Исайя. Сердце однолюба

1

Глава 1

Лера

— Рина, отдай, пожалуйста, ведерко мальчику, — прошу я.

— Не, — говорит малышка.

— Рина, это не твое ведерко, твое лежит рядом.

— Не!

— Да ладно, пусть играет, — примиряюще говорит мама мальчика.

— Спасибо, — улыбаюсь я.

Мальчику это явно не понравилось, он попробовал забрать ведерко силой, за что получил лопаткой по лбу. Пацан начал орать так громко, что едва не заложило уши, а Катарина, она… Начала смеяться. Малышке было очень смешно.

Я опустилась на корточки рядом с песочницей и посмотрела на малую.

— Рина, солнышко, зачем ты ударила мальчика? — естественно, мне никто не ответил. — Дашь мне ведерко? Купим тебе такое же, хорошо?

Малая протянула мне ведро и я отдала его мальчику, который уже был у мамы на руках. Та вырвала его у меня из ладони и посмотрела на меня с таким отвращением, что уже мне захотелось дать лопаткой ей по лбу.

— Ребенка надо воспитывать! Понарожают по залету и думают на этом все. Мамаша одним словом, — заявила женщина и ушла вместе со своим ребенком.

Я лишь головой покачала.

Кого только не встретишь на детской площадке. Столько в людях жестокости и недалекости. Я понимаю, что никому не нравится, когда ребенка обижает другой ребенок, но нужно быть как-то адекватней. Какой пример мы детям подаем?

— Катарина идем в кафе? Мороженное куплю.

— Да!

Малышка тут же вылезла из песочницы и побежала на выход с площадки. Остановилась, нахмурилась.

— Мама! — закричала, показывая чтобы я собрала ее ведерко и лопатки.

Я засмеялась, какая хитрая попка.

Каждый раз, когда малышка называет меня “мама”, мое сердце сбивается с ритма. Внутри все замирает и потом взрывается от восторга. Я люблю ее бесконечно. Она мое маленькое сокровище. И каждую ночь я рассказываю ей о ее настоящей маме…

Воспоминания накатывают, и я закрываю их на замок. Не вспоминать. Не надо. Не сейчас. Я не могу об этом думать, иначе я сломаюсь.

Подхожу к Катарине и беру ее за руку. И мы идем в кафе. Я качу ее велосипед, а она топает рядом. Этой мадам вообще не нравится ездить в коляске и на велосипеде, как научилась ходить, так и топает. Пока идем, я рассказываю детские стишки, а малая пытается повторить за мной. Она болтает вовсю, но это выходит так смешно. Я снимаю ее на телефон и отправляю видео Савине.

Мы заходим в кафе, нас здесь уже знаю и сразу идем в детскую часть. Тут куча игрушек, карандаши, краски и много всего интересного.

— Добрый день! Вам как обычно? — улыбается официантка.

— Да, спасибо.

Рина начинает устраивать шоу, я слежу за ней и переписываюсь с подругой. Она тоже прислала видео малых. Скучаю по подруге.

Звонит мой телефон, я улыбаюсь, глядя на экран.

— Алло, — отвечаю я.

— Привет, зайчонок, — говорит Андрей. — Вы где?

— Мы в кафе у дома, только сделали заказ.

— Скоро буду.

— Ждем.

— Сейчас Андрей приедет, — говорю Рине.

И девочка широко улыбается. Ей нравится Устинов.

С Андреем я познакомилась год назад. Катаринке тогда только-только исполнился годик. Я была в полной прострации, все еще училась обращаться с ребенком. Мы с ней гуляли по торговому центру, когда малая облила Андрея соком. Слово за слово мы стали общаться. Мне он понравился. Красивый молодой парень. Самый обычный! Он окружил нас такой заботой. Я серьезно. Он относится ко мне и к Рине, как к принцессам. Я ни разу не видела, чтобы он как-то косо смотрел на малышку или повысил голос. Он любит проводить с ней время. И мое сердце дрогнуло. Он появился в тот самый момент, когда я так отчаянно нуждалась в поддержке.

Единственное, что испортило мне настроение — Имановы. Они сначала проверили парня вдоль и поперек и только потом разрешили с ним встречаться. Такое чувство, что они контролируют каждый аспект моей жизни. Но, как бы сильно я не злилась, я ничего не могу изменить, иначе у меня заберут Катарину. Ни один мужчина в мире этого не стоит.

И все же мне удалось выторговать свою свободу! Мы переехали ближе к моим родителям в другой город. И сейчас ничего не связывает меня и Имановых.

— Привет, — услышали Андрея.

Мужчина стоял с двумя букетами цветов. Рина счастливо засмеялась и пошла к нему. Он подхватил малышку на руки и поцеловал.

— Какая ты красивая сегодня, Катарина.

— Да!

— А этот букет подарим маме, — Андрей протянул букет и для меня.

— Спасибо.

Я не рассказывала Андрею о своем прошлом и он думает, что Рина моя дочь. Я, конечно, люблю его и благодарна за многое, но это только моя тайна.

Мы пообедали в кафе и потом пошли домой. Мне купили просторную квартиру в хорошем районе, мы с Риной вообще ни в чем не нуждались. Андрей часто оставался у нас на ночь. Он намекал о том, чтобы переехать, но я лишь отшучивалась. Иногда, мне нужно личное пространство.

2

Глава 2

Лера

Мой самый худший кошмар только что превратился в реальность. Кровь шумела в ушах, а пульс частил по точкам. Я не могла пошевелиться, я не могла дышать. Сколько раз я прокручивала в голове такой сценарий? Сотни раз, тысячи, миллионы?

— Сюда иди, — прорычал огромный мужик. — Или хочешь по-плохому, — мерзко улыбается.

Я оглядываюсь по сторонам и понимаю, что мне никто не поможет. Даже, если бы на улице были толпы людей, никто бы не пришел на помощь.

— Что… Что вам надо? — наконец-то выговариваю.

— Скоро узнаешь. Сюда иди.

И тут до меня доходит, что я нужна им живая, иначе, никто бы со мной не разговаривал бы. Мысли в голове мелькают со скоростью света. Я моргаю, разворачиваюсь и начинаю бежать прочь от детского центра, как можно дальше от Рины.

После событий, что случились два года назад, я ходила на курсы самообороны. Мой тренер всегда говорил, что мне не нужно бороться с мужчиной, если есть шанс, то нужно бежать. Я воспользовалась его советом, хотя искренне надеялась, что он никогда мне не понадобится.

Сердце выламывает ребра, я ничего не слышу и не вижу. Просто бегу так быстро, как только могу. Адреналин растекается по венам, мне кажется, что я быстрее воздуха. И как назло никого нет! И нет ни магазинов, ни кафе в этой стороне!

Впереди виднеется пятиэтажка, я забегаю в нее. Действую на инстинктах. Я стучусь во все квартиры, но никто не открывает. Слезы выступают на глаза. Я забегаю на второй этаж.

— Откройте, пожалуйста! — умоляю я.

Подбегаю к другой двери.

— Меня преследуют, умоляю, помогите!

Я слышу, что за дверями квартир есть люди, но никто не открывает. Я забегаю выше и слышу топот. Они уже здесь. Ноги не держат, я падаю на ступеньках, больно бьюсь коленями. Перед глазами звездочки от боли. Достаю телефон. Секунда и я звоню маме.

— Да, Лерочек, — отвечает она.

Я не знаю, почему набираю именно маме. Наверное, это отложена у нас на подкорке, когда страшно — звать маму. Она всегда придет на помощь.

Я не успела даже ничего сказать. Из моих рук вырывают телефон и швыряю о стену, он забивается на части.

Меня хватают и тащат вниз по ступенькам.

— Нет! — кричу я, брыкаюсь, вырываюсь.

Силы неравны. Меня просто грубо заламывают и вытаскивают из подъезда. Внутри все еще теплится надежда, что кто-то мне поможет…

— Помогите! На помощь! — ору из последних сил.

— Сука! — рычит кто-то из моих похитителей и запихивают в машину.

Я падаю на сиденье, пытаюсь встать, но меня хватают за волосы и дергают так сильно, что я начинаю скулить. Кажется, мне оторвали целый клок.

— Говорил же, блть, садись в машину. Тупая п*зда, — шипит на ухо.

Отталкивает от себя и я ударяюсь головой о стекло.

Водитель заводит мотор и мы с визгом уезжаем от подъезда.

Я забиваюсь в самый дальний угол и стараюсь даже не дышать. Их трое. Все вооружены и опасны. Я понимаю, еще одна выходка и мне будет больно. Очень больно.

Я не знаю куда меня везут и для чего? Почему именно меня? Слезы катятся по щекам, я быстро их стираю. Рыдания готовы вырваться из горла. Я кусаю себя за руку, чтобы хоть немного прийти в себя. Боль отрезвляет. Я начинаю лихорадочно думать.

Их трое. Двое спереди и один рядом со мной. Мы едем по трассе. Что я могу сделать в этой ситуации? Может, кто-то из пятиэтажки вызвал полицию? Может это сделала мама?

Боже…

Мои похитители не разговаривают и это жутко. Я не знаю что делать… Говорить с ними или продолжать молчать? Меня так сильно трясет, что зуб на зуб не попадает. Я пытаюсь абстрагироваться от этого ужаса, не получается.

— К-куда вы меня везете? — все таки спрашиваю я.

— Заткнись, нах*й, — кричит мужчина рядом со мной, я сжимаюсь в комок. — Или хочешь, чтобы я сам закрыл тебе рот?

Похититель с переднего сиденья ржет.

— Давай так и сделаем? Посмотри, какая кукла Барби. Ты видел ее сиськи? Натуральные?

И тут тот, что сидит рядом хватает меня за лодыжку и тянет к себе.

— Сейчас проверим, — говорит он и заваливается сверху.

Шарит руками по моему телу. Я кричу, запускаю ногти в его противную рожу и царапаю до крови.

— Ах ты сука! — замахивается.

Я зажмуриваюсь, жду удара.

— Хватит! Не трогай ее. Босс тебя убьет. Сядь на место.

Мужчина впивается в мое ненавидящим взглядом. В нем столько злобы и обещаний. Меня передергивает.

Он сползает с меня. Я шумно выдыхаю и сажусь следом. Снова отползаю в свой угол. Желаю, побыстрее выбраться из этой машины.

Мое желание исполнилось. Спустя час мы останавливаемся возле какого-то шикарного особняка. Меня вытаскивают из машины и снова куда-то тащат. Я даже рассмотреть ничего толком не смогла.

3

Глава 3

Лера

Я несколько раз моргаю в надежде, что сейчас этот мужчина засмеется и скажет, что все это глупая ошибка.

— Что это значит? — спрашиваю я, голос трясется от страха. — Андрей? — обращаюсь к парню.

Он дергается, чтобы подойти ко мне, но его скручивают, заламывают руки, и он кричит от боли.

— Хватит! Перестаньте! — прошу я. — Что вам нужно?

— Я уже сказал, что он должен мне деньги.

— Я все отдам.

Мужчина шагает ближе ко мне. А я заставляю себя стоять на месте, хотя самой страшно до одури, волоски на теле становятся дыбом. Всеми фибрами души чувствую, что сегодня случится что-то плохое и я никак не повлияю на исход.

Он рассматривает меня. Нагло, без стеснения. Лапает своим взглядом. Мне хочется уползти и забиться в угол. Страшные глаза у него. Жуткие. Злые. Взгляд пробивает до костей.

— Дело не в деньгах, а в репутации, Валерия. Понимаешь разницу? Твой мальчик деньги взял, а в срок не вернул. Я же не банк, чтобы требовать проценты.

— А я не валюта, — говорю тихо, но твердо.

Мужчина усмехается.

— В нашем мире ты самая настоящая валюта, малышка. Много голодных мужиков заплатят кругленькую сумму, чтобы порезвиться с тобой.

От его слов паника скручивает все мое тело. Нет, только не это.

— Лично я вам ничего не должна, — смотрю ему в глаза.

— Лично ты? У тебя сейчас вообще нет права голоса. Тебя мне предложили взамен на долг. Сейчас я распоряжаюсь твоей жизнью и тем, под кого ляжешь. Будешь хорошей девочкой, оставлю тебя себе.

Я понимаю, что ему плевать на деньги. Он хочет показать свое влияние. Никто не может нарушать условия, что он поставил. Это демонстрация власти. Что же ты наделал, Андрей?

— Я не... — начала говорить.

Но меня остановила пощечина.

От силы удара я едва устояла на ногах.

— Разговаривать будешь, только когда я разрешу, — прошипел, теряя самообладание. — Сегодня ты отправишься развлекать одного из моих приятелей, и поверь, ни один из них не будет так добр к тебе, как и я.

С этими словами он выходит за дверь.

Охранник толкает меня в спину и подводит к Андрею. Я сажусь на пол рядом с ним.

— Лера, ты как? Боже, мне так жаль, так жаль, родная, — частит Устинов.

Я молчу, жду, когда конвоир отойдет от нас.

— Что ты натворил, Андрей?

— Это не я! Это все Глеб. Клянусь.

— Что вы сделали?

— Мы... Нам нужны были деньги для бизнеса. Банки не давали, Глеб сказал, что знает, где можно найти. Мы тогда пришли к Аслану. Все казалось так прозрачно! Я даже подумать не мог, что он бандит! Он дал денег, а Глеб взял эти деньги и бросил меня. Этот урод меня подставил! Бизнес прогорел, и я не смог все погасить...

— Поэтому ты решил, что расплатиться мной — лучший вариант!

— Нет! Лера, никогда! Я не знаю, как они узнали о тебе. Наверное, это все Глеб. Умоляю, поверь мне. Скажи, что ты мне веришь! Прошу тебя, Лерочка.

— Замолчи нахрен, — прошипела я.

Я просто не в состоянии сейчас слушать его нытье.

Боже, какие-то несколько минут, и со мной могла быть Рина!

Сколько уже прошло времени? Ее уже давно надо было забрать. Она сейчас ждет меня и не понимает, почему я за ней не пришла. Надеюсь, в центре догадаются позвонить моей маме, я оставляла ее номер для экстренной связи.

На глазах выступают слезы. Мне хочется выть в голос. Это просто какой-то кошмар наяву. То, чего так сильно я боялась и случилось. Почему? Я же была такой осторожной.

В следующий раз, когда этот Аслан придет, я скажу ему, чтобы связался с Имановыми. Они мне помогут. Обязательно. Все будет хорошо. Скоро я снова буду со своей малышкой.

Не знаю сколько проходит времени, по моим ощущениям — целая вечность, и тут я слышу, как в нашу «камеру» входят новые действующие лица.

— Девчонку на выход.

Я встаю, сердце бьется где-то в горле.

— Мне надо поговорить с Асланом, — говорю я. — Вы меня слышите? Я хочу с ним поговорить.

Но, естественно, никто слушать меня не собирался.

Двое конвоиров схватили меня за руки.

— Не трогайте ее! — пытался вступиться Андрей, за что и получил.

Я пыталась донести до охранников, что Аслан точно захочет меня выслушать, но им было плевать. У них приказ. Мне связали руки за спиной и заклеили рот скотчем. Они действовали, словно роботы.

— Босс сказал снять с нее платье, — пробасил один из них.

Я дернулась и стала мычать. Нет! Не надо!

Один из конвоиров достал нож и срезал с меня платье. Я осталась в одном нижнем белье. Слезы страха и унижения потекли по щекам. Меня трясло так сильно, что двое охранников меня буквально волокли за собой.

4

Глава 4

Лера

Такое чувство, что время замирает. Мы смотрим друг другу в глаза, и воздух потрескивает между нами.

Опасный. Жестокий. Безумный.

Сердце неистово бьется в груди, пульс долбит по точкам. Я забыла, что дышать надо, я все напрочь забыла.

Я наивно полагала, что никогда больше не увижу этого мужчину.

Два года.

Два чертовых года никто не видел его и не слышал о нем.

Первое время я ждала, что он придет, чтобы наказать меня за смерть жены и забрать Катарину. Но время шло, а его все не было. Я стала жить дальше, без оглядки.

А теперь он возвышается надо мной, словно хозяин, словно он лучше, чем я. Что он вообще здесь делает? Пытаюсь подняться с пола, но не могу.

— Зачем она тебе, Исайя? Понравилась? — слышится чей-то голос.

Я судорожно вдыхаю воздух. Реальность возвращается резко и больно.

— Отведите ее в машину, — впервые за несколько лет слышу голос Иманова, и кожа покрывается мурашками. — И засуньте в багажник.

В багажник?

Мне не послышалось?

Я даже моргнуть не успеваю, как кто-то поднимает меня на ноги, лодыжка тут же простреливает болью. Не обращая никакого внимания на мои мучения, меня выводят из дома.

Я опять мычу в скотч, вырываюсь, но всем пофиг. Вижу впереди огромный внедорожник. Открывают багажник и засовывают меня внутрь. Я начинают метаться из стороны в сторону, пытаюсь встать, но мои мучители уже закрывают его, словно крышку гроба.

Я кричу, бью ногами о крышку, естественно, никто не собирается освобождать меня. Я понимаю, что все бессмысленно. Слезы бессилия и отчаяния катятся по щекам. Я пытаюсь успокоить себя, чтобы не задохнуться, но получается плохо.

Не знаю, сколько прошло времени, у меня затекли руки, я их не чувствовала, я очень хотела пить и в туалет. Я услышала разговоры, смех, а потом машина пришла в движение. У меня не было сил, чтобы снова биться о дверцу. Лучше беречь свои силы.

Я стараюсь отогнать от себя абсолютно все мысли, потому что боюсь полностью сломаться. Если честно, то мне плевать, что будет со мной, мне главное, чтобы с Риной было все хорошо. Где она сейчас? С кем? Забрала ли ее мама?

По моим ощущениям, мы ехали около часа, когда меня вытащили из машины, уже было темно на улице. Меня вытащили из машины, и все тело скрутило от боли. Я не могла даже ноги переставлять. Меня затащили в дом, а затем в кабинет, бросили на пол, словно мусор. Я застонала от боли.

Услышала шаги, следом зашел Исайя и закрыл двери. Я вздрогнула от звука запираемой двери. Мне стало жутко. Я смотрела, как этот мужчина идет ко мне, и я четко понимала, что боюсь его до суеверного ужаса.

Останавливается напротив, а мне хочется забиться в угол. Господи, мне так страшно не было в комнате, полной незнакомых мужиков, как сейчас.

Иманов прожигает во мне дыру. Его взгляд пылает чистой, ничем не прикрытой ненавистью, направленной на меня. Шагает ближе. Я затаила дыхание. Убирает волосы от моего лица и проводит кончиками пальцев по щеке, по которой меня ударили. Его прикосновения легкие, едва ощутимые, но я вздрагиваю, словно меня током шарахнуло. Громко сглатываю и смотрю на него. Проводит подушечкой большого пальца по моим губам, все еще скрытых скотчем, а затем резко сдергивает его с меня.

Я стону от боли. Втягиваю в себя воздух через рот. Облизываю пересохшие губы.

— Развяжи меня, пожалуйста, — хриплю я.

Но мужчина ничего не говорит.

Он подходит к бару, а я рассматриваю его. Такое чувство, что за последние два года он стал еще больше, раздался в плечах, в глазах столько ненависти и холода. И эта аура… Она давит, не дает нормально дышать.

Я кое-как встаю на ноги, хочу умолять его развязать меня, отпустить, но что-то мне подсказывает, что лучше мне держать язык за зубами, Исайю лучше не злить.

Иманов возвращается ко мне и смотрит на меня. Причем не на лицо. Он ощупывает мою фигуру: плечи, грудь, живот и ниже… Бедра, колени, залипает на розовом педикюре. И в обратной последовательности — к моим глазам.

Моя кожа полыхает. Мысли путаются. Я жадно втягиваю в себя воздух, и это была ошибка. В легкие забивается его запах. Терпкий, темный, опасный.

Исайя протягивает бутылку с водой, приставляет горлышко к моим губам. Руки все еще связаны, я понимаю, что пить придется с его рук. Это так унизительно. Я хочу гордо отказаться, послать его куда подальше. Но я боюсь, что станет только хуже. Поэтому, наступив на свою гордость, я обхватываю бутылку губами и делаю огромные глотки. Я жадно присасываюсь к бутылке. Чувствую, как жажда немного отступает. Вода льется изо рта, капает на грудь, но я продолжаю пить. Иса забирает бутылку, я облизываю губы. Он следит за этим движением. И только сейчас до меня доходит, что я в одном нижнем белье. Я едва не давлюсь воздухом. Лицо начинает пылать от стыда и унижения, опускаю взгляд в пол. Предательская слеза скатывается по щеке. Иманов становится у меня за спиной, и я напрягаюсь всем телом. Я заставляю себя стоять на месте. Он развязывает мне руки, и я всхлипываю от облегчения. Массирую нежную кожу, на которой остались следы от стяжки.

5

Глава 5

Лера

У меня перед глазами настоящие флэшбеки из прошлого, когда он точно также держал меня за горло, не давал дышать. Я схватила его за руку, впилась ногтями, он никак не отреагировал. Я начала паниковать, что он задушит меня. А потом поняла, что он держит крепко, но не сильно, я могу дышать, но не полной грудью.

— Разве я разрешил тебе разговаривать, девочка?

— Пусти, — хриплю я.

Он улыбается кончиками губ. Ему нравится мое сопротивление. Я это точно знаю. Я не из тех, кто привык сдаваться. Пошел он к черту.

— Я заплатил за тебя. Ты мне дорого обошлась. Как расплачиваться за свое спасение будешь?

— Я не просила о помощи, — говорю глядя в его глаза.

Это тяжело. Выдержать его взгляд практически нереально. Он подавляет своей энергией. У меня мурашки узорами разбегаются по коже.

— Тебя вернуть обратно?

Я несколько раз моргаю. Понимаю, что он не шутит. Если я что-то сделаю не так, то он вернет меня в то место. Я судорожно втягиваю в себя воздух и отрицательно качаю головой.

— Хорошо. Сейчас я хочу, чтобы ты сходила в душ и смыла с себя посторонние запахи. Вон дверь, — кивает себе за спину и отходит от меня.

Кровь шумит в ушах, лицо пылает от унижения. Я разворачиваюсь и иду в ванную. Захожу и запираю за собой дверь, прислоняюсь спиной, пытаюсь отдышаться. Сердце грохочет в груди так быстро, что я опасаюсь за свое здоровье.

Что ему от меня надо? Как он там оказался? Что будет дальше? И самое главное: что с Риной? От мыслей о моей малышке слезы выступают на глазах. Я кусаю свой кулак, чтобы не завыть в голос. Такая апатия и безнадега накатили. Мне кажется, что все будет плохо…

Я снимаю с себя футболку и нижнее белье, лучше не злить этого придурка. Залезаю в душевую кабину и долго стою под струями воды. Я постаралась ни о чем не думать, отвлечь себя, но не получается. Еще с утра я радовалась жизни и строила планы на будущее, а сейчас я думаю о том, что будущего у меня нет.

Я вытираюсь полотенцем и, как бы ни было противно, надеваю обратно нижнее белье, футболку. Волосы промакиваю полотенцем и на ватных ногах иду обратно. Исайя сидит на кресле, курит сигарету. Он прищуривается, когда делает глубокую затяжку и рассматривает меня. Я переминаюсь с ноги на ногу, не знаю, что сказать или сделать.

Он молчит, а я не знаю, куда себя деть. Я оголена, словно кабель на двести двадцать вольт. Как мне достучаться до него? Как подобрать правильные слова?

— Прости меня, — прежде чем я вообще успеваю подумать, эти слова срываются с моих губ. — Мне очень жаль, что тогда так сложилось с твоей женой, но…

— Так сложилось? — перебивает меня безжизненным голосом. — Ты убила мою жену! — я вздрагиваю от его слов.

Он прав.

Я выбрала ребенка, я спасла Катарину.

Об этом просила его жена!

Мы находились в доме Имановых, когда на него напали враги. В конце концов я оказалась взаперти в тайном убежище с беременной Риной и ее врачом. Женщина была на последних неделях беременности, от стресса у нее начались схватки. Доктор отвел меня в сторону и сказал, что Исайя приказал спасать жену, если что-то пойдет не так. Женщина взяла с меня слово, что я спасу ребенка.

Я исполнила ее желание. У доктора не было оборудования, ничего не было. Когда пришло время операции, я приставила к его горлу скальпель и приказала спасти ребенка. Он так и сделал. Мне кажется, он даже выдохнул с облегчением, потому что потом, когда я читала об этом, то поняла, что Рину бы он не спас в любом случае. Когда я закрываю глаза, до сих пор слышу крики боли женщины. Перед смертью она улыбалась, когда смотрела на малышку…

Исайя Иманов никогда мне не простит, что я убила его любимую женщину. Долгих два года я ждала его гнева, и вот он передо мной.

— Чего ты хочешь? — спрашиваю, голос дрожит от страха.

Встает с кресла и медленно подходит ко мне, я задираю голову, чтобы смотреть ему в лицо.

— Тебя. Твое тело. Душу. Волю. Жизнь, — сжимает ладонью мою шею. — Я хочу, чтобы ты страдала, чтобы каждый день мечтала сдохнуть. Останешься здесь или вернешься к тем ублюдкам, от которых я тебя забрал. Что скажешь, Лера?

Выбор без выбора.

Я молчу, ему не нужно мое согласие, он все и так знает.

Глаза мужчины опасно вспыхивают. Такого же цвета, как и у девочки, ради которой я готова на все.

— Твоя дочь… — выдыхаю я.

— Ты ее больше не увидишь, — оглушает приговором.

Я отшатываюсь от него в ужасе.

6

Глава 6

Лера

— Что? — выдыхаю в ужасе. — Ты не можешь…

— Не могу? Это только начало, Лера.

Его ненависть прокатывается по моей коже физически, я чувствую ее. Он никогда меня не простит, но я постараюсь, чтобы он это сделал. Не ради меня, ради дочки.

— Послушай, я понимаю, что ты ненавидишь меня, но Рина, она бы не хотела…

— Не смей упоминать ее имя, — рычит Иманов. — Никогда, слышишь?

Боже, я пячусь назад и киваю. В его глазах безумие. Мне страшно до дрожи.

— Я п-поняла.

Несколько секунд он смотрит на меня, а потом выходит, оставляя меня одну. Я шумно выдыхаю и обнимаю себя за плечи, меня морозить начинает, аж зубы стучат. Я боюсь пошевелиться и сделать что-то не так. Я снова плачу. Меня просто убивает эта беспомощность. Я злюсь на себя за свою трусость. Надо было стоять на своем, что бы он мне сделал? Убил бы? Да он и так это сделает, если я больше не увижу Катарину!

Не знаю, откуда во мне эта смелость взялась. Я сделала глубокий вдох и решительно вышла из кабинета. Оказалась в каком-то коридоре. Не зная, куда идти, начала бродить по дому. А потом меня словно током шибануло: меня же никто не держит здесь. Значит, я могу уйти!

Через минут десять я нашла выход из дома. Я застыла перед дверью. Может, все таки попытаться поговорить с Исайей? Заставить себя услышать?

Он не станет слушать.

Я знаю это точно, не знаю откуда, но внутри такая уверенность в этом. Я видела это по его взгляду, поведению, словам. Он не хочет ничего слышать. Мужчина погряз в своем горе. Ему нужны виновники.

Пусть ненавидит. Плевать.

Я поворачиваю ручку и выхожу на улицу. На дворе ночь и очень прохладно, несмотря на то, что сейчас лето. Я спускаюсь по ступеням и думаю, где нахожусь и в какую сторону идти. Мне нужно дойти до ближайшего дома и попросить о помощи. Мне обязательно помогут.

Босыми ногами ступаю по траве, а по телу бегут мурашки страха. Я думаю, как все хорошо получилось, я никого не встретила, никто меня не останавливает… А потом я застываю, словно статуя. До меня доходит, почему никто меня не останавливает.

Медленно поворачиваюсь и вижу недалеко от себя четырех огромных собак. Они рычат и скалятся, готовые в любой момент сорваться с места. Сердце просто перестает биться от страха. Они меня загрызут, разорвут на части. Вот почему по периметру нет охраны.

Ноги становятся ватными. Я делаю осторожный шаг назад.

— Тише-тише, — говорю собакам.

Они рычат все громче, и тогда я делаю то, что никогда нельзя делать.

Бегу.

От ужаса я ничего перед собой не вижу, мне кажется, что я чувствую дыхание животных на своей коже. Я практически чувствую, как они впиваются зубами в мою плоть.

И тут я вижу перед собой железный вольер. Одна из собак хватает меня за ткань футболки, слышится треск ткани, я кричу. Не знаю, как я не упала. Мне удалось забежать внутрь и закрыть за собой дверь. Я отхожу как можно дальше и падаю на пол, пытаюсь отдышаться. Собаки гавкают, рычат, лапами становятся на сетку.

Я оглядываюсь вокруг и понимаю, что заперта в ловушке. Это будка собак. Здесь миска с водой, какие-то тряпки на полу и стойкий запах псины. Меня начинает мутить.

Паника немного отступает, и у меня начинается истерика. Не день, а сплошной непрекращающийся кошмар. Я больше не выдержу… Господи, спаси и сохрани.

Не знаю, сколько проходит времени, собаки замолчали, но никуда не ушли. Я понимаю, что не могу здесь остаться на ночь, мне нужна помощь. Я поднимаюсь на ноги, собаки становятся следом.

— Помогите! — кричу я во всю силу легких. — Спасите! Я в вольере! Умоляю!

Я кричу, и кричу, и кричу, но всем пофиг на мои мольбы. Никто не придет. Я падаю обратно без сил. Ложусь на холодный пол в позе эмбриона и пытаюсь не сойти с ума. Я хочу есть, пить, хочу к своей малышке…

Исайя же увидит, что меня нет, и придет за мной, правда? Как бы он меня не ненавидел, я же живой человек! Никогда бы не подумала, что буду мечтать, чтобы Исайя Иманов нашел меня как можно быстрее и спас.

Я лежала и смотрела на звезды, время шло, за мной никто так и не пришел, я сама не заметила, как провалилась в тревожный сон.

Проснулась рывком. Я чувствовала чье-то присутствие. Я открыла глаза и не могла понять, где нахожусь. Воспоминания, словно торнадо, напомнили об ужасах вчерашнего дня.

Небо было предрассветным, уже все хорошо было видно. Я посмотрела вниз на себя, футболка задралась на талии, оголяя ноги и бедра, я тут же ее поправила и села. Посмотрела на вход в вольер, там стоял Исайя, курил.

— Может, посадить тебя на цепь? — спросил, затягиваясь никотином.

— Может, тебе пойти на хрен? — огрызаюсь я.

— Выходи, — открывает дверцу.

Я поднимаюсь на ноги и задерживаю дыхание, когда вижу, что у его ног лежат собаки. Смотрю на них с ужасом.

— Они не тронут.

Я ему не верю! Но выбора у меня нет, он больше предлагать выйти не будет, оставит здесь. Я собираю в кулак все свое мужество и выхожу из вольера.

7

Глава 7

Лера

Я бегу так быстро, как только могу. И сейчас мне пофиг на все. Если встречу по дороге собаку, которая попытается меня замедлить, дам ей бой.

Мне же не показалось?..

Краем глаза замечаю, что на улице стоят люди, видимо, охрана. Я уже рядом со ступенями и вижу Катарину. Малышка заходится рыданиями, кричит и пытается слезть с рук. Ее держит какая-то женщина.

— Тише! Хватит кричать, замолчи ты уже! — грубо говорит, а потом шлепает ее по попе.

И у меня в мозгу происходит короткое замыкание. Я забегаю вверх по ступеням и забираю своего ребенка из рук этой убогой.

— Ты кто такая? — визжит женщина.

А я на нее не обращаю никакого внимания.

— Мама, — всхлипывает ребенок и обнимает меня крепко-крепко за шею.

Я чувствую, как ее тельце трясется от рыданий. У меня у самой слезы на глазах. Я прижимаю ее в ответ, целую, вдыхаю любимый запах.

— Моя хорошая, моя любимая девочка, — воркую я. — Я здесь, я с тобой, все хорошо.

Рина плачет еще сильнее, у нее истерика.

— Ты кто такая, я спрашиваю?!

Я ее просто игнорирую, захожу с малышкой в дом и сажусь в ближайшее кресло.

— Моя маленькая, я так тебя люблю, — целую щечки. — Я так скучала по тебе. Я больше никогда тебя не оставлю. Все хорошо, все хорошо, — укачивала малышку.

А у самой столько мыслей в голове.

Как Рина оказалась здесь? Вчера она уже была в этом доме? Почему Исайя сказал, что я ее больше не увижу? Он собрался ее куда-то вывезти? Или меня? Я не позволю! Только через мой труп! Что за извращенную игру он ведет? В нем осталось хоть что-то человеческое?!

— Вот! Она! — снова слышу, как говорит эта женщина.

Рина вздрагивает и поджимает губки.

— Лера, отдай ребенка Малике, — говорит Иманов.

— Нет.

— Это была не просьба.

— Мне плевать, что это было. Я не отдам ребенка ей.

Смотрю только на Исайю. Его губы превращаются в тонкую линию. Сейчас ему совершенно не нравится мое неповиновение.

— Я сказал… — шагает ко мне.

Рина снова начинает плакать, он отступает и с силой проводит по лицу.

— Пусть она замолчит, — цедит сквозь стиснутые зубы.

Мне хочется расцарапать ему рожу. Какой ублюдок.

— Нам нужна комната. И покажи, где кухня, — спокойно говорю я, но сама далека от этого состояния.

— Пойдем, — говорит мужчина.

Я встаю, вместе с Риной и иду за ее отцом.

Он ни разу не посмотрел на девочку. Неужели ему все равно? Я не понимаю… Да, у него горе, он потерял жену, но и малышка потеряла мать! А получается, что и отца…

Я хочу задать столько вопросов, да просто по-человечески поговорить. Не по душам, нет, мне нафиг не нужна его душа! Я хочу поговорить о Катарине и о том, как сделать для нее самые комфортные условия.

— Ты привез ее сюда еще вчера? — спрашиваю спокойным тоном, глажу малышку по спине.

— Да.

— Почему мне не сказал? Я с ума чуть не сошла.

— Мне кажется, ты нах*р забылась, — повышает голос, Рина вздрагивает.

— Не рычи, — говорю я. — Ты ее пугаешь. Она не привыкла к мужчинам.

— Только к твоему у*бищному мальчику?

Я и думать забыла об Андрее. Что с ним? Он… жив? Надеюсь, что да. Каким бы ублюдком ни был, он не заслуживает смерти.

Я ничего не отвечаю, следую за мужчиной.

Рине надоело сидеть на руках, она пытается слезть.

— Отпусти меня! — говорит малая.

Я ставлю ее на пол, и она начинает топать рядом, с любопытством осматривая все вокруг.

Впереди лестница, Исайя перепрыгивает сразу через три ступеньки, а я понимаю, что мы на лестницу потратим очень много времени.

— Подожди, пожалуйста, — прошу Иманова.

Он останавливается и смотрит на меня таким взглядом, словно хочет убить. Наверное, так оно и есть.

— Возьми ее на руки.

— Нет, она хочет сама забраться по лестнице, — говорю, страхуя малышку.

Я вижу, как на лбу Иманова начинается пульсировать венка. Плевать.

— Один, — считаю, когда Рина забирается на первую ступеньку. — Молодец! Два! Какая ты умничка.

Мы доходим до двенадцатой ступеньки, Рина останавливается.

— Хочу кушать, — заявляет мадам.

— Нам нужно на кухню, — говорю Исайе.

— Ты сказала, что вам нужна комната, — злится он.

— А теперь ребенок хочет кушать.

Он точно меня придушит.

8

Глава 8

Лера

В первую секунду я пугаюсь. До дрожи в коленях. Мне действительно кажется, что он меня задушит.

А потом я думаю, что ни в чем не виновата! Я отдала Катарине всю любовь и заботу, на которые способна. Ребенку нужны родители. Его не было рядом. Пусть теперь не смотрит так.

— Киса, — хрипло отвечаю. — Очень красивая. Кушай, малышка.

Я на мужчину больше не смотрю, но его взгляд на себе ощущаю. Пусть смотрит.

Я болтаю с Риной. Я обожаю способность детей переключаться с плохого и быть такими солнышками. Девчушка кушает долго и очень грязно, вся заляпалась. Я смеюсь, пока вытираю остатки завтрака с ее щек.

— Идем, — Катарина тянет ко мне руки, чтобы я спустила ее со стола.

Девочка с самого детства очень любопытная и активная. Я помню, как рос Мишка, мне кажется, с ним меньше хлопот было. А у Рины же такое шило в попе, просто ни минуты покоя.

Малышка принялась изучать новое место, признаюсь, я тоже. Дом просторный, в стиле минимализм. Никаких лишних деталей. Все в темных тонах.

Не знаю, сколько мы так ходили, но я устала жутко. Мы снова оказались на лестнице и поднялись наверх. Исайя молча следовал за нами. Мужчина вышел вперед и толкнул одну из дверей, отошел подальше, чтобы Рина вошла внутрь. Малышка завизжала и начала хлопать в ладоши.

— Мама, смотри, сколько игрушек! — коверкая буквы сказала девочка.

— Ух ты. Какие красивые. Идешь играть? — спросила я.

— Да!

Катарина, словно маленькое торнадо, забежала внутрь и начала трогать все, до чего могла дотянуться.

Я была поражена тем, что Иманов подготовил комнату для девочки за такое короткое время. Может, не такой он и плохой?

Комната была в стиле Барби, вся в розовых тонах. Мечта любой принцессы. Я тоже шагнула внутрь, а потом обернулась к Исайе.

— Катарина через несколько часов ляжет спать, я бы хотела поговорить с тобой.

— Найдешь меня в конце коридора в кабинете, — кивнул Иманов.

— Хорошо.

Он еще раз пристально посмотрел на меня и ушел. Я шумно выдохнула и закрыла дверь. Мне нужна хоть иллюзия личного пространства.

Я открыла шкаф и обнаружила полки, забитые вещами! Здесь чего только не было. Причем вещи разных размеров от 0+ до 14+. Я довольно худенькая, поэтому я взяла себе вещи из шкафа. А за другой дверью была ванная комната!

— Рина, идем купаться? — спросила я, обычно малая любит купаться, но не сегодня.

У нее столько игрушек, что она даже внимания на меня не обратила. Я занервничала. Если бы мы были дома, то я могла бы ее оставить одну на пять минут. Дома все было безопасным. Но здесь…

Я подошла к двери и закрыла на замок, проверила, чтобы нигде не было опасных предметов и острых углов. Все было безопасно.

— Я пойду в душ, хорошо? Если что, придешь ко мне.

Рина, не отрываясь от единорога, кивнула мне.

Я быстро забежала в ванную и сняла с себя одежду. Как от меня воняет. Вещи тут же отправились в мусорное ведро, а я шагнула под горячие струи воды. Здесь были разнообразные баночки с детскими шампунями и гелями. Я взяла первый попавшийся и с остервенением стала намыливать кожу и волосы. Теперь я буду пахнуть, как фея.

Я уже привыкла купаться за несколько минут. Вылезла из душа и надела на себя трусики, что нашла в шкафу, и белый сарафан, он оказался мне как раз, только тесноват в груди. Лифчика не было, поэтому я надела еще и кроп-топ с рукавами сверху.

До обеденного сна Рина с восторгом показывала свои игрушки, мы много играли и смеялись. Как я ее люблю, она мое маленькое сокровище.

Малышка уже терла глазки, пора спать. Я легла с ней на кровать и стала гладить по спине. Малышка быстро уснула. Столько событий, что силы закончились.

До этого я в столе нашла блокнот и фломастеры, написала список вещей, которые нам понадобятся. Я решительно настроена остаться вместе с Риной. Я понимаю, что он не даст, но я буду бороться до конца.

Убедившись, что ребенок спит, я осторожно встала с кровати и вышла из комнаты.

У меня тряслись поджилки, когда я подошла к кабинету. Сделала глубокий вдох и без стука вошла внутрь.

Исайя сидел за огромным массивным столом и смотрел на меня исподлобья. Я подошла к столу и положила на него листочек со своими “требованиями”. Он даже не взглянул на него.

— Здесь все, что Катарине понадобится. Нужно приобрести как можно скорее.

— Малика будет постоянно с вами, как только ребенок привыкнет к ней, ты покинешь этот дом, — говорит он.

А меня словно кипятком облили. Я смотрю на него в шоке.

— Нет. Она привыкла ко мне, мы всегда были вместе.

— Это не обсуждается. Я не хочу тебя видеть, ты мне противна, ты даже не представляешь, сколько усилий я прикладываю, чтобы не задушить тебя.

И я взрываюсь.

— Да мне пох*р на твои чувства! Ты чертов эгоист! Ты можешь хоть раз о дочери подумать? Поставить ее спокойствие и чувства на первое место? Ты же ничего не знаешь! Ты просто слабак! Только слабаки бросают своих детей, — я замолкаю, тяжело дышу.

9

Глава 9

Лера

Я замерла и ждала…

Чего? Самой страшно признаться.

Исайя так близко, что дух захватывает.

И глаза не бездушные, нет. В них столько эмоций. Они такие глубокие, тягучие, затягивают. И взгляд этот оценивающий, раздевающий, от которого кожа дымится и плавится.

Сжал за плечи со все силы, мне пришлось на носочки встать. Чувствую его дыхание на своем лице. Меня начинает бить мелкая дрожь. Я смотрела его сильную шею, на белую футболку, скулы, губы… Мне до одури хотелось прикоснуться к нему. Я гадала, какой его кожа будет на ощупь? А если провести по ней языком? Зарыться пальцами в волосы.

В моих мыслях жесткое порно. Дикий голод и нереальное влечение.

Я даже не знаю, чего хочу больше: чтобы он меня поцеловал или расцарапать ему лицо.

Боже, боже, боже…

Иманов моргает, и в глазах снова злость. Момент разрушен. Он буквально отталкивает меня вбок от себя, я едва не падаю. Сжимает кулаки, тяжело дышит. Я тоже с трудом вдыхаю в себя воздух. Держусь за стену и пытаюсь в себя прийти.

— Пошла вон отсюда, — рычит он.

Дважды повторять не надо.

Я открываю дверь и просто пулей бегу в детскую, закрываю дверь на ключ, словно это может помочь. Спиной к двери прислоняюсь, а ладони прикладываю к груди, где бешено стучит сердце.

Что это сейчас было? Наваждение какое-то, не иначе. Как еще объяснить эту странную реакцию? Я же его ненавижу! Как я могу его хотеть? Это просто стресс…

Я пыталась себя уговорить, что это просто стресс или что-то такое, но по влаге между ног я понимала, что влипла. Я не хочу его хотеть. Только не Исайю. Это насмешка судьбы.

Я отошла от двери и легла на кровать рядом с Риной. Я сделаю вид, что ничего не было. Я беззвучно засмеялась. Ничего и не было! Я себе напридумывала что-то. Какая же дура, с ума сойти.

Катарина заворочалась во сне и обняла мою руку. Мое сердце тут же наполнилось нежностью к этой малышке. Мысли о ее отце отошли на второй план. Девочка смешко причмокнула губами, я не удержалась, поцеловала ее в лобик. А потом сама не заметила, как уснула.

Малая проснулась и сразу же начала меня будить. Я открыла глаза и немного поиграла с ней в кровати. Обожаю эти моменты, когда она просыпается, столько любви в ней после сна. Но длится это недолго, Катарина находит более важные дела, чем обнимашки со мной. Она снова пошла проверять свои игрушки, а я поняла, что безумно хочу кушать. Я не ела больше суток. По моим ощущениям, мы спали часа три, значит, и малышке скоро кушать.

— Пойдем на кухню? — спрашиваю у девчушки. — Поищем что-то в холодильнике? Может, там есть что-то сладкое.

— Банан? — уточняет Рина.

— Может и банан, а может, яблоко!

— Хочу яблоко!

— Тогда пойдем искать.

Мы с Риной выходим из комнаты, и я быстро бросаю взгляд на дверь кабинета Исайи, закрыта. Вот и хорошо. Мы спускаемся по лестнице и идем на кухню. Вроде правильно, если я верно запомнила путь. Мы находим кухню, и я сразу вижу там детский стульчик.

— Солнышко, смотри, какой у тебя стул красивый! Какого цвета?

— Розовый, — отвечает по-детски.

— Хочешь сюда сесть?

— Да!

Я подхватываю малышку на руки и сажаю на стул. Сердце пропускает удар. Исайя прочитал список, что я ему оставила…

На плите готов обед. Там я нахожу небольшую кастрюлю с супом из фрикаделек и графин с компотом, понимаю, что кто-то приготовил это специально для Катарины. К супу я нарезаю ломтики огурцов и наливаю компот. Ставлю все перед малышкой. Она с удовольствием начинает кушать.

У меня урчит живот, но я не решаюсь есть то, что приготовили для Рины, надо что-то другое поискать. И когда я собираюсь это сделать, на кухню заходит Малика и кидает на меня злобный взгляд.

— Проснулись? Наконец-то. У девочки сильно сбит график сна, — говорит она.

Я только сейчас смогла ее внимательно рассмотреть. На вид ей около тридцати лет, плюс-минус. Высокая, стройная, с черными волосами и карими глазами. Ее можно было бы назвать красивой, если бы эта мразь не ударила моего ребенка.

— Тебе-то что? — грубо отвечаю я.

— Я воспитатель высшей категории! И когда ребенок спит в обед четыре часа — это не нормально.

— У нее был стресс и много новых эмоций.

— И что? Они в этом возрасте как рыбы, все забывают через пять секунд. Их надо воспитывать, как собак, все должно быть отработано по одному сценарию. Вообще я пришла сказать, чтобы ты написала мне ваше расписание, и я все изменю под свой стандарт.

— Нет, — говорю и складываю руки на груди.

— С этого дня я занимаюсь девочкой, Исайя так сказал.

— Ты к ней не прикоснешься, — шагаю на нее, я просто в доле секунды от того, чтобы оттаскать ее за волосы. — А если попробуешь, я возьму молоток для мяса и переломаю тебе руки, — говорю с улыбкой, чтобы Рина ничего не поняла.

10

Глава 10

Лера

Катарина ни в какую не хочет возвращаться наверх. Я кое-как уговорила ее доесть суп, а потом мы продолжили изучать дом. Мои мысли были далеко. Я сама себя поймала на том, что прислушиваюсь к происходящему на кухне. Хоть мы и далеко и я не могу ничего услышать…

Меня очень сильно поразил этот момент. Я отвыкла от жестокости. Холодный, безэмоциональный голос Исайи, который предлагает Малике ударить себя по руке. Это просто ужас какой-то.

— Мама, идем на улицу! — говорит Рина и дергает ручку.

Как я не уследила? Ругаю себя последними словами и бегу к малой.

— Нет, мы не пойдем на улицу, тут собаки! — говорю я и пытаюсь взять девчушку на руки.

— Я хочу гулять!

— Катарина, мы идем домой, — оглядываюсь по сторонам, может эти рычащие монстры где-то притаились.

— Собаки в вольере, — послышался мужской голос.

Я вздрагиваю и резко поворачиваюсь. Привалившись спиной к стене, стоит мужчина и курит. На вид ему около сорока, высокий, широкоплечий, с карими глазами и волосами, тронутыми сединой на висках.

— Я не уверена, что нам можно выходить, — говорю я.

— Можно, — усмехается и осматривает меня с головы до ног, причем голова его не очень интересует.

Да кто он такой? Какого черта так смотрит на меня?

— Можете не курить возле ребенка, — прошу я.

Он делает глубокую затяжку, а потом тушит сигарету большим и указательным пальцем.

— Да не вопрос, сладкая.

Меня едва не передернуло от такого обращения. Я отвернулась и сосредоточила все внимание на Рине. Здесь прекрасный сад, где малышка вдоволь набегалась. Клянусь, это не ребенок, а вечный двигатель.

По моим внутренним ощущениям, во дворе мы пробыли часа три. Странный тип все это время наблюдал за ними. Наверное, он один из охранников. Не знаю.

— Все, зайка, идем кушать, купаться и спать.

Удивительно, но малая согласилась, даже на руки попросилась. Я занесла ее в дом. Мы пошли на кухню. Мне снова стало не по себе. Я боялась, что там увижу лужи крови или что-то такое. Но мои опасения были напрасны. Никакой крови и отрезанных конечностей здесь не было.

Я снова разогрела суп и нарезала яблоко. Рина с удовольствием все съела, а потом мы долго плескались в ванной. После водных процедур малышка быстро заснула, а я пошла в душ. Я нашла в шкафу шорты и короткий топ на тонких лямках, надела вещи, легла к Катарине. Но уснуть не смогла. Меня начала трясти от голода. Я же так ничего и не поела. Наверное, у меня сахар упал в крови, потому что чувствовала я себя отвратительно. Выбора не было. Я встала с кровати и вышла из комнаты.

Прислушалась. В доме было очень тихо. Я начала спускаться по лестнице, когда уже оказалась на первом этаже, поняла, в каком я виде. Хотела вернуться обратно, но ноги меня не слушались! Я так испугалась, что кое-как дошла до кухни. Открыла холодильник и увидела там остатки мяса и риса. Вытащила их и стала есть прямо рукам. Я села на стул, чтобы не упасть. Я старалась кушать медленно, но получалось плохо.

Я буквально заставила себя остановиться. Не хочу, чтобы плохо стало. Я немного посидела, прислушалась к своим ощущениям, поняла, что меня трясти перестало и голод отступил, поставила все на место. Сделала мысленную пометку больше не доводить себя до такого состояния. Меньше всего мне надо упасть в голодный обморок.

Я вышла в коридор и, вместо того чтобы подняться к Рине, пошла в гостиную, я видела там полки с книгами, возьму парочку, все равно не усну сейчас.

Зашла в комнату и поняла, что не знаю, где включается свет. Решила действовать наощупь. Глаза немного привыкли к темноте, пошла вперед и сразу же ударилась ногой о стол.

— Да чтоб тебя, — пробормотала.

Я плюнула на поиск книг, завтра возьму. Повернулась, чтобы идти к выходу, и тут вспыхнул свет. Я вскрикнула и схватилась за сердце.

Исайя сидел в кресле и смотрел на меня.

— Господи, как ты меня напугал, — сказала я.

На Иманове были брюки и белая рубашка, закатанная до локтей. Я уставилась на его предплечья, увитые жгутами вен, и тяжело сглотнула.

— Что ты здесь забыла? — спросил он.

— Я хотела взять книгу.

— Книгу? — усмехается и разглядывает меня.

А взгляд его осязаемый. Я вздрагиваю каждый раз, когда он трогает меня взглядом. И я как дура стою и не могу пошевелиться. Он полностью завладел моим вниманием. Я не знаю, почему он так действует на меня! Мне бежать от него надо как можно дальше, а я не могу. У него аура безграничной власти, и мне на каком-то глубоком уровне хочется ему подчинятся.

Кажется, я влипла.

— А что, нельзя? Или нужно спрашивать разрешения? — выпаливаю, злясь на себя.

— Наконец-то до тебя начинает доходить.

— Я не собираюсь ничего спрашивать! Я вообще не хочу здесь находиться. Зачем я тебе? Я так устала от всего. Мне двадцать три, а чувствую я себя на все восемьдесят. Я каждого шороха боюсь. Что тебе нужно? Давай поговорим? Нам нужно прийти хоть к какому-то решению ради Катарины.

11

Глава 11

Лера

Когда вернулась в комнату, то полночи без сна лежала. Я пыталась понять, в какой момент моя жизнь свернула не туда? И не могла понять. Случилось ли это в тот момент, когда я познакомилась с Савиной, или тогда, когда я поставила нашу дружбу выше голоса разума.

Я не знаю.

Временами я ни о чем не жалею, а временами — жалею обо всем.

Но, мне кажется, это абсолютно нормальное состояние любого живого человека.

Что делать с Исайей? Как образумить его? Он не может забрать у меня Рину. Я же не выживу без нее. Мне нужно позвонить Савине и рассказать ей все, подруга подскажет, что делать. Вот только где мне телефон найти?

Утром, как и всегда, меня разбудила Катарина. Мы почистили зубы, переоделись и спустились вниз. Завтрак ждал на плите. Интересно, кто его готовит? Сегодня я уже не забыла о еде и за обе щеки уплетала гречневую кашу с молоком вместе с Риной. А потом я и вовсе обнаглела, сделала себе огромную кружку латте.

Как и вчера, мы вышли во двор. Я несколько раз удивленно моргнула и увидела, что сегодня во дворе появилась целая детская площадка! С качелями, песком и горками. С ума сойти. Исайя так показывает свою заботу, почему же он не подходит к ребенку?

Катарина увидела все это богатство, завизжала от радости и побежала вперед.

— Аккуратней, — засмеялась я и пошла следом за малышкой, на ходу попивая кофе.

Рина не знала, с чего начать. Здесь даже пол мягкий, не надо бояться, что она упадет и разобьет себе что-то. Малая тут же запрыгнула в песок. А я села на скамейку наблюдать. Допью кофе и пойду к ней.

— Привет, сладкая, — услышала мужской голос и вздрогнула.

Резко обернулась и увидела возле себя вчерашнего мужчину. Он положил руку на мою скамейку и с хитрой улыбкой смотрел на меня. От его взгляда по коже побежали мурашки страха. Он мне не нравится.

— Здравствуйте, — сказала я. — Лера, — представилась, чтобы он не называл меня “сладкая”.

— Я знаю. Савва, — представился он.

Я не знала, что ответить, поэтому отвернулась к Рине. Я нервничала рядом с этим мужчиной. Взгляд у него цепкий и аура такая… Не могу объяснить. Он ведет себя так, словно ему все можно и ничего за это не будет.

Я беру кружку и делаю глоток кофе. Еще недавно мне казалось, что это напиток богов, то сейчас я вообще не чувствую вкуса. Я хочу, чтобы этот Савва ушел.

— Кофе угостишь? — снова пытается завязать разговор мужчина.

— Нет, — говорю я.

— Дерзкая, мне нравится, сладкая.

— Это не мой дом и я здесь не хозяйка, чтобы вас чем-то угощать, — говорю холодно и спокойно. — Нравится вам или нет, мне все равно.

— Блть, я кажется влюбился, — ржет он.

Я отворачиваюсь, чувствую, как у меня горят щеки, а спина становится неестественно прямой.

Если честно, то я вообще не привыкла общаться с такими мужчинами. Я не знаю, как себя вести. Меня постоянно напрягает, что я постоянно стараюсь контролировать себя, всегда в напряжении, не могу расслабиться. Никогда не знаешь, что может произойти в следующий момент.

— Да ладно, расслабься, Лера-а, — тянет мое имя. — Не обижу.

Очень сомневаюсь в этом.

Но, конечно, оставляю свои мысли при себе.

— Расскажи о себе. Ты нянька или что-то типа этого?

— Что-то типа, — выдавливаю из себя.

Они не знают, кто я?

Почему Исайя не рассказал?

Не доверяет своим людям?

Или я настолько не важна, что не стою даже упоминания?

— Слышь, давай по-нормальному, я же тебя не трогаю, что ты дерзишь? — начинает злиться.

Только этого не хватало! Мне не нужен злой огромный мужик рядом.

— Извините, я просто не могу отвлекаться, когда слежу за ребенком. В другой раз я бы с радостью поболтала, — я встаю, виновато улыбаюсь и иду к Рине.

— Ловлю тебя на слове, сладкая, — слышу позади себя.

Я же надеюсь, что мы больше не встретимся. Не надо мне такое счастье.

Мы с Риной играем на новой площадке до обеда. Потом идем обедать и спать. У нас расписание. Сегодня малая немного капризная, не хотела уходить с площадки, но все же сдалась. С криками, с воплями, но спать легла. А я вместе с ней. Я вообще решила лишний раз из комнаты не выглядывать, чтобы не встретить этого Савву или еще кого-то. Хоть я и не видела ни одного лишнего человека в доме, но лучше не рисковать.

Исайю я тоже не вижу. Мы с Риной совсем одни. Но мы привыкли быть вдвоем. Вечером у нас легкий ужин и снова площадка. Теперь ее точно домой не загонишь. Катарина очень активный ребенок. Она, пока ходить не научилась, ходила за ручку, я думала, что сойду с ума. Под вечер у меня так спина болела, хотелось волком выть. Хорошо, что тот период быстро закончился, и мое сокровище быстро пошла.

Сегодня я собралась во что бы это ни стало поговорить с Исайей. Мне нужны ответы на свои вопросы. Мне нужны вещи! Мне нужен маникюр, черт побери.

12

Глава 12

Лера

Рина сидела в ванне, пока вода не стала ледяной. Я ее достала со скандалом, эта лягушка так бы и сидела дальше. Надела на малышку пижаму и сама переоделась в шорты и футболку.

Катарина заснула быстро, как и всегда. Проблем с засыпанием у малой никогда не было. Я полежала с ней около получаса. Сама думала: идти или не идти к Исайе. Все же решила, что нужно сходить. Мне нужны вещи, средства гигиены и телефон! Мама, наверное, с ума сходит.

Я решительно поднимаюсь с постели и решаю идти к Исайе. Перед выходом я критически осматриваю свой наряд, состоящий из шорт и футболки. Честно, я бы переоделась, но мне не во что!

Иду к кабинету Иманова. Стучусь. Ответа нет. Я плюю на рамки приличия и толкаю дверь, захожу внутрь. Здесь темно и стоит гробовая тишина. Я делаю несколько нерешительных шагов вперед, останавливаюсь. Мороз по коже пошел, я поежилась и быстро вышла оттуда. Не хочу там находиться.

И что теперь делать?

Может, его вообще дома нет.

Я даже не знаю, где находится его спальня.

Блин, я не верю, что делаю это, но я иду по этажу и заглядываю во все спальни. Наверное, зря я это делаю. Нельзя так. Но мне нужно поговорить с ним. Я уже настроилась, если не поговорю сейчас, то просто испугаюсь.

Многие комнаты пустые и безликие. Здесь никто не живет. Я дохожу до нашей с Катариной спальни и открываю дверь напротив. Захожу внутрь, и тело покрывается мурашками. Я сразу понимаю, что это спальня Исайи и… Рины, его умершей супруги. Здесь все напоминает о ней. Комната–музей. Здесь вещи валяются так, как она их оставила. Я не знаю, почему я так думаю, но я на сто процентов уверена в этом. Шагаю внутрь с колотящимся сердцем, просто смотрю. Сердце сжимается от тоски и боли. На тумбочке возле кровати книги по уходу и воспитанию ребенка. Я ничего не трогаю, не имею права. Подхожу к трюмо с зеркалом, здесь лежат украшения, какие-то мелочи.

Я вспоминаю день, когда Рина рассказывала мне о другом доме, где они с Исой жили, где были счастливы, и понимаю, что вот он, этот дом.

На самом зеркале висят снимки УЗИ и фотографии Исайи и Рины. Они на них такие счастливые…

Я вылетаю из комнаты, мне нечем дышать. Я не имею права находиться там. Боже. Теперь понятно, почему Иманов не смог жить дальше. Он просто погряз в своем горе, в своей агонии, и варится в ней каждый день. Если бы он только смог впустить в свою жизнь дочь…

Я спускаюсь вниз, чтобы выпить воды и лечь в конце концов спать, поговорю с мужчиной в другой раз. В доме, как и всегда, стоит гробовая тишина. Наливаю воду и выпиваю половину стакана. Уже собираюсь подниматься наверх, когда слышу какой-то звук. Он идет со стороны холла. Я иду на него и понимаю, что дальше спуск на цокольный этаж. Мы с Риной там еще не были.

Я уже хотела уйти, но снова услышала этот звук. Кто-то бьет по груше. И, скорее всего, этот кто-то — Исайя. Я взялась за перила и сжала их.

Идти или не идти?..

Я начала спускаться вниз. И сразу же попала в огромных размеров спортзал. Я замерла. Исайя стоял ко мне спиной, по пояс голый, и бил боксерскую грушу без перчаток. Я не могла отвести от него взгляд. В его движениях столько агрессии. Словно он пытался довести себя до изнеможения. Мои глаза блуждали по его спине, татуировкам, мышцам. Я нервно сглотнула. Мужчина сложен как бог. Я засмотрелась. На моем месте любая бы так поступила. Честно.

Он все лупил и лупил по мешку. Я вздрагивала от каждого прикосновения его кулаков к коже. А потом все прекратилось. В зале стояло лишь его тяжелое дыхание.

Я еще немного подождала и решила выйти из своего укрытия.

— Исайя, прости, что отвлекаю… — говорю и шагаю к нему.

Он резко поворачивается, и я сбиваюсь с шага. Застываю на месте. Даже дышать боюсь. Сердце пропускает удар, а потом начинает биться с удвоенной силой.

Взгляд мужчины полыхает огнем. Он режет наживую яростью. Если бы взглядом можно было причинить боль, то я давно была бы искромсана на куски.

Он смотрит на меня, его глаза блуждают по моему телу. Щеки начинаю пылать. И я понимаю, что это была плохая идея спуститься сюда, но уже никуда не деться.

— Я хотела… Я просто хотела попросить тебя, чтобы мне привезли какую-то одежду, всякие принадлежности и телефон. Я все напишу на листке. Мне это очень надо. И еще хотела сказать спасибо за площадку. Катарина в диком восторге, она очень любит игры на воздухе… А еще…

Я говорила всякий бред. Серьезно. Я пыталась закрыть рот, но бессвязный поток слов не прекращался.

— Пошла на х*р отсюда, — прорычал Иманов.

Я вздрогнула от его тона.

А потом разозлилась.

Достал! Обращается со мной, как с каким-то мусором.

— И не подумаю, — прошипела в ответ. — Ты выслушаешь меня!

— Я сказал — свалила отсюда, дура!

— Нет!

— Сука, — сказал и в два счета оказался возле меня.

Глаза черные, ноздри раздуваются, как у хищника.

Пятерней сжал скулы так сильно, что останутся синяки.