Иные

Пролог

Камин почти догорел, когда в кабинет, едва постучавшись вошёл Степан.
- Ваша светлость, мальчика доставили.
Княз Николай Короштышевский хмыкнул, он знал, что мальчишка наверняка доставил хлопот, сам был таким в его возрасте, не хотел принимать бремя, не понимал, что его сила - это власть. Которой он теперь не может воспользоваться без ущерба для него.
Он тяжело вздохнул поднимаясь, и Степан вздрогнул. Разные слухи ходили про его нанимателя, и в такие моменты Степан часто думал, что возможно, основание у этих слухов все же есть. Массивная фигура князя на миг заслонила угасающий свет камина и в кабинете стало неестественно тихо и темно, словно даже тени затаились. Испугались.

- Доставил он вам проблем, Степан Михайлович? - Князь отвернулся и заложив руки за спину снова взглянул в камин.

- Да как сказать, вашество, - Пожал плечами Степка. - Вел себя спокойно, даже не брыкался особо, хоть вы и предупреждали. - Степан позволил себе улыбку, вспоминая кучерявого, слегка лопоухого мальчишку со злобным взглядом волчонка.

- Дальше. - Поторопил его князь. - Расскажи мне все, до мельчайших подробностей. Взгляд, руки, голос... - Тут князь на мгновение затих. А потом продолжил хриплым голосом: - Все, что ты заметил неправильного или недолжного быть в его возрасте.

Степан задумался, стоило ли указывать на то, как в один миг ему показалось, что глаза мальчонки вдруг изменились? Но, он моргнул и все исчесло. Или же это был отблеск солнечного света.

- Да нет, вашество, ничего, что могло бы броситься в глаза или быть неестественным. Просто парень был зол, сжимал руки в кулаки, а кулаки там ого-го! - Завистливо вспомнил Степан и улыбнулся. Вот уж наградил Господь силушкой. - Я же говорю, когда ему сообщили вашу волю, он обозлился, но спокойно встал и даже бабку эту, ведьма она что ли, осадил, и пошел следом. Видать понимал, что так надо, или же мать предупредила пока жива была, что следует ожидать, все ж с бабкой пацан оставался, а та тоже, и в чем только дух держался? - Удивленно произнес Степан, вспоминая сухопарую скрюченную старушонку, рьяно разбрасывающуюся проклятьями, что в его, Степана адрес, что в княжий. Все твердила про кровь дурную. Вот же, старая!

- Благодарю Степан. Утром пусть пришлют заказанную одежду, отнесешь ему, что подойдет, оставишь, заберет с собой в лицей. И вот еще что, в лицей отвезешь его ты, возьмешь мобиль. Водить, надеюсь, умешь? - Спохватился князь и взглянул на слугу через плечо.
- Обижаете ваша светлость! - Притворно возмутился Степан.

А князь Короштышевский думал о том, что как бы он не скрывал, все тайное рано или поздно становиться явным. И она узнала обо всем! Гнида! Клятву потребовала, мерзавка! Пришлось присягать. Все же сын. Единственный. Ее императорское величество, вдовствуюшая императрица, а на деле - падальщица, желающая заполучить в свою власть иных. Всех почти подчинила. И Черкасского, как показательный номер, в пример привела. А теперь и его на поводок взяла. Умная тварь! Возжелала чтобы иные были на страже интересов империи, умно, ничего не скажешь, все шпионы и приближенные к императрице - иные, а это сила, с которой не возможно не считаться. Вот только, кто из них предатель, который постоянно доносит о новых, рожденных иными, детях? Как его вычислить? Как достать? Как убить?

Глава 1 Нарьян-Марский лицей

Глава 1

Миха, спрыгнув с подножки мобиля поднял взгляд. Прямо перед ним расплылось огромной лужей Баренцово море. Яркое солнце едва пробивалось через серые облака, затянувшие небо. Резкий порыв ветра заставил Михаила вздрогуть и натянуть ворот мехового тулупа. Заполярье. Как оно есть, с его вечными морозами, долгими ночами, сладкими зимними ягодами и северным сиянием. Именно здесь находилась школа для таких, как он. Тех, кто считается отбросом общества, но при этом влиятельные семьи не позволяют признать своих отпрысков душевнобольными или... иными. Это слово, как горький лед скользило на языке, оставляя после себя обжигающую едкую боль.
Иные вообще под запретом. И лишь в кулуарах можно услышать шепотки о таких. О тех, в ком течет нечеловеческая кровь. Или же человеческая. Только особенная.

Михаил хмыкнул, вспоминая бабкины рассказы, и на его лице появилась презрительная усмешка. Как же! Честь рода не позволяет! Но зато, та же самая честь, позволяет отправить собственного ребенка в эту, Богом забытую школу, где творятся бесчинства и студенты погибают. Что ж, значит пришло и его время послужить Родине. Значит послужим! Так послужим, что Родина не забудет!

- Господин Короштышевский, - обратился к нему водитель. - Ваш саквояж. И рядом с Михаилом опустился коричневый пузатый саквояж.

Михаил кивнул даже не взглянув на водителя. Отцовский прихвостень, не иначе. То-то Мишка кожей чувствет, как сверлит его глазами, ждёт, что он, Михаил Николаевич Короштышевский, покажет свой старах или что-то из иного? А вот, хрен тебе, не дождешься и отцу не выйдет доложить!

Миха улыбнулся и подхватив, коричневый, сверкающий новой кожей саквояж, пошел в перед, на встречу новой жизни.
Отец позаботился о том, чтобы он в грязь лицом не ударил и его приодели. Вещи, которые ему покупала матушка и вязала бабушка были выброшены вон и заменены на новые, положенные его новому положению. Вот же глупо звучит! Положение! Какое у него положение? Барчук! Сын мещанки, внук башмачника. Думал Мишка, размышляя об отце, о матери и бабушке.

А ведь он то, Миха, и есть та сама грязь под ногами его отца и таких же, как он ублюдков! Ан нет! Ублюдок здесь не его отец, нет, этот доблестный гражданин империи, просто обрюхатил мещанку и все, свалил в закат, женившись на той, что приумножит его состояние. И как ни крути, а получается, что ублюдок здесь Мишка. Радовало одно, княгиня Короштышевская умерла и детей не оставила.

Михаих тряхнул головой отгоняя паршивые мысли, которые вряд ли доведут до добра. Он взглянул на школу, видневшуюся с причала. Далеко, да и видно плохо. Только остроконечные шпили башен. Но Миха уже видел его на картине в спальне, где он жил эти три дня.
Нарьян-Марский лицей был большим старым замком, расположенным на небольшом острове в Баренцовом море. Мишка вздохнул полной грудью, и в нос тут же забился горьковато-соленый аромат моря смешанный с дымом. Катер. На встречу спешил небольшой катер, с огромным вертилом с боку.
Мишка только хмыкнул. Не сбежать.

Лицей, или же школа, она же и академия, находилась на скалистом утесе, окруженном смешанным лесом.
Он остоял из трех отдельных построек. Самым большим был верхний замок. В этом здании им всем предстояло провести большую часть времени отведенного на обучение. Четыре года. Четыре долгих года!

Стоя на мосту, который вел к пришвартовавшемуся катеру, Михаил позволил себе последний раз оглянуться назад. Он не знал, зачем, но что-то словно вынудило его это сделать. Наверное, хотелось увидеть собственными глазами, что мобиль отца с его соглядатаем все еще на месте. А может хотелось запомнить то, что оставалось там, за вековыми деревьями, уходившими своими кронами в небо, или глянуть на грязную дорогу, в которой застряла чья-то карета и кто-тоторопливо, и ругаясь на чем свет стоит, выбирался из её нутра.

Мобиль был.

И отцовский прихвостень тоже. Стоял, скристив руки на груди и улыбался. Что ж, его воля, коли хочет чтобы слякать впиталась в кожу ботинок, пусть. И Мишка, перехватив поудобнее саквояж пошёл дальше, все ближе приближаясь к катеру, где уже ожидал его скрестив на груди руки моряк.

Моряк, принял вещи Мишки и небрежно бросил на металлическую скамью у бортика. И тут же обернулся к спешащему мальчишке. Так вот кто из кареты вывался! Весело подумал Миха наблюдая за щуплым подростком лет пятнадцати на вид. Его голова была скрыта меховой шапкой-ушанкой, чьи уши на ветру были похожи на меховые крылья, хлопающие неуклюжего парнишку по щекам. Одет он был в кожанный, подбитый овчиной тулуп, на котором остались грязные пятна. Мальчишка ловко вспорхнул на катер и с улыбкой обернулся к Мишке протягивая руку.

- Я Георгий, а ты? - Спросил он весело и, до противного, жизнерадостно улыбаясь.

- Миха. - Коротко пожав руку представился Мишка и тут же отвернулся от нечаянного спутника. Миха любил воду. Любил смотреть на нее, а тут целое море! Кажется Мишка, без памяти влюбился в море с первого взгляда.

Катер ловко прыгал по волнам, вертя своим вертилом во всю мощь, и только гарь от угольного топлива портила всю радость момента. Школа приближалась. Их с Гришкой высадили у самых ворот. Не было тут ни причала, ни встречающих, ни провожатых. Только камернный мост и ворота. Стоило пересечь ворота школы, как перед Михаилом открылся каменный двор, заполненный такими же мальчишками, как и он. У всех было почти одинаковое выражение лица - обреченность.

- Еще один … - протянул чей-то противный гнусавый голос, с нотками зависти. Зависти? Михаил обернулся на звук голоса.

Чуть в стороне от основной массы мальчишек разных мастей, стояла группка ребят, не так хорошо одетых, как большинство, а от того со злобой на лице они отпускали неуместные, глупые, а порой и злые шуточки.

- Что, и тебя семейка сбагрила? Да? - Мерзко хохотнул он, оглядывая Михаила с ног до головы. - Да, гляжу деньнег не пожалели, приодели, в последний путь, так сказать! - и он засмеялся, холодно и колко, при этом не сводя внимательных глаз с Михаила.