Институт Высшего разума

Часть 1 День из жизни студентки

Октябрь 2010 года.

Остров Виктория.

Сегодня утром в научном институте, где я учусь, необычное оживление. Завтра состоится научная конференция, в которой участвуют студенты со всех курсов. Каждый может рассказать о результатах своих исследований. Все в необычном приподнятом настроении, так как ректор сообщил, что среди зрителей будет присутствовать почётный гость. Не знаю, кто именно, я не ходила на собрание по поводу конференции. Не люблю общественные мероприятия, выступления перед толпой. Да и зачем мне это? Я не собираюсь кому-то что-то доказывать, работать на публику. Мне не нужно признание общества, также как и грант в миллион долларов. Я равнодушна к деньгам.

Прохожу мимо небольшой группы однокурсников, которые что-то оживлённо обсуждают.

— Не могу поверить, что завтра нас посетит президент Острова Виктория, — задыхаясь от восторга, сказала одна студентка.

Вот это что-то новенькое. Неожиданно. Может быть, надо было сходить на собрание? Я невольно замедляю шаг и прислушиваюсь к разговору.

— Мы уже знаем, Кира, — перебила её подруга, — все слушали ректора, не ты одна.

— Но я всё ещё под впечатлением, — возразила Кира, — никогда в жизни его не видела, очень интересно. Эдвард такой красивый, молодой. Просто мечта. А если я стану победительницей и получу приз, — она закатила глаза, — представляете, выйду на трибуну, он пожмёт мне руку, вручит премию, сфотографируется со мной. И снимок опубликуют в новостях. Обо мне и моём изобретении узнает вся страна. А Эдвард обратит на меня внимание.

Ты так уверена? Тогда ты ещё большая идиотка, чем я думала. Становится трудно дышать. На автомате сжимаю одной рукой другую, впиваясь ногтями в кожу. Он ведь действительно должен наградить победителя. Или победительницу. И почему я не участвую?

— Мечтать не вредно, — перебила её подруга, — с чего это ты победишь? Можно подумать, ты представишь что-то особенное.

— Главное не изобретение, а внешность, — гордо ответила студентка, — я так оденусь, что на других и смотреть не станут.

— А вдруг победит чудачка? — спросила другая девушка.

Руки сжимаются в кулаки. Напоминаю себе, что надо дышать и оставаться невозмутимой.

— Можно подумать, она будет участвовать. Наша ботаничка, которая в науке впереди планеты всей, отказалась от участия. Боится выступать. Вся в своего чудаковатого папашу. Если честно, у меня от него мурашки по коже. Неприятный тип, настоящий социопат. И дочурка вся в него. Тихая серая мышка, подозрительная такая. Терпеть её не могу, — девушка презрительно сузила глаза.

— И я.

— Я тоже, — поддержали её несколько голосов.

— Кстати, мне ещё зачёт пересдавать. Представляете, Малинин поставил мне ноль, — пожаловалась Кира.

— Вот подлец. Сочувствую, — подруги обняли Киру, лицемерно утешая её, — а ты не учила?

— Да какое там? — заныла девушка. — Я думала, будет как обычно. Как с другими преподами. Надела шортики покороче, топик с большим вырезом. На наших ботаников действует безотказно. Не могут глаз оторвать от моего выреза. Зачёты толком и не принимают, сразу оценку ставят. Так и с этим, думала, будет.

Я слушаю ещё внимательнее, боюсь даже вздохнуть, чтобы меня не заметили. Но к моим щекам приливает жар, я догадываюсь, что краснею.

— И что же?

— Да ничего, — злобно ответила Кира, — ноль реакции. Даже не посмотрел на меня. Только требовал отвечать по билету. Когда выяснилось, что я ничего не знаю, поставил ноль. Ненавижу! И чего ему надо? Не понимаю его, честно. Тут молодая красивая девушка, чуть ли не полуголая перед ним стоит. Такой контраст по сравнению с его благоверной кобылой, беременная со своим пузом ходит, что там, кроме этого пуза увидишь? Тётке за сорок, а она рожать вздумала. Вообще цирк.

Студенты издевательски рассмеялись.

Не в силах сдержать слёзы, быстро иду по коридору. Да, они правы. Я — никчёмность, ботаничка, серая мышь, трусиха, неспособная выступить перед аудиторией. И не способна постоять за себя, не могу ответить на оскорбления. Разве я должна прощать унижения?

Иду вглубь здания. Здесь уже никого нет. Дохожу до одной из заброшенных лабораторий, нахожу в стене незаметную дверь. Открываю её магнитным ключом. Это лифт. Захожу. Дверь захлопывается, кабина едет вниз.

Кабина плавно опускается, а я закрываю глаза, вспоминая события прошлой ночи.

Вчера вечером после занятий решила прогуляться перед сном. В воздухе ещё чувствовалась влажность после недавнего дождя. Машину я бросила на соседней улице, чтобы не привлекать внимание. Подхожу к высоким воротам. За ними пустой тёмный парк. Когда я шла сюда, на улице не было ни души. Понятно, поздний вечер, а завтра рабочий день. Люди ложатся спать очень рано. Ведь к опозданиям на Виктории относятся строго. За первое сразу увольняют. Даже если всего на пять минут и по уважительной причине. В нашей стране не существует причин, способных оправдать опоздание. Даже смерть работника не является уважительной причиной пропустить работу. Да, вот такой идейный президент Острова Виктория. Ошибок не прощают никому, работа превыше всего. Все уже привыкли к таким условиям, да и что они могут сделать? Наш президент даже уволил двоюродную сестру, которая опоздала на совет министров из-за застрявшего в небоскрёбе лифта. Как истинный лидер, он подаёт работникам пример, всегда следует собственным правилам. И, естественно, приходит на работу раньше всех. Поэтому в норме ложится спать очень рано. Ведь во сколько надо вставать, чтобы в семь утра уже быть на работе? Не понимаю, зачем такие жёсткие правила? А мне обидно. Ведь вечер, начало ночи, такое замечательное время. Волшебное. Кажется, обязательно произойдёт какое-то радостное событие. Чистый свежий воздух наполнен счастьем и любовью. Ветер приносит приятную прохладу от океана. Пахнет морем и лилиями. Как я люблю воздух Виктории. Нигде и никогда я не смогу быть такой счастливой, как здесь. Четырнадцать лет назад моя семья приехала сюда в поисках убежища. Мы были нищими, жили в бразильских трущобах, скрываясь от неведомой мне в то время опасности. Я улыбаюсь воспоминаниям.

Часть 2 Как можно верить?

Выражение шока на лицах родителей только усиливает мой восторг. Да, я счастлива. Наконец, все мои обидчики будут наказаны. Но я знаю, что мама с папой против моей идеи, и это слегка омрачает радость. Боюсь, они не позволят осуществить мой план. Перед глазами всё расплывается, когда слышу в сознании голос отца:

«Дарин, мы должны использовать Прозрачную смерть лишь в качестве защиты. Мы никогда не нападаем первыми, сколько раз повторять? Как бы ты ни была обижена, терпи, будь выше этого. А наше изобретение можешь использовать, только если возникнет непосредственная угроза для жизни. Тебе напомнить, что мы хранители? Наша задача — следить за мировым порядком, а не нарушать его».

«А мне плевать! — мысленно повышаю голос. — Надоело скрываться от всех, делать вид, что мы ничтожества, нищета, отбросы общества, скучные, занудные ботаники-аскеты. На-до-е-ло!» — по слогам мысленно произношу я, часть меня при этом приходит в ужас, я ещё никогда открыто не шла против отца. Его авторитет неоспорим, он самый могущественный из нас, ни у кого в семье нет такой силы, ведь Высший разум избрал своим проводником именно его, а не меня. Но я настолько разозлена, что мне уже всё равно. Не зря родители мне не доверяют, говорят, я слишком нестабильна.

— Дашенька… — резко прихожу в себя из транса ментального общения, услышав голос матери в реальности и почувствовав ласковое прикосновение к плечу, — пожалуйста, не надо, папа прав. Ты хорошая девочка, не опускайся до мести.

Мне становится стыдно за глупый срыв, я же обещала родителям держать себя в руках. Уже понятно, что они не пойдут у меня на поводу, не примут мой план, поэтому придётся импровизировать. Ненавижу обманывать родителей, но другого выхода нет, надо действовать тайно.

— Хорошо, пусть будет нейроинтерфейс, — покладисто соглашаюсь я. Одновременно ставлю ментальный блок, чтобы папа не смог прочитать мои мысли. Ночью заберу образцы HVRT1 и voila, Господин президент увидит моё величайшее изобретение в действии, а однокурсники навсегда запомнят как оскорблять представителей величайшей расы сверхлюдей.

Почему-то меня сейчас всё раздражает. Не понимаю, что со мной. Кажется, меня все вокруг ненавидят, предают, обижают. Ненавижу всех, кроме, конечно, родителей, только их люблю. Мысли, шокирующие даже меня саму, появляются в сознании. Сделать так, чтобы в мире не осталось никого, кроме меня и родителей. Стоит только применить наш вирус, и в мире в самом деле никого не останется. Я злорадно улыбаюсь при этой мысли.

Правильно говорят: не обижайте робкого, скромного человека, он будет долго терпеть, но однажды не выдержит, и его месть будет опасной. И почему они меня унижают? Я им не сделала ничего плохого, вообще не общалась с ними. Держусь в стороне, никуда не вмешиваюсь. Неужели из-за того, что я не такая, как они? Не хожу на вечеринки, не интересуюсь модой, современной музыкой, фильмами, не пью, не курю, не принимаю наркотики, не участвую в сплетнях. И за это меня ненавидят? Люди не любят тех, кто отдаляется от коллектива. Хотят, чтобы все сливались с серой массой, были частью толпы. Я не хочу жить как все.

А мой любимый? Тот, кого я скрываю от всего мира и который обещал защищать меня от всех. Ему всё равно, что я сумасшедшая, он любит меня такой. Так я думала всё это время, но сейчас сомневаюсь. Возможно, я для него не более чем развлечение? Он помешан на работе, она — его истинная любовь, а со мной он даже не делится новостями. Почему не рассказал, что приедет в университет? Значит, не считает это нужным. Ну что же, сам виноват, узнает, кто я на самом деле и на что способна.

К машине идём, когда уже стемнело. Я рада, что занятия уже закончились, институт опустел, в коридорах ни души. Я сейчас не в том состоянии, чтобы снова встретить однокурсников, наблюдать, как они лицемерно здороваются с моим отцом, изображая вежливость, а затем провожают его ненавидящими взглядами. Они считают его самым строгим и нелояльным профессором в университете. Думают, им должны просто так зачёты ставить за красивые глазки. Ещё чего, кто не учится, тот вылетает из института, всё просто. Вспоминаю Киру, которая пыталась соблазнить моего отца, чтобы он ей поставил зачёт. Меня тошнит. Наверное, из-за этой идиотки, которая посмела даже подумать о таком. Хотя я заметила, что последнее время меня часто тошнит и самочувствие как-то не очень. Перепады настроения намного сильнее, чем обычно из-за биполярки. А ещё я постоянно голодная, ем и днём и ночью. Сегодня утром мама заметила, что моё привычное белое платье, которое ношу уже давно, стало мне слегка мало в талии. Она ещё пошутила по этому поводу, спросила, кто из нас беременна — она или я? Хорошо, что папа не слышал, он бы не оценил шутку. А началось всё после Саммита по климату недели две назад. Неужели? Но нет, невозможно, ведь у меня очень слабое здоровье, недостаток веса. Но всё-таки, кто знает. По идее, надо бы поговорить об этом с любимым, но я почему-то боюсь. До сих пор не знаю, как он воспринимает наши тайные отношения, нужна ли я ему? Слишком это нереалистично, как сказка о Золушке. Но в жизни сказок не бывает, поэтому не верю, что он может смотреть на меня серьёзно. Когда-нибудь всё равно женится на одной из своих дворянок. Поэтому не могу ему доверять.

— О чём думаешь, дочь? — немного обиженно спрашивает отец, прерывая мои размышления. Понятно, видимо, опять пытался влезть в моё сознание, а я же установила блок, ничего не получилось, вот он и обиделся, думает, я что-то скрываю. Так и есть.

— Папа, я думаю о твоей студентке Кире, — честно отвечаю я.

— А кто это? — удивлённо спрашивает отец.

— Одна тварь, которая пришла сдавать зачёт в шортах и топике, ты разве забыл? Я слышала, она рассказывала об этом подругам, жаловалась, что ты не поставил ей оценку за внешность, хотя она именно на это рассчитывала.

— Очень интересно, — мама насмешливо посмотрела на отца. — Андрей, это правда?