Институт эмоций. Второй семестр.

1. Марек.

Девушка подпрыгивала на обледеневшем тротуаре, отчаянно дергая тканевую рекламную растяжку, которую прочно обмотало вокруг фонаря над дверью (видимо, давешний ураган позабавился). Следовало бы включить логику и принести из магазина стремянку или хотя бы стул, но девушка с завидным упорством продолжала приплясывать и дергать свободный край ткани, рискуя его порвать. Смотреть за ее манипуляциями было забавно и…приятно: при каждом прыжке короткая шубка задиралась, являя глазам обтянутые плотными джинсами округлости.

- Помочь? – неожиданно для себя выпалил я.

Девушка резко развернулась. Ее узкое лицо раскраснелось, густая челка разметалась по лбу, частично закрывая глаза. Она поправила шапку, сдула с глаз челку и улыбнулась.

- Было бы неплохо! А то я уже замучилась.

Я прислонил чемодан к стене и, подойдя ближе, запрокинул голову:

- Уверена, что прыжки помогут?

- Нет, конечно, - засмеялась она, - но стремянка, зараза, соскальзывает. Я уже пару раз полетела, чудом ничего не сломала. Без поддержки не обойтись. И, как назло, ни одного прохожего за последние двадцать минут.

Значит, с логикой у нее все в порядке. Ага, вот и стремянка виднеется за стеклянной дверью. Девушка распахнула дверь и отступила, предоставляя мне право забрать лестницу. Звякнул колокольчик, приветствуя посетителей, но в магазине было темно, и разглядеть, что кроется в его глубине, я не успел.

На тротуаре и впрямь было очень скользко, на ледяной крошке виднелись углубления от ножек стремянки. Я подал девушке руку, помогая взобраться по ступенькам, а сам прочно схватился за опору. От соприкосновения с железом ладони тут же заледенели. Да, похоже, я погорячился, считая тех, кто носит перчатки, изнеженными пижонами. Иллюзии о теплой зиме у моря рассеивались с каждой минутой!

Девушка аккуратно размотала растяжку, а я, пользуясь моментом, любовался ее ловкими грациозными движениями. Кажется, наклевывалось интересное знакомство! Уже хорошо, что начиналось оно не с откровенного флирта и ступора, в которое девицы так часто впадали, завидев мою смазливую физиономию, а с непринужденной помощи. Впрочем, усмехнулся я мысленно, сейчас у меня, должно быть, тот еще видок: от резкого ветра лицо так и горело, и глаза слезились.

Когда растяжка раскрутилась на ветру, девушка протянула ее мне:

- Теперь нужно стремянку передвинуть и растяжку закрепить, вон на тех крюках.

Что мы и сделали, быстро и ловко, не считая момента, когда ткань зацепилась за ступеньку, и мы оба едва не слетели вниз. В последний момент мне удалось одной рукой ухватить опору, а другой – девушку. Прежде, чем водрузить их обратно, я не отказал себе в удовольствие насладиться близостью ее разрумянившегося лица. От ее волос шел тонкий свежий аромат, глаза блестели.

Если девушка и разгадала мой маневр, то ее он нимало не смутил. Она улыбнулась дразняще, но не произнесла ни слова, лишь кивнула наверх, мол, давай. Потом мы пару минут постояли на тротуаре, задрав головы и любуясь результатом. Потом девушка перевела взгляд на мои покрасневшие руки и покачала головой:

- Ну что, я вполне заслуженно могу пригласить тебя погреться?

Я подумал несколько секунд и согласился. Занес стремянку, а девушка зажгла свечи в старинном витом канделябре и перед нами из темноты проступили полки, заваленные многочисленными коробками с пестрыми ярлыками и обложками.

- Настольные игры?

- Да, в основном.

- И что, они пользуются таким спросом, что для этого понадобился целый магазин?

- Скепсис неуместен! – хмыкнула девушка. – На что только не идут люди, чтобы скоротать холодные месяцы до открытия сезона!

- Так, разве тут много туристов не в сезон?

- Конечно. Горнолыжники. Пациенты санатория. Да и местные тоже. Вечера тут долгие и тоскливые, особенно когда ветер зверствует. Не погуляешь. Вот и остается: сидеть у камина и коротать вечера с книгами или играми.

- А визор? Сеть?

Девушка брезгливо сморщила носик:

- Люди здесь консервативные, но в то же время думающие. Забивать мозги развлекательными передачами и политическими баталиями никто не хочет. Предпочитают живое общение.

Что-то было в ее голосе, что удержало меня от дальнейших скептических замечаний. Впрочем, я ей поверил, потому что еще помнил времена, когда мы с друзьями собирались, чтобы поиграть в стратегии или карты. Времена, пока в компании не появилась Санна…

Девушка, не раздеваясь, ушла в закуток за прилавком, зашуршала пакетами, застучала посудой, и вскоре по лавке разлился умопомрачительный запах свежесваренного кофе. Она поставила передо мной чашку, над которой пар складывался в причудливые призрачные фигуры.

- Прости, я не мастер. Знаю только самый простой рецепт. Но чтобы согреться, и того хватит, верно?

Я сделал глоток и одобрительно кивнул:

- В свою очередь признаюсь, что я – не знаток кофе, так что придираться не буду. По мне так вкусно!

- Спасибо!

- Удобно устроено: все под рукой.

2. Стефан.

Вообще-то, если Стефан и собирался к морю, то уж никак не в конце января и не в Юблеч. Но судьба распорядилась по-другому, когда раздался звонок, и профессор попросил его прийти в институт.

- Аурику я тоже позвал, так что будьте готовы!

Да, тактичность никогда не была сильной стороной профессора, несмотря на почетную занимаемую должность. Или, может, напротив: когда так долго имеешь дела с многочисленными проявлениями эмоций, то невольно абстрагируешься и перестаешь придавать значение тому, что преходяще? Неужели профессор уже сделал выводы касательно его чувств к Аурике?

Но, несмотря на предупреждение, Стефан все равно почувствовал, как екнуло сердце при виде разноцветных прядей, выбивающихся из-под вязаной шапочки. И лилейно-бледных щек. И ясных глаз, в которых засияли веселые искорки, когда их взгляды встретились. Мучительно видеть, что тебе рады, но не в том качестве, как хотелось бы.

- Что-то случилось? – спросила Ау Стефана после радушного приветствия.

- Не знаю, пойдемте на кафедру.

Профессор уже расхаживал по периметру кабинета, то и дело натыкаясь на углы столов и рискуя сбить папки, наваленные на них. В углу с блокнотом и ручкой примостилась пани Карская, рассеянно наблюдавшая за перемещениями своего начальника.

- Друзья мои, - заявил профессор, как только прибывшие расселись, - обойдемся без предисловий. Ситуация в Юблече обострилась, поэтому было принято решение на время второго семестра перевести вас туда. С вами, пан Левандовский, мы уже обсуждали подобную перспективу, что же касается вас, Аурика…

- Я не могу, - поспешно перебила она.

Профессор вздернул кустистые брови:

- Вот как? И вы даже не выслушаете, что там происходит?

- Я могу выслушать. Но поехать не смогу все равно. Я…, - Аурика смешалась и умолкла.

Стефан прикусил губу. Неужели она отказывается, потому что он тоже едет? Работу по проекту они вроде бы вели успешно, и, как ни старался, Стефан не мог припомнить, чтобы чем-то обидел или задел девушку. Или ей просто надоело терпеть его глупую влюбленность, которая, несмотря на его обещания, нет-нет, да и прорывалась то в мимолетном касании руки, то в грустной улыбке.

- Пани Леслава, можно вас на минуточку?

Когда они вернулись из коридора, Леслава быстро зашептала что-то на ухо профессору. Тот смутился, откашлялся, протер стекла очков и тогда уже сказал:

- Что ж, пани Халле, ваши новости, конечно, меняют дело. Не смею настаивать. Тогда…может, вы просто послушаете? Нам не помешает свежий взгляд.

- Конечно!

- Дело в том, что в Юблече, южном городе особого статуса начались происшествия, несвойственные размеренной и спокойной жизни города. Участились несчастные случаи, причем степень их серьезности идет по нарастающей. Жертвами стали люди, чей эмоциональный потенциал оказался истощен, практически вычищен подчистую!

- Вычищен? Вы хотите сказать, что…

- Что появился некто, обладающий способностью вытягивать из окружающих эмоциональные ресурсы. Он делает это довольно умело, раз за до сих пор мы не смогли напасть на след. И, к сожалению, его аппетиты растут.

Стефан заметил, как Аурика вздрогнула. Похоже, ей тревожно было слышать о таком проявлении силы.

- Как вы это определили?

- По давно заведенному порядку все случаи, которые отягощены странными обстоятельствами, курируются институтом. И пострадавшие проходят не только стандартное медицинское обследование, но и…в общем, их смотрят на эмоциональном сканере и некоторых других устройствах, позволяющих выявить внешнее воздействие на эмоциональный фон. Так вот все пострадавшие, а за последние полгода зафиксировано семь случаев, подобному воздействию подвергались.

- Семь человек? Всего-то? А вы уверены, что это не случайное совпадение?

- Нет, динамика и обстоятельства слишком схожи. И потом… Подобные случаи имеют тенденцию приобретать массовый характер. Несчастье заразно. Пострадавшие начинают восполнять ресурс за счет своего ближайшего окружения и, таким образом, число жертв увеличивается. Дошло до того, что даже туристы стали оставлять негативные отзывы, отмечая, что обычно теплая и дружелюбная атмосфера курорта заметно испортилась. Хуже того, на происшествия стал реагировать сам город. Разрушаются лестницы, мосты, дома…

- В произвольном порядке или в местах, где произошли несчастные случаи? – уточнила Аурика.

Стефан мысленно зааплодировал. Молодец, девочка, сразу выхватывает суть! Профессор, видимо, подумал о том же и лишь вздохнул:

- Вы необычайно проницательны, пани Халле. Жаль, что…впрочем, сожалеть о причинах, не позволяющих вам наведаться в Юблеч, было бы некорректно с моей стороны. – Изученные детали позволяют нам утверждать, что здесь действует человек, который знаком с методиками нашего института. Тот, кто знает, как работает волновое взаимодействие людей и города. Тот, кто применял его на практике и, увы, тот, чей потенциал достаточно силен.

- Выпускник института? Но это же вызов этике! Разве может тот, кто прошел обучение, использовать свои знания во вред людям?

3. Марек.

Мы встретились во дворе, засыпанном снегом. Дорожки никто не чистил – все равно каникулы. Аурика куталась в шубку, хотя денек выдался на удивление тихий и солнечный. Что-то не на пользу ей пошло замужество, хотя на свадьбе она выглядела цветущей и счастливой. А сейчас - какой-то уставшей и будто бы виноватой.

- Юблеч? – переспросил я, когда она озвучила свою просьбу. - С чего вдруг?

- Я помню, ты сам говорил, что у тебя остался лишь диплом. Кто мешает тебе писать его дистанционно? Я знаю, так многие делают. А занятия в институте ведутся и там, ты же все равно ни с кем из наших близко не общаешься. И потом, разве не ты мечтал уехать? Тебе дают такую возможность. Город у моря. Служебная квартира. Сессию автоматом поставят.

- Это меня и смущает. Слишком много бесплатных печенек. А потом выяснится, что под красивой оберткой таится подвох. И потом, твой-то интерес в чем?

- Марек, ты сделаешь мне большое одолжение, если согласишься. Если честно, то переезд предлагали мне, но я…не могу.

- Почему?

Халле подняла на меня свои глазищи, которые на исхудавшем личике казались огромными, как у инопланетной принцессы в фильмах.

- По состоянию здоровья.

Черт, значит, и впрямь бледность неспроста!

- Заболела?

Она улыбнулась робко:

- Ну, не совсем, но в моем положении менять климат и обстановку не хотелось бы.

В ее положении? До меня не сразу дошло. А когда я понял, в чем дело, то стало как-то неловко.

- Да ты что? Поздравляю! И теперь я окажусь последней скотиной, если откажу беременной женщине?

- Вот именно, - уже широко улыбнулась она. – Ну же, Марек, соглашайся! Я замерзла, устала и хочу домой. А они ждут.

Мы оба оглянулись на окна, где маячил чей-то силуэт. Когда Ау объявила, что меня ждет важное и срочное дело, я обрадовался. Сессию у себя я уже сдал, к друзьям, по понятным причинам, наведываться не решался, и последние две недели в огромной чужой квартире стали совершенно невыносимыми. Оказалось, неприятное это дело – оставаться один на один с собой. Слишком много всплывает неприятных мыслей и воспоминаний, так, что потом в зеркало на себя смотреть противно.

В принципе, само по себе и неплохо. В Юблече мне бывать не приходилось, но какая разница, один город или другой. Там не будет ни одного знакомого лица, а главное, от счастливой семейной идиллии отца и Санны меня будет отделять добрые семьсот километров. Чем не довод?

И все же внутреннее упрямство не позволяло мне согласиться сразу, даже если тем самым я оказал бы услугу Халле, которая, если уж честно, за время работы над проектом вытянула меня из дерьма, в которое я себя загнал по уши.

- А они согласятся? Неравноценная замена-то.

- Марек, знаешь, у каждого из студентов замеряют эмоциональный потенциал. Мы с тобой лидируем… Впрочем, они лучше все объяснят, мое дело – убедить тебя выслушать их.

- Что ж, считай, что свою миссию ты успешно выполнила.

- Так ты согласен?

- Пока – только выслушать. А ты, Халле, бегом домой, тебе теперь беречься надо.

Тьфу, прозвучало пафосно и неискренне, формальная забота, как и положено в подобных случаях, хотя если и есть в этом мире человек, к которому я питал искреннее расположение, так это Аурика. Она порывисто обняла меня:

- Спасибо, спасибо! Если что, я всегда на связи.

Я повел плечами, осторожно высвобождаясь из ее объятий. Если уж меня обняла хорошенькая девушка, то я хотел, чтобы ею двигало не чувство благодарности, а нечто большее. Но, похоже, судьба у меня такая, что лучшие представительницы рода человеческого проскальзывали мимо, оставляя на душе муторное чувство сожаления и острой утраты чего-то светлого, теплого, что мне не дано испытать.

- Ладно, Халле, посмотрим, во что я впутываюсь по твоей милости!

На кафедре меня встретили взъерошенный и суетливый профессор, приветливая Леслава и Левандовский, как всегда, безупречно одетый и прилизанный до отвращения. Пижон! Впрочем, я постарался спрятать глухое раздражение, которое он у меня вызывал, ведь со слов Аурики выходило, что именно с ними мне предстоит больше всех общаться в том деле, которое мне решили поручить.

Речь профессора была не совсем внятной. С его слов выходило, что недавно в Юблече начались странности. И, как подозревал профессор, в этих происшествиях был замешан некто, имеющий отношение к институту. Мол, пользовался он методами и способностями, которым учили только здесь. Вычислить его пока не удалось. За выпускниками и сотрудниками, попавшими в список подозреваемых, следили профессор и Левандовский, мне же предложили проверить студентов нового курса.

- Марек, прошу еще раз обратить ваше внимание, что мы открываем вам строго конфиденциальную информацию, и я надеюсь, вы ответственно воспримите свою роль в нашем деле. Если бы не особое положение пани Халле, мы бы…

- Я понял, понял, давайте все же к делу.

Я успел заметить, как дернулся Левандовский. Ох, не по душе ему моя бесцеремонность, но пусть уж терпит! В конце концов, они во мне нуждались больше, чем я.

4. Марек.

В городе я застал удручающую картину: пустые улицы, пострадавшие от урагана, сорванные вывески, разбитые стекла, поваленные деревья. Город оказался обесточен, движение парализовано. От вокзала (благо поезд оказался сильнее непогоды) мне пришлось идти пешком. Впрочем, за это я был вознагражден общением с милой незнакомкой, но все же, пробираясь по опустевшим улицам, понял, что предпочел бы привычный комфорт зимней провинции: гирлянды, свечи и праздничную музыку, доносящуюся из кофеен.

Пока же про новый город я успел понять две вещи. Во-первых, здесь и впрямь жили консерваторы: чуть ли не над каждым вторым домом вился печной дымок. Интересно, где они брали столько дров на растопку? Или запрет на рубку деревьев здесь не действовал, все же другой район? Во-вторых, по непонятной мне причине, в городе оказалось полно мостов и мостиков. Лишь один из них был переброшен через небольшой овраг, по которому далеко внизу струился вниз, к морю юркий горный ручей, и плевать ему было на заросшие льдом берега. Остальные же перекинулись исключительно в декоративных целях, просто перегораживая улицы, транспорт бы тут не проехал, разве что велосипед.

Более того, большинство мостов с обоих краев венчали декоративные арки из светлого песчаника, образующие своеобразные врата, как будто мост – это отдельный архитектурный объект важного значения. Впрочем, может, так оно и было, откуда мне знать? Наверняка в Юблече, как и в любом другом городе, соблюдались свои странные традиции.

Обнаружилась еще и третья особенность. Ее я заметил, когда, наконец, добрался до своего нового дома. Дверь, ведущая в подъезд, оказалась плотно заперта и, сколько бы я ни стучал, никто не спешил впустить меня внутрь. Пару минут я задумчиво созерцал старинную дверную ручку (морское чудище, держащее во рту кольцо), пока проходящая мимо закутанная в теплый плащ фигура не посоветовала мне:

- Молодой человек, не мучайтесь, пройдите во внутренний двор, а там уже и в дом попадете!

И, прежде чем я успел поблагодарить за совет, удалилась прочь. Внутренний двор был аккуратно расчищен от сероватого старого снега, в центре стояло небольшое хвойное дерево в кадке и золотистая мишура, свисающая с ее ветвей, будто приветственно мне помахала. Оглядевшись, я понял, что имел в виду мой нежданный советчик. По периметру двора шли веранды и вдоль первого, и вдоль второго этажа, и располагалось множество дверей с номерами квартир. Мне не составило труда подняться на второй этаж, найти свою дверь и открыть ее.

Что ж, понятно. Видимо, здешний ветер настолько жесток, что люди предпочитали пользоваться входом в дом из внутреннего двора, защищенного от стихии. А парадный вход дожидался весны. Несколько раз я щелкнул выключателем, пока не вспомнил, что город остался без электричества. Потом нашарил на тумбочке коробок спичек и свечу в стеклянном подсвечнике. Спасибо прежнему хозяину за предусмотрительность.

Обернулся и невольно вздрогнул, когда увидел, что на меня из темноты недобро сверкают ярко-желтые глаза. Потом раздался жалобный мявк, и мой нелепый страх мгновенно рассеялся. Я переходил от окна к окну, от столика к комоду, зажигая многочисленные свечи: простые белые, фигурные красные и золотые, в керамических плошках и витых старинных подсвечниках, пока вся комната не озарилась теплым светом, а обладатель желтых глаз не превратился из темного пятна в толстенного темно-серого кота.

Об этом меня не предупредили! Не то, чтобы я не любил животных, но на то, что придется о ком-то заботиться, я не рассчитывал. Впрочем, кот – не собака, выгуливать его не надо, вон, внизу двери специальный прикрытый заслонкой ход. А уж насыпать корма в миску – невелика забота. Странно только, что хозяева его оставили.

Бросив чемодан у дверей, я, не снимая пальто, уселся на диван и пушистое чудовище мгновенно перебралось ко мне на колени. В ответ на небрежное почесывание за ухом тут же включило внутреннюю мурчалку. В отличие от меня, зверь явно оказался рад компании!

- Ну что ж, - подначил я, - давай обговорим условия совместного проживания. Учти, топтаться по моей голове с утра пораньше я не позволю, понял?

В ответ раздалось лишь пренебрежительное мяуканье, мол, говори-говори, и так понятно, кто в этом доме главный. Я огляделся. Как Стефан и предупреждал, квартира была небольшой: скорее, студия, в которой умещался необходимый минимум мебели. Кухня от зала отделялась лишь барной стойкой, за отдельной дверью скрывался бесполезный сейчас душ. На меня вдруг навалилась усталость после долгой дороги и борьбы с ветром. Я нашел силы лишь снять пальто, задуть свечи, чертыхаясь на себя, что зажег их в таком количестве, да разыскать в недрах шкафа пушистый плед. Последнее, что я успел сделать до того, как провалиться в сон – согнать с себя кота, который уверенно пристроился в удобную ямку пледа.

А проснулся от ослепительно яркой вспышки. Неужели снова гроза? Но нет, оказывается, щелкая выключателем, я оставил его не в том положении, и теперь в комнате зажегся свет. В чугунных батареях весело зажурчала вода, и комната наполнилась теплом. Я выключил свет, скинул свитер, а вскоре и вовсе разделся – жарко. Кот, как ни в чем не бывало, безмятежно дрых в ямке между спинкой дивана и моей подушкой. Вот же нахал! Я передвинул вниз тяжелую тушку и заснул снова, на этот раз до утра.