Интра

Арка 1. Жертва. Глава 1.1. Похороны

Добираясь до поселения Уступ, Мир дважды заблудился. Оторванное от внешнего мира, поселение, не было отмечено на большинстве карт. И, почти потеряв терпение, он получил подсказку в одном из трактиров, через которые проходил: трактирщик дал ему верное и скорое направление в нужную сторону, а вместе с ним и легенду, происходившую из Уступа. Через день он нашёл деревню, встретившую его гулкой тишиной, и только лишь столб дыма на окраине деревни говорил, что здесь живут люди.

Чёрный, густыми клубами дым, поднимался в пасмурное небо. Огонь погребального костра уже охватил покрытые белым полотном тела. Похороны не считались грустным событием: все люди испокон веков верили, что после смерти душа человека переходила в иной, гораздо лучший мир, чтобы потом снова переродиться. Именно поэтому увидеть на лицах скорбь и печаль при погребении покойников было редкостью.

Прибыв на пятый день недели в Уступ, волхв увидел только слёзы и безразличие на лицах людей, тогда как по традиции должны были быть радость и смирение. Тела двух умерших пожирало пламя, а вихрастый дым разносился по покрытому грязной водой полю, отходящему от сильных весенних паводков. Стоящие небольшой толпой у двух дровяных подъёмов, люди тихо переговаривались, и лишь одинокий сгорбленный старик молча стоял впереди и улыбался сквозь горькие слёзы, а руки его дрожали. Он с силой сжимал свою шапку, не отрывая взгляда от погребального костра.

Волхв остановился неподалёку в ожидании окончания ритуала прощания с мёртвыми. Призыв о помощи в поселение волхвов пришёл неделю назад и, потому как это была просто неясная для жителей хворь, Мира отправили туда одного. Сейчас, наблюдая за необычным поведением людей на похоронах, волхв вспомнил легенду, которую ему рассказал трактирщик.

Когда-то давно, когда ещё боги ходили по земле рядом со смертными, на одной из гор стояли великолепные Золотые Палаты, в которых жила пара могущественных богов. Вскоре между одним из них и иным богом произошла битва, причиной которой стала, как ни странно, любовь и ревность: один из богов замыслил украсть у другого его жену. Естественно, ничем иным, кроме как, кровавой битвой это закончиться не могло. С тех далёких лет от прекрасных Палат остались одни лишь руины, а люди, хранившие в памяти поколений воспоминания о давно минувших днях и желая быть ближе к богам, поселились у подножья той горы.

Мир всем сердцем понимал желание людей прикоснуться к закрытому для них миру. Именно поэтому он не выразил никакого недовольства от ссылки в это забытое людьми место.

От наблюдения за ритуалом Мира отвлёк звонкий голос.

— Ты волхв? — перед ним стояла маленькая девочка и с любопытством рассматривала его светлые одежды.

— Так и есть, — ответил Мир. Глаза ребёнка тут же загорелись, а руки вцепились в испачканное на коленках платье.

— Ты можешь превратиться в птицу? — восторженно спросила она.

— Я не могу.

— А в лису?

— Тоже нет.

— Почему? — склонил голову к плечу ребёнок.

— Волхвы не превращаются в животных, — после его слов улыбка девочки померкла.

— А кто тогда может? Жрецы?

Мир улыбнулся и присел перед ней на корточки.

— Кто угодно, если сможет научиться. Но жрецы в первую очередь, да.

— Ясно. — Подумав с мгновение, улыбнулась девочка, — Меня зовут Ягода. А тебя?

— Ягода? — переспросил волхв.

— У меня ещё нет имени, — ответил ребёнок. Дети, как правило, не получали имени до того, как им не исполнялось хотя бы пять лет, а после родители нарекали их в соответствии с отличительными чертами. Поэтому не было ничего удивительного в том, что у ребёнка было скорее прозвище, чем настоящее имя.

— Меня зовут Мирослав, — склонил голову в приветствии Волхв.

Девочка снова улыбнулась и уже открыла рот, чтобы ответить, как её прервал женский голос.

— Ягода! Немедленно вернись!

Ягода надула губы и, последний раз улыбнувшись Миру, убежала к матери, встревожено поглядывающей на волхва.

— Сколько раз я тебе говорила, что нельзя подходить к незнакомцам…

Мир встал и, отряхнув колени, посмотрел на толпу. Отвлечённые от погребальных костров люди бросали на него заинтересованные взгляды, но никто не сделал и шага, чтобы поприветствовать последователя бога.

От толпы отделилась фигура и двинулась в сторону волхва. Староста деревни внимательно оглядел парня. Глава Уступа ни разу не встречал волхвов, но не признать его в госте было невозможно — светлые, почти белые одежды и неизменный серп за поясом всегда говорили, что перед вами самый настоящий последователь светлого и чистого пути Белобога, обладающий тайными знаниями и сильнее прочих — умением врачевать.

Староста подошёл ближе и со вздохом поклонился волхву в приветствии.

— Я не хотел мешать обряду, — поклонился в ответ Мир.

— Всё в порядке, всё в порядке, — хриплым от частого курения голосом ответил староста, пристально смотря на волхва. — Мы ждали вас позднее.

— Белобог помогает каждому нуждающемуся.

Молодой человек в белой одежде с доброжелательной улыбкой на лице выжидающе посмотрел на него. Ещё относительно не старый староста деревни выглядел как обычный мужчина. С редкими светлыми волосами и морщинами вокруг глаз, лицо его смягчали серые глаза — увидев такого человека, сразу проникнешься к нему симпатией и доверием, до того добрыми были его глаза. Спокойный взгляд и тёплая улыбка могли преобразить обычную внешность.

Глава 1.2. Мавка.

— Задолго до моего рождения, жители деревни часто проделывали путь к заброшенным Злотым Палатам, чтобы оставить богам подношения. Несколько поколений назад на тропе погиб путник, и люди решили, что ходить сюда отныне небезопасно. Число посещений сокращалось, пока, в конце концов, люди не перестали делать тут подношения, построив в поселении алтарь для Мокоши.

— Тогда откуда ты знаешь, куда нам нужно?

— Мы со Славой часто убегали сюда, прячась от его отца, — улыбнулась девица.

Густой, труднопроходимый, лес, подступал со всех сторон. Если бы Мира не вела девица, он с большой долей вероятности ещё долго блуждал бы по лесу в поисках Палат. Деревья с густыми, плотными кронами лишь тонкими лучами пропустили дневной свет, мрачно нависнув над головой. Пробираясь вперёд, Мир почувствовал, как на лбу собрались капельки пота, а плотная, на случай холодов одежда, начала мешать при ходьбе. В какой-то момент даже у Дарьяны сбилось дыхание, и она замолкла. Движения Мира замедлились, и он, наконец, поймал мысль, которая не давала ему покоя с тех пор, как они зашли в лес.

— Скажи мне, дева, — подал голос волхв.

— У меня, вообще-то, имя есть… — проворчала Дарьяна, с раздражением отряхивая с подола плаща грязь.

— Жители деревни охотятся в этом лесу?

Дарьяна задумчиво напевала:

— На самом деле это запрещено. Для нас этот лес практически священный. Со времён первых поселенцев никто не охотится тут, — девушка поджала губы и провела рукой по коротким волосам, ещё больше растрепав их.

— Но…— многозначительно сказал Мир.

— Но порой кто-то приносил из леса мясо, — закончила она с кислым выражением лица. — Почему ты спрашиваешь?

— С тех пор как мы зашли в лес, я не услышал ни одного зверя или птицы.

Договорив, Мир поднял голову, внимательно вглядываясь в кроны деревьев. Дарьяна нахмурилась, глядя на него, но вдруг резко обернулась.

— Ты слышал это? — тихо спросила она, потянувшись к своему луку рукой. Мир перевёл немигающий взор на неё и одними губами прошептал: «Не двигайся».

В кустах совсем рядом раздался треск. Дарьяна напряглась и краем глаза заметила неясный силуэт, мелькнувший в тени деревьев. На лице Мира, она не увидела ни тени беспокойства, охватившего её саму. Волхв выглядел так, словно ничего не происходило.

— Что бы это ни было — оно ушло, — сказал он и развернулся, продолжая путь.

— Что это вообще было? — спросила девушка, не убирая лук и двигаясь за волхвом, непрестанно оглядываясь через плечо. Мир ничего не ответил. Дарьяна в который раз внимательно оглядела его. Короткие светлые волосы, падающие на правую сторону, спокойный сосредоточенный взгляд, прямая спина и только короткий серп под светлым плащом его одежд. Чистое воплощение последователя мирного и честного пути Белобога. Но какое-то неясное чувство, свербящее на краю сознания девицы, появлялось при нахождении рядом с волхвом. И оно не давало ей покоя. Словно под поверхностью тихого и спокойного пруда что-то таилось. «И всё же», — сказала себе Дарьяна, — «с момента его прибытия в деревню, волхв не показывал ничего, кроме доброты и готовности помогать жителям, даже несмотря на очевидную страшную угрозу от жителей Уступа».

Откинув неспокойные мысли, Дарьяна вновь обратилась к волхву:

— Мир, скажи мне, пожалуйста, Вячеслав может отправиться в ваше поселение, поселение волхвов, я имею в виду, чтобы научиться использовать свой дар?

После продолжительного молчания, не оборачиваясь, волхв ответил:

— Удивительно, что его дар проявился в таком зрелом возрасте.

— Почему? — подняла брови дева.

— Обычно, если дар есть, он проявится в раннем детстве.

— Дарьяна вздыхает и, покрутив пальцами свой лук, отвечает:

— Он и проявился в раннем детстве, просто… — дева замолчала и поморщилась, — в нашей деревни не очень хорошо относятся к… ну к дарам богов.

Мир понимающе улыбнулся и ничего не сказал.

— Мои родители умерли, когда я была ещё совсем маленькая, и меня на воспитание взял наш знахарь. Несмотря на то что я старше Славы на одну зиму, он всегда слишком опекает меня. — Дарьяна улыбнулась, и на щеках у неё показались ямочки.

— Однажды мы со Славой тайком убежали в лес, чтобы найти богов, — дева подняла голову к небу, пробивающемуся через редкую листву деревьев. — Мы думали, что в лесу рядом с Палатами живут боги. Я упала и сломала ногу, не могла идти обратно. Слава… страшно перепугался. Казалось, ему было страшнее, чем мне во сто крат. Он заплакал и потащил меня на руках обратно в деревню. Но что может сделать такой же маленький ребёнок? И Слава всегда был слаб телом. И вот он сидит надо мной и льёт слёзы, а у меня ни слезинки. Тут его дар и проявился, — закончила свой рассказ Дарьяна.

— Только очень сильные эмоции способны пробудить дар, если в твоём роду не было одарённых, — сказал Мир, перешагивая через поваленное бревно.

— В каком возрасте проявился твой дар? — с интересом спросила Дарьяна.

Спина Мира напряглась, и дева тут же пожалела о своём вопросе.

— Не помню, — ответил волхв.