образы. Где-то вдали снова возник всё тот же силуэт. Это была Энни. Следом за ней, восседая на вороных конях, неслись всадники, одетые в длинные чёрные мантии, подолы которых свешивались до самых стремян.

– Энн, берегись! – воскликнул Адам и с ловкостью проворного барса бросился к ней. – В сторону! – повторял он на бегу, но она не слышала его, удаляясь всё дальше и дальше.

– Энн, подожди меня! – Адам с новой силой рванулся к девушке. Всадники будто призраки рассеялись во мраке ночи, когда он ухватил её за запястье и резко притянул к себе. Энни обернулась. Её лицо представляло собой обожжённую массу с лоснящейся коркой кожи, залитой кровью, а тело охватывало незримое пламя, пожирающее её плоть изнутри. От неожиданности Адам резко подался назад.

Глаза Энни налились кровью, и она начала что-то бессвязно бормотать, нашёптывая некое заклинание. Только теперь Адам заметил массивную книгу в её руке, которую она прижимала к груди. На обложке крупными буквами было написано: «Халдейская книга чисел».

В какой-то момент девушка затихла, наклоняя голову немного вправо, измождённо глядя ему прямо в глаза, внимательно изучая, будто видела его впервые. Её взгляд наполнился невыносимой болью и отчаянием, какие только могла испытывать истерзанная болью плоть.

– INSEGNIMA! – вдруг прокричала она, выпуская книгу из рук и подаваясь немного вперёд, протягивая к Адаму свои обожжённые ладони, из которых тотчас вылетел светящийся энергетический шар и, метнувшись к Адаму, пронзил его прямо в грудь. Свет мгновенно опутал всю его плоть, скользя по телу, устремляясь вниз и парализуя конечности.

Адам Рид, как попавший в капкан хищник, заревел от нестерпимой боли, проснувшись в своей квартире, едва не упав с кровати. Пот проступил на его побелевшем от напряжения лице. Внезапные судороги пронзили мышцы от ступней до самых бёдер. Боль поражала такой интенсивностью, что Адам, не в силах сдержать очередной стон, хватался за онемевшие ноги. Клонические судороги, выражающиеся быстрыми и непродолжительными сокращениями мышц, уже довольно долго терзали его. Злоупотребление табаком, без которого Адам просто не представлял себе своей жизни, безусловно, сыграло немаловажную роль, усугубляя процесс страданий. Сколько раз он давал себе обещание бросить курить! – но эта зловредная привычка, действуя как любой навязчивый паразит, столь прочно засела в его мозгу, что вырвать её оттуда без посторонней помощи не представлялось возможным, как и его неуёмную страсть к кофеину, который он поглощал ежедневно в огромных количествах. Это, несомненно, накладывало отпечаток на его и без того подкосившееся здоровье, давно требующее серьёзного медицинского вмешательства. Впрочем, времени на себя у Адама никогда не хватало, так как работа в крупнейшем полицейском департаменте Лос-Анджелеса всегда была для него на первом месте, отнимая всё свободное время и лишая его, по собственному убеждению, права на тихую семейную жизнь.

Адам принял вертикальное положение, разминая руками поражённые части тела, как он обычно делал в подобных ситуациях. Спазм стал понемногу отступать, и кровь снова хлынула в одеревеневшие конечности, вдыхая в них новую живительную энергию. Адам тяжело выдохнул. Включив лампу-ночник и щурясь от резко брызнувшего в глаза света, он стал осматривать обстановку, всё ещё силясь понять, где находится: спальня в стиле минимализма, большая широкая кровать посреди комнаты с двумя прикроватными тумбочками из натурального дерева по бокам, высокий шкаф по правую сторону от двери и французские окна высотой в три метра. Адам всегда ценил простоту в интерьере и наличие в нём только всего самого необходимого, без всяких декоративных нагромождений в виде «бутафорской белиберды», как он обычно отзывался о раздражающих его излишних предметах интерьера. Всё это, по его мнению, лишь захламляло жилище и мешало сосредоточиться на чём-то более важном.

Глава вторая

Глава вторая

Преступление нуждается лишь в предлоге.

Аристотель

South Los-Angeles. Compton. North Central Avenue. 04:30 a. m.

Адам притормозил у одного из складских помещений поставщика строительного оборудования на Норт Сентрал Авеню, забитой полицейскими машинами, небрежно припаркованными возле входа в здание. Адам вышел из служебной машины и, не замечая никого на своём пути, понуро зашагал вперёд. Едва детектив поравнялся со входом, как навстречу ему огромным ежом поспешно выкатился мужчина невысокого роста, плотного телосложения, довольно небрежной наружности – коллега Адама, детектив Терри Уилсон, щеголявший тёмно-синими джинсами с оттопыренными потёртыми коленками и измятым пиджаком грязно-коричневого цвета. Подложка кармана пиджака выглядывала наружу, заявляя о своей откровенной причастности к стилю, имеющему кричащее название «Бомж». Уголок рубашки небрежно торчал из штанов, слегка оголяя часть его довольно крупного живота. Растрёпанные волосы на голове мужчины топорщились в разные стороны, как перья нахохлившегося воробья, готового вот-вот вступить в отчаянную драку с противником. В общем, смотрелся он так, будто его всего только что перекрутили в стиральной машинке, многократно отжали подобно мягкой игрушке и впопыхах оставили досыхать где-то в полутёмном и сыром подвале, потому что рубашка выглядела влажной – то ли от сильного перенапряжения, которое испытывал Терри в момент осмотра места преступления, то ли от того, что её и в самом деле наспех вынули из стиральной машины и просто-напросто не успели досушить и погладить.

– Ну наконец-то, дружище, ты приехал! – воскликнул он с ходу, поспешно заправляя рубашку в штаны – прежде у него, видимо, не нашлось для этого подходящего момента. – Пойдём, – произнёс он, почёсывая свой огромный живот, просвечивающий под влажной рубашкой.

Адам без лишних вопросов молча проследовал за ним.

– Это Кейт Мур – одна из лучших журналистов «Лос-Анджелес Таймс». Год тому назад удостоена Пулитцеровской премии за раскрытие преступлений, связанных с финансовыми махинациями на Уолл-стрит. Сейчас в это, конечно, сложно поверить – любимица миллионов по роковой случайности стала жертвой, скорее всего, сектантов. Сам видишь, что они сотворили с такой красоткой, – оправдываясь заявил Терри, поймав недовольный взгляд Адама на себе, зная, насколько тот терпеть не может забегать вперёд с разного рода утверждениями, пока не заручится поддержкой неопровержимых доказательств. – Кстати, она и моя любимица тоже, – не унимался Терри, пытаясь как можно скорее высказаться. – С удовольствием читал все её статьи. Умная, между прочим, дамочка... была, – с небольшой задержкой уточнил он, как только они поравнялись с обгоревшим трупом, прикованным цепями к столбу. – Всё же факт остаётся фактом. Женщину похитили у её дома в Бель-Эйр в начале первого ночи. Она стучала в ворота, но охранник не открыл, так как именно в это время, по его версии, отлучился по нужде. Машина Мур заглохла в нескольких сотнях метров от дома, да и мобильник сдох, точнее – его батарея, поэтому потерпевшей пришлось отправиться к дому пешей прогулкой. Представляешь, кромешная тьма кругом, дамочка совсем одна на дороге, а убийцы уже близко. Прямо жуть, – Терри аж встрепенулся, пытаясь сбросить с себя ужас картины, представшей его бурному воображению. В этот момент он напоминал огромного бобра, стряхивающего с себя остатки воды, степенно выбираясь на сушу из реки. – Самое удивительное, – продолжил Терри свою мысль, – что в момент похищения камеры видеонаблюдения по непонятным причинам отключились. Спустя десять минут они вновь заработали как ни в чём не бывало. Посему мы можем точно установить время похищения журналистки: между 00:20 и 00:30 a. m., – заключил он, подводя под этим некую черту. Терри внимательно глядел на Адама, ожидая его версий произошедшего, в то время как тот приблизился к скованному трупу, внимательно осматривая его с ног до головы.

– Ей недавно стукнуло тридцать пять, – подытожил Терри, будто возраст мог как-то сказаться на дальнейшем ходе расследования.

– Они принесли её сюда, заранее приготовив всё для ритуального сожжения, – Адам рассуждал вслух, воссоздавая в голове картину преступления. – Затем её приковали к столбу. Жертва не сопротивлялась, видимо, находилась без сознания. Её практически внесли сюда на руках, так как нет ни малейшего подтверждения того, что она пришла сама или же её волокли по земле.

– Адам, у меня просто мурашки по коже от твоих умозаключений. Ты хочешь сказать, её доставили пришельцы на летательном объекте прямо в это самое пекло?

– Вероятней всего. Вы же наверняка не обнаружили ни её следов, ни следов кого бы то ни было ещё. Или я ошибаюсь?

– Если бы. Не помню такого за последние лет десять точно, чтобы ты ошибался. За это Роджерс от тебя без ума, и не только он, – Терри завистливо взирал на коллегу.

– Всё это напоминает некую ритуальную средневековую мессу, – продолжил Адам, неторопливо расхаживая вокруг трупа. – Так когда-то инквизиция карала ведьм. Только обычно палачи выкладывали хворост в ногах жертвы и давали ей сгореть дотла, оставляя после неё лишь пепел, дабы не дать телу возродиться из мёртвых. Так бы поступили, как ты изволил выразиться, сектанты, но в нашем случае её облили бензином, и жертва была ещё жива, когда её залили водой.

– А может, они хотели, чтобы её тело сохранилось для нас в лучшем виде? – Терри попытался уловить ход мыслей своего коллеги.

– Вопрос: для чего ему это нужно? Для покаяния? Или всё же хотел, чтобы женщина ещё помучилась некоторое время перед смертью, осознавая всё происходящее?

– Он? Ты хочешь сказать, какой-то парень смог отключить камеры, вырубить нашу дамочку и переместить её из одного района в другой – и всё это в одиночку?

Глава третья

Глава третья

Иногда нужна пауза длиной во всю оставшуюся жизнь.

Оскар Боэций

Московская область. Аэропорт Шереметьево. 20:50 по местному времени.

Ева Круглова вошла в здание аэропорта Шереметьево. Оказавшись в просторном зале, она бросила взгляд на табло. Регистрация на её рейс заканчивалась минут через десять. Ева достала паспорт с билетом и молниеносно устремилась прямо в толпу отъезжающих, решительно протискиваясь к стойке оформления пассажиров, удерживая в левой руке небольшую сумку с личными вещами.

– Пожалуйста, пропустите. Я опаздываю, пропустите, пожалуйста, – повторяла она одну и ту же фразу нескончаемому потоку туристов, навьюченных пёстрыми марочными чемоданами и распухшими до предела потрёпанными от перелётов рюкзаками, словно намеренно заслоняющих ей путь.

– Куда вы летите? – поинтересовалась только что выпрыгнувшая из студенческой жизни миловидная девчушка за стойкой регистрации, приветливо улыбаясь, как только Ева поспешно протянула ей документы, минуя все возможные заслоны.

– В Лос-Анджелес, – ответила Ева, тяжело выдыхая в спешке и переводя дух.

– Вы вовремя, через пять минут заканчивается регистрация на ваш рейс.

– Да, как видите, едва успела. Сами знаете, какие в Москве пробки.

– И не говорите, – буркнула в ответ девчушка, настукивая что-то на клавиатуре. – Сколько ни решали эту проблему на высшем уровне, похоже, до сих пор так ничего путного и не нарешали. Эти пробки – катастрофа нашего города.

– В точку. Теперь буду ездить на экспрессе. Гораздо надёжнее и быстрее, – уверенно заявила Ева, расплываясь в улыбке.

Это была женщина стройного телосложения. Рост чуть выше среднего. Шатенка с большими глазами и правильными чертами лица. Белая мраморная кожа выдавала постоянную занятость, не оставляющую времени ни на солнечные ванны, столь необходимые для её внутреннего равновесия, ни на отдых, по которому так истосковалась её обременённая заботами душа. В свои тридцать три Ева многого добилась, судя по столичным меркам. Отличная работа в одном из ведущих журналов страны, личный блог на «Ютубе» с многомиллионной аудиторией, своя квартира в центре Москвы, машина, широкий круг знакомств в различных областях. Правда, личная жизнь оставляла желать лучшего, но и на этот счёт у Евы нашлась бы масса отговорок, ведь в её загруженном графике никогда не выкраивалось времени на полноценную семейную жизнь.

– Вы в курсе, что у вас пересадка в Париже? – снова послышался голос девушки за стойкой регистрации, прерывая недолгое молчание.

– Да, даже надеялась, что стыковочный рейс немного задержат и я смогу смотаться в город. Так хотелось увидеть Париж... Даже виза есть шенгенская, но, увы, свадьба подруги спутала все планы, – с досадой объяснила она.

– Летите на свадьбу в Лос-Анджелес?

– Именно.

– Багаж сдавать будете?

– Нет, я ненадолго, поэтому у меня только ручная кладь. Как говорится, лечу налегке. И потом, зачем лишняя возня со старым шмотьём, когда кредитка в кошельке? А в Америке, говорят, шопинг отменный.

– Ну что ж, удачного вам полёта, – девушка вернула Еве паспорт с билетом и посадочным талоном.

– Спасибо, – Ева взяла билет, сунув его в сумку. Едва она успела отойти в сторону, как затрещал её мобильный.

– Круглова! – услышала она голос своего начальника Аркадия Валерьевича Великого, долетающий до неё с другого конца Москвы. – Какого чёрта ты сдала в печать статью, не посоветовавшись со мной?! – орал он, не давая ей возможности вставить и слова в своё оправдание. – Ты хоть представляешь, какой скандал разразился из-за этой твоей выходки?! – вопил он. – Ты, Круглова, либо полная идиотка, либо отчаянная стерва! Если тебе наплевать на свою жизнь, то хотя бы подумала о моей!..

– О вашей? – Ева ухватилась за небольшую паузу, образовавшуюся в результате очередного приёма валидола. Аркадий Валерьевич не раз совал таблетку под язык, когда испытывал нервное потрясение в беседе со своими подчинёнными, чему Ева не раз становилась прямым свидетелем. – Уверена, со своей жизнью вы вполне разберётесь сами, – решительно заявила она, давая ему резкий отпор.

Худощавого телосложения, невысокого роста, с залысиной на затылке, Великий скорее напоминал мультяшного персонажа, нежели владельца крупнейшего в России печатного издания под названием «Рупор эпохи», освещающего главные события по стране в области экономики, бизнеса, спорта, культуры и других не менее важных сфер жизни. Подписку на его журнал имели высокопоставленные чиновники, бизнесмены, судьи и силовики, так как он входил в списки самых популярных изданий РФ. На самом деле фамилия Аркадия Валерьевича была Подлецов, но Аркадий Валерьевич с детства испытывал комплекс относительно доставшейся ему от отца наследственности, потому, перед тем как стать важным в своих кругах человеком, он взял себе звучный псевдоним, полностью соответствующий его мировосприятию, точнее – восприятию себя в этом самом мире. Со временем Аркадий Валерьевич изменил фамилию Подлецов на Великий и в паспорте, чтобы навсегда стереть неприятный фрагмент из своей биографии.

Глава четвёртая

Глава четвёртая

Благородно мстить лишь равному себе и в равном положении.

Фукидид

Москва. Большая Якиманка, 21:15 по местному времени.

– Вот сука! – непрестанно восклицал Аркадий Валерьевич Великий, бегая по кабинету на нервах, разбрасывая бумажные листы и канцелярские предметы на пол, не находя себе места после столь откровенно неприятного разговора со своей теперь уже бывшей подчинённой.

– Марина! – заорал он во всё горло, после чего в его кабинете тотчас нарисовалась миловидная секретарша в короткой до неприличия мини-юбке, едва прикрывающей причинные места, – длинноногая стройная брюнетка двадцати трёх лет с яркой внешностью и довольно броским макияжем, с которой Великий время от времени справлял физиологическую нужду. Длинные волосы были собраны в тугой хвост, а семисантиметровые каблуки придавали её эффектной внешности необходимую для самоутверждения статусность.

– Да, Аркадий Валерьевич, – пропищала она своим не по возрасту детским голоском.

– Срочно вызови мне машину! – рявкнул он, вытирая пот со лба.

– Да, конечно, – покладисто отозвалась она, часто моргая, видимо, таким образом усваивая важную для себя информацию. Заметив плохое расположение духа своего начальника, она поспешно покинула кабинет.

– Ну, ты у меня получишь, Круглова, и притом по полной! Я тебя уничтожу! Будешь знать, как переходить мне дорогу, безбашенная дрянь! – выкрикивал Великий разного рода оскорбления в адрес «кусачей» журналистки, не в силах контролировать порывы своего необузданного гнева. Схватившись за трубку телефона и, словно дятел, отконопатив нужный номер, он сунул её к уху.

– Да, Володь, это я, есть очень срочное дело! Уже поздно? А который сейчас час? – Великий только теперь задумался о времени, переводя взгляд на настенные часы. – Ах, уже начало десятого? Извини, совсем заработался. Завтра в котором часу? Хорошо, договорились, – произнёс он, сбрасывая звонок.

– Марина! – снова заорал он, после чего в его кабинете мгновенно появилась всё та же миловидная секретарша. – Скажи Рябинину, пока отбой. Освобожусь сегодня не раньше одиннадцати, пусть ждёт у входа, а завтра к девяти утра поедем на Лубянку, – насупился он, заваливаясь в своё кресло.

– Хорошо, как скажете. – Марина послушно кивнула.

– А сейчас вызови-ка мне Вениаминова из IT-отдела.

– Да, конечно, Аркадий Валерьевич, – пропищала Марина и как юркий мышонок поспешно выскользнула из кабинета, виляя своим соблазнительным «хвостиком».

– Получишь ты у меня «полусогнутые», – злобно буркнул Великий, обмозговывая некий «план Х» относительно своей бывшей подчинённой, способный удовлетворить его мстительную натуру. При том он прекрасно осознавал, что расправиться с ретивой журналисткой при его-то влиянии и нужных связях не составит для него большого труда. И не такие глыбы приходилось Великому теснить со своего увитого лаврами пути, не говоря уже о мелких назойливых булыжниках вроде Кругловой, которых он одним только махом, по его личному убеждению, мог с лёгкостью выдворить на обочину этой жизни, где все рычаги власти были сосредоточены в его руках. И это самое чувство превосходства над противником приносило Великому неимоверное удовлетворение, от которого адреналин просто зашкаливал в крови, ведь, получив его единожды словно наркотик, хотелось потреблять его ещё и ещё, и так до бесконечности.

Глава пятая

Глава пятая

Не милуй слабого врага, ибо, если он станет мощным, он тебя не помилует.

Саади

Venezia. Sestiere Dorsoduro, 352, Palazzo Dario. 08:35 p. m.

В полутёмном зале Палаццо Ка-Дарио, главный фасад которого выходил на Гранд-канал Венеции, за круглым столом внушительных габаритов из пород красного дерева сидело восемь человек. Все присутствующие были одеты в карнавальные костюмы времён эпохи Возрождения, что полностью соответствовало классическому стилю архитектуры самого здания, возведённого ещё в 1487 году по приказу представителя венецианской знати Джованни Дарио. Правда, из-за многочисленных несчастий, обрушившихся на головы не только его последующих владельцев, но и их гостей, этот дворец местные жители тотчас нарекли проклятым и даже стали обходить его за версту. Но собравшихся здесь людей, видимо, это поверье мало волновало, отчего они вальяжно расположились в удобных креслах вкруг стола, разместившегося по центру торжественного зала. Лица присутствующих загадочно тонули под маскарадными масками, искусно расписанными позолотой и серебром лучшими венецианскими мастерами.

– Милорд, – почтительно обратился один из гостей, чей костюм, как и у большинства здесь присутствующих, представлял собой длинный чёрный плащ с широким капюшоном, накинутым поверх головы. Он уверенно взирал на человека напротив – его костюм состоял из чёрной туники, длинного до пят красного плаща, смыкающегося на груди массивной золотой пряжкой в виде головы льва, и золотой маски поверх лица. – Мы наконец убедились в том, в чём так долго сомневались.

После этих слов докладчик демонстративно вынул из кожаной чёрной папки, лежащей перед ним на столе, фотоснимок и дрожащими руками аккуратно, словно держал не листок бумаги, а ценнейший хрусталь, выложил его на стол прямо перед собой. Едва касаясь кончиками пальцев глянцевой поверхности, будто брезгуя, он осторожно сдвинул фотографию в сторону коллеги, сидящего по правую руку от него, который, в свою очередь, продвинул её дальше, и так до тех пор, пока карточка не дошла до адресата. Бережно удерживая фото в руке, сокрытой белой перчаткой, незнакомец взглянул на изображение с предельным интересом, свойственным, пожалуй, только охотнику, заблаговременно изучающему повадки своей жертвы, перед тем как нанести сокрушительный удар.

– Я так понимаю, на этот раз вы абсолютно уверены, что это и есть то, о чём свидетельствовало пророчество? – прозвучал его металлический голос, прорезавший пространство своими безжизненными нотками – создавалось впечатление, что их издаёт не человек, а робот.

– Смею утверждать, что да. Все мы, несомненно, помним, сколько было приложено усилий, сколько перебрано вариантов, чтобы наконец отыскать...

Он не договорил, так как всё тот же незнакомец в красном плаще мгновенно вознёс правую руку кверху, тем самым прерывая его речь.

– Какая вероятность того? – поинтересовался он.

– Боюсь, что сто процентов из ста, милорд. Хотя обычно в таком деле никто не застрахован от ошибки, но это не в нашем случае.

– Магистры едины в своём мнении? – снова прозвучал стальной голос человека в красном.

Все присутствующие молча склонили головы в знак согласия.

– Это, несомненно, откроет перед вами все двери, милорд, но есть одно но...

– Что вы имеете в виду?

– Мы потеряли слишком много времени, поэтому есть опасность упустить шанс. И тогда все наши старания насмарку.

– Упустить? Каким образом?

– Есть некое препятствие, милорд, способное нарушить даже ваши высочайшие планы.

– Что за препятствие?

– Промедление. Время, к сожалению, играет против вас.

В зале воцарилась полная тишина, в то время как незнакомец со свойственным ему любопытством всё ещё внимательно изучал запечатлённое в кадре.

– Сейчас или никогда, – решительно повторил всё тот же голос одного из присутствующих. – Чем скорей вы примете решение, тем безопаснее для всех нас.

Чёрные глаза незнакомца, горящие из-под искусно обрамлённых прорезей маскарадной маски, пристально глядели на снимок, пытаясь сконцентрироваться на решении.

– Милорд, я бы не стал больше откладывать на вашем месте, – прозвучал голос другого участника круглого стола. – Никто не знает, как быстро всё может произойти. Это может занять год, а может и один день. Даже минута промедления чревата неприятными последствиями. Кто знает, когда всё откроется? Мы и так слишком долго наблюдали и тянули с принятием решения, перебирая различные варианты и держась всё это время в стороне. Но теперь, когда истина очевидна, откладывать больше нельзя.

– Хорошо, я принимаю к сведению всё вышесказанное и благодарю всех присутствующих за участие, – после этих слов незнакомец в красном плаще поднялся с места и распрямил свои широкие плечи. Его примеру тотчас последовали остальные, в то время как он решительно устремился к выходу.

Глава шестая

Глава шестая

Случайными кажутся события, причины которых мы не знаем.

Демокрит

Восточная Европа. 09:50 p. m.

– Ваша еда, – стюардесса протянула Еве завёрнутую в полиэтиленовую плёнку упаковку с ужином, когда самолёт находился на высоте десять тысяч метров, пролетая над территорией Восточной Европы.

– Спасибо, – поблагодарила Ева. Рядом с ней сидела дама, на вид сорока лет. Она держала руки на вполне округлившемся животе, поглаживая его время от времени, пытаясь успокоить разбушевавшегося в утробе ребёнка.

– Толкается, – улыбнулась она, поймав на себе взгляд Евы. Женщина, по всем признакам, достигла девятого месяца беременности, готовясь вот-вот явить этому миру нового члена общества.

Ева понимающе кивнула.

– Муж улетел в Вену на переговоры, договорились, что через пару дней прилетит ко мне в Париж, – по-свойски сообщила попутчица, как если бы знала Еву всю жизнь и теперь спешила поделиться с ней своими последними новостями.

– Решили рожать в Париже?

– Да. Мы с мужем познакомились когда-то в Париже и хотим теперь, чтобы плод нашей любви появился на свет именно там.

– Интересно, – Ева задумалась.

– А вы прежде уже бывали в Париже?

– Вроде да, – неуверенно ответила Ева на этот раз. – Это было так давно, что кажется неправдой. И потом, я мало что помню о той поездке, будто всё произошло не наяву, а во сне. Думаю, за это время город кардинально поменялся.

– Так и есть. Но всё же Париж остаётся Парижем, и романтики от этого меньше не становится.

– Вы правы. Хотелось бы прогуляться по Елисейским Полям, Монмартру и одним глазком взглянуть на Джоконду в Лувре. Но, увы, видимо, не судьба.

– Ещё успеете. У вас вся жизнь впереди, – заверила её женщина, в очередной раз поглаживая свой живот.

– Да, конечно. Вся жизнь длиной в две недели, – вырвалось вдруг из уст Евы, хотя она и сама не поняла, почему именно эта мысль посетила её в эту минуту.

– Что? – собеседница удивлённо глядела на неё.

– Да так, ничего особенного, просто мысли вслух. Ирония судьбы. Планировала в этом году взять-таки долгожданный отпуск и отправиться в Париж, но свадьба подруги спутала все карты, и вот я пролетаю, «как фанера над Парижем».

– Мы предполагаем, а Бог располагает.

– Так и есть, – согласилась Ева, отворачиваясь от своей собеседницы и прикрывая на мгновение глаза, погружаясь в сладкую дрёму своих юношеских воспоминаний.

Ева очень любила Париж. Она невольно вспомнила, как когда-то бродила по городу, мечтая переехать сюда однажды. Но её мечты так и остались мечтами, ведь работа с головой накрыла её сразу же после вуза, не давая возможности пересмотреть свои далеко идущие планы на жизнь. И вот теперь, спустя столько лет, она в часе лёту от города своей мечты, в предвкушении чего-то невероятного. Ей хотелось забыть про поездку в Лос-Анджелес и остаться в Париже, снова ощутив тот восторг, который испытала, оказавшись когда-то в городе влюблённых. Погружаясь в сладкие воспоминания, Ева и не заметила, как провалилась в сон под убаюкивающее мурлыканье своей говорливой соседки.

Глава седьмая

Глава седьмая

Что самое великое? – Здравый смысл.

Периандр Коринфский

Paris. Rue du Chevalier de la Barre. 10:00 p. m.

Жак Дюваль и Валери Бонет подошли к главному входу базилики Сакре-Кёр («Базилика Сердца Христова»), выполненной в римско-византийском стиле и расположившейся в самой высокой точке Парижа на вершине холма Монмартр. На площади перед храмом, несмотря на довольно позднее время, толпились многочисленные туристические группы, сопровождаемые гидами, вздымающими ввысь свои номерные таблички, чтобы их легко можно было отыскать в царившей повсюду суете. Любуясь местной достопримечательностью, Жак и Валери стояли в обнимку, бросая взгляды на величественное, застывшее в камне произведение искусства Средневековья. Они наслаждались своими первыми днями в городе влюблённых, где неделей ранее Жак Дюваль получил работу в качестве корреспондента в одном из престижнейших журналов Парижа под названием «Le Monde et les Gens», что в переводе с французского гласило: «Мир и люди». Работа в столице Франции являлась заветной мечтой прежде рядового сотрудника мелкой газетёнки Лиона, и вот удача наконец улыбнулась тридцатилетнему корреспонденту многообещающими перспективами, и он, несомненно, гордился своими достижениями, уверенно взирая на масштабы роскошной жизни, о которой прежде мог только мечтать. Его двадцатидвухлетняя возлюбленная Валери Бонет прежде работала продавщицей в одном из модных бутиков Лиона, несмотря на это, мечтая о карьере фотомодели, и вот новое назначение её избранника сулило ей значительные перемены в жизни, так как Париж в этом плане наряду с Лондоном и Нью-Йорком мог бы распахнуть перед ней двери в мир шика и изобилия. Тем более что девушка ничуть не собиралась отказываться от своей мечты и решительно намеревалась покорить столицу своими цветущими прелестями, заполучив-таки заветный контракт с одним их престижнейших модельных агентств Франции. Таким образом Париж раскрыл для влюблённых свои объятия и крепко прижал к своей груди, не давая возможности выскользнуть из его обольстительных пут.

– Ну что, зайдём? – Жак восторженно взглянул на Валери, крепко сжимая её руку, боясь, что она вот-вот ускользнёт от него и растворится в этом диком туристическом галдеже.

– Что-то не очень хочется, – Валери скривилась, поёживаясь. – Ты же знаешь, я не переношу толпу. Давай подождём немного, пока все разойдутся, и тогда пойдём.

– Разойдутся? Ты шутишь? – воскликнул он. – Собор закроют через полчаса.

Валери задумалась.

– Знаешь, ты иди один, а я тебя лучше здесь подожду, – предложила она, облизывая пломбир, который немного подтаял, стекая по вафельной ножке, касаясь пальцев её руки. – И потом, я не думаю, что с мороженым меня пустят внутрь.

– Точно хочешь остаться? – удивился он, не решаясь оставить подругу одну в этой толпе.

– Да, конечно, – уверенно ответила Валери и широко улыбнулась. – Какой-то ты странный сегодня. Думаешь, я сбегу, не дождавшись тебя?

Жак встречно улыбнулся.

– Нет, просто хотел, чтобы мы вместе пошли. Ты же никогда не бывала здесь.

– Ещё успею, – Валери снова засияла своей лучезарной улыбкой, развеивающей все сомнения Жака.

– Как скажешь, – Жак второпях чмокнул её в щёку. – Хорошо, стой здесь и никуда не уходи, поняла? А я – мигом. С моим удостоверением меня пустят без очереди, так что мне понадобится минут двадцать, не больше, – заверил он и почти бегом устремился к главному входу, оставляя свою девушку на смотровой площадке.

– Никуда не уходи! – снова закричал он издали.

– Да куда я денусь с подводной лодки? – улыбнулась она, облизывая растаявшее лакомство.

– Вы приезжая? – послышался позади неё скрипучий голос, как только Жак скрылся за спинами туристов. Валери резко обернулась от неожиданности, роняя пломбир на землю. Прямо перед ней стоял невысокого роста человек в тёмно-сером костюме и наброшенном поверх длинном чёрном пальто. Это был пожилой мужчина на вид семидесяти лет.

Невысокий рост, маленькая голова, узкие покатые плечи и довольно широкие для мужской комплекции бёдра придавали его наружности немного чудаковатый вид. В руках он сжимал трость из красного дерева, набалдашник которой обрамляла голова Анубиса из меди. Голову же самого незнакомца покрывала чёрная фетровая шляпа с широкими полями.

– Извините, я вовсе не хотел вас напугать, – виновато промолвил мужчина, деликатно касаясь её руки, пытаясь таким образом загладить свою вину.

– Ничего страшного. – Валери достала из сумки бумажную салфетку и стала вытирать запачканную мороженым руку.

– Вы приезжая? – снова повторил свой вопрос неизвестный.

– Да, а что, это так заметно?

– Ну что вы, я совсем не в том смысле. Просто вряд ли местные девушки могли бы сравниться с вами красотой. Ведь все красавицы, как известно, всегда из провинций, – подметил он, снизу вверх поглядывая на очаровательную француженку. – Вы наверняка модель, я угадал?

Глава восьмая

Глава восьмая

Онанизм – разновидность жестикуляции, ведущая к эякуляции.

Неизвестный автор

Москва. Бережковская набережная. 00:20 по местному времени.

Стояла глубокая ночь, когда Аркадий Валерьевич Великий открыл ключом дверь своего пентхауса в самом центре Москвы на Бережковской набережной. Перешагнув порог своей квартиры, он хлопнул за собой тяжёлой металлической дверью, закрыв её на несколько замков изнутри, и, присев на стоящее у двери кресло, стал старательно стягивать с себя чёрные Дерби G26 известной итальянской марки Kiton – туфли из крокодиловой кожи на шнуровке с миндалевидным мысом, украшенным перфорированным узором, стоимостью более семи тысяч долларов, доставленные напрямую из Милана в его рабочий кабинет пару дней тому назад, и вот сегодня, так сказать, состоялся их торжественный дебют, который явно не увенчался предполагаемым успехом. Несмотря на мягкий и эластичный материал, туфли настолько сдавили Великому и без того больные суставы, что он как можно скорее попытался избавиться от них. Аркадий Валерьевич никогда не экономил на самом себе, отчего всё в его жизни было только самого высшего качества. Марочные вещи, обувь, машины, квартиры, дома – в общем, всё то, чем окружает себя человек, когда дорывается до денег и славы. Хотя нельзя сказать, чтобы Великий купался в лучах славы, но вот в деньгах он явно не испытывал никакой нужды. Марочные вещи Великий выбирал только из последних коллекций ведущих кутюрье. Лучшая обувь приобреталась им обычно на один сезон, после чего тотчас выкидывалась как недостойная боле его внимания, ведь она, по мнению законодателей моды, так быстро выходит из тренда. Что касательно машин, у Великого их имелось целых шесть. Вопрос – зачем, ведь сдать на права он не удосужился, а на работу и с работы его всегда забирал личный водитель на служебном автомобиле. Так что транспортные средства одиноко пылились в его подземных гаражах, оправдывая наличие многочисленных парковочных мест. Несколько квартир в Москве в самых элитных многоэтажках и два загородных коттеджа, в которых Аркадий Валерьевич появлялся лишь пару раз в году, и то по большой необходимости. Даже за очень неприметную на вид входную металлическую дверь элитной квартиры на Бережковской набережной, по факту изготовленную из пуленепробиваемых материалов, собственник жилья выложил немалые средства. Спрашивается, для чего всё это? Ведь Великий всегда отличался лояльностью к действующей власти, никогда не относился к её ярым оппозиционерам и тем более ни к каким ОПГ, к которым могли в любое время суток нагрянуть силовики. Тогда зачем ему понадобилась пуленепробиваемая дверь в здании с консьержем, вдоль и поперёк оснащённом видеокамерами? Ответ довольно прост и понятен: ради душевного равновесия, за которое он не скупясь выкладывал любые суммы. Для широкой общественности не являлось секретом холостое положение Великого. А его престарелая сестра жила уединённо в двухкомнатной квартирке панельного дома ближнего Подмосковья, доставшейся ей в наследство от матери. После гибели супруга и единственного сына в автомобильной катастрофе Лопухина очень сильно сдала и кроме брата, которого видела в лучшем случае раз в год, ни с кем не общалась, ведя затворнический образ жизни на довольно скромную пенсию в размере одиннадцати тысяч рублей, чего с трудом хватало на скудное пропитание.

Стянув наконец с себя ненавистные туфли, Великий решительно отбросил их в сторону, выказывая этим действом своё к ним презрение. Так же Великий обычно поступал и с людьми, которые по тем или иным причинам не могли удовлетворить его всеобъемлющую ненасытность. Он не просто отшвыривал их в сторону, но и безжалостно расправлялся с ними – конечно же, не своими руками, но всё же расправлялся незамедлительно, жестоко и без малейшего сожаления о содеянном.

Размяв ступни круговыми движениями, отчего задеревеневшие косточки тотчас захрустели, он снял с себя пиджак, аккуратно вешая в шкаф, подчёркивая тем самым его достойное преимущество в сравнении с неугодной обувкой, и поплёлся в гостиную. Настенные часы пробили начало первого. Несмотря на сильную усталость, Великий всё же не спешил отходить ко сну. Пройдя в свой кабинет и удобно устроившись в кресле перед широким лакированным деревянным столом, он последовательно, одну за другой, стал вынимать из ящика рабочего стола папочки, аккуратно раскладывая их перед собой. Что хранилось в этих папочках, наверно, несложно догадаться. Восседая в кресле с видом коронованной особы, Великий стал раскрывать одну папку за другой, с презрительной улыбочкой разглядывая их содержимое – личные дела людей, которые в прошлом, с точки зрения Аркадия Валерьевича, тем или иным образом пренебрегли его общением, мнением, статусом или каким-либо образом перешли ему дорогу. Всё в этих папочках было разложено по своим местам, словно Великий находился не в домашнем кабинете, а в архиве ФСБ, располагающем данными на каждого интересующего их гражданина страны. В правом верхнем углу каждой папки размещались фотоснимки лиц, поверх которых красовалась проставленная красными чернилами печать с ошеломляющей надписью: «НАКАЗАН». Этот обескураживающий штамп Великий заказал несколько лет тому назад и с тех пор никак не расставался с ним ни при каких обстоятельствах, как и с чувством откровенного презрения к противоположному полу.

Личная жизнь Аркадия Валерьевича не сложилась, но это нисколько не отменяло его мужское либидо. Он с прагматичным постоянством раз, а то и два в неделю приглашал себе на дом жриц любви, которые старательно удовлетворяли все его плотские потребности. Порядочных женщин в его окружении давно уже не водилось, ведь порядочная женщина могла бы задержаться на его территории дольше обычного, а при одной только мысли об этом Великий покрывался красными пятнами, обильно потел и неконтролируемая дрожь охватывала всё его существо, отчего у него тотчас поднималось не только давление, но и температура тела. Всё это было сопряжено с невероятным чувством страха, которое испытывал Аркадий Валерьевич при одной только мысли, что ему с кем-то надо будет делиться не только своим драгоценным временем, но и деньгами. А этого Великий явно не мог допустить, потому как дрожал над каждой копейкой. Даже в своих мыслях Аркадий Валерьевич чуть ли не веником, словно мусор, выметал из квартиры случайную гостью, не допуская таким образом её долгосрочного пребывания на своей жилплощади. Мысль очень даже понятна в его конкретном случае: «Никого нет рядом – стало быть, ни с кем не надо делиться». Глагол «делиться» Аркадий Валерьевич навсегда вычеркнул из своего богатого лексикона. Даже его шуточки соответствовали мировоззрению. Его любимым анекдотом являлась история про старого скрягу, пришедшего к нотариусу на закате лет составлять завещание, при этом интересуясь правописанием составляемого им для потомков текста: «Никому "ни" хрена или же никому "не" хрена?» Великий постоянно рассказывал этот анекдот своим многочисленным подчинённым, отчего смеялся всегда громче и звонче всех под презрительные взгляды противоположного пола. Но Великого это мало заботило, главное, что он ловил от этой темы кайф и получал неимоверный заряд радости и бодрости, испытывая соответствующие эмоции. Единственное, что выбивало Аркадия Валерьевича из колеи, – тот факт, что с дамами низкой социальной ответственности фокус «никому ни хрена» всё же не срабатывал и они все отправлялись по домам с кругленькой суммой, но и здесь Великий, несомненно, узрел свои плюсы. Ведь, в отличие от непосвящённых куртизанок, Аркадий Валерьевич чётко усвоил закон вселенского воровства, на что потратил немало времени, посещая различных экзотических гуру: «Дай конфетку – забери дом». Потому женщина, и сама не ведающая о том, добровольно отдаваясь очередному кавалеру, питает его своей энергией последующие лет семь как минимум в случае неумения вовремя отключить его от донорской подпитки с помощью прерывания каналов связи, а эта подпитка, несомненно, способствует материальному благосостоянию мужчины и поддерживает в нём молодость и бодрость духа долгие годы, в то время как сама женщина теряет свою ресурсность, бездарно растрачивая себя на многочисленных любовников. Аркадий Валерьевич вовремя постиг тайну мироздания благодаря его многочисленным духовным учителям, отчего ощущал себя всегда на высоте, в отличие от тех, кто не познал этот довольно замысловатый и в чём-то даже каверзный для рядового обывателя вселенский закон. Таким образом, с математической точки зрения оплатив гражданкам их визит, он, несомненно, приобретал в сотни тысяч раз больше, нежели отдавал. А с математикой у Аркадия Валерьевича, несмотря на его гуманитарный склад ума, всё обстояло очень даже неплохо. По крайней мере, считать в пределах школьной программы он выучился отменно.

Глава девятая

Глава девятая

Делать то, что доставляет удовольствие, – значит быть свободным.

Вольтер

Aeroport de Paris-Charles-de-Gaulle. 07:20 a. m.

Впервые за долгие годы ожидания Ева оказалась в Международном аэропорту Шарля де Голля. Её рейс на Лос-Анджелес, изначально запланированный на пять тридцать утра, по непонятным всем причинам откладывался на неопределённый срок. Похоже, некие высшие силы благосклонно отнеслись к желанию Евы, вскользь брошенному ещё в аэропорту Шереметьево. Но за отсутствием конкретной информации о времени вылета отправиться в город Ева не могла, поэтому решила воспользоваться сложившимися обстоятельствами и облазить аэропорт вдоль и поперёк.

Зайдя в один из магазинов, она стала прохаживаться вдоль рядов, изучая товары, выбирая нечто более подходящее из сувениров.

– Что-нибудь ищете конкретное? – услышала она мягкий женский голос позади себя. Ева обернулась. Перед ней стояла приятная девушка невысокого роста с зачёсанными назад волосами, туго собранными в пучок, – консультант магазина. Имя Беатрис было указано на бейджике, аккуратно пристёгнутом к нагрудному карману.

– Вам что-нибудь подсказать?

– Нет, спасибо, – поблагодарила Ева, – я хочу осмотреться для начала.

– Хорошо, – приветливо улыбнулась девушка, – если что-то понадобится, обращайтесь, я буду у кассы. – Она отошла в сторону, давая Еве возможность осуществить свой выбор.

Одна из полок, на которую упал взгляд Евы, пестрила стеклянными шарами. Ева разглядывала их с увлечённостью ребёнка, попавшего в магазин игрушек, мечтая получить ко дню рождения заветный подарок. Ей мимолётно припомнилось, как когда-то в Париже она видела подобные шары, но, к сожалению, тогда у неё не оказалось денег, чтобы приобрести хотя бы один. И вот теперь она подумала, что неплохо бы привезти своей подруге подобный сувенир.

Ева сняла с полки стеклянный шар, внутри которого находилась постройка римской базилики Санта-Мария-сопра-Минерва. Это был единственный на полке шар с базиликой, каким-то образом затерявшийся среди шаров с изображениями парижских достопримечательностей. Ева ловким движением руки встряхнула шар, и мелкий снежок тотчас запорошил римскую обитель.

– Насколько я помню, Машка обожает Италию, – произнесла Ева, разговаривая сама с собой, как это она обычно делала, когда хотела принять верное решение. – Думаю, это то, что надо. – Только Ева настроилась на покупку, как проходящий мимо незнакомец невольно задел её локтём, отчего Ева выпустила шар из рук, и он с грохотом приземлился на пол, разлетаясь на части в разные стороны.