Ирина

Глава 1

В тот день заветная мечта Мехмеда обрела плоть и кровь. Он вступил в Константинополь – Византию, город, чья история вплелась в канву его души с самого детства. С каждым рассказом о безуспешных осадах, с молоком матери, он впитал в себя жажду покорения этого великого города. Султаны, начиная с самого Османа, мечтали о Константинополе, но неприступная твердыня оставалась непокоренной, словно насмехаясь над их амбициями.

И вот, он здесь, очарованный Константинополем – колыбелью православного мира, городом, застывшим в камне и легендах.

Белоснежные мраморные колонны, словно проросшие из самой земли, хранили в себе отголоски былого величия. Руины храма Геры Акры поражали своей уникальностью: их конструкция, имитирующая птичье перо, устремлялась ввысь, изящно сужаясь к небу. Вдалеке, словно мираж, возникала Триумфальная арка с тремя пролетами и шестнадцатью колоннами, за которой высилась статуя императора на вздыбленном коне. Пройдя под аркой, Мехмед замер, пораженный великолепием собора Святой Софии – архитектурной жемчужины, о которой он столько слышал. Слова меркли перед реальностью: собор возвышался, словно небесный исполин, его купол, подобно кораблю, плывущему по волнам, доминировал над городом, украшая и оберегая его.

Приблизившись, султан оказался в просторном дворе, утопающем в цветах, в центре которого журчал фонтан. Девять дверей вели в святилище, и Мехмед, подойдя к центральной, ощутил, как личная стража распахивает ее перед ним. Внутри его взору открылся огромный купольный зал, величественные колонны, пол, выложенный драгоценными камнями. Стены, покрытые мозаикой и фресками, словно оживали под его взглядом. Со многих из них на Мехмеда смотрела Пресвятая Дева с младенцем на руках. Её образ завораживал. Лики святых, полные глубочайшей духовности, поражали своей реалистичностью: легкие зеленоватые тени, прозрачные переходы от света к тени, нежнейшие оттенки розового и белого – все говорило о мастерстве и вере создавших их художников.

Только глубоко верующие мастера могли сотворить такое чудо. Легкий аромат ладана навевал покой и умиротворение. Мехмед залюбовался, погрузившись в изучение мозаики, пока его взгляд не столкнулся с глазами, полными страха. Оторвавшись от фресок, он увидел множество людей: женщин, детей, стариков, в чьих глазах плескался неподдельный ужас. Женщины плакали, два молодых священника тихо молились у алтаря.

И только сейчас Мехмед осознал: он вошел в священное место с мечом в руках, его кафтан пропитан кровью. Он вложил меч в ножны, мягко улыбнулся и произнес:

– Не бойтесь. Отныне мы едины. Вы вправе сохранить свою веру. Никто не смеет вас обидеть.

Его взгляд скользнул по лицам и остановился на девушке, словно сошедшей с фрески, которую он только что рассматривал: мягкий овал лица, прямой нос, длинные брови, полные губы, сложенные в загадочную полуулыбку, и огромные темно-синие глаза, сверкающие, как сапфиры. Она смотрела на него без страха, уверенно изучая его лицо. Он подошел ближе. Девочка, которую она держала за руку, спряталась за юбку, но любопытство победило, и она протянула маленькую ручку. Султан взял ее на руки. Чистый ангелочек: вьющиеся волосы, милое личико, ямочки на щечках. Она обняла его. Он поцеловал ее в щечку и повторил:

– Мы едины!

Глава 2

Вечером в Большом императорском дворце в честь победы были накрыты столы. Воины и султан восседали в огромном зале-столовой, представляющем собой восьмиугольник, увенчанный куполами с шестнадцатью окнами. Восемь арок вели к восьми выступам, восточные из которых были выполнены в форме раковин, а остальные – в виде полукруглых ниш. Раковина могла скрывать владыку за шелковой шторой, расшитой золотом, но сегодня она была открыта, и все могли видеть султана, восседавшего на золотом троне. Многие росписи зала были скрыты за коврами.

В полукруглых нишах, ближайших к султану, развалившись на подушках, возлегли приближенные воины и визири. Столы ломились от яств, но слуги без устали разносили подносы с едой.

Наложницы византийского императора исполняли танцы и играли на музыкальных инструментах. Своими движениями они соблазняли и развлекали воинов. Мехмед разрешил каждому забрать ту, которая ему понравится, но сам оставался безучастным. Лязг оружия был ему милее этих забав. Спустя пару часов он понял, что скучает, его мысли были далеко от пиршества.

Он покинул зал и оказался в другом, не менее прекрасном, но по-своему.

– Али, – позвал он слугу.

Приближенный слуга поклонился и замер в ожидании.

– Приведи ко мне девушку из храма.

Слуга удалился исполнять приказ.

Мехмед смотрел в окно на море у пристани, где возвышались каменные быки и львы.

– Приветствую султана, – услышал он нежный женский голос, говоривший по-турецки с легким акцентом.

Султан слегка обернулся и увидел девушку, стоявшую вдалеке. Он не ответил на приветствие, продолжая любоваться видом из окна, и лишь спустя несколько минут, словно вспомнив о ней, произнес то ли утвердительно, то ли вопросительно:

– Родившиеся здесь называются порфирородными?

Ирина кивнула под изучающим взглядом и сказала:

– Точнее, порфирогенетами или багрянородными, рожденными в Порфире.

– Женщины только в этом зале рожают детей?

Ирина кивнула.

– А мы можем зачать здесь. Будет новая традиция, – лениво произнес Мехмед и усмехнулся.

– А не правильно ли сначала узнать имя матери будущего наследника? – с вызовом ответила девушка.

– То есть ты не против стать моей? – с улыбкой спросил повелитель.

– Со времен сотворения мира при завоевании других народов женщины всегда полагались на милость завоевателей, – ответила Ирина и потупила взгляд, чтобы скрыть свой страх.

Мехмед усмехнулся и повернулся к окну. Ирина проследила за его взглядом.

– Далее по направлению к морю располагаются террасы с цветущими садами и Буколеон. А за ним – священные храмы Фарросский и Неа, – словно музыку, услышал он ее слова.

– Будь на сегодняшний вечер моей госпожой и покажи мне их.

Ирина и султан прошли через бывшие императорские покои и вышли в сад. Огромный, утопающий в зелени, он вмещал в себя беседки, увитые плющом, и множество цветов, названий которых Мехмед не знал. Цветочный аромат опьянял.

В центре располагался большой бассейн, окруженный портиками, а за ним – терраса, украшенная мраморными статуями.

Внезапно перед ними возник трехэтажный белоснежный дворец с лоджией, обрамленной колоннами.

– Это Буколеон, – произнесла Ирина, – названный так из-за мраморной скульптуры сражающихся льва и быка, украшавшей пристань.

Ирина что-то еще рассказывала, но Мехмед плохо слышал ее. Он любовался архитектурой и красотой садов.

За дворцом виднелись храмы, их купола переливались в лучах заходящего солнца. Мехмед мысленно назвал это долиной храмов.

– Эти храмы, – она указала рукой, – более почитаемые моим народом: Фарросский и Неа. Уже темнеет, заходить в них нельзя.

Султан кивнул, и они пошли обратно. Шли молча. Ирина смотрела под ноги, а Мехмед рассматривал ее.

Вернувшись во дворец и зайдя в один из залов, она перекрестилась перед образом Богоматери, который завешивали слуги. Они настороженно смотрели в ее сторону, а Мехмед невольно залюбовался ею. Богоматерь на иконе была словно списана с Ирины: овал лица, глаза, губы…

Мехмед знаком отослал слуг.

Обернувшись к султану, она вдруг сказала:

– Завтра похороны императора. Я хотела бы там присутствовать и проводить его в последний путь.

Он поймал прядь ее волос, вдохнул незабываемый аромат и небрежно произнес:

– Ты дочь царя. Привыкла повелевать.

– Я не дочь Константина.

– Не лги. Твой наряд, украшения, волосы, пахнущие благовониями… Так не одеваются служанки и наложницы императора.

– Я не могу лгать. Я действительно не дочь, я племянница Константина, дочь его младшего брата.

– Племянница, – задумчиво проговорил Мехмед.

– Али, – позвал он. – Ты можешь завтра присутствовать на похоронах. Али сопроводит тебя, – кивнул султан слуге и добавил: – Проводи госпожу и будь с ней рядом.

Глава 3

Утро следующего дня Ирина встретила с восходом солнца. Служанка принесла траурное платье и еду. Быстро надев платье и накинув на голову тёмный платок, Ирина была готова. Служанка проводила ее на конюшенный двор, где у кареты ожидал Али. Он помог Ирине сесть в карету и занял место напротив. Всю дорогу она смотрела в окно и с грустью подмечала, что город отдан на разорение…

Подъехав к Фарровскому храму, в котором проходило отпевание, Ирина перекрестилась перед входом и вошла.Многие горожане пришли с вещами. После похорон они собирались навсегда покинуть Константинополь, а ныне Стамбул. Султан, как бы это было ни удивительно, разрешил всем, кто хочет, уехать, и никого не обращал в ислам, не делал рабами. Патриарх Илларион начал читать молитвы, церковный хор запел псалтырь. Ирина повторяла скорбные слова молитвы. В себя она пришла, когда люди стали покидать храм, направляясь на место захоронения. Она пошла за гробом. Провожая в последний путь любимого дядю и последнего императора некогда великой империи. С большим почетом и почтением владыку предали земле. Выходя за ворота кладбища, Ирина увидела малышку Софию с родителями. Девочка подбежала к ней. Она обняла ее и сообщила, что они уезжают:

– Добрый дядя из храма отпускает нас, мы уезжаем к моей бабушке.

– Добрый, – с грустной улыбкой проговорила Ирина.

Мать Софии, дальняя родственница по матери, предложила ей уехать с ними.

Ирина обещала подумать, но понимала, что она пленница.

Возвращаясь к карете, она услышала крики и повернула голову в их сторону. Вдалеке она увидела мужчину на белоснежном коне.

– Они выкрикивают «завоеватель», госпожа, – перевёл ей Али. – Сегодня пятница, повелитель отправился на молитву.