Интербабки

Глава 1.

Иронический роман

« Другу моему, рано ушедшему Альтову Андрею Владимировичу, который и подсказал сюжет, посвящаю этот роман».

Автор

***************************************************

- Дед! Девяносто лет!

- Ага! Есть!

- Барабанные палочки!

- А теперь у меня!

- Топорики!

- Мимо!

Они сидели на веранде – три старушки и одна моложавая особа.

Было тепло, и тишина нарушалась лишь голосом ведущей и игроков, вскрикивающих время от времени. Конец лета. Духота сменилась вечерней прохладой, и компания была занята делом, которое требовало пристального внимания. Они играли в лото. А чем прикажите заниматься в этом «нежном» возрасте трем стареющим женщинам пенсионеркам, не растратившим ещё памяти и сознания? Конечно, они играли в приличную доступную игру. Не в карты же! Хотя и в карты они тоже иногда играли, но в большинстве на них они гадали или раскладывали пасьянс – «друге всех тоскующих», как говорится.

Нет, они не тосковали уж так по своей молодости или же отсутствию внимания, они просто развлекали себя, как могли, не доставляя родным хлопот своей старостью. Эти женщины были оптимистками и уважали свой возраст. Говорят, что стареть можно красиво? Можно, если не зацикливаться на своих годах, если не ставить на себе крест и думать, что всё осталось позади.

Эти мадамы, иначе их не назовешь, совсем не хотели стареть и в свои шестьдесят с хвостиком выглядели намного моложе своих одногодок. Кроме всего они одевались по моде, причесывались по ней же и даже иной раз красились. Правда, соблюдая приличия. То есть тогда, когда у кого-то был юбилей или какая иная волнующая дата. К примеру, восьмое марта или «день всех влюбленных».

Да-да! Его они тоже отмечали! А то! Ведь когда-то сами были влюблены или кого-то любили. Память – она штука сложная. Вот и вспоминали в тот день, за рюмочкой «чайку», о своих любовных похождениях и вздыхали, что все уходит в прошлое.

- А что, подружки, - начала как-то одна из них, - может, тряхнем стариной и подадимся в клуб на танцы? Пойдем, глянем, как нынешняя молодь пляшет! А то и сами потрясёмся!

Так они однажды и приперлись в местный «клубешник», как называла молодежь по-современному старый деревенский клуб, ещё времен «брежневского застоя». Там также, как и раньше в их годы, толпился народ сразу у входа. Парни были пьяны, девчонки взвинчены и все поголовно курили. В зальце было жарко, и громкая музыка закладывала уши. Старушки посмотрели-посмотрели, потолкались и пошли домой. По дороге плевались и фыркали, что нынешняя молодежь уж совсем распоясалась, совсем стыд потеряла.

- Почти голые и так дергаются, что кукол марионеток напоминают! – возмущались они, вспоминая уже свои юбчонки чуть ниже трусиков и такие же громкие звуки шейков и твиста.

В общем, теперешние танцы не понравились нашим старушкам, и они решили устраивать посиделки своими силами. То есть с гармошкой Гришки-гармониста или же с магнитолой времен царя Гороха – «Спутник» рижского производства, всё ещё работавший. По нему ловили новости и клипы. Волна называлась «для дачников». Там всегда передавали песни тех самых их лет. Вероятно, рассчитывая, что на тех дачах сидят лишь, как и они, одни пенсионеры.

Этот семидесятилетний дед был еще в силе. В смысле в силе физической, то есть ходил и даже мог выпить. А уж играл! Виртуоз! Все песенки и мелодии их молодости выдавал. Так что эти подруги прекратили зариться и плеваться на других, а сами себе устраивали и танцы-шманцы-обжиманцы и песенные вечера.

Сегодня они устроили игровой вариант отдыха, пригласив четвертой свою молодую, по их мнению, сорокалетнюю соседку Иру.

- Я уже закрылась! – вскрикнула Юлия Петровна, женщина шестидесяти пяти лет, седая, стриженная коротко, почти под «бобрик», как в её время назывались такие стрижки у мужчин. То есть, оставляя лишь хохолок на темени. А куда деваться-то! Волос совсем не осталось: потоньшали и выпали. Но так-то вид был современный. Такую стрижку увидела как-то она в сериале у бабки, что играла то ли ведьму, то ли шаманку. Решила под неё подстроиться.

- Вот ты как! – заворчала другая, худая, седоватая подруга с пучком волос на макушке, заколотой современнойяркой заколкой. . – А ну давай проверять! Вдруг обманываешь!

- Ну, ты совсем обалдела, Танька. Такое про меня думать! Это когда я обманывала? – взъерепенилась Юлия Петровна. – Ты чаще нас водила за нос! Забыла, как вчера зажулила и наставила лишку!

- Э-э-э! – взмахнула рукой третья. – Брэк! Чего сцепились! Счас проверим!

И начала называть цифры один за другим. Всё сошлось и все тут же заулыбались.

- Спасибо! – сказала Юлия этой третьей, старухе более старше, может к семидесяти, с хвостом густых волос на затылке, где не светилось ни одного седого. – Я выиграла! – высокомерно кивнула она Татьяне Ивановне, той, которая сомневалась в ней.

- Ладно-ладно, забирай! – фыркнула Татьяна. – Твои сорок рубликов. Считай, литр молока бесплатно купишь.

- Не твое дело, куда потрачу свой выигрыш. Может поллитровку куплю и напьюсь с радости?

- Ага! – засмеялась третья, которую звали Валентина Юрьевна. – А потом пойдешь в разнос!

- Это почему-то я в разнос! – обиделась Юлия Петровна. – Можно подумать, что я пьяная когда бушевала. Не путайте меня с Гришкой. Это ему уже нельзя подносить, всё пропьет и будет потом песни жалостливые петь про любовь. А я ничего. Стойкая!

- Ага, стойкая! – хохотнула Юлька, как назвали они сами себя и меж собой: Танька, Валька, Юлька. – А кто тот раз приставал к соседу, приглашая его к себе развлечься? А?

- Да ладно вам, бабочки! – оборвала их спор миловидная моложавая четвертая в их компании, по имени Ирина. Все звали её Иришкой и считали почти дочкой. – Давайте погадаем! Все интересней этого дурацкого лото.

- А что? – подхватила её Танька. – А давайте! Глядишь, и себе нагадаем любови!

- Ой-ой! – захихикала Юлька. – Старая кошелка, а все туда же! Любовь ей подавай! Может тебе и секс ещё впридачу?

Глава 2.

И она таки разместила. Выбрала самые, что ни есть удачные и подписала, что готовы ехать хоть сейчас.

- Писать письма не электронные, а простые, бумажные, - подписала она и дала адрес каждой из них.

Старым своим подругам не сказала, чтобы те не вздумали её ругать, мол, нельзя без спросу. Но по истечении времени забыла и сама, так как пока не было ответов никаких. Она почти каждый день листала сайт и не видела там даже намеков на них.

А тут уже время подошло запасать грибы на зиму и на продажу. Ира увлеклась бизнесом: собирала грузди и белые, солила, сушила и даже жарила. Все прибыток. Стояла у дороги в областной город и торговала ими в открытую, как и многие другие селяне в это время года. Товар ходкий, шел хорошо, просто рвали с рук, останавливая свои машины, завидев грибные залежи.

О своем посте на сайте она вспомнила лишь по истечении месяца и заглянула нечаянно. Там было несколько желающих познакомиться и просили электронный адрес. С этим и прибежала вечерком в гости Ира к своим соседкам-старушкам. Представила им новости, а те ни ухом ни рылом, как говорится. Напустились на нее, плюются, ругаются, называют бесстыжей. Она лишь засмеялась и еле их успокоила.

- Да не сейчас же они приедут-то. Просят написать. Может и сгодятся? А? Только посмотрите, какие мужички!

И она развернула свой планшет с их фотками. Тут уж бабки прильнули к портретам с любопытством. Просмотрев несколько претендентов, они удивленно переглянулись.

- Ишь, ты! – сказала Валентина и покачала головой. – Старые, а всё туда же! Бабу им подавай! Стыдобень!

- Так уж и стыдобень! – откликнулась, опомнившись, Татьяна. – Я-то не была замужем. Могет смогу хоть счас счастье свое найти. И при том я младше вас всех. Мне-то еще пятьдесят девять.

- Ага! – хмыкнула на её слова Валентина. – И будешь ты «интердевочка»!

- А что! Есть же интердевочки, теперь будут интербабушки! – крикнула Татьяна и все тут же прыснули со смехом.

- Как ты сказала? – удивилась Юлия Петровна. – Интербабки? Любопытно! И что теперь делать?

Они внимательно посмотрели друг на друга.

- Думаю, что надо ответить, - робко сказала Ира. - То есть написать, что согласны на переписку. Пусть себе пишут. Будет интересно.

- А они-то знают русский язык? Или по-английски писать будут? Мы тогда как прочтем? – спросила улыбающаяся Татьяна, самая смелая из них.

- Дак они будут писать на своем, а тут же есть переводчик по-русски! – уверила их Ира. – Этих мужичков я отобрала для вас так, чтобы они могли если не писать, то хоть бы говорить и понимать, если что. Вот смотрите, что пишут.

Она перевернула к себе планшет и начала читать вслух. Все они были как под копирку: здоровые, веселые, самостоятельные. Приглашали к себе. Один в Канаду, другой в Австралию, третий в Бразилию. И все живут хозяйством на фермах!

- Так им нужны рабыни Изауры, а не жены! – вскричала испуганно Юлия.

Бабки посмотрели на неё изумленно.

- Точно! – высказала за всех Валентина. – У них там никто из местных баб не может так тянуть хозяйство, как наши. Вот они и раззявили рты на бесплатные руки. А что! И жена в постели и раба в хозяйстве. Два в одном!

Бабки задумались.

- Да ладно вам, подруги! – вдруг прервала их молчание Татьяна. – Но они же вас только будут и любить. Вас, и никого другого.

- А что же своих не нашлось на такую любовь? – вступила вновь осторожная Валентина. – Небось, не приняли их или уже знали кого. А нам пыль в глаза пускают. Может и даже не их самих фото? Ишь, какие гладкие!

- Чего гладкие! – вскричала Татьяна. – Ты жа еще и не выбрала, а уж хулишь. Надо пробовать и тогда выводы делать.

- Вот ты и пробуй, а мы посмотрим! – закончила Валентина, прихлопнув ладонью по столу, будто припечатала.

- И всё же, Валентина Юрьевна, - сказала осторожно Ира. – А кто вам-то понравился? Неужто никто? И повернула к ней планшет. – Вот мужик ничего. Как вам?

Валентина внимательно вгляделась в фото седовласого плотного мужичка в шляпе с большими полями, заломленное в середине и сдвинутое набок.

- А как зовут его? Откуда он? – спросила она уже другим, заинтересованным голосом.

- Он из Канады и зовут его Джон Вайтс. У него конеферма. Ищет хозяйку в дом, не на ферму. Хочет женщину русскую за пятьдесят лет.

- Ну, если только в дом, то можно и посмотреть, - медленно сказала женщина, пристально вглядываясь в предложенную кандидатуру.

- Давай мнЕ его, - решительно сказала она, ткнув пальцем в фото. – Там посмотрим, что напишет.

- А мне кого посоветуешь тогда? – встрепенулась Татьяна.

- Так выбери сама, если что, - повернула к ней планшет Ира. – Вон их сколько!

Татьяна долго возила по экрану пальцем, перелистывая страницы и вчитываясь в строчки писем-пожеланий. Наконец остановилась и замерла.

- Ты чего это? – толкнула её в плечо Юлия. – Прынц что ли какой обозначился? Покажь!

Она придвинулась ближе в подруге и, поправив очки, взглянула на моложавое синеглазое лицо мужчины. Тот стоял в полный рост, подбоченясь с хлыстом в руке. На дальнем фоне виделась отара овец и еще дальше желтые холмы. Лицо было обычным, не заграничным, скорее советским попахивало, то есть уж совсем по-славянски простым. Но весь антураж и конь рядом создавали картинку бравого мужичка.

- И прям прынц на белом коне! – фыркнула Юлия Петровна. – Ну, уж и выбрала ты себе кандидата! А вдруг он тебя не захочет? Вдруг ты старая для него?

- А это мы еще посмотрим! – серьезно кивнула она и усмехнулась, гордо подняв подбородок. – Чем я не принцесса!

- На горошине! – хором сказали подруги и заржали.

Татьяна пожала на их смех плечами и обратилась к Ирине.

- А его как зовут и откуда он?

- Он из Австралии. Как ты поняла по картинке. Там такая природа. Много солнца и много овец. Он тоже фермер. И зовут его…- тут она сделала загадочную паузу и сказала торжественно глядя на всех, - Иваном. Вот!

Глава 3.

Утро задалось. Было тепло и по сентябрьски тихо и красиво.

Юлия Петровна вышла из своего двора, плотно прикрыв калитку, и направилась к дому Татьяны, который стоял через дорогу. Да и дорОгой ту не назовешь - просто утоптанная улица, но без пыли, заросшая травой. На ней ещё не высохла роса, и ноги женщины были влажны и холодны. Она слегка поежилась и тут же толкнула калитку. Вошла в чистый дворик подруги и стукнула в крайнее окно. Отодвинулась занавеска, и показалось лицо Татьяны. Она махнула ей, мол, скоро, жди.

Закрыв двери дома на замок, она поздоровалась, и они вышли на улицу.

Ещё было рано. Только что прогнали коров и по всему пути попадались коровьи лепешки. Женщины чертыхались, стараясь не попасть в них ногой. Всё же ехать в машине с навозом на подошве – моветон, как сказала Юлия Петровна. Она уже пару раз чистила свои туфли о влажную траву от птичьего помета, чем была щедро усыпана деревенская дорога.

Вскоре увидели остановку и рядом несколько человек. Подошли, поздоровались и стали ждать автобус. Вскоре подъехал минивэн, и они удобно расположились в мягких креслах иностранного автомобиля. Большие окна не мешали им рассматривать мелькающий пейзаж, и они тихонько переговаривались, стараясь не нарушать общественной тишины полупустого салона. Вскоре и сами замолчали, задремав в удобных креслах, как и другие сельчане, ехавшие в город на работу или еще по какому делу. Вскоре проснулись от шума голосов и толчка тормоза. Приехали. На привокзальной площадке было мало народу, все же рановато, но те кто был суетились и покрикивали. Женщины вышли, огляделись, поняли почем тут шум и решительно двинулись в сторону рыночной территории, что находилась прямо за вокзальной. Местность была открытой, без ограды, но с воротами, которые обозначали рынок. Так и было написано на железной вывеске, придерживающие её металлические столбы – КОЛХОЗНЫЙ РЫНОК. Это всё, что осталось от социалистического прошлого. Местная власть даже не удосужилась поменять вывеску. А зачем? И так понятно, что не супермаркет. Это они там пишут и рекламируют, а здесь и так понятно, что это за место и что там делает народ. А народ накапливался и уже стоял гомон голосов, визги свиней, клекот и петушиные крики. Эта часть была спокон веков отведена под животных и поэтому туда и двинулись наши бабки.

Пройдя до места, где стояла машина с раскрытыми задними дверцами пикапа, они увидели клетку с поросятами, которые лежали на подстилке или стояли упираясь маленькими пятачками в металлические прутья. Они были розовыми, чистенькими и вызывали умиления у всех, кто подходил и приценивался или просто смотрел на животинку. У дверцы сидела дородная женщина в платке, завязанной под волосы назад и деловито объясняла, что и сколько стоит молодняк. На той же дверце висели красочные буклеты с толстыми свиньями, поросятами и кабаном производителем. Женщина показывала пальцем на рекламу и потом на свою продажу. Одни качали головами, видимо не нравилась цена, другие улыбались и сюсюкали, будто детишкам.

Тут у Юлии мелькнула мысль, как провезти поросенка и она поделилась её с Татьяной. Та вначале опешила, а потом громко расхохоталась. Так и порешили сделать. Завернули обратно в город и проехали на местном автобусе до магазина «Малыш», где купили пару памперсов, чепчик и легкое цветное одеяльце. Потом, со смехом и шутками, прошли обратно на рынок, и Юлия все же выбрала себе поросенка, советуясь и с женщиной-продавцом и с Татьяной. Та, когда закладывала его в парусиновый мешок, специально сшитый всё той же продавщицей, Татьяна уже тогда не могла стоять спокойно, все тихо смеялась, прикрыв рот рукой. Юлия и толкала её в бок, мол, что ржешь, и показывала глазами, но та не могла остановиться.

- Веселая у вас подруга, - прищурилась продавец.

- Да уж, - подтвердила её слова Юлия и уже шикнула на Татьяну, делая при этом «большие глаза».

Татьяна отворачивалась, давясь от смеха и, Юлия быстро расплатившись, потащила ту с места.

- Вот что ты ржешь! – в сердцах сказала она, прижимая к груди мешок с попискивающим поросенком. – Ещё ничего не случилось, а ты всё выдаешь! Другие подумают на тебя – сумасшедшая бабка!

Татьяна уже не могла говорить – она просто присела от смеха:

- Ой! Счас описиюсь!

- Ну-ну! – хмыкнула Юлия. – Только вот этого нам и не хватало! Вон уборная! Иди, я обожду.

Она присела на каменную тумбу, что стояла у ворот и начала обмахиваться платком, стянув его с головы и утирая лицо от пота. Татьяна сказала:

- Я счас! – и дернула в сторону синеньких кабинок, что стояли в стороне от деревянных старых прилавков, еще времен «царя Гороха». Там уже вовсю располагались местные «колхозники» со своим товаром: мясом и тушками птиц, молочкой и медом. Всё это с утра шло на «ура», и публики было много, и раскупалось быстро, еще до жары и духоты. Въезжали машины с картошкой и морковью, луком и другими товарами осеннего сбора овощей и фруктов. Гул голосов усиливался и от людей и от машин.

Поросенок, сидевший в мешке на коленях Юлии, заворочался и, громко пискнув, обмочился. Мешок промок, и влага потекла женщине на платье, прямо рядом с причинным местом. Она ахнула, и, с испугу, скинула его на землю. Поросенок, ударившись, завизжал со всей мочи. Бабка подхватила тут же мешок и прижала к груди, убаюкивая, как ребенка. Глядя на неё, многие прохожие делали удивленные лица или же посмеивались, кивая, мол, понятно что. Юлия делала серьезное лицо, лихо сдвигая брови и отворачивалась, пожимая плечами на едкие замечания улыбающихся мужиков. Да и женщины тоже похохатывали, глядя на мокрое переднее пятно. Тут подошла Татьяна, и они быстро пошли по дороге, не сворачивая, прямо к автобусной остановке. Не доходя до неё, завернули за угол стоявшей недалеко пятиэтажке, зашли в подъезд и прислушались. Пока никого не было видно, решились на свой карнавал - переодеть свиненка в ребенка.

- А что? – хихикала Татьяна, надевая на поросенка подгузник. – Чем не ребенок! Раньше надо было это надеть, тогда бы не нассал бы тебе на юбку! Хотя теперь ясно, что ты молодая мамаша! – уже просто сдерживалась она от смеха.